Аннотация: О любом народе судят по его героям. Это маяки, нравственные ориентиры, на которых воспитывается подрастающее поколение, которое, в свою очередь, передает накопленные знания о предках будущему поколению.
АВТОРЫ: Андрей Луночкин, Андрей Михайлов
Григорий Христофорович Засс.
"ШАЙТАН БОКЛЮ"
Затянувшаяся почти на столетие Кавказская война создала особый тип офицера. В условиях борьбы с нерегулярным и подвижным противником храбрость, способность к импровизации, владение информацией и решительность значили куда больше, чем педантичное следование установленным шаблонам. Наибольшего успеха добивались те, кто мог перенять образ действия горцев, полностью погрузиться в местную жизнь и до известной степени сродниться с нею. О многих из этих оригинальных людей ходили легенды. Наш рассказ - о наиболее ярких офицерах "кавказского" типа.
Пожалуй, самой оригинальной, яркой личностью среди них был донской генерал Яков Петрович Бакланов, чье имя гремело по всему левому флангу Кавказской линии в конце сороковых - начале пятидесятых годов. Впервые он попал на Кавказ в 1834 году: его назначили сотником в казачий полк, несший кордонную службу на Кубанской линии. За плечами у Бакланова уже была русско-турецкая война 1828-1829 годов, где за личную храбрость он был награжден орденами св. Анны 4-й и 3-й степени. Но на новом месте многому пришлось учиться заново. Наука Засса и опыт почти ежедневных стычек с горцами вскоре сделали из молодого казака отличного боевого офицера. Горячий, порой излишне увлекающийся, он, тем не менее, обладал интуицией, позволявшей верно угадывать критический момент боя и принимать правильные решения.
Григорий Христофорович Засс родился 29 апреля 1797 года. Он происходил из древнего вестфальского баронского рода, некоторые представители которого в XV веке переселились в Прибалтику. Как и многие его предки, Григорий Засс избрал военную карьеру и в возрасте 16 лет поступил на службу юнкером в Гродненский гусарский полк, с которым участвовал в заграничном походе русской армии 1813 - 1814 годов. За мужество, проявленное в сражениях под Дрезденом, Кульмом и Лейпцигом, был награжден знаками отличия Военного ордена и произведен в корнеты. Засса зачисляют в стяжавший себе громкую славу и считавшийся привилегированным Псковский кирасирский полк. Мирная жизнь (полк квартировал на Украине) не устраивала жаждущего подвигов молодого офицера, и он стал искать иного, менее спокойного места службы. Впрочем, поиски не были продолжительными. Легендарный герой 1812 года Я. П. Кульнев не зря говорил, что "Матушка-Россия тем и хороша, что в каком-нибудь ее углу непременно дерутся". В 1820 году Засс был переведен в Нижегородский драгунский полк, располагавшийся в Кахетии. Здесь молодой офицер впервые столкнул-
Яков Петрович Бакланов.
ся с особенностями ведения боевых действий на Кавказе. К счастью, с учителями ему повезло. В 1821-1822 годах полком командовал известный своим бесстрашием князь А. Г. Чавчавадзе, а потом И. П. Шабельский, которого В. Потто в своей "Истории 44-го драгунского Нижегородского полка" охарактеризовал как "одного из замечательнейших кавалерийских генералов царствования Николая Павловича". В 1840 году Засс занял пост начальника правого фланга Кавказской линии, протянувшейся от станицы Васюринской на границе Черноморского войска на запад до устья Лабы и далее вверх по ней до Георгиевска. Еще в 1836 году он составил проект организации новой, Лабинской линии. Теперь он мог приступить к его осуществлению. К 1843 году им были основаны станицы Урупская, Вознесенская, Чемлыкская и Лабинская. Между станицами располагались укрепленные посты. "Размещение первых станиц, - писал очевидец, - принесло большую пользу впоследствии и оказалось лучшею мерою, как для взаимной поддержки, так и для отражения вторжений хищников в наши пределы".Замыслы Засса, однако, простирались еще дальше. Он разработал план укрепления левого берега реки Белой, создания мощных опорных пунктов для русской армии. "Полагаю, что отряды должны неослабно воевать земли неприятеля, как в продолжении постройки крепостей, так и после, до тех пор, пока он не будет прочно покорен", - писал он в одном из своих донесений. Но занимавший с 1838 года пост командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории П. X. Граббе не поддержал планов Засса, что привело к конфликту между ними. Тем не менее Зассу удалось создать сильную кордонную линию на Лабе, а наиболее упорных в сопротивлении горцев переселить из высокогорных аулов на равнины. Он также содействовал привлечению в эти районы мирных поселенцев, надеясь, что под их воздействием горцы утратят воинственность и перейдут к более спокойным занятиям. Зассу, кстати, обязан своим возникновением Армавир, выросший на месте одного из таких поселений.
