Сентябрьское солнышко пекло не слабее, чем в начале августа. Но когда мы оказались на окраине города, в сумеречных тенях нестриженых тополей и клёнов, поёжились от прохлады. На асфальтовых дорожках, среди трещин и выбоин, зеленел мох. Уши заложила особенная, старогородская тишина. Низкие дома, которым было лет сто, а то и больше, смотрели, будто исподлобья, а в тёмных стёклах колыхалось отражение буйной зелени. Штукатурка местами обсыпалась, и, словно раны, обнажилась кирпичная кладка.
- Да... - сказала Ульяна, - тоска.
Она зазевалась, и длиннющая кленовая ветка зацепила её волосы.
- Зелёная тоска, - добавила подруга, сердито выпутывая листья из причёски.
- Ладно тебе, - сказала я. - Можно подумать, отдавать всю стипендию за койко-место в однушке веселее. Ну, будем выходить из дома на час раньше, чтобы успеть на первую пару. Зато сами себе хозяева...
Ульянка зашагала быстрее, таща за собой громадную хозяйственную сумку на колёсиках. Они застревали в выбоинах, подруга дёргала ручку - злилась. Вдруг она остановилась. Я вздохнула: ну что ещё дополнит прелести новоселья?
На поребрике сидел котёнок. Маленький, одинокий и несчастный. У него, видно, не было сил сбежать от двуногих с сумками, прыгающими и грохочущими на неровностях.
- Полина! - строго сказала Ульяна. - Нельзя оставлять котёнка на улице. Выскочит на проезжую часть и...
- Берём, чего уж там, - вздохнула я, хотя машин не наблюдалось, даже не было слышно шума уличного движения.
- Первой в дом должна войти кошка, - наставительно продолжила подруга. - У животных необъяснимая, инстинктивная связь с местом.
Для установления этой связи в пластмассовой коробке-перевозке я тащила двухмесячного щенка, из-за которого, собственно, и пришлось покинуть густонаселённую квартиру. А что было делать, если после каникул Роки встретился нам у вокзала? Маленький, одинокий и несчастный... Свободных рук не оказалось, и Ульяна соорудила из шейного платка гамачок, в котором устроила котёнка - грязного, с шерстью в сосульках. Бедолага даже мяукнуть не смог, беззвучно разевая бледно-розовую пасть с крохотными зубами.
Ульянкина сумка уже не так подскакивала и громыхала, а подруга что-то ласково нашёптывала найдёнышу. За год проживания на старой квартире мы воспитали троих котят и нашли им хозяев. Но соседки, будущие юристки, остались недовольны, когда увидели длинноухого голенастого Роки. А после повреждений, нанесённых исключительно обуви из натуральной кожи, нам предъявили ультиматум. Мы не стали дожидаться военных действий и подыскали новую квартиру.
Замшелый асфальт оборвался у голубенького штакетника. За ним возвышались помпезные георгины устрашающих размеров. На месте такого цветника спокойно бы разместились два "кармана" для парковки. Но машин в тихом дворике не было. "Вот и хорошо, - подумала я, - не нужно будет опасаться за Роки". Честно говоря, зря подумала. Две старушки на скамейке неодобрительно посмотрели на нас, а, узрев перевозку в моих руках, даже передёрнулись - видно, представили Роки, разгуливающего средь георгинов.
У подъезда с обычной дверью без кодового замка мы на секунду замешкались, прежде чем войти в пахнувший ветошью и мышами полумрак. Лестница с деревянными ступеньками показалась зловещим мостом в иную жизнь, где нет смеха, развлечений, дружеских компаний, а есть только безразличный покой и тлен. Дверная пружина в руку толщиной с грохотом и лязгом отрезала обратный путь.
Квартира выглядела уютной, несмотря на допотопную мебель. Поразила необыкновенная чистота - ни пылинки на затейливых филёнках громадных тёмных шкафов, на резных рамах зеркал и многочисленных полках. Кресла и диван с резным подголовником будто только что пропылесосили. Одна беда - ни телевизора, ни холодильника. Ну что ж, таково было условие - никакой бытовой техники в квартире. Копеечная плата, которая показалась поначалу небывалым везением, обернулась нешуточными проблемами. Но где наша не пропадала! Найдём выход, найдём...
