Беседка на крутом берегу Волги. После полудня - хорошее место выпить чаю, а вечером - бокал вина. Прекрасный вид на реку, запах полевых цветов и укрытие от палящего солнца. Мы с Алексеем Ивановичем стараемся не нарушать давно заведённый распорядок. Нам есть о чём поговорить. Тем более что бывший учитель географии, сухонький шустрый старичок в очках, - приятный собеседник и очень интересный человек. В своё время он побывал во многих местах и умеет рассказывать так, что заслушаешься. Но самое интересное, мне кажется, на всё в этом мире у него есть ответы. По крайней мере, мне так и не удалось задать ему вопрос, на который он не нашёл бы ответ или не имел своего суждения.
- А скажите, Алексей Иваныч, вы как-то говорили, что человеческая природа неизменна. Так ли? - задал я заготовленный заранее вопрос.
- А мне кажется, мы меняемся. Вот много прочитал книг ваш дед? Где он побывал? Разве он так же как вы представлял себе мир? - не унимался я.
- Ах, Антоша, мой дед, вечная ему память, был ещё тот проказник. По молодости ходил с бурлаками по Волге, бывал даже в Астрахани. И к разбойничкам попадал, и Карс брал... Это же он меня направил по части географии учиться. Книг он не читал, но вот житейскою мудростью был силён. Мне до него далеко. Если уж и меняемся мы, то в худшую сторону, брат мой, Антоша.
Алексей Иванович протянул было щипчики к колотому сахару, сложенному горкой на блюдце, но видимо решив, что с него хватит, только отмахнул ос, крутившихся над сладким.
- Я всё равно не верю. Мы умнее наших предков. Мы больше знаем, мы развиваем науки, до Москвы сейчас можно добраться не на телеге, а по железной дороге...
Я хотел привести ещё доводы, но Алексей Иванович меня перебил, замахав руками.
- Хватит-хватит, Антоша. Я все твои доводы знаю. А теперь послушай мои. Почему эллинский бог Хронос съел своих детей? Из страха смерти. Почему Каин убил Авеля? Из зависти... Можно продолжать долго. Вот скажи мне - что изменилось в человеке? Ведь убивают же. И из страха, и из жадности, и из зависти... Нет, друг любезный, не меняется человек...
Алексей Иванович хотел ещё что-то добавить, но тут в калитку вломился Герасим, дворник купца Малахова. Он так запыхался от быстрого бега, что ни слова не мог сказать. Только мычал что-то неразборчивое.
- Успокойся, голубчик, присядь. На-ка, выпей водицы, - предложил географ.
Герасим плюхнулся на резную скамейку, снял картуз, залпом выпил протянутый стакан и чуть отдышавшись, выдохнул:
- Беда, Алексей Иванович, беда. Барин мой, Сидор Дормидонтыч, преставиться изволили-с.
- Как это, преставиться? Ему же только шестой десяток пошёл. Да и здоровьем бог не обидел. Свататься ведь изволил недавно к Харите Игнетьевне-то нашей... - вскинул брови Алексей Иванович. Затем нахмурил лоб и предположил: - Неужто отказу не перенёс?
Герасим вытер широкой ладонью вспотевший лоб.
- Упасть-с изволили-с, прям в волчью яму угодили-с.
- Так откуда же взялась яма-то? - удивился я. - Он что, на охоту ездил?
- Да какая охота? Клад они пошли искать-с. А клад заговорённый был. Его обереги охраняли. Так в свитке том и сказано было, мол без разрыв-травы, да без цветка папоротника никто трогать не смей!
- В каком свитке? - изумился Алексей Иванович. Так изумился, что сахарок с блюдца прямо руками взял, да и щеку положил. - Ты по порядку рассказывай давай.
- Значится так, - начал свой рассказ Герасим...
Из его сбивчивого объяснения мы поняли, что вся эта кутерьма произошла из-за нанятого по приказу хозяина, безработного архивариуса Синичкина. "Для систематизации и каталогизации библиотеки", как учёно выразился Герасим, явно повторяя чьи-то слова.
Библиотека и вправду была старинной, доставшейся купцу от прежнего хозяина дома, архитектора Бальцева, почившего в Бозе ещё в прошлом году. Справедливо заметив, что дом крепкий, поместье обширное, а берег полноводной реки годен для приятного отдыха, Малахов приобрёл его, но наезжал редко. Зато его племянник, сын обедневшей сестры, бывал часто, присматривая за хозяйством. Мальчонка был не глупый, да вот к наукам не расположенный. Он уверял, что заботы в столице не дают дяде времени на отдых. Злые же языки поговаривали о каких-то тёмных делах при покупке, взятках и прочих непотребствах. Скупил, мол, барин земли за бесценок, а ведь наследник, сын архитектора, жив и не вступил в наследство. Но все эти слухи пресекались на корню управителем и околоточным.
