Властелин Яиц.


Легенду сию пою для Конышевой Лены.


Присказка.

Далеко-далеко в стороне,
В глухой басурманской стране,
За сотнею царств-государств,
За тысячей страшных мытарств,
В лесу, что не ведал зимы,
В озере без глубины,
Зарывшись в придонную грязь,
Жила-была рыба карась.

Она не ходила по дну,
Не плавала на глубину,
Но разговор не о том -
На дне жил огромнейший сом.

Он тысячу лет там провел,
Он сотни знакомых завел,
Он молодость помнил свою
И правду, что я вам спою
Поведал мне именно сом,
Шевельнув, убеждая, усом.

"Лет четыреста с лишним назад
Всколыхнул наше озеро Ад,
То крутил удалой ураган -
Деревья ломал, как баран,
Зверей по берлогам считал -
Кого находил, убивал!

А на утро, когда он ушел,
Дикий селезень ветку нашел.
Заморская ветка была -
В нашем лесу не росла.

Но птичьи мозги не поймешь,
Если не с ними живешь.
Вообщем, селезень ветку сожрал
И озеро все обдристал.

Щука сожрала дерьмо,
Что с поверхности вниз поплыло,
И на следующий день у нее
Разболелося женско дупло.

К вечеру стерва снеслась -
Два яйца (не неслась отродясь!)
Все рыбы слетелись смотреть,
На яйца щучьи глазеть.

Щука, же, как родила,
Слова сказать не смогла
И яйца сразу в живот -
Ну, ясное дело, проглот!
Натура у ёй такова -
Если движется, значит, плотва.

Так появилась она -
Проблема, что ныне жива
Ибо щука пропала со дна,
По свету поплыла она".


Часть первая. Император.


Глава первая. Воевода.

В стародавние времена.
В стране, что родит семена
Воевода жил великий,
Всех соседей "строил" пикой.

Был он, как Наполеон -
Ни единой битвы он
За всю жизнь не проиграл,
Но конец пути настал.

Он тревожил воеводу,
Обещал покой народу
На соседской стороне,
Мол, пришел конец войне.

Но нисколько не бывало,
Утром, влазя в шаровары
Воевода поскользнулся,
Да по полу растянулся.

Разозлился, осерчал,
Конюха к себе призвал,
Повелел седлать коня
И уехал на три дня.

Там катался в чистом поле -
Наблюдал солдат в дозоре.
Ночью с лошади слезал
И под елкой засыпал.

Думал он великий шаг,
Как соседей под кушак
Навсегда заткнуть вконец,
Чтобы делу был венец,
Чтоб победы закрепить,
Что успел он совершить?

Но, мысля, пошла не густо,
Брюхо видно было пусто.
Начал он искать буфет,
Но такого в поле нет.

Вдруг, в конце второго дня,
Взялся за узду коня
Седовласый старичок -
Крепок, как боровичок.

Он пищали не боялся,
Топора не испугался,
Сколько не рубил его
Воевода - ничего.

Крепко лошадь тот держал,
Повода не отпускал.
и пришлося воеводе
Говорить с ним о погоде:

"Слышь, старик, а солнца лил
К западу уже поник,
Может нам костер разжечь,
Станем там картошку печь?..
Ты расскажешь о себе,
О великой старине?"

Тут старик заговорил:
"Я тебя сто дней ловил,
Но, если ты не дурачок,
Можно и на бивачок.

Там я лепо расскажу,
Как тебе начать войну,
Чтобы вышел с нее толк,
Чтобы взят был город Колк,
Что стоит на полпути
По дороге в Кибути."


Глава вторая. Кащей.

Только дед проговорил,
Наш герой себя забыл,
Ибо тут же оказался
У костра. Откуда взялся?

Веточки трещат в огне,
Исчезают в леса тьме,
А старик сидит на пне,
Рожи корчит в тишине.

Воевода, как очнулся,
Мыслью в поле развернулся.
Вспоминал и мозговал,
Как старик его украл,
Но не смог найти ответа,
Будто память смыло ветром.
"Может это просто сон -
Мысль обманывает он?"

"Нет не сон", - запел старик:
"Все реально, озорник!
Ты меня когда-то звал,
Вот, конец пути настал,
Я пришел тебе помочь
В этот лес и в эту ночь!"

Как старик проговорил
Воевода возопил:
"Я не звал тебя! Откуда
Ты явил такое чудо,
И узнал мою печаль,
Что грызет мой разум старь?

Не врагом ли ты подослан,
Уничтожить меня злостно,
Чтобы я не смог построить
Мир вселенский на просторе,
Где всю жизнь провоевал,
Где солдат мой пострадал?"

"Не кричи! Я стар, но слышу!
У меня приказ: "Дать крышу
Воеводе Родославу,
Чтобы множил свою славу.

Уничтожил, чтоб ненастье
И построил в мире счастье!"
Слушай, что тебе скажу,
Я неправду не держу.

Помнишь, ты с послом встречался
И по матери ругался,
Черта призывал к себе
В помощь будущей войне.

Было то сто дней назад.
Твою просьбу принял Ад.
Мы берем твою душонку
И меняем на тушенку
Для солдатского котла,
Где вся жизнь твоя прошла.

А еще ты получаешь
От меня совет: Ты знаешь
Речку, что течет в Столице,
Где твой род живет, плодится?

В этой речке щука-рыба
Два яйца на дне забыла.
Ты те яйца подбери,
Из них силу забери.

Сделать это очень просто:
Ты достаточного роста,
Чтобы силу разуметь,
Только знай, как ей владеть:

Если два яйца в руках -
Войнам всем наступит крах,
Но я думаю, что ты
Не допустишь до беды.

Ежели одно яйцо
Ты положишь на лицо,
То войны не миновать -
Сбор войскам пора играть.

И с тех пор, как яйца щуки
Попадутся в твои руки
Станут звать тебя: "Кащей" -
Для соседей ты злодей,
А для всех живущих смертных
Ты окажешься бессмертным.

Только знай секрет один:
Будешь жизни господин,
Если сохранишь иглу,
Что обрящешь по утру
На своей одежде,
Весточкой надежды".


Глава третья. Яйца.

После этой речи длинной
Чародей из дней старинных
Сразу провалился в Ад -
Сатаны подземный сад.

И остался воевода
Словно пуля после взвода:
В ночь поехал во столицу,
Перекрыть велел криницы
Выше города у речки
И, уставший, на крылечке
У высокого дворца
Приказал искать яйца.

К утру Коша задремал
И рассвет, уснув, застал.
Только солнце проглянуло,
Как в илу на дне блеснуло.

Яйца мужики нашли:
"Уж не рыбы ль их снесли?"
Весь народ пришел смотреть -
Яйца мерить и глазеть.

Но услышал воевода
Про находку у народа.
Пробудился и велит
Яйца ему тот миг
Принести на двух подносах.

"Без подмены и вопросов
Всю находку проявить,
А солжете - не сносить
Вам голов пустых, бездумных,
Али я не самый умный?"

Принесли Кащею яйца
на подносе в виде зайца.
Оробел наш воевода,
Сердце дрогнуло к народу:

"Может два яйца схватить -
Станет проще людям жить!?"
Он подумал, погадал,
Старика повспоминал.

Перебрал в уме границы
И решил, что не ужиться
В мире с внешними врагами -
"Будем бить их батогами!"

Взял одно яйцо он в руку,
Тут же поднялись по звуку
Все гвардейцы воеводы,
Взяли женщин на подводы
И к оружью пристрастясь
Строились по масти масть.

Рота к роте, полк к полку
Муштровались на плацу.
Флот по речке поднялся,
Будто вышел из яйца.

И Трипетыч возгордился,
Каких он делов добился:
"Покорю я целый свет,
Как пообещал мне дед!"

И пошла война крутиться,
По соседям, за границу.


Глава четвертая. Война.

Так, не долго и не скоро,
Опосля войскам собора
Царь-Кащей за мыслью в след
Воевать поехал свет.

Войско вслед за ним пошло,
Авангардом, решено
Шли великие мартаны -
Южных гор лихие ханы.

Вслед за ними шли холийцы,
Чуть поодаль илирийцы.
В арьергарде пешим строем
Без военного настроя
шли крестьяне с батогами,
Вилами, да кочергами.

