Достоевский Ф. М. : другие произведения.

Дядюшкин Сон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Версия для театра Юрия Лоттина

  
  
  
   Ф. ДОСТОЕВСКИЙ
  
  
  
  
  
  
  
   ДЯДЮШКИН СОН
  
   версия для театра
   Юрия Лоттина
  
  
  
  
   Премьера: С.-Петербург, БДТ им. Г.Товстоногова,
   10.05.2008г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург,
   2007 г.
  
  
  
   "Соловьи монастырского сада,
   Как и все на земле соловьи,
   Говорят, что одна есть отрада
   И что эта отрада - в любви..."
  
   И.Северянин
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Действующие лица:
  
  
  
   КНЯЗЬ К.
   МОСКАЛЕВА МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
   АФАНАСИЙ МАТВЕЕВИЧ, муж её
   ЗИНАИДА, её дочь
   МОЗГЛЯКОВ ПАВЕЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
   НАСТАСЬЯ ПЕТРОВНА, дальняя родственница
   Москалевых
  
  
   мордасовские дамы
  
   КАРПУХИНА СОФЬЯ ПЕТРОВНА, полковница
   АННА НИКОЛАЕВНА
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА
   ЛУИЗА КАРЛОВНА
   ПРАСКОВЬЯ ИЛЛИНИЧНА
   ЕКАТЕРИНА ПЕТРОВНА
   ОЛЬГА СЕМЕНОВНА
  
  
   слуги в доме Москалевых
  
   ГРИГОРИЙ, камердинер Афанасия Матвеича.
   СОФРОН, кучер
   АКУЛИНА, молодая служанка
   ГАВРЮША, казачок
  
  
  
  
   Действие происходит в двухэтажном особняке Москалевых, что на Главной улице губернского города М., а также - в двухкомнатном номере городской гостиницы.
  
  
  
   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  
  
  
   1
  
   ЗИНАИДА, НАСТАСЬЯ
  
   У Москалевых. Раннее утро, еще не рассвело. Мерцают лишь тусклые свечи по стенам и исчезают в глубине коридора, выхватывая из темноты, слева и справа, белые двери. У дверей в комнату Зинаиды, со свечой в руках, замерла Н а с т а с ь я. Она тихонько стучит в дверь и так же тихонько несколько раз зовет: "Зинаида! Зинаида Афанасьевна!" Спустя минуту - дверь беззвучно приоткрывается.
  
   НАСТАСЬЯ. Прибегала Авдотья, ихняя кухарка... Только что ушла... (Вслушивается в шепот Зинаиды, лицо и фигура которой скрыты в полумраке.) Что?.. Уже восемь, только что пробило. (Говорит полушепотом, все время оглядываясь и прислушиваясь.) Плох, говорит, совсем плох!.. Что?.. Бледный, весь высох, трудно дышит, кашляет... Что? Нет, нет, маменька еще не выходила... нас никто не видел. Авдотья рассказывала, что, когда в себя придет - стихи читает и за вами посылает. Когда ненадолго становится лучше - пишет... Сказывала, что уж очень вас зовет, заклинает всеми святыми, всем, что было между вами прежнего! Только о вас и говорит... больше ни о чем. (Зинаида отвечает коротко, слов не разобрать.) Не пойдете?.. А вдруг, того... совсем уж не поправится?.. Может он проститься хочет! (Достает из кармана конверт, предварительно оглянувшись с опаской по сторонам.) Вот она еще и письмо от него принесла...
  
   В дверях, в длинной белой сорочке, появляется
   З и н а и д а. На плечи наброшена шаль. Она необыкновенно бледна, волосы в беспорядке, глаза припухшие от слез.
  
   ЗИНАИДА. Ну чего же ты молчишь! Давай скорее... (Нетерпеливо разрывает конверт, читает.) Послушай, Настя, как пишет... Ласково. "Полтора года я тебя не видел! Ведь с тех пор, все это время, я был один-одинешенек и, кажется, минуты не было, чтоб я не думал о тебе! Главное - видеть, что ты простила меня и больше не сердишься. (Пауза.) Долгими, бессонными ночами я лежал и много думал о нас... Думал о том, что если ты даже и простила меня, то я сам, заверяю тебя, этого своего проступка не прощу себе никогда! Ты умнее, лучше меня, ты чище сердцем, я ведь знаю, что недостоин любви твоей, но... Я хочу только одного - увидеть тебя, еще раз смотреть неотрывно на тебя... хочу опять целовать твои руки, как прежде, и умереть, не приметив смерти..."
  
   Где-то поблизости послышался скрип дверей.
  
   НАСТАСЬЯ (быстро). Кто-то идет. Я побежала! (Задула свечу и тотчас же исчезла в полумраке.)
  
   З и н а и д а тихонько закрывает дверь.
  
  
   2
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, НАСТАСЬЯ
  
   Комната Марьи Александровны, которую она называет "будуаром". Главное здесь - столик с зеркалом, за которым любит сиживать хозяйка, постоянно приводя себя в порядок, одновременно приводя в порядок и дела дома, а может быть, и всего Мордасова. Марья Александровна - первая дама Мордасова, с которой все берут пример. И этим все сказано.
   Часы пробили девять раз. М а р ь я
   А л е к с а н д р о в н а, как полководец-труженик, давно уже готовится к предстоящему боевому дню, внося последние поправки и коррективы в свой облик. Рядом с ней - Н а с т а с ь я П е т р о в н а З я б л о в а, дальняя родственница и вдова. Ей нет еще и сорока, она моложава, недурна собой, со свежим цветом лица и живыми темными глазами. После смерти мужа-офицера живет в доме Москалевых. Характера она довольно бойкого и, бесспорно, весьма себе на уме, но с виду - сама кротость.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Вторую ночь не сплю! Под утро разве сомкну глаза, да и то лишь на минутку... Чует мое сердце, что добром это не кончится! Два дня не выходит из комнаты, к обеду не спускается, не ест, не пьет... Чего, ну чего от матери-то запираться? Я что, враг ей? Вчера битый час простояла перед запертой дверью, уговаривала, умоляла...а она молчит, только слышно как плачет... И стучала, и кричала, и... ты не поверишь, даже на коленях просила, даже... плакала! А она все назло матери! Не знаю даже, в кого только она такая гордая, такая упрямая?
   НАСТАСЬЯ. Вот когда позавчера прибежала кухарка от учителя, с тех пор она и заперлась...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Проклятый Ромео, где он только взялся на мою голову! Полтора года было тихо, я и думать о нем забыла. Поверила, что с Шекспиром покончено... И вот тебе - опять объявился!
   НАСТАСЬЯ. Кухарка и вчера прибегала, но Софрон её не пустил, как вы велели. На кухне рассказывала, что ее молодой барин совсем плох, третий день в горячке. Лежит, бредит, а в себя придет - просит мать сходить за Зинаидой. Зовет проститься... в предсмертный час.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Куда ей идти! К чему устраивать эти театры на потеху врагам моим! Мало над нами все смеялись полтора года тому?
   НАСТАСЬЯ. Лежит в беспамятстве, а в себя придет - письма пишет, стихи и только Зину кличет.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Какие стихи? Кому пишет?
   НАСТАСЬЯ (суетливо). Я хотела сказать - читает... читает по памяти, много наизусть знает.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Проклятый Шекспир! Ой, чует мое сердце - не к добру все это!.. Ну за что мне эти казни египетские?! И так - одна! Кручусь как белка в колесе! Что такое деревенька в сто двадцать душ? Много от неё пользы? За всем нужен глаз да глаз: за всеми следить, всех подгонять, всех проверять. Третьего управляющего меняю! Нет честных людей в России, совсем нет. Крестьяне воруют, пьют... как никогда! Где это видано?.. На того бездельника, что в деревне сидит, никакой надежды, у него под носом стащат - он и не заметит...
   НАСТАСЬЯ. У Анны Николаевны душ двести, кажется?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да нет, поменьше. У них сто пятьдесят или сто шестьдесят, не помню уж.
   НАСТАСЬЯ. Дом вон какой каменный в прошлом году выстроили!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (злясь). Настасья Петровна! У ней муж - прокурор! Понимаете? А у меня кто?.. Был бы у меня муж прокурор, я бы целый дворец выстроила. Да еще с башнями!
   НАСТАСЬЯ. Вчера опять к нашим дамам на репетицию в Дворянское собрание прикатил этот...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (язвительно). С бакенбардами!
   НАСТАСЬЯ. Да, да - Сушилов! Сидел там, пока они репетировали водевиль, а потом посадил Анну Николаевну в свои сани и повез домой. А час был уже десятый!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. И все видели? (Н а с т а с ь я кивает.) Срам! Срам! Так открыто амурничать? У всех на виду... Люди совсем стыд потеряли!
   НАСТАСЬЯ. Так он к ней по три раза на дню ездит: и утром, и днем, а уж вечером - обязательно! Вечер в вечер....
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Еще бы! Если муж до пяти утра режется в карты у судьи! Что ей остается? Не книжки же читать?.. Не может быть, чтобы кто-нибудь не донес прокурору. Думаю, ему доносят... Мог бы устроить ей головомойку, поколотить для приличия...
   НАСТАСЬЯ. Ну как поколотишь, когда ему шестьдесят три, а ей тридцать один!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да, и то верно!.. (Вдруг.) Настя, писем, я надеюсь, она никаких не передавала? Только правду мне говори!
   НАСТАСЬЯ. Да нет, Марья Александровна! Я бы уж заметила.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Настя, гляди в оба! Если что - перехвати! У неё ума станет еще отписать ему. Еще одного письма я не переживу. Как вспомню, что было полтора года тому - мурашки по телу! Ладно, иди, Настя, и смотри... (Найдя перед собой бумаги, новым тоном.) Да, Настасья Петровна, окажите любезность, возьмите это... Я тут начала писать нашому професору Шнайдеру и уже месяц не могу закончить. Сейчас мне и вовсе не до этого... Перепишите, голубушка, и добавьте от себя... ну, как вы это умеете. А завтра отправьте в Карльсруэ. Да, и заодно на почте продлите подписку на журнал этот... ну, в такой желтой обертке?..
   НАСТАСЬЯ "Отечественные записки"?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ну да, да, "Отечественные записки"! Благороднейший журнал. И название какое, особенно мне нравится это - "отечественные"! Словно все Отечество сидит и записывает! Преполезный журнал... И такой толстый. (Вздыхая.) Сколько денег уходит на эти газеты да журналы! Но мы ведь не можем жить медведями... не зная, что творится в Петербурге, о чем там спорят?
   НАСТАСЬЯ (присев в полупоклоне, отвечает в тон). Да, да, Марья Александровна! (Выходит из комнаты.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А ну, как сорвется и побежит?.. Разве её кто остановит? Разве она мать послушает! (Вздыхает.) Ах, Зина, Зина...
  
  
   3
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, МОЗГЛЯКОВ,
   НАСТАСЬЯ
  
   Часы бьют десять раз. Просторная и светлая, со вкусом обставленная гостиная с эркером, которую хозяйка в торжественных случаях называет "салоном". Несколько дверей: слева - в прихожую и столовую, справа - во внутренние комнаты (одна из дверей никогда не открывается, она забита). Много окон. В простенках, между окнами - зеркала. Справа - камин, над ним зеркало. Около затопленного камина в живописном беспорядке расставлены кресла, между ними маленький столик. Слева - стол побольше; кипит серебряный самовар, рядом чайный прибор, салфеткой прикрыты закуски. В глубине комнаты - превосходный рояль красного дерева, на нем ноты. В углу - большие напольные часы, которые протяжными ударами отсчитывают время.
   У камина в живописной позе застыл П а в е л
   А л е к с а н д р о в и ч М о з г л я к о в и столь же живописно ведет рассказ, что ему свойственно. Он молод, недурен собой, хорошо одет, весел, с претензией на юмор и остроту. У самовара хлопочет
   Н а с т а с ь я. В центре, на изящном диване - М а р ь я А л е к с а н д р о в н а. Она заметно взволнована, будто живописец перед огромным загрунтованным, но еще пустым полотном у себя в мастерской.
  
   МОЗГЛЯКОВ. Спешу напропалую! Одним словом - лечу, словно с цепи сорвался! В десяти верстах от города вижу: лежит на боку огромная дорожная карета, кучер и лакей стоят перед нею в недоумении, а из кареты несутся раздирающие душу крики и вопли. Хотел было проехать мимо, но превозмогло чертово человеколюбие. Я и мой ямщик спешим на подмогу и подымаем, наконец, экипаж. Смотрю: боже мой - князь! Князь Гаврила! Вот так встреча! Кричу ему: "Князь! Дядюшка!" Он, конечно, не узнал меня с первого взгляда. Но со второго... узнал, обнимает меня, а сам весь дрожит от испуга и плачет. Объявил мне, что едет в Светозерскую пустынь, к иеромонаху Мисаилу, которого очень почитает. Я еле уговорил его пересесть в мой возок и хоть на один день заехать ободриться и передохнуть в Мордасов. И везу его прямо к вам, многоуважаемая Марья Александровна! Он говорит, что вы самая очаровательная дама из всех, которых он когда-либо знал...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (восторженно). Я так рада, так рада, Павел Александрович, что вы привезли ко мне этого милого князя! Я готова кричать об этом всем и каждому из окошка. Не говорю уже о том милом сюрпризе, который вы сделали мне и Зине, приехав двумя неделями раньше условленного срока! О, чем был для меня этот очаровательный князь в прежнее время, лет шесть тому назад, помните Настасья Петровна?
   НАСТАСЬЯ. Да, не было и дня, чтобы он не появлялся у вас в салоне.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да, он часто у меня обедал. Через день! Он приехал в Мордасов, промотав уже все свое состояние, поэтому и жил в гостинице, скромно, только со своим камердинером. Пытался спасти свою деревеньку, но ее так и продали с публичных торгов.
   НАСТАСЬЯ. Он был душка, весь из себя! За обедом мы всегда смеялись, он сыпал остротами, каламбурил, шутил и без конца рассказывал какие-то необыкновенные анекдоты... Весь из себя!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А к кому он прибежал поделиться своей радостью, когда у него умерла тетка? Ко мне первой!.. Мы потом весь день пили шампанское.
   НАСТАСЬЯ. Он очень любил шампанское, очень. Бывало за обедом по десятку бутылок уходило...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Представляете, ветхая старуха, о которой все давно забыли, умирает где-то в Париже, а за месяц до смерти собственноручно хоронит своего племянника, законного наследника. И князь, вдруг, нежданно-негаданно, сделался единственным наследником и получает великолепное имение Духаново, в шестидесяти верстах от нас! И вдобавок к этому еще четыре тысячи душ! Представьте - че-ты-ре! Да у нас во всей губернии у самых богатых и по две-то не наберется.
   А здесь в один миг - четыре!
   НАСТАСЬЯ. А какой прощальный обед по подписке устроили ему наши дамы! Это когда он уезжал в Петербург улаживать все дела с наследством. Прощаясь, он дал слово по возвращению устраивать в Духаново беспрерывные праздники, балы, пикники, фейерверки. Здесь он жил, как привык раньше, за границей... Он был большой дамский угодник!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (грубо перебивая). Вы не поверите, Павел Александрович: я была его руководительницей, сестрой, матерью! Он слушался меня, как ребенок. Было что-то наивное, нежное и облагороженное в нашей связи, как-будто что-то пастушеское...
   НАСТАСЬЯ. Возвращаясь из Петербурга, он проследовал прямо в Духаново, даже не заехав в Мордасов!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да, Павел Александрович, согласитесь, что все это как-то странно: богатый помещик, четыре тысячи душ, с его связями, родством в Петербурге... Он мог стать влиятельным лицом в губернии, да хоть губернатором, если бы захотел. А он?.. Заперся у себя в деревне и шесть лет - шесть! - нигде не показывался!?. Право же странно... Не иначе, как эта чудовищная женщина, Степанида Матвеевна, просто околдовала его?!.
   МОЗГЛЯКОВ. Вы бы видели её! Огромная, как мужик, с усиками над верхней губой, ходит в ситцевых платьях, с ключами в руках. Она, говорят, самовластно хозяйничает в его имении: уволила управляющего, прислугу, и все делает сама. Князь слушается её, как ребенок, и не смеет шагу ступить без её позволения. Говорят, она даже моет его своими руками, балует, носит на руках и тешит его, как ребенка...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (задумчиво). Да-а, совершенно непонятная связь, совсем... необъяснимая.
   МОЗГЛЯКОВ. Отдаляет от него всех посетителей, просто не пускает... А особенно - родственников! Меня она в прошлом году чуть ли не метлой прогнала!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Наконец вы его вырвали из этих клещей! (После паузы.) А знаете, Павел Александрович, вы, пожалуй, спасли его тем, что привезли ко мне. Нам надо воспользоваться случаем и спасти его окончательно!
   МОЗГЛЯКОВ. Я думаю, это невозможно. Дядюшка просто случайно оказался без опеки. Степанида Матвеевна получила вдруг письмо из Петербурга, там у неё кто-то при последнем издыхании: отец или дочь, не знаю... может быть отец и дочь вместе! (Хохочет.) Она была так оконфужена, что в один вечер собралась и утром укатила в далекую столицу, дней, сказала, на семь, не меньше.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с беспокойством). Однако, что же он так долго не выходит?
   МОЗГЛЯКОВ. Дядюшка-то? (Хохочет.) Я думаю, он еще часов пять будет одеваться! Так как у него совершенно нет памяти, то он, скорее всего, забыл, что приехал к вам в гости... Вы его видели шесть лет назад, а я всего час тому! Ведь это только воспоминание о человеке: волосы у него накладные, глаза вставные, ноги пробочные и весь он на пружинах... (Смеётся.) Уверяю, что он носит корсет, так как в молодости лишился ребра, неловко выпрыгнув из окна во время одного из многочисленных своих любовных похождений, то ли в Италии, то ли в Испании, я уж и не припомню. А ногу ему приставили в Париже, какую-то особенную, пробочную, потому что собственную ему сломали в какой-то передряге. (Смеётся.) Вследствие такой долгой бурной жизни в Европе - теперь это полукомпозиция, а не человек!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Боже мой, как не стыдно вам, родственнику, говорить так про этого почтенного старичка? Вспомните, что это остаток, так сказать, обломок нашей аристократии. Это все оттого, что вы начитались какого-нибудь вашего Шекспира! Поверьте, Павел Александрович, ваш Шекспир давным давно уже отжил свой век, а если бы и воскрес, то со всем своим умом не разобрал бы в нашей жизни ни строчки! Если есть еще что-нибудь рыцарское и величественное в современном нам обществе, так это в высшем сословии. Князь и в лачуге будет как во дворце! А вот Наталья Дмитриевна, хоть пятьдесят кринолинов на себя напяль - как была кадушкой, так кадушкой и останется...
   МОЗГЛЯКОВ (прерывая её). Марья Александровна, а где же Зинаида
   Афанасьевна?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (после мгновенного замешательства, начинает громко смеяться). Mon cher Paul?, как же вы молоды, как неопытны! Ну разве молодые девушки встают в такую рань? Только рассвело... Пусть, пусть поспит, понежится, пока живет у матери. Потом, замужем, придется вставать рано, чтобы вести дом... Я даже не знаю, проснулась ли она (переглянулась с Настасьей). Схожу наверх и узнаю о князе, не нужно ли ему чего-нибудь, а то ведь с моими людишками... (поспешно скрывается за дверью, ведущей в прихожую).
   НАСТАСЬЯ (потирая руки). Марья Александровна, кажется, очень рады, что князь не достался этой франтихе, Анне Николаевне. А та уверяла всё, что родня ему. То-то разрывается сейчас, должно быть, от досады!
  
   М о з г л я к о в быстро подходит к Н а с т а с ь е, не спуская глаз с двери, за которой скрылась хозяйка.
  
   МОЗГЛЯКОВ (шепотом). Вот вам, Настасья Петровна... за труды! (Лихорадочно сует ей в руки деньги, которые та быстро прячет. Оглядываясь, тихо.) Ну... что? Говорили ли вы с Зинаидой Афанасьевной?
   НАСТАСЬЯ (полушепотом). Имела беседу... и не раз! Заговаривала и при
   маменьке, и с глазу на глаз.
   МОЗГЛЯКОВ (нетерпеливо). Ну что, что? Не томите! Быстрее, сейчас сюда войдут!
   НАСТАСЬЯ (также полушепотом). Я и так и эдак расхваливала ваши
   достоинства... только они очень неохотно об этом говорят. Сказали, что не отказывают вам решительно. Надобно подождать!
  
   М о з г л я к о в облегченно вздохнул и начал возбужденно ходить по комнате.
  
