-Доброй ночи всем, кто нас сейчас слушает. В эфире - "Ночное радио Парижа" и его бессменный ведущий Мишель Ажани. Сейчас половина третьего, на улице льет дождь, а у нас в студии закончился кофе. Это особенно грустно, потому что сегодня у нас в гостях писатель Борис В-ский, автор таких скандально известных романов, как "Дурь", "Пожиратель Мертвых" и "Конь в Пальто". Это человек, который никогда не появляется на публике без своих пресловутых черных очков, человек-загадка, человек-легенда. Мсье В-ский, как вам нравится наш город?
-Абсолютно не нравится. Тоскливый город, что бы там ни говорили. Такое ощущение, будто тут все больно раком, даже дома. Знаете, я побывал во многих городах мира, и южнее, и севернее Парижа, но такой тоски и безысходности нет, кажется, нигде. Кто-то сказал: "Увидеть Париж и умереть". Да, пожалуй, умереть - от тоски. Здесь все время холодно. Единственная мысль, которая меня согревает, это мысль о том, что когда-то по улицам этого города шествовали русские казаки.
-Да, не всем нашим слушателям это приятно слышать. Борис, вы ведь русский, не так ли? Давно вы из России?
-Давно.
-Вы много путешествуете?
-Можно сказать и так.
-Скажите, а у вас, на родине, есть место, которое бы вам нравилось?
-Лучшее место на Земле - это такое место, где человек согласился бы умереть. У каждого оно свое, впрочем. Под Владимиром, есть в России такой город, так вот, под Владимиром, верстах в десяти, есть такое место. Представьте: ранняя осень, синее небо, деревья только еще начали желтеть. На пригорке стоит белая-белая церковь, без единого рисунка внутри и снаружи. Так задумано. Перед церковью - речка, в стороне, за оградкой, маленькое кладбище. Заходишь внутрь и попадаешь на богослужение. Солнечный свет проходит сквозь узкие окна под куполом, поет хор. Ничего лишнего. Никаких рисунков, никаких надписей. Именно в такой обстановке и нужно общаться с Богом. Здесь особенно остро чувствуешь, что ты жив, и именно поэтому здесь хотелось бы умереть. Я объездил чуть ли не весь мир, но нигде ничего подобного не нашел.
-Борис, вы, я вижу, набожный человек.
-Отнюдь. Деньги и женщины - вот две вещи, которые волновали меня с ранней юности. Причем зачастую одно было неотделимо от другого. Да почти всегда. Женщины - такие существа, что интуитивно улавливают запах денег и всегда безошибочно определяют момент, когда деньги заканчиваются. Нет, не все они корыстны и далеко не все продажны, но при прочих равных условиях выбирают того, у кого денег больше.
-О, вы несправедливы к женщинам. Многие ваши читательницы сами заплатили бы большие деньги, чтобы всего лишь побеседовать с вами.
-У меня нет особого желания беседовать с ними. Тем более за деньги, и тем более - со своими читательницами.
-Хорошо. Давайте поговорим о чем-нибудь еще. Не могли бы вы назвать своих любимых писателей?
-Проблема человечества в том, что оно слишком много читает. Слишком доверяет печатному слову. А с какой стати, спрашивается, ему нужно доверять? У меня нет любимых писателей.
-Мсье В-ский, почему же вы сами, в таком случае, стали писателем?
-Само собой получилось. Однажды я возвращался с какой-то вечеринки, был слегка нетрезв, зашел в подворотню, что называется, отлить. И вдруг туда же забежал человек с чемоданом в руке. Забежал, упал и остался лежать неподвижно. Я наклонился над ним. При свете луны можно было рассмотреть немногое. Но главное я увидел. В его спине кто-то наделал дырок. Много дырок. Как он мог с ними бегать, совершенно непонятно, потому что, по меньшей мере, три из них были совершенно несовместимы с жизнью. Если бы не алкоголь, я, наверное, поступил бы иначе. Но тогда словно некий бес шепнул мне: "Бери и беги!" Я сгреб чемодан и бросился с ним вон из подворотни, даже не успев помочиться. Никто меня не видел, никто за мной не гнался, но я на одном дыхании добежал до своей квартиры. И, только когда за мной захлопнулась дверь, перевел дух и открыл чемодан.