Где-то за пять верст от них
Шел обоз, в нем баб лихих,
Продовольствия и коней
На всю армию - раздолье.

Так, через пятнадцать дён
Подошел солдатов сонм
К внешней западной границе
нужно стало разделиться
На отдельные отряды,
Дабы грабить села к ряду.

Мародерничать и клясться
На законности богатства:
"Что Кащей нам разрешит,
То война на век простит!"

Девок сильничали споро,
Не было конца разору.
Зажирели все солдаты,
Словно свиноматки браты.

Так бы славно все и длилось,
Да невзгода приключилась -
Трубачи играют сбор,
Прекращай, солдат, раздор.

Первый город на пути,
Не объехать, не пройти,
Как об этом рассказали,
Всех вояк у стен собрали.

Город брать решили штурмом.
Ранним августовским утром,
Когда солнца час настал
Царь-Кащей приказ отдал.

Пушки песню закатили -
По воротам враз забили,
Башни к стенам подкатили,
Лестницами брешь открыли.

Стрелы сыпались со стен,
Вязли в гуще мертвых тел,
Но к полудню бой уже
Завязался на стене.

Кровью залита она,
Граду участь суждена
Пасть у ног Царя-Кащея,
Поступь чья, всех тяжелее.

До заката был пленен
Осажденный гарнизон.
В цепи был закован он
И отправлен под огнем
Тысяч пушек и пищалей
В царство темных изначалий,
То есть, всех убил Кащей -
Всех угробил, вот злодей.

Так нельзя в войну играть,
Пленных нужно сберегать.
Дабы собственные войны
Не терялись на бездонных
Территориях врага...

Это знал Кащей тогда,
Когда был лишь воеводой,
Мир дарил, когда народу,
Избавляя от страды
Воинов собственной страны.

А теперь, яйцом покорный
Он забыл, что значит вздорный
Темперамент без ума,
На войне с него беда.
Он угробит всех солдат
И себя загонит в Ад...

Но все красиво разрешилось,
Войны разом оживились
После мрачного конца,
Что Кащей собрал с яйца.

Встала мертвая пехота,
Как по волшебству - поротно
Вол покойников у стен
Вмиг растаял, будто снег.

И пошла, гулять по свету
Сила в коей правды нету,
В ней Кащей военачальник -
Славы главный получальник.

Десять лет гуляла битва,
Сотни стран скосила бритвой,
Множество людских селений,
Хуторов и поселений
Поглотила та война,
Что Кащеем рождена.

Но, на всякого злодея,
Извращенца, лицедея
Есть последнее сраженье,
В нем он терпит пораженье.

Или же напротив всех,
Выиграть его сумев,
Вырастает до небес,
Словно дьявольский прогресс,
То есть, остается равным
Только богу своей славой.

Так Кащея час настал -
Город Колк пред ним предстал.

Был огромен град могучий -
На скале, что выше тучи
Башню в двадцать верст имел,
С нее вниз никто не смел
Посмотреть на землю грешных.

Миллион бойцов успешных
на стенах стояло в Колке.
Все имели по иголке
Смертоносного меча,
Дабы недругов с плеча
Убивать по одному,
Что затеяли войну.

Восемь стен имела крепость,
Столь могучих словно местность
Возвела их из гранита,
Дабы враг ушел разбитым.

Здесь оставим мы Кащея,
Пока роет он траншеи
Для взрывных работ саперных
Силою рабов покорных.

Пренесемся во Столицу,
Во кащееву темницу.


Глава пятая. Секрет.

Там, за прочными замками,
Охраняемый клинками
Штатный чародей томится -
Над яйцом годами злится.

Разбирается в структуре,
Хромосомной лигатуре,
Репу чешет целый день,
Пока сон не будит лень.

Ничего не понимает,
Пусть и точно представляет,
Что секрет, Кащея там -
Под скорлупкой, но - "Не дам!"

Говорит оно ему:
"Все секреты сохраню,
Пусть останутся они
И скрывают тайну дни!"

Но однажды чародей -
Тот научный лицедей
Сунул яичко в реторту,
Запотевшую по борту.

Но приметил конденсат,
Был ему совсем не рад
Чародей и взяв платок
Решил вытереть чуток
Воду на борту реторты.

Только тронул, как когорты
Разных дымов полетели,
Будто все леса горели
В царстве славного Кащея
От Хамсина до Борея.

Но реторта сохранилась
И яйцо в ней не сварилось,
Только рядом, на столе,
Все еще в думу, в огне
Виден, стал огромный том
В исполнении золотом.

Дым рассеялся, как муть,
Только в том полез взглянуть
Горемычный тот ученый,
Будто скумбрия копченый.

На обложке были буквы,
Красным золотом, как клюквы
Парой строк горели вряд
И приковывали взгляд.

Суть же текста такова,
Точно привожу слова:

"Се, инструкция к яйцу,
Книгу положи к лицу.
Ты прочтешь там содержанье
И по пунктам разбросанье
Внутрияйцевой структуры -
Полный том акупунктуры".

ГОСТ такой-то виден снизу,
А под ним СерНом прописан,
"Почитаешь и поищешь,
Может, что-нибудь отыщешь,
Бумага здесь газетная,
Печать лежит офсетная".

Чародей все прочитал,
Понял и перелистал
Том, страницу за страницей,
Будто выпил из криницы.

Опьянел от прямоты -
Изложенья простоты.
Функции все у яйца
Были прямо простота.

Все сводилось к одному
Правилу и волшебству:

"Если хочешь ты добиться,
Незачем над смыслом биться.
Просто на яйцо взгляни,
"Отче Наш" проговори,
Подержи яйцо в кармане
И потри его руками.

Тут же родится на свет
То, чего в природе нет.
Или есть, но не с тобой,
Только не проси покой.

Для яйца покой, есть сон,
Пока добрый миллион
Лет на землю не сойдет,
Его не разбудит черт..."

Здесь волшебник все познал
И Кащею отписал:

"Здравствуй Добрый мой Властитель,
Щедрый, Мудрый Повелитель,
Царь Царей, Любимец Бога,
Миру смертному Подмога.

Я спешу уверить Вас,
Что сложнейший тот приказ
Мною выполнен до точки,
Без единой заморочки.

Суть яйца понятна мне,
Она помощь на войне
Может очень оказать,
Говорю, как нужно взять;

Силу, как добыть из яиц -
Очень просто, без красавиц
Заклинаний и стенаний,
К миру нижнему вещаний.

Функции все у яйца
Есть ну прямо простота.
Все ведется к одному
Правилу и волшебству:

"Если хочешь ты добиться,
Незачем над смыслом биться.
Просто на яйцо взгляни,
"Отче Наш" проговори,

Подержи яйцо в кармане
И потри его руками.
Тут же родится на свет
То, чего в природе нет.
Или есть, но не с тобой,"
Вот и весь его устой.

Мудро пользуйтесь яйцом,
В грязь не падайте лицом.

Я на этом завершаю,
Долгих лет Царю желаю,
Отдаю письмо гонцу -
Пьянице и подлецу,
Поспешает пусть с утра
До Кащеева шатра".

(А во след-то не добавил -
Козырь на руках оставил).

Завернул письмо волшебник,
Наложил печать изменник,
В колокольчик позвонил
И гонцу письмо вручил.

Сам, тем временем занялся
Тем, к чему не привлекался:
Открыл яйцовую тетрадь,
Создал, как ее убрать,
Чтобы взять в любое время,
Когда в спину стукнет бремя.

Альтер эго свое создал -
Копию себя воссоздал
И сбежал за тридцать царств -
Сорок дальних государств.

В царстве дальнем стал царем,
Славным, добрым королем.
Взял фамилию Шушкевич,
Притворялся, будто неуч.


Глава шестая. Проклятье.

У Кащея во светлице,
В том же замке, где томился
Чародей - изменник божий
Была жинка - свет погожий
Мерк пред взора лепотою,
Сама Лада красотою
С ней похвастать не могла,
Так она была мила.

Звали женушку Ягою.
Я от вас того не скрою,
Стервой баба прослыла
За интриги у двора.

В ночь, когда яйца секреты
Чародей делил с пакетом,
Посылал гонца не в дружбу
На ямскую его службу

Она в конюшню пробралась
И за почту отдалась.