В 1842 году Засс оставил службу на Кавказе, а затем и вовсе вышел в отставку. Однако в 1849 году он еще раз принял участие в военных действиях, теперь уже против венгерских повстанцев. С 1864 года Засс состоял по Кавказской армии с зачислением в запас. Скончался прославленный полководец 4 декабря 1883 года. Служба под началом Засса была бесценной школой для десятков молодых офицеров, многие из которых впоследствии стали первоклассными командирами.
Наука Засса и опыт почти ежедневных стычек с горцами вскоре сделали из молодого казака отличного боевого офицера. Горячий, порой излишне увлекающийся, он тем не менее обладал интуицией, позволявшей верно угадывать критический момент боя и принимать правильные решения. Чрезвычайно показательно в этом отношении столкновение, сделавшее Бакланова знаменитым. Бой 4 июля 1836 года начался с промаха сотника, увлекшегося преследованием партии черкесов и неожиданно оказавшегося перед лицом втрое превосходящего по численности противника. Отбив в течение часа двенадцать атак и не видя помощи, казаки уже готовились к смерти. Но Бакланов сумел переломить ход событий в свою пользу, прибегнув к сихологическому фактору, столь много значившему на Кавказе: когда неожиданно пошел дождь и послышались раскаты грома, похожие на пушечные выстрелы, командир крикнул казакам, что это идет подмога, и во главе полусотни врезался пиками в гущу отходивших после очередной атаки черкесов. От неожиданности те дрогнули, а вторая полусотня ударила им во фланг. Черкесы в беспорядке бежали, оставив на поле боя много убитых. После этого поединка Засс, ценивший удальцов, представил Бакланова к ордену св. Владимира 4-й степени с бантом. С этого момента расположение генерала к способному казачьему офицеру оставалось неизменным. В последовавшей вскоре экспедиции к абадзинским аулам Засс поручил сотнику командовать отрядом, прикрывавшим переправу остальных войск через Лабу. Это ответственное задание Бакланов выполнил блестяще. В 1837 году полк Бакланова, отбыв свой срок на Кавказе, отправился на Дон. Больше пути этих двух офицеров не пересекались. Но до конца жизни Яков Петрович с благоговением относился к своему учителю, считая его эталоном кавказского офицера.
Вернулся Бакланов на Кавказ в 1845 году, успев послужить в Новочеркасске и Польше. Его назначили служить в Донской 20-й полк, стоявший на левом фланге Кавказской линии в небольшом укреплении Куринском. Здесь он провел восемь лет, которые прославили его имя.
Донские казаки, в отличие от линейных, то есть местных, пользовались на Кавказе неважной репутацией. Выросшие среди степных просторов, донцы очень трудно привыкали к чужой для них горной местности, болели от тяжелого климата, гибли, не умея противостоять образу действия горцев. Бесконечная и кровопролитная война вдали от дома была крайне непопулярна на Дону. Начальство щедро раздавало казаков штабным офицерам и чиновникам в качестве вестовых, ординарцев, а то и просто конюхов и денщиков. Бакланову удалось невозможное. За короткий срок его полк буквально преобразился, став грозой для чеченских партий. Прежде всего, он вернул всех своих казаков в строй, не остановившись ни перед чьим авторитетом. В полку был установлен строжайший контроль за содержанием лошадей и оружия. Одним из первых Бакланов ввел обучение личного состава саперному и артиллерийскому делу. Ракетная батарея полка стала при Бакланове образцовой на Кавказе, а ракеты из бесполезной обузы превратились в мощное оружие, прекрасно помогавшее там, где не могли пройти пушки. Для разведки была сформирована особая пластунская команда из лучших стрелков и наездников. Не слишком придерживаясь буквы устава, Бакланов образовал в своем полку дополнительную седьмую сотню - учебную. В ней готовились младшие командиры - урядники, в сражениях же она служила или авангардом, или надежным резервом. Понимая, что лучший учитель - практика, Бакланов без устали бросал своих казаков в любые, самые мелкие стычки с горцами. Чтобы сберечь казенные средства и побудить казаков смелее идти в бой, он перевел полк на обмундирование и вооружение исключительно трофейным имуществом. Форменные чекмени, шашки и гладкоствольные ружья лежали в цейхгаузе на случай смотра, а казаки носили снятые с пленных или убитых черкески, щеголяли друг перед другом дорогими кинжалами, шашками и штуцерами. Следуя системе Засса, Бакланов создал целую сеть агентов из горцев, сообщавших ему о ближайших планах шамилевских наибов. На них он тратил почти все свое жалованье. Но затраты окупались сполна. Ведь обладая полной информацией, он неизменно опережал действия хищнических партий и наносил им чувствительный урон. В сопровождении двух-трех казаков Бакланов тайно изъездил все окрестности, не раз проникал далеко в глубь враждебных земель. Большая наблюдательность и зрительная память позволяли ему великолепно ориентироваться в местах, считавшихся белыми пятнами на штабных картах. Бывали случаи, когда командир полка уличал проводников-горцев в незнании дороги.
