Аннотация: Эта история не имеет никакого отношения к героям Майер, Стокера или Кинга и своим названием обязана исключительно стихотворению Киплинга.
ИЗ ЖИЗНИ ВАМПИРОВ И ЛЮДЕЙ
Пролог
A fool there was and he made his prayer
(Even as you and I!)
To a rag and a bone and a hank of hair
(We called her the woman who did not care),
But the fool he called her his lady fair
(Even as you and I!)
(Rudyard Kipling - "The Vampire")
Летнее солнце уже покатилось к закату и спряталось за угол дома, но во дворе все равно было яркое лето. Детские голоса целиком заполняли пространство между пятиэтажками. Они отражались от серых стен и, если бы не темная зелень широких тополиных листьев, превратились бы в сплошной шум. А так это были просто детские голоса.
Колька забрал, наконец, у Левки свою любимую машинку и мчался к песочнице, точнее к небольшой кучке песка возле двух лиственниц, чтобы вволю поездить по ухабам между кустиков травы. Он стрелой летел мимо подъездов, как вдруг остановился как вкопанный.
Огромные синие глаза, длинные вьющиеся волосы, схваченные в два хвостика голубыми ленточками, аккуратное платье в синий горошек и лаковые туфли с синими бантиками. Колька никогда раньше ее не видел. Девочка была словно из сказки. Колька никогда не думал, что сказки бывают на самом деле, и поэтому позабыл о том, куда и зачем он спешил, и просто смотрел на это чудо. Мама девочки закрыла сумочку и увидела Кольку. (Оказывается, у сказки есть мама, и даже все это время она стояла рядом.)
- Мальчик, тебе чего? - спросила мама сказки.
Колька смутился, шагнул вперед и, по-прежнему утопая в огромных синих глазах, потянул свою машинку девочке. Та машинально взяла, Колька развернулся и стремглав помчался вглубь двора мимо качелей, песочницы, мимо лиственниц и горки, выскочил на противоположный тротуар и рванул в соседний двор. Он бежал и по-прежнему видел синие глаза сказки...
- Какой странный мальчик, - пожала плечами мама девочки, двумя пальцами взяла из ее руки машинку, поставила на землю и принялась белым платочком с кружевными краями оттирать дочкину ладошку от невидимого песка.
- Ага, - согласилась девочка. - Дурак какой-то...
1
Oh the years we waste and the tears we waste
And the work of our head and hand,
Belong to the woman who did not know
(And now we know that she never could know)
And did not understand.
(RudyardKipling - "TheVampire")
Возле раздевалки как всегда образовалась живая кричащая куча-мала. Те, кто успел прибежать первыми и схватить свои пальто, шубы и куртки тщетно пытались пробиться наружу - им мешали менее проворные одноклассники. Самые последние понимали, что им в ближайшее время ничего не светит, и просто напирали сзади, превращая конец учебного дня в аттракцион с катанием на спинах одноклассников и раздачей пинков друг дружке.
- Колян, ты как - на каток с нами идешь? - Мишка Смирнов ужом вывернулся из галдящей толпы и выдернул следом Кольку.
- Еще не знаю, посмотрим! - Колька набросил на плечи пальто, сунул шарф в ранец и выскочил из дверей школы.
Ладная фигурка в светло-голубом пальтишке с меховым воротником уже сворачивала за угол. Колька, как был нараспашку с шапкой в одной руке и ранцем в другой, рванул следом.
- Лена, а Лена! Пойдешь сегодня на каток? - он догнал девочку и пошел рядом, заглядывая в лицо. Лена не останавливалась и делала вид, что Кольку вовсе не замечает. -Там, говорят, музыку по вечерам включают...
- Рыков, ну что ты ко мне привязался? - синие глаза ожгли насмешливым пламенем. - Не пойду я. Мне не с кем!
- А со мной?
