Зарево у горизонта становилось все ярче. Темнота отступала, съеживаясь и стремясь спрятаться у противоположной стороны небосвода, пока, наконец, показавшийся край солнечного диска не разогнал ее окончательно. Однако солнце не просто поднималось, оно одновременно двигалось вдоль линии горизонта. Все выше и в то же время все дальше вдоль края неба, пока огненный шар, по-прежнему двигавшийся вверх и вбок, не стал виден полностью. Странно восходившее солнце, постепенно придя к месту предполагаемого заката, и не подумало садиться, а продолжило подъем, двигаясь с другой стороны небесной сферы по спирали вверх.
По мере подъема солнца снежный саван постепенно проседал, уменьшаясь в объеме. Затем потекли ручейки. Кое-где среди белой пустыни появились островки черной земли. А затем уже потемневшие снежные сугробы в свою очередь стали островками. Появилась трава, отдельные прежде голые стволы деревьев зазеленели. К удивлению Ляльки большинство деревьев оказалось пальмами, сбрасывавшими на зиму свои удивительные метелки листьев. Но все же необычное движение солнца занимало ее куда больше. Какое-то время она раздумывала, дождаться ли, когда солнце окажется в зените, или же отправиться в более низкие широты и посмотреть, что творится в умеренном поясе и на экваторе. А может быть увеличить скорость воспроизведения событий? Но Лялька не успела принять решение. Между редко стоявшими пальмами показалось какое-то животное. Мгновение Лялька удивлялась - ее модель (положенная на бок Земля, с осью вращения, лежащей в плоскости эклиптики) не предусматривала показа животных - но тут же сообразила, что это Алька постарался. Вот он и себя изобразил, сидящим верхом на запряженном игуанодоне. Алька призывно помахал ей рукой, мол, есть разговор, и Лялька сняла с себя шлем проектора, рассыпав по плечам белокурые волосы и открыв взору широко распахнутые доверчивые голубые глаза, опушенные густыми ресницами. Однако всякому, поверившему ангельской Лялькиной внешности, вскоре пришлось бы жестоко разочароваться. Хитрющая бестия с независимым характером кого угодно могла довести до белого каления.
Вот и сейчас Лялька, по привычке капризно надувшись, собиралась выдать впечатляющую тираду о том, что ее отвлекли на самом интересном месте, и совершенно позабыла о том, что на Альку подобные приемы в лучшем случае не действуют, а в худшем вызывают приступы язвительных насмешек.
- Не кривляйся, - беззлобно автоматически одернул Алька подружку. - Идем, я тебе такую штуковину покажу!
Бесцеремонно схватив Ляльку за руку, он вытащил ее из кресла и поволок прочь из комнаты и дальше по коридору мимо огромного зала с роботами-симуляторами к большой демонстрационной аудитории. Дверь в аудиторию была распахнута.
- Смотри, - кивнул Алька в сторону большого экрана аудитории.
На экране, на переднем плане сидело создание с тщедушным тельцем, коротенькими ножками, длиннющими и худющими ручищами, заканчивавшимися такими же длинными и худыми пальцами-щупальцами и огромной головой. Чуть позади создания огромный мужик, склонившись над кем-то бледным, похожим на огромного слизняка, оглушительно орал:
- Думал, он! Думал, оказывается! А я тебе что сказал! Вот так и надо было делать. Думаю здесь я! Каждый должен своим делом заниматься.
Лялька повернулась к Альке, вопросительно подняв брови. Алька хихикнул и остановил изображение.
- Это расы будущего. Я задал обычные параметры эволюции: изменчивость, наследственность, отбор. Ну и еще сверхжесткую структуризацию общества. И вот что получилось, - Алька показал рукой на экран.
- Вот этот орущий из расы директоров. Он, в самом деле, думает, что он самый умный, но это не так. Он просто лучше всех умеет орать. Ну и еще кое-что делать, - опять хихикнул парнишка.
- А лучше всех думает вот этот головастый из расы программеров. А вот тот бледный слизняк из расы шахтеров. На человека-то почти не похож. Я еще даже не понял, способен ли он, например, вместе с директрисами размножаться. Скорее всего, нет. Новый вид будет. Не пойму только прогрессивный или регрессивный.
- И ради этого ты меня позвал?! - презрительно фыркнула Лялька.
- Ну да, - опешил Алька. Ему казалась очевидной важность смоделированного им будущего.
- Ах, да, ты ж еще не знаешь. Понимаешь, я задал эти условия для всех человеческих типов, поставив их в одинаковые исходные условия. И прогрессивных короткоголовых брахицефалов, и стазисных длинноголовых долихоцефалов, и промежуточных мезоцефалов. Так вот оказалось, форма черепа не имеет решающего значения в филогенезе будущих рас. Наоборот, в будущие явно прогрессивные расы директоров и программеров длинноголовые внесли больший вклад.
- Алька, - Лялькино презрительное пренебрежение сменилось задушевностью. - Ведь это все только игрушки.
- Ну да! Конечно, игрушки! - возмутился Алька. - Только мы с помощью этих игрушек и затмение лунное точно предсказали и мутационную изменчивость ДНК замечательно рассчитали.
- Но ведь с помощью этой модели все рассчитывается с математической точностью. Можно найти ошибку в теории...
- Алька, - Лялькин голосок стал ангельски проникновенным. - Валька тоже все время искал и находил ошибки. Не надо Алька.
Алька как-то вдруг сразу погас. Восторженность, с которой он только что объяснял подружке свои открытия, сменилась отрешенностью.
- Поздно уже. Надо возвращаться, а то предки ругаться будут, - сказала Лялька.
Алька не возражал. Ему вдруг стало все равно.
Покинув аудиторию, они прошли длинный коридор до конца, до массивной металлической двери. Там находился электрощит. Они отключили питание и, закрыв тяжелую дверь, приготовились подниматься по замусоренным каменным ступеням, уходившей в темноту лестницы. Чтобы не делать это впотьмах, Алька включил заблаговременно припасенный фонарик, на секунду осветив замысловатую надпись на двери: Экспериментальная имитационная лаборатория для детей среднего и старшего школьного возраста.
Лабораторию нашел Валька, Алькин лучший друг. Год назад он пришел к Альке, сутки лежавшему пластом на кровати и не желавшему что-либо видеть или слышать.
- Уйди, - глухо сказал Алька другу, хотя тот ни в чем и не был виноват перед ним. Но Валька не ушел, а вместо этого спокойно, но твердо сказал:
- Все это ерунда, Алька. Поверь.
- Конечно, ерунда, - распрямившейся пружиной вскочил Алька. - Ты ведь у нас прогрессивный, короткоголовый. Из рода обзьян. Да? Перед тобой все дороги прогресса открыты. А что делать стазисным недоумкам?
Сам Алька был из рода землероек. И, конечно же, сотни раз слышал, что все его предки из рода землероек были длинноголовыми, то есть бесперспективными с точки зрения эволюции. Но в душе, как всякий ребенок, он все же надеялся на чудо. А вдруг он все-таки окажется брахицефалом? Ведь он чувствовал в себе силы и способности. И в классе был первым, и в кружке Юного Техника, где подружился с Валькой, тоже выделялся. Но обязательное антропометрическое освидетельствование подростков со всей очевидностью доказало наивность его мечты. И вот теперь он, Алька, должен смириться с существованием в качестве обслуживающего персонала. Утешений родителей о том, что ничего страшного в этом нет, Алька слушать не желал. А тут еще пришел прогрессивный Валька, перед которым были открыты все руководящие и творческие должности. Перспективный Валька пришел утешить недоразвитого! Но ведь это подло!
- Послушай Алька, - сказал Валька. - Я не утешать тебя пришел. Идем, покажу тебе кое-что, и ты сам поймешь, что твои нынешние страдания ерунда.
Валька подождал немного, поднялся, подошел к двери и прежде чем выйти произнес:
- Идем. Или ты собираешься жалеть себя здесь всю оставшуюся жизнь словно и в самом деле недоумок.
Этого Алька снести не мог. Он вскочил и бросился на друга. Но тот был старше и выше и без труда справился с алькиным гневом.
- Идем, - сказал Валька.
И они пошли. И тогда Алька в первый раз пришел в лабораторию, находившуюся под землей посреди свалки битого щебня и ржавеющей техники заводских кварталов, заброшенных после революции. Посторонний человек мог найти вход в лабораторию, только провалившись в него. Но Валька на всякий случай всегда тщательно закрывал вход стальными листами и присыпал щебнем. Лопату для этих целей он прятал неподалеку. Непонятно было только, как сам Валька узнал о лаборатории, но об этом он так и не рассказал. Хотя на то он и был Валькой, чтобы постоянно находить что-нибудь необычное и интересное.
Поначалу лаборатория Альку не впечатлила. Слишком велико было его горе. Но, когда Валька показал ему, как обращаться с приборами и симуляторами, как можно написать программу, чтобы следить за мутациями ДНК, Алька оценил лабораторию, намного превосходившую ту, что была у юных техников и которую вскоре ему, так или иначе, как бесперспективному, пришлось бы покинуть.
Алька понял, что сможет здесь изобрести или открыть нечто такое, что докажет всему миру какой он выдающийся долихоцефал из рода землероек. Алька увлекся, Алька ожил. А потом его выследила Лялька, ей, видите ли, показалось любопытным, куда это он запропастился. Пришлось и Ляльке под страшную клятву раскрыть секрет лаборатории, иначе бы она все равно не отстала и растрезвонила бы о секрете на всю Москву. Алька, правда, поначалу думал, что девчонка удовлетворит свое любопытство и оставит их с Валькой в покое. Но ошибся. Ляльке, как ни странно, в лаборатории понравилось, и она вместе с двумя друзьями стала пропадать там подолгу. Впрочем, Валька появлялся в лаборатории все реже и реже, ведь ему предстояло вступать во взрослую жизнь, сдавать экзамены в ВУЗ и всякое такое.
А после экзаменов Валькой заинтересовалась Комиссия по Генетике и Психике Московского Большого Ученого Совета. Всякому понятно, что когда человеком интересуется КГП, это не к добру. Алька, правда, по молодости еще не понимал, чем это грозит. И даже когда у друга нашли психические отклонения, не совместимые с дальнейшим прогрессивным развитием брахицефала, и назначили ему в качестве лечения коррекционную лоботомию, Алька все равно ничего не понял. Ну, вправят Вальке немного мозги, чтобы он еще гениальней был. Неприятно, конечно, но не смертельно. Лишь, когда в первый раз Алька встретил друга после операции, то понял, что друга-то у него больше нет. С виду это был все тот же Валька, разве что только небольшой шрам на лбу возле виска добавился. Но в том-то и дело, что Валькой он остался лишь с виду. Самоуверенный, злобный тип спесиво заявил, что его прежняя дружба с длинноголовым недоумком была ошибкой, и больше им видеться ни к чему. Алька тогда с трудом сдержался от слез обиды. А придя домой, весь вечер смотрел невидящими глазами в потолок и размышлял о том, каким прогрессивным стал Валька. И неделю потом не ходил в лабораторию, чтобы не встретиться там с бывшим другом. Пока Лялька как-то не поинтересовалась, куда это все исчезли. Тогда и выяснилось, что Валька в лаборатории не появлялся, а задумавшаяся, что ей совершенно не было свойственно, Лялька сказала загадочно:
- Знаешь, может быть, он и не помнит про лабораторию. И, может быть, это к лучшему.
Алька с Лялькой аккуратно пробирались по кучам щебня мимо груд ржавеющих допотопных машин. Фонарик Алька выключил, хватало света луны. Да и незачем было лишний раз привлекать внимание патрулей высокоученой инквизиции, если бы они вдруг оказались рядом. Особенно свирепствовали ребятишки из рода свиней. А поговаривали, что именно они теперь патрулируют у них в районе. Впрочем, впереди уже виднелись многоэтажки новостроек. Ребята трусцой пересекли пустырь и подошли к площади Великого Предка, находившейся на краю жилого массива. Посреди площади возвышался большой памятник этого самого предка. Массивный робустный череп, такому не страшны никакие удары; мощный подбородок с крепкими челюстями, чтобы хорошо кушать; крепкие волосатые лапы с дубинкой, чтобы развиваться дальше, совершенствуя орудия труда, а заодно лупить слабых, плохо выполняющих законы развития. Луна выглянула из-за облаков и осветила зловещую ухмылку предка. Альке вдруг показалось, что он смотрит прямо на него, словно желая сказать: "Знаю, знаю стазисный недоумок. Не хочешь развиваться дальше, позоришь великих прогрессивных предков". Алька даже вздрогнул. Настолько реальным показался ему взгляд. Отвернулся, смутившись слегка, а потому и не заметил, как из-за памятника выскочила тень, в два шага пересекшая разделявшее их пространство. Бум! Что-то тяжелое садануло его по затылку. Больно не было. Просто вот он, Алька, только что стоял на ногах, а теперь почему-то лежит на земле. Он даже упал удачно, без ушибов. Вот только пронзительный Лялькин визг мешал спокойно лежать.
- Молчи, дура, - гавкнула тень до боли знакомым голосом.
Хрясь, хрясь. Здоровый кулак пару раз выбил из Ляльки дурь. И Лялька осела враз, испуганно заткнувшись. Только большие испуганные глаза смотрели умоляюще.
Алька сел, опершись на руки. Тень обернулась.
- Что? Очухался, недоумок? - ухмыльнулась тень
- Быстро, однако. Не ожидал. Ну что ж, смотри, как с бабами обращаться надо. Может пригодится.
"Это ж Валька!" - в пустом Алькином мозгу искоркой сверкнула мысль.
А Валька снова повернулся к девчонке.
- Хитрить со мной вздумала, сучка! - неожиданно гаркнул он после спокойных почти дружеских фраз, обращенных к Альке.
"Это ж Валька, Валька" - одна и та же мысль заезженной пластинкой крутилась в голове у Альки. Ему вспомнилась уютная гостиная в Валькиной квартире. Большое портретное генеалогическое древо князей Михайловских на стене.
"Вот этот", - рассказывал Валька, показывая на черноволосого красавца в мундире с аксельбантами, - "виноградники в Крыму на южном берегу сажал, дороги строил. А этот", - взгляд в сторону представительного пожилого господина с окладистой с проседью бородой, - "на Дальнем Востоке генерал-губернаторствовал". "Да и этот господин тоже, наверно, в собирании орехов отличился", - обычно хохотал Валька, показывая на венчающего портретную галерею обязательного в его роду обезьяньего предка с насупленным взглядом и покатым лбом.
А тем временем реальный, не в воспоминаниях, Валька продолжал:
- Прятаться вздумала. Ты ж на коленях за мной ползать будешь. Умолять будешь, дрянь. Завтра же родаков твоих на работе прижмут. Я уж позаботился.
И снова звонкое хрясь.
- Не надо, - испуганный, дрожащий, совсем не Лялькин голос. - Я не буду так больше, не надо!
- Вот так-то парень, - снова обернулся Валька. - Кто успел, тот и съел. Закон развития. Впрочем, где тебе недоумку понять.
И тут взведенная в Альке пружина распрямилась. Он вскочил и, не разбирая больше ничего кроме ухмыляющегося Валькиного лица, бил, бил, бил в это самое лицо, словно в бубен.
Валька вначале так опешил, что не сопротивлялся. А потом было уже поздно - Алька склонился над упавшим Валькой, продолжая бить.
"Алька, не надо", - плакала Лялька, оттаскивая мальчишку в сторону от поверженного врага. "Пойдем Алька", - повторяла Лялька, с глазами полными слез. А он уже и не бил. Он сам плакал. Хоть это и стыдно перед девчонокой, но Алька ничего не мог с собой поделать.