Лёвин Виктор Гаврилович : другие произведения.

Мир науки. Метод. Парадигмы. Творчество

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Раскрываются методологические аспекты развития науки и научной деятельности. Освещаются особенности динамики науки, факторы и условия научного творчества. Предназначено для аспирантов, соискателей и магистрантов, изучающих основы философии науки. Является продолжением книги авторов: "Философия науки".

Мир науки


     САМАРСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

     В.Г. ЛЁВИН
     Г.В. БАРАНОВ

     МИР НАУКИ
     МЕТОД. ПАРАДИГМЫ. ТВОРЧЕСТВО

     Учебное пособие

     Самара 2007

     УДК 1 (075. 8)
     ББК 87 я 73

     В.Г. Лёвин, Г.В. Баранов. Мир науки. Метод. Парадигмы. Творчество. Учебное пособие. / Самарский научный центр Российской академии наук. Самара, 2007. - 171 с.

     Раскрываются методологические аспекты развития науки и научной деятельности. Освещаются особенности динамики науки, факторы и условия научного творчества. Предназначено для аспирантов, соискателей и магистрантов, изучающих основы философии науки. Является продолжением книги авторов: «Философия науки».

     Научный редактор д-р филос. наук, профессор В. Г. Лёвин

     ISBN - 978-5-93424-322-8

     Печатается по решению редакционно-издательского совета
     Самарского научного центра Российской академии наук.

     Рецензент д-р филос. наук Т.В. Борисова

     ISBN - 978-5-93424-322-8

     No В.Г. Лёвин, Г.В. Баранов, 2007

     ВВЕДЕНИЕ

     В предлагаемом пособии продолжается разговор о философских проблемах науки и научного познания. Главное внимание авторы уделяют смене тех ориентиров, по которым выверяются пути научного прогресса. Будем учитывать, что современная наука сталкивается с глубинными культурными изменениями, происходящими в обществе. В этом процессе преобразуются взаимоотношения между наукой, философией, практикой. Изменения касаются также обширного поля современного образования. Значительные перемены происходят в области методологии и в мировоззренческих основаниях науки.
     Известно, что в науке используются разнообразные методологические и методические средства. В современном научном познании происходят изменения, связанные с преобразованием в структуре и содержании научного метода. Следует отметить формирование неизвестного ранее контекста применения научного метода, что связано с переменами предметного поля научной деятельности и возникновением новых масштабных задач, которые способна решать современная наука. Одна из важных черт современной науки связана с разработкой творческой составляющей метода и с развитием творческого потенциала науки. Именно этот потенциал лежит в основе динамического роста научного знания и составляет мощную детерминанту современной научной революции.
     Последовательная проработка этой идеи выдвигается в качестве значимой задачи философии науки и методологии научного познания. Серьезный вклад в ее разработку внесли X. Гадамер, К. Поппер, И. Лакатош, Э. Кассирер, М. Полани, а также отечественные исследователи Я.Ф. Аскин, В.Б. Устьянцев, М.А. Розов, В.И. Метлов, В.П. Кохановский, Б.В. Ахлибининский и др. Авторы данного пособия обозначили собственный подход к исследованию указанной проблемы в ранее опубликованных материалах, в том числе в коллективных сборниках научных докладов: «Проблемы творчества» (2004), «Творчество: стратегия XXI века» (2005), «Инновации. Наука. Образование» (2006). Его главные составляющие могут быть определены следующим образом: 1) творческий характер научной методологии детерминирует динамику современной науки; 2) инновационная научная парадигма связана с системной методологией, которая сформировалась в рамках синергетического направления развития современной науки; 3) научный метод в разных аспектах своего содержания детерминирует и управляет инновационной деятельностью, обеспечивающей путь открытий в науке и в научно организованной практике.
     Авторы выражают надежду, что знакомство с проблемами творческой методологии будет полезно для развития научного потенциала молодых исследователей.

     Глава 1 ПРИРОДА НАУЧНОГО МЕТОДА

     1.1. О понятии «метод»

     Раскрытие природы метода начнем с выяснения смысла понятия «метод». Формулировка его определения имеет большое значение для характеристики природы познавательной деятельности в науке, механизмов ее развития, условий эффективности научного познания, для разработки теоретической базы применения метода в науке.
     Среди ученых можно встретить разное отношение к методу. Многие исследователи склонны утверждать, что выработка эффективного метода имеет большее значение, чем остальные компоненты науки. Так, к примеру, оценивал значение метода известный физиолог И.П. Павлов, который говорил, что метод - самая первая, основная вещь. От метода, от способа действия зависит вся серьезность исследования. Все дело в хорошем методе. При хорошем методе и не очень талантливый человек может сделать много. А при плохом методе и гениальный человек будет работать впустую и не получит ценных, точных данных. С другой стороны, имеет место утверждение, например, известного физика М. Борна, что в науке нет философской столбовой дороги с гносеологическими указателями, что мы находимся в джунглях и отыскиваем свой путь посредством проб и ошибок, строя свою дорогу позади себя по мере того, как мы продвинулись вперед.
     Иногда скептицизм проявляется в более мягкой и осторожной форме, когда высказываются сомнения в возможности сформулировать определение научного метода. Джон Бернал, в частности, утверждал, что научный метод подобно самой науке не поддается определению. Он состоит из ряда открытых в прошлом как умственных, так и физических операций, ведущих к формулированию, нахождению, проверке и использованию ответов на общие вопросы, которые заслуживают постановки и могут быть разрешены на той или иной ступени развития общества. С этим утверждением нельзя согласиться. Конечно, представителю специальной науки совсем не обязательно исследовать природу метода и давать его определение, поскольку это задача специалистов в области философии и методологии науки. Неверно утверждать, что в принципе невозможно понять сущность метода и зафиксировать ее в определении. Конечно, природа научного метода во всем, так сказать, ее объеме не схватывается одним, пусть даже удачным определением, но она раскрывается путем построения концепции метода, его некоторой теоретической модели.
     Задача определения научного метода осложняется тем обстоятельством, что наука, как известно, располагает большим, если не сказать, бесконечным множеством самых разнообразных методов. Здесь и большая гамма теоретических и математических методов, и почти необозримая совокупность экспериментальных методов и методик, здесь также методы общенаучные и методы частные и т.д. С ростом научного познания множество научных методов становится все более мощным, поскольку постоянно возникают новые науки, теории и соответственно для нужд нового знания, новых дисциплин и теорий создаются все новые и новые методы.
     Надо заметить, что в эту совокупность входят методы, значительно отличающиеся друг от друга по многим параметрам. Так, существует большая разница между теоретическими и экспериментальными методами. Надо также различать частные и общие методы. Есть важные отличия методов социальных наук от методов геологии и т.д. Например, проведение экспериментального исследования электропроводности каких-либо сплавов требует особых познавательных средств и действий, особой программы, организации исследования и, разумеется, отличается по этим параметрам от тех приемов, которые применяются в области теоретического анализа проблем так называемого «большого взрыва вселенной».
     Подобное разнообразие научных методов имеет свои онтологические и гносеологические основания, является причиной определенных ограничений в применении методов в других, неспецифических областях научного познания. Невозможно, например, применение методов геологии в анатомии, но невозможно и обратное использование анатомических методов в геологическом познании. С другой стороны, несмотря на все их многообразие и различие, методы входят в единую систему научной деятельности, имеют общие онтологические и гносеологические основания. Поэтому они во всей своей совокупности образуют некоторое единство, единое множество, общность, относятся к классу научных методов; их единство, взаимная связь характеризуют собой специфичность, целостность познавательной деятельности в науке.
     В самом деле, для осуществления эффективного исследования в какой-либо области научного познания применяются одновременно и во взаимной связи и индукция, и дедукция, и анализ, и моделирование. Иными словами, необходимо использование всего набора методов, которыми располагает наука. Ни один научный метод не применяется в научном исследовании как нечто самодовлеющее, изолированное, не связанное с другими средствами и методами. Ю.В. Сачков писал, что в конкретных научных исследованиях говорят о громадном разнообразии методов. Вместе с тем каждый из таких конкретных, реальных научных методов имеет нечто общее, что и позволяет их относить к рангу научных. Раскрытие и оценка этого общего и образует характеристику научного метода в целом. Подобное определение научного метода позволяет не только выявить специфику научной деятельности, но и отличить таковую от подделок под науку, от простой веры в необычное и сверхъестественное. В этих словах выражена суть задачи по определению научного метода, а также ее значение для методологии науки.
     Прежде всего следует начать с разграничения способов получения знания в науке и во вненаучных видах деятельности. Среди последних необходимо различать близкие к науке обыденное познание и философию. Здесь же представлена и паранаука. Обыденное познание, как уже говорилось, носит главным образом эмпирический характер (его познавательный цикл не содержит развитых теоретических процедур исследования). Философское познание, наоборот, по преимуществу является теоретическим, его познавательный цикл реализуется, прежде всего, в теоретической работе с идеями, категориями, теориями, а эмпирические познавательные действия играют вспомогательную роль, целиком подчинены задачам теоретического анализа. Типический же для науки способ, метод получения знания находит свое выражение в сбалансированном познавательном цикле, который представляет собой динамическое единство, взаимную связь и взаимодействие эмпирических и теоретических процедур.
     Повторим также, что условием успешного функционирования познавательного цикла науки является математическое обеспечение как теоретических, так и эмпирических познавательных действий, гарантирующее необходимую их строгость и точность. Из всего этого складывается целая совокупность исторически вырабатываемых, изменяющихся и в то же время в основных своих требованиях стабильных, сохраняющих устойчивость качественной определенности науки критериев. Подобные критерии и опирающийся на них познавательный цикл определяют лицо науки, позволяют отделить ее от ненауки, обеспечить развитие научного познания.
     Принципиально иные подходы и основания исследования предлагает паранаука. Она базируется на древнем мировоззрении с характерным для него представлением о мире как поле действия природных, космических сил, стихий (их олицетворением являются обычно боги той или иной мифологии), в центре которого стоит человек, способный прямо воспринимать, постигать их смысл, природу и непосредственно на них воздействовать. Паранаука ставит своей целью, с одной стороны, открытие предельных оснований бытия, так сказать, высших тайн мироздания. А с другой стороны, носитель такого сакрального, мистического знания хочет, влияя на стихии, получить непосредственно осязаемый и существенный практический эффект, например, лечить болезни, читать чужие мысли, владеть левитацией, предсказывать судьбу и т.д. Очевидно, однако, что такого рода знание вступает в конфликт с критериями научности, например, с критерием проверяемости знаний.
     Выше говорилось, что попытку уравнять в правах науку и вненаучные формы знания предпринял П. Фейерабенд. Тот факт, что паранормальные феномены не воспроизводятся и не поддаются проверке, он стремился объяснить укоренившейся в современном рационально-индустриальном обществе атмосферой антагонизма между человеком и природой. Парапсихические эффекты, согласно Фейерабенду, проявляются лишь при необычных и возбуждающих обстоятельствах. Их чрезвычайно трудно воспроизвести в лабораторных условиях. К тому же одни социальные факторы содействуют расположению духа, приводящему к таким эффектам, а другие препятствуют ему. По существу, он признает, что требования научности в этом и подобных случаях не выполняются.
     Показательно, что метод познания в рамках паранауки характеризуется, и это определяющая его черта, отсутствием эмпирических и теоретических познавательных действий, сформировавшихся в ходе развития науки. Стремления постичь высшие тайны мироздания у представителей паранауки основываются на безудержной фантазии, спекуляциях, которые в принципе невозможно проверить эмпирически, общепринятыми научными средствами. Вместе с тем, процедура построения псевдотеоретических конструкций не подчиняется требованиям согласованности, когерентности выдвигаемых идей, предположений (кстати, объявляемых незамедлительно и безоговорочно истинными) проверенному, подтвержденному эмпирическому или теоретическому знанию. Если знание достаточно логически разработано, как это имеет место, скажем, в схоластике или натурфилософии, оно оказывается совершенно не связанным с эмпирией, принципиально непроверяемо. Причем такого рода построения предполагают соединение самых разных, как правило, не связанных, несовместимых и даже противоречащих друг другу фактов, представлений, предположений. В основе данных процедур лежит открытый К.Леви-Стросом механизм так называемого «бриколажа», т.е. произвольного сочетания самых разнородных компонентов. Леви-Строс подчеркивал, что наука в целом - это конструирование согласно различению случайного и необходимого. Свойством мифологического мышления также является, в практическом плане, выработка структурированных ансамблей, но не непосредственным соотношением с другими ансамблями, а посредством использования отбросов и остатков событий. Можно сказать, в паранаучном знании имеет место «возрождение», «рецидив» определенных черт мифологического типа мышления.
     Обращение к действительности, практике здесь носит характер прямого личностного воздействия на нее с целью получения граничащих с чудом результатов.
     Если говорить о «познавательном цикле» в паранауке, то можно констатировать, что в нем хорошо «уживаются», объединяются псевдотсоретические рассуждения с такого же рода эмпирическими действиями. Паранаука базируется на некотором круге, в котором «теоретические» рассуждения обосновывают «эмпирические» и, наоборот, «эмпирия» подтверждает соответствующую «теорию». А все вместе (и «теория», и «эмпирия») находят свое последнее окончательное основание в личностном индивидуальном опыте. Сам же такой опыт подтверждается верой в давние исторические, мифологические, мистические, магические представления. И как обязательное условие: все противоречащее этому кругу, в особенности научный метод, критерии научности внутрь данного круга не допускаются, так что способы вненаучного познания тщательно оберегаются от критики.
     Что касается определения собственно научного метода, выявления его природы, то существует, по крайней мере, два пути образования понятия «метод». Первый путь заключается в эмпирическом исследовании возможно большего количества реально участвующих в научном познании методов с тем, чтобы с помощью индуктивного обобщения получить искомое понятие. Подобная установка весьма характерна для представителей тех или иных специальных дисциплин, которые попутно уделяют определенное внимание и проблемам метода своей науки, вопросам методологического обоснования своих исследований. Однако большое разнообразие научных методов, их значительные различия, а в ряде случаев противоположность, т.е. невозможность прямого использования методов одной науки в другой, далекой по предмету, говорит о том, что простое индуктивное восхождение от частного к общему, от факта существования разнообразных методов к общему понятию метода вряд ли осуществимо. В данном случае специфика базы индуктивного обобщения такова, что чисто эмпирический подход «не срабатывает».
     Отсюда неудивительно, что среди ученых-конкретников зачастую можно встретить пессимистические высказывания о возможностях сформулировать его понятие, как это мы видели у М. Борна и Дж. Бернала. Иногда ученые говорят лишь о возможности изобразить научный метод в виде набора нескольких общих правил, носящих эвристический характер и выражающих лишь искусство, умение ученого вести исследование. Ограниченность эмпирического подхода, опирающегося только на практику, причем, как правило, практику личной научной деятельности, становится очевидной еще и потому, что такой подход не может в полной мере учесть нормативную сторону научного метода. Ибо, как показывает история науки, метод не просто «следует» за практикой исследований, а и выражает вырабатываемые в методологии и в философии теоретические представления об истинном, правильном научном исследовании.
     Альтернативой крайнему эмпирическому подходу выступает подход, основывающийся только на теоретическом анализе проблемы. Здесь также есть опасность скатывания на крайнюю позицию. Речь идет о сугубо абстрактном конструировании понятия метода в отрыве от практики научного познания. Это достаточно часто наблюдается у тех мыслителей, которые являются приверженцами идеалистических концепций. Например, метод спекулятивной диалектики Гегеля характеризуется навязыванием природе такой логики, которая ей не присуща. Гегеля не устраивает метод объективного рассмотрения действительности, принятый естествознанием. Он скептически оценивает используемые в естествознании эксперимент и точное количественное описание явлений. Конкретно-научное исследование Гегель трактует в качестве абстрактного рассудка, довольствующегося односторонними определениями. Согласно Гегелю, подлинно научный метод - это метод спекулятивного постижения реальности в
     форме чистой мысли, не нуждающейся в отличие от абстрактного рассудка естествознания в каком-либо эмпирическом подтверждении. Отсюда проистекает весьма негативное отношение Гегеля к тогдашнему естествознанию, неверная оценка его достижений, фактические ошибки, отмечавшиеся учеными.
     Односторонность крайнего эмпиризма заключается в том, что на основе частных фактов и наблюдений личного опыта исследовательской работы он редуцирует общее понятие метода к какому-либо одному частному, принятому тем или иным ученым или научной дисциплиной методу. Вместе с тем односторонен абстрактный, оторванный от научной практики, опирающийся только на общетеоретические и философские предпосылки способ конструирования научного метода. Предварительным условием формирования понятия научного метода является преодоление крайностей указанных подходов исходя из представлений о нормативном характере метода, а также из определенных критериев научности. При этом нельзя забывать о том, что нормы, правила метода, содержащийся в нем идеал истинного познания базируются как на практике научной деятельности, так и на базе теоретического, философского осмысления этой практики. Эти основы метода явно обнаруживают себя в истории науки.
     Например, метод естествознания XVII столетия формируется в борьбе против схоластики, спекулятивно-теологического способа теоретизирования первоначально на философском, внешнем уровне методологической рефлексии. Главное требование нового метода гласит: тот, кто хочет найти истину, должен искать ее, задавая вопросы природе, а не сличая тексты священного писания. Истина, по мнению Галилея, записана в величайшей книге природы, но нельзя понять эту книгу, не научившись понимать ее язык. Написана же книга природы математическим языком.
     Согласно методу Галилея, вопросы природе задаются с помощью экспериментов. Эксперименту, равно как и строгому математическому доказательству, Галилей придает решающее значение: «Одного-единственного опыта или строгого доказательства в пользу противного взгляда было бы достаточно, чтобы сокрушить и эти и сотни тысяч других вероятных аргументов».
     Необходимость рациональной организации процедуры исследования с применением математики и эксперимента Галилей выводит из философской концепции первичных и вторичных качеств, сформулированной еще в античной философии. Галилей требует различать объективные, или первичные, качества вещей и вторичные, или субъективные качества (вкусы, запахи, цвета и т.д.), принадлежащие субъекту. Самой природе принадлежат лишь величина, фигура, движение, количество; все остальные качества есть не что иное, как видимость. Поэтому процедура исследования должна быть строго рациональной, т.е. исключать обыденное наблюдение (на нем была основана физика Аристотеля), которое не различает видимости и закона; научное исследование должно использовать строгость математического рассуждения и эксперимент, поскольку именно эти приемы, по Галилею, обеспечивают познание первичных качеств вещей, т.е. познание сущности, закона. Исходя из такого понимания научного познания и используя общефилософские представления, Галилей формулирует некоторые правила и нормы метода, которые согласуются с общегносеологическими представлениями. Иными словами, он осуществляет перевод содержательных философских высказываний в высказывания нормативные, методологические, в высказывания, несущие информацию о том, как следует производить научное исследование. Надо отметить, что нормативные предложения метода, представляющие собой правила проведения эффективного, истинного исследования, опираются не только на общегносеологическое описание научной деятельности, на внешнюю методологическую рефлексию, но и на познавательный опыт, практику научного исследования, которая обобщается в форме самонаблюдения ученых своей собственной научной деятельности.
     Соотношение этих составляющих методологического знания исторически меняется. Так, на первых этапах становления науки, научного метода доминировало методологическое знание философского характера, поскольку опыт нового типа, т.е. в собственном смысле научного исследования был еще небольшим. Философский, теоретический анализ опережает эмпирическое осмысление практики научной деятельности. Подтверждением этому может служить деятельность Ф. Бэкона и Р. Декарта, создававших свои учения о методе преимущественно на основе общетеоретических, философских представлений.
     С развитием научного познания в системе метода возрастает удельный вес эмпирического знания, возникшего в результате рефлексии, самонаблюдения собственного научного творчества. Появляются работы Л. Больцмана, А. Пуанкаре, Д. Томсона и других крупных ученых, в которых они делают попытки обобщить свой познавательный опыт и высказать соображения о методе, путях научного исследования. Причем нередко результаты такого самонаблюдения, собственный познавательный опыт приходят в противоречие с результатами чисто теоретического философского конструирования метода. Естественно, это вызывает у ученых недоверие к такого рода представлениям о методе, которые критикуются ими как спекулятивные, оторванные от реальной практики научного познания. Весьма популярными делаются высказывания типа: «Научный метод - не столбовая дорога к открытиям».
     Недостатки только эмпирического, равно как и только теоретического подходов, а также тенденции, обнаружившиеся в историческом развитии науки, показывают, что исследование природы метода, попытки его определения должны осуществляться с учетом результатов как философской методологической рефлексии, так и эмпирического обобщения практики научной познавательной деятельности. Философский уровень анализа позволяет, опираясь на общеметодологическую рефлексию, достигать осмысления особенностей научного познания, выдвинуть и обосновать общетеоретические положения, касающиеся существенных характеристик метода
     Такого рода обобщения, разумеется, должны определенным образом подтверждаться данными научной рефлексии, непосредственно включенной в работу научного метода и в силу этого имеющей возможность фиксировать те или иные его стороны, свойства, как раз проявляющиеся в процессе этой работы. Практика же научной работы демонстрирует, что в зависимости от конкретной познавательной ситуации на первый план выдвигается, более рельефно обнаруживается то один, то другой элемент его содержания, то или иное свойство, сторона. Этим обстоятельством можно объяснить существование в методологии различных определений метода, что, в свою очередь, побуждает специалистов классифицировать сами определения, например, на иллюстративно-образные, гносеологические и операциональные (инструментальные). С другой стороны, сложное строение метода обусловливает необходимость и возможность специального рассмотрения его основных сторон.

     1.2. Метод как система знаний и система действий

     Как отмечалось, в структуре метода содержится совокупность знания, в которой главное место занимает отражение свойств, закономерностей процесса научной деятельности, изучаемое философией, а также эмпирическое знание, непосредственно вытекающее из практики научного исследования и представляющее собой главным образом результат самонаблюдения учеными своего собственного опыта познания. Практика научного исследования, многолетний опыт мыслительной деятельности человека аккумулируются и в разнообразных эвристических приемах, правилах. Иначе говоря, совокупность методологического знания, содержащегося в методе, включает в себя также нормы, правила, предписания чисто функционального служебного характера, которые являются не чем иным, как эмпирическим обобщением практики научной деятельности. Например, современные рабочие методы палеонтологии включают операции сбора, подготовки, препарирования, фотографирования фоссилий, их классификацию. Здесь же применяется реконструкция как фоссилий, так и среды их обитания. Палеонтологи используют разнообразные инструменты, приборы (различные долота, зубила, стамески, фотокамеры, микроскопы и т.п.), применяют различные методики (вымачивания, цементации, мацерации, шлифы и т.п.). Они «впитывают» в себя многовековой опыт палеонтологических исследований начиная от Аристотеля, затем Агриколы, Геснера и др. и кончая палеонтологическими изысканиями нашего времени. Именно практика работы с окаменелостями научила палеонтологов формулировать нормы и отрабатывать операции, обеспечивающие возможность отличать фоссилий от псевдофоссилий и подделок, заставила вырабатывать правила, приемы, снижающие трудоемкость, повышающие надежность данных, точность датировки.
     Подобного рода исследовательские приемы, правила, которые фиксируются и осмысляются в процессе самонаблюдения своей познавательной деятельности, обычно передаются от учителей к ученикам, усваивающим их в ходе профессиональной подготовки. Тем самым метод выступает необходимым условием сохранения и поддержания научных традиций, обеспечивает преемственность развития научного познания. Кроме того, сохранение и передача правил и приемов исследования от одного поколения ученых к другому раскрывает педагогическую функцию метода. Ведь главная задача процесса обучения состоит не столько в усвоении знаний, сколько в научении исследованию. Исследователем может стать лишь тот, кто, прежде всего, усваивает метод исследования, т.е. правильный путь, способ решения научных проблем. Можно сказать, что с успехом применяемый правильный метод в определенном смысле научает исследованию лучше, нежели содержательное знание, даже если это знание теоретическое. Разумеется, правильность метода должна опираться на истинность содержательного знания, так как сама по себе правильность, понимаемая как чисто формальное соответствие исследовательских процедур установленным методом правилам, нормам, не может гарантировать эффективности научного познания.
     Правила исследования, возникшие на основе эмпирического обобщения практики научного познания, несмотря на известную приблизительность, неопределенность аккумулируют многолетний опыт умственной деятельности человечества и поэтому выполняют важную эвристическую роль, обеспечивают решение познавательных задач. Их применение предполагает определенный навык, умение, требует от исследователя творчества. Причем они не образуют какой-либо организованной системы, как, например, научная теория. Это эмпирическое методологическое знание, составляя некоторую достаточно расплывчатую совокупность правил, предписаний, непосредственно входит в ткань предметного уровня научного исследования, участвуя в его регуляции.
     Возьмем для примера такой метод научного исследования, как анкетирование. Он включает большое количество методологических предписаний, направленных на повышение надежности получаемой информации, ее точности, обоснованности выводов, увеличение эффективности исследования. Определенная ее часть содержит правила работы с теорией объекта, например, предписания относительно редукции теоретических положений к эмпирически наблюдаемым индикаторам, выделения и конструирования индикаторов и т.д. Другая часть нормирует процедуры формулировки вопросов анкеты, где также имеет место градация правил в зависимости от характера вопросов (открытые, закрытые, программные и т.д.). Есть также специальные правила, регулирующие социально-психологическую специфику общения социолога с респондентами, сюда же включаются правила, определяющие практическое проведение самих исследовательских процедур, их порядок, последовательность, организацию и т.д. При этом вся эта достаточно большая совокупность предписаний и правил не субординирована, между ее составляющими отсутствуют какие-либо логические связи. Если и возникает некоторая их организованность, системность, то она определяется практикой осуществления, реализации метода анкетирования, зависит от задач, этапов, потребностей самого процесса исследования.
     Важным фактором, систематизирующим, упорядочивающим методологические нормы, правила эмпирического характера, является методологическое знание более высокого уровня обобщения. Речь идет о знании, формирующемся на внешнем уровне научной рефлексии, прежде всего в рамках философии, методологии науки. Именно на этом уровне вырабатываются представления об определенном образце, идеале научного исследования. Эти представления невозможно извлечь только из эмпирического наблюдения существующих в науке методов. Представления об идеале научного исследования по своей сути теоретичны, вырабатываются на основе определенных философских предпосылок, концепций, явно или неявно присутствующих в понятии научного метода. Например, метод научного исследования И. Ньютона опирался на философские идеи, характерные для науки XVII столетия. Ньютон, прежде всего, разделял общее для всех ученых того времени убеждение в необходимости разграничивать предмет веры и предмет науки. С точки зрения Ньютона научное изучение природы служит косвенным доказательством существования бога, поскольку выделение и изучение наукой механических свойств природных процессов, механических причин движения материи не объясняет удивительной соразмерности движения небесных тел, целесообразного строения живых организмов, не объясняет физической сущности всемирного тяготения. Поэтому, по мнению Ньютона, «есть бестелесное существо, живое, разумное, всемогущее, которое в бесконечном пространстве, как бы в своем чувствилище, видит все эти вещи вблизи, прозревая их насквозь, и понимает их вполне благодаря их непосредственной близости к нему».
     Однако божественным бытием должна заниматься теология. Сам Ньютон был видным теологом и, по свидетельству его биографов, свои теологические занятия ставил выше научных. Наука же призвана изучать то, что позволяют ее методы, а именно природные явления. Наука должна довольствоваться малым, т.е. изучать то, что поддается экспериментальному анализу и строгому математическому описанию количественных отношений действительности.
     Ньютон стоит на позициях математической экспериментальной натуральной философии, метод которой складывается из следующих познавательных шагов. Сначала с помощью экспериментов анализируются зафиксированные в чувственном опыте, непосредственном наблюдении явления. Затем на основании этого анализа из явлений выводятся общие принципы. Наконец, из полученных принципов математически строго выводятся все остальные явления. В итоге получается математически обоснованная, доказанная система знания, в которой из нескольких общих принципов, законов дедуктивно выводятся, объясняются частные явления действительности.
     Тем самым в научном исследовании реализуется гипотетико-дедуктивный метод, классически развитую форму которого создал впервые как раз И. Ньютон. В предисловии к первому изданию «Математических начал натуральной философии» он писал, что вся трудность физики состоит в том, чтобы по явлениям движения распознавать силы природы, а затем по этим силам объяснить все остальные явления. Для этой цели предназначены общие предложения, изложенные в книгах первой и второй. В третьей же книге давался пример вышеупомянутого приложения для объяснения системы мира, ибо здесь из небесных явлений при помощи предложений, доказанных в предыдущих книгах, математически выводятся силы тяготения тел к Солнцу и отдельным планетам. Затем по этим силам также при помощи математических предложений выводятся движения планет, комет, Луны и моря. Ньютон высказывался еще в том духе, что было бы желательно вывести из начал механики и остальные явления при-|юды. Ибо многое заставляет предполагать, что все эти явления обусловливаются некоторыми силами, с которыми частицы тел вследствие причин покуда неизвестных или стремятся друг к другу и сцепляются в правильные фигуры, или же взаимно отталкиваются и удаляются друг от друга.
     Руководствуясь своим методом, Ньютон вычислил массу Солнца, установил величину расширения Земли по экватору из-за центробежной силы, обусловливаемой ее вращением вокруг собственной оси. Он показал, что морские приливы связаны с гравитационным притяжением Земли Солнцем и Луной; объяснил наблюдаемые нерегулярности в движениях Луны и планет действием сил тяготения Солнца, Земли, других планет; заложил основы теории возмущения планетных орбит и т.д.
     Идеал, содержащийся в научном методе, как и любой другой идеал, должен быть определенным образом связан с действительностью (в нашем случае - с практикой научного познания); но, с другой стороны, идеал, чтобы выполнить свое предназначение, должен концентрировать в себе только лучшие стороны этой действительности, причем переработанные, усиленные. Иначе он не сможет формулировать, указывать перспективу, программу научного исследования. Добавим, что формирование понятия научного метода шло в конкретных условиях исторического развития науки. Например, в науке XVII века кроме ньютонианской использовались еще картезианская и атомистическая традиции. На такой почве сталкивалось множество идеалов и норм науки, бытующих на теоретическом уровне научной рефлексии. Шла идейная борьба с участием разных философских систем в формировании научных идеалов (весьма заметную роль в этом процессе играют, например, традиции рационализма и сенсуализма, эмпиризма). К тому же возникло сложное строение рефлексивного уровня науки, где в процессе формирования идеалов и норм познания принимают участие не только философия, гносеология, но и более специальные уровни обобщения, образующиеся в рамках философской методологии науки, а также и в методологии отдельных на-ук.
     Правомерно утверждать, что всякий эффективный метод опирается на теорию объекта. Например, социологическое исследование ценностных ориентации людей в сфере культуры требует разработки анкеты с учетом общетеоретических представлений о сущности духовной культуры общества и личности, ее структуре и основных свойствах. Эти общетеоретические соображения переводятся в совокупность эмпирических индикаторов. С их помощью выделяются предпочтительные типы поведения респондентов в их свободное время (частота посещения тех или иных учреждений культуры, участие или неучастие в художественной самодеятельности и др.). Отсюда вытекает вывод, что сам метод анкетирования возможен только потому, что в процессе его осуществления используются эмпирические содержательные индикаторы, выводимые из соответствующих теоретических положений, т.е. из предметного теоретического знания.
     Еще более тесная связь содержательного и методологического знания прослеживается в случае использования теоретических методов познания. Так, решая некоторые задачи гидростатики, Архимед исходил из теоретических предположений о природе жидкости, согласно которым она состоит из однородных частиц, тесно прилегающих друг к другу и испытывающих давление со стороны соседних частиц. Если бы жидкость была предоставлена самой себе, то она имела бы форму шара, центр которого совпадал бы с центром Земли. Сформулировав данные теоретические допущения, Архимед начинает свой мысленный эксперимент. Ученый проводит мысленные операции с этой жидкостью в форме шара. Он мысленно делит шар на фигуры в виде смежных пирамид с вершинами в центре Земли, проводит около центра еще одну шаровую поверхность, а затем последовательно рассматривает ситуации с телами, равнотяжелыми с жидкостью, с телами, более легкими, чем жидкость, и телами, более тяжелыми, чем жидкость. В итоге он получает теоретически доказанные следствия о выталкивающей силе, действующей на погруженное в жидкость тело, иными словами, получает результат, позднее названный по его имени законом Архимеда.
     Очевидно, что сам мысленный эксперимент, его проведение было бы попросту невозможно без предварительного формирования начальных теоретических допущений. И сам эксперимент осуществляется как некоторая последовательность мысленных операций как раз с исходным теоретическим материалом; ведь все мысленные преобразования, проведенные по ходу эксперимента Архимедом, касаются того шара воды, который был им сконструирован теоретически.
     В целом же выдвижение и логическая разработка предположений, выведение конечных следствий, последующее сопоставление данных следствий с эмпирической ситуацией - все эти исследовательские процедуры объединяются Архимедом в гипотетико-дедуктивном методе, получившем законченный вид в XVII веке. Позже А. Эйнштейн предложил знаменитый мысленный эксперимент для объяснения понятия одновременности в специальной теории относительности. В нем были использованы следующие теоретические постулаты: 1) не существует способа, чтобы установить, находится ли тело в состоянии покоя или равномерного движения или, другими словами, во всех инерциальных системах отсчета все явления протекают одинаково, законы природы инвариантны относительно перехода от одной инерциальной системы к другой; 2) независимо от движения своего источника свет всегда движется через пустое пространство с одной и той же постоянной скоростью или, другими словами, скорость света одна и та же во всех инерциальных системах отсчета.
     Суть эксперимента Эйнштейна заключается в следующем. Пусть но железнодорожному полотну от А к Б движется с большой скоростью длинный поезд. В точках А и Б, расположенных соответственно против хвоста и начала поезда, одновременно вспыхивают молнии - так воспримет это событие наблюдатель, находящийся на полотне дороги как раз посередине состава, поскольку свет распространяется с одинаковой скоростью от обеих молний. Но эти же вспышки иначе воспримет наблюдатель, находящийся в середине поезда как раз против наблюдателя, что на полотне дороги. Для него вспышки не будут одновременными, так как вспышке, возникшей в конце поезда, придется дополнительно преодолевать путь, который пройдет удаляющийся от нее поезд, соответственно быстрее появится вспышка, к которой направлено движение поезда. Отличие результатов наблюдений, согласно эксперименту, позволяют Эйнштейну сделать вывод, что одновременность следует трактовать как понятие относительное для разных инерциальных систем. Можно таким образом констатировать, что практика работы эмпирических, равно как и теоретических, методов в научном познании показывает зависимость их функционирования от предметного теоретического знания, без использования которого работа метода была бы невозможна. Причем используется не только предметное знание, непосредственно включающееся в метод, но и знание, которое, как это видно на примере мысленного эксперимента Эйнштейна, как бы «прилагается» к нему, не входя в него непосредственно.
     Практика научного познания показывает, что метод невозможно отделить от познавательных действий, осуществляемых учеными в ходе исследования. Поэтому метод кроме знаниевой, идеальной стороны, представляет и деятельностно-практическую сторону научного познания. Это означает, что метод - не только идеальная предпосылка познавательной деятельности, но и непосредственное участие в этой деятельности, ее регуляция. Отсюда неверно понимать метод как только систему знания. Если ограничиваться этим подходом, то можно получить довольно странные выводы. С этой точки зрения, например, эксперимент не является практической работой ученых со штаммами бактерий. Он не рассматривается как совокупность операций по изучению поведения элементарных частиц при столкновении со встречными пучками частиц. В эксперименте не видят тогда создания условий для исследования моделей больших молекул какого-либо полимера. Напротив, при подобной трактовке говорят только о знании о том, как работать с бактериями, как сталкивать потоки элементарных частиц в ускорителях, как создавать модели, т.е. видят не собственно сам эксперимент, а только знаниевое «предвосхищение» эксперимента.
     Само знание - и предметное, и даже методологическое, т.е. совокупность норм и предписаний, не может регулировать исследовательскую деятельность, поскольку регуляция предполагает последовательность определенных практических управляющих воздействий на систему деятельности. Поэтому для того, чтобы методологическое знание превратилось в метод, реально регулирующий познавательную деятельность, необходим перевод описаний познавательной деятельности в предписания, т.е. необходима выработка правил деятельности, а также необходимо, чтобы метод непосредственно «внедрился» в процесс деятельности, реализовался через структуру познавательного процесса, стал способом его осуществления. Иными словами, переход от знания к деятельности, к непосредственной ее реализации делает метод действительно эффективным орудием регуляции познания.
     Такая регуляция, с одной стороны, основывается на системе методологического знания, а с другой стороны, практически реализуется в процессе познания как определенная последовательность, программа реально производимых познавательных процедур и действий. Это означает, что метод не может быть оторван от деятельности, поскольку создается для ее регуляции; он есть способ, процесс осуществления этой деятельности в определенном порядке, предусмотренном методологическим знанием. На это обстоятельство указывают многие исследователи. Например, Г.И. Рузавин отмечал, что в самом общем смысле метод представляет некоторую систематическую процедуру. Эта процедура может состоять из последовательности повторяющихся операций, применение которых в каждом конкретном случае либо неизменно приводит к достижению поставленной цели, либо такая цель достигается в подавляющем большинстве случаев. Наша позиция совпадает с данной точкой зрения.
     Сведение метода только к совокупности знания неточно; метод п. система знания плюс познавательные операции, действия. Операциональная составляющая метода представляет собой важный компонент его структуры. Совокупность операций метода столь же разнообразна, как и совокупность правил, норм, предписаний, образующих систему методологического знания. Сюда входят как мыслительные операции, представляющие собой работу с идеями, понятиями н другими идеальными конструктами, так и разного рода знаковые (работа с чертежами, схемами, графиками, формулами и т.д.), а также материальные, предметные действия, обычно осуществляемые в экспериментальных исследованиях. Операции метода можно подразделить также и в соответствии со степенью их общности, универсальности и, следовательно, сферой применимости. Так, весьма широкой областью применения обладают мыслительные операции типа индукции, дедукции, сравнения и т.д.
     Подобного рода операции применяются не только в научной деятельности. Любое действие, любой мыслительный акт, в том числе и научный, не может обойтись без индукции, дедукции, сравнения, анализа, синтеза и т.д. В них находит свое выражение общность научной и других видов познавательной деятельности человека, специфические особенности человека как мыслящего существа. Поэтому такие операции, являясь по своей природе логической формой осуществления любой мыслительной деятельности, образуют общий универсальный компонент в системе операций метода. Эти операции достаточно общие, они применяются на любом этапе научного познания, будь то эксперимент или теоретическое исследование; их всеобщая применимость свидетельствует об их логической природе и о независимости, самостоятельности по отношению к любому конкретному объекту. Они образуют всеобщую логическую форму и условие осуществления мыслительной деятельности вообще и научного познания в частности.
     Универсальность такого рода операций, их независимость от конкретного содержания обусловливаются тем обстоятельством, что свое непосредственное основание они находят в практике умственной и трудовой деятельности. Практическая деятельность, последовательное осуществление тех или иных мыслительных или предметных действий на протяжении многих лет человеческой истории «откладывается» и закрепляется в виде операций, имеющих универсальное значение. На другом полюсе метода находятся конкретизирующие операции, дополняющие универсальные и направляющие метод на изучение конкретных объектов.
     Методические операции своеобразно учитывают специфику исследуемых объектов, и поэтому они имеют двойственное основание: особенности объектов и особенности познавательной практики, направленной на данные объекты. Метод эффективен, когда он не противоречит природе изучаемых объектов. Сама же эта эффективность достигается в процессе многолетней практики изучения тех или иных объектов, многолетнего совершенствования познавательных действий, приспособления именно к этим объектам с целью повышения эффективности научного познания.
     Например, специалисты-антропологи, рассматривая проблему методов, отмечают основные вехи в процессе развития методов исторической антропологии. Показывается, что их отработка, скажем, выработка наиболее целесообразной, одновременно достаточно полной, в то же время нетрудоемкой совокупности измерительных действий, а также изготовление наиболее простого в обращении, портативного, удобного в полевых условиях инструментария для проведения измерений основывались на многолетней практике антропологических исследований благодаря усилиям ученых разных стран. В частности, специфика объектов антропологии приводит к значительному отличию процедур антропологического измерения по сравнению, скажем, с измерением в физике. Антропологические измерения не требуют большой точности; особенности антропологического познания вызывает необходимость в применении специальных измерительных средств: набора разнообразных циркулей, гониометров, мягких градуированных лент и некоторых других приборов (В.П. Алексеев и др.).
     То обстоятельство, что метод кроме знания есть еще и организация и осуществление действий субъекта по использованию познавательных приемов, операций, легко обнаруживается в тех науках, где большой удельный вес занимают описательно-эмпирические, экспериментальные процедуры. Скажем, владение методом палеонтологического исследования не сводится к знанию о способах сбора, препарирования, классифицирования и т.д. окаменелостей; здесь важно также иметь практический навык выполнения этих операций вплоть до отработки правильного угла наклона долота при обработке содержащей окаменелости штуфа породы, т.е. соответствующим образом практически их осуществлять.
     Аналогичным образом вырабатываются и применяются в практике познания навыки использования исследовательских действий в прикладных методах биологии, географии, социологии, экономики и т.д. Существуют сходные, с учетом специфики, механизмы интериоризации, осмысления и применения навыков, приемов, познавательных действий и в теоретических методах. И теоретические методы содержат не только знание, но и умение, и действие, практическое использование приемов теоретического анализа или синтеза, обобщения или применения математики и т.д.
     Практика научного исследования, таким образом, показывает, что метод представляет собой не только систему знания, но и систему познавательных действий. Если бы метод был только знанием, то его существование, по сути, сводилось бы к форме общенаучного, интерсубъективного. Такое общезначимое относительно независимое от отдельных ученых бытие метода действительно имеет место. Однако заключенные в методе правила, нормы исследования применяются ученым в работе, усваиваются им, интериоризуются, из формы общенаучного превращаются в индивидуальное, личностное знание и практическое умение, навык, которые реализуются непосредственно в исследовании в качестве познавательных действий, операций. Только будучи индивидуально усвоенным, субъективно переосмысленным, метод включается в непосредственный процесс исследования, становится его стержнем, формой его осуществления. В самом процессе исследования метод существует в форме той или иной последовательности познавательных действий, шагов, основанных на предметном и методологическом знании, включающем в себя не только чисто когнитивные элементы, но и умение, навык исполнения логических, мыслительных или практических, экспериментальных приемов, операций исследования.
     11собходимо выделить еще один важный компонент научного метода, выступающий своего рода связующим звеном между знаниевой и операциональной составляющими. Речь идет об умении как специфическом «сплаве» знания и действия, поскольку именно в умении находит свое выражение знание предмета и знание методологических правил и предписаний, а также практическая культура осуществления познавательных процедур, т.е. совершенно необходимый для успешного функционирования познавательной деятельности их синтез. Умение неотделимо от навыков, которые психологи трактуют как действия, сформированные через их повторение, через закрепление путем упражнения в процессе освоения деятельности. Единство знания, навыков, т.е. наиболее освоенных, доведенных почти до автоматизма способов деятельности и образует умение как необходимый элемент метода. Кроме того, умение обладает личностной окраской, выступает всегда как умение той или иной личности, ученого, оно всегда субъективно, индивидуально. Хотя, разумеется, существуют навыки, общие для субъектов научной деятельности, но они применяются индивидуально в зависимости от опыта, предмета, целей исследования, личных пристрастий и желаний.
     Именно через умение происходит постоянный переход знаний в познавательные действия и, наоборот, действий в знания, нормы, правила, переход, существенно необходимый для нормального функционирования научного метода и выражающий динамическое единство когнитивной, знаниевой и деятельностно-практической его сторон. Именно через умение функционирует метод, реализуется его деятельностная природа.
     Практическая природа научного познания убедительно раскрывается М. Полани. Он уделяет большое внимание исследованию роли навыков выполнения живых образцов научного познания, умения, которые приобретаются лишь практическим участием в работе. М. Полани рассматривает практику осуществления деятельности, механизмы формирования умения начиная с образования навыков поведения у животных, приобретения умения человеком в разных видах практической деятельности (езда на велосипеде, работа с молотком и т. д.) и кончая практикой использования языка и практикой научного познания. В этом смысле показателен пример с обучением студента-медика пониманию рентгеноскопического изображения грудной клетки. Никакая, даже самая подробная инструкция не научит такому пониманию. Только непосредственное личное участие в таких процедурах, личная практическая учеба у опытного врача-рентгенолога приводит к соединению вербального знания и практического понимания, умения, к превращению студента в понимающего врача.
     Существование научного метода в форме живых образцов деятельности зачастую может быть более важным, чем словесные предписания. Значение этой практической культуры научного познания, лично усвоенных и отработанных приемов исследования трудно переоценить. Именно в этой культуре практической научной работы, являющейся важным компонентом метода, раскрывается смысл понятия «научная школа». Научные школы различаются не только по результатам, зафиксированным в текстах научных трудов и отчетов, но еще и по тем навыкам, по тому умению решать научные проблемы и приводить в действие живые образцы деятельности, которые передаются от учителей к ученикам и последователям и являются важнейшим условием прогресса в научном познании. Полани пишет, что искусство, процедуры которого остаются скрытыми, нельзя передавать i помощью предписаний, ибо таковых не существует. Оно может передаваться только посредством личного примера, от учителя к ученику.
     Наблюдая учителя и стремясь превзойти его, ученик бессознательно осваивает нормы искусства, включая и те, которые неизвестны самому учителю. Иными словами, научная школа транслирует не столько знания, сколько метод исследования, практическую культуру его осуществления. При этом деятельно-практическая и знаниевая стороны метода могут быть разведены только в абстракции. Единство этих сторон можно представить по аналогии с противоположностью и взаимной обусловленностью языка и мышления.
     Подобно тому, как язык вне мышления превращается в простую совокупность ничего не значащих, не обладающих реальным существованием, безжизненных материальных объектов, т.е. подобно тому, как язык нуждается в живой деятельности мышления и, наоборот, мышление в языке, так и существование метода возможно только как единство, взаимодействие знания и деятельности. Жизнь, существование метода, его функционирование в процессе научного познания становится возможным только как результат постоянного превращения знания в познавательные действия и соответственно действий в знание.
     Выявленные и рассмотренные компоненты метода - знание, познавательные действия, операции и умение представлены также в надындивидуальной общенаучной сфере. Ведь и методологическое знание, и операции, да и навыки как необходимая предпосылка умения общезначимы для всех ученых, поскольку могут быть использованы любым исследователем. Метод, в той части, в которой отражает универсальные характеристики практики научного исследования, является общенаучным средством решения познавательных задач, общезначимым, допускающим использование в разных исследованиях разными учеными.
     Однако метод, находясь на надындивидуальном уровне научного познания, остается методом лишь в потенции, в возможности. Превращение возможности в действительность, перевод метода из потенциального существования в актуальное происходит как результат соединения общего и единичного, общенаучного и индивидуального. Иначе говоря, метод становится действенным, когда он соединяется с субъективным методологическим «искусством», умением решать познавательные задачи.
     В процессе применения научного метода осуществляется необходимое для прогресса познания взаимодействие индивидуального и надындивидуального уровней познавательной деятельности. Ученый-исследователь пускает в ход не только свои личные знания и умения, но опирается также на общие закономерности научного познания и учитывает конкретные, единичные условия его протекания.
     Непосредственная практическая работа метода, его функционирование в научном исследовании основывается на определенном уровне индивидуальной профессиональной подготовки, умения, которое не сводится к чисто когнитивным, логическим навыкам и действиям. В умении как субъективном искусстве исследователя переплетаются когнитивные, рациональные и эмоциональные, волевые, ценностные и другие моменты. В то же время в личной практике применения научного метода происходит взаимодействие индивидуального и надындивидуального, общенаучного; эта сторона метода выступает также своего рода каналом связи между обществом и научным исследованием, служа проводником влияния социокультурных условий на работу науки, на функционирование научного метода.
     Конечно, неправомерно сводить метод целиком к субъективному искусству, индивидуальному умению исследователя. Такое понимание достаточно распространено в философии науки, например, в позитивистской традиции. С этой точки зрения научное познание, научная деятельность не поддается рациональному осмыслению, так как в ней участвуют чисто индивидуальные психологические механизмы типа воображения, интуиции, которые являются предметом психологии, а не мошки. Современная философия науки трактует метод как единство, взаимодействие общенаучного и индивидуального, когнитивного и ценностного, субъективного, реализуемого в практике научного исследования.
     Научный метод используется в качестве средства получения знания. Но наряду с методом в науке средствами познания являются приборы, теории, язык и т.д. Отличие метода от других познавательных средств заключается в том, что метод предназначен для регуляции научной деятельности, упорядочения всей ее структуры, в то время как ни одно другое средство научного познания не в состоянии выполнить эту функцию. Иными словами, существует фундаментальная связь метода и структуры научной деятельности. Метод выполняет функцию регуляции, упорядочения всей его структуры. Эту функцию он осуществляет, основываясь на знании свойств и закономерностей процесса научного познания.
     Подобное знание содержит, как уже говорилось, общетеоретические, философские представления о природе и особенностях научного познания, а также эмпирическое знание процесса научного исследования, полученное посредством самонаблюдения ученых, обобщения практики собственной научной работы. При этом надо учитывать, что структура научной деятельности включает индивидуальный и надындивидуальный уровни, соответственно которым модифицируется сам метод. Так, методы индивидуального уровня научного познания весьма многообразны, поскольку многообразна и вариабельна индивидуальная работа отдельно взятых ученых; на этом уровне нет единообразия в процедурах, методах исследования.
     Что касается надындивидуального уровня научной деятельности, то он формируется вокруг типического для данной науки способа получения нового знания; данный способ, метод отличает науку от других видов познавательной деятельности, выражает ее качественную специфику, определенность; он сохраняет свое постоянство, стабильность на протяжении длительной исторической эпохи или эпох и меняется только вместе с изменением общих социальных и гносеологических условий научного познания, вместе с коренными научными революциями.
     Исходя из этого надо различать понятия «научный метод», «метод индивидуального уровня научной деятельности» и «метод науки». Понятие «научный метод» обычно понимают как способ, путь познания, систему правил, норм, применяемых в том или ином исследовании, в той или иной науке для решения научных проблем, задач. В этом смысле понятие «научный метод» - собирательное, поскольку под него подпадает любой из всего многообразия методов, применяемых в науке, начиная от таких методов, как эксперимент, моделирование и кончая анкетированием в социологии или методами микроскопического наблюдения в биологии.
     Понятие «метод науки» характеризует собой науку как специфическую систему познания, выражая общий, надындивидуальный уровень научной деятельности. В сущности, метод науки есть не что иное, как типичный для науки в отличие от других видов познания (художественного, обыденного и т.д.) способ получения нового знания, т.е. метод науки включен в организацию познавательной деятельности всей системы науки. Это находит свое выражение в том, что устанавливается определенный набор познавательных шагов, упорядочивается последовательность их применения. Так, главное требование метода современной науки - это установление сбалансированного единства теоретических и эмпирических исследовательских процедур таким образом, что наука в целом как особая познавательная система отражает действительность, осуществляя построение совокупностей теоретического и эмпирического знания, которые взаимодействуют, обеспечивая тем самым прогресс познания.
     Подобное единство сложилось уже в момент зарождения классической науки XVII века в деятельности ее великих родоначальников Галилея, Герике, Гюйгенса, Ньютона и других. На наш взгляд, метод науки - это особая организация познавательного цикла системы науки, всей структуры научной познавательной деятельности, предполагающая выделение и использование определенных познавательных стадий, шагов, а также определенную последовательность их применения. Важнейшие из них - формулировка проблемы, построение гипотезы, а затем теории, эмпирическая проверка созданной теории с помощью эксперимента, наблюдения и других процедур получения эмпирического знания и, наконец, цикл завершается формулировкой новой проблемы. Схематически метод науки или, что то же самое, ее общий познавательный цикл выглядит так: проблема 1 - процедуры построения теоретического знания - процедуры построения эмпирического знания - процедуры установления соответствия между теоретическим и эмпирическим знанием - проблема 2-й далее цикл повторяется.
     Точность и строгость процедурам познавательного цикла придает использование математики. Разумеется, данная схема, как и любая другая, в общей и соответственно упрощенной форме представляет целостный и многообразный поток научного познания; ее предназначение - обозначить лишь его основные этапы. К тому же надо учитывать, что циклическое функционирование познавательной системы науки предполагает изменение не только проблем, как это обозначено на схеме, но и содержания, а также форм организации как теоретического, так и эмпирического исследования.
     В отличие от метода науки метод индивидуального уровня научного познания организует уже не всю систему научной деятельности, а формирует только познавательный цикл данного конкретного исследования, данной исследовательской программы. Если познавательный цикл науки остается в целом достаточно стабильным на продвижении большого промежутка времени, то познавательный цикл индивидуального уровня научного познания весьма изменчив, поскольку в каждом конкретном случае в зависимости от задач исследования он может включать чисто теоретические процедуры или, наоборот, ограничиваться только экспериментальными познавательными действиями и т.д. Этим объясняется большое разнообразие научных методов, применяемых в различных исследовательских программах.
     Такое разнообразие, изменчивость метода индивидуального уровня научной деятельности нельзя трактовать в субъективном духе; эти особенности имеют объективные основания, вытекающие как раз из природы исследуемых объектов, а также из закономерностей научного познания. При всем многообразии методов индивидуальной научной работы главное в каждом из них - это то, что любой из них всегда выражает общую структуру данного исследования, т.е. организует его познавательный цикл. Например, использование интервью в качестве метода конкретно-социологического исследования предполагает прохождение ряда этапов. К их числу относятся: 1) подготовка к проведению интервью, включающая в себя подготовку вопросника, изучение материала, связанного с темой будущей беседы, ознакомление с особенностями респондентов; 2) проведение интервью, состоящее из установления последовательности вопросов, их формулировки, задания нужного темпа беседы, ее продолжительности; I) регистрация ответов по определенным правилам и т.д. Причем важнейшим компонентом данного цикла является стадия осмысления или формулировки проблемы, задачи, которая предполагает не только личные усилия исследователя, стремящегося решить задачу, но и обязательное обращение к работам предшественников или современников, т.е. диалог, фазу общения или субъект-субъектное взаимодействие. Иными словами, индивидуальное научное исследование нельзя сводить только к субъект-объектному отношению, поскольку общественная природа научной деятельности непосредственно проявляется в субъект-субъектных отношениях, диалоге в разных его формах, во взаимодействии ученых. Среди выделенных понятий («научный метод», «метод науки», «метод индивидуального уровня научного познания») "самым широким по объему является первое; два последующих представляют собой видовое развитие исходного, первого понятия, поскольку они конкретизируют родовое понятие и позволяют наглядно выразить связь метода со структурой познавательной деятельности, с ее разными уровнями (индивидуальным и надындивидуальным). При этом надо подчеркнуть, что научный метод, его модификации, вызываемые переходом от одного уровня к другому в структуре научной деятельности, реально функционируют в науке в качестве соответствующего познавательного цикла, организация которого задается установлением необходимой последовательности определенного набора познавательных действий, исследовательских шагов.
     Главный вывод состоит в том, что научный метод во всех своих модификациях, в сущности, есть определенная организация познавательного цикла на разных уровнях научного познания. Метод, таким образом, можно определить как систему, упорядоченную последовательность познавательных шагов, исследовательских операций, основанных на предметном и методологическом знании. Метод структурирует научную познавательную деятельность. Способ его существования - это реальное функционирование познавательного цикла на разных уровнях научной деятельности.
     Важно сравнение метода с алгоритмом как одним из основных понятий логики, математики и кибернетики. Под алгоритмом понимают четко обозначенную последовательность достаточно строго регламентированных операций, которая установленным образом связывает начальную ситуацию и получаемый результат. Математическое понимание данного понятия представляет алгоритм как точное предписание, задающее вычислительный процесс, ведущий от начальных данных, которые могут варьировать, к искомому результату. В кибернетике алгоритм понимают как точное предписание о выполнении в определенном порядке системы операций для решения любой задачи из некоторого выделенного класса задач. Иными словами, алгоритм понимается как жестко детерминированный математический и логический метод формального или, как иногда его характеризуют, механического решения задач какого-либо класса. И метод, и лигоритм программируют познавательную деятельность, указывая как последовательность, так и характер, а также количество необходимых познавательных шагов. В то же время в алгоритме, во всяком случае, в его классической интерпретации, например, в интерпретации А.А. Маркова, устанавливается весьма жесткая связь между начальной ситуацией и получаемым результатом. Поэтому алгоритм выражает стремление к высшей степени формализации процесса деятельности, к однозначности, когда каждая стадия процесса точно, строго, однозначно детерминирует последующую стадию.
     Однако существуют определенные границы формализации, алгоритмизации научного исследования, поскольку большая часть наук и областей исследования не достигла уровня, позволяющего строить формальные системы и алгоритмы. К тому же после доказательства знаменитых теорем Геделя о неполноте формальных систем и о невозможности доказать непротиворечивость формальной системы средствами самой формальной системы стало ясно, что полная формализация человеческого познания невозможна, что сама формализация опирается на содержательный, семантический подход. Научное познание представляет собой принципиально неформализуемую деятельность, характеризующуюся достаточно большой степенью неопределенности как самого процесса, так и ее элементов. Поэтому алгоритмы, алгоритмические методы, характеризующиеся как раз жесткой однозначностью, строго формализованным путем решения задач, наибольшее распространение получают в сравнительно небольшом количестве наук - математике, логике, термодинамике, классической механике и некоторых других.
     Природа научного познания как принципиально неформализуемой познавательной деятельности, таким образом, находит свое выражение в содержательных методах, которые подобны не жестким, а и большей степени «расплывчатым», «размытым» алгоритмам. Другими словами, метод нельзя свести только к логическим операциям или операциям алгоритма; функционирование метода есть конструктивный, порождающий процесс. Если формально-логические и алгоритмические процессы остаются в рамках готового, уже полученного результата, то процесс, основанный на содержательном методе, предполагает практическое движение к новому, порождение, конструирование нового. А такое конструирование нового не может быть бессодержательным, только формальным, алгоритмическим. То есть метод в широком содержательном смысле выступает эвристически орудием, средством получения действительно нового, не предопределенного заранее результата. Если алгоритм - это строгое следование формальной логике, чему-то определенному, то метод есть постоянная возможность выхода за рамки логики, ее нарушения в эвристических целях - это выход в сферу творчества.
     Главное предназначение метода состоит в том, чтобы обозначить проблему, выделить основные регулятивы научного исследования и создать основу для проведения плодотворного научного исследования, т.е. содействовать приращению знания в науке.
     Добавим, что обращенность к практике научного познания составляет основу содержательной трактовки понятия научного метода. Деятельностная природа метода проявляется в том, что реально функционирующий, участвующий в познании метод представляет собой динамическое единство знания и умения, когнитивной и практической составляющих, сплав норм и познавательных действий. Метод складывается на основе обобщения практики познания. Аккумулируя познавательный опыт в своих нормах и правилах, метод непосредственно участвует в познании, регулируя, упорядочивая процесс научной деятельности, задавая ее стратегию, программу посредством выделения совокупности познавательных шагов, действий и увязывания их в целостной системе познавательного цикла.