Пива выпила с гонцом,
Отравила не с концом,
Мол, на утро оживет,
Да письмишко отвезет.

А сама все прочитала,
В голове утрамбовала.
Стала думать и гадать,
Как яйцо себе забрать?

Посылку воском залепила.
Все оставила, как было.
Положила, где росло,
Будто не читал никто
И отправилась к себе
Думать, как мешать войне.

Только то не рассчитала,
На письме печать лежала.
Чародейская, лихая,
Как змея гадюка злая.

И гласила та печать,
Что положена лежать:

"Кто помимо Короля
Вскроет сей пакет за зря,
Станет с черствою ногой
Вечно в прах искать покой!"

А Яга о сем не знала
И письмишко прочитала.
На десятое число
Ее проклятие взяло.

Как увидела она,
В чем письму была цена,
Поняла, что вся вина
Не простится никогда
И сбежала в темный лес
Под шатер седых небес.

Окружила вкруг избу,
Чтоб кащееву орду
Не пустить в свои владенья
Без особого веленья...

А гонец проснулся утром,
На коне лихом попутном
Поскакал к Кащею в ставку
Письмо отдать и взять отставку.

Доскакал благополучно.
По дороге было скучно,
Происшествий не встречал
Путь по плану удержал.


Глава седьмая. Колк.

Кащей, пока гонец скакал
И одной стены не взял.
Стены колка суть могучи,
На утесе выше тучи
Монолитны и стройны,
Зубчиками снабжены.

Восемь штук, плюс ров и башня,
Промеж них прострельна пашня
С огневою полосой,
Дабы враг ушел косой.

Первая стена Солина,
А за ней идет Селина.
Сестрам - Солнцу и Луне
Они выстроены две.

Двадцать сажен высотою
Каждая и шириною
По пятнадцати аршинов.
Трое врат в петлях старинных
Дубом накрест крест втройне
Подготовлены к войне.

Далее стена повыше
На чуть-чуть от прежней крыши.
Надеждой величать ее,
Насмерть здесь стоять легко.

Она больше в устремленьях,
Заковыристей в вершеньях,
Толще, выше, но короче,
Ибо дело будет к ночи
И защитники уйдут
С первых двух на сей редут.

Вот четвертая стена,
Высока, стройна, грозна,
Тридцать саженей от низу,
По строителя капризу.
Величать ее Мырем,
То есть, за нее умрем.

Пятая ей брат-близнец.
Даже по названью льстец
Сможет объяснить сумбур
Букв, сливающих Скорум.

Шестая крепости защита
Схожа именем с молитвой:
Сколько у Наптаб забот
В крике общем: "О, Майн Готт!"

Семь и восемь - стены мертвых,
На камнях сухих, потертых
Там останутся лежать
Почти все, кто мог дышать.

За стенами ров бездонный,
Башня с высотой огромной...

Пролетели мы вороной
Через линию обороны.
Надобно еще добавить
И солдат на стены вставить.

Миллион лихих вояк
Биться будут натощак.

Не видали униженья
Стены Колка пораженья.

У Кащея же господство -
Пятикратно превосходство
Над солдатами врага,
Вот такая вот беда.

Год стоял Кащей у стен,
С каждым разом больше тел
Оставалось у Солины,
Но не взял он ни аршина.

Чуть в крови не утонул,
Даже было повернул,
Но подумал: "Нет, нельзя
Оставлять в тылу ферзя!

Крепость эту надо взять,
Сим плацдармом обладать,
Новая война придет
И победу приведет,
Так, что хочешь или нет
Избавляй себя от бед!"

В это горестное время
Прискакал гонец и бремя
С плеч Кащея, как рукою,
Даже, что само собою
Пало на чело отважных,
Что за Колк стояли дважды.

Долго Царь-Кащей не думал,
Он яйцо в карман засунул,
Там, где надо потрепал
И дракона воссоздал

Имя дал ему Горын -
Непокорных властелин.

Напустил на Колк и вскоре
На восьми стенах в дозоре
Встала братия Кащея,
Мудрого царя-злодея.

Целый месяц в цитадели
Пировали и гудели.
Над уцелевшими глумились,
На ножах в трактирах бились.

Вообщем здесь мораль такая:
Правдивая и не простая:
Мир лежал у ног Кащея
От Хамсина до Борея!


Часть вторая. Непокоренные.


Глава первая. Баба-Яга.

За царством Кащея, к югу от гор,
Страною дремучих лесов и озер
Мурляндия, крепко раскинувши руки
С мурляндами вместе мерла от скуки.

Там, под покровом седых облаков
Яга молодая сыскала свой кров,
Где посреди непролазных болот
Воздвигла с куриной ногою оплот.

Своя же нога у нее отвалилась,
Зато лиходейка летать научилась.
Ступу купила у муртской старухи
На двух антигравах, распиливать звуки.

Соседей в свой лес перестала пускать,
А кто забредет - полагала сожрать.
Но без ноги несподручно ей сталось,
Да и всесильная близилась старость.

Не знала Яга, что поделать с собою,
Как обрасти хоть чуть-чуть красотою,
Что до проклятья царила над телом,
Всех поражала персиком спелым
Кожи и стройность божественных форм...
Куда же ушло? Чародею на корм!

Он, паразит, меня сделал дурнушкой,
Скоро умру я беззубой старушкой!..
Так, сожалея, жила она годы,
Кота завела, с ним делила невзгоды.

Училась искусству у местных шаманов,
Летала на ступе в болотных туманах,
Людей воровала с мурляндских селений,
Варила с укропом и сотней растений.

Съедала без хлеба, а кости кидала
По лесу. Разбросано было не мало
Косточек белых без мяса кровинки:
Куда упадет - не растет ни травинки.

От жизни такой к девятой зиме
Яга окочурилась и к Сатане
Душа ее в Ад прилетела, как должно.
Сам повелитель у врат, осторожно,
За руку взяв, проводил до суда
Бабу-Ягу, но черной была,
Даже для местных душа у старухи.
Никто не решился взять на поруки,
То, что собою являла она
И вечная жизнь ей была суждена.

Сам Дьявол сказал: "Мы гордимся тобой,
Но, извини, Аду нужен покой!
Интриги и козни рождай на земле,
За это протез мы подарим тебе.

Титановый сплав, адских кузней закалки,
Восемь процессоров местной наладки,
Гидросистема и турбонаддув -
Будешь ходить на одной, как на двух!"

Приладили ногу Бабе-Яге,
Смазали и проводили к избе.
Так и жила бы старуха спокойно,
Местной легендой, злодейкой достойной,
Но не получилось и не срослось -
В мурляндских болотах несчастье стряслось.


Глава вторая. Путешествие Кащея.

Кащей-чародей в это самое время
Вспомнил о женушке бывшей и в стремя
Ногу воткнув, поскакал до нее,
Яйцо прихватил, меч и копье.

Мириться поехал владыка великий
В край топких болот, через горы и пики.
К опальной жене, все обиды простив,
Что долго уже у мурляндцев гостит.

Не ведал Кащей, что сталось с Ягою,
Думал, проклятье прошло стороною,
Той красоты, что когда-то цвела,
В которую Лада взглянуть не могла.

Считал, что нога отвалилась и полно,
Будто исчезли времени волны,
Что мимо идут над каждым из нас -
Знают последний смертного час.

Не знал, что Яга превратилась в старуху,
Что левое ухо три года, как глухо,
Что людоедкой стала она
И сказки слагают о ней до темна.

Да и сам-то Кащей давно изменился:
Похудел, постарел, наружу пробиться
Просятся сердце, простата и печень.
Пора умирать, а мир не долечен!

Империя рухнет со смертью Кащея -
Детище это терять тяжелее
Ибо всю жизнь он его создавал,
Силу и молодость войнам отдал.

В крови он утоп, но люди жестоки,
Только истории сильны упреки.
Не понимает народ, что без злобы
Нельзя отличить истины своды
От рабской неволи лжи и порока -
Антагонизма счастливого рока.

Так ехал Кащей, размышляя над миром,
Думал над будущим свадебным пиром
И не заметил, как месяц слетел -
Из-под копыт навсегда улетел.

Вот Мартанхол у подножия гор.
Город великих и гордый, как кол.
никто у ворот не встретил Кащея,
От этого стало еще тяжелее.

