Странное имя - Эррор. Не прозвище, не ник, а именно имя. У него даже в паспорте было записано - Эррор Александрович Перелётов. Но сказать, дано ли было это имя при рождении, или Эр позже сменил его, мог, наверное, только придумавший это имя человек или выдающая новые документы паспортистка. Никто не знал ни той таинственной полумифической паспортистки, ни родителей Эра. О нём вообще мало знали. К счастью (а может, к сожалению) я был среди небольшого круга лиц, которые могли сказать об Эрроре что-то определённое с большой долей уверенности.

Неизвестно, характер ли этого человека определил его имя, или имя определило характер, но это и не важно. Никто не мог сказать, что Эр выкинет в следующий момент - заплачет, засмеётся или просто молча уйдёт, не закрыв за собой дверь. Он мог опоздать на работу на час и на все выговоры от начальства с невинным лицом отвечать, что забыл перевести часы на зимнее время. Как бы на него ни кричали, он спокойно цедил одно и то же: забыл перевести часы. Вне зависимости от того, в какое время года это происходило - подобная отговорка однажды спасла его даже в феврале. И начальство ничего не могло с ним поделать - было похоже, что Эр нисколько не дорожит своим рабочим местом, поэтому грозить увольнением было бесполезно, а увольнять - глупо, он был ценным специалистом. Были случаи, когда первый сотрудник, пришедший рано утром, заставал Эррора на рабочем месте. На глупый вопрос "Ты уже на работе?!" он спокойно отвечал "Я ещё на работе" и продолжал делать своё дело.

Эр не ценил и не боялся потерять своё место, он, по твёрдому убеждению окружающих, вообще ничего не ценил. У него не было слабых мест. Он равнодушно относился к колкостям и даже грубым оскорблениям в свой адрес, бесстрастно выслушивал разъярённые крики, и, подумав немного, тихо говорил несколько слов, от которых кричащий обычно краснел, надувался и уходил, не в силах ничего возразить. Иногда, когда Эррор был в особо плохом настроении, он сам мог обругать кого угодно, не делая скидок ни начальству, ни девушкам. В такие времена самым разумным решением было к нему не подходить вообще - его раздражало абсолютно всё, и ничто не могло успокоить. Но в одно прекрасное утро, когда он входил в помещение, на его лице сияла улыбка - это значило, что злость прошла, и можно не опасаться за то, что в тебя в следующее мгновение полетит скомканный лист бумаги или что-нибудь потяжелее.

Однажды я решил воспользоваться моментом, когда на лице Эра не было никаких следов вчерашней раздражённости, и задать ему вопрос, на который никто не мог получить ответа - вопрос о его имени. Не было сомнений в том, что оно происходит от "error" - "ошибка", но хотелось узнать, родители ли его наградили таким прозвищем, или он сам решил пооригинальничать.

- Эр, послушай... - начал я неуверенно.
- А, Васёк, заходи, что встал на пороге?
- Можно тебе вопрос задать?
- Конечно! Садись... Кофе будешь?

Эр был явно в хорошем расположении духа.

- Нет, спасибо. Эррор, почему у тебя такое имя? - вырвалось у меня как будто случайно. Я уже готов был к его обычной реакции на подобные вопросы - внезапный перевод темы на отвратительный сюжет нового фильма или на последние новости игровой индустрии.
- Почему... Потому что это моё имя. Васёк, ты тут один меня понимаешь, - произнёс он быстро и отвернулся.
- Спа... Спасибо, друг, - теперь уже по-настоящему вырвалось у меня.
- Не называй меня так. Про имя - я сам его поменял, оно настоящее. Я - Ошибка, понимаешь? Вот скажи мне...

Я насторожился и немного обрадовался - редко удавалось пооткровенничать с Эром, мало кому он открывал душу. Точнее, никому не открывал

- Скажи мне, зачем ты живёшь?
- Я... Что? Ну как зачем... Чтобы жить, зарабатывать, содержать семью...
- И всё? Только для этого?
- Живу - потому что живу. Не умирать же мне в самом деле!