   МОЗГЛЯКОВ (нервно смеётся). Я так спешил, что приехал даже раньше
   обещанного!
   НАСТАСЬЯ (подчеркнуто громко). Павел Александрович, объясните мне
   хорошенько ваше родство с князем. Я чего-то не поняла. Вы ведь называете его дядей?
   МОЗГЛЯКОВ (с самодовольной улыбкой). Ей-богу, не знаю, Настасья Петровна! Кажется, седьмая вода, может быть, даже и не на киселе... Просто я называю его дядюшкой, а он и откликается!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (появившись из дверей, ведущих во внутренние комнаты). Он кажется сейчас сойдет! Настасья Петровна, заварите скорее нового чаю! (М о з г л я к о в у.) Ach, Paul, я повторю - сам господь бог надоумил вас привезти его прямо ко мне! Я трепещу при мысли, что бы с ним было, бедняжкой, если бы он попал к кому-нибудь другому. Да его бы здесь расхватали, разобрали бы по косточкам и съели!
   МОЗГЛЯКОВ. Ах, боже мой, да к кому еще его везти! Ведь не к Анне же Николаевне?
   НАСТАСЬЯ (оживившись). Ой, я и забыла сказать, Анна Николаевна уже присылала справиться. Еще и девяти не было! Анютка ихняя прибегала на кухню и расспрашивала. А сразу за ней прибегала и кухарка Натальи Дмитриевны...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Будто я интересуюсь знать, что думает эта ваша Анна Николаевна? Я уж, поверьте, не стану никого подсылать к ней на кухню. Я решительно удивляюсь, почему и вы, и все в городе считаете меня врагом этой бедной Анны Николаевны? Ну из чего я буду врагом её? За первенство? Пусть ее, пусть будет первая! Я же первая готова поехать к ней и сама поздравить её с этим её первенством...
  
  
   4
  
   Те же и КНЯЗЬ К., потом ЗИНАИДА
  
   В дверях гостиной появляется К н я з ь К. С первого, беглого взгляда Князя К. можно принять за юношу. Лицо набелено и нарумянено необыкновенно искусно, на нем почти нет морщин. Эспаньолка, усы и бакенбарды мастерски подстрижены, а слегка вьющиеся волосы уложены идеально. Одет он совершенно по моде, словно вырвался из модной лавки: визитка изящна; жилетка, галстук, перчатки - белоснежны. Князь немного прихрамывает; но так ловко, словно и это необходимо по моде. В правом глазу - монокль, которым он манипулирует с ловкостью циркового фокусника. Он не в ладах с памятью - поминутно сбивается, часто повторяется и даже совсем завирается. В его манерах - что-то небрежно-франтовское, не заученное, а сохранившееся, как-то бессознательно, от прежней бурной жизни.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (всплеснув руками). Боже мой! Это он, он!
   Я узнаю его из тысячи! Наконец-то я вас вижу, mon prince?!
  
   Бросается навстречу К н я з ю К. Обнимает, целует его, затем усаживает в одно из кресел у камина.
  
   Садитесь, садитесь, князь! Боже, вы совсем не переменились, все такой же comme il faut!?? Шесть лет! Целых шесть лет не видались - и ни одного письма, ни строчки во все это время! О, как вы виноваты передо мною, князь, как виноваты! Но чаю, Настасья Петровна, чаю!
   КНЯЗЬ (немножко заикаясь). Б-бла-го-дар-рю, б-бла-года-рю! Вин-но-ват! Я, представьте себе, еще с прошлого года хотел непре-мен-но сюда ехать... Ну, как ваш муж, милая Анна Николаевна? Все по своей прокурорской части?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (немного заикаясь от растерянности). Н-нет, князь, мой м-муж не п-прокурор...
   МОЗГЛЯКОВ (заливается смехом). Бьюсь об заклад, что дядюшка принимает вас за Анну Николаевну Антипову!
   КНЯЗЬ. Ну да, Анну Николаевну... все забываю... Антипову, именно Анти-пов-ну!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с досадой). Ну... вы меня... и удивили, князь! Я, признаюсь, никак не ожидала, что вы меня не узнаете... Я ваш бывший друг, Марья Александровна Москалева! Помните князь, Марью Александровну?..
   КНЯЗЬ. Марью Александровну, да, да! А я именно по-ла-гал, что вы-то и есть, как её там... ну да, Анна Васильевна!.. C'est delicieux!*** Значит, я не туда заехал? C'est charmant**** Это со мной часто случается... я часто не туда заезжаю... Так вы не Настасья Ва-сильев-на? Это ин-те-ресно-о...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. О, как вы виноваты передо мной, князь! Забыть Марью Александровну, своего первого друга!
  
   Г а в р ю ш а, мальчик лет одиннадцати, казачок в доме Москалевых, приближается к М а р ь е
   А л е к с а н д р о в н е и К н я з ю К., неся перед собой на подносе, чай.
  
   КНЯЗЬ. Pardon, pardon!..* Но я всегда доволен, что бы со мной ни случилось...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Чаю, князь?
   КНЯЗЬ (кивает, беря чашку). А-а-а, это ваш мальчик? Какой хоро-о-ошенький ма-а-льчик!.. И-и-и верно, хо-о-ро-шо ведет себя? Скажи, ты слушаешь маму?..
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (жестом прогоняя ГАВРЮШУ, поспешно). Князь, но... не ушиблись ли вы?
   КНЯЗЬ (смеётся, с воодушевлением). Вывалил! Кучер вы-ва-лил! Я уже думал, что наступает светопреставление. Я так, представьте, испугался, что небо с овчинку показалось! Во всем кучер Феофил виноват! Я у-у-ве-рен, что он на жизнь мою по-ку-у-ушал-ся! Он и еще Лаврентий, которого я дома оставил. Нахватались, знаете, каких-то новых идей. Отрицание в них какое-то появилось... Одним словом, коммунисты в полном смысле слова!
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а, хлопая в ладоши, заливается смехом. Хихикает и Н а с т а с ь я.
   М о з г л я к о в смеется громче всех.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (переводя дыхание). Сколько в вас остроумия, князь! Вы могли бы писать, могли бы повторить Фонвизина, Грибоедова, Гоголя!
   КНЯЗЬ. Ну да, ну да! Я могу и пов-то-о-орить... Знаете, я был необыкновенно остроумен в прежнее время. В Петербурге я даже для сцены водевиль со-чи-нил... Да, да! "Жена за столом, а муж под столом"! (Смеётся.) Нет, нет... кажется не этот. А, вот, вспомнил: "Муж в камине, а жена в гостях"! Да, да, именно: "Муж в камине, а жена в гостях"! (Все смеются.) И он даже был по-став-лен... в Александринском театре! Там было несколько вос-хити-тель-ных куплетов. Сейчас припомню...
   "Двухэтажный дом горит,
   а народ кругом стоит:
   - Дом горит. Какой большой!
   Догорит - пойдем домой..." (Хохочет.)
   Когда я был молод, в театре всё сплошь водевили играли. Трагедий вот не припомню... Ах, как я любил театр! Каждый вечер пропадал в театре: если не в Александринском, так в Михайловском! Если меня нет в Михайловском, так уж точно - отправляйся в Александринский - я там! Сколько я видел этих водевилей - толпы, то-о-олпы... А уж потом, в _______________________
   * Простите, простите! (франц.)
   Париже, сколько я их пе-ре-ви-дал!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Кстати, наши дамы собираются составить театр. Они уже какой-то водевиль репетируют, я слыхала... Вместо того, что они учат, лучше бы ваш поставили!
   НАСТАСЬЯ. Да, "Муж в камине, а жена в гостях"! (Хихикает.)
   КНЯЗЬ. Конечно! Я даже опять готов написать... А когда я был за
   гра-а-ни-цей, я произвел настоящий fu-ro-о-оre!? Лорда Байрона помню. Мы были на дру-у-ужес-кой но-о-оге! Он восхитительно танцевал краковяк на Венском конгрессе.
   МОЗГЛЯКОВ. Лорда Байрона? Помилуйте, дядюшка, да возможно ли?
   КНЯЗЬ. Впрочем... может быть это был не лорд Байрон, а какой-нибудь другой поляк. Да, да, теперь вспоминаю - пре-ори-ги-наль-ный поляк, выдавал себя за графа. Но краковяк танцевал во-о-осхи-ти-тель-но, пока не сломал себе ногу... "Наш поляк танцевал краковяк..." Я на этот случай даже стишки сочинил. Сейчас припомню: "А как ногу сломал... танцевать перестал"! (Хохочет.) Знаете, это я посоветовал... как его... Василию Николаевичу?.. Или Николаю Васильевичу... про Чичикова! Что того выгнали из таможни взашей только за то, что он украл кусок мыла. Неме-е-ец-ко-го-о! Ха-ха-ха...
  
   Все смеются и апплодируют. Громче всех потешается М о з г л я к о в. М а р ь я А л е к с а н д р о в н а бросает на него осуждающие взгляды.
  
   Вообще я теперь позабыл некоторые происшествия... Это у меня от занятий.
   НАСТАСЬЯ (робко). Князь, скажите, а вы учились логике?
  
   М о з г л я к о в прыснул от смеха.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (сердито). Настасья Петровна, боже мой, какие вы вопросы ставите!
   КНЯЗЬ. Учился, только очень давно... Я и философии обучался в Германии, весь курс про-о-ошел... но все теперь за-а-абы-л.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Но скажите, князь, чем же вы все это время занимались в вашем уединении?
   КНЯЗЬ. Ну, знаете, много находится заня-я-ятий... когда отдыхаешь. Иногда выезжаю верхом на своей английской кобыле.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (всплеснув руками). Верхом?!
  
  
   КНЯЗЬ. Ну да... а иногда гуляю пешком по полям. Собираю цветы... васильки очень люблю. А порой и грибы по-па-дают-ся... или мужики. Такие приветливые, шапки снимут и с таким почтением кланяются: "Здравствуйте - говорят, - князь, наше красное солнышко!" Так хожу и воображаю себе разные вещи. У меня чрезвычайно сильное воображение! Я порой такое вообра-а-ажу, что даже сам себе потом у-удив-ля-я юсь!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. И затвориться, скрыться от общества на шесть лет! Князь, да таких как вы в целой губернии не найдешь. Вы какой-то не наш, не здешний... Таких людей давно уж нет... разве только в книжках! Да что в губернии - во всей России таких не сыщешь! Я только удивляюсь вам, как вы можете прозябать в своем Духаново? Словно какой-то...Меншиков в Бирюзове!..
   КНЯЗЬ. Помилуйте, какой Меншиков?.. Я много читаю! У меня прекрасная библиотека, засиживаюсь там до полуночи... мысли разные, знаете... записываю. Потом перечитываю - словно впервые! Та-а-к увлекательно! (Хохочет.) И мысли все такие интере-е-есные...Правда Степанида Матвеевна в последнее время тайком таскает мои записи... для растопки печей.
   МАРЬЯ АЛЕСАНДРОВНА. (С укором.) Князь, клянусь, вы погубите себя такой жизнью! Кого угодно спросите и вам всякий скажет, что вы - погибший человек!
   КНЯЗЬ. Неуже-е-ели?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Уверяю вас! Вам нужно до основания изменить вашу жизнь! Иначе - вы заболеете, вы истощите себя, и умрете...
   КНЯЗЬ (испуганно). Ах, боже мой, неужели так скоро?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (все более и более увлекаясь). Послушайте, князь, а почему бы вам не попробовать лечиться за границей? За границей такие медики!
   КНЯЗЬ. Ну да, ну да! Я непременно поеду за границу. Я помню, когда
   я в прошлый раз был за границей, там было чрез-вы-ча-а-айно-о весело...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Но, cher prince* Вам решительно надо переменить обстановку. И первое, что надо сделать - бросить ваше Духаново.
  
   В дверях, ведущих во внутренние комнаты, появилась
   З и н а и д а А ф а н а с ь в н а. Темно-красное шелковое платье выгодно подчеркивает её идеальную фигуру, волосы небрежно собраны в толстую косу и свободно падают на плечи и грудь, на шее - нитка жемчуга. Трудно сказать что-то определенное о ее возрасте.
  
   ______________________
   *дорогой князь (франц.)
   Неестественная бледность и покрасневшие глаза -
   следы недавних слез - выдают в ней скорее молодую женщину, нежели юную девушку.
  
   О, Зиночка спустилась, наконец-то! Зинаида, подойди поближе. Князь, а это моя дочь, Зина! Моя единственная драгоценность!
   КНЯЗЬ (лорнируя ЗИНАИДУ, удивленно). Это ваша дочь?! Charmante! Сharmante!
   З и н а и д а полуприсела в поклоне.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ах, да, я забыла, шесть лет тому, когда вы у нас жили, её не было в Мордасове!
   КНЯЗЬ. Еще не родилась? (Улыбается З и н а и д е.) Боже, какова! Какая красавица! (К М а р ь е А л е к с а н д р о в н е.) Mais quelle beautИ!* (Поднимается, не отрывая взгляда от З и н а и д ы.) Признаюсь вам... впрочем, я сейчас ворочусь...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (испуганно). Но куда же вы, князь?
   КНЯЗЬ. Я сейчас, сейчас... (В дверях.) Я только за-пи-сать одну новую мысль! (Выбегает.)
   МОЗГЛЯКОВ (хохочет во всё горло). Каков? И как быстро побежал!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (М о з г л я к о в у, строго). Не понимаю, решительно не понимаю, чему вы смеётесь? Смеяться над почтенным старичком! Поднимать на смех каждое его слово! Я краснела за вас, Павел Александрович. Его надо пожалеть, а не смеяться над ним. Он даже меня не узнал - это уже, так сказать, вопиет! Его надо спасти, его надо вырвать из рук этой тюремщицы...
   МОЗГЛЯКОВ (чуть не подпрыгнул от собственной догадки). А знаете ли что? (Смеётся пуще прежнего.) Его надо женить!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Опять?!. Ну, вы просто неисправимы!
   МОЗГЛЯКОВ (с азартом). На этот раз я говорю совершенно серьезно! Почему бы князю не жениться? Это же идея!.. Да, да, да, и только в этом его спасение. Во-первых, он будет избавлен от опеки этой ужасной Степаниды Матвеевны. Во-вторых, и главное - он выберет девушку или, еще лучше, вдову, милую, добрую, нежную и, главное, бедную, которая будет ухаживать за ним как дочь... Разумеется, она должна быть хорошенькая. По тому, как он разглядывал Зинаиду Афанасьевну, ясно, что дядюшка еще до сих пор любит хорошеньких.
   НАСТАСЬЯ. Павел Александрович, да где же вы найдете ему такую невесту?
   МОЗГЛЯКОВ (все более и более увлекаясь). Вот так сказали!.. Да хоть бы
   и вы! Чем вы не невеста князю? Во-первых - хорошенькая, во-вторых - вдова,
  
   _________________________
   * Но какая красота! (франц.)
   в-третьих - благородная, в-четвертых - бедная, потому что,извините, не богатая, в-пятых - вы очень благоразумная дама, следовательно - будете кормить его манной кашкой и повезете за границу... И все это до той минуты, когда он оставит сей бренный мир, что случится ровно через год, а то и гораздо раньше. Тогда вы - вдова, да еще и княгиня, богачка! И в награду за вашу решимость, выходите замуж за маркиза или... генерал-интенданта! Блестящая идея, не правда ли?
   НАСТАСЬЯ (обмахиваясь платочком). Фу ты, боже мой, меня даже в
   жар бросило! Да я бы влюбилась в него, голубчика, из одной благодарности, если б он только сделал мне предложение... Только все это - вздор!
   МОЗГЛЯКОВ (почти в экстазе). Хотите, это будет не вздор? Вот палец мне отрежьте, если сегодня же вы не будете его невестой! Да нет ничего легче, чем уговорить на что-нибудь дядюшку! Сами слышали - он на всё отвечает: "Ну да, ну да!" Мы его женим так, что он и не услышит. (Ходит по комнате, потирая руки.) Хоть бы вы принарядились, Настасья Петровна, на всякий случай!
   НАСТАСЬЯ (поправляя одежду). Да я и без вас знаю, что сегодня совсем замарашка. А что, в самом деле, я кухаркой кажусь? Совсем опустилась. Давно не мечтаю...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (после долгого молчания, резко). Все это - вздор! Нелепость! И ваши слова, Павел Александрович, я принимаю не иначе, как за шутку. Ах, вот, слава богу, и князь!
   КНЯЗЬ (радостно). Вот и я! Удивительно, сколько у меня сегодня разных мыслей в голове. И идей! А другой раз сидишь целый день за зеркалом... за бумагами... и ни-че-го! Будто их никогда и не бывало.
   (М о з г л я к о в у.) Но не пора ли нам ехать, мой милый?
   МОЗГЛЯКОВ. Я готов, дядюшка.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с беспокойством). Но я надеюсь, князь, что вы только к одному губернатору? Помните одно, князь: я - ваша сестра, нянька, хозяйка на весь этот день и, признаюсь, я трепещу за вас! Вы совсем не знаете здешних людей! Я вас жду к обеду, князь. Ах, как я жалею, что муж мой в деревне. Он так вас уважает, так душевно вас любит!
   КНЯЗЬ. Ваш муж? Так у вас и му-у-уж есть?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (хохочет). Ах, боже мой, как вы забывчивы, князь! Мой муж, Афанасий Матвеич, сейчас в деревне, но вы тысячу раз видели его прежде...
   КНЯЗЬ. Афанасий Матвеич?! Mais c'est dИlicieux! Так у вас и муж есть? Какой же, однако, стра-а-анный случай. Точь-точь, как в водевиле: муж в камине, а жена ... вот и забыл! Только и жена куда-то тоже по-еха-а-ала: то ли в Ярославль, то ли в Тулу...
   МОЗГЛЯКОВ (хохочет). Муж в дверь, а жена в Тверь, дядюшка!
   КНЯЗЬ. Да, да! Именно в Тверь. Charmant! Charmant! Ты всегда в рифму попадаешь, мой милый! То-то я помню что и жена куда-то отправилась... Итак, мы едем! Au revoir, madame!? (Кланяется М а р ь е
   А л е к с а н д р о в н е и Н а с т а с ь е. Подходит к З и н а и д е, целует руку и долго смотрит на неё не отрываясь. В комнате воцарилось молчание.) До свидания, милая барышня!
   МОЗГЛЯКОВ (почти силой оттаскивая К н я з я от З и н а и д ы). Нам пора, дядюшка!
  
   К н я з ь и М о з г л я к о в скрываются за дверью.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (кричит вслед К н я з ю). Не забудьте про обед, князь! Мы обедаем рано! (После короткого молчания, холодно.) Настасья Петровна, вы бы заглянули на кухню. У меня такое предчувствие, что этот изверг Никитка непременно испортит обед! Я уверена, что он уже пьян...
   НАСТАСЬЯ. Да, сейчас... (опустив голову, молча выходит из комнаты).
  
  
   5
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, ЗИНАИДА
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а, сделав круг по комнате, остановилась, глядя на дочь. З и н а и д а,
   по-прежнему у рояля, перебирает ноты, не глядя на мать.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (торжественно). Зинаида!
  
   З и н а и д а, бросив ноты, повернулась к матери и замерла в ожидании.
  
   Зина! Я намерена поговорить с тобой о чрезвычайно важном деле. (Пауза.) Этот Мозгляков... становится как-то уж слишком навязчивым со своими... исканиями. Мне тяжело переносить твои страдания, твою беспрерывную тоску, которая отравляет мой сон по ночам! Я уверилась, наконец, что только одна значительная перемена в твоей жизни может спасти тебя - замужество! Здешние ослы удивляются, что ты до сих пор не замужем и сочиняют об этом разные истории... Но есть ли здесь для тебя женихи, Зина?
   ЗИНАИДА. Вот и я вам сколько говорю об этом. Давайте уедем отсюда!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Куда, Зина, куда? За границу?.. Мы бедны,ты это понимаешь? Мы бе-е-дны!.. У нас одна деревенька. И всего - сто двадцать душ... полупьяных! Это почти бедность... Нищета стучится в дверь! Если бы я не крутилась как белка в колесе, не стояла с кнутом... не знаю как бы мы и жили! Как на эти доходы поддерживать благородный дом?.. Мозгляков, конечно, пуст, но он все-таки лучше остальных здесь. Он порядочной фамилии, у него есть родство, у него двести душ! Это все-таки лучше, чем жить вязаньем да взятками. Конечно, если бы бог послал что-нибудь получше!.. Но ты ведь сегодня не дала ему слова, ничего не сказала?
   ЗИНАИДА. Когда? Мы же не были наедине, мы все время у вас перед глазами... (Раздраженно.) Да и к чему кривляться, когда все дело в двух словах?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Кривляться? Зинаида, ты давно уже не веришь мне. Запираешься от меня, не говоришь со мной по два дня. А я ведь готова решительно на все, на все, чтоб устроить судьбу твою!
   ЗИНАИДА (насмешливо). Уж не хотите ли вы меня за этого князя выдать, чтобы устроить мою судьбу?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Я даже не заикнулась об этом... Но теперь, к слову, могу и сказать: если бы случилось тебе выйти за князя, то это было бы счастьем твоим, а не безумием...
   ЗИНАИДА (кричит). А я нахожу, что это просто вздор! Вздор! У вас беспрерывные прожекты. У вас слишком много поэтических вдохновений... Я предчувствовала, что вы что-то задумали. Когда дурачился Мозгляков, я прочла это по вашему лицу. Я готова биться об заклад, что вы об этом думаете и теперь!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (со слезами в голосе). Ты говоришь со мной непочтительно и оскорбляешь меня. Ты давно уже считаешь меня своим врагом, а не матерью (Достает платок, вытирает слезы.) Мозгляков еще никогда не говорил умнее давешнего, когда доказывал, что князю необходима женитьба! Конечно, не на этой чумичке Настасье, тут уж он заврался...
   ЗИНАИДА. Воспользоваться тем, что старикашка выжил из ума, выйти за него, обмануть его, чтоб вытащить из него его деньги и потом каждый день, каждый час желать его смерти? Это не только вздор - это низко!
  