Слез он с коня, проспектом побрел
До южных ворот - не велик Мартанхол.
Вспомнил дела, уходящие в древность,
Как издевалась над ним сия местность,
Когда этот город он приступом брал -
Сотни людей за часы убивал.

Горы давали защитникам воду,
Подземные реки дарили свободу.
Месяцы длился у города бой,
Пока не разбился защитников строй.

Орды ворвались тогда за ворота.
Кащей среди первых, из первой когорты,
Словно машина напополам
Саблей своею на месте сражал.

В Столице, что ниже течением речки
Крови потоки достигли крылечка
Царского и обагрили
Ступени его, что белыми были.

А после победы над городом храбрых,
Выстрелы ружей скосили отважных,
Тех, что на стенах стояли недавно,
На площади всех расстреляли бесславно.

Здесь кончилось время южных набегов
Ханов мартанских, взращенных в победах.
В мыслях таких дотопал Кащей
До южных, распахнутых настежь, дверей.

почуял недобрую волю снаружи,
Лязг услыхал примитивных оружий,
Встревожился крепко и сел на коня:
"Раз умереть суждено, так не зря!

Пару обидчиков я уложу,
Сорок годов все же, войско вожу!"
Но ложной тревога кащеева сталась,
В портале воротном толпа показалась
Крестьянок, несущих у вороха грудей
Связки различных сельхозных орудий.

Тяпки и косы, серпы и мотыги,
Толпу охраняли горные дыги.

Кащей, осторожно, без взгляда кривого
Женщин в ворота впустил и дорогой
Своею пошел через горы,
Дабы не влазить в женские споры.


Глава третья. Тайна Кащея.

Узкой тропинкой, сквозь камнепады,
Пропасти вкруг обходя, перевалы
Один за одним чередою катили,
Летели под ноги горные мили.

На юго-востоке, за облаками,
Снежными, вечными крытый коврами,
Будто из стали отлитый на вечно
Каменный нож торчит бесконечно.

Это пик "Пурт" - святыня мурляндов,
С нее река Чеп великой гирляндой,
Стекает, бурля, к нижним болотам,
Местным деревням приносит потопы.

Вдоль левого берега этой реки,
Где мельче трясина и легче пройти
Дорогу Кащей обрел после гор,
Ступив на мурляндскую землю, как вор.

Без имени, в черном плаще,
Дервишем вечным ехал Кащей.
К Первой Деревне путь он держал,
Где горной реке себя в милость отдал.

И вот, первый город стоит на пути,
На правом брегу, высоко, не пройти
Мимо его частоколов высоких,
Мимо защитников верных и зорких.

Спросили Кащея: "Ты кто и откуда?
Не добрый ли странник от верного друга?"
"Друга? Какого? Что это за город?" -
Вторил Кащей, невзирая на повод.

"Известно! Кащея! Он родом отсюда!
Друг наш и брат! Или с памятью туго?
Судя по платью, ты с севера, странник,
Ужели Кащея не знаешь, поганник!?

Царя своего позабыл или что...
А город сей Лупараз..." "Хорошо" -
Ответил Кащей: "Я помню всех вас..."
Но течение Чепа съело рассказ.

Вниз унесло лодку скитальца,
Город исчез, перстнем сброшенный с пальца.
Не был тут больше Кащей никогда,
Тайну его поглотила вода.

Вновь исхудавший лодкой проходит
Стремнины, пороги и прочие дроги.
Идиллия детства пропала в "нигде" -
Исчезла, как след от весла на воде.

Опять километры речного простора
В раме из двух берегов кругозора.


Глава четвертая. Встреча.

Так, не скоро, водной гладью,
Будто строчкой над тетрадью,
Мимо деревень приречных,
Заливных лугов заречных
Царь-Кащей пришел в Балмурт,
Что на озере Вумурт.

Там коня сменял на лодку,
Пригубил немного водку,
И поехал буреломом
К своей женушке до дому.

Здесь дорога шла пустая,
Никого не замечая,
Даже змей и мошкары,
Царь доехал до избы.

Ни дверей здесь, ни окошка,
Как стучать ему с дорожки?
И сказал Кащей тогда:
"Повернись ко мне, изба,
Передом, а к лесу задом -
Я командую парадом!"

Повернулася изба,
В ней проснулася Яга.
Испугалась: "Кто бы мог
В мой пробраться закуток?"

Пока думала над этим
Сам Кащей вошел: "Приветик!"
Испугалася Яга,
В печку кинула дрова
Пирогов сама слепила
И туда же посадила.

Истопила баньку скоро,
Гостя вымыла там споро.
И уселась наша пара
За столом у самовара.

Говорит Кащею бабка:
"Не вышла ли в пути накладка?
Шутка ли болотом ехать,
Можно ведь и не доехать".

Здесь Кащей заговорил:
"Я, Яга, к тебе спешил,
Дабы говорить о деле,
А не пустословить еле.

Вообщем, женушка Ягица,
Возвращайся во Столицу.
Я простил давно все беды,
Что внесли твои победы
Над мужицким-то отребьем.
Мы же муж с женой и стеблем
Гименея вечно клялись,
Встретить проклятую старость!"

Отвечала ему баба:
"Знаешь, Коша, Я бы рада,
Но нельзя сейчас сойти
Мне с проторенной стези.

Я же больше не людина,
Подошла моя година
Пару дней назад к финалу.
Умерла я и не в славу
Будет жизнь моя дана,
Сам великий Сатана
Подошел, откинув крест,
Объяснил, что нету мест
В адских топках для меня,
Так что мне пока нельзя.
Умирать и воскресать,
Буду Суд землею ждать!"

Опечалился Кащей,
Пива выпил пять ковшей,
Руку облобзал жене
И поехал на коне
Восвояси, во дворец,
Доживать лихой конец.


Глава пятая. Восстание.

В это время в стороне,
Завоеванной стране,
У Кащея беспорядки -
Хапы не копают грядки.

Арыки не роют, гады,
Создают свои отряды
Для сопротивленья власти
И повязки красной масти
На плечах у них висят -
Партизанский войска стяг.

Царь-Кащей о том узнал.
По яйцу он погадал.
Выяснил размах восстанья
И воссоздал приказанье,
Где Горыну отводилась
Сила, что в яйце копилась.

Полетел дракон к Ипаку,
Все спалить своим размахом.
Но не вышло у него -
В брюхо вставили копье,
Те повстанцы, что забвенье
Обрекли на пораженье.

Как Кащей о том узнал,
Войско сразу же собрал
И поехал, поскакал,
Туда, где Горын страдал.

В день по десять километров
Фронтом партизанских ветров
Проходила рать царя -
Чистилась его земля
От свободного разгула,
Да крестьянского загула.

Половину населенья
Царь-Кащей предал забвенью.
Уничтожил всех мужчин
От начала до седин.

Создал мрачную картину -
Красным залил всю равнину.
Реки вспухли кровью новой,
Будто день пришел суровый
Часа "Страшного Суда"
Участь всех, где решена.

Но ни сколько не бывало,
Царь-Кащей был "добрым малым",
Уничтожив мужиков,
Приказал пасти коров.

Там, где нива колосилась,
Партизанска рать носилась,
Стала пастбищем земля,
Плодороднее нельзя
Было прежде во всем мире
Отыскать подобной нивы.

Но Кащею дела мало
Сколько центнеров с гектара
Порождала вся равнина
С голубых веков старинных.

Он всю жизнь в войну играл
И никак не представлял,
Что такое колошенье,
В чем зерна плодоношенье?..
Дилетантом был во всем,
Чем крестьянин наш силен.


Глава шестая. Вероломство.

Пока продолжалось восстание хапов
К Кащею послы прискакали нахрапом.
Ждали в Столице, к кащеевом доме,
Пакт заключить о ненужном "содоме".

"На западе южном с купцами зиголов
Зачем тебе, царь, разорение скромных
Торговых портов побережья морского,
Где нету ни денег, ни люда лихого,
Который тебе угрожать бы посмел
Войною морских островеслых триер!?"

Кащей, возвратившись, послушал купцов
И с ними на пару отправил послов,
Дабы подпись цареву "на мир" отписали,
На век и на совесть, забывши о сваре.