Почему-то мы совсем забыли про котёнка, которому полагалось первому войти в квартиру. А он пригрелся на Ульяниной груди и не давал о себе знать. Наконец подруга опомнилась:
- Полина! Нужно выпустить... Босса, чтобы он прошёлся по комнатам. А ты замечай, каких мест он сторонится.
Во как! Я же ещё и замечай... Ну не верю бабушкиным сказкам и приметам - что с меня возьмёшь. Уля вытряхнула новонаречённого Босса из "гамачка" и попыталась опустить на пол. Не тут-то было! Заморыш продемонстрировал прыть, вредность и замечательную когтистость. Несмотря на уговоры и попытки отцепить его от блузки, котёнок настоял на своём. Так, с Боссом на плече, Ульяна прошла по комнатам и без всякого воодушевления сказала: "Очень мило... да, мило".
Я осталась при противоположном мнении, не знаю почему. Умница Роки, который поднял было скулёж, отказался выходить из перевозки. Правильно. Что-то с этой квартирой не так. И не только с квартирой.
Первая странность случилась вечером, когда я повела Роки на прогулку. Вернее, понесла, чтобы глуповатый малыш случайно не оскорбил великолепие штакетника и георгинов. Тем более, что три пары глаз в очках под вязаными шляпами пристально наблюдали за нами. Выпустила Роки только у полуразрушенной кирпичной стены, на которой местами серела штукатурка. Негодник вместо того, чтобы справить надобность, сел, вытянул шею и взвыл. Я оглянулась - как отреагируют бабульки на вой? А когда захотела отругать нарушителя вечернего покоя, то Роки уже не было. В руке болтался поводок с ошейником.
Наплевав на тишину и бабок, я с воплями пробежала возле стены в оба конца. Всякий раз она наглухо упиралась в торцы безмолвных и, похоже, полупустых домов. Не мог же Роки одолеть двухметровую высоту? Обследовала цветник, заглянула в подъезды. Роки исчез. Только тогда решилась подойти к старушкам, которые, покачивая шляпами, о чём-то тихо переговаривались.
- Добрый вечер, извините, щенка не видели? Исчез возле вон той стены! - выпалила я.
Бабульки пожали плечами, но одна из них вымолвила:
- У нас во дворе собаки не приживаются, - и поджала тонкие губы. Я заметила седые волоски, нависшие над злобным ртом, и разрыдалась от бессилия. Тогда вторая старушка смилостивилась и сказала нечто непонятное:
- Нужно у Клары спросить. Она часто за стену ходит, всё Верочку свою кличет.
- Где мне найти эту Клару? - глотая слёзы, взмолилась я. Но бабки снова дружно пожали плечами.
И тут что-то мокрое ткнулось в лодыжку.
Роки! Малыш! Я подхватила чумазого щенка и бросилась домой.
Отмыв Роки в трёх водах, я занялась своей ветровкой. На ней остались пятна сажи, разводы пепла и жуткий запах гари. Где Роки умудрился найти пожарище? Ульяна закончила развешивать изготовленные ею гардины и теперь ходила по квартире, приговаривая: "Кис-кис... а кто молочко будет?" Но вся наша живность попряталась, пользуясь тем, что старинная мебель возвышалась на причудливо выгнутых ножках.
- Босса не видела? - спросила Уля, открыв дверь ванной.
- Нет, - ответила я, но подруга всё равно проверила все возможные укромные места темноватого помещения.
Мы так устали от переезда, что завалились спать, не разобравшись, где скрываются негодники. Я проснулась внезапно, как будто меня окатили холодной водой. За стеной, на кухне, кто-то включил воду, звякнул посудой. Ульяна полуночничает? Пойти попить вместе чайку, что ли, сна-то ни в одном глазу. Я поднялась и направилась к двери. Вот тебе раз! На её месте оказался плательный шкаф. Провела рукой по стене в надежде обнаружить выключатель и сшибла на пол какую-то картину или фотографию. Тренькнуло разбившееся стекло. Меня прошиб пот. Отступила назад и въехала спиной в нечто вроде этажерки. Конструкция обрушилась с невообразимым грохотом. Чёрт подери, откуда в моей комнате эта рухлядь? И почему всё не на своих местах? Пот высох, началась трясучка.
