После разговора с Богданой я почувствовал себя глубоко несчастным и обиженным, во мне кипела злость, которую было необходимо куда-то выплеснуть.

Я возвращался во Дворец Сфинкса, где поселился, мрачный и угрюмый, готовый растерзать первого попавшегося мне навстречу человека.

Слуги, видя мое настроение, в ужасе разбегались.

У входа в жилые апартаменты, я споткнулся, и ярость окончательно вышла из-под контроля.

На свою беду, на карауле при входе стоял гвардеец, он и стал жертвой моего дурного расположения духа.

Гвардеец ушел, а мой гнев постепенно улетучился. Видимо радость оттого, что причинил зло невиновному человеку, здорово поднимает настроение. Если Вам плохо, сделайте кому ни будь гадость и Вам полегчает.

Я вошел в свои покои, лег в гостиной на диван и приказал принести стакан глинтвейна. Горячее вино окончательно успокоило меня и я уснул.

Однако отдохнуть мне не удалось, ночью меня стали терзать муки совести (это досадное свойство натуры особенно обострено у магов). Внутренний голос, казалось, твердил мне: "Вот, ты сейчас спишь в тепле, сытый, довольный, а верный человек, твой защитник, страдает почем зря из-за твоей глупой прихоти. Ты ведь сам был солдатом, неужели забыл? Поставь себя на его место. Если ты не законченный негодяй - встань и исправь свою ошибку!"

Пришлось подчиниться своему суровому судье, покинуть удобный диван и вызвать к себе коменданта.

Через несколько минут предо мной предстал человек с погонами генерал-майора.

Ситуация была более чем благоприятной, я получил шанс продемонстрировать свое милосердие и справедливость перед лицом своей гвардии, а это, согласитесь, прекрасная реклама для молодого правителя.

Когда в дверь постучали, я изобразил на лице печаль и усталость погруженного в заботы о судьбах Империи человека и, придав голосу, мягкость, произнес:

На пороге кабинета появился уже знакомый нам гвардеец, по-прежнему безупречно одетый.

Огл ушел. К этому времени я уже не хотел спать и напряженно думал, чем бы заняться. Схватив трубку внутренней связи Палантина, я приказал соединить меня с Максом.

Через несколько минут мой роскошный лимузин остановился у Запаного Палантинского дворца, из которого появились приодетые во фраки Макс с Антоном.

На полной скорости, нарушая все правила дорожного движения, машина подлетела к дверям ночного клуба "Шахрезада".

На нас был заказан столик в отдельном кабинете. Антон заказал сразу пять бутылок марочного коньяка и достал принесенную с собой бутылку водки "Тамбовский волк".

Зазвенели бокалы, и началась пьянка. Коньяк испарился незаметно, принесли еще несколько бутылок коллекционного коньяка "Последний день Помпеи", пиво "Князь Владимир" и мятный ликер для меня.

Прикончив спиртное, Макс направился к рулетке, а Антон пошел знакомиться с девушками. Меня же так потянуло в сон, что я уснул прямо на диванчике в кабинете.

Меня разбудили крики, ругательства, звон разбиваемых стекол и вой полицейской сирены. Выглянув, я увидел, что мои, не в меру пьяные, друзья, дерутся с другими, столь же "накачанными" спиртным парнями, в которых я узнал господ Хорс и Вайнова.

Множество столиков было перевернуто, огромные зеркальные окна разбиты.

Я, было, хотел приказать разнять драчунов, но подоспевшая полиция мигом их скрутила, составила протокол и увлекла из клуба. Я посчитал за лучшее не показываться, дабы не быть вовлеченным в скандал. Незаметно я покинул заведение и вернулся в резиденцию.

Звонить в полицию я не торопился, во-первых, я точно знал, что моим друзьям никакого вреда не причинят, а кроме того, звонок мог выдать мое присутствие в клубе во время драки, поэтому я с чистой совестью лег спать.

На утро все газеты сообщили о ночном кутеже в "Шахрезаде" и о том, что ночные дебоширы приговорены к полугоду исправительных работ, с отбыванием наказания в одном из рабочих поселков, вдали от столицы.

Этого я никак не мог допустить и немедленно связался с судом, приказав немедленно отменить свое решение, и уже через час веселая четверка сидела у меня в кабинете.

-Вы что, все с ума посходили?!- кричал я,- Кретины, скоты! Кто Вас просил напиваться, мать Вашу?! Вы же меня подставляете! Мне абсолютно все равно, как Вы проводите время, но если с Вами нахожусь я - Император, будьте добры вести себя прилично!

Желая прервать неприятный для меня разговор, я предложил пойти сыграть партию в бильярд.

Однако эта партия не могла решить проблем, возникших из-за незаконного освобождения виновников ночного погрома. Возможно, на Земле такая пьянка вообще осталась незамеченной, но в Империи, где существовала культура приема алкогольных напитков, подобное происшествие было чрезвычайным. К тому же, обостренное чувство справедливости моих подданных, не позволяло им мириться с безнаказанностью преступников.

Дневные газеты вышли с сенсационными заголовками об освобождении виновников "вчерашнего скандала" вопреки решению суда и о давлении на правосудие "со стороны Палантина" - камень в мой огород.

Я никогда не пренебрегал личной безопасностью и приказал утроить караулы.

К вечеру, однако, моя мрачность сошла на нет, и захотелось пошалить, а заодно пощекотать нервы журналистам. Скандал, вот что требовалось!

Я вновь собрал своих друзей и предложил вспомнить молодость - прокатиться по улицам ночной столицы, что называется, "с ветерком".

Идея была встречена с восторгом и одобрением. Около десяти часов вечера по главной лестнице дворца Сфинкса спустились пять молодых людей в камуфляже и направились к гаражу, где сели в джип без специальных номеров и опознавательной символики, которые давали право приоритета на дороге.

Включив динамики на полную мощность, наша компания понеслась по улицам столицы, пугая добропорядочных граждан.

Тот, кто никогда не ездил на большой скорости, слушая громкую музыку, никогда не поймет пьянящего восторга такой прогулки.

Естественно, дорожная полиция не дремала, и нас очень быстро остановили, но, увидев меня, поспешили ретироваться, отдав воинское приветствие.