-И что там было? Нашим слушателям не терпится узнать об этом.
-Знаете, Мишель, я тысячу раз рассказывал эту историю. И никто никогда не верил в то, что это было на самом деле. Считается, что я сам все придумал от начала до конца, для создания писательского имиджа. Так вот. Там была рукопись. Семьсот страниц машинописного текста, в двух экземплярах. Сперва я подумал, что это какой-то труд по прикладной психологии. Но, когда на следующее утро протрезвел и стал читать его внимательнее, волосы у меня встали дыбом. Я понял, что ввязался в кошмарную историю. С другой стороны, из ситуации можно было бы выжать и максимум пользы, если подойти к ней с умом. Рукопись повествовала о некой таинственной и могущественной организации, опутавшей своими сетями чуть ли не весь мир и занимавшейся, ни много ни мало, тотальным зомбированием людей. Методики и процедуры зомбирования были расписаны подробнейшим образом. Хотя многого я и не понял тогда. Все это смахивало бы на дешевую фантастику, если бы не тот человек в подворотне со множественными огнестрельными ранениями, благодаря которому я стал обладателем рукописи. Кстати, кто был этот человек, я так и не узнал. Первым моим побуждением было избавиться от рукописи. Сжечь к чертовой матери. Но тут я подумал, что, возможно, это удача таким образом улыбнулась мне. Месяц ушел на переработку рукописи, причем переработку настолько основательную, что от первоначального текста, можно сказать, ничего и не осталось. Я решил опубликовать книгу под вымышленным именем, сделав, между тем, ссылку на ее истинное происхождение. Некое издательство неожиданно согласилось на публикацию. Успех книги оказался ошеломляющим! Впрочем, как и гонорар. Мою книгу перевели на несколько языков, она расходилась громадными тиражами. Вскоре я стал известен и за рубежом. Вот и все.
-Что бы вы посоветовали начинающим писателям?
-Бросить это занятие, пока не поздно.
-Ха-ха-ха! У вас своеобразное чувство юмора, Борис! О, кажется, к нам на студию звонят радиослушатели. Итак, вопрос нашему гостю!
-Мсье В-ский! Я слышал, вас обвиняли в убийстве женщины, вашей соотечественницы. Это правда?
-Борис, ответьте!
-Да, это правда. Только это было не убийство, а самоубийство.
-Она покончила с собой из-за любви к вам?
-Нет, она просто покончила с собой.
-Почему же это случилось?
-А вы не боитесь, что своим ответом я шокирую ваших радиослушателей?
-Напротив, мсье В-ский!
-Да, рейтинг, как же, как же. Так вот, следствию так и не удалось установить причину ее самоубийства, но лично я считаю, что она приблизилась к разгадке тайны, и поэтому умерла. За знание тайн надо платить.
-О какой тайне вы говорите? Что-нибудь связанное с секретными спецслужбами, с КГБ?