Чтоб золота взяли сто три корабля,
Коим купить себе мир, не тая
Решил император зиголов и вождь,
Всех городов побережья, где дождь
Золотой год назад пролился -
Ветхим лодчонкам пробил паруса.

Волоком в реку Ипак корабли
Из озера тухлого перевели,
И ровно они, через месяц один
В столицу зиголов явились на пир.

Жителей видели в робах холщевых -
Рваных донельзя хламидах рублевых.
"Верно, совсем здесь плохо живут,
Коли в одежду такую обут
Всякий прохожий, вельможа и нищий,
Только у нищего волосы чище.

Броды носят - ножниц нема.
Вот уж действительно, братцы беда!"-
Говорили друг другу послы,
Все, как один - кащеевы псы.

Поехали было обратно, взяв злато,
Но один из купцов задевался куда-то.
Искали его тут и там, и в трактире,
"Может, забыли на праздничном пире?"

Но мертвым посол оказался пропавший,
Кащей это вызнал, и тут же, сознавши
Всю вероломность зигольской затеи
с войском пошел мстить за потерю.

Только к границе он стал подступать
Зиголы "когти начали рвать".
Для них война заключалась в одном -
Пожитки на корабли и вдогон
За ветром морским, что гуляет на воле,
Куда не пристанут, повсюду о горе
Своем говорят в городах,
Селениях встречных, далеких портах.

Кащей через месяц вошел в Кибути -
Столицу, что в дельте стояла Пызи,
Но за всю кампанию только один
Воин его раненье схватил.

Так побежден был последний предел,
Что выходом к морю, занозой зудел,
Деньгами и войском врагам помогал,
Но ныне Кащей его намертво взял
В руки свои и налогово бремя
Огромное местному дал населенью...


Глава седьмая. Возмездие.

А тем временем зиголы
От порта к порту, как воры
Пробирались узнавая,
Где есть сила огневая,
Что поможет им вернуть
Свою жизнь на старый путь.

И прознали о лекарстве,
Мол, в далеком государстве
Есть волшебник, знал Кащея,
Его силы нет добрее.

"Он поможет разобраться
Нам с захватчика коварством!"

Снарядили корабли,
Золота в них нагребли
И призвали чародея,
Чтоб помог побить Кащея.

Тот недолго говорил,
Яйцо свое в карман сложил.
Перенесся во столицу,
Во кащееву светлицу.

Загадал он три желанья.
Первое: "Конец страданью,
Что Кащей принес соседям,
Войны промеж них посеяв!"

Второе было о зиголах,
Что томились на просторах
У чужого огонька:
"Пусть вернут свои века,
Предков славные победы -
Городов седые стены!"

Ну а третье желанье
Было, словно предсказанье.
Нельзя было убить злодея,
Это было тяжелее.

Чародей решил вот так:
Заточил Кащея в страх
И в яйцо, яйцо то в утку
Спрятал, будто на минутку;

Утку в зайца, зайца в волка,
Не пролезет и иголка -
Все в сундук упаковал
И на озеро сослал.

То, что к югу от Столицы, 
Во кащеевой землице.
Там сундук на дуб повесил
И печать свою навесил:

"Пусть висит он сто веков
И никто из мужиков
Пусть сюда не забредает,
Ибо здесь дорог не знает!

Только сын моего рода,
Старше паспортного года
Может сей сундук спустить
И Кащея отпустить!"

Се проклятье наложа,
Чародей без дележа
Возвратился восвояси,
Где и правил не бояся.


Часть третья. Освободитель.


Глава первая. Приглашение.

Знакомец мой, пойдем со мной,
Я подарю тебе покой.
Через сюжет благословенный
Открою мир большой, волшебный.

Там вечность под руку с любовью,
Там сердце обливалось кровью,
Там Царь-Кащей был воеводой,
Там чародей играл свободой.

Озерный край, зверья не счесть,
Отсутствует слепая месть
И горы прячутся вдали
За горизонтом у земли.

Там сом живет в одной из стариц -
Обросший мхом болотный старец.
Его рассказ, в который раз
Спою тебе я без прикрас.

Ни слова лишнего не вставлю,
Все, как услышал, так представлю.

Раздастся треск, века умрут
И прошлого увидим труд.
Вчерашний день предстанет вновь,
Как прежде зажигая кровь.

Я покажу тебе Кащея,
Что почитался за злодея,
Яиц слепое волшебство
И чародея колдовство,
Бабку-Ешку - людоедку -
На век мурляндскую соседку.

Войны страшные над миром,
В коих смерть была кумиром.
Ради этой злой старухи
Стены рушились - толстухи,
Кровью реки вмиг вспухали,
Ей по нраву сладость стали.

Но оставим мрак картины,
Пренесемся вглубь старинных
Голубых веков прошедших,
Где услышим крики встречных
Предков современных дней.
Начинаю поскорей.


Глава вторая. Реакция.

Помнишь ли, читатель верный,
Сюжет, когда на Колк примерный
Была брошена гроза,
Коей девять лет слеза
Башни Колка не коснулась,
Пока сила не проснулась,
Что дремала у яйца -
Чародейского крыльца.

Но не в этом разговор.
Помнишь, как слуга и вор,
Страж простого дозволенья,
До Кащеева решенья,
Разгадав секрет волшебный,
Своей властью скрыл последний.

Альтер эго свое создал -
Копию себя воссоздал
И отправился далеко,
Туда, где царско слепо око.

Когда Кащей пришел с победой
Ничего о том не ведал.
Альтер эго наградил
И на Колк препроводил,
Дабы там он восседал -
Дань Кащею собирал.

Так красиво все и шло,
Только времечко пришло -
Чародей явился прежний
И на дуб, в сундук железный
Царску долю заточил,
Да обратно укатил.

По дороге Альтер эго
Силу дал, какой не ведал
И теперь его двойник
Мог Кащея разбудить.

Мог позволить сыну "рода",
Старше паспортного года
С дерева сундук спустить -
Лиходея отпустить.

Так и жили год за годом.
Правили цари народом.
Злую силу позабыли.
Счастье преданно хранили.

Только день все приближался,
В сундук к злодею черт пробрался,
Стали думать и гадать,
Как Кащею волю дать?

долго думали над этим,
и в конце концов, приметив
Брешь в проклятии чародея
В мир отправили злодея.

Но об этом по порядку,
Ниже почитай тетрадку,
Как Кащея убивали,
Как его на кол сажали,
Как перестал он воевать -
Злую славу набирать.


Глава третья. Освобождение.

Кащей в заточении, долгие годы
Лазейку искал из яйца на свободу,
Но не было толку в этом искании -
Тонули попытки в подобном страдании.
Даже клятву узник себе возложил,
Что не станет на воле таким, каким жил.

В эту годину суровую Ад
Кащея не бросил, все-таки брат.
Старца послали в подмогу ему,
Дабы не смог упрекнуть Сатану
Никто из живущих, и ныне, и прежде.
Один, в черно-красной одежде
Старец в яйце оказался. Как смог?
Вообщем не важно! Лишь бы помог!

Кащею на ухо шептать начал черт:
"Помнишь иглу? В ней жизни залог!
Оставь ее здесь и руку мне дай,
С тобою пойдем в чертовый край.

Там тело душе заточенной дадим
И с нею тебя на землю сдадим,
Где ты развернешься, как должно царю.
Иди же со мной! Я тебе говорю!"

Кащей отвечал: "Мне постыло, но мило
Тело мое, не желаю отрыва
От шрамов своих боевых подорожных,
Историей путаных трудностей сложных.

Так, что без плоти своей не уйду,
Она всегда страхом являлась врагу!"

"Не бойся, все шрамы твои возродим,
Точную копию воссоздадим!

Она не уступит тебе в ратной силе
И ловкости будет в три раза шире,
Силу мужскую добавим, итак,
Ты соглашаешься или пустяк
Для тебя несвобода,
Станешь тут париться годы и годы?"

Кащей помолчал года два и промолвил:
"Согласен! Рука моя вот! Все исполнил?
Ад будет доволен, но воевать
Больше не стану, иначе опять
В яйцо попаду, нет хуже темницы,
Лучше уж сразу с обрыва решится
Прыгнуть и разом все беды уйдут,
Канут в безвременье, где и умрут!"