Часа два мы "отрывались" по полной программе, вселяя ужас стражам порядка, которые уже знали, кто веселится этой ночью.

Усталые, но довольные, вернулись мы в Палантин и спокойно легли спать в ожидании утренних полос.

Результаты превзошли все ожидания, газеты, радио и телевидение взахлеб комментировали вчерашнее.

Мы от души хохотали над заголовками: "Кутеж Императора и его друзей", "Ночное ЧП", "Безумства "золотой" молодежи" и т.п. Однако не все разделяли наше веселье.

За обеденным столом, где собиралось все Палантинское общество, я не увидел Богданы. Это удивляло, хотя она целыми днями пропадала у себя в кабинете, планируя устройство Дома моделей, но на обеде она присутствовала постоянно.

Я извинился, покинул стол и побежал к Южному дворцу.

Богдана была у себя, она сидела в гостиной с бокалом бурбона и нервно курила, возле нее на полу лежали утренние газеты, лицо ее было мрачно.

-Привет! Как дела, матушка? - задал я дежурный вопрос и не получил на него ответа. - Вижу, ты прочла утренние выпуски. Там далеко не все является правдой...

-Не надо лжи, зайчик, я же знаю тебя как облупленного, ты можешь обмануть многих, но не меня. То, что вы натворили - мерзко и глупо. Пусть твои приятели балбесы и сущие дети, но ты - Император, черт тебя возьми, ты не можешь позволить себе ребячества. Выбирай, или моя дружба и соблюдение императорского достоинства, либо вольная жизнь в компании отморозков.

-Это ультиматум?

-Да! Я, кстати, ничего не имею против Макса, он, кажется неплохой малый, хоть и бабник, к тому же владеет единственной в Империи табачной фабрикой. Вызови его ко мне, я хочу поговорить с ним по душам.

-Хорошо, позволь пригласить тебя на ужин сегодня?

-В "Шахрезаду"?

-Нет уж, уволь! Ресторан "Жемчужина" тебя устроит?

-Вполне, но сначала позови Макса.

Вернувшись к столу, я передал своему другу просьбу Богданы. Не спеша пообедав, Макс, сытый и довольный, улыбаясь во все тридцать два зуба, побрел к Южному дворцу.

Когда через полчаса он вошел в мой кабинет, его лицо не светилось радостью, а огромный "фонарь" под глазом говорил, красноречивее всяких слов, о том, что беседа была не из приятных, а также намекал на срыв свидания с очередной пассией.

Получилось, что я просто подставил друга. Не в первый раз, но, в конце концов, ценят меня не за достоинства, а за недостатки. Такой уж я обаятельный мерзавец.

Вторая глава

Сделав свой выбор в пользу Богданы, я стал чураться компании веселых разгильдяев, которых еще недавно называл друзьями. Вообще, если честно, другом мне был один Макс, а остальные просто приятели, потеря которых меня не трогала ни капельки. Постепенно само присутствие их в моей жизни стало раздражать меня и я желал избавиться от них всей душой.

Желание это усиливалось тем более, что, погрязнув в бесконечных пьянках и кутежах, некоторые товарищи напрочь забыли о чести и достоинстве, провоцируя скандалы, которые портили мою, и без того не блестящую, репутацию.

Между тем престиж моей власти неумолимо падал, поручив аналитикам выяснить причины, вызвавшие его, я узнал, что большей частью виной тому нелицеприятные поступки моего окружения.

С просьбой о помощи я обратился к Богдане, и она пообещала все уладить.

Через некоторое время, Хорс покинул Палантин и поселился на своей вилле, продолжая вести разгульный образ жизни. Бесконечные оргии чередовались с драками в общественных местах и скандалами.

Я, было, решился дать добро на арест этого дебошира, когда в одно прекрасное летнее утро Хорс был найден мертвым на берегу моря.

Вскрытие определило, что он был отравлен медленнодействующим ядом, около месяца назад.

Расследованием загадочного убийства занялась Генеральная прокуратура, но следствие вскоре зашло в тупик, так как ему серьезно мешал КБИ (комитет безопасности Империи), о чем мне было сообщено, с намеком, что ниточки ведут в Палантин.

КБИ был создан по моему личному указанию с целью выявления и уничтожения врагов государства и моих лично. Ребята из КБИ умели и любили убивать. Но если Хорс устранили они, то кто отдал такой приказ? Он считался особо приближенным ко мне лицом, и его убийство потребовало бы моей санкции.

Для проводов в последний путь "дорогого друга" была создана специальная комиссия. Даже из похорон я умудрился сделать красочное шоу.

После отпевания, которое произошло в соборе святого Николая Угодника, прямо в Палантине, траурный кортеж отправился к месту последнего успокоения Хорс на кладбище сан - антонио, где хоронили исключительно выдающихся людей. Двенадцать черных лошадей везли катафалк, на котором, весь усыпанный цветами, стоял дубовый гроб. Катафалк сопровождал почетный эскорт.

Под звуки артиллерийского салюта, гроб с телом покойного был предан земле. Прозвучали траурные речи под искусственные рыдания плакальщиц.

Как только с формальностями было покончено, началось самое интересное и приятное - выявление наследников.

Поскольку Хорс не имел детей, то все, что он успел украсть у государства, государству и возвращалось, то есть мне. А украдено было немало: помимо пресловутой виллы, я стал владельцем казино и сети ресторанов. Иногда совсем неплохо, когда твой бывший товарищ неожиданно умирает, пусть и не без посторонней помощи, а все его состояние остается тебе.

Смерть Хорс остановила падение моего рейтинга популярности и даже чуть подняла его, но в моем окружении оставалось еще немало "вредителей".

Процесс отсеивания чуждых моему режиму на этом не прекратился. Вслед за Хорс в лучший мир отправились и те его друзья и близкие, которых он взял жить в Империю. И это тоже нельзя было назвать случайным.

В течение месяца таинственным образом погибли более десятка людей: автокатастрофы, отравления, несчастные случаи...

Дольше всех прожил кузен Хорс - Игорь, поняв, что на территории Палантина он в безопасности, сообразительный малый укрылся здесь от таинственных убийц и неделю не показывался за пределы резиденции.

Игорь просил у меня охрану для сопровождения из числа моих гвардейцев, но Богдана, присутствующая при разговоре, авторитетно заявила, что секьюрити он может нанять и на свои деньги.