     1.3. Объективное и субъективное в методе

     Соотношение объективного и субъективного в методе есть, прежде всего, выражение основного противоречия познания как процесса взаимодействия субъекта и объекта. Процесс взаимодействия субъекта и объекта опосредуется совокупностью условий как природных, так и общественных - общественными отношениями людей, формами культуры и общественного сознания, познавательными средствами, методами и т.д. В частности, функция опосредования позвательного отношения субъекта к объекту выполняется методом, во-первых, в процессе функционирования, т.е. его практического участия в научном исследовании, во-вторых, благодаря богатству содержания метода и его структуры, включающей не только знаниевый, нормативно-содержательный, но и операциональный компоненты.
     Именно богатство системы метода обусловливает возможность вступления его в отношения как с объектом, так и с субъектом познания. Функцию опосредования, выполняемую методом, надо рассматривать с учетом общественного характера процесса познания, всей суммы социокультурных факторов, так или иначе детерминирующих п о работу. Поскольку взаимодействие субъекта и объекта в процессе познания предполагает взаимодействие участвующих в данном процессе субъектов, постольку субъект-объектное отношение опосредуется субъект-субъектным. Но тогда выяснение соотношения объективного и субъективного в методе предполагает учет его социальных характеристик, связей метода с социокультурным окружением, социальными условиями познания.
     Надо учитывать также, что, в свою очередь, связь метода с объектом опосредована теорией, что объективное в методе определяется теоретическим знанием объекта, поэтому выявление и анализ проблемы объективного и субъективного сопрягается с исследованием связей метода и теории. Необходим также учет познавательной эффективности метода в процессе решения с его помощью познавательных задач. Неэффективные или слабоэффективные методы либо удаляются из науки, либо совершенствуются с целью повышения их эффективности.
     Собственно, вся история научного познания в значительной мере есть история развития методов и познавательных средств. Например, развитие инфитиземальных методов математики шло от механико-геометрических приемов решения задач у Архимеда, Кеплера. Затем оно пополнилось методом флюксий Ньютона. А через дифференциальное и интегральное исчисление Лейбница превратилось в весьма мощный и абстрактный математический анализ, в настоящее время ставший, по мнению математиков, универсальным.
     Субъективное начало в методе ориентировано на решение проблемы эффективности исследований. Свидетельством тому может служить история методологии науки, коренной проблемой которой является установление того, в какой степени метод дает возможность ученому в ходе исследования «приблизиться» к объекту, истине, иными словами, в какой степени метод определен объектом и в какой степени он субъективен, т.е. детерминируется познавательными возможностями, способностями субъекта познания. Еще в античности была поставлена задача разграничения методов в зависимости от того, дают ли они знание общего необходимого или оставляют ученого в сфере мнения. В соответствии с этим выделялись аподиктический метод умозрительного содержательного анализа, базирующийся на интуиции и дедукции, силлогистике, как метод, наиболее близкий сути бытия, обеспечивающий постижение сущности, и диалектический метод, детерминируемый неопределенной субъективной сферой чувственного многообразия и ведущий лишь к вероятным высказываниям, характерным для мнения.
     Научная методология Нового времени в качестве одной из основных считала задачу очищения метода от всяких искажающих влияний и, прежде всего, стремилась исключить возмущающие воздействия на процесс исследования со стороны субъективных факторов. Так, несмотря на разногласия между приверженцами программы Декарта и научной программы Ньютона, и картезианцы, и ньютонианцы были согласны в том, что из физики необходимо изгнать теорию «скрытых качеств» и базирующийся на ней метод схоластического теоретизирования с его постоянным обращениям к авторитетам (Аристотеля, богословов), а не к экспериментам.
     Ученые были единодушны в том, что схоластика уводит познание от действительности. Ф. Бэкон обосновывал необходимость очищения познания от призраков, снижающих познавательную силу научного метода, затуманивающих «естественный свет разума» познающего человека. Иными словами, традиции научной методологии изображать субъективное в методе как нечто негативное, как то, что искажает путь к истине и затрудняет процесс ее достижения, имеет достаточно длительную историю, а в ряде случаев воспроизводится и в настоящее время. И для такой интерпретации субъективного история науки дает довольно много материала; субъективизм в науке действительно играет негативную роль. Однако неверно субъективное в методе отождествлять с субъективизмом, с ошибками и помехами в научном исследовании; надо иметь в виду, что субъективное в научном познании и методе играет также и позитивную роль.
     Действительная роль субъективного фактора в научном познании может быть понята с учетом того смысла понятия «субъективное», которое имеет место в философии. Общепринятым в философии является понимание объективного и субъективного как понятий, связанных, прежде всего, с категориями объекта и субъекта, которые представляют собой различие, противоположность человека как субъекта и внешней по отношению к нему, независимой от него действительности. Объективное означает все существующее вне нас, независимо от субъективного (материальный объект, вся действительность в разных формах), а также определенную сторону сознания человека, ту часть его содержания, которая не зависит от него самого, определяется отражаемым объектом, действительностью. Субъективное означает свойственное субъекту, то, что выражает его природу, определенность его существования и деятельности, а также ту сторону сознания человека, которая зависит от него, определяется им. Субъективное проявляется как практическая, познавательная и другая активность субъекта и как внутреннее, непосредственно данное субъекту состояние его психики, сознания, т.е. как нечто идеальное.
     Субъективное играет двоякую роль в познавательной деятельности. С одной стороны, субъективный момент деятельности может приводить к ошибкам, неудачам на пути к поставленной цели. История науки показывает, что истина и заблуждение, успех и неудача неразрывно связаны друг с другом, что движение к истине осуществляться только через преодоление субъективной ограниченности человеческого мышления. С другой стороны, научное познание есть осуществление субъективной активности человека. Оно возможно только как функционирование выработанных субъектом познавательных средств, форм и методов. Поэтому субъективность является неотъемлемой стороной научного познания, существенной (и не только в негативном смысле) характеристикой форм его осуществления. Сами же познавательные формы вырабатываются человеком в ходе предметной и познавательной деятельности, аккумулируют в себе познавательный и практический опыт человечества.
     Познавательные формы (методы, понятия и т.д.), будучи способом реализации субъективной активности процесса познания, имеют непосредственное отношение не к объекту, а к самому познанию, практике его осуществления. Именно в познавательных формах фиксируются закономерности, инварианты познавательной деятельности. Причем инвариантное, устойчивое в познавательной деятельности определяется не только объектом (природа объекта, его качественная определенность, безусловно, накладывает необходимые ограничения на процесс протекания деятельности, которая, чтобы быть успешной, должна соответствовать объекту), но и особенностями самой деятельности как общественного явления. Надо иметь в виду, что деятельность реализуется не только в отношениях субъекта и объекта, но и в отношениях между участвующими в ней субъектами. Это означает, что познавательные формы имеют «социальную окраску», становятся социально закрепленными нормами, правилами осуществления деятельности. Познавательные формы, выражая инвариантное, закономерное в деятельности, создают тем самым необходимые условия для ее регуляции. Являясь способом фиксации, закрепления многолетнего опыта практического осуществления деятельности, познавательные формы выступают в качестве той основы, на почве которой субъект деятельности получает возможность реализовать свои способности, свое субъективное стремление к свободе творческого самовыражения. Но вместе с тем они не только обеспечивают свободу субъекта в деятельности, но и определенным образом регулируют его активность.
     Именно в познавательных формах фиксируется необходимость употребления тех или иных средств, приемов деятельности, порядок их применения, обоснование их связи, последовательности и т.д. Формы выражают правильность осуществления деятельности. Выполнение регулятивной функции обеспечивается еще и тем, что познавательные формы опосредованно относятся к объекту деятельности, содержат в себе объективные отношения к действительности; формы познавательной деятельности представляют собой единство объективного и субъективного, индивидуального и общественного. Аналогичным образом следует рассматривать такую важную познавательную форму, как метод научного познания.
     Необходимо учитывать детерминацию метода как со стороны объекта, так и со стороны субъекта познания. И, соответственно, подходы, преувеличивающие либо субъективную, либо объективную сторону метода, будут односторонними. Например, Марбургская школа неокантианства преодолевает кантовское противопоставление трансцендентального субъекта трансцендентальному объекту (вещи в себе) за счет отказа от «вещи в себе». В результате бытие трактуется как содержание логической формы, так сказать, как находящееся внутри субъекта познания, внутри форм научной деятельности. Самостоятельное существование объекта, вещи в себе отрицается; научный метод с этой точки зрения не зависит от объекта, действительности, поскольку сам объект оказывается результатом творческой созидательной работы мышления, а «понятия науки не являются больше копиями чувственных объектов, а, скорее, символами для организации и функциональной связи внутри существующего. Причем природа, сущность метода усматривается неокантианцами в логическом развертывании мышления, в логическом построении объекта, так что из логики развертывания мысли выводится логика, закономерность действительности. Иначе говоря, в соответствии с общетеоретической установкой философии неокантианства метод определяется через познавательную деятельность субъекта как логическая закономерность его мышления.
     В русле течений, субъективизирующих метод, находится и широко распространенное среди ученых представление о методе как субъективных способностях делать открытия в науке. Научный метод с этой точки зрения есть сугубо индивидуальный личностный механизм решения научных проблем, сводящийся к таким психологическим феноменам, как интуиция, воображение, гибкость, нестандартность мышления, зоркость видения проблем и т.д.
     Такого рода представления о методе формируются, главным образом, на основе самонаблюдения своей собственной творческой деятельности в науке и, как правило, осмысляются и описываются на уровне здравого смысла с привлечением понятий психологии, в меньшей мере логики, философии и т.д. Так создается своего рода эмпирический (может быть, не совсем строго разработанный и обоснованный с позиций философской методологии науки) уровень осмысления практики научного исследования, возникает эмпирическая фиксация практической работы метода в научном исследовании. Показательны, в частности, рассуждения о том, что первый шаг в научном исследовании - открытие проблемы - всегда будет зависеть от подсознательного, интуитивного ощущения. Оно же подсказывает нам, что среди тысяч вещей, которые мы видим, та или другая представляет собой ключ к чему-то большому и совершенно новому. Если хотите, это догадка, бессознательно опирающаяся на весь предыдущий опыт, но все-таки догадка, а не плановый процесс, контролируемый логикой. (Г. Селье и др.).
     Некоторые авторы разделяют ученых на открывателей и на решателей проблем. Названный выше Г. Селье говорит, что первые опираются главным образом на инстинктивное понимание путей природы, обостренное чувство важности предыдущих наблюдений и взаимосвязей явлений в самом широком смысле слова. Вторые -«решатели проблем» - берут что-то уже известное и пытаются расчлени п. его, чтобы понять структуру и механизм. Они целиком опираются на логический анализ, на химические и физические методы. Однако в науке и искусстве природный талант может быть подавлен чрезмерным количеством обязательной учебной работы и рутинной технической тренировки; в то же время его можно развить при обучении под руководством опытных мастеров, стиль которых заслуживает подражания.
     Высказывания Селье представляют собой типичный пример индивидуальных форм внутринаучной рефлексии, в которых ученые пытаются осмыслить особенности научной деятельности. Размышления ученых о своей собственной научной деятельности являются ценным свидетельством тех или иных сторон творчества в науке, помогают понять его природу. Например, очевидный теперь для всех факт, что решение научных проблем во многом зависит от субъективных индивидуальных характеристик метода исследования, впервые был осмыслен именно на этом уровне рефлексии. Ведь любая проблема, представляя некий объективный, в какой-то мере независимый от конкретных ученых уровень науки, степень освоенности изучаемого объекта, образует собой форму детерминации научного поиска не только состоянием знания, но и самим объектом. В этом смысле все ученые равны перед проблемой, объектом, поскольку он определяет их усилия, но они не равны в своих результатах. Так, многие пытались создать классификацию химических элементов, однако решил задачу Д.И. Менделеев. Иными словами, на этом уровне рефлексии было найдено еще одно подтверждение того обстоятельства, что детерминированность исследования, его метода объектом не абсолютна, что при всех прочих равных условиях решающую роль играет субъективное, индивидуальное в методе.
     На этом уровне рефлексии был осознан также факт чрезвычайной сложности индивидуально-личностных сторон научного метода, невозможность явным образом выразить данную компоненту метода. Сохраняется неартикулируемый, явственно чувствуемый, по словам Л. Пуанкаре, но плохо формулируемый характер правил, предписаний метода. Это признается теперь специалистами в области психологии научного творчества, в области теорий искусственного интеллекта, эвристики и др. Признается также, что дисциплины, специально занимающиеся исследованием закономерностей, механизмов индивидуального творчества, преуспели в этом не так сильно, как хотелось, недалеко ушли от того уровня понимания, который был достигнут в саморефлектирующих размышлениях ученых. Отмечается, например, что весьма частая апелляция к таким понятиям, как воображение, озарение, догадка, интуиция, мало что добавляет к пониманию субъективно-личностной стороны научного познания. Марио Бунге но этому поводу иронизировал, утверждая, что интуиция - это кол-лекция хлама, куда мы сваливаем все интеллектуальные механизмы, когда мы не знаем, как их проанализировать или даже как их точно назвать.
     В саморефлектирующих высказываниях ученых содержится первичное, непосредственное описание параметров, характеризующих ежой компонент метода, как умение, навык, искусство вести научное исследование. Именно в них была отмечена необходимость практического усвоения подобного рода неартикулируемого знания и практической передачи его от учителей к ученикам. Именно ученые-практики первые установили на собственном опыте, что без этих не поддающихся формализации приемов и навыков, без их практического усвоения, применения и дальнейшего совершенствования невозможен научный метод, невозможно развитие науки. Позднее эта сторона научного метода стала предметом специальных методологических исследований, например, в работах М. Полани.
     Конечно, надо иметь в виду, что самонаблюдение своего творчества и выдвигаемые на этой основе методологические рекомендации и обобщения в целом не выходят за рамки индивидуального опыта, субъективны и, как правило, не приобретают общенаучного значения. Дело в том, что размышления о специфике научного творчества и научного метода осуществляются учеными попутно, поскольку главная цель их работы - изучение окружающей действительности, решение научных проблем. Необходимость обращения к задачам методологической рефлексии возникает при разного рода затруднениях, заминках в исследовании, когда обнаруживается слабость методологического инструментария, неэффективность старых методов. Неудивительно, что попутное, стихийное осмысление методологических задач в практике научного познания носит эмпирический характер, пользуется и недостаточно отрефлектированными несистематизированными представлениями.
     Имеет место и прямо противоположная позиция, преувеличивающая роль объекта в научном познании, обосновывающая полную зависимость метода от объекта. Метод трактуется как духовный аналог диалектики предмета и, соответственно, всем категориям, каждому компоненту метода находится, по Л.K. Науменко, «реальный объективно-предметный эквивалент в логике самих вещей». Преувеличение роли объекта ведет к неправильному пониманию субъективной стороны познания и научного метода, а именно его активности, оснащенности орудиями, приспособлениями для более эффективного «приближения» к объекту, для постижения его природы.
     В соответствии с данным подходом субъективная активность в познании не нужна, научный метод должен пассивно следовать природе объекта, который как бы «раскрывает» себя для субъекта в процессе исследования. С этой точки зрения правила, операции метода, законы деятельности совпадают с закономерностями объекта, непосредственно их воспроизводят. Но законы деятельности не могут совпадать, например, с законами природной действительности, поскольку деятельность характеризует человеческое бытие; хотя и законы, и формы, и средства, и методы, и сама деятельность, чтобы быть успешной, должны соответствовать материальной действительности, т.е. все должно быть приспособленным, но не совпадающим с ней. Формы и методы познавательной деятельности вырабатываются человеком, законы деятельности автономны, существуют внутри деятельности, выражают «господство» субъекта, человека над действительностью. Разумеется, субъективность познания и применяемых в нем методов не может быть абсолютной, поскольку и сам субъект, его познавательная, предметная деятельность, равно как и ее формы и методы, имеют объективную детерминацию, определяются объектом. Однако отсюда не следует, что деятельность, ее формы, методы непосредственно «вырастают» из действительности, абсолютно с ней совпадают.
     Стремление вывести метод непосредственно из объекта проистекает из узкого понимания субъективности познания, сведения субъективности к ошибкам и заблуждениям. Но если бы метод непосредственно «вырастал» из объекта, полностью с ним совпадал, то были бы невозможны ошибки и неудачи в исследовании, а эффективность метода была бы абсолютной. Однако практика научной деятельности говорит о том, что познание в науке осуществляется в неразрывном единстве истины и заблуждения. С другой стороны, метод, полностью совпадая с объектом, давал бы стопроцентный результат, гарантировал бы стопроцентное решение научных задач, и тем самым превратился бы в алгоритм или пресловутую логику открытия, обоснованием которой в свое время занимались некоторые философы.
     Но на основании алгоритма новое знание не получается; следовательно, построение логики открытия, которая приводила бы автоматически к новому научному знанию, научным открытиям, как признано теперь, неосуществимо. Иначе говоря, главное назначение субъективности не в том, что при определенных условиях она может привести и зачастую приводит исследователя к ошибкам; главный смысл субъективности познания и метода состоит в том, что субъективность - это, прежде всего, проявление активности познающего сознания, познавательной деятельности. Только благодаря активному либо практическому, либо теоретическому взаимодействию с объектом, основанному на использовании определенных средств, методов, ученый и способен познавать действительность. Субъективность представляет собой способ, форму преодоления неполноты, ограниченности знания, т.е. средство достижения его объективности, истинности. Фундаментальная роль субъективной составляющей познания наглядно обнаружилась в ситуации с квантовой механикой. Оказалось, что в отличие от классической физики, которая пренебрегала взаимодействием между субъектом и объектом, объектами и измерительными приборами, в квантовой механике это взаимодействие образует существенную часть познавательной ситуации. По мнению Н. Бopa, данное взаимодействие «ставит абсолютный предел для возможности говорить о поведении атомных объектов как о чем-то не зависящем от средств наблюдения». Выявилась принципиальная невозможность полностью устранить субъективный момент в экспериментальном исследовании элементарных объектов, абстрагироваться от роли в этом процессе измерительных средств, приборов.
     Понимание метода как непосредственного отражения объекта уязвимо в том отношении, что ведет к логическому парадоксу. В самом деле, если метод есть аналог, воспроизведение объекта, то это значит, что объект уже познан, известен и, стало быть, метод исследования в этом случае не нужен. А если объект еще не познан, то откуда появляется метод, как его сконструировать, ведь он, по определению, должен быть отражением объекта, его аналогом. Иными слонами, получается, чтобы сформировать метод, надо предварительно, до метода изучить объект, на основании этого знания сконструировать метод. Но если исследование идет до метода, без метода, то теряет смысл выработка метода. Получается, что метод вообще не нужен научному познанию, что противоречит практике научных исследований.
     Метод не может быть полным аналогом объекта, поскольку объект не познан, его еще предстоит изучить. Наоборот, предназначение метода как раз и состоит в том, чтобы служить средством исследования непознанных объектов; эту функцию он выполняет, аккумулируя познавательный опыт субъекта научной деятельности. Субъективность выступает также как характеристика идеального. Имеется в виду идеальный характер познавательных форм и образов (научных теорий, понятий, идей, методологического знания и т.п.), вырабатываемых ученым, субъектом, принадлежащих его внутреннему психическому миру и в этом смысле субъективных. Идеальное бытие эти познавательные формы и образы получают в результате процесса интериоризации, т.е. перенесения во внутренний, индивидуально-личностный план сознания того или иного конкретного субъекта научной деятельности. Это происходит в ходе практического осуществления познания, в процессе практической работы научного метода, когда интерсубъективное, общее для всей науки достояние (теории, идеи, методы и т.п.) усваиваются индивидами, включаются в поток мыслительной деятельности того или иного ученого, воспринимаются и переживаются им как его внутреннее психическое состояние. Только благодаря этому перенесению во внутренний план индивида познавательная форма действительно становится полным достоянием субъекта, в виде идеальных образов попадает в полную зависимость от исследователя, субъекта.
     Только благодаря этой «операции» познавательная форма становится живой, работающей, переходит из отчужденного, объективированного состояния в форму непосредственного практического участи в индивидуальной научной деятельности того или иного отдельного ученого, субъекта познания. Можно сказать, что идеальный познавательный образ, существующий в виде психического переживания, как психический феномен, включающий в себя, кроме логических, рациональных, еще и волевые, эмоциональные компоненты, выражает субъективность в самом узком смысле слова, поскольку, принадлежа внутреннему миру человека, субъекта, полностью зависит от последнего. Разумеется, субъективность такого рода не абсолютна, так как содержание познавательных форм (понятий, теорий, методологического знания, операций метода и т.д.) определяется объектом, детерминируется объективными условиями осуществления научной деятельности. Иными словами, говоря о соотношении объективного и субъективного в научном познании и его методе, необходимо учитывать относительность разделяющих их границ.
     Субъективность в узком смысле имеет место также и в процессе функционирования научного метода. Интериоризованное, перенесенное внутрь сознания ученого методологическое знание, операции, приемы метода образуют основу для формирования индивидуального навыка к исследованию, субъективного «искусства», которое только и приводит метод в рабочее, функционирующее состояние, включает его в процесс практического осуществления научного познания. Именно в искусстве, индивидуальном умении ученого, в его способности творчески освоить объект и заключается субъективная сторона метода.
     Чтобы обладать умением, искусством исследования, мало располагать предметным знанием и знанием правил, норм исследования, необходимо иметь практический опыт, навык их применения в ходе познавательной деятельности, необходимо иметь то, что М. Полани назвал личностным знанием. Иными словами, в практическом умении проводить научное исследование соединяются, сливаются знания, навыки и действия, ставшие достоянием внутреннего психического мири субъекта деятельности. Как невозможно умение без знания и навыков, так невозможен метод лишь в качестве знания без умения, без определенного опыта его практического использования. Субъективность проявляется не только в затруднениях, ошибках, но и в индивидуальном, отклоняющемся от стандарта употреблении метода, что обусловлено рядом обстоятельств: сложной природой объекта или самого метода, личным пристрастием ученого, влиянием коллег и т.д. Например, достаточно отработанный в социологии метод анкетного опроса, базирующийся на критериях надежности, точности способа обработки данных, репрезентативности исследования, заключает в себе множество вариантов, возможностей его индивидуального использования. Как подчеркивает В.А. Ядов, эта сторона метода анкетирования связана с отражением сложности, динамичности объекта исследования (мотивов, побуждений, склонностей, мнений людей). Сказывается также лексика опроса, статус опрашиваемого, конструкции вопросов, их семантика, намерения исследователя и т.д.
     Субъективность метода, однако, не может быть абсолютной; и умение, и навыки, и другие составляющие субъективной стороны метода нуждаются в объективном основании. Прежде всего, субъективное умение, искусство ученого базируется, имеет основание в закономерностях познавательного процесса, в практике его осуществления и в объективных законах реальности. Это означает, что метод обладает двойственной природой, содержит в себе как субъективную, так и объективную стороны. Метод, являясь принадлежностью субъекта, должен одновременно быть адекватным объекту, т.е. его познавательные действия, операции должны быть приспособлены к исследованию определенного объекта, так или иначе, учитывать его специфику. Причем такого рода приспособленность к объекту, специализация методологического знания и операций метода может достигать большой степени не только в рамках одной и той же научной дисциплины, но даже в исследованиях одного и того же, но достаточно сложного объекта.
     Связь метода и объекта хорошо просматривается, однако она носит опосредованный характер. Как уже говорилось, неверно определить метод как непосредственное отражение объекта. Опосредующим звеном, соединяющим метод и объективную действительность, выступает предметное, содержательное знание, теория объекта. Именно тесная связь метода с предметным знанием является основной гарантией его эффективности, служит объективным основанием его функционирования в процессе исследования. Метод не может быть непосредственным отражением объекта еще и потому, что в своем составе содержит систему норм, правил деятельности, которые обращены не к объекту, а к ученому, субъекту деятельности. Нормативное знание в методе содержит определенные требования к выполнению познавательной деятельности, что является необходимым условием се регуляции; ученый должен эти требования выполнять, ими руководствоваться.
     Разумеется, предметное и методологическое знание взаимосвязаны, образуют единую в рамках метода систему, поскольку нормы и правила метода должны соответствовать объекту или предметному знанию, отражающему объект. Такое переплетение, взаимные связи нормативного и предметного знания легко обнаруживаются в методах тех наук, где развиты эмпирические исследования. Столь же тесно взаимосвязано содержательное, предметное и нормативное знание и в теоретических методах исследования, где исследователь имеет дело не с самим материальным объектом, а «работает» с понятиями, идеями, моделями, математическими формализмами, представляющими предмет, оперирует ими мысленно, исходя из вложенного в них содержания.
     Другим объективным основанием метода выступает практика научного познания. Сама практика в разных ее формах, в том числе, разумеется, и практика познавательной деятельности, осуществляется как совокупный общественный, исторический процесс, обладающий своими особенностями, закономерностями, и в силу этого являющийся объективным основанием для любого данного ограниченного историческим временем и условиями конкретного научного исследования. Это означает, что правила и познавательные действия, операции метода базируются на осмыслении особенностей, закономерностей процесса научного познания. Такое осмысление приводит к тому, что в методе появляется знание, которое отражает сам процесс исследования, практику научной деятельности.
     Обычно это знание представлено в методе совокупностью философских, методологических и других, меньшего уровня обобщения, высказываний. Кроме того, в практике происходит снятие противоположности субъекта и объекта, совпадение форм осуществления субъективной деятельности и форм развертывания объективного процесса, так что формы деятельности (приемы, исследовательские операции) непосредственно выражают, фиксируют закономерности последнего. Именно поэтому в нормах, предписаниях, приемах и операциях метода сосредотачивается, обобщается многовековой опыт научной исследовательской работы. Иными словами, нормативное содержание предписаний метода непосредственно связано с отраженном практики познания, а с другой стороны, переходит, развертывается в последовательность тех или иных операций, исследовательских действий. Такая тесная связь и взаимообусловленность нормативного знания, операций и знания, отражающего практику познания, и определяет правильность метода, которая связана с объектом через истинность предметного знания и которая, в свою очередь, обеспечивает его эффективность.
     Таким образом, метод в целом, равно как и основные его составляющие - когнитивная и операциональная стороны, - обладают двойственной природой, представляют единство объективного и субъективного, связаны как с объектом, так и с субъектом исследования. Субъективность научного метода наиболее полно проявляется в деятельности, в процессе его функционирования; это динамическая, процессуальная характеристика метода, требующая тесного единства метода как общезначимого, общенаучного средства с индивидом, отдельно взятым ученым, его умением, искусством применять, использовать этот метод в исследовании. Научный метод существует не только в форме знания, не только в объективно-отчужденном от субъекта виде, но и в форме «включенности» субъекта в деятельность метода и, стало быть, в форме «включенности» метода в практику науки.
     Субъективное в методе, в особенности такой его компонент, как умение, навык к исследованию, творческому мышлению, творческому решению научных задач, формирующийся у ученого на основе усвоения опыта предшественников, делает метод живым, работающим, непосредственно участвующим в научных исследованиях. Формирование же умения, единства субъекта и метода осуществляется в процессе интериоризации, перенесения норм метода во внутренний психический план индивида, т.е. в процессе усвоения ученым метода, превращения его предписаний, операций, используя терминологию Полани, в личностное знание.
     Такое интериоризованное, идеальное бытие метода неверно сводить лишь к чисто индивидуальным характеристикам сознания ученого. Функционирование метода, его работа в исследовании обеспечивается ученым на основе не только сугубо личных пристрастий, личного умения, но и системы ценностей, принятых в научном сообществе, в обществе в целом. Иными словами, методу присущи социальные характеристики, детерминированность социокультурными условиями научного познания. Выбор и использование метода происходит не автоматически, а на основе социального опыта субъекта, в который наряду с теоретическими, рациональными входит целый комплекс ценностных представлений, например, представления ученого о важности решаемых проблем, о значимости тех или иных научных положений, идей, о роли своей собственной познавательной деятельности и т.п. Можно сказать, система социальных ценностей, разделяемая ученым, контролирует, регулирует как процесс научной деятельности в целом, так и работу научного метода.

