Аннотация: Рассказ на конкурс Блогбастер. Тема: о столкновении мира людей и мира вампиров, о тайнах крови, о загадочном и пугающем и, разумеется, о любви.
Зеркало
Жанна могла уговорить кого угодно - кроме своих кавалеров. Те, напуганные деловой и женской хваткой, быстро исчезали из её жизни. Быстро, но достаточно редко. Не потому, что предпочитали долгие отношения, а потому, что было поклонников у Жанны не так много. Вот и Фрэнк - импозантный, но тихий и покладистый немец, не проявлялся уже две с лишним недели. Подруга, с присущей ей настырностью и неотвязчивостью, вцепилась в Ларису: несчастной страдалице нужна была спутница в "Хангри Дарк" - именно в этом клубе любил проводить ночи Фрэнк. Лариса твёрдо была уверена, что после бегства от Жанны Фрэнк сменил не только номер сотового, но и ночной клуб, однако расстраивать рыдающую подругу не рискнула, тем более сама два месяца назад рассталась с Павликом - хоть и по своей инициативе, но с надеждой на звонки и знаки внимания. Однако... то ли в Павлике она ошиблась, то ли ушёл он в очередную медитацию или в астрал, но никаких шагов к примирению она не дождалась. Поэтому вполне можно было соединить гуманитарную помощь подруге с психологической для себя: отвлечься и убедиться в своей привлекательности.
"Элитный ночной клуб", произвёл на Ларису удручающее впечатление - первым порывом было развернуться и бежать из него как можно далее. "Это привычка к хорошим ресторанам", - убедила она себя.- "Заодно посмотрю на жизнь без прикрас, как она есть".
А жизнь без этих самых прикрас оказалась ужасна: дым, синее и красное мерцание, похотливые рожи неожиданно престарелых иностранцев, пускающих слюни на танцующую у шеста девицу - с роскошным бюстом и признаками умственной отсталости на лице, подвывающий бармен, обещающий тем, кто захочет с девицей потягаться, и тоже станцует у шеста без лифчика, две бесплатных порции коктейля. Жанна, вытянув шею и прикусив губу, лихорадочно выискивала Фрэнка среди толпы.
Сомнения одолели Ларису - по словам Жанны, Френк не старше тридцати четырёх, здесь же все мужчины были не моложе пятидесяти. Лариса заказала коктейль и предпочла больше не изучать правду жизни, лишь один раз приняв приглашение станцевать. Партнёр оказался рыжим, но давно не крашеным - седина отросла у него на проборе уже сантиметра на два. Он делал Ларисе комплименты, а она думала - где здесь туалет, чтобы отмыть руки от потных ладоней старика.
- Напоминает ад, не правда ли? И название соответствующее.
Этого мужчину лет тридцати она приметила ещё на выходе из дамской комнаты: он выгодно отличался от посетителей "Голодной тьмы", и, судя по тёмным волосам и глазам, Фрэнком не был, что позволяло ей принять его ухаживания.
- Подруга привела, - посчитала нужным оправдаться Лариса, - ей было скучно идти одной.
- А вам скучно здесь, - располагающе улыбнулся незнакомец. - И это правильно: что делать молодой девушке в кабаке для престарелых туристов? Предлагаю сбежать отсюда, тем более ваша подруга, кажется, нашла кого искала.
В дыму Лариса различила Жанну, мёртвой хваткой вцепившуюся в широкоплечего парня с длинным лошадиным лицом.
Лариса присмотрелась к подсевшему незнакомцу - смуглый, высокий, шея мускулистая, губы полные, чуть ироничные, руки - она всегда первым делом присматривалась к рукам - с длинными пальцами и чётко прорисованными венами... А, была не была, не забыть бы только в машине бросить сообщение Жанне и Светке с номером автомобиля, мало ли, осторожность не помешает.
Она не ошиблась - элегантная чёрная "Тойота" ждала их за углом.
- Евгений, - представился незнакомец, распахивая перед ней дверь, - а вы... Лада, нет, Лена, нет... Любовь...
- Лариса, - засмеялась она, - вы подобрались достаточно близко.
В пахнущем лёгкой отдушкой салоне она бросила подругам информацию - "Тойота" и номер...
Они катались по ночному городу, любовались подсвеченными фонтанами, заезжали в крошечные кафе на окраинах...
- Учитесь? - полюбопытствовал Евгений.
- Учусь, - согласилась Лариса. - На искусствоведа.