Кузена моего покойного товарища погубила тяга к разгульной жизни. Успокоившись, он, через некоторое время, отправился погулять в ресторан, наивно полагая, что в людном месте убийца до него не доберется.

Снайперская пуля оборвала его жизнь при выходе из ресторана. Игорь лежал на спине, широко раскинув руки, устремив свой взгляд в бесконечное, бездонное небо.

Так трагически закончилась история одного из первых жителей Империи.

Последнее преступление было вызовом системе правосудия, эту пощечину МВД простить не могло. Министр внутренних дел обратился ко мне с просьбой содействовать в раскрытии всей серии политических, как он предполагал, убийств.

Я дал согласие, нет, не из глупого сочувствия и дружеской привязанности к умершим. Мои отношения с ними давно находились в состоянии "холодной войны". Я пошел на это из любопытства, не более того.

Следствие, при моей личной поддержке, смогло в кратчайшие сроки распутать весь клубок убийств и преподнесло мне имя киллера. Им оказался мой товарищ- Антон Т...

Я сделал его сотрудником КБИ, так как Антон был офицером, пользуясь своим служебным положением и моим доверием, этот смелый человек уничтожал внутренних врагов Империи, даже не задумываясь об алиби.

Суд над Антоном был закрытым, его приговорили к смертной казни, но я, как арбитр последней инстанции, заменил ее пожизненной ссылкой на один из удаленных от материка островков.

Мне хотелось освободить Антона от наказания, но ситуация не позволяла сделать этого. Общественность была слишком возмущена особой циничностью преступлений для того, чтобы простить убийцу.

Сразу же после заключения этого новоиспеченного "убийцы 1", я навестил его в тюрьме, единственным узником которой он и являлся.

Впрочем, назвать тюрьмой комфортабельную крепость, пусть и находящуюся вдали от материка, было бы кощунством. Она задумывалась как одна из резиденций Императора вдали от цивилизации, но в силу ряда причин осталась пустовать.

Антон не испытывал здесь нужды ни в чем, разве что он не мог самостоятельно покидать остров.

Меня провели в большой гостевой зал, где жарко пылал камин, а на столе дымился шашлык.

Антон находился в приподнятом настроении и был рад видеть меня.

Покинув Антона, я не стал возвращаться в столицу, а остановился в одной из своих резиденций, чтобы подправить психическое здоровье, подорванное событиями последнего времени, в Палантин о своем местонахождении я сообщать не стал.

Целую неделю я беззаботно отдыхал: совершал пешие и конные прогулки, много читал, принимал процедуры. Однако пресса и телевидение стали выражать беспокойство моим отсутствием, и мне пришлось вернуться в Александрию.

Жизнь потекла в привычном русле: бесконечные заседания, выступления, встречи. На личную жизнь времени почти не оставалось.

Я помнил об обещании, данном Антону, но сдержать слово смог лишь спустя три месяца.

Избраннице Антона - Елене я представил его, как жертву закулисных интриг, борца за свободы человека и гражданина и намекнул, что вскоре представлю его к государственной награде (не обмолвившись ни словом о том, что она может быть и посмертной).

Одним словом, неискушенная простушка Леночка, поверив словам прожженного интригана, предателя и лжеца, воспылала еще большей страстью к предмету своих мечтаний.

Спустя много лет я жалею, что тогда не изменил своему слову. Кто знает, не согласись я на этот брак, не убеди Елену в непогрешимости Антона, и они оба были бы живы сегодня, счастливы, каждый по-своему, не произошло бы тех трагических событий, виновником которых я себя ощущаю.

Свадьба была скромной, десять человек приглашенных - только самые близкие друзья и священник, скрепивший этот брачный союз.

Моим подарком был небольшой, но очень живописный тропический островок и герцогский титул.

После свадьбы Антона и Елены, мода на бракосочетания надолго укоренилась в Палантине.

Не прошло и недели после описываемых событий, как о своем желании связать себя узами Гименея заявил не кто-нибудь, а сам Макс - первый любовник Империи и убежденный холостяк, причем его избранницей стала моя кузина Натали.

О своем решении Макс сообщил за завтраком, я так удивился, что подавился бутербродом с черной икрой. Я не против браков, тем более что этот роднил нас с другом, но дело в том, что на меня неизбежно начали бы оказывать давление, принуждая к скорейшей женитьбе. Одним словом, на этот раз Максу удалось подставить меня.

Я не поскупился на организацию торжества, тем более что являлся шафером жениха.

Бракосочетание состоялось в главном кафедральном соборе Александрии. Службу вел сам Патриарх.

Невеста в платье из серебряной парчи, расшитом жемчугом, с шестиметровым шлейфом, который несли двенадцать пажей, была величественна и прекрасна. Жених в мундире, усыпанном всевозможными регалиями, был воплощением мужественности, благородства и достоинства.

Церемония была необычайно торжественна, я даже прослезился.

Из собора кортеж из пятидесяти лимузинов отправился в ресторан "Афродита", где был накрыт стол на четыреста персон. Пир длился до самого утра. Сколько было съедено и выпито, никто не считал, но трезвым из ресторана уехал я один.

Далее, на протяжении месяца следовал ряд малозначительных для политики брачных союзов, в ходе которых больше половины палантинского общества обзавелось семьями.

Я пытался сопротивляться оказываемому на меня со стороны друзей, родных и Сената давлению и не соглашался потерять "свою постылую свободу", однако шанс выстоять в этой борьбе был не велик.

Окончательно понять, что меня считают лишь номинальным правителем Империи, мне помог ультиматум Сената, который предложил в течение двадцати четырех часов выбрать невесту из предложенных кандидатур. В противном случае, мне рекомендовали отречься от престола в пользу одного из своих родственников.

Я не принадлежу к тому типу людей, которые легко сдают свои позиции, поэтому я принял решение жениться, хотя внутренне протестовал против брака.

Моей избранницей стала дочь самого Александра Македонского, которую для меня "вытащили" из Прошлого. Поскольку после смерти отца она была зверски умерщвлена, ее извлечение не повлияло на ход истории Земли.

Анастасия, так звали мою будущую супругу, была хороша собой и, как все македонянки, имела белоснежную кожу и серые глаза, кроме того, она была блондинкой.

