Ванька Телегин работал шофером на ЗИЛе, на птицефабрике в селе Малоенисейское. Жизнь у парня как-то сразу застряла костью в горле и оставила отпечаток на его лице. Оттого Иван, ходил какой-то злой угрюмый, был дерзковат. Мужики Ивана побаивались и поэтому сторонились с ним приятельствовать. Всё началось с того, что парень с детства мечтал стать летчиком, мастерил самолеты из дерева и картона, и воображал как на таких, только на настоящих будет летать. Заставил всю комнату этими экземплярами. Мать, иногда даже поругивала. Когда пришло время, идти в армию, Иван всем заявил, что пойдет служить в лётные войска. Да и никто по-иному не думал. Но на медкомиссии обнаружилось, что у парня слабый вестибулярный аппарат. Он устроил в поликлинике скандал, а через неделю чересчур нахамил военкому, когда тот предложил ему идти в погранцы. В итоге парень попал в наш родной стройбат. И здесь Ивану с его неуступчивым характером пришлось не сладко. Вернулся Ванёк возмужавшим повзрослевшим с переломанным носом и с двумя выбитыми зубами (уходят мальчики, приходят мужики). Остался в селе.
Неделю попил, отмечая дембеля, а потом устроился на родную птицефабрику шофером, несмотря на то, что вся молодежь повально стремилась в город.
За два года Иван сильно изменился не столько внешне как внутренне. Обида на судьбу стала еще сильней. Иван стал угрюм, где - то даже обидчив, но самое неприятное было в его взгляде. Иван смотрел так, словно ему все были должны: "Раз житуха мне ныне обязана так и вы не отставайте!"
Новый механик Михаил Ильич раз даже поинтересовался:
- Ваньк, а Ваньк, я у тебя денег случаем не занимал?
- Да собственно нет, а что?- удивился Иван.
-А что ж ты паскудышь на меня так смотришь словно я тебе милльён должон !? Мне даже как - то неудобно стало! Даже засомневался! Ты смотри не хорошо это!
-Что не хорошо?
- Так на людей смотреть. Словно мы все тебе в чём - то обязаны!
-Нормально смотрю. - Отмахнулся Ваня и ушел в гараж. Внутренне парень понимал, люди тут не причем, но обида засела в нем настолько глубоко, что если бы он и захотел ее выдавить, то скорей всего не получилось.
Вскоре Иван женился. На тихой, как у нас иногда говорят "ни рыба, ни мясо" туберкулёзнице Людке Хромовой.
-Холодновата она мужики! - трепался в клубе афганец Колка Малышев как-то раз, по пьяни затащивший Людку на соседский сеновал.
-Чё бревно! - добавлял он и смешно морщился.
Иван привел молодую жену в дом к матери, где и остался жить после армии. Но вскоре действительно чуть не взвыл. За год семейной жизни он не услыхал ни одного ласкового слова от жены. Хоть Людка и была хозяйственной бабой и всё у ней в делах спорилось, что на селе немаловажно, но вот в постели действительно была холодна. Да и так тоже. Придет Ваня домой с работы, хочется тёплого взгляда, нежного словца услыхать, мягкую нежную ладонь на своей головушке ощутить, новости сельские послушать. А нет, натыкается Иван на холодное бесчувственное молчание жены. "У других как, - размышляет Иван, - муж только порог переступит, а жена ему всё как на духу, про всех расскажет, пошутит, улыбнётся, к груди голову мужа прижмет, она же за день тоже соскучилась. А Людка хоть раз бы улыбнулась!"
А Людку понять можно. Жизнь не сахар выдалась девке. Мать рано умерла, отец алкоголик, бил в детстве, а тут ещё и хворь привязалась. Разве будешь тут улыбаться!
Так вот и жилось Ване как - то не складно. С мечтой не сладилось, с женой тоже. Поделиться не с кем было. Мать жене нарадоваться не могла, а соседям жаловаться не пойдешь. Так и жил Иван, накапливая обиду и недовольство жизнью, и заметил за собой, что стал срываться по пустякам на посторонних людях.
После работы Иван заходил в поселковый магазин за свежим ещё тепленьким хрустящим хлебом. Вот и на этот раз не замедлил зайти.
В магазине перед прилавком стоял молодой лесник Колька Бессонов, приехавший в село работать по направлению и продавщица Вера Громова молодая замужняя, но еще не рожавшая бабенка стала с ним кокетничать. Иван встал в сторонке и нетерпеливо ждал, разглядывая витрину.
Колька достал пригоршню мелочи высыпал на прилавок и беззаботно улыбнулся:
-Верочка мне что - ни будь на это!
В ответ Вера округлила глазки, а по ее взгляду спокойно можно было прочесть: " Ну что ты возьмёшь на эту мелочь, лучше погляди на меня какая я внимательная и добрая. Она считала мелочь и улыбалась.
-Сорок восемь рублей семьдесят копеек.
-Мне тогда две булочки хлеба белого и три расстегая со сгущёнкой!
Вера взяла калькулятор посчитала, что-то прикинула.
-На один расстегай и два рожка с повидлом - уточнила она.
-А может два расстегая и один рожок! - улыбнулся Колька. Верка хохотнула беспричинно:
-Рубль двадцать не хватает!
Колька стал рыться в карманах.
-Где-то оставалась мелочь, сейчас! Порывшись не долго, подытожил:
- Нету, наверно в дырку выпала!
-Ладно, не ищи, завтра завезешь! - смилостивилась Верка. - И скажи жене, чтоб дырку зашила!
-Зашьет, когда женюсь! - улыбнулся смущенно Колька.
-Ох, и повезет кому-то! - вздохнула Вера так, словно сожалела о чем-то. Она подала хлеб и сдобу Кольке, они встретились взглядами, и смущенный лесник такой откровенностью поспешил уйти:
- Я завтра обязательно занесу!
