Город шумел и искрился, вибрируя от мороза и предновогодней суеты. Люди спешно заканчивали приготовления - докупали подарки, планировали угощение, подбивали дела, уточняли графики визитов, бежали, спешили, простаивали часами в дорожных пробках и очередях, которыми обрастали кассы супермаркетов в преддверии праздников. Дети обещали себя хорошо-хорошо вести и пытались выпытать у родителей, каких сюрпризов им ждать от Деда Мороза. Витрины магазинов сверкали гирляндами, во всех людных местах, как грибы после дождя, буквально за одну ночь вырастали огромные елки, красивые, пушистые и нарядные. К тому же зима в этом году удалась на славу, щедро одарив город снегом, и теперь даже бесхозные елочки-сиротки красовались в белоснежных шубках, поблескивая на солнце снежинками, словно стразами Сваровски.
Город жил.
Я чиркнул спичкой, поднес ее к глазам, глядя на город сквозь огонь. Картинка изменилась. Дома плавились, дороги вздымались, земля покрывалась трещинами и разломами, все вокруг размывалось, утопая в дыму и копоти...
Я спешно закурил и бросил спичку в снег - она тут же потухла, даже не успела растопить под собой белое пушистое одеяло... Снова бросил взгляд на город. Убедился, что весь этот Апокалипсис произошел только в моем воображении. Успокоился.
В мое плечо ткнулась морда коня.
- Не холодно? - раздался голос всадника за спиной.
- Неа, - с нескрываемой досадой протянул я. Ведь уже надеялся, что он не придет...
- А чего ты здесь сидишь?
Я слегка обернулся, поднимая на него глаза. Конь попятился, отступил на пару шагов и замер, перетаптываясь на месте. Всадник, обидевшись на его предательство, нахмурился, еле сдерживаясь от того, чтобы не прошипеть что-нибудь нецензурное, но не стал. Выучка.
- Любуюсь. То есть, любовался. Пока ты не пришел, - затянулся, выпуская дым в безоблачное голубое небо, которое чуть ли не смеялось над двумя идиотами, которые зачем-то решили затеять разборки в такую чудную погоду. В снежки бы лучше поиграли...
- Я не мог не прийти... - его голос звучал скорбно и торжественно, как в старых театральных постановках или не менее старых фильмах про войну.
- Да ладно, я уже понял, - я поморщился, как школьник, которого погнали на прививку - дело неприятное, но обязательное, да и потом, манту - не та проблема, из-за которой стоит спорить, так, разве что поворчать для приличия... - От меня что-то требуется?
Он фыркнул. Или конь фыркнул. Или они оба вместе, я не понял, но получилось забавно. В другой ситуации я бы даже рассмеялся.
- Мне нравится твоя выдержка, - совладал с собой всадник. - И если бы ты не был тем, кем являешься, я бы даже тебя уважал...
- Ой, а если бы ты не был тем, кем являешься, а, например, садовым гномиком, черта с два мы бы с тобой сейчас разговаривали! - я бросил сигарету и лег на снег, раскинув руки.
- Не кощунствуй, - предостерег меня всадник.
Я сначала даже не понял, о чем он говорит, но заметив, как удачно распростерся в позе креста, рассмеялся.
- Чёй-то? Всегда было можно, а сейчас - нельзя?
- И всегда было нельзя, - пробурчал он. - А сейчас...
- А сейчас я и не кощунствую, - я пошевелил руками и ногами. Получился "снежный ангел". Конь, привставая на дыбы, заржал. - Я к празднику готовлюсь, - невозмутимо пояснил я, вставая и отряхиваясь, предусмотрительно отойдя подальше от "светлого образа". - Рождество скоро. Гулять будем...
- Рождество?!
- Ну да. Светлый семейный праздник. А тебя что, не пригласили?
Всадник опустил забрало и... помчался на меня. Вернее, попытался это сделать.