- Тогда вам должно у меня понравиться, - улыбнулся он, - от деда мне досталась неплохая антикварная мебель и кое-какие картины... Вы могли бы оценить их... как искусствовед...
Как искусствовед она смогла оценить его шею и плечи - литые, но не перекачанные, ровного бронзового оттенка. Руки - нежно и бережно снимающие с неё сначала топик, а потом джинсы... Широкая кровать с такими высокими резными спинками, что они могли служить перегородками в комнате, оказалась и мягкой и пружинящей одновременно.
- Увы, реставрировали, - шепнул он ей, - родители были против, но когда они уехали в Канаду, я первым делом нанял реставратора - не поверишь, чувствовал себя принцем на горошине, мне казалось, эти пружины со мной воюют...
Они смеялись и пили вино, Женя рассказывал уморительные байки про институт, работу и сослуживцев, его поцелуи были то легки и игривы, то требовательны и горячи, а забытьё накатило так внезапно, что пробивающийся сквозь занавески солнечный луч показался ей наваждением...
Луч пробежался по закрытым векам, навевая воспоминания о вчерашней встрече, и она осторожно скосила глаза - нет, наваждение не рассеялось: он спал рядом - свесив смуглую руку с края кровати.
Она осторожно перелезла через Евгения, нежно провела губами по его спине и пошла приводить себя в порядок - пробуждение такого мужчины должно быть обставлено со вкусом. Комнат было всего две - но зато огромных, огромной оказалась и ванная - выложенная чёрным мрамором, с бронзовыми кранами и чёрной стиральной машинкой. Лариса повертелась, отыскивая зеркало, но в отличие от факультетского кумира Лайта, который не мог заниматься любовью иначе, как подвинув трюмо к кровати, а потом спешно ставя его на место, чтобы не застукали родители, в отличие от Сашка, предки которого впаяли зеркало в кафельную плитку ванной, а, когда амальгама полностью отслоилась, так и не удосужились сделать ремонт, и уж, конечно, в отличие от Павлика, увешавшего зеркалами потолок и выложившего ими пол в прихожей и туалете - отнюдь не для сексуальных изысков, а исключительно с целью медитации, - ни намёка на зеркало она в ванной Евгения не нашла.
Она сполоснулась в ванной, почти не отражающей света, сварила кофе - на просторной кухне, стол и буфет в которой хоть и навевали воспоминания о даче, куда свозили всю старую мебель, и где стояли почти такие же шкафы из ещё прабабушкиной квартиры, - но смотрелись стильно и органично и совсем не съедали место, поскольку кухня была больше всей её дачи.
Лариса поставила чашки на поднос и принялась искать зеркало, а заодно и изучать дедушкину коллекцию картин, развешанных под потолком во всех комнатах, на кухне и в прихожей, где Евгений бросил и свою куртку, и она долго мучилась, подглядывая в дверь - просыпается - не просыпается, но залезть в карманы и проверить документы так и не решилась. Зато нашла зеркало - на кухне, за огромным резным буфетом. Буфет отгораживал небольшое пространство, используемое как кладовую. Там оно и стояло - если стулья, кресла и комод в комнате были эпохи Людовика Четырнадцатого, то зеркало оказалось не столь древним - середины позапрошлого века. Пыльное, тусклое, в потрескавшейся раме - наверно, до него ещё не дошла очередь на реставрацию. Рядом с ним примостились обломки двух стульев и швабра. Лариса усмехнулась - мужчины! - отыскала под раковиной губку и принялась протирать зеркало. Стекло оказалось разбито на осколки и тщательно склеено - видимо, дед не желал ставить не родное зеркало в раму, а реставрация оказалась почти невозможна. Зеркало принадлежало когда-то дворянам - в нём Лариса казалась стройнее. Такие зеркала были одно время в моде: для купцов - придающие сытость и дородность, для лиц более благородного происхождения -сужающие и вытягивающие, создающие изысканную утончённость. Multa renascentur, quae jam decidere - разобрала Лариса на бронзовой табличке под рамой, и тут же в сердцах выругалась:
- Блин!
Рука соскользнула, и неровно склеенный край стекла порезал ей палец. Безымянный - на правой руке. Хороший знак, решила она, посмотрелась в пыльные разводы, увидела своё похудевшее сплошь в трещинах лицо, и решила, что спокойно можно привести себя в порядок и без зеркала.