Дверь распахнулась неожиданно. За моей спиной, там, где полагалось быть шкафу. Я почувствовала только резкий запах гари и холодный ветер. Обернулась.
В дверном проёме плясало пламя.
Ко мне двигалась обгорелая фигура, протягивая руки с обугленными пальцами.
На лице со вздувшейся, треснувшей кожей вспыхнули безумием красные глаза.
Спёкшиеся губы раскрылись.
Послышался хрип: "Верочка-а-а..."
И нахлынула тьма.
Я чихнула и очнулась. В ноздри понабилась странная колючая пыль. Пересохший рот свело от привкуса пепла. Как же холодно... Перед глазами колыхнулась мгла. Я проморгалась и поняла, что это дым. Он был везде: над чёрными развалинами, над землёй, покрытой обломками и маслянисто блестевшими лужами. И в бледно-сером небе тоже плыли дымные слоевища. Почему-то стало ясно, что это не сон. Слишком ощутимо покусывал осенний утренник босые ноги и тело, прикрытое тонкой ночной рубашкой. Слишком явственно шевелил холодный ветер распущенные волосы. Где я?..
- Мяу... - послышалось рядом.
Босс? Ты-то как здесь очутился? Я хотела подобрать несмышлёныша, но он отпрыгнул и резво побежал в сторону, туда, где дымовая завеса редела и пробивался свет. Мне стало грустно и страшно: вот и котёнок меня покинул. Но Босс остановился и снова мяукнул. Было в этом что-то такое... будто малыш звал меня за собой. Шагнула вослед, одновременно наколов ногу и крепко ударившись лбом обо что-то деревянное.
- Полина! С ума сошла? - вопрошала подруга. Она успела принять душ - на голове был затейливый тюрбан из полотенца. - Шкаф удобнее открывать руками, а не лбом. Боже мой, где ты так испачкалась? И что с ногой? Смотри, весь пол в крови...
Конечно, я не смогла ответить ни на один из её вопросов. Сумела только разрыдаться от избытка чувств: как хорошо, что я дома, а не в страшном мире отполыхавшего пожара... Это Босс меня выручил... Где же славная киска? А вот и он - измазюканный, как чертёнок.
- Да что же это такое? - разошлась подруга. - Где вы находите печную сажу? Сначала Роки, потом ты, и вот теперь Босс.
Я уселась на пол и сквозь слёзы стала подзывать котёнка:
- Босс, малыш, иди сюда...
Но шкодливое создание порскнуло мимо Ульяниных ног, только его и видели. На полу остались крошечные чёрные пятнышки. Ну что ж, коты не умеют вытирать лапы. Особенно возвратившись из другого мира... или с того света... Меж тем подруга присмотрелась к моей ране, ойкнула, убежала, вернулась с аптечкой, которую мы держали для хвостатых питомцев, и занялась лечением. Я завопила, когда Ульяна вытащила из большого пальца странный гвоздик: круглая резная шляпка, стилизованная под цветок, и короткая острая ножка.
- Что же мне это гвоздь напоминает? - пробормотала Уля и озабоченно покачала головой. - Где-то я такие же видела...
А я уставилась на небольшое кресло и затихла. Потому что его обивка была прихвачена близнецами того гвоздя, который воткнулся мне в ногу на пожарище. И тут я не выдержала нервного напряжения и рассказала подруге о второй странности.
Ожидалось всё: обвинение в сумасшествии, истерика, предложение съехать с квартиры. Но Ульяна, которая во время рассказа рассматривала грязные разводы на ночнушке и принюхивалась к моим волосам, вдруг заявила:
- Занятия отменяются. Печём пирожки.
Это удивило ничуть не меньше, чем появление обгорелого призрака, разыскивавшего неведомую Верочку. Подруга, пылая энтузиазмом, заметила мой остолебенелый вид и пояснила:
- Угостим бабок, расспросим их о бывших хозяевах квартиры.
- Ульяна! - строго произнесла я, так как подошла моя очередь одёргивать подругу. - У нас нет продуктов. А бабки, может, не любят пирожки.
- Все бабки любят пирожки, - сказала Ульяна и выбежала из комнаты.
Слова о том, что старушки обожают печь пироги, но не есть их, повисли в воздухе.
