Говорят, что любовь приходит тогда, когда меньше всего ее ждешь, и она пришла ко мне не то, что когда я ее не ждал в комнате своего общежития, а вообще не ждал даже мысли о ее появлении. Тогда я учился на втором курсе университета на специальности, который определили мне родители и к которому велели готовиться в выпускном классе школы, и учился довольно неплохо, потому что никак не мог представить, что могу противоречить их словам. Я часто встречал таких же, как и я, потерянных и незнающих, что их ждет в будущем, но я отличался от них лишь тем, что выбрал идти по избранному моими родителями пути по собственному желанию. Она была такой же, но ее отличие от всех тех людей и меня было в том, что ей не приносило удовольствие покорствовать родителям. Но идти согласно их словам ей не претило.
Мы жили в одном общежитии, на одном этаже, были соседями. Она замечала мои взгляды. Я же замечал, что наши взгляды просто встречаются. Однажды я поздоровался с ней, она - в ответ. И в один вечер раздался стук в мою комнату: вошла она. Соседи по выходным уезжали по домам, и я оставался один; поэтому разделить мое удивление было не кому, а ей особо не пришлось стесняться, хотя, думаю, что даже если бы и кто-то был в той комнате, то ее поведение нисколько бы не отличалось.
-А где твой шкафчик? - спросила она. Я показал, и она заглянула туда. - Прикольненько.
Она с любопытством разглядывала нашу комнату, а я с удивлением разглядывал ее. Вдруг сама комната мне становилась интересной. И когда я смотрел на нее, то никак не переставал улыбаться, потому что каждый ее шаг к какой-нибудь вещи в комнате мне напоминало любопытство маленького котенка, которого только привели в новый дом. Также не спросив, она села за мой стол, а я стоял с тех пор, как она вошла, хотя даже и не заметил этого. Она положила ногу на ногу, протянула руку и сказала:
-Меня зовут Аня. А тебя?
-Максим.
-Приятно познакомиться. На кого учишься?
-Математик
-А я...мм...тоже. Уютно у вас тут. Это твой стул?
-Да, мой.
-Не против, если я посижу тут?
Я промолчал, улыбаясь.
-А что ты делаешь? Домашку? Мне тоже бы надо сделать, но как-то все лень. Тебе не бывает лень это все делать? Странный ты, хоть бы сходил куда-нибудь проветриться, а то я заметила, что ты вообще никуда не выходишь. Так голова начнет болеть, у меня обычно всегда болит, поэтому я возвращаюсь обычно под вечер. Хотя моим соседкам даже лучше так. Не согласен? Ну, по крайне мере, мне было бы лучше. А твои соседи где? Ааа, повезло, повезло. Вот бы мои соседки тоже так уезжали. И чем ты тут занимаешься в одиночестве? Надеюсь, ничем неприличным. Хотя, когда бывает шанс, я сама иногда люблю...позаниматься чем-нибудь, скажем так. А ты книги читаешь? Я недавно прочитала классную книгу, могу дать, если что. А, так ты уже читал? Может тогда мне что-нибудь дашь? Читаешь электронные? Мне не нравятся электронные, предпочитаю бумажные. Давай ты купишь какую-нибудь бумажную, прочитаешь, и мы обменяемся? Хорошо, тогда я приду, когда купишь. Только почитай что-нибудь интересненькое. Я люблю приключенческие, но не фэнтези. А фильмы смотришь? Хотя неважно, я не люблю смотреть фильмы. Но если что, можем сходить куда-нибудь, если ты не против. Недавно вышел вроде классный фильм, мои соседи на него ходили, а я не пошла, думала, что так будет лучше. Ты не чувствуешь себя одиноко?
Она пришла через три дня, когда мои соседи уже были в комнате, и дверь ей открыл один из них.
-А Максим в комнате? А, вот ты. Ты купил книгу? Ага, хорошо! Как я и просила, приключенческую? А чо она такая большая? Ты уже прочитал ее?! Мне придется ее читать неделю. Это ты меня так отшиваешь? Чтож, если да, то ты умеешь отшивать. Я знаю, что ворвалась так неприлично, но мы ведь могли все-равно подружиться. Необязательно ведь сразу покупать такую длинную книгу, чтобы не встречаться так долго? Ааа, ну ладно, да, мы можем встретиться, когда я прочитаю хотя бы некоторую часть. Согласна.