   Воцарилось молчание. Слышно только, как часы отсчитывают минуты.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (после долгой паузы). Зинаида, ты помнишь, сколько тебе лет? Нет-нет, я не то хотела сказать... Я не с того начала! Зина, ты помнишь... что было два года тому назад?
   ЗИНАИДА (вздрогнув). Маменька! (Голос её дрожит.) Вы торжественно обещали никогда мне не напоминать об этом.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с пафосом). Зинаида! Эти два года молчания были ужасными! Пришло время полного объяснения... Я готова на коленях молить тебя, чтоб ты позволила мне говорить. Слышишь, Зина, родная мать умоляет тебя на коленях!
   ЗИНАИДА (едва слышно). Говорите.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Благодарю тебя! Три года назад к покойному Мите, маленькому твоему брату, начал ходить учитель...
   ЗИНАИДА (злобно). Зачем вы так торжественно начинаете? К чему это красноречие, все эти подробности?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Я продолжаю, Зина!.. Этот учителишка уездного училища, почти еще мальчик, производит на тебя совершенно непонятное для меня впечатление. Вдруг ты приходишь ко мне и объявляешь, что намерена выйти за него замуж! Зина! Это был удар в мое сердце! Я вскрикнула и лишилась чувств... Мальчик, сын дьячка, кропатель дрянных стишонков, которые из жалости печатают в "Библиотеке для чтения"?
   ЗИНАИДА (почти кричит). Неправда! Вот уж нет! Не из жалости! Его ценят. Один петербургский журнал заказал ему перевести сонеты Шекспира!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Вот, вот, он только и умеет, что толковать об этом проклятом Шекспире. И этот мальчик - муж Зинаиды Москалевой!.. Я отказала ему, но ты продолжаешь с этим мальчиком свидания. И всего ужаснее, что ты заводишь с ним переписку! По городу ползут слухи, меня начинают колоть намеками. И вдруг все мои предсказания сбываются самым жестоким образом. Вы из-за чего-то там ссоритесь, и он грозится распространить по городу твои письма! Полная негодования, ты даешь ему пощечину. В тот же день одно из твоих писем попадает в руки Натальи Дмитриевны, смертельного врага моего. Это значит - через час весь город будет знать о позоре твоем! В тот же вечер этот сумасшедший, в раскаянии, делает нелепую попытку отравить себя. Скандал выходит ужаснейший. Я пересилила себя, я не упала в обморок! Эта чумичка, эта бесстыжая Настасья, требует двести рублей серебром и за это клянется достать письмо обратно. Я сама, в легких башмаках, бегу по снегу к жиду Бумштейну и закладываю мой фермуар, память матери. Через час письмо в моих руках! Настасья взломала шкатулку и украла его. Доказательств нет - и честь твоя спасена! На другое утро, впервые в жизни, я заметила несколько седых волос на своей голове!.. Я не знаю, как я только пережила тот ужасный день... Говорят, этот несчастный теперь в чахотке, а ты - ангел доброты! - ты не хочешь при жизни его выходить замуж... Ты щадишь его, дитя мое, я угадала? Видит бог, какими горькими слезами обливала я подушку мою!
   ЗИНАИДА (язвительно). Да оставьте, маменька, очень понадобилась тут ваша подушка? Никак не можете без декламаций!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Я уверена, что ты любишь не его, этого неестественного мальчика, а золотые мечты свои, призрак потерянного счастья, свои возвышенные идеалы!.. И поэтому кто может обвинить меня за то, что я нахожу союз с князем самым спасительным в твоем теперешнем положении?
   ЗИНАИДА. И... и каким образом это замужество... спасет меня?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (впадая в свой обычный тон). Ты оставляешь навсегда этот отвратительный городишко, где тебя ненавидят за твою красоту и... переходишь в другой мир, в другое общество! Ты можешь этой же весной ехать за границу: в Италию, в Швейцарию, в Испанию! В Испанию, Зина, в Испанию, где Альгамбра, где Гвадалквивир, а не здешняя речонка с неприличным названием...
   ЗИНАИДА. Но позвольте, маменька, вы говорите так, словно князь уже сделал мне предложение?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (твердо). Не беспокойся об этом, я знаю, что я говорю! Само собой разумеется, что ты не сможешь его любить... любовью... да он и сам не способен потребовать такой любви.
   ЗИНАИДА. Боже мой, какой вздор! Сколько лет вы меня пилите за то, что я не выхожу замуж. Придется вам с этим смириться. Я вовсе не хочу замуж! Ни за кого! Останусь в девках ... Так и будет!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с улыбкой). И что у тебя за головка горячая, право! Просто романтизм, навеянный этим Шекспиром, который нарочно сует свой нос везде, где его не спрашивают. Зиночка, не горячись, ради бога, не выслушав... Князь проживет год, много два, и, по-моему, лучше уж быть молодой вдовой, чем перезрелой девой, не говоря уж о том, что ты по смерти его - княгиня, ты богата, свободна, независима! А потом, подумай, выйдя замуж за князя, ты заставишь воскреснуть духом этого мальчика, обрадоваться! Если в нем есть хоть капля здравого смысла, то он, конечно, поймет, что ревность к князю неуместна, смешна; поймет, что ты вышла по необходимости, по расчету. Наконец, он поймет... что потом... ты опять сможешь выйти замуж, за кого захочешь...
   ЗИНАИДА. Значит, выйти замуж за князя, обобрать его, и ждать его смерти, чтоб выйти потом за любовника?..
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с увеличивающимся жаром). Взгляни на себя в зеркало - ты так прекрасна, что за тебя можно отдать целое королевство! И вдруг ты, красавица, жертвуешь старику свои лучшие годы! Ты, как прекрасная звезда, осветишь закат его жизни, ты, как зеленый плющ, обовьешься вокруг его старости... Неужели его деньги, его княжество стоят дороже тебя, Зина?
   ЗИНАИДА (переборов слезы). Верно, стоят, коли надо выходить за калеку! Обман всегда обман, маменька, какие бы ни были цели...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (все более и более распаляясь). Что ж не верь, оскорбляй свою мать, запирайся от неё, не разговаривай по три дня, но согласись только, что слова ее разумны и спасительны. Представь, что говорю не я, а другой: закрой глаза, стань в угол, вообрази, что тебе говорит какой-нибудь невидимый голос... Тебя смущает, что все это - как-будто какая-нибудь продажа или купля? Так откажись от денег, если они тебе так ненавистны! Раздай бедным! Помоги хоть, например, этому несчастному на смертном одре...
   ЗИНАИДА (тихо). От меня он не примет никакой помощи.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (словно диктует). Он не примет, но мать его примет...Ты же продала свои серьги, теткин подарок, и помогла ей полгода назад. Я и это знаю. Я все, все знаю! А ты по четыре дня не говоришь с матерью, запираешься... Сейчас старуха стирает на людей, чтоб кормить своего несчастного поэта.
   ЗИНАИДА (резко). Ему скоро не нужна будет помощь!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Знаю, говорят он в чахотке... (Почти вдохновенно.) Я на днях нарочно справлялась о нем у Каллиста Игнатьича. Сей почтенный старец ответил мне, что у него не чахотка, а только так... сильное грудное расстройство. Просто в эти дни у него обострение, через день-другой - полегчает... (Краем глаза следит за З и н а и д о й.) Почему ты думаешь, что он не примет твоей помощи, твоих денег? Так обмани его! Обман простителен в таком случае... Твоя мать не будет учить тебя неблагородному. Зина! Обнадежь его, обещай ему, наконец, любовь свою! Скажи, что выйдешь за него замуж, когда овдовеешь... Пожалуй... и выйди за него, когда овдовеешь. Ты ведь будешь богата и свободна! Простив ему - под сенью мирт, лимонов, на берегу Гвадалквивира, под экзотическим лазуревым небом - его гнусный поступок, ты воскресишь его для новой жизни и заставишь обожать себя! О, Зина! Все в твоих руках! И все это через замужество с князем! Кто же мог ожидать, что он к нам сегодня приедет? Да ведь в тысячу лет не будет больше подобной оказии!
  
   М а р ь я А л е с а н д р о в н а присела, переводя дыхание, на угол дивана. В комнате на некоторое время воцарилось молчание. З и н а и д а, встав с кресел и постояв минуту в раздумье, решительным шагом пересекла комнату и приблизилась к дивану.
  
   ЗИНАИДА (откашлявшись). Послушайте, маменька, я...
   В эту минуту из передней доносится какой-то шум и слышен резкий женский голос.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (вскочив с места). Ах, боже мой! Черт несет эту сороку, полковницу! Так некстати... Но... но невозможно сейчас не принять её! Она, наверно, с вестями, иначе не посмела бы явиться. Это важно, Зина! Мне надо узнать... Нам надо знать! Теперь нам ничем нельзя пренебрегать.
  
   З и н а и д а, не сказав ни слова, выходит из комнаты.
  
  
   6
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, КАРПУХИНА
  
   В дверях гостиной появилась С о ф ь я П е т ров н а
   К а р п у х и н а, полковница. Это маленькая пятидесятилетняя дама, с веснушками и острыми сверлящими глазками, похожа скорее на воробья, чем на сороку. Полковница и двух минут не может пробыть в покое, отчего её темное шелковое платье, давно тесное ей, шуршит, трещит, скрипит, как рассохшаяся бричка.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (всплеснув руками, направляется навстречу гостье). Как это вам вздумалось вспомнить обо мне, бесценная Софья Петровна? Какой... очаровательный сюрпри-и-из!
  
   Целуются, встретившись посреди гостиной. М а р ь я А л е к с а н д р о в н а жестом приглашает гостью к столу. Они садятся.
  
   КАРПУХИНА. Нет, нет, благодарствую, чай я уже пила (таинственно) в одном... доме. Я к вам только на одну минутку, mon anqe!? Я ведь напрасно и села. Знали бы вы, какие только чудеса у нас делаются! Просто весь город сошел с ума от этого князя! Наши пройдохи - vous comprenez???- его ищут, ловят, тащат нарасхват, шампанским поят... Вы не по-ве-ри-те! Я заехала только спросить: как это вы решились отпустить князя от себя? Знаете ли вы, что он сейчас у Натальи Дмитриевны?!
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а поднялась с кресла и несколько раз нервно прошлась по комнате.
  
   (восхищенно). Буонапарт! Ну, вылитый Буонапарт!! Как я люблю, когда вы так вот решительно ходите! Туда-сюда, туда-сюда... Не налюбуюсь на вас. Вам нет равных в Мордасове! Мой муж, полковник, царство ему небесное, тоже так ходил по комнате в трудные минуты - ну там, перед учениями или...перед интендантской проверкой! Туда-сюда, туда-сюда... Как лев в клетке!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (села у стола). Как я вам благодарна, Софья Петровна, за ваш визит! (Наливает рюмку, ставит рядом тарелку с закусками.) Угощайтесь, mon chere*, угощайтесь!
   КАРПУХИНА (решительно). Нет-нет, Марья Александровна, благодарствую! (Менее решительно.) У меня ведь закон - только одну рюмку за завтраком, вы же знаете, для желудка. Но больше - ни-ни!..
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Софья Петровна, ну доставьте мне радость! Угощайтесь - вот огурчики, буженинка... что бог послал. Угощайтесь! (Преодолев минутное сомнение, К а р п у х и н а пьет.) Послушайте, как это он... у Натальи Дмитриевны? Он ведь к губернатору только поехал, да и то ненадолго!
   КАРПУХИНА. Ну да, ненадолго! (Закусывает.) Губернатора он дома не застал и поехал к Анне Николаевне, она как-никак родственница ему, хотя и дальняя. Дал слово обедать у ней, а Наташка Паскудина, которая теперь от нее не выходит, затащила его к себе до обеда. Завтракать! Vous comprenez? Лови-свищи его теперь!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А что ж... Мозгляков? Ведь он обещал.
   КАРПУХИНА. Дался вам этот петербургский франт, хваленый-то ваш! И он - туда же! Как бы их там в картишки не засадили. Облупят князя, как липку, попомните мои слова... А какие вещи она о вас распускает, Наташка-то! Вслух кричит, что вы завлекаете князя, ну там... для известных целей. Vous comprenez? Он, конечно, ничего не понимает, сидит, как мокрый кот, да на всякое слово: "Ну да, ну да!.." А сама-то, сама-то! Вывела свою Соньку - вообразите: шестнадцатый год девке, а всё ещё в коротеньком платьице ходит! Все это только до колен, можете себе представить?.. Послали за этой сироткой Машкой, та тоже в коротеньком, только еще выше колен - я в лорнет смотрела, - и под фортепьяно заставила обеих пигалиц перед князем казачка танцевать! Срам да и только, тьфу! (Плюет, наливает себе рюмку, выпивает, внимательно смотрит на рюмку, а затем на М а р ь ю
   А л е к с а н д р о в н у.) На черносмородиновом листе настаивали?
   _____________________
   * моя дорогая (франц.)
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (кивает). Да, да... Ну а князь что?
   КАРПУХИНА. Князь так и растаял: "формы, какие формы", говорит...и в лорнетку на них смотрит. Вы же знаете слабость этого князя? А они и отличаются: раскраснелись, ноги вывертывают, такой монплезир пошел, что люли-люли, да и только! Тьфу! (Плюет, закусывает.) И это - танец! Я сама танцевала с шалью, при выпуске из благородного пансиона мадам Жарни. Там княжеские и графские дочери воспитывались. Так я благородный эффект произвела! Мне сенаторы и генералы аплодировали! А ведь это просто канкан. Я сгорела со стыда, совсем сгорела! Я просто не высидела.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Но разве вы сами... были у Натальи Дмитриевны? Ведь вы же...
   КАРПУХИНА. Ну да, она оскорбила меня на прошлой неделе... кадушка эдакая! Не всякий генерал от природы полный!.. Велела прислуге не пускать меня. Поехала я бы к ней, кабы не этот скверный князишка! А где бы я его еще увидела?.. Mais, ma chere?, а мне так захотелось посмотреть на этого князя, что с ним произошло за шесть лет... Я и поехала! (Наливает рюмку, выпивает, закусывает. Подмигивает М а р ь е
   А л е к с а н д р о в н е заговорщицки). Ma chere, я так люблю всё своими глазами посмотреть, особенно меня интересуют мелочи, то, на что никто не обращает внимания, разные подробности... (Моргает М а р ь е
   А л е к с а н д р о в н е.) Я знаю, вы тоже любите! Мелочи о многом говорят, они составляют самый сок (хихикает). "На войне подробностей не бывает!" - учил меня мой муж-полковник, царство ему небесное! (Хихикает.) Это, знаете, во мне военная кровь говорит... Только вы теперь, mon anqe, проститесь с князем! Эти пройдохи теперь вам его не отдадут. Я к Анне Николаевне во двор в щелочку заглянула, а там такая кутерьма: дрова колют, обед готовят, ножами стучат... Тихона за шампанским послали! Они все боятся, что вы его того... понимаете? Ну, насчет Зины...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Какой ужас! Да ведь я... (Срывается с места, ходит по комнате.)
   КАРПУХИНА. Об этом уже весь город кричит, это я вам говорю! Она перетащит князя к себе обедать, а потом и насовсем оставит... Это она в пику вам делает, mon anqe! (Наблюдает за М а р ь е й
   А л е к с а н д р о в н о й, которая близка к обмороку.) У вас сейчас такой блеск в глазах, как у моего мужа, полковника, перед учениями... Вы можете уничтожить, убить, растерзать одним каким-нибудь словом, да что словом - взглядом! Вас все боятся! Ну, Буонапарт, чистый Буонапарт! Вам бы полком командовать. Я любуюсь вами, как военный человек, vous comprenez? (С трудом, пошатываясь, поднимается с кресел.) Военная кровь, знаете... Ну, что вы сидите? Поезжайте и перехватите его по дороге, конфискуйте, когда он к ней поедет. Он ведь ваш гость, а не её?! Он ведь к вам первой, так сказать, обещался обедать! Чтоб над вами смеялась эта интриганка, эта кокетка! Да, а этот с бакенбардами ездит к ней каждый вечер, я думаю, что и по ночам... ездит. Я просто уверена - и по ночам...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (подходит к К а р п у х и н о й, обнимает её) Как я вам благодарна, Софья Петровна... за ваш визит!
   КАРПУХИНА (пошатываясь). Да она подошвы вашей не стоит! Да и моей... не стоит, хоть и прокурорша. Я сама полковница! Я в благородном пансионе мадам Жарни воспитывалась... Тьфу! (Плюет, пошатываясь.) Не для какой-нибудь Анюты, из пушек делают салюты!.. Прощайте, милая моя! Мне непременно надо застать Акулину Панфиловну, чтобы и ей рассказать. (С порога.) На войне нет мелочей! У меня свои сани, а то бы я непременно с вами поехала... (Выходит.)
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а некоторое время стоит неподвижно посреди гостиной.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (задумчиво). Одну рюмку! Для желудка! Как же!.. Да последняя собака в Мордасове знает, что прежде чем ты не выпьешь с утра четырех рюмок, ты и на улицу-то... не выкатишься! (Подходит к окну, машет несколько раз платочком, слышен удаляющийся звук колокольчиков.) А совет - верный... Перехватить! Да, да! Сейчас же, не мешкая... Такого точного совета не дал бы даже твой муж, отставной полковник.
  
  
   7
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, ЗИНАИДА,
   потом СОФРОН
  
   Решительным шагом в комнату врывается
   З и н а и д а, она еще бледнее прежнего, в глазах блестят слезы.
  
   ЗИНАИДА. Маменька! (Жестом останавливает мать.) Сейчас вы истратили со мною много вашего красноречия, даже слишком много! Но вы не ослепили меня. Оправдывать свои низости благородными целями - все это иезуитство!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (робея). Но... mon anqe!
   ЗИНАИДА. Молчите, маменька! Я слушала вас целый час, а теперь вы меня послушайте! Несмотря на мое полное убеждение в совершенном неблагородстве моего поведения, я принимаю ваше предложение. Слышите - я объявляю вам, что готова выйти за князя! Для чего я это делаю? Вам не надо знать... довольно и того, что я решилась.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (преодолев минутную растерянность). Зиночка! Зина, ты плоть и кровь моя! (Бросается обнимать дочь.)
   ЗИНАИДА (отстраняя мать). Ах, боже мой! Маменька, мне не надо ваших восторгов. Единственное, что я требую от вас - откровенного ответа, каким образом вы все это устроите?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (оживляясь). Изволь, я буду откровенна. Вполне определенного плана у меня еще нет, Зиночка, да и не может быть...
   ЗИНАИДА. Ах, маменька, ради бога, не хитрите со мной! Вы видите я на все, на все согласна! Ну, чего же вам еще?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ангел мой, если ты беспокоишься о подробностях и боишься, что они будут грязны, то предоставь все эти хлопоты мне. Клянусь, что на тебя не брызнет ни капельки грязи! Положись на меня, и все превосходно, преблагородно уладится, главное - преблагородно!
   ЗИНАИДА (с вызовом). Я сказала уже, что решилась на эту низость, но если подробности вашего плана будут слишком уж отвратительны, то объявляю вам, что я не выдержу и все брошу. Так и знайте! (Направляется к выходу, в дверях.) Если уж вы решились, то, может быть, вам пора что-нибудь делать! (Выходит.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да, да, заболталась я совсем! Немедленно к этой франтихе. (Открывает дверь в переднюю, кричит.) Акулина, Софрона мне сюда, сию минуту! Немедленно! Он трезв?.. (Подходит к окну, смотрит на улицу.) Да, да! Перехватить! Да я его силой увезу, если надо. Ха-ха... Ай да Зина! Согласилась-таки, наконец!.. Значит, половина дела уже сделана!
  