Физически, она привлекала меня как мужчину, но не более того. Я сознавал, что никогда не смогу исполнить слова клятвы о любви и верности. Однако я пообещал себе, что постараюсь не делать ее несчастной.

Приготовления к свадьбе шли полным ходом, над платьем невесты работала лично Богдана, украшения делали лучшие ювелиры Империи. Гвардия готовилась к параду, а жених пытался выжать максимум удовольствий из последних дней холостяцкой жизни.

Государственные дела были на время заброшены, мной овладели хандра и пессимизм. Вечерами я сидел один у пылающего камина и глядел на огонь сквозь призму хрустального бокала, наполненного рубиновым вином.

Я пытался найти выход в развлечениях и кутежах, я тратил деньги направо и налево, вкладывал их в безумные проекты, но душевного равновесия не обрел.

В качестве свадебного подарка супруге, я, используя магию, воздвиг недалеко от Александрии замок из белоснежного мрамора. Одним из свойств этого творения было то, что замок мог свободно перемещаться во времени и пространстве, согласно желаниям своего владельца.

Из пучины столетий я вызвал тени величайших мастеров Прошлого, чтобы они украсили мой дворец, отразив в нем всю историю развития человечества. Чтобы я, проходя по залам, мог вспомнить мир, подаривший мне жизнь и оставленный мной ради власти и богатства.

Третья глава

Наконец настал тот день, которого я боялся и который желал отвратить - день моей свадьбы с царевной Анастасией, дочерью великого Александра - победителя персов, основателя первой империи, потомка Ахилла. Это был равный, династический, достойный нас обоих, союз, но союз, не скрепленный любовью.

С самого утра меня начали готовить к торжественной церемонии: я попарился в бане, прошел через руки массажиста, косметолога, визажиста, стилиста, парикмахера и портного, чтобы предстать перед родными и ближайшим окружением прекрасным принцем из сказки.

Женская половина общества, согласно традиции, умиленно прослезилась, причитая: "Ах, наш красавец, кровиночка, да на кого ж ты нас покидаешь?!", словно я не женился, а шел на казнь.

Хранитель сокровищницы вынес императорские регалии: массивную золотую цепь с Орденом Святого Духа, вес которой едва могла выдержать моя шея, императорскую корону, украшенную 55 крупными и свыше 1000 мелкими бриллиантами, переливающиеся всеми цветами радуги от обилия самоцветов скипетр и державу, и, конечно, неизменную горностаевую мантию.

Впервые, за три года своего правления, я облачился, как подобает Императору.

У дворца уже ждал свадебный кортеж. На сей раз, дело не ограничилось одними лимузинами. Для молодоженов были приготовлены три кареты. По традиции, к месту венчания жених и невеста ехали раздельно, а обратно вдвоем, как и подобает законным супругам.

Таинство венчания свершилось в соборе Пресвятой Богородицы, где, днем раньше, Анастасия приняла святое крещение.

Невеста явно чувствовала себя неловко в тяжелом платье из золотой парчи со множеством драгоценных украшений. Как истинная гречанка, она воспитывалась в простоте и не привыкла к роскоши восточных деспотов, к которым, пожалуй, мог отнести себя и я. И вот сейчас, сопровождаемая сотней глаз гостей, под взором миллионов телезрителей, она шла к алтарю в чужой стране, с чуждой ей культурой и языком, чтобы стать первой Императрицей.

Обвенчал нас патриарх при скоплении огромного числа гостей. Вся элита Империи собралась в Александрии, чтобы стать свидетелями свадьбы Императора и коронации Императрицы, которая должна была следовать за венчанием.

Взяв из рук патриарха корону, я возложил ее на голову Анастасии со словами: "Властью, данной мне Богом, я, Император Анчерт, короную тебя, супруга моя Анастасия, своей Императрицей!"

Из собора, супружеская карета, украшенная моими и Анастасии вензелями, доставила нас в новый замок, получивший название Галактрон, где и состоялось основное празднование события.

За столом я не веселился вместе со всеми, не пил, почти не прикасался к пище. Я смотрел на Богдану и думал: "Прощай, любовь моя, я надеюсь, что ты встретишь однажды своего принца и будешь счастлива с ним. Увы, нам не суждено быть вместе, при всей своей власти и богатстве я не могу быть с тобой".

Я не любил свою жену, но и ненависти к ней не испытывал. Она, по сути, была сущим ребенком в сравнении со мной. Я жалел ее - дочь великого Александра была вырвана из лап безжалостных убийц и стала пленницей равнодушного человека.

Я заботился о ней, дарил цветы, сладости, мягкие игрушки, которые были ей в диковинку, учил русскому языку, а сам узнавал много интересного из жизни Древней Греции.

Анастасии нравился Галактрон, это был самый любимый ею дворец из всех, принадлежащих мне. В нем мы провели наш "медовый месяц".

По возвращении из Галактрона, жена занялась деятельностью, достойной Императрицы - стала шефствовать над различными благотворительными и детскими организациями. Меня это вполне устраивало.

Я завидовал Максу и Антону - они были вполне счастливы в браке и любили своих жен до безумия. Супружество умерило пыл Макса, он стал добропорядочным семьянином и только изредка пропускал стаканчик другой вина в моей компании. Да еще раз в месяц позволял себе проиграть пару тысяч империалов в казино, что было сущей мелочью в сравнении с его доходами, которые, надо сказать, не всегда были законны.

Говоря откровенно, мы с Максом прокручивали неплохие махинации, без зазрения совести используя свое положение и влияние. Хоть я и не нуждался в деньгах, но риск "заводил" меня, дарил новые, доселе не известные ощущения. Большая часть вырученных мной средств, шла на содержание созданных мной благотворительных фондов и развитие науки.

Все, живущие в Палантине, были весьма обеспеченными людьми. Самый "бедный" из нас имел дворянский титул не ниже графа и земельный надел не менее тысячи гектар, помимо дворца в Палантине и одной-двух вилл.

Если мне положение и статус не позволяли заниматься коммерческой деятельностью (что я, впрочем, все равно с успехом делал), то остальные могли заниматься ею вполне легально.

Моя кузина Натали, например, владела ночным клубом и рестораном и являлась совладелицей табачной фабрики и компьютерной фирмы своего мужа Макса.