- Стой, на ангела наступишь! - выкрикнул я, указывая на разделяющую нас поделку.
Он остановился, сузил глаза.
- Забудь, что я говорил об уважении...
- Ой, я тебя умоляю, если б я запоминал все, что мне говорят ряженые парни в смешных картонных доспехах...
Вот тут он действительно опешил.
- В смешных картонных доспехах?! - зарычал он, да так страшно, что если б я был щенком, обязательно сделал бы лужу. - Ты что, не понял, с кем ты говоришь?
- Что ж я, идиот что ли... - я достал из кармана портсигар, открыл, протянул ему сигарету. Он сурово покачал головой. Я пожал плечами и молча закурил. То есть, хотел - молча. Но он издал какой-то звук, больше всего напоминающее звериное рычание, и я поспешил пояснить - не из страха, а чисто из вежливости, все-таки парень при исполнении, нехорошо я с ним как-то... - Мне полагается последнюю. Ну, перед смертью. Или что вы там мне приготовили...
- Я ничего не готовил, - отчеканил он, пытаясь испепелить меня взглядом.
- Ну я заметил, ты на повара не очень похож. Ладно, не обижайся, - сжалился я. - Ну так мне здесь сидеть? За мной вообще придет кто-нибудь, или самому с повинной явиться? Как вы там все распланировали? Хоть приблизительный тайминг показали бы, что ли...
- Ты все увидишь, - пообещал он замогильным голосом.
- Слушай, будь другом, сними забрало, а то ты говоришь, как помощник экстрасенса в жестяную банку, изображая явление покойного дедушки...
Он наклонил голову, изобразив интерес.
- Я понял, почему ты так себя ведешь. Ты боишься?
- Нет, просто я знаю вас, какие вы мастера сюрпризов. Я вас прожду тут незнамо сколько, задубею окончательно, а потом окажется, что вы про меня тупо забыли. И мне еще бегать за вами придется, искать вас и упрашивать, чтоб вы меня взяли....
- Не переживай, бегать не придется.
- Ой, вы все обещаете...
- Ты покурил?
- В каком смысле? - он указал взглядом на сигарету. - А, ты об этом... я уж думал, ты шутить научился... Нет еще. Но ты уже можешь идти... Хотя... Слушай, а зачем ты туда вообще идешь?
Всадник поднял забрало и уставился на меня, как на говорящего снеговика.
- То есть как - зачем?
- Ну вот так... Не, я понимаю, Апокалипсис и все такое, это вообще рейтинговая тема... Просто на Хэллоуин это было бы прикольно. А сейчас... Ну спустишься ты со своим конем. А там люди делами занимаются, к празднику готовятся, елки наряжают... Подарки готовят. Ребетенки стихотворения учат Деду Морозу...
- Не пытайся меня разжалобить! - набычился он.
- Да не, я просто хочу тебе сказать, что ты будешь выглядеть полным идиотом. Ладно бы ты на оленях прилетел, они хотя бы в тренде...
- На каких оленях?! - глаза его коня нехорошо загорелись.
- Ну на северных, на каких же еще! - развел руками я. - Ты что, вообще сказок не читаешь, что ли?
- Что. Тебе. Надо, - выдохнул он.
- Мне? Как всякой живой твари - понимания, - я устало вздохнул, соображая, сколько времени мне понадобится на вразумление этого великовозрастного дитяти. - Пойми ты, чудище-страшилище, что в тебя уже давно никто не верит.
- И что?
- И, собственно, все. Ну спустишься ты, ну попылкашь огнем, как Бармаглот в "Алисе", ну поржет народ, ну выпивкой угостит, на этом все и закончится.
- Попылкаешь?! - если бы к нему было применимо это слово, я бы сказал, что он осатанел. - Да я - Всадник Апокалипсиса!!!
- Ну и что? - пожал плечами я. - Был бы ты Дедом Морозом, тебе хотя бы стишок рассказали. А так...