Она не выходила из комнаты почти неделю. Я же не осмелился постучаться, хотя потом она пришла поздно вечером, когда соседи собирались уезжать, не сняла с себя куртки, обуви и легла на мою постель, словно никого и не заметила, и так проспала до самого утра. Когда она проснулась, я ожидал, что она засмущается, ведь оказалась в мужской комнате, что это недоразумение после выпивки. Но она лежала, смотря в потолок, как обычно даже делал я утром, когда было лень вставать.
-Голова болит. У тебя есть аспирин? Угу, спасибо. А водичка? Я хотела газированную.
Затем она сняла обувь, куртку и, закутавшись в одеяло, уснула до самого вечера. Я принес ей еды, угостил кофейком и предложил прогуляться, но она отказалась.
-Я и так всю ночь пила, мне нужно еще восстановиться. Хочешь полежать со мной? Я шучу. Смотри, как покраснел.
Она засмеялась, затем положила голову боком на подушку и посмотрела на меня, что у меня даже колени задрожали.
-Мы с тобой такие разные, - сказала она. - Наверное, это нас с тобой погубит. Впрочем, в мире еще столько вещей, которые нас погубят, но я думаю, что наши с тобой отношения нас убьют навеки. Пойдем в клуб?
И мы пошли. Там было много ее друзей и, конечно, было много ее ухажеров, которые были явно не довольны, что я пришел вместе с ней, ведь она всегда приходила туда одна. Но я старался всем своим видом уверять, что у нас с ней ничего нет, не упоминая, что этим утром она уснула на моей кровати, о чем она сама всем разболталась.
-Это Максик, мой хороший друг. Максик, поздоровайся со всеми. С этими двумя можешь не здороваться, потому что они бегают за мной уже полгода, а в итоге я пришла сегодня с тобой. Ты пьешь? Ну ничего, научишься.
Она определенно чувствовала себя в клубе намного уютнее, чем я чувствовал ее присутствие в моей комнате; но в этом было свое очарование, потому несмотря на все общественные осуждения в сторону девушек, которые увлекаются подобными местами, она не то, что бы сохраняла спокойствие, но совершенно не обращала на это внимание, потому что занималась тем, что ей так нравится. Но меня беспокоило больше всего, что она никогда не оправдывала свой образ жизни словами "жизнь одна и нужно получать от нее удовольствие". Если это не было способом оставить приятные воспоминания о молодости, то было лишь способом раствориться в море, которое пряталось от таких, как я, за кустами общественного порядка. Я никогда ее не понимал и не могу понять до сих пор, и наверное, поэтому я до сих ее люблю.
Вечер прошел славно, и мы отправились в общежитие. Она пошла в свою комнату, я в свою и собирался лечь спать, но тут вошла она в пижаме. Выключила свет и легла рядом со мной. Она была невероятно красивой, но никогда не любила одеваться по моде, любила одеваться по настроению, которое я никак не мог уследить: сегодня пасмурно, поэтому она наденет спортивные штаны и босоножки; сегодня солнечно, поэтому она наденет толстовку и шортики; а сегодня опять солнечно, поэтому она наденет...а может ничего не надевать? Её красота меня убивала, кидая меня от мысли, что я ей безразличен и лишь способ утешить беспокойные мыли, до мысли, что я не безразличен. Когда я ее поцеловал, то поверил во вторую мысль.
Встречались ли мы? Возможно. Но любила ли она меня? Невозможно. Совершенно. Она могла знать, что угодно в этом мире, и не было ни одного знания, которого она не могла достичь, стоило ей этого только захотеть; но знать, что такое любовь со мной, она отказывалась напрочь. И тут я понял значение ее слов, что "мы разные": я любил ее, она меня - нет.
-Не стоило мне так приближаться к тебе. Прости, это я виновата. Просто, когда я увидела тебя, то подумала, что ты будешь тем, кто сможет быть со мной, но не думала, что все пойдет таким образом. Мне хорошо с тобой, я счастлива с тобой, я даже готова быть с тобой вечно, но прости, я не могу любить тебя. Но если ты любишь меня так сильно, то прошу, ради меня, сделай вид, что это не так. Сделай вид, что я тебе лишь друг. Ты сможешь?
