Лобырева Елена : другие произведения.

Эверест и все, все, все

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Аня остановила машину перед облезлыми железными воротами, которые обозначали въезд на участок. Массивный замок, висевший на ржавых петлях и уставший от постоянных капризов погоды, видимо в отместку за длительное вынужденное одиночество, не хотел обнаруживать скважину в том месте, где ей полагалось быть.
   Аня долго внимательно осматривала его со всех сторон прежде, чем увидела, а скорее даже угадала положение отверстия для ключа. Но толку в этом было немного - ключ категорически не хотел в него влезать. Аня даже подумала, что мать дала ей не ту связку ключей и сейчас придется разворачиваться и ехать обратно. Такой поворот событий девушку не очень устраивал, так как на то, чтобы добраться сюда, она потратила битых три часа, периодически попадая в пробки, возникающие на всех железнодорожных переездах, которых на ее пути был совершенно невероятное количество.
   Вот все-таки как много в жизни странных и необъяснимых фактов. Одним из них, например, можно считать то, что когда, в качестве пассажира ты ждешь электричку, то обязательно проведешь на платформе не менее часа, а потом еще и выяснишь, что по техническим причинам ожидаемый тобой поезд отменили. А вот когда едешь на машине, то электрички снуют через переезды во все стороны практически без перерывов, одна за другой, настолько часто, что шлагбаум даже не видит смысла подниматься - все - равно через минуту опускаться заново.
   Учитывая этот неприятный факт, Аня сначала решила позвонить Вадиму. Он всегда найдет какой-нибудь выход.
   Вадим проникся всей важностью возникшей у Ани проблемы и начал давать ей по телефону пошаговую инструкцию:
   - Подойди к багажнику и открой его.
   - Открыла.
   - Теперь открой люк в полу. Потяни за серую ручку. Вверх и на себя.
   - Не открывается.
   - Аня, сначала нажми и, не отпуская, тяни вверх.
   - Получилось. Что искать?
   - Маленький такой флакончик с носиком. Черный.
   - Нашла.
   - А теперь открой носик, вставь его в замочную скважину, надави и жди пять минут. Потом попробуй всунуть ключ. Если не получится, звони, буду думать, что тебе делать дальше.
   Аня произвели все порученные ей манипуляции, и действительно, из скважины потекла противная коричневая пена, но ключ вошел, и даже повернулся.
   Девушка открыла ворота, которые поддались с душераздирающими протяжными воплями несмазанных петель, и въехала на участок. Ее встретило полное запустение: вольно растущие дикие растения уже давно задушили культурных, посаженных хозяевами, неженок. А те, кто все же смог выжить, быстро одичали, мстя за то, что их бросили тут одних, кислыми, мелкими и практически несъедобными плодами. То, что когда-то было газоном, превратилось лужайку, покрытую высоченной травой, одуванчиками и другими луговыми цветами. Грядки почти не угадывались под сорняковым великолепием, а дикий виноград так разросся по фасаду дома, что о наличии на нем окон можно было только догадываться.
   Она, конечно, предполагала, что найдет дачу не в лучшем состоянии, ведь последние лет пять, а то и больше, тут точно никто не бывал. Отец был тут вообще всего два раза, один раз после покупки участка, а другой - после постройки дома. Мать одно время любила здесь бывать, и даже жила тут летними месяцами, но потом построила коттедж с огромным садом, и про дачу забыла. Бабушка с дедом, сколько могли, ездили сюда, но потом из-за преклонного возраста тоже прекратили свои визиты. Аня помнила свои детские впечатления, которые, помимо лета, солнца и яблок также несли в себе память о страшной скуке: детей в поселке было мало, а те, что были, с Аней не общались. Некомпанейская она была, тихая.
   Поэтому при упоминании о даче Ане становилось сразу невыносимо скучно. Правда, в городе ее жизнь особо веселой тоже назвать было трудно. Но все по порядку.
   Идя к дому, Аня уже мысленно представляла себе объем уборки, который ей придется провести, и где-то даже начинала жалеть о том, что ключи оказались теми, и замок открылся. Так можно было бы уехать по объективной причине, а не по тому, что не хочется пыль гонять. А там бы, может, нашлись бы какие-то другие дела, и двухнедельный отдых прошел бы вдали от этого места.
   Вообще, Аня редко брала отпуска. Не любила она их. Ей вполне хватало выходных, проводимых в стенах своей квартиры. Поэтому, когда кадровичка начинала при виде Ани томно закатывать глаза, заламывать руки, и упрашивать ее взять хотя бы две недели, Аня делала ей одолжение, но потом шла к начальству и делала отзыв.
   Можно даже сказать, что отпусков Аня боялась. В ее памяти остался отдых, проведенный ею семь лет назад в Израиле, в компании ее единственного, по сей день любимого мужчины, память о разрыве с которым никак не желала покидать ее душу, отравляя ей жизнь неимоверно. "С большого коня больнее падать" - гласит народная мудрость, так и падение с отметки абсолютного счастья до отметки невыносимого горя тоже очень болезненно. Набитые в той поездке шишки болели до сих пор, вселяя в нее нелюбовь к отпускам и недоверие к мужчинам.
   Нынешний перерыв в работе был сделан ею с очень практической целью: она сбегала от общества и еще от кое-кого подумать, поразмышлять и, в результате дум и мыслей, выдать исторический ответ: "Да" или "Нет". Дилемма, старая, как мир, но не ставшая от своей банальности менее важной и легкой.
   А дача была выбрана как место уединения для более глубоких раздумий и ничем не прерываемых размышлений. Была бы возможность, ушла бы в пустыню. Но... Нет гербовой, пишем на простой. Однако, прежде, чем предаться упомянутым действиям, место уединения нужно будет отмыть.
   Аня немного повозилась с дверным замком, который оказался не таким мстительным, как предыдущий, и вошла, наконец, в дом.
   Из открытой двери на девушку хлынул поток воспоминаний. Все тот же, знакомый с детства, запах пыли и прогретых на солнце досок, старой мебели и чего-то еще, непонятного и трудноуловимого. Может, сухих трав, которые бабушка подвешивала возле печки, может, старой золы, а может, мышиного помета. Но Аня даже не предполагала, что через столько лет этот запах останется ей знаком, и вызовет к жизни рой каких-то отрывочных картинок, звуков и вещей из прошлой жизни, из ее детства.
   Постояв на пороге, Аня решила, что поностальгировать и пожалеть о былом и невозвратном она еще успеет, а вот плацдарм для битвы за чистоту надо оценить уже сейчас, пока не начало темнеть.
   Девушка прошлась по коридорам, заглянула во все комнаты и с удовлетворением отметила, что дом умудрился соблюсти себя значительно лучше, чем сад, и она может ограничиться только мытьем полов и стиранием покрывавшей все поверхности пыли.
   Убив на уборку около трех часов, Аня в изнеможении плюхнулась на промятый диванчик в кухне, оглядела результаты своих трудов и осталась ими чрезвычайно довольна, хотя, наверное, более опытная и трудолюбивая хозяйка осуждающе хмыкнула бы и продолжила убирать дальше. Но Аня таковой не являлась, домашней работы не любила, а поддерживать жилой вид ее квартиры раз в неделю приезжала домработница ее матери, Оксана. Она же, в случае крайней необходимости, и готовила.
   Все системы дома функционировали нормально: и электричество было, и газ, и даже в душевой шла, правда, ржавая, но горячая вода. Аня открыла холодильник и, убедившись, что он тоже работает, перетащила из багажника машины закупленные продукты. Свое место на полках гордо заняли несколько упаковок йогурта, молоко, яйца сыр, овощи и майонез, а в морозильнике поселились неизменные пельмени и котлеты "Богатырские". Ассортимент небогатый, но после пяти лет полного вакуума внутри холодильник принял на борт новую команду и радостно и деловито заурчал.
   Закончив все необходимые дела, Аня с чистой совестью решила отметить успешное начало дачной жизни королевским ужином в виде захваченного по дороге в "Макдоналдсе" Биг Мака и чашки кофе.
   Налив в электрический чайник воды, она нажала кнопку, но вопреки ее ожиданиям, чайник не зашумел, а остался совершенно глух к ее желанию вскипятить немного воды. Все же на свете нет ничего вечного, даже электрических чайников.
   К обычным чайникам, в которых кипятят воду на газу, Аня почему-то испытывала большую личную неприязнь. Возможно, это было связано с тем, что, живя еще в московской квартире с родителями, она периодически жгла их, поставив на плиту и зачитавшись очередной интересной книгой. Чайник, не дождавшись ее, сгорал, наполнив всю квартиру черным едким дымом, а пришедшая с работы Вера Олеговна, мать Ани, устраивала ей очередной скандал. Видимо поэтому эти предметы кухонной утвари, часто становившиеся причиной конфликтов с матерью, которых и так было более, чем достаточно, вызывали у девушки стойкое отвращение.
   Покрутив электрический чайник и так, и сяк, Аня пришла к выводу, что самостоятельно вернуть его к жизни она не сможет. Вадим наверняка смог бы его реанимировать, но... Присутствие Вадима на даче совершенно не планировалось. Собственно, он и был той персоной, от которой Аня удалилась в добровольное двухнедельное изгнание. Общество было помянуто исключительно для красного словца, так как от общества Аня была изолирована уже давно и достаточно тщательно.
  
   Аня всегда была тихой и необщительной. Сначала она отказывалась играть с детьми в песочнице, потом ездить в пионерские лагеря. В школе она полностью игнорировала общественную работу, за что была подвергаема постоянной обструкции со стороны Веры Олеговны, ярой общественницы.
   В институте Аня также полностью выпадала из студенческой жизни. А на работе избегала шумных корпоративов и с коллегами общалась исключительно по необходимости.
   Поэтому к тридцати семи годам в сухом остатке у Ани значились:
   Одна подруга Ира, дружба с которой вела свою историю с песочницы, в которой они в детстве играли.
   Отдельная квартира.
   Своя машина, которую раз в три года ей на день рождения дарила мать.
   Нелюбимая, но терпимая работа бухгалтера в банке.
   Вадим.
   Причем факт существования Вадима в ее жизни сейчас также подвергался некоторым сомнениям.
   С мужчинами у Ани, начиная с определенного периода, были трудные отношения - она им не доверяла. Роман, который, по всем заведенным канонам, должен был закончиться свадьбой с дальнейшей счастливой семейной жизнью и рождением минимум двух наследников, окончился полным фиаско и оставил в ее душе след такой глубины, что его не смогло зарубцевать даже прошедшее с тех пор немалое время. Аня никак не могла избавиться от чувства жуткой тоски по до сих пор любимому мужчине и всех последующих кавалеров рассматривала исключительно через призму сравнения с ним. Естественно, сравнения они не выдерживали и быстро изгонялись из ее жизни.
   Вадим смог задержаться в Анином мире несколько дольше остальных потому, что их знакомство носило исключительно дружеский характер, который начал меняться в сторону любовного относительно недавно.
   Их машины стояли на стоянке рядом, выезжали она на работу примерно в одно время и, естественно, периодически встречались. Сначала они ограничивались только вежливыми приветствиями и прощаниями. Потом, зимой, стоя у прогревающихся машин, и подпрыгивая на месте от пробирающего до костей ветра и холода, стали обмениваться ничего не значащими фразами. В конце концов, если стоишь рядом и вместе мерзнешь, то отчего же не поговорить?
   Потом как-то Аня обнаружила, что у нее закончилась жидкость для омывателя стекол, а у Вадима, как специально, в багажнике оказалась лишняя бутылка.
   Потом пришла очередь спустившего колеса, которое Вадим предложил накачать.
   Потом была тяжелая сумка, которую Аня на глазах у подъехавшего Вадима с трудом вытаскивала из багажника, и которую он предложил ей донести до дома. Аня, конечно, вызвалась напоить его кофе или чаем, на что он с радостью согласился. За столом они потихоньку разговорились, и Вадим дал ей номер своего телефона, чтобы она, в случае необходимости, звонила.
   Необходимость возникала довольно часто: одинокая женщина и принадлежащая ей машина постоянно требуют к себе внимания: то, ранней весной, когда на стоянке все развезло, а потом приморозило, Аня застряла посреди дороги, перегородив въезд; то на приборной доске зажигались какие-то непонятные Ане значки; то форсунки не хотели брызгать; то дворники - чистить.
   И каждый раз в роли палочки - выручалочки выступал Вадим. Он жил совсем рядом со стоянкой и прибегал по первому же Аниному зову. А Аня, в знак благодарности, поила его чаем.
   Вадим был чуть старше Ани, жил один, работал водителем в какой-то фирме и имел сына от предыдущего брака, который распался несколько лет назад.
   Внешность он имел вполне заурядную, но всегда был очень опрятно одет, чисто выбрит и хорошо пах. За все время их знакомства девушка ни разу не видела его в дурном расположении духа, он всегда был бодр, улыбчив и готов помочь.
  
   Хоть и говорят, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастливые - каждая по-своему, но у Вадима семейная жизнь не сложилась по той же схеме, что и многие другие.
   Женился он достаточно рано, в двадцать два года, на своей ровеснице. Они учились до восьмого класса в одной школе и жили, естественно, в одном районе, недалеко друг от друга. Потом их пути разошлись - она осталась доучиваться до десятого класса, а Вадим, не чувствуя потребности в высшем образовании, ушел в училище, чтобы получить нормальную мужскую профессию и начать зарабатывать деньги, а не просиживать штаны еще минимум семь лет сначала в школе, а потом в институте.
   Не то, чтобы в его заработках была какая-то жестокая необходимость, его отец работал на заводе и приносил домой вполне приличную зарплату, но юношу всегда воспитывали в том ключе, что мужчина должен содержать семью и быть опорой для своей жены. Поэтому затягивать с учебой Вадим не видел смысла и спешил получить специальность, чтобы как можно раньше стать кормильцем.
   Вадим был страстным собачником и у него всегда в доме был какой-нибудь пес. Причем с самого детства мальчик полностью брал на себя все заботы, связанные с питомцем. Единственной обузой, которая ложилась на плечи его родителей, была покупка собачьей еды. После того, как Вадим стал зарабатывать сам, и эта необходимость отпала.
   Он обожал долгие прогулки со своим псом и не понимал хозяев, которые ограничивали своих питомцев в радости подвигаться быстрыми марш-бросками из подъезда до ближайшего газона.
   Гуляя по набережной, Вадим случайно и встретил свою бывшую одноклассницу Таню, которая прохаживалась там с белым пуделем на поводке.
   Юноша никогда не испытывал скуки, он постоянно занимался с собакой, бросал ему палочку или взятый из дома мячик, но на лице Тани он увидел такое отчетливое недовольство от необходимости таскаться взад - вперед по гравийным дорожкам и останавливаться у каждого третьего куста, что предложил ей впредь гулять вместе. Чтобы не так скучно было.
   Так, ежедневные прогулки с собаками переросли со временем в большое и светлое чувство, которое молодые люди и перевели на официальные рельсы, вступив в законный брак.
   Родители Татьяны были людьми не то, чтобы непростыми, но образованными и интеллигентными, если интеллигентность считать следствием полученного образования. Во всяком случае, таковыми они себя считали и полагали, что парень без высшего образования - не лучший выбор для их дочери - студентки. Соображения о том, что он способен самостоятельно содержать семью в расчет не брались.
   И свадьба эта могла бы легко не состояться, если бы...не интересное положение невесты. Да, вот так вот банально и прозаично. Правда, потом оказалось, что интересность положения заключалась в обычной дисфункции, но дело было уже сделано.
   Чтобы скрыть позор, Татьянин отец надавил на какие-то свои связи, и регистрация брака была проведена через неделю после обнаружения у невесты задержки.
   Потом задержка самоликвидировалась, но ведь не разводиться же.
   Вот так, по случайному стечению обстоятельств Вадиму удалось стать мужем студентки, которой ее родители прочили блестящее будущее экономиста.
   Пока молодая жена доучивалась, Вадим взвалил на себя заботы по поддержанию хозяйства в их квартире, которая досталась Вадиму от бабушки. Его теща, сделав над собой видимое усилие и снизойдя до разговора с пролетарием, постоянно твердила ему, что Танечке сейчас совершенно необходим покой, чтобы полностью сосредоточиться на учебе и впитать в себя весь объем предлагаемых ей в институте знаний, поэтому задача Вадима полностью оградить ее от всякой домашней работы. Юноша соглашался с тещей, хотя сам имел совершенно противоположные знания о расстановке сил в семье. Но раз надо, значит, надо!
   Потом Татьяна закончила институт и забеременела. С первых недель она возомнила себя больной и окопалась на диване. Вадим пытался ей объяснить, что беременность не болезнь, а нормальное состояние женского организма, но Татьяна выступила со своей матерью общим фронтом и гнездо, свитое перед телевизором, было узаконено.
   Вадим продолжал содержать семью и вести хозяйство. Делал он это, конечно, не ахти как: во-первых, он был мужчиной, которого папа учил строгать и забивать гвозди, а не готовить рагу, а, во-вторых, он много работал и на домашние хлопоты времени почти не оставалось. Неизвестно, кто больше ждал рождения ребенка, Татьяна или он. Но причины у них были совершенно разными: она хотела вырваться из дома навстречу великим свершениям, а он - получить, наконец, полноценную хозяйку в доме.
   После рождения ребенка в дом налетела куча бабушек и прабабушек с обеих сторон, которые рвали его на части и бились за право погулять или покормить. Татьяна с легкостью перепоручила им заботу о новорожденном и свитое на диване гнездо покидать не собиралась.
   Вадим, который к тому времени совершенно выбился из сил и среди своих друзей начал слыть бесперспективным подкаблучником, решил, что парниковый период их отношений давно подошел к концу, и пора бы молодой жене уяснить, кто в доме хозяин.
   Разговор был проведен в жесткой манере. Смысл его сводился к объяснению супруге распределение ролей в семье: муж семью содержит, жена - поддерживает. Татьяна изобразила страшную обиду и побежала звонить маме.
   Теща прибыла со скоростью кареты "Скорой помощи" и, шипя и плюясь, как кипящей на огне чайник, разразилась тирадой о том, что он, мужлан, хочет похоронить таланты ее девочки, сначала приковав ее нежелательной беременностью к дивану, а теперь пытаясь сделать из нее домработницу.
   Никакие доводы Вадима, которыми он пытался напомнить теще, что и она прислуги не имеет и вполне пристойно содержит свою квартиру в чистоте и уюте, натыкались на токовании Татьяниной матери о талантах и высоком предназначении ее детки.
   Однако в данном случае Вадим сдаваться не собирался и все-таки настоял на том, чтобы Таня начала вести хозяйство. Но, то ли из-за того, что она это делала из-под палки, то ли просто не была обучена всевозможным хозяйственным штукам, но делала она это просто отвратительно.
   Детские каши у нее вечно подгорали и вытекали на плиту, покрывая ее ничем не сводимыми пятнами.
   Пол всегда лип к подошвам тапочек и скрипел под ними крошками.
   В холодильнике вечно что-то портилось.
   Пыль ложилась на свое привычное место сразу же после уборки.
   Пятна на одежде после стирки не отходили.
   Складки утюгом не разглаживались.
   Пуговицы не пришивались.
   В общем, Вадим даже не мог для себя решить, что было бы лучше, чтобы она сидела на диване или вела хозяйство.
   Когда сыну исполнилось полтора года, Татьяна объявила Вадиму, что хочет выйти на работу.
   Вадиму было уже практически все равно, что его супруга будет делать, поэтому спорить не стал, а нанял няню.
   Татьяна устроилась в рекламную фирму экономистом. Народ в фирме работал, само собой, интересный, креативный и, как все художники, имеющий абсолютно свободные взгляды на жизнь, брак, любовь и все остальное.
   И, поскольку взгляды все имели чрезвычайно широкие, то и обстановка там была соответственная. Денег фирма зарабатывала немного. Да и когда ей было зарабатывать, если ее сотрудники занимались в рабочее время тем, что общались, пили кофе, слонялись из угла в угол и крутили романы, не отходя от рабочих мест.
   Татьяна, как девица внешне интересная, но совершенно неискушенная, очень скоро стала легкой добычей одного из так называемых дизайнеров, основным занятием которого были трата родительских денег в кабаках и прожигание жизни.
   Девушка, не привыкшая к такой развеселой жизни, наполненной ресторанами, дорогими машинами, ночными клубами и пачками выбрасываемых денег, была полностью захвачена круговоротом, в который ее втянул мажор - дизайнер. Она очень быстро как-то забыла, что замужем и имеет малолетнего сына, стала вести себя вольно, приходить поздно и даже иногда позволяла себе не ночевать дома.
   Вадим поначалу пытался образумить зарвавшуюся супругу, но, поскольку она практически всегда возвращалась домой навеселе, то смысла в этих увещеваниях было немного.
   По-хорошему, ему надо было развестись уже тогда, но его родители так хорошо внушили ему, что семья - это основа всего, что о разводе Вадим и не помышлял. Да и сына было жалко, что его ждет с такой матерью?
   И он стоически терпел, когда жена перебесится и вспомнит, что она мать и жена. Единственное, что случилось хорошего за это непростое для него время, так это то, что теща, наблюдая за экзерсисами своей дочери, перешла на его сторону. Видимо, поняв, что другой бы на месте Вадима избил бы ее дочурку до полусмерти или выкинул из дома, как нашкодившую собачонку, теща решила принять огонь на себя и стала приходящей домработницей. С самого утра она, нагруженная сумками, приезжала к ним домой, провожала на работу смурную после вчерашнего загула Татьяну и принималась шуршать по хозяйству: готовить, убирать, стирать и мыть посуду. Ребенком занималась няня.
   Через некоторое время Татьяна дизайнеру сильно поднадоела, и он, без особых объяснений, быстро порвал с ней всякие отношения. Оставаться работать с ним в одном объеме для нее было просто немыслимо, и Татьяна была вынуждена покинуть эту рекламную обитель.
   Она опять вернулась в семью, вернее, не вернулась, а приползла, как собака, на пузе и зажатым между задних лап хвостом. Вадим устраивать сцен не стал, но и простить не простил.
   Так они и продолжали жить, каждый сам по себе. Татьяна поутихла, нашла новую работу, но уже не такую развеселую, поэтому приезжала домой вовремя и в выходные сидела дома. Даже пыталась готовить, но быстро поняла, что ее стряпня не идет ни в какое сравнение с тещиной, и попытки прекратила.
   Когда сын пошел в первый класс, Татьяна явилась с работы и заявила Вадиму, что уходит от него к другому мужчине. Вадим возражать не стал, так как ни обиды, ни желания жить вместе не испытывал, а только посочувствовал своему преемнику, который пока не знал, что за подарок ему достался.
   Теща даже после развода его своими заботами не оставила, а заявила, что вместо дочери у нее теперь сын. И продолжала почти каждый день наведываться в его холостяцкую квартиру для уборки и приготовления еды. Практически до самой смерти, случившейся совершенно внезапно и поселившейся тоской в сердце Вадима, как смерть близкого человека.
   При жизни тещи Татьяна разрешала Вадиму видеться с сыном, видимо, под ее давлением, но после ее смерти полностью прекратила эти визиты и сменила квартиру, благо, к тому времени она уже успела развестись и со вторым мужем.
   Вадим после развода жениться не торопился, так как предыдущего опыта ему хватило с лихвой. Вести хозяйство самостоятельно он тоже был обучен, так что даже это обстоятельство не вынуждало его к принятию матримониальных решений. Безусловно, в его жизни периодически возникали женщины, но как только он начинал чувствовать, что очередные изящные пальчики пытаются сомкнуться на его шее мертвой хваткой, отношения сразу прерывал.
   Встречу с Аней он сначала не расценивал, как гипотетическое начало нового романа. Просто видел, что женщина явно одинокая, неприкаянная и какая-то несчастная, похожая всегда на больного нахохлившегося воробья. Как человек добрый, Вадим при виде такого создания, сразу ощутил желание ей помочь, чтобы хоть как-то снять выражение постоянной растерянности с ее лица.
   И, может потому, что Аня принимала его заботу совершенно естественно, как принимала бы от старшего брата, не пыталась кокетничать, завлекать и соблазнять, он как-то привязался к ней.
   Назвать это чувство сильной страстью было бы, наверняка, некоторым преувеличением, но нежность и желание защитить она у него вызывала огромное. Вадим решил, что с такой женщиной провести бок о бок оставшуюся жизнь и встретить старость будет очень комфортно и приятно.
  
