Аннотация: я думаю на этот раз все мы с вами отметим новый год по-особенному
Не стоило больших трудов вспомнить, какого черта будильник орет в такую рань. Сегодня 31 декабря. Уютное зимнее утро, сугробы под окнами, прямо-таки звенящая тишина (особенно она стала звенящей после того, как прекратил верещать будильник), список подарков, которые надо закупить уже к сегодняшнему вечеру лежит на столе возле компьютера. Как спалось, Макс? Он поднялся с постели, едва разлепив глаза, провел рукой по волосам, которые топорщились в разные стороны, как у напуганного птенца, и широко зевнул. День перед новогодней ночью всегда катастрофически краток. Переделать все дела никогда не успеешь, это уж точно. Но хотя бы с большей частью из них нужно расправиться, чего бы это не стоило.
Сегодня вечером он и его девушка уже должны быть у родителей. Милый, скромный семейный праздник с ёлкой, конфетами, шампанским и салатом. Пицца, пицца. Надо еще купить пиццы. Он черкнул что-то насчет пиццерии у 27 дома на клочке бумаги со списком подарков и направился в ванную.
Пока брился и мыл голову, составлял план действий. Большой универмаг, тот, что с эскалаторами, потом продукты, если потребуется - банкомат, чтобы снять ещё немного наличных, а так же обязательно заглянуть к тёте. Тётя наверняка снова не сможет завести машину или у неё часы остановятся, из-за чего она подумает, что у неё в запасе ещё полчасика, и тогда придется ждать её всей семьёй вплоть до самого боя курантов. Такое уже было и неоднократно.
Когда в дверь позвонили, он уже был в своем новом свитере, синих джинсах и с идеальной прической.
- Твоя девушка сегодня решила заглянуть пораньше, - сказала Жанна с порога и одарила его поцелуем. - Подарок получишь сразу после Нового года! - её глаза светились, словно у ребёнка, в предвкушении чего-то супер-пупер-особенного в эту новогоднюю ночь.
- Да, я тоже тебе кое-что приготовил.... Но только... только после Нового Года!
- Я умираю от любопытства.
Только они прошли в кухню, чтобы выпить по чашке кофе, как в дверь настойчиво постучали.
- О, Дедушка мороз! - воскликнул Макс, но почему-то тут же ощутил, как неприятный холодок пробежал по всему телу. Внутри словно что-то оборвалось, ухнуло вниз, язык прилип к нёбу, как большой мертвый слизняк.
- Что? Что у тебя с лицом? - произнесла Жанна, коснувшись его руки кончиками пальцев.
- Черт... Кто-то снова ошибся дверью. - Он поднялся и последовал в прихожую, но собственные движения казались ему похожими на то, будто ты по горло в воде, пытаешься удрать от какого-то невидимого преследователя. Или как то, когда ты убегаешь от кого-то во сне.
На пороге стоял мужчина, и держал в руках небольшую коробку в подарочной обертке.
- Это вам, я полагаю, - и он зачитал фамилию и имя на какой-то бумаге.
- Да, похоже, что мне.... Простите, а адреса отправителя там нет?
- Нет, похоже, что нет. Кто-то хотел сделать вам сюрприз. - Улыбка, в которой расплылись губы почтальона, походила на улыбку тихого убийцы, который наметил свою новую жертву. - Распишитесь, пожалуйста, - и он протянул Максу ручку.
- Хорошо... - поставив свою роспись, он принял коробку из рук мужчины и захлопнул дверь.
Теперь во рту будто совсем не осталось слюны и перехватило дыхание. Какого черта эта коробка перевязана глупой красной лентой и переливается зелёными оттенками упаковочная бумага? И вообще: от кого эта коробка? Сюрприз на Новый Год. Да ещё и в 9 часов утра. Кто-то явно поторопился.
Жанна подошла поближе, чтобы рассмотреть, что Макс так судорожно сжимает в руках.
- Откроешь?
