Аннотация: Бывают дни, которые словно притягивают к себе неудачу, и, даже решив выти на пять минут, чтобы купить в ближайшем супермаркете пачку сигарет, уже рискуешь...
Бывают дни, которые словно притягивают к себе неудачу, и, даже решив выти на пять минут, чтобы купить в ближайшем супермаркете пачку сигарет, рискуешь, в лучшем случае, остаться без денег, а худшем ― со сломанной рукой. К счастью, придурки, разыгравшие "случайное" столкновение со мной прямо у входа в магазин, ограничились первым вариантом.
Я стоял, в недоумении оглядываясь по сторонам и ещё не осознав, что произошло, ощупывал пустой карман пальто ― пропал бумажник, а значит, все карты и проездной в придачу. И зачем только взял его с собой ― до магазина всего-то несколько минут неторопливым шагом. Если б не авария на прошлой неделе ― убил бы сволочь, до сих пор не научившуюся парковаться ― он бы и даром был не нужен...
Вот и ещё одно доказательство, что, если родился неудачником ― останешься им до конца своих дней. И пусть мама в очередной раз не говорит, что во всём виновата моя нерешительность. Это судьба или, как её там, карма...
Чёрт, чёрт... Проклятая привычка ― столько раз пытался бросить курить и опять сорвался, а, наверное, зря. Ник, школьный приятель, ставший, что удивительно с его-то безалаберностью, неплохим врачом, при последнем осмотре хмурился, снова вопя на меня и пугая "затемнением в верхней части лёгкого"...
― Безмозглый идиот! ― орал он, поправляя на переносице круглые очки в золотой оправе и смешно морща конопатый нос, ― вот кто ты, а не друг детства, Джек! Сколько можно повторять, если сейчас не возьмёшься за ум, следующее Рождество будешь встречать в компании настоящих ангелов, а не переодетых эльфами пьяных одноклассников! Хоть об Эмме подумай ― она так давно мечтала выйти за тебя замуж, а теперь, когда до свадьбы остался месяц...
Я тряхнул головой, отгоняя неприятное воспоминание, привычно обшаривая пустые карманы в поисках сигареты и грустно усмехаясь:
― Ты прав, дружище ― настоящий идиот... Эмма, хорошенькая дочь директора школы. И что ты во мне нашла? "Ненаглядный Джек" ― обыкновенный середнячок, не способный достичь в этой жизни хоть чего-то стоящего... А ладно, всё равно сама скоро бросишь, что, наверное, только к лучшему для нас обоих.
Нет, я вовсе не был по жизни конченным пессимистом. Всё дело в том, что завтрашняя презентация слишком многое значила. Это был первый реальный шанс обратить на себя внимание, возможность всё кардинально изменить. Идея, родившаяся в не такой уж глупой голове месяц назад, без ложной скромности, была потрясающей. И как только я это понял, просчитав и оценив риски, передо глазами впервые за столько лет замаячил не просто лучик надежды ― настоящий столб света во мраке отчаяния. Вот ведь завернул...
Оставалось только провести эту грёбаную презентацию, не ударив в грязь лицом. И хотя я прекрасно подготовился и знал, что всё получится ― внутренний червячок сомнения продолжал меня грызть, час от часа становясь всё сильнее...
Внезапный порыв ветра взъерошил отросшие волосы, обрызгав лицо ледяными каплями дождя, прорвавшего, наконец, плотные осенние тучи. Подняв воротник куртки, я позвонил в банк, заблокировав карты, радуясь, что хотя бы мобильный сохранил. В этот момент рядом затормозило такси, обдав с головы до ног не самой чистой водой из лужи. Выпорхнувшая из него женщина в розовом пальто с роскошными тёмно-рыжими, собранными в высокий хвост волосами что-то весело сказала таксисту, разбив сердце такой знакомой, чуть насмешливой интонацией.
Что это? Таких совпадений просто не бывает... Или судьба решила ещё раз посмеяться надо мной? Это же не может быть Милли ― последний раз мы виделись десять лет назад, сразу после школьного выпускного в нашем небольшом убогом городишке...
