НОВЫЙ ВИД ПРЕСТУПНИКОВ, ИЛИ ПРИЗРАКИ ТОТАЛИТАРИЗМА.
- Агаш анд Дасиш! - гудит отец. В такие моменты он всегда называет меня полным именем, давая понять, что я в первую очередь его сын - сын Дасиша Кавалира, а не соседа или кого-нибудь другого. -Вернись, или это наша последняя встреча!
Я останавливаюсь в калитке и корчу плачущую мину.
- Ну пап, у меня же работа.
Отец раздувает ноздри, окидывает меня последним гневным взглядом и скрывается в двери. Очередная сцена "Отречение отца от неверного сына" закончилась, и я покидаю двор родительского дома. Надо быстро ловить кэб и мчаться на Университетскую.
На улице полно жандармов и полицейских. Даже синие с белым мундиры полка охраны мелькают. В подъезде и вовсе от них не протолкнуться. На каждом шагу - посты. Удостоверение приходиться показывать пять раз.
- К чему все это? - недовольно спрашиваю у Астабаша - моего напарника и соседу по кабинету в полицейском управлении. Он стоит в прихожей большой шикарной квартиры и о чем то резко распрашивает невысокого жандармского капитана. На мой вопрос лишь нервно отмахивается и показывает куда-то в комнату.
Здесь я и нахожу то, ради чего я здесь - труп.
С пол-часа осматриваю тело убитого.
- Аставиш анд Лизиш Дзианишмир. - расказывает между тем освободившийся Астабаш. - Горничная нашла его утром в таком виде.
Нормальный, думаю, вид. Какой и должен быть у задушенного.
- Ни отпечатков пальцев, ничего. - Мой напарник вздыхает. - Короче, очередной висяк. Одна только зацепка.
Я заинтересованно смотрю на него.
- Когда горничная поднималась по лестнице, то, как она утверждает, видела некоего мужчину, спускавшегося с этого этажа. Невысокого роста, смуглый, вроде бы с усами, но неуверенна. Одет был в какую-то форму и военные сапоги. Род войск по форме неопределила. Сказала только, что коричневого цвета. Решила, что кто-то из охраны.
Я внимательно осматриваю шею убитого.
- Яркие приметы... - медленно тяну я. - Но ей ты не доверяешь, верно?
Наконец поднимаюсь колен и сажусь в большое кресло напротив Астабаша. Между нами покойный Дзианишмир.
- Семь лет по психбольницам. Хорошенький свидетель, не находишь? Его, кроме нее, никто не видел: ни сине-белые, ни охрана дома, ни консьерж.
Тяжела сыскная работа.
- Ну, что обнаружил? - в голосе коллеги легкая надежда, которая, видимо, возлагается на меня. Скорее всего, сейчас я ее не оправдаю.
- Во-первых, его задушили.
- Ну это мы и без тебя догадались.
- Во-вторых, его задушили одной рукой.
Астабаш поднимает брови.
- И, в-третьих, что это? - я показываю на серые пыльные пятна рядом с трупом. - Пепел?
- Пепел...- теперь в голосе разочарование. - Кто то здесь курил трубку. Скорее всего, убийца. Мы уже проверили: сорт табака неизвестный. Так себе зацепочка.
Да уж... Сейчас разочарую напарника еще сильнее:
- Я ничего не чувствую.
Астабаш чешет густую щетину.
- Хреново, - сообщает он. Если мое чутье молчит, значит это не простое убийство.
- Вопрос, почему такая суета? Зачем столько народа?
Астабаш криво улыбается.
- Ну ты даешь, это же сам Дзианишмир-предатель.
Я сидел в своем кабинете и в десятый, а может и в двадцатый, раз просматривал тонкую папку с новым делом.
Как есть висяк, прав Астабаш.
Таинственный незнакомец проникает через охрану элитного дома, минует волкодавов полка охраны и консьержа, душит жителя одной из квартир, покуриваю трубку с неизвестным табаком, и испаряется, замеченный лишь полоумной горничной. Да и убийца ли это был - еще вопрос. Правда, никого даже с близкими приметами в доме быть не должно было.