Вызволил черт кащееву душу,
Клонировал тело, устой не нарушив,
Отправил в столицу прежнего царства,
Где запустение всюду, богатства
Разграблены, башни в руинах,
Древние фрески в пожарах старинных.

Кости повсюду собак и людей.
Кащей сокрушался: "Кто тот злодей,
Что все, уничтожив, разрушил мечты?"
А эхо в руинах навзрыд ему: "Ты... Ты..."


Глава четвертая. Измена.

В давно минувших временах,
Когда Кащей, внушавший страх
Носился с армией по свету,
Поработить мечтал планету,

Один из слуг однажды сметь
Гарем Кащея посмотреть
Позволил сам себе и деву,
Там полюбил, еще не зрелу.

Пятнадцать лет, но лепота,
И стан, и лик - все красота.
Снега некрашеных волос,
Червлены губы, низок рост,
голос кроток, от души -
Пером его не опиши.

Звали девушку Любовью.
Сердце разрывалось болью
У отца ее, когда
Он Кащею дочь отдал.

Был отец царем мордвы,
Что на западе земли.
Там был голод одно время
И Кащею свое семя
На зерно сменял отец,
Дабы сохранить венец.

Так в гарем попала девка,
Только очень-очень редко
Туда захаживал Кащей -
Был он немощен и гей.
Не любил он баб в гареме,
Впустую тратил свое семя.

Убоялась девка наша,
Что зачахнет не познавши,
Что такое полюбить,
Жизнь, себя, познав, родить.

Но нашелся "добрый малый".
Под луной - ночною фарой,
Мерзавец девкой овладел
И рожать ей повелел.

Сотворила баба парня,
Прятала его на псарне.
Быстро рос сын подлеца,
Только не было отца.
Ибо тот был чародеем -
Света белого злодеем.

Он украл секрет яйца
И, сбежавши из дворца,
Позабыл о сыне родном -
Чувствовал себя свободным.

Люба, с чадом на руках,
Как узнала, сразу в страх
Облеклась и ночкой темной
Стервой скользкой подколодной
Убежала из гарема
Сына, прихватив из плена.

Через месяц, не скрывая,
Добралась едва живая
До мордовских берегов -
Вернулась под отцовский кров.

Внука Ваньку принял царь
Под крыло, ни сколь не жаль
Было старому хрычу
Царство передать юнцу.

Завещанье переделал -
Байстрюку карьеру сделал.
Стали жить, да поживать -
Добра тихонько наживать.


Глава пятая. Воровство.

Кащей, когда пришел к руинам
Всплакнул слегка в камнях старинных,
Думу думать стал лихую:
"Как вернуть мне власть былую?
Как опять над миром править?
Как себя в веках прославить?"

И явилась ему мысль,
Мол, китайцам ведом смысл.
Они плодятся словно мухи
И не мрут от дикой скуки.

Знают суть порабощенья
Через "с женщиной скрещенье".
Как Кащей об этом вспомнил,
Слово длинное припомнил:

"Ассимилировать всех буду
И начну с краев, по кругу,
По периметру земли
Станут дети все мои.

А начать, откуда можно?
Хапы? Нет, пожалуй, сложно!
Может дыги? Тоже честь,
Их по пальцам перечесть!

Вот мордва, ни дать - ни взять,
Эрзюков геном забрать!"
С этой мыслию Кащей
Стал отменный прохиндей.

У Бабки-Ешки выкрал ступу,
Ночью в царскую халупу,
Что в риганском во дворце -
Стольном граде-городце
Полетел и выкрал девку,
Посадил в железну клетку;
Так двенадцать раз летал -
Всех сестер поворовал.

Только вышла неудача -
Бабы не даются, плачут,
То им перстень подавай,
То парчи отрез "рожай".

Измотали вора девки,
Брата ждут, чьи руки крепки.
Мол, пока он не придет,
Не продлить Кащею род.

Кто в сражении победит,
В том и правда говорит!


Глава шестая. Рождение Царевича.

За несколько лет до кащеева хамства
Сын Ваньки-бастарда, не знавший коварства,
В царстве эрзюкском работал царем -
Славным и добрым государем.

Ростом был он не высок -
Пару пядей, да вершок.
До седин великих дожил,
А наследника не нажил.

Жинка рада бы помочь,
Но, как назло выходит дочь.

Царь лютует и скандалит,
На нее опалой давит:
"Ты не смей на этот год
Принести такой приплод!.."

Но не впрок его угрозы,
Царица вытирает слезы
И по прошествии весны
Снова все удивлены:

Этим летом, как и должно,
Не раздумывая сложно,
На Петра Святого в ночь
Родит двенадцатую дочь.

Но пред схваткой родовой
Сон приснился ей одной.

В этом сне царева жинка
Увидала две снежинки,
Они были велики
И чесали языки.

С разных туч они летели,
А внизу темнели ели.
"Знаешь",- говорит одна:
"Чья земля нам суждена?
По какой траве с тобой
Мы покатимся весной?"

"Нет, не знаю! Чье же царство?"
"Это царство-государство
У Василия царя -
Вся мордовская земля!"

"А, теперь припоминаю,
Пусть и плохо представляю,
Но однажды там была.
Веришь, горю здесь цена -
Это дочери сплошные
У царя, как на кефире
Нарождаются всегда,
Какая б ни была война".

"Знаю-знаю, есть лекарство
От бесплодного коварства.
Это речка Околечка,
Что бежит возле крылечка
Черного, дворца царева,
И, поверь мне, право слово,
Если в ней поймать рыбешку
На ободранную кошка,
Да подать на стол царице,
Через год у них родится
Крепкий, бодренький здоровый
Будущий держатель трона..."

Через две недели ладно,
Обсказала все исправно
Мужу славному своему
Государством занятому.

Здесь на том и порешили,
Рыбу жирную словили,
Ощипали, обварили,
Чесночком, лучком снабдили
И незнатный разносол
Подали на царский стол.

После этакой пирушки,
Без единой пива кружки,
Ровно через год один
Народился славный сын.

Васька умер в тот же миг,
Как услышал сына крик.

Рос царевич не годами,
А минутами, часами,
Будто тесто на опаре
Поднимался крепкий парень.

Сиротой остался он,
Но опеки легион
И не чувствовал детина
Доли горькой сиротины.

Ибо мамки, няньки, бабки
Бегали вокруг кроватки,
Ублажали и ласкали -
Пеленки в очередь меняли.


Глава седьмая. Забота.

Наш царевич рос на диво,
Наделен был мощной силой.
Через месяц говорил,
Через два уже ходил.

В год на лошади катался,
Через пять на трон поднялся,
Реформатором прослыл -
Государство укрепил.

Так бы славно все и длилось,
Да невзгода приключилась:
Стали сестры пропадать -
Надо стало их искать.

Вора не смогли прищучить -
Пытками его замучить.
И поэтому наш царь -
Новый царства государь
Матерь посадил на стол,
Сам же в поиски пошел.

Выбрал крепкого коня,
Водрузил туда себя,
Хлеба булку взял в дорогу
И воды простой немного.

На прощанье поклонился
Своей собственной столице,
Вдарил шпоры и поехал,
Там, где человек проехал.
По дорогам Вообщем плелся,
Не привык он к неудобствам.

Так, не долго и не скоро
Он забрался в лес сосновый.
Солнце клонится к закату,
Видит путник в соснах хату.

Хата странная такая,
Будто вроде нежилая.
Темнота подстерегает,
А свет в оконце не играет.

И двери, как будто нет -
"Может это сонный бред?"
ОН в окошко постучался.
Стук в чащобе затерялся.
Не горит огонь в избе:
"Эй, хозяева, вы где!?"

Только крикнул си слова,
Как попадала трава,
Повернулася изба,
Отвалилася труба,
Он попятился, но вмиг
Косяк с дверьми
Пред ним возник.

Осторожно, проверяя,
Может, где доска гнилая
Ванька медленно, как вор
В избу темную вошел.

Рыскнул вправо,
Глянул влево -
Печь стоит, как королева,
Сарафан из паутины
И попахивает тиной,
А из мебели всего
Стол, скамья и ничего.

Добрый молодец не думал,
В печь лучину резво сунул,
Полыхнуло в глубине,
Занялись дрова в огне.

Тут его на сон сморило,
Как пришел и в том, что было
Завалился на скамью;
Думал: "До утра посплю!"