-Между прочим, моя новая книга, та, которую вы, Мишель, сейчас держите в руках, именно об этом. Вы когда-нибудь видели надписи в метро? Жирным фломастером. На стенах переходов, в вагонах, на поручнях эскалаторов. Какое-нибудь глупое слово, вроде: "ЫРК" или "БГЕНИ"? Так вот, это слова-ключи. В любом языке есть слова, которые вызывают вполне четкие, конкретные цепочки ассоциаций. Например, "любовь", "кровь", "убей", "мама", "Бог". Подсознательные реакции на эти слова почти не фильтруются разумом, настолько они в нас впаяны, впечатаны силой языковой обусловленности. Нас так воспитали. Но с помощью определенных методик можно перепрограммировать психику человека и втиснуть туда ДРУГИЕ слова-ключи. Которые встречаются гораздо реже или вообще не несут смысловой нагрузки. Какие-нибудь буквосочетания. Идет запрограммированный человек по переходу, ни о чем не подозревает и вдруг, в определенный день и час, читает на стене некое слово. С этой секунды в его голове включается программа, он приходит домой и топором убивает всю свою семью. Или скачивает из "Интернета" фатальный вирус. И все компьютеры фирмы, в которой он имел несчастье работать, превращаются в бесполезный хлам.
-Бог мой, неужели все это правда?
-Насколько я знаю, да... Кстати, у нас прямой эфир?
-Разумеется.
-Отлично. Я рад, что ЭТО не вырежут.
-О, Борис, у нас - демократическая страна!
-Знаете, это не имеет значения.
-Хорошо. Давайте лучше поговорим о вашей новой книге. Она имеет странное название - "JIRK". Почему? Это какое-то русское фольклорное слово, вроде э-э-э...?
-Нет. "ЫРК" - это не фольклорное слово и даже не русский мат. Это буквосочетание, на мой взгляд, наиболее точно описывающее суть явления "деструктивного синтаксиса". До сих пор мы имели дело с конструктивным синтаксисом, создающим описание мира, ведь не секрет, что мир - это слова, его описывающие. ЫРК же - нечто противоположное, стало быть, это деструктивный синтаксис.
-В чем же его деструктивность? Не могли бы вы привести какой-нибудь пример?
-Пример? Пожалуйста. Женщина, о которой недавно шла речь, была египтологом, занималась расшифровкой древних текстов и различных криптограмм. Как-то раз она попросила меня поработать с подлинником ТОЙ рукописи из чемодана. После долгих уговоров я все-таки согласился. Прошел месяц или два, и вот однажды я пришел к ней домой и обнаружил, что дверь ее квартиры распахнута настежь. Я включил свет и в прихожей увидел разбросанные листы бумаги. Листы валялись везде, на кухне, в ванной, в коридоре. Когда же я вошел в гостиную, моему взгляду предстала прямо-таки сюрреалистическая картина. Посреди гостиной возвышалась гигантская пирамида, составленная из предметов домашней обстановки. Кушетка, письменный стол, компьютер, стулья, книги. Все это было связано рукавами одежды. Кто-то тщательно подбирал предметы, ставя их один на другой так, чтобы конструкция получилась прочной, устойчивой, и не рухнула под собственной тяжестью. По полу от розетки тянулся шнур удлинителя. Я споткнулся об него и только тогда заметил. Я позвал Катю. Никакого ответа. Тогда, словно о чем-то догадавшись, я стал разбирать пирамиду. Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг из-под нагромождения вещей показалась кисть ее руки. Наверное, я что-то неловко задел, потому что оставшаяся неразобранной часть конструкции неожиданно рухнула, развалилась на части, и я увидел ее. Она была совершенно голой. Именно голой, а не обнаженной. На месте Катиного горла, там, где ОБЫЧНО находится кадык, зияла жуткая, рвано-резанная рана, а на полу собралась огромная черная лужа, частично уже впитавшаяся в ковер. К моменту моего прихода она была мертва уже пару часов, так что "Скорую" вызывать было бы, по меньшей мере, смешно. Тогда я стал собирать листы бумаги, валявшиеся на полу. На них фломастером, вкривь и вкось, были написаны какие-то непонятные, на первый взгляд, бессмысленные слова. Некоторые жирно зачеркнуты, другие - обведены овалом. Я очень хорошо представляю, как она пишет их, зачеркивает и снова пишет. В последние часы жизни ее мозг уподобился шифровальной машине, пытавшейся путем подбора отыскать нужную комбинацию. Ключ к шифру. Ключ к некой двери, за которой... Что за которой? Я не знаю. Но, похоже, она не успела. Или просто не смогла ничего с этим поделать. Из подручных материалов она построила себе последнее убежище, забралась туда, а затем вскрыла горло электрической хлеборезкой... И, знаете, в тот момент я по-настоящему испугался. Нет, не того, что меня обвинят в ее убийстве, хотя и этого тоже. Я вдруг почувствовал, что на меня надвигается нечто страшное, неумолимое и... ТУПОЕ! Абсолютно чуждое разуму и любым его проявлениям.