― Боже, кажется кому-то сегодня сильно не повезло... Но не отчаивайтесь, любая химчистка легко... Господи, это ты, Джек? Вот так сюрприз...
Я смотрел на неё и от нахлынувших чувств, словно парализованный, не мог говорить. Яркая, жизнерадостная рыжая девчонка, появившаяся в выпускном классе, та, что сразу свела с ума ребят в школе, почему-то обратила внимание именно на меня. Первой подошла, чтобы познакомиться, сама позвала на свидание, игнорируя смешки сплетниц, прозвавшей "новенькую" ведьмой, и друзья впервые в жизни завидовали старине Джеку...
Этот год стал особенным ― для нерешительного, вечно сомневавшегося в себе подростка не существовало никого и ничего, кроме Милли. Никогда ещё я не был так счастлив, и, честно говоря, до сих пор не понимаю, как в итоге умудрился хорошо сдать экзамены. Наверное, просто случилось чудо, или она помогла. Тогда я ещё не знал, что бывают женщины, способные подарить крылья ― рядом с ней у меня всё получалось, а привычная неуверенность в себе ― молчала, не смея поднять головы под взглядом этих сумасшедших зелёных глаз...
Я не знал, что ночь после выпускного станет для нас последней, и, целуя красное золото волос, спускавшееся длинными локонами на её обнажённые плечи, шептал на ушко какие-то глупости о вечной любви. Она неожиданно засмеялась, целуя в нос припухшими губами:
― Какой же ты ребёнок, Джекки... Веришь в "вечные чувства"? Так не бывает, глупыш... Вот уедешь учиться далеко на север и забудешь о маленькой рыжей ведьме...
Я расстроился:
― Да, верю... И откуда в этой красивой головке взялись мысли про север? Признайся ― тебе так не терпится избавиться от зануды? ― очередная попытка уложить её на почти полностью съехавшие с кровати простыни не удалась.
Она решительно высвободилась из горячих объятий и стала через голову натягивать помятое платье на обнажённое, блестевшее капельками пота тело:
― Ты сделаешь так, как скажет отец, а он давно выбрал для единственного сына университет в заснеженной Канаде, где когда-то учился сам... И это правильно, у тебя ― несомненный талант, однажды он обязательно себя проявит, вот увидишь. Тюфяк Джекки станет гениальным конструктором, о да!
Такое "предсказание" смутило и озадачило ― разговор с отцом на эту тему действительно был, но тогда я отказался, заявив, что хочу стать путешественником и изучать пустыни. И вообще ― работа в офисе ― не моё... Мы здорово поцапались, но рассказывать Мили об этом, а тем более хвастаться, какими эпитетами "наградил" сыночка сердитый папа ― как-то не хотелось. Откуда она узнала?
Прекрасная нимфа специально медленно натягивала на дивную ножку кружевной чулок, дразня и возбуждая нетерпеливого любовника, но когда я потянулся к ней, ловко увернулась:
― Хочешь знать, как мне удалось раздобыть эту "секретную" информацию? ― Милли смеялась, бегая вокруг кровати, ― этот талант "предвидения" передался внучке от бабушки. Увы, будущее не изменить ― нам предстоит надолго расстаться, птенчик, и когда-нибудь обязательно встретиться...
Я тогда не поверил её словам, сумев-таки догнать "беглянку", и наш "выпускной" продолжился прямо на полу. А утром она куда-то уехала, никого не предупредив, и потом ни разу не взяла трубку. Целый год, уже став студентом в том самом "северном" городе, Джек ― птенчик, как ласково меня дразнила Милли, пытался её разыскать. Отчаянно и безуспешно... А потом сдался, просто поплыв по течению реки под названием "будь что будет", повторяя себе:
― Это судьба, Джек, смирись. Свет не сошёлся клином на рыжей сумасбродке, разбившей твоё сердце.
Сразу после окончания Универа вернулся домой и, постоянно меняя подружек, удивительно похожих на Милли, однажды встретил ещё в школе не дававшую мне прохода Эмму, позволив настырной девчонке быть рядом. В конце концов, уступив её непонятному желанию непременно стать миссис Дилан...