После неудачной Даргинской экспедиции 1845 года главнокомандующий войсками на Кавказе М. С. Воронцов решил отказаться от эпизодических походов и стал, медленно продвигаясь вперед, закрепляться на каждом рубеже. Бакланов полностью повторял тактику Засса, считая ее единственно правильной. Помимо защиты своего участка Кавказской линии, он постоянно совершал самостоятельные набеги на горские аулы, разорял их, вытаптывал посевы и угонял скот. Стада овец и коров были особо ценной добычей. Сам Бакланов подсчитал, что за время его начальства в Куринском полк отбил 12 тысяч голов крупного рогатого скота и до 40 тысяч овец. Скрытность движения, внезапность и быстрота удара, доведенные им до совершенства, способствовали неизменному успеху всех его предприятий. Удары баклановских казаков существенно снизили активность мичиковцев, ближайших соседей Куринского. Суеверные горцы опять же стали приписывать удачу Бакланова связи со сверхъестественными силами.
Баклановский значок.
Надо сказать, что внешность казачьего "атамана" воистину была демонической. Академик А. В. Никитенко, увидев его уже в старости, заметил, что на лице героя "как будто отпечатана такая программа, что если он хоть четвертую часть ее исполнил, то его десять раз стоило повесить". Богатырского телосложения (рост 202 сантиметра), с синеватым лицом, изрытым оспой, с кустистыми бровями, огромнейшим носом и длиннейшими усами, переходившими в бакенбарды, Бакланов был страшен в бою. Выезжал он обычно одетым не по форме: летом - в красную, не стеснявшую движений кумачовую рубаху, зимой - в бурку или огромный тулуп с меховой шапкой. Но иногда случалось ему выскакивать по тревоге и в одном нательном белье. В этом отношении он сильно отличался от всегда аккуратного Засса. По примеру своего учителя, Бакланов стремился всячески поддерживать суеверные представления горцев о своей персоне. Однажды он до смерти перепугал делегацию чеченских стариков, приняв их в тулупе, вывернутом мехом наружу, и с лицом, вымазанным сажей. Будучи много раз ранен, казачий офицер обыкновенно переносил болезненное состояние на ногах, отчего горцы считали его, как и Засса, неуязвимым. Слава Бакланова ("шайтан Боклю", как называли его в горах) особенно возросла после дуэли с лучшим чеченским стрелком. Когда в ответ на неудачный выстрел чеченца Бакланов, не слезая с лошади, уложил его, горцы, следившие за поединком, взорвались одобрительными восклицаниями. После этого у чеченцев появилась поговорка, применяемая к безнадежным хвастунам: "Не хочешь ли убить Бакланова ?"Наконец, особенно сильно воздействовал на психику противника личный значок Бакланова - на нем было изображено черное знамя с черепом и скрещенными костями, с цитатой из "Символа веры" вокруг них: "Чаю воскрешения мертвых и жизни будущего века. Аминь". Один из очевидцев писал: "Где бы неприятель ни узрел это страшное знамение, высоко развевающееся в руках великана-донца, как тень следующего за своим командиром, -там же являлась и чудовищная образина Бакланова, а нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути".
Кавказское начальство было в восторге от результатов, достигнутых полком Бакланова, и прощало казаку его партизанщину. Он был награжден орденом св. Анны 2-й степени, золотой шашкой с надписью "За храбрость", произведен за короткий срок в полковники. Летом 1849 года М. С. Воронцов объявил ему "особую благодарность" за заслуги на линии. Более того - когда в 1850 году закончился срок пребывания на Кавказе 20-го полка и должен был уйти на Дон и его командир, Воронцов лично обратился к императору с просьбой оставить последнего на второй срок. Николай I внял этому ходатайству, и полковник был назначен командиром пришедшего с Дона 17-го полка. Не желая расставаться с любимым начальником, многие офицеры и казаки добровольно перешли туда вслед за ним. Очень скоро Бакланов и этот полк превратил в образцовый.