- Что-то она мне не нравится. - Выдавил он из себя. - Знаешь, будто она какая-то.....
- Давай я посмотрю, что там!
- Нет, я. Все-таки кто-то наверное старался.....
Естественно, кто-то старался. Но вот чувства, что этот кто-то пожелал ему ещё и счастливого нового года, явно не было. Содрав подарочную бумагу прямо здесь, в прихожей, он буквально разорвал коробку пальцами и обнаружил на дне записку: "тук-тук. С праздником. Хорошо бы отметить с лучшими друзьями? Подарка пока нет, но ты его обязательно получишь".
- ...С любовью, от неизвестного поклонника, - добавил Макс, пытаясь пошутить. Но тут же понял, что шутка не удалась.
- Что-то никакого прикола здесь я не вижу, - произнесла она, снова перечитав записку.
Ни говоря больше ни слова, Макс накинул на плечи куртку, влез в ботинки, и выбежав на улицу, опустил коробку в мусорный бак. Настроения а-ля счастливого нового года куда-то пропало. Как сквозь землю провалилось.
Практически весь день ушел на то, чтобы найти подарки всем и каждому, воспользоваться банкоматом пришлось не один, а два раза, и в итоге, когда они наконец уложились во время, после часа отдыха на диване решили прогуляться по улицам или зайти в ресторанчик, а потом уж отправиться за тетёй, чтобы вместе двинуть к родителям.
- я думала, это будет гораздо легче - выбирать подарки.
- Естественно, все чаще просто кажется нам простым. Ничего, сейчас ещё есть немного времени.
- А вот уж откладывать все на последний срок - это в твоем духе.
Из её аккуратных, почти детских губ вырывались облачка пара. Светлые прямые волосы, опустившиеся на плечи, покрывали переливающиеся снежинки. Щеки порозовели на морозе. Она улыбалась и разглядывала праздничные украшения на фасадах практически каждого здания. Макс подумал, что это будет самый счастливый новый год в его жизни. И теперь-то уж ничто не сможет помешать им. Никто-никто в мире. Он было подумал, чтобы отметить его наедине, в его квартире. Но потом решил, что это будет невежливо по отношению к людям, с которыми все уже обговорено и для которых дома лежит кипа подарков. Макс положил руку ей на талию, и они шли некоторое время молча, но, тем не менее, думая об одном и том же, что-то вроде: "Я тебя очень люблю. Спасибо за такой замечательный вечер".
- Как-то отец переоделся для меня в Деда Мороза, - с улыбкой проговорил Макс, глядя в небо. - Я узнал его сразу, но мне казалось, что мой
папа мог бы стать самым настоящим Дедом Морозом, никто на свете не сможет справиться с этой работой лучше него. Не потому, что он дарил подарки. Потому что что-то такое было в его глазах. Что-то такое, чего нет больше ни у кого в мире. Я был безмерно счастлив, ведь мой папа любит меня больше всего на свете.
Жанна обернулась, взяла его под руку и сказала:
- Это самое главное - когда тебя любят родители.
- Я не верю, что он погиб уже целых два года назад. Почему-то каждый новый год я вспоминаю, как в тот далекий Новый Год он взял меня на
руки и долго-долго кружил, а я смеялся, и был счастлив настолько, насколько может быть счастлив ребёнок. А ведь это очень трудно - сделать ребёнка по-настоящему счастливым. Это что-то очень тонкое.... Почти такое, как работа ювелира, когда он создает свой самый лучший шедевр.
Я хочу сказать, что этот год стал для меня вторым таким же счастливым новым годом. И если такому ощущению суждено вернуться, я.... Просто снова чувствую себя в стране чудес.