Мой кузен Владимир являлся хозяином коммерческого банка, который, благодаря вложениям семьи, процветал.

Мне (как частному лицу) принадлежали золотые прииски, залежи драгоценных камней, нефтяные месторождения, обширные земельные угодья, заводы, фабрики, рестораны и казино. Так что, уйди я с поста Императора, я бы остался весьма обеспеченным человеком.

Не стесненный в финансах, я посвятил себя, помимо политической деятельности, творчеству.

Мои стихи, рассказы и романы, а также исторические труды печатались в палантинской типографии грандиозными тиражами и с огромным успехом распространялись через сеть магазинов, принадлежащих семье. Я имел близкое знакомство со множеством писателей и поэтов Империи, поддерживал их, часто устраивал литературные вечера.

Богдана стала признанным кутюрье, в ее доме моделей одевался весь бомонд столицы, одним словом, каждый нашел себя, каждому представился шанс для творческой самореализации.

У Вас может создаться ложное представление об идиллии, царящей в Палантине, который предстает дружной семьей творческих и деловых людей, которые не только живут богато, но и заботятся о процветании своей новой родины.

Если это так, то Вы глубоко заблуждаетесь. Я и сам поначалу гнал угрызения совести, уверяя себя в том, что благодетелем народов Империи. Увы! Спустя много лет, став, по сути, другим человеком, я понял, что только брал деньги из государственной казны и за все время своего правления не положил туда ни империала.

Мои забавы оплачивались миллионами жизней безропотных слейверов и страданиями простых людей, гнев которых долгое время сдерживали полки викторитов, но это не могло продолжаться вечно.

За все в жизни, рано или поздно, приходится платить. Я заплатил презрением, кровавой гражданской войной, местью врагов, потерей друзей. Но осознание собственной вины пришло не сразу... Я мог избежать многих ошибок, но не сделал этого.

Пока же шел лишь четвертый год жизни Империи, и призрак грядущих бед еще не маячил на горизонте.

Четвертая глава

Я уже говорил о том, что палантинское общество никогда не было одной дружной семьей, деньги и власть окончательно раскололи его.

Тот, кто имел многое, хотел большего, прочие хотели занять их место. Я не скупился на щедрые дары, но даже мои богатство и могущество не могли справиться с нарастающим аппетитом некоторых дворян.

Я длительное время не решался предпринимать какие-либо действия, так как среди этих "ненасытных" были и мои родные, пока не произошел случай, изменивший не только мое отношение к людям, но и ход самой истории.

Как это часто водится у монархов, которые женятся против своей воли, у меня появилась фаворитка. Она была миловидна, умна, образована и одаренна, преподавала литературу в Александрийском государственном университете.

Наше знакомство с Анной, так ее звали, было случайным. Я отдыхал в ночном клубе, где проводился вечер памяти Элвиса Пресли. Звучали бессмертные баллады короля рок-н-рола, горели ароматические свечи... И вот в зал вошла она. Не знаю почему, но мое сердце учащенно забилось.

Девушка села за столик в двух метрах от меня и погрузилась в мир романтических грез.

Я подозвал официанта и попросил поставить "Love me tender". Полилась нежная мелодия, я подошел к даме и пригласил на танец. Я по праву считался одним из лучших танцоров Империи, мало кто владел своим телом, подобно мне. Публика, присутствующая в клубе, открыто восхищалась нами.

Познакомившись и узнав, что Анна одна, я предложил вместе поужинать, она согласилась. Я был очарован. Анна была умна, сколь красива. Увы, моей жене не хватало образования, она, в сущности, оставалась дикаркой.

Из клуба мы ушли друзьями, прогулялись по набережной. Я рассказал Анне о своей жизни и жизни двора, ей было все интересно. Для нее я продемонстрировал свое магическое искусство, сотворив букет роз. Сердце девушки было окончательно покорено, и я оказался в ее доме.

Той же ночью мы стали близки, и это было не животное удовлетворение страсти, но гармоничный союз душ и тел.

Я стал чуть ли не ежедневно наведываться к Анне, купил для нее особняк в престижнейшем квартале, недалеко от Палантина, посылал свежие цветы из дворцовой оранжереи, одаривал драгоценностями и книгами.

Мне было хорошо и спокойно рядом с ней, она дарила мне тот уют, которого я был лишен в Палантине. Мы держали нашу связь в тайне, ведь я был женат и эта невинная любовь могла стоить мне репутации.

Однако это счастье было недолгим, вскоре Анна и стала получать анонимные письма, в которых неизвестный требовал деньги, грозя раскрыть ее тайну. Анна, ничего не говоря мне, продала драгоценности, заложила дом, чтобы оплачивать мой покой.

Когда средства закончились, шантажист привел свою угрозу в жизнь.

Утром, выпив кофе, я как обычно зашел в покои императрицы, чтобы пожелать ей доброго утра, и застал ее в слезах.

Мое лицо почернело от гнева, когда я прочел заголовок: "Тайная страсть Императора. Супружеская измена в Палантине". Бегло прочитав статью, я с облегчением узнал, что ни имя, ни адрес Анны не упоминаются. Тем не менее, это был скандал.

Кто же осмелился предать меня? Гвардейцы? Исключено. Слейверы? Маловероятно. Я вызвал к себе начальника службы безопасности Палантина.

Что говорить, мои шпионы работали профессионально. Строго в назначенное время, секретарь внес запечатанный конверт, вскрыв который, я прочел имена предавших меня. Не в силах поверить, я пробегал строки глазами снова и снова, но текст не исчезал. Увы, жизнь жестокая штука и ничего нельзя с этим сделать.

Это был заговор, самый настоящий и все было намного прозаичнее, чем в романах. Я был подавлен, те, кого я считал самыми близкими друзьями, кто был обласкан и одарен мной, разбили мое счастье.

И дело вовсе не в короне, хотя перспектива потерять ее была более чем реальна (ради этого, собственно говоря, и был затеян этот скандал), а в том, что я не мог больше видеться с Анной, мы должны были расстаться.

Я вызвал Макса - одного из немногих, кто не принимал участия в заговоре.

Через полчаса раздался звонок, в трубке раздался голос Макса:

Я выбежал из дворца, прыгнул в спортивный автомобиль и помчался к Анне, даже не думая о престиже или безопасности.