- Да при чем тут...
- Да при всем, - жестко перебил его я, сняв улыбку. - В тебя не верят. Просто не верят. Они даже в Деда Мороза, и то не верят, но подарки ему заказывают. Тебя просто никто не увидит. А если увидят, то - я тебе уже говорил. Ты станешь лидером просмотров в интернете.
- Что?
- Нет, вы там вообще ничем не интересуетесь, что ли? Парень, народ готовится встречать Апокалипсис уже черт знает сколько! Выпивки набрали, закуски, петард... Вечеринки проводят тематические, зажигают... ну не как ты, а весело... Спустись, спустись. С тобой все фотографироваться начнут и обязательно спросят, где взял костюмчик и сколько будет стоить лично поздравить тещу.
Он недоверчиво прищурился.
- Ты просто мне морочишь голову...
- Ну да, конечно. Это я вот только сейчас все придумал, ага... Посмотри сам.
Он подошел к краю холма и посмотрел. Что он там увидел, я не знаю, но вид у него стал очень озадаченным.
- Ну что, убедился?
- Да, - гордо вздернул он подбородок. - Убедился в том, что тебе не остановить меня, Князь Лжи...
- Снова здорово... - вздохнул я. - Ну иди тогда, кто тебя останавливает!
Он сделал несколько шагов. Потом остановился, глядя на город уже более пристально.
Я затаился, боясь его спугнуть и судорожно соображая, что же мне делать, если он действительно захочет спуститься. По идее, не должен. Он амбициозный и пафосный. Начни я его умолять, он пойдет туда назло мне и обрушит на город гнев божий и все то, что должен обрушить. И не только на город...
- Они ведут себя так же, как и всегда, - загудело из-под забрала. Я ничего не ответил, следя за его мыслью, как сапер за движениями полевой мышки, семенящей по минному полю. - Так было и раньше... И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба огненный и серный дождь и истребил всех...
- Евангелие от Луки, глава семнадцать, стихи с двадцать шестого по двадцать девятый, - зевнул я с напускным равнодушием. - Я знаю Библию, чего ты мне ее цитируешь? Или ты думаешь, что я превращусь в лужу вонючего сероводорода, услышав звуки Святого Писания?
Он вздрогнул. Попытка ввести самого себя в священный транс не удалась. Конь переступил с ноги на ногу. Всадник вздохнул и что-то тихо забубнил.
- Молишься? - поинтересовался я, щелкая портсигаром. - Молись-молись. Только хорошенько. Хочешь, и я с тобой помолюсь? Отче наш, сущий на небесах...
- Прекрати насмехаться! - взвился он.
- Я не насмехаюсь. Я молюсь. Молиться мне, слава богу, не запрещали...
Он чем-то там скрипнул, то ли доспехом, то ли зубами, я опять не разобрал, но ничего не ответил.
Я прочел текст образцовой молитвы, которую знает назубок каждый мало-мальски сведущий христианин, чувствуя на себе взгляд всадника, полный суеверного ужаса. Что его ввергло в такой шок, я так и не понял - видимо, он действительно ждал, что я рассыплюсь пеплом или превращусь во что-то нелицеприятное... Но я, к его сожалению, не превратился. Просто достал сигарету и, чиркнув спичкой, снова закурил.
Он отвернулся. Еще какое-то время стоял лицом к городу, потом спешился, взял коня под уздцы и вернулся ко мне. Сел рядом. Я молча протянул ему сигарету. Он взял. Закурил. Мы дымили, наплевав на экологические проблемы этого несчастного мира, который, по-хорошему, давно уже пора было прикончить, и думали о том, что же нам мешает это сделать...
- Не могу... - прошептал он. Я кивнул. - А ты... почему ты не хочешь, чтобы я это сделал? - я промолчал. Некоторые истины нужно постигать самостоятельно, без помощи взрослых. - Потому что тогда ты тоже погибнешь? - Я выпустил кольцо дыма в смеющееся небо. - Или потому что этот мир - твой? Ты же князь этого мира, да?
