В своих верховьях Псел тек меж довольно высоких холмов, и дорога шла недалеко от берега, повторяя все извилины реки. Холмы поросли густым лесом, на дорогу то и дело выскакивали олени, кабаны, зайцы, но друзьям охотиться было некогда, да и незачем, припасов покуда хватало.
К Волчанке, как и обещал дедок, выехали во второй половине дня. Деревенька встретила друзей закрытыми воротами, а из-за частокола выглядывали хмурые мужики с рогатинами, топорами и готовыми к бою луками.
Друзья остановили лошадей шагах в пятидесяти от ворот.
- Чего это они? - удивился Данко.
- Ща узнаем, - Дубыня выехал вперед и крикнул в сторону деревни: - Эй, люд! Чо случилось-то?!
- А вы кто такие будете?! - отозвались из-за частокола.
- Путники мы! С Киева едем!
- А ну, давай ближе! Дай на тя поглядеть!
Дубыня тронул пятками коня и проехал десятка два шагов вперед. За частоколом некоторое время молчали, видать разглядывали гостя, а затем все тот же голос спросил:
- А те двое с тобой, кто?
- Хлопцы простые, - пожал плечами здоровяк. - Один ученик волхва, другой сын коваля.
- Ладно, заезжайте. Токмо быстро!
Дубыня махнул рукой, подзывая Данко с Дроздом, и они двинулись к деревне. Створка ворот приоткрылась и, как только друзья оказались за частоколом, сразу же захлопнулась обратно. Путников тут же окружило десятка полтора мужиков с рогатинами и топорами.
- Люд добрый, да что случилось-то? - спросил Дубыня, оглядываясь по сторонам. - Встречаете нас словно татей лесных.
- Да ужо видим, что не вороги вы, - вперед вышел здоровый мужик с топором на плече. - Степняки сегодня к нам наезжали, вот мы и сторожимся.
- Много?
- Два десятка и еще три насчитали. С утра заявились, начали округ деревни скакать, стрелами кидаться.
- А сейчас, где они? Прогнали?
- Аккурат перед вами уехали. Откупились мы от них.
- Что ж так? Испугались, что не устоите? - усмехнулся Дубыня.
- Да не, - махнул рукой мужик. - Это ведь не вои были, так, ватажка отроков. Деревню нашу им взять не по силам, но вот поля бы вытоптали, а там как раз поросль молодая пошла... Ну вот, мы меж собой порядили, да и решили откупиться, абы они побыстрей убрались отсель.
- И много дали?
- Да так, - пожал плечами мужик, - не мало. Лисьих, куньих да бобровых шкурок по десятку, три десятка беличьих, меду хмельного два бочонка и снеди кой-какой. Они еще девок требовали, токмо кто ж им их даст... Но одна вдовица все ж ушла с ними.
- Как так ушла? - удивился Дубыня. - Сама что ли?
- Сама, - кивнул мужик, а потом, сплюнув на землю, добавил: - Гулящая она... Может и к лучшему, что ушла. Бабам нашим спокойнее будет.
- Ладно. А куда подались-то степняки?
- На восход поехали. Потом, вот, Гунька за ними вслед бегал, - мужик кивнул на стоявшего неподалеку мальчишку лет двенадцати. - Сказывает недалече отсель, вон за той горой, они на ночевку стали. Так что видать нам до утра бдеть придется, покуда печенеги совсем не уйдут.
Дубыня оглядел стоявших вокруг мужиков и покачал головой:
- Эх, селяне... Не гоже это. Вона сколько вас мужей здоровых, а степняков под боком терпите. А ежели они дальше в наши земли пойдут разор да грабежи творить? Прогнать их надобно обратно в степь. Так что собирайтесь, да пойдем степнякам по шее надаем.
Мужики замялись, начали переступать с ноги на ногу, отводить глаза и недовольно бурчать. Старший почесал затылок и сказал:
- Э-э... Оно-то, конечно, так... токмо, зачем оно нам? Мы-то ужо откупились. Авось они к нам более не пожалуют. А ежели что, за огорожей отсидимся...
- Да-а, сиволапые, - вздохнул Дубыня. - Живете - моя хата с краю... Ладно! И без вас справимся. Так, хлопцы?
- Эта... ну... - растерянно промямлил Данко.
- Вот и добре! Слазьте с коней да надевайте брони, - здоровяк спрыгнул на землю и полез в свою сумку.