   В один из выходных, когда Аня, по традиции, сидела дома, Вадим позвонил ей на мобильный и предложил сходить на выставку ретро - автомобилей. Ане эта тема была не слишком интересна, но поскольку делать все равно было нечего, она согласилась.
   С ним было просто и приятно общаться, и они очень мило провели время, сначала походив по выставке, а потом закончив вечер в кафе. Вадим доставил Аню до дома и распрощался.
   Аню такое положение вещей вполне устраивало: с одной стороны, у нее появился друг и, что немаловажно, помощник на все руки, а с другой - этот друг не пытался перевести их дружбу на другой, более интимный уровень, что тоже было очень удобно.
   Когда Вадим простудился, Аня добровольно таскала ему сумки с продуктами и развлекала разговорами по телефону, а когда он уехал на неделю с друзьями порыбачить куда-то в дальнее Подмосковье, Аня даже испытала чувство, похожее на сожаление. Каждый раз, заходя на стоянку и видя пустое место рядом со своей машиной, она испытывала какую-то грусть. Но зато, когда его машина снова заняла отведенное для нее место, Анино сердце подпрыгнуло от радости, а рука сразу потянулась к мобильному телефону - позвонить Вадиму и поздороваться.
   Вадим очень гармонично встроился в ее жизнь, и первым Аниным движением при возникновении какой-то сложной для нее ситуации, был набор его номера. Он стал ее советчиком по всем жизненным делам, исключая, разумеется, бухгалтерский учет.
   И вот две недели назад, в воскресенье, Вадим позвонил ей и попросил аудиенции. Поскольку, это было совершенно нормальным явлением и ходили друг к другу в гости они регулярно, то Аня согласилась и пошла включать чайник.
   Вадим стоял на пороге, прижимая к груди большую охапку роз. Аня вопросительно подняла брови, пытаясь вспомнить, нет ли сегодня какого-то праздника, о котором она, как обычно, забыла. Вспомнить не удалось, поэтому она решила сразу расписаться в своей забывчивости и спросить у Вадима.
   - Привет, Вадик. А какой сегодня праздник?
   - Возможно праздник, а возможно и нет.
   Ничего не понимающая Аня промолчала и, взяв цветы, пошла искать для них подходящую по размеру емкость. Вадим тем временем угнездился на своем любимом диване на кухне и молча следил за Аниными передвижениями. Наконец, она нашла подходящую вазу, налила туда воды и поставила букет. Получилось красиво.
   Расправившись с цветами, Аня тоже села к столу и принялась молча наливать чай. Ее терзали нехорошие предчувствия. И они не заставили себя долго ждать. Первым молчание прервал Вадим.
   - Аня, послушай, я давно хотел с тобой серьезно поговорить.
   - Ты женат? - мрачно произнесла Аня. Неужели, история повторяется? Хотя, какое ей до этого дело? Предыдущее признание такого рода было ею получено вместо ожидаемого предложения руки и сердца. Теперь-то совсем иное дело.
   - Нет, я разведен, ты же знаешь.
   - Да не обращай внимания, это так, из прошлого...
   - Ань, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
   - Слушай, Вадик, не трать зря красноречие. Уже все вокруг языки постирали, объясняя мне, что нельзя жить прошлым и надо закрыть предыдущую страницу и начать жить с белого листа. Ты-то хоть оставь меня в покое.
   - Ань, но это действительно так. Нельзя по одному мужчине мерить всех остальных. Если попался один недостойный, то что же, все остальные должны быть точно такими же?
   - Не смей так о нем говорить!
   - Хорошо, речь сейчас совсем не об этом.
   - А о чем тогда?
   Вадим отхлебнул из своей чашки остывающего чая, вздохнул и выпалил:
   - Выходи за меня замуж!
   Аня не верила своим ушам. Те слова, которых она так ждала семь лет назад, прозвучали сейчас из уст...ее друга...
   - Вадик, но мы же друзья...
   - Между женщиной и мужчиной не бывает дружбы. Вернее, она бывает, но либо до, либо после любви. А вместо... Аня, я люблю тебя и предлагаю тебе начать жить вместе, а со штампом или нет, это уже не так важно.
   - Но я не люблю тебя...
   - Это тебе так кажется. Давай попробуем.
   - Но...
   - Аня, подожди, не торопись с ответом. Тебе уже под сорок, тебе нельзя жить одной. Да и мне тоже нужно к кому-то приткнуться. Аня, пойми, мы нужны друг другу. Но вот так жить, ходя друг к другу в гости, долго не получится. Мне больно изображать из себя твоего друга, когда вместо того, чтобы пить с тобой чай, мне хочется схватить тебя в охапку и зацеловать до полусмерти.
   Чтобы прекратить этот разговор, который ей был не то, чтобы неприятен, а как-то некомфортен, Аня сказала:
   - Вадим, твое предложение свалилось мне, как снег на голову. Мне надо подумать и все взвесить. Сам понимаешь, кардинально менять свою жизнь почти в сорок совсем нелегко.
   - И сколько берешь на раздумья?
   - Две недели. Возьму отпуск, поеду куда-нибудь и там, вдали от тебя, подумаю.
   - Мы все это время не увидимся?
   - Ну я должна принять решение без твоего на него влияния.
   - Хорошо, как скажешь.
   Вадим был явно раздосадован тем, как прошел этот разговор, но ему ничего не оставалось, как согласиться на поставленные условия и терпеливо ждать приговора.
   Анна уехала на дачу, но совсем от него отрешиться она все же не смогла, так как звонила ему постоянно по различным поводам: то замок, то чайник...
  
   Вот, собственно, поэтому она здесь. Непросто даются такие решения. Она уже давно смирилась с тем, что проведет жизнь в одиночестве. Но тридцать семь лет еще не возраст. Аня, как многие женщины, не получившие реализации в любви и семье, пыталась сублимировать свои нерастраченные чувства путем приложения их в разных других областях. Правда, это все пока было на словах и в мыслях, но Аня лелеяла надежды, что скоро, вот-вот, практически, начиная с понедельника, все ее планы и мечты начнут, наконец, находить свое претворение в жизнь.
   А если она выйдет замуж за Вадима? Да, он простой и славный человек. Хороший хозяин и, наверное, надежный муж. Он не станет обманывать Аню и предавать ее. Она окажется за ним, как за каменной стеной, и сможет полностью расслабиться. Но что будет потом? Будут вести тихую семейную жизнь, с раз и навсегда заведенными правилами.
   Вечером в будни ужин и телевизор.
   В субботу - к маме (его или ее).
   В воскресенье - обед и телевизор.
   Летом - дача, иногда рыбалка.
   Никакого полета! Тут же внутренний голос предательски начал нашептывать Ане в ухо, что полета-то и сейчас не наблюдается, но Аня решительно тряхнула головой и сказала ему, что в ее жизни полет только начинается, а выход замуж можно считать мгновенным подрезанием ее только начинающих расправляться крыльев.
   Внутренний голос противно хмыкнул и замолчал.
   Аня продолжила свои рассуждения. А вдруг родится ребенок? В ее возрасте это непростое занятие. Значит, сплошны больницы до родов. О карьере можно забыть. Обо всем остальном тоже.
   Не то, чтобы Аня не хотела детей. Когда-то она очень хотела родить двух очаровательных крошек. Но потом основательно убедила себя, что ей это совершенно не нужно, и дети - это ни что иное, как хомут с привязанным к нему пудовым камнем, который постоянно тянет женщину вниз, на кухню, на кухню, на кухню. "А виноград-то зелен".
   Нет, наверное, мне это замужество совсем не нужно... Вадим, конечно, хороший мужчина, но...
   Тут ее логические построения были прерваны деликатным стуком во входную дверь. Аня совершенно не ожидала никаких визитов, поэтому подпрыгнула на стуле и чуть не закричала от испуга. Дверь медленно приоткрылась, и... на пороге нарисовалась дородная дама лет сорока пяти - пятидесяти. Выглядела она довольно симпатичной, не смотря на то, что ее внушительных размеров тело было закутано в какой-то цветастый ситцевый халат. Увидев Анино перекошенное испугом лицо, гостья охнула и принялась извиняться.
   - Извините, пожалуйста, что я вас напугала! Я - ваша соседка. Увидела, что машина во дворе стоит и ворота открыты, и решила зайти, поздороваться. А вы кто будете? Веры Олеговны дочка? Или она продала дачку-то?
   - Да, я дочка Веры Олеговны. Меня зовут Аня.
   - Да помню я, помню. Как выросла-то! И не узнать. А вот такая, помню, тут бегала.
   И гостья показала рукой что-то на уровне сантиметров пятнадцати от пола.
   - А вас, извините, как зовут?
   - Ой, я ж не представилась. Елена Ивановна я. Не помнишь меня?
   - Не помню...
   - Ну да, много времени прошло... А бабушка с дедушкой живы? Тоже ездить перестали.
   - Да живы. Только старенькие, трудно сюда добираться. Да и страшновато все-таки.
   - Ну да... Может, зайдете ко мне, чайку попьем?
   Вообще, в Анины планы не входило заводить знакомства среди соседей. Она надеялась провести тут свои законные две недели в одиночестве. Но забастовавший так некстати чайник вынудил ее принять приглашение - уж больно хотелось выпить чего-нибудь горячего. Да и начинало темнеть, поэтому визит можно будет в скором времени прервать из-за наступления темноты.
   - Спасибо, не откажусь.
   Гостья явно обрадовалась Аниному согласию и заторопилась к выходу, поминутно оглядываясь на девушку.
   Они пробрались сквозь высоченную траву, которая уже поднялась после Аниных по ней хождений и опять приобрела первоначальный свой дикий вид, немного прошли по улице и свернули на соседний участок, который являлся полной противоположностью тому, который они только что покинули. Тут явно была видна заботливая хозяйская рука: ухоженный газон, клумбы, пестрящие цветами всех мастей и оттенков, побеленные и подрезанные деревья, аккуратные грядки и выметенные дорожки. Дом был, хоть и не новым, но тоже очень ухоженным. Свеже - покрашенные ставни, промытые окна и необлезлый фасад говорили о том, что дом любят и холят.
   Внутри было хоть и небогато, но чисто и уютно. Хозяйка посадила Аню за стол, а сама принялась суетиться, ставя перед ней то кипящий чайник, то чашки, то корзиночку с конфетами и печеньем. Ане очень захотелось есть.
   Хозяйка, наконец, угомонилась и села рядом. Она вся была какая-то такая уютная и приятная, что Аня почувствовала себя рядом с ней очень комфортно.
   - А что вдруг приехать решила? - спросила Елена Ивановна, как-то очень плавно и незаметно перейдя на "ты".
   - Да вот решила тут в одиночестве подумать, как жить дальше. - Ане почему-то хотелось с ней пооткровенничать. Видимо, сработал "эффект попутчика в поезде", которому выкладываешь свои самые сокровенные тайны. Все равно больше никогда не увидитесь. А может потому, что Елена почему-то очень располагала к доверительной беседе.
   - Хорошее желание. Об этом всегда думать надо. А что, что-то случилось?
   - Да нет, особо ничего. Просто один человек, которого я считала своим другом, признался мне в любви и предложил выйти за него замуж.
   - Хороший человек-то?
   - Хороший. Но только я-то его не люблю. И замуж за него не хочу.
   - Почему?
   - Понимаете, Елена Ивановна, мне кажется, что если я выйду замуж, то не сделаю в своей жизни чего-то важного. Ведь замужество для меня не главное.
   - Интересно... А что же это за "главное", чего ты не сможешь сделать?
   - Ну, у меня много планов...
   - Ну например?
   - Я бы... я бы много чего хотела!
   - Так чего же?
   И тут "Остапа понесло"...
   - Я бы хотела стать топ - менеджером банка, в котором я работаю. А еще покорить Эверест! И заняться экстремальным туризмом! И пойти на курсы, развивающие экстрасенсорные способности! А еще, может, я стану женой олигарха, ведь теоретически это возможно!
   Последнее Аня сказала просто так, по инерции, хотя раньше ни и чем таком не задумывалась и ничего такого не желала.
   Елена сидела, подперев голову рукой, и с удивлением смотрела на Аню.
   - Странные у тебя желания. Ты и вправду думаешь, что это все важно и нужно для тебя?
   - Во всяком случае, это будет важнее и интереснее брака с Вадимом. Ну сами подумайте, Елена Ивановна, рутиной моя жизнь была, рутиной и останется. Вадим хороший человек, но... он какой-то такой обычный, такой неинтересный. Нет в нем драйва...
   - Чего нет? - переспросила Елена.
   - Даже не знаю, как объяснить. Нет в нем искры что ли...
   - А оно тебе надо, чтоб искрил? Так и до пожара недалеко. Искрить надо в двадцать лет, а в сорок пора остепениться.
   - Возможно, но я все же склонна ему отказать. Замужество в жизни не главное.
   - Ну тебе решать, конечно.
   Аня допивала вторую чашку чая, и визит явно приближался к своему логическому завершению. Елена надолго замолчала, глядя куда-то вбок, потом встрепенулась, как человек, принявший решение, улыбнулась и сказала:
   - Поздно уже, тебе еще через твои дебри пробираться впотьмах. А завтра, часов в восемь приходи ко мне чай пить. Я варенье из подпола достану, вишневое.
   - Спасибо, я постараюсь.
   - Нет, ты обязательно приходи, не заставляй немолодую тетку за тобой ходить и упрашивать.
   - Хорошо, обязательно приду. Спокойной ночи.
   Аня отправилась в обратный путь. Как была права Елена, говоря, что в темноте сквозь травяные джунгли пробраться будет непросто. Хорошо еще, что Аня не выключила на кухне свет, и теперь горящее в темноте окно было ей чем-то сродни маяка. Если бы не оно, плутать бы ей до рассвета по своим двенадцати соткам.
   Спала Аня плохо. Старый дом что-то шептал в темноте и поскрипывал, Ане постоянно слышались какие-то крадущиеся шаги за окном и неясные тени пробегали по стене и потолку. Накрывшись с головой, Ане все-таки удалось заснуть, хотя и во сне она продолжала видеть что-то смутно неприятное и угрожающее.
   Аня проснулась от стука. Спросонья она никак не могла понять, кто может стучать и, главное, куда? Ворота были закрыты на отошедший от своих обид замок, да и кто вообще может так сильно хотеть ее увидеть. Может, показалось?
   Однако стук возобновился. Девушка взглянула на часы - шесть часов утра! Ну кому не спится?
   Аня кое-как оделась и пошла открывать дверь назойливому посетителю. За дверью никого не оказалось. Но стук продолжался. Чертыхнувшись, она спустилась с крыльца в мокрую от росы траву и обошла дом. Никого!
   Стук не прекращался. Девушка никак не могла понять, откуда он идет. Вдруг, подняв голову, она поняла, что происходило на самом деле: огромная ворона сидела на крыше дома и разделывала своим большим и острым клювом где-то добытую с утра добычу, периодически стуча им по кровельному железу. "Зараза!" - подумала Аня и вернулась в дом. Она замерзла, ноги были мокрыми и холодными, так и до насморка недалеко. Аня рассержено разделась и плюхнулась в еще не успевшую остыть кровать. Хорошо! Она свернулась калачиком и, стараясь не замечать вороньего бесчинства на крыше, заснула.
   Утро встретило ее ярким солнцем, гомоном птиц в саду и шелестом листьев. Она повалялась в кровати еще немножко, наслаждаясь буйством летнего утра за окном и тем, что не надо никуда спешить, ехать, а можно вот так валяться в кровати и ни о чем не думать.
   Да, конечно, не думать! Она сюда именно за этим и приехала - думать! Но мысли совершенно не хотели приобретать хоть какую - нибудь стройность, и, помучавшись немного, Аня оставила свои попытки. В конце концов, у нее в запасе еще куча времени! "Подумаю об этом завтра!" - как Скарлетт О'Хара, сказала себе Аня и решила просто дать себе возможность насладиться летним днем и возможностью ничего не делать.
   Она откопала в доме насквозь пропыленный шезлонг, вынесла его в сад и устроилась под деревом с книгой и пакетом семечек. Ну разве не мечта?
   Целый день она провела в шезлонге, перемежая чтение со сном, и щелкая семечки. Солнце начало садиться, немного похолодало и на разморенное солнечными лучами Анино тело со всех концов сада начали слетаться комары. Вечер переставал быть томным.
   Аня собрала вещи и вернулась в дом. Мельком глянув на висящие в коридоре часы, Аня обнаружила, что ей пора собираться на чай к Елене Ивановне.
  
   Она застала хозяйку на крыльце. Елена Ивановна ее явно ждала. При виде Ани на ее лице появилась довольная улыбка.
   На столе все уже было приготовлено для вечернего чаепития, а в центре стола горделиво высилась вазочка с вишневым вареньем.
   Они сели за стол. Елена Ивановна налила чаю и настойчиво стала предлагать Ане варенье. Аню упрашивать долго не пришлось: вишневое варенье она любила, а это было на редкость вкусным, с целыми вишнями и каким-то едва уловимым приятным привкусом. Девушка так и не поняла, что это за привкус, но, за приятной беседой умудрилась съесть одна почти пол - банки. Хозяйка сама к варенью не притронулась, а только подливала в вазочку все новые и новые порции.
   То ли из-за проведенного на солнце дня, то ли из-за съеденного в товарных количествах варенья, но Аню стало неудержимо тянуть в сон. Кое - как попрощавшись с хозяйкой, Аня побрела к себе, чтобы рухнуть на кровать и сразу же уснуть.
   Елена Ивановна стояла на ярко освещенном крыльце своего дома, глядя в спину удалявшейся Ани, удовлетворенно качала головой и улыбалась.
  