Только вот не всегда Страна Чудес оказывается такой уж чудесной. Это жутко печально, но это факт. Люди суетились и радовались, покупали подарки и дарили подарки. Смотрели новогодние шоу, пили шампанское, загадывали желания...... и даже если кто-то блевал в туалете, а соседская кошка сдохла под машиной, праздник се равно оставался праздником. Праздником для всех. Даже для дохлой кошки, которая растянулась на дороге странной серо-красной кляксой. Мы смотрим на этот причудливый, орущий от предвкушения праздника мир, и отводим глаза от всего того, что со всем этим от чего-то не клеится. Это и правильно. Это чертовски правильно, скажу я вам.
Когда кто-то толкнул его в бок, Макс вздрогнул. Какой-то пацан удирал что есть мочи по аллее.
- Придурок! Чуть не сшиб меня с ног! - крикнул Макс в холодный вечерний воздух, и крик его рассеялся, словно миллионы снежинок по дороге.
Пацан замедлил бег, обернулся, и, двигаясь как-то совсем нелепо, боком, подскакивая подобно хромой собаке, закричал в ответ:
- Не ты виноват!!!!!!!!! Оно повернется сегодня к тебе лицом! Прямо лицом! - потом изо рта его вырвался странный, болезненный смех, как у человека, про которого говорят "он сейчас сдохнет от хохота", и снова припустил по аллее, загребая ботинками снег, размахивая руками, будто боясь потерять равновесие.
Сойдя с аллеи они пересекли автомобильную трассу молча, будто проглотили языки. Никто так и не спросил: "Что это было, черт возьми?" или "Ты его знаешь?". Или даже "Нифига себе". Наверное просто потому, что даже не отвратительная холодная змейка страха проникла внутрь тебя самого. Это был не страх, а что-то сродни помешательству, настолько тихому, как кошачья поступь, настолько неотвратимому, как приближающаяся пуля, выпущенная в лоб, как потерявший управление автомобиль, на полной скорости несущийся в бетонное ограждение. Очень скоро - бах! - и тебе уже не нужно будет думать о том, сколько придется заплатить за ремонт колеса или облупившуюся краску.
Навстречу им шагали прохожие, дети, с подарками в руках, взрослые, с бутылками только что купленного шампанского. Люди казались вышедшими с экранов праздничной телевизионной заставки, настолько тупой и поражающей своим однообразием и нереальностью, что хотелось внести сюда какой-то свой, неповторимый штрих. Например, плачущего мужчину на лестнице у подъезда или скандального мальчика, которому мама почему-то не купила большого голубого слона. Но прохожие попадались все одни и те же, а улицы были похожими одна на другую. Макс и его девушка возвращались домой. Да, ещё несколько минут - и они сядут в машину и поедут, наконец, к родственникам.
- Почему ты так и не скажешь что-нибудь? - наконец произнесли её губы.
- Почему бы тебе не сказать что-нибудь самой?
Они подходили к дороге, когда она вдруг рассмеялась и бросила в него снежок, которого ещё секунду назад у неё в руках не было. Снежок угодил Максу прямо в лицо. Он изобразил веселье, которое тоже выглядело как-то нереально, будто у актера, который сегодня не очень хорошо играет в спектакле. Холодный снег, превратившись в холодную воду, стекал по шее, но он даже не пытался отряхнуться. Минуты две они сражались, забрасывая друг друга снегом, пока не решили перевести дух.
- Это немного уже походит на последние часы перед боем курантов.
- Да, - она улыбнулась, но тут же улыбка эта сползла с её лица. Стерлась, испарилась, исчезла. Её глаза вперились куда-то вперёд, на дорогу,
рот приоткрылся в немом удивлении: "боже-этого-не-может-быть".