При этих словах он насторожился, и мне показалось, что в его острых тёмно-карих глазах сверкнул радостный огонёк.

- Извини, мне надо работать. Заходи, если будут ещё вопросы.

На этом наш разговор закончился - сверкнувшими глазами. Вообще тяжёлого взгляда Эра многие побаивались, он никогда не отводил глаз и всегда смотрел прямо. Его не смущали ни предупредительные покашливания, ни ответны взгляды. За это его тоже не любили.

Как говорилось выше, все считали, что у него нет никаких ценностей - ни моральных, ни эстетических - никаких. Он не дорожил своей жизнью и, соответственно, жизнями других. Говорили, что однажды он спас из пламени пожара ребёнка. Но сам Эр никогда об этом не вспоминал и не считал это каким-то выдающимся поступком. И не потому что объяснял это "долгом каждого человека", просто для него практически не было риска - ему было безразлично, кого он спасал и какой ценой, важен был только тот факт, что он побывал в огне. Это он тоже не ценил, но новые ощущения были одной их его страстей, открытых для большинства окружающих. Особого труда, чтобы получить эти ощущения, он не прилагал, но если попадался случай - никогда не упускал его.

Нельзя сказать, что Эррор был этаким загадочным отшельником - отнюдь нет. Он ходил на вечеринки, ездил на природу, выпивал, как все. Его приглашали на праздники - он умел веселиться, когда хотел.

Мы курили в коридоре, когда Анна - наш бухгалтер - подошла к нам и пригласила на свой День рождения. Я засмотрелся на муху, летающую вокруг грязной лампы, едва освещающей заполненный сигаретным дымом коридор, и не сразу понял смысл её слов.

- А что, давай сходим, Васёк? - вывел меня из размышлений Эр.
- Да... Пошли. А куда?
- К Аньке. День рождения у неё в субботу. Похоже, справляет четвёртое столетие, кровопийца!

Мы засмеялись и разошлись по рабочим местам, не придав особого значения этому приглашению.

Наступила суббота. Я позвонил Эру - телефон оказался занят. Это значило, что он дома, и к нему можно зайти.

Подойдя к обшарпанной двери, я вдавил палец в звонок и держал несколько секунд. Откуда-то из глубины комнаты раздались шаги, грохот чего-то падающего, негромкое ругательство, и снова шаги. Эр предстал передо мной в грязной майке и огромных спортивках, с заспанными глазами и растрёпанными волосами.

- Ты с ума сошёл! Через час мы должны быть на Дне рождения, а ты в таком виде! - искренне возмутился я.
- Расслабься, Васёк, - хрипло ответил он и жестом пригласил меня войти.

Я сел на край огромной кровати и стал ждать, когда он соберётся.

То место, где жил Эр, домом можно было назвать с большой натяжкой. Полуподвальное помещение, в котором разместилась огромная кровать, старая микроволновка и большой компьютерный столик, напоминало скорее некую мастерскую-лабораторию. Относительный порядок был только на средней части верхней полки столика - всевозможные сувениры, статуэтки, картинки и прочая мелочёвка покоились там под изрядным слоем пыли. По полу были разбросаны какие-то книжки, диски, шелуха от семечек. Кровать, похоже, никогда не застилалась, и использовалась одновременно как место для складирования одежды и еды. Исписанные от руки и распечатанные на принтере листы, провода и разобранные приборы, обильно застилающие пол, дополняли общую картину.

За моей спиной снова раздался грохот падающего предмета - упал стул. Через мгновение раздалось негромкое, но очень откровенное высказывание Эра по поводу предков этого стула, и его быстро удаляющиеся шаги.

Через десять минут Эр вернулся. От него я ожидал чего угодно, и почти не удивился, когда он предстал передо мной, готовый к выходу.

Заношенные джинсы и "парадный" свитер (парадный, разумеется, в понимании его хозяина) ошарашили бы даже меня, если бы я не был готов их увидеть.