Синичкин рассказал кухарке Глаше, что разбирая рукописи и фолианты, наткнулся на старинный документ, в котором говорилось о кладе, зарытом по приказу тогдашнего воеводы где-то в усадьбе ещё при царе Иване Даниловиче, из-за штурма татарами города. Архивариус сразу послал весточку хозяину, в Санкт-Петербург, а дворня принялась уверять местных в несметных богатствах, зарытых чуть не в саду поместья.
Барин приехал, чтоб самолично присутствовать при находке клада. За обедом послушал догадки, где тот может быть, да и отправился с гостями и роднёй на место. А как подошёл, так в яму и провалился. А там колья острые. Пока спустились, пока достали, он уж и преставился.
- А ко мне-то кто послал? - заинтересовался Алексей Иванович.
- Да околоточный и прислал. Беги, говорит, Герасим, приведи Алексея Ивановича. Он - человек учёный, разберётся какой-такой заговор, какая-такая разрыв-трава. Сроду, говорит, у нас нигде цветков папоротника не видели.
Алексей Иванович пригласил меня присоединиться к нему. Кто же откажется от такого развлечения в тихом провинциальном городке, где так редко случаются значимые события? От силы - пьяная драка в кабаке, да и то не каждое воскресенье.
Усадьба Малахова раскинулась недалеко, прямо у границы городка. Её отделял от Пырьевца глубокий овраг, промытый мелкой речушкой, через которую перекинули деревянный мостик. Туда мы отправились пешком. Алексей Иванович резонно заметил, что дойти быстрее, чем двуколку запрягать.
Усадьба встретила нас суетой и гомоном. Прислуга бегала, прикатил местный поп, околоточный распинал городовых на предмет слухов в городе. Завидев географа, полицейский начальник сразу забыл о подчинённых и поспешил к нам.
- Здравствуйте, Алексей Иванович. Хорошо, что вы пришли, - околоточный снял форменную фуражку и протёр платком лоб и внутреннюю сторону околыша. - Я тут совсем запутался с этими колдовскими штуками. Помнится, в прошлый раз вы, с вашими знаниями, мне очень помогли. Тот случай со скифской монетой и убийством Прасковьи до сих пор вспоминают в губернском управлении. Может, и сейчас что присоветуете?
- Пётр Петрович, голубчик, помогу, чем смогу, - заверил Алексей Иванович. - Мне бы на место сходить, где Сидор Дормидонтыч упал, да расспросить что к чему.
- Так вон Герасим пусть проводит. А я уже распорядился, чтоб городовые вам не мешали.
Место предполагаемого нахождения клада было неподалёку. Впрочем, у нас в провинции всё неподалёку.
На крутом берегу, заросшем соснами и берёзами, где когда-то стояла первая засека, с которой и пошёл наш Пырьевец, нас ждал полицейский. Яма не представляла собой, на мой взгляд, ничего примечательного. Яма как яма. Такую могли вырыть как вчера, так и сто лет назад. Колья старые, почерневшие от времени и полусгнившие. Дно засыпано сосновыми иголками и обрушившимся при падении купца настилом из лапника, веток и полусгнивших брёвен.
Алексей Иванович походил вокруг, подобрал какие-то травинки, шишки. Зачем-то подошёл к краю обрыва. Наклонился, потрогал песок под ногами, поднял сосновую лапу. Хитро улыбнулся.
- Пожалуй, сегодня вы, Антоша, увидите подтверждение моих слов, что человек не меняется, - сказал географ, отмахиваясь от комаров.
Вечерело. Время близилось к ужину. Мы вернулись в усадьбу. Дворня успокоилась, поп уехал, городовые попрятались от мошкары и курили папиросы, забыв следить за порядком. Алексей Иванович поднялся на веранду, где за дубовым столом, попивая чай из большого пузатого самовара, сидели все участники события. Тут был и племянник купца, Михаил - юноша вздорный, беспутный и никчёмный, и околоточный, и сосед Малахова с сыном, вечный его компаньон по торговым делам - Глазьев, и пара великовозрастных барышень-сплетниц из местных. Был и незнакомый мне молодой человек, которого представили как секретаря почившего хозяина. Алексей Иванович сразу заметил мне, что где-то видел этого человека. Ну так он славился хорошей памятью, не то что я. Мне молодой человек показался абсолютно незнакомым.
Пожелав здравия собравшимся, Алексей Иванович отозвал в сторону околоточного и о чём-то пошептался с ним. Пётр Петрович позвенел ложкой по самовару, попросил у всех внимания и объявил:
- Сейчас будем проводить следственный эксперимент. Прошу всех, кто присутствовал на злосчастном обеде, сесть на те же места, что и давеча. Остальных, попрошу покинуть помещение.