     1.4. Метод как форма рефлексии

     Как уже говорилось, метод в своей структуре содержит определенное знание и опирающуюся на это знание совокупность познавательных действий. Это дает возможность методу регулировать процесс научной познавательной деятельности, а также обеспечивать приращение знания, осуществлять эвристическую функцию получения нового научного знания. Кроме того, метод, входя в состав науки, выполняет рефлексивную функцию, т.е. функцию осмысления самой исследовательской деятельности в науке.
     При этом основные компоненты метода по-разному участвуют в выполнении рефлексивной функции. Так, входящее в состав метода знание принадлежит рефлексивному уровню научного познания, поскольку в методологическом знании отражаются, обобщаются закономерности и особенности протекания процесса научного исследования. А операциональной, т.е. деятельностно-практической стороной метод непосредственно «погружен» в процесс исследования той или иной предметной области, а это значит, что операции, познавательные действия метода «работают» не на рефлексивном, а на предметном уровне познания.
     Научный метод для успешного функционирования должен использовать двоякого рода знание: предметное, т.е. знание об объекте, и собственно методологическое, нормативное. Например, применение экспериментального метода в науке невозможно без определенного теоретического фундамента (в современной физике, в частности, эксперимент выступает своего рода «практическим звеном» в цепи теоретических построений, поскольку теория и определенным образом предсказывает эксперимент, и организует его). Но, с другой стороны, осуществление эксперимента предполагает использование экспериментатором методологического знания в виде различных предписаний нормативного характера. К ним можно отнести и требования точности измерения, и рекомендации по изменению необходимых для эксперимента величин, и методики учета и исправления разного рода ошибок (систематических и случайных), и правила пользования приборами и т.п.
     Ясно, что предметное знание метода является отражением действительности, а именно той предметной области, для исследования которой и создается метод. В силу того, что предметное знание направлено на объект, относится к нему, а не к процессу познания, оно не может быть рефлектирующим относительно самого себя, не может выполнять рефлексивную функцию. Другое дело - собственно методологическое, нормативное знание. Это знание отражает, прежде всего, процесс и результат познавательной деятельности в науке и, стало быть, выступает формой ее самосознания, формой методологической внутринаучной рефлексии.
     Поскольку методологическая рефлексия относится и к теоретическому, и к эмпирическому исследованию, она как бы воспроизводит эту общую структуру научного исследования уже в рамках методологического анализа. Можно сказать, что в известных границах методологическое знание как составляющая метода распадается на общие теоретические построения и предписания более низкого уровня обобщения. Все это накладывает отпечаток на характер отражения практики научного познания методологическим знанием. Так, методологические предписания, непосредственно включенные в конкретный познавательный процесс, в большей степени определяются не общими закономерностями и особенностями научного познания, а скорее характеристиками предмета и специфическими условиями осуществления исследования. Иными словами, методологическое, нормативное знание низшего уровня обобщения, непосредственно вытекая из практики исследования, специфики объекта и познавательных задач, в большей мере включается в предметный, а не рефлексивный уровень научного познания.
     Кроме того, специфика рефлексии методологического знания практики научного познания как объекта этой рефлексии коренится в природе самих норм метода. Как известно, любые нормы, в том числе, разумеется, и нормы, предписания метода по своему существу отличаются от предметного, содержательного знания тем, что несут информацию, относящуюся не к объекту, а, прежде всего, к субъекту познания или действия. Главное предназначение подобной информации заключается в том, чтобы определенным образом регулировать процесс познания, т.е. «заставлять» ученого вести научное исследование правильно, в соответствии с принятыми в науке предписаниями. Конечно, нормы метода согласуются с объектом, в данном случае с практикой познания, в известной мере содержат информацию о ней, поскольку метод должен обеспечивать успех познания, однако эта информация, безусловно, носит опосредованный характер.
     Выполнение методологических норм обеспечивается, прежде всего, стимулами, поощрением, признанием научных достижений того или иного ученого. Это имеет особое значение для научной деятельности, поскольку научное сообщество не только и не столько подвергает санкциям ученого за нарушение требований метода, как это происходит, например, при нарушении социальных, моральных, религиозных и других норм, сколько поощряет за успешное решение научных проблем признанием его авторитета. Тем самым, в нормах проявляется не отражательное, точнее, познавательное, а ценностное отношение субъекта деятельности, исследователя к условиям ее осуществления.
     Вместе с тем методологические нормы, предписания метода, несомненно, аккумулируют в себе тысячелетний познавательный опыт человека, так называемый практический, эмпирический здравый смысл науки, являясь в этом отношении отражением, обобщением практики научных исследований. Надо учитывать сложность процесса формирования нормативного знания и, прежде всего, опосредованность данного процесса практикой познания. Надо учитывать, что нет прямой логической связи между предметными, фактическими суждениями и суждениями нормативными. Нормативные, элегические, и более широкие аксиологические суждения в отличие от предметных, фактических, дескриптивных не могут оцениваться в категориях «истина-ложь». А. А. Ивин подчеркивает, что оценка, а значит и нормы, не имеют истинностного значения, они не могут быть истинными или южными. Истина и ценность - две полярные и вместе с тем взаимодополняющие категории. Нормы метода не могут непосредственно отражать действительность; их согласование, т.е. соответствие действительности обеспечивается как результат практики познавательной деятельности, в ходе которой они формируются. Такое формирование осуществляется на основе преимущественно эмпирических процедур, непосредственно «вплетенных» в практику познания. В данном случае нормы метода создаются стихийно, в процессе естественноисторического развития научной деятельности, в плоскости так называемого здравого смысла. Механизм формирования норм может быть проиллюстрирован, разумеется, с учетом приблизительности такой иллюстрации, на примере из истории образования норм технологии трудовой деятельности.
     В работах, исследующих технику и технологии древнейших производств, указывается, что историческое развитие приемов трудовой деятельности по созданию первых орудий труда проходит длительный путь от простейших операций раскалывания, оббивки, ретуши (ударной и отжимной) до шлифования, сверления, пиления и т.д. При этом, согласно Ф. Кликсу, количество операций и простейших трудовых действий постоянно возрастает. Если человек прямоходящий обрабатывал свои орудия за одну операцию, включавшую 25 ударов, ранний неандерталец - 2 операции в 65 ударов, поздний неандерталец - 3 операции в 111 ударов, то нож кроманьонца требовал для своего изготовления 8 операций в 244 удара. Главное же заключается в том, что наряду с возрастанием количества трудовых действий и операций достигается их расчлененность, соразмерность, происходит увязывание этих действий в определенную технологическую цепочку, стабилизация, стандартизация и закрепление первоначально в форме живых образцов деятельности, которые передаются от одного субъекта деятельности к другому и которые, по сути, представляют собой первичное, еще невербализованное нормативное знание.
     В сущности, становление и закрепление технологии трудовой деятельности, предполагающее подражание, утверждение, создание, модификацию, типизацию, представляет собой практическую модель нормативной структуры деятельности, модель, которую можно в приближении посчитать аналогом формирования нормативной структуры практики научного познания. И первоначальная эмпирическая нормативная структура познавательной деятельности также складывалась стихийно, на базе многолетнего опыта практического осуществления познавательных операций. Их типизация, т.е. обобщение и закрепление, проходила путь от практически сложившихся норм к правилам и стандартам, вырабатываемым на основе теоретических средств философии и методологии науки.
     Наряду с эмпирически-практическим способом формирования методологических норм развивается теоретический способ, основанный на философской методологической рефлексии, на знании структуры, свойств, закономерностей познавательной деятельности в науке. Кроме того, на сложный характер нормативного обобщения практики познавательной деятельности указывает ценностная природа норм метода, которые предназначены для выражения правильности, императивности научного исследования, для его регуляции. Другими словами, в нормах метода реализуется единство познавательного, ценностного, практического и социального аспектов научного познания.
     Эмпирически-практическая природа низших уровней методологического знания осмысливается на теоретическом уровне. Это приводит к тому, что в методе формулируется ряд общих теоретических положений относительно глобальных характеристик познания, его законов, средств осуществления. Как уже отмечалось, эти задачи выполняются философией, которая занимает важное место в совокупности методологического знания. История научного познания свидетельствует о том, что философию всегда интересовали проблемы и пуки, ее методологии, вопросы обоснования и формирования научного метода и т.д. Важно отметить, что рефлексия над познанием, фиксируемая в научном методе, исторически меняется вместе с развитием науки и самой философии.
     Исследователи отмечают, что от эпохи к эпохе может значительно варьировать соотношение удельного веса общетеоретического и практически-эмпирического знания в структуре метода. Скажем, представления о научном методе в эпоху господства натурфилософии существенно отличны от аналогичных в современной философской науке. Для натурфилософии, как известно, характерно обилие умозрительных конструкций, слабо связанных с практикой научного потенция. Философия Нового времени, например, изображает процесс познания, используя в основном главную для тогдашнего подхода антиномию: чувство-разум. Дихотомия сенсуализма и рационализма возникает на основе преимущественно философского умозрительного анализа познания, восходящего еще к традициям античности; эта дихотомия, безусловно, накладывает свой отпечаток и на попытки создать учение о методе.
     Так, например, метод в учении Р. Декарта сконструирован в соответствии с мерками рационализма. В качестве эффективных познавательных средств признаются только интуиция и дедукция, в то время как чувство и воображение служат лишь вспомогательным средством, зачастую, по мнению Декарта, вводящим исследователя в заблуждение. Интуиция и дедукция, по Декарту, являются «простейшими и первичными», их правильное применение основывается на ясности, отчетливости и самоочевидности как интуиции, так и дедуктивных выводов. Смысл метода заключается в их постепенном, последовательном, логически упорядоченном применении. Рационалистическая установка завершается типично натурфилософским убеждением в том, что конечной целью применения метода является отыскание абсолютного, т.е. очевидных и простейших первоначал и достижение «истин относительно любой вещи», иными словами, построение всеобъемлющей, универсальной науки.
     Декарт писал, что наука должна содержать в себе первые начала человеческого разума и простирать свои задачи на извлечение истин относительно любой вещи. У Декарта можно встретить и предписания практически-эмпирического характера, которые он сформулировал, опираясь на практику научного исследования, в том числе и на свой личный опыт. Однако эмпирическое методологическое знание, используемое Декартом, само по себе не образует связной целостной системы. Целостность метода достигается в результате применения Декартом общих натурфилософских допущений относительно природы познания, которые занимают в системе его метода доминирующее положение. Посредством соединения в одной системе методологического знания общетеоретических и практически-эмпирических положений конструируется идеал истинного познания. У Декарта он более подходит для математического, нежели естественнонаучного познания. Принятый идеал отрицает несовершенные с его точки зрения подходы и методы.
     Отрицающая компонента характерна для любого метода, любой методологии. В методе Декарта можно указать на знаменитое методологическое сомнение, дополняемое им критикой схоластического аргументирования ссылками на авторитет священного писания или древних авторов, а также обоснованием необходимости отрицания темного и вероятного знания. Декарт не принимает методологию своего великого современника Галилея, упрекая последнего в том, что он вел исследование не планомерно и, не рассматривая первопричин природы, искал объяснения только некоторых частных явлений, следовательно, он строил без фундамента.
     Пример методологии Декарта показывает, что общетеоретическое методологическое знание, без которого невозможно построить научный метод, является важнейшей формой научной рефлексии. В нем фиксируются основные характеристики процесса познания, обосновывается и формулируется познавательный идеал, а также отрицаются «неистинные», т.е. не соответствующие принятому идеалу подходы и методологии. Далее. Из всей совокупности методологического знания, входящего н научный метод, главенствующую роль играют общетеоретические, философские положения, которые, во-первых, логически упорядочивая практически-эмпирическое знание, образуют целостную систему методологической рефлексии, во-вторых, ими организуется, упорядочивается не только знание, входящее в метод, но и совокупность познавательных действий метода. Иными словами, под эгидой общетеоретических, методологических установок создается вся система метода, включающая в себя и знание, и познавательные действия.
     Все это позволяет контролировать весь ход исследования, ибо метод охватывает всю структуру деятельности в целом, отбирая и регулируя характер познавательных действий и средств, а также способ их применения. Методология Декарта подтверждает это. Как уже отмечалось, общефилософская рационалистическая установка Декарта объясняет, почему он в качестве основных познавательных действий метода выделяет интуицию и дедукцию, а чувства или методическую энумерацию относит к числу дополнительных, вспомогательных. Неслучайна у Декарта и последовательность выполнения познавательных действий предложенного им метода. В соответствии с рационалистическим идеалом познания и общефилософской установкой Декарта исходным пунктом, основой познания должно быть достижение с помощью интуиции абсолютно достоверного истинного знания (темное, вероятное знание Декарт вообще исключает) относительно небольшого числа первоначал.
     Следующее познавательное действие метода заключается в том, чтобы из полученного знания с помощью строгой дедукции, промеряемой на каждом шагу интуицией, через цепь выводов получить множество следствий. Итогом, конечной целью науки является достижение исчерпывающего знания обо всех вещах. Таким образом, общетеоретическое философское знание, входящее в метод, не только рефлектирует» относительно норм, приемов, свойств и законов научного исследования, но и теоретически их обосновывает, а также определяет их выбор, предпочтение одних перед другими, взаимную связь соответствующих целям исследования познавательных действий, шагов и упорядочивает последовательность их применения. Это значит, что рефлектирующее знание метода должно достаточно строго контролировать весь путь научного исследования таким образом, чтобы метод мог выступать философски обоснованной программой познания, технологией производства нового знания.

     1.5. Метод и теория

     Как показывает история познания, становление науки в качестве специализированной познавательной деятельности предполагает формирование ее элементов, среди которых важное место занимают теория и метод. Образование системы научной деятельности не может считаться завершенным, а наука вполне оформившимся специфическим видом познания, если не сложились теория (или совокупность теорий) как относительно замкнутая, логически упорядоченная и самостоятельная по отношению к философии система знания, относящаяся к определенной предметной области, и особый, присущий только науке способ, метод исследования действительности. Иными словами, само становление науки представляет собой, кроме всего прочего, и процесс формирования теории и метода.
     Надо иметь также в виду, что функционирование и дальнейшее развитие науки происходит как процесс определенного взаимоотношения, взаимодействия теории и метода, взаимодействия, которое в значительной мере определяет прогресс научного познания. Наконец, значение проблемы соотношения теории и метода определяется не только объективно занимаемым ими местом и их ролью в системе научного познания, но и степенью их «отрефлектированности», т.е. степенью осмысления и понимания как среди ученых, так и среди философов.
     Рассмотрение соотношения метода и теории должно учитывать особенности выполняемых ими функций в научном познании, а также специфику их строения. Теория, будучи результатом в системе научной деятельности, призвана отражать объект, его сущностные характеристики; это всегда обобщенное отражение сущности. Метод же, являясь средством в системе научной деятельности, связан, прежде всего, с практикой познания, процессом исследования. Формируясь как отражение особенностей, закономерностей научного познания и как обобщение, фиксация опыта практического его осуществления, метод предназначен для регуляции познавательной деятельности. Такого рода регуляция, базирующаяся, с одной стороны, на рефлексии относительно научной деятельности, а с другой стороны, предполагающая выработку и практическое применение в ходе научного исследования определенных методологических норм, регулятивов, обеспечивает достижение истинного знания о действительности, т.е. выполнение функции приращения знания.
     Выполняемые методом, методологической деятельностью эвристическая, регулятивная и рефлексивная функции образуют фундамент рациональности, упорядоченности научного познания, превращают науку в самоуправляющуюся, саморазвивающуюся систему деятельности, направленную на получение истинного знания.
     В философии существует традиция рассматривать метод как нечто достаточно самоценное, автономное и, в определенной степени, первичное по отношению к предметному знанию. Такой подход исходит из представления, что получение самого знания возможно только на основе метода, который в этом смысле предшествует знанию, определяет его формирование. Уже в античной философии обосновывалась идея о том, что специфика и ценность получаемого знания определяется методом его получения. В качестве примера может служить античное представление о том, что использование чувственных данных, опора на чувственность и вероятные, правдоподобные рассуждения оставляют познание в сфере мнения. И, напротив, применение интуиции, силлогистики является фундаментом научного знания, или знания сущности. Позже на это обстоятельство указывал Р. Декарт. Он рассматривал метод как фундаментальный элемент науки и культуры. Декарт подчеркивал фундаментальное значение метода для применения разума, развития наук и заявлял о том, что его собственные соображения о методе предлагаются не для научения других методу, а для своего рода отчета, фиксации личного опыта исследования. Далее обсуждение проблемы метода, содержания его понятия осуществляется Декартом в соотношении с понятиями знания или науки, включая математику, философию, богословие и ложное знание, представленное магией, алхимией, астрологией, а также с понятиями опыта, разума как познавательной способности человека, логики. Такого рода подход, т.е. рассмотрение проблемы в широком контексте, а не только в соотношении с теорией, дает возможность Декарту обосновать фундаментальную роль метода в познании.
     Традиция понимания метода как фундаментального и относительно самостоятельного независимого компонента научного познания поддерживается и в современной философии. Независимость, автономность метода, в частности, от теории видится в необходимости исключать из состава теории всякие указания на творческую активность исследователя, т.е. любые описания способов и средств приобретения нового знания, относящихся к компетенции метода. Однако правильное подчеркивание самостоятельности теории и метода должно учитывать одновременно их взаимную обусловленность и связь. Это обстоятельство находит свое подтверждение в практике научного познания.
     Известно, что не любая теория исключает из своего состава предписания методологического характера. В некоторых теориях содержится описание способов ее проверки и подтверждения, способов задания граничных условий, при которых имеет смысл данная теория. Например, теория Ньютона характеризуется через указание на присущий ей тип преобразований Галилея. Она изучает лишь те свойства объектов, которые являются инвариантными при переходе от одной инерциальной системы к другой. Эти условия требуют сохранения законов классической механики, абсолютности пространства и времени при переходе от покоящейся к движущейся системе. Теория относительности Эйнштейна формулирует условия, при которых законы физики, прежде всего уравнения Максвелла, остаются инвариантными, но уже относительно преобразований Лоренца. А понятия массы, пространства и времени, сохранявшие в теории Ньютона инвариантность, в теории относительности ее утрачивают.
     Нормативные, методологические предписания занимают важное место, например, в технической теории. Специалисты отмечают, что в структуре технической теории выделяются три наиболее важных слоя: рецептурный, предметный и гуманитарный. В предметном слое фиксируются естественнонаучные закономерности. Но учитываются еще такие характеристики, как затраты времени, энергии и т.д., используются представления об идеальных артефактах, т.е. искусственно созданных объектах. Гуманитарный слой отражает связь между техническими функциями проектируемых объектов и их социальным назначением и использованием. Эта сторона технической теории, имеющая весьма важное социально-практическое значение, развертывается в целом ряде особых теорий, таких как эргономика, дизайн и др. Наконец, рецептурный слой, содержание которого составляют методы, расчеты по конструированию конкретных типов технических объектов. Рецептурный слой с возникновением теории выделяется в качестве особого элемента знания, связанного с областью непосредственного практического воздействия на объектную среду. Например, из описания такого объекта, как поршневая машина двойного действия, которое строится в технической термодинамике, следует описание рекомендаций по методике ее расчета, требующее учитывать разницу в площадях поршня и давлениях двух плоскостей и т.д.
     Предписания служебного методологического характера особенно важны в тех теориях, которые содержат понятия высокой степени абстрактности, логические исчисления, математические формализмы, требующие соответствующей интерпретации. Интерпретация выступает как определенным образом организованная процедура, включающая в себя выявление смысла терминов, формализмов и установление соответствия между положениями теории и эмпирическим материалом. Процедура интерпретации может иметь достаточно сложный опосредованный характер, когда неочевидные положения теории интерпретируются в терминах других теорий и только потом в терминах наблюдения или эксперимента. К служебным методологического характера предложениям теории относятся и так называемые "нерациональные определения, в которых интерпретируется, разъясняется значение понятий физических величин или свойств предметов, рассматриваемых данной теорией. В них содержатся указания на совокупность и последовательность операций (измерительных, экспериментальных воздействий), с помощью которых интерпретируемые значения и величины связываются с содержательной, эмпирической экспериментальной ситуацией.
     Например, в теории относительности понятие одновременности определяется операционально, т.е. предполагает указание на последовательность действий наблюдателей по синхронизации часов и указание на систему отсчета, с которой связываются часы и наблюдатели.
     В дальнейшем мы будем поддерживать положение, что теория представляет собой единство содержательного и методологического знания. П. Дирак писал, что теория предположительно должна состоять из некоей схемы уравнений и правил приложения и интерпретации этих уравнений. Сами по себе уравнения еще не составляют физической теории. Только тогда, когда они сопровождаются правилами, указывающими, как этими уравнениями пользоваться, мы действительно имеем физическую теорию. Здесь подчеркивается, что включение в теорию предложений методологического характера и создает необходимую основу для ее связи с методом.
     Методологическое значение теории находит свое выражение не только в прямых предписаниях методологического характера, но и в методологической модальности содержательных предметных положений теории, прежде всего ее принципов и законов. Ведь любой теоретический принцип или закон кроме своей прямой и непосредственной функции отражения объективной реальности выполняет функцию методологического регулятора исследовательской деятельности, поскольку содержит неявные запреты, предписания, которым ученые в своей работе стараются следовать. Скажем, принцип постоянства скорости света в вакууме, принятый в теории относительности, накладывает определенные ограничения на анализ причинно-следственной связи между явлениями. В соответствии с этим принципом ученые должны исходить из невозможности дальнодействия, невозможности мгновенного установления связи между событиями и, значит, учитывать, что образование причинно-следственной связи ограничивается «потолком» - скоростью света в вакууме. Поэтому представление о постоянстве скорости света, невозможности передачи сигнала или другого воздействия со скоростью, превышающей световую, требует и понимания конечного характера скорости причинного действия и соответствующей трактовки вытекающих из этого следствий. Скажем, принцип постоянства скорости света запрещает принципиальную возможность установления причинной связи между любыми событиями вселенной.
     Методологическое значение принципов и законов теории обнаруживается также в функции систематизации, упорядочивания научного знания. Упорядочение знания происходит как в рамках отдельно взятой теории, так и в сфере действия совокупности теорий, относящихся к той или иной предметной области. Поэтому процедура согласования знания, установление соответствия между теоретическими принципами и законами носит, прежде всего, конструктивный, методологический, а не чисто логический характер. Это требует не только установления содержательных связей между основными элементами научного знания, но и формирования методологических правил, принципов, обеспечивающих научность исследования, иначе говоря, требует единства содержательного и методологического в рамках теоретического знания.
     Таким образом, методологическая функция законов и принципов теории обнаруживается как в процедуре упорядочивания знания, так и в сохранении и поддержании научного статуса исследовательской деятельности ученых, является предпосылкой единства, связи теории и метода. Методологическое значение принципов и законов используется в процессе функционирования метода, поскольку метод не может быть системой чисто функциональных, нормативных предписаний, не связанных с предметным знанием. Более того, можно утверждать, что система норм метода, т.е. правил научного исследования, как бы группируется вокруг теоретических принципов как вокруг своего рода ядра таким образом, что научный принцип образует содержательную основу и организующее начало метода. Используя теоретическое предметное знание, опираясь на него, т.е. вступая в плодотворную связь с теорией, метод обеспечивает эффективность своего функционирования в процессе научного познания. Эффективность метода, таким образом, обеспечивается, прежде всего, связью с теорией, его приспособленностью к исследованию той или иной предметной области.
     Рассматривая отношения теории и метода, надо учитывать, что адекватность метода объекту обусловливается как его связями с теорией, так и характером его норм и операций. Например, надо учитывать, что универсальные нормы метода, представляющие собой все-общие правила, условия осуществления любого мыслительного и познавательного действия и, стало быть, в наибольшей степени отдаленные от объекта, его специфики, могут опираться в своем функционировании на разные теории, сформулированные либо в одной, а ибо даже в разных областях научного знания. И. наоборот, более узкие нормы и операции научного метода, как правило, обобщающие познавательную практику тех или иных специфических областей науки, основываются на строго определенном предметном знании.
     Высокая специализированность норм и операций метода, учитывающая специфику объекта, делает их весьма эффективными в пределах данной предметной области, однако затрудняет применение в других областях исследования. В любом случае эффективность метода, успешное функционирование его норм и операций в ходе познания обеспечивается связями метода и теории. В ходе исследования m пользуется наряду с собственно методологическим также и содержательное, теоретическое знание. Известно, например, что применение традиционных математических методов в общественных науках в силу абстрактности этих методов оказывается малоэффективным. Вероятно, что математизация обществознания может быть успешной нить при условии создания «новой» математики. В социальных науках требуются измененные по сравнению с традиционными математические структуры и приемы, которые учитывали бы специфику объектов, изучаемых в данной отрасли науки. Иными словами, успех в деле познания специфических объектов может быть достигнут лишь в том случае, если применяемые для их изучения методы будут достаточно строго соответствовать теории этих объектов, т.е. если функционирование подобных методов обеспечивается использованием соответствующего предметного знания.
     Однако взаимную связь, взаимообусловленность теории и метода нельзя трактовать как их полное тождество. Их отождествление приводит к тому, что метод определяется в качестве подтвержденной теории, примененной для получения нового знания; метод с этой точки зрения понимается как свойство, функции теории. Такого рода некорректное отождествление производится как в философии, так и общественных и естественных науках; обычно при этом в качестве метода объявляются способности теории к экстраполяции, объяснению, предсказанию, систематизации и т.д. Действительно, возможности теории в качестве познавательного средства весьма велики. Но в этом отношении теория подобна не только методу, но и другим компонентам познания (понятиям, гипотезам, приборам, математическим формализмам и т.д.), поскольку они также используются в качестве познавательных средств. Но из того обстоятельства, что указанные компоненты познания схватываются одним понятием познавательного средства, вовсе не следует, что они тождественны, и в частности понятия метода и теории совпадают.
     Наконец, нет нужды в отождествлении метода и теории еще и потому, что роль теории фиксируется и осмысливается методологией науки в понятиях эвристической, методологической, объяснительной, предсказательной и других ее функций. Отождествление метода и теории вызывает возражения также потому, что с этой точки зрения сложно объяснить существование предтеоретических периодов в развитии науки. История науки свидетельствует о том, что научное познание в своем развитии проходит стадию накопления эмпирического материала, которая предваряет фазу становления развитых, подтвержденных теорий в тех или иных науках. Это означает, что познание в тех условиях осуществляется, развивается на основе методов, сформировавшихся до теории. Например, предтеоретический период в истории биологии характеризуется использованием эмпирических методов, направленных на описание живых организмов, их классификацию, сравнение и т.д. Преобладающими методами биологического исследования были сравнительный метод и метод наблюдения. Разумеется, предтеоретический период развития научного познания в отсутствие подтвержденных зрелых теорий нельзя трактовать в том дуче, что исследование в науке может осуществляться как чисто эмпирический, не имеющий никаких теоретических предпосылок и оснований процесс.
     Надо напомнить, что основаниями осуществления научного потенция и соответственно функционирования научных методов являются, во-первых, познавательный опыт, практика исследования, а во-вторых, вся совокупность предметного знания, где в отсутствие сформировавшихся теорий определяющее место занимает философия, теоретические обобщения которой образуют необходимую теоретическую базу познания. Именно такого рода философское знание образует основу нормальной работы методов, их совершенствования, основу исторического формирования научных теорий и зрелой науки. Иными словами, история научного познания подтверждает самостоятельность метода, показывает, что метод соотносится не только с теорией. Его природа и выполняемые им функции осуществляются в широком контексте научного, философского знания, познавательной практики. Как уже отмечалось, Р. Декарт не случайно в исследовании, посвященном методу, формулирует предписания метода, обосновывает его роль в соотношении со всей совокупностью знания, не выделяя специально его связи с теорией.
     Проблема соотношения теории и метода была по-настоящему осознана, реально привлекла внимание исследователей на том этапе развития научного познания, в частности, его теоретического уровня, когда наука добилась теоретической самостоятельности по отношению к философии. В этой ситуации возник вопрос: необходим ли метод как средство построения самой теории, как способ получения теоретического знания, если метод сводится к функции теории. Известно, например, что аксиоматический метод построения теории не может быть ее функцией, так как процедура выдвижения исходных аксиом, их интерпретации и правила определения понятий, а также правила дедуктивного вывода конечных следствий находятся за пределами данной теории в области метатеории, методологии, логики, психологии творчества.
     Выше было показано, что отношения теории и метода существуют как отношения между самостоятельными и в то же время взаимосвязанными, взаимообусловленными элементами науки, формами научного познания. Теория и метод как формы познания различаются своими функциями, ролью в процессе отражения действительности; в вестно, например, что аксиоматический метод построения теории не может быть ее функцией, так как процедура выдвижения исходных аксиом, их интерпретации и правила определения понятий, а также правила дедуктивного вывода конечных следствий находятся за пределами данной теории в области метатеории, методологии, логики, психологии творчества.
     Выше было показано, что отношения теории и метода существуют как отношения между самостоятельными и в то же время взаимосвязанными, взаимообусловленными элементами науки, формами научного познания. Теория и метод как формы познания различаются своими функциями, ролью в процессе отражения действительности; в то же время необходимо учитывать тесную связь и взаимную обусловленность данных познавательных форм, так как отражательная и регулятивная, методологическая функции научного познания тесно связаны друг с другом. Научное познание может происходить лишь как упорядоченный, организованный процесс, а упорядоченность научного познания, его рефлексивность, осмысленность являются необходимым условием осуществления отражательной функции, т.е. функции получения истинного знания.
     Кроме того, рассмотрение соотношения теории и метода предполагает учет не только выполняемых ими функций, но и анализ их структуры. Мы уже говорили, что теория может содержать в своей структуре не только совокупность достоверного предметного знания, но и набор методологических предписаний, т.е. может представлять единство предметного и методологического знания. В этом отношении теория имеет общее с методом, поскольку она может содержать в своем составе совпадающее с методом по функциям знание. Общность теории и метода, таким образом, находит свое выражение в том факте, что и теория, и метод могут иметь функционально совпадающие элементы.
     В то же время совпадение в определенных аспектах теории и метода не исключает их различия. При этом различия касаются не только выполняемых ими в познании функций, но и их структуры, а также содержания знания. Содержание теории составляет знание, отражающее объект, явления действительности, методологическое же знание есть отражение не объекта, а процесса научного познания, его закономерностей, а также особенностей практического осуществления. Как было показано, такого рода знание обладает достаточно сложной структурой.
     В методе содержатся философские, гносеологические представления о природе научного познания, его закономерностях, образующие теоретический уровень научной рефлексии, а также методологическое знание, представляющее собой непосредственное обобщение исследовательской практики в науке, т.е. знание низшего уровня обобщения. Кроме того, знание, отражающее особенности процесса познания, дополняется собственно нормативным знанием в виде предписаний, правил исследования. Иными словами, научный метод имеет в своем составе прескриптивные высказывания, т.е. знание, принципиально отличающееся от знания предметного, теоретического. Принципиальное отличие нормативного знания от знания предметного, теоретического заключается в их разной направленности. Теория направлена на объект, представляет собой его отражение. Напротив, нормативное знание метода не несет в себе прямой информации об объекте и обращено, прежде всего, к субъекту научной деятельности и заключает в себе не описание чего-либо (будь то объект реальной действительности или процесс познания), а приказ, императив, которому должен подчиняться ученый в ходе исследования.
     В отношении норм научного метода допустима аналогия, сравнение с логическими формами мышления. Логические формы возникают как результат многократного повторения в ходе мыслительной и практической деятельности определенных действий, и поэтому они непосредственно связаны с деятельностью, являются ее обобщением и отражением. Действительность же, объективные связи и отношения вещей отражаются в логических формах опосредованно, через практику, деятельность. Аналогично нормы, правила метода формируются, прежде всего, как отражение и обобщение практики научной познавательной деятельности, в них фиксируется познавательный опыт человека. Такое отражение может быть эмпирическим в случае, когда нормы метода складываются стихийно, непосредственно в ходе познавательной деятельности. Но оно может быть также теоретическим, если предписания метода конструируются на основе философской, методологической рефлексии относительно процесса научного познания. Важно подчеркнуть, что оба способа формирования методологического знания связаны с реальным процессом научного познания, с его осмыслением, вытекают из практики его осуществления. Вообще говоря, любые нормы, не только нормы метода, являются закреплением деятельности, так сказать, манифестацией ее упорядочивающей, организующей стороны. Нормативное знание только опосредованно связано с фактуальным, содержащим информацию (истинную или ложную) об объекте. Поэтому характеристика норм с точки зрения оппозиции «истина-ложь», применимая к объекту и его свойствам, особенностям, должна быть заменена дихотомией «правильно-неправильно», имеющей силу непосредственно в рамках деятельности.
     С этой точки зрения попытка проследить переход от фактуального, предметного знания к нормативному без учета практики осуществления деятельности как опосредующего звена вызывает возражения. Другое дело, что методологическое знание, включая нормы, предписания, нельзя отрывать от предметного знания, поскольку знание предписывающее, прескриптивное, в конечном счете, основывается на знании дескриптивном. Кроме того, специфичность методологического знания проявляется в тесной связи и взаимной обусловленности норм и оценок, должного и ценностного. Эта связь, как подчеркивает Л.Л. Ивин, самым наглядным образом обнаруживается в том, что сами нормы представляют собой частный случай ценностного отношения, частный случай оценок. Нормы метода, будучи важным элементом системы методологического знания, служат основанием для оценки той или иной познавательной операции, действия или результата.
     Одновременно сама норма может оцениваться с позиций общефилософских, общегносеологических и методологических представлений, концепций научного познания. Переплетение ценностного и должного, когнитивного и деятельностно-практического, субъективного и объективного в методе, его нормах делает возможным связь метода с социокультурными условиями научной деятельности. Тем самым научный метод получает основания для своего функционирования не только в познавательной, но и социальной, культурной сферах.
     Правильное рассмотрение соотношения теории и метода невозможно также без учета того обстоятельства, что метод представляет собой не только систему знания, но и систему действий. Надо иметь в виду, что регулирование научной деятельности осуществляется методом практически, путем непосредственного практического осуществления соответствующих познавательных действий, процедур в процессе исследования. Эти действия основываются как на предметном, теоретическом знании, так и на знании методологическом, содержащем осмысление, философское, теоретическое отражение процесса научного познания, а также совокупность правил, норм, непосредственно предписывающих стратегию и тактику научного поиска и предполагающих субъективно-личностное их осмысление и умение. При этом регуляция научного познания осуществляется методом как на уровне отдельно взятого индивидуального исследования, так и на надындивидуальном уровне познания.
     В последнем случае, как уже было показано, метод представляет собой типичный способ, каким наука получает новое знание. Уже простое перечисление познавательных шагов метода данного уровня: формулировка проблемы, построение теорий, проверка теорий наблюдением или экспериментом, формулировка новой проблемы делает очевидной невозможность отождествления теории и метода. Состав метода богаче теории, ее состава, поскольку кроме знания включает в себя определенным образом организованную систему, последовательность познавательных действий, причем не только мыслительных, но и практически-предметных, экспериментальных. Поэтому очевидно, что связь компонентов системы метода в отличие от системы теории не может быть чисто логической. Да и сам характер компонентов, познавательных операций, исследовательских шагов метода не дает никаких оснований для его отождествления с теорией.
     Разумеется, среди совокупности познавательных шагов научного метода процедуры, связанные с построением теории, имеют особенное значение вследствие чрезвычайной важности теории в научном познании. Именно в этой связи научный метод, как правило, сравнивают с теорией. Если сравнивать с теорией метод в форме познавательного цикла индивидуального уровня научного познания, о котором речь уже шла, то и в этом случае нет никаких оснований для их отождествления. На данном уровне познания метод также представляет собой совокупность познавательных шагов, в составе которой имеются мыслительные, знаковые, предметные (экспериментальные) действия.
     Количество и последовательность познавательных шагов, операций может быть самой разнообразной в зависимости от целей того или иного конкретного исследования. Ясно, однако, что и в данном случае подменять метод теорией было бы некорректно. Другое дело, что и на этом уровне познания теоретическое предметное знание выступает важнейшим условием функционирования научного метода, предпосылкой осуществления познавательного цикла, входящих в него действий, операций. Известно, например, что даже предметные экспериментальные познавательные действия могут быть осуществлены только на основе той или иной теории. Но это не означает, что данные действия и есть теория.