Я кое-как доковыляла до ванной, обмылась и прилегла. Босс на мой зов не явился, зато примчался Роки. Лёг возле кровати, уставился на шкаф и зарычал.
Разбудил восхитительный аромат пирожков с капустой. Охая и хромая, я пробралась в кухню. Босс и Роки чинно сидели под раковиной. И когда только успели подружиться... На чайном подносе, накрытом полотенцем, возвышалась горка сдобы.
- Вот, купила готовое тесто и бигус в кулинарии, - сказала Ульяна и жестом хлебосольной хозяйки пригласила перекусить.
Пирожки удались, Роки попросил добавки. Босс неодобрительно глянул на пиршество и удалился. Странно, что молоко в его плошке оказалось нетронутым. Чем и воспользовался ненасытный щенок.
- Ну и народ в этом районе, - высказала мнение Ульяна. - Неразговорчивый, хмурый. Идут люди, я им - здрасьте! - а они мимо, будто не видят. И магазины далеко, до кулинарии три остановки на маршрутке.
- Да уж, - только и смогла сказать я.
Ульяна с пирожками и я с Роки под мышкой вышли на улицу. Старушки уже заняли место на посту. Подруга изобразила широкую улыбку, напомнившую оскал Весёлого Роджера. Роки отчего-то задрожал и ткнулся носом мне в шею. Уля залилась соловьём, приветствуя бабок, уверяя их в восхищении двором, покоем, цветами и приятными соседками. Попыталась всучить им пирожки, но старушки как-то странно потупились. Самая бойкая сказала:
- Спасибо, деточка... Но пирожки нам не нужны.
Ульяна опешила от такой невежливости на проявление добрососедских чувств. Но решила настоять на своём:
- Да, сейчас многие отказываются от выпечки. Но, может быть, детей, внуков угостите.
Бабка сурово и торжественно сказала:
- Здесь все одиноки.
А её товарки значительно покивали головой.
Уля вздрогнула, а я затряслась, как Роки. То ли солнышко скрылось, то ли ветер подул. А бабка продолжила:
- Коли спросить чего хотите, не стесняйтесь.
- Кто жил в четвёртой квартире? - чётко и громко задала вопрос Ульяна. Чего-чего, а самообладания ей не занимать.
- Кларина четвёртая квартира, - ответила разговорчивая старушка. - А разве она съехала? Не похоже. Каждый день её видим. Почему интересуетесь, а?
Мы с Улей переглянулись. Кто спятил: бабки или мы?
- Да вон же она, опять за стену отправилась, - добавила бабуля. - У неё самой и спросите.
Действительно, женщина в платке, длинной, до пят, юбке и вязаной кофте медленно шла по двору. Значит, это хозяйка сданной нам жилплощади? Прекрасно! Мы бросились к ней, но догнали только возле кирпичной стены.
-Клара! - позвала Ульяна.
Женщина обернулась. Простое, милое лицо было припухшим, словно от недавнего плача.
- Мы живём в вашей квартире, - с места в карьер, да ещё несвязно начала подруга. - Так вот, в ней творятся странные вещи. Полине (тут Уля подтолкнула меня вперёд) ночью явился призрак. Не могли бы вы объяснить...
Ульяна смолкла, потому что женщина смотрела на нас как-то странно, словно не видела. Из воспалённых век на бледную кожу скатилась слезинка. Клара произнесла:
- Верочку не могу найти, дочку свою. Я ей рыбку золотую купила. Верочка хотела, чтобы она папу вернула живым с фронта. Говорила, мол, золотая рыбка три желания исполняет. Она умная у меня, Верочка-то... Книжки сама читала, хоть всего седьмой годок пошёл.
Я и Полина непроизвольно отшатнулись. Всё ясно... Чужое горе и душевная немочь заставили напряжённо искать нужные слова. Что сказать безумной матери? Не знаю, как Полина, а я устыдилась своего любопытства. Мы потоптались на месте, переглянулись, а когда подруга уже открыла рот, несчастная Клара исчезла, будто её и не было.