   Ее разбудил звонок будильника. Аня посмотрела на часы и ахнула: на часах было шесть часов утра! Черт, ну что за ерунда, что он трезвонит в такую рань? Она в отпуске и вставать раньше десяти часов не собирается! Аня повернулась на другой бок и мгновенно заснула.
   В следующий раз ее разбудил звонок сотового телефона.
   "Это заговор!"- подумала Аня, но трубку взяла.
   - Алле! - хрипло произнесла она.
   - Доброе утро, Анна Дмитриевна, - произнес в трубке мужской голос, - я уже подъехал.
   - Вы кто?
   В трубке воцарилось молчание, потом тот же голос с плохо скрываемым удивлением произнес:
   - Это я, Миша, ваш водитель.
   "Водитель? Мой?
   О, черт! Сегодня же совещание! Я проспала!" - Аня одним прыжком вскочила с кровати и ринулась в ванную.
   Кое - как одевшись и накрасившись, она выскочила из дому. Около подъезда стоял новенький отмытый Ниссан Тиана, возле которого нервно курил и посматривал на часы водитель Миша. Анна запрыгнула на заднее сидение автомобиля. Теперь у нее есть минимум минут сорок, чтобы собраться с мыслями и решить, что она будет говорить на совещании.
   Всю дорогу она ловила на себе встревоженные Мишины взгляды, которые он бросал на нее через зеркало заднего вида. Видимо, ее утренний вопрос абсолютно выбил его из колеи, и теперь он гадал, чем вечером или ночью занималась его начальница, что поутру никак не могла вспомнить, кто он такой. Опять же, Анна Дмитриевна никогда не опаздывала и всегда ровно в восемь ждала его у подъезда в полном боевом макияже, собранная и деловитая.
   Сегодня ее внешний вид оставлял желать лучшего: и макияж сикось - накось, и прическа как-то набекрень, да и сама она какая-то рассеянная и заспанная.
   Придя к мнению, что, скорее всего, его начальница где-то загуливала всю ночь, Миша успокоился. А что ей еще делать? Баба более или менее молодая, одинокая и с деньгами. Пей и гуляй, не хочу!
   Анна ворвалась в банк как торнадо без трех минут девять, вызывав у встреченных на ее пути сотрудников немалое удивление как своим внешним видом, так и опозданием.
   Когда она вошла в зал для заседаний, все правление , во главе с Председателем, был уже в сборе.
   Извинившись, Анна плюхнулась на свое место.
   Председатель откашлялся и ироничным тоном продолжил прерванную Аниным приходом речь:
   - Повторю еще раз для вновь прибывших, что сегодня темой нашего внеочередного совещания будет вопрос о расширении уставного капитала банка. Этот вопрос назревал давно и теперь достиг той черты, после которой дальше оставлять его нерешенным просто невозможно.
   Собравшиеся дружно закивали головами, преданно глядя на своего вождя.
   - Объем выданных нами кредитов достиг критических размеров. Теперь мы сможем кредитовать кого-то только в том случае, если другие кредиты будут погашены. Поскольку данная ситуация, как вы все понимаете, совершенно нереальна, я предлагаю сделать единственное, что возможно в данной ситуации - расширить уставной капитал.
   Опять слушатели дружно изобразили китайских болванчиков.
   - Однако переговорив с нашими акционерами, стало понятно, что необходимой суммы для расширения уставняка, в ближайшее время мы собрать не сможем.
   Главный бухгалтер очнулась от комы, в которую она впадала при прослушивании длинных и витиеватых речей Председателя, и обвела собрание непонимающим взглядом:
   - Что же делать?
   Председатель самодовольно усмехнулся и продолжил:
   - Но мы нашли прекрасный выход. Мы расширим капитал без присутствия наличных денег.
   Председатель обвел собравшихся гордым взглядом, ожидая, видимо, аплодисментов и криков "Бис!"
   Тут наступил черед Анны, поскольку в ее ведении находилась касса банка.
   - Правильно ли я поняла, что вы собираетесь сделать проводку, не внося наличных денег?
   - Абсолютно верно поняли. По мере появления денег мы будем погашать наши задолженности.
   - Но, другими словами ваши задолженности будут называться недостачей. И в течение какого срока вы планируете погасить эту недостачу?
   - Полгода, может, немного больше.
   - Я категорически против!
   - Почему, позвольте узнать?
   - По-моему, это очевидно. Недостача в кассе на несколько миллионов рублей, которая будет тянуться полгода - это совершенно недопустимая ситуация. Да и вообще, недостача в кассе хоть на рубль...
   Анна не успела договорить, так как Председатель взвизгнул:
   - Молчать! Мне надоело постоянно слушать от вас эту демагогию. Вы вечно только и знаете, что говорите "Нельзя, нельзя, нельзя". Если вы и ваши подчиненные будете правильно и в срок составлять документы, все будет нормально! Только ваше разгильдяйство может поставить банк под удар. И если кому-то что-то не нравится, того не задерживаем. Дверь - там!
   И Председатель махнул рукой в сторону выхода.
   Аня встала и вышла в указанном направлении. Внутри ее все бурлило и кипело! Столько времени она добивалась этой должности, сколько сил потратила, во скольком себе отказала! Личную жизнь поставила на кон, чтобы вот так, бесславно, в одночасье все проиграть? Жалкий придурок!
   Карьера Анны Дмитриевны Потоцкой развивалась не очень гладко: после расставания с любимым мужчиной, которое произошло семь лет назад, Аню просто выперли с работы. Отчасти, она сама была виновата в том, что произошло, так как, с головой погрузившись в пучину своего горя, она полностью потеряла не только интерес к окружающему ее миру, но и утратила связь с реальностью.
   Она забывала в срок подготовить необходимые для отчетности данные, была невнимательна и совершенно не собранна. Все ее мысли крутились только вокруг одного предмета - ее неудавшейся личной жизни. С самой высокой долей вероятности ее можно было найти в курилке, где она мрачно курила, полностью погруженная в свои мысли, но только не на рабочем месте.
   На этой почве у нее случился конфликт с главным бухгалтером, и в результате Анна была вынуждена покинуть то негостеприимное заведение.
   Немного посидев дома, один на один со своим горем, она все же вышла на работу.
   Данное решение принадлежало не самой Анне, а ее матери, Вере Олеговне, которая представляла собой натуру чрезвычайно целеустремленную и сильную, и которую не смогли сломить ни личные переживания, ни общественные.
   Она всегда считала свою дочь неудачницей и постоянно пыталась путем давления и промывания мозгов наставить ее на путь истинный.
   В свое время Вера Олеговна, окончательно утвердившись во мнении, что Аня ни на что дельное не годиться, пыталась выдать ее замуж, закончилась данная операция очень плачевно: Аня продолжала оставаться одна, полностью утратила доверие к мужчинам и потеряла работу.
   Оставив дочь на некоторое время в покое и дав ей время на зализывание ран, Вера Олеговна призадумалась над тем, в какую сторону теперь направить вектор давления, чтобы хоть как-то приблизить Аню к сообществу нормальных женщин.
   Поскольку никакими ярко выраженными и невыраженными талантами девушка не обладала, то оставалось только развивать то, что она хоть как-то умела делать.
   "Раз с семьей не вышло, придется делать карьеру," - подумала Вера Олеговна и начала вести наступление с этой стороны.
   Аня поддавалась на уговоры чрезвычайно вяло, но все же согласилась выйти на работу. Сработало обещание Веры Олеговны, что отвлечься от пережевывания скорбных последствий ее неудачного романа лучше всего поможет активная трудовая деятельность.
   После непродолжительных походов на различные собеседования Аня осела в небольшом банке, который смог ей предложить нормальную зарплату, приемлемую должность и ненапрягающую дорогу до дома.
   Слова Веры Олеговны о том, что женщина должна как-то оправдывать свое существование на этом свете если не заботой о семье и рождением детей, то хотя бы построением более или менее приличной карьеры, всплыли в ее голове тогда, когда начальник департамента, в которое входило Анино подразделение, решил уволиться.
   Причин его увольнения из сотрудников никто не знал, но подозрения, что в этом деле не все чисто, ходили очень настойчивые - не каждый день увольняются с ключевых постов.
   Предположений вероятных мотивов было более, чем достаточно, но выбрать что-то более или менее правдоподобное на экстренных совещаниях, созываемых в курилке, сотрудники так и не смогли. Может, если бы они тогда догадались, Анина жизнь могла сложиться по-другому...
   Анна прекрасно понимала, что если она сможет занять должность уволившегося, ее жизнь значительно усложнится: раньше между ней и Председателем Правления был буфер в виде ее бывшего начальника, а теперь ей придется общаться с ним напрямую. Это будет не самым приятным, а иногда даже опасным занятием.
   Роль человека в истории сейчас склонны преуменьшать. Конечно, никто не спорит с тем, что любой лидер государства оставляет неизгладимый след в его жизни. При очередном новом лидере страна начинает болеть и загибаться, хотя каждый раз и по другим причинам. Тут уж не поспоришь. Но степень влияния одного человека на целый коллектив явно недооценена.
   К примеру, один руководитель может отравить жизнь двум-трем сотням сотрудников.
   Председатель был человеком в высшей степени странным, причем его странности проявлялись не только в его решениях и высказываниях, но и во всем, что он делал.
   Председатель Правления слыл мастером неожиданных решений и нелогичных поступков. Все назначения, происходившие в банке, ничего, кроме удивления у работников банка не вызывали. Он запросто мог назначить на высокую должность некомпетентного человека просто потому, что тот его по каким-то причинам устраивал. Или снять высоко профессионального сотрудника с занимаемой им позиции. Мог уволить человека за то, что тот попросил небольшую прибавку к жалованию, взяв на его место специалиста с зарплатой, раза в два превышающей оплату уволенного. Он очень негативно относился к работающим на него людям, считая их изначально предателями, пытающимися всеми силами развалить созданное его руками детище.
   Аня, памятуя слова Веры Олеговны и репутацию Председателя, решила попытать счастья, и записалась к нему на прием. Там она предложила ему свою кандидатуру на место уволившегося начальника. Председатель удивленно поднял брови, но обещал подумать.
   Аня совсем не была уверена в правильности принятого ею решения, но уж больно хотелось доказать своей матери, а еще больше бросившему ее мужчине, что она не сломлена и продолжает жить дальше, да еще как!
   Председатель ответил ей предложением вступить в должность, и она стала сначала начальником департамента, а потом зампредом.
   Аня заперлась в своем кабинете, совершенно не зная, что ей делать дальше: работать, как ни в чем не бывало, или собирать вещи. За этими раздумьями ее и застал телефонный звонок. Секретарша приглашала ее в кабинет Председателя.
   Председателя она нашла в кабинете среди античных колонн и мозаичных окон, так не вязавшихся ни с его обликом, ни с обликом остального банка. Председатель был из тех людей, которые считают, что чем больше роскоши, золота и лепнины, тем оно красивее.
   Он сидел в массивном кресле и был тих, как украинская ночь, и приветлив, как майский день.
   - Проходите, Анна Дмитриевна! Садитесь. Извините за неприятный эпизод, произошедший между нами.
   - Но я действительно против такого решения проблемы.
   - Подождите, не торопитесь. Давайте поговорим доверительно и спокойно. Вы же - зампред, вы должны мыслить, отталкиваясь не только от своих интересов, но и от интересов банка.
   - Я и пытаюсь этим заниматься.
   - Скажите мне, чего вы боитесь?
   - Я, как лицо материально - ответственное, боюсь, что недостача, которую вы мне пытаетесь навязать, будет обнаружена.
   - Анна Дмитриевна, голубушка, - Председатель вылез из своего кресла и доверительно наклонился к Анне. У нее было такое чувство, что еще немного, и он сядет к ней на колени.- Вы же знаете, какие у нас связи в Центральном банке. Ни одна проверка не придет к нам без того, чтобы упредить за неделю. Совершенно нечего бояться. Тем более, что всю ответственность буду нести я, как Председатель Правления. От вас требуется только четко наладить работу по составлению кассовых документов.
   - Но мне кажется, это немного не так...
   - Хотите, спросим у нашего юриста? Он подтвердит мои слова. А потом, Анна, вы же понимаете, что пост зампреда и те деньги, которые мы вам платим, подразумевают под собой какие-то минимальные риски и ответственность? Ваши риски - ваши документы. Будут сделаны документы, не будет никаких рисков.
   - Но...
   - Погодите возражать, я еще не договорил. Последнее, чтобы я хотел вам сказать, это то, что даже если случится что-то непредвиденное, мы своих сотрудников в беде не бросаем. Я вас убедил, голубушка?
   В голове Анны происходила совершенно неимоверная по степени напряжения работа мозга. С одной стороны, она знала, что внезапные проверки кассы с пересчетом наличности случаются крайне редко и по каким-то поводам, а с другой - должность, которую она занимала, была очень важна для нее. Она доказала всем, что у женщины, кроме семьи, могут быть и другие приоритеты, и чтобы состояться в жизни, не обязательно быть бессмысленной наседкой. Это был серьезный аргумент.
   - Да, я согласна.
   - Умница! Я всегда был высокого мнения о ваших способностях.
   Теперь Аниной задачей было подготовить начальницу кассы к подобной новости. Аня понимала, что это будет непросто, но даже и предположить не могла, насколько.
   Кассиры вообще представляют собой отдельный контингент банковских служащих. Это люди, которые смогли выработать в себе отрешенное отношение к деньгам. Они не воспринимают проходящие через их руки купюры, как деньги, а только как денежные знаки определенного номинала. Однако, как показывает практика, кассиры чаще всех остальных работников банковской сферы подвержены запоям и депрессиям. При общении с кассовыми работниками у Ани всегда складывалось впечатление, что они все - насмерть испуганные люди. Посудите сами, кассир каждый день ходит по лезвию ножа, до последнего момента не зная, сойдется или не сойдется у него касса, а если не сойдется, что будет, излишек или недостача? Тут недолго и с ума сойти.
   Примерно то же самое каждый день испытывает и начальник кассы, только его проблемы более крупных масштабов.
   Услышав осторожные Анины речи о предстоящих кассовых перипетиях, начальница кассы впала в настоящую истерику. Немного успокоившись и обретя возможность снова выражаться членораздельно, она популярно объяснила Анне, что подобных вещей делать нельзя ни в коем случае, даже, если Председатель готов взять вину на себя. Далее последовали выводы о том, что, может, зампреда он еще и прикроет, а уж ее, начальницу кассы, точно прикрывать не будет - слишком мелкая рыбешка.
   Начальница кассы была более стойкой в своих убеждениях, да и терять ей было нечего, поэтому, после долгой и эмоциональной беседы с Председателем, она была полностью лишена премии и уволена.
   О том, чтобы брать на ее место нового сотрудника, речи и быть не могло, поэтому ее обязанности временно, до полного погашения недостачи, были возложены на старшего кассира предпенсионного возраста, целью которой было доработать до пенсии, а там - трава не расти.
   Поскольку работы у Анны хватало, и руководила она не только кассой, но и другими подразделениями, то долго думать о недостаче у нее времени не было. Поначалу она даже просыпалась среди ночи с бьющимся сердцем и нехорошими предчувствиями, но время шло, жизнь на месте не стояла, и Аня постепенно свыклась с этим неприятным, но все-таки временным явлением, и переключила свое внимание на более важные вопросы.
   Однажды на подъезде к банку Анна заметила какое-то странное оживление на входе. Выйдя из машины, она обнаружила стоящих на улице сотрудников банка. Массовый перекур? Однако, войдя в здание, Анна с упавшим сердцем поняла причину того, что народ толпился на улице: люди в черных масках и с автоматами не пускали сотрудников в банк. Вместе с бойцами в холле топтался неприметный человечек в штатском. Анна подошла к нему, представилась и выяснила, что человечек имеет предписание на проверку кассы по поступившему сигналу о возможных нарушениях правил ведения кассовой работы.
   От кого поступил сигнал, можно было только догадываться. Возможно, уволенная начальница кассы не смогла простить банку такого с собой обращения, а может, какой-то другой добрый человек постарался. Кто знает...
   У Ани похолодели конечности и подогнулись ноги. Все, приехали...
   Через несколько часов служащие банка, которые все еще толпились на улице, с интересом могли наблюдать, как зампреда банка Анну Дмитриевну Потоцкую и старушку - кассиршу люди в масках вели в ожидающий на улице микроавтобус.
   После нескольких часов в камере предварительного заключения, Анну, наконец, вызвали на допрос к следователю. Следователь поначалу был настроен почти доброжелательно.
   - Ну, уважаемая Анна Дмитриевна, рассказывайте, где деньги.
   - Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката, - выдала ему Аня приготовленную заранее фразу.
   Но фраза возымела на следователя просто магическое действие: он весь покрылся красными пятнами, выкатил глаза, но потом видимым усилием воли взял себя в руки и сказал голосом почти спокойным, и даже вкрадчивым:
   - Зря, гражданка Потоцкая, выпендриваетесь. Тут вам не Америка. Отвечайте, где деньги?
   - Не было никаких денег. Все было сделано по прямому указанию и под давлением Председателя Правления банка. Это - полностью его ответственность.
   - Правда? Вроде, взрослая женщина, а в сказки верите. Вот, - он помахал перед Аниным носом кипой бумаг, скрепленных цветной канцелярской скрепкой, - показания Председателя Правления, который заявляет, что о недостаче в кассе не знал, деньги были внесены по приходным кассовым ордерам за вашей, гражданка Потоцкая, подписью и каждый день показывались вами в книге учета ценностей. Ведь так оно и было? Так что, дорогая гражданка Потоцкая, вся ответственность за данное хищение в особо крупных размерах целиком и полностью лежит на вас и вашей подельнице, исполняющей обязанности начальницы кассы.
   - Но..., - начала Анна, но была прервана нечеловеческим криком следователя:
   - Где деньги, сволочь, отвечай!
   Анна почувствовала шум в голове, в глазах потемнело, горячая волна стала подниматься от ног к голове, и стало жарко. Она покачнулась и боком сползла со стула на холодный грязный пол.
  
