Сквозь густую листву деревьев на лес смотрела луна, полный круг которой одиноко висел в ночном небе. В округ стояла звенящая цикадами тишина, нарушаемая лишь редким и глухим уханьем филина...
Охотник, пытаясь не выдать себя, шёл по еле заметной тропе, проходящей сквозь молодой ельник. Он был зол на себя и весь мир в придачу. Гнусные мысли терзали его, не давая сосредоточиться на охоте. Помимо его воли вспоминалась вчерашняя охота...
Ещё вчера он был не один. Если бы он... не промахнулся. Сейчас бы