Она лежала в спальне на кровати, белая, как снег на вершинах гор. Рядом лежала утренняя газета и прощальная записка. Вот она:

"Любимый, не вини себя в моем уходе из жизни. Этот выбор я сделала сама, другого выхода быть не могло. Мне было хорошо с тобой, но Империя превыше всего. Ты не можешь принадлежать кому-либо в отдельности, ты принадлежишь государству и народу.

Я любила тебя больше жизни и ухожу в царство смерти с улыбкой на устах. Прощай".

Через три дня тело Анны нашло успокоение в земле. Траурная церемония прошла тихо, без свидетелей. В Палантин я вернулся полный решимости отомстить.

К зданию редакции, располагавшемуся в деловой части Александрии стянулось несколько десятков танков и открыли огонь. За две минуты сорокаэтажное здание, вместе с находившимися в нем людьми, было превращено в груду обломков. Попытавшиеся помешать полицейские, были сметены огненным вихрем.

Выполнив свою работу, колонна отправилась к пункту постоянной дислокации, но через четыре квартала дорогу ей преградили спешно переброшенные в столицу части Министерства обороны. Завязался настоящий уличный бой.

Министр обороны спешно связался со мной, чтобы доложить о случившимся.

Теперь, подобно Цезарю, я мог сказать: "Жребий брошен!", армия моих действий не одобрила, то же можно было ожидать и от Сената. Одним словом, у меня было только два пути: позорно бежать, либо стать единовластным правителем Империи. Я выбрал последнее.

В моем распоряжении находились пятнадцать мотострелковых и шесть танковых дивизий, десять эскадрилий, около девятнадцати полков войск специального назначения и весь космический флот Империи, состоящие исключительно из викторитов.

Сенат и Правительство, в случае открытого противостояния, располагали силами четырех армий, то есть примерно 3000000 человек, 25000 танковой и бронетехники, 30000 самолетов и 5000 боевых кораблей, ракетного и космического оружия они не имели, так как таковое было прерогативой викторитов.

Я немедленно связался с командирами верных мне частей и приказал стянуть к Александрии значительные силы.

Реакция Сената не была ожидаемо быстрой, произошедшие события повергли государственных мужей в ужас. Однако, хорошенько обдумав сложившуюся ситуацию, они предъявили мне ультиматум - в течение 24 часов сложить с себя все полномочия и сан и добровольно удалиться в ссылку в любое из выбранных мной поместий.

Наивные люди! Неужели тот, кто однажды попробовал вкус власти, откажется от нее?!

Я отправился в телевизионную студию дворца и обратился к жителям Империи с заявлением о вводе мной чрезвычайного положения, в связи с создавшейся в стране ситуацией и политическим кризисом, особо подчеркнув, что отныне вся полнота власти принадлежит мне.

В ответ на это, Сенат объявил меня низложенным, взяв функции управления Империей на себя, до объявления законного наследника короны.

Эти глупцы и не подозревали, что пока произносились высокие речи, на улицы Александрии вошли верные мне войска и заняли все стратегически важные пункты, а также окружили здание Сената.

Я предложил парламентариям сдаться, на что они ответили отказом, мне пришлось отдать приказ о расстреле Сената, что и было исполнено. То, что на моем счету стало несколькими сотнями жертв больше, меня ничуть не трогало.

Далее я подписал указ об отставке Правительства и аресте всех его членов, однако некоторые министры успели ускользнуть из города, едва начался расстрел парламента, в том числе и министр обороны. Эти отщепенцы решили создать коалицию против своего Императора, используя свой авторитет, армию и поддержку многих представителей палантинского общества. Видное место среди заговорщиков занимали, как это ни печально, самые близкие мои родственники, а один из них был провозглашен Сенатом новым Императором.

Силы коалиции заняли несколько провинций, пользуясь полной поддержкой населения, и сумели создать прочную базу для активной борьбы.

С первых же дней я приказал громить эти территории, не считаясь с жертвами среди мирного населения, и, как оказалось, проиграл идеологическую войну. Даже те, кто поддерживал меня, как законного правителя, стали открыто высказывать свои симпатии оппозиции и осуждать мои действия. Жители столицы встречали мой кортеж суровым молчанием, пришедшим на смену восторгу. Меня еще не презирали, но уже не уважали, скорее боялись.

Тот штат прислуги, что состоял не из слейверов, покинул Палантин.

Итак, ближнее окружение покидало меня, но не все уходили вежливо, без скандалов, очень многие не преминули запустить прощальный камень в мой огород, не гнушаясь при этом грязной лжи и клеветы.

Из героя нации я превратился в антигероя. Власть неумолимо выскользала из моих рук, одна за другой провинции поднимали восстания и присоединялись к заговорщикам. Чем больше противников уничтожали мои викториты, тем больше врагов у меня становилось.

Империя погружалась в хаос, институты власти бездействовали. Я попытался создать альтернативный "карманный" парламент в виде Императорского совета, но из этой затеи ничего не получилось. Те друзья, которые у меня еще остались, разучились принимать трезвые решения за последние пять лет в прямом и переносном смысле. Немалое их число пристрастилось к бутылке настолько, что не мыслило без нее свою жизнь, некоторые принимали наркотики.

Те немногие, кто сохранил ясный ум, однако не могли оценить реально сложившуюся обстановку. Чего стоило одно выступление спешно назначенного министром пропаганды Вайна, который заявил: "Те же немногочисленные отступники и ренегаты, которые посмели восстать на своего законного повелителя, должны быть подвергнуты публичному осуждению и четвертованы..."

Эта речь позволила моим противникам обвинить меня чуть ли не в фашизме.

Кураторство военных операций я поручил Максу Ловеласову и возвращенному из ссылки Антону. Однако, не смотря на редкую жестокость, они оказались малоэффективными и, в целом, провальными. Часть моих дивизий постигла участь легионов Варра. А войска повстанцев начали свое движение к столице со всех сторон.

Фронт с каждым днем приближался, а мне не хватало смелости сказать своим советникам, что они делают ошибки, которые будут стоить нам жизни. Викториты - идеальные войны, гибли из-за некомпетентности моих друзей, которым я отдал власть над армией.

В течение года я потерял большую часть своих солдат, у меня остался один полк, предназначенный для обороны Палантина.