- Ты здесь? - засмеялся Евгений, заходя на кухню. - Фу, перепачкалась! Зеркало пыталась отмыть? Его, дед в своё время разбил при переезде, а новое заказать не захотел - по той же причине, что кровать не ремонтировал. А у меня всё руки не доходят...
Он отвёз её домой и взял телефон, и все шесть дней с понедельника по пятницу она не могла ни есть ни пить - всё ждала звонка, вздрагивая от каждой мелодии на сотовом у сокурсников. Жанна вплотную занялась своим Фрэнком, но в понедельник честно отзвонилась - жива ли ты, подруга? Лариса ничего рассказывать не стала, молча выслушав историю незадачливого немца, который всё пытался доказать Жанне, что работает за пятерых днём и ночью, и потому на свидания времени не остаётся. В универе неожиданно прорезался Лайт, и, отметив её аристократическую томную бледность, принялся зазывать к себе. Она не поехала - прекрасно зная, что Лайт - самовлюблённый тип, не способный почувствовать женщину и её потребности, и боясь пропустить звонок от Евгения. Следом за Лайтом проявился Санёк. После Санька появились ещё трое парней, знакомых по какой-то тусовке, имена которых она давно забыла. Старый и надёжный друг по форуму предложил вдруг развизуализироваться. Последним - в пятницу, когда ожидание стало невыносимым, и она готова была уже в голодном одиночестве отправиться в "Hungry dark", проявился Павел - с извинениями и признаниями о глубокой тоске по давней подруге. Вздрагивать от каждого звонка она уже не могла, поэтому к Павлу отправилась сама. Тем более, что в основном он безобиден и думать способен только о своей медитации.
Перешагнув порог сплошь зеркальной комнаты, она остро ощутила, как сжалось сердце от отсутствия чёрной ванной, стульев с изогнутыми ножками, широченной кровати со спинками, за которыми её и в полный рост не видно.
- Я скучал, - прошептал Пашка, обдав шею жарким дыханием, - но не мог сорвать голодовку - у меня бы чакра тогда не открылась... Зато, смотри, я купил ещё вот такие благовония и хрустальный шар - в три раза больше прежнего! Я ещё найду, чтобы на люстру круглый подвешивался, и, смотри, поставил зеркала так, что образуется бесконечный коридор - как раз денег хватило. Идём, я покажу тебе как здорово в него смотреть...
Справедливости ради надо заметить, тоскливо думала Лариса, привычно ероша короткие волосы Павла, - в зеркала он во время любви не смотрит, в зеркало на потолке смотрю я. И что мне за радость видеть его веснушчатую спину? Нет, чтобы углядеть в своём шаре, как ему необходимо сходить в тренажёрный зал и солярий... Или что пора дело открывать - "Ясновидение, снятие сглаза...", так нет - ради интереса медитирует. А мобильник она выключила - сколько же можно мучиться. Очень хотелось включить, но было неудобно перед Пашкой.
- Хорошо, - засмеялся Павел, перевернувшись на спину, - смотри, я сейчас зажгу пять свечей, и ты увидишь, как отражаешься на потолке и вон у той стены... смотри! Можно будущее увидеть...
Она всегда любила свечи - может, за такие мгновения ещё и не бросила Пашку. А может - никто особенно на его место не метил, потому и бросать не особо хотелось.
- Что-то ты побледнела, - поладил Павел её плечо, - занятия? Смотри, как мерцает свет, вон...
Она смотрела в зеркало на потолке, чувствуя, как растворяются в полусне её отражения, как догорают свечи...
- Стой! - подпрыгнул Павел, - ты видела? Ты видела? Ты... ты...
Он подскочил и побежал на балкон, где хранил всякое барахло.
- Держи, - он протянул ей деревянный крест на шнурке. Крест был размером с пол-ладони, и она не представляла, как повесить на себя такую махину.
- Надень, - убеждал её Павел, и глаза его тревожно блестели, а губы прыгали, - надень, он из осины, я его в самых долгих медитациях надеваю... надень, прошу тебя?
- Опять примерещилось? - зевнула Лариса, впервые осознав, что Евгений больше не проявится.- Ну ладно, возьму, только мне все шмотки под него менять придётся...
У неё как раз есть длинная холщовая юбка и рубаха с вышивкой. Кожаный шнурок для креста и витой - на лоб, ничего, можно сменить стиль... Всё равно он больше не появится.