И вот сегодня, когда неудачника ограбили, облив с головы до ног грязью, накануне этой проклятой презентации, не дававшей последние дни нормально спать ― Милли внезапно появилась в странном, совершенно не подходившем к дождливой погоде свободном розовом пальто. Ничуть не изменившаяся... нет, ставшая ещё прекраснее ― просто фея из сказки. Стоп, какая ещё фея ― чёртова ведьма, сломавшая жизнь мальчишке, именно тогда пристрастившемуся к медленно убивавшему его сигаретному дыму...
Какое-то время, растерянные и смущённые, мы смотрели друг на друга, практически одновременно сказав банальное:
― Как дела? ― так, словно ничего особенного не произошло, и бывшие влюблённые виделись только вчера. Так, словно и не было этих лет...
Я не отрывал глаз от её побледневших щёк, чувствуя, как моё лицо, напротив, заливает предательский румянец. Взгляд остановился на небольшом белом чемодане на колёсах, и это позволило разбить повисшую между нами неловкую тишину:
― Ты здесь проездом или в гости?
Она покачала головой:
― По делам на один день, завтра уезжаю домой. Дочки ждут ― мамина радость, ― улыбка осветила её лицо, на минуту сделав его прежним, совсем юным и очаровательным.
Я смотрел на её дрожащие руки и влажные глаза, в которых отражался свет зажигавшихся фонарей, и сам не знаю почему, вдруг уверенно сказал:
― Пошли ко мне ― накормлю потрясающими спагетти с твоей любимой грибной подливкой. Да и кофемашина давно застоялась без дела...
Сначала она пыталась что-то бормотать про забронированный номер в отеле, но, отобрав чемодан, я решительно повёл её за собой, и Милли сдалась. Её смех разбередил так и незажившие раны:
― А твоя жена не будет против "такой" компании?
Не оборачиваясь, усмехнулся:
― Это вряд ли ― помнишь приставалу Эмми? Она меня "дожала", через месяц свадьба... Но пока я свободен. Кстати, твой муж...
Милли перестала смеяться:
― Не хочу даже вспоминать о нём...
Понимающе кивнул:
― Как скажешь, ― так хотелось казаться взрослым, уверенным в себе человеком, отпустившим прошлые обиды. Но на самом деле, до сих пор живущий в сердце мальчишка, рвался наружу, чтобы крикнуть ей в лицо:
― Как ты могла уехать, ничего не объяснив? Не хочешь вспоминать о муже так же, как, наверное, и обо мне все эти годы? Лицемерка...
Пока мы поднимались по лестнице в небольшую съёмную квартиру, съедавшую большую часть жалования, я успел придумать все горькие упрёки, которые собирался бросить этой бессердечной ведьме с невинным ангельским личиком. Вот только войдём, и тогда...
Милли остановилась у двери, пока я пытался попасть ключом в старомодный замок, проклиная себя, что до сих пор не поменял эту рухлядь на электронный. Она нежно прикоснулась к нервно дёргающейся руке:
― Давай я попробую, Джекки... ― и звук этого голоса вмиг лишил меня рассудка, заставив забыть накопившуюся боль.
Послушный её тонким пальчикам, щёлкнул замок, скрипнула открывающаяся дверь, но я ничего этого не слышал ― мы начали целоваться уже на пороге...
Дальше ― помню смутно: только её губы и прикосновения ласковых рук к горящей, словно в огне, коже. Такой знакомый пьянящий запах тяжёлых, мокрых от дождя волос и жаркий, сводящий с ума шёпот:
― Я никогда тебя не забывала, никогда, мой Джекки-птенчик...
Мы лежали на скомканных простынях, боясь разомкнуть объятья, и я спросил, едва касаясь губами её маленького ушка:
― Где ты так долго пряталась? Я искал тебя везде и не нашёл даже следов...