Глава восьмая. Иван и Баба-Яга.

Только он ресницы смежил,
Как услышал голос нежный.
Он шептал о сне и ласке,
Доброй правде, злобной сказке.
Призывал уснуть и спать,
Мол, зачем с утра вставать.

"Спи, Ванюша, засыпай,
В сонных грезах сгинь, растай..."

При последних тех словах
Он уразумел что, как.
Не уснул, не впал в дремоту,
А убил о сне заботу.

Глаз открыл, второй приподнял,
Тело на ноги он поднял
И услышал в тот же миг
Дикий старушачий крик.

Испугалася карга:
"Ваня, я Баба-Яга.
Я ж не знала, кто ты есть
И хотела тебя съесть.

Ты уж, родненькой, помилуй,
Пусть не станет мне могилой
Эта древняя изба -
Пусть я баба, но Яга!"

"Ладно, не кричи, старуха,
Не во мне твоя проруха
Лучше сядь сюды рядком,
Да рассказывай о том,
Как живешь, какое горе,
Кто проигрывает в споре?
Вообщем, правду всю изложь,
Что не скажешь - украдешь!"

"Знаю, Ванечка, дорожку,
Что тебя ко мне на ложку
Закружила, привела,
На погибель обрекла.

Ты давно по миру рыщешь -
Сестриц своих в просторах ищешь,
Ну, так знай же, что не тут
Твой прямой лежал бы путь.

По случайному навету
Ты в мурляндию заехал,
А сестер твоих украл
Злой Кащеюшко-нахал.

Он меня, когда-то так же
По хорошему уважил -
Дома родного лишил,
Обесчестил и убил.

Вот, с тех пор я дух болотный,
Ты пойди, Кащея хлопни!
Мир очистится тогда -
Будут счастливы года!

Но сначала к чародею
В город Колк на галерею
Загляни, ветрам вослед
И возьми его совет.

Он к Кащею в окруженье
Вхож, и выдаст разрешенье
На убийство душегуба,
Только знай, там будет туго!..

А чтобы ты не заблудился,
Горю, где не полюбился,
Вот тебе клубок волшебный
Из волос князей подземных,
От зверья тебя спасет,
К чародею приведет!"

После этакой тирады,
Не ища другой награды
Поднялся Ванюша с лавки,
Уничтожил сна остатки,
Бабке-Ешке поклонился
И в чащобу удалился.


Глава девятая. Новый Колк.

Долго ль, коротко ль плетется,
А клубок все дальше рвется.
День прошел, неделя с плеч.
Путник ищет, где прилечь.

Но еще сильнее сна
Сводит брюхо пустота.
Голод не дает вздремнуть
Рыщет Ваня там и тут.

"Съел бы своего коня,
Да издох он у меня!"

Мысль недобрая приходит:
Может его бабка водит,
Дабы обессилел весь,
Чтоб, в конце концов, заесть.

Но в девятую субботу
Вышел Ваня на болото.
Уток вьется миллион -
Здесь позавтракает он.

Сотню съел, вторую слопал,
Про запас и в путь потопал.
Через несколько часов
Иван увидел город Колк.

Был огромен град могучий:
На скале, что выше тучи
Восемь стен имел огромных,
Огнем сражений опаленных.

Ваня все врата узрел,
Ров увидел и сомлел.
Он широк, не видно дна -
Бесконечна глубина.

Страшно здесь и жутко очень,
Но клубок старухи точен.
По обрыву покатился,
Так, чтоб Ваня не убился.

Обогнул вокруг канаву
И открыл скитальцу славу -
Славу зодчему искусству,
Там, где раньше было пусто
Мост родился на канатах,
А за ним "росли" палаты.

Суть гранитны и стройны,
Верст на двадцать вышины.

Ваня все окинул глазом,
Удивился, но не сразу.
Мост прошел, калитку обнял,
Тело лестницей приподнял,
Оказался во светлице,
Где сидела ворон-птица.

"Ты зачем сюда явился?"
О землю ворон начал биться:
"Али страх исчез в пути
Из твоей дрянной башки?"

Ваня весь остолбенел:
Там, где раньше птиц сидел
Вдруг возник мужик здоровый
В шапке из рябой коровы.

Больно страшен чародей,
Может это сам Кащей?
Лыс, зубаст и не воспитан
Рог торчит, живот упитан.

Отвечал ему Иван:
"Слушай, чародей и хам,
Через горы и долины
Я пришел к тебе за силой -
Взять твоего разрешенья
На последнее решенье
Для Кащея-супостата,
Черту лысому не брата!"

"А, тебя послала бабка -
Пересохшая русалка,
Сколько вас таких здесь бродит,
А Кащей все так же ходит.

Бесполезно его брать -
Иди-ка, милой, почивать!"

Ваня же не унимался:
"Сколько я по лесу шлялся,
Сколько мук стерпел законно,
А теперь идти до дому?
Сей неправде не бывать -
Я явился убивать!

Он моих сестриц похитил,
Пусть никто его не видел,
Но от верных мне людей
Я узнал, кто тот злодей!"

"Ладно, выдам разрешенье,
Но сначала порученье
Ты мое исполни в срок -
С ним тебе поможет бог.

Есть за лесом, за морями,
За высокими горами,
Там, где солнечный восход,
Там, где месяц воду пьет.

В царстве славного Бутана
Цветет девица Светлана.
Она дочь султана Немху...
Привези мне эту девку!
А там, на свадебке, глядишь,
Разрешенье получишь".

Делать нечего, Ванюша,
Снова в лес, по женску душу,
Без коня пустился в путь,
Не подумав отдохнуть.

Быстро сказка говорится,
Да дело медленно творится.


Глава десятая. Иван и звери.

Третий день идет Иван,
Брюхо, словно барабан,
Натянулось, обветшало,
К позвоночнику сбежало.

Очень есть ему охота,
Только с тропки ни на йоту.
Дело прежде живота -
Светку сбыть, потом еда!

Вдруг у елки, на дорожке,
Скинув с лапок босоножки,
Под крылом у земляники
Спит зайчишка - слабый, дикий.

Ванька зайку увидал,
Стрелу в колчане отыскал,
Только выстрелить хотел,
Как зайчишка заревел:

"Не стреляй меня, Иван,
Будешь, сыт ты, будешь пьян
Ежели пройдешь по тропке
Дальше этой остановки!
А за доброту твою,
Чем смогу, тем одарю!"

Ванька зайцу удивился,
Подошел, над ним склонился
И сказал: "Живи, бывай,
Больше мне не попадай!
А не-то стрелу пущу
И на завтрак приглашу!"

Убежал зайчишка споро,
Будто не было косого.
Ванька вновь бредет тропинкой,
Даже маковой росинки
Шесть деньков не видел он -
Вкусен заячий бульон.

"Зря его я отпустил,
Жалость в сердце допустил!
Нужно было не сдаваться -
За зайчатину сражаться!"

Вдруг Иван, того не зная,
Подошел к, тропинки краю,
Там в листах травы дорожной
Спал лисенок. Осторожно
Ванька нож извлек на свет,
Пожелав свести на нет
Душу зверя молодого,
Шустрого и удалого.
Но не вышло у скитальца,
Получилось все, как с зайцем.

Лиса отпустил Иван,
Пояс туже завязал,
И пошел, неся свой крест
Через лес, один, как перст.

За верстою версты, шагом
Ваня головой, как флагом
Прорубал, уничтожая -
Расстояния сражая.

Так, уткнувшись в землю взглядом
Шел Иван, и вдруг, как смрадом
Из-под елки потянуло -
Жизнью на него пахнуло.

Ваню даже пошатнуло,
В голове слегка шумнуло,
Так забыл он, что еда
Столь вкусна,
И столь мясна.

Шампура лежали ровно
На мангале благородном.
Ваня взял один и съел -
Глазами хлопнуть не успел,
Как узрел такое чудо,
На шампур изниоткуда
Снова мясо наросло,
Будто так заведено.

Здесь, насытившись, он, важно
По траве прошел отважно.
Обнаружил там Иван
Ящик вин из разных стран.

И бутылочку Мадеры,
С шампуром в колчан, где стрелы
Возлежали, ждали часа
Положил, забыв про мясо.

Больше голода не знал,
До Бутана путь держал.