- С тобой? Шутишь что ли? - Лена рассмеялась, словно хрустальные льдинки рассыпались по плечам, перемигиваясь с синими искорками глаз.
Колька улыбнулся. Она смеялась над ним, это было обидно, но разве можно не улыбнуться, услышав этот хрустальный смех?
- Опа! И хто эта у нас тута? - из-за трансформаторной будки наперерез вывалилась компания из шести парней. - Эта чо, жоних и невеста, чо ли?
Двоих Колька раньше не видел, один был из соседнего двора, еще двое из "В"-класса и Гришка Зименко. Самый здоровый из школьной шпаны, второгодник Зименко считался Колькиным одноклассником, только в школе его видели так редко, что учителя иногда забывали, в каком именно классе Гришка учится.
- Га, Ленка, привет! Эта чо за прыщ с тобой? - заржал Зименко. - Хахаль?
- Да так! - Лена улыбнулась Гришке. - На каток вот приглашает...
- Хто, этот? - Зименко зыркнул на Кольку. - И ты пойдешь?
- Ну, не знаю еще...
- Слышь, ты! Со мной пойдешь! - Гришка цапнул девочку за рукав пальто, развернул к себе лицом... Удар ранцем в голову откинул его в сугроб.
Колька вывернулся из хилого захвата Васьки Круглова, двинул поддых локтем незнакомого пацана и развернулся к встающему Гришке. Тот был больше чем на голову выше Кольки с длинными по-обезьяньи руками. От первого удара в лицо Колька увернулся, а второй в ухо пропустил, хоть и смягченный шапкой. В голове зашумело, но Колька рванулся вперед, ударил снизу в челюсть, не попал и плечом врезался в Гришку. Они упали на снег и покатились, беспорядочно колотя друг друга кулаками и коленями. Тут кто-то схватил Кольку за пальто, оторвал от противника и швырнул в сторону. От удара затылком о дерево в голове зашумело еще сильнее. Колька поднялся, оттирая от снега глаза. Успел заметить приближающуюся долговязую фигуру, прыгнул навстречу и резко ударил левой в корпус, а потом правой в голову. Фигура охнула, оттолкнула Кольку обратно к дереву и голосом физрука Ивана Петровича заорала:
- Рыков, ты совсем сдурел, что-ли? - Колька ошарашено тряс головой. Первое, что он увидел, это красные капли на снегу. - Ты мне нос сломал, придурок! Быстро к директору, там решим - вызывать милицию или нет...
Лена, не оглядываясь, шла домой и размышляла о планах на сегодняшний вечер. Можно было пойти в кино с Эдиком Саврасовым, он умный и всегда такой обходительный. Или можно было позвать в гости Любу Сомову, узнать последние школьные сплетни и подбросить еще парочку новых. А может и вправду сходить на каток... Но уж точно не с Рыковым! Вспомнив Кольку, девочка улыбнулась. Приятно, конечно, когда из-за тебя парни дерутся, впрочем, смотреть на это она в любом случае не собиралась.
2
A fool there was and his goods he spent
(Even as you and I!)
Honor and faith and a sure intent
But a fool must follow his natural bent
(And it wasn't the least what the lady meant),
(Even as you and I!)
(RudyardKipling - "TheVampire")
Коля сидел на диване и смотрел в одну точку - туда, где еще недавно, приколотое к стене кнопкой, висело расписание уроков. Он старался не думать.
- Ну что ты молчишь? - мама стояла рядом и теребила кухонное полотенце. - Скажи хоть что-нибудь...
Коля молчал, смотрел и старался не думать о ноющих ребрах, сбитых костяшках и лежащих где-то в сейфе отделения милиции заявлениях. Он ждал.
- Ты хоть понимаешь... - начала было мать, но махнула рукой и вышла из комнаты.
От звука дверного звонка Коля поморщился, сразу заныла подбитая скула. Мужской голос в прихожей что-то спрашивал у матери, та тихо отвечала. Открылась дверь, вошел участковый.