Данко с Дроздом ничего не оставалось делать, как последовать за Трехпалым. Данко надел кольчугу, напялил на голову помятый батин шелом, повесил за спину меч и взял свой новый лук.
- Стрел много не бери, - посоветовал Дубыня.
Здоровяк не стал облачаться в кольчугу, только надел толстый поддоспешник и шелом с устрашающей личиной. Обе свои сабли он повесил крест накрест за спину. А Дрозд помимо сабли прихватил еще и свой любимый посох.
Расспросив подробно мальчишку, где остановились печенеги, друзья оставили лошадей и пожитки на попечение селян и вышли из деревни.
Чтобы добраться до стоянки степняков, им надо было перевалить через высокий холм покрытый лесом и густым кустарником. День клонился к вечеру, и Дубыня все время подгонял Данко с Дроздом.
- Да что ж ты так гонишь?! - не выдержал, в конце концов, Дрозд. - Дай передохнуть хоть немного.
Молодой волхв опустился на землю и прислонился спиной к толстой осине. Рядом с ним устроился и Данко.
- Лады, отдохните покуда, - сдался здоровяк. - Вершина уже недалече. Здеся где-то должен быть дозорный, значится, далее будем идти осторожно.
- Чего мы вообще пеша поперлись? Кони же есть! - продолжал возмущаться Дрозд.
- Они нам только мешали бы. Печенеги они как - только на лошади герои. Пеший степняк не воин, а смех один. Стало быть, нам надобно тихо подкрасться и неожиданно напасть, чтобы они не успели на коней сесть.
- Слушай, Дубыня, ты и вправду мыслишь, что мы втроем порубаем два десятка степняков? - Данко было страшновато, ведь ему предстояло в первый раз встретиться с настоящим ворогом.
- А чо, запросто! - пожал плечами Трехпалый. - То ж отроки. Токмо мы их рубать не будем. Морды набьем, да выгоним отсель под зад.
- И как ты мыслишь это сделать?
- Сейчас поднимемся наверх, оглядимся, а там и придумаем что-нибудь.
Вершину холма занимала широкая поляна поросшая высокой травой. Друзья спрятались за кустами у края леса и стали внимательно осматриваться. Первым дозорного заметил Дрозд. Отрок лет пятнадцати сидел под деревом шагах в тридцати слева.
- Эх, вояки, - еле слышно прошептал Дубыня. - Шеломов нет, шапку, и ту снял.
Друзья отошли назад в лес, чтобы степняк их не заметил.
- Данко, из лука хорошо стреляешь? - спросил Трехпалый.
- Белку с пяти десятков шагов бью.
Дубыня огляделся вокруг, подобрал продолговатый камень размером с голубиное яйцо. Отрезал кусочек от тесемки, которой стягивался ворот рубахи, и привязал ею найденный камешек к концу стрелы.
- Это для весу, - пояснил он, протягивая стрелу Данко. - Целься в голову, только стреляй в пол натяга, убивать нам его ни к чему.
Вытащив из саадака лук, Данко выбрал удобное место между двух деревьев, где кусты не загораживали обзор. Глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь в руках, наложил стрелу и тщательно прицелился. Лук с легким хрустом натянулся, щелкнула тетива. Стрела угодила степняку в затылок, и тот без единого звука повалился на землю.
Друзья вышли из леса, сторожко оглядываясь по сторонам. Похоже, дозорный здесь был один. Дубыня вытащил у лежащего без сознания степняка перевязь из штанов, завернул ему руки за спину и крепко связал их с лодыжками, а затем бесцеремонно запихал печенегу в рот его же шапку.
- Так, теперича можно и осмотреться, - сказал он, покончив возиться с дозорным.
Солнце уже опустилось довольно низко, и длинные глубокие тени от деревьев легли наискось через всю поляну, а в лесу начала сгущаться темнота. Но отсюда с вершины было хорошо видно, что холм, изгибаясь в виде подковы, образовывал внутри седловину с пологими склонами. Из-за деревьев дна седловины не было видно, но поднимающийся в небо сизый дымок от костра, показывал, где находится табор степняков. На противоположном склоне раскинулся большой луг, там сейчас паслось десятка три лошадей.
- Второй дозорный видать там с конями, - сделал вывод Трехпалый. - Ну-ка, Дрозд, ты самый верткий. Залезь-ка на дерево да рассмотри их табор получше.
Дрозд просидел на дереве не долго и вскоре спустился обратно.