-Да.
Я следовал за ней, куда бы она ни просила. В клуб, кинотеатр, кафе, а затем по выходным мы возвращались в общежитие и занимались сексом. Бывали моменты, когда она уходила куда-то без меня, а возвращалась еще слегка пьяная и после сна страдала от похмелья.
-Ой, блин, у меня изо рта воняет. Иди сюда и поцелуй меня! Ну же, поцелуй!
Она начинала смеяться, и я целовал ее. Я бы поцеловал ее, даже если бы она лежала в самой огромной свалке мира.
Я до сих пор не могу понять, почему я никогда ее не ревновал: может, потому что я ее любил, а может и потому, что в душе надеялся, что она вызовет во мне омерзение, и я больше никогда не смогу на нее смотреть. Я не чувствовал ничего, когда она с кем-то кокетничала или кто-то кокетничал с ней, а когда она уходила без меня, то не волновался, что по пьяни она могла с кем-то целоваться. Это не значило, что я ее не любил, потому что придавался самому большому и неповторимому чувству, чувству, которое так отчаянно пытаешься воспроизвести в памяти, когда отношения закончены. Я любил ее, когда она все-таки оказывалась рядом со мной, обнимала меня и просила, чтобы я сказал, как я ее люблю, что она красивая, и чтобы я целовал только ее и никого больше.
Когда я узнал, что она была все это время влюблена в друга, которого я часто видел в клубе, то нисколько не удивился и не расстроился, ведь знал, что скорее всего я для нее лишь отдушина. Но расстроился я больше всего, когда увидел, как она на него смотрит. Я никогда не мог и подумать, что он тот самый объект ее любви, и тогда расстроился, что она смотрит такими глазами на него, а не на меня. Она кокетничала с другими парнями предо мной, меня это не задевало хотя бы потому, что я единственный из всех видел ее голой и стонущей под моим телом, но ни за что я не мог подумать, что она может смотреть на одного из них таким образом. И вот тогда я больше не мог играть свою роль. Ее это не волновало, потому что она завоевывала все больше и больше его внимания и была уверена, что он видит среди дюжины девушек только ее. Он здоровается только с ней...
Прошу, прекрати...
...только ей говорит, как подвернул ногу на баскетболе...
Пожалуйста, давай помолчим.
...только ей он говорит, как чуть не облажался на экзамене...
Хватит!
...а Аня только и могла таять от его признаний и неловкостей, которые он доверял только ей...
ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ, НАКОНЕЦ!!!!!
...и, наверное, он скоро предложит ей отношения.
Когда их отношениям наступил год, я переехал в другое общежитие. Славно, что хоть учились мы не в одном корпусе. Новости об их отношениях нет-нет, да всплывали. Но я был уверен, что она была счастлива с ним. Между нами было соглашение, я свою часть выполнил, и следовательно, она не была обязана как-то передо мной отчитываться, но изо дня в день я молился, что мне придет уведомление с письмом:
-"Как у тебя дела?"
Конечно, ничего не пришло. Я исчез из ее жизни также внезапно и бесследно, как она ворвалась в мою комнату безо всякой предпосылки. Я все пытался найти причину, по которой мог вылить на нее все дерьмо обиды, но понимал, что я сам это выбрал, и знал, что она скажет все то же самое. Я просто хотел, чтобы однажды в выходной день она пришла пьяненькая, кинула свою сумку мне под стол и рухнулась на мою кровать; я бы стащил с нее обувь, помог снять пальто и дальше делал бы домашнее задание под свет лампы, чтобы не мешать ей спать, а на утро ее ждал бы стакан холодной воды с шипящим аспирином, который она так любила за шипение, открывала Инстаграм, спрашивала моего мнения насчет фотографии какой-нибудь девушки, говорила, что я ее не люблю, затем засыпала, а я готовил бы ей на вечер жареные сосиски с вареным яйцом всмятку, а затем...
Но все в прошлом. По крайней мере, для нее.