- Ну, здравствуй, Николай.
- Здрасьте, Семен Василич...
- Ну и видок у тебя! - участковый шлепнул планшет на стол, взял стул и сел напротив Коли. - Ничего не хочешь мне рассказать?
- Я все вчера уже рассказал... - Коля отвел глаза. - Чего еще-то?
- Чушь собачью ты вчера рассказал! И написал! - участковый схватил планшет, выдернул из него сложенный листок в клетку. Развернул, пробежал глазами и бросил на стол. - Чего ради ты туда полез, в эту драку?
- Так получилось...
- Ага, получилось... А витрину в магазине тоже "получилось"?
- Я не нарочно, я же написал...
- Врешь ты все! - Семен Васильевич устало откинулся на спинку стула. - От начала и до конца...
- Я все написал в объяснительной! - упрямо проговорил Коля
- И наврал с три короба! - участковый достал из кармана блокнот. - Вот, два разных свидетеля говорят, что видели, как компания из троих молодых парней и одной девушки влезла в магазин, потом у парней разгорелся конфликт со сторожем... Свидетели вызвали милицию... И тут появляешься ты, засветил урной в витрину, накинулся на сторожа... Подъехавшему наряду оказал сопротивление! Ну нахрена, а?!
- Я же написал, так получилось...
- А мне кажется - покрываешь ты кого-то! Недостачу в магазине спишут на разбитую витрину, никого из той компании милиция не задержала - только тебя. По всему выходит, что ты кругом виноватый, еще и письменно все на себя взял...
- Значит, так. - пробурчал Коля.
- А я вот не верю тебе, понял! - Семен Васильевич поднялся и навис над Колей. - Не похоже это на тебя. Это вон Зименко или Смирницкий способны на такие подвиги, а ты - нет!
Участковый прошел по комнате из угла в угол, опять опустился на стул.
- До тебя хоть доходит, что если этому делу ход дать, то тебе никакой институт не светит? Ты ж умный парень, тебе дальше учиться надо... Что молчишь? - Семен Васильевич целую минуту смотрел на Колю в упор. - Ну, как знаешь...
Участковый встал, взял со стола планшет и спрятал в него бумаги и блокнот. В дверях остановился.
- Вызовут повесткой, из города ни ногой! - и быстро вышел.
Хлопнула дверь. Коля так и сидел, уставившись в пол. Жаль, конечно, что так получилось с витриной, только в тот момент он действительно не мог придумать ничего лучшего. Когда он встретил Лену, у нее были такие испуганные глаза... Она говорила что-то, звала, просила помочь... Ему было наплевать на этих Гариков и Сережек, но этим глазам он бросился помогать не раздумывая...
Коля встал, подошел к столу, достал из ящика фотографию. Лена в умопомрачительном платье летела на качелях и смеялась. Волосы ее развевались, а глаза светились молодым задорным счастьем. Коля улыбнулся, вспомнив, как искал фотографа с выпускного вечера Лены, как выпрашивал негативы. Хитрован-фотограф запросил денег и немало, Коля собрал все, что у него было, и заплатил. Потом он неделю сидел в темной ванной с красным фонарем, создавая из посредственного снимка шедевр. Коля смотрел в счастливые глаза своей сказки, и ему казалось, что она смеется для него.
3
Oh the toil we lost and the spoil we lost
And the excellent things we planned,
Belong to the woman who didn't know why
(And now we know she never knew why)
And did not understand.
(Rudyard Kipling - "The Vampire")
Новые кроссовки непривычно жали, да и вообще в джинсах и ветровке Николай чувствовал себя не в своей тарелке. Подумать только - так привыкнуть к форме! Но это неудобство ему даже нравилось, как нравилось спать в обычной кровати, завтракать на кухне, а ужинать где-нибудь в кафе... Николай шел по улице, подставив лицо осеннему ветерку, и размышлял о предстоящих хлопотах: обустройстве квартиры, поисках работы. Все эти сугубо гражданские заботы своей непривычностью представлялись ему тоже приятными. Да, он был наслышан, что многие после долгой службы не в состоянии привыкнуть к простой жизни и чуть не с ума сходят на гражданке. Сам Николай ничего подобного не ощущал и просто наслаждался своим новым состоянием. Хотя, служить ему нравилось, и на сверхсрочную настойчиво звали, но вот решил снять сапоги - и точка!