     Глава 2 ЛОГИЧЕСКИЙ АРСЕНАЛ НАУКИ

     2.1. Логика как наука

     Логика вошла в научное познание после работ Аристотеля. Древнегреческий мыслитель рассматривал логику как универсальное орудие мышления, применяемое в любой науке, поскольку в каждой из них осуществляется мыследеятельность. По Аристотелю, логика обеспечивает определенность результатов мышления, на ее основе устанавливаются формы и правила мышления, осуществляются доказательства, которые опираются на сеть законов мышления (закон тождества, закон противоречия, закон исключенного третьего). С Аристотеля началась разработка логических теорий (теория категорического силлогизма), он обосновал два способа логического вывода (дедукция и индукция), дал анализ общих принципов доказательства (принцип последовательности шагов доказательства и принцип формальной правильности выводов).
     В Новое время значительный вклад в развитие логики в ее связи с научным познанием внесли Ф. Бэкон, Г.В. Лейбниц, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, Дж. Ст. Милль и др. В частности, была разработана новая теория индукции, которая применялась для исследования гипотез и обнаружения причин явлений (Ф. Бэкон). Г. Лейбниц сформулировал программу создания универсального искусственного языка, формализующего процесс рассуждения. Он же попытался арифметизиро-вать силлогистику. Его работы стимулировали уже в XIX столетии создание алгебры логики (Дж. Буль). Затем Г. Фреге в своем труде «Исчисление понятий» создал первое исчисление высказываний в строго аксиоматической форме. В дальнейшем этот ученый осуществил реконструкцию теории дедукции на основе искусственного исчисления, что позволило выявить ход дедуктивного доказательства. По пути совмещения языка формальной логики и языка математики двигался Дж. Пеано и ученики его школы.
     Создание математической логики увенчалось успехом после выхода трехтомного труда Б. Рассела и А. Уайтхеда «Principia Mathematica», опубликованного в 1910-1913 гг. В этом фундаментальном сочинении систематизировано дедуктивно-аксиоматическое построение классической логики, создана так называемая теория типов, предназначенная для устранения ряда парадоксов математической логики.
     В XX в. языки исчислений были плодотворно применены для формализации не только арифметики, но и алгебры, анализа, геометрии и ряда других разделов математики. При этом оказалось, что логика является образцом научной строгости. Через математическую логику осуществился также переход к новым разделам науки, которые получили название метанауки. (См.: Клини С.К. Введение в метаматематику. М., 1957).
     Повышенный интерес в последние десятилетия вызвали исследования по логической семантике, которая изучает смыслы и значения теоретических и эмпирических терминов в языках различных наук. Бурный прогресс ряда направлений современной науки привел к многозначности их базовых терминов. Отсюда возникла нужда их определения с помощью средств логико-методологического анализа. В частности, разработана семантика таких терминов, как система, модель, вероятность, факт, теория и др.
     Отметим также, что в XX столетии логика активно занимается исследованиями в области «машинного мышления». Здесь были заложены основы теории алгоритмов, сыгравшей выдающуюся роль в кибернетике (К. Гедель, А. Тьюринг, А. Черч, А. Марков, А. Колмогоров и др.). Логика оказалась применимой ко многим разделам технических наук: созданы алгебраическая теория релейно-контактных схем, общая теория анализа и синтеза конечных автоматов и др.
     Стоит подчеркнуть, что логика была и остается важнейшим средством рационального построения научного познания. Она используется как арсенал теоретизации науки. Существуют типические сдачи этого уровня познания, которые решаются логическими средствами. Некоторые из них рассматриваются в ходе дальнейшего изложения.

     2.2. Научные понятия, их образование и определение

     Понятие - это одна из базовых форм абстрактного мышления. Собственно, абстрактное мышление часто называют понятийным. С помощью понятий в науке отражаются глубинные свойства и отношения изучаемых предметов, явлений, процессов. Понятия позволяют выражать явления в обобщенной, выделяя некоторые их существенные признаки.
     Итак, для образования понятия необходимо найти и обосновать существенные признаки предмета. Чтобы их вскрыть, используют следующие логические приемы: анализ, синтез, сравнение, абстрагирование, обобщение и др.
     В логике признаком предмета называется то, в чем предметы сходны друг с другом или чем они друг от друга отличаются. Признаками могут быть не только свойства, принадлежащие предмету; отсутствующее свойство (черта, состояние, отношение) также рассматривается как его признак. Любой реальный предмет имеет множество разнообразных признаков. Признаки, которые необходимо принадлежат предмету, выражают его внутреннюю природу, называются существенными. Признаки, которые могут принадлежать, но могут и не принадлежать предмету и которые не выражают его природы, называются несущественными.
     Образование понятий сопряжено с их обозначением, поиском словесных выражений мысли о предмете. Мы не придумываем для каждого отдельно существующего предмета свое специфическое название, самостоятельное слово. В мышлении и общении люди вполне обходятся ограниченным количеством слов, поэтому словарный запас нашего языка намного меньше числа обозначаемых с помощью слов предметов. Каждое такое слово выражает понятия, которые могут относиться не к одному предмету, а к целому их классу, выделенному по совокупности общих и существенных признаков.
     Слова-понятия позволяют человеку обобщать и углублять знания об объектах, выходя в их познании за пределы чувственного опыта. При этом новое знание может входить в старую систему понятий и выражаться с помощью уже известных слов. В этой связи не всегда возникает необходимость придумывать новые слова для выражения вновь полученного знания. Благодаря понятийному строю языка люди имеют возможность с помощью ограниченного числа слов обозначать практически бесконечное количество предметов.
     Давно установлено, что наряду с естественными (содержательными) языками и на их основе рождаются искусственные (формальные) языки. Это особые знаковые системы, которые не возникают стихийно, а создаются специально, например математикой. Особый язык использует кибернетика.
     Логика также использует помимо обычного, естественного языка (в нашем случае — русского) специальный, искусственный язык — в виде логических символов (формул, геометрических фигур, таблиц, буквенных и других знаков) для сокращенного и однозначного поражения мыслей, их многообразных связей и отношений.
     Понятие и слово неотделимы друг от друга в своем возникновении и функционировании. Слова являются материальной основой понятий, без которой невозможно ни их образование, ни оперирование ими.
     Но между ними есть и различия, с которыми мы постоянно ставки наемся.
     Во-первых, не всякое понятие выражается одним словом. Многие понятая выражаются совокупностью слов - словосочетаниями.
     Во- вторых, понятие и слово не всегда однозначно соответствуют друг другу, что связано с существованием синонимов.
     Способность слов выражать различные понятия ведет иногда к неясности в рассуждениях. Поэтому необходимо точно устанавливать значение слов, с тем, чтобы употреблять их в строго определенном смысле. В этой связи в различных областях знания вырабатывали я система терминов. Термин - это слово или словосочетание, обозначающее строго определенное понятие какой-либо специальной области науки, техники, искусства, общественной жизни и т.п.
     Таким образом, понятие, находясь в неразрывном единстве со словом, не всегда однозначно с ним совпадает. Слово является формой выражения понятия, а понятие, в свою очередь, выражает смысл слова.
     Совершенствование научного мышления связано с выявлением логических характеристик понятия, с разработкой логических отношений между понятиями и т.д.
     С логической точки зрения научные понятия имеют содержание - т.е. систему признаков, на основе которой произведено обобщение и выделяют предметы в понятии. Так, содержанием понятия четное число» является признак «делимость на 2». Содержание понятия на языке современной логики выражается предикатом. Если использовать язык логики предикатов, то содержание вышеуказанного понятия выражается формулой (R(x,2)). Отметим, что есть логическое и фактическое содержание понятия. Логическое содержание - это та информация, которую несет логическая форма понятия. По логическому содержанию можно установить, является ли понятие универсальным, т.е. выделен ли в нем весь универсум рассуждения (род); можно также установить, является ли понятие пустым в том смысле, что в нем не выделяется ни один предмет из универсума и т.п.
     Ученые-логики отмечают, что фактическое содержание понятия делится на основное и полное. Основное фактическое содержание — это система признаков, на основе которой осуществлено обобщение и выделение предметов в понятии, рассматриваемая сама по себе, т.е. без учета всего имеющегося знания об обобщаемых предметах, о связях признаками и т.д. Полное фактическое содержание — это содержание понятия с учетом всего имеющегося знания о предметах, обобщаемых в понятии, о признаках, по которым происходит обобщение, и т.д.
     Очевидно, что основное и полное содержания одного и того же понятия могут не совпадать. Так, основное содержание понятия «товар» связано с признаком «обладать меновой стоимостью». Но товар имеет еще «потребительную стоимость», и она учитывается в полном фактическом содержании данного понятия.
     Логики говорят также об объеме понятия, имея в виду множество предметов, обобщаемых и выделяемых в понятии, т.е. множество предметов, которые характеризуются системой признаков, составляющих содержание понятия.
     В современной логике символически объем понятия хА(х) обозначается так: WxA(x) - класс х, таких, что х есть А. В общем случае Wx\, ..., х А(х\, ..., хп) - множество п-ок предметов, находящихся в отношении А.
     Применение понятий в науке требует различения их видов. Понятия бывают: единичными, общими и универсальными (по своему объему). Есть понятия с пустым (нулевым) и непустым объемом; Различают также понятия собирательные и несобирательные. Есть понятия конкретные (обобщение предметов) и абстрактные (обобщение свойств); положительные (есть признак) и отрицательные (нет признака), относительные и безотносительные (предмет характеризуется или не характеризуется в отношении с другим предметом: гражданин - к стране, сын - к матери). Понятия могут быть противоречивыми и непротиворечивыми по охватываемым ими признакам. Например, «неэлектропроводный металл» - понятие противоре-
     Многие теоретические операции в науке учитывают разнообразные логические отношения между самими научными понятиями. Так, вводя новое понятие в теорию, важно выявить его соотношение с другими понятиями (эквивалентность, противоречивость, противоположность, независимость, совместимость и др.). Устанавливая « помощью логических средств те или иные отношения, ученые полу чают материал для достаточно строгой квалификации понятийных перестроек в науке. Рождаются и четкие ответы на вопросы: С каким знанием совместима новая система понятий? Какому знанию она противоречит? Сохранилась ли эквивалентность прежней системы понятий? И т.д.
     В практике научного мышления широкое применение находят операции обобщения и ограничения понятий. Здесь осуществляется опора на закон обратного отношения между объемом и содержанием понятия. В процессе обобщения осуществляется переход от данного понятия к понятию с большим объемом, но с меньшим содержанием. Так, цепь обобщений в биологии: млекопитающее животное - живой организм. В истории познания есть такая цепь обобщения: арифметика - математика - научная дисциплина. Ограничение - это логическая операция, обратная обобщению. Ее осуществление ведет к нахождению понятия В, объем которого содержится в объеме родового понятия А (т.е. В становится подчиненным А). Пределом ограничения являются единичные понятия. Например, понятие «животное, производящее орудие труда» является ограничением понятия «жи-
     Для науки важное значение имеет также операция делении понятий. Различают деления двух типов — мереологическое и таксономическое (С. Левсневский, Ю.В. Ивлев). Операция, при которой целое расчленяется на части, называется мереологическим делением. Операция, посредством которой объем понятия (род) распределяется по классам (видам) в соответствии с некоторым признаком, называется таксономическим делением (В.Ф Берков, И.И. Терлюкович). При этом род называют также делимым понятием, виды — членами деления, а признак — его основанием (иногда - точкой зрения, аспектом рассмотрения). Таксономическое деление может быть классическим и неклассическим. При классическом делении как род, так и виды - понятия с четким объемом, при неклассическом они представляют собой нечеткие, расплывчатые понятия, или типы. Члены неклассического деления могут находиться в отношении пересечения и некоторые из предметов оказываются в «спорной зоне». Например, деление людей по росту на высоких, средних и низких не исключает того, что некоторые люди попадут в рядом расположенные разряды. (Берков В.Ф., Терлюкович И.И. Логика: Практикум. Минск, 2003. С. 57-58).
     При таксономическом делении возможна ситуация, когда в качестве основания деления выступает признак, присущий лишь части предметов некоторого класса. В таком случае предметы делятся на группы, которые этим признаком обладают, и которые им не обладают. Например, числа делятся на четные и нечетные. Такое деление называется дихотомическим (греч. dicho — на две части, tome — сечение). В отличие от него деление по признаку, которым обладают все предметы рода и который варьируется в видах, называется политомическим (греч. polis — много). Дихотомическое деление является более простым. Оно используется, как правило, на начальной стадии изучения предметов, когда есть знания относительно части предметов, обозначенных делимым понятием.
     В логике разработан ряд правил деления, которые применяются в научном познании:
     1) деление должно быть соразмерным. Это значит, что при таксономическом делении объединение объемов членов деления должно совпадать с объемом делимого понятия. В случае мереологического деления соединение членов значений членов деления должно составить делимый предмет. Ошибочным является «неполное деление», а также «деление с излишними членами».
     2) деление должно проводится по одному основанию (признаку). Этот признак нельзя менять в ходе деления. Ошибкой является «сбивчатое деление».
     3) члены деления должны исключать друг друга (их объемы не должны иметь общих элементов). В отношении неклассического деления (неточные понятия) это правило не действует.
     4) деление должно идти от родового понятия к видовым понятиям одного уровня. Ошибка - это «скачок в делении».
     Особой разновидностью деления является классификация, которая часто выступает как специальная задача научного познания. Обычно это - многоступенчатое, разветвленное таксономическое деление. Здесь каждый из членов, полученный в процессе этой операции, становится предметом дальнейшего деления. Результатом Развернутой классификации является система («дерево») соподчиненных понятий: делимое понятие обозначает некоторый род, новые понятия - виды, видов (подвиды) и т. д. Но существуют и другие способы классификации (Субботин А. Л.)
     Неклассическая классификация часто называется типологией. А многоступенчатое разветвленное мереологическое деление именуют иерархизацией. Частным случаем мереологического деления является периодизация - установление качественно различных промежутков времени в ходе развития какого-либо объекта или системы.
     Определение - еще одна важная логическая операция, совершаемая в процессе ввода понятия в науку. Если говорить в более широком контексте, то посредством определений уточняется смысл языковых выражений, вводятся новые понятия и другие термины. Выше отмечалось, что специфической особенностью науки является употребление терминов, которые строго определены. Но в каждой науке используются и неопределяемые термины. Это, например, термины других наук, а также те, которые разъясняются при помощи приемов, сходных с определением.
     Определение решает сложную задачу, смысл которой в том, чтобы выделить систему признаков, общую и отличительную для предметов, обозначаемых термином. В научном познании эта задача часто усиливается требованием найти систему существенных признаков этих предметов.
     Логика указывает способы и правила определения, систематизирует типичные ошибки, возникающие при нарушении этих правил. Выделение системы существенных признаков тех или иных предметов — задача конкретных наук, причем задача нетривиальная. Часто с определением соседствуют сходные приемы: остенсивное указание, разъяснение посредством примеров, описание, характеристика, сравнение.
     Остенсивное указание - это разъяснение слов или словосочетании путем непосредственного указания предметов, действий или ситуаций, обозначаемых этими словами или словосочетаниями. Остенсивные определения широко используются в процессе обучения иностранным языкам и во многих других случаях, однако их применение ограничено. Остенсивные определения не являются собственно определениями, поскольку не раскрывают смысла языкового выражения. Другой прием, сходный с определением, — описание. Этот прием применяется на эмпирическом уровне познания, когда выявляются свойства предметов, изучаемых наукой. Описания позволяют разъяснять языковые выражения, однако с их помощью не всегда удается выделить класс предметов, обозначаемых термином, и выявить существенные признаки предметов.
     Характеристика. Давая характеристику, раскрывают все стороны предмета, важные в каком-то отношении, но не обязательно отличающие предмет от других предметов. Выражения языка могут разъясняться также при помощи такого приема, как сравнение. Пример: «злость сходна с кратковременным помешательством».
     Определение, указывающее на отличительную черту некоторого предмета, называется реальным. Определение, раскрывающее, уточняющее или формирующее смысл одних языковых выражений с помощью других, называется номинальным. Эти два понятия не исключают друг друга. Определение выражения может быть одновременно определением соответствующего предмета.
     В структуре определения выделяется три части: а) определяемое имя или выражение, его содержащее (обозначается знаком Dfd сокращением от лат. definiendum); б) выражение, раскрывающее, уточняющее или формирующее значение определяемого имени (обозначается знаком Dfii — сокращением лат. definiens); в) дефинитивная связка, соотносящая Dfd и Dfn по их значению (обозначается знаком ). Формально структура определения представляется выражением: Did = Dfn. (В.Ф Берков, И.И. Терлюкович).
     В логике различаются несколько вводов определений. Они подразделяются на явные и неявные. Явным называется определение, в котором определяемое понятие синтаксически совпадает с Dfd и непосредственно приравнивается к значению Dfn.
     Среди явных определений наиболее известно классическое определение. Оно строится по схеме: «А есть В и С», где A Dfd, В и С — Dfn, «есть» — дефинитивная связка. При этом В является родовым именем но отношению к А (А В), а С фиксирует отличительный признак, которым А выделяется среди видов, подчиненных В. Классическое определение сводится к определению через род и видовое отличие. Есть также генетические (или индуктивные — в другой терминологии) определения, описывающие предметы в соответствии со способами их образования, возникновения, построения. (Берков В., Терлюкович И. Логика. Минск, 2003. С. 61). Однако не всякому понятию определение дается в явном виде. В частности, многие математические понятия не определяются явно. Здесь используется, например, система аксиом.
     Определения через отношение к противоположному. Эти определения широко распространены в философии. В них определяются сразу два термина путем указания отношения предметов, обозначаемых одним термином, к предметам, обозначаемым другим термином. Приведем пример: «причина — это явление, которое при определенных условиях обязательно вызывает другое явление, называемое следствием».
     Контекстуальные определения. В контекстуальных определениях выясняется смысл контекста, в который входит определяемый термин. В качестве примера укажем на такое определение: «Предложение «р» истинно, если и только если р». Контекстуальные определения имеют форму: К(а) = Т, где а — определяемое выражение (в приведенном выше примере «быть истинным»), входящее в сложное выражение К (а). (Если в качестве дефиниендума рассматривать все выражение К(а), то это определение можно будет считать явным.) (Ю.В. Ивлев)
     Определение требует выполнения ряда правил. В.Ф. Берков, И.И. Терлюкович формулируют их следующим образом:
     1. Правило соразмерности. Dfd и Dfn должны быть равнообъемны. Выполнение этого правила позволяет взаимозаменять Dfd и Dfn в одних и тех же контекстах. Отклонение от правила соразмерности приводит к различного рода дефектам. Если объем Dfh больше объема Dfd, то говорят об ошибке «слишком широкого определения». В случаях, если объем Dfn меньше объема Dfd, имеет место ошибка «слишком узкого определения».
     2. Правило запрета порочного круга. Запрещается Dfd определять через Dfn, который в свою очередь определен через Dfd. Допускаемое при этом нарушение называется «порочный круг в определении». Частным случаем «порочного круга» является тавтология - повторение Dfd в Dfn.
     3. Правило однозначности. Каждому Dfh в точности должен соответствовать один единственный Dfd и наоборот. Это правило устраняет явления синонимии и омонимии, запрещает использование метафор, художественных образов в качестве научного определения.
     4. Правило минимальности. Dfn должен выражаться описательным (явным) способом, когда определяемые предметы вводятся лишь своими основными признаками. В противном случае определение будет избыточным.
     5. Правило компетентности. В Dfn могут входить лишь выражения, значения которых уже приняты или ранее определены. Отклонение от этого правила называется «определением неизвестного через неизвестное» — ошибка, весьма частая в процессах обучения.

     2.3. Вопросы. Проблемное поле науки

     Вопрос - это особая форма мысли, в которой выражается требование или пожелание уточнения, дополнения имеющихся знаний, продвижения вглубь или за пределы доступного ранее знания, устранение познавательной неопределенности.
     В форме вопроса осуществляется постановка новых проблем в науке, с помощью вопросов получают новую информацию в социальной, производственной и ежедневной практике. Познавательная функция вопроса связана с восполнением, уточнением и конкретизацией ранее полученных общих представлений о предметах и явлениях действительности.
     Традиционно грамматической формой выражения запроса мысли в языке выступает вопросительное предложение (но вопросительное предложение не всегда - вопрос (пример: риторический вопрос)). Иногда вопрос ставится не в форме вопрошания (экзаменационный вопрос, темы научной работы).
     Задавая вопрос, исследователь имеет некоторую информацию о предмете мысли, но она по ряду характеристик неполна, недоопределена, что препятствует движению к более полной и точной истине. Необходимость подобного продвижения толкает к поиску ответов на возникающие вопросы. Соответственно, рождается вопросно-ответный способ мыследеятельности.
     Итак, постановка вопроса побуждает к поиску новой информации и введет к формированию ответа на поставленный вопрос.
     Вопрос имеет особую структуру:
     1) в нем обозначена область неизвестного, нечто искомое;
     2) в вопросе содержатся знания (часто в неявном виде - гипотетично) о предпосылках самого вопроса;
     3) в вопросе представлено требование перехода от незнания к знанию, от уже данного - к искомому.
     Логики выделяют разные по структуре и функциям вопросы. Среди них: Правильно и неправильно поставленные вопросы. Вопрос явно или неявно включает либо опирается на определенное исходное, или базисное знание, выступающее предпосылкой вопроса. Качество базисного знания существенно влияет на логический статус вопроса, определяя правильность и неправильность постановки вопроса. Правильно поставленным считается вопрос, предпосылка которого представляет собой истинное и непротиворечивое знание. Неправильно поставленным считается вопрос с ложным или противоречивым базисом (напр., "Какой цвет может иметь энергия: светлый, темный?) В том случае, когда неправильно поставленный вопрос умышленно используется с целью запутать отвечающего, такой вопрос квалифицируют как улавливающий, или "провокационный».
     Вопросы могут быть закрытыми и открытыми. Открытые вопросы предполагают возможность неограниченного количества ответов. Закрытые вопросы - это вопросы, на которые возможно дать ограниченное количество ответов. Это учитывают составители разных опросных анкет.
     По логической структуре и познавательной функции вопросы подразделяются на два основных типа: уточняющие и восполняющие вопросы.
     Уточняющий, или ли-вопрос - это вопрос, направленный на выявление истинности выраженного в нем суждения. Грамматический признак уточняющих вопросов - наличие в предложении частицы "ли". Схема ли-вопроса в символической записи выглядит следующим образом ?(р), где "?" - оператор вопроса, "р" - суждение, истинность которого выясняется. Явно выраженная в ли-вопросе предпосылка - это знание о предмете и знание о возможном признаке этого предмета. Неизвестным в ли-вопросе является принадлежность предмету указанного признака. Область поиска ответа в ли-вопросе ограничена выбором одной из альтернатив: р v -р. Отсюда другое название этого вопроса - закрытый или альтернативный вопрос.
     Восполняющий, или что-вопрос - это вопрос, направленный на выявление новых свойств у исследуемых предметов. Примером может служить вопрос космологии: что представляет собой сингулярное состояние?
     В науке осознается важная познавательная роль вопроса. Она реализуется в процессе поиска ответа на вопрос. Ответ представляет гобой новое суждение, уточняющее или дополняющее в соответствии с поставленным вопросом прежнее знание. Поиск ответа предполагает обращение к конкретной области теоретических или эмпирических знаний, которую называют областью поиска ответа. Полученное в ответе знание, расширяя либо уточняя исходную информацию, может служить базисом для постановки новых, более глубоких вопросов о предмете исследования.
     Постановка вопроса и поиск информации для конструирования ответа составляют особую, присущую любому познавательному процессу вопросно-ответную логическую форму развития знаний. Она всегда была направляющим началом в развитии естествознания и техники. Родоначальник индуктивной логики Фрэнсис Бэкон говорил, что мы должны уметь задавать вопросы природе. Таким же путем приобретается исходная информация в социологии, экономике, правоведении, медицине и других областях знания.
     Ответ - это суждение или высказывание, субъектом которого является смысловое понятие предпосылки вопроса Правильный ответ - по содержанию ясный, понятный, истинный; по форме - достаточный, исчерпывающий, краткий. По содержанию и структуре ответ должен строиться в соответствии с поставленным вопросом. Лишь в этом случае ответ расценивается как релевантный, т.е. как ответ по существу поставленного вопроса, выполняющий свое основное назначение - уточнить неясную или неопределенную и доставить новую информацию. Если в качестве ответа приводят хотя и истинные, но содержательно не связанные с вопросом суждения, то их расценивают как ответы не по существу вопроса и обычно исключают из рассмотрения.
     Логики среди ответов различают: истинные и ложные, прямые и косвенные, краткие и развернутые, полные и неполные и др. По гносеологическому статусу, т. е. по отношению к действительности, ответы бывают истинными и ложными. Ответ расценивается как истинный, если выраженное в нем суждение адекватно отражает действительность. Ответ расценивается как ложный, если выраженное в нем суждение неверно, или неадекватно отражает положение дел в действительности.
     Прямые и косвенные ответы - это два вида ответов, различающихся способом выражения информации. Прямым называется ответ взятый непосредственно из области поиска ответов, при конструировании которого не прибегают к дополнительным сведениям и рассуждениям. Косвенным называется ответ, который берут из более широкой области, нежели область поиска ответа, и из которого лишь выводным путем можно получить прямой ответ.
     По грамматической форме ответы могут быть краткими и развернутыми. Краткие - это односложные - утвердительный и отрицательный ответы: "да" или "нет". Развернутые - это ответы, в каждом из которых повторяются все элементы вопроса. Краткие ответы наиболее подходящие для простых вопросов; при сложных вопросах целесообразно пользоваться развернутыми ответами, поскольку односложные ответы в этом случае нередко оказываются двусмысленными.
     В науке известно, что по объему представленной в ответе информации они могут быть полными или неполными. Проблема полноты чаще всего возникает при ответах на сложные вопросы.
     Полный ответ включает информацию по всем элементам или составным частям вопроса. Неполный ответ включает информацию относительно лишь отдельных элементов или составных частей вопроса (Ю.В. Ивлев).
     Логическая зависимость между вопросом и ответом означает, что качество ответа во многом определяется качеством вопроса. Не случайно в полемике действует правило: каков вопрос, таков ответ. Это значит, что на расплывчатый и двусмысленный вопрос трудно получить ясный ответ; если хочешь получить точный и определенный ответ, то сформулируй точный и определенный вопрос.
     Под точностью и определенностью в данном случае имеется в виду логическая, т.е. понятийно-структурная характеристика вопроса. Она выражается в точности употребляемых понятий и вопросительных слов, а также в рациональном использовании сложных вопросов.
     Двусмысленные понятия нередко используются в улавливающих или "провокационных" вопросах, в которых содержится скрытая информация. К таким вопросам прибегали древнегреческие софисты, т. е. люди, использующие логические уловки. Один из них - софизм "рогатый" ("Продолжаешь ли ты носить рога?"). Скрытые в этих вопросах утверждения приводят к тому, что независимо от характера ответа на них - "да" или "нет", отвечающий в обоих случаях неявно признает, что у него есть или были раньше рога.
     Неопределенность в ответах может быть результатом неясности используемых при постановке вопроса понятий. Например, древний софизм "куча" строится на неопределенности понятия "куча". Софист предлагает удалять из кучи по одной песчинке, но понятие "куча" не определяется через их количество, а через такие качественные характеристики, как форма и относительная величина объекта.
     Точность ответа на восполняющий вопрос зависит от степени определенности вопросительных слов - кто? что? где? когда? как? и т.п., которые сами по себе не отличаются достаточной точностью. Особые трудности могут возникать при ответах на сложные вопросы. Неопределенность в ответе возникает в случае краткого утверждения на дизъюнктивный вопрос (форма вопроса: или - или).
     Проблема - это одна из базовых характеристик развития научного познания. Ученые убеждены, что они работают с проблемами и ищут способы разрешения, преодоления проблем. Они чаще всего ставятся в форме вопроса. Но предполагается, что это некий значимый вопрос -для науки, для мировоззрения, для практики. Поиск ответов на подобные вопросы в ожидаемой перспективе способен дать результаты, меняющие положение дел в системе научных знаний; а иногда найденной решение ведет научной и даже к культурной революции. Коперниканское решение вопроса о системе ближнего космоса или эйнштейнианская модель движения, близкого к скорости света, привели к важным научно - культурным преобразованиям.
     Нахождение значимых проблем, их постановка и четкая формулировка, создание научного языка для их понимания нередко рассматриваются как серьезны вклад ученых в научный прогресс. И хотя решение многих проблем растягивается на годы и десятилетия, они в постановочном ключе действуют на ход развития науки. Нередко выясняется, что необходимо переформулировать первоначальную проблему, а также может быть установлена ее структура, выявлено ее уровневое строение, осуществлена постановка многих вопросов, ответы на которые лишь в совокупности дадут решение всей проблемы. К числу сложных проблем относятся, например, проблема жизни, проблема возникновения человека, проблема экологического баланса на Земле и др.
     В XX столетии усилился интерес к логико-методологическому содержанию проблемного характера научного мышления. Весь ход развития человеческого познания может быть представлен как переход от постановки одних проблем к их решению, а затем к постановке новых проблем. Жизненный, конструктивный характер содержания проблем отличает их от «псевдопроблем» — вопросов, обладающих лишь кажущейся значимостью. Своеобразной формой решения проблемы может служить доказательство ее неразрешимости, которое стимулирует пересмотр оснований, служивших базой постановки проблемы (например, доказательство неразрешимости проблемы построения вечного двигателя было тесно связано с формулировкой закона сохранения энергии).
     В научном познании способы разрешения проблем совпадают с общими методами и приемами исследования. В силу комплексного характера многих проблем современного естествознания и социальных наук определенное значение для анализа строения и динамики проблем приобретают системные методы. Развитие научного познания нередко приводит к проблемам, приобретающим форму апорий и парадоксов, для разрешения которых требуются более общие, чем имеются сегодня, модели и научные теории.
     Вот одна из современных проблем: Что вызывает большие перемены в климате Земли наподобие повсеместного потепления и ледниковых периодов?
     Ледниковые периоды, свойственные Земле последние 35 млн лет, наступали примерно каждые 100 тыс. лет. Ледники надвигаются и отступают по всему северному умеренному поясу, оставляя памятные знаки в виде рек, озер и морей. 30 млн лет назад, когда по Земле бродили динозавры, климат был значительно теплее нынешнего, так что деревья росли даже вблизи Северного полюса. Как уже говорилось в гл. 5, температура земной поверхности зависит от равновесного состояния приходящей и уходящей энергий. Многие факторы влияют на это равновесие, включая излучаемую Солнцем энергию, обломки в космосе, между которыми пробирается Земля, падающее излучение, изменения земной орбиты, атмосферные изменения и колебания в количестве излучаемой Землей энергии (альбедо).
     Вот в каком направлении ведутся исследования, особенно с учетом разгоревшихся в последнее время споров по поводу парникового эффекта. Теорий много, а истинного понимания происходящего нет до сих пор.
     Или другая проблема: Можно ли предсказывать извержения вулканов или землетрясения?
     Некоторые вулканические извержения поддаются прогнозу, например недавнее (1991) извержение вулкана Пинатубо на Филиппинах, но другие недоступны для современных средств, по-прежнему (вставая вулканологов врасплох (например, извержение вулкана Сент-Хеленс, штат Вашингтон, 18 мая 1980 года). Трудности возникают от того, что многие факторы вызывают извержения вулканов. Сегодня в науке нет единого теоретического подхода, который был бы верен для всех вулканов. (Уиггинс А., Уинн Ч. Пять нерешенных проблем науки. М., 2005. С. 228-229).
     Абсолютизация момента проблемности или неразрешимости познавательной ситуации приводит к различным формам скептицизма, прагматизма, релятивизма (напр., «проблематизм» У. Спирите, учение о «проблемном сознании» Г. Вайна).
     Основы логико-семантического истолкования и классификации проблем были заложены в работах А.Н. Колмогорова по исчислению задач (1932), а также в работах С.К. Клини (1945), Дж. Роуза (1953) и др. Определенные классы проблем получили подробную разработку в современной формальной логике (например, задачи с параметрами, имеющие свое решение в некоторой формуле, содержащей эти параметры,— т. н. массовая проблема).
     Ю.В. Ивлев различает проблемы двух видов: неразвитые и развитые.
     Неразвитая проблема — это задача, которая характеризуется следующими чертами.
     Во-первых, это нестандартная задача, т.е. задача, для решения которой нет алгоритма (алгоритм неизвестен или даже невозможен). Чаще всего это трудная задача.
     Во-вторых, это задача, которая возникла на базе определенного знания (теории, концепции и т.д.), т.е. задача, которая возникла как закономерный результат процесса познания.
     В-третьих, это задача, решение которой направлено на устранение противоречия, возникшего в познании. Это могут быть противоречия между отдельными положениями теории или концепции, положениями концепции и фактами, положениями теории и более фундаментальными теориями, между кажущейся завершенностью теории и наличием фактов, которые теория не может объяснить. Проблема может быть связана также с устранением несоответствия между потребностями и наличием средств для их удовлетворения.
     В-четвертых, это задача, путей решения которой не видно.
     Чтобы подчеркнуть незавершенный характер неразвитых проблем, их иногда называют предпроблемами.
     Задача, которая характеризуется тремя первыми из указанных выше черт, а также содержит более или менее конкретные указания на пути решения, называется развитой проблемой, или собственно проблемой. Собственно проблемы делятся на виды по степени конкретности указаний на пути их решения. Таким образом, развитая проблема — это «знание о некотором незнании», дополненное более или менее конкретным указанием путей устранения этого незнания.
     По Ю.В. Ивлев, формулировка проблемы включает в себя, как правило, три части: систему утверждений (описание исходного знания — того, что дано); вопрос или побуждение (как установить то-то и то-то, найти то-то и то-то); систему указаний на возможные пути решения. В формулировке неразвитой проблемы последняя часть отсутствует. Проблемой называется не только знание указанных видов, но и процесс познания, который заключается в формировании неразвитой проблемы, превращении последней в развитую, а затем развитой проблемы первой степени в развитую проблему второй степени и т.д. вплоть до решения проблемы. Проблема как процесс развития знания состоит из ступеней: формирования неразвитой проблемы (предпроблемы); развития проблемы — формирования развитой проблемы первой степени, затем второй и т.д. путем постепенной конкретизации путей ее решения; наконец, ступень разрешения (или установления неразрешимости) проблемы. (Ивлев Ю.В. Логика. М., 2000. С. 239).

     2.4. Доказательство и опровержение. Аргументация в науке

     Доказательство в науке нацелено на приближение знаний к исто не. В ней применяется процедура вывода в пользу определенного высказывания, принуждающая признать его истинность.
     Доказываемое выражение логики называют тезисом. Высказывания, с помощью которых доказывается тезис, называются основаниями (аргументами, доводами). Форма логической связи между основаниями и тезисом называется демонстрацией. В науке доказательства применяются как в ходе исследования проблемы, так и в процесс изложения результатов проведенного исследования.
     Специалисты отвечают, что в качестве аргументов могут выступать различные по своему содержанию суждения: теоретические или эмпирические обобщения; утверждения о фактах; аксиомы; определения и конвенции. Так, физические законы служат аргументами (доводами) для разнообразных расчетов (аэродинамической подъемной силы, дальности стрельбы, выделяемой теплоты при прохождении тока через проводник и т.д.). Суждения о твердо установленных фактах также выступают в роли аргументов. Указание на зафиксированное время, место события важно для многих выводов в социологическом, либо историческом исследовании.
     Логически обоснованный переход от аргументов к тезису осуществляется в форме умозаключения. Это может быть отдельное умозаключение, но чаще берется цепочка умозаключений. Посылками в выводе являются суждения, в которых выражена информация об аргументах, а заключением служит суждение о тезисе. С научной точки зрения демонстрация означает показ, что тезис логически следует из принятых аргументов по правилам соответствующих умозаключений.
     Принято различать доказательства прямые и косвенные. В прямом доказательстве тезис непосредственно вытекает из найденных доводов. При косвенном доказательстве идут окольным путем, используя при этом ложность некоторых, высказываний, что, однако, приводит к признанию истинности тезиса. Наиболее распространенными разновидностями косвенного доказательства являются апагогическое (лат. apagoge — уводящий, отводящий) и разделительное доказательства.
     При апагогическом доказательстве (оно называется также доказательством «от противного») устанавливается ложность антитезиса, т.е. высказывания, противоречащего тезису. Обычно это делается так. Сначала антитезис принимается за истинный, и из него выводятся следствия. Если хотя бы одно из полученных следствий вступает в противоречие с наличными истинными суждениями, то следствие признается ложным, а вслед за ним и сам антитезис, породивший данное следствие. Следовательно, тезис является истинным. При разделительном доказательстве истинность тезиса устанавливается путем исключения всех противостоящих ему альтернатив. Разделительное обоснование состоятельно лишь в том случае, если дизъюнктивное суждение является полным, или закрытым. Если же рассматриваются не все варианты решения, то метод исключения не обеспечивает достоверность тезиса, а дает лишь проблематичное за-
     Логическое рассуждение предполагает соблюдение двух правил в отношении тезиса: определенность тезиса и неизменность тезиса. Четкое определение тезиса предполагает следующие шаги: выявление смысла употребляемых терминов; анализ суждения, в форме которого выставляется тезис; выявление субъекта и предиката суждения, качества суждения (содержится в нем утверждение или нечто отрицается); уяснение количественной характеристики суждения.
     Тезис может быть представлен количественно неопределенным высказыванием. Например: «Люди — эгоисты» или «Люди самонадеянны». В этом случае не ясно — обо всех или о некоторых людях идет речь в высказывании. Такого рода тезисы трудно отстаивать и не менее трудно опровергать именно в силу их логической неопределенности.
     Правило неизменности тезиса запрещает видоизменять или отступать от первоначально сформулированного положения в процессе данного рассуждения. Несоблюдение этих правил приводит к ошибкам.
     Главная из них потеря тезиса. Эта ошибка проявляется в том, что, сформулировав тезис, забывают его и переходят к иному, прямо или косвенно связанному с первым, но в принципе другому положению.
     Существуют логические правила в отношении аргументов: достоверность; автономное от тезиса обоснование; непротиворечивость; достаточность.
     В науке опираются на истинные аргументы. Иначе возникают две ошибки: одна называется «основное заблуждение»; другая - предвосхищение основания. Первая ошибка это использование в качестве аргумента несуществующего факта, ссылка на событие, которое в действительности не имело места, указание на несуществующих очевидцев и т.п. Другая ошибка — предвосхищение основания - заключается в том, что в качестве аргументов используются недоказанные, как правило, произвольно взятые положения: ссылаются на слухи, на ходячие мнения или высказанные кем-то предположения и выдают их за аргументы, якобы обосновывающие основной тезис. Такой подход недопустим в науке.
     Автономное обоснование аргументов связано с тем, что прежде чем обосновывать тезис, следует проверить сами аргументы. Доводы должны опираться на основания, не зависимые от тезиса. Иначе может получиться, что недоказанным тезисом обосновываются недоказанные аргументы. Эта ошибка называется «круг в демонстрации».
     Требование непротиворечивости аргументов связано с тем, что из противоречия формально следует все что угодно — и тезис и антитезис. Содержательно же из противоречивых оснований с необходимостью не вытекает ни одно положение.
     Требование достаточности аргументов основано на логической мере; в своей совокупности доводы должны быть такими, чтобы из них по правилам логики необходимо следовал доказываемый тезис. Достаточность аргументов следует расценивать не в смысле их количества, а с учетом их весомости. Понятно, что отдельные, изолированные аргументы, как правило, обладают малым весом, ибо допускают различное истолкование. Иное дело, если используется ряд доводов, которые взаимосвязаны и подкрепляют друг друга, т. е. система доводов.
     Логическая связь аргументов с тезисом (демонстрация) протекает в форме таких умозаключений, как дедукция, индукция и аналотема доводов.
     Логическая связь аргументов с тезисом (демонстрация) протекает в форме таких умозаключений, как дедукция, индукция и аналогия. Логическая корректность демонстрации зависит от соблюдения правил соответствующих умозаключений.
     Применяя дедуктивный способ аргументации (демонстрации), надо соблюдать ряда методологических и логических требований. К важнейшим относятся следующие
     а) точное определение или описание в большей посылке, выполняющей роль довода, исходного теоретического или эмпирического положения. В научном исследовании, например, в качестве обобщающих доводов нередко выступают отдельные законы и принципы, на основе которых дается предметная оценка изучаемым явлениям;
     б) точное и достоверное описание конкретного события, которое дано в меньшей посылке;
     в) соблюдение всех правил категоричных, условных, разделительных и смешанных форм силлогизмов.
     Применяя индуктивный способ аргументации, в качестве доводов используются фактические данные. Доказательное значение индуктивного обоснования зависит от устойчивой повторяемости свойств у однородных явлений. Чем больше число благоприятных случаев наблюдается и чем разнообразнее условия их отбора, тем основательнее индуктивная аргументация. Но индуктивное обоснование приводит лишь к проблематичным заключениям, ибо свойственное отдельным объектам не всегда присуще всей группе явлений, выстраивается как вероятностное рассуждение.
     Применяя метод аналогии, приходится учитывать, что аналогия не всегда дает безусловные и окончательные заключения. Ею можно пользоваться лишь в качестве дополнения к дедуктивному или индуктивному обоснованию.
     Ошибки в демонстрации связаны с отсутствием логической связи между аргументами и тезисом. Отсутствие логической связи между аргументами и тезисом называют ошибкой «мнимого следования». Мнимое следование часто возникает по причине несоответствия между логическим статусом посылок, в которых представлены аргументы, и логическим статусом суждения, содержащего тезис.
     Существуют типичные случаи нарушения демонстрации безотносительно к видам употребляемых умозаключений:
     Это, например, логический переход от узкой области к более-широкой области. В аргументах, скажем описывают свойства определенного вида явлений, а в тезисе неосновательно говорится о свойствах всего рода явлений, хотя известно, что не все признаки вида являются родовыми;
     Другой случай, что переход от сказанного с условием к сказанному безусловно;
     Мнимым будет следование в том случае, если, опираясь на проблематичные, пусть даже весьма вероятные доводы, пытаются обосновать достоверный тезис.
     Ошибка мнимого следования имеет место и в случаях, различных уловок. Среди множества такого рода уловок назовем следующие:
     Аргумент к силе. Т.е. прибегают к внелогическому принуждению — физическому, экономическому, административному, морально-политическому.
     Аргумент к невежеству. Используется неосведомленность или непосвященность оппонента или слушателей и навязывание им мнений, которые не находят объективного подтверждения.
     Аргумент к выгоде. Т.е. агитируют за его принятие тезиса потому, что так выгодно в морально-политическом или экономическом отношении.
     Аргумент к здравому смыслу. Это обращение к обыденному сознанию вместо реального обоснования.
     Аргумент к состраданию. В этом случае вместо реальной оценки конкретного события взывают к жалости, человеколюбию, состраданию.
     Аргумент к верности. Здесь настаивают на принятии тезиса как истинного в силу верности, привязанности, почтения и т.п.
     Аргумент к авторитету. Проявляется как ссылка на авторитетную личность или коллективный авторитет вместо обоснования тезиса по существу.
     В науке и практике наряду с доказательствами широкое применение находит такая разновидность обоснования знаний, как подтверждение. Она играет особую роль в случаях, если в науке образуются гипотезы, т.е. положения, истинность которых еще в должной мере не установлена и отсутствуют достаточные аргументы для их принятия. Если при доказательстве достигается полное обоснование истинности некоторого высказывания, то при подтверждении — частичное. Высказывание В подтверждает гипотезу А, если и только если В есть истинное следствие А. Таким образом, при подтверждении тезиса а) в качестве аргументов выступают его следствия, б) демонстрация не носит необходимого (дедуктивного) характера. Тем не менее, в общем случае отношение между аргументами и тезисом по меньшей мере должно быть подтверждением (Ю.В. Ивлев).
     Опровержение - логическая процедура, устанавливающая ложность тезиса, аргументов и демонстраций. Для опровержения некоторого положения достаточно вывести из него хотя бы одно ложное следствие. Такое следствие будет свидетельством ложности основания, из которого следствие получено. Опровержение с помощью установления ложности следствий, вытекающих из тезиса, известно под названием «сведения к абсурду».
     Близким к опровержению является возражение. Различают два вида возражений: прямое и косвенное возражение. При прямом - недостатки тезиса выявляют непосредственным его рассмотрением. Например, приводят истинный антитезис, и тогда возражение против тезиса тождественно его опровержению. Это наиболее сильный случай возражения. В иных случаях используют антитезис, который недостаточно обоснован или обладает определенной степенью вероятности. Самая слабая форма прямого возражения — обращение к мнению или вере как объективно недостоверным источникам признания истинности.
     Косвенное возражение направлено не против самого тезиса, а против приводимых в его обоснование аргументов или логической формы его связи с аргументами (демонстрации). Логики подчеркивают, что тут надо иметь в виду следующее. Во-первых, в соответствии с правилом логики, гласящем, что ложность основания не свидетельствует о ложности следствий; установление ложности аргументов не означает ложности вытекающего из них тезиса. То же самое и в случае некорректности его логической связи с аргументами (демонстрации).
     Итак, в науке используются многообразные логические средства. Мы рассмотрели часть из них, применяемых для решения типических задач, встречающихся в ходе теоретического исследования.