Барышни закудахтали, фыркнули, но ослушаться не посмели и ретировались на лужайку, с интересом поглядывая на происходящее. Гости расселись. Почётное место хозяина осталось пустым. Немного помедлив, Алексей Иванович занял кресло купца и налил себе чаю.
- Господа, все мы знаем, что Сидор Дормидонтыч был человеком прижимистым, к деньгам относился бережно и не баловал ни племянника своего, - географ кивнул на родственника усопшего, - ни компаньона. Не говоря уже о прислуге. Так что зло мог затаить любой из присутствующих на обеде. А то, что господин Малахов убит, сомнений не вызывает. Во-первых, хоть на дно ямы и вкопали старые колья, и застелили сгнившими брёвнами - однако на стенках её явно видно, что копали не так давно. Может год назад. И уж никак не в стародавние времена, когда железных лопат и не было. Злоумышленник поленился взять старый инструмент. Не так-то это просто, прорубиться через дёрн и коренья, вот и... В общем, не додумал он.
Алексей Иванович поморщился, снял очки, положил их в футляр и оставил на столе. Почесал переносицу и продолжил:
- Итак, чтоб узнать истину, нам придётся повторить всё, как оно было за обедом. Прошу вас.
Первым заговорил секретарь.
- Сразу по приезду, Сидор Дормидонтыч изволили приказать накрывать на стол. Мы всю дорогу от столицы спешили и толком перекусить барин не успел. Я только помог ему переодеться, и мы вышли к столу. За столом ему прислуживал я. Я же и блюдо каждое пробовал. Уже год, как он опасался покушения и никого не подпускал к себе.
- А вы давно служите у господина Малахова? И почему ваш хозяин опасался за свою жизнь? - осведомился Алексей Иванович.
- Нет. Не так давно. Третий месяц пошёл. А заставлять пробовать блюда он начал с полгода как. Насколько я знаю, ему приходили письма с угрозами лишить его жизни. Он по этому поводу даже в жандармерию обращался. Возмущался очень, что жалобу его в околоток переслали. Политическое, говорил, это дело - на такого как он покушение учинять.
- А здесь он тоже приказал вам пробовать блюда?
- Нет. Он сказал, что его недруги сюда не доберутся.
- Спасибо, молодой человек. Продолжим. Кто ещё имеет что сказать?
Следующим вызвался племянник купца.
- Я сидел по правую руку от дядюшки. Всё было хорошо. Он достал свиток, который нашёлся в библиотеке, попросил меня зачитать. Что я и сделал. Он убрал свиток в карман и предложил прогуляться к месту, где зарыт клад. Что и сделали...
- Нет-нет, подождите! - воскликнул купец Глазьев. - Было ещё что-то. Сидор Дормидонтыч похвалил тебя, Павел, что ты хорошо прочёл. Так и сказал: "Наконец-то ты грамоту выучил, племянничек".
- А про вас он не раз говорил, что вы для него как гиря на ноге! Всё на дно тянете! Только и исправляет он ваши просчёты. Всегда жалел, что с вами связался. Ещё говорил, что крючкотвора нашёл, который поможет отделаться от вас. Да ещё и капиталец приумножить. Он по приезде за адвокатом этим и посылал, чтоб завтра явился.
От негодования племянник хозяина побагровел и всё норовил схватить купца за грудки. Глазьев отмахивался. И выглядело бы это комично, если бы не печальные обстоятельства. Околоточный поспешил разнять драчунов.
- Молодой человек, это правда, про стряпчего? - поинтересовался Алексей Иванович у секретаря.
- Истинно так - кивнул тот.
- Ну а вы что скажете? - обратился географ к сыну Глазьева.
- Мне нечего сказать ни про этого мироеда, ни про обстоятельства его смерти, - ответил юноша. - Я сюда пришёл по принуждению, иначе ноги бы моей здесь не было. Все вы сатрапы и душегубы! И царь ваш такой же. Жалко, что бомбист промахнулся!
Глазьев отвесил сыну подзатыльник, от которого картуз со сломанным по последней моде козырьком вылетел с веранды. Юноша вскочил чуть не плача, зло посмотрел на отца и выбежал в сад. Глазьев посмотрел умоляюще на околоточного, дурак мол, что с него взять, не в Сибирь же...
- Пороть надо, - вздохнул Пётр Петрович, - ох пороть...
И двинулся было вернуть бунтовщика на место, но Алексей Иванович остановил.
- Пусть его. Этот здесь совершенно ни при чём. Он, конечно, жаждет революций всяких, но уж точно не с Сидора Дормидонтыча начал бы. Если здесь женщина не замешана, разумеется. Нет ли в доме какой девки на выданье? - поинтересовался он у околоточного.