Мне позвонил мой бывший сосед и сказал, что она ждала меня в той комнате. Я приехал сразу же, забрал ее. От порыва радости я не заметил, что она трезвая и совершенно без сил. Я ничего у нее не спросил.
В моей новой комнате соседи никогда не выходили и никуда не уезжали, поэтому пришлось искать номер в гостинице. Войда, она села на стул. Я знал, что они не просто поссорились, а расстались.
-Знаешь, - начал я, - мои соседи вообще почти никогда не выходят. Я даже не уверен что они едят. Разве что только уходят на учебу, а потом возвращаются. А на учебе все хорошо, родители постоянно хотят отчета об успеваемости. Достали уже. Я уверен, что у тебя учеба также хромает. Ты же знаешь, я всегда могу помочь тебе. Но ты как всегда очень шустрая, всегда все сама сумеешь сделать. Хотя я все же надеюсь, что могу тебе чем-нибудь помочь. Тебе только стои...
-Давай помолчим.
И мы молчали. Мне следовало уснуть вместе с ней, а не лежать, боясь, что она уйдет, потому что, уснув под утро и проснувшись после обеда, я не обнаружил ее в комнате. Может быть, ничего и не было? Она не брала трубку, не отвечала, я даже бегал в прежнее общежитие, но там говорили, что она не ночевала уже почти неделю. Пока через неделю мне не пришло сообщение.
Была осень, солнечная погода. Она была в пальто. Мы встретились в парке. Она улыбалась.
-Привет, - сказала она.
-Привет.
Мы обнялись и сели на скамейку.
-Как у тебя дела? - спросила она.
-Да ничего, в порядке. У тебя?
Она не ответила. Я знал, что она должна что-то сказать, но не понимал, почему она молчала, и был готов ждать вечность. Хотя вечность ждать не пришлось, потому что той ночью она собиралась уехать в другой город, до которого добираться три тысячи километров.
-Зачем?
-Он предложил мне переехать, я согласилась.
-А как же учеба?
-Ты все цепляешься за учебу. Вот наша разность и погубила нас.
-Точнее, только меня.
-Ты не знаешь, что я чувствовала.
-Знал, если бы ты не молчала.
-Слушай, ты ведь был согла...
-Когда у вас самолет?
-В полночь.
Я посмотрел на деревья. Скоро должен был подняться ветер, а листья держались из последних сил, и все вокруг должно было покрыться пламенными чешуями.
-Скажи, что ты любишь меня.
Я посмотрел на нее. В тот момент последнее и самое гнусное, что я мог только мог сделать после всех тех переживаний и страданий, и вранья, которым я окружал себя, - это сказать, что я ее не люблю. Я же сказал, что люблю.
Она улыбнулась.
-Все будет хорошо.
Она всегда произносила это особенно. Скажи это кто-нибудь в другой момент - я бы послал его куда подальше, но то, как она это говорила, как она смотрела, когда это говорила, и то, как я ее любил, заставили меня поверить, что все будет хорошо. Но пока все было ужасно. Я не мог смотреть на нее, на ее спокойный взгляд, словно она насмехалась надо мной, и отвернулся. Она подсела ко мне ближе, повернула моё лицо в свою сторону и поцеловала, последний раз в нашей жизни. Я ожидал, что отпрянув она посмотрит мне в глаза теми грустными глазами, словно ожидала моей оценки ее поцелуя, как она это делала в той комнате, но в тех глазах, в тот момент были только сожаление и ожидание, что я поверю в неизбежность наступления моего собственного счастья. Может, она и правда видела моё счастье в будущем, но уж точно не могла сказать, что там может быть только она. А ведь только она и была.
После поцелуя она встала со скамейки и собралась уходить. Я хотел догнать ее, встал, но остановился - знал, что ничего не поможет, что раз уж она захочет уйти таким образом, то таким образом и уйдет, а иначе разозлится на меня. Но вдруг она остановилась. Подул ветер. В последний раз в этом году дребезжавшие листья зашумели, сорвались с ветвей и неслись между нами.
Повернись, умоляю...
Если бы она повернулась, то я бы ее никогда не отпустил. Но листья все продолжали и продолжали падать, пока за ними невозможно было разглядеть жизнь, за которую я так отчаянно держался.