     Глава 3 НАУКА. ТВОРЧЕСТВО. ИННОВАЦИИ

     3.1. Научные традиции

     Наука представляет собой особую область культурного пространства и поприща. Традиции - одна из главных характеристик бытия науки как культурного явления.
     Традиции в науке, как и в других областях культуры, представляют определенное наследие, переходящее из прошлого в настоящее и будущее. Научное наследие охватывает широкий круг явлений и элементов. В их числе стоит упомянуть издавна сохраняющуюся традицию публичного испытания подготовленных людей к приему в научное сообщество. Такая процедура предполагает проведение открытых научных диспутов и докладов в присутствии авторитетных ученых, а также свободной публики. Признание определенных заслуг соискателя оценивается присвоением ученой степени.
     Среди ученых принято присвоение различных почетных званий, присуждение медалей и других знаков отличия за выдающиеся труды н области науки. Высшим признанием в современной науке пользуется Нобелевская премия, которая присуждается с 1901 г. ежегодно за выдающиеся работы в области физики, химии, медицины и физиологии, экономики - с 1969 года.
     Уже столетия сохраняется традиция университетского поприща науки. Ее своеобразие состоит в том, что в университетах реализуется принцип единства науки и образования. В университетах работают преподаватели, которые одновременно являются учеными-исследователями. Среди них немало таких, которые занимают передовые позиции в конкретных областях науки, а добываемые ими знания входят в структуру учебного процесса.
     Длительное время существует также традиция академического статуса науки. Возникнув несколько столетий назад (во Франции), академии стали ведущими научными учреждениями во многих странах мира. В России академия создана в XVIII в. Она ведет свое начало с Указа Петра I и с постановления Сената, в коих были четко определены ее структура, назначение, источники содержания. Образцом для создания высшего российского научного учреждения явилась Парижская академия наук. Показательно, что она в 1717 г. избрала Петра I своим членом.
     Более 300 лет академия наук в России представляет собой высший профессиональный союз ученых, который завоевал высокий международный авторитет. В ней уже в первые годы существования работали крупнейшие зарубежные ученые: Н. Бернулли, Л. Эйлер, Г. Миллер.
     В Петербургской академии сложились и продолжают действовать авторитетнейшие научные школы, например, математическая школа, которая выдерживает высокий стандарт на протяжении столетий. В деятельности самой Российской академии сложились яркие традиции. Одной из них стала связь фундаментальных исследований с крупномасштабными практическими проектами. К примеру, уже в XVIII в. изучались природные ресурсы страны, составлялась точная генеральная карта России. В XIX в. силами академии было учреждено Минералогическое общество, Русское географическое общество. В 1915 г. при академии организуется Комиссия по изучению естественных производительных сил России. Позже, уже в советское время, созданы физико-технический институт, вычислительный институт и др. В послевоенное время возникли институт химии силикатов, институт высокомолекулярных соединений, институт океанологии, институт транспорта, институт мозга, центр экологической безопасности и пр.
     Надо видеть, что новые научные успехи закладываются в фундаментальных идеях и делах прошлого, покоятся на принципах научного сообщества, проявившего свою творческую силу. Важны, конечно, и плодотворные способы организации науки, и личные усилия ее подвижников. Традиции, о которых здесь говорится, помогают сохранить саму науку, что особенно важно для современной России, когда значительные пласты науки просто разрушаются.
     Существование традиций в науке связано с преемственностью в развитии этой области культуры. Обеспечивается преемственность благодаря сложившимся механизмам передачи опыта в системе научной деятельности. Имеется в виду не только передача социального опыта, что чрезвычайно важно, но еще и опыта когнитивного, т.е. накопленных знаний, проблем, методов их решения и т.д. Сами ученые совершенно обоснованно говорят о том, что научные знания не рождаются на пустом месте. Известно, что в новых научных теориях не отбрасывается полностью содержание старых, если прежние теории в пределах своей компетенции, подтвержденной эмпирически и теоретически, были верной моделью определенного фрагмента действительного мира. Чаще всего в науке более поздние этапы развития знания не сводят к нулю значение более ранних знаний, но указывают на границы их применимости.
     Полезно учитывать два аспекта традиции: их глубину и широту. Глубокие традиции укоренены в давних пластах исторического времени. И проявление подобных традиций свидетельствует об исторической устойчивости соответствующей сферы культуры.
     Есть ли в науке глубинные традиции? Конечно, есть, поскольку наука пришла в наше время из древних обществ. Она устойчиво занимает одну из ниш культуры, обеспечивает получение некоторого востребованного типа знаний, сохраняет возможности рационального постижения действительности. Широта и масштабы традиционализма в науке связаны с расширением диапазона влияния науки на другие формы культуры. Этому способствуют ее собственные ресурсы: расширение диапазона знаний, дифференциация ее предметных областей, разработка новых методологических подходов. Традиция в такой ситуации превращается в тенденцию развития, охватывающую все большее число научных направлений.
     Традиция сохраняет науку благодаря передаче накопленного наследия: знаний, опыта, методов, способов организации научного сообщества, норм поведения ученых, материальных ресурсов и пр.
     Философское содержание понятия «традиция» фиксируется категорией «преемственность». Следует различать стихийную преемственность и управляемую преемственность. В области стихийной преемственности наблюдаются серьезные потери, обедняющие науку. К таковым относятся кадровые потери, утрата знаний, разрушение информационных фондов науки, распадение эффективных структур научной деятельности. Управляемая преемственность выступает формой искусственной селекции. Она предполагает создание целевой организации по сохранению научного наследия. В отдельных ячейках науки такая организация может быть весьма эффективной. Расширение же её на всю развивающуюся науку представляется маловероятным, поскольку элемент стихийности в развитии реальной науки вряд ли может быть исключен полностью. В перспективе возможна лишь вероятностная система, способная к компенсации отдельных компонентов всеобщего «социального тела науки».
     Традициям устоять в современном обществе непросто. Мы живем в бурные времена, когда непрерывно происходят общественные преобразования. В таких условиях востребована динамичная, способная к обновлению наука. По словам В.И. Вернадского, XX век стал эпохой научного взрыва. Она вместила в себя серию научных революций, связанных с отрицанием крупных массивов научных знаний, с преобразованием методов и методологических подходов к изучаемым объектам. Однако подобный взрыв и революции не уничтожают прошлое науки, которая продолжает вести свою историю. Что же в этом бурном потоке сохраняется и продолжается? Какие фундаментальные блоки науки выдерживают исторические испытания и могут давать собственный импульс прогрессу науки? Как связаны традиции и новации в современной науке?
     Поиск ответов на поставленные вопросы часто соотносят с идеей научных парадигм, предложенной Т. Куном. Согласно Т. Куну, парадигма - это историко-социальная характеристика науки. Она обнаруживается вовсе не в сфере рациональной реконструкции науки, т.е. не благодаря рациональному моделированию изменяющегося научного знания, а путем погружения в ход ее истории, которая не сводится к «чистому» движению знания, но обладает чертами человеческой борьбы, в ней сталкиваются интересы разных поколений ученых. Такая история описывается как динамика научных сообществ, которые и определяют значимость и перспективы использования знаний внутри сферы науки.
     Парадигма суть надстройка над «рабочим» знанием и методами. Она регулирует деятельность ученых, по преимуществу, как особая ценность. Принятие или отвержение парадигмы ведет к расслоению научного сообщества. «Масса» деятелей науки использует накопленное знание для решения множества задач по стандарту. В этом случае получается своего рода гарантированный знаниевый продукт. Но меньшая часть ученых работает в некоторой пограничной зоне в отношении признаваемой сообществом парадигмы. А уже совсем немногие способны уходить в область «аномальной» науки. Здесь только и ожидаются фундаментальные новации, подлинные исторические сдвиги в развитии науки. Со временем это новое знание способно вытеснить старую парадигму и занять ее место.
     По Куну, смена парадигм обозначает рубежи переломов в научных традициях. Им обнаружен нелинейный характер эволюции научного знания. Выработанные под воздействием различных парадигм знания обнаруживают несоответствие друг с другом. Новые теории фундаментального характера не выводятся непосредственно из прежних сложившихся знаний. А. Никифоров приводит в этой связи убедительный факт несоответствия между классической и релятивистской механикой.
     Получается, что в истории науки нет простой преемственности знаний. После работ Куна меняется смысл так называемой научной традиции. Кумулятивное непрерывное накопление научных знаний теперь нельзя считать эталоном традиции. Философы науки признали, что историческая традиция в науке - это изменчивое явление. Кроме того, она несет в себе перспективный потенциал и имеет силу для вытеснения старой традиции.
     Принимая указанную концепцию, современная философия науки выходит за пределы эмпирической методологии в объяснении роста научного знания. Рост науки - это не обязательно распространение новых теорий на более широкий массив фактов. Иначе мы не сможем преодолеть «наивный комулятивизм» (выражение А. Никифорова) в фактовке эволюции науки.
     Итак, концепция Т. Куна помогает выработать весьма емкую позицию в трактовке научного прогресса, рассматривая таковой в контексте социально-исторических процессов. В наше время эта позиция стала весьма востребованной. Тем не менее подход, разработанный Т. Куном, использует ограниченный образ науки, и концепция парадигмальных поворотов освещает узкий спектр научных преобразований, связывая их с деятельностью носителей старого и нового знания и сообществе ученых.
     Нам представляется, что можно и необходимо рассматривать соотношение традиций и новаций в науке с использованием культурологического подхода. Он предполагает комплексную трактовку научного прогресса, исследование взаимодействия ряда фундаментальных элементов, обеспечивающих и расширение, и воспроизводство условий роста науки. Среди таких блоков назовем следующие: 1) организационные структуры науки; 2) дисциплинарное и междисциплинарное строение науки; 3) методологический арсенал науки и научная картина мира: 4) практико-эмпирический базис науки.
     Преемственность и традиции в развитии научных знаний реализуются через своеобразный механизм информационного отбора. Уловив этот момент, некоторые философы науки (в частности, К. Поппер) ведут речь об определенном совпадении между эволюцией научных знаний и биологической эволюцией. Конечно, прямая аналогия здесь вряд ли оправдана. Скорее, в данном случае мы имеем дело с условной метафорой. Хотя надо признать, что на каком-то шаге глобального развития биологической информационной эволюции она могла трансформироваться в информационные культурные программы эволюции, а те, в свою очередь, создали матрицы наукоемкой сознательной эволюции. В этом свете естественным является тот путь научной эволюции, который связан с сохранением максимальной научной информации, заключенной в теориях и методах науки. Ее емкость растет благодаря теоретическому разнообразию знания, расширению поля научных исследований. А в конечном счете она сводится к культурному разнообразию, представленному в формах существования науки и научной деятельности.
     В данном направлении действует также процесс дифференциации научных знаний, ветвление и рост самостоятельных научных дисциплин. В этом же плане срабатывает отпочкование от естествознания обширной и далее растущей сферы научного техникознания. Дополнительную ценность для формирования информационной устойчивости науки приобрели социальные и гуманитарные ветви научного исследования.
     Устойчивость, а значит и преемственность в развитии науки, проявляются в значительной мере через деятельность ее субъектов. Многообразие субъектов научной деятельности расширяет диапазон научных поисков, обогащает объем научной информации, усиливает возможности обмена информацией. Уже наука нового времени дала импульс к резкому увеличению числа участников научного процесса и качественному различию среди них. Наряду с университетами, пришедшими еще от средних веков, появились научные академии, научные общества, научные лаборатории, а с конца XIX века возникли научно-исследовательские институты. В XX веке к этому комплексу добавилась обширная инфраструктура, включившая опытное научное производство, научно-финансовые фонды, научные клубы и информационно-сервисные структуры типа ВИНИТИ или ИНИОН РАН.
     Вокруг подобных субъектов складывается деятельность, дифференцированная по темам и проблемам, по дисциплинарному или отраслевому принципу, по региональным задачам и т.д. Их становление и развитие свидетельствует о превращении науки в массовое движение, а вместе с тем - в устойчивый социум. Одним из его интересов является поддержание жизни научного сообщества в качестве особой социальной традиции.
     Надо заметить, что массовая деятельность в науке не исключает, а, напротив, предполагает наличие лидеров, способных вносить крупный вклад в научное познание. Вокруг ученого-лидера, ставшего создателем новой научной идеи и программы, объединяются последователи и ученики. Иногда это формально скрепленная группа исследователей, но нередко возникает так называемый «невидимый колледж». Тогда появляется оригинальный субъект научной деятельно-• I и в виде научной школы. У каждой школы есть своя приверженность к разработке определенной научной проблематики, которая может проявляться на протяжении многих лет. С этим связана особая традиция научной школы. Показательно, что и в данном случае мы имеем дело с традицией некумулятивного характера. Она может прерываться, поскольку школы участвуют в конкурентной борьбе научных идей. И успехи смежной школы иногда способны свести на нет идею и программу данной конкретной научной школы. Так произошло, например, в современной космологии, когда идея Большого и взрыва стала тесниться идеями инфляционных процессов. Аналогичная ситуация возникла в физике микромира, когда идея кварков оказалась теснимой идеей струн.
     Конечно, новые знания вызывают в науке своеобразный резонанс, отклик, содержанием которого является более или менее длительное обсуждение достоинств и недостатков старой теории, происходит переосмысление старых понятий и методов с неожиданной подчас точки зрения, задаваемой новой теорией. Это обстоятельство связано с тем, что наука остается весьма консервативной, поскольку не принимает безоговорочно и разом новые знания, сохраняя во многом приверженность старым научным идеям и теориям. Часто в течение длительного времени новое и старое знание сосуществуют рядом, то дополняя друг друга, то стимулируя экспансию в соседние области теоретических знаний и фактов. Старое научное знание (система понятий, теорий) может быть обобщено новым знанием, а может выделиться в самостоятельную область науки, давая точку роста для новых ветвей научного прогресса. В первом случае возникают более емкие научные теории, как, например, теория относительности н сравнении с ньютоновской механикой. А в другом - появляются пограничные области исследования типа физической химии, биофизики, биохимии и т.п.
     Сказанное подтверждает, что верность традициям, сохранение оправдавших себя форм организации науки, элементов или основ ранее добытых знаний не могут быть препятствием для общего прогресса науки, для введения в ее состав различных новшеств, для перестройки системы научных знаний, для очистительной работы и избавления от того, что тормозит ее прогресс. Один из главных смыслов научной деятельности - это движение вперед, к новым горизонтам познания, к новым формам взаимодействия науки и практики. В науке вырабатываются и уточняются фундаментальные понятия, осуществляется критика общепринятых идей, формулируются новые, в том числе - созданные впервые принципы и теории, идет борьба за первенство и приоритет среди различных школ и среди отдельных ученых, отстаивающих свой личный вклад в науку. И в прошлом, и сейчас можно видеть, что создатели науки культивировали и продолжают внедрять действенные традиции, принятие которых не останавливает научное творчество, а содействует росту научного знания и его обновлению.
     В наше время уже хорошо осознается, что наука приобрела устойчивый признак инновационной деятельности. Соответственно о научном познании правомерно говорить как о процессе, обеспечивающем возникновение нового знания. Но одновременно в науке рождается инновационная методология, а также формируются специфические способы организации науки, стимулирующие инновационную направленность работы ученых-исследователей.
     Новации, о которых в данном случае идет речь, имеют бытийный характер. Они преобразуют мир науки, которая проявляет себя как область реального созидания. Ее новшества - это не продукт какой-то забавы или полудетской игры. Созидательный процесс в науке конструктивен и необратим. Он ведет к существенным переменам в субъекте научной деятельности. Каждое новое поколение ученых и мыслит, и действует иначе, нежели прежние поколения, оно по-другому строит отношения внутри науки, а также стремится новаторски формировать связи науки с ее культурным окружением (в том числе с промышленностью, образованием, военным делом и т.д.).
     Вместе с тем шаг за шагом, от этапа к этапу меняются средства научной познавательной деятельности; и такие перемены отражаются на состоянии науки в целом. Показательно, что становление современной науки в эпоху нового времени началось с преобразования ее методологической основы (был разработан экспериментальный метод познания, выявлена важная роль в науке индуктивных методов, восстановлен в правах дедуктивно-аксиматический метод построения научных знаний). Стоит, однако, отметить еще одно обстоятельство. С этой эпохи начинается подлинный поход науки за откры-1иями. И этому способствовали многие новые средства, вошедшие в структуру научной деятельности. К ним относятся экспедиции и путешествия, спектр которых неуклонно расширялся, включая уже в наши дни космические путешествия. Новыми средствами познания явились различные приборы и инструменты, установки и оборудование, с помощью которых расширяются и углубляются предметные области исследования современной науки.
     Уже ранние шаги современной науки оказались связаны с созданием неизвестных ранее инструментов. К ним относятся телескоп (изобретен и усовершенствован Галилеем) и микроскоп (появился в конце XVII в.). Использовались также часы, приборы для вычисления долготы и широты. Была применена призма для разложения света.
     Свой вклад в разработку инструментов научного познания внесла математика (были созданы логарифмические методы вычисления, вариационное исчисление, методы решения математических уравнений, методы исчисления вероятностей, теория функций вещественного переменного и пр.).
     Во все последующие эпохи новая инструментально-приборная база стала систематически использоваться для обоснования крупных научных открытий. Можно в этой связи указать на разработанные Фарадеем средства исследования электромагнитной индукции, на применение спектрального анализа (Бунзен, Кирхгоф). Оригинальная исследовательская техника использовалась для доказательства существования электромагнитных волн. Новое лабораторное оборудование потребовалось для доказательства существования рентгеновских лучей, для подтверждения явления радиоактивности. Во многих областях науки важную роль сыграло создание высокоточных оптических приборов для спектроскопических и метрологических исследований (Майкельсон).
     Опять же надо упомянуть достижения математики, которая предлагает оригинальные инструменты решения возникающих в науке задач. Так, в физике XX столетия многие принципиальные вопросы получили свое рациональное освещение лишь благодаря новым математическим инструментам исследования. В первую очередь это касается разработки современных представлений о природе пространства-времени. Переломным моментом стало предложенное X. Лоренцем математическое описание трансформационных свойств физического мира Оно известно как «преобразования Лоренца» и включает в свой состав совокупность формул, с помощью которых можно пересчитывать координаты событий, наблюдаемых в одной системе отсчета, на координаты этих же самых событий, определяемых в другой системе отсчета. Итогом соответствующих преобразований стало новое правило сложения скоростей (в сравнении с правилом Галилея), которое можно найти в любом современном учебнике физики. А. Эйнштейн предложил считать преобразование Лоренца фундаментальным законом природы. Из последнего были выведены важные следствия, определяемые как эффект сокращения длины движущегося объекта и эффект замедления времени для движущихся часов в сравнении с покоящимися. Оба эффекта нашли подтверждение в различных экспериментах. В частности, в экспериментах по изучению быстро движущихся пионов было доказано, что «внутренние» часы пионов идут намного медленнее, если на них смотреть из лаборатории, размещенной в конце испытательного туннеля.
     Современная физика разрабатывает плодотворные математические описания для решения многих фундаментальных исследовательских задач. Среди мощных математических инструментов стоит упомянуть разработку волнового уравнения Э. Шредингера, приспособленного для описания необычного движения электрона. В нем использовано понятие «волновая функция», которая предполагает распределенную в пространстве плотность вероятности нахождения частицы в пространстве-времени (в элементе некоторого объема). Волновая функция стала полезным инструментом, средством количественного исследования микрофизических явлений Она приспособлена для описания в рамках квантовой механики движения свободной частицы с полной энергией Е и импульсом р. Хорошим объектом применения для теории и уравнения Шредингера стала идеальная модель атома водорода.
     Средства познания, применяемые в современной науке, в особенности в ее естественнонаучных областях, существенным образом связаны с процессом технизации науки. От развертывания такого процесса зависит новаторский итог развития научного познания в наше время. Показательно в данном отношении формирование новейшей атомной физики и физики атомного ядра. Конечно, лидирующее положение этой области науки сложилось за счет усилий и теоретиков, и экспериментаторов. Но получение фактического материала, стимулировавшего продвижение теоретической мысли, равно как и проверка теоретических выкладок с помощью экспериментов • ширились на развитую техническую базу. Ее создание само требовало новаторских подходов и решений.
     В технической области новое рождается в тесном союзе ученых и инженеров. В свою очередь, инженерный кадровый корпус вовлекается в решение научных задач, возникающих в определенных промай пленных областях. Среди таких задач зачастую фигурируют погрешности в проведении уникальных экспериментальных разработок.
     Крупным рубежом, обозначившим указанную ситуацию, стало открытие в науке явления радиоактивности (самопроизвольное деление ядер химических элементов, в результате чего идет превращение одних элементов в другие). Для изучения радиоактивности создаются специфические установки. Кроме того, добыча радиоактивных веществ потребовала переработки больших масс природных веществ, что заставило искать и внедрять в эту область деятельности сложные технологии. Создается также новая техника и технология для изучения искусственной радиоактивности.
     Так, в экспериментах, проведенных Э. Ферми и Э. Сегре в 1934 г., осуществлялась бомбардировка нейтронами ядер урана. Облученный уран проявлял при этом искусственную радиоактивность, его ядро распадалось на два ядра примерно одинаковой массы. Выяснилось также, что ядра-фрагменты имеют избыточное число нейтронов и потому оказываются в значительной степени нестабильными, сами испускают часть нейтронов. Было установлено также, что при реакции деления урана выделяется очень большое количество энергии.
     В итоге была показана возможность цепной реакции деления с высвобождением громадного количества энергии. Под руководством Э. Ферми в 1942 г. в Чикагском университете был построен «атомный котел», в котором впервые осуществлена самоподдерживающаяся цепная ядерная реакция. Техническая мысль вместе с учеными продвинулась далее к созданию разных типов реакторов, среди которых более эффективными оказались реакторы-размножители, использующие быстрые нейтроны. Их конструируют так, чтобы в течение нескольких лет реактор-размножитель удваивал исходное количество радиоактивного топлива, заложенного в него вначале.
     Для изучения структуры атомов и выяснения особенностей взаимодействия атомных частиц были предложены разнообразные высоковольтные электростатические машины, смысл действия которых - создание электрически заряженных ионов и придание им большой скорости движения в соответствующем электрическом поле, что обеспечивало бомбардировку атомов разных веществ, позволяло экспериментально наблюдать ядерные реакции. Первое высокое напряжение, создающее поток ионов с энергией свыше 1 МэВ, было достигнуто на генераторе Ван-де-Граафа в Вашингтоне. Параллельным путем шло создание нового типа машин - циклотронов, бетатронов, линейных ускорителей, синхрофазотронов. В настоящее время работают ускорители, которые могут разгонять протоны до энергий свыше 1000 ГэВ. Исследования на подобных установках привели к открытию новых химических элементов, которые не наблюдаются в естественных условиях Земли.
     Сказанное позволяет сделать вывод о существовании своеобразных зон новизны в современной науке. Возникая в определенное время и при определенных условиях, они обеспечивают поворот науки к решению принципиально новых задач. Причем формулировка таких задач требует оригинального научно-теоретического подхода, а вместе с тем - высокой изобретательности в экспериментальной области и существенного продвижения в промышленно-техническом направлении. Радиоактивность и достижения ядерной физики вошли составными элементами в одну из подобных зон новизны.
     Следует также выделить физику твердого тела и работы по исследованию полупроводников. На их базе сформировался узел развития, который позволил современной науке выйти в принципиально новую область деятельности по созданию электронной техники и решению задач кибернетизации общества. Данное направление работ впитало в себя достижения вычислительной математики, использует потенциал математической логики, теории информации. С ним связана современная цифровая революция. Но есть и более широкие горизонты: практически все современные системы связи, включая высокоскоростной Интернет, мобильную телефонию, кабельное телевидение, оптоволоконную связь, возникли и развиваются, как подчеркивает Ж. Алферов, на основе полупроводниковой техники и технологий. Оптоэлектроника, СВЧ-техника, космическая энергетика также немыслимы без использования новейших достижений в области полупроводниковых гетероструктур.
     Инновационная направленность науки, безусловно, поддерживается притоком творческой талантливой молодежи, способной в относительно короткий срок получить эффективную теоретическую, методологическую и организационно-управленческую подготовку. При этом важно, чтобы таланты оказались причастны к разработке проектов, имеющих прикладное и фундаментальное значение здесь, у нас, т. е. в России. Моральное и материальное поощрение их работы обязано входить в число приоритетов современной молодежной политики.
     Сегодня понятно, что инновационная отдача науки зависит от экономических условий, в которых она существует. В том числе речь идет об источниках финансирования научной работы. Нобелевский лауреат Ж. Алферов подчеркивает, что знания как научный продукт не могут быть в полной мере товаром частно-капиталистического рынка. И потому, как полагают многие современные ученые, фундаментальная наука должна получать государственную поддержку в виде заказов на разработку передовых направлений, обозначившихся и современной науке.
     Понятно и то, что наука останавливается в своем развитии, если не имеет выхода в технологии, в производство, в решение крупных социальных проблем (в медицину, образование и пр.). Стопор возникает, если рвется связь науки с практикой. И дело здесь не в частностях, например, в отсутствии личной инициативы ученых. Действительно весомым, по мнению Ж. Алферова, является сбой, возникающий на уровне научно-технической политики, в выстраивании общегосударственных приоритетов. Востребованность науки поддерживается не рекламой ее отдельных достижений, а развертыванием стратегии в государственном масштабе в сфере создания наукоемкого производства, наукоемкой экономики.

     3.2. Научное творчество

     Упрощая содержание понятия «творчество», о нем часто говорят кик о процессе создания нового, т.е. того, чего не было ранее. С творчеством связывают также процедуры открытия неизвестного, новой информации, знания, идей, фактов и т.д. Данное понятие применяет-ги также для характеристики самых разных процессов развития, которое как раз и сопровождается порождением нового; в этой связи нередко говорят о творчестве как свойстве процессов эволюции неживой и живой природы, поскольку такие процессы приводят к возникновению новых форм неживой материи, а также новых видов живых организмов. Еще один уровень творчества связан с человеком, его деятельностью, культурой, поскольку способ человеческого бытия состоит как в репродукции уже достигнутых форм, результатов, так и в созидании нового, служащего основой дальнейшего совершенствования культуры и общества. Иными словами, понятие творчества напрямую связано с понятием деятельности; деятельность представляет всегда нераздельное единство творческих, продуктивных, и нетворческих, репродуктивных сторон, поскольку она осуществляется и как репродукция, т.е. воспроизведение накопленного опыта, воспроизведение известных, устоявшихся форм, логики, и как творческое порождение на основе наличного, существующего нового, новых форм и результатов. Это означает, что любые виды человеческой деятельности, например, научная, педагогическая, художественная, религиозная и т.д., состоят из творческих и нетворческих сторон, включают в себя как творческие, так и нетворческие элементы.
     Творческий продуктивный процесс отличается от репродуктивного тем, что в результате него всегда получается, как было сказано, принципиально новое (новая материальная структура, новая идея, метод, результат в человеческой деятельности и т.д.), репродуктивная же деятельность есть всегда повторение, воспроизведение уже имевшего место, старого. Однако это не означает, что репродуктивная сторона деятельности не нужна или является абсолютной помехой творчеству и деятельности. В определенном смысле воспроизведение старого выражает консерватизм, инерцию мысли и действия, которые сдерживают нововведения. Но в то же время воспроизведение старого, полученных и уже проверенных результатов, методов и т.д., т.е. репродукция апробированного знания, методов является необходимым условием, обязательной предпосылкой творчества и соответственно дальнейшего успешного развития деятельности. Любое новшество не может возникнуть из ничего, творчество не осуществляется на пустом месте. Процесс можно назвать творческим также в том случае, если решается некоторая проблема, затруднение, которое может возникнуть в любом виде человеческой деятельности, в том числе и научной.
     Таким образом, творчество предполагает решение назревших проблем, требует конструирования новых методов для обеспечения дальнейшего развития того или иного вида деятельности: научной, художественной, трудовой и т.д. Еще одна особенность творчества: механизм творчества, способ получения нового остается неосознаваемым, неконтролируемым в ходе его осуществления. Иными словами, специфика творчества состоит в том, что фокус внимания направлен не на процесс решения проблемы, а на саму проблему, поэтому механизмы творчества не осознаются и не контролируются человеком как субъектом творчества. Добавим, что творческая деятельность представляет собой сложную систему. Она включает множество звеньев и элементов. В ней нераздельное связаны продуктивные и репродуктивные моменты. Процессы творчества испытывают многообразные влияния в системе деятельности, носят комплексный, многомерный характер, и потому не поддаются объяснению посредством только одной или даже нескольких причин.
     Особое место среди факторов, влияющих на творческие процессы, в том числе и в рамках научной деятельности, занимают логические средства исследования, формальная логика, а также научный метод. В частности, формальная логика, являясь стержнем мышления, рациональной основой познания, в то же время в большей мере и относится не к творческой, продуктивной, а к репродуктивной стороне научной деятельности, поскольку принципиально новая идея, новое знание невыводимо чисто формально-логическим образом, на основе одних лишь законов логики из наличного знания.
     В этом смысле наиболее специфична дедукция; дедуктивный вывод является алгоритмическим, т.е. таким, который может быть осуществлен вычислительной машиной. Машиноподобность дедуктивного вывода обусловливается тем обстоятельством, что связь исходных положений и получаемых в результате дедукции следствий носит строго аподиктический, однозначный характер. Вместе с тем, как в свое время утверждал И. Кант, знание, полученное в дедуктивном выводе, неявно содержится в посылке. Т.е. дедуктивные высказывания являются аналитическими, не дающими приращения нового знания; дедукция лишь раскрывает, эксплицирует ту информацию, которая уже имеется в исходных понятиях и суждениях, но не прибавляет к ней нового знания.
     Разумеется, осуществление самой дедукции, самого дедуктивного вывода требует от субъекта познания творчества, интуиции, т.е. дедукции надо учиться, осваивать ее правила и т.д., но знание дедукции, применение дедуктивного рассуждения в научном или другом познании для творческих процессов порождения действительно нового знания носит лишь вспомогательный характер. Индуктивная логика, в сравнении с дедуктивной, в большей степени обладает поисковым, эвристическим характером. Она достаточно широко используется в творческих процессах порождения нового знания. Индукция не доказывает истину, новое знание, не выводит его по правилам логики из наличного знания, но помогает искать его, выполняя важную эвристическую роль; при этом индуктивный вывод носит принципиально вероятностный характер, что приводит к изменению следствий при изменении исходных данных, на которых данный вывод базировался.
     Иными словами, применение индукции в творческих процессах также имеет определенные ограничения, поэтому не подтверждается позиция Ф. Бэкона, согласно которой индукция представляет собой истинный, абсолютный метод, позволяющий делать научные открытия любому даже не очень талантливому ученому. Он писал: «Наш же путь открытия наук немногое оставляет остроте и силе дарования, но почти уравнивает их. Подобно тому, как для проведения прямой или описания совершенного круга много значат твердость, умелость и испытанность руки, если действовать только рукой, - мало или совсем ничего не значит, если пользоваться циркулем и линейкой. Так обстоит и с нашим методом». В целом анализ проблемы творчества, порождения нового знания выходит за рамки чисто логического подхода; необходимо учитывать не только формально-логические, но и методологические, психологические, культурные и прочие содержательные аспекты, играющие в творческих процессах определяющую роль. В частности, применение в эвристических целях логических средств дедукции и индукции требует обязательного привлечения внелогических, т.е. содержательных факторов интуиции, опыта, умения и т.д. Так, большое значение имеет методологическая сторона научной деятельности, научного творчества, связанная с ролью метода в процессах порождения нового знания.
     Значимость методов, методологической деятельности была отчетливо осознана философами и учеными в самом начале истории научного познания. Начиная с Платона, ими обосновывалась мысль о том, что для разграничения знания и мнения и соответственно успешного движения к истине необходимо употребление соответствующих познавательных и логических процедур, т.е. определенного метода. Особенно полно представление о методе как необходимом условии познания, научного творчества, главном средстве получения нового знание было развито в Новое время. Достаточно вспомнить Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Галилея, Г. Лейбница, в работах которых проблемы метода занимают весьма важное место.
     Убежденность в высокой ценности метода как эффективного эвристического средства сохраняется и в настоящее время; сильные позиции в философии занимает мысль о том, что развитие науки и культуры осуществлялось в прошлом и осуществляется теперь не за счет совершенствования творческих способностей ученых, а посредством изобретения и совершенствования научных методов. Такая убежденность имеет определенную объективную почву, основывается на особенностях, закономерностях научного познания. Научное познание осуществляется в единстве содержательной и методологической деятельности, предметного и управляющего, методологического уровней. Изучение объекта в той или иной мере связано с исследованием самого научного познания, осмыслением его закономерностей, конструированием познавательных форм и средств, правлением процессом исследования. Причем содержание и значимость проблем и задач методологической деятельности меняется в ходе исторического развития науки. Так, внимание к проблемам методологии обостряется в эпохи революций, в период смены стилей и парадигм научного мышления, а также в периоды, связанные с определенными трудностями в развитии науки. Этому способствует обнаружение противоречий в фундаменте основополагающих теорий, появление неожиданных, не предсказанных наличными теориями открытий, которые не вписываются в систему известного знания.
     Показательно, что современный этап научного развития характеризуется повышением удельного веса и роли методологической составляющей в науке, т.е. методологизацией науки. Отмечается быстрый рост методологического управляющего уровня, усложнение его структуры; можно сказать, происходит формирование методологии как особой дисциплины. Иными словами, в целом вместе с историческим развитием научного познания происходит возрастание значимости методологической деятельности. С другой стороны, практика «точного познания показывает, что метод не является абсолютной гарантией успеха, что ученый, даже если он и использует хороший метод, не всегда может получить действительно новые, ценные результаты. В связи с этим среди философов и ученых появилось представление о том, что метод играет в научном творчестве вспомогательную роль, более того, в большей мере относится не к творческой, продуктивной, а к репродуктивной стороне научного познания. Тогда, с этой точки зрения, главное в научном творчестве, процессах научного открытия - это личные психологические способности ученого, его творческое воображение, интуиция, которые противостоят и превалируют над рациональной строгостью, логикой научного метода.
     Весьма последовательно данную позицию отстаивали философы позитивистской ориентации, утверждавшие, что логику и методологию науки интересует контекст логического обоснования, а не открытия. Действительно, ни логика, ни метод не могут обеспечить абсолютно автоматического достижения истины, получения нового научного знания. Но, с другой стороны, невозможно и отрицание роли формально-логических компонентов и методов в процессах творчества. Процесс творчества не может быть абсолютно стихийным, не-детерминируемым; напротив, творчество нуждается в определенной детерминирующей основе, главное место в которой как раз и занимают научный метод и логика. Для иллюстрации можно взять так называемые случайные научные открытия (радиоактивность, пенициллин и др.), которые появляются как бы неожиданно для ученых, воспринимаются как необусловленные, неподготовленные предшествующим развитием науки, т.е., на первый взгляд, такие открытия не вписываются в научный контекст, не детерминируются им и даже ему противоречат.
     Е.П. Никитин, исследовавший данный вопрос, подразделяет опытные случайные открытия на три вида. Первый вид - позитивный, поскольку открытие происходит в русле поисков ученого, ожидается им, хотя и осуществляется иначе, нежели предполагалось. В этом случае факт детерминации научного творчества, научных открытий очевиден, не вызывает сомнения. Второй вид - нейтральный. Открытие происходит в тот момент, когда ученый вообще не рассчитывает ни на какое открытие, он как бы «натыкается» на новый объект. Третий вид - негативный. Ученый ожидает встречи с одним явлением, а открывает неожиданно другое. Рассматривая подобного рода открытия, Е.П. Никитин приходит к обоснованному выводу, что все они, в том числе и открытия второго и третьего вида, безусловно детерминированы, имеют определенные основания: их нельзя трактовать как невесть откуда взявшийся «подарок» природы или каких-либо абсолютно внешних случайных обстоятельств.
     Анализ структуры творческой деятельности показывает, что любое научное открытие представляет собой сложный процесс, включающий ряд взаимосвязанных и необходимых этапов. В научной деятельности можно выделить подготовительный, инкубационный период (обдумывание программы научного поиска, выявление проблемы, формулировка задачи, отбор материала, попытки решения задачи и т.п.). Затем следует этап интуитивного озарения, инсайта. Это сердцевина, квинтэссенция творчества, выражающаяся в непосредственном выдвижении нового (научных идей, решений и т.п.). Наконец, наступает стадия логической, методологической, теоретической разработки и проверки (теоретической, эмпирической) выдвинутого знания. В структуре творческой научной деятельности выделяется май непосредственного порождения нового, этап интуитивного озарения, т.е. этап собственно творчества. Он становится возможным нить как итог, следствие подготовительного детерминирующего творческие процессы периода, где ученый использует формы концентрированного надындивидуального опыта науки (теории, методы, известные решения и т.д.), а также свой собственный индивидуальный опыт научного исследования, отталкивается от уровня своих знаний, творческих способностей, глубины своего понимания проблемы.
     Важную роль в творческом процессе играет и заключительная стадия разработки и проверки сформулированного нового знания. Данная стадия детерминирует научное открытие в том смысле, что последнее должно быть воспринято, ассимилировано и правильно оценено, во-первых, самим исследователем, произведшим новое знание или случайно натолкнувшимся на новые явления, и, во-вторых, научным сообществом. В противном случае наука «пройдет мимо» новых данных и открытие не состоится. Это подтверждается историей науки. Известно, например, что открытие В. Гершелем планеты Уран в 1781 г. предваряло около 20 наблюдений этого небесного тела, которые, однако, не были восприняты и оценены адекватно, т.е. как научное открытие. Аналогично за несколько лет до Беккереля Парижская академия наук слушала сообщение Ньепса де Сен-Виктора о том, что раствор уранила засветил фотопленку в темноте. Однако открытие радиоактивности связывается с Беккерелем, поскольку и сам Беккерель, и научное сообщество в то время уже смогло воспринять и правильно оценить как открытие эти данные, увязать их с имеющимся научным знанием.
     Интересно свидетельство Г. Селье относительно истории выдвижения концепции стресса как неспецифической реакции организма па любой опасный для него патогенный агент, раздражитель. Г. Селье вспоминает, что полученные им и Мак-Кроуном данные о нарушениях полового цикла у подопытных животных в результате разнообразных экспериментальных воздействий (введения гормональных препаратов, нехватки различных витаминов, голодания, адреналэктомии и др.) не привлекло их внимания и не было ими оценено и воспринято в качестве научного открытия.
     Важным фактом, свидетельствующим в пользу обусловленности, детерминируемости научных открытий, процессов научного творчества, выступает достаточно широко встречающееся в практике научного познания явление так называемых одновременных, независимых открытий. Как подчеркивает Е.П. Никитин: «Несколько ученых могут независимо друг от друга совершить одно и то же открытие потому, что для него имеются основания в том массиве знаний, который накоплен к данному моменту в человеческой культуре».
     Сердцевина творчества, т.е. этап интуитивного выдвижения нового знания, наименее изучен, относительно него выдвигается целый спектр различных гипотез, на одном полюсе которого находится принятая многими исследователями идея Аристотеля о природной обусловленности творческих способностей человека, на втором - развиваемая также многими приверженцами - учеными и философами -концепции Платона о божественной детерминации творческих процессов. При этом практически всеми специалистами признается неосознаваемость и неконтролируемость творчества, поскольку, как уже говорилось, фокус внимания в актах творчества направлен не на процесс решения, не на протекание творчества, а на решаемую проблему. Отмечается также, что творчество в качестве своего необходимого условия предполагает выход за рамки контроля, за рамки логики, предполагает нарушение стандартов, требований методов, так что научное творчество совершается не благодаря, а в известной мере вопреки правилам.
     Единственный путь к открытию, новому - это путь ломки, нарушения стандартов, устоявшихся подходов в науке. Известный физик Луи де Бройль пишет: «Человеческая наука, по существу, рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые называют воображением, интуицией, остроумием. Лучше сказать, ученый проводит рациональный анализ и перебирает звено за звеном цепь своих дедукций; эта цепь сковывает его до определенного момента; затем он от нее мгновенно освобождается, и свобода его воображения, вновь обретенная, позволяет ему увидеть новые горизонты».
     В этой связи метод, с одной стороны, выполняет эвристическую функцию, функцию приращения нового знания, так как научное творчество, получение нового знания, научные открытия базируются на методе, который представляет собой некоторый стандарт, осознанную программу, последовательную «логику» движения к истине, новому знанию. С другой стороны, метод в таком качестве выступает определенным препятствием научному творчеству, поскольку творчество предполагает нарушение стандарта, логики, заложенных в научном методе. Иными словами, место, занимаемое методом в процессах творчества, достаточно противоречиво: метод детерминирует творческие процессы, создает необходимую основу достижения нового знания, осуществления научных открытий и в то же время, будучи стандартом, который творческое мышление должно преодолевать, он в какой-то мере сдерживает, ограничивает его, направляет в рамки известного, репродуктивного. Данная ситуация объясняется, как сложным характером процесса научного исследования, так и многокомпонентным строением самого метода, а также особенностями выполняемых им функций. В частности, метод функционирует как система норм, правил, регулирующих познавательную деятельность, т.е. методу присуща регулятивная функция. Регуляция научного исследования, осуществляемая методом, выполнение ученым его предписаний приводит в итоге к новому научному знанию, реализации творческих процессов. Однако главная фаза творчества - фаза инсайта, озарения, приводящая как раз непосредственно к порождению нового знания, осуществляется, как уже говорилось, неосознанно, вне контроля субъекта, ученого и метода и, более того, через нарушение логики и норм метода, т.е. вне действия регулятивной функции метода.
     Объяснение данному феномену можно найти на основе анализа «опросов управления, контроля, детерминации творческих процессов продуцирования нового. Так, в качестве определяющих факторов, причин творческого процесса, например, выступает память субъекта творчества, имеющая нейрофизиологическую основу и зафиксированная в совокупности, фонде информационно избыточных энграмм, следов мозга; т.е. фактором творчества являются нейрофизиологические процессы трансформации и рекомбинации энграмм. Иными слонами, причинными факторами, участвующими в актах непосредственного порождения нового знания, выступают биологические, природные, как указывал в свое время Аристотель, способности человека.
     Возможно, причинные факторы творческих процессов находятся за пределами субъекта исследования и даже за границами системы научной познавательной деятельности; т.е. кроме субъекта творчества и его природных творческих способностей на творчество оказывают воздействие и разного рода внешние по отношению к ученому, творцу силы: несомненно влияние науки как особой автономной познавательной системы, научного метода как важнейшего элемента науки, несомненно также влияние внешней общественной среды, культуры, а, по Платону, действует еще и божественная сфера. Сегодня очевидно, что необходимо исследовать творческие процессы в широком контексте как узел пересечения всех возможных областей, содержащих причины, факторы, определяющие творчество. В этой связи Дж. Холтон пишет: «Я стараюсь рассматривать любой результат научной деятельности, опубликованный или неопубликованный, в качестве некоторого «события», расположенного на пересечении тех или иных исторических «траекторий» - таких как по преимуществу индивидуальные и осуществляющиеся наедине с самим собой личные усилия ученого; «публичное» научное знание, разделяемое членами того сообщества, в которое входит этот ученый; совокупность социологических факторов, влияющих на развитие науки, и, несомненно, общий культурный контекст данного времени». Вместе с тем, из всего многообразия факторов, влияющих на творческие процессы, следует выделять внутренние факторы, детерминирующие творчество непосредственно в системе научной деятельности, и факторы внешние, определяющие творчество извне, факторы, действие которых преломляется в непосредственных механизмах порождения новою знания.
     Природу творческих процессов следует трактовать также исходя из различия в содержании понятий: «управление» и «детерминация». В частности, некорректно представление о том, что можно управлять основной фазой творчества, т.е. фазой интуиции, инсайта, в рамках которой и происходит непосредственное порождение нового знания, решения и т.д. Заметим, что любое управление, представляет собой систему целенаправленных, продуманных, осмысленных и поэтапно осуществляющихся воздействий на объект управления. Оно возможно только как вполне осознаваемый, контролируемый процесс. Но такого рода управление в отношении деятельности неосознаваемой, неконтролируемой, находящейся в сфере бессознательного, интуиции попросту невозможно. Применительно к данной фазе творчества лучше подходит понятие «детерминация». Если невозможно управлять интуицией, инсайтом, то это не исключает возможной ее детерминации. Таковая осуществляется посредством всего многообразия индивидуальных факторов (нейрофизиологических, психологических и др.), внутренних для системы научной познавательной деятельности. Существуют также внешние детерминирующие факторы по отношению к науке в целом и к отдельному ученому, которые влияют ни процесс порождения нового через многие опосредствующие звеним.
     Таким же образом следует рассматривать и эвристическую роль и года в научном творчестве. Научный метод, несомненно, детерминирует творчество, фазу интуитивного порождения нового знания, но не может управлять ею. Управляет же метод системой научной деятельности в целом, которая, как уже говорилось, включает в себя как творческую, продуктивную, так и нетворческую, репродуктивную составляющие. Управляющая, регулятивная функция метода осуществляется во всем объеме, на всем протяжении научной деятельности поскольку именно метод охватывает всю структуру деятельности в целом, упорядочивая применение в ней различных познавательных средств и действий.
     Но, регулируя научную деятельность, управляя ею, метод тем самым создает основу, почву для порождения нового знания, т.е. определимым образом детерминирует, обусловливает творчество, главную интуитивную фазу возникновения нового знания. Иными словами, метод управляет всей системой научной деятельности и одновременно детерминирует творчество как раз потому, что творчество есть неотъемлемая сторона, момент научной деятельности, как впрочем, и других ее видов. Метод является важнейшим элементом управляющего, рефлексивного уровня научного познания, поскольку в нем содержатся правила и нормы, на которых основывается процесс научной деятельности. Кроме того, метод выступает как программа, в которой фиксируются ионные этапы научного исследования, последовательность их реализации. Управляющее воздействие метода на научное познание заключается также в том, что на его основе контролируется формирование и применение основных средств научной деятельности, обеспечивающее целостность ее системы.