А в субботу позвонил Евгений. И она надела длинную юбку, и рубаху с вышивкой, и крест поверх рубахи, и деревянные браслеты и кожаные мокасины - пусть, посмотрим, что он скажет.
- Ты сменила стиль? - чуть улыбнулся Евгений. - Жаль, что не сказала мне - я бы надел сапоги и кожаную рубаху - ты видела рубахи из оленьей кожи? А сапоги из кожи крокодила? Шучу - рубаха кожаная есть, а сапог из крокодила - увы, нет...
Кожаная рубаха как нельзя более подошла к её холщовой. Пузырьки в ванной приятно щекотали кожу, а вино ударяло в голову... Он понимал главное: каждое свидание - праздник. И пусть он больше не появится...
- А зачем тебе автозагар? - хихикнула она, когда полезла в трюмо, чтобы достать крошечные серебряные рюмочки. Хихикнуть-то хихикнула, да только сразу представила себе высокую стройную мулатку в объятиях Евгения.
- Открою страшный секрет, - засмеялся он.- Я очень плохо загораю, и меня всё время дразнили, то в школе, то в университете. Мало того, когда тренируешься, мышцы на светлой коже смотрятся так невыигрышно... но ты ведь меня не разлюбишь за это?
Сердце подпрыгнуло и зашлось в бешеном стуке от этого "ты ведь меня не разлюбишь..."
Они пили вино "от которого играет сердце и кровь..." Они смеялись, и он курил сигареты в дедовом мундштуке из слоновой кости, и наряжал её в свои халаты, которые длинным шлейфом волочились по полу, и вновь она теряла разум в его объятиях, и вновь её разбудил солнечный луч, а он всё спал, свесив руку и дышал так, что хотелось кинуться на него и кусать, кусать, кусать, чтобы все бабы видели - мужик не одинок.
Она распахнула окно - насладиться свежестью утра, и побежала на кухню - варить кофе и греть булочки в микроволновке.
- О,- застонал он, увидев серебряный поднос, - о-о... хорошо кофе варишь... будь добра, задёрни шторы - ярко, в своё время варили с ребятами без маски, глаза обжёг... молодой был...
Домой она в тот день не поехала - в понедельник сразу побежала на занятия.
Мужики ходят стаями, смеялась она, когда наглый Лайт принёс ей коробку конфет и подарил сотовый с приглашением сходить в кабак. Санёк прислал виртуальную открытку. Френд по форуму признался в любви к неизвестной красавице и попросил подтвердить, что она леди... Евгений не звонил - но она и не ждала. Не ждала - и никого не хотела. Павел стучался в аську - спрашивал, носит ли она крест и не появился ли у неё бандит в ухажёрах. Она отписалась, что занята рефератом и запросила сведения по пошиву рукава к камзолу. Павел замолк и пошёл искать камзол.
Евгений проявился в среду. Поцеловал и попросил надеть что-нибудь облегающее и изысканное - они пойдут в театр. Пришлось надеть облегающее чёрное платье и шпильки, а крест с юбкой и браслетами оставить дома.
Он не делал подарков и не покупал одежду - но он дарил ей ночи, полные внимания и обожания. Он дарил ей игру - сначала невинную, потом заводящую всё более и более, пока её, наконец, не сметало шквалом страсти...
- Ты что-то совсем сдала, - сказал однажды Лайт, вместо обычного комплимента, - сессия не повод так надрываться.
- Нельзя столько учиться, - разъясняли Настя с Алёной, - сессия - не повод загонять себя в могилу...
- Ехала б ты к предкам, - посоветовала Жанна после третьего экзамена, - давай, без пересдач, и на море, мать там как? Переживёт отчим, не развалится... сессия - не повод доводить себя до такого состояния.
Отчим не переживёт, убеждала она Жанну, а она и сама этого борова видеть не хочет. Что там делать - в Италии? Жара, жара и ещё раз жара... а Евгений всё говорил - дождусь отпуска, и поедем в Финляндию.
Павел поймал её на выходе из универа - и изменился в лице.
- Ты что? - спросил он. - Голодала? Осторожней, выход из голода - самое сложное... но ты, по-моему, перестаралась - тебе теперь полгода отъедаться надо. Крест где мой?
- Остался с другим костюмом, - беспечно ответила Лариса, улавливая краем глаза знакомую "Тойоту". - Бывай, мне тут работа хорошая светит, надо прокатиться, поговорить.
И едва не бегом бросилась к Евгению.