Какой-то чертов грузовик несся на полной скорости наперерез. Подскочив на бордюре, отделяющем дорогу от пешеходного тротуара, он громыхнул чем-то, и взревев, рванул дальше. Макс едва успел раскрыть рот, дернулся к Жанне, в попытке оттолкнуть её в сторону, как это делают хорошие парни в кино. Только ничего не вышло. Этот ублюдок за рулем будто специально избрал себе жертву на сегодня. Послушался гулкий стук, потом сочный хруст и звук чего-то лопающегося. Такой мерзкий звук, что любой другой, будь он более или менее в себе и имея хоть толику воображения, сразу сблеванул бы. Женская фигурка вмиг исчезла из поля зрения, автомобиль влетел в магазинную витрину, послышались крики людей, из дверей небольшого универмага полилась толпа покупателей, обезумевших от ужаса, как тупые животные. Они бежали, сбивая друг друга с ног, но Макс ничего этого не видел и не слышал. Он кинулся туда, где груда покореженного металла торчала из разбитой витрины, кинулся искать тело Жанны, но почему-то никак не мог найти. Не мог найти, крутился, как потерявшийся ребёнок, и только спустя какое-то время понял, что произошло. Её протащило под машиной. Он разглядел что-то, намотанное на переднее колесо, что-то синее, и кажется, оно немного пульсировало, (может быть, это действительно только показалось). А потом, когда он разглядел изуродованное тело, точнее, какую-то его часть, которое валялось рядом с грузовиком в сугробе, (невероятно, как оно могло проделать такую траекторию), из его губ вырвался жалкий, бессильный стон. Он упал на колени, опустил голову и завыл. Завыл, совсем как зверь, холодящим душу голосом. В разбитой витрине отражались весёлые новогодние огни, и где-то там, внутри магазина виднелась праздничная ёлка. Свет от фонарей падал на серый снег, такой безразличный свет, который ассоциируется всегда почему-то с тихими зимними вечерами в преддверии семейного ужина в теплой квартире перед телевизором.
Когда хлопнула дверца грузовика, Макс не обратил на это внимания. Его руки дрожали, как у столетнего старца, но ни одной слезинки не выкатилось из глаз. Только они наполнились чем-то, внушающим настоящий ужас. Каким-то огнем, новым, жестоким и холодным. Он не кричал её имя, не рыдал, не рвал на себе волосы.
Одинокий человек, сидящий посреди безлюдной улицы с пустыми, как у манекена, глазами.
Его мозг ещё не успел переработать то, что он увидел воочию. Нельзя было сказать, что он совсем ничего не соображал. Его в самое сердце поразила та мысль, что несколько секунд назад все было почему-то совершенно по-другому. А теперь все куда-то пропало. Куда-то все делось за какое-то единственное мгновение. Как такое возможно? Как? КАК?
Когда он поднял голову, в нескольких метрах от него стоял человек, длинная уродливая тень которого ложилась прямо на сгорбленную фигуру Макса. Он сразу понял, что это кретин - водитель грузовика. Поднявшись на ноги, Макс, шатаясь, сделал несколько шагов к незнакомцу.
- Хороший новогодний отпуск, не так ли? - послышалось из уст сумасшедшего водителя. - Ты не забыл сделать подарки для всех присутствующих?
В ответ юноша тупо огляделся вокруг и снова уставился на мужчину. Тот был одет в какую-то черную куртку, коричневые брюки и черные ботинки и выглядел совсем как какой-нибудь тронувшийся умом говнюк. Но это только если не смотреть в его лицо. Потому что это было лицо самого дьявола. То есть, конечно, черты его были самые что ни наесть человеческие, но что-то было за этим лицом, что-то мерзкое, что-то, от чего волосы просто вставали дыбом.
Макс был согласен с изречением, что каждый человек, перед тем, как умереть, должен увидеть дьявола. Но он совсем не думал, что это следует понимать в буквальном смысле.
- Почему ты молчишь? Испугался, наверное? - и он достал из куртки Смит-энд-Вессон.
- Какого черта тебе нужно от меня? - произнес Макс, стараясь не придавать значения тому, что не узнал своего голоса. Даже испугался той интонации, с которой им были произнесены эти слова.
- Ты ведь распечатал мой подарок, да, Макс? Ты распечатал весёлую зелёную коробку? Я просто счастлив! Какой хороший у нас с тобой будет Новый Год!