Иван всё это время с нетерпеньем ждал, когда они наговорятся и с каждой секундой всё больше накалялся, словно сковородка на печке. Ему почему-то стало противно смотреть, как замужняя девушка флиртует с чужим мужиком, а потом задело другое:
-Ишь как она с ним ласково! - думал Иван. - А я как не зайду, ежом смотрит, как кошка фыркает, что на врага смотрит!
Иван машинально сунул руку в карман, нагрёб мелочи и шагнул к прилавку:
-Мне тоже что-нибудь на это!- спародировал он Кольку, и подобие улыбки отразилось на его лице.
Верка насупилась, фыркнула, стала считать медяки.
--И откуда ты их берешь! Тридцать три рубля. Чего тебе!?
И тут Ивана заело.
-А где улыбочка? А! Что ж ты на меня, словно, на душегуба смотришь?! Доброго слова не услышишь. Всё как будто с цепи сорвалась! А перед Колькой то вся вон истрепалась! Я тоже человек и душа у меня вот тут болит! - Иван схватил в кулак на груди рубаху и потрепал в области сердца.
Вера опешила.
-Я что тебе клоун улыбаться каждому! Ты на себя-то посмотри. На тебя взглянешь не улыбаться, плакать хочется! Судьбой, видите ли, мы обижены!
Кольку понесло:
- Ему ты лыбишься во все тридцать два, а я так чурбан бездушный! Случайно дверью ошибся! Вот твой хлеб и мотай отсюда! Нет уж фигу тебе к носу, - Иван показал солидный кукиш, - я тоже хочу, чтоб мне улыбались, приятно обходились! "Здравствуйте Иван Тимофеевич! Как дела на работе?! Устали наверно. Вот вам ваши две булочки белого, горяченькие ещё!". Если сейчас не улыбнешься, по--ласковому не обслужишь, я с этого места не ногой! Поняла!?
-Дебил!- взъерепенилась Вера. - Я сейчас мужу позвоню, он тебе тут улыбнётся!
-Ты лучше Колечку позови! - съязвил Иван. - А мужу-то я всё расскажу, как ты тут мужикам чужим глазки строишь!
Продавщица отошла в подсобку. Иван услышал как она истерит в трубку. Долго ждать не пришлось.
Через несколько минут в магазин залетел муж Веры, любитель выпить и покутить Валька Громов. Иван знал Вальку хорошо, не раз выпивали по молодости вместе.
-Ты чё, паря себе позволяешь! - накинулся Валька на Ивана.
Ивану не хотелось ругаться, тем более драться, ему просто захотелось теплого слова.
- А что она стоит у прилавка и ни разу не улыбнется трудовому человеку. Все как собака цепная!
-А что она должна тебе улыбаться пусть тебе твоя туберкулезница жена улыбается, понял!
-Этому, Кольке, леснику она глазки строит, а остальным и слова доброго не допросишься. Работяге улыбнуться в тягость!
-Словечко-то нашел! - вставила Вера.
- Жена это, правда, что ли, что он говорит? Кольке глазки строишь!
Верка хоть и ожидала этого вопроса, но все равно сразу не нашлась, что ответить.
- Ни чё я ему не строила. Просто он историю смешную рассказал. Вот и всё. - Решила она приврать.
- Слыхал я эту историю! - Телегин опешил от Веркиной наглости. - Мне расстегайчиков три, нет, у вас выходит два рожка и один расстегайчик, а может два расстегайчика и один рожок. У вас не хватает рубль двадцать. Ничего можно я завтра донесу! - спародировал Иван писклявым голоском Верку и Кольку.
Валентин видно поверил Ивану.
-Верка, ты что, паскуда ,мне рога наставляешь! При живом то муже!
Он повернулся к ней с жатыми кулаками:
- Я тебе сейчас покажу два рожка с расстегайчиком!- двинулся он к прилавку. Продавщица чуть не заплакала от того что муж ей не поверил.
Иван перегородил ему дорогу.
-Не надо! - тихо сказал он. - Дома разберетесь. Пойдем лучше покурим.
- Зашибу! - буркнул Валентин и вышел на улицу. Они встали у клёна росшего не далеко от магазина. Неловко помолчали.
-Ты что на нее так?- спросил Валька. От его гонору не осталось не следа.
-А, что она так ко мне! Ко всем по добренькому, а меня как увидит так все приехали. Мой "зилок" и то добрее. А тут на тебе и заело! Увидал, как она с Колькой заигрывает, раз так думаю, то давай и ко мне с душой. Может и неправильно это. Понимаешь, Валька как будто жиряк в душе вскрылся!
Иван посмотрел Вальке в глаза. Прямо, с вызовом.
-Ты скажи, ну что трудно ей было мне улыбнуться и сказать: " Прошу Ваши две булочки белого". Не трудно же! А что я не человек. Мне тоже тепла, дружелюбия охота. Да просто человеческого сострадания. Иван зло растоптал брошенный на землю окурок и, не взглянув даже на Вальку, пошел домой сиротливо сгорбившись.
Дома он нарочно долго громыхал в сенях тазиками, умывался. Не хотел показывать свой настрой. Потом сел ужинать. Борщ был наваристый, но аппетита не было никакого. Иван не заметил, как жена зашла за спину и неожиданно погладила его по жестким от хозяйственного мыла волосам и тихо хрипловатым голосом прошептала:
-Ванечка у нас ребеночек скоро будет!
Иван вздрогнул. Что-то кольнуло в груди. Слезы навернулись сами собой и стали капать в тарелку с борщом. А руки жены, прижимавшие его голову к груди, первый раз показались ему горячими, словно угли в печке.