Короче ясно, что ничего не ясно.
Пикантность ситуации придает то, что убитый - Аставиш анд Лизиш Дзианишмир - в прошлом видный политический деятель, участник тридцатилетней давности заговора тоталитаристов, и один из немногих предателей, выдавших заговорщиков властям. За это он поплатился десятилетиями страха и необходимостью постоянной охраны. Поквитаться с ним хотели очень многие. Хотя сделать это было нелегко.
И можно было предположить, что все же поквитались... Но месть политических врагов, какого бы толка они не были, обычно выглядит иначе. А кому еще нужен был старик, чуть ли не половину жизни проведший под неусыпным оком властей, в полном вакууме?
Надо раскручивать горничную. И искать усатого незнакомца в коричневой форме.
Читаю короткую справку.
Эстефа анд Латифа Лаатир. Ничего примечательного, кроме того, что с небольшими промежутками более семи лет лечилась в психиатрической лечебнице при Медицинской Академии.
- Меня интересует только одно: от чего она лечилась, и могли ли у нее быть галюцинации.
Задумываюсь, через пять минут положив трубку. Эстефа Лаатир видела призраков, от чего и лечилась.
- И что здесь необычного? - спрашивал я у горнессы Загантир. - Призраков видят многие...
- Бедняжка слаба умом, а это могучее умение...
Горничная видит призраков. И она единственная видела возможного убийцу. Можно сделать определенные выводы.
Профессор мелкими глотками прихлебывает чай.
- Это могло быть и привидение, - говорит он, - но мог быть и простой человек.
Я киваю.
- Если это был призрак...
- Тогда тебе нужен гор Луакир.
Материализовать душу, да так, чтобы она смогла убить, - тут нужен настоящий мастер. Каким и был гор Луакир. Официально он зарабатывал на жизнь гаданиями и мелкими магическими услугами. Неофициально - использовал чуть ли не полный арсенал запрещенных заклинаний. Призраки, привидения, души были его коньком.
Сейчас его призрак, его привидение и его душа будут вытрясены из его жалкого тела. Мной.
Врываюсь в затемненную, увешанную бутафорскими амулетами, мастерскую и хватаю Луакира за тощую шею. В нос тычу удостоверение, а на ухо свирепо рычу:
- Кто следующий, скотина! Убью!
Колдунишку мелко трясет. Он пытается спрятать голову в плечи, чему мешает моя рука.
- Я все скажу, - лапочет он, - я ничего не знал...
Он действительно рассказал все, что знал. Легче от этого не стало.
- Он сам ко мне явился, - рыдал испуганный Луакир. - И потребовал от меня дать ему тело, временно. Он демон, сущий демон.
Главным приступником оказался неупокоенный призрак в реальном теле, да еще и со способностью становиться невидимым. Ситуация...
- Главное, - шепчу я Астабашу, - сковать ему руки до того, как он исчезнет.
- Да знаю я, знаю, - отмахивается коллега. - Раз сто уже обьяснил.
Я бы и еще столько же раз обьяснил. Уж сильно я переживал за исход дела.
Гор Луакир жутко боялся нашего призрака-убийцы, но вероятность длительного тюремного срока этот страх перевесила, и из него удалось выудить кое-какую информацию. Например, судя по всему, злодей был умершим тоталитаристом, возможно из тех, кого предал убитый Дзианишмир с дружками. И тело ему нужно было как раз для того, чтобы этому Дзианишмиру и другим придателям отомстить.
Так уж получилось, что к этому времени в живых остался только один, и мы сейчас сидели в засаде в его доме.
Мы вооружились крестами и святой водой, но настоящую надежду возлагали на специально сработанные магами полицейского управления наручники, способные держать дух в нашем мире.
Арестовать призрака, конечно, дело не легкое, но сыскная наука зашла далеко.
Гетоваш Боломир - хозяин дома, где была устроена засада - явно был не в своей тарелке: много ходил по кабинету, брал книги с полок и ставил их на место.
Мы ничего не придумали хитрее, чем спрятаться в шкафу. В деревянном ящике пахло старой одеждой и пылью. И нашим потом. Но за последние сутки мы перестали чувствовать эти запахи.