- Ну и что ты уставился? - буркнул Эррор. - Какая разница, как я выгляжу, всё равно никто не смотрит! - попытался отшутиться он, будто прочитав мои мысли.

Мы почти преодолели расстояние от кровати до входной двери, как вдруг что-то громко стукнулось об пол и раздался вскрик Эра. Не успел я обернуться, как старая хрустальная пепельница на полной скорости врезалась в противоположную стену, направляемая точной рукой хозяина. Окурки и осколки заполнили половину пространства комнаты. Эр громко выругался, захлопнул дверь и долго пытался попасть ключом в замочную скважину.

На торжество мы прибыли точно в срок - ни минутой раньше, ни минутой позже. Пунктуальность была отличительной чертой Эррора, но не потому что он считал её хорошим качеством, а потому что не любил приходить последним (приходить же раньше срока было для просто пустой тратой времени). В дверях нас встретила Анина племянница, снимающая события на видеокамеру, и сама именинница. Наш с Эром общий подарок поручено было выбирать мне, поэтому никаких дисков с "Антологией приключений Кровавых мстителей Гауру" и древних масел для мумифицирования тел великих правителей подарено не было. А скромный букетик из белых роз (при виде которого Эр долго ругался, но в конце концов нашёл простое решение - один белый цветок заменить красным, а который останется - подарить племяннице) и набор какой-то косметики Анна одобрила.

Праздник начинался как всегда вяло. Как всегда, играла тихая никому не нужная музыка, работал ещё менее востребованный телевизор, звучали осторожные шутки и неестественные смешки. Гости собирались долго, а затянувшееся ожидание скрасить было нечем. Я разговаривал с коллегами о завтрашней конференции, Анна с подругами обсуждала какие-то новые духи, Эр в одиночестве стоял на балконе и смотрел вниз.

Закончив обсуждение конференции, я покинул свою компанию и направился на балкон. Услышав мои шаги, Эррор вздрогнул и обернулся.

- Посмотри вниз, - тихо сказал он мне.
- Девятый этаж, высоко...
- Да, высоко. И красиво.
- Красиво... Да разве ж это красота, - весело возразил я. - Красота - в картинной галерее, или ещё где-нибудь. А тут - те же машины, те же люди, та же пыль.
- Нет, Васёк. Приглядись. Это не те машины и не те люди.
- Ну... Может быть, - не стал спорить я. - Кажется, все уже собрались, пойдём в комнату.

Собрались действительно почти все, и почти все заняли места за праздничным столом. Мы сели на свободные стулья, и застолье началось.

Звучали тосты, стучали вилки о тарелки и горлышки бутылок о бокалы. Люди постепенно оживлялись, музыка становилась как будто громче, говор веселее.

Когда ни в кого уже не лезли всевозможные салаты и прочая закуска, в общий разговор стали вливаться всё новые голоса, один громче другого. Все спорили о чём-то и смеялись, смеялись и спорили. Один Эр сидел с бокалом лимонада и неподвижно смотрел в одну точку. Из всех только он и Анина племянница могли адекватно воспринимать происходящее, остальные отмечали День рождения по всем правилам, как положено.

- Васёк, чего сегодня с Эром? - спросил меня Кир, старый сослуживец, выстукивая правой ногой какой-то непонятный ритм.
- Не знаю... Расслабься, отдыхай. Ты что, не знаешь нашего Эрыча? Захочет - накушается до поросячьего визга, вот увидишь.

Меня уже захлестнула волна всеобщего тотального празднования, и весь мир сжался до уютной комнаты со столом в центре. Краем глаза я заметил, как Кир подошёл к магнитофону и достал какой-то диск, но не придал этому особого значения.

Акустическая система у именинницы была довольно хорошая, но слух не сразу уловил, что привычная музыка закончилась, тихо зазвучала скрипка и кто-то невидимый ударил по клавишам пианино.

Слова цедились по каплям, медленно переливались одно в другое, точно в такт музыке. На лицах присутствующих возникло некоторое недоумение.