- Значит так, - сказал он, струшивая с головы и одежды веточки и кусочки коры. - Там внизу течет ручей. С нашей стороны на берегу есть поляна, на ней степняки и устроились. Сейчас снедают. Отсель до них меньше перестрела.
В это время очнулся дозорный. Сообразив, что попал в плен, степняк начал извиваться, выпучивать глаза и возмущенно мычать сквозь засунутую в рот шапку.
-Цыц! Не то... - прикрикнул на него Трехпалый и красноречиво провел пальцем по горлу.
Степняк тут же умолк и со страхом уставился на здоровяка, а тот сел на поваленный ствол дерева и задумался.
- Сделаем так, - наконец, сказал он. - Тихо подкрадемся к табору. Потом ты, Дрозд, обойдешь поляну слева, а ты, Данко, справа. Вам надо будет пугануть их. Когда я выйду на поляну, ты, Дрозд, выпустишь пару стрел прямо в костер. Возьмешь лук этого вояки, - Дубыня кивнул на связанного печенега. - Он хоть и плохонький, да для такого дела сгодится. Тебе, Данко, главное не дать степнякам сразу кинуться к лошадям. Стало быть, стреляй, покуда они не остановятся. Токмо без надобности никого не убивай и не рань. Ежели прольем кровь, то сечи не избежать. Как отстреляетесь, подходите ближе, но не высовывайтесь. Я со степняками сам разберусь. Ежели вдруг что пойдет не так, я свисну. Тогда уж выскакивайте и рубите направо и налево все, что шевелится. Усекли?
Данко с Дроздом кивнули.
- Ну, тогда пошли, - махнул рукой Дубыня.
- А как же этот? - Дрозд показал на дозорного.
- Ничего с ним не станется. Пущай пока тута полежит.
Спускались по склону долго, приходилось сворачивать то в одну то в другую сторону, обходя деревья, заросли кустов и завалы из веток. В полумраке было довольно сложно заметить лежащую на земле ветку или торчащий сук, поэтому шли медленно, внимательно глядя под ноги. Наконец между деревьями показались отблески костра.
- Так, хлопцы, идите на свои места, - скомандовал Дубыня. - Я считаю до двух сотен и выхожу на поляну.
Данко с Дроздом разошлись в разные стороны и вскоре скрылись за деревьями.
" Сотня два десятка и один, сотня два десятка и два", - считал в уме Данко, пробираясь меж кустов. Хоть он с самого детства охотился, но ходить по темному лесу, да еще и бесшумно, ему почти не доводилось. В полумраке то меч, то саадак с луком и стрелами все время за что-то цеплялись, и приходилось постоянно останавливаться.
От табора степняков доносились возгласы и смех. "Веселятся, - ухмылялся про себя Данко. - Ну ничо, ща мы им устроим веселье!" Он уже обошел поляну достаточно, и теперь надо было найти удобное место, чтобы его не было видно с табора и в то же время, чтобы деревья и кусты не мешали стрелять. Вскоре Данко наткнулся на подходящую прогалину и обосновался за толстым деревом. Приготовил лук, стрелы и стал ждать.
Дубыни пока видно не было и Данко присмотрелся, что делается в таборе степняков. Он с удивлением увидел, что возле костра в одной исподнице танцует грудастая молодица, а сидящие вокруг степняки неотрывно пялятся на нее восторженными глазами, время от времени что-то выкрикивая и смеясь. Это и в самом деле были отроки лет по четырнадцать-пятнадцать.
- Здорово, уноки! - вдруг раздался громкий голос Дубыни и здоровяк вышел на поляну.
Со стороны он выглядел внушительно. Высокий широкоплечий, руки в боки, на голове шлем с устрашающей личиной. Не мудрено, что баба завизжала, а печенеги испуганно повскакивали и суматошно кинулись искать свою оружие, наталкиваясь друг на друга и громко крича. В это же мгновение костер ярко вспыхнул и брызнул искрами, потом еще раз. Догадавшись, что это стреляет волхв, Данко опомнился и схватился за лук. Несколько степняков двинулись в его сторону, собираясь бежать к лошадям. Данко, не особо целясь, выпустил им под ноги подряд четыре стрелы. Печенеги в испуге отпрянули назад. Он выстрелил еще несколько раз. Одна стрела, пролетев между головами двух степняков, угодила в костер и подняла еще один сноп искр. Более никто бежать не собирался, и Данко перестал стрелять.