Мы угрюмо прошествовали мимо старушек, вошли в подъезд, поднялись на второй этаж, но вместо четвёртой квартиры Полина направилась к пятой и нажала облезлую кнопку звонка. Я подумала, что никто не откроет, однако дверь распахнулась. Наш сосед, сгорбленный дед, улыбнулся трясущимися губами и радушно поманил нас скрюченной рукой в прихожую. Но Полина вдруг крикнула:
- Хватит с меня! Это какой-то дом престарелых! С ума сойти!
Сунула мне пирожки, открыла нашу квартиру и хлопнула дверью. Я осталась одна... Старичка в прихожей уже не было. Через миг, видимо, из комнаты выскочил белокурый парнишка и завопил:
- Ой, это какая порода? А он кусается? Можно погладить?
Я оторопело разглядывала странно вырядившегося мальчугана - нечто вроде френча, фуражка, широкий ремень с металлической эмблемой, - а он без умолку трещал:
- Мне маменька к Рождеству собаку обещала, если по латыни оценку исправлю. Но этот Фёдор Мартемьяныч... Он специально меня режет. Какие глазки умные! Ой, он меня лизнул! А как его зовут?
Тут мальчик сделал паузу, и я смогла ответить хотя бы на один вопрос:
- Это Роки.
- Вот здорово! Роки, будем знакомы! А можно, я с ним буду гулять? - спросил мальчик и с надеждой заглянул мне в глаза.
Я вспомнила, что щенок так и не справил нужду, поэтому предложила:
- А пошли сейчас? Только пирожки возьми, это для вас. Мы ваши новые соседки.
Мальчик недоумённо на меня посмотрел и сказал озадаченно:
- Какие пирожки?.. Зачем?
Я всё же протянула ему пакет, и он поставил его на тёмный низкий столик. Повеселел и выбежал из квартиры, поскакал по лестнице, оглядываясь на меня. Я пошла следом.
Роки и мальчишка понравились друг другу. Когда мы поравнялись со старушками, парнишка важно поклонился и прищёлкнул каблуками необычных башмаков. А бабки разулыбались и вразнобой поприветствовали его:
- Доброго дня, Николай Андреевич!
Во дела! Да этому Николаю Андреевичу лет десять. А девятнадцатилетняя Ульяна для бабок - детка... Однако я решила расспросить мальчика о загадочной Верочке, которую разыскивает помешанная Клара, и поэтому эмоции отложила на потом. Выбрав момент, когда Роки притулился у стены, обратилась:
- Николай Андреевич, а ты знаешь, кто жил в четвёртой квартире до нас?
- Офицерская семья, - ответил он. - Клара, она из мещанок. Степан Алексеевич, георгиевский кавалер. В тринадцатом году погиб. И Верка, их дочь.
У меня голова пошла кругом. Ладно, сначала информация, а сортировка и обработка потом.
- А как случилось, что Вера пропала? - я задала главный вопрос.
- Верка? - расхохотался Николай Андреевич. - Верка не пропала. Или вы про пожар спрашиваете? Это Клара, её мать, подумала, что Верка в доме осталась, когда он загорелся. А на самом деле мы с ней в толоконниковском каретном сарае были. Верка - врушка. Ей мать купила золотую рыбку. А Верка сказала, что рыбка выполняет все желания. И будто бы Веркин папа уже едет с фронта домой. Тогда я сказал: а пусть золотая рыбка сделает моего котёнка Тишку собакой. Верка сказала, что так и будет. Вот мы и пошли в сарай, чтобы Тишку превратить.
Перед глазами замелькали мушки, уши заложило, и сквозь дурноту был еле слышен уже совсем не мальчишеский голос:
- Клара в огонь бросилась, а тут перекрытия обрушились. Вера выросла, врачом стала. В сорок втором полевой госпиталь разбомбили...
Когда мглистая муть в моей голове растаяла, обнаружилось, что Роки с устатку развалился у моих ног и заснул. Мальчишка исчез. Так закончилось третье странное событие.
Когда я вошла в квартиру, Ульяна сидела за кухонным столом, склонив голову.
- Босс снова потерялся. Звала его, звала... И молоко нетронутое, - устало и грустно сказала она.
Роки стал носиться по квартире, принюхиваясь к углам.
- Тишка, кис-кис! - вдруг по наитию сказала я.
И тут же на кухню вбежал котёнок. Испачканный, как всегда. Важно подошёл к своей плошке, понюхал и стал лакать молоко.