   Входит кучер С о ф р о н, останавливается в дверях, отвешивая хозяйке низкий поклон.
  
   Софрон, вытаскивай большие сани и запрягай Орлика, потому что карета понадобится мне самой. Пусть Савелий ждет меня, я сейчас спущусь. А ты мчись сейчас в Мордасы, гони во всю прыть. Три версты - невелик путь! Даю тебе на все два часа. Ровно через три часа Афанасий Матвеич во фраке, чистый, бритый, должен сидеть на этом самом диване. Ты меня понял?
   СОФРОН. Но матушка-барыня... а если барина дома нету или... (переминается с ноги на ногу) он того... заболели или... недвижимы?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (распаляясь). Чем, чем может заболеть этот блаженный? Сидит в деревне и бездельничает. С утра до вечера чай только хлещет да галстухи примеряет. Живет как сыр в масле! Софрон, если через три часа барин не будет сидеть на этом самом месте (указывает на диван), то не знаю, что я с тобой сделаю. С-под земли достань. Он мне нужен живым или мертвым, мне решительно все равно. Без барина не возвращайся! Ты меня понял?
  
   С о ф р о н молча кивает, кланяется, надевает шапку и выходит.
  
   Да, да! Неожиданно появляется пожилой отец семейства во фраке и белом галстухе... и приглашает погостить в родовое имение! Это должно произвести большой эффект на этого слабоумного старика. Князь, я уверена, растает от такого торжественного приглашения. И, пожалуй, не откажется!
  
  
   8
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (одна)
  
   "Будуар" Марьи Александровны. М а р ь я
   А л е к с а н д р о в н а сидит у зеркала - причесывается, подкрашивается, пудрится, затем - примеряет платки.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Нет, этим курицам не перехитрить меня! Ха-ха... О, я уже предчувствую какой здесь вой поднимется, целое лиссабонское землетрясение! Но я не из таких передряг суха выходила! Главное - чтоб не помешали! Какое-то во мне беспокойство, не пойму... Сердце вдруг как застучит! А что если?.. Нет, нет... Если что, князя в сани, и - в деревню! Надо как можно скорее обвенчать Зину с князем. Можно обвенчать и в деревне. Привезем священника и... Послезавтра, в крайнем случае - завтра! Ведь бывали же свадьбы, которые в два часа обделывались? А князю эту поспешность можно представить в романтическом свете: ночь, луна, бегство, тайное венчанье... метель! В крайнем случае подпоить его, а еще лучше - держать его постоянно пьяным! Нет, сердце подсказывает - надо бежать, бежать в деревню... А потом, чтобы ни случилось, а Зина будет уже княгиней! Обвенчают, так уж не развенчают!.. Скандал, конечно, будет... Но какой уж тут скандал, в Мордасове? Так... небольшой, маленький. Да пусть кричат себе во все горло! Мы будем уже далеко отсюда. Прощай, городишко! (Выбирает платок.) Ай да Зина! Да я бы, с её красотой, пол-Европы перевернула по-своему! Ну, подождем. Я ведь все-таки буду при ней. Как же ей без меня?.. Я сама буду княгиня, меня и в Петербурге узнают! Умрет этот князь, умрет этот мальчишка, и тогда я её за владетельного принца выдам...
  
  
   9
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, КНЯЗЬ К., ЗИНАИДА
  
   "Салон" Марьи Александровны. К н я з ь К. сидит на диване, он необыкновенно весел. З и н а и д а в белом платье, стоя у камина, с полуулыбкой слушает
   К н я з я. Из передней, с радостной улыбкой, входит
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а, пропуская перед собой казачка Г а в р ю ш у, который несет на подносе кофе.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с притворной досадой). Павел Александрович страшно извиняется, что не может остаться пить с нами кофе. Ему после обеда непременно нужно уехать к своему крестному, купцу Бородуеву. Он ему слово дал приехать на чай... (Садится напротив К н я з я.) Так что, князь, вам было очень весело у Натальи Дмитриевны?
   КНЯЗЬ. Чрез-вы-ы-чай-но весело! Знаете, она бес-по-до-о-об-ней-шая женщина! Ха-ха...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (всплеснув руками). Помилуйте, князь! Если Наталья Дмитриевна бесподобнейшая женщина, так я уж не знаю, что после этого! Да она здесь первая сплетница... (Смеётся.) Уж "молчаливей" её во всей губернии не найдете! Наталья Дмитриевна не заснет всю ночь, если накануне не узнает чего-нибудь новенького. Да она лжет всем с утра до вечера, а потом мужу - с вечера до утра! Вы совершенно не знаете здешнего общества. Ведь это только одна вывеска, демонстрация несуществующих достоинств. За этими цветочками скрыто целое осиное гнездо, где вас съедят и косточек не оставят! Съедят без соли, это я вам говорю.
   КНЯЗЬ. Неужели?..
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Я клянусь вам, mon prince!
   КНЯЗЬ. Ну да, да... Только она все-таки, знаете, такая belle femme?... (Смотрит в лорнет на З и н а и д у.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Кто, Наталья Дмитриевна? (Заливается смехом.) Belle femme? Ну, это уж слишком! Помилуйте, князь, да она просто кадушка! Ну, знаете, я в вас ожидала гораздо более вкусу.
   КНЯЗЬ. Ну да, ка-душ-ка... только, знаете, она так сло-же-на... и такой румянец!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Румянец? Да он же не натуральный! Он у неё на ночь исчезает, а утром опять появляется. Должно быть, его служанка приносит и уносит. Ха-ха... Не потеряла бы!
   КНЯЗЬ. Ну и эта девочка, которая тан-це-ва-а-а-ла, тоже знаете... сло-же-на!.. Преплутовочка эдакая! Глазенки бегают...(Смотрит в лорнет на
   З и н а и д у.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Сонечка? Да ведь она еще ребенок, ей всего пятнадцать лет!
   КНЯЗЬ. Ну да... Только, знаете, такая ловкая, и у ней тоже... такие формы... формируются. И другая, что с ней танцевала, тоже... формируются...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (не слушая К н я з я). Зинаида, сыграй нам что-нибудь. Ах, как она играет, князь! Она, можно сказать, виртуозка, настоящая виртуозка!
   КНЯЗЬ (глядя на З и н а и д у в лорнет). Mais quelle charmante personne!
   Charmante!?
  
   З и н а и д а переходит к роялю, рассеяно листает ноты.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (К н я з ю, вполголоса). О, если б вы знали, князь, как она умеет любить! Какие чувства, какое сердце!
   ЗИНАИДА (у рояля). Маменька, что мне играть?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да ты бы лучше спела нам, Зина. Ах, как она поет, князь, как поет!
   КНЯЗЬ. Я очень люблю му-у-у-зы-ку! Я за границей с Бетховеном был знаком.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (всплеснув руками). С Бетховеном?! Вообрази, Зина, князь был знаком с Бетховеным!
   КНЯЗЬ. Ну да... мы были с ним на дружеской ноге. У него нос - вечно в табаке. Такой смешно-о-ой!.. Впрочем, может быть, это был и не Бетховен, а какой-нибудь другой не-е-емец... Там очень много... немцев!
   ЗИНАИДА (громко). Что же мне петь, маменька?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ах, Зина, спой тот романс, помнишь? Про владетельницу замка и её трубадура... Ах, князь, как я люблю все это - замки, трубадуры, турниры... все рыцарское! Ах, эти замки, замки!
   КНЯЗЬ. Ну да... замки. Я тоже люблю замки... (В восторге, не отрываясь, смотрит в лорнет на З и н а и д у.)
   ЗИНАИДА (садится за рояль, бросая на мать вызывающий взгляд). Нет, я спою другое!.. (После минутного молчания поет.)
  
   Глядя на луч пурпурного заката,
   Стояли мы на берегу Невы.
   Вы руку жали мне; промчался без возврата
   Тот сладкий миг, его забыли вы.
  
   До гроба вы клялись любить поэта;
   Боясь людей, стыдясь пустой молвы,
   Вы не исполнили священного обета,
   Свою любовь - и ту забыли вы.
  
   З и н а и д а смотрит на мать с еще большим вызовом, почти с ненавистью. М а р ь я
   А л е к с а н д р о в н а улыбается дочери, пытаясь скрыть свое недовольство. К н я з ь сидит неподвижно, без дыхания, не отрывая взгляда от
   З и н а и д ы. В глазах его - слезы.
  
   ЗИНАИДА (продолжает, страстно).
  
   Но смерть близка, близка моя могила;
   Когда умру, под тихий шум травы
   Мой голос прозвучит и скажет он уныло:
   "Он вами жил, его забыли вы..."?
  
   КНЯЗЬ (дрожит от волнения). O, ma charmante enfant! Vous me ravisser!?? Я теперь только вспомнил...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (решительно). Зачем вы губите себя, князь? Столько чувства, столько душевных богатств, столько жизненной силы!! И убежать от людей, от друзей! Одумайтесь! Воззовите из сердца воспоминания золотой вашей молодости! И воскресите себя! Начните опять жить в обществе, меж людей. Поезжайте за границу - в Италию, в Испанию...
   КНЯЗЬ. Так ку-да-а-а же: в Италию... или Испа-а-анию?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (возбужденно). В Испанию, князь, в Испанию! Где блещет Гвадалквивир, испанцы в своих воротничках, дуэньи с четками. Где кастаньеты, серенады ночью при луне, под сенью мирт и лимонов! Где поцелуи, поцелуи, поцелуи... так и носятся в воздухе! Вам нужно руководителя, сердце, которое бы вас любило. Но у вас есть друзья, князь. Позовите их. Я первая брошу все и прибегу на ваш вызов! Я брошу мужа и пойду за вами... Как Дульцинея! О, если бы я была еще моложе, также хороша и прекрасна, как дочь моя, я бы стала вашей спутницей, подругой, женой вашей... если б вы того захотели...
   КНЯЗЬ (прерывая её). О, я уверен, что вы были une charmante personne* в свое время!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (перебивая его). Мы живем в детях наших, князь! Моя дочь - подруга моих мыслей, моего сердца, отвергла уже семь предложений, не желая покидать меня!
   КНЯЗЬ (всплеснув руками от радости). Стало быть, и она поедет с нами, когда вы будете сопровождать меня за гра-а-а-ни-цу? В таком случае, я непременно поеду, не-пре-е-емен-но! (Отрываясь от лорнета.) Она очаровательное, оча-ро-ва-а-атель-ное дитя! O, ma charmante enfant! Если бы я мог льстить себя надеждой!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (все более и более воодушевляясь). Можете ли вы льстить себя надеждой?.. Неужели вы считаете себя уже недостойным внимания женщин? Не молодость составляет красоту, князь! Разве Мария не полюбила старика Мазепу?! Разве такие люди, как вы, стареются!.. Представьте: вы появляетесь на водах, за границей, с молодой женой, с такой красавицей, как, например, моя Зина... Вы увидите, какой колоссальный будет эффект! Вы, так сказать, обломок аристократии, она - красавица из красавиц, вы ведете её торжественно под руку. Она поет в блестящем обществе, вы, со своей стороны, сыплете остроумием... Да все воды сбегутся посмотреть на вас! Вся Европа закричит, все газеты на водах заговорят в один голос!
   КНЯЗЬ (кивает). Да, да все газеты... Но... дитя мое, если вы не устали... повторите еще раз тот рома-а-анс, который вы сейчас пели.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ах, князь, у неё есть другие романсы, гораздо лучше. Вы, вероятно, слышали "G'hirondelle"**? "Ласточку" помните, князь?
   КНЯЗЬ. Нет, нет, я не хочу "Ласточку". Я хочу тот романс... прежний, тот самый, который она только что пела!
  
   З и н а и д а, необыкновенно взволнованная, гневно взглянув на мать и улыбнувшись К н я з ю, садится за рояль и еще раз поет романс. Когда З и н а и д а заканчивает петь, К н я з ь подходит к ней и опускается на колени, покрывая её руку поцелуями.
   _________________________________
   * очаровательным существом (франц.)
   ** "Ласточку" (франц.)
  
   Он взволнован, дрожит, по лицу текут слезы.
  
   КНЯЗЬ. O, ma belle chБtelaine!? (Плачет.) O, ma charmante chБtelaine!?? О, милое дитя, вы мне так много напомнили... из того, что давно прошло, что я совсем за-а-абыл... Я тогда думал, что всё будет не так... как сейчас. Тогда в Ницце, я пел дуэты с дочерью одного графа, вот этот самый вот ро-о-оманс... а теперь... (Целует З и н а и д е руку.) Я сам уже не знаю... что теперь?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (вскакивая с места). Князь! Вы, пожалуй, влюбитесь в мою Зину?
   КНЯЗЬ (на коленях). О, я до безумия влюблен в неё! (Голос его дрожит.) Я ей жизнь готов отдать! Если б я только мог надеяться... мог надеяться предложить ей своё сердце, то... я... она бы мне каждый день пела ро-ма-а-ан-сы, а я бы смо-о-отрел на неё... все смо-о отрел!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Князь, вы предлагаете ей свою руку? Вы хотите отнять у меня Зину, моего ангела? (Бросается обнимать дочь.) Но я не пущу тебя, Зинаида! (З и н а и д а не без усилий высвобождается из объятий матери.) Она девять раз отказывала, князь. Только чтоб не разлучаться со мной, своей матерью!
   КНЯЗЬ (не выпуская руки З и н а и д ы). Я о-бо-жа-а-аю её!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. О, моё сердце предчувствует разлуку! (Бросается к З и н а и д е.) Итак, ты оставляешь свою мать!
  
   З и н а и д а, пытаясь избежать новых материнских объятий, помогает К н я з ю подняться и усаживает его на диван.
  
   КНЯЗЬ (не отрывая взгляда от З и н а и д ы). Я только теперь на-чи-на-а-аю жить!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с увеличивающимся жаром). Зина, взгляни на этого человека! Это самый честнейший, самый благороднейший человек из всех, которых я знаю! Это рыцарь средних веков!.. Я отдаю вам моё сокровище. Берегите её, князь! О, зачем, зачем вы посетили нас?
   ЗИНАИДА (резко). Маменька, довольно!
   КНЯЗЬ (в сильном волнении). Я хочу сейчас же послать в Духаново. Там у меня бриллианты, я хочу положить их к её ногам... Я хочу, чтоб сейчас же, сию ми-ну-ту была свадьба! Я только сейчас на-чи-на-а-аю жить...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (почти кричит). Какой пыл! Какой восторг! Вы плачете, князь? Но больше этого не будет. (Бьет себя в грудь.) Теперь я буду подле вас! Я не расстанусь с Зиной и посмотрим, как они осмелятся сказать хоть слово!
   Часы в гостиной бьют четыре раза.
  
   Князь, я вижу вы встревожены, вам непременно надо успокоиться... отдохнуть от волнения.
   КНЯЗЬ. Ну да, я бы хотел не-мно-ого по-о-оле-ежать...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (помогает К н я з ю подняться). Да, да! успокойтесь, князь! Я провожу вас... Я уложу вас сама, если надо!
   КНЯЗЬ. Знаете, вы на покойную графиню Наинскую очень похожи, она умерла лет двадцать тому. Вос-хити-тель-ная была женщина, потом еще за моего повара вышла...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Осторожно, князь! Обопритесь на мою руку (Ведет его к двери.) Осторожно, здесь порог...
   КНЯЗЬ (в дверях оглядывается на З и н а и д у, шлет ей воздушный поцелуй). Adieu, ma charmante enfant!? Я только теперь на-чи-на-ю-ю жить!
  
   К н я з ь, под руку с М а р ь е й А л е к с а н д р о в н о й,
   уходит.
  
  
   10
  
   ЗИНАИДА, МОЗГЛЯКОВ, потом МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА.
  
   З и н а и д а пытается присесть и успокоиться: то у рояля, то у камина, то на диване... Но тут же поднимается. Подходит к зеркалу, достает платочек и вытирает набежавшие слезы. В комнату врывается
   М о з г л я к о в.
  
   МОЗГЛЯКОВ (в ярости, задыхаясь). Так-то вы! Наконец-то я узнал, кто вы такая!
   ЗИНАИДА. Кто я такая? (Резко.) Как вы смеете говорить со мной в таком тоне?
   МОЗГЛЯКОВ (исступленно). Я все слышал! Я слышал все!.. Все!
   ЗИНАИДА. Вы слышали? (Презрительно.) Вы подслушивали!
   МОЗГЛЯКОВ. Да, я подслушивал! Да, я решился на это, но зато я узнал, что вы самая... Я даже не знаю, как и выразиться, чтоб сказать вам какая вы теперь выходите!
   ЗИНАИДА. Какое право вы имеете так дерзко говорить со мной? И в чем вы можете обвинить меня?
   МОЗГЛЯКОВ (взвизгнул). В чем? И вы меня еще спрашиваете?! Вы выходите за князя, а я не имею никакого права!.. (Хохочет театрально.) А я уж слюни распустил? Размечтался!.. Сон вчера видел: мы на санях катались! Вы хохотали, хохотали, в белой заячьей шубке, и бросали в меня снежки... Да вы мне слово дали!
   ЗИНАИДА. Когда же это? Во сне что ли?
   МОЗГЛЯКОВ. Однако... вы же не прогоняли меня, вы окончательно не отказали мне? Значит, вы удерживали меня про запас, значит, вы завлекали меня...
   ЗИНАИДА (переводя дыхание). Если я вас не прогоняла, то единственно из жалости. Вы сами умоляли меня повременить, не говорить вам "нет"... Как же вы посмели теперь сказать мне, что я берегла вас про запас? Откроюсь, я рассуждала так: "Если он и не одарен большим умом, то все-таки может быть человеком добрым и потому, отчего же не выйти за него?" Но теперь, убедившись, к моему счастью, что вы дурак, и к тому же злой дурак, мне остается только пожелать вам полного счастья и счастливого пути. Прощайте!
  
   З и н а и д а, не торопясь, подошла к роялю, взяла ноты, и, не глядя на М о з г л я к о в а, так же неторопливо направилась к выходу. В эту минуту из передней появилась М а р ь я А л е к с а н д р о в н а и, никем не замеченная, замерла в дверях гостиной.
  
   МОЗГЛЯКОВ (бегая и прыгая вокруг З и н а и д ы). Ах, так! Значит, я дурак! Теперь я уже и дурак? (Кричит вдогонку З и н а и д е.) Хорошо! Прощайте! Но прежде чем я уеду, я всему городу расскажу как вы с маменькой облапошили князя, напоив его допьяна! (З и н а и д а задерживается в дверях, ведущих во внутренние комнаты, собираясь что-то ответить, но, передумав, уходит, махнув только рукой и сильно хлопнув дверью.) Всем, всем, всем расскажу! Это просто разбой на большой дороге. Средь бела дня! Узнаете еще Мозглякова! (Направляясь к выходу, замечает в дверях М а р ь ю А л е к с а н д р о в н у.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с притворным участием). Я думала, вы давно чай пьете у Бородуева, как собирались... ведь он вам все-таки крестный! В каком вы странном состоянии духа! Что с вами, mon ami?
   МОЗГЛЯКОВ (в бешенстве). Как mon ami? После того, что вы натворили, да еще - mon ami? Морген фри, милостивая государыня! И вы думаете, что обманете меня еще раз? Больше не надуете, нет! Не таков мальчик!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с притворным возмущением). Павел Александрович, какие выражения? Вы даже не удерживаете слов своих перед дамой...
   МОЗГЛЯКОВ (взвизгнул, в исступлении). Что? Перед дамой?! Да вы... вы... вы все что хотите, а только не дама! Не дама! (Выбежал из комнаты, сильно хлопнув дверью.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (бросилась за М о з г л я к о в ы м). Господи, только этого не доставало! (Открыв дверь в переднюю, кричит.) Павел Александрович, mon cher ami... Подслушал, гад! А с виду - олух... (Бросается к другой двери.) Зина! (Остановилась, возвращается, открывает дверь в переднюю, кричит.) Настасья Петровна! Настя!.. Тишина. Никого!.. И этой чумички нет. Его надо вернуть, немедленно вернуть! Ах, как это некстати!.. (Ходит взад-вперед, задыхаясь от досады.) Если этот дурак разнесет это сейчас по городу - все пропало! Надо успеть, пока все не пронюхали и не поднялась кутерьма. Зина не выдержит... Нет, князя надо увезти в деревню! Немедленно! (Выбегает в дверь, ведущую во внутренние комнаты.)
  