Вскоре в таборе немного пришли в себя. Баба перестал визжать, печенеги тоже поумолкли и начали прислушиваться, что им говорит Дубыня. Подождав еще немного и убедившись, что степняки слушают здоровяка, Данко упрятал лук в саадак. Затем вытащил меч и начал пробираться ближе к поляне. Приметив густой куст у кромки леса, он примостился за ним и прислушался.
- А чего не честно? - говорил здоровяк. - Ты выставь против меня пятерых, с арканами и нагайками, а я буду вовсе без оружия.
Печенеги снова загалдели на своем языке, видать, обсуждая предложение Дубыни.
- Хорошо, мы согласны, - наконец сказал один из них, по виду самый старший.
Затем он выкрикнул несколько имен, и к нему подошли четыре степняка.
- Я буду пятым, - уточнил старший.
Дубыня кивнул и начал снимать с плеч перевязи с саблями. Пятеро степняков тем временем сбились в кучку и зашушукались меж собой.
- Ну что вы там, готовы? - окликнул их Трехпалый, положив сабли в сторонке.
Печенеги разошлись в стороны. Двое начали заходить Дубыне за спину, а трое двинулись прямо на него. Вдруг из-за их спин взметнулся аркан. Здоровяк поднял руку, и аркан захлестнулся на ней. Трехпалый с силой дернул веревку, кинувший аркан степняк пролетел несколько шагов и угодил головой в кусты. Пятеро печенегов тут же с криком кинулись на Дубыню. Один из них сразу же наткнулся лбом на ладонь здоровяка и отлетел назад, шлепнувшись со всего маху на спину. Остальные, размахивая рукоятками ногаек как кистенями, продолжали наседать на Дубыню. Один из печенегов зашел здоровяку за спину и кинулся ему под ноги. Передние толкнули, и Трехпалый упал на землю. Радостно взвыв, степняки навалились сверху. Сразу же один, а следом и второй печенег отлетели в сторону, но вместо них тут же подбежало еще пятеро. Толпа степняков полностью скрыла под собой Дубыню.
Данко похолодел. Неужели печенеги одолеют?! Он сжал в руке меч и приготовился бежать на помощь другу. Но тут куча тел вздыбилась, степняки разлетелись в разные стороны, и Дубыня поднялся на ноги. Рыча, словно медведь, он крутился во все стороны, безжалостно дубася печенегов своими огромными кулачищами. Вокруг него со стоном уже ползало человек шесть степняков, однако, столько же еще продолжало нападать. Им еще раз удалось всей толпой повалить Дубыню, но на этот раз здоровяк почти сразу поднялся на ноги. Раскидав врагов, он выпрямился, держа одного печенега за шиворот, а другого за ногу, и грозно осмотрелся по сторонам, но более никто нападать не осмеливался.
- Эй, громила! - выкрикнула вдруг молчавшая до сих пор молодица. - Хватит тебе ужо хлопцев-то калечить! Отпусти их, слышь?!
Дубыня посмотрел на нее, и злой блеск в его глазах погас.
- А чо? Я ни чо, - пожал плечами здоровяк и разжал пальцы. Печенеги шлепнулись на землю и поспешно отползли подальше.
- Ой, сердешные! Покалечил-то вас как бугаище этот! - запричитала молодица и принялась обхаживать стонущих отроков. Не жалея, отрывала от подола куски ткани, смачивала в холодной воде и прикладывала к шишкам и ушибам, вытирала кровь с ран.
- Эй, старшой, ты где?! - позвал Дубыня.
- Здесь я, - отозвался вожак печенегов. Губы у него были разбиты, под глазом расплылся огромный синяк, к которому он то и дело прикладывал мокрую тряпку.
- Что ж ты, щенок, не по Правде поступаешь! - грозно нахмурил брови Трехпалый. - Мы о скольких противниках договаривались? О пятерых. А сколько на меня напало? Больше десятка! Что об этом скажут твой отец и старейшины, когда вернешься? Аль соврешь им?
Печенег стоял перед Дубыней как нашкодивший мальчишка, ссутулясь и виновато опустив глаза.
- Молчишь? То-то! Чуешь свою вину, - продолжал здоровяк. - Будет тебе впредь наука... Ладно. Теперь я хочу забрать свою добычу, как уговаривались. И гляди, снова начнешь хитрить, спуску не дам!