Кир стоял возле магнитофона и довольно улыбался, поглядывая то на Анну, то на меня, то на Эра. Анна, словно не заметив перемены, продолжала что-то оживлённо обсуждать с подругами, я же наблюдал за происходящим как будто со стороны, переводя взгляд с Кира на Эррора. Эррор, не донёсший бокал с шампанским до губ, расширил глаза и вовсю вслушивался в звучащие строки.

Эр осторожно опустил бокал на стол, привстал и, казалось, весь обратился в слух. Откуда-то справа раздался грубый бас:

- Что за беспредел! Кир, хватит отстой всякий крутить, ну-ка верни нормальную обстановку!

Со всех сторон послышалось одобрительное ворчание, и Кир с обиженным лицом потянул руку к магнитофону.

- Постой! - Эррор вылез из-за стола и почти вплотную подошёл к возражающим. Его лицо выражало неуверенность и какую-то странную тоску. - Пусть доиграет... Пусть доиграет, а?

Кто-то согласно кивнул, кто-то буркнул что-то недовольное, но громко возражать никто не стал - чёрт с ним, пусть играет.

Кир заулыбался и отдёрнул руку от кнопки "Стоп". Эррор снова взял в руку бокал с шампанским и медленно зашагал к балкону, вслушиваясь в звуки играющей мелодии.

Не дойдя нескольких шагов, Эр поднял бокал и громко произнёс:

- Анна, твоё здоровье! Живи ещё сот... то есть, извиняюсь, живи счастливо сотню лет!

Окружающие вяло поддержали неоригинальный тост и продолжили пустые разговоры. Я, пошатываясь, пересёк комнату и направился на балкон вслед за Эрром.

Выйдя на балкон, я застал Эра смотрящим в хмурое небо и шепчущим под нос какие-то строки. Подойдя ближе, я смог расслышать слова только что звучавшей песни: "Зачем живёшь, бежишь в ночи? Ответь - чем хуже тленье?".

- А, ты тоже здесь, - медленно повернулся ко мне Эррор. - И всё же, зачем? - произнёс он, разговаривая, видимо, сам с собой.
- Расслабься, друг...
- Не называй меня другом! - как-то слишком резко и громко ответил он, и глаза его сузились.
- Хорошо, не буду. И вообще - чего это ты на меня кричишь?
- Я НЕ КРИЧУ! Даже если так - что хочу, то и говорю! Ладно, забудь... - примирительно буркнул он, немного помолчав. - Знаешь, есть одна легенда. Даже две. В одном мире был царь, звали его, кажется, Давид. Этот царь был слишком вспыльчивый и импульсивный...

Видно было, что Эр настроен на долгий разговор. Я, уставший от толпы в комнате, закурил сигарету и приготовился слушать.

- ...И не мог царь сосредоточиться на важных делах. Но было у него одно кольцо, посмотрев на которое, он успокаивался и мог принимать здравые решения. Знаешь что было написано на том кольце?
- "Ты - самый великий и мудрый царь"? - ответил я, улыбнувшись.
- Нет. Многие так думают... А написано там было всего два слова. "Всё пройдёт".
- Всё пройдёт, - задумчиво повторил я. - Да, всё пройдёт, с этим не поспоришь... Эр, признайся - ты эту легенду сам выдумал?
- Нет, не сам. Случайно услышал. Васёк, спрошу тебя ещё раз...

Внезапно в моих глазах помутилось, мир как будто разделился на две части, но всё быстро встало на свои места, и я подсознательно списал помутнение на принятый только что алкоголь.

Через пару секунд стало казаться, что Эррор как будто начал раздваиваться. Один Эр стоял передо мной и что-то говорил, а другой отошёл от нас и опёрся на перила.

- ...Спрошу ещё раз - зачем ты живёшь?
- За шкафом, - улыбнулся я, особо не вслушиваясь в слова Эра, наблюдая за действиями его двойника, который сильно вдавил руки в перила и начал поднимать ногу.
- Тебе только шутить. А я серьёзно спрашиваю - какая у тебя цель?