- Это Тишка, а не Босс, - объяснила я подруге. - Котёнок мальчика Николая Андреевича. Его Николай Андреевич и Вера хотели в собаку превратить. Взяли золотую рыбку, спрятались в сарае, а дом загорелся. Клара в огонь бросилась, подумала, что дочка дома осталась.
Ульяна сначала недоумённо посмотрела на меня, подняв брови, а потом залилась смехом, который перешёл в плач. Живность заметалась возле неё, скуля и мяукая. Подругина истерика прекратилась так же внезапно, как и началась, и Ульяна, утеревшись полотенцем, скомандовала:
- Бежим отсюда! Хватай Роки, за вещами после вернёмся.
Я согласилась, что это весьма разумно. Однако поймать взбудораженных животных было непросто. Уля погналась за Тишкой, который прошмыгнул в комнату. И тут раздался вопль.
Я похолодела и кинулась на крик. Но живая и здоровая подруга стояла возле дивана, зажимая себе рот ладонью. Глаза вытаращены, лицо - краше в гроб кладут. Я проследила её взгляд. Вот это да!..
На круглом столе у окна возвышалась огромная банка толстого стекла, наполненная водой. А воде, блестя чешуёй, плавала золотая рыбка.
Я сгребла Тишку, который оказался рядом, прихватила Роки и сказала:
- Помчались! Давай двигайся, у меня руки заняты тебя тащить.
Уля отмерла и сделала несколько неуверенных шагов ко мне. Спросила, запинаясь:
- А рыбка?.. Нельзя же её бросить...
Я чуть не выругалась и пошла в прихожую. Новая беда...
Входная дверь отсутствовала.
В затылок тяжело дышала Уля, банка с рыбкой толкала в спину.
- Ну?.. - прошептала подруга.
- Выхода нет, - так же тихо ответила я.
Мы уселись прямо на пол. Роки облизал мне щёку, Тишка замурчал, выпуская и втягивая когти. Рыбка в Улиных руках несколько раз широко разинула рот.
- Окна? - стала рассуждать подруга. - Второй этаж... Ну и что? Дом-то старый. Но их тоже может не оказаться.
Внезапно меня осенило:
- Тишка! Маленький герой уже вывел Роки и меня из каких-то задворков времени. Пусть и сейчас спасает всех нас! Правда, Тишка? Показывай путь!
Я отцепила коготки от кофточки и поставила Тишку на пол. Он, смешно подкидывая задок, поспешил по коридору.
- Ну же, Уля! За ним, - скомандовала я.
Мы бросились за котёнком, столкнулись плечами, облились расплескавшейся водой.
А Тишка уселся возле шкафа в моей комнате.
- Улька! В том страшном сне за этим шкафом была дверь! - сказала я. - Нужно его отодвинуть.
Не выпуская из рук банку и щенка, мы упёрлись плечами в фанерный бок ископаемого мебельной промышленности. Шкаф неожиданно легко сдвинулся, скрипя ножками по половицам. Мы отдышались, счастливо улыбаясь: действительно, дверь нашлась. Из её щелей даже подул сквознячок. Спасены!..
Пришло время подумать ещё кое о чём.
- Ульяна, - начала я. - А нужно ли нам покидать эту квартиру?
Подруга вытаращилась на меня, как на ненормальную, и даже отпрянула.
- Вдруг этот мир - наш?.. А в другом нам нет места... - вкрадчиво продолжила я.
- Ты хочешь сказать, что мы призраки? Такие же, как Клара, Николай Андреевич, бабки? Как мёртвый дом? - раскричалась подруга, прижала к щеке банку и слёзно взмолилась: - Смилуйся, государыня рыбка, верни меня к живым людям. И подругу мою Польку, и Роки, и Тишку!..
С тех пор мы полюбили гулять возле мраморной стелы, на которой написаны имена людей, погибших во время падения самолёта "Руслан" на жилые дома. Видим, как шестого декабря люди приходят в храм Христа Спасителя, который возвели на месте катастрофы. Дует ли ветер, падает ли снег, а для нас всегда цветут георгины - краса и гордость тихого района. Тишка важно шествует впереди, за ним поспевает Роки, а Ульяна шепчет золотой рыбке: "Пусть миру будет хорошо!" Я ничего не говорю, просто верю...