Макс подумал, что тронулся умом, когда увидел, что во рту мужчины было полно острых зубов. Не таких, какие бывают у вампиров, а просто острые зубы, разных размеров. Маленькие и большие, они росли так, будто им там не хватало места.
- Я пришел, чтобы отпраздновать его вместе с тобой!
- Я оторву тебе яйца, подонок, если ты сейчас же не бросишь свою дерьмовую пушку на землю.
В ответ водитель грузовика только ещё раз широко улыбнулся, но на этот раз его акульи зубы сменили нормальные человеческие резцы.
"Ты не виноват. Оно повернется сегодня к тебе лицом".
Бог мой, да ведь крик того паренька был наполнен настоящим ужасом.......
- До Нового Года остается совсем немного, - посмотрев на часы, проговорил водитель и двинулся на Макса.
Кто он? Дьявол? Сумасшедший Санта Клаус? Кто бы он ни был, это было сущее воплощение зла. Воплощение всего дерьма, что только есть на земле. По крайней мере, на ту минуту.
- Что, ты сейчас просто застрелишь меня? Какого хрена тебе это делать?
- Лишние вопросы ведут к плохому концу.
- У меня по-моему и так намечается не самое лучшее окончание праздника.
- А у тебя неплохое чувство юмора!
- Да. Я даже не буду спрашивать тебя, откуда ты знаешь моё имя. Мой адрес. Я даже не буду спрашивать себя, почему сегодня не остался дома, и пошел с этим паршивым предчувствием прогуляться по аллее да ещё и позвал с собой свою девушку. Наверное, просто ответы на эти вопросы лучше не знать. Мне уже все безразлично понимаешь? А ещё я думаю, что и ты не получишь, чего хотел.
Водитель направил пистолет в сторону Макса.
- Когда кто-то умирает по Его воле, вы принимаете это как должное. Когда кто-то умирает, вы складываете лапки в молитве и просите "дай мне
сил пережить такую утрату!". Ты думаешь, на чем сейчас держится мир? Ты думаешь, смог бы твой Всемогущий Бог сейчас удержать его один, не разбив? Я тоже часть этого мира. Не дьявол, нет. Всего лишь песчинка. Маленькая, незаметная песчинка. Ты вытянул лотерейный билет. Ты не сумел противостоять своим собственным страхам. Потому что я могу отнять у тебя только то, чего ты боишься потерять больше всего на свете. Боишься потерять до поросячьего визга. Ты будешь ползать и визжать, и молить Господа о том, чтобы он никогда не отнимал у тебя этого.
Рот Макса стал тонким и бледным. Его сердце судорожно сжималось. Не билось, как обычно, а дергалось в конвульсиях.
- Когда что-то меняется, это что-то меняется навсегда. Ты никак не сможешь понять этого, но запомни мои слова.
- Если ты живешь только благодаря чьей-то смерти, ты просто трус.
- Нет. Я не трус. Это ваш Господь уступил мне небольшое место в одном из первых рядов. Нельзя списывать чью-то смерть на
несправедливость. Потому что в этом мире все закономерно. И не важно, кто нажал на спусковой крючок. Господь Бог или Дьявол.
- Ты не продержишься настолько долго, насколько ты рассчитываешь.
- Молись, чтобы ТЫ продержался столько, сколько тебе отведено. И почаще заглядывай внутрь себя. Не обижайся, Макс. Просто сегодня была
твоя очередь распечатывать новогодний подарок..... - сейчас он походил на обыкновенного дядюшку, который любит лезть ко всем в душу со своими вечными нравоучениями. Такой безобидный милый дядечка. Не стоит на него обижаться.
- В тебе, Макс, есть что-то такое, что останется с тобой навсегда. Тебе нужно понять, что это.