  
   11
  
   НАСТАСЬЯ ПЕТРОВНА (одна)
  
   Гостиная минуту или две остается пустою. Из передней появляется Н а с т а с ь я, оглядывается, тихонько прокрадывается в гостиную.
  
   НАСТАСЬЯ. Вот и закончена комедия! (Хохочет. Подходит к столу, находит бутылочку, из которой угощалась Карпухина, украдкой наливает, пьет и закусывает.) Точь-в-точь как на французском театре! (Хохочет, пьет.)
  
   Н а с т а с ь я подходит к дверям, которые никогда не открываются, приседает, заглядывает в замочную скважину.
  
   Нет, ничего не видно, темнота... С обратной стороны - намного лучше! Ха-ха... И так любопытно! А Павел Алесандрович, сокол мой ясный, в шубе-то, чуть не задохнулся! (Хохочет.) А поначалу, дурачок все отнекивался: "Мне к Бородуеву, мне к Бородуеву, я обещался на чай приехать!.." (Смеётся.) У Бородуева, чай, не так интересно, как у нас! (Нежно хлопает по дверям и смеется.) Это моя ложа! Я её абонировала! (Хохочет.)
  
   Н а с т а с ь я возвращается к столу - наливает, выпивает, закусывает. Смеётся.
  
   А я уж и бантик хотела приколоть... розовый... для этого князишки. И поверила же, дура, что он на мне женится. (Хохочет.) Вот тебе и бантик!.. Ха-ха-ха!..
  
   Занавес
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
  
   12
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ, ГРИГОРИЙ, СОФРОН (без слов)
  
   Комната Афанасия Матвеича. Обстановка типичная: большой диван, ковер с саблями, древние шкафы с книгами, сундуки, множество коробок. Мебель разностильная. Кругом паутина и пыль. Все здесь напоминает склад, где годами собирают старые, отслужившие предметы. Вызывают недоумение только две вещи: географическая карта мира на стене и стол с самоваром, чашками и прочим, которых соседняя пыль и паутина совершенно не коснулись.
   Двое слуг - кучер С о ф р о н и камердинер барина
   Г р и г о р и й - кряхтя, втаскивают в комнату нечто внушительных размеров, состоящее из тулупов, одеял, платков, откуда торчит пара валенок.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (застыв в дверях, как полководец на вершине холма). Разматывайте! Да поживее!
  
   Слуги возятся с тряпками. Когда они все опали, словно капустные листы, миру явился А ф а н а с и й
   М а т в е и ч М о с к а л е в - мужчина представительной наружности, лет около шестидесяти. На нем - только валенки и странная ночная сорочка, прежде, видимо, не один год служившая его жене. Он весь мокрый и румяный. Волосы взлохмачены.
  
   Зачем здесь полотенце? Он что, не одет?.. А-а, опять был в бане! Развел там итальянский курорт, живешь, как на водах!.. (Подходит ближе.) Нахлебник! Баня да чай, чай да баня... Изо дня в день! Да-а, забыла главное занятье - мерить галстухи!.. Ну со-вер-ше-е-нно бесполезный человек!
  
   Тем временем кучер С о ф р о н скрылся за дверью,
   а Г р и г о р и й - спрятался в глубине комнаты.
  
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ (бессмысленно выпучив глаза и моргая). Ворвались в баню... схватили мокрого, завернули - и в сани... Матушка, на улице - декабрь! А ну, как я простужусь? Да и умру, пожалуй...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Нет, до такого счастливого дня мне не дожить! (Решительными шагами меряет комнату вдоль и поперек: то садится, то поднимается, то кружит вокруг А ф а н а с и я М а т в е и ч а.) Ну что ты на меня глаза выпучил, болван ты эдакий! Чучело огородное! Гришка, зачем ты не обстриг барина, как я тебе на прошлой неделе приказывала?
   ГРИГОРИЙ (из-за шкафа). Да не даются они... Десять раз с ножницами подходил! Нет, говорят, подожди, я к воскресенью завьюсь. Мне надо, чтоб волосы длинные были.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (почти взвизгнула). Как? Так ты еще завиваться без меня вздумал? Да идет ли это к твоей глупой харе! Пугало ты эдакое!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ (делает несколько шагов в сторону жены). Матушка! Ма... ма-туш...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (толкает его на прежнее место). Какая я тебе матушка, пигмей ты эдакий! Сколько раз вбивать в твою ослиную голову, что я тебе вовсе не матушка? Как смеешь ты давать такое название благородной даме, место которой в высшем обществе, а не подле такого осла, как ты?!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Да ведь ты... все же законная жена моя, так вот я и говорю... по-супружески.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ах ты, харя! Ах ты... Законная жена! Да какие теперь законные жены? Кто употребляет теперь в высшем обществе это глупое, бурсацкое слово "законная"? И как ты смеешь напоминать мне, что я жена твоя, когда я стараюсь забыть об этом всеми силами, всеми средствами души моей! Господи, волосы совсем мокрые! В три часа не обсохнут. (Кричит.) Гришка, где баринова головная щетка?
  
   Г р и г о р и й бросается к шкафу, быстро находит щетку.
  
   А теперь три щеткой досуха: крепче, крепче! Еще крепче!
  
   Для большего удобства Г р и г о р и й влезает на диван и зажимает голову А ф а н а с и я
   М а т в е и ч а, который стонет и охает, между колен и растирает волосы что есть мочи.
  
   Еще крепче! Вот так!.. Ну что ты пялишься на меня, как баран на новые ворота? Ну как тебя людям показать! Полюбуйтесь на него. Тебе в огороде стоять в белых галстухах да воробьев отпугивать - вот твое призвание! Только там ты мог бы принести хоть какую-то пользу отечеству! Ну совершенно бесполезный человек... (Находит в одном из кресел книгу, подносит к глазам.) Зачем здесь " MИmoires du Diable"? Это что, ты читаешь "Записки дьявола"? (Кричит.) Почему книга не в библиотеке, а валяется где попало?.. Гришка, бери помаду и помадь теперь, да поживее! (Г р и г о р и й выполняет приказание.) Кровопийца! Соки ты все мои высосал, пачкун ты эдакий!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Чем же я, матушка, высосал твои соки?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Болван! Аллегории не понимаешь.
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Зачем ты привезла меня так аврально, из деревни-то?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Слышите! Ах ты, чучело! Да как ты смеешь мне вопросы задавать?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Матушка, да ведь надо же знать...декабрь ведь!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Молчать! Вот только еще раз назови меня матушкой, особенно - сегодня вечером! (Пригрозив ему кулаком.) Целый месяц просидишь у меня без чаю! (А ф а н а с и й М а т в е и ч сник и умолк.) Ишь, за столько лет ни одного креста так и не выслужил, чумичка ты эдакая!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ (с обидой в голосе). Кресты, матушка, начальство дает, а я советник, а не чумичка.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Что, что? Ты уже и рассуждать научился? Ты что, забыл, как со службы уходил, советник? Напомнить? Оставались считанные минуты до скандала, и если бы я вовремя не подоспела, не вмешалась, тебя бы выгнали с позором! Летел бы, как таз по коридору!.. А сколько седых волос мне это стоило! Или того хуже - пошел бы по этапу. А мы с Зиной куда? Милостыню просить?.. Молчи, нахлебник, молчи! Не доводи меня до греха.
  
   На минуту в комнате воцарилось молчание.
  
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. А я вот, Марья Александровна, сегодня под утро (смеётся) сон преоригинальный видел.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Тьфу, проклятое чучело! Я уж подумала... Сон! Да как ты смеешь лезть ко мне со своими мужицкими снами? Оригинальный! Понимаешь ли ты, что такое оригинальный, мужик ты эдакий! (Садится к столу, напротив мужа.) Послушай, Афанасий, говорю в последний раз: если ты сегодня вечером только осмелишься упомянуть про сон или про что-нибудь другое, то я уж и не знаю, что с тобой сделаю! Слушай меня хорошенько: к нам приехал князь К. Помнишь князя К.?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. А зачем это он пожаловал?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Боже, он еще вопросы ставит? Тебя забыл спросить!.. Когда увидишь его в гостиной, ты должен со всею любезностию, как хозяин, просить его сразу к нам в деревню. Может быть, сегодня же сядем и уедем.
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Не понимаю, матушка. Только что из деревни и опять... в деревню?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (вне себя, кричит). Гришка, держи меня, не то я его сейчас прибью! И в Сибирь придется пойти! Молчать! (Топает ногами.) Молчать! Молчать - вот вся твоя обязанность! Ничего не говори,
   ни единого слова! Если только осмелишься хоть одно слово сказать в целый вечер, или завтра, или послезавтра, или когда-нибудь (стучит кулаком по столу), то я тебя целый год заставлю гусей пасти!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Ну, а если что-нибудь спросят... нельзя же всё молчать?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Отвечай односложно, например "гм-м!" или
   что-нибудь эдакое... чтоб показать, что ты, мол, умный человек: думаешь, прежде чем ответить. (Подсаживается ближе к мужу и медленно, по слогам, объясняет.) Ты услышал о князе и тотчас же, в восторге, прилетел к нему засвидетельствовать свое почтение и просить к себе в деревню, в нашу летнюю резиденцию!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Но сейчас же зима... и зачем приглашать?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Молчи, балбес! Не твоего ума дело. Мне так надо!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Гм-м!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да ты теперь не гумкай, дурак! Ты мне отвечай.
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Да как же я князя приглашать буду, коли ты мне велела молчать?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (всплеснув руками). Нет, ну видел ли кто такого болвана? Я буду отвечать за тебя, я! А ты только кланяйся! И молча, понимаешь?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Понимаю, мат... Марья Александровна.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Князь чрезвычайно остроумен. Если он что-нибудь скажет, ты на все отвечай добродушной и веселой улыбкой, слышишь?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Гм-м!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Опять загумкал! Со мной не гумкать! Отвечай прямо: слышишь меня или нет?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Я гумкаю, матушка, для того, что приучаюсь, как ты велела... Ну а если он все-таки меня о чм-то спросит?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (падает в креслах). Боже! Ты смерти моей хочешь! Кровопийца! Десятый раз тебе повторяю: молчи! Я буду за тебя отвечать, а ты только смотри и улыбайся!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Гм... Ну а если другие о чем-нибудь спросят?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Никто не спросит. Никого не будет. Ну а если... кто и придет и спросит чего, то отвечай саркастической улыбкой. Знаешь, что такое саркастическая улыбка?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Остроумная, что ли?..
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (в отчаянье). Нет, он блаженный! Я тебе дам, болван, остроумная! Да кто с тебя, дурака, остроумия будет спрашивать? Саркастическая улыбка - это насмешливая (демонстрирует), насмешливая и... презрительная! Как у Вольтера. Видел у меня портрет в журнале? О, боже, у кого я спрашиваю!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Гм-м... Матушка, а ведь князь, пожалуй, подумает, что я немой.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (вне себя). Зато скроешь, что ты дурак!.. Мордасы в трех верстах от города, не все же так хорошо видят... кто там сидит! Гришка, одеваться барину! Живей! Фрак, белый галстух, жилет. Да поживее! Через полчаса чтобы барин был готов. Смотри мне, чтоб с иголочки, ни пылинки... как под венец! (На этих словах А ф а н а с и й
   М а т в е и ч и Г р и г о р и й испугано переглянулись. Уходя, М а р ь я
   А л е к с а н д р о в н а задержалась в дверях.) Ну, ты хоть понимаешь, что ты ка-а-мень?.. Камень... на моей шее!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ (недоумевая). Как это... под венец?
  
  
   13
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, НАСТАСЬЯ
  
   Коридор перед комнатой Афанасия Матвеича. Полумрак. Из комнаты выходит М а р ь я
   А л е к с а н д р о в н а. Почти одновременно навстречу ей по коридору бежит взволнованная Н а с т а с ь я.
  
   НАСТАСЬЯ (переводя дыхание). А я... вас... по всему дому ищу!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Что? Что еще стряслось?
   НАСТАСЬЯ. Умер! Только что. Сейчас только прибегала ихняя кухарка, мать послала за Зиной.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Настя, упаси бог, только не сегодня!
   НАСТАСЬЯ. Да нешто я не понимаю? Мы с Акулиной её не пустили, как вы велели. Она посидела на кухне, да ни с чем и ушла. Рассказывала, что звал Зинаиду Афанасьевну все утро.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (посмотрев на Н а с т а с ь ю пристально). Настя, не приведи господь, если кого пропустите, если кто-то прошмыгнет... Смотри в оба!
   НАСТАСЬЯ. Да что вы, Марья Александровна! Я весь день как на иголках - то в окно смотрю, то на крыльцо бегу, всё прислушиваюсь. Ушки на макушке!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (хватается за сердце). Хоть бы мать сама сюда не заявилась. Настя, не дай бог, кто к Зинаиде прорвется, сообщит... Если она узнает как-нибудь сегодня или завтра - тебе головы не снести. Ты меня знаешь!
   НАСТАСЬЯ. Будем следить, Марья Александровна!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (сурово). Так и знай - если только Зина от кого-либо узнает - виноватой будешь ты! Только ты!
   НАСТАСЬЯ. Но, матушка-барыня...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Знать ничего не желаю! Виновата будешь ты! У меня самой голова кругом... Нам надо выиграть один день. Так и знай - не дай бог, Зинка узнает - выгоню! Без копейки пойдешь. Ты меня знаешь: что сказала, то и сделаю. Поняла? Гляди у меня! (Стремительно прошла мимо Н а с т а с ь и.)
  
   14
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, НАСТАСЬЯ ПЕТРОВНА, ГАВРЮША (без слов), МОРДАСОВСКИЕ ДАМЫ,
   потом - АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ и ЗИНАИДА
  
   "Салон" Марьи Александровны. Ранний вечер.
   Всё сверкает: люстра, свечи, отражающиеся в зеркалах, огонь в камине. М а р ь я
   А л е к с а н д р о в н а, как и её "салон", при полном параде. У самовара хлопочет Н а с т а с ь я, ей помогает Г а в р ю ш а. На диванах и в креслах расположились мордасовские дамы. Среди них выделяются - А н н а Н и к о л а е в н а,
   А н т и п о в а, довольно хорошенькая, небольшого роста, дамочка, пестро и богато одетая, а также
   Н а т а л ь я Д м и т р и е в н а П а с к у д и н а,
   колоссальных размеров дама, похожая на гренадера, в розовой шляпке, торчащей у неё на самом затылке.
  
   АННА НИКОЛАЕВНА (звонко смеётся). Да, да, мы все к вам! И Прасковья Ильинична тоже приедет, и Луиза Карловна тоже обещались!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (сладко улыбаясь). Мы к вам на весь вечер! И Фелисата Михайловна приедут-с!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Боже, какое же чудо привело вас сегодня ко мне, когда я уже совсем отчаялась иметь эту честь? Я уже не говорю о том, можно сказать, восторге, который я чувствую, видя вас обеих у себя!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (жеманясь). О, боже мой, Марья Александровна, какие вы, право-с!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Mais, ma charmante?, ведь надо, наконец, кончить все наши сборы с этим театром! Мы ведь уже целый месяц учим водевиль. Скоро масленица! Осталось обсудить только подробности... Вот мы после репетиции и рассудили: поедем-ка к Марье Александровне да и решим всё разом! Наталья Дмитриевна и другим дала знать. К семи часам все и будут. Пускай не говорят, что мы только ссоримся, не так ли, mon anqe?
   ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Тем более, Марья Александровна, что у вас теперь этот милый князь! У него в Духаново, при прежних помещиках, был же театр, вы знаете?
   ЕКАТЕРИНА ПЕТРОВНА. Мы уж справлялись и знаем, что там где-то складены декорации, занавес и даже костюмы. Хорошо бы их взять для
   нашего водевиля!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Друг мой, я так была удивлена сегодня приездом князя, что совершенно забыла ему об этом сказать, когда он днем был у меня. Теперь мы нарочно заговорим о театре...
   ОЛЬГА СЕМЕНОВНА. Вы нам поможете, Марья Александровна!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Я думаю, князь согласится отослать нам весь этот хлам. А мы уж приведем его в порядок. А то ведь кому у нас прикажете сделать декорацию?
   ЕКАТЕРИНА ПЕТРОВНА. Мы и князя можем привлечь в наш театр. Он непременно должен подписаться, это ведь для бедных. Может быть, даже и роль возьмет, ведь он такой милый и на все согласный!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (посмотрев на М а р ь ю А л е к с а н д р о в н у,
   многозначительно). Конечно возьмут ролю-с! Ведь их можно заставить всякую ролю разыгрывать-с! (Переглянувшись с А н н о й
   Н и к о л а е в н о й, смеются.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (растерялась на мгновение). Настасья Петровна, чай готов? Что же вы сидите, угощайте гостей!
  
   Н а с т а с ь я разносит чай, печенье, конфеты, ей помогает Г а в р ю ш а. Дверь в гостиную открывается и в комнату входит А ф а н а с и й
   М а т в е и ч с З и н а и д о й. Он во фраке, жилетке, белом галстуке, очень представителен и сановит.
   З и н а и д а очень сдержана.
  
   АННА НИКОЛАЕВНА. Ах, Зинаида Афанасьевна! Вы с каждым днем все хорошеете и хорошеете!
   ОЛЬГА СЕМЕНОВНА (М а р ь е А л е к с а н д р о в н е). А как ей к лицу белое! С этим жемчугом... Ну прямо - голубь!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. А что им еще делать? Больше-с и нечего-с, как хорошеть!
  
   У камина О л ь г а С е м е н о в н а и Е к а т е р и н а
   П е т р о в н а окружили А ф а н а с и я М а т в е и ч а.
   З и н а и д а отошла к роялю.
  
   ОЛЬГА СЕМНОВНА. Марья Александровна! Что же это - Афанасий Матвеич с нами совсем разговаривать не хочет?
   ЕКАТЕРИНА ПЕТРОВНА. Прикажите ему быть поучтивее с дамами! Мы его спрашиваем, а он все мычит!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (смеётся). Я, право, и сама не знаю, что с ним сделалось! Такой неразговорчивый! Да, он... горло застудил. Холодного квасу в деревне выпил! (Метнула в мужа испепеляющий, полный ярости, взгляд. Обращаясь к Н а с т а с ь е.) Настасья Петровна, голубушка, встретьте гостей, я слышу сани подъехали! (Н а с т а с ь я устремляется в переднюю.) Зинаида, сыграй нам, ангел мой!
  
   Д а м ы захлопали в ладоши и начинают просить
   З и н а и д у сыграть, вслед за М а р ь е й
   А л е к с а н д р о в н о й.
  
   ЗИНАИДА. Что сыграть, маменька?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ну, возьми хотя бы эту последнюю вещь, как её?..
   ЗИНАИДА. Серенаду?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да, да, эту, которую ты на прошлой неделе выучила! Я все плакала, её слушая...
  
   З и н а и д а садится за рояль, раскрывает ноты и начинает играть с большим чувством. В это время в гостиную тихонько входят и рассаживаются новоприбывшие дамы.
  
  
   15
  
   КНЯЗЬ К., МОЗГЛЯКОВ
  
   Комната для гостей в доме Москалевых. К н я з ь К. сидит у зеркала без парика, возясь с эспаньолкой. В дверях появляется М о з г л я к о в.
  
