Мацарская Марина Вячеславовна : другие произведения.

Bezvremen`e

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

М. Мацарская

Безвременье

рассказ

Андрею Белому.

   И его исканиям в этом странном мире.
   Да и, вообще, этому странному миру

посвящается...

  
   ...И наступало безвременье...Все открытое казалось замкнутым для понимания и восприятия. Везде пестрели желтые морды такси, следящие за твоим передвижением в пространстве мира "доброй воли". Все настолько погасло и выцвело...Даже дом, напротив того, где обосновался я, красился раз в пол года. Он как - будто вбирал в себя цвет стен и становился вялым папоротником, по сравнению с окружающими постройками. А цвет яркий, густой неровно просачивался в коридоры и кабинеты, полз, чтоб его не заметили, под коврами и батареями, озаряя нутро обоих, проникал под паркет, под плинтус, и вваливался в черно - белые сны чудом оставшегося в живых какого-нибудь человека. По часу в день. Пока тот спал на рабочем столе и улыбался несуществующей жизни. И дом каждый день все более выцветал...
   Я часто замыкался в своей квартире. Это было так прекрасно и смешно. Нет никого. И меня нет. Я размокал и разбухал на полу хлебной корочкой собственных причудливых желаний, висел на стене. Был к ней прибит. На моем лице были написаны красные маки в поле и тощая сука, поджавшая хвост у трактира. И грубая рука (какая - то наглая и недостойная), державшая блюдце с водой, в середине которого кружилась маленькая балерина с нежной складкой в левом углу нижней губы...Я взглядом сидел на трамвае, скрипящем старыми хрящиками и позвонками. Но больше всего мне хотелось не отражаться. Это было так странно - отражаться. В столе, в зеркале, в шкафу, в стене. Я был тогда с кем-то. С тенью. С еще одним собой, а это было уже слишком. И он не мог уйти, этот подлец. Везде я чувствовал его взор. А так не хотелось. Мне было катастрофически необходимо уединение! И тогда я выходил из дома по черному ходу, известному мне одному. Я герой! Я его обнаружил и осмелился никому не показать. Мне открывалось место казни моего рассудка...
   ...Утро. Почтальоны тысячелетия не выходили из запоя. Стоял дом, сложенный из бревен. Старый, но святой. Я сам построил его. И мост, но не закончил. Так, до половины. А река под ним глубокая и неспокойная. По куску моста я подползал к ее середине и глядел ей прямо в глаза. Алые такие и светлые. Особенно на закате. А в сумерках я ложился на траву и полз вглубь леса. Лицом чуял все, что в ней творилось: росу, насекомых, ветки и даже цвет. Я разговаривал с ней по-пластунски. Она меня понимала.
   Видимо, утро. Что-то стоит надо мной и плюет в глаз. Левый. Наверное, наглое. С умной рожей. Я отодвинулся. Открыл глаза. Чудом. Глаза были "зашиты" толстой красной нитью. Плевал убогий серый потолок из щели: протекал. Дождь шел неимоверный и безудержный, и безумный, и безобразный, как Андрей Белый в дикой кабачной пляске, после встречи с женой Блока. Дождь барабанил:
  

"...И чистая меж нами связь

под звуки гайдновских мелодий

Рождалась... Но ваш муж, косясь,

Свой бакен теребил в проходе..."

   А потом: набекрень, набело, навеки, наверное, навеселе, навзничь, навзрыд, навыворот, навыкате, навылет, навынос, навыпуск, навытяжку, наружу, наповал...не.жа.ль.., заканчивался дождь. И еще бесконечное множество того же. И я окончательно и злобно проснулся. Изба была совсем ледяной. Печь остыла, и сквозняк вымел все тепло. Никого нет. Хотелось зареветь от голода. Шел нескончаемый день. Какой? Седьмой? Тридцать пятый? Какой? День, когда просыпаешься с мыслью о еде.
   Я укрылся чем-то старым и вонючим, и почувствовал, какой я худой, и что скоро меня не станет вовсе. В углу шевелилось живое еще что-то. Сестра. У нее было вечно темное от грязи лицо, скрывавшее бледность от голода. И синие торчащие глаза. Сегодня довольные. Ночью она рылась из последних сил в сарае и нашла кожаный черный дряхлый сапог. А сейчас рубила его на куски. Потом бросила все в чугунок с водой. Я встал топить печь. Когда все это драгоценнейшее варево было готово, а бурлило в печи ой, как долго, сестра высыпала оставшуюся крупу и еще варила. На ее маленькие плечики свалилась великая ноша матери для себя и для меня, такого же малолетнего...Я рогачом вынул тяжелый чугун из печи и поставил остывать. Сапог доедали еще на следующий день. Я не умер. Я дожевывал кожу, я ей объедался, я утверждал свое присутствие среди живых, с каждым глотком отдаляя себя от праотцев и прадедов. Я себя убеждал. Не рыдая и не ропща. Думая о том, что скоро снег уберется восвояси, и зажжет зарю весна, и смерть вычеркнет меня из заготовленных списков юных, и ликовал. И когда землю жевал - улыбался. И когда десну жевал - был спокоен. И смерть за все это про меня забыла. Я НЕ УМЕР.

"Рой отблесков...утро...

Опять я свободен и волен...

Внемлите, ловите:

Воскрес я, глядите: воскрес..."

  
  
   Я вот уже пять дней не выхожу из дома. И окна наглухо зашторены, и нет света нигде, даже в сердце. В нем - особенно нет света. Эти страшные времена, страшно дерзкие люди, и дворники, знающие на данный момент больше, чем я. Нужно срочно убираться вон из столицы. К белой армии. К ней!!. Я схватил все необходимое и выскочил во двор. Вот они - пьяные рожи большевизма. Нет веры в вас, ничего нет. Справляют нужду чуть ли не в моем доме. Боже, что с Россией будет? "...И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать..."
   Утро...
   За окном ноябрь. Сегодня день моего рождения. Тихо. Я герой романа Достоевского, собирающийся в Америку. Сижу на кровати и смотрю на шкаф. В детстве мне непременно хотелось поднять ногу, стоя на табурете, поставить ее на широкий ключ от шкафа, а второй ногой зацепиться за что-нибудь устойчивое наверху и взгромоздиться на него, подпирая макушкой потолок. А когда вошла бы мама, я объявил бы, что титан и был весь день доволен собой, и хвастался этим. А теперь это выглядело бы так нелепо и глупо, и безрассудно, что я все-таки полез на шкаф. И сидел там весь день в белой майке, зеленых трусах в горох небритый счастливый идиот и получал подарки от друзей, горлопанил песни и смеялся, пока не надоело. Это был самый счастливый день в моей никчемной жизни...
   "Утро...
   стрелецкой казни". Не про меня ли? Мир еще не спился. Неплохая тенденция. Можно начинать что-то, что вполне окончишь. Дочитать, например. Дочитать книгу, лежащую на полке твоего мировоззрения с вельветовой закладкой на какой-нибудь пожелтевшей странице слов, и узнать что-то новое о себе. Мы шагаем дружно с моей тенью по подземке и бросаем рубль взгляда на все окружающее нас.
   Я не люблю гадать. Но однажды я открыл 33-ю страницу, спросив, а что же дальше? Там было написано: "...Ты все-таки сходи в храм, на исповедь...Krugom vozmogno Bog?.."
   И я пошел...
  
  
  
   13.02.
   2005 год
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"