Она уткнулась носом в плечо:
― Бабушка умерла так внезапно, а родители не дали времени опомниться ― сказали, едем на похороны. Я думала, прилечу за границу, оттуда напишу тебе и всё объясню. Но получилось совсем не так... Прости ― больно об этом вспоминать. Знаешь, что такое договорной брак? Родные давно всё решили, а чтобы не сопротивлялась ― увезли в горы. Думаешь, дикость? Так оно и есть, но это традиция моего народа... Ненавижу их всех, ненавижу...
Она горько зарыдала, и, растерявшись, я беспомощно целовал её глаза и губы, не зная, что сказать и чем утешить. Выплакавшись, Милли продолжила свой печальный рассказ:
― Все эти годы я боролась, чтобы получить развод. Жила только ради дочек и, наконец, смогла вернуться. Сегодня оформила последние документы, завтра в семь утра поезд увезёт нас с девочками домой ― оставила их у подруги до утра...
Сердце переполняла такая нежность, что, начав целовать эти потрясающие губы, по которым безумно скучал, уже не мог остановиться. Остаток ночи нам было не до разговоров...
Утром за чашкой кофе, я, наконец, рассказал Милли о сегодняшней презентации:
― Представляешь, то никак не мог отвлечься, чтобы о ней не думать, а сегодня ночью ― даже ни разу не вспомнил. Ты хорошо на меня влияешь... Может, останешься? ― сердце заранее сходило с ума от боли, предчувствуя её ответ...
Милли ласково погладила по щеке:
― Я теперь не одна, Джекки, и в первую очередь должна думать о девочках. Не хочу, чтобы с ними случилось что-то подобное... А для тебя есть подарок, ― и она усмехнулась, ― "птенчик", ты тогда так и не поверил в то, что бабушка была потомственной ведьмой. Она оставила после себя перстень, которому больше трёх сотен лет, и передаётся он только по мужской линии. Но никто из мерзавцев родственников его не получит. Ты ― главный мужчина в моей жизни, поэтому он ― твой...
Элегантный перстень из платины с тремя маленькими квадратными сапфирами неожиданно плотно обхватил палец. Видя, как я растерялся, Милли прижала "окольцованную" руку к своей щеке, прошептав:
― Это необычный перстень, Джекки. Он придаст тебе больше уверенности, поверь ― с ним любого человека можно убедить в своей правоте. И ещё он раскроет глаза на этот мир: теперь ты легко сможешь понимать истинные намерения людей. А ещё узнаешь, что рядом с нами живут и другие существа, ― и она озорно засмеялась.
― Никогда в жизни не носил колец, ― потрясённо рассматривал подарок на своей руке, ― неужели ему на самом деле триста лет, а выглядит как современный...
Милли обняла меня за шею, и, словно зачарованный, я снова отнёс любимую на кровать, понимая, что не в силах с ней расстаться.
Она словно прочла мои мысли:
― Опять ведь не поверишь, если скажу, что это кольцо ― действительно волшебное?
Я фыркнул, улыбаясь, но Милли совершенно серьёзно шепнула на ухо:
― Скоро сам в этом убедишься, и не переживай о том, что сказать о перстне своей невесте ― она его просто не увидит... Никто не увидит, кроме тебя...
Мы снова "немного увлеклись", а в итоге оба чуть не опоздали: Милли ― на поезд, а я ― на чёртову презентацию. И, глядя вслед увозящему её такси, еле удержатся от безумного желания, наплевав на карьеру, броситься за ней следом...
― Тряпка, нерешительный тюфяк, вот кто ты, Джек... ― с горькой усмешкой посмотрел на её подарок, ― и что же ты, хвалёный "волшебный" перстень, сейчас не помог, почему не заставил идиота её остановить?
На душе было пусто и тоскливо. Поймав такси и глядя на мелькавший за окном машины огромный город, я вдруг почувствовал, что совершенно не волнуюсь об исходе презентации, потому что абсолютно уверен в успехе. Усмехнулся, откинув голову на спинку сиденья ― ситуация начала меня бесить:
― Любимая маленькая ведьмочка ― неужели твой подарок и в самом деле работает? Ерунда... Скорее уж, кое-кто просто дошёл "до ручки", и ему "всё по барабану"...