   МОЗГЛЯКОВ (стучит в открытую дверь). Как ваше здоровье, дядюшка?
   КНЯЗЬ. А-а, это ты?.. Проходи. А я, брат, немножко заснул. (М о з г л я к о в проходит и садится против К н я з я К.) Ах, боже мой! Ведь я... без па-а-ари-ка-а! Вот ты и узнал мой секрет! Я опять забыл дверь запереть... Но, Paul, друг мой, ты должен дать мне честно-о-ое слово, что не воспользуешься моим секретом и никому не скажешь, что волосы у меня на-клад-ные-е.
   МОЗГЛЯКОВ (вскакивает). Помилуйте, дядюшка, неужели вы считаете меня способным на такую низость?!
   КНЯЗЬ. Нет-нет, я вижу, что ты человек благоро-о-одный... Как тебе, мой милый, нравятся усы мои?
   МОЗГЛЯКОВ. Удивительные, дядюшка! Как могли вы сохранить их так долго?
   КНЯЗЬ (хитро улыбаясь). Разуверься, мой друг, они тоже нак-лад-ные-е.
   МОЗГЛЯКОВ. Неужели? (Хохочет.) Ну, а бакенбарды? Признайтесь, дядюшка, вы, верно, черните их?
   КНЯЗЬ. Черню? (В восторге.) Они совершенно ис-кус-ствен-ные!
   МОЗГЛЯКОВ. Нет, дядюшка, вы надо мной смеётесь!
   КНЯЗЬ (торжествуя). Parole d'honneur, mon ami!? И представь себе, все, решительно все, также как и ты, об-ма-а-аны-вают-ся! (Хохочет словно дитя.) Даже Степанида Матвеевна не верит, хотя иногда сама и накладывает... Но дай мне честное слово, что сохранишь мою тайну.
   МОЗГЛЯКОВ. Дядюшка, повторяю вам: неужели вы меня считаете способным на такую низость?
   КНЯЗЬ (пудрится, румянится). Ах, мой друг, как я упал без тебя сегодня! Феофил меня опять из кареты вы-ва-а-алил.
   МОЗГЛЯКОВ. Вывалил? Опять? Когда же... может быть, давеча?
   КНЯЗЬ. Нет, нет, часа два тому. Когда мы к монастырю подъезжали, он взял и вывалил меня. Так на-пу-га-а-ал!..
   МОЗГЛЯКОВ. Но, дядюшка, вы преспокойно себе почивали на этом диване, с самого послеобеда. Уверяю вас, что это вы видели во сне!
   КНЯЗЬ. Неужели?.. А потом Наполеона Бона-а-апарте видел. Знаешь, такой разговорчивый, разбитной, ве-сель-чак такой! Мы с ним про философию Канта всё рассуждали... Ах, mon ami, я забыл тебе сказать. Представь себе, я ведь сегодня сделал пред-ло-же-е-ение!
   МОЗГЛЯКОВ (выпучив глаза). Предложение?
   КНЯЗЬ. Ну, да, пред-ло-же-ние! Но... признаюсь тебе - я поступил не-об-ду-ма-анно... Я только теперь это вижу.
   МОЗГЛЯКОВ. Но позвольте, дядюшка, кому вы сделали предложение?
   КНЯЗЬ. Хозяйской дочери, мой друг... cette belle personne??
   МОЗГЛЯКОВ. Но когда, дядюшка? Когда вы сделали это предложение?
   КНЯЗЬ. Знаешь, друг мой, я даже не помню когда. После обеда... Ах, как это, однако же, стра-а-анно! А не во сне ли я это видел?
   МОЗГЛЯКОВ (вскакивает, делает несколько кругов вокруг князя). Дядюшка, вы точно уверены, что действительно сделали предложение?
   КНЯЗЬ. Ну да... я уверен.
   МОЗГЛЯКОВ. Но дядюшка, вы погубите себя, если женитесь.
   КНЯЗЬ. Да, да, конечно... я ведь никак не могу жениться. Что же мне теперь делать? Так долго держался холостяком и вот... напоследок скатился в мужья!
   МОЗГЛЯКОВ. А если вы все это видели во сне?
   КНЯЗЬ. Ах, может быть я и в самом деле только во сне просил руки? Как бы это узнать наверняка: делал я предложение или нет? Ведь я теперь и не знаю, как мне туда по-ка-а-азать-ся?..
   МОЗГЛЯКОВ. Я думаю, дядюшка, здесь и узнавать нечего. Я просто уверен, что вы видели это во сне, также как и то, что вы другой раз вывалились из кареты, или разговаривали с Наполеоном...
   КНЯЗЬ. Я и сам так же думаю! Это был сон. Тем более, что мне часто снятся подобные сны.
   МОЗГЛЯКОВ. Ведь вы немного выпили за завтраком, потом за обедом?..
   Дядюшка, я торжественно утверждаю, что вы всё это видели во сне.
   КНЯЗЬ. Непременно, не-пре-мен-но во сне! (Вздохнул с облегчением.) Ах, как ты умно рассудил всё это. Вра-зу-у-умил меня!
   МОЗГЛЯКОВ. Это просто счастье, что я к вам заглянул. Без меня вы действительно могли сбиться, подумать что вы жених и сойти туда женихом.
   КНЯЗЬ. Ну да, да... это опасно. Мой дедушка по материнской линии говаривал мне часто: "Га-а-врюша не торопись жениться. Женись за неделю до смерти и на-а-аживешься досыта!" Ха-ха...
   МОЗГЛЯКОВ. Этой девице скоро тридцать, её никто не хочет брать замуж. И вдруг являетесь вы - богатый, знатный! Да они тотчас же вас женят, просто насильно... Подумайте только, что скажут ваши родственники?
   КНЯЗЬ. Да они, пожалуй, заедят меня! Я уж испытал от них столько коварства и злобы... а знаешь что? Я лучше уеду.
   МОЗГЛЯКОВ. Нет, нет! Завтра, дядюшка, завтра утром! А сегодня вы при всех откланяйтесь и скажите, что завтра уезжаете. Ну, прощайте, я пойду вниз.
   КНЯЗЬ (испуганно). Как? Ты оставляешь меня одного?
   МОЗГЛЯКОВ. Нет, мы сойдем, но только порознь: сначала я, а потом вы. Так будет лучше. Только запомните: что бы вам ни говорили, на что бы вам ни намекали, вы прямо говорите, что всё это вы видели во сне... так, как оно действительно и было.
   КНЯЗЬ. Ну да, не-пре-мен-но во сне! Только знаешь, друг мой, это был пре-о-ча-ро-ва-а-ательный сон! Она удивительно хороша собой... такие формы... и если бы так уж надо было жениться, то я...
   МОЗГЛЯКОВ. Боже сохрани вас, дядюшка!
   КНЯЗЬ. Ну, прощай, мой милый, прощай! Я сейчас... только вот за-а-апи-шу одну мысль... (М о з г л я к о в выходит.) Только всё-таки это был очаровательный сон... о-ча-ро-ва-а-атель-ный!..
  
  
  
  
  
   16
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ, ЗИНАИДА, НАСТАСЬЯ ПЕТРОВНА, ГАВРЮША (без слов), МОРДАСОВСКИЕ ДАМЫ, МОЗГЛЯКОВ,
   потом - КАРПУХИНА
  
   З и н а и д а заканчивает игру. Все аплодируют, шумно восторгаются и восхищаются музыкой. В дверях гостиной появляется М о з г л я к о в.
  
   ПРАСКОВЬЯ ИЛЬИНИЧНА. Ах, боже мой, Павел Александрович!
   КАТЕРИНА ИВАНОВНА. Да ведь это Павел Александрович!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Марья Александровна, вы ведь сказали, что Павел Александрович ушли к Бородуевым?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. А нам сказали, что вы скрылись у Бородуева-с!
   МОЗГЛЯКОВ. Скрылся? Странное выражение! Извините, Наталья Дмитриевна, я ни от кого не прячусь! (Бросает многозначительный взгляд в сторону М а р ь и А л е к с а н д р о в н ы.)
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА (насмешливо глядя на М о з г л я к о в а).
   Правда ли, Павел Александрович, что вам вышла отставка?
   ЛУИЗА КАРЛОВНА (ехидно). По службе... разумеется!
   МОЗГЛЯКОВ (смеётся громче обычного). Отставка? Какая отставка? Я просто меняю службу. Мне выходит место в Петербурге!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Ну, так поздравляем вас! А мы даже испугались (переглядывается с Л у и з о й К а р л о в н о й, которая сидит рядом), когда услышали, что вы гнались за местом у нас в Мордасове.
   ЛУИЗА КАРЛОВНА (смеётся, переглядываясь с Ф е л и с а т о й
   М и х а й л о в н о й). Какие здесь места? У нас места все сплошь ненадежные, тотчас же слетишь!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (улыбаясь). Разве одни учительские! В уездном училище еще можно найти вакансию-с!
  
   Со всех сторон доносятся приглушенные смешки.
  
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Голубушка, неужели вы думаете, что Павел Александрович согласится занять место какого-нибудь учителишки?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (громко). Павел Александрович, значит вы не поехали к Бородуеву, как собирались?
   МОЗГЛЯКОВ. Нет-с, я от дядюшки.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (удивленно). От дядюшки?
   АННА НИКОЛАЕВНА. Ах, боже мой!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Так вы, значит, были у князя?
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Так значит, князь уже проснулись?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. А нам сказали, что они еще почивают-с!
   МОЗГЛЯКОВ (косясь на М а р ь ю А л е к с а н д р о в н у, ядовито). Не беспокойтесь о князе, Наталья Дмитриевна, он проснулся и, слава богу, теперь уже в своем уме!.. Завтра же, чем свет, мы вместе отправляемся в пустынь, а потом я сам провожу его до Духанова, во избежание вторичных падений, как сегодня. А там его примет Степанида Матвеевна, с рук на руки, и уж ни за что не выпустит его больше путешествовать!
  
   М о з г л я к о в злобно взглянул на М а р ь ю
   А л е к с а н д р о в н у, которая сидит молча, не шевелясь, будто позирует для портрета.
  
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Так они завтра чуть свет уезжают-с? Марья
   Александровна, как же это-с?
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а продолжает сидеть неподвижно.
  
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Как же это так? Вот, право, странно...
   ЛУИЗА КАРЛОВНА. А мы слышали, что...
  
   Из передней доносятся какой-то шум и резкие женские восклицания. На пороге гостиной появляется С о ф ь я П е т р о в н а К а р п у х и н а.
  
   КАРПУХИНА (с порога, громко). Ах, вот вы как, Марья Александровна, вот вы как со мной поступаете! (Пробирается сквозь платья и кринолины в центр гостиной.)
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА (Л у и з е К а р л о в н е, вполголоса). Полковница ровно в семь, - а у ней всё по часам, - закусывает для желудка, вы понимаете. Ха-ха... Рюмки три-четыре, не меньше!
   КАРПУХИНА. Не беспокойтесь, я на минутку, я у вас даже не сяду. А-а! Так у вас балы, банкеты, сговоры, а Софья Петровна - сиди себе дома да на коров смотри! Весь город назвали, а меня нет! А давеча я вам - и друг, и mon anqe, когда приехала пересказать, что делают с князем у Натальи Дмитриевны, которую вы давеча на чем свет ругали, и которая вас же ругала последними словами. А теперь она у вас в гостях сидит! Не беспокойтесь, Наталья Дмитриевна, не надо мне вашего шоколаду
   Ю la santИ?, по гривеннику палка. Я почаще вашего пью у себя дома! Тьфу! (Плюет.)
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (расплываясь в улыбке). Оно и видно-с!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (побледнев, в замешательстве). Но помилуйте, Софья Петровна, что с вами? Образумьтесь, по крайней мере...
   КАРПУХИНА (не слушая М а р ь ю А л е к с а н д р о в н у). Я всё, всё, всё узнала! Всё! Ваша же Настя прибежала ко мне и всё рассказала. Вы подцепили этого князишку, напоили его допьяна, заставили сделать предложение вашей Зине, которую уж никто не хочет больше брать замуж, да и думаете, что и сами теперь сделались важной птицей? Герцогиня в кружевах! Тьфу! (Плюет.) Не беспокойтесь, я сама полковница! Плевать я хотела на ваш сговор. (Плюет.) Я и почище вас видывала. Я у графини Залихватской обедала! За меня обер-комиссар Курочкин сватался! Очень надо мне ваше приглашение, тьфу! (Плюет.)
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с холодной улыбкой). Уверяю вас, Софья Петровна, что так не врываются в благородный дом и при том - в таком виде! (С угрозой.) Если вы сейчас же не освободите меня от своего красноречия... я немедленно приму свои меры!
   КАРПУХИНА (театрально смеётся). Знаю-с! Прикажете меня вывести своим людишкам? Ха-ха... Не беспокойтесь, я и сама дорогу найду. Прощайте и выдавайте замуж кого хотите! А вы, Наталья Дмитриевна, не извольте смеяться надо мною. Меня хоть и не приглашали сюда, но я перед князем казачка не выплясывала! А вы что смеетесь, Анна Николаевна? Сушилов-то ваш ногу сломал! Сейчас домой принесли,а бакенбарды рядом, на носилках! Тьфу! (Плюет.) А вы, Фелисата Михайловна, если не велите вашей босоногой Матрёшке вовремя вашу дохлую корову загонять, чтоб она не мычала у меня каждый день под окошком, то я вашей Матрешке все ноги переломаю! Прощайте, Марья Александровна, гусь свинье не товарищ... Я полетела! (Плюет.)
  
   Под общий хохот К а р п у х и н а скрывается в дверях. М а р ь я А л е к с а н д р о в н а застыла в замешательстве.
  
   АННА НИКОЛАЕВНА. Quelle abominable femme!**
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (сладко улыбаясь). Я думаю они хорошенько выпили-с. Для желудка!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА (обращаясь к Л у и з е К а р л о в н е). Посмотрите - без четверти восемь! Всё сходится. Я же говорила, по ней можно часы сверять! Ха-ха
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Только что же наша полковница про сговор-то говорила? Марья Александровна, какой такой сговор-с?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (задыхаясь от возмущения). Вот это-то и ужасно! Вот эти-то чудища и сеют пригоршнями все эти нелепые слухи! Удивительно не то, Наталья Дмитриевна, что находятся такие дамы среди нашего общества, а удивительнее всего то, что в этих самых дамах нуждаются, их слушают, им верят, их поддерживают, их... (Увидев К н я з я К. на пороге гостиной, воздевает руки к небу.) Ах, боже мой! Ce cher prince!*
   ГОЛОСА СО ВСЕХ СТОРОН: Князь! Князь! Князь!..
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА (Л у и з е К а р л о в н е, тихо). Ну, слава богу, сейчас мы все узнаем!
  
  
   17
   Те же и КНЯЗЬ К.
  
   ДАМЫ (в один голос):
   - Вот и князь! Дорогой князь!
   - Боже мой, мы вас так ждали!
   - Так ждали, ждали!
   - С нетерпением, князь!
   - С нетерпением!
  
   К н я з ь К. садится к большому столу, рядом с
   Н а с т а с ь е й, которая самозабвенно хлопочет с чаем. Все Д а м ы пересаживаются ближе к К н я з ю, окружив его плотным кольцом. Справа, в креслах, остался сидеть только А ф а н а с и й
   М а т в е и ч, рядом с ним, у камина, застыла бледная
   З и н а и д а. В центре комнаты, на диване, осталась только одна М а р ь я А л е к с а н д р о в н а. За ней, в креслах, сидит М о з г л я к о в, бросая изредка на
   З и н а и д у негодующие и многозначительные взгляды.
  
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Ах, правду ли говорят, князь, что вы от нас уезжаете-с?
   КНЯЗЬ. Ну да, я хочу немедленно ехать за границу.
   ГОЛОСА:
   - За границу?
   - За границу, князь?
   ____________________________
   * Этот милый князь! (франц.)
   - Да что это вам вздумалось, князь!
   КНЯЗЬ. Все теперь ездят за границу. За новыми идеями! Вот и я хочу набраться но-о-овых и-дей!
   МОЗГЛЯКОВ (хохочет). Да уж не в масонскую ли ложу вы хотите вступить, любезный дядюшка?
   КНЯЗЬ. Ну да, мой друг, ты не ошибся! Я, действительно, когда-то к одной ложе за границей при-над-ле-жал... Я собирался тогда много сделать для современного про-све-ще-ния, и уж было положил во Франкфурте моего повара Тимофе-е-ея совсем на волю отпустить. Но он, к удивлению моему, сам сбежал от меня! Видный был такой, осанистый, высокий, с маленькими такими у-си-ка-ми! За него потом еще вышла замуж графиня Наинская...
   АННА НИКОЛАЕВНА. Как! За вашего повара, князь?
   КНЯЗЬ. Ну да, за Тимофе-е-ея! Она потом еще ему там, за границей, графский титул доставила.
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Ну и... как же они жили-с?
   КНЯЗЬ. Хорошо жили, дружно-о-о! Впрочем, вскоре разошлись. Он её обобрал и тоже... сбежал! Из-за какого-то соуса поссорились. И представьте себе, через несколько лет я встречаю его в Париже, в Люксембургском саду. Одет с иголочки, трость, перчатки... весь этаким франтом, comme il faut! И мамзель с ним - такая востроглазая, за-ман-чи-вая... Я кричу ему: Тимофе-е-ей! Он оглянулся, так взглянул на меня презрительно и... даже не поклонился! Представляете? Даже не поздоровался!.. Каково?
   ГОЛОСА:
   - Ужас! Ужас!
   - Каково?
   - Хам!
   - Какая неблагодарность!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (поднимаясь с дивана, громко, с достоинством).
   Князь! Позвольте отрекомендовать вам моего мужа, Афанасия Матвеича! Он нарочно приехал из деревни, как только услышал, что вы остановились в моем доме.
   КНЯЗЬ. Ах, я очень рад! Афанасий Матвеич... ну да, это тот, который всегда в деревне! Charmant! Charmant! (М о з г л я к о в у.) Друг мой, да ведь это тот самый, помнишь... Как бишь это? Муж в дверь, а жена...ну да, в какой-то город и жена тоже по-е-ха-ла...
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Это верно "Муж в дверь, а жена в Тверь"? В прошлом году на масленицу наши дамы в Дворянском собрании представляли! Очень смешной водевиль, очень!
   КНЯЗЬ. Ну да, именно в Тверь, я все за-бы-ва-а-аю... Так это вы тот самый и есть? (К н я з ь К. поднимается навстречу подошедшему
   А ф а н а с и ю М а т в е и ч у.) Чрезвычайно рад с вами познакомиться! (Рукопожатие.) Очень рад! Ну, как ваше здоровье?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Гм-м... Гм...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (торопливо). Он здоров, князь. Здоров.
   КНЯЗЬ. Да, это и видно, что здоров. Все время в де-ре-е-евне! Такой кра-сно-ще-кий, и... все смеётся...
  
   А ф а н а с и й М а т в е и ч улыбается, кланяется, расшаркивается, не произнося ни слова. Среди дам - насмешки и шум.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (бросив на мужа испепеляющий взгляд). Как вы почивали, князь?
   КНЯЗЬ. Ах, я очень хорошо спал. И знаете, видел один очаровательный сон,
   о-ча-ро-ва-а-атель-ный!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Сон? Ах, я ужасно люблю, когда мне про сны рассказывают!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. И я тоже-с, люблю-с очень!
   КНЯЗЬ (мечтательно). О-ча-ро-ва-а-атель-ный сон! Но этот сон - ве-ли-чай-ший секрет!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Как, князь, неужели и рассказать нельзя-с?
   АННА НИКОЛАЕВНА. Тогда это, должно быть, какой-нибудь удивительный сон?
   КНЯЗЬ (сладко мурлыча). Ве-ли-чайший секрет!
   ГОЛОСА (со всех сторон):
   - Расскажите, расскажите, князь!
   - Ах, как интересно!
   - Любопытно узнать, князь!
   - Страшно интересно!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА (перекрикивая дам). Бьюсь об заклад, что князь стоял во сне перед какой-нибудь красавицей на коленях и объяснялся в любви! Ну, признайтесь, князь!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Миленький князь, признайтесь, что всё так и было!
   ГОЛОСА:
   - Признайтесь, что это правда!
   - Откройтесь нам!
   - Признайтесь, князь!
   КНЯЗЬ (наслаждаясь всеобщим вниманием). Хотя я и сказал, что мой сон величайший секрет, но я вынужден сознаться что вы, сударыня,
   к удивлению моему, совер-шен-но его раз-га-да-ли!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Отгадала? (Торжествуя.) Князь, теперь как хотите, но вы должны открыть, перед кем же вы стояли на коленях?
   ДАМЫ (в один голос):
   - Непременно откройте!
   - Кто была ваша избранница?
   - Здешняя или нет?
   - Молодая?
   - Князь, откройтесь!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Душенька, князь, откройтесь! Хоть умрите, но откройтесь!
   КНЯЗЬ (очень доволен собой). Mesdames, mesdames!? Если вы уж так нас-таи-ва-ете, то я могу сказать вам только одно - это самая о-ча-ро-ва-а-атель-ная и, можно сказать, самая не-по-роч-ная девица из всех, которых я знал!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Самая очаровательная! И... здешняя? Кто же это?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Разумеется (сверля З и н а и д у глазами), те-с,
   которые здесь первыми красавицами считаются-с!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Князь, раз уж вы видите такие сны...
   КНЯЗЬ (смеется). И часто, часто!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Так почему бы вам наяву не жениться?
   ЛУИЗА КАРЛОВНА (толкая в бок Ф е л и с а т у М и х а й л о в н у). А как бы мы славно женили вас, князь, поверьте!
   АННА НИКОЛАЕВНА. Миленький князь, женитесь!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Женитесь, женитесь! Почему ж не жениться-с!
   КНЯЗЬ (кивая головой). Ну, да... почему же не жениться?..
   МОЗГЛЯКОВ (с угрозой). Дядюшка!
   КНЯЗЬ. Я тебя по-ни-маю, друг мой! Я именно это и хотел вам сказать, mesdames. Я уже более не в состоянии жениться. Я завтра же отправляюсь к иеромонаху Мисаилу в пустынь, а потом - уже прямо за границу. Чтобы удобнее следить за евро-пейс-ким про-све-ще-е-ением...
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а встала, громко отодвинув, при этом диван. Гордым взглядом она обвела собравшихся, в "салоне" мгновенно воцарилась тишина.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (торжественно, с достоинством). Mesdames! Я долго прислушивалась к вашим остроумным шуткам и нахожу, что пора и мне сказать слово... Никогда бы я первой не решилась разгласить важную семейную тайну прежде, чем требует самое обыкновенное приличие. Но мне показалось, что мой милый гость сам, отдельными намеками на то же самое обстоятельство, подает мне мысль, что ему не только не будет неприятно формальное и торжественное объявление нашей семейной тайны, но что он даже желает этого разглашения... Не правда ли, князь, я не ошиблась?
   КНЯЗЬ (кивая). Ну да, ну да, вы не ошиблись... и я очень рад...
  