- Нет. Такой, чтоб прям на выданье, нет. Глашка разве. Так она уж не девка давно, - засмеялся Пётр Петрович.
Вот всегда у него так, подумал я, в приличное общество пустить стыдно, пороли, видно, в детстве мало. Но все давно привыкли к скабрёзным шуткам и не обращали внимания.
- Мне надо осмотреть хозяйскую спальню, - попросил Алексей Иванович.
Мы поднялись на второй этаж.
В покоях географ рассеяно посмотрел по сторонам, заглянул в дорожный саквояж, взял с этажерки Библию, повертел её в руках и вдруг сказал, обращаясь к секретарю:
- Мне нужно осмотреть и ваш багаж.
Молодой человек побледнел. Это было заметно даже при свете свечей, которые зажгли с наступлением сумерек.
- Зачем? Я вам не позволяю. Это моё личное дело, что я вожу с собой! - воскликнул он и вдруг бросился вон из комнаты.
На пороге уже поджидал околоточный. Он загородил дверь и толкнул в грудь набегающего на него секретаря. Тот упал, попытался подняться, но Пётр Петрович схватил его за руку и приказал лежать, пока городовые не принесут кандалы.
Когда молодого человека увели, Алексей Иванович проследовал в его комнату, быстро нашёл несессер и извлёк из него пузырёк.
- Если вы покажете это аптекарю, он сразу определит, что это белладонна. Яд. И письма, я уверен, он сам отправлял покойному. И место секретаря занял, чтоб иметь возможность отравить. Когда-то в молодости, я увлекался антропологией и узнать в этом юноше пропавшего сына архитектора Бальцева не составляло для меня труда. Тем более, что с покойником мы были на короткой ноге. Сына Бальцев ещё совсем маленьким отправил в Санкт-Петербург, но по строению черепа догадаться было несложно, - географ посмотрел на Библию, открыл на нужной странице, похлопал себя по карманам и не найдя футляра с очками попросил Михаила, племянника хозяина дома:
- Юноша, не откажите в любезности, прочитайте, что пишет сия книга о мести.
- М...не отм...щение и аз воз...дам, - чуть не по слогам прочитал тот.
Когда мы всем скопом спустились на веранду и уселись в плетёные кресла, чтоб пропустить по глотку вина, которым славился погреб богатого купца, Алексей Иванович заметил:
- А ведь цитата к месту и ко времени. Бедный молодой человек не убивал вашего дядюшку. Он хотел, но Бог миловал, не погубил душу. Хотя, за то, что юноша остался без средств к существованию наказать Сидора Дормидонтыча стоило.
- Так кто же убил? - удивился я.
- А вы подумайте. Господин Глазьев, вы ведь знали, что ваш компаньон давно хочет от вас избавиться? Знали. Выгодна ли вам была смерть Сидора Дормидонтыча? Выгодна, - слушая слова географа околоточный на всякий случай подвинулся ближе к купцу. - Но ведь и вы не убивали. Хоть и очень хотели. Недаром вы привели с собой сына. Он должен был засвидетельствовать, что вы были с ним, если бы вашего соседа ненароком зарезали ночью.
- Так кто же убил? - повторил мой вопрос Пётр Петрович. - Неужто сам сверзился и никакого убийства не было?
- Ну как же не было? Яма новая, всё сделано так, чтоб подумали на несчастный случай, свиток этот опять-таки кто-то сделать должен был.
- Так свиток поддельный? И никакого клада нет? - хором воскликнули мы с Глазьевым.
- Конечно нет. Для того, чтоб Малахов попался в ловушку нужно было хорошо знать усадьбу, характер Сидора Дормидонтыча и иметь возможность всё подготовить. Всё это спланированно давно, не так ли? - поинтересовался Алексей Иванович у племянника купца. - Вы ведь давно собирались сделать это? Вы подсунули свиток архивариусу, вы выкопали яму, вы, зная, что ваш дядя никому не даст первым найти клад, присоветовали ему идти впереди гостей. Да и заучивать наизусть текст свитка не следовало бы. Ваш дядя не раз говорил, что читаете вы через пень-колоду, а тут без запинки старинный свиток! Я даже проверил, подсунув вам Библию. Оказалось, не преуспели вы в грамоте, пока дяди не было. И ради чего всё это? Ради денег? Эх, юноша...
Околоточный подошёл и положил руку на плечо убийце.
- Но если бы всё удалось, я бы сейчас над всеми вами смеялся, - воскликнул убийца - бледный, но ещё не растерявший решительности и гонора.
Алексей Иванович обернулся ко мне, грустно посмотрел и сказал:
- Люди меняются не там, где надо, мой друг. Основа всё та же, что и при их рождении рода человеческого - зависть, жадность, похоть, страх... А вы говорите - паровоз.