Такси остановилось на длинном светофоре, и, нервно закурив найденную на кухне последнюю сигарету, я высунул руку в окошко, привычно стряхивая пепел. И вдруг почувствовал, как "тугой" перстень легко соскальзывает с руки, падая на мокрый асфальт. Как ненормальный, выскочил из машины и, присев на корточки, не обращая внимания на недоумённые взгляды водителя, начал лихорадочные поиски. "Подарок" нашёлся посреди грязной лужи, и, бережно протерев о дорогое пальто, я надел его на палец, кивнув вытаращившему глаза таксисту:
― Фамильная вещь, чуть не потерял... ― внезапно понимая, почему тот смотрит на пассажира, как на сумасшедшего, ― Милли же сказала, что кроме меня перстень никто не увидит... Неужели она не шутила?
Я сел в машину, не в силах поверить, что всё это происходит на самом деле. При подъезде к оживлённому перекрёстку перстень вдруг потеплел и начал пульсировать, всё больше разогреваясь, словно пытался о чём-то предупредить.
― Притормозите, пожалуйста...
Раздражённый водитель оглянулся:
― Вы же говорили, что очень спешите?
― А теперь прошу подождать...
Недовольный шофёр что-то пробормотал на хинди, и в этот момент из-за поворота наперерез выскочил большой грузовик, протаранив только что обогнавший нас джип... Это произвело на таксиста сильное впечатление ― перестав ворчать, он снова испуганно уставился на "странного" пассажира. Мы быстро объехали аварию, но теперь мне стало совсем не по себе...
Я пристально всматривался в удивительный перстень, похолодев от страшной мысли: что, если подарок Милли не защищает своего владельца, а привлекает к себе беду. Тут же попытался снять ненормальный "подарок", но сделать это оказалось невозможно ― вместо холодного блеска платины почудилось небольшое тату, обхватившее палец, словно змея...
Зажмурился, вытирая пот со лба, а когда открыл глаза ― перстень был на месте. Осторожно коснулся его:
― Прости, друг, я сглупил... Милли ни за что не подарила бы мне вещь, причиняющую вред... ― и снова почувствовал тепло на пальце...
Презентация прошла отлично ― начальник весь "светился", дружески похлопывая "несомненно талантливого сотрудника" по плечу и довольно посмеиваясь. Меня пригласили на банкет, и сам директор фирмы долго жал руку "перспективному работнику". Я лишь вяло кивнул в ответ, чувствуя, что хочу одного ― как можно скорее уйти отсюда...
Но отболтаться от приглашения взволнованного начальства не удалось. Сбежать от напора неискренних "поздравлений" и лицемерных улыбок получилось лишь вечером, когда на неожиданно ясном городском небе высыпали мириады звёзд. Усталый и опустошённый, я медленно брёл по многолюдным даже в это позднее время улицам, игнорируя настойчивые звонки Эмми, будущей миссис Дилан...
Наконец, набравшись смелости, ответил ей, чувствуя, как тяжело даётся каждое сказанное слово, и, закончив неприятный разговор, облегчённо выдохнул, сев на городскую скамейку под молодым клёном. Налетевший ветерок слегка остудил горящие лицо и руки. Идти домой не хотелось, ведь там всё напоминало о Милли ― неубранная постель, запах её любимых духов, забытый второпях дурацкий ярко-розовый зонт...
Я улыбнулся:
― Что за ужасный цвет... Ты никогда не придавала значения таким мелочам, Милли. Говорила, что покупаешь только то, что нравится тебе самой. Поэтому девчонки в классе посмеивались ― мол, своё чувство стиля "рыжая" забыла ещё в родильном доме...
Плевать на них, такая ты нравишься мне ещё больше. А знаешь, когда завтра выйдешь с дочками из поезда на перрон старенького вокзала, там тебя будет ждать один хороший парень, который никогда больше не отпустит от себя маленькую ведьмочку в невозможном розовом пальто...
И я открыл расписание ближайших рейсов на самолёт...