Двойник Эра, словно цирковой акробат, взгромоздился на перила двумя ногами и начал осторожно отрывать от них руки.

- Цель... Цель?
- Вот именно, нет у тебя цели. И ни у кого нет цели. А знаешь почему? Потому что её не может быть!
- Логично...

Я совсем перестал слушать Эра, наблюдая за действиями его таинственной копии. Второй Эррор уверенно стоял на тонкой деревянной рейке, которой был накрыт металлический каркас, и слегка нагибался вперёд, как будто раздумывая, делать шаг или нет.

- Нет цели, да. Потому что всё идёт по кругу... Нет начала - значит нет конца, понимаешь? То, что ты непонятно зачем загрязняешь этот мир своим существованием, никому, в сущности, не нужно - даже тебе.

Я на мгновение оставил наблюдение за вторым Эром, пытаясь вникнуть в смысл слов, произносимых первым. Ещё не до конца переварив сказанное, я снова бросил взгляд на то место, где только что стоял двойник. Но его там не оказалось. Наверное, изумление отразилось на моём лице, потому что Эр вдруг прекратил говорить и недоумённо посмотрел на меня.

Не успев оправиться от первого шока, я перевёл взгляд немного выше, и едва устоял на ногах.

Двойник Эра шёл по воздуху метрах в пяти от балкона. Не летел, не возносился и не перемещался каким-либо ещё неестественным для человека способом - именно шагал. Как обычные люди ходят по земле. Твёрдо и уверенно, но достаточно медленно он удалялся от нас куда-то вперёд и вверх.

Эра я уже не слушал, а, оцепенев от изумления, не отрывал взгляд от идущего по воздуху.

- ...тот сможет уйти по воздуху, - закончил Эр какую-то фразу, как будто вырвав кусок из моей мысли.
- П-прости, я прослушал, что ты сказал? Кто - по воздуху?
- Я говорю, кто не испугается, то сможет пройти по воздуху в тот мир.
- Какой тот?
- Ты вообще меня слушаешь?

Нет, Эр, не слушаю... Мысли неслись в моей голове табуном сумасшедших лошадей, кровь стучала в висках, в мозг впились тысячи мягких и тёплых, но от этого не менее острых иголок. В какой такой мир? И как вообще можно ходить по воздуху на высоте девятого этажа? Бред... Или...

Фигура уже довольно заметно удалилась от балкона и начала как будто таять. Сначала двойник Эра стал слегка прозрачным, и незаметно исчез полностью.

Я впился пальцами в перила и начал запрокидывать правую ногу. Через мгновение я уже неуверенно стоял обеими ногами на дощечке и сопротивлялся раскачивающему ветру. Ещё один шаг вперёд меня почти не удивил - нога ощутила под собой твёрдую почву. Стараясь ни о чём не думать, я сделал ещё шаг вперёд. Потом в голову пришла очевидная мысль - как Эр реагирует на мои действия? Голова сама собой резко повернулась назад, и...

Ничто никогда не повергало меня в шок так, как это зрелище. Мы вместе Эром спокойно курили на балконе и весело что-то обсуждали!

Картина отпечаталась в моём мозгу статичной фотографией и исчезла - в лицо ударила струя холодного воздуха, глаза видели только слишком быстро приближающуюся землю...

Кир раскрыл свежий номер местной газеты. На первой странице была размещена фотография Аниного дома и небольшая аннотация под надписью "стр.3": "Выясняются обстоятельства таинственного исчезновения двух молодых людей во время загадочной вспышки, обесточившей все здания в городе. Шаманы и колдуны в один голос утверждают, что произошло некое "смещение миров" и "сильнейший всплеск магической энергии". Власти и силовые структуры пока не сделали никаких официальных заявлений...".

Кир посмотрел в светло-серое небо с быстро бегущими тёмными облаками и сразу отвёл взгляд от режущего глаза света. Затем он медленно достал из кармана какой-то музыкальный диск, едва заметно улыбнулся, положил газету в пакет и твёрдой походкой зашагал в сторону дома.

13 ноября 2004 г.