14 августа 6 года эры Империи войска оппозиции, во главе со своим вождем, вошли в Александрию. Началась осада Палантина.

Этот период стал экзаменом на верность, мужество и честь. Я понимал - игра окончена, Империи, которой я правил, больше нет. Осталась кучка преданных безумцев, которым нечего терять.

Я боялся за свою жизнь. Это вынудило меня запереться в магической лаборатории дворца, заброшенной все прошедшие шесть лет. Смахнув пыль с фолиантов, я стал вчитываться в древние тексты, пытаясь найти рецепт спасения.

Когда полем битвы стали залы Дворца Сфинкса, я нашел решение - личное бессмертие и способность к глобальным разрушениям.

Страх притупил бдительность, и я не задумался, почему никто из великих чародеев не пожелал стать бессмертным, ведь ритуал был необычайно прост.

Прочитав последнее заклятье, я оказался погруженным в серебристый туман, почувствовал необычайный прилив сил и воодушевления.

Из лаборатории я вышел твердым шагом хозяина жизни. Кругом лилась кровь, но мне было все равно. Нескольких, особо дерзких, повстанцев я испепелил молнией, а на остальных наслал мор, который убивал быстро, но мучительно.

Через какой нибудь час из всего населения Глории в живых осталось не более пятиста тысяч человек.

Я прошел по залам дворца, хранящего следы последнего боя. "Гвардия умирает, но не сдается!"- казалось, говорил каждый камень.

В оружейной лежал Вайн, он был мертв. На его теле было множество ран от лучемета и сабельных ударов. Когда заряд его бластера закончился, он стал драться рапирой и умер, как настоящий воин, с клинком в руке.

Антона нашли у дверей сокровищницы, которую он оборонял. Рядом с ним лежало тело убитой им жены, которую Антон задушил, желая избавить от мучений.

Я был повергнут в бездну печали. Антона и Вайн погребли, как национальных героев, с особыми почестями, их имена навеки осталось в названиях площадей и улиц столицы.

Наиболее видных мятежников и их самозванного Императора, хоть он и был моим близким родственником, я подверг публичной казни, которую зафиксировали, в назидание потомкам.

Прочих изменников я отправил в ссылку в отдаленные провинции своей разрушенной Империи, хотя отлично сознавал - предав один раз, они обязательно повторят попытку.

Империя отчаянно нуждалась в людских ресурсах. Лично я располагал силами 150 викторитов и 3000 слейверов, но теперь, когда я отвоевал Империю и проявил глупое милосердие, мне было нужно большее количество подданных и большее число охраны.

Теперь, получивший солидный опыт в магии, я создал новую расу людей, которые никогда не восстанут против своего законного владыки, и пополнил ряды викторитов и слейверов.

Следующим моим шагом, на правах абсолютного монарха, стало упразднение армии, вербующейся из числа граждан. Отныне пять миллионов императорских гвардейцев обеспечивали покой и безопасность всей Империи, а обновленная тайная полиция гарантировала своевременное обнаружение и ликвидацию недовольных.

Сенат беззаговорочно канул в Лету, на смену ему пришел "марионеточный" Императорский Совет, в качестве совещательного органа, куда вошли ученые и специалисты в различных отраслях, председателем Совета, в придворном звании Главного Государственного Советника стал Макс Ловеласов. Серым же кардиналом Империи осталась Богдана.

Во время войны ее не было в Империи, она жила и училась в Париже, на Земле, тем не менее, находясь в курсе происходящих событий.

Свою деятельность Совет начал с присвоения мне воинского звания Маршал Империи и награждения Орденом Святого Духа, за "выдающиеся успехи в военных действиях по защите Империи, восстановлению законности и порядка"

Назначенное мной Правительство не только согласилось со всем вышеперечисленным, но и преподнесло от себя титул "Отца Отечества". Я, без ложной скромности, принял награды, как должное, ведь менее одного процента моих подданных знали истинную правду о прошедших событиях, остальные просто боготворили меня.

В качестве ответного шага, я сделал Макса генерал-аншефом, (это звание пришло на смену "генералу армии", за отсутствием таковой).

ПЯТАЯ ГЛАВА

Империя требовала обновления, вливания свежих идей. За помощью я обратился к Земле.

Мои посланники отправились в страны, которые я считал полезными и перспективными партнерами, в первую очередь - Россию, с ее огромным культурным и научным потенциалом.

Миссия имела успех. Ученых, писателей, художников, прозябающих в нищете, прельстила возможность богатой, сытой жизни в русскоязычной стране, где они могли полностью реализовать свой потенциал.

Естественно, в Империю допускались только те лица, кто прошел специальные тесты. В империю запрещался провоз всего, кроме предметов личной гигиены и плодов интеллектуального труда.

В обмен на это мне пришлось смириться с таким неудобством, как иностранные посольства с неизбежными шпионами.

В сущности, империя являлась закрытой страной, за раз ее могло посетить не более тридцати туристов, прошедших специальный отбор, чтобы за ними было удобно следить.

Очень многие могут задать вопрос, зачем мне понадобилось устанавливать связь с Землей, когда при своем могуществе я мог бы свободно посещать ее? Дело в том, что после приобретения бессмертия, путь во Вселенную, где я родился, был для меня закрыт навсегда. Такова плата за вечную жизнь.

Среди приглашенных в Империю на постоянное место жительства, оказались те, кого я знал еще по Земле, но кто ранее не захотел оставить родину по разным причинам. Спустя шесть лет обстоятельства изменились, и они собрались ко мне в гости.

Первыми приехали мои любимые учителя, которым я предложил преподавать в лучших учебных заведениях Александрии. Новый дом встретил их торжественно и с некоторой помпезностью.

Звучал гимн Империи, был выставлен почетный караул. Экскурсия по улицам и площадям столицы подарила первые впечатления, а прием в Палантине отличался поистине восточной роскошью. Так бывший ученик смог удивить своих учителей.

Среди избранных нести знания в жизнь Империи, были и те, кто лично у меня вызывал антипатию, но без которых я, на данный момент, обойтись не мог. Я понял, людей надо использовать без остатка, даже если они неприятны тебе, а устранить их можно всегда и без особого труда.