-О, что же это такое?
-Этому нет подходящего названия ни в одном человеческом языке. И, между тем, ОНО существует везде. Я был, по крайней мере, в двадцати странах мира. И везде - одно и то же. В метро, на улицах городов, на экранах телевизоров, в рекламе зубной пасты. Подростки аэрозольными баллончиками пишут на стенах бессмысленные слова, словотворчеством занимаются журналисты и рекламодатели, им вторят ученые со своими идиотскими аббревиатурами. Даже книги я перестал читать. Потому что уже и туда оно тоже проникло. Оно исподволь накапливается в самых грязных закоулках, в подворотнях, на стенках мусорных контейнеров, на дверях борделей. Накапливается, чтобы в некий момент СХВАТИТЬ, завладеть сознанием и заставить сделать что-нибудь ужасное. Именно ужасное, ни к чему другому оно больше не предназначено.
-Помнится, вы говорили о некой таинственной, могущественной организации, превращавшей людей в марионетки, в тупых исполнителей своей воли.
- Некоторое время я сам всерьез в это верил.
-Скажите, Борис, на вашу жизнь когда-нибудь покушались?
-Я много раз представлял себе, как это будет. Вот, например, сижу где-нибудь в кафе, напротив - человек, приятный собеседник и даже соотечественник, говорим о том, о сем, пора уходить, ему приносят счет, он заглядывает в него и вдруг достает пистолет, большой такой пистолет с глушителем, и стреляет в меня. Несколько раз. А потом даже не может толком сказать, зачем это сделал. Я провел в архивах бесчисленное множество часов, изучал историю тайных союзов, искал любую информацию, хотя бы мимолетное упоминание о подобной организации. Наводил справки у сведущих людей. Но не нашел ничего. То есть, не нашел ничего похожего на упомянутое в той рукописи. И, в конечном итоге, пришел к выводу, что подобной организации просто не существует. А если и существует, то она - всего лишь орудие в руках ЫРКА. Нет, это что-то другое. Что именно, я не знаю. Тут не подходят стандартные, что называется, "оккамовские", категории. ЫРК паразитирует на языке, искажая само его предназначение - передачу информации. Ему плевать на смысл. ЫРК использует словарный запас для управления нами, живыми носителями языка. Может быть, это раковая опухоль цивилизации, или новое стихийное бедствие, волна разрушения, пришедшая из глубин космоса. А, быть может, язык человеческой расы уже настолько абстрагировался от нас самих, что начал жить отдельной, своей собственной, жизнью. И теперь хвост виляет собакой.
-Борис, вы не думали, что у вас паранойя?
-Хотел бы, чтобы это было так.
-Вы много лет носите абсолютно непрозрачные черные очки. Это потому, что не хотите видеть людей?
-Нет. Боюсь прочитать между строк.
-После того, что вы нам здесь рассказали, просто не хочется жить. И последний вопрос, Борис. Ваши творческие планы?
-Отыскать утраченное имя Бога. Ни много, ни мало.
-Что ж, спасибо, Борис. Надеюсь, вы его отыщете. У нас в гостях был известный писатель Борис В-ский. Это "Ночное радио Парижа", оставайтесь с нами. В Париже сейчас четыре часа утра. Для тех, кто еще не спит, очаровательная афроамериканка Лили Кэролайн исполнит блюз.