Она освоилась в его квартире - даже научилась причёсываться перед оконным стеклом. В старом зеркале, которое она тем не менее изредка протирала, её отражение было вовсе не таким замученным, каким она видела его дома. Синяки под глазами и бледность Лариса списывала на бурные ночи и тоску по Жене. Дома его не было рядом с ней - вот картина в зеркале и показывала тоску ожидания. Потерплю, думала она. Здесь он был в соседней комнате - и она знала, что в любой момент может подойти и... поцеловать его. Она смахнула тряпкой пыль с зеркала - уже научилась не резать пальцы о сколы стекла, - и подмигнула себе. В какой-то момент ей показалось, то отражение за стеклом чуть сморщилось. Нет - это всего лишь трещины.
- Зайка! - крикнула она сидящему за компьютером Евгению, - ты меня ждёшь?
- А как же! - засмеялся возлюбленный. - Уже дождался!
К ней домой он заходил редко - но однажды Лариса заманила Жению к себе, и тут же к ним забежала Жанна. Они посидели, выпили с десяток сортов разного чая - Евгений был за рулём. При следующей встрече он задумчиво сказал: "Жанна просила меня дать ей несколько уроков вождения. Как думаешь - ей вождение нужно или что-то другое?". Больше Лариса старалась его домой не приглашать - Жанна жила напротив и, увидев свет в окне, могла напроситься в гости. Впрочем, адрес Евгения Лариса ей оставила, как оставила его и в своём блоге - в самой секретной записи, вместе с фотографией, которую попросила сделать ту же Жанну - её объектив позволял фотографировать на любом расстоянии. На фотографии они с Женей держались за руки и смеялись.
Павел проявлялся раз в неделю - от его заигрываний она отговаривалась сессией, рефератами, медитацией и голодовками. Он всё норовил то подарить ей крестик, то остро заточенный карандаш - сувенирный, чуть не в руку толщиной, то платье с деревянными бусинами, настаивая, что ей идёт стиль кантри. Но Евгений как-то намекнул, очень смущаясь, что не любит хиппи, деревню и деревянные украшения - и Лариса все подарки спихнула в нижний ящик стола.
Последний экзамен пришёлся как раз на субботу - так что остаток дня она провела с Женей. Он кормил её икрой, приговаривая, что надо восстановить силы после сессии, рассказывал про отпуск - ещё три-четыре недели, и они смогут уехать, - делал массаж с ароматическими маслами, придающими коже блеск и бархатистость, и намекал, что ей очень идут тени под глазами - мужчин столь явный намёк должен сводить с ума. К полуночи у них закончились икра и вино - и он ушёл в ночной магазин напротив, а она, увидев в окно его силуэт на улице, решила, что настал, наконец, удобный момент исследовать квартиру в поисках документов - вдруг выяснится, что у Евгения ревнивая женя, которая отравит им всю поездку. Никаких признаков женщин Лариса пока в квартире не находила, а якобы случайно забытые ей кольца или заколки он всегда клал в серебряную тарелочку на комоде - место достаточно видное, будь у него любовницы, наверняка бы заметили. Никаких документов она не нашла - спешила, боялась, что он вернётся. Вспомнила про шкаф на кухне - Евгений, конечно, не её прабабушка, зарывавшая партбилет вместе с кольцами и серьгами в кастрюлю с мукой, но мало ли. Спешно выдвинутые ящики ничего нового ей не открыли - ножи для разрезания бумаги из слоновой кости, мундштуки, ножи и вилки. Она зажгла свет и открыла холодильник - если Женя внезапно вернётся, скажет, что проголодалась. Для полного правдоподобия сделала себе бутерброд с колбасой и зашла за шкаф - поискать документы у зеркала, может, там ещё ящики какие есть? Она жевала бутерброд и рассматривала своё отражение - мозаичное, чуть подёрнутое рябью, тусклое. Поправила волосы, качнула бёдрами, прислушиваясь, не идёт ли Евгений, улыбнулась, заметив как порозовели щёки. Изображение улыбнулось в ответ и протянуло изрезанную склейками руку к недоеденному бутерброду. Лариса взвизгнула, отшвырнула бутерброд и бросилась вон из закутка. Зацепилась за шкаф, попыталась сохранить равновесие, но упала и ударилась головой о ножку тяжёлого дубового стола.
"Сессия доконала, срочно надо поесть", - первое, что пришло ей в голову, когда она открыла глаза и увидела встревоженное лицо Евгения.
- Лучше? - беззвучно шептал он. - Солнышко, как ты так? Как же ты так?
Голодный спазм скрутил желудок.
- Голова закружилась, - Лариса дотронулась рукой до лба - он был заклеен пластырем.
- Разбила, - прошептал Женя, касаясь губами её виска, - хорошо, я быстро. Как ты себя чувствуешь?
- Есть хочу, - сил врать у Ларисы не было, - очень...
Он принёс ей горячий чай с мёдом, она почувствовала себя вполне здоровой. Зацепиться и упасть - это пустяк, хуже, когда у тебя начинаются галлюцинации. И пожаловаться Жене нельзя - решит, что сумасшедшая, и бросит...
- Пойдём, - сказал он, - я принёс столько всего вкусного! Поешь, а то эта сессия совсем тебя измотала.
На кухне горели свечи и стояли бокалы с её любимым "Мартини". В узкой вазе в гордом одиночестве торжественно алела роза.
- Хочешь посмотреть? - он осторожно дотронулся до пластыря. - Кстати, тебя не очень достаёт, что у меня нет зеркал? Мне самому вполне хватает дедушкиного и автомобильного, но если тебе нужно, можем купить новое... Пойдём, увидишь, какая ты красивая...
Взял со стола старинный бронзовый канделябр с пятью витыми свечами и завернул за буфет, о который она лишь недавно споткнулась.
- Взгляни, - он поставил канделябр на пол и осторожно снял с неё вышитый шёлковый халат, лаская пальцами плечи и спину. Потом скинул свой. Шелка упали к их ногам - алый и тёмно-синий.
- Гляди, - он обнял её сзади и принялся целовать затылок и шею, - разве есть женщина прекраснее тебя?
Лариса смотрела в зеркало, как томно извивается её отражение, отвечая на нежные поцелуи. Свечи мерцали, зеркало дробилось, пытаясь сложиться цельным паззлом, а женщина в нём запрокинула голову и застонала, подаваясь назад.
- Гляди, как ты красива...
Канделябр опрокинулся на пол, сброшенные халаты полыхнули, выбросив искры до потолка, в зеркале толпа деревенских кинулась к женщине, срывая шторы с узких стрельчатых окон, опрокидывая мебель и расшвыривая книги и статуэтки. Отражение развернулось, бросилось навстречу и согнулось, пытаясь удержать руками пронзивший её кол... обернулась - встретившись взглядом с Ларисой...
- Я столько ждал тебя, - нежное прикосновение волос к плечу, - столько ждал... я так волновался...
Это просто плазменная панель, сообразила Лариса, он хотел поставить эротику, и перепутал диски, всего-то... не люблю исторические ужастики... мог бы вообще и посмотреть, что крутится... нельзя же вот под такое...
Деревенские топорами расчленяли женщину, спеша, пугаясь, и подбадривая себя не слышными здесь ругательствами... В залу ворвался Евгений - толпа развернулась и бросилась на него...
Он снимается в кино, сообразила Лариса, и ничего не говорил - стеснялся признаться... Точно, перепутал диски - ни один актер не станет смотреть на женщину если видит себя на экране... или станет?
- Да, - он прижимается к ней все сильнее и жарче, - да, всё именно так...
В последний момент один из нападающих кинулся к Ларисе и зеркало пошло сетью мелких трещин....
- Они успели разбить его... сколько я его собирал, ты не представляешь - все крошки, самые мелкие... и руками и пинцетом, любимая... упрись в него - здесь больше не обо что опереться...
Он весь горел, прижимаясь к ней... Лариса шагнула вперёд, коснулась зеркала, подумав ещё, что надо бы не порезаться... Отражение цепко схватило её за руки... Евгений резко толкнул её лбом в стекло...
- Иди, - прошептал он, - иди сюда, любимая...
"Нет!" - хотела закричать Лариса, видя как тот, кого она выбрала, сжимает в объятиях незнакомую ей женщину... Она кинулась оттолкнуть Женю от неё, но ударилась руками о стекло... "Нет, не смей! Это не я! Я - здесь..."
- Я столько ждал тебя...
Они не могли оторваться друг от друга, а Лариса в отчаянии колотила в стекло, пытаясь вырваться.
Бесполезно - на неё не обращали внимания. Она спрятала клыки, опустилась на отражение пола и разрыдалась - Женя, её Женя сжимал в объятиях стройную брюнетку, забыв обо всём. Как она жалела теперь, что отказалась от его крови!