- Да, - кивнул я. - А еще страшное чудовище, жрущее грешников в три пасти. Или в девять, я уж не помню, меня как только не изображают...
Он поднял на меня такие несчастные глаза, что мне даже стыдно стало.
- Потому что я люблю этот мир, - вздохнул я. - Только и всего. И людей этих я люблю. Всех. Ну, или почти всех. За исключением ну совсем уж моральных уродов... Только не смейся, ну вот такой я дурак, хочется мне верить в хорошее...
- Мне тоже... - простонал он, снимая шлем и опуская голову на руки.
- Да ладно, парень... Думаешь, Он их не любит? Он тоже не хочет, чтоб все закончилось, потому и послал тебя... такого вот, сердобольного. Что думаешь, Он глупее твоего коня, что ли?
Всадник поднял голову, сверкнул на меня глазами, но их огонь быстро угас. Он передернул плечами и снова уставился в сторону города невидящим взглядом, обращенным вглубь себя...
Бедолага. Думает, что завалил возложенную на него миссию. А на самом деле...
- Он хотел дать им еще один шанс, - успокоил его я. - И, похоже, дал.
- А как они это узнают?
Я выбросил сигарету. А никак. Никак они об этом не узнают. И, как всегда, ничего не поймут. И даже не заметят.
Кто-то решит, что это дьявол спутал карты, чтобы еще насладиться своим господством. Кто-то решит, что это Бог всех наказал, оставив всех и дальше мучиться в этом несправедливом и жестоком мире. Кто-то подумает, что Бог решил, что праведников больше не существует, а значит, и спасать некого. Кто-то - что Бог об этом мире просто забыл. Кто-то - что Апокалипсис уже давно наступил. Кто-то - что Бога вообще нет.
И все будут веселиться. Одни - потому что ну надо же, ждали конца света, а он не наступил, в очередной раз над ними прикололись. Другие - потому что ну надо же, нашлись все-таки идиоты, которые верили в конец света. Третьи - потому что просто скоро Новый год.
И никто не узнает, что произошло на самом деле... И что им просто дали второй шанс... Они опять ничего не поняли...
Небо смеялось. Оно смеялось не над людьми, которые готовились к празднику. Оно смеялось над нами - над двумя хмурыми парнями, которые в такую хорошую погоду взялись грузиться о какой-то ерунде... Вместо того, чтобы поиграть в снежки...
Мне в спину залепили снежком. Я обернулся, уже зная, кого увижу.
Белоснежные одежды смотрелись на нем действительно по-царски. Он стоял на вершине холма, источая такой свет, словно за пазухой прятал солнце.
- Вы чего такие грустные? - весело спросил он, бросая снежок в несостоявшегося Всадника Апокалипсиса.
- Да у нас как бы проблема... - попытался сохранить серьезность я, но тут же, сделав финт, залепил снежком в ответ.
- Погодите... - вскочил Всадник, но тут же был обстрелян с двух сторон. - Но ведь конец мира - это...
- А у нас - Новый Год! - процитировал я очень известную когда-то рекламу.
Мы рассмеялись вместе с небом. А потом пошли готовиться к Рождеству. Все-таки семейный праздник...
Да, конечно же, ЭТО произойдет. Когда-нибудь. Когда будет совсем невтерпеж. Но пока...
Город жил. Он готовился к празднику, гудел стоящими в пробках машинами, ругался одуревшими от предновогоднего шопинга мужьями и недовольными количеством нарядов женами, коптил заводами, и... смеялся чистым детским смехом, искренним и светлым, смотрел невозможными наивными глазами, ожидая чуда...
Чудо произошло. И пусть они его не заметили. Это не страшно. Когда Он родился, этого тоже никто не видел, кроме разве что пары овец...