   Величественно замерев, М а р ь я А л е к с а н д р о в н а
   еще раз, еще более гордым взглядом, обвела собравшихся.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (еще более торжественно). Да, мesdames, сегодня после обеда князь, увлеченный красотой и... достоинствами моей дочери, оказал ей честь своим предложением! (Голос её дрожит, на глазах слезы.)
  
   В гостиной воцарилось гробовое молчание, потом послышался шепот, а затем - крики радости, поздравления, шум, кутерьма.
  
   АННА НИКОЛАЕВНА. Миленький князь, так вы женитесь?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Поздравляю, князь! Поздравляю-с!
   ЛУИЗА КАРЛОВНА. Так вы действительно - женитесь?
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Поцелуйте меня, князь!
   КНЯЗЬ. О, милые дамы! Ваше участие ко мне я никогда, ни-и-ког-да не забуду! Но более всего меня удивляет Марья Ивановна, наша почтенная хозяйка, которая с такой не-обы-кно-вен-ною проницательностью угадала мой сон! Как будто она вместе со мной его смо-тре-е-ела! Ха-ха...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ах, князь, вы опять про свой сон!
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА. Да уж признайтесь, князь! Признайтесь!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (настойчиво и отчетливо). Да, mesdames, это правда: сегодня князь стоял на коленях перед моей дочерью и наяву, а не во сне, сделал ей торжественное предложение!
   КНЯЗЬ. Совершенно как будто наяву и даже с теми самыми обсто-я-тель-ства-ми. (К З и н а и д е.) Мадмуазель! Клянусь, что никогда я бы не осмелился произнести ваше имя, если бы другие раньше меня не про-из-нес-ли его. Это был очаровательный сон, о-ча-ро-ва-а-ательный! И я вдвойне счастлив, что мне позволено вам теперь это высказать!
   АННА НИКОЛАЕВНА (переглянувшись с Н а т а л ь е й Д м и т р и е в н о й). Но помилуйте, Марья Александровна, как же это? Ведь князь всё говорит про сон?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Как же это-с?
  
   Среди дам шум и смешки.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с нарастающим раздражением). Помилуйте, князь, что у вас за странная идея про сон? Признаюсь, я думала до сих пор, что вы шутите, но... Я подумала, что вы под видом аллегории хотели рассказать нам о своей помолвке. Я очень хорошо вижу, что вас сбивают. И даже подозреваю, кто именно... Конечно, моей дочери нечего гоняться за женихами, но давеча вы сами, здесь, у этого рояля, сделали ей предложение. Я прошу вас: сейчас же подтвердите при всех, что вы давеча делали предложение моей дочери. Так нельзя шутить, князь, с благородным домом!
   КНЯЗЬ. Ну да, я готов подтвердить. Я все это уже рассказывал и Фелисата Яковлевна совершенно точно угадала мой сон.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (почти кричит). Да не сон, не сон, князь! Это было наяву, слышите ли, наяву! Наяву!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Не убивайтесь так, Марья Александровна. Князь, может быть, позабыли-с... Они вспомнят-с.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (злобно взглянув на Н а т а л ь ю
   Д м и т р и е в н у). Я удивляюсь вам, Наталья Дмитриевна, да разве такие вещи можно забыть? (Кусая губы.) Давеча, вот здесь, она вам пела романс, и вы, увлеченный её пеньем, опустились на колени и сделали ей предложение. Неужели я грежу? Или сплю?
   КНЯЗЬ. Ну да... а, впрочем, может быть, нет...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (теряя терпение). Да это черт знает что такое! Вы бредите, князь, или нет?
   КНЯЗЬ. Ну да, черт знает... впрочем, я кажется, уж со-о-овсем теперь сбился...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (ломая руки). Но как же вы могли видеть это во сне, когда я вам, с такими подробностями, рассказываю ваш собственный сон, тогда когда вы его еще никому не рассказывали?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Но, может быть, князь уже кому-нибудь рассказывали-с?
   КНЯЗЬ. Ну да, может быть...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (в исступлении). Ах ты, боже мой! Да тут всякое терпение лопнет! Она вам пела романс. Романс пела! Неужели и это вы слышали во сне!
   КНЯЗЬ. Ну да, и в самом деле как будто пела... (М о з г л я к о в у.) Друг мой, я забыл тебе давеча сказать, что и вправду был романс... так, что я заплакал... А теперь вот и затрудняюсь: точно это и в самом деле было... или во сне?..
   МОЗГЛЯКОВ. Дядюшка, все это легко уладить. Зинаида Афанасьевна поет прекрасно. После обеда вы перешли сюда, в гостиную, и Зинаида Афанасьевна спела вам романс. Вы вероятно расчувствовались, вспомнили старину... как сами когда-то пели... Ну, а потом, когда легли спать, вам, вследствие приятных впечатлений и приснилось, что вы влюблены и делаете предложение...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (вне себя). А! Теперь я вижу ясно, кто тут нагадил! (М о з г л я к о в у.) Это вы, бесчестный человек! Вы взбаламутили этого несчастного идиота за то, что вам самим отказали. Но ты заплатишь мне, мерзкий человек, за эту обиду! Дорого заплатишь!
   МОЗГЛЯКОВ (вскочив с места). Марья Александровна, ваши слова до такой степени... я уж и не знаю, до какой степени ваши слова... Ни одна светская дама не позволит себе... Согласитесь сами, так завлекать...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (взвизгнула). Афанасий Матвеич! Неужели вы не слышите, как нас здесь срамят и бесчестят? Или вы уже совершенно избавили себя от всяких обязанностей? Что вы стоите столбом и глаза таращите? Другой муж давно бы уже кровью смыл обиду своего семейства!
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ (конфузясь). Жена, да уж не видала ли ты все это и в самом деле во сне? А потом, как проспалась, так и перепутала всё...
  
   Взрыв хохота. М а р ь я А л е к с а н д р о в н а рванулась было к мужу, но Н а т а л ь я
   Д м и т р и е в н а, со сладкой улыбкой, застыла у неё на пути.
  
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Ах, Марья Александровна, может быть, оно и самом деле так было-с, а вы убиваетесь.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (в бешенстве). Как было? Да вы меня за сумасшедшую принимаете, что ли?
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (также сладко улыбаясь). Ах, Марья Александровна, ведь так иногда бывает-с... Может быть, вы и в самом деле видели это во сне-с?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (лицо её пылает). Во сне! Я? Во сне? И вы смеете говорить это мне прямо в глаза?
   АННА НИКОЛАЕВНА (подходит к Н а т а л ь е Д м и т р и е в н е). Зачем же так убиваться, Марья Александровна? Вспомните, что сны ниспосылаются богом.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (задыхаясь). Господи, боже мой! Вы жилы из меня, что ли, вытянуть хотите? Нет, я больше не могу...(Падает в обморок в ближайшее кресло.)
  
   Выкрики, шум, суматоха. Н а с т а с ь я П е т р о в н а устремилась к М а р ь е А л е к с а н д р о в н е со стаканом воды.
  
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА (А н н е Н и к о л а е в н е). Это они для
   приличия-с... в обморок упали-с!
   ЗИНАИДА (выходит в центр гостиной). Маменька!
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а очнулась и открыла глаза. З и н а и д а вызывающим взглядом обвела собравшихся. В полной тишине слышно только, как идут часы.
  
   Маменька! Зачем обманывать? К чему еще ложью пятнать себя? Зачем еще более грязнить себя?
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (привстав в кресле). Зина! Зинаида! Что с тобой? Опомнись!
   ЗИНАИДА. Я вам сказала, маменька, что я не вынесу всего этого позора! Я, я, своим согласием дала ход этой гадкой... интриге. Я виновнее всех!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (в испуге). Зина, ты что, хочешь всё рассказать? О боже, я предчувствовала, что кинжал не минует сегодня моего сердца!
   ЗИНАИДА. Вы - мать, вы любите меня. Вас ещё можно простить. Но меня - никогда! Я опозорена, вы... мы все опозорены!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (побледнев). Зина, ты вне себя, и сама не понимаешь, что говоришь! Зачем рассказывать, тут смысла нет... Стыд не на нас! Я докажу сейчас, что стыд не на нас...
   ЗИНАИДА (злобно). Нет, маменька! Я не хочу более молчать перед этими людьми, мнение которых я презираю, и которые приехали посмеяться над нами! Ни одна из них не имеет права бросить в меня грязью. Все они готовы, хоть сейчас, сделать в тридцать раз хуже, чем я или вы! Смеют ли они быть нашими судьями?
   АННА НИКОЛАЕВНА. Вот прекрасно! Это что же?
   ФЕЛИСАТА МИХАЙЛОВНА (присоединившись к стоящим вместе А н н е
   Н и к о л а е в н е и Н а т а л ь е Д м и т р и е в н е). Вот как заговорила! Это ведь нас обижают!
   НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА. Да они и впрямь сами не понимают-с, что
   говорят-с!
   ЗИНАИДА (сделав шаг к К н я з ю). Князь! Простите меня, простите нас! Мы обманули, мы завлекли вас...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (истошно кричит). Да замолчишь ты или нет, несчастная!
   КНЯЗЬ (шепчет, пораженный). Ma charmante enfant...*
   ЗИНАИДА (не замечая, кроме К н я з я, никого и ничего). Князь, мы обманули вас! Вас - слабого, беззащитного - облапошили, как выразился Павел
   __________________________________
  
   * Мое очаровательное дитя (франц.)
   Александрович, облапошили из-за вашего княжества... из-за ваших денег...
   В гостиной воцарилась небывалая тишина. Все замерли: кто где сидел, кто где стоял... Замерли, выпучив глаза.
  
   Вас напоили вином, я согласилась петь и кривляться перед вами. Все это было ужасно низко, и я каюсь в этом. Но клянусь вам, князь, что я решилась на эту низость не из низкого побуждения. Я хотела... Но что я... двойная низость - оправдывать себя в таком деле! Но объявляю вам князь, если б я и взяла что-нибудь от вас, то была бы за это вашей служанкой, игрушкой, плясуньей, рабой... я поклялась и свято сдержала бы клятву свою!
   КНЯЗЬ (потрясенный, со слезами). Ma belle enfant?... я женюсь, женюсь на вас, если уж вы так этого хотите... И это для меня будет боль-ша-а-я честь! Только уверяю вас, что это был действительно... как будто сон... Я ничего не помню... (К М о з г л я к о в у.) Mon ami, объясни мне хоть ты, по-жа-луй-ста...
   ЗИНАИДА (преодолевая слезы). А вы, Павел Александрович... вы, на которого я одно время решилась смотреть как на своего будущего мужа, вы, который теперь так жестоко мне отомстили, неужели и вы могли примкнуть к этим людям, чтоб растерзать и опозорить меня! Если я и решилась бы выйти за вас, то единственно, чтоб хоть куда-нибудь уехать отсюда, из этого проклятого города, и избавиться от всего этого смрада.
   МОЗГЛЯКОВ. Зинаида Афанасьевна!
   ЗИНАИДА. Но... но, клянусь вам, выйдя за вас, я была бы вам доброй и верной женой... Вы жестоко отомстили мне, и, если это льстит вашей гордости...
   МОЗГЛЯКОВ. Зинаида Афанасьевна!!
   ЗИНАИДА (её душат слезы). Если когда-нибудь... если когда-нибудь вы любили меня...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (перекрикивая всех). Зина-а! Зина, дочь моя!
   МОЗГЛЯКОВ (вне себя). Я подлец, Зинаида Афанасьевна!!! Я подлец и больше ничего!
   КНЯЗЬ (весь дрожит). Друг мой, ус-по-кой-ся по-жа-луй-ста! Ты меня совсем испугал своими криками... Я, пожалуй, готов жениться, если уж так кому-то на-а-адо. Но ведь ты же сам уверял меня, что это было только во сне...
   МОЗГЛЯКОВ (кричит, не замечая никого и ничего кроме З и н а и д ы).
   Я - осел, Зинаида Афанасьевна! Нет! Что осел? Я несравненно хуже осла! Но я вам докажу, докажу, Зинаида Афанасьевна, что и осел может быть благородным человеком!.. Дядюшка, я обманул вас! Я, я обманул вас! Вы не спали! Вы действительно, наяву, делали предложение. А я, подлец, уверял вас, что вы видели все это во сне...
  
   Поднялся невообразимый шум. Визгливые крики удивления, возмущения, негодования и откровенные ругательства несутся со всех сторон. Все кричат одновременно: одни - в лицо М а р ь и
   А л е к с а н д р о в н ы, другие - в лицо К н я з я К.
  
   КНЯЗЬ (в необыкновенном волнении). Куда это ты меня завез?.. Какое общество!! Я не могу больше здесь оставаться. Я вот только нем-но-о-ого
   за-был зачем я сюда при-е-хал? Но я сейчас вспомню... (Кричит.) Уведи ты меня куда-нибудь. Немедленно уведи! Братец, ну куда-нибудь, а не то они меня рас-тер-за-а-ают! (Плачет.)
  
   На минуту в гостиной воцарилась тишина. Все
   замерли, глядя на К н я з я К.
  
   (К З и н а и д е, в полной тишине.) Adiеu, ma charmante enfant?, вы одна... до-бро-де-тель-ны! Здесь только вы одна... одна... девушка
   бла-го-о-ород-на-а-я...
  
  
   18
  
   КНЯЗЬ К., МОЗГЛЯКОВ
  
   Двухкомнатный номер в мордасовской гостинице. Обстановка типичная. В глубине - дверь, ведущая в соседнюю комнату. Поздний вечер, около полуночи. В окно виден падающий снег. К н я з ь К. сидит перед горящим камином в шубе, наброшенной на плечи. Он без парика. М о з г л я к о в разбирает дорожный сундучок Князя.
  
   КНЯЗЬ (греет руки, протягивая их к камину). Господи, до чего же холодно!.. (Глядя на огонь.) Когда-нибудь я с бала - да-а в могилу! (Смеётся.) Совсем как в комедии... Что же они так плохо здесь то-о-пят?
   МОЗГЛЯКОВ. Дядюшка, да они вообще не топят. Не для кого! Мы почти одни на всю гостиницу. В первом этаже остановились только два офицера. Они пьют, им и тепло... Какие тут, в Мордасове, приезжие? Так, случайно... кто-то...
   КНЯЗЬ. Благодарю тебя, мой милый! Ты спас меня - тем, что привез сюда. Боже, как они на меня кричали, эти ба-а-абы! И Марья Антоновна с ними, туда же! Кричали, что я безногий, и без глаз, и без зубов... и без волос. Ужас! Это ты меня продал, друг мой? Рассказал, что волосы у меня на-кла-а-адны-е?
   МОЗГЛЯКОВ. Ну, что вы, дядюшка! Стану я вас выдавать. Это, наверняка прислуга Марьи Александровны подсмотрела да и растрезвонила всем.
   КНЯЗЬ. Кричали, что лицо у меня на пружинах... Вот глупые-то какие! А лица злые, глаза свирепые, как у охотников... на кабана. Мне это сразу же напомнило страшные дни в Петербурге, когда я хлопотал по наследству, бумаги разные... Ко мне на квартиру целыми днями приезжали всякие родственники, так же кричали, с такими же лицами, как эти, требовали и угрожали. Требовали отдать им Духаново... Они меня извели. Потом я узнал, что они решили засадить меня в сумасшедший дом! Ну можно ли представить, чтобы такого человека, как я, и вдруг - в су-у-умас-шед-ший дом! Je dis choses charmantes et tout le mond rit...?
   МОЗГЛЯКОВ. Какое коварство!
   КНЯЗЬ. Да, Поль, сколько в людях коварства и злобы... За что? Это были самые ужасные дни моей жизни... Ну что бы я стал там делать, в су-мас-ше-е-едшем-то доме? Заступился за меня только один родственник, полковник Щепетилов. Однажды он приехал ко мне и привез все нужные бумаги. Привез также и Степаниду Матвеевну... и отправил меня в Духаново. Если бы не он, я не знаю, где бы я сейчас был... В моей жизни, mon chere, часто встречались добрые души, которые всегда спасали меня. Удивительно! И вот эти, сегодня вечером, совсем такие же, как мои родственники... кричали, прыгали возле меня. Сорвали мой парик.
   МОЗГЛЯКОВ. Я потом нашел его. Вот он! (Кладет парик на столик.) Не волнуйтесь! Здесь мы в полной безопасности.
   КНЯЗЬ. Благодарю тебя, мой милый! А я уже думал, что придется запасной доставать... из сундука.
  
   К н я з ь поднимается и садится у столика с зеркалом. Внимательно себя рассматривает.
  
   Да-а... краше в гроб кладут!
   МОЗГЛЯКОВ (достает из сундучка косметические принадлежности, выкладывает их на стол перед К н я з е м). Дядюшка, да Бог с вами... Такое скажете, к ночи-то!
   КНЯЗЬ. Туда, мой милый, краситься надо гораздо дольше... основательней. (Раскладывает перед собой всевозможные коробочки.) Да, Поль, а читал ли ты "Мемуары" Казановы?
   МОЗГЛЯКОВ. А как же, дядюшка, конечно читал!
   КНЯЗЬ. Вот сейчас и я перечитываю. Он в Лондоне, правда я уже забыл в каком году, пережил страшное любовное фиаско и был на грани самоубийства! Всегда вожу с собой "Мемуары". Знаешь, у меня с ним много общего... И еще "Дон Кихота" с собой вожу. Это мои две любимые книжки.
   МОЗГЛЯКОВ. Камин разгорелся! Уже совсем тепло. Какой сегодня, однако, длинный день... Какой-то бесконечный! Скоро полночь. Даже поверить трудно, что мы с вами сегодня в шесть часов утра встретились. Столько всего за это время произошло!
   КНЯЗЬ. Да уж... не приведи, господь!
   МОЗГЛЯКОВ. Ну, ничего! Завтра, дядюшка, мы будем в Духаново. Там и закончатся все ваши напасти! Гладишь, к тому времени и Степанида Матвеевна уже вернется!..
   КНЯЗЬ. Вернется с похорон и засядем мы с ней за карты! Я ей погадаю... И жизнь покатится по-прежнему.
   МОЗГЛЯКОВ. Сейчас спущусь на кухню, потороплю их с чаем. Я им такую трёпку задал - переполошил всю гостиницу. Самовар, я думаю, уже поспел.
   КНЯЗЬ. Да, да... и... и немножко закусить.
  
   М о з г л я к о в выходит. К н я з ь, расположив перед
   собой гримировальные принадлежности, начинает неторопливо приводить себя в порядок.
  
  
   19
  
   МОЗГЛЯКОВ, ЗИНАИДА
  
   Соседняя комната, поменьше, в номере, который снимает К н я з ь К. В комнату входит М о з г л я к о в, на время оставив К н я з я. Одновременно, из дверей напротив, ведущих в гостиничный коридор, появляется З и н а и д а. М о з г л я к о в замер от неожиданности, затем, быстро захлопнув дверь в комнату Князя, заслоняет её спиной.
  