Он вскинул пистолет, Макс инстинктивно вытянул вперёд правую руку, и тут же раздался выстрел. Макс сначала не совсем понял, что произошло, просто его рука дернулась и безвольно повисла вдоль тела. В следующую секунду он ощутил, как ладонь словно вспыхнула огнем. Он вскрикнул, больше от неожиданности, чем он боли. А ещё мгновение спустя до него дошло, что только что этот кретин прострелил ему руку. Кровь лилась на снег, как из незакрытого крана. Потом пришла боль. Пульсирующая, нарастающая боль отдавалась во всей руке.
- Как жаль, что эти приятные встречи так быстро заканчиваются....
Макс долго не поднимал глаз, смотрел, как завороженный, как струйки крови образуют на снегу причудливые узоры. Но когда поднял взгляд, перед ним уже никого не было.
Прижав раненую руку к груди, он направился к магазину, почему-то уверенный в том, что найдет чертового посланца там. Он переступив порог, оглядел прилавки с той стороны, с которой грузовик снес витрину. Его капот погнулся, фара лихорадочно продолжала моргать, будто отмеряя пульс умирающего. В груде стекла он обнаружил ювелирные украшения, среди которых он каким-то чудом сумел разглядеть небольшой нательный крестик из золота. Он порезал два пальца здоровой руки, пока пытался достать его из-под осколков. В его груди появилась слабая надежда. "Если этот парень дьявол, хоть что-то должно защитить меня от него. Хотя бы на какое-то время. Ну, хорошо, не защитить, хотя бы дать мне иллюзию". Макс понимал, насколько сильно это смахивает на кино, но все же он верил в Бога. Верил по-настоящему. "Он даже не освещён в церкви" - подумал было Макс, но тем не менее попытался надеть крестик на шею. Ничего не вышло - одной рукой это не так-то просто сделать. Тогда она положил крест в карман и двинулся дальше. Ему казалось, что мужчина прячется где-то здесь. Скрывается, чтобы слегка подразнить его, поиграть с ним в кошки-мышки. Только сейчас Макс заметил, что по его щекам текут слезы. Его побледневшие губы повторяли: Господи, Жанна..... Жанна.... О, Господи....
В соседнем отделе радио и видеоаппаратуры работал телевизор. По крайней мере, это было точно не радио. Передавали какие-то веселые новогодние новости. У соседнего прилавка Макс увидел мертвую женщину, наверное, продавца. Её горло было перерезано осколком стекла от той же злосчастной витрины. Крови было достаточно, чтобы пустить здесь бумажный кораблик.
Заметив какое-то движение слева, Макс весь напрягся и стиснул зубы от новой волны боли. Навстречу вышел человек, лет 35. Его волосы были гладко причесаны, уголки губ опущены вниз, а глаза смотрели на Макса в упор, так, будто человек хотел либо убить его, либо проситься бежать прочь. Наверное хозяин магазина. Хотя черт его знает. Такие люди как он не внушают страха, да и доверия тоже. И уж тем более в тех случаях, когда ты вваливаешься в его раскуроченый магазин, с тебя течет, как из поросенка, и все подозрения в том, кто же перевернул тут все дном, ложатся именно на тебя.
- Я вам ничего не сделаю, - произнес Макс.
- Это вы водитель этого чертового грузовика?
- Нет. Не я. - Слова прозвучали так, будто он действительно водитель, что он действительно учинил тут такое безобразие и теперь смеет лгать
глядя прямо в глаза. На его рубашке расплылось огромное кровавое пятно. И чего стоил один только взгляд. Вполне походит на психа. Или на маньяка, разбивающего витрины в новогоднюю ночь.
- Тогда что вы тут делаете? Решили сделать покупки к новому году? Не двигайтесь с места, я вам говорю!
Макс молча развернулся и пошел прочь. Его ноги подгибались, глаза застилали слезы. Какого черта, - спрашивал он себя. Какого черта здесь всё
это произошло, и произошло именно со мной?!