   Еще до того, как открыть глаза, Аня почувствовала, что ей трудно дышать и жутко холодно. Каждый вдох давался с трудом, казалось, что легкие перехвачены стальными кольцами и не могут вмещать столько кислорода, сколько необходимо для дыхания. Аня попробовала пошевелиться, но этот процесс ей дался почти с тем же трудом, что и процесс дыхания. Аня не торопилась открывать глаза, боясь увидеть облупленные стены камеры предварительного заключения, где она провела весь предыдущий день.
   - Анна, - услышала она свое имя, произнесенное с каким-то очень странным акцентом. Видимо, глаза все-таки придется открыть.
   Первое, что она увидела, был красный нейлон, натянутый у нее над головой. Шевелиться было тяжело, поэтому она просто перевела глаза на то место, откуда раздавался голос. В разрыве все того же нейлона стоял человек, одетый в толстый синий костюм, похожий на горнолыжный. На голове у него была покрытая инеем шапка. Человек был явно азиатского типа. В прорези нейлона врывался холодный обжигающий ветер со снегом. За его спиной было абсолютно темно.
   - Anna. It's time to go, - сказал пришелец на плохом английском и скрылся в темноте. Нейлон сомкнулся.
   Анна огляделась. Она лежала в палатке, в спальном мешке, который и сковывал ее движения. Рядом были разбросаны пустые спальники и еще какие-то вещи, но никого, кроме нее не было.
   "Боже, сегодня же штурм!" - пронеслось у нее в голове. - "Нет, только не это!"
   Она чувствовала себя совершенно обессиленной и слабой. Аня высвободила руку из опутывавшего ее спальника и нащупала кислородную маску. Открутив вентиль на баллоне, она сделала несколько вдохов. В голове стало проясняться.
   Нет, она должна идти. Должна! Сегодня сбудется ее мечта, к которой она шла столько долгих месяцев, наполненных изнурительной физической подготовкой, и на осуществление которой было потрачено столько денег. Она должна взойти на вершину Эвереста!
   Конечно, интерес к горам возник у Ани не на пустом месте. Откуда ей, девушке, которая росла в спокойной и патриархальной атмосфере дома двух немолодых людей, знать о таких вещах?
   Сколько вообще народу живет и даже не догадывается о том, что горы существуют?
   Если провести социологический опрос людей на улице на тему "Кто такие альпинисты" две трети населения выскажется в том плане, что это кучка сумасшедших, ищущих свою смерть.
   С одной стороны, они будут совсем недалеко от истины, поскольку альпинизм, а особенно высотный - это постоянное заигрывание с костлявой старушкой.
   Да, есть в мире много людей, которые просто больны горами. "Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал". Судить их за это пристрастие мы не имеем никаких прав: любой человек имеет возможность распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. Но тут, на мой взгляд, есть одно "но". Я считаю, что альпинистам противопоказано иметь семью, поскольку ты можешь свободно играть со смертью только в том случае, если вокруг тебя нет людей, которым ты дорог и перед которыми ты несешь определенные обязательства.
   Трудно представить себе чувства жены, которая провожает своего мужа в очередную экспедицию, не зная, вернется он домой или нет? И останутся ли дети сиротами? И будет ли кому кормить семью и расплачиваться с долгами, в которые он влез, экипируясь для очередного восхождения?
   Вероятно, что она даже никогда не узнает, как он погиб и погиб ли вообще, никогда не сможет сходить на его могилу и помянуть по-человечески, потому, что его тело погребено где-нибудь под лавиной или на высоте более восьми километров, и самое большое, что для нее смогут сделать - это сфотографировать его труп. Если его когда-нибудь найдут.
   Риск - благородное занятие, кто же тут поспорит? Но одно дело, когда человек рискует своей жизнью по необходимости, как пожарники, военные или наркокурьеры. Это их работа. А когда человек готов умереть ради своего увлечения и навлечь горе и страдания на своих близких? Спорно.
   Аня узнала о существовании гор в том понимании, как их понимают альпинисты, от своего любимого мужчины, который тоже в молодости увлекался этим спортом, но особо высоко не забирался и Эверест, естественно, не покорял. Он вообще был необычным человеком, увлекающимся довольно странными вещами. Но, как любая любящая женщина, Аня готова была разделить любое его увлечение, если она видела, что любимому это приятно.
   Он много рассказывал о восхождениях, экипировке, горной болезни и, конечно, Эвересте. Как рядовой мечтает стать генералом, так и любой альпинист мечтает покорить самую высокую вершину.
   Потом они расстались. Но Ане казалось, что если она сделает то, что не смог сделать он, то в их отношениях, а, вернее, в их отсутствии, что-то сможет поменяться.
   Конечно, какой же мужчина сможет устоять перед женщиной, которая посвятила восхождение на Эверест ему, любимому?
   Поскольку за семь лет Аня так и не смогла избавиться от привычки вести с ним внутренние диалоги, то как-то само собой из этих разговоров выкристаллизовался постулат о том, что это восхождение сможет восстановить их прерванные отношения.
   Скорее всего, мужчина про Аню и думать забыл, но она, не имея сил смириться с тяжелой утратой, продолжала думать, что память о ней живет в его сердце и только ждет какого-нибудь толчка, чтобы чувства вспыхнули с новой силой.
   Когда Аня только заболела мечтой попасть на самую высокую вершину мира, ей представлялось все совсем не так. Ей казалось, что все, что связано с высотным альпинизмом полно романтики и неизведанных тайн. Она составляла свое впечатление об этой области экстремального спорта по фильмам типа "Вертикаль", где благородные бородатые мужчины преодолевают трудности, проходят нелегкую школу жизни и поют песни под гитару, а потом их, героев, покоривших еще одну вершину, в аэропорту или на вокзале, встречают преданные и заплаканные любимые женщины.
   Допускаются в их тесный круг далеко не все, а только избранные, прошедшие суровый отбор не только по степени выносливости и физической подготовки, но и по высоким моральным человеческим качествам.
   На деле все оказалось не совсем так. Оказалось, что даже такое великое дело, как восхождение на Эверест, имеет под собой стойкую коммерческую основу. Причем размер сумм, требующийся для его обеспечения, потрясает воображение обычного человека.
   Безусловно, в последние годы покорение Эвереста стало вестись поточным методом: многие фирмы организовывают коммерческие восхождения для людей, не обладающих альпинистской подготовкой или имеющих только начальные знания и опыт в этой области. Они собирают группы сумасшедших, бредящих идеей покорить самую высокую вершину мира, приставляют к ним опытных высокогорных гидов, которые ходят на вершину примерно так же часто, как в ближайшую булочную за хлебом, и целый штат высотных носильщиков - шерпов, жителей Непала, которые родились и живут на высоте почти пяти километров над уровнем моря, и переносят разреженный воздух значительно легче, чем обычные люди.
   В обязанности шерпов входит перенесение от лагеря к лагерю грузов, установка палаток, провешивание веревочных перил, приготовление еды и, при необходимости, ведение спасательных работ. Гиды ведут группу вперед, к вершине, следят за состоянием здоровья восходителей, оказывают первую помощь и помогают в случае, если кто-то из членов команды испытывает трудности. Однако, гора - очень коварное место, и поэтому на ней случается много непредвиденных обстоятельств, которые ведут к смерти одного или даже нескольких членов группы.
   Гиды и шерпы - тоже люди, которые обладают присущим всем живым существам чувством самосохранения, и не всегда готовы жертвовать своей жизнью ради спасения других людей.
   История покорения Эвереста хранит в себе много фактов о том, как раненых или обессиленных альпинистов хладнокровно оставляли умирать идущие на подъем или спуск восходители. А тропа традиционного маршрута через Южную вершину, по которому обычно водят коммерческие группы, усеяна по обеим сторонам полузанесенными снегом трупами, замерзшими в самых разнообразных позах.
   Среди альпинистов нет единого мнения о том, стоит ли на высотах свыше восьми тысяч километров, в так называемой "зоне смерти", заниматься спасательными работами, рискуя своей жизнью и, возможно, жизнями других восходителей. Это глубоко философский вопрос.
   С одной стороны, горы, а особенно, восьмитысячники, это риск, причем риск, не возникший при стечении каких-то обстоятельств, а риск, который человек осознанно решил на себя взять. Оставался бы сидеть дома перед телевизором, и не замерз бы. Был бы жив - здоров. А когда человек сознательно принимает на себя риск, значит, он отвечает сам за себя? Не уверен - сиди дома, если пошел - хлебай полной ложкой и радость победы, и горесть поражения, и, если не повезло, умри героем.
   С другой стороны существует такое понятия как гуманизм и готовность оказать помощь ближнему, если он попал в беду. Или "зона смерти" отменяет работающие на земле понятия?
   Обывателям, не поднимавшимся выше километра над уровнем моря, судить сложно.
   По всему получается, что на Эверест может взойти практически всякий, кто может ходить и имеет в кармане кругленькую сумму, которую готов потратить за то, чтобы потом рассказывать своим друзьям о том, что он был на крыше мира, и показывать фотографию, на которой изображен некто в огромных очках и кислородной маске. Может он, а может и нет. Если вернется...
   И само восхождение не было тем, чем изначально представляла его себе Аня. Базовый лагерь вообще был похож на туристический слет где-нибудь в Подмосковье: огромное количество полукруглых палаток, жуткое количество народа, который вольготно сидит на расставленных пластиковых стульях, читает свежие журналы и газеты, пьет пиво и обедает, сидя за столами, разносолами, приготовленными шерпами.
   Единственными отличиями от турслета были флажки, которыми все вокруг было опутано в несколько рядов, и дорогая экипировка тусующихся тут людей. Флажки по местным обычаям символизировали молитвы, которые при трепетании флажков на ветру возносятся в небо. Между прочим, очень удобно.
   Потом последовала длительная акклиматизация, для достижения которой они ходили вверх и вниз по горе, постепенно поднимаясь все выше и выше. Акклиматизация сопровождалась всякими неприятными для организма явлениями: непроходящей головной болью, постоянным покашливанием и другими милыми последствиями горной болезни.
   Содержать себя в чистоте также было очень проблематично, особенно для женщины, что сводило Аню, любившую свое тело и свое лицо, с ума. Практически в первый же день лицо и губы обветрились, о мытье головы можно было забыть сразу. Да вообще, о чем тут разговаривать, если даже по нужде толком сходить было нельзя.
   Все эти трудности сами по себе достаточно мелкие, но, собранные воедино, сильно отравляли ей жизнь. Не говоря уже о каждодневной физической усталости от непосильных для ее организма нагрузок, ведь идти приходилось наравне с мужчинами. Хорошо еще, что тяжести таскали сначала яки, а потом шерпы.
   Но все эти разочарования не могли сбить Аню с намеченного курса - зайти на вершину Эвереста. Ведь она столько об этом мечтала и так широко разрекламировала еще в Москве свое намерение покорить крышу мира.
   Аня вздохнула и начала вылезать из спальника, потом нашарила и надела высокогорные ботинки. Выходить наружу совершенно не хотелось, все-таки в палатке было, хоть и ненамного, но теплее.
   Она вылезла из палатки и нацепила кошки. Снаружи было совсем темно, очень холодно, но ясно. Все члены группы были уже в сборе, и свет от их налобных фонарей образовывал, при всей мрачности окружающего ландшафта, ощущение некой праздничности, как на деревенской ярмарке.
   В этот момент Аня подумала, что представляемые на земле необыкновенные красоты Гималаев, совершенно не имеют никакой ценности на горе. Поначалу, когда они только начали выходить из Базового лагеря, она еще обращала внимание на пейзажи и нереально красивые панорамы, открывающиеся то здесь, то там. Но потом очень быстро потеряла к ним всяческий интерес, так как сил на то, чтобы упиваться величием природы, у нее уже не оставалось. Кто-то из группы продолжал делать фотографии, но таких оставалось все меньше и меньше. Чем ближе люди были к вершине, тем больше они теряли интерес к остальным проявлениям жизни, кроме идеи непосредственно самого восхождения.
   Вообще, если отвлечься от важности момента, то зрелище они представляли собой достаточно комичное: неповоротливые фигуры в разноцветных высотных костюмах и пуховках, опутанные всевозможными ремнями, возвышающиеся за спинами рюкзаки и лица, скрытые кислородными масками. Прямо высадка десанта инопланетян.
   Группа пошла. Впереди шел гид, за ним гуськом растянулись члены группы, сзади замыкали процессию еще два гида.
   Пока они передвигались в достаточно хорошем темпе: это было только начало долгого пути к вершине, люди еще ощущали в себе силы, кислорода было достаточно.
   Аня чувствовала себя нормально. Правда, сказывались усталость всех предыдущих дней и недостаток кислорода, но то возбуждение, которое она ощущала от мысли, что сегодня, дай Бог, она взойдет на вершину, почти в полной мере компенсировало все недостатки ее физической подготовки.
   Сначала они передвигались в полной темноте, при свете налобных фонарей, потом начало светать и поднялся сильный ветер, который продолжал сопровождать их на всем пути до вершины.
   Аня начала чувствовать усталость еще до рассвета, но продолжала упрямо переставлять ноги как зомби. К рассвету вся группа вышла на Балкон, который представлял собой небольшую горизонтальную площадку, где можно было немного передохнуть.
   Аня села на рюкзак, чувствуя себя тряпичной куклой. Неимоверно хотелось пить. Было ощущение, что все ее мышцы полностью атрофировались и не могут больше заставлять ее тело двигаться. Сознание начало немного мутиться, а мысли - путаться. Она подумала, что если еще немного посидит, то не найдет в себе больше сил двинуться дальше.
   К ней подошел гид и взял ее за подбородок. Аня отреагировала слабо. Гид что-то делал с ее рюкзаком, но Аня почти не реагировала на его действия. Видимо, гид сменил кислородный баллон, потому, что в Аниной голове начало проясняться, а в теле начали появляться мышцы, хотя она все равно продолжала чувствовать ужасную усталость.
   Тем временем, группа пошла дальше. Аня долго не могла заставить себя встать, поэтому оказалась самой последней в веренице восходителей.
   Солнце уже светило вовсю, и Аня могла разглядеть, что весь Балкон усеян пустыми кислородными баллонами, оставленными тут проходившими ранее сотнями альпинистов. Вообще-то Базовый лагерь тоже не был образцом чистоты и порядка, но то, что творилось здесь и выше, к вершине, поражало человеческое воображение своими масштабами. В ее немного взбодрившийся от подачи кислорода мозг пришла мысль, что люди превратили величайшую вершину мира в огромную помойку пополам с кладбищем, так как лежать эти баллоны, обрывки веревок, обломки снаряжения, палаток и трупы будут тут вечно, неподвластные разложению и гниению из-за супернизких температур. Потому, что человечество вряд ли придумает технологию, позволяющую проводить очистку площадей выше отметки в шесть километров.
   В свое время Непальское правительство бросило клич среди альпинистов с просьбой помочь очистить Эверест от мусора и трупов. Откликнувшиеся добровольцы смогли спустить с горы несколько тонн мусора и два трупа, но все это происходило на высоте чуть больше Базового лагеря и явилось всего лишь каплей в море, хотя усилий и средств было затрачено колоссальное количество.
   Члены группы продолжали двигаться цепочкой, держась за провешенные шерпами веревочные перила. Дул сильный обжигающий ветер, люди уже явно устали, так как их движения стали медленными и казалось, что они движутся под водой.
   Через несколько часов группа достигла Южной вершины, от которой до вершины Эвереста оставалось около ста метров по вертикали.
   Ане было очень плохо, хотя кислорода в баллоне еще оставалось достаточное количество. Она чувствовала просто смертельную усталость и очень хотела пить, но вода полностью замерзла, а вынимать руку из перчатки, чтобы зачерпнуть немного снега, было страшно - можно моментально обморозить пальцы.
   Сильный боковой ветер только усугублял и без того сложную для нее ситуацию. Аня огляделась: ни внизу, ни вверху ничего не было видно, все терялось в какой-то белесой мгле. А может, у нее просто запотели очки. Поскольку она шла последняя, она закрепилась на веревочных перилах и села на свой рюкзак.
   Сознание опять начинало немного туманиться, но все же она подумала о том, что, скорее всего, до вершины ей не дойти, у нее совсем не осталось сил, а идти еще минимум часа два или три. Да и Бог с ним, с этим Эверестом, все равно на фотографиях, сделанных на вершине, нельзя понять, кто находится в кадре: очки и кислородная маска закрывают полностью все лицо, а капюшон скрывает все остальное.
   "Надо поворачивать обратно. Здесь и сейчас. Я не выдержу подъем, а если выдержу подъем, то уже не смогу спуститься. Зачем мне это восхождение, если я могу погибнуть или, обморозившись, остаться инвалидом?" - Она даже подумать боялась о своем лице, которое на таком ветру наверняка пришло в ужасное состояние.
   "Черт меня дернул ввязаться в эту историю. Если хочу выжить, надо поворачивать обратно. Надо поворачивать обратно. Надо поворачивать обратно", - мысль крутилась в ее плохо соображающей голове, вытесняя все остальные.
   Но заставить себя идти вниз тоже было непросто. Она просидела так еще около часа, прежде чем встать и начать спуск.
   Аня шла, практически теряя сознание. Затуманенный недостатком кислорода мозг уже не мог дать ей вразумительную команду заменить практически пустой баллон на полный, лежащий у нее в рюкзаке. Очки почти полностью запотели, и она продолжала идти вслепую.
   Внезапно ее нога провалилась в неглубокую трещину, занесенную снегом и явно не угадывающуюся, и Аня упала. Пытаясь встать, она отстегнулась от веревки, чтобы освободить руку, но сил подняться уже не было, и не было больше сил бороться.
   Последним, что почувствовала Аня, было необыкновенно приятное тепло, разливающееся по ее телу, и на этом ее мозг полностью отключился.
  