- Коля? - удивленный женский голос заставил остановиться. - Коля Рыков! Ну надо же... Коля, здравствуй! Ты меня совсем не помнишь?
- Помню... - прошептал Николай.
Она превратилась в женщину ослепительной красоты. Светлые волосы в сложной, кажущейся небрежной прическе, легкий, почти незаметный макияж, идеально подогнанный по фигуре светлый костюм - все это Николай едва замечал, утонув в тех самых огромных синих глазах, что снились ему с детства.
- Здравствуй, Лена. - Николай машинально провел рукой по куртке, где во внутреннем кармане лежала фотография. - Как я рад тебя видеть.
- Я тоже рада! Сто лет тебя не видела, где пропадал-то?
Лена говорила быстро, много спрашивала, он что-то отвечал - в основном "да" или "нет". Потом она взяла его под руку и куда-то повела...
Спустя полчаса Николай почти пришел в себя. Они сидели в маленьком открытом кафе с видом на осенний парк. Он рассказывал ей всякую чепуху: про невезучего прапорщика, которого каждый второй прыжок с парашютом приходилось снимать с дерева, про смешную собаку Гильзу, жившую на полигоне и каждое утро встававшую в строй на развод караулов, про смешного маленького эвенка, что почти не говорил по-русски, зато был лучшим снайпером дивизии, про здоровенного сержанта-хохла, который легко с пятидесяти метров забрасывал в форточку гранату и при этом всегда кричал "тримай, бендера"... Лена сидела напротив, смотрела на Николая и улыбалась. Он словно купался в тепле этой улыбки и ее хрустальном смехе.
- Ну, а ты-то как живешь, чем занимаешься? - весело спросил Николай и вдруг увидел, как улыбка погасла, а синева глаз потускнела.
- Да так... То одно, то другое, - Лена отвела взгляд и стала смотреть в парк. Николаю будто сырым сквозняком подуло. - Поступила, через полгода вылетела за неуспеваемость. Потом работала... в паре мест - все неудачно. Начинала одно дело, пришлось прекратить, сейчас даже не знаю...
Лена смотрела вдаль, как-то съежившись. Николай вдруг почувствовал, будто ему в сердце вонзили ледяную иглу...
- Расскажи, может можно что-то сделать?
- Да что там рассказывать: деньги нужны. Мне пообещали, потом отказали... Соответственно, все, что было уже вложено - пропало. Сейчас бы с долгами рассчитаться, пока на счетчик не поставили...
- Много надо?
- Много... - Лена взглянула на Николая. - Много.
- Сколько. - Николай уже почти все решил, ему стало гораздо легче.
Лена достала из сумочки блокнот и ручку, черкнула и толкнула по столику Николаю.
- Ну, все не так уж плохо...
- Это в долларах, Коля... В принципе, все сразу не требуется, но обеспечение необходимо. Ну, в смысле, подтверждение платежеспособности... Вот с обеспечением у меня туго: имущества с гулькин нос, недвижимости никакой... - Лена вдруг встрепенулась, бросила взгляд на Николая. - Господи, да что ж я тебя этим всем гружу?! Все, забудь, это - мои проблемы, тебя они не касаются!
- Так... - Николай уже принял решение. Видимо, не суждено ему привыкнуть к гражданской одежде, да и работу, говорят, нынче фиг найдешь. А в квартире, оставшейся после смерти матери вообще не особо хотелось жить. Знать, судьба такая...