   ЗИНАИДА (решительно). Князь здесь?
   МОЗГЛЯКОВ (заикаясь). Вы?.. Вы... здесь, Зинаида Афанасьевна?
   ЗИНАИДА. Князь здесь, я вас спрашиваю?
   МОЗГЛЯКОВ. Князь?.. Да... да, он там (Указывает на дверь за спиной.) Присядьте! Вы вся промокли... Позвольте. (Помогает ей снять пальто, стряхивает снег.)
   ЗИНАИДА (тяжело вздохнув, еле сдерживая слезы). Он умер! Еще днем... еще до того, как я пела (слезы мешают ей говорить). От меня все скрыли, никого ко мне не пускали... А он звал меня, звал, звал... (Рыдает.) До последней минуты ждал, что я прибегу.
   МОЗГЛЯКОВ. Какая вы бледная, Зинаида... Присядьте. (Усаживает
   З и н а и д у на стул.) Полно, полно, мертвого не воротишь.
   ЗИНАИДА. У меня голова кругом идет, будто лечу куда-то... помутилось все перед глазами. (Оглядевшись кругом.) Ночь... Впереди - безрассветная вечная ночь. На меня надвигается какая-то непроходимая, бездонная темень... и я тону в ней... Больше для меня никогда не наступит утро...
   МОЗГЛЯКОВ (оправдываясь). Зинаида Афанасьевна... я, конечно, осел. Но я ведь поступил благородно.
   ЗИНАИДА. Он плакал и все звал меня... до последнего вздоха! А я пела, кривлялась... О, этого я себе никогда не прощу! Никогда!
   МОЗГЛЯКОВ. Но я раскаиваюсь, Зинаида Афанасьевна!.. Вы простите меня?
   ЗИНАИДА (не слушая его). Я себе не прощу этого! Я мерзкая, мерзкая!..
   МОЗГЛЯКОВ. Если вы согласны, то я могу возобновить мое предложение. Я даже готов все забыть. Давайте забудем все, что было... Забудем сегодняшний день, словно его и не было!
   ЗИНАИДА. Я тварь, подлая тварь... Я бросила его, кривлялась перед Князем. Мне нет оправдания!
   МОЗГЛЯКОВ. Только с одним условием: покамест мы здесь, все должно оставаться в тайне. Вы уедете отсюда одна, и как можно скорее. Я - потихоньку вслед за вами. Обвенчаемся где-нибудь в глуши, так что никто не увидит, и - тотчас же в Петербург, хотя бы и на перекладных... С вами должен быть только маленький чемоданчик.
   ЗИНАИДА. Я никогда не выйду замуж. Сегодня я это поняла. Он был первый и... единственный. Я не смогу больше никого полюбить... так сильно. Глаза его грели меня. Такой был ласковый, всё голубкой меня называл... Из какого неба, спрашивал, я к нему прилетела...(Кричит.) Я его любила! Любила!.. (Пауза.) Я душу его любила, чистую, светлую... Я люблю его... а его нет!
   МОЗГЛЯКОВ (не слушая её). Вы сердитесь? Вы должны меня простить, Зинаида Афанасьевна. Ведь я всё-таки раскаялся перед всеми. Вы должны понимать любящего...
   ЗИНАИДА. Вы? Вы никогда не любили и не можете понять этого... понять того, кто любит, оттого и мелете эту чушь. Я от себя не завишу, я не вольна над своим сердцем. Нельзя - поймите вы это! - заставить себя любить...
   МОЗГЛЯКОВ. Зинаида Афанасьевна, давайте начнем всё сначала. А всё, что было - забудем, забудем, как сон.
   ЗИНАИДА. Да, да, сон! Долгий, бесконечный, мордасовский сон... Боже! Когда же я проснусь? А всё, что было, окажется сном? Когда я забуду всё это, когда проснусь для другой жизни?.. (Плачет.) Зачем я здесь? Что мне теперь делать? (Поднимается.) Мне нужен Князь! Я должна, понимаете, должна поговорить с ним. Я должна задать ему один вопрос...
   МОЗГЛЯКОВ (преграждая ей путь). Нет-нет... К нему нельзя!
   ЗИНАИДА. Я должна видеть Князя. Должна.
   МОЗГЛЯКОВ. Нет, нет... он не готов...он не одет...
   ЗИНАИДА. Прочь с дороги... Вы дурак! Мужчина должен быть умнее. (Вырываясь из рук М о з г л я к о в.) Прочь с глаз моих, вы мне противны! (Отталкивает М о з г л я к о в а, входит в комнату Князя.)
  
   М о з г л я к о в опускается в кресло, в котором
   сидела З и н а и д а. Часы бьют двенадцать раз.
  
  
   20
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА одна,
   потом АКУЛИНА, АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ,
   НАСТАСЬЯ ПЕТРОВНА, ГРИГОРИЙ
  
   "Будуар" М а р ь и А л е к с а н д р о в н ы. Она сидит у зеркала, голова повязана полотенцем, в руках письмо. Читает, стонет и причитает.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Господи! И как только попадают в дом эти письма? (Бросает письмо, долго смотрится в зеркало, вздыхает.) Краше в гроб кладут! Как теперь на улицу показаться? Засмеют, зашикают... Это конец. Хоть уезжай из Мордасова. Думала, дочь выйдет замуж - и уедем, уедем... в Петербург! Или куда-нибудь еще... подальше! (Берет колокольчик, звонит.) Ах, Зина, Зина, что ты натворила!
  
   Входит А к у л и н а, молодая, бойкая служанка.
  
   Акулина, что барышня? Не возвращалась?
   АКУЛИНА. Никак нет, матушка-барыня!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А когда она ушла?
   АКУЛИНА. Я и не приметила... Вот, когда ваши гости разъехались. Часу в девятом, наверное...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (строго). А как, скажи, попало в дом это письмо? Я нашла его в комнате барышни.
   АКУЛИНА. Почем мне знать? Я никого не видела. И Софрон никого не пускал, как вы велели.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. "Не приметили, не знаю..." Зачем только я вас кормлю?! Ступай. (Поклонившись, А к у л и н а выходит.) Голова раскалывается... (Стонет.) Нет, до утра мне уже не дожить!.. Представляю, что творится сейчас в городе. У этих мерзавок сегодня праздник! И к тому же, смерть этого несчастного Ромео... Так некстати. Все одно к одному. Верно - одна беда не ходит... Ах, как некстати, как некстати! (Смотрит в зеркало, вздыхает. Прислушивается к доносящимся из гостиной голосам, смеху, звону посуды. Срывается с места и выбегает из комнаты.)
  
   Гостиная в доме Москалевых. За самоваром, посреди опрокинутых и беспорядочно разбросанных кресел, сидят А ф а н а с и й М а т в е и ч и Н а с т а с ь я. Они увлечены беседой и хохочут.
   А ф а н а с и й М а т в е и ч прихлебывает чай, а
   Н а с т а с ь я увлечена наливкой. Г р и г о р и й с
   А к у л и н о й присели чуть поодаль, они заняты друг другом. Внезапно дверь распахнулась и на пороге гостиной, с горящим взглядом, застыла
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а. Г р и г о р и й и
   А к у л и н а, вскочив, разбегаются в разные стороны: она - к дверям, он - к А ф а н а с и ю М а т в е и ч у.
  
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А это что? Что здесь происходит? Что здесь за лиссабонское землетрясение, я вас спрашиваю?
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ (улыбаясь). Матушка, мы решили...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (в бешенстве). Молчи, чучело! Дармоед! Что это за бал среди ночи? Вы празднуете вместе с моими врагами?
   (Н а с т а с ь е.) И ты, змея, здесь? Как попало в дом учительское письмо?.. Может быть, ты мне скажешь?
   НАСТАСЬЯ. А я почем знаю? Принес, видать, кто-то...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да уж не само пришло! Но кто? Кто, желала бы я знать? Никому нельзя верить. В своем доме, как на войне, полно шпионов... Зина не возвращалась?
   НАСТАСЬЯ. Нет, не слыхать.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (с сарказмом). Я и сама не глухая... Нет, чтобы сбегать, узнать! Я с ума схожу! То по три дня не выходит из комнаты, то исчезает куда-то посреди ночи...
   НАСТАСЬЯ. Да у него она, у учителя... Здесь и гадать нечего!
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Что она там делает? Умер он еще днем... Чего она там сидит?
   НАСТАСЬЯ. Марья Александровна, голубушка, да что вы так расстраиваетесь? Ведь он уже мертвый. Пройдет два-три дня, она успокоится, образумится...
   АФАНАСИЙ МАТВЕИЧ. Присядь, матушка, попей чайку с нами.
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Что-о!? Молчи, нахлебник! Душегуб! Ты, ты загонишь меня в гроб! Всем спать! Вон отсюда! Акулина, свет погаси. Устроили мне здесь Зимний дворец! Гришка, увози этого блаженного в деревню!
   ГРИГОРИЙ. Матушка-барыня, опять в деревню? Ночь ведь на дворе...
   МАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (кричит). Увози, когда хочешь, но чтобы глаза мои никогда больше его не видели! О Господи, я сейчас сойду с ума! Может быть, мне это только снится? Может быть, этот день приснился мне, а не князю?.. Ущипните меня, я уже совершенно не понимаю - я сплю или живу? Нет, в одном я уверена: я сойду с ума... еще до рассвета! (Оглядев гостиную.) У какого-то художника я видела подобную картину - "На руинах", кажется, называется... (В дверях.) Гришка, беги во двор и наколи еще льда... тот уже растаял. Голова раскалывается... (Стонет, медленно уходит.)
  
   "Будуар" Марьи А лександровны. Войдя в комнату,
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а без сил падает в кресло у зеркала.
  
   Нет, он не умер! И ничего не образумится, Настасья Петровна... Он еще долго будет стоять между мной и дочерью. Он еще долго, не один год, будет бродить здесь, среди нас, живых... и мешать нам жить. (Взяла письмо, скомкала, бросила на пол.) Проклятый Шекспир! Вот, вот кто виноват! Только ты один виноват во всем, что сегодня произошло! Злосчастный Ромео! Всё из-за тебя! Если бы не ты, всё было бы иначе... Ах, Зина, Зина, что ты натворила! Вот оно и наступило, моё Ватерлоо... Всё рухнуло! Дом, положение, репутация... Всё, таким трудом, такими усилиями, годами, изо дня в день... возводимое...
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а поднимает с полу письмо, кладет перед собой, разглаживает, читает вслух.
   Сомкну глаза - и всё виднее мне...
   Весь день пред ними низкие предметы,
   Но лишь засну - приходишь ты во сне
   И в темноту струишь потоки света.
  
   М а р ь я А л е к с а н д р о в н а смахивает набежавшие слезы.
  
   Средь бела дня увидеть образ твой -
   Какою это было бы усладой!
   Когда и ночью, тяжкой и глухой,
   Ты наполняешь сны мои отрадой...
  
   Слышно как часы в гостиной бьют двенадцать раз.
  
   Ты не со мной - и день покрыла мгла,
   Придешь во сне - и ночь, как день светла...?
   (В ярости рвет письмо на мелкие клочки, плачет, не сдерживая слёз.) Пропала жизнь, пропала... За тридцать лет в этом доме - нечего вспомнить! Всё зря! Всё прошло по другой улице. Словно и не жила... (Остервенело, со всей силой топчет клочки письма на полу.) Ах, Зина, Зина... Разве в том бесчестье, что ты вышла бы за старика и калеку? Нет! А вот выйти за такого, которого терпеть не можешь и быть его женой самым прямым образом - каково притворяться?.. Какой с князем брак? Так, домашний контракт... (По лицу её текут слезы.) Ужасно поклясться перед алтарем Божьим в любви к тому, кого любить не можешь. Попробуй!.. Ты думаешь, у меня не было возвышенных идеалов, своих идеалов?.. Я сама любила... и может быть сильнее, чем ты!
  
  
   21
  
   КНЯЗЬ К., ЗИНАИДА
  
   Большая комната в гостиничном номере Князя К. Из соседней комнаты доносится бой часов. Двенадцать ударов. З и н а и д а, войдя в комнату, остановилась у двери. Из окна на неё падает тусклый свет уличного фонаря. К н я з ь К., не взглянув на вошедшего, продолжает заниматься собственным туалетом.
  
   КНЯЗЬ. Поль, бывал ли ты когда-нибудь в Ницце?
   ЗИНАИДА (едва слышно). Да, да...
   КНЯЗЬ. О, Ницца! Рай на морском берегу... Я хотел бы еще один раз там побывать. Хотя бы один день... и там умереть. Однажды я жил там целый год. Лет двадцать уже прошло, наверное, с тех пор... или тридцать, уже не помню! А может - и сорок... В Ницце жил русский граф, генерал. Я был влюблен в его дочь, бе-зу-у-умно! Мы часто виделись с ней на балах, танцевали... Я влюбился как мальчишка. Я был принят у них в доме. Я сошел с ума, начал писать письма... потом - ты будешь смеяться - стихи! Да, да... Это продолжалось полгода. Однажды, это было летом, я вышел из казино "Парадиз" под утро. Уже рассвело... и я слонялся по Ницце. Ты помнишь Ниццу, Поль?..
   ЗИНАИДА (едва слышно). Да, да...
   КНЯЗЬ. От казино по бульвару Midi я поднялся вверх по улице Альберта, в сторону площади Беатрис и свернул в одну узенькую улочку, что поднималась вверх. На ней, за одним из поворотов стоял - весь утопая в зелени и цветах - белый домик, который они снимали... всё цвело и, будто обезумев, пели птицы... Был час седьмой... Я перелез через ограду и, тихонько крадучись по саду, пробрался к самому дому. И вдруг... именно - вдруг, в окнах первого этажа появилась она! Через открытое окно она легко спрыгнула в сад, стройная как тростинка, в прозрачной, разлетающейся ночной сорочке, почти нагая, как нимфа со старинной картины... босиком по траве... кружилась между деревьев, рвала цветы и пела... романс. Я спрятался в кустах рядом, хотел протянуть руку - и не мог сойти с места! Ноги отказали слушаться, будто ватные. Не мог
   издать звука - в горле пересохло. Солнце пробивалось сквозь листву играло с её плечами, руками, лицом, грудью... О, какое сладкое мгновенье! Поль, держал ли ты в своих руках девушку?!
   ЗИНАИДА (тихо). Да, князь, да...
   КНЯЗЬ К. (продолжает, не замечая ответа). Ах, Поль, держал ли ты в руках своих девичье сердце? Слышал ли, как оно бьется в твоей ладони? О, божественное мгновение! Мне кажется, в эту минуту среди облаков я лицезрел Господа... и он улыбнулся мне! Мы говорили, говорили. О чем? Не помню! И целовались, целовались... как обезумевшие! Густой запах магнолий, это бьющееся сердце в руках и оглушительное пение этих сумасшедших птиц... словно хор в церкви. Сердце так стучало, что казалось, вот-вот выскочит! Я едва не сошел с ума... Мы договорились, что на следующий день я приду просить ее руки. Потом в одном из окон показалась её маменька, к слову, очень похожая на здешнюю Марью Антоновну, и позвала ее в дом. Я убежал счастливый! И потом весь день летал по Ницце... летал, летал и пел от счастья... Когда на следующий день я к ним пришел, все ставни были закрыты. Всё заколочено и пусто. Мне сказали, что они неожиданно покинули Ниццу. Второпях уехали, не сказав, куда... Я потом пытался выяснить, но никто ничего не знал. И никто из наших общих знакомых не мог объяснить внезапность этого отъезда... Я был в отчаянии! Совершенно не понимал, что мне делать. Где их искать?.. Я больше не мог видеть эту набережную, эти улицы... где мы гуляли... Через неделю я вернулся в Петербург. Заперся у себя на Малой Морской и велел никого не принимать. Все решили, что я помешался. Несколько месяцев я был сам не свой, не находил себе места... Я действительно чуть не сошел с ума! Я без конца наводил справки о генерале, но тщетно... Ответ был один - уехал из Петербурга навсегда. Не могли они просто так, вдруг, взять тогда и... уехать из Ниццы? Наверное, что-то произошло. Но что, что?.. Может быть, маменька видела нас в окно... как мы целовались? Может быть, родители побоялись... может быть, я был не так одет?.. Знаешь, друг мой, сколько драм происходит из-за того, что люди чего-то боятся... просто из-за пустяков... Ах, Поль, как мучительна неизвестность! Когда человек вдруг исчезает - ничего не сказав, не объяснившись... Всё, как всегда - те же лица вокруг, те же дома, та же набережная, а человека больше нет, словно и не было... никогда. Это страшно! Неизвестность мучительней всего в жизни!.. Лишь через год, на каком-то балу мне сказали, что родители выдали её замуж, против ее воли... за какого-то старичка. (Смеётся.) И они переехали во Флоренцию или Геную, уж не помню... Поль, дай мне воды...
  
   З и н а и д а, необыкновенно бледная, подходит к маленькому столику у двери, медленно наливает в стакан воду и осторожно приближается
   к К н я з ю К., стараясь держаться позади него. Подав ему стакан, она быстро и беззвучно возвращается на свое место у дверей.
  
   Помню деревню: я маленький, и матушка со мной в синем платье... и поле васильковое... (К н я з ь делает несколько глотков и ставит стакан перед собой.) Помню, когда впервые влюбился. В гимназии! На балах мы всегда прятались в дальних комнатах и целовались. Дома, от родителей, прятались в шкафах и целовались. Её звали Люба! Любочка... Еще помню Петербург, ночные улицы, я был влюблен в кого-то, лица уже не помню... Я пил много шампанского, и гулял вокруг Летнего сада, по Фурштатской, в белые ночи. Странно - помню только улицы, дома, а лиц не могу припомнить. А больше, пожалуй, ничего и не помню... Всё как во сне. Помню лишь то утро в Ницце... Тот дом, тот сад... У меня в Духанове летом окна тоже открыты в сад, я слышу, как птицы поют по утрам... Но так, как в то утро, в Ницце, они никогда больше не пели... Так - никогда! Знаешь, Поль, эти глаза... бывает взгляд, который устремлен прямо в сердце! Оно стучит, стучит... ноет. Все эти годы прошли, словно в сумерках, будто я спал... сон! А вот Зина запела... этот романс мы в Ницце часто пели вместе, я сразу узнал его, и я проснулся... ожил... О, этот романс! "Когда умру, как тихий плеск волны... мой голос прозвучит и скажет... он вами жил!" Да, он вами жил...
  
   З и н а и д а мечется между дверью и окном, пытаясь побороть рыдания, стараясь не выдать себя.
  
   О, сколько лет я не вспоминал о Ницце! А Зина вот... так дивно запела и я, вдруг, всё вспомнил... Проснулся! Вся жизнь, как в тумане... мельтешня.... бесконечные переодевания... только зеркала... Только зеркала! (Опускается на колени, шарит руками по полу перед собой, будто уронил что-то.) Как билось сердце! Ах, как билось... (Плачет.) Я совсем забыл, что оно у меня есть!.. Та зелень, те птицы... Где то солнце, где... где то утро?..
  
   Занавес
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Контактный телефон:
   8 911 835 6496
   8 (812) 404 61 96
   e-mail: [email protected]
   ЮРИЙ
  
  
  
   ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
   "... этот герой мне несколько сродни".
   из письма к А.Н.Майкову,
   18.01.1856 г.
   "Он мог целыми часами говорить словами и мыслями своего героя, старого князя из "Дядюшкиного сна"..."
   А.Достоевская "Воспоминания"
   "...еще водевильчик из нее бы можно сделать, но для комедии - мало содержания, даже в фигуре князя, единственной серьезной фигуре во всей повести".
   из письма к М.Федорову,
   14.09.1873 г.
   "...другое дело, если Вы как можно более переделаете и измените роман, сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод, для переработки в драму, или взяв первоначальную мысль, совершенно измените сюжет..."
  
   из письма к В.Оболенской
   (по поводу инсценизации романа "Преступление и наказание")
  
  
  
  
  
  
   ? мой милый Поль (франц.)
   * мой князь (франц.)
   ** умение держать себя (франц.)
   *** Это восхитительно! (франц.)
   **** Это очаровательно! (франц.)
   ? фурор (франц.)
   ? До свидания, мадам! (франц.)
   ? мой ангел! (франц.)
   ?? понимаете? (франц.)
   ? Но, милая моя (франц.)
   ? Здесь: статная женщина (франц.)
   ? Но какое очаровательное существо! Очаровательное! (франц.)
   ? Романс П. Козлова (музыка А. Оппеля, П.Юргенсон. 1888 г.)
   ?? мое очаровательное дитя! Вы меня восхищаете! (франц.)
   ? Здесь: моя прекрасная владычица! (франц.)
   ?? Здесь: моя очаровательная владычица! (франц.)
   ? Прощайте, мое очаровательное дитя! (франц.)
   ? Но, моя милая (франц.)
   ? Честное слово, мой друг! (франц.)
   ?? этой прелестной особе (франц.)
   * Буквально: для здоровья (франц.
   ** Какая отвратительная женщина! (франц.)
   ? обращение к дамам во множественном числе
   ? мое прекрасное дитя (франц.)
   ? Прощайте, мое милое дитя! (франц.)
   ? Здесь: я говорю прелестные вещи и все смеются (франц.)
   ? сонет N 43 В. Шекспира (перевод А. Финкеля)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   71
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"