   Было по-прежнему тепло и хорошо. "Неужели, я дошла?" - подумала Аня и открыла глаза. Но вместо ожидаемой красной нейлоновой крыши над головой она увидела нечто странное: в полутьме угадывались какие-то белые наслоения надо головой, а чуть впереди висел какой-то массивный предмет, который мерцал в пучке света, шедшего откуда-то сбоку.
   "Я в ледяной пещере. Боже, я все еще на горе", - страшная мысль мелькнула в Аниной голове и тихое ощущение счастья от того, что она все же смогла дойти до палатки, сменилось чувством леденящего душу ужаса, что она доползла до какой-то пещеры и будет тут медленно умирать от холода, голода и недостатка кислорода.
   Она решила посмотреть на часы и, подняв руку к самым глазам, с еще большим ужасом обнаружила, что рука эта была совершенно голая, без перчатки и пуховки. Это конец!
   Лихорадочно она начала себя ощупывать. Она была абсолютно голая, если не считать какой-то маечки, похожей на ночную рубашку. Кошмар!
   "Стоп! Что за чертовщина? Какая пещера? Какие перчатки? Сон что ли приснился?" - Аня попыталась успокоиться и взять себя в руки. - "Я дома, лежу в своей спальне на своей кровати. Никаких пещер. Все почудилось".
   Она огляделась. Да, действительно, вокруг были привычные вещи: огромный зеркальный шкаф под потолок, туалетный столик с расставленными на нем бутылочками и баночками известных косметических фирм, рядом со столиком - низкая банкетка на гнутых ножках, обитая шелком. Тем же шелком обшиты стены, и шторы на окнах тоже из него. Кровать, в которой она лежала, была поистине безбрежной, застеленной светло-голубым шелковым бельем с выбитым на нем рисунком в виде маленьких розовых бутонов.
   Белые наплывы, показавшиеся ей со сна ледяным потолком пещеры, были ни чем иным как роскошной лепниной, а мерцающий предмет в центре - люстрой из венецианского хрусталя, состоящей из целого каскада отбрасывающих блики подвесок.
   Созерцание окружавшей ее роскоши полностью успокоило Аню. Она решила еще немного понежиться, и уже было стала опять засыпать, как зазвонил мобильный телефон, лежавший на тумбочке рядом с ее уютным ложем.
   Звонила ее подруга Ира, которая жила в соседним с ней коттедже и была постоянной спутницей Ани в походах по магазинам, косметическим салонам и тренажерным залам.
   - Привет, Анюта!
   - Привет. Ты чего так рано?
   - Рано? Уж день на дворе. Ты еще не проснулась?
   - Да какой-то сон идиотский приснился. Полночи не спала.
   - Сочувствую. Слушай, у меня для тебя есть информация. Может, зайдешь?
   - А по телефону никак нельзя?
   - Ну я бы хотела тебе лично сказать. Давай я зайду, я уже давно встала.
   - Давай, я тоже встаю.
   Аня с неохотой покинула шелковые объятья своей постели, накинула длинный пеньюар и отправилась в ванную.
   Неприятный сон все еще продолжал тревожить ее своей непонятностью и неуместностью, и поэтому она решила предпочесть душу горячую ванную с лавандовой солью, которая всегда действовала на нее успокаивающе. Лежа в ароматной воде, она еще немного вздремнула. Беспокойство, вызванное сном, отпустило.
   Когда она, с влажными волосами и в шелковом халате, вышла в гостиную, Ирина уже сидела на диване и пила приготовленный домработницей кофе.
   Ира, в отличие от Ани, была в полной боевой готовности: прическа, макияж и светло-серый летний костюм были безукоризненны. Она пила кофе маленькими глотками, изящно отставляя при этом мизинец. Аня много раз говорила ей, что это движение выдает ее с головой, показывая, насколько тонок налет ее показной цивилизованности и светскости, но Ирина постоянно об это забывала, и Аня махнула на нее рукой.
   Сейчас от вида этого оттопыренного мизинца в Анне начало подниматься глухое раздражение. Однако она поспешила его подавить, помня, что Ира - ее единственная подруга. Если и ее не станет, можно будет хоть волком выть, хоть кричать "Ау!", слоняясь по огромному дому, где кроме нее была только прислуга.
   Ира обвела Анну недовольным скептическим взглядом.
   - Ань, ну ты даешь! Слоняешься по дому в халате и ненакрашенная. Прямо, домохозяйка какая-то.
   - А мне пугать некого - в доме кроме меня и прислуги никого нет.
   - А вдруг Игорь раньше с работы вернется, а ты размазня размазней.
   - Да я и не помню, когда он в последнее время раньше двенадцати ночи домой приезжал. Приедет, и сразу спать, даже ужинает не всегда.
   - Вот, кстати, об этом я и хотела с тобой поговорить.
   - Ну говори...
   - Понимаешь, мне вчера Светка сказала. Ну знаешь ее, из голубого коттеджа на пятой линии?
   - Вроде, знаю.
   - Нет, Ань, ты все-таки дикая какая-то. Уж сколько тут живешь, а ни с кем не познакомилась. В клуб не ходишь, на вечеринки тоже...
   - Ир, ближе к делу. Так что тебе сказала Светка?
   Ира явно подыскивала слова. Вид у нее был такой, как будто она с трудом сдерживает радостное возбуждение. Она с самого начала была такой, но Аня за манерно отставленным мизинцем больше ничего не заметила.
   - В общем, мне Светка вчера сказала, что видела твоего Игоря в ресторане с девицей.
   Ира выпалила это и стала поедать глазами Анино лицо, пытаясь сполна насладиться ожидаемой реакцией. Однако Анна как человек достаточно замкнутый и необщительный, давно научилась скрывать свои чувства и реакции за невозмутимым выражением. И сейчас ни один мускул не дрогнул на ее лице. К необыкновенной досаде Ирины.
   - А что за девица? - спокойно спросила Аня.
   - Как описала ее Светка, девица молодая, высокая, длинные темные волосы, фигура - ух! и с лицом все в полном порядке. Фотомодель какая-то, наверное.
   - Ну а кто ж еще? - достаточно натурально рассмеялась Аня, - Олигархи только с фотомоделями в рестораны ходят. Только женятся на таких, как мы.
   Ире эта тема стала явно неприятна. Как и все уже не совсем юные жены богатых мужчин, она все чаще и чаще задумывалась над тем, что ее брак в какой-то момент может распасться как карточный домик, а привычное благосостояние сойти на "нет". И что появление какой-нибудь юной красотки, которая будет настолько умна, что сможет убедить ее супруга сменить свою почти вышедшую в тираж жену на ее кандидатуру, может перенести ее из элитного коттеджного поселка в московскую малогабаритную квартиру.
   Аня явно испортила ей всю обедню! Теперь она получила возможность наблюдать за резкой сменой настроения своей подруги.
   - Ань, а ты не боишься, что Игорь тебя бросит?
   - Не боюсь! По брачному контракту он при разводе должен будет мне уплатить кругленькую сумму, а зная его жадность...Ему меня убить проще, чем развестись, - закончила Аня с лучезарной улыбкой.
   Ира совсем скисла.
   - Да, повезло тебе Анька! А у меня никакого брачного контракта нет...
   - А что ж ты так?
   - Да мы сколько женаты-то? Уже почти двадцать лет. Я ж за него замуж выходила, когда он простым инженером был. Это потом он олигархом стал. А тогда ни о каких брачных контрактах даже и не слышали. Так что мне только раздел имущества светит. Да и то, при его юристах, много не достанется.
   В Ириных глазах уже стояли слезы. Ане стало жалко подругу, которая, видимо, жила с постоянным страхом потерять все, к чему привыкла. Причем, факт потери мужа страшил ее меньше всего остального.
   - Да перестань, - попыталась она утешить Ирину, - твой Сашка тебя любит, и разводиться с тобой не будет. Посмотри, какая ты всегда ухоженная и подтянутая - смотреть приятно! Не бойся ничего!
   Ира промокнула уже готовые испортить тщательно наведенный макияж слезы и засобиралась домой: цель визита была достигнута, Аня была оповещена о коварстве своего супруга, а дальнейшие разговоры только расстраивали и портили настроение.
   После ухода Ирины, Аня еще немного посидела в гостиной, допивая кофе и механически жуя круассан. Все же слова подруги достигли своей цели.
   В отличие от Ирины, Аню страшил именно факт потери мужа, так как Игоря она очень любила. Правда, наличие у него крупных счетов в банках, яхты и огромного дома Аню тоже не оставляло равнодушным, но главным в ее к нему отношении не являлось.
   Аня никогда не была охотницей за богатыми женихами, поэтому знакомство с Игорем было чистой воды случайностью. Хотя, как известно, то, чего мы не ждем, случается значительно чаще того, чего сильно хотим и к чему стремимся.
   Когда дело начало двигаться к свадьбе, она стала объектом всеобщей зависти. С ней перестали здороваться соседи по подъезду, коллеги стали относить к ней крайне негативно и непрестанно шушукались у нее за спиной. У нее постоянно начали пропадать со стола нужные бумаги, файлы в компьютере тоже куда-то мистическим образом исчезали, в туфли падали сами собой канцелярские кнопки, а на переднем крыле машины чудесным образом образовалась нацарапанная гвоздем надпись не вполне приличного содержания.
   После свадьбы она почувствовала, что ее окружает просто осязаемое кольцо ненависти со стороны тех, кто раньше был к ней совершенно лоялен.
   Аня предпочла уволиться с работы, где она в одночасье стала персоной нон-грата, тем более, что Игорь предложил ей переехать из московской квартиры в его подмосковный коттедж. Только обосновавшись там, Аня перестала ощущать негатив, постоянно окружавший ее в последнее время.
   Но, как говориться, в каждой избушке свои игрушки.
   Честно говоря, выходя замуж за олигарха, Аня несколько по-иному представляла свою жизнь.
   Сначала она полностью была поглощена Игорем, а Игорь - ею. Он часто приезжал домой днем, все выходные проводил с ней: они либо оставались дома, либо ехали куда-нибудь в город. Аня ощущала себя абсолютно счастливой, и ее жизнь была целиком заполнена разными приятными незначительными событиями. Игорь постоянно дарил ей какие-то предметы туалета и драгоценности.
   Все это происходило, естественно, на фоне потрясающих поначалу Анино воображение интерьеров и размеров дома, сада и бассейна. Штат прислуги полностью избавлял ее от так нелюбимой ею домашней работы.
   Впервые в жизни Аня почувствовала необычайную легкость бытия, не отягощенную ни бытовыми, ни рабочими, ни личными проблемами. Ничто не омрачало ее жизни: она любила, была любима и... богата.
   Но безоблачное счастье, по присущим ему качествам, было недолгим. Аня сейчас не могла назвать точного момента, с которого все начало меняться. Видимо, изменения сначала были незначительными и неуловимыми, но потом, накладываясь друг на друга, они стали все более и более заметными, пока полностью не изменили Анину жизнь.
   Нет, в ее жизни по-прежнему оставались дом, сад, бассейн, прислуга и деньги, но из нее практически полностью исчез Игорь.
   Сначала он перестал приезжать домой днем. Потом стал все позже и позже возвращаться с работы. На Анины вопросы Игорь отвечал, что дела требуют его постоянного присутствия и что она, выходя замуж за человека, владеющего крупным бизнесом, должна была понимать, с какими неудобствами для нее это может быть связано.
   Затем все реже они проводили вместе выходные, так как внезапно у Игоря образовалось невероятное количество друзей и партнеров, которые жаждали его присутствия у себя на партии в преферанс, рыбалке и других мероприятиях, которые женщины обычно не посещают.
   Так Аня осталась один на один со своим ничем не занятым свободным временем и огромным пустым домом. Ей совершенно нечем было себя занять, так как даже домашнюю работу, которая при всей своей рутинности требует кучи времени, за нее выполняли повара, домработницы и садовники.
   Сначала она проводила время на диване перед телевизором, пытаясь читать книгу или смотреть кино. Но очень скоро она начала замечать, что, во-первых, стремительно тупеет от просмотра в изобилии показываемых днем сериалов, а, во-вторых, не менее стремительно набирает вес.
   Тогда Аня решила, что надо искусственно, даже вопреки желаниям, делать свой день насыщенным. И записалась в спортивный клуб и в салон красоты.
   Она не чувствовала пристрастия ни к тому, ни к другому, но так она могла убивать ставшее ненавистным свободное время.
   В ожидании своей очереди на очередной массаж Аня встретила Иру, которая, по всей видимости, тоже совершенно не знала, на что потратить свой день. Так, незаметно, они сдружились. Встречались они, конечно, и раньше, поскольку их дома располагались по соседству, но всегда ограничивались только кивками головы. Теперь же они вместе совершали длительные вояжи по магазинам, скупая абсолютно не нужные им обеим вещи, ходили к косметологам, парикмахерам и на тренажеры.
   Аня раньше не могла даже представить себе, насколько скучным и однообразным может быть шопинг. Но, учитывая, что она выезжали на него не реже, чем раз в неделю, он стал обычной рутиной, как и все остальное.
   А ходить по магазинам и ничего не купить - просто глупо. В результате этих набегов на бутики и торговые центры у Ани скопилось столько ненужного барахла, что она даже и не помнила, чем забита ее гардеробная. А с учетом того, что она практически нигде не бывала, так как Игорь уже давно ее с собой не брал, а сама она кроме как с Ирой никуда не выбиралась, то все это разнообразие сумочек, туфель, платьев, юбок и блузок представлялось ей просто смешным... и грустным...
   Поначалу, когда Игорь только начал поздно приходить с работы, Аня еще пыталась его ждать. Она делала прическу, макияж, надевала что-нибудь нарядное и садилась на диване в гостиной, прислушиваясь к звуку подъезжающей машины. Но чаще всего после того, как шины уже прошуршали по гравийному въезду в гараж, Игорь так и не появлялся в гостиной, проходя сразу из гаража в свою комнату. Он даже не пытался увидеться с Аней.
   Потом он стал приезжать уже настолько поздно, что Аня, как была, в красивом платье и прическе, засыпала на диване, не дождавшись. И он не приходил будить ее поцелуем, нет. Ее будила горничная, когда приходила с утра вытирать в гостиной пыль.
   Когда же им все же удавалось встретиться, Игорь был с ней мил и вежлив, не более того. Если Аня пыталась выражать свое огорчение по поводу их редких встреч, она получала всегда неизменный ответ о большом бизнесе и его последствиях для супруги бизнесмена. При особо высокой степени выказываемого Аней недовольства Игорь еще добавлял, что она, благодаря его работе имеет все, что ни пожелает, поэтому ему странно слышать, что она чем-то недовольна.
   Они часто обсуждали подобные проблемы с Ирой, так как, видимо, у всех обитательниц этого элитного поселка были похожие.
   - Аня, я тебя не понимаю, - часто говорила Ира,- чем ты недовольна? Оглянись: у тебя есть все. Все, понимаешь! На твоем месте мечтает оказаться любая женщина. А ты ноешь и тоскуешь. Да еще и Игоря достаешь! Мы должны быть всегда красивыми, приветливыми и беспроблемными. Чтобы он, приходя домой, отдыхал, а не выслушивал твое нытье и не смотрел на твоей похоронный зачуханный вид.
   - Но Ира, я его совсем не вижу. Не помню, когда он спал со мной последний раз.
   - Это единственная претензия?
   - Ну да... Мне нужен он, а не его деньги и дом.
   Ира посмотрела на Аню, как на умалишенную.
   - Тогда зачем выходила замуж за олигарха? Нашла бы себе работягу какого-нибудь. Всегда бы при тебе был.
   - Так случайно получилось.
   - А вот раз случайно, то живи и радуйся, и говори Богу спасибо, что он тебя, дуру, так пристроил. И любовника заведи, если уже тебе невмоготу.
   - Да я люблю его!
   - Нет, ты все-таки дура! Сравнила!
   Скорее всего, Ира выражала общее мнение всех обитательниц окрестных коттеджей, но Аню не убедила.
   Конечно, если бы она сказала, что ей абсолютно до фени окружающая ее роскошь и достаток, то, безусловно, покривила бы душой. Но и особого интереса это у нее уже давно не вызывало. Все, что казалось раньше пределом мечтаний, стало рутиной, неинтересной и неважной.
   Зачем нужны горы тряпок, если их некуда носить, и какой толк в бриллиантах, если их некуда надеть. Огромный дом, в котором ты совершенно одна, резная кровать, в которой ты засыпаешь и просыпаешься в полном одиночестве. И абсолютно не чувствуешь себя счастливой.
   То, что у Игоря романы на стороне, Аня узнала довольно давно. Во-первых, вокруг много добрых людей, которые посчитают за счастье открыть тебе глаза, а, во-вторых, Игорь особо не прятался. Сначала она жутко мучилась и переживала, потом взяла себя в руки и сказала себе, что романы - это нормально, они мимолетны и быстротечны, а жена все равно она, Аня. Значит, все-таки Игорь ее любит, раз уже столько лет не меняет ее на какую-нибудь очередную молоденькую милашку.
   Но последний роман супруга начал вызывать у нее беспокойство. Девица, которую ей описывали в качестве очередной спутницы Игоря, уже в течение почти полугода была одна и та же. Это было для него абсолютно нетипично и наталкивало на мысли о серьезности данного знакомства.
   Закатывать скандалы мужьям в их среде было не принято, поэтому Ане ничего не оставалось, как жить, как ни в чем не бывало, тем более, что даже возможность закатить скандал была у Ани только одна - по телефону. Он просто повесит трубку и все...Конфликт исчерпан.
   Спустя некоторое время после визита Ирины, принесшей весть об очередной неверности Аниного мужа, Игорь неожиданно приехал домой задолго до полуночи. Аня абсолютно не ждала его, поэтому он застал супругу в джинсах и майке при полном отсутствии макияжа. Черт, все-таки иногда Ирку надо слушать! Чуть заметно приподняв бровь, Игорь произнес:
   - Аня, пойдем на веранду, я хочу с тобой поговорить. Принесите нам кофе, - это он сказал уже появившейся в дверях домработнице и, не оборачиваясь, вышел из дома.
   Веранда выходила к бассейну, который вечером подсвечивался лампочками, отчего вода в нем казалось нереально голубой и прозрачной. Вечер был довольно теплым, в воздухе висел тяжелый аромат олеандров и рододендронов, заботливо посаженных здесь садовником. Обычно, верандой никто не пользовался, хотя раньше, в другой, счастливой жизни, они очень любили тут сидеть. Поэтому садовник и постарался высадить тут как можно больше пахучих растений. Но его труды оказались напрасными: кроме плетеных кресел и круглого стеклянного стола, насладиться плодами его искусства было некому.
   Они сидели молча до того, как служанка принесла и расставила на столе чашки и кофейник. Разлив кофе, Игорь приступил к разговору.
   - Аня, я хочу с тобой серьезно поговорить. Надеюсь, ты правильно воспримешь то, что я сейчас скажу.
   - Я постараюсь, - ответила с улыбкой Аня, хотя сердце ее сжалось от предчувствия чего-то очень неприятного.
   - Аня, я встретил женщину.
   - Не первую, и не последнюю.
   - Нет, все не так, все намного серьезнее. Скорее всего, последнюю.
   - Игорь, ты собрался в монастырь?
   - Прекрати ерничать! Это не обычная женщина, это женщина, которую я искал всю жизнь!
   - Правда? А я думала, что ею была я.
   - Мне тогда так казалось, иначе бы я на тебе не женился. Все мы можем ошибаться.
   - Даже ты?
   - Даже я. Аня, ты посмотри на себя - ты уже далеко не та женщина, которую я полюбил! Я женился на жизнерадостной, умной, стройной и красивой женщине, а получил вечно недовольную, ограниченную, оплывшую и бесцветную. На тебя неприятно смотреть, с тобой не о чем говорить!
   Тут Ане крыть было нечем. Картина, которую она являла собой сегодня вечером, идеальной назвать можно было с большой натяжкой. Все-таки Ирка была сто раз права, когда говорила ей о том, что надо быть в постоянной боевой готовности, как торпедный катер на рейде. В жизни всегда есть место неожиданностям.
   - Хорошо. И что же в свете твоей находки будет со мной?
   - Мы, вероятно, должны будем развестись.
   - Это предложение или решенный факт?
   - Как раз на эту тему я и хотел с тобой подробно поговорить.
   - А чего тут разговаривать? У нас есть брачный контракт. Там все написано.
   - Я знаю. Суть моего предложения состоит в следующем: мы с тобой договариваемся о несколько других условиях по сравнению с теми, что указаны в контракте.
   - И что это будут за условия?
   - Я знаю, что деньги тебя всегда мало интересовали, поэтому давай договоримся на сумму, меньшую, чем там прописана.
   - Насколько меньшую?
   - Ну, давай в половину. Ведь это все равно будет достаточно приличная сумма. Да, я оставлю тебе все твои драгоценности и вещи. Сможешь все это увезти с собой.
   - Ты невероятно щедр!
   - Аня, зачем тебе столько денег? Ты и так сможешь не работать до конца своей жизни. А детей у тебя нет, куда они тебе, солить?
   Пока она препиралась с Игорем, в ее голове шел мыслительный процесс. На самом деле, такие деньги ей действительно были не нужны. Но, зная жадность Игоря, Аня решила, что она может послужить преградой для дальнейших действий по разводу. А там дальше либо падишах умрет, либо осел сдохнет.
   - Нет, Игорь, я не буду с тобой договариваться. Поскольку инициатор развода не я, то как обиженная сторона хочу получить все деньги, которые мне причитаются.
   Игорь посмотрел на Аню с интересом.
   - Это твое окончательное решение?
   - Да, окончательное. И в дальнейшем затевать подобные разговоры со мной абсолютно бессмысленно. Ты ведь понимаешь, что в таких случаях люди редко меняют свое решение.
   - Вот ты какая, оказывается! - сказал Игорь с непонятной интонацией и ушел в дом.
   Некоторое время Анина жизни продолжала течь по-старому: Игорь избегал общения с ней, она слонялась по дому, иногда выезжая с Ирой по магазинам или в спортклуб.
   Аня даже подумала, что ее план сработал, и жадность Игоря перевесила любовь к обретенному идеалу. Но она даже и не предполагала, насколько неожиданно сработал ее план.
   Женщина учла свои предыдущие ошибки и теперь начинала день с того, что доводила свою внешность до столь любимого в прошлом ее супругом образа, и теперь ее нельзя было застать врасплох, она всегда выглядела на все сто. Кстати, она для себя отметила, что постоянная боевая готовность стимулирует такое же боевое состояние духа, уже не хотелось сидеть на диване и постоянно себя жалеть.
   Игорь приехал домой днем, застав жену на веранде, где, свернувшись калачиком в плетеном кресле, она читала книгу. Он поздоровался и сел рядом.
   - Ты знаешь, а ведь ты была права?
   - В чем? - Аня подняла на него идеально накрашенное ухоженное лицо.
   - Ты - женщина моей мечты! Я отчетливо это понял.
   - Правда?
   - Правда. Я хотел попросить у тебя прощения за все, чем я тебя обидел. Я мало уделял тебе внимания, но теперь все изменится.
   - Игорь, милый, - Аня едва сдерживала слезы, - и ты меня прости. Наверное, я тоже во многом перед тобой виновата.
   Он встал и потянул ее за собой в его спальню, интерьер которой она уже начала забывать.
   Вечером они сидели все на той же веранде, пили кофе и не могли наговориться. Только сейчас Аня поняла, насколько ей не хватало Игоря. Оказывается, ей столько надо было ему сказать, столько вопросов обсудить, столько новостей рассказать! И Игорь, казалось, тоже был рад тому, что они, наконец, снова вместе. Он был оживлен, внимателен и нежен. Ночевать он остался в ее спальне.
   Казалось, все вернулось. Вернулся Игорь, вернулось ощущение счастья, вернулись насыщенные интересные дни и полные любви ночи. Аня боялась поверить, что рядом с ней опять ее любимый муж, а не совершенно чужой, холодный мужчина.
   Игорь опять начал заваливать ее подарками и ходить с ней гулять, они вместе ужинали и вместе засыпали.
   - Давай устроим романтический ужин? Я приготовлю его для тебя сам! Выгоним прислугу и останемся совсем одни?
   - Милый, это потрясающая идея! Я так счастлива!
   Игорь действительно отправил все прислугу по домам, а сам, нацепив фартук и вооружившись поваренной книгой, принялся над чем-то колдовать на кухне.
   Аня в это время расставляла маленькие свечи на полу веранды и по обоим краям дорожки, ведущей к бассейну. Теперь их оставалось только зажечь, чтобы создать совершенно волшебную и романтическую атмосферу.
   Она надела полупрозрачное, струившееся сверху вниз легкое платье, новое, еще ни разу не надетое сексуальное белье, купленное неизвестно зачем в пылу очередного налета на магазины, и сделала высокую прическу, чтобы открыть свою длинную шею. В зеркале она показалась себе совершенно неотразимой и завлекательной.
   Начинало темнеть, Игорь все еще продолжал возиться на кухне, полностью отвергая Анины робкие попытки предложить ему свою посильную помощь. Наконец, он скинул передник, вытер руки салфеткой и объявил, что романтический ужин можно начинать!
   Аня зажгла свечи, Игорь принес тарелки с уже положенной на них едой.
   - Что будешь пить, любимая?
   - Не знаю, может, мартини?
   - А давай я сделаю тебе Мохито? Я знаю, как это надо делать.
   - Как скажешь, Мохито так Мохито.
   - Подожди меня здесь, я быстро.
   Через десять минут Игорь снова появился на веранде, держа в руках огромный запотевший стакан с чем-то мутным. Усевшись на свое место, он протянул Ане стакан.
   - За тебя, любимая! За женщину моей мечты!
   Аня отпила из стакана. То, что в нем оказалось, мало было похоже на заявленный коктейль, и на Анин вкус было крепковато, но Аня, боясь обидеть Игоря, промолчала.
   Они начали есть. Игорь говорил один тост за другим, и Аня очень быстро опорожнила свой гигантский стакан. Игорь сходил на кухню и принес его уже опять до краев наполненным гадким пойлом. От такого количества спиртного Аня, пившая очень редко, сразу захмелела, и ей было уже все равно, что за отраву она пьет. Ей было весело, и она чувствовала себя абсолютно счастливой, только очень хотелось спать.
   Игорь наблюдал, как Анина голова свесилась на грудь, а стакан, который она держала в руке, вывалился и покатился по дорожке. Потом он поднял жену, отнес в ее спальню и положил на кровать. Рядом, на прикроватную тумбочку он поставил пустую баночку от каких-то медикаментов и стакан с водой.
   Пожилой усталый врач скорой помощи покачал головой:
   - Ну что этим дамочкам не живется-то? Все есть, и даже больше, а они счеты с жизнью сводят! На их месте все быть хотят, а они таблетками травятся. Валя, запиши, время смерти - 1:45.
  