- Ладно! Сделаем так: завтра встретимся здесь, скажем, в два часа. Возьми с собой паспорт, только обязательно... Нужно будет сходить кое-что оформить...
Николай вышел из кафе и быстрым шагом направился домой. Сегодня военкомат уже закрыт, значит туда - завтра с утра, но сначала позвонить в свою дивизию, пусть пришлют предписание. А пока надо узнать, где ближайшая нотариальная контора...
Лена посидела еще некоторое время, глядя на осенние деревья в парке, потом зашла внутрь кафе и попросила телефон.
- Алло... Да, это я. Да... Успешно, как я и говорила... Можно начинать, да... И еще, я намерена расширить свое партнерство до шестидесяти процентов. Да, вот так! Что? Нет, это мои средства, не заемные...
Она положила трубку и заказала коньяк. Потом вернулась за тот же столик и долго еще любовалась золотым парком с бокалом в руке.
4
The fool we stripped to his foolish hide
(Even as you and I!)
Which she might have seen when she threw him aside -
(But it isn't on record the lady tried)
So some of him lived but the most of him died -
(Even as you and I!)
(Rudyard Kipling - "The Vampire")
В небольшом зальчике косметического салона приглушенно играла музыка. Часть столов были заняты, пара оставались свободны - мастера ждали клиентов. Наверху хлопнула дверь, и по лестнице дробно застучали каблуки.
- ...да, Эдуард, да! Вопрос решенный и добавить мне нечего! - хозяйка салона решительно спускалась из кабинета в зал. - Мы все уже обсудили! Да... Все, чао!
Навстречу шагнула одна из мастеров, до сих пор сидевшая в уголке и теребившая мокрый платок.
- Елена Константиновна, это правда? - голос девушки дрожал, а в глазах стояли слезы. - Ну, что салон закрывается... Что с нами теперь будет?
- Господи, Тамарочка! Не надо так расстраиваться. - хозяйка взяла за плечи плачущую девушку. - Никто ничего не закрывает и уж тем более никто никого не увольняет! Просто меняется собственник фирмы и все. Ты же написала уже заявление? Ну вот и молодец... Поверь, так надо - ты же знаешь в какой стране живешь, приходится вертеться. Все будет хорошо!
Тамара вроде бы успокоилась, к тому же в зал зашла очередная клиентка. Хозяйка, слегка подтолкнув мастера к ее рабочему месту, вышла на улицу. Сразу же нажала пару кнопок на телефоне.
- Кстати, Эдуард! Мой тебе совет... Да, бесплатный! Если вдруг решишь оставить этот бордель работать - сразу поменяй бл...ей! Тебе же легче будет... Ага, вот-вот! Ну ладно, пока...
Кинув телефон в сумочку, бизнес-леди направилась к стоящему неподалеку серебристому "Опелю". Неожиданно путь ей преградил огромный букет цветов. Она шагнула в сторону, но букет качнулся туда же. Тогда она подняла глаза и увидела за букетом высокого военного в новенькой парадной форме.
- Здравствуй, Лена! - военный, улыбаясь, протягивал ей цветы.
- Простите... - хозяйка салона шагнула назад, вглядываясь в знакомое лицо. - Коля? Колька Рыков, это ты?! Не может быть...
- Да, это я... Здравствуй, Лена!
- Привет! Какой ты красивый! - Лена взяла букет. - Слушай, сколько лет мы не виделись? А я ведь тебя искала-искала...
- Ну, так получилось... А ты ни капельки не изменилась!
- Да ладно, брось! Пойдем куда-нибудь, поговорим...
Ресторанчик был маленьким и очень уютным. Лена и Николай устроились за дальним столиком и битый час болтали о пустяках, вспоминали школу, старых знакомых.
- А я ведь специально приехал, к тебе!
- Правда?