- А если он не придет? - уже несколько раз спрашивал меня Астабаш.
- В полнолуние он потеряет тело, - каждый раз отвечал я. - Ему надо торопиться.
- Наручники надеть надо в любом случае... - фразу не успеваю закончить: в комнате начинает что-то меняться. Чувствует это и наш живец. - Готовься, - еле слышно шепчу я на ухо Астабашу.
Перед стоящим у письменного стола Боломиром словно из ниоткуда появляется человек, точно такой же, каким его видела Эстефа Лаатир: лет пятидесяти-шестидесяти, невысокий, плотный, седой и с усами, в хромовых сапогах и пиджаке полувоенного покроя. Одна рука согнута в локте и прижата к животу, в ней небольшая курительная трубка.
- Здраствуй, Гетоваш, - говорит призрак, странно коверкая слова. Голос тихий, но какой-то гипнотизирующий. Аж холодок по спине бежит.
- Пора, - шепчу я, и мы начинаем действовать.
Из нашего убежища выскакиваем почти синхронно.
- Стоять! - жутким голосом кричит Астабаш, наводя на призрака пистолет. - Двинешься - убью! - Да, серьезная угроза давно умершему.
Я в это время оказываюсь рядом с убийцей и защелкиваю один браслет на его руке с трубкой. Второй браслет на моем запястье.
Противник не шелохнулся ни разу. Встречаюсь с ним глазами...
Меня начинает потряхивать. Чувствую слабину в коленях. Тело перестает меня слушаться.
- Крути его, - слышу где-то в далеке крик Астабаша.
Смотрю в спокойные черные глаза, и как-будто заглядываю в душу дьяволу. В такие моменты начинаешь жалеть о своем редкостном "даре".
Перед глазами проплывают ямы, полные трупов в серых тюремных робах. В ушах стоит плач матерей, у которых отнимают детей.
Опускаюсь на колени.
- Извини...
Призрак улыбается.
- Привильно, мальчик, - говорит он.
Рука сама тянется в карман, к ключам от наручников.
Гром, и резкая боль обжигает плечо. Еще гром.
Это стреляет Астабаш. Он палит без разбору, с кем то сцепившись и катаясь по полу.
Снова выстрел. Пуля уходит куда то в сторону и попадает во что-то мягкое. Звук падающего тела.
Опять встречаюсь глазами с дьяволом. Глаза, казалось, живут сами по себе, и сами по себе улыбаются. Хочется тоже улыбнуться, но я делаю другое: одним прыжком встаю на ноги и впиваюсь зубами в крупный мясистый нос. Мое рычание сливается с мычанием призрака-убийцы.
Отец сегодня необычайно любопытен. Так всегда после очередного примирения.
- И где сейчас он?
- Пока у нас в камерах, а потом, скорее всего, переведут в Карсакс.
Отцу всегда интересна моя работа. Когда то он занимался тем же.
- И он теперь всегда будет в этих волшебных наручниках?
- А что делать? Иначе исчезнет, дематериализуется.
Некоторое время молча едим.
- Ну а все-таки, кто он? Не помню я такого тоталитариста. Я ведь когда-то вел их дело, - в глазах ностальгические воспоминания.
- Наши маги утверждают, что он не из нашего мира.
- А что он сам говорит?
Я жму плечами.
- Мало чего. Представился только. Зовут его Иосиш анд Виссариониш. Фамилию вообще не произнесеш. Наверное, какой-то ненашедший покоя герой тоталитаризма.
- А второй? Твой друг его пристрелил, верно?
Киваю и достаю из кармана посмертную фотографию. Худое бледное лицо с впалыми глазами, длинная, как-будто приклеенная ко лбу челка, и маленькие, в палец шириной, черные усики.
- Его тело сохранили тоже с помощью наручников. Они, скорее всего, из одного мира.
- Да-а-а. С ним ты сделал карьеру. - Отец мечтательно улыбается. - Новая уголовная дисциплина - спиритокриминология. Одно дело ты уже раскрыл и одного призрака поймал. Поверь, будут и другие. Привидения-убийцы скоро станут модным оружием.