   Аня проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо. Голова болела и немного подташнивало. Видимо, перебрала вчера на романтическом ужине с Игорем. Не надо было пить вторую бадью с этим мерзким Мохито.
   - Игорек, не тряси меня, милый, у меня похмелье, - пробормотала Аня, не открывая глаз.
   Но Игорь продолжал ее будить.
   - Анна, просыпайтесь, приехали.
   - Куда приехали? Ты о чем? И чего вдруг на вы?
   Все-таки придется открыть глаза... Перед ней на каком-то странном стуле с высокой спинкой сидел совершенно незнакомый молодой человек, улыбался и тряс ее за плечо.
   - Анна, просыпайтесь, пожалуйста, мы уже на месте.
   Анна, насколько позволяла раскалывающаяся голова, оглянулась. Она сидела, судя по всему, в микроавтобусе, а стул со спинкой был передним сидением. На других местах были свалены какие-то рюкзаки и сумки. Двери автомашины были открыты, и через них Аня могла видеть группу каких-то людей, которые стояли, курили и разговаривали.
   Аня перевела взгляд на молодого человека и спросила:
   - А где Игорь?
   - Какой Игорь? Вы, наверное, уснули, вам сон приснился. Тут нет никакого Игоря.
   - Дайте, пожалуйста, таблетку от головы, - жалобно попросила Анна, еще не вполне понимая, где же она находится.
   Молодой человек порылся в своем рюкзаке, выудил оттуда небольших размеров аптечку и протянул ее Анне вместе с бутылкой минеральной воды. Она, с трудом шевеля пульсирующей от боли головой, нашла упаковку "Цитрамона", выдавила две таблетки и запила их водой из бутылки.
   Посидев с закрытыми глазами и чувствуя, как боль постепенно отступает, Аня начала постепенно возвращаться к жизни. В памяти начали вспыхивать какие-то разрозненные воспоминания, где вечер с Игорем перемежался с гостиницей, находящейся почему-то в Киеве, а веранда из загородного дома - с ночной посадкой в микроавтобус.
   Анна снова открыла глаза. Молодой человек продолжал сидеть и с сочувствием смотреть на девушку.
   - Ну что, полегчало? - улыбнулся он, увидев, что Анин взгляд уже приобрел какую-то осмысленность, - тогда собирайтесь, сейчас будет инструктаж.
   Ничего не понимающая Анна, кряхтя вылезла из автобуса и подошла к разговаривающим людям.
   - О, проснулась, - доброжелательно повернулись к ней несколько человек, - как ты, нормально? Что-то вид у тебя не ахти.
   - Да что-то голова разболелась.
   - Укачало, наверное. Машина совсем раздолбанная, все кочки на дороге пересчитали.
   Голова почти совсем прошла, и Анна получила возможность уже вполне полноценно крутить шеей. Пейзаж, который она увидела вокруг себя, несколько ее огорошил. Они стояли на бетонной площадке перед шлагбаумом, вправо и влево, насколько хватало глаз, тянулся забор из металлической сетки, сверху увенчанный колючей проволокой. Чуть сбоку высился небольшой домик, похожий на сторожку, над которым висела странная желтая табличка "КПП Дитятки", которую окружали всевозможные плакаты угрожающего содержания.
   "Проезд и проход запрещен"
   "Стой! Опасная зона!"
   "Вход в зону только по пропускам"
   Но больше всего Аню поразил знак, висевший на почетном центральном месте на шлагбауме, и представлявший собой желтый треугольник с тремя черными треугольниками, соединяющимися вершинами, внутри. Знак радиации.
   И тут Анна вспомнила!
   Любимыми Аниными фильмами всегда были триллеры и мелодрамы. Мелодрамы она любила, потому, что была девушкой, а триллеры потому, что они будили в ней некие темные стороны, скрытые в глубинах подсознания. Причем триллеры она любила, безусловно, не все, а только те, которые вызывали настоящее чувство страха, когда по коже бегут мурашки и волосы на голове начинают вставать дыбом.
   Живые мертвецы, которые поднимаются из могил, протягивают руки со свисающими с них лохмотьями полуистлевшей кожи, и что-то завывают неэстетичными голосами, не вызывали у Ани абсолютно никаких эмоций. Но фильмы, в которых фигурировали, например, старые заброшенные дома, не оставляли ее равнодушной.
   Ее с детства тянуло к подобного рода местам, а тот сладкий ужас, который она при этом испытывала, был для нее подобно наркотику.
   Однажды бабушка сняла на лето небольшой домик в одном из подмосковных дачных поселков. Поселок хоть и был популярным, но водоема поблизости нигде не было, и детям, изнывающим от жары и безделья, заняться было абсолютно нечем, кроме блуждания по узким улочкам между высокими заборами старых дач.
   В одно из таких бесцельных блужданий, Аня нашла заброшенный детский туберкулезный санаторий, о чем ей сообщила полустертая табличка на намертво заколоченных воротах. Аня обошла его почти кругом, пока не нашла небольшую щелочку в поставленном на совесть заборе, через которую она смогла заглянуть внутрь двора. Это было то, что надо!
   Ее взгляду открылось мрачное серое двухэтажное строение, окруженное такими же серыми одноэтажными домиками. Все имело чрезвычайно заброшенный вид: некоторые стекла в окнах были выбиты, ставни висели на одной петле и поскрипывали от набегавшего ветерка. Территория санатория была достаточно большой, но сквозь кроны высоких корабельных сосен солнце практически туда не проникало, и это придавало данном учреждению очень зловещий и загадочный вид.
   Теперь в Аниной детской жизни появился смысл. Она часами ходила вдоль забора, ища хоть какую-нибудь щель, чтобы проникнуть внутрь. И однажды ей повезло: одна доска висела только на одном верхнем гвозде, и хотя со стороны улицы это было практически незаметно, но кто ищет, тот всегда найдет.
   Девочка хотела сразу же воспользоваться обнаруженным лазом, но ощущение жути, которое навевал на нее санаторий, не пускало ее.
   Несколько дней Аня собиралась с духом, чтобы все же пуститься в опасное путешествие и, наконец, решилась.
   Она убедилась, что улица, на которую выходил забор со сломанной штакетиной, совершенно пуста, и юркнула в щель. Хотя был солнечный день, но на территории, куда она пробралась, царил полумрак. Где-то вдалеке над головой шумели верхушки сосен, за высоченным забором шла обычная дачная суета, а тут жизнь как будто замерла, даже птичьего гомона было не слышно.
   Аня собрала волю в кулак и двинулась вглубь двора, туда, где начинались домики.
   Почему этот санаторий был брошен, неизвестно. Он был достаточно большим и расположенным в очень удачном месте, недалеко от железнодорожной станции, среди сосен, которые очень полезны для лечения туберкулеза. В центре огороженной территории располагались хозяйственный и лечебный корпуса, а по периметру были выстроены небольшие, как в пионерском лагере, домики, в которых и жили раньше маленькие пациенты.
   Аня подошла к крайнему строению и, перебарывая все больше и больше охватывающий ее сладкий ужас, заглянула внутрь сквозь уцелевшие оконные стекла. Внутри почти ничего не было, на обшарпанном деревянном полу лежали несколько кроватных сеток, матрас, из которого торчали клочья ваты, и одинокая кукла, смотрящая в потолок единственным стеклянным глазом. Эта кукла произвела на девочку очень неприятное впечатление. В каком-то фильме, увиденном ей по телевизору, погибла маленькая героиня, и режиссер для усиления трагического настроения несколько минут держал в кадре оставшуюся от нее куклу. Видимо, этот стереотип сработал в Аниной голове. Ей стало по-настоящему страшно.
   Она решила уйти отсюда и продолжить свои исследования как-нибудь в другой раз. Ее обратный путь пролегал мимо какого-то сарая, может, там когда-то хранили метлы или другой хозяйственный инвентарь. Сарай был старым и изрядно покосившимся, его двери были закрыты, но между створками образовалась довольно широкая щель. Проходя мимо дверей, Аня бросила случайный взгляд и вдруг увидела, что за дверями произошло какое-то движение. Девочка встала как вкопанная, от страха у нее сдавило горло, и она не смогла даже закричать. Она просто стояла и как завороженная смотрела на щель. Там было светло, и кто-то стоял и рассматривал Аню. Девочка покачнулась, за дверью тоже задвигались.
   Степень охватившего ее ужаса достигла апогея, она вдруг обрела возможность двигаться и кричать и с жутким воплем ринулась к спасительной дырке в заборе. Нырнув в нее и оставив на торчащем гвозде кусок платья, Аня выскочила на улицу и понеслась домой, к бабушке.
   Потом она, конечно, поняла, что за дверями в сарае стояло простое зеркало, которое отражало дневной свет и саму Аню. Но это чувство всепоглощающего ужаса она запомнила на всю жизнь.
   С одной стороны, она бы не хотела испытать его заново, но, с другой, ощущения сладкой жути, которое предшествовало случившемуся, хотелось почувствовать еще и еще.
   Ее тянуло в такие места с неодолимой силой. Но, к сожалению, подобных мест становится все меньше и меньше - заброшенное и ненужное стирается с лица земли, чтобы не занимало такого ценного по нынешним временам места.
   Однажды в очередную годовщину взрыва на Чернобыльской АЭС Ане в Интернете на глаза попалась статья о Припяти, которая стала городом - призраком. Есть дома, есть детские площадки, есть машины и столовые. Только нет людей.
   Читая этот репортаж, Аня со всей очевидностью поняла - вот оно, то место, в которое она всю жизнь хотела попасть! Ощущение жути наполнило ее и захватило целиком. Во что бы то ни стало ей необходимо туда поехать!
   Тем более, что у Ани был еще один, и немалый, повод.
   Дело в том, что она много времени в детстве провела в Чернобыле, когда он еще был славным провинциальным украинским городком. Там жили родственники со стороны ее матери, и каждое лето девочку сдавали сюда на трехмесячный откорм.
   Аня очень хорошо помнила Чернобыль и дом, в котором она провела столько замечательных дней. Старый, но ухоженный, он был окружен большим садом, где росли высоченные вишневые деревья, увешанные темными здоровенными плодами, и розарием, гордостью хозяйки дома. Главная улица заканчивалась обрывом к реке и пляжем с понтонным мостом. На обрыве перед спуском на пляж стояла необыкновенных размеров шелковица, и все вокруг нее было усеяно чернильными кляксами ее раздавленных ягод. А по другую сторону улицы был разбит парк в честь солдат, погибших в войне. В парке росли огромные белые акации, которые всегда пугали Аню своими опасными шипами, и летали бабочки, которых все называли почему-то "Адмиралами".
   После аварии на АЭС всех жителей Чернобыля, как и Припяти, эвакуировали и расселили по разным городам Украины, а дома и вся утварь осталась в том виде, как их бросили хозяева.
   Поэтому к Аниному интересу к городу - призраку подмешивалось еще ностальгическое желание увидеть город своего детства.
   Покопавшись в Интернете, девушка выяснила, что в Припять проводят экскурсии киевские экскурсионные бюро, и хоть это и относится к разряду экстремального туризма, берут туда всех, не смотря ни на пол, ни на возраст, ни на историю болезней.
   Эта идея засела глубоко в Анином мозгу, все больше и больше захватывая ее целиком. Узнав о ее идее, Вера Олеговна покрутила пальцем у виска и сказала, что готова понять ее ностальгические чувства и все такое, но переться в Богом проклятое место, чтобы схватить там повышенную дозу рентген?
   - Ты не найдешь этот дом, ты тогда была еще совсем маленькая.
   - Мама, я помню. Картинка стоит в глазах.
   - Ну ты пойми, что прошло уже больше двадцати лет. Неизвестно, что ты там увидишь, может, вообще ничего. За двадцать лет все что угодно случиться может!
   - А я все равно хочу туда поехать.
   - А за здоровье ты свое не боишься? Ты уже не девочка. Мало ли, какие болезни может спровоцировать повышенная радиация.
   - Ты сгущаешь краски, мама. Если туда возят экскурсии, значит, это безопасно.
   Вера Олеговна так и не смогла убедить Аню не предпринимать столь рискованное путешествие. Жажда еще раз почувствовать пьянящее ощущение зловещей жути была сильнее доводов разума и матери.
   И вот она здесь, перед въездом в Зону. Мечта готова исполниться.
   Из микроавтобуса вслед за Аней вышел молодой человек, оказавшийся инструктором экскурсионной группы, который начал инструктаж о правилах поведения в Зоне:
   Ходить только по тропе, по которой ведет инструктор. Трава и пыль - опасны.
   Ничего не поднимать, ни к чему не прикасаться.
   Респиратор не снимать, как бы ни было жарко и душно.
   Ничего не брать на память.
   Следить за показаниями дозиметра, при значительных превышениях нормы - уходить.
   Хотя солнце только начало подниматься, но становилось жарко. Вся группа, выряженная в длинные штаны, куртки с рукавами и головные уборы, начинала потихоньку плавиться.
   Они снова загрузились в микроавтобус и поехали по покрытой выбоинами дороге. Впереди показался указатель "Припять". Они въезжали в город - призрак. Анино сердце начало подпрыгивать в груди и биться о ребра. Да! Она здесь! Она это видит своими глазами!
   Сбоку открывался вид на АЭС. Аня узнала полосатую трубу, изображения которой облетели после катастрофы все газеты мира.
   Группа вышла из автобуса и огляделась. Назвать окружавшее их пространство городом было довольно сложно: природа, избавленная от присутствия человека, быстро начала возвращаться к своему первозданному состоянию. Все, что раньше было улицами, практически стало аллеями, стволы и корни проломили уложенный тут когда-то асфальт. Деревья росли на крышах домов, прорастали сквозь полы квартир на первых этажах, круша уложенный там паркет и линолеум. Ане все это напомнило Ангкор в Камбодже: там тоже древний город почти полностью поглотили непролазные джунгли.
   Они заходили в некогда жилые дома, общественные здания, больницы и детские сады. Везде была полная разруха, которая Анне была абсолютно непонятна. Такое ощущение, что тут произошла не спешная эвакуация людей, а пронесся разрушительный торнадо, который вспарывал полы, опрокидывал мебель, разбрасывал по полу детские игрушки и выбивал окна.
   Потрескавшаяся штукатурка, вздувшийся линолеум, покосившаяся мебель и высохшие в горшках и кадках растения были следствием того, что тут уже двадцать лет никто не живет. Но почему везде такой жуткий беспорядок?
   Аня решила спросить об этом инструктора. Тот недобро усмехнулся и произнес:
   - Мародеры.
   - Что "мародеры"?
   - Что-что... Растащили все, что могли унести.
   - Но ведь это все радиоактивное...
   - Аня, вы как с Луны свалились. Есть люди, которых интересуют только деньги, остальные принципы, в том числе и принципы морали, им недоступны. Они не щадят ни себя, ни других. Купили вы, скажем, ковер где-нибудь на толкучке, повесили его в квартиру и радуетесь, как красиво стало. А потом вы или ваши родственники начинают болеть. И ведь никогда даже в голову не придет, что это ковер виноват. А он вынесен из одной из этих квартир, - инструктор обвел рукой вокруг, - в нем полно радиоактивной пыли, которая и стала причиной всех ваших недугов.
   - Но это же кошмар! - вырвалось у Ани.
   - Да, не спорю... Только "это твоя родина, сынок"! - горько заключил парень.
   Потом они посетили отстойник радиоактивной техники, участвовавшей в ликвидации аварии. Дозиметры начали истерично трещать, некоторые не выдержали и зависли. Не рассчитаны они были на такую силу излучения.
   Инструктор показал Ане на отпиленные лопасти вертолетных винтов, отсутствовавшие двери кабин грузовиков, отломанные ковши бульдозеров.
   - А это все пошло в металлолом.
   Аня шла по лесу, выросшему на месте городского стадиона, и думала о том, что все уверения, что радиационная угроза, которую несет в тебе Зона, полностью локализована, не более, чем иллюзия. Сколько на первый взгляд безобидных вещей расползлось по всей стране, неся в себе угрозу для их новых владельцев, сколько зараженного металла было переплавлено вместе с остальным ломом, став машинами, станками, бытовыми приборами.
   Она чувствовала глубокое разочарование. Поездка не оправдала себя. Да, она увидела город - призрак. Но это не был тот жуткий город, который может быть показан в триллерах, это не украинский Сайлент Хилл. Это всего лишь город, оставленный впопыхах ничего не понимающими растерянными людьми, для которых с того момента начался отсчет совсем новой для них, другой жизни, разворованный потом толпами гнусных мародеров, которые оставили после себя куски и обломки чужих сломанных судеб.
   Аня не чувствовала того ощущения жути перед неизведанным и загадочным. Все было просто и ясно. И только накатывала горькая жалость при виде разграбленных и развороченных квартир, больничных кабинетов и спортивных залов. А расчлененная ликвидационная техника вообще напоминала глумление над трупами.
   Вся группа как-то слегка приуныла. То ли остальные чувствовали примерно то же, что и Аня, то ли давала себя знать жара и усталость. В Чернобыль ехали молча.
   За окнами микроавтобуса мелькали ставшие уже привычными желтые знаки радиационной опасности, мимо проносились высокие земляные валы, усеянные все теми же знаками, напоминая о том, что здесь были дезактивированные таким образом деревни.
   По левому борту показался знакомый с детства сине-белый указатель "Чорнобиль".
   Ну вот, триллера не получилось, может, получится встреча с детством?
   Сняв уже надоевшие респираторы, группа шла по центральной улице. Аня то узнавала, то не узнавала окружающие ее здания. Вот универмаг "Юбилейный", памятник Ленину: ножка отставлена назад, в вытянутой руке зажата кепочка, бородка клинышком. Потом справа открылся знакомый магазин "Книги" и слева, чуть дальше, любимый Анин магазин - игрушечный. В ее голове мелькнула мысль, а остались ли в магазинах книги и игрушки, или тоже все уже расставлено на полках и в детских комнатах простых, ничего не подозревающих обывателей?
   Тут Анино сердце ухнуло! Вот она, улица Ленина, на углу здание телеграфа, а вот немного правее по улице... И забыв о всех предупреждениях инструктора, Аня рванула к дому. Высоченная трава хлестала ее по рукам, доставая иногда до лица, какие-то выросшие прямо на дороге кусты цеплялись за рукава рубашки. Дозиметр, который она продолжала держать в руке, громко потрескивал, показывая на экране все возрастающие цифры. Вот он! Дом, милый дом!
   Аня остановилась. Да, время ничего не щадит...упавший забор, облупившаяся и отставшая пластами штукатурка, слепые глазницы выбитых окон, провалившаяся крыша.
   Аня плакала, не слыша, как ее с асфальта истерично зовет инструктор.
   Она пыталась забыть эту поездку, которая болью отдавалась в ее сердце. Нет, нельзя делать подобных вещей. Либо надо быть законченным циником и воспринимать все увиденное в полном отрыве от мыслей о живших тут раньше людях, либо не надо ездить вообще.
   Мало-помалу, Анина жизнь вошла в свою привычную колею. Воспоминания о Чернобыле были старательно спрятаны в самый дальний угол мозга с тем, чтобы как можно реже их вынимать и просматривать. Рутина начала опять засасывать ее.
   Только самочувствие оставляло желать лучшего. Аня как-то вдруг заметила, что стала быстро уставать, на нее нападали все чаще и чаще приступы лени, когда не хотелось двигаться, а хотелось просто сидеть на диване и бездумно смотреть в экран телевизора.
   Больничные врачи только развели руками: неоперабельна...
   Радиация - страшная штука...
  