Быстро сказочка поется,
Да дело медленно дается.


Глава одиннадцатая. Дурак.

Кащей в эти мрачные дни,
Сжигая лучиной огни,
Руиной столичною гордый
Женщин плененных, покорных
Мечтал до конца воспитать -
Под собственный нрав подогнать.

Дабы плодились во имя царя,
Кащеево семя рождала земля,
Но бестолковые бабы попались -
Вора заставили делать анализ
На СПИД и на триппер -
Не болен ли чем?!
Мол, дети должны быть
У нас без проблем!

Кащей умилялся женской тревоге:
"Видимо бабы не сбились с дороги,
Вон, как пекутся о царском здоровье,
Значит, поверили в войско без крови,
Которое мир покорит очень скоро,
Вплоть до границы пространства морского".

Но зря Царь-Кащей доверился женам,
Добрый почин оказался огромным -
После анализа бабы уперлись,
Мол, подавай нам платья и гордость
Свою ты умерь, Царь-Кащей.
После того нарожаем детей.

За платьями вслед шли дома и машины,
Дачи, убранства, Ван Гогов картины.
За всем этим Коша по свету метался,
Искал, покупал, продавал, извивался
Змеюкой, но не было счета
Алчности женской - Кащея заботы.

Торговаться он не пытался -
Двенадцать сестер равнялись коварству.
Каждая баба на две Сатаны -
За нос водили Кащея они.

Так месяц за месяцем вдаль улетали
Дни заточенья у Кащея в подвале,
Где женщин держал убийца и вор -
Рода людского вечный позор!

Он на святое, разинувши пасть
На самое дно умудрился упасть!


Глава двенадцатая. Правда.

Бредет Иван, шашлык с Мадерой
В горле проклятой холерой,
Надоели, силы нет,
Хочет супа на обед.

Говорит себе он сам:
"Я за хлеб, что хошь отдам!
Вот не знал, что без него
Даже лучшее вино
С мясом взакусь, как вода -
Мне без хлеба никуда!"

Пока думал думу горьку,
Час пришел, закат на зорьку
И в алым крашенных лучах
Горлом Ваня вскрикнул: "Ах!"

Взгляду путника предстал
Золотой заборный вал,
А за оградой из металла
Дерева всех стран собрала
Роща-сад гарема Немху,
Там гуляли, красны девки.

Все стройны, ладны, пригожи,
Только тощие, под кожей
Можно ребра сосчитать,
Грудь мала, ну что с них взять?!

В свете этаких уродин
Одеждой скромной непристоен
Вышел евнух, вслед за ним
Дева с тысячей причин
Для войны или для мира,
Она была богов кумиром -
Кровь вскипала у мужчин
При взгляде, несмотря на чин.

Так и Ванька наш влюбился -
В Светку с головой зарылся.
Думал только об одном,
Как деву эту к себе в дом
Привести хозяйкой полной,

А сестер забыл. Спокойно
Ночью темной влез в гарем,
Выкрал Светку, а затем
В Колк побрел тропою торной,
Чародею непокорный.

Думу думать стал простую,
Как Светлану молодую
За собою закрепить -
Чародею не дарить.

Только мысль сформировал,
Как лисенка увидал:
"Привет тебе, сын Патрикея,
Благодарствую за время,
Что ты мне успел скормить -
Шашлыками накормить!"

"Здравствуй, Ваня, то не я
Вином лихим тебя поя
Оживил, добавил сил,
В путь-дорогу снарядил".

Иван спросил: "А кто же это?
Кто в лесу оставил мету,
Что меня спасла от смерти,
И вселила сил, заметьте -
Даже очень помогла..."

"Помолчи, Иван, пока!" -
Встрял лисенок в размышленья:
"Не суйся в боже веленье,
Радуйся спасенья чуду,
Знай, свой путь, иди по кругу.

Я нашел тебя, сказать,
Что Кащея убивать
Только ты имеешь право -
С этим мать тебя рожала!"

"Как же так, а разрешенье
На последнее решенье
Для него, для супостата -
Черту лысому не брата,
Город Колк и чародей,
Бабка-Ешка и Кащей?.."

"Это все не правда, Ваня,
Девку ты отдашь и в бане
Чародей тебя спалит -
Землю кровью окропит!"

Иван задумался и молвил:
"Как же быть, я не исполнил
Даже малой части плана,
Пусть радует меня Светлана,
Но к Кащею ни на шаг
Не приблизился - Дурак!"

Лисенок говорит Ивану:
"Мне отдай свою Светлану,
Пусть живот свой изорву,
Но в мордву ее введу!

А еще ты знаешь, Ваня,
В лесу есть древнее преданье,
Будто некий чародей,
Проходимец, лицедей
Однажды сотворил вот так:
Заточил Кащея в страх
И в яйцо, яйцо то в утку
Спрятал, будто на минутку.

Утку в зайца, зайца в волка -
Не пролезет и иголка.
Все в сундук упаковал
И на озеро сослал,
То, что к югу от Столицы,
Во кащеевой землице.

Там сундук на дуб повесил,
Да печать свою навесил:
"Пусть висит он сто веков
И никто из мужиков.
Пусть сюда не забредает
Ибо здесь дорог не знает.

Только сын моего рода
Старше паспортного года
Сможет сей сундук спустить,
И Кащея отпустить!""

Монолог прослушал Ваня:
"Что ж, красивое сказанье,
Ну а я-то здесь при чем?
Лучше уж рубить мечем
Супостата и злодея,
Руки кровью черта грея!"

"Все не просто здесь, Иван,
Ибо ты и есть тот пан,
Что сундук сумеет снять
И яйцо внутри сломать.

Только ты его сломаешь,
Как злодей умрет, ты знаешь,
Сестры все зараз вернутся -
Мордовских берегов коснутся..."

Иван подумал и ответил:
"Ладно, лис, учти, за Светку
Станешь шкурою дрожать
И не смей с ней убежать!

А теперь скажи мне, где
Остров высится в воде,
Где, то озеро лежит,
Что сундук в себе таит?"

Лис махнул на запад лапкой
И со Светланой - девой сладкой
Убежал в мордовский край,
Мол, иди, Иван, страдай!


Глава тринадцатая. Последняя.

Иван пошел через болота,
Два раза топ, схватил хромоту,
Вообщем все бы ничего,
Только местное зверье
Не встречалось на дороге.
Тишина кругом, не вздрогнет
Даже листик на осинке.

Так, без разовой заминки
Ваня вышел к берегам
Тухлого по всем статьям
Озера страны Кащея.
Вдали виднелась панацея
От несчастий сотни лет -
Избавление от бед,
Что однажды родились,
Укрепились, прижились...

Только вот, заминка вышла,
Веревка на мосту провисла
И сгнила, по ней ни как
К острову не двинуть стяг.

Ванька это увидал,
Остановился и упал
На траву, где сон не долгий
Пленил Ивана тьмою полной.

Через несколько минут
Путник глаз открыл, и, вдруг,
Закружилась голова,
Увидал он, что едва
Коснулась головы трава,
Как оказался Ваня там,
Куда пред сном попасть мечтал.

Дуб стоит, могуч, пристоен,
В нем сундук висит спокоен.
Ваня цепь стрелой разбил,
Сундук на землю уронил.

От удара тот открылся,
Грозный рык в нем появился.
Обнаружил Ваня там
Волка в триста килограмм.

Геройски заколов зверюгу
Зайца вынул и по кругу...

Стрелы точеной на излете,
Утку подстрелил в полете,
Из птицы выпало яйцо,
Раскололось и в лицо
Ване дунул ветер свежий,
Мир вокруг расцвел, как прежде.

Стали птицы петь лесные,
Звери рыскать удалые,
Земля очистилась от мрака,
Сдох Кащей - лихой собака!

А Иван на радостях,
Позабыв вчерашний страх
Быстрым шагом к дому двинул -
Расстояние раздвинул.

Там его встречали вскоре,
Позабыв о прошлом горе,
Выпили и закусили,
Жили долго - не тужили.

Здесь и сказочке конец,
Кто не слушал - молодец!

*	*	*
Легенду сию поведал вам, люди,
Князь Артамитский, что лечит недуги.
Добрый старик, коренастый и низкий,
Великий волшебник друг времени близкий.