Уже у самого выхода, сжимая здоровой рукой крестик в кармане куртки, он услышал выстрел. Что-то впилось ему в спину, будто раскаленная стрела.
- Счастливого гребанного нового года, - торжественно произнес мужчина за его спиной.
Макс несколько секунд тупо смотрел вперёд себя. Он ждал, когда из него польется кровь. Целое море крови. Но она почему-то не полилась.
"Может быть, это были не настоящие пули?" - пронеслась в мозгу абсурдная мысль, но тут же угасла. Этот человек стрелял настоящими патронами. И стрелял он, потому что был смертельно, невероятно напуган. В теле поселилась новая адская мучительная боль. Небольшая струйка крови потекла по спине, замочив рубашку под новым свитером. Порыв ветра дунул в распахнутые двери, и Макс ощутил его мелкие колючие укусы на лице. Выпустив в воздух облачко пара, он обернулся. Мужчина стоял все там же, с широко раскрытыми глазами.
- Что же вы.... Что же вы наделали? - попытался улыбнуться Макс.
- То, что и нужно было, - ответил тот, но что-то уже не слишком уверенно. В руке он до сих пор держал свой чертов "Макаров".
- Это было вашей ошибкой. Не самой большой в вашей жизни, но, тем не менее, это ошибка. - Он взглянул на часы и попытался улыбнуться. - Смотрите-ка, через несколько минут мы уже встретим новый год! Не хотите по бокалу шампанского?
Мужчина попятился назад, исчез на какое-то время из виду, вернулся с шампанским и двумя бокалами и поставил все это на ближайший прилавок.
- Только имейте ввиду. Если попытаетесь что-то выкинуть до приезда полиции, я выбью из вас дух.
- Нет, нет. У меня нет совершенно никаких планов на сегодня больше.
Они разлили шампанское по бокалам, и, усевшись возле телевизора в отделе техники, стали ждать.
Осталось пятнадцать минут.
По лицу Макса текли слезы. Крупные, очень крупные и прозрачные слезы. Он думал о Жанне. О том, как они мечтали сыграть свадьбу в наступающем году, и как чудесно пахли её волосы и её кожа. Он думал о том, что это всего лишь дурной сон, и сейчас он проснется утром в своей постели. И никакого этого кошмара не будет. Сон! Просто сон!!!
В этот момент Макс закашлялся, и изо рта полилось что-то теплое.
Мужчина, стоявший рядом, уставился на него так, будто впервые видит кровь.
Тот молчал. Молчал, будто язык проглотил. Совершенно ничего не говорил. Он только смотрел на то, как этот странный парень сидит и плачет, и кашляет кровью. Наверное, он действительно невиновен. Хотя именно маньяки всегда выглядят так, что их на первый взгляд и не раскусишь.
Стало трудно дышать. Какой-то свист появился. Внутри будто вспыхнул пожар.
Начали бить куранты. На экране появились большие часы. Стрелка неумолимо начала отмерять секунды.
Бокалы шампанского стояли, совершенно не тронутые. Макса начала бить дрожь, он обхватил себя руками, изуродованная ладонь будто совсем онемела, и он ничего не чувствовал. Весь мир начал распадаться, расслаиваться, так же, как разлазится тухлое мясо, если возьмешь его в руки.
Ему отчаянно хотелось сохранить хотя бы ту крупицу, что ещё осталась в нем, то, что ещё не умерло, не сгорело, не отошло назад, в прошлое. В висках гулко стучало, с новым приступом хрипящего кашля на стол брызнули бисеринки крови. В нас с вами есть кое-что, что остается с нами навсегда. И у него тоже это было. Глядя, как мелкие пузырьки танцуют в прозрачном бокале, наполненном почти до краёв, он ощущал на губах странный привкус, слезы словно бы разъедали его глаза, где-то очень далеко, вне пределов досягаемости ревели сирены полицейских машин и свет от их фар то и дело вонзался в вечерний мрак. А когда куранты пробили двенадцать, Макс закрыл глаза.