   Боже, как затекли рука и шея. Аня проснулась оттого, что ломило все тело. Последнее время она вынуждена была постоянно лежать на спине из-за многочисленных проводов и трубок, опутывавших все конечности и подключенных к разнообразным аппаратам для поддержания жизнедеятельности ее угасающего от страшной болезни организма. Даже просто пошевелиться было чрезвычайно трудно, чтобы случайно не выдрать из вены иглу капельницы.
   Она попыталась аккуратно изменить положение руки. Появилось странное ощущение, что она не лежит на больничной койке, а спит сидя. Аня приоткрыла глаза и с удивлением обнаружила, что вместо яркой белизны палаты ее окружает странный полумрак. И запах какой-то необычный: пахло не лекарствами и дезинфицирующими растворами, а чем-то тягучим, пряным и удушливым.
   Девушка открыла глаза пошире. Точно, никаких трубок и капельниц.
   Она сидела за каким-то столом, заваленным всевозможными странными предметами, в очень неудобной позе, положив голову на руки. Стол находился в комнате, разглядеть которую толком было невозможно, так как единственным источником света в ней была горящая свеча, стоящая вместе с остальным хламом на этом же столе.
   Аня осторожно выпрямила затекшие члены, покрутила шеей, подвигала плечами. Действительно, ее тело было абсолютно автономно, никаких подключений к аппаратам, да и их характерного попискивания, к которому она за долгое время пребывания в больнице привыкла и почти не замечала, слышно не было. Напротив, ее окружала почти полная, какая-то звенящая тишина, которая нарушалась только потрескиванием горящей свечи, да Аниными движениями.
   Девушка встала со стула и еще раз покрутила все еще затекшей шеей. Прядь волос упала ей на лицо. Волосы? Откуда? После того, как Аня попала в больницу, ее локоны стали стремительно редеть, и пришлось сделать короткую стрижку под мальчика, чтобы залысины были не так заметны.
   Она подняла руки к голове, чтобы ощупать внезапно образовавшуюся шевелюру, и вскрикнула: ее пальцы впились ей в голову, как когтями. Аня медленно опустила руки и посмотрела на них. То, что она увидела, озадачило ее еще больше, чем отросшие в одночасье волосы. Ее пальцы были украшены невероятно длинными, остро заточенными ногтями, покрытыми ярко-красным перламутровым лаком.
   "Да что происходит-то?" - подумала Аня с раздражением. Она огляделась в поисках зеркала, чтобы сразу оценить картину постигшего ее непонятного бедствия. Зеркало нашлось слева от стола. Девушка взяла со стола свечу и подошла к нему поближе.
   То, что отразилось в нем в неверном свете свечи, поразило Анну до глубины души. То есть, это безусловно была она, Аня, но почему она так странно выглядела и была так странно одета, оставалось пока для нее загадкой.
   Во-первых, она почему-то стала жгучей брюнеткой с длинными прямыми волосами, во-вторых, макияж ее тоже вызывал кучу вопросов своей яркостью и некоторой вульгарностью, в-третьих, она была облачена в темный мешок типа туники, а на груди у нее болталось по меньшей мере с два десятка всяких ожерелий, которые при ходьбе издавали мелодичное позвякивание. Ногти ее заслуживали отдельного разговора, а странный образ завершали массивные перстни по одному на каждый палец.
   Одним словом ее вид можно было назвать...демоническим.
   На минуту Аня подумала, что, может, она умерла и теперь возродилась уже в другом своем воплощении? Стала какой-то средневековой знахаркой?
   А может, она еще жива, но у нее бред?
   Девушка подошла к столу и стала разглядывать лежащие на нем предметы. Их набор только подтверждал ее первую догадку. Точно, реинкарнация.
   На столе лежали две колоды карт, как определила Аня, ТАРО. На подставке высился большой стеклянный шар, видимо, хрустальный. Также там имелся какой-то пузырек с темным содержимым, куриное яйцо и что-то сухое и когтистое, похожее на засушенную куриную лапу. Да, дела... Может, она с этим и управляться умеет?
   Аня услышала какое-то тихое поскребывание. Господи, а это что? Но как следует испугаться она не успела, так как дверь, которая, оказывается, находилась напротив стола, открылась, и в комнату прошмыгнула какая-то дама. Одета дама была вполне обычно, никаких средневековых кринолинов и прочей ерунды. Вполне нормальная современная женщина.
   Как-то бочком, как будто стесняясь, дама подошла к столу и спросила:
   - Анна Дмитриевна, вы будете прием начинать?
   "Анна Дмитриевна". Уже хорошо. Не какая-нибудь "сестра Анна" или "Эльвира, покорительница тьмы". Только о каком приеме идет речь?
   Видимо, все же бред...
   Посетительница стояла и, насколько можно было разглядеть в полумраке комнаты, вопросительно смотрела на Анну.
   - Анна Дмитриевна, вы готовы к приему? Там уже полный коридор народу собрался. Сейчас скандалить начнут.
   "Черт, ну что происходит-то? Как бы у этой тетки выяснить, кто я такая?" - в полном замешательстве подумала Аня.
   - А по какому поводу прием?
   - Да как обычно, пять приворотов, три диагностики, семь гаданий и один мужик, по бизнесу пришел.
   - По какому бизнесу?
   - Ну ему заговор на успешный бизнес, вроде. Он вам сам подробнее расскажет, я не вдавалась. Все уже оплатили.
   - И что, они все ко мне? - не на шутку удивилась Аня.
   - Конечно к вам. Вы у нас в салоне самый популярный маг.
   - В каком салоне?
   Дама, видимо, была привычной к всевозможным закидонам, поэтому удивления никакого не выказала, а просто объяснила:
   - В эзотерическом салоне "Судьбоносное решение".
   - А я, стало быть, маг? Работаю в салоне и веду прием населения?
   - Да, маг высшей категории, по всем вопросам работаете.
   - Ааа... - огорошено процедила Анна, - я сейчас, через десять минут...
   - Хорошо, я тогда через десять минут первого запущу.
   Дама скрылась за дверью, а Аня плюхнулась на стул, обхватила голову руками и попыталась собраться. Сначала кроме ужаса от происходящего и страха перед сидящими за дверью клиентами она совершенно ничего не ощущала, но потом...потом ее голова стала заполняться какими-то образами, голосами и событиями, картинка происходящего начала все более четко вырисовываться в ее сознании.
   Аня большую часть своей жизни была обычным человеком, который вел вполне рутинную и неинтересную жизнь. Места для эзотерики в этой жизни не было вообще. Мало того, когда ей на глаза попадались в газетах страницы с объявлениями, где всевозможные "госпожи Любы", "бабки Татьяны", "потомственные колдуньи Софьи" и "члены орденов и адепты черной магии" предлагали исцелить от всех хворей, решить все проблемы и вернуть мужа в семью, попутно избавивши его навсегда от пристрастия к алкоголю, футболу и посторонним женщинам, Аня всегда очень веселилась.
   Однако, семь лет назад расставшись с любимым мужчиной, который оказался женат, да еще и обременен двумя малолетними детьми, Анна, видимо, от безысходности, и испробовав другие доступные ей способы, решила обратиться к магии.
   Она ходила по гадалкам и ясновидящим с целью выяснения, любит ли ее Игорь и думает ли о том, чтобы плюнуть на семью и вернуться к ней, Ане. Результаты всегда были очень противоречивыми, примерно поровну, поэтому Анна никак не могла решить, как же на самом деле выглядит ситуация.
   Те, кто говорили, что Игорь любит ее и вот-вот вернется, никаких советов не давали, а просто брали деньги и отпускали девушку с миром.
   Те же, кто уверял ее в том, что сам он о возвращении и не помышляет, предлагали подтолкнуть его к принятию такого решения путем приворота.
   Сначала Анну очень воодушевила подобная возможность. Просто заплати и жди, когда ее любимый Игорь приползет к ней на коленях, держа в одной руке букет цветов, в другой - обручальное колечко, а в зубах - свидетельство о разводе.
   Но потом ей хватило все же ума исследовать этот вопрос поглубже путем посещения всевозможных эзотерических форумов, которых в Интернете развелось почти столько же, сколько сайтов знакомств.
   Полученная ею оттуда информация сильно настораживала.
   Мало того, что все эти форумы были заполнены пострадавшими от магов - шарлатанов искательницами приворотов, но даже те, кому данное магическое действие удавалось, страдали от ужасных последствий.
   С шарлатанами было все более или менее ясно, Аня и сама не единожды становилась их жертвой.
   Можно только удивляться, как простейший закон экономики "Спрос рождает предложение" находит отражение в нашей жизни, в частности, его следствием является наличие огромного количества всевозможных магов и целителей. Раньше, когда муж уходил из семьи, к кому взывала брошенная супруга? К партийной организации, где числился членом ее благоверный. Там ему быстро промывали мозги, объясняли всю неблаговидность его опрометчивого поступка и отправляли обратно, в его отдельно взятую ячейку общества.
   Теперь уповать не на кого. Господь, конечно, все видит и слышит, но стопроцентных гарантий возврата любимого не обещает, в отличие от магов. Вот и идут несчастные женщины, испробовавшие все имеющиеся в арсенале средства, к ясновидящим, гадалкам и магам.
   Поскольку это дело довольно денежное, а результат отодвинут во времени и достаточно эфемерен, в потомственные маги и целители ринулись близкие к этой теме и далекие люди, пытающиеся урвать свой кусок и нажиться на несчастьях или глупости других людей.
   И заполняются современные газеты объявлениями, интернет - форумами и сайтами магов, а городские улицы - эзотерическими салонами, в которых запись производится чуть ли не на год вперед, уж очень желающих много.
   Так что вероятность напороться на шарлатана, отдать ему последние деньги и не дождаться результата, достаточно велика. Это Аня понимала.
   Но вот описываемые на форумах результаты приворотов, свидетелями которых стали совсем немногие, сильно отрезвляли своей тяжестью.
   Привораживаемый человек, по словам очевидцев, превращался практически в монстра, который разрывался на части внутренними противоречиями.
   Когда он был далеко от объекта, на который искусственно направлялась его страсть, он мучился и стремился к нему всеми силами души и тела, но оказавшись рядом, испытывал к нему яростное отвращение и неприязнь. Уходил и опять начинал немыслимо тосковать и стремиться, приходил - и не мог находиться вместе.
   От подобных ощущений кто хочешь голову потеряет. И поэтому привороженный начинает пить. Разве есть у мужчин другие способы бороться с трудностями? Конечно, нет. Это единственное, что может излечить их израненные души.
   Далее процесс скатывания по наклонной плоскости вполне предсказуем: проблемы на работе, проблемы со здоровьем, финансовые трудности, моральная деградация, смерть под забором.
   Есть, конечно, особо сильные мужчины, обладающие железной волей и стальным характером. Таких немного, но они все-таки есть. Но наши маги тоже не лыком шиты! Таким экземплярам сначала пробивают энергетическое поле, превращая их из нормальных людей в моральных инвалидов, а потом таки делают приворот. Далее все происходит по описанной выше схеме.
   Но Бог с ними, с мужчинами. В конце концов, сами виноваты: не уходил бы из семьи, жив бы был! А вот каково женщине, которая за свои же деньги получает еще большую проблему, чем была до этого.
   Мало того, что он становится нервным, грубым и несдержанным, так еще и в глаз запросто дать может! А потом становится пьяницей и лишается финансового достатка. Не говоря о том, что впоследствии вообще умереть может.
   И ведь захочешь, а уже от него не избавишься - тянет его к тебе и все!
   Ну, а апофеозом всех прелестей приворота является еще так называемый "откат", который падает на голову заказчицы или исполнительницы приворота в виде всевозможных неприятностей и несчастий, причем они могут преследовать как самого автора ритуала, так и ее детей. Хорошая перспективка?
   Почитав подобные страсти и все хорошенько обдумав, Аня мысль о привороте отбросила, но ходить по ясновидящим не прекратила, преследуя даже ей самой непонятную цель. Видимо, привычка.
   Адреса и телефоны экстрасенсов и прочих магов она находила либо в интернете, либо через знакомых. После того, как Аня сама начала интересоваться эзотерикой, выяснилось, что чуть ли не каждая третья женщина в ее окружении заражена этой пагубной страстью, и бегает к ясновидящим и гадалкам как к косметологу.
   Однажды девушку снабдили адресом какой-то старушки, отзывы о которой выражались закатыванием глаз в немом обожании и издавании нечленораздельных звуков и обрывочных фраз "как по писанному говорит", "насквозь видит".
   Аня после таких рекомендаций, естественно, выбрала день и поехала. Жила старушка в ближнем Подмосковье в частном домике, окруженном довольно запущенным огородом с мелкими вкраплениями каких-то неопрятно выглядящих цветов.
   Старушка оказалась совсем не старушкой, а женщиной лет пятидесяти, лучащейся здоровьем и добродушием. Такого количества икон на метр площади Аня еще никогда не видела. Даже в посещаемых ею церквях все выглядело значительно скромнее.
   Дама села за стол напротив Ани и, не дожидаясь вопросов, сказала:
   - Он не вернется. Не жди.
   - Но он же меня любит.
   - Нет, не любит. Была страсть, но все уже перегорело. Но он тебе не нужен был.
   - Почему?
   - Не по судьбе он тебе. Не твой человек. Он тебе был для другого дан.
   - Для чего?
   - Чтобы ты узнала, что такое настоящая, всепоглощающая любовь и сделала выводы, что это не твой вариант.
   - Что значит "не мой"? Мне что, любовь не нужна?
   - Нужна, но не такая. А совсем другая. Любовь, она разная бывает.
   - А что ж мне делать?
   - Сиди и жди, когда твоя любовь, другая, придет.
   - И сколько же ждать?
   - А это уж сколько надо. На все воля Божья. Но я тебе другое скажу: вижу я, что у тебя способности к ясновиденью есть. Может, это - твоя стезя. Пока ждать любви будешь, займешься.
   - Да какие способности? У меня даже интуиции нет.
   - Вижу я, есть способности, только надо научиться их применять. А научишься - чудеса творить станешь.
   - Ну и как же мне научиться? - не то, чтобы Аня заинтересовалась словами ясновидящей, но спросила на всякий случай. Доверия она ей особого не внушала. Кому ж понравится, когда тебе такие неприятные слова говорят?
   - Хочешь, я могу научить.
   - И сколько это будет стоить?
   - Нисколько. Мне надо тоже свой дар передать, вот ты его и примешь. Будем квиты.
   - Мне надо подумать, - нерешительно промямлила Аня, пытаясь свернуть разговор.
   - Подумай, подумай, - усмехнулась женщина, - надумаешь, приходи. Только позвони сначала. И сунула Ане бумажку с номером мобильного телефона.
   Аня невольно развеселилась: уж так не вязалась избушка, начиненная доверху иконами, с мобильником.
   Аня поехала домой, по дороге обдумывая все сказанное ей ясновидящей. Подъезжая к дому, она решила, что наткнулась на очередную шарлатанку, всему, что она наплела, был присвоен статус ахинеи, и визит к ней был предназначен к полному и скорейшему стиранию из памяти. Любовь, ей, видите ли, другая нужна! Бред!
   Однако через очень непродолжительное время Аня начала ощущать некоторое беспокойство, которое со временем переросло в навязчивую тревогу. Она попыталась проанализировать, с чем связано подобное чувство, и пришла к выводу, что причиной ее является та самая ясновидящая. Причем сказать определенно, какая между ними связь, девушка не могла, но шестое чувство настойчиво настаивало на такой версии происходящего.
   Дальше - хуже. Аню начало тянуть к противной тетке. Природу этой тяги также определить не удалось, но тяга стала трансформироваться просто в навязчивую идею. Рука сама тянулась к телефону, чтобы набрать написанный на бумажке номер. Девушка боролась с этим желанием до того момента, пока оно не стало совершенно невыносимым. Тогда она схватила трубку и набрала телефон ясновидящей.
   Та, казалось, совсем не удивилась звонку и обыденным голосом, как о само собой разумеющемся, пригласила Аню к себе.
   Анина жизнь полностью изменилась за очень небольшой промежуток времени. Периодические визиты в дом Людмилы, как звали ясновидящую, превратились вскоре практически в ежедневные. Аня ушла с работы, так как больше не видела смысла в том, чтобы просиживать по восемь часов в банке, делая совершенно не нужную работу.
   У нее вообще произошла полная переоценка ценностей. То, что раньше казалось важным и значительным, теперь виделось абсолютно чужеродным, неинтересным и лишним. Как будто полностью поменялась система координат. Если раньше она мыслила незначительными по времени категориями, то теперь подходила к вопросам с точки зрения вечности.
   Деньги, слава, должности теперь ей казались просто смешными и бесконечно мелкими, она перестала понимать, как к таким незначительным целям можно стремиться, ставя на кон более, с ее точки зрения, важные понятия.
   Ее занятия с Людмилой давали очень быстрые и удивительные для Ани результаты.
   Сначала она стала видеть какие-то неясные образы, которые мелькали у нее в мозгу, как кадры вдруг порвавшейся кинопленки, и которые она толком и объяснить-то не могла. Потом картинки стали становиться все более и более четкими, но Аня не всегда могла их правильно интерпретировать. Затем показанные ей события становились все понятней и понятней.
   Затем она научилась видеть и чувствовать энергетику людей и предметов, отличать живую энергию от неживой. Далее последовали всевозможные нарушения энергетически полей и потоков.
   Аня освоила гадание на картах ТАРО и диагностику по фотографии, научилась вызывать и создавать сущности.
   Ритуальная магия вызывала у Ани поначалу сильнейшее отвращение: ей, как человеку, который не любил и не умел готовить, претили длинные и сложные рецепты и последовательности ритуалов, а уж то, что заклинания и заговоры нельзя читать по бумажке, при этом загибая пальцы, и вовсе выводило ее из состояния равновесия.
   Она постоянно забывала последовательности ингредиентов и действий, просчитывалась, сколько раз прочитано то или иное заклинание и прожигала свечами фотографии вместо того, чтобы аккуратно накапать воска на определенное ее место.
   Даже спокойная Людмила начинала терять свое ангельское терпение, когда Аня в очередной раз, забыв, задувала свечу вместо того, чтобы затушить ее рукой.
   Но и этот бастион магии был Аней взят. Но привыкнуть к кладбищенским ритуалам она так и не смогла. Хоть с Людмилиной наукой и пришло понимание того, что кладбище - всего лишь источник определенной энергии и место для работы мага, но избавиться от животного, воспитанного поколениями, страха Ане не удалось. Поэтому каждый ритуал, связанный с работой на кладбище, был для нее тяжелым испытанием.
   Единственно, с чем Аня так и не смогла справиться, было целительство. Мало того, что болезнь не проходила, но и она сама лежала после такого сеанса несколько дней, не вставая. Причину подобного Людмила понять и объяснить не могла, но факт оставался фактом.
   Аня в процессе обучения совсем не задумывалась над тем, какую она практикует магию: белую или черную. Но, освоив все азы и продвинувшись дальше, она стала приходить к выводу, что Людмила ее научила все-таки магии черной. Подумав немного, девушка решила, что вопрос это не очень принципиальный и, наверное, в ней уже были заложены способности к черной магии от рождения. Людмила их просто развила. Вот и все.
   Теперь ясновидящая вела прием вместе с девушкой, которая практически переселилась в маленький домик: почти все ритуалы требовали то полночи, то полнолуния, то убывающей или растущей Луны, поэтому мотаться каждый раз из Москвы или в Москву было достаточно проблематично.
   На приемах ей Людмила поручала диагностику и расклады на картах. Приходили, в основном, женщины со своими личными проблемами, поэтому особо видеть там было и нечего. Вопросы были стандартными, ответы, в общем, тоже. Раньше Аня и не подозревала, сколько в Москве и Подмосковье несчастных женщин, страдающих от обид, нанесенных им мужчинами.
   Кстати, к мужчинам она полностью потеряла интерес, так как знала, что, пользуясь своими способностями, сможет приворожить любого. Но она, как никто другой, понимала, что приворот не имеет ничего общего с любовью.
   Через некоторое время после того, как они начали вести совместный прием, у Людмилы случился инсульт прямо во время очередного сеанса. Анна вызвала "Скорую", ясновидящую отвезли в больницу, но оттуда она уже не вышла. Людмила умирала долго и мучительно, как и положено умирать колдуну.
   Ане ничего не оставалось, как вернуться в город. Вот тут-то и начались проблемы: она спокойно не могла ходить по улицам, картины и видения преследовали ее постоянно. Идет навстречу человек, портфелем помахивает, с кем-то по мобильному разговаривает, а в Аниной голове вдруг всплывает картинка, что через несколько часов он окажется под колесами сбившей его машины. Или идущая мимо немолодая женщина через неделю окажется на больничной койке. Аня сначала, в особо ужасных случаях, подходила к людям и пыталась их предупредить о грозящей им опасности, но люди либо шарахались от нее, либо нецензурно посылали, а один раз чуть не побили.
   Девушка решила, что ей надо избавляться от обычных человеческих чувств, таких как сострадание и жалость, и более отрешенно подходить к тому, что она видит. Если он родился для того, чтобы быть сбитым машиной, то такова его судьба, и жалеть тут совершенно не о чем. Это его предназначение, его карма.
   Вера Олеговна чрезвычайно отрицательно относилась к новому увлечению дочери. Она крутила пальцем у виска и считала, что у Ани снесло крышу на фоне неудавшейся любви. Она тщательно скрывала, чем Анна сейчас занимается, и всем знакомым продолжала говорить, что девушка по-прежнему трудится в банке.
   Поддерживать материально мать Анну тоже отказалась, так что ей пришлось задуматься о поиске места работы. В банк она возвращаться совершенно не хотела, так как делать бессмысленную на ее взгляд работу она не собиралась. Поэтому прямая дорога ей была в эзотерический салон.
   После небольшой профессиональной проверки ее приняли в штат, но обязали носить тот самый черный мешок, который она на себе обнаружила, и соблюдать остальной антураж, который обывателям, посещавшим салон, говорил о солидности и надежности заведения. К нему относились и жуткий макияж, и когтеподобные красные ногти, и куриная лапа. Аня была совершенно не в восторге от необходимости выглядеть, как средневековая знахарка, но что поделаешь, такой дресс - код...
   Нельзя сказать, что работа в салоне Ане нравилась, но здесь неплохо платили и давали возможность заниматься тем, в чем она видела смысл. Но народ, ходивший в салон, ее несколько смущал. Если на приемах у Людмилы она действительно видела людей, которым была необходима помощь, то тут таких было меньшинство.
   Основными клиентами ее были богатые дамочки, которые под влиянием моды считали своим долгом посещать эзотерический салон и выяснять ответы на ничего не значащие вопросы, например, купит ли ей супруг в ближайшее время новую шубу или подарит ли новую машину. С одной стороны, на такие вопросы отвечать было очень просто и приятно, а с другой - скучно и неинтересно.
   Второй категорией были молодые девушки, либо потерпевшие первое фиаско на любовном фронте, либо не получившие того парня, которого хотели. Анне было даже странно, насколько нынешняя молодежь не способна бороться и хоть что-нибудь делать для достижения своей цели. Ведь вместо того, чтобы проанализировать предыдущие отношения и сделать выводы, вместо того, чтобы попытаться измениться, значительно проще отнести магу денег и ждать, когда все само собой образуется.
   Естественно, данная категория начинала прямо с порога требовать приворот. Аня честно диагностировала отношения и, как правило, приходила к выводу, что данный человек был девице совершенно не по судьбе, так, случайно зашел в ее жизнь, ненадолго. Но клиентки объяснений слушать не хотели и начинали требовать то, за чем пришли. Тогда Аня старательно объясняла, что приворот не даст любви, а принесет одни страдания. Рассказывала о последствиях и откатах. Но обычно и это не производило должного впечатления.
   Поначалу Аня расстраивалась из-за того, что практически никого не смогла отговорить от этого страшного обряда, но потом плюнула, сказала себе, что горбатого только могила исправит, и делала привороты, если посетительницы продолжали настаивать.
   Третьей категорией были неуравновешенные дамочки, которым везде чудились магические на них воздействия, всевозможные порчи и наговоры. С ними достаточно было просто аккуратно и доверительно поговорить, потому что только у одной из ста действительно оказывалось что-то серьезное. Все остальные просто страдали излишней мнительностью.
   Четвертой категорией были бизнесмены, которые опять же путем магических обрядов желали укрупнить бизнес, отвадить конкурентов или увеличить число клиентов. Некоторые ставили вопрос ребром: "Хочу много денег!", но от таких Аня тихонько избавлялась, предлагая им более четко переформулировать свои пожелания.
   Ну и пятой, самой малочисленной категорией были люди, которые действительно нуждались в помощи. С ними работать было значительно тяжелее, чем с остальными, но если работа получалась, Анна чувствовала моральное удовлетворение от того, что она смогла кому-то действительно помочь. Привороты таких чувств у нее не вызывали.
   Аня в очередной раз тащилась на кладбище. Она долго откладывала этот поход, но дальше тянуть было нельзя - фазы Луны ждать, когда она, наконец, решится, не будут.
   Ну почему, почему это надо делать ночью? И почему она никак не привыкнет к этим визитам? Причем приходится ходить еще и днем, чтобы прочитать даты и имена на надгробиях, ведь не всякая могила сгодится для ритуала. Аня запоминала нужный холмик и ночью уже шла в определенном направлении.
   Ночь выдалась облачная, и луны видно не было. Как назло, на кладбищах не устанавливают фонарей, видимо считая, что приличные люди ночью по таким местам не шатаются, а для неприличных свет не нужен - они его боятся.
   Аня пролезла сквозь уже давно знакомую дырку в заборе и, спотыкаясь, пошла искать плацдарм для своей работы.
   Девушка шла по центральной аллее, вспоминая, куда ей надо свернуть, чтобы найти примеченную накануне подходящую могилу, и боялась. Она всегда испытывала страх, когда ходила ночью по кладбищу, но сегодня она была явно совсем не в форме.
   Вот нужный поворот на боковую дорожку. Третий проход направо и немного вглубь. "Черт, какие узкие проходы! И в чью больную голову пришла мысль делать ограду вокруг памятника из заостренных железных пик? Ну что за люди?" - сердито думала Аня, пробираясь бочком между окружающими могилы заборчиками.
   Так, вот она. Калиточные петли порядком проржавели и поддались с большим трудом и громким скрипом, который резанул по напряженным Аниным нервам как ножом. Она принялась лихорадочно вытаскивать из сумки принесенные для ритуала предметы и уже начала читать заговор, как за спиной в кромешной темноте что-то упало с оглушительным шумом и треском. Аня подпрыгнула на месте и инстинктивно рванула обратно, на центральную аллею. Ее нога зацепилась за выступающий угол неровно лежащей надгробной плиты, она еще немного по инерции пролетела вперед и упала, напоровшись на острую железную пику ограды.
   Кричать было бесполезно, она была совершенно одна.
   Последней мыслью, мелькнувшей в ее туманящемся сознании, было то, что колдуны умирают страшно и тяжело.
  