В начале 1850-х годов роль Бакланова на Кавказе еще более возросла. Новый начальник левого фланга, будущий фельдмаршал А. И. Барятинский возродил практику крупных карательных экспедиций в глубь Чечни. "Дед", как называл он Бакланова, принимал деятельное участие в этих походах, доказав, что с успехом может командовать не только иррегулярной конницей, но и всеми другими родами войск. Полковник показал себя грамотным командиром, способным к новаторству. Так, в зимнем походе 1852 года он с блеском выполнил задачу по встрече утомленного сквозным переходом через всю Чечню отряда Барятинского. 17-й полк вместе с приданными ему 2,5 батальонами пехоты и 9 орудиями молодецким лобовым ударом взял чеченские завалы у реки Мечик, а затем оборонял переправу, прикрывая отход Барятинского. Здесь Бакланов применил тактическое новшество, введенное в русской армии много позже, под воздействием уроков русско-японской войны, - отступление пехоты бегом, а не медленным шагом, колоннами, как было тогда принято. Под прикрытием пехоты артиллерия Бакланова спокойно переправилась через реку и заняла позиции на другом берегу. По условному знаку пехота оставила позиции и бегом понеслась к переправе. Когда не ожидавшие этого горцы опомнились и поднялись на завалы, солдаты уже переправлялись, а пушки, прикрывая их, открыли картечный огонь. В этом бою отряд Бакланова не потерял ни одного человека. Сам полковник получил драгоценную награду - орден св. Георгия 4-й степени. Бакланов был в зените славы. Рассказывали, что Шамиль однажды упрекнул горцев, испытавших на себе его набеги: "Если бы вы боялись Аллаха так же, как Бакланова, давно были бы святыми". За особенное отличие казачий полковник в 1852 году был произведен в генерал-майоры, с оставлением, однако, командиром полка.
В июне 1853 года Яков Петрович Бакланов был, наконец, назначен на генеральскую должность - начальника всей кавалерии левого фланга Кавказской линии. Вскоре началась Крымская война. Часть войск с Кавказа перебросили в горячие районы. Шамиль непрерывно беспокоил русские пределы, резонно полагая теперь добиться успеха. Но всякий раз Бакланов удачно противостоял набегам горцев и предпринимал ответные походы. Большой удар по престижу Шамиля он нанес в конце 1854 года, когда уничтожил более 20 чеченских поселений. За это Николай I выразил генералу свое "Высочайшее благоволение".В 1855 году Бакланова отправили в действующую армию, под
Памятник на могиле Я. П. Бакланова в Санкт-Петербурге.
Каре, и на этом его участие в кавказских событиях закончилось. Правда, в 1857-1859 годах он занимал чисто административную должность походного атамана донских полков на Кавказе, но очень тяготился ею. Его тянуло в горы, к настоящим боевым делам, но здоровье было уже не то. Последнее поручение генералу - участие в подавлении польского восстания 1863 года. Назначенный военным начальником Августовской губернии, он прославился неожиданным для кавказского героя гуманным обращением с населением, что стало причиной его столкновений с требовавшим жестокости диктатором Северо-Западного края М. Н. Муравьевым. Умер Бакланов в 1873 году в бедности и был похоронен за счет Войска Донского. Признательные донцы соорудили на его могиле в Петербурге выразительный памятник:
на куске гранитной скалы брошены бурка, папаха, шашка и знаменитый баклановский значок из темной бронзы. В истории Дона были генералы, занимавшие куда более высокие посты и участвовавшие в более грандиозных сражениях, нежели Бакланов. Однако именно он оставил такой яркий след в народном сознании, став любимым героем песен и рассказов. Объяснить это легко - донцы именно с Баклановым впервые почувствовали себя равными грозным доселе кавказским племенам. Простотой быта, щедрой душой, бесшабашной удалью он был как нельзя более близок своим подчиненным. Популярность Бакланова на Дону уступала только славе легендарного М. И. Платова. Не случайно в начале XX века прах героя Кавказа был торжественно перевезен в Новочеркасск и помещен рядом с могилой "вихря-атамана". Имелся в казачьей столице и Баклановский проспект, а родная станица генерала - Гугнинская - была названа его именем. 17-й Донской казачий генерала Бакланова полк имел своим значком известный черный флаг с черепом и костями...
Герои, подобные Зассу и Бакланову, не так давно оценивались у нас лишь негативно. Считали, что упоминание о царских генералах может повредить добрым отношениям с народами Кавказа. Но история неоднозначна. Независимо от политической оценки, воинская доблесть остается таковою, с чьей бы стороны она ни проявлялась. Это понимали, кстати, и сами горцы, с уважением относившиеся именно к самым решительным и опасным противникам.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Атаршиков Г. Заметки старого кавказца о боевой и административной деятельности на Кавказе генерал-лейтенанта барона Г. X. Засса//Военный сборник. 1870. Т. 74. N 8.
2. Баклановский сборник. Новочеркасск, 1909.
3. Иллюстрированная газета. 1873. Т. 31. N 4--8.
4. Ольшевский М. Я. Кавказ с 1841 по 1866 г. //Русская старина. 1893. N 3.
5. Полторацкий В. А. Воспоминания// Исторический вестник. 1893. N 3.