- Нет, не буду! - испуганно помотал головой печенег.
- Добре. Тогда отряди хлопцев, что по целее, пусть приведут трех коней. Токмо хороших, клячи мне ни к чему. Остальные пусть отложат половину того, что вчера в деревне взяли. Ну а ты, за то, что договор нарушил, отдашь мне свой лук и все стрелы, сколько есть. Да, чуть не забыл! Пошли еще кого-нибудь на гору. Там ваш дозорный связанный лежит.
Печенег вздохнул и отправился выполнять приказ Дубыни. Здоровяк довольно улыбнулся и по хозяйски оглядел разоренный табор степняков. Данкно только сейчас заметил, что Трехпалому тоже досталось. С рассеченной брови, разбитых губ и расцарапанной щеки сочилась кровь.
- Данко, Дрозд! - позвал Дубыня. - Идите сюда! Можно более не прятаться.
Данко сунул меч в ножны и вышел из-за кустов. С другой стороны поляны появился молодой волхв, и сразу же поспешил к Трехпалому. Копаясь на ходу в небольшой котомке, висевшей у него на поясе, Дрозд схватил Дубыню за руку и потащил к ручью промыть раны и царапины.
Тем временем степняки отсчитали половину шкурок, что вчера получили от селян и сложили их в кучу посреди поляны. Вожак печенегов с явным сожалением положил сверху украшенный тонкой резьбой лук. Вернувшись от ручья, Дрозд принялся помогать бабе, все еще возившейся с побитыми степняками. Дубыня осмотрел шкурки и лук, одобрительно кивнул, а затем обратился к молодице:
- Красавица, тебя как зовут-то?
- Умилой, - отозвалась та.
- Бросай возиться с этими вояками, Умила. Давай, собирайся, сейчас приведут коней, и поедем в деревню.
- Не пойду я назад, - отмахнулась та. - С ними останусь.
- Как так?! - удивился Дубыня.
- А так! Неча мне в той деревне делать.
- Они же тя хазарам или грекам продадут.
- С чего это? Я ж не полонянка. Сама с ними пошла.
- Ну не продадут, так затаскают по дороге. Вона их сколько, а ты одна! - не унимался Дубыня.
Молодица выпрямилась, уперла руки в боки и, наклонив голову набок, пристально посмотрела на Трехпалого:
- Ты муж вроде здоровый, а мысли у тя в голове дурные. Ты погляди на них, - Умила кивнула на печенегов, - совсем молодые отроки. Я ж им заместо мамки. И снедь приготовлю, и порты да рубахи постираю. Сами-то они одну конину вяленую жрут и седмицами не мытые ходят. А ежели кто из них и полезет, так что мне, жалко, что ли?
- Все одно не пойму, чем тебе в деревне плохо было?
- А тем! Ночью мужики в окошко скребутся - пусти, Умила, на огонек, а днем рожи воротят, вслед плюют - гулящая, мол. Да еще бабы ихние прохода не давали... Надоело мне позор этот терпеть!
- Так чего ж гуляла? Нашла б себе мужа.
- Кто меня возьмет, пустую-то?! Я ить детей иметь не могу...
В это время вернулись печенеги, посланные за лошадьми. Данко с Трехпалым встали и принялись осматривать коней. Насколько можно было увидеть при свете костра, лошадки оказались не плохими.
- Совсем стемнело, - покачал головой Дубыня. - Идти сейчас в деревню - себе и коням ноги ломать. Да и что-то расхотелось мне ночевать у тех сиволапых... Данко, ты как старшой у нас, что скажешь?
- А они нас спящих не порубают? - тихо спросил его Данко.
- Не-е, печенеги, они силу уважают. Мы их побили, теперь они нас не тронут. Да и ватажек их опозорился, нарушив договор... Так что, не боись.
- Тогда остаемся, - согласился Данко. - Коней и пожитки свои утром заберем.
Друзья устроились поближе к костру. Половина печенегов улеглось спать, остальные расселись по сторонам у костра. Молодица принялась варить кашу для Данко, Дрозда и Дубыни.
- Слушай, Умила, - окликнул ее Дрозд. - Я так понял, раньше ты при муже была, стало быть, рожать могла. Как получилось, что ты бесплодной стала. Может тя вылечить можно.
- Пустое то все, - отмахнулась та.
- А ты все ж расскажи.