   Аня открыла глаза. Она лежала в своей дачной комнате. Голова была тяжелая - в комнате уже было жарко и душно. Девушка потянулась к мобильнику, чтобы посмотреть, который час. Почти два часа дня! Вот это она поспала!
   Она лежала в кровати и пыталась понять, почему у нее на душе кошки скребут. Сначала никаких поводов для этого явления она не обнаружила, вроде вчера все было довольно спокойно, и никаких событий в ее жизни, которые могли бы повлечь столь неприятные ощущения, не происходило.
   Но тревога и не думала покидать Анино сердце. И тут она постепенно начала понимать, что явилось причиной такого неприятного ее состояния: ей всю ночь снилась какая-то галиматья. Вообще Анна сны запоминала чрезвычайно редко, запоминались в основном сны неприятные, в которых фигурировал ее любимый мужчина и в которых все всегда было хорошо. На самом деле сны были, конечно, чрезвычайно приятными и она может, предпочла бы даже не просыпаться, чтобы продлить хотя бы во сне счастливые минуты, когда он был рядом. Но потом она открывала глаза и совершенно отчетливо понимала, что это был всего лишь сон, а действительность намного прозаичнее и грустнее.
   После таких снов день можно было сразу выбрасывать на свалку - Аня ходила мрачнее тучи, все валилось из рук, и мысли крутились опять только вокруг ставшего привычным предмета. Что жизнь проходит, а счастья нет.
   Потом, со временем, конечно, подобные сны потихоньку забывались, и она приходила в свое нормальное состояние.
   Сегодняшние сны были явно совершенно иного содержания, но тревогу вызывали не хуже описанных.
   Аня пыталась вспомнить их содержание. Какие-то странные и отрывочные картинки начинали всплывать в ее сознании: то какое-то странное помещение с дверью из железных прутьев, то красная нейлоновая палатка, то металлическая ограда, то больничная палата... Одно Ане на данный момент было понятно: она почему-то постоянно умирала. Причем совершенно разными и какими-то необщепринятыми способами.
   "Ладно, Бог с ней, с этой чушью, надо вставать, а то скоро опять ложиться придется", - подумала девушка и одним решительным движением села на постели. Было как-то странно тихо, а в воздухе стояло дрожащее марево. Видимо, за окнами пекло невыносимое. Опять Гидрометцентр не угадал. Обещали комфортные двадцать пять, а на улице жуткая жара стоит.
   Голова разболелась не на шутку. При малейшем движении создавалось ощущение, что под черепной коробкой перекатывается шар для боулинга, который при повороте головы с размаху ударяется о стенку, вызывая приступ боли.
   Стараясь держать голову в одном положении, Аня потащилась на кухню, чтобы выпить воды и разыскать в шкафчике таблетку. На кухне было немного приятнее - стоял полумрак, и было прохладно.
   Проходя мимо мутного окна, девушка краем глаза увидела в саду среди высокой травы что-то белое. Приглядевшись, она обнаружила, что это коза. "Вот же черт принес еще и козу!" - несколько агрессивно подумала Аня и пошла на улицу, намереваясь разобраться с гнусным нарушителем ее территориальной независимости.
   Выйдя на крыльцо, она обнаружила, что наглое животное уже вышло из травяных зарослей и приблизилось вплотную к входу в дом. Коза была белоснежная, а на шее у нее красовался нарядный розовый бант.
   Парнокопытная в упор смотрела на Аню, немного склонив голову набок. Потом она открыла рот и проблеяла:
   - Приме-е-е-е-т! Тьфу, давно не разговаривала. Сейчас, еще раз! - коза вроде откашлялась, - Привет!
   Девушка во все глаза смотрела на животное, отказываясь верить в то, что она сейчас только что слышала. Козы не умеют разговаривать!
   Но коза, видимо, была не в курсе такой своей особенности, поэтому продолжила:
   - Рот закрой! - не очень вежливо обратилась она к Ане, - да, это я сказала. Я! Как насчет поздороваться?
   Но Анна впала в ступор, продолжая безмолвно пялиться на говорящее животное. Коза немного подождала, потом картинно закатила глаза к небу.
   - Ну все, как всегда! Ну почему я должна каждый раз наблюдать этот театр мимики и жестов? Все, в следующий раз пусть кто-нибудь другой идет речи произносить, я - пас! Каждый раз одно и то же! Надоело! - и коза, изображая страшную обиду, гордо задрала свою острую морду и отвернулась.
   Аня поняла, что ведет себя совершенно неприлично, и, не желая обижать животное, срывающимся от перенесенного только что шока голосом произнесла:
   - Извините, пожалуйста. Это все от неожиданности. Я не знала, что козы умеют разговаривать. Не сердитесь.
   Хитрая скотина опять повернулась к девушке и...улыбнулась. Козья улыбка выглядела, прямо скажем, жутковато. Почище, чем у Чеширского кота.
   - Предлагаю перейти на "ты", - светски предложила она и представилась, - Матильда!
   - Аня,- прошептала Анна, еще не отошедшая от созерцания козьей улыбки.
   - Ну вот и славно, - заключила Матильда.
   - А вы, то есть ты, откуда пришла?
   - Да я тут недалеко живу. Кстати, к тебе пришла по делу.
   - По делу? - Аня даже и представить не могла, что у нее с козой могут быть какие-то общие дела.
   - Да, именно. Удостовериться, что урок был тобой усвоен, а правильные выводы сделаны.
   - Какой урок? Какие выводы? - Аня вообще перестала что либо понимать. Возникло какое-то смутное ощущение, что она продолжает спать.
   Коза нехорошо на нее посмотрела.
   - Так ты что, мораль басни так и не уяснила?
   - Какой басни?
   Коза посмотрела на Аню с какой-то даже жалостью.
   - Не зря тебя Вера Олеговна малахольной называет, ох, не зря.
   - А ты что, с моей мамой знакома?
   - Да, приходилось в свое время общаться.
   Девушка даже и не подозревала, что у Веры Олеговны могут быть подобные знакомства.
   - Так о какой ты басне говоришь?
   - Так, товарищ не понимает.
   С этими словами коза подошла так близко к Ане, что ее шикарный розовый бант защекотал ей коленки, и уставилась ей прямо в глаза.
   - Ну, вспомнила?
   И тут перед Аниным внутренним взором одна за другой стали вставать четкие картины ее недавних странноватых снов.
   Как она была зампредом банка и ее посадили за махинации.
   Как она шла покорять вершину Эвереста и замерзла.
   Как она была женой олигарха и была отравлена.
   Как она занималась экстремальным туризмом и заболела.
   Как она была колдуньей и напоролась на острый кол.
   Это были воплощения ее желаний, о которых она давеча говорила Елене. Только кончалось все почему-то всегда очень плохо.
   Да и желания на самом деле оказались, прямо скажем, так себе...
   Коза внимательно следила за тем, как эмоции сменяются на Анином лице, потом удовлетворенно кивнула головой и спросила:
   - Ну?
   - Что ты хочешь услышать?
   - Я хочу знать, какие ты сделала выводы из увиденного.
   - Слушай, а почему все так плохо заканчивалось?
   - Это один, причем наиболее вероятный вариант развития событий.
   - Но ведь это не всегда так.
   - Не всегда. Только почему ты думаешь, что у тебя все бы развивалось по другому, наилучшему варианту?
   Аня пожала плечами и промолчала, не желая вступать в дискуссию. Однако коза не отставала:
   - Так выводы-то какие?
   - Никаких. Что ты от меня хочешь-то?
   - Да... - коза явно была сильно раздражена, - видимо, придется применять тяжелую артиллерию.
   Девушка не успела спросить у животного, что оно имело в виду, как ее голова сильно закружилась, а в глазах потемнело.
  
   Аня оказалась в своей квартире, только обои были другого цвета, и кое - что из мебели было ей незнакомо. На стене, где обычно висел плазменный телевизор, располагались две фотографии. Аня подошла поближе, чтобы разглядеть, что на них изображено.
   - Вот, посмотри, всего две фотографии, - тоном экскурсовода заявила приставучая коза.
   На одной были запечатлены какие-то люди в костюмах и галстуках, среди них Аня разглядела себя, только значительно старше ее теперешней. Она была также облачена в темный костюм и выглядела в нем, как флейта в футляре, настолько была худая и вся какая-то высохшая. У нее был нездоровый цвет лица и поджатая нижняя губа. Классический вариант синего чулка. Хоть сейчас в палату мер и весов выставляй.
   - Это ты! Первый зампред банка. Это вы все на вашей банкирской конференции. Кстати, - голос Матильды, и без того довольно противный, стал еще и ироничным, - хочу напомнить, что банк прогорел. А ты после этого так и не смогла найти достойную работу и, в конце концов, до пенсии доработала простым бухгалтером.
   - И что?
   - А то, что все эти должности и звания никакого счастья не дают и есть понятия относительные. Сегодня ты в князьях, а завтра в грязи. А что в результате? Положила все на алтарь своей карьеры. Много тебе от нее радости-то было?
   - Я не знаю. Вернее, не помню... Я ничего не понимаю...
   - Ладно, поймешь. Пошли дальше.
   Они перешли к следующей фотографии. На ней был изображен кто-то на фоне снега и голубого неба. Лицо этого "кого-то" были скрыты огромными темными очками и кислородной маской. В руках он держал развернутый российский флаг.
   - Ну, а это кто?
   - Это тоже ты! - радостно констатировала Матильда.
   - Откуда ты знаешь? Тут трудно что-нибудь понять.
   - Вот-вот! Это ты на Эверест залезла.
   - Да что ты!
   - Ага, залезла! Только тебе эту фотографию и показать-то некому. Висит себе на стене, а проку?
   Матильда помолчала, глядя куда-то в сторону кухни.
   - А вот, кстати, и ты! - сказала коза и отступила в сторону.
   В коридоре послышались шаркающие шаги, и в комнату вошла неприятного вида высокая сухая старуха. В руках она несла тарелку с яичницей и чашку кофе.
   Поставив все на стол, старуха с кряхтением уселась в кресло и взяла в руки пульт от телевизора.
   На ее лице сохранялось недовольное, даже какое-то брезгливое выражение лица. Как будто ее кто-то давно и очень сильно обидел.
   Коза подтолкнула Аню в бок и прошептала:
   - Смотри, смотри. Совсем одна. Некому даже завтрак приготовить. Вот так и сидишь целыми днями, как сыч, у телевизора. Зато за телефон можно не платить - все равно никто не звонит, - Матильда подмигнула Анне.
   Но той было совершенно не до смеха: увиденное ее напугало. Перспектива превратиться в такую неприятную замкнутую старуху и проводить свою жизнь в полном одиночестве, один на один с телевизором, Аню совсем не грела.
   Коза как-то даже участливо посмотрела на девушку, видимо, вид у той был совсем расстроенный.
   - Еще не все потеряно, не кисни, - сказала она и стукнула копытом о замусоренный пол комнаты.
   Произошло что-то неуловимое, и все вокруг изменилось. Хотя это была по-прежнему та же комната ее московской квартиры, но в ней стало как-то светлее и радостней. На стене, где раньше висели две одинокие фотографии, теперь их была целая коллекция.
   Аня подошла поближе. Чего тут только ни было! Вот Аня, своего теперешнего возраста, сидит и держит на коленях новорожденного ребенка. Ее лицо обращено к малышу, но видно, что на нем играет счастливая улыбка. Следующий кадр - она вдвоем с...Вадимом, на коленях у которого умостился уже подросший мальчуган. На следующей фотографии они, видимо, на даче, глядя в объектив, они смеялись, каждый в руке держал по лопате, дальше - они на отдыхе, в руках - ласты и маски, потом - на какой-то горе, в парке, в лесу.
   Чем больше Аня рассматривала фотографии, тем больше удивлялась, насколько она на них не похожа на предыдущее свое воплощение. Ее глазам представала счастливая, чуть полноватая женщина, постоянно окруженная то детьми, то мужем, то внуками. Ни на одной фотографии она не была одна. Лицо Вадима тоже на всех фотографиях сияло. Невооруженным глазом было видно, что все они довольны жизнью и абсолютно счастливы.
   - Выгляни в коридор, - легонько подтолкнула Аню Матильда, - там ты.
   В холле, около двери топталась небольшая компания, состоящая из немолодой женщины, такого же мужчины и двух маленьких детей лет пяти. Они, видимо, собирались на прогулку. В женщине Аня узнала себя, а в мужчине - Вадима. По тому, как он галантно подавал ей пальто и как заботливо помогал надеть туфли, было видно, что жену он любит и уважает. Дети что-то беспрерывно трещали, а взрослые им по очереди отвечали, и от всей этой картины веяло теплом, взаимной любовью и уютом.
   - Ну вот, теперь, я думаю, все понятно, - сказала Матильда и опять стукнула копытом, теперь уже по чисто выметенному и вымытому полу.
  
   Они снова оказались в Анином дачном дворе. Матильда поправила задней ногой съехавший на сторону розовый бант.
   - Итак, теперь я надеюсь, выводы сделаны правильные?
   - Ты меня совсем запутала. То сны дурацкие, то фотографии...
   - Да чего ж тут непонятного-то? - взвилась коза, - выводы на поверхности лежат. Ладно, чтобы столько усилий не пропало зря, сама тебе все по полочкам разложу.
   - Уж сделай милость!
   - Делаю.
   Матильда еще раз убедилась в правильном местоположении своего банта и менторским тоном начала говорить, проходя мимо Ани взад и вперед, как лектор на кафедре.
   - Мораль сей басни такова: в жизни женщины, дорогая, главное - семья, муж, любовь, дети, а всякая ерунда, типа карьеры и прочего, Эверестов там всяких или ясновидения - приятные, но совсем не обязательные приложения. Когда ты одна, тебе все не в радость. А удовольствие, разделенное с кем-то, - вдвойне удовольствие. Это, надеюсь, понятно?
   - Это понятно. Но ведь так хочется...
   - А кто тебе мешает заниматься всем этим, имея семью? Да, это значительно сложнее, времени меньше. Но зато в сухом остатке у тебя останутся не какие-то воспоминания, которыми тебе не с кем даже поделиться, а насыщенная полная жизнь. Главное в этой жизни быть кому-нибудь нужным. Кому нужна эта злобная старуха? А? Будь она хоть трижды зампред и дважды покоритель Эвереста? Правильно, никому. Вот сидит и кукует в четырех стенах, словом перемолвиться не с кем. Помрет, никто и не заметит. А второй вариант - совсем другое дело. Есть для кого жить! Дети, внуки, муж! И посмотри, какая жизнь интересная прожита была. Да, возможно, ты не достигла карьерных высот и не стала колдуньей, так что? Неужели это важнее простого человеческого счастья?
   - Наверное, ты права...Уж больно мне первый вариант не понравился.
  
   Матильда посмотрела на Аню, опять душераздирающе ухмыльнулась и подмигнула:
   - Не скромничай, тебе не первый вариант не понравился, а понравился второй. Уж мне-то не рассказывай. Расслабься, поверь, сделай шаг навстречу. Ты сама себе все барьеры поставила, отгородилась от всего мира и лелеешь свои дурацкие мечты, которые, если заглянешь себе в душу, являются ничем иным, как попыткой заменить настоящую жизнь иллюзией. Только ни радости они тебе не добавят, ни счастья.
   Коза помолчала, потом вздохнула.
   - Ладно, засиделась я с тобой. Заглянула-то на минуточку всего, чтобы убедиться в достигнутых результатах, а вон как потрудиться пришлось. Не ожидала, что ты такая упертая.
   - Постой, а сны - это твоих рук дело было?
   Но коза отвечать ничего не стала, а медленно повернулась и очень скоро исчезла в высокой траве. Ане безудержно захотелось спать.
  
   Она открыла глаза. За окном пели птицы, качались под небольшим ветерком верхушки берез, было пасмурно, и накрапывал мелкий дождик.
   Аня посмотрела на часы, было почти десять. Она села на кровати, чувствуя себя абсолютно разобранной на составные части. Какая-то мысль маячила на заднем плане, но Аня никак не могла поймать ее, от этого становилось как-то муторно и неспокойно.
   Девушка сползла с кровати и пошла на кухню, намереваясь выпить чего-нибудь горячего, чтобы немного прочистить голову и заставить мозг все же включиться в работу.
   По привычке ткнув кнопку на электрическом чайнике, она направилась к холодильнику, чтобы достать оттуда пакет молока. Какого-то звука не хватало в картине сегодняшнего утра. Черт! Вспомнила! Чайник-то не работает! Эх, вот был бы Вадим...
   Вадим!
   Вся приснившаяся сегодня ночью белиберда пронеслась у нее в голове, и терявшаяся до этого мысль вдруг отчетливо всплыла на поверхность: "Боже, я могу его потерять! Я могу потерять вмести с ним всю свою счастливую будущую жизнь и остаться в пропыленной квартире совсем одна! Этого никак, совершенно никак нельзя допустить!"
   Девушка, теряя тапочки и собирая в гармошку коврики на крашеном полу, бросилась в комнату, где на столике рядом с кроватью лежал ее мобильный.
   Вадим долго не брал трубку, и Аня готова уже была разрыдаться, перед внутренним взором начало маячить лицо старухи с обиженно поджатыми губами.
   - Алле!
   - Да! - прокричала в трубку Аня.
   - Что "да"?
   - Я говорю тебе "да"!
   В трубке стало тихо. Внутри у Ани что-то медленно начало отрываться, и в желудке вдруг стало гулко и пусто. Вдруг Вадим закричал на том конце:
   - Ура!!!! Говори скорее точный адрес, я еду!
   - Прихвати бутылку шампанского, отпразднуем!
   - Жди, лечу!
   Аня удовлетворенно выдохнула, теперь за свою жизнь можно не опасаться - она в надежных руках.
   А на соседнем участке, на крыльце своего дома сидела Елена Ивановна, улыбалась и рассеяно гладила по голове примостившуюся рядом белую козу с розовым бантом на шее.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"