СКАЗ О ТОМ, КАК НЕЧИСТАЯ СИЛА ИВАНУ СЧАСТЬЕ ПОДАРИЛА
Жил да был на свете человек по имени... ну, скажем, Иван (не Полуэктом же его в самом-то деле называть, русский все-таки человек.) И ничем вроде Иван от иных-прочих людей не отличался кроме одной своей особенности: не умел он вовсе врать. Вот не может -- и всё тут. То ли от природы у него такая особенность организма, то ли родители так воспитали. Бывало уже и соберется, и придумает, как получше соврать, ан глядь -- правда сама собой скажется. И через эту свою правдивость очень много неприятностей Иван в жизни видел. И в личной жизни, и в производственных отношениях.
Один раз только повезло Ивану: сказал он как-то начальнику в лицо всё, что о нём думает, а начальник возьми да и скончайся второпях от инфаркта. А новый-то начальник был сверху назначен, не знал ничего об ивановских особенностях, увидел, что Иван дольше всех в очереди на квартиру стоит, да и дал ему комнатенку на окраине. А Ивану-то больше и не надо! Он по причине правдивости своей и ожениться-то не сумел.
Вот сидит как-то раз Иван в своей квартире на кухне, водку пьет по причине наступления Рождества и по русскому обычаю огурцом закусывает. А на улице-то праздник, люди песни поют, веселятся. И так вдруг Ивану грустно стало от этого веселья, что стукнул он в сердцах по столу раз, другой, хотел уж было третий, да зажгло ему руку: разбил он стакан и в кровь об осколки изрезался.
-- Эх, -- запечалился Иван, -- хоть бы черт какой компанию мне составил, а уж я бы ему за такую услугу любой бы контракт вот этой самой кровью подписал бы!
Глядь -- а уж сидит напротив него за столом черт и какое-то зелье адское по стаканам с собой прихваченным наливает.
-- Здорово, -- говорит, -- Ванюша! Звали - вот он я!
И на стаканы рукой показывает. Приглашает, стало быть.
Выпили. Огурцами похрустели. Благодать. Хороша у черта наливка, спору нет. Разомлел Иван, расслабился. А черт между тем еще по одной наливает да с разговорами подступается.
-- Что, -- говорит, -- повезло тебе, Ванюша. У нас нонче в аду с грешными-то душами всё хай-фай, высший, значит, класс. Я бы даже сказал перебор.
Он оглянулся по сторонам, не подглядывает ли кто, наклонился к Иванову уху поближе и зашептал жарко:
-- Не поверишь, по две-три смены за день работать приходится, со смолой да с дровами перебои, котлы переполнены. Ужас!
Откинулся черт на спинку стула и внимательно уставился на Ивана: мол, ты-то понимаешь? представляешь, что происходит?
А Ивану чертовы рассуждения все до одного места. Ему так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
-- Да, -- продолжал тот, поостыв, -- а тебе вот повезло. Праздник у нас сегодня. Раз в сто лет такой праздник бывает. Понимаешь? За целый век - один раз. А коллеги мои живой души в глаза уже столько лет не видели, что и подумать-то страшно!
Прервался черт, налил себе одному, видимо, по причине жуткого переживания за соплеменников, выпил и продолжил:
-- Вот и порешили мы пригласить кого-нибудь к себе, праздник чтобы удался. А тут ты. Судьба, брат, понимаешь? - он помолчал и добавил, -- А мы тебе за это любое желание исполним.
Глянул на него Иван, прикинул: ну, что он теряет? Тапочки стоптанные да трико с обвисшими коленями. А тут хоть и нечистая сила, а тоже вроде него от скуки неприкаянной маются.
-- А желанье-то, -- спрашивает, -- совсем любое?
-- А как же, -- отвечает черт, -- хай-фай, высший класс!
Махнул Иван рукой.
-- Поехали, -- говорит.
-- Вот это по-нашему! - обрадовался черт. - Давай еще по одной и поехали! Да, если вдруг будут у тебя спрашивать, где, мол, зелье, так ты отвечай, что выпили. Зелье-то позадавнее, такого нынче уже и не готовят.
-- Да я бы рад, -- отвечает Иван, -- но не умею я вовсе врать.
Пригорюнился черт, задумался: а потом и говорит:
-- Ну так давай мы его прямо сейчас всё и допьем! Не пропадать же добру!
Допили. И так, и на брудершафт, и за здоровье. Кончилась бутыль. Хлопнул тут черт в ладоши, сморгнул Иван и видит: находится он в самом что ни на есть пекле.
А там - дым коромыслом! Черти с ведьмами в обнимку гопака отплясывают и орут так, что уши закладывают. Но тут Ивана увидели, затихли и к спутнику его подступаются:
-- Ну, как, -- говорят, -- Хрямка, получилось?
-- А как же, -- отвечает тот, -- хай-фай, высший класс! - и на Ивана пальцем кажет.
Тут выходит из толпы здоровенный такой чертяка, видать, главный у них.
-- Так вот ты какой, Иван, -- говорит. - Ну что же. Объяснил тебе Хрямка что к чему? Вижу, что не совсем. Объясняю. У нас сегодня праздник. Вот ты и постарайся повеселить всех. Пусть тебя подурачат, за нос поводят. Чтоб как в старое доброе время. А мы тебе - любое желание. Идет?
-- Отчего же нет-то, -- отвечает ему Иван. - Только у меня три условия есть.
Посмурнел чертяка, на Хрямку недобро посмотрел.
-- Говори свои условия.
-- Перво-наперво, -- говорит Иван, -- хочу, чтобы вы ночь на тыщу лет не затягивали. Сколь она есть, столь и есть. Второе - чтобы желание моё загодя исполнили. И третье, чтобы отобрать его у меня никто не мог, ни силой, ни хитростью, никак.
-- Добро, -- отвечает чертяка, -- справедливые условия. Говори свое желание.
-- Хочу, -- сказал Иван, -- уметь врать как любой другой человек на земле. И даже еще лучше!
Сказал -- и сам чувствует: как гора с плеч свалилась. Понимает, что соврет -- недорого возьмет.
А чертям-то Иваново желание по душе пришлось! Обступили, руку жмут, по плечу хлопают. Одобряют, стало быть. У Ивана от такого одобрения после неделю плечо болело.
И тут: бам-бам-бам! - двенадцать бьет. И началось!
Черти к Ивану и с картами, и с подначками, и с совместными предприятиями со всех сторон подступают. Но и Иван-то новый не прост был. Не только своё добро сберег, а и чертячьего еще прихватил. Сидит себе на куче денег да посвистывает.
А чертям добра-то своего не жалко. Они за такое развлечение, может, в сто раз больше отдали бы, но взяла их гордость цеховая! Как это они, тыщи лет во лжи да во вранье совершенствующиеся сами и обманулись! Поднажали они и оставили-таки Ивана к утру в одних портках. Они бы, пожалуй, и портки забрали, но тут опять: бам-бам-бам! - шесть утра.
Уговор есть уговор. Мигом все подначки прекратились, зато в дружбе Ивану все, сколько ни есть клянутся, к себе зовут.
-- Тебе, -- говорят, -- Иван, только у нас и место!
-- А что, -- отвечает Иван, -- вот помру, возьмете к себе?
Тут опять выступает вперед чертяка давешний и говорит:
-- Тебя, Иван, возьмем в любое время. А пока ты прими от нас дар прощальный.
Хлопнул он в ладоши, и появился перед Иваном небольшой бочонок.
-- В этом бочонке, -- говорит чертяка, -- вино никогда не кончится, сколь его не черпай. А теперь прощай.
Взял Иван бочонок, поклонился чертям, а когда распрямился оказался уже у себя на кухне.
И пошла с тех пор у Ивана совсем другая жизнь.
И квартира у него пятикомнатная, и жена-красавица, и друзей-приятелей полный мешок, и выпить с ними всегда есть что. И на работе Иван вмиг самым ценным работником стал. Как комиссия какая, так Ивана зовут. Он уже и начальником сам стал, в министерство метит. И смерти он не боится, знает, что и там ему теплое местечко приготовлено.