Наличие большого числа людей не имперского менталитета, требовало усиления службы безопасности и службы контрразведки, не говоря уже о том, что мне требовался человек, который бы выступал посредником в некоторых щекотливых вопросах между мной и моими соплеменниками. Жители Империи для этого не годились, ведь Император - символ, знамя, на которое все должны равняться, он не погрешим и неподвержен человеческим страстям.

Я нашел подходящую кандидатуру для таких целей. Среди записей мне попался адрес моего приятеля Сержа - человека простого, хорошего исполнителя, не любопытного и умеющего хранить тайны.

Моим агентам был дан приказ разыскать Сержа, оформить ему гостевую визу в Империю и доставить ко двору.

Мое поручение было исполнено в течение двадцати четырех часов.

В дверь кабинета постучали, вошел гофмаршал двора и доложил:

- Сир, человек, которого Вы искали здесь, он ждет Вашей аудиенции.

И вот, своей знаменитой походкой "вразвалочку" появился Серж. Он совсем не изменился за минувшие шесть лет. Тот же неказистый рост, та же открытая улыбка.

Кто же в Палантине не знает тетю Глашу, как любовно зовут ее все, от мала до велика. Это, пожалуй, лучшее мое творение, вобравшее в себя лучшие черты русских женщин: доброту, ласку, сильно развитый материнский инстинкт, рачительность и любовь к порядку. Эта полная, неутомимая женщина знала все мои привычки и слабости, всячески потакая им, как добрая тетушка. Она же следила, чтобы раз и навсегда заведенный в моих личных апартаментах порядок не менялся. Но главной ее обязанностью и страстью было приготовление пищи. В мире не найдется такого блюда, которое не смогла бы приготовить тетя Глаша. Я и моя семья настолько свыклись с ней, что я даровал тете Глаше бессмертие, чтобы она верой и правдой служила моим потомкам.

Кухня Палантина, попавшему сюда впервые, могла показаться адом, где расторопные поварята носились с огромными кастрюлями, сковородами и прочей утварью, подобно демонам, готовящим пытку для грешников. Все здесь было слажено и организовано, благодаря тете Глаше, которая, словно дирижер, управляла всем хозяйством, окруженная облаком вкусного пара.

После обеда, я повел Сержа осматривать Палантин. Серега человек деревенский и весьма далекий от искусства (Тициана от Рафаэля не отличит), но и его не могло не восхитить мастерство строителей дворца, который совсем недавно был подвергнут реставрации и еще более помпезно украшен.

Устав от созерцания этого великолепия, Сергей спросил, где он сможет отдохнуть. Обругав себя за неучтивость, я повел друга на второй этаж, где традиционно размещались апартаменты для гостей.

Комнаты, отведенные Сержу, были оформлены в стиле Людовика XV, но со всеми, самыми современными удобствами.

Живший в деревне, Серж был потрясен тем комфортом, который предлагался моим гостям. Все, абсолютно все в комнатах было автоматизировано и управлялось дистанционно, с пультов управления. При желании, управление можно было передать компьютеру и наслаждаться абсолютным бездельем. Лично я так и сделал.

Тепло попрощавшись, я оставил своего гостя наслаждаться дарами цивилизации, а сам поехал в созданный совместно с Максом и Богданой клуб, чтобы сыграть запланированную партию в бильярд, ну и обсудить последние светские сплетни, тем более, на календаре была суббота, а в уик-энд я предпочитаю отдыхать, а не работать.

Макс уже полчаса ждал меня за стойкой бара, коротая время за бокалом своего любимого столетнего токайского вина.

Партия прошла довольно вяло, видимо из-за отсутствия азарта, но зато винные запасы клуба уменьшились на несколько бутылок вина. Разгоряченные алкоголем, мы, как это бывает, завели разговор "за жизнь", темой которого стали семейные отношения.

Не люблю выносить сор из избы, но что делать, если семьи, как таковой, у меня не было. Свою жену я видел редко, только во время официальных церемоний. Мы жили, даже не пытаясь стать ближе. Между тем время требовало наследника.

Я, разумеется, был бессмертен, а вот Анастасия старела, ей было уже двадцать лет, но я боялся начать интимную жизнь с фактически незнакомой мне женщиной.

Макс посочувствовал мне, его жена уже была на пятом месяце беременности, и он с нетерпением ждал прибавления.

Покинув клуб, мы сели в императорский лимузин и понеслись в Долину грез, где мной было определено место для магических опытов.

Сама лаборатория располагалась под землей, над ней возвышалась пирамида - точная копия знаменитой пирамиды Хеопса, которая позволяла аккумулировать энергию и переносить ее на значительные расстояния.

За несколько тысячелетий магическая наука обогатилась, и, помимо привычных атрибутов мага, в лаборатории были суперсовременные компьютеры, которые позволяли мгновенно обрабатывать информацию, и многочисленные высокоточные приборы. Помимо прочего, здесь располагалась крупнейшая библиотека магической литературы, которую я начал собирать с первых дней Империи. Такому богатому собранию глиняных табличек, пальмовых листьев, каменных плит, папирусов, пергаментов и книг мог позавидовать и сам Мерлин.

А космический телескоп, позволявший мне делать точнейшие астрологические прогнозы, наверняка вызвал бы зависть у ученых Земли.

Пытаясь выяснить, что произошло, я обратился к рунам, таро и десятку других хорошо проверенных и надежных способов. Все они показали одно: некая грозная и злая сила, могущество которой трудно оценить, рвется в мой мир, чтобы подчинить себе или уничтожить.

Магический барометр - мое личное изобретение, показывал, как нарастает влияние этой неведомой силы по мере того, как ослабевает удерживающий ее барьер.

Я был близок к панике, оставалось совсем мало времени, чтобы попытаться понять природу этой новой напасти и найти способ борьбы с ней.

Я прибегнул к помощи высших сил и вызвал Амона - могущественного и мудрого духа и услышал от него:

Пять лет... Я был потрясен. Ведь это лишь мгновение до встречи с безжалостным и могущественным врагом.

Я не рассказал Максу о том, что ждет его, ограничился изложением ситуации в общих чертах.

Из лаборатории мы вернулись совершенно другими людьми, способными трезво глядеть на мир и планировать будущее. И наступившая ночь стала моей первой брачной ночью, когда я стал для Анастасии реальным мужем.

30

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"