- Да... Послушай, Лена, я давно хотел тебе рассказать одну вещь. - Николай тронул ее руку, его глаза стали вдруг серьезными. - Видишь ли, ты очень давно мне нравишься, еще со школы... Лена... Я специально приехал к тебе, чтобы сказать... В общем, я не могу без тебя жить! Лена, выходи за меня замуж!
В наступившей тишине Николай напряженно смотрел в любимые синие глаза. Прошла минута, другая... Лена, не отводя взгляда, очень медленно высвободила свою руку и коснулась его щеки.
- Коля... Коля, миленький... Прости меня, Коленька, но я не могу! Мне так жаль...
На улице совсем стемнело, накрапывал мелкий холодный дождик. Из дверей ресторана вышел военный в парадной форме с фуражкой в руках. Почти сразу рядом тормознуло такси.
- Командир, садись - не мокни! Куда едем?
- Не сахарный, не растаю! - отчеканил Николай, привычным движением надел фуражку и медленно пошел вдоль улицы. Ветер бросал холодные капли ему в лицо, уличные огни расплывались в глазах, и непонятно было: от дождя или от слез.
Таксист пожал плечами, закрыл окно и укатил в противоположном направлении.
Эпилог
And it isn't the shame and it isn't the blame
That stings like a white hot brand.
It's coming to know that she never knew why
(Seeing at last she could never know why)
And never could understand.
(Rudyard Kipling - "The Vampire")
В салоне первого класса самолета Стокгольм-Париж народу было немного. Сидевший по правому борту пожилой высокий джентльмен с момента взлета из Арланды не сводил глаз с красивой белокурой женщины в деловом костюме, расположившейся впереди через проход. Когда самолет набрал высоту и погас транспарант "пристегните ремни", он встал и подошел к заинтересовавшей его даме.
- Прошу прощения, фрекен, - обратился он к ней на ломаном шведском. - Не могли бы вы уделить мне капельку своего внимания?
Женщина отвлеклась от глянцевого журнала и непонимающе взглянула на джентльмена.
- Простите, но я не говорю по-шведски, - ответила она по-английски.
- Мой английский, конечно, лучше шведского, но не настолько, чтобы разговаривать с такой красивой дамой, - покачал головой мужчина. - Может по-французски?
- У меня было мало практики, и я буду рада восполнить этот пробел! - улыбнулась женщина. - Меня зовут Хелен.
- Моя фамилия Карно, - поклонился джентльмен. - Симон Карно, к вашим услугам! Я врач, читал курс лекций в Каролинском институте...
Доктор Карно присел в кресло рядом с Хелен. Стюардесса принесла напитки, женщина попросила апельсиновый сок, а доктор взял минеральной воды.
- Скажите, Хелен, Мы раньше с вами не встречались?
- Нет, я бы запомнила...
- О да, я тоже! Тогда такой вопрос, нет ли случайно среди ваших знакомых мужчины: рост примерно шесть - шесть с половиной футов, глаза серые, волосы темно-русые, короткие? Он русский, зовут Николай...
На несколько секунд женщина задумалась.
- Вряд ли... - она отпила сока. - Нет, точно не знаю такого. А кто это, ваш знакомый?
- Значит, не знаете... Очень жаль, - доктор Карно заметно расстроился. - Знаете, мне показалось, что я видел у него вашу фотографию.
- Фотографию?
- Да, фотографию... На ней женщина, очень похожая на вас, просто как две капли воды...
- Скажите, Симон, а как вы познакомились с этим Николаем?
- Вам интересно? Хорошо, давайте я вам расскажу эту историю. Как я уже говорил, я - врач. По роду деятельности мне довольно часто приходится бывать в разных, так сказать "горячих точках". Во время войны в Югославии мы с группой коллег в рамках миссии Красного Креста ездили по больницам и госпиталям Сербии, Хорватии, Боснии... Однажды в Косово мы приехали в один сербский поселок, там при монастыре располагался небольшой госпиталь. Мы опоздали, госпиталь уже эвакуировали вместе с монастырем. И вообще весь поселок стоял пустой - прошел слух, что албанцы идут, мусульмане... Мы застали только последний автобус с детьми, отчего-то он задержался, я так и не понял, что там случилось. Короче, мы поехали вместе - автобус и наш лендровер следом. По дороге мы попали под минометный обстрел...