- Ну, коли тебе интересно... - Умила выпрямилась и отмахнулась от лезшего в глаза дыма. - Пять годков назад я замуж вышла. Поселились мы с муженьком на хуторе, избу сложили, хозяйство завели. А потом налетели на наш хутор черные булгары... Мужа моего сразу зарубили, а меня долго насильничали, потом били... Когда очнулась, от хутора одни головешки горелые остались. Отлежалась я ночь, а утром у меня выкидыш случился - я на сносях третий месяц была, - Умила всхлипнула, вытерла подолом слезы, помешала в котелке кашу и продолжила: - Закопала я плод и побрела к ближайшей деревне. Долго ль через лес шла, не помню... В конце концов, еле живая выползла вот к этой самой Волчанке. Баба Гашка меня выходила, без малого пол года со мной провозилась, токмо сказала, что после побоев и выкидыша, я более детенков рожать не смогу... Лучше б я сдохла тогда в лесу, чем жить вот так! - Умила бросила ложку в котел, закрыла лицо руками и заревела.
- Ну вот, вечно тебе, Дрозд, до всего дознаться надо! - укоризненно покачал головой Дубыня. - только бабу расстроил...
Здоровяк подсел к Умиле и обнял ее за плечи. Та, продолжая рыдать, уткнулась ему в плечо.
- Эй, старшой! - окликнул ватажка печенегов Трехпалый. - Медовуха, что деревенские вам дали, еще осталась? Неси сюда.
Дубыня налил в кружку хмельного меду и подсунул Умиле:
- Вот, выпей, успокойся, да лучше скажи, куда идти надумала. Не будешь же ты с печенегами по степи мотаться.
Умила взяла дрожащими руками кружку, сделала пару глотков и, всхлипывая, ответила:
- До моря они обещали меня довезти. Оттуда к грекам в Корсунь подамся, а там уж где-нибудь пристроюсь. Стряпать я хорошо умею, да и ткать-вышивать мастерица...
- Ладно, - Дубыня погладил Умилу по голове, - допивай мед да ложись спать. Кашу мы уж сами как-нибудь доварим.
- Знаю, как вы доварите! - усмехнулась сквозь слезы та. - Подгорит или пересолите. Уж лучше я сама. Умила отставила кружку, вытерла слезы и снова занялась стряпней.
Вскоре каша была готова. Котелок сняли с костра, сели вокруг и принялись за еду.
- Я-то, понятно, никому не нужна, а ты-то, почему до сих пор бобылем ходишь? - спросила Дубыню Умила. - Годков под тридцать ведь тебе уже.
- А ты откель знаешь, что я не женатый? - удивился здоровяк.
- У нас, баб, на это дело глаз наметан! Вона, порты на колене как заштопаны. Не одна баба так не зашила бы.
- А и в самом деле, чего не женился до сих пор? - поддержал Умилу Данко.
- И ты туда же! У Дрозда научился? - возмутился Дубыня.
- Давай, сказывай, что случилось, - не отставала от него Умила. - Я свою душу излила, теперича твоя очередь.
- Оно вам надо!
- Надо, надо, - вставил свое слово Дрозд.
- Ну ладно, - сдался Трехпалый. - Была у меня зазноба, поляница. Любились мы, ради меня она готова была с дружины уйти. Уже и сваты наши о дне свадьбы сговорились, но тут князь срочно послал ее и еще двух воев тайными послами к печенежскому хану Курбату. А по дороге их перехватили хазары. Те два воя погибли, а мою поляницу взяли в полон. Хазары ее долго пытали, хотели узнать, зачем Игорь послал их к Курбату. Хазарам наш мир с печенегами поперек горла стоит.
- И она ничего не сказала? - спросил Данко.
- Я думаю, сказала, - вздохнул Дубыня. - Да и любой бы сказал, ежели ему живьем снимать кожу с рук и ног... Замучили ее хазары до смерти. А потом привязали к спине лошади и отпустили в степь. Через два дня ее нашли печенеги...
- Да-а... - Дубыня ссутулился и, опустив голову, уставился на огонь.
Довольно долго вся компания у костра сидела молча, даже печенеги приуныли после рассказов Умиля и Трехпалого.
- Тогда я с князем и поссорился, - нарушил молчание Дубыня. - Из-за того, что он только троих послал. А больше на себя злился, что не поехал с ней... Да токмо, кто ж знал... А, ладно! - махнул рукой здоровяк. - Чо старое ворошить... Давайте-ка лучше выпьем, где медовуха?