     3.3. Научные открытия

     Проблематика, связанная с истолкованием природы, сущности, методов научных открытий составляет важный раздел современной философии науки. Деятельное участие в разработке данного раздела принимают как отечественные, так и зарубежные исследователи: Н.Ф. Овчинников А.П. Огурцов, Д.Б. Богоявленская, А.С. Новиков, А.Н. Суворова, А.П. Ляликов, Б. Клег, П. Бич, Э. Дандон, А.С. Майданов и др.
     В последние десятилетия все более широко осознается, что включение науки в решение актуальных задач современности требует развития ее творческих функций, предполагает повышение качества научных работ до уровня открытий разного уровня и порядка. Философия науки занята формированием эпистемологического образа открытий, исследованием генезиса открытий, разработкой специфики бытия открытий в сфере истории науки, экспликацией различных классов и типов научных открытий, анализом путей и методов проникновения открытий в прикладные разработки, в современные научно-технические достижения.
     Жизнь науки наполнена открытиями. Однако по своему смыслу и значению научные открытия весьма отличаются друг от друга. Среди них встречаются частные и специальные открытия, привязанные к конкретному исследованию и к конкретной области познания. Например, открытие возбудителей ряда инфекционных заболеваний было заметным явлением в определенной области медицины. Но обозначившийся вал такого рода открытий быстро показал их специфический характер и уравнял их по рангу влияния на прогресс медицинской науки в ряду иных подобных же ее достижений. Вместе с тем, существуют открытия, проложившие дорогу к новым горизонтам всей науки, способствовавшие переопределению предмета научного познания и изменившие границы исторической картины мира. К ним, например, относится так называемый «коперниканский переворот в науке», который был связан с формированием гелиоцентрической системы мира. По масштабу влияния на науку к нему приближается разработка И. Ньютоном концепции классической механики. Далее можно указать на Ч. Дарвина, открывшего сложный механизм эволюции биологических видов. К такому же высокому рангу принадлежат открытия А. Эйнштейна в теоретической физике, обобщенные им в специальной и общей теории относительности. Упомянем также широкий круг открытий, приведших к появлению кибернетики и повлекших за собой кибернетическую революцию в современном мире.
     Хотя широким фронтом ведутся исследования, связанные с объяснением природы и механизмов научных открытий, многие грани открытия остаются недостаточно проясненными. Отметим, что нет пока четких определений понятия «открытие», нет надежного истолкования места открытия в структуре научно-познавательного цикла. Иногда открытие характеризуют как начальный пункт научной работы (как обнаружение явления, вещи или некоторого состояния вещи). В других случаях об открытии говорится как о завершающем моменте конкретного научного исследования или как о высшем уровне научной деятельности. Весьма односторонне рассматривается механизм открытий. Чаще всего он связывается с действием уникальных психологических факторов, способствующих «озарению» или «инсайту», а природа этих факторов остается неясной и неопределенной. Видимо по этой причине современная философия науки не включает открытия в контекст стратегии научного роста. Предпочтение чаще всего отдается анализу иных носителей научных перемен: парадигм, исследовательских программ, систем теории. На таком материале, встроенном в социокультурный контекст существования науки, создаются сегодня основные объясняющие модели прогресса и роста научного знания, формируются концепции закономерного развития науки.
     Решение указанной проблемы должно быть связано с разработкой принципиальных ее вопросов. Сегодня важно иметь концептуальный подход, способный обосновать субъект-объектный механизм научных открытий. Необходимо выявить этапы развития понятия «открытие» и рассмотреть возможности диверсификации этого понятия.
     Существенным для понимания всей проблемы является то обстоятельство, что с открытиями в науке связано возникновение новой предметной сферы познания, которая до свершившегося открытия паи серии открытий оставалась областью незнания или недостаточною знания. Такое истолкование открытия имеет давнюю традицию и нацелено на выявление гносеологического содержания понятия открытие». В широком гносеологическом контексте данное понятие указывает на поиск, на производство и организацию деятельности, нацеленной на получение научной истины, на достижение момента истины там, где до определенного момента накапливались только гипотезы и предположения. Поворот науки в эту сторону обозначился в концепции И. Ньютона, который утверждал, что гипотез не изобретает. На место предположений он выдвинул объясняющую механическую теорию, обладающую мощным предсказательным потенциалом. С эпохи Ньютона научное исследование находится в границах возможностей объяснения определенных состояний, событий, процессов; оно способно предъявить объясняющую модель, основанную на определенном научном законе или на семействе некоторых законов.
     Надо добавить, что открытие рождается в сложной сети исследовательских действий и процедур. Заранее невозможно сказать, какая именно линия или путь исследований приведет к открытию. В этом смысле оно - случайно. Но в науке открытия встречаются достаточно часто. И это серьезный признак, указывающий на своеобразную «настройку» всего познавательного процесса науки на получение открытий.
     Как и все научное знание, открытие в науке - это не подарок судьбы, а определенный результат сознательно организованной исследовательской деятельности. Это - заслуженная награда за труды. В науке действует своеобразный закон борьбы за истину, за успешный поиск. Кто не боится сложного, зачастую изнурительного поискового труда, тот наталкивается, в конце концов, на золотые россыпи результатов, значимых для прогресса науки, именуемых открытиями. Только для внешнего по отношению к науке наблюдателя представляется подчас, что научное открытие совершается внезапно, и тогда вновь с криком «Эврика!» некий «архимед» может голым выскочить из ванны на улицу. На самом деле ученые перерабатывают горы «руды», чтобы получить свой грамм радия, т. е совершить открытие. Конечно, ученый - это не рудокоп. Ученый двигается в своем развитии как исследователь. Он накапливает знания, обретает навыки и умения работать в поисковом режиме. Он находит шаг за шагом в самом себе открывателя. Весь процесс формирования личности ученого связан с раскрытием в нем способностей открывать истины.
     Качественное определение и спецификацию открытий правомерно рассматривать в широком контексте истории науки и в связи с социально-культурными основами развития человеческого общества. При этом следует учитывать динамику научного потенциала (систем накопленных положительных знаний, разнообразие приемов и средств познания, специфика критериальных оценок научных результатов и пр.). С открытиями связана также смена культурно-философских парадигм, которые определяют статус научных открытой, детерминируют способы их нахождения, подтверждения и признания. Так, в эпоху древних обществ поощрялись научные открытой, имеющие практическую, прикладную пользу. Показательно в этом плане разработка систем счета, создание таблиц сложения (Др. Египет). Египтяне же научились описывать поверхность земли с помощью карт. Они на основе наблюдений за фазами Луны смогли составить первые календари. В то же время были созданы карты неба, сгруппированы созвездия, велись наблюдения за планетами.
     Значительный слой открытий в древности был ориентирован на разработку математических знаний. Это обстоятельство способствовало продвижению науки к абстрактным системам знания. Так, вавилоняне нашли способы решения квадратных уравнений, создали методы решения некоторых задач стереометрии. Они создали шестидесятеричную систему исчисления, которая легла в основу счета земного времени. Добавим, что в Вавилоне и соседней Ассирии были созданы первые способы информационной поддержки научных знаний. В этих странах строились крупные библиотеки как хранилища знаний. Они содержали многие тысячи глинобитных таблиц, заполненных клинописными текстами. Там находились исторические памятники, документы, словари. С данным обстоятельством было связано стремление к сохранению и упрочению культурного наследия, воплощенного в достижениях науки.
     Свой вклад в формирование устремленности древней науки к открытиям внесла также философия. И древний Восток, и Античность показали новые возможности взаимодействия науки и философии, раскрыли поле их совместной деятельности, стимулировавшей путь научных открытий. Так, в древнеиндийских Упанишадах осуществились новаторские поиски субстанциональных начал бытия, разрабатывалась оригинальная трактовка фундаментальных категорий науки (время, причина и др.). В недрах размышлений о мире и его познании родились теория логических умозаключений, учение о реальном превращении причины в следствие. Возникли также своеобразные психологические практики и техники, направленные на углубленное размышление, на сосредоточение, на развитие «сверхспособностей» человеком.
     В древней Китайской культуре были собственные удивительные открытия. Китайцы создали порох, изобрели компас, имели рецепты изготовления фарфора. Значительный слой знаний составляла в древнем Китае математика. Здесь имелось специфическое описание так называемой «теоремы Пифагора». Были известны задачи типа «магический квадрат», разрабатывались методы вычисления квадратных и кубических корней, решались системы линейных уравнений.
     Известно, что наука стала развиваться как устойчивый элемент культуры в древней Греции. В эти времена с наукой связывалась культурная парадигма приобретения и накопления знаний. Укрепление данной парадигмы шло через философию, через системы философствования, ориентированные на науку (Демокрит, Платон, Аристотель, Эпикур и др.). Значительную роль в этом деле сыграла натурфилософия, в лоне которой формировалось мышление, направленное на истолкование природы как гармонического целого. Натурфилософами (Фалес и др.) были выдвинуты ряд гипотез, дававших истолкование первооснов мира, способов его изменения (гипотеза возникновения порядка из хаоса, атомистическая гипотеза и др.).
     Синтез науки и философии обогатил познание такими подходами, которые существенно повлияли на прогресс науки. Демокрит ввел способ объяснения явлений с помощью естественных причин. Пифагорейцы ввели понятие «космос» - в противовес «хаосу». О существовании космоса, согласно их точке зрения, свидетельствовали определенные числовые отношения, лежащие в основе движения небесных светил. Философ Парменид ввел в процесс познания определенные правила и законы. Люди, постигающие истину, считал этот мыслитель, не могут игнорировать законы мышления. Главным из них Парменид объявлял закон, запрещающий противоречие.
     Отметим, что древнегреческие мыслители связывали научные открытия с движением познания к истине. Выявилась, однако, неодинаковость трактовки этого движения. Позиция натурфилософов состояла в том, что истина считалась разумным выражением первоосновы мира; ее достижение не стояло в зависимости от личных свойств индивида. Открытие истины предполагалось одинаковым для любого из людей. В этом случае каждый становился орудием космоса, а его устами начинала вещать некая абсолютная истина. И открыватель в данном случае становился проводником и средством явления истины, а не субъектом познания. В концепции Платона, напротив, открытие истины связано с тем, чтобы следовать за идеей вещи. А потому, открытие не присутствует в процессе простого взаимодействия с вещью. К открытию вела, по Платону, деятельность разума, обозревающего мир идей. Объективированный характер пути к истине и пути научного открытия признавал Аристотель, согласно которому в науке действует деперсонализированный органон, т. е. логическая система, обеспечивающая достижение истины.
     Особая позиция в трактовке открытий принадлежала афинскому философу Сократу. Его интересы, как часто считают, были далеки от науки. Нельзя, однако, оспаривать, что знаниевый подтекст служил одной из важных основ его философствования. И в этом контексте Сократ дал интереснейший ход разработке проблемы открытия. Об чём хорошо сказано в работах А. Н. Суворовой, которая показала, что в беседах Сократа использован метод, сводимый к сотворчеству. И ходе его применения открывались исследовательские способности учеников Сократа и совершенствовалась их мыследеятельность.
     Проблема открытия была заново переистолкована в эпоху европейского средневековья. В это время разрабатывались новые, в сравнении с античностью, пласты духовного опыта человека и человечества. Прежний интерес к науке и к научному исследованию уступил место религиозным исканиям. Научный разум был подчинен религиозной вере и предназначался для обслуживания потребностей такой меры. В лоне религиозной культуры родились концепции, которые обосновывали сверхчеловеческий характер познания. Носителем познания объявлялось всеведущее высшее существо, либо дух-субъект, несущие в себе принцип самопознания. Познание при этом рассматривалось как сила, творящая мир и определяющая извне человеческое бытие и его историю.
     Что касается открытия, то оно переносилось на запредельные высоты космической истории, вплеталось в сакральную деятельность, приобретало ранг непостижимой для обычного человека тайны, результатом свершения которой были ступени сотворения мира. Религия подчеркивает, что высшие, фундаментальные истины доступны человеку только с помощью веры. Благодаря покровительству Бога и Святого духа вера соединена с истиной. Поэтому самостоятельный человеческий поиск знания и истины представляется в религии ненужной суетой, которая может только отклонить от истины в мере. В религиозном определении веры подчеркивается, что в ней и с ее помощью открываются высшие способности человека - к непосредственному усмотрению божественных истин. Такая непосредственность противопоставляется рассудочному мышлению, которое чаще всего не знает скачков в познании и стремится редуцирован, высшее к низшему.
     Надо сказать, что свои постулаты религия выставляет как нечто незыблемое, связывая их с извечным миропорядком, который должно поддерживать и в делах, и в умах человеческих. На такой почве формировался догматизм и консерватизм религиозного сознания Нередко этот консерватизм вовлекал религию в конфликтную ситуацию и даже в противоборство с новыми тенденциями и образцами практической и духовной жизни людей. Иногда она выступала даже с запретительных позиций против науки, техники, светского образования и культуры, против многочисленных научных открытий. Однако запреты не смогли остановить прогресс науки и светской культуры, против многочисленных научных открытий. И там, и тут выявился мощный потенциал человеческого творчества, которое привело к обогащению, облагораживанию и совершенствованию жизни людей. Правда, на этом пути опять возникли чрезвычайно острые и негативные проблемы. Способны ли наука и культура их разрешить - это вопрос дальнейшей истории человечества. До сих пор разнообразные открытия, в том числе в области науки, культуры, социальной жизни, ориентированные на единство добра, истины и красоты, служили основанием для сохранения и подъема рода человеческого. И сегодня нас питает надежда оптимистического характера.
     Специфические подходы к решению проблемы творчества сформировались в Новое время. Пытаясь определиться в качестве самостоятельного социального явления, наука шла по пути выявления собственного творческого содержания, а вместе с тем - по пути конституирования самобытного статуса научного открытия. Обобщая итоги этого движения правомерно утверждать, что наука осознала свой статус когнитивной деятельности, в рамках которой знания и истины не выпрашиваются, не вымаливаются, а приобретаются в процессе исследования, т. е. в организованном людьми цикле, который постоянно контролируется некоторым предыдущим опытом и накопленными знаниями. Свои результаты, в том числе открытия, наука готова предъявить публично. При этом она стремится показать, что происходит в действительности, как это происходит, и нередко способна ответить, почему нечто происходит. Далее. Результаты, заявленные в качестве открытия, в ходе научного познания продолжают подвергаться критической проверке. Они могут корректироваться и даже пересматриваться. Такие знания-результаты динамичны, а не статичны. Их можно подкрепить, защитить или опровергнуть доводами. Добытые научные результаты и открытия сами могут стимулировать новые открытия.
     Из сказанного следует, что научные открытия представляют собой не столько фиксированный результат познания, но в еще большей степени они вплетены в некоторый специфический процесс, имеют деятельную основу. Характер этой деятельности двоякий. Так, в ходе эмпирической деятельности открывается вещь-явление, а также намечается своеобразный проект связи такой вещи с другими уже известным вещами, формируется тем самым переход к всеобщим определениям обнаруженной вещи. И. Кант в свое время говорил по ному поводу о формировании архитектуры опыта и определял последнюю как трансцендентальную деятельность. В эмпирических открытиях проявляется предметная (объективная) истинность знания. Научные открытия представлены здесь содержательной стороной маний (выявляются новые и неожиданные подчас свойства, состояния, эффекты изучаемых вещей). Но важно и другое. За устремленностью научного познания к открытиям стоит организация познавательного процесса. Одним из важнейших орудий такой организации и паяется логика. Она применяется: 1) в виде канона (правил и норм мышления), упорядочивая знания, выявляя их непротиворечивость в отношении ранее установленных знаний (т.е. открытых уже истин); 2) и виде органона (процессуального способа мышления), в роли которого издревле выступала диалектика.
     Собственно диалектика вырастала из софистического искусства, которое стремилось придать своему незнанию или преднамеренному обману в рассуждениях истинный вид и которое использовалось для прикрытия пустоты рассуждения. Это - субъективная диалектика (так называемая диалектика видимости). В ней проявлялось формальное соответствие с рассудком (с правилами логики), но вместе с тем, демонстрировалось полное безразличие к предмету мышления (к содержанию знания).
     Начиная с Платона, в дело познания включается иная диалектика, способная вести его путем восхождения к новым видам и родам Бытия. Таковые фиксируются категориальными рядами. Категории же могут быть включены в логику всеобщего мышления, как это сделал в свое время Гегель. Он двигался от абстрактных общих категорий (бытие, ничто, нечто и т.д.) к конкретным общим понятиям, за которыми стоят теоретические принципы, методы, содержательные концепции. Гегель стремился к знаниям, увязанным в систему понятий (среди них такие понятия как сущность, действительность и др.).
     Применение объективной диалектики связано с формированием теоретического уровня познания. На этом уровне преобразуется характер научных открытий. От Гегеля ведет свое начало представление о том, что открытия рождаются в процессе движения знания по пути восхождения от абстрактного к конкретному. В этом движении открытие рождается в процессе перехода к знанию, охватывающему сеть многоразличных определений первоначального предмета исследования. Организующим началом здесь становится образ некоторой системы, подчиняющейся общему принципу или закону. Вместе с тем, теоретические открытия рождаются в ходе трансформации системы-противоречия и представляют собой результат разрешения противоречий в познании.
     Одним из знаменитых образцов системного подхода в научном исследовании и восхождения по ступеням открытий является работа К. Маркса «Капитал». Здесь был применен принцип восхождения от абстрактного к конкретному и с его помощью воспроизведена система капитализма. Маркс начал исследование процесса капиталистического производства с анализа товара и товарных отношений как массового явления капитализма. Категория товара была уже известна экономистам. Новый шаг, который сделал Маркс, состоял в выработке понимания двойственного характера товара (единство меновой и потребительной стоимости). За этой двойственностью он увидел противоречивый характер создающего товар труда (конкретный и абстрактный труд). В дальнейшем он проследил процесс развития в направлении товар - деньги - капитал. Разрозненные категории обрели в конструкции Маркса вид элементов становящейся целостности, именуемой капитализмом. При этом сущность капитала получила определение в качестве системы общественных отношений. Специфика данной системы обнаруживается в процессе анализа особого товара «рабочей силы», способной к созданию новых стоимостей и к производству прибавочной стоимости (абсолютной и относительной). Далее в концепции Маркса были исследованы три стадии развития капиталистического производства: простая кооперация; разделение труда и мануфактура; машины и крупная промышленность. Кроме того, был исследован процесс накопления капитала (открыт всеобщий закон капиталистического накопления, определены рамки первоначального накопления и выявлена общая историческая тенденция капиталистического накопления). В итоге был поставлен вопрос об исторических границах капиталистического способа производства.
     Капиталистическая система была рассмотрена Марксом в динамике взаимодействия различных полюсов, связанных в процессе обвинения капитала. На такой основе идет воспроизводство всего общественного экономического организма. Маркс открыл схемы капиталистического воспроизводства, различая простое и расширенное воспроизводство. Он ввел в научный оборот две формулы воспроизводства, имеющие различный экономический смысл: Т-Д-Т и Д-Т-Д. Вместе с тем, Марксом были выявлены условия реализации законов капиталистического способа производства, которые связаны с превращением прибавочной стоимости в прибыль. Им раскрыты массовые основания возникновения средней прибыли, определен закон понижения нормы прибыли и т. д.
     Добавим, что Маркс исследовал и открыл детерминанты кризисных явлений в развитии большой социально-экономической системы. Он связал эти детерминанты с наличием антагонистических противоречий, базой для которых являются частнособственнические интересы. Их удовлетворение стимулировало процесс обнищания и пролетаризации большей части населения буржуазного общества, обусловило кризисы перепроизводства, обострило до крайности Борьбу между трудом и капиталом. Преодоление накопившихся противоречий Маркс видел в реализации новых материальных тенденций, складывавшихся внутри капитализма (в развитии производительных сил на стадии крупного машинного производства, в тенденции к концентрации и обобществлении труда и производства, в формировании сплоченных и организованных демократических общественных сил, способных противостоять буржуазному частнособственническому эгоизму).
     Сегодня к открытиям и механизмам роста научного знания на основе диалектического метода относятся по-разному. Многие авторы поддерживают тезис, что предложенные Марксом схемы развития экономической науки не универсальны. С принципиально иных позиций были сформулированы, например, теоретические представления о микро- и макроэкономике. Микроэкономика родилась в результате маржиналистской революции (К. Менгер, У. Джевонс, Л. Вальрас). Здесь была дополнена новыми идеями классическая теория рынка, в нее был введен принцип предельной полезности. Неоклассическая теория рынка была создана А. Маршаллом, который разработал принцип частичного равновесия отдельных рынков. Идеи макроэкономики разрабатывал Дж. М. Кейнс, который дал объяснение экономической депрессии и безработицы, а также обосновал необходимость государственного вмешательства для преодоления кризисов. Дальнейшее развитие кейнсианства было предложено М. Фридманом и другими представителями монетаристской теории. Новейшие идеи в экономику внесены представителями неоинституциональной теории (Р. Кроуз, Р. Познер, Д. Норт и др.), которые разработали понятия о трансакционных издержках, об агентских отношениях и др.
     В науке XIX - XX вв. наиболее значимые теоретические открытия оказались связаны с разработкой принципов и методов эволюционного исследования. Выявление факторов, условий, механизмов эволюционного процесса дало возможность ввести новые плодотворные понятия и продвинуть теоретическую мысль в тех областях науки, которые испытывали трудности в разработке обобщающих концепций. Подобное продвижение состоялось в современной биологии (синтетическая теория эволюции), в современной геологии (теория динамики платформ, теория геосинклинальных поясов), в современной космологии (теория Большого взрыва).
     Примечательно, что эволюционные идеи вошли в современную математику. Известно, что до начала XVII в. математика была преимущественно наукой о числах, скалярных величинах и сравнительно простых геометрических фигурах. Эти объекты были известны еще со времен античной науки. Однако математики Нового времени нашли способы работы с переменными величинами, ввели в качестве объектов исследования функциональные зависимости между ними. Открытия этого рода формулировались в недрах аналитической геометрии, дифференциального и интегрального исчисления. Здесь были созданы крупные обобщения и выработан абстрактный язык для новых образов математической величины, по отношению к которым обычные величины оказываются лишь частными случаями их проявления. Подобный обобщающий переход был совершен также в отношении эвклидова пространства - в связи с развитием неэвклидовой геометрии. В дальнейшем существенный поворот к исследованию новых математических объектов произошел в процессе разработки теории функций комплексного переменного, теории групп, теории множеств, математической логики, теории вероятностей, функционального анализа и т.д.
     Фундаментальные математические обобщения, обеспечивающие «вал» математических открытий, возникали в ходе усложнения развития математики, проявившемся как внутреннее ветвление и разделение ее предмета. Так, появилась топология, дискретная математика. Особую значимость приобрела вычислительная математика, а затем возникла ее техническая ветвь - вычислительная техника. Кроме того, математические открытия влились в мощный поток математизации современной науки, связанный с появлением таких дисциплин как теория игр, теория информации, теория графов, теория оптимального управления.
     Термин «открытие», используемый в науке, означает новое качество знаний вообще. В нем схватывается переход к знаниям, добываемым с помощью человеческих усилий и человеческого разума. С ним знанием связано становление науки как специфической формы мотания. Открытия свидетельствуют о снятии покрова тайны, которым отделено незнаемое и неведомое. Но они же показывают, что доступ к подобного рода тайнам имеется благодаря тем ключам, тем методам, которые создаются в лоне самой науки как организованной человеческой деятельности.
     Для науки открытие - это всегда некое новое знание, полученное ил фоне ранее известных знаний. Областью рождения открытий является проблемное поле науки. Разрешение проблемы способно вывести познание к открытию.
     Наиболее сложные проблемы имеют комплексный характер. Они решаются поэтапно. В этом случае открытия распределены во времени и возникают в процессуальном единстве длительной исследовательской деятельности. Элементы открытия в такой ситуации обнаруживают себя в синтезе начала и конца научного исследования, формируются на базе генеральной цели исследования и аналитического плана ее достижения.
     Крупные открытия ведут к расширению и преобразованию имевшихся до того знаний. В такой ситуации наука сталкивается с задачами логической перестройки знаний, решение которых связано с обоснованием места и роли новых знаний, с уточнением характера единства предметной области соответствующей науки, с постижением уровня общности вновь добытого знания и т. д. Это открытия, ведущие к парадигмальным преобразованиям в науке. Такого рода преобразования произошли, к примеру, в результате перемен, связанных с перестройкой механической картины мира в физике и созданием электродинамической картины. Основы электродинамики заложили Фарадей, Максвелл, Герц. Но решающие идеи внес Эйнштейн, который пересмотрел физические абстракции, связанные с понятиями движение, пространство, время. В результате кардинальным образом изменилась физическая картина мира. Аналогичным образом - через сеть новых идей, рожденных многими физическими умами, происходило утверждение квантово-механической картины мира. В частности, Н. Бор и Л. де Бройль обосновали идею корпускулярно-волнового дуализма. Н. Бор ввел принцип дополнительности. В. Гейзенберг сформулировал принцип неопределенности. Позже В. Паули ввел в квантовую механику принцип симметрии. Затем были заложены основы релятивистской квантовой механики (начиная с работ П. Дирака). В итоге развитие науки предстало как цепь открытий, реализованных в рамках мощной исследовательской программы.
     В современной философии науки справедливо отмечается, что открытия в науке появляются в результате осуществления многоплановой деятельности. Когнитивный аспект этой деятельности включает гносеологические и методологические подходы и основания.
     В контексте гносеологического подхода научное открытие традиционно связывается с постижением объективной истины. Но открытие как своеобразный феномен движения к истине фиксирует особый момент такого движения. Суть этого момента связана с выделением поисковой деятельности из круга широкой исследовательской работы ученых. Поиск же ведется в некоторой области неопределенности и неочевидности в отношении тех результатов, которые увенчают исследование.
     В науке исследование может охватывать уже известный материал. Но в этом случае научная работа ведется, как правило, не на уровне открытия. Хотя и в данной ситуации сохраняется возможность получения побочных или случайных результатов, способных приобрести статус открытия. Тем не менее, магистральный путь науки, ведущий к открытиям, предполагает переход за границы уже освоенного мира. Движение познания в области неизвестного наталкивается на специфические трудности, поскольку не имеет опоры на известные образцы знания и на ранее применявшиеся методы исследования. Поэтому ученые могут пройти мимо той информации, которая вводит их в область открытия. И все-таки наука не уклоняется от пути открытия. Первым фактом для нее было открытие и осознание себя в системе культуры. Она установила свои особые нормы, правила, принципы, очертила в начале своего существовании границы предмета научного познания и наметила вектор своего движения от известного к неизвестному.
     Кроме того, ученые усвоили из контекста культуры, из своего опыта, из культурного опыта других людей, что открытия - это важная сторона реального научного познания. Наука погружена в поток открытий. Поэтому ученые сами живут ожиданиями открытий, им свойственен порыв к открытиям, они несут в себе призвание и тяготу открытий.
     Методологическое своеобразие научного открытия состоит в том, что оно совершается в системе научной деятельности, которая ориентирована на разрешение определенной научной проблемы. Дате отметим, что открытие рождается в большом цикле научного метода. Его характеристика включает: определение перспективного и актуального направления научного поиска, выдвижение и обоснование некоторой проблемы, построение гипотезы о природе тех трудностей, которые препятствуют решению проблемы. Далее используется классификация стандартных подходов, предпринимаются попытки выйти за рамки стандартов. На данной стадии предлагаются идеи нестандартного решения. Вместе с тем, опробываются разного рода аналогии и ассоциации, соотносимые с уже известными решениями. Чаще всего ученые выражают новую идею своеобразным языком, она «столбится с помощью новых обозначений. Главное же внимание уделяется поиску критериев эффективности новой идеи, по ним сопоставляются результаты возможных решений, уточняется их иге и значение. Здесь же определяется, насколько можно продвинуться в решении исходной проблемы. Чтобы ученые смогли «зацепиться» именно за открытие, важно установить, что найдено не частное, специфическое решение, что решен не отдельный аспект задачи, и налицо серьезный результат, поднимающий научное знание на иной уровень понимания той задачи, которая была выдвинута в начальный период поиска.
     Научное познание движется под девизом: открывая, утверждай. В таком процессе сталкиваются различные интерпретации добытых знаний. В целом данный процесс направляется деятельностью разума, который способен выходить за пределы непосредственного опыта вырабатывая основоположения, общие принципы и модели, которые применяются систематическим испытанием к накопленному опытному материалу. На высших этажах разумной деятельности строятся гипотетические модели, приближающие знание к установлению объективной истины.
     Показательна в этом отношении деятельность научного разума в наше время. Современная наука смело использует новые принципы и подходы, применение которых ведет к преобразованию предметной области науки, вводит познание в новые неизведанные ранее сферы действительного мира. К таким результатам привело, например, открытие и обоснование принципов синергетики. В этой области познания внедряется принцип асимметрии («стрела времени»), разрабатывается идея неравновесных процессов. Новый предмет науки формируется на основе теории хаоса. Хаос здесь рассматривается как система, из наличного состояния которой нельзя вывести конкретный ход ее эволюции. По Ляпунову, это неустойчивая система. Введение в науку таких систем связано с эрозией старого принципа детерминизма (И. Пригожин). Вместе с тем, использование понятия о таких системах связывает физику с концепциями жизни, организма, приближает к научному изучению живых систем (к разрешению проблемы их происхождения, эволюции). Одновременно рождается взгляд на мир с позиций космологической истории. Здесь высоко поднята планка отказа от старых идей и представлений. Речь идет, по существу, о преобразовании общей картины мира.
     Гносеологический и методологический подходы позволяют рассмотреть научные открытия в русле расширенного поиска новых объектов науки. Для их описания и объяснения привлекаются различные ресурсы, в том числе заимствованные из разных областей науки. Добавим, что в эпоху открытий складывается особое состояние ученых, причастных к данному процессу. Они демонстрируют готовность обсуждать и решать задачи поискового характера в контексте общей методологии науки, в сфере теоретико-познавательной деятельности. В том числе готовы к пересмотру категориального аппарата, который управляет содержательной трактовкой добываемых наукой знаний. Так обстояло дело в период кризиса физики на рубеже ХIХ-ХХ веков. Подобная ситуация сложилась в период разработки фундаментальных идей кибернетики и теории информации, в эпоху бурных споров вокруг достижений генетики и генной инженерии, вокруг новых проблем космологии и т. д.
     Все сказанное позволяет уточнить вопрос о случайности или неслучайности научных открытий. Непосредственных средств предвосхищения открытий наука, конечно, не имеет. Однако, некоторые симптомы могут свидетельствовать о близости открытий. В истории естествознания о том говорили, в частности, некоторые необъяснимые с позиций предшествующей науки вопросы, побуждавшие ученых к продолжению научного поиска (например, проблема «черного тела» в физике начала XX столетия).
     Отвечая на сформулированный выше вопрос, надо учитывать, что научное открытие представляет лишь один из аспектов единого познавательного процесса. Другой же связан с деятельностью по выявлению качественной определенности открытия и закреплением его результатов в массиве научных знаний. Это деятельность, которая получила название распознавания. Она выполняет своего рода посредническую функцию, устанавливая соответствие между новыми, ранее не известными результатами, и теми знаниями, которые были накоплены в предшествующих циклах познания. Распознавание предполагает также создание потенциальных образов и моделей, которые служат базой для восприятия новых объективных результатов науки. Иначе говоря, существует сложный механизм переработки новых и старых знаний. Его функционирование обеспечивает самодвижение знаний. При этом используются образы «дальнего видения», применяются прогностические методы оценки движения науки к новым рубежам, помогающие предвосхищать новое в науке. Такому движению помогает углубление сущностного постижения действительности на разных его горизонтах.
     В области распознавания срабатывает также определенная установка, т. е. готовность интерпретировать знания в некотором предзаданном направлении. Отечественный философ А. В. Васильков говорил в свое время о причастности распознавания к опережающему отражению действительности. Благодаря процессу распознавания открытия в науке не реализуются в форме безудержной фантазии и не являются нагромождением бессвязных результатов. Напротив, поисковые работы и открытия регулируются особым видом отражения, составляющего остов целеустремленной деятельности. Внутри этого вида имеются относительно самостоятельные формы: узнавание, опоившие, прогнозирование. Узнавание - оно обеспечивает соотнесение единичного объекта с классом аналогичных объектов. Это - простейшая ситуация научного открытия, с которой можно встретиться в различных областях науки.
     Опознание - этот процесс включает в свой состав опосредствующие действия в отношении подтверждения факта открытия (в их числе - исследование гипотез о связи обнаруженных признаков и эффектов с конкретными структурами, состояниями, поведением объектов).
     Прогнозирование - это вероятностная форма распознавания, которая соответствует открытию будущих путей эволюции и развития некоторой области явлений. Здесь главную роль играет определение тенденций, треков, аттракторов возможных изменений. В современной научной методологии ведется также поиск точек бифуркации, что демонстрируется моделями синергетического развития сложных объектов.
     Признавая, что открытия совершаются в зоне поиска, надо учитывать, что ее границы определяются от недоступных для познания областей к возможным для познания и далее есть переход к необходимым поисковым областям.
     Показательно, например, что Арктика когда-то была недоступна. В значительной мере многие космические объекты (обратная сторона Луны, поверхность Марса и других планет) тоже были недоступны познанию. Теперь же появляются различные возможности научного исследования подобных объектов. Пример - открытие водородного состава Вселенной. Или другое - открытие ретровирусов, которые еще недавно были недоступны биологии и медицине.
     В целом научные открытия раскрывают область незнаемого, ведут от незнания к знанию. А. Новиков говорит о существовании разных уровней незнания. Один уровень связан с областью неопределенности научных проблем. Она расширяется с развитием науки. Есть также уровень непроявленного незнания. Дорога к нему не прокладывается никакой целенаправленной поисковой активностью. Для его категориального определения нет никакой меры. Есть лишь предположение, рожденное еще в эпоху мифологического сознания, о существовании таинственного и загадочного мира. Его фрагменты могут врываться в сферу познания спонтанно и случайно. Наука способна приоткрывать завесу такого мира через непарадигмальные идеи и понятия (через разного рода «странности», «сумасшедшие идеи»).
     Научные открытия, рассматриваемые в качестве гносеологических и методологических феноменов, представляют собой некоторый исторический результат. Открытия историчны, в них представлен фактор времени. Они характеризуются этапностью. Это обстоятельство просвечивается в том, что в науке используются предваряющие формы открытия, например, догадки, гипотезы, аналогии. Они образуют вероятный слой знаний. Для них характерна существенная неопределенность, которая должна быть снята и действительно снимается в прогрессивном развитии научного знания. Рассматривая это развитие с гносеологических позиций, правомерно говорить о переходе от мнения к предположениям и далее к вере и истине.
     Следует отметить еще один момент. В философии науки преобладает представление об открытии как единичном, разовом, индивидуальном событии, вплетенном в контекст научного познания. Между тем, результаты научной деятельности - это продукты своеобразного всеобщего труда. И достаточно часто они проявляются как массовые события, участниками которых оказываются многие исследователи. Можно утверждать, что в открытиях проявляется всеобщий креативный потенциал науки, воплощение которого имеет противоречивые основания. Одно из основных противоречий состоит в единстве моментов оригинальности и повторяемости открытий.
     Оригинальность открытия означает, что имеется реальное продвижение к новым истинам, есть действительное приращение знаний в науке. Наличие повторяемости открытий увеличивает степень надежности научного познания. Ибо отдельные результаты могут теряться в потоке времени, могут оказаться не замеченными в силу определенных обстоятельств (слабые культурные связи между некоторыми странами и народами, сложности перевода с иностранного языка и т. п.). Любопытно, что по данным Д. Прайса только чуть более половины открытий неповторяемы. Показательно, что некоторые продуктивные ученые имеют независимых соавторов. Так, Р. Гук открыл более 500 законов. Но большинство из них были обнаружены и другими учеными. Конечно, повторное открытие не бывает абсолютно идентично первооткрытию. Повторяемый исследовательский процесс уже организуется иначе в ряде важных деталей. Формулировка поисковой задачи тоже может не совпадать в этих двух случаях. Поэтому повторное открытие или переоткрытие несет свои черты неповторимости, оно вписывается в иной контекст научной деятельности.

     Глава 4 РЕВОЛЮЦИИ В НАУКЕ

     4.1. Феномен научных революций

     Философское осмысление динамики науки сталкивается с явлениями, для объяснения которых привлекается понятие «революция». Научные революции обусловливают серьезные повороты в культурно-техническом, экономическом, социально-психологическом и духовном развитии человеческого общества. Они представляют собой факт глубинных перемен в сфере познания. В чем именно состоят эти перемены, при каких условиях они происходят, что служит их причиной и к каким результатам они приводят? - подобные и другие вопросы рассматриваются обычно в рамках темы о научных революциях.
     Современные исследователи считают революции необходимым явлением в развитии науки. Наука в своей сущности революционна. Ей свойственен отважный поиск, неудовлетворенность достигнутыми знаниями и даже бунтарство. Наука предъявляет высокие требования к тем, кто ей служит. Она временами живет по правилу: перестаньте быть людьми лабораторий и письменных столов. Выйдите за стены учебных корпусов. Перестаньте быть узкими специалистами, станьте Учеными, ответственными за всю науку. Пробудите кроме интеллекта еще и свой темперамент, свою мудрость и свою совесть в борьбе за научный прогресс. И наступают моменты истории, когда появляются те, кто готов совершить революционные скачки в научном познании, восставая против принятых ранее идей, принципов и концепций, против тирании старых воззрений. Революции осуществляются по законам борьбы. Так это происходит и в науке. Возникает буря, которая сносит старые постройки в способах добычи и организации научного знания, В науке наступает полоса интеллектуального смятения и буйных новаций одновременно. Почва старых научных истин уходит из-под ног. А новые знания еще бесформенны, плохо организованы. В них зачастую нет необходимой для науки меры. И наука утрачивает респектабельность твердого достоверного знания. Она движется в неизвестное, которое многим кажется отрывом от реальности. Но в итоге обнаруживается, что наука переходит к более глубоким истинам, которые обобщаются в новой картине мира, в новой методологии и нередко - в новой технологии.
     И в существенной мере научные революции открывают новые пути и способы человеческого бытия в мире.
     Революции позволяют науке активно участвовать в борьбе за право своего творческого существования. В этот период науки вступает в столкновение с устаревшими формами человеческой культуры: со старой метафизикой, с авторитарной и догматичной религией, с изжившими себя условностями морального поведения. По форме своего осуществления революции являются мощной встряской, доходящей подчас до катаклизмов, в которых разрешаются накопившиеся в науке противоречия, отвергаются фундаментальные, как казалось, концепции и теории. В науке возникают напряжения и рывки, осуществляется смена форм представления знания. Все это может порождать резкие и очень бурные конфликты внутри научного сообщества. В такой ситуации сказываются неравномерность внутренних процессов, идущих в науке, нарушения «норм» научной деятельности, столкновения между стилями мышления, борьба между различными парадигмами в научном познании и т.п. Важный аспект революции - это перемены в основаниях науки. Данное обстоятельство широко отмечается в мировой и отечественной литературе. В ходе революции в ткань науки внедряются новые идеалы, нормы, установки. Преобразуется научная картина мира. Это своего рода тектонические сдвиги в науке, результатом которых становится появление во многом неожиданной науки, уходящей в принципиальных основах от науки прежних эпох. Старая и новая наука по ряду параметров становятся несовместимыми, перестают быть конгруэнтными по отношению друг к другу.
     Реже говорится о структурных, организационных и технологических сдвигах в науке революционных периодов. Между тем они являются важной характеристикой научной революции. Так, на переломных этапах в структуру науки включаются новые активные элементы: в XVIII в. это - академические сообщества, в XIX и XX вв. появились индустриальные лаборатории и др. К структурным сдвигам относится возникновение отраслей науки, которые способны осиливать принципиально новые области знания. Подобные революционные рывки были связаны с появлением технических наук, генетики, информационных наук и пр. Новая структура науки появлялась и как результат революционного движения, и как его побудительный фактор.
     В современной философии науки все более укрепляется комплексный подход к исследованию научных революций. Осуществляется их науковедческий, исторический, культурологический, методологический анализ. Рост интереса к феномену научных революций обеспечил существенное обогащение наших знаний о них, и сегодня философское сообщество выдвигает задачу теоретического обобщения таких знаний.
     Современная методология исследования научных революций объединяет ряд подходов и принципов. Аналитический подход позволяет различать своеобразные виды и типы научных революций, помогает обозначить внутренние и внешние факторы соответствующего революционного процесса. Синтетический, системный подход обеспечивает возможность целостного постижения научных революций. Применение принципа детерминизма создает условия для теоретического определения причин, законов и исторических перспектив революций в науке. В последние десятилетия выработан новый понятийный аппарат для объяснения механизмов научных революций, строятся различные классификации для их описания, выявляются общие законы роста научных знаний, необходимые условия устойчивого развития науки, определяются ограничения в отношении перспектив существования науки в культурном пространстве. Приобрела высокую популярность идея Т. Куна о своеобразии «нормальной» и революционной фаз эволюции науки. Первая фаза характеризуется идеологией традиционализма, авторитаризма, позитивного здравого смысла и сциентизма. Вторая фаза связана с рождением новой парадигмы, свержением авторитета прежних ведущих теорий, открытием новых закономерностей, которые не могут быть поняты в рамках прежних концепций и теорий.
     Сегодня прочно усвоено представление о том, что научная революция не является кратковременным актом, она осуществляется как длительный процесс, в ходе которого идет радикальная трансформация многих параметров науки, переоцениваются ее фундаментальные ценности.
     Современные исследователи выделяют ряд видов научных революций: мини-революции (протекают внутри отдельных научных дисциплин и касаются фрагментов их знаний; показательно, к примеру, революционное влияние на химию открытия кислорода); локальные революции (они производят взрыв внутри определенной науки и выливаются в новое направление движения соответствующего научного знания в целом; так развивались, например, события н современной космологии в связи с разработкой теории Большого взрыва); глобальные революции (они протекают в пространстве всей науки и связаны с мировоззренческими, глубинными методологическими и даже социально-культурными переменами, составляющими подчас целую эпоху в прогрессивном развитии человечества).
     В целях разработки общей теории научных революций представляется важной экспликация типов и основных направлений научной революции.

     4.2. Исторические типы научных революций

     Историки и философы науки различают несколько типов глобальных научных революций, связывая их с разномасштабными преобразованиями внутри науки и фиксируя такие повороты, которые существенно обновляют и научное знание, и научную деятельность, п способы организации науки.
     Первая глобальная научная революция соотносится с периодом, охватившим время от публикации книги Н. Коперника «Об обращении небесных сфер» (1543 г.) до выхода в свет работы И. Ньютона Математические начала натуральной философии». Между этими цехами произошли серьезные события, затронувшие жизнь и способы роста науки. Появилась классическая наука, которая во многом отошла от античной традиции и породила новый стиль научного мышления, включившего в свой состав эксперимент и математическую обработку его результатов. Вырос авторитет науки в обществе, но еще продолжали существовать и использоваться вненаучные практики (алхимия, астрология). Наука в это время осваивает новые идеи мировоззренческого порядка:
     -      происходит дезантропоморфизация природы (вводится представление о бездушном механистическом характере природных процессов);
     -      признается равенство всех видов труда (в науке равнозначимыми признаются теоретические и экспериментальные занятия);
     -      вводится представление о космосе как бесконечности; в то же время возрождаются идеи атомизма Демокрита и Эпикура.
     Серьезной модернизации подвергается модель познания. Прогресс науки рассматривается в контексте движения от незнания к знанию. Признаются правомерными научный скепсис и критика достигнутых уже результатов. Субъектом познания считается индивидуальное сознание; оно берет на себя ответственность за достижение истины. В целом человеческий разум приобретает высокий статус. А его эффективность гарантирована разумным устройством космоса. Трудами Г. Галилея утвердилась в это время идея о науке как самостоятельной интеллектуальной деятельности. Он же высоко поднял значение математики как языка, на котором написана книга природы.
     В эпоху первой революции рождаются и укрепляются устойчивые социально-культурные механизмы существования науки в качестве самостоятельной сферы деятельности, способной реагировать на запросы производства, зарождающейся промышленности и обогащать благодаря этому условия своего продвижения к истинному знанию о природе, обществе и человеке. Вместе с тем налаживаются отношения науки с морским делом (особенно в Англии, затем и в России), с военным ремеслом, политикой, образованием. Пересматривается статус ученого сословия, представители которого стали образованными людьми, способными заниматься исследовательской деятельностью.
     Надо отметить рост темпов и масштабов таких исследований. Этому процессу способствовали новые факторы роста науки, в том числе: обобществление социальной жизни на почве рыночных отношений; становление единой истории человечества; резкое расширение ресурсного поля человеческой деятельности; формирование потребности в контроле, регуляции и управлении новыми ресурсами (биологическими, энергетическими и др.).
     Содержание и ход первой революции ясно показывают, что несмотря на глубокие перемены, затрагивающие основания науки и научной деятельности, революция не означает борьбы науки против науки. В этот период происходит смена и отбор идей, теорий, методов. Осуществляется смена курса или направлений исследований, ведутся острые дискуссии и споры. Но нет примитивного противоборства ученых против ученых. Общая цель науки как предприятия, устремленного к постижению истины, сохраняется. Идейная борьба здесь предполагает выход на новое качество знаний в различных областях науки с учетом открытых новых предметных областей и обновляющегося интеллектуального климата. Учитывается также появление новых ведущих центров научного познания, всплески и угасания массовости научной деятельности и другие обстоятельства.
     В науке, как и в других областях культуры, реализуется триединый путь эволюции. Революционные всплески не нарушают этого триединства. Речь идет о том, что в науке складывается взаимодействие трех человеческих способностей: интуиции, разума и эмоций. Интуиция первой ведет ученых в неизведанные области. Разум стимулирует формулировку, построение и организацию знаний. Эмоции выражают отношение к результатам познания, связаны с проявлением уверенности, признательности в отношении усилий научного сообщества, иногда же пробуждается отвращение и печаль по поводу науки и собратьев-ученых. И все-таки ведущим элементом в этом комплексе ученые признают разумное, рациональное начало. Философы науки в основном поддерживают это признание.
     На почве разума складывается позитивная картина эволюции науки.
     В ее рамках революционный всплеск выступает как фаза развития, в ходе которой наращиваются и обогащаются знания, несмотря на критическую и отчасти разрушительную работу в отношении ранее достигнутых знаний. На этом этапе выявляется возможность парадоксального и антиномичного пути эволюции науки, но при определяющем влиянии принципа кооперативности, взаимосвязанности научных работ. Наука складывается как поприще кооперативного, всеобщего труда.
     Первая научная революция выявила пользу и эффективность многоуровневой организации науки. Обнаружилась также иррадиация влияния ушедших вперед лидеров на другие отделы науки (лидерство механики и распространение ее моделей и методов на космологию, физику и пр.). Проявилась еще и функция научного иммунитета - против повреждения знаний, засорения его «идолами» (по Ф. Бэкону). Эта революция показала важность своеобразного зондирования и «разведки нового» в науке (предположения и гипотезы, требующие проверки, вошли в ткань научного познания, стали способом развития науки). В науке этого периода была установлена как необходимость кадровой поддержки, представляющей собой область ресурсного обеспечения науки.
     Интересные события произошли в науке с конца XVIII и до середины XIX столетия. Специалисты определяют этот период как и вторую глобальную революцию в науке. Это было время сокращения сферы действия оснований классической науки Галилея и Ньютона. Создается принципиально новая идейная база и методология науки, к разработке которых приложили усилия в естествознании Ч. Дарвин, Ч. Лайель, в математике Н. Лобачевский, Б. Риман, в термодинамике Р. Клаузиус, в логике Дж. Буль, У. Джевонс и др. В науке бурно пошел процесс дифференциации, что привело к выделению многих самостоятельных наук (биология, геология, термодинамика и т.д.). Существенно расширилась предметная область науки. Методы и принципы механицизма оказались неадекватными для исследования в новых областях науки. В значительной мере это было связано с необходимостью изучения эволюционных процессов (в биологии, геологии), а также с формулировкой задач по исследованию организованных и неорганизованных сложных систем.
     В этот период механическая картина мира и механистическая методология перестают быть общезначимыми. Они сохранили свое значение лишь для механики как особой отрасли науки. В то же время были обоснованы новые идеалы научного познания, расширившие поприще научных занятий. Благодаря идеям развития и системности научный подход оказался применимым к тем областям, где ранее еще не было науки (к биообъектам, к социальным явлениям и др.). Изменилось представление о совокупности научных законов. Их научная формулировка с этого исторического момента начинает связываться с категориями возможности и случайности. На такой почве началось применение статистико-вероятностных методов научного исследования. Наука приблизилась благодаря этому к разработке вероятностной картины мира.
     Постепенно в науке этого времени формировался метод математического моделирования изучаемых процессов, и математика вошла в физику, химию, частично - в биологию и социологию. Причем показательно, что и сама математика продемонстрировала разные концептуальные системы, что способствовало использованию разных математик для решения научных задач.
     Все сказанное свидетельствует о том, что в рамках науки завоевывал права принципиально новый тип рациональности, обеспечивающий гибкий поиск и формулировку нестандартных для механицизма научных законов, а также выработку новых емких средств для выражения накопленного знания. Свое конкретное проявление этот тип рациональности нашел в новых математических структурах, в использовании вероятностного языка и элементов вероятностной логики, в привлечении уровневого подхода для онтологических и гносеологических моделей научного описания и объяснения и т.д. Неслучайно в это время лидерами науки становятся биология, термодинамика, статистическая физика.
     В конце XIX и в начале XX века осуществилась еще одна научная революция, имевшая долговременные последствия для развития многих областей науки и для технологии. Начиналась она с открытия явления радиоактивности и с разработки физического учения об атомном строении материи. А затем появились теория относительности и квантовая механика, новые космологические модели нестационарной вселенной, генетика и теория популяций, кибернетика и информатика. В XX в. вал научных открытий и разработок стал активно проникать в промышленность, в экономику и бизнес, в процесс создания новых вооружений. В целом двадцатое столетие стало свидетелем научно-технической революции.
     Эта научная революция совпала с эпохой бурного развития индустриального, а затем и постиндустриального общества. Вместе с тем она оказалась сопряжена с крутой модернизацией такого общественного института, как образование. Наука воплотилась также в освоение глобальных пространств и космических просторов. Историки справедливо отмечают также рост ее темпов и масштабов в сравнении с предшествующими эпохами развития науки. Ускорению развития науки в новейшее время содействовали: глобализация исторической жизни человечества; резкий рост ресурсного поля человеческой деятельности, а также формирование потребности в контроле, регуляции и управлении новыми масштабными ресурсами (биоресурсами, энергетическими и др.). Наука в своем бурном росте зачастую сливалась с милитаризацией крупнейших государств современности..
     В когнитивном плане третья глобальная научная революция утвердила основы неклассической науки и соответствующий им тип рациональности. Одна из новых фундаментальных рациональных идей связана с утверждением, что в научном познании объект не присутствует в его природно-девственном состоянии. Напротив, всегда надо учитывать взаимодействие объекта и средств познания. Квантовая физика ввела принцип взаимодействия объекта с прибором. Этим утверждалась необходимость корреляции между знаниями об объекте и своеобразием средств и методов, которые используются в конкретной исследовательской ситуации.
     Далее. В науке получил признание принцип неопределенности (В. Гейзенберг), основанный на невозможности предельной точности измерений и на неустранимости возмущающего воздействия исследовательских средств на состояние изучаемого объекта.
     После А. Эйнштейна утвердилась тенденция к использованию мысленных экспериментов и к изучению виртуальной реальности, сконструированной научным разумом. Вместе с тем благодаря А. Эйнштейну в науку вошло представление о корпускулярно-волновом дуализме и об электромагнитном поле как особом виде материи, соединяющем в себе свойства непрерывности и прерывности. Этим закладывались основы для пересмотра старой картины мира. Но в то же время менялись философско-методологические принципы научного объяснения и преобразовывались схемы построения научных теорий.
     Сложный процесс революционной ломки науки осуществлялся за счет перегруппировка старых представлений о реальности, о методах и схемах познания. Часть из накопленных ранее знаний неизбежно вытеснялась из арсенала науки, в нее включались новые элементы знаний. Одновременно решалась задача преодоления трудностей, противоречий, парадоксов, с которыми столкнулись старые физические, математические, биологические, социальные теории при осмыслении новых научных явлений и фактов. Философы и историки науки отмечают в этой связи как необходимую ту работу, которая была проделана в XX столетии по переосмыслению понятий пространства и времени (в связи с возникновением теории относительности), детерминизма и причинности (в связи с появлением квантовой теории), системности и информации пр.
     С середины XX в. получила признание идея, что каждая наука способна конструировать собственную научную реальность и имеет с ней дело в своих средствах. Теперь принимается тезис о плюрализме достоверных теорий в отношении изучения одного и того же объекта. Способы организации подобных теорий составляют когнитивное поприще современной науки.
     Отечественный исследователь проблем науки B.C. Степин обнаружил, что для научной революции, для преобразования картины реальности и норм познания, в принципе, не обязательно, чтобы в науке были зафиксированы серьезные парадоксы. Преобразование ее оснований может осуществиться за счет переноса парадигмальных установок и принципов из смежных наук, вступающих в междисциплинарное общение. Поставщиками таких установок обычно становятся лидеры науки. Их идеалы и нормы нередко приобретают общенаучное значение. Использование принятых таким путем схем объяснения помогает найти нетривиальные результаты в других науках. Так, в XX столетии произошло обогащение содержания многих наук за счет внедрения идей системности, информации и др.
     Активизация жизни научного сообщества в XX столетии, идейная борьба между различными школами, наличие различных способов генерирования ими знаний показали, что в науке нет однолинейного развития, а в период научной революции осуществляется принципиальный выбор среди разных направлений роста знаний. Как оказалось, в науке сталкиваются несколько возможных путей развития, которые, однако, не все реализуются в действительной научной истории. Так, А. Эйнштейн искал иную интерпретацию квантовой механики, нежели та, которую приняла копенгагенская школа. По его -ке пути пытался продвинуться Д. Бом в своих поисках «скрытых параметров» и в попытках устранения статистического характера квантово-механического описания. Аналогично альтернативный поиск (по отношению к Максвелловскому пути развития физики) вел Р. Фейнман, пытаясь разработать физическую картину мира, в которой взаимодействие зарядов изображалось бы как передача сил с конечной скоростью без представлений о материальных полях (с этой точки зрения он строил квантовую электродинамику в терминах интегралов по траекториям).
     Интересно, что сами физики, создавая новые картины реальности и XX веке, не считали, что они вступают друг с другом в жесткое противоборство, не требовали авторитета абсолютной истины для своих теорий.
     В новой ситуации срабатывал стиль мышления, в котором прошлялся неклассический тип рациональности. Согласно его фундаментальным установкам мышление воспроизводит объект как вплетенный в человеческую деятельность. Оно строит образы объекта, коррелируя их с исторически сложившимися средствами постижения реальности. В подобном контексте никакие научные знания не рассматриваются в качестве единственно правильных. В иных традициях, в рамках другого языка научного описания, в других познавательных ситуациях они могут представлять иной срез реальности соотнесенный с тем же по существу объектом. Здесь признается, что наука не дает мгновенного снимка объективной реальности. Ее знания только объективно относительны.
     Структура знаний в период третьей революции также преобразуется. В ней широко представлены своеобразные «посредники», которые встраиваются между познающим субъектом и объектом. В свое время Н. Бор апробировал методологический подход, в котором признаки изучаемого объекта задавались через экспликацию операциональной схемы его познания. В квантовой физике эта схема применялась на базе представления о корпускулярно-волновом дуализме проявления микрообъектов, а также учитывала принцип дополнительности - в силу макроскопической природы приборов.
     Важный урок исторического развития науки в XX веке состоит в том, что содержание научной революции нельзя сводить только к когнитивным преобразованиям. Эта революция протекает в контексте главных процессов развития общества. Ее бурные проявления обнаруживаются и в системе знаний, и в системе деятельности ученых, и в системе социальных институтов, свойственных науке.
     Научная революция превратилась в перманентный процесс и продолжает набирать обороты уже в новом столетии. Сегодня она характеризуется возможностями возникновения общества, основанного на знаниях, а также осуществлением процессов создания технологической базы пятого поколения. Кроме того, выявляется экологический и гуманитарный характер этой революции. Она приняла уже международные масштабы, но реализуется пока только в высокоразвитых странах, вставших на путь современной модернизации.

     4.3. Революционный потенциал современной науки

     Вступив на путь непрерывных преобразований, научное познание во второй половине XX века вновь радикально преобразует свою категориальную сеть, формирует новую картину мира, использует необычные для недавнего еще прошлого методологические концепции. При ближайшем рассмотрении выясняется, что современная наука создает новый тип рациональности, который базируется на объединении системно-организационного и историко-эволюционного подходов к объяснению сверхсложных объектов.
     В этой связи философы науки правомерно говорят о рождении постнеклассической науки, исследовательский интерес которой обращен к особым объектам (Земля как общий исторический дом человечества и уникальный носитель жизни, грандиозные искусственные системы - типа осваиваемого ближнего космоса и др.). В этом же контексте следует рассматривать возникновение нового научного направления, которое определяется как синергетика.
     Синергетический подход, принципы синергетического исследования и деятельности применяются сегодня в самых различных сферах науки и практики. Предметная область этого направления связана с выявлением и исследованием исторически развивающихся систем. Их описание и объяснение базируется на теоретических принципах самоорганизации и саморегуляции, на изучении возможностей перехода сложных систем от одного уровня устойчивости к другому. Учитывается также перелом постепенности в эволюции гнетем, наличие «точек бифуркации» в их истории. В таких точках возможностные структуры эволюции становятся важным фактором детерминации. В силу этого весь процесс эволюции приобретает нелинейный характер
     Изменения подобных систем не могут быть адекватно схвачены н терминах классического однолинейного и даже неклассического вероятностного детерминизма. Теперь используются критерии и методы сценарного представления исторических изменений. Соответственно разрабатывается методология исторической реконструкции для изучения и объяснения сверхсложных эволюционных процессов. Она применяется для построения перспектив будущего человечества, для воспроизведения последствий Большого взрыва Вселенной и т.д.
     На такой почве возникает обоснованное представление о новой роли субъекта в научном познании. Уже в неклассической науке быте» осознано, что субъект не является внешним сторонним наблюдателем протекающих процессов. Теперь же вводится более сильная установка, гласящая, что субъект участвует в ситуации выбора и своим воздействием способен влиять на поле возможных состояний системы. А в земных условиях он становится главным участником геологических, экологических и других процессов. Человеческие перспективы воздействия на суперсложные системы усиливаются в связи с появлением компьютерных технологий и созданием методов автоматической переработки громадных массивов информации.
     Переход к постижению сверхсложных систем заставляет пересматривать существовавшие до недавнего времени критерии оценки истинности познания. Сегодня уже не может считаться удовлетворительной нейтрально-истинностная позиция исследователей. Трактовка науки только как некой исследовательской технологии, настроенной на объективную истину, становится недостаточной. Поскольку масштабы научной деятельности с подобными системами затрагивают интересы больших масс человечества, а подчас и судьбу всего человечества, постольку сегодня в науке пробивают себе дорогу разумно взвешенные действия. Наука начинает опираться на оценки больших сообществ людей, на выводы авторитетных экспертов и пр. Правилом становится обсуждение в науке и в обществе ограничений и запретов на определенные виды исследовательской работы (например, в области генной инженерии).
     На фоне подобных изменений в основаниях науки приобретают остроту новые вопросы: имеет ли научное рациональное познание безусловный приоритет перед до-рациональными и внерациональными формами познания? Этот вопрос еще не получил четкого решения. Высказывается также предположение, что вхождение человечества в космическую эру потребует очередного преобразования принципов научной рациональности за счет введения в основания науки идей гармонии, целостности человеческого бытия, правильного пути жизни и др., освоенных когда-то в восточной философской традиции. К этому же подталкивают и заботы, возникшие перед нами в атомную эру существования общества.
     Итак, наука в последние примерно тридцать лет переходит в некоторую ультрасовременную фазу своего развития. Одна из ведущих черт этой фазы заключается в том, что для современной науки характерен многовекторный охват предметных областей. Выбор ее проблем и тематики, формирование новых методов, разработка инструментально-технической базы осуществляются в чрезвычайно широком горизонте, что позволяет говорить о целом фронте развития науки. Ситуация такова, что уходит в прошлое классическое понятие о лидере науки (о «дисциплине-лидере»). Сегодня много лидеров, которые попеременно сменяют друг друга на передовом фронте исследований. Но они еще и объединяются в рамках комплексных, многодисциплинарных научных разработок. Налицо также каскадное развитие науки. Суть последнего состоит в том, что научная находка или открытие, сделанные в прошлом, получают многократное продолжение в более позднее время. Например, в 1902 г. американец Роберт Вуд установил изменение интенсивности пучка света, дифрагирующего на решетке. Он наблюдал поверхностные плазмоны в оптическом диапазоне. Но объяснение аномалий Вуда было дано только в 1941 г. итальянцем Уго Фано. А в конце 60-х гг. XX в. А. Отто сформулировал условия для возбуждения ПП-волны на гладких поверхностях, указал метод их возбуждения в оптическом диапазоне и открыл путь к экспериментальному исследованию поверхностных плазмонов в оптическом диапазоне. Каскад открытий продолжился в работах Э. Кречмана (1971 г.), а далее - в работах В. Кноля и Б. Ротенхойслера, которые предложили использовать поверхностные плазмоны для микроскопии (1988 г). Была создана рабочая модель такого микроскопа, которая применяется теперь в физике, химии, биологии, технике. Так, микроскоп на основе ПП-резонанса используется для снятия кинетики протекания химических и биохимических реакций, для контроля размеров образующихся на поверхности комплексов.
     Сегодня правомерно также говорить о глобально ориентированном развитии науки. К этому побуждают масштабы производственной деятельности человечества, объектом которой становится вся планета Земля и ее ближний космос. Поэтому в ряд самых значимых проблем становятся исследования тектонических процессов и процессов в глубине земной коры, изучение мирового океана, исследование массовых атмосферных явлений, динамика земного климата, изучение состояния биосферы, разработка проблем загрязнения околоземного космического пространства и др.
     Надо отметить также био- и антропоцентрированное развитие современной науки. Проблема жизни и проблема человека занимает ведущее положение в массиве современных научных исследований. Они разрабатываются в аспекте и естественнонаучных, и социальных, и культурно-духовных задач, обострившихся в последние десятилетия.
     Говоря о революции в современной науке, отметим создание и функционирование превращенных форм научных (исследовательских) сообществ, а также внедрение международного принципа работы научных структур. Примером формирования новых сообществ может служить организация «распределенных вычислений». На основе принципа «распределенных вычислений» был развернут проект поиска внеземных цивилизаций, объединивший полтора миллиона добровольцев. Находясь в связи с центром всего проекта через Интернет, громадное число частных владельцев компьютеров обеспечивают вычислительную мощность 8 Тфопс. Реализован также проект массового участия в определении новых последовательностей числа пи. И теперь математики точно знают, какая цифра стоит на квадриллионной позиции этой последовательности.
     Международный принцип работы используется в современной науке широко и плодотворно. Так, Европейская организация ядерных исследований (ЦЕРН) сосредоточила объемные финансовые, технические и интеллектуальные ресурсы, что обеспечивает проведение грандиозных исследований, позволивших открыть элементарные частицы, участвующие в переносе слабого взаимодействия. В последние годы ученые этого центра существенно продвинулись в понимании процессов, происходящих во Вселенной. В частности, проведены эксперименты по детектированию «вимпсов», слабо взаимодействующих с обычным веществом. Интернационализации научных работ содействуют также Принстонский международный центр, Будапештский клуб, Римский клуб, Объединенный институт ядерных исследований (Дубна). При ООН разрабатывается программа «Новый международный экономический порядок». Проводятся мировые инновационные форумы, например, Московский международный салон промышленной собственности «Архимед». Начала свою работу российско-американская группа по космической медицине, созданная совместным решением РКА и НАСА. Свою задачу она видит в стратегическом планировании фундаментальных исследований в космосе и на Земле. В том числе предполагается развернуть исследования радиационного воздействия на человека; механизмов деструкции материалов космических станций под воздействием микроорганизмов; пути создания модифицированных растений, способных жить в условиях Марса.
     Новый поворот в современной науке связан со сквозной разработкой в ней темы безопасности. Идет разработка концептуальной платформы безопасности для современного человечества. Вырабатываются методы прогноза, предупреждения и управления разнообразными рисками, с которыми сталкивается новейшее общество. Выявлены различные аспекты безопасности, в том числе военная, экологическая, биологическая, радиационная, информационная и др. Идет осознание того обстоятельства, что в этой области требуется зачастую разработка уникальных проектов, рассчитанных на избирательное функционирование крупных искусственных систем, обеспечивающих противодействие масштабным рискам и создающих условия для устойчивого развития человечества.
     Революционным для современной науки является формирование устойчивой цепочки: исследование, расчет, наблюдение, воздействие на объект, технология. Причем технологичными становятся даже экзотические открытия. Такой путь проделало, например, открытие и применение фуллеренов, которые впервые были обнаружены в недрах космической материи.
     Стоит отметить также возникновение положительной связь между звеньями научной работы. Современная научная деятельность нередко идет как эстафетный процесс: открытие эффекта - создание аппаратуры и приборов на базе этого эффекта - использование аппаратуры в других областях науки - новые, подчас сенсационные, открытия в этих областях - появление подлинных взрывов и переворотов в соответствующих сферах науки. Сегодня в рамках подобных эстафет ожидаются взрывы в генетике, медицине, микроэлектронике.
     Добавим, что в современной науке исследования в ряде ведущих направлений связаны с применением новейших высоких технологий. Мощное технологическое сопровождение фундаментальных исследований становится залогом получения современных знаний о природе, обществе и человеке. Показательны в этом плане успехи космонавтики в исследовании околосолнечного пространства, в изучении начал жизни в космосе и т. д. Зарубежными учеными на коллайдере RHIC (работает на тяжелых релятивистских ионах золота) предпринята попытка в лабораторных условиях воссоздать процесс Большого взрыва нашей Вселенной.
     Для современной науки характерно также использование уникальных средств изучения уникальных объектов. К ним относятся, например, некоторые средства изучения Земли: сверхглубокие скважины (9 км - в Германии, 12 км - на Кольском полуострове); появились глубоководные аппараты для исследования океана; пошли по уникальным маршрутам атомные ледокольные суда, а ледокол «Арктика» покорил Северный полюс.
     Революционный потенциал современной технической науки воплощается в серии новейших технологических прорывов.
     Прорыв в средствах связи
     Традиционно в мире используются радиосвязь, телеграф, телевидение. Новый рывок оказался возможным с появлением световой (оптической) связи. Она возникла в 1960 г. В то же время начали шествие лазеры. Использование для связи микронных волн видимого света позволило многократно уплотнить передаваемую по кабелю специального назначения информацию. В качестве такого кабеля было предложено использовать длинные стеклянные волокна, а затем - двухслойные световоды и световоды из чистого кварцевого стекла. В 1988 г. была проложена первая трансатлантическая BOЛC ТАТ-8. По ней осуществлялись одновременно 600000 тысяч телефонных разговоров вместо 36 по проводному кабелю. В течение 2000 г. проложена ЛOBC «Москва - Санкт Петербург - Стокгольм», которая обеспечивает еще и доступ в Интернет. В настоящее время число пользователей Интернет через BOЛC превышает один миллиард человек.
     Еще один рывок в этой области обеспечен развитием спутниковой связи и спутниковых средств навигации. Развитие данной области тесно сопряжено с прогрессом космонавтики. Искусственные спутники Земли используются для передачи и приема различных сигналов и информации (о внутреннем состоянии космических объектов, об их местоположении на орбите, передаются телевизионные сигналы о космических съемках и т.д.). В последней четверти XX в. началось использование уникальной системы спутникового глобального позиционирования (GPS). Правительство США потратило на создание этой системы десятки миллиардов долларов. Современная GPS состоит из трех сегментов: космического, сегмента контроля и пользовательского сегмента. В нее входят 24 спутника, которые находятся на 6 орбитах. На орбиту выводятся и дублирующие спутники. На Земле расположены станции наблюдения и ведущая станция (в объединенном центре управления космическими системами военного назначения). Основной потребитель информации этой системы - Министерство обороны США. Приемники информации установлены на всех боевых и транспортных самолетах и кораблях, а также в крылатых ракетах и в системах наведения новых управляемых авиабомб.
     Аналогичная система - ГЛОНАСС - была создана и в СССР. Ее космический сегмент охватывал 24 спутника, размещенных на трех разных орбитах. Однако в последние годы она не развивается по причине недофинансирования. К тому же она закрыта для гражданских пользователей.
     Энергетический прорыв
     Во второй половине XX в. бурно развивалась наукоемкая энергетика. Известно, что в основе энергетики лежит преобразование различных видов энергии (механической, тепловой, электрической и др.). Выработка контролируемой энергии достигается с помощью сложных технических устройств, использующих разнообразные процессы, открытые наукой.
     В современной техногенной цивилизации главным источником энергии служит углеводородное сырье. Однако его запасы ограничены, и потому взоры ученых обратились к использованию альтернативных источников: лучистой энергии Солнца, геотермальных вод, энергии ветра, колебаний вод морей и океанов и пр. В качестве принципиально нового источника рассматривается прирученная атомная н термоядерная энергия. В этой области первоначально была использована контролируемая реакция цепного деления урана. В 1954 г. была построена первая атомная электростанция и тем самым доказана возможность производства электрической энергии на основе расщепления ядер урана.
     Для создания энергетических сооружений нового типа пришлось решать комплекс новых физических, химических, технологических проблем. Энергетическая эффективность деления урана была обоснована тем, что при распаде одного его грамма выделяется столько же тепла, сколько при сгорании трех тонн каменного угля. Но технологический эффект удалось получить, когда были сконструированы и построены специальные реакторы. Сегодня есть печальный опыт эксплуатации реактора типа РБМК (на медленных нейтронах) и достаточно успешный опыт работы реакторов ВВЭР. После чернобыльской катастрофы ученые начали сомневаться в безопасности эксплуатации АЭС. Законную тревогу проявляет и население. Однако оптимистические подходы к развитию ядерной энергетики сохраняются. В последние годы много внимания уделяется созданию реакторов на быстрых нейтронах (реакторы-размножители). В них используется уран-238, но для получения не энергии, а горючего. Этот изотоп урана хорошо поглощает быстрые нейтроны и превращается в плутоний-239. Появляется вторичное ядерное топливо, которое можно использовать в дальнейшем. Здесь нет зон высокого давления, поскольку в качестве теплоносителя применяется жидкий натрий. Теперь и реакторах применяются несколько защитных оболочек. Специалисты полагают, что реакторы на быстрых нейтронах способны обеспечить человечество теплом и электроэнергией на ближайшее тысячелетие.
     Разрабатываются также энергетические программы по использованию термоядерных реакций. Дело идет о создании уникальных установок, предназначенных для получения колоссальной энергии, которая выделяется пока лишь при опустошительном взрыве водородной бомбы.
     Учеными установлено, что для осуществления термоядерной реакции необходимо соблюдение нескольких условий. Например, для реакции синтеза тяжелых ядер водорода нужна температура порядка 100 миллионов градусов. Такой перегрев приводит к появлению плазмы - смеси свободно двигающихся положительных ионов и электронов. Нужна также высочайшая плотность плазмы (выше ста тысяч миллиардов частиц в кубическом сантиметре). К тому же реакцию надо сохранить во времени не менее одной секунды.
     В созданных к настоящему времени уникальных установках («Токамак-10, «Токамак-15») удается соблюсти не все названные условия. К тому же эти установки пока потребляют огромную энергию для создания предварительных условий, но компенсация вновь полученной энергии еще не осуществлена. Чтобы термоядерный реактор работал, надо производить энергии в пять раз больше, чем тратится на нагревание плазмы и создание магнитных полей. Существует проект создания международного термоядерного реактора (ITER), который, возможно, решит эту грандиозную задачу. Хотя трудностей еще так много, что практическое использование термоядерной энергии можно ожидать лишь в отдаленном будущем.
     Информационный прорыв
     Развитие науки оказалось неразрывно связано с информационным прорывом, который принял глобальную форму и существенным образом повлиял на социально-экономические структуры современного мира. По мнению многих специалистов, человечество стоит на пороге формирования информационного общества. В наше время созданы мощные инфраструктуры, включающие телекоммуникационные и компьютерные сети, а также распределенные базы данных и знаний. В экономике развитых стран появляется новая отрасль производства, включающая деятельность по созданию, распространению, обработке и потребления информации. Эта отрасль вовлекает значительную часть самодеятельного населения.
     Весь этот процесс получил название информатизации. Он был осуществлен благодаря использованию компьютерных технологий, которые усовершенствовали и автоматизировали переработку громадных массивов информации. Информатизация, таким образом, идет в тесной связи с компьютеризацией.
     Практическая сторона дела тесно связана в данной области с серьезными концептуальными и научно-методологическими разработками, которые привели к появлению новой отрасли фундаментального знания. Здесь поработали К. Шеннон, Н. Винер, У. Росс Эшби, Дж. фон Нейман и другие корифеи науки XX столетия. Вместе с тем создана база для новейших технологий, которые революционным образом влияют на прогресс общества. Стартовым моментом явилось построение электронных вычислительных машин (типа ENIAC и др.). Общие принципы их создания разработал Дж. фон Нейман. Он предложил необходимый набор структурных элементов для ЭВМ и технологическую последовательность автоматической обработки информации, предполагающей выполнение инструкций специальной программы.
     Современные компьютеры обрабатывают информацию, представленную в цифровой форме. Универсальный двоичный цифровой код позволяет представить на компьютере любую качественную информацию (тексты, графику, звук, изображение).
     За несколько десятилетий XX столетия сменили друг друга пять поколений ЭВМ. В последние годы взят курс на создание сверх-ЭВМ (проект "Компьютерная инициатива"). Амбициозная цель этого проекта - разработка ЭВМ с быстродействием и объемом памяти на несколько порядков большими, чем у ныне существующих. В 2001 г. корпорация IBM создала для Министерства обороны США суперкомпьютер вычислительной мощностью 478 миллиардов операций в секунду. Кроме Пентагона им намерены пользоваться и другие ведомства и научные учреждения. С помощью мощных компьютеров американские иммунологи, например, создали препарат, способный бороться со 160 вирусами.
     Специалисты высказываются, что к технологиям, способствующим резкому увеличению вычислительной мощности компьютеров, относятся молекулярные или атомные технологии; различные биологические материалы и ДНК; трехмерные технологии; технологии, основанные на фотонах вместо электронов; квантовые технологии, в которых используются элементарные частицы. Делается прогноз, что н XXI в. вычислительная техника будет сопряжена не только со средствами связи и машиностроением, но и с биологическими процессами. Тогда возникнет перспектива создания разумных машин, «живых компьютеров» и человеко-машинных гибридов.
     Сегодня одно из новейших направлений - попытки создания нейрокомпьютеров. Их устройство (микросхемы) близки по строению нейронным сетям человеческого мозга. Благодаря этому нейрокомпьютер способен к обучению. Он может использоваться в решении задач без четкого алгоритма и справляется с огромными потоками информации. Уже сегодня подобные компьютеры применяются на финансовых биржах, предсказывая колебания курсов валют и акций. Через десять лет, по словам Билла Гейтса, доля таких компьютеров на рынке вырастет до девяноста процентов. Интересно отметить, что в создание подобных компьютеров включились российские разработчики (фирма НТЦ «Модуль» создала нейропроцессор NM 6403. В печати сообщается, что этот процессор удостоен золотой медали на Всемирном салоне изобретений «Брюссель-Эврика».
     Предпосылки новой научной революции в России
     Новейшая революция - это событие мировой науки. В российской науке она свершается в той мере, в какой происходит включение российских ученых в этот всемирный процесс. В мировом сообществе ученых существует своеобразное разделение научного труда. Разумеется, российская наука не охватывала и не может охватить все сегменты бурно развивающейся мировой науки; она может участвовать лишь в разработке определенных векторов научного прогресса на этапе научных революций.
     Выше было установлено, что научная революция идет в глубоких пластах познания и сопряжена с фундаментальными сдвигами в научной идеологии и в способах воплощения науки в социальную, экономическую, технологическую действительность. Потенциал российской науки позволяет ей реально участвовать в разработке принципиальных проблем современного развития мировой науки. Для этого есть множество предпосылок, но существуют, конечно, и серьезные трудности, о чем стоит говорить особо.
     В России сложилась многовековая собственная история науки, которая вплотную приблизила ее к передовому фронту мировой науки и подготовила научное сознание к тому, что главные повороты научной мысли вполне осваивались русскими учеными.
     Еще в XVIII в. великий реформатор Петр I, стремясь догнать европейскую цивилизацию, решил использовать силу науки для достижения этой цели. Была создана Российская (Петербургская) академия наук, в которой начали работать иностранные ученые. Но достаточно скоро появились русские ученые умы. Для истории представляет интерес, что в России впервые заявило о себе международное, по сути, сообщество ученых. Это был новый субъект науки, который дал множество плодотворных научных результатов мирового значения. Россия также вышла на высокий уровень в международный век научного Просвещения. Этому способствовало уникальное строение первого российского научного учреждения, которое совмещалось с учебным учреждением. Российские научные гении этой эпохи участвовали в разработке главных направлений науки, содействуя внедрению фундаментальных научных парадигм, связанных с механистическим мировоззрением. Выдающиеся результаты такого уровня принадлежат Л. Эйлеру, Д. Бернулли, М. Ломоносову.
     Л. Эйлер заложил основы механики твердых тел, аналитически исследовал ньютоновскую динамику материальной точки, разработал новую концепцию движения Луны. С его именем связан подлинный математический прорыв в механистической методологии. Д. Бернулли заложил основы математического решения задач гидравлики, разрабатывал кинетическую теорию газов. Это был прорыв на более высокий уровень математического описания природы, нежели использование математики Г. Галилеем и И. Ньютоном. Отмечая мощный вклад М. Ломоносова в достижения первой научной революции, укажем только, что он принимал живейшее участие в создании молекулярно-кинетической теории. Здесь механика поворачивалась от теории небесных и земных тел к атомно-молекулярным явлениям. Она осваивала идею уровневого строения природы. Ломоносов стал также новатором в разработке учения о планетной составляющей Солнечной системы. Он, и частности, описал строение Земли, открыл атмосферу Венеры.
     XIX в., который обеспечил простор новому витку в революционном развитии науки, вместил в себя фундаментальные идеи и принципы, разработанные русскими учеными. Начало этому дал Н.И. Лобачевский, совершив переворот в представлениях о природе пространства, создав неэвклидову геометрию. Его идеи пересеклись с и леями, наработанными К. Гауссом.
     В XIX в. началось шествие немеханических идей. Платформу для этого создала термодинамика и статистическая физика. Российская наука активно вошла в полосу термодинамического мышления. Среди ярких ее представителей стоит назвать академика Германа Ивановича Гесса. Он распространил изучение тепловых явлений на область химии, открыл основной закон термохимии, обосновал закон сохранения энергии в применении и к физическим, и к химическим процессам. Из его трудов вытекало новое направление в исследовании самопроизвольных процессов в сложных системах. Впоследствии оно получило мощную поддержку в трудах американского ученого Цж. Гиббса.
     Революция в химии во многом оказалась связана с работами русских ученых. А. М. Бутлеров заложил основы органической химии, обосновал новые принципы молекулярного строения и структуры химических веществ, первым объяснил явление изомерии. Н. Н. Зинин разработал фундаментальные методы химического синтеза, впервые синтезировал анилин, проложил пути промышленного производства, красителей, душистых веществ, лекарств. Д. И. Менделеев открыл и обосновал закон периодической зависимости свойств химических элементов от их атомных весов, составил периодическую систему химических элементов. Он продемонстрировал существование новых типов законов природы, отличных от законов механической физики. Он же осуществил важный поворот науки к технологическим разработкам, предложив промышленный способ фракционного разделения нефти.
     Русские ученые XIX в. оказались на острие прорыва в разработке вероятностных идей. Мировой авторитет приобрели труды П.Л. Чебышева, который доказал в общей форме закон больших чисел. Всеобщее признание и широкое применение получила теория вероятностных процессов, разработанная математиком А.А. Марковым.
     В большой степени русские ученые содействовали разработке новых идей и принципов познания в области биологических наук. И.М. Сеченов обосновал рефлекторную теорию сознательной и бессознательной деятельности, ввел объективные методы в изучение психических явлений. Он открыл механизмы центрального торможения в мозговых процессах, создал объективную психологию поведения. И.И. Мечников обосновал фундаментальные идеи в области эволюционной эмбриологии, создал фагоцитарную теорию в иммунологии, стал основателем современной геронтологии и танатологии, разработал учение об ортобиозе - оптимистическом стиле жизни. Он наметил поворот науки к проблемам, которые становятся чрезвычайно актуальными в наше время. И.П. Павлов создал учение о высшей нервной деятельности, исследовал механизмы второй сигнальной системы. Он ввел в науку так называемый хронический эксперимент, позволяющий изучать здоровый организм. Его идеи и разработки оказали огромное влияние на развитие медицины, психологии, педагогики.
     Удивительные революционные скачки и метаморфозы продемонстрировала отечественная наука в XX столетии. Ее революционный подъем оказался связанным с развитием советского государства, с чрезвычайными методами управления, с тоталитарным контролем государства над всеми ресурсами общества. Огосударствленной науке был задан импульс на встраивание в крупномасштабные проекты индустриализации страны и в решение проблем военно-промышленного комплекса. Параллельно разрабатывались механизмы взаимодействия науки и системы образования.
     В глобальную научную революцию отечественная наука включалась сразу по многим направлениям своего развития. Впервые в истории она оказалась способна обеспечивать широкий фронт передовых научных исследований.
     Путь к вершинам мировой науки и к внедрению новых парадигм научного познания прокладывали представители русского космизма. К.Э. Циолковский стал основоположником космонавтики. С его именем связан один из решающих прорывов науки и техники XX столетия. Он обосновал необходимость и возможность использования ракет для межпланетных сообщений, предложил инженерные решения по конструированию ракет и жидкостных реактивных двигателей. Им разработан проект расселения человечества в Солнечной системе и в звездных мирах. Научные разработки К.Э. Циолковского стали базой для реального выхода людей в космос, обеспеченного усилиями нового поколения разработчиков (С.П. Королев и др.). Отечественные космические аппараты стали работать на Луне, достигли Венеры, исследовали кометы, была создана орбитальная станция «Мир» и т.д. Были созданы система ГЛОНАСС - глобальная спутниковая система навигации, спутниковое телевидение, организовано цифровое спутниковое вещание (НТВ+).
     В становлении и развитии современной научной картины мира исключительно велика роль В.И. Вернадского. В центре его идей - разработка целостного учения о биосфере, живом веществе, организующем земную оболочку, и об эволюции биосферы в ноосферу. Для ноосферы человеческий разум и деятельность, научная мысль становятся определяющими факторами развития, приобретающими глобальную мощь. Идеи В.И. Вернадского оказали глубокое влияние на формирование современного экологического сознания.
     Современные исследователи науки признают выдающееся значение квантовой физики для развития нового научного мировоззрения и для процесса технологизации науки. Надо отметить, что вклад в разработку квантовой физики внесли многие ученые, в том числе и отечественные. Упомянем здесь труды Л. Д. Ландау, который разработал идею комбинированной четности, создал теорию колебаний электронной плазмы, теорию ферми-жидкости, теорию сверхпроводимости.
     Отечественная наука в свое время опередила мировую науку в новом революционном направлении, которое связано с соединением фундаментальной физики и технологии. Организацию подготовки научных кадров нового типа начинал А. Ф. Иоффе, создав физико-технический институт. Он же является одним из основоположников современной микроэлектроники и создателем науки о полупроводниках. Их открытие справедливо относится к числу крупнейших в физике XX столетия.
     Усилиями отечественных ученых были совершены прорывы в области физики низких температур, в области сверхпроводимости и сверхтекучести, в области исследования и разработки мазеров и лазеров (П.Л. Капица, В.Л. Гинзбург, Н.Г. Басов, А.Н. Прохоров). Ж.И. Алферов создал направление, которое определяется как физика полупроводниковых гетероструктур. На базе его разработок возникло одно из главных направлений современного научно-технического развития. Гетероструктуры позволили вести изучение квантовых свойств твердых тел. С их помощью прокладывается путь к созданию новых поколений быстродействующей электроники.
     Отечественная наука сумела занять также важные позиции в области кибернетики. Упомянем здесь работы А. И. Мальцева, создавшего теорию алгоритмов. Весом вклад отечественных ученых в создание современных электронно-вычислительных машин, в разработку архитектурных принципов построения вычислительных комплексов (Б.А. Бабаян и др.). В свое время были разработаны оригинальные отечественные компьютеры БЭСМ-6, «Эльбрус», «Мир-2», вполне соответствующие мировому уровню.
     Все сказанное не исчерпывает успехов отечественной науки. Ее революционный подъем мог бы продолжаться. Однако в последние полтора десятилетия выявилось, что революционные подвижки в науке зависят не только от ума и таланта, энергии и организационных усилий самих ученых.
     Сегодня взрыв научного творчества вплотную связан с разнообразным ресурсным обеспечением науки. Существуют некоторые своеобразные критические суммы, которые необходимы для эффективного научного творчества. Это, например, численность занятых в науке, численность активно действующих в области научных исследований, объем востребованной научной продукции, удельные финансовые и материальные затраты на фундаментальные и прикладные разработки и пр. Сегодня деятели науки старших поколений с ностальгией вспоминают мощный рывок отечественной науки, совершенный в 50-60-70-х гг. XX в. Тогда ресурсное обеспечение науки было на высоте. Так, темпы прироста затрат на науку в те времена составляли 10-12 процентов в год. Численность научных кадров росла на 7-8 процентов ежегодно. В 1990 г. в науке и в научном обслуживании в нашей стране было занято 4,5 млн. человек. Научных работников и инженеров насчитывалось почти 1,7 млн. человек. Численная масса ученых у нас составляла 32,4 процента от численности ученых в мире, тогда как доля американских ученых составляла 17,8 процента. Тем не менее продуктивность отечественной науки хотя и была приличной, но не наивысшей в мире. Достаточно отметить тот факт, что наша наука дала в тот период около десятка нобелевских лауреатов, а американская - на порядок больше.
     Не стоит забывать и о том, что наполнение ресурсами нашей науки шло в ту эпоху, когда велась бурная гонка ядерных и обычных вооружений. Поворот в военно-политической доктрине современной России в сторону сокращения военных расходов привел к резкому спаду в финансовом и прочем обеспечении науки.
     Опыт двадцатого столетия показал, что современные научные революции осуществляются в странах передовой цивилизации. Сегодня это страны, так называемой четвертой технологической группы; в них формируются общества, основанные на знаниях, и здесь востребованы высокие технологии. К тому же выявилась многополюсная связь науки с обществом: с политикой, экономикой, культурой, образованием, промышленностью и техникой. Революционные взрывы в этих сферах пробуждают и стимулируют революционное развитие науки. И напротив, кризисные явления в общественном организме ведут к кризису науки.
     Очевидно, что невозможна замкнутая автономия для науки. Почему интерналистский подход к исследованию научных революций недостаточен. В особенности этот тезис справедлив для отечественной науки. Чтобы российская наука могла включиться в новый виток глобальной научной революции, необходима целая совокупность условий. Например, справедливо высказывается требование увеличения доли госрасходов на научные разработки. Сегодня они стали весьма незначительными, и от этого страдает, прежде всего, фундаментальная наука. Однако положительного решения задачи пока не просматривается. С другой стороны, назрела задача активного включения отечественной науки в рыночные отношения. Сегодня фронт развития науки стал полем освоения рынка интеллектуальной деятельности. Его главные субъекты: США, Евросоюз, Япония, Китай. Сектор российской науки здесь не очень большой. Чтобы его расширять, отечественным научным структурам придется включить всю мощь научного интеллекта, организуя различные факторы для достижения режима самодостаточности науки в России.
     Здесь необходимо эффективное лоббирование интересов науки в финансовых коридорах власти. Но требуется также переход на рельсы самообеспечения. Если рассчитывать только на спонсорство, благотворительность и меценатство, то преодолеть убогое существование науки и ученых вряд ли возможно. Известно, что прикладная наука оказалась способной к подобному самообеспечению. Только объемы и масштабы ее динамического развитии недостаточны. К тому же часто используются старые фундаментальные достижения. В этой ситуации актуальным становится поиск новых организационных решений, способных объединить фундаментальные и прикладные исследования. Стабильные академические подразделения зачастую не могут включиться в подобные инновационные процессы, они опасаются раствориться в прикладной науке. Значит, надо идти от проблем и задач, которые рождаются в условиях интеллектуального рынка и для решения которых потребуются силы представителей как фундаментальной, так и прикладной науки.
     Ситуация для российской науки совсем не безнадежная. Стоит обратить внимание на то, что доля новых знаний, внедряемых в современные технологии и в подготовку кадров в передовых странах, согласно расчетам С.Ю. Глазьева составляет 70-85 процентов. Показательно также, что доля НИОКР в инвестиционных расходах превышает долю расходов на строительство, т.е. существует мировая потребность в науке, и этим необходимо научиться пользоваться. Конечно, предстоит громадная работа по модернизации и структурной перестройке науки и научной деятельности. Потребуется также новая макроэкономическая среда. Надо возбудить новые мотивы научного поведения субъектов науки. Полезно провести специальные исследования по выявлению оставшихся у российской науки конкурентных преимуществ и предъявить их рыночному сообществу.

     4.4. Экологические перспективы науки

     В XX столетии в структуру науки и в практику человеческой деятельности широко внедрилась экологическая проблематика. Ее осмысление привело к существенным преобразованиям в методологии и в стиле научного познания. Сегодня речь идет о своеобразном процессе экологизации, который занимает одно из центральных мест в предметной области философии науки.
     Понятие «экологизация» охватывает два главных аспекта многосложного явления, выступившего на передний план социокультурной жизни человечества в XX столетии. Первый из них отражает сравнительно новое состояние современной науки. Этот аспект фиксирует лидирующую роль экологии в развитии науки нашего времени. Более широкий контекст выражения указанного аспекта связан с признанием того обстоятельства, что идеи, методы, концептуальный аппарат экологии врастают в чрезвычайно емкую сферу рационального отношения человека и человечества к окружающему миру. Современная трактовка понятия «экологизация» определяется еще и тем, что существует мощный фронт научных исследований и разработок, в центре которых стоят проблемы устойчивого развития природной среды и сохранения ее базовых характеристик, способных обеспечить условия обитания для человеческого рода. Эти проблемы связаны с вопросами противоречивого социального развития современного человечества. Цена такого развития стала чрезвычайно высокой, поскольку дело идет о рисках кризисного и катастрофического порядков, которые могут поставить мировое сообщество на грань выживания.
     Второй аспект «экологизации» выявляется на фоне определенного исторического процесса. Отметим в данной связи, что экология как наука прошла ряд этапов в своем становлении. Она зародилась в структуре биологического знания и первоначально ориентировалась па изучение сложных взаимодействий организма и среды. В числе ее главных вопросов оказались общие законы зависимости организмов от факторов среды, пути приспособления организмов к среде, пути воздействия организмов на среду обитания, типы взаимодействия организмов, законы их интеграции в изменяющейся среде.
     В дальнейшем объектная база экологии существенно обогатилась. Она включила в свой состав в биоценоз, экосистемы, саморазвитие экосистем (сукцессия), биосферу. Современная трактовка объектов экологии охватывает уровни их взаимодействий с окружающей средой по цепочке: особь-популяция-вид-биоценоз-биогеоценоз-биосфера. На каждом уровне учитывается своеобразие явлений земной жизни. Особь осуществляет индивидуальный обмен веществ и разные формы поведения в окружающей среде. Популяция представляет уровень действия естественного отбора. Биоценоз объединяет популяции в сложные сети взаимодействий. Биогеоценоз является базой биотического круговорота. Биосфера, в трактовке В. И. Вернадского, представляет единую систему живого и неживого вещества, которые активно влияют друг на друга. В ее пределах идет воспроизводство основных форм жизни, а также производится колоссальная геохимическая работа. В целом правомерно говорить о том, что экология вышла на биосферный уровень разработки собственных проблем.
     Особым этапом формирования современной экологии стал поворот к исследованию законов природного существования человеческих сообществ. При этом экология учитывает двойственную эволюцию человеческого рода, которая охватывает собой как биологические, так и социальные изменения. В силу ряда причин человечество приобретало со временем все большую независимость от окружающей среды, чему способствовал переход к производящему образу жизни. Люди освоили устойчивые способы производства основных средств и условий своей жизнедеятельности, создали сельское хозяйство, одомашнили животных, создали ремесло, обмен и торговлю. На такой базе они смогли относительно выделиться из природы и научились строить свою жизнь по законам социальной организации (используют разделение труда, создают различные культурные формы жизни, творчески используют свободное время и пр.). Вместе с тем, освобождаясь в определенной мере от природных зависимостей, люди все больше зависят от искусственной системы жизнеобеспечения. Одновременно их экологические связи все более опосредуются социальной компонентой, зависят от уровня и характера социальной организации их жизни.
     Разумеется, человек и человечество продолжают существовать в системе биологических законов. Люди рождаются, растут, умирают, дышат, питаются, выделяют продукты физиологического обмена, конкурируют за жизненные ресурсы. Им, как всем организмам, свойственен весь спектр экологических природных связей. Однако, современные люди не могут существовать вне обмена деятельностью и ее результатами с себе подобными, без использования обобщенного опыта, без огромного множества социальных связей. Человек включен не только в природно-экологические, но и в социально-экологические связи. В рамках такого понимания расширяется сфера экологического подхода, разрабатываются теоретические концепты и методологические средства социальной экологии.
     Показательно, что социальная экология вводит в круг условий обитания людей те, которые созданы ими самими. Учитываются, в частности, факторы промышленной деятельности больших масс людей, обновление информационных каналов связи между людьми, процесс урбанизации и скученность людей в больших городах, развитие транспортных средств и колоссальные масштабы передвижения людей на суше, в море и в воздухе. Учитывается также рост энергетического насыщения жизни людей и давление энергетических потоков (тепла, излучений) на жизнь современного человека.
     Применительно к человеческой жизнедеятельности социальная экология вводит представление о социально-экологической емкости среды, которая представляет собой историческое понятие. Его содержание меняется от эпохи к эпохе. В последнее столетие расширение такой емкости способствовало быстрому росту численности населения Земли, несмотря на действие таких неблагоприятных факторов как войны, болезни, природные катастрофы. Рост численности человечества вновь обострил проблему нехватки ресурсов жизнеобеспечения, ставит задачу повышения темпов экономического роста для ряда регионов Земли, расшатывает баланс устойчивого развития человечества. Поиск способов решения этих проблем является сегодня важной задачей мирового сообщества.
     В целом современная экология стимулирует поиск эффективных моделей коэволюционного развития человечества и природных систем. Надо сказать, что длительная драма коэволюции (совместной эволюции) человечества и природной среды началась уже в древности. Человеческая деятельность нередко вела к появлению пустынь, вырубке лесов, заиливанию рек. В этих процессах сказывалось влияние антропогенного фактора на природные явления. Усиление коэволюционного конфликта резко обозначилось с возникновением техногенной цивилизации. Примерами являются городские смоги, нехватка пресной воды, засоление почв в больших масштабах, лавины промышленных отходов. Индустриальная цивилизация захватывает к XX столетию значительную часть географической среды. С этого периода резко изменяются природные ландшафты, сокращается область обитания многих видов животных, загрязняется атмосфера, рождаются гигантские транспортные сети, нарушающие естественные связи между отдельными регионами природного мира. Природа во многих своих жизненных проявлениях не успевает восстанавливать естественные ресурсы. В результате необратимым образом изменяются климат, водный режим, энергетические ресурсы, составляющие основу обитания человека на Земле. В наше время проявили свою силу крупные экологические проблемы, кризисы, мы стали свидетелями экологических катастроф. Они означают неблагоприятное изменение среды обитания человеческого сообщества. Взаимодействие общества и природы приходит в хаотическое состояние. Человечеству грозит глобальный экологический взрыв.
     В подобных обстоятельствах направленность экологического подхода на решение проблем коэволюционного становится ведущей парадигмой экологизации науки и практики. В рамках данной парадигмы важным становится вопрос о границах индустриального развития человечества и выхода к рубежам постиндустриального общества. Уже сейчас предлагаются политические, экономические и технологические решения, способные понизить уровень экологического риска для человечества. В частности, взят курс на внедрение эффективных наукоемких «чистых» производственных систем. Вместе с тем, разрабатываются меры по рационализации системы общественного потребления. В данном случае важную роль приобретает изменение социальной организации современного мирового сообщества.
     Осознается, к примеру, необходимость преодоления пропасти в развитии между странами и регионами, вставшими на путь постиндустриальной цивилизации, и странами, идущими по старому индустриальному пути развития. Сегодня нельзя считать нормальным положение, когда ряд обширных территорий Земли превращаются в свалку отходов вредного производства, сознательно выносимого за границы передовых стран мира. Вместе с тем, многие ученые и политики подчеркивают, что принятие крупных технологических решений, затрагивающих глобальные экологические интересы, по праву должно ориентироваться на учет интересов многих регионов земного шара, поскольку планета является нашим общим домом.
     Еще одно направление прорабатывается в русле выдвижения новых ценностно-этических идеалов и мировоззренческих установок, которые могли бы стать эффективным руководством в отношениях человечества с природной средой. Многие сегодня говорят о необходимости освоения принципов экогуманизма, который усматривает в окружающей природе воспроизведение бытия человека. Основная максима экогуманизма обязывает человека относиться к природе столь же бережно, сколь бережно человек способен относиться к самому себе. В этом должна проявиться этика ответственности в деятельности людей, осваивающих природу. Относясь ответственно к природе, люди совершенствуют ответственное отношение к самим себе.
     Рождение экологической этики делает более востребованным в современном обществе философское миропонимание. Через философию и обсуждаемые в ней ценностные аспекты человеческой деятельности в нашу жизнь входит свободное осмысление глобальных проблем, критический анализ стихийной и рутинной практики, спутником которой являются экологические проблемы и кризисы. Одновременно ведется обоснованная оценка перспектив и проектов будущего.
     Отметим, что экологизация в последние десятилетия осуществляется как комплексный наукоемкий процесс, охватывающий теоретические, методологические и экспериментальные работы. Вместе с тем, решаются задачи практического внедрения полученных наукой результатов.
     Общая теоретико-методологическая программа работ в данной области строится на базе биосферной концепции. В понятии биосфера фиксируется такой уровень организации живой материи, который более или менее устойчивым образом закрепился на планете Земля в ходе ее длительной космической и геологической эволюции. Базовыми элементами биосферы, как отмечалось выше, являются биоценозы и биогеоценозы. В ней осуществляется видообразование и расселение живых форм, происходит их взаимодействие между собой и со средой обитания. В настоящее время биосфера проникает в земную кору (до 10 км вглубь), в водные источники и в воздушную среду (до 30 км над Землей). Экологи подчеркивают, что на Земле сложился уникальный баланс экосистем, давших возможность процветания здесь особых форм жизни и ставших колыбелью возникновения и развития человеческого рода. Специалисты-экологи рассматривают человека в качестве системного элемента земной биосферы, законы которой он не вправе переступать без катастрофических для себя последствий.
     В рамках биосферного подхода выявилась значимость ряда базовых процессов, определяющих состав, структуру, способы организации земной биосферы, обеспечивающих ее устойчивость и возможности релаксации под действием внешних космических сил и факторов. Среди таких процессов принято называть циркуляцию вещества, обмен энергией и информацией и осуществление обратных регулирующих связей между элементами биосферы. Отмечается также важность многообразия живых систем и организмов для построения биосферной организации и для поддержания ее устойчивости на протяжении десятков и сотен миллионов лет. В то же время в современной экологии накоплен материал, позволяющий отразить динамику биосферы, реализующуюся в ходе и под влиянием естественной эволюции Земли и под воздействием космических факторов.
     Один из первоначальных этапов истории Земли, определивший собой появление жизни на нашей планете, был связан с формированием атмосферы и водных стихий (морей и океанов). Их химический состав претерпевал значительные колебания под действием геологических сил (например, извержение вулканов) и потока солнечного ветра, т. е. электронов, протонов и ионов.
     Затем к химической эволюции оболочек Земли около трех с половиной миллиардов лет назад добавилась биологическая эволюция. Начало ей дало появление аминокислот и простейших одноклеточных организмов. Такие организмы обнаружили способность приспосабливаться к среде обитания и к размножению. С этого момента был запущен процесс становления биосферы, который ускорился с появлением около двух миллиардов лет назад клеточных систем, содержащих хлорофилл и другие пигменты. Данное обстоятельство преобразило первоначальную биосферу, поскольку появилась возможность процесса фотосинтеза. Он характеризуется превращением молекул двуокиси углерода и воды в органические соединения и свободный кислород. Осуществляется такой процесс под действием солнечного излучения. Со временем фотосинтез стал основой практически бесконечного наращивания биомассы на Земле.
     Главный поток прироста биомассы стали обеспечивать возникшие растения, расселившиеся в водной среде и на суше. Растительная жизнь многократно усилила изменение состава атмосферы, увеличив в ней содержание кислорода и сократив долю двуокиси углерода. В результате стал формироваться в верхних слоях атмосферы защитный озоновый слой, поглощающий ультрафиолетовое и рентгеновское излучение Солнца, которое губительно для сухопутных форм жизни. Новые условия привели к расширению масштабов жизни на суше. Надо отметить и то обстоятельство, что новый состав атмосферы сложился в благоприятные для дальнейшего развития жизни пропорции основных газов: азота, кислорода и углекислого газа. Наша атмосфера может отражать в космос значительную часть тепловой энергии Солнца, что обеспечивает отсутствие перегрева земной поверхности. В то же время тепло на Земле частично задерживается в силу своеобразного парникового эффекта. В итоге в нижних слоях атмосферы и на поверхности планеты поддерживается достаточно устойчивая умеренная температура, благоприятствующая развитию многих экосистем.
     Уже на протяжении многих сотен миллионов лет живые организмы являются активными составляющими многочисленных биогеохимических процессов, в которые включены круговороты воды, углерода, кислорода, азота, водорода, серы, калия, кальция и других химических элементов. Они то входят в состав органических форм, то возвращаются в неорганические вещества. Взаимодействие биотических и абиотических масс обеспечивает непрерывное самоподдержание биосферы. И хотя крупные космические и геологические катастрофы могут уничтожать иногда до девяти десятых долей земной биоты, жизнь на Земле сохраняет способность к самовозрождению и новому развитию. Более того, если придерживаться концепции В. И. Вернадского, жизнь геологически вечна. Живое вещество всегда существовало в образе биосферы. Прямых доказательств тезиса Вернадского пока нет. Однако даже в масштабах астрономического времени существование жизни на Земле можно считать практически вечным.
     Формы земной жизни, конечно, изменялись. И современный баланс жизненных форм - это продукт многих превращений, свершившихся в прошлом. Сегодня экологи ставят вопрос: насколько велики регулятивные ресурсы современной биосферы? То, что наша биосфера уязвима, установлено многочисленными наблюдениями и экспериментами. Поэтому нет оснований для безграничного оптимизма по поводу жизненных ресурсов нашей планеты. Сомнения усиливаются в связи с тем обстоятельством, что за последние 40 тысяч лет в составе биосферы произошли дополнительные изменения. Их источником стал человек разумный. Он своей деятельностью вносит внутренние возмущения в относительно сбалансированные экопроцессы, которые сложились до появления человека.
     Подобные возмущения стали особенно заметны с возникновением индустриальной цивилизации. С этого исторического момента поведение и деятельность людей приобрели мощь геологической силы. Фактором давления на окружающую природу является также бурный рост численности человечества, о чем уже говорилось выше. Показательно, что за последнюю тысячу лет население Земли приросло более чем в 20 раз. К тому же люди благодаря определенным техническим и социальным достижениям расселились по всей земной поверхности, не взирая на ограниченную естественную приспособляемость к окружающей среде. И повсюду человечество осуществляет «покорение природы», демонстрируя наступательный характер своей миграции по планете.
     Специалисты, изучающие состояние природной среды, установили, что к настоящему времени человечество использует для разных нужд около половины земной суши. Из всех известных источников чистой пресной воды люди используют больше половины. К тому же идет загрязнение и обмеление множества рек и озер, растет число инженерных водных сооружений, изменяющих экологический баланс рек и озер. Загрязняются прибрежные зоны морей и океанов. Подсчитано также, что в результате агрессивной деятельности человечества за последние 300 лет на Земле исчезли более 400 видов животных и более 600 видов растений. Только в XX столетии уничтожены почти две трети популяций морских животных. За это же время исчезла почти половина прибрежных мантровых лесов. Колоссальных масштабов достиг сегодня рост массы производственных и бытовых отходов. Технологическая неэффективность современного производства поражает воображение. Из массы всего добытого сырья люди превращают в конечный продукт потребления не более одной десятой части. Остальной «материал» идет на свалки. Подсчитано, что отходов органического происхождения человечество производит в 2000 раз больше, чем вся остальная биосфера.
     Особую тревогу исследователей вызывают быстро протекающие под воздействием промышленного производства изменения воздушной среды. Они приобрели планетарный характер. Чаще всего речь идет о выбросах в атмосферу углекислого газа, метана и окиси азота. Эти газы создают около 60 процентов дополнительного к естественному парникового эффекта. С середины XVIII столетия до конца XX века объем выбросов в атмосферу этих газов суммарно вырос с 11 миллионов тонн до 24 миллиардов тонн в год. Измерения показали, что в XX столетии приземная температура повысилась на 0, 6 градуса Цельсия. Это обстоятельство оказалось связано с сокращением снежного покрова и с таянием льда в Северном Ледовитом океане. В XX веке отмечен также рост числа природных катастроф, среди которых наблюдались ураганы, наводнения, засухи. Их жертвами стали около 10 миллионов человек. Этот показатель сравним с числом жертв первой мировой войны.
     Критически настроенные исследователи подчеркивают, что биосфера, будучи сложной нелинейной системой, может уже в недалекое время утратить стабильность, после чего начнется ее необратимый переход в некое квазистабильное состояние. В итоге ее параметры могут оказаться неподходящими для жизни людей.
     Используя различные подходы к моделированию состояний биосферы, многие исследователи пытаются прогнозировать ход ее эволюции. Выявилось, что более или менее адекватным общим понятием, отражающим сущность происходящих сегодня на Земле процессов, является «антропобиосфера». С помощью этого понятия строятся модели, которые учитывают структурные, функциональные, информационные, энергетические и других характеристик биосферы. К ним добавляются антропогенные и техногенные характеристики современного состояния общества.
     Одна из первых математизированных моделей была предложена Дж. Форрестером, который пытался определить экологические пределы роста хозяйственной деятельности человечества. Эта задача разрешима, поскольку факторы природной среды и ресурсы человеческой деятельности имеют количественное выражение. Биоэкологи, например, выделяют количественно определимые зону оптимума, зону угнетения и пределы выносливости для организмов. Количественные выражения физических ресурсов человеческой деятельности также имеют четкие характеристики.
     Антропобиосферный подход оказался связан в последние несколько десятилетий с разработкой проблем будущего состояния человеческого общества и природной среды. В частности, появились прогнозные работы ученых, объединившихся в так называемый «Римский клуб». Среди отечественных разработок известен проект «Гея». Он осуществлялся под руководством академика Н. Н. Моисеева. Одним из выводов, к которому пришли разработчики данного проекта, стал прогноз «ядерной зимы». Это устрашающее следствие вероятной термоядерной войны во многом способствовало заключению международных соглашений о сокращении ядерных вооружений.
     Заметим, что именно антропобиосферный подход становится методологической базой практической экологии, поскольку выводит на исследование ресурсов земных экосистем и на разработку методов природопользования. Правда, достижения в этой области еще далеки от желаемого. Сегодня осознано, что организация природопользования имеет сложный многоуровневый характер и требует привлечения методов инженерного и социального проектирования. Соответственно, естественнонаучные знания и методы комбинируются с техническими и социальными подходами к разработке путей человеческой деятельности. В свою очередь, техническая и промышленная деятельность людей является открытой для применения биотехнологий и для усиления естественных ресурсов угнетаемых деятельностью человека биосистем. Так, широко применяется посадка зеленых насаждений вблизи промышленных предприятий и крупных автомагистралей, функционирование которых связано со снижением содержания кислорода в атмосферном воздухе. В более широком контексте человеческая деятельность направляется на создание искусственных биоценозов и экосистем. Из них выделяются те, которые способны долговременно удовлетворять биологические потребности людей. К таковым относятся, например, агроценозы (сельскохозяйственные угодья), лесопосадки, парки и скверы, зоны экологической рекреации. Выделяются также урбоситемы, возникшие в результате развития городов, и объединяющих большие массы населения, промышленные, бытовые и другие объекты. Существование урбоэкосистем поддерживается за счет агроэкосистем и вовлеченных в хозяйственный оборот ископаемых энергоресурсов и других источников энергии (ветровой, приливной, атомной и прочих).
     В наше время осознано, что для рациональной организации природопользования важно знать лимитирующие факторы, которые могут ограничивать и угнетать распространение определенных видов в различных регионах Земли. Так, познание пищевых цепей, водных режимов, температурных условий жизни и других лимитирующих факторов дает базу для эффективного управляющего действия людей на биосферу - как в отношении собственного вида, так и в отношении других видов существ, населяющих нашу планету. Серьезную поддержку оптимальному природопользованию дает знание статистических показателей популяций, их численностей, плотности, показателей структуры, скорости их роста или сокращения.
     Применительно к такому образованию как экосистема особую роль приобретает знание круговорота веществ и прохождения через нее потока энергии. Круговорот веществ поддерживается деятельностью автотрофов и гетеротрофов. А передача энергии осуществляется от автотрофов к гетеротрофам. Поэтому экологи подчеркивают исключительную миссию на Земле зеленого покрова растений. Они поглощают на первом трофическом уровне около 50 процентов поступающей солнечной энергии. Значимыми становятся также знания о циклических и поступательных изменениях главных природных экосистем (наземных, пресноводных и морских).
     Современная наука о природопользовании различает природные условия, в которых обитает человек и человечество, а также природные ресурсы, т. е. те элементы природы, которые необходимы человечеству для его жизнеобеспечения. Большинство из таких элементов вовлечены в расширяющееся материальное производство (вода, ископаемые, растительность и пр.). Активная промышленная жизнедеятельность людей приводит к тому, что круг природных ресурсов расширяется благодаря деятельному освоению все новых природных условий. До недавнего времени казалось, что любые природные ресурсы неисчерпаемы, поскольку неисчерпаема сама природа. Однако сегодня все чаще речь идет об ограниченности запасов многих природных ресурсов (например, нефти, пресной питьевой воды и т.д.). Хотя надо сказать, что остаются еще потенциальные природные ресурсы, которые пока не используются человеком, либо используются в малой степени (например, энергия Солнца).
     Природопользование считается рациональным, когда обеспечивается экономное использование природных ресурсов с учетом законов экологии. Надо иметь в виду и то, что не только экономический мотив важен для организации природопользования. Природная среда и ее ресурсы важны для людей и как источник здоровья (чистая вода, горный и морской воздух и пр.). Она же способна поддерживать эстетические потребности людей, которые важны для гармонизации человеческой жизни, для развития духовной составляющей человеческого бытия.
     Рациональное природопользование порождает постановку задач охраны природы. Они включают в свой состав: прогнозирование и разработку мер предотвращения негативных последствий природопользования; расчет степени интенсивности освоения природных ресурсов; разработку компенсационных мероприятий по восстановлению истощающихся ресурсов; применение чрезвычайных мер по спасению людей и природных объектов в условиях экологических катастроф. Использование природы без предупредительных и охранных мер в наше время недопустимо.
     Современные принципы природопользования сводятся к законам экологии. Б. Коммонер в 1974 году предложил четыре группы законов: 1) все связано со всем; 2) все должно куда-то деваться; 3) природа «знает» лучше; 4) ничто не дается даром. Каждый названное утверждение подсказывает ограничения и дает предостережения для нашей деятельности в окружающей природной среде.
     «Законы» Б. Коммонера предполагают высокий уровень экологического сознания. Они требуют признать, что стихийные воздействия на отдельные элементы земной экосистемы способны привести в движение другие ее элементы. И тогда в системе в целом могут возникнуть необратимые или непредвидимые последствия. Кроме того, надо учитывать, что все материальные результаты человеческой деятельности должны вписываться в кругооборот веществ на планете и подвергаться утилизации. «Отходы», в частности, появляются тогда, когда нарушен этот закон. Говоря, что «природа знает лучше», Б. Коммонер имел в виду, что колоссальные плоды земной эволюции нам не дано превзойти. Природа по-своему хороша, и мы можем «улучшать» ее только в частностях, и то при условии нашей большой осмотрительности. Об этом же говорит сформулированный им четвертый закон. Любой наш частный выигрыш во взаимодействии с природой требует «платежа». Показательно, например, что более активная деятельность людей в природе обрастает все более мощной и трудоемкой системой контроля за природными ресурсами и за эффективностью самой человеческой деятельности. Так, в XX столетии появилась система мониторинга окружающей среды, в рамках которой осуществляются мероприятия по наблюдению, оценке и прогнозированию будущих состояний экологической обстановки. Накапливающиеся сведения становятся важным источником информации, необходимой для принятия регулирующих экологических мер. В таком ключе ведутся наблюдения за изменениями озонового слоя атмосферы, за процессами таяния ледниковых массивов и т. п. Координация глобального мониторинга экологической среды ведется ЮНЕП, представленной в ООН, а также Всемирной метеорологической организацией.

     БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

     1.      Баранов Г.В., Лёвин В.Г. Философия науки: Учеб. пособ. Самара: Изд-во Самарский научный центр РАН, 2007. 201 с.
     2.      Берков В.Ф., Терлюкович И.И. Логика: Практикум. Минск, 2003. 220 с.
     3.      Грязнов Б.С. Логика, рациональность, творчество. М., 2002. 224 с.
     4.      Дандон Э. Инновации: Как определять тенденции и извлекать выгоду / Пер. с англ. М.: Вершина, 2006. 304 с.
     5.      Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997. 196 с.
     6.      Ивлев Ю.В. Логика. М., 2000.212с.
     7.      История логики/ Под общ. ред. В. Ф. Беркова и Я. С. Яскевич. Мн. 2001.272 с.
     8.      Инновации. Наука. Образование. Самара: Изд-во СамГТУ, 2006. 138 с.
     9.      Креативное мышление в бизнесе / Пер. с англ. М.: Альпина Бизнес Букс, 2006.228 с.
     10.      Меерович М.И., Шрагина Л.И. Теория решения изобретательских задач. Минск: Харвест, 2003. 428 с.
     11.      Поппер К.Р. Предположения и опровержения: Рост научного знания. М.: ООО «Издательство ACT». 2004. 638 с.
     12.      Проблемы творчества: Сб. докл. Самара: Изд-во НТЦ. 2004.43 с.
     13.      Рузавин Г.И. Методология научного познания. М.: ЮНИТИ- ДАНА, 2005.287 с.
     14.      Сачков Ю.В. Научный метод. Вопросы и развитие. М: Едигориал УРСС, 2003.160 с.
     15.      Стёпин В.С. Теоретическое знание. М., 2000.224 с.
     16.      УиггинсА., Уинн Ч. Пять нерешенных проблем науки. М., 2005.160 с.
     17.      Scietific discovery, logic and rationality. Dordrecht, 1980. www. mkaku. org.

     Оглавление
     ВВЕДЕНИЕ
     Глава 1 ПРИРОДА НАУЧНОГО МЕТОДА
     1.1. О понятии «метод»
     1.2. Метод как система знаний и система действий
     1.3. Объективное и субъективное в методе
     1.4. Метод как форма рефлексии
     1.5. Метод и теория
     Глава 2 ЛОГИЧЕСКИЙ АРСЕНАЛ НАУКИ
     2.1. Логика как наука
     2.2. Научные понятия, их образование и определение
     2.3. Вопросы. Проблемное поле науки
     2.4. Доказательство и опровержение. Аргументация в науке
     Глава 3 НАУКА. ТВОРЧЕСТВО. ИННОВАЦИИ
     3.1. Научные традиции
     3.2. Научное творчество
     3.3. Научные открытия
     Глава 4 РЕВОЛЮЦИИ В НАУКЕ
     4.1. Феномен научных революций
     4.2. Исторические типы научных революций
     4.3. Революционный потенциал современной науки
     4.4. Экологические перспективы науки
     БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"