- Какой ужас!
- Да... Автобус скатился в кювет, водителя убило, нескольких детей ранило осколками. Но самое страшное, что взрывы разрушили мост через горную речку. Нам просто некуда было идти: впереди река, сзади боевики, на руках раненые дети... Вот тут мы и встретили русских.
- Миротворцев?
- Нет, не миротворцев. Кажется, это была разведка. Русские взялись вывести нас к позициям миротворцев, они повели нас и детей через горы и лес. Буквально спустя десять минут, как мы ушли с дороги, послышался шум моторов и выстрелы. Албанцы. Через какое-то время выяснилось, что они идут по нашим следам. Русские могли бы уйти, бросив нас и детей, но они не стали. Один из разведчиков, Николай, быстро ушел вперед к перевалу. Как потом выяснилось, он оборудовал позицию и решил остаться задержать боевиков. Когда мы проходили мимо него, все разведчики оставляли ему патроны к автомату. Я шел одним из последних, он окликнул меня и отдал запаянный пакет. Я думал, это документы, но в пакете оказалась только фотография девушки, похожей на вас, Хелен...
- А что было потом?
- Николай остался там, на перевале. Едва мы начали спуск, как услышали выстрелы - албанцы были уже совсем близко, ведь из-за детей мы шли очень медленно. Спуск занял около двух часов и все это время на перевале шел бой. Потом стрельба стихла, и мы не знали: или албанцы ушли, или Николая больше нет в живых. Спустя еще час мы вышли в зону ответственности KFOR, а русские вернулись в лес. Вот такая история.
- Как печально. А что случилось с Николаем?
- Неизвестно. Ведь официально русской разведки там не было, по этому даже узнать что-либо по официальным каналам было невозможно. Я потом спрашивал в Косовом Поле, там располагался русский госпиталь, но мне ничем не смогли помочь.
- А фотография?
- Она пропала... Сгорела вместе с моими вещами, но это уже другая история... Простите меня, Хелен. Я, видно, утомил вас своей болтовней. Пожалуй, я вернусь на свое место - скоро уже посадка...
- Ничего, Симон...
Доктор Карно ушел, а Лена подумала про себя: "Надо будет запомнить эту историю, чтобы рассказать на приеме у Анри. Французская публика сентиментальна, им должно понравиться. И, кстати, можно будет представляться русской, а то полькой или эстонкой быть надоело!"
Доктор Симон Карно мысленно корил себя за то, что так разоткровенничался. Потому и прервал беседу так резко - видно же было, что история совершенно не тронула Хелен. Да и ни к чему было рассказывать, что в Косовом Поле Симон все-таки пробился прямо в операционную к раненому русскому, спасшему жизни пятнадцати детям и пятерым врачам. Из окровавленного тела извлекли семь пуль, а мелкие осколки никто не считал. Непонятно было, как он вообще выжил. Симону потом рассказали, что Николай расстрелял все оставленные ему патроны к автомату и отстреливался из пистолета. У него остался последний магазин, когда албанские боевики вдруг отошли. Спустя три дня, когда Николая готовили к эвакуации в Москву, доктор Карно мельком увиделся с ним и хотел отдать пакет с фотографией, но Николай махнул рукой: "Оставьте себе, док. У меня есть негатив".
Загорелся транспарант "пристегните ремни", самолет начал снижение. Доктор Симон Карно пристегнулся, потом открыл "дипломат" и достал из него потрепанную черно-белую фотографию. На ней молоденькая девушка в красивом платье летела на качелях, ее волосы развевались по ветру, а глаза светились счастьем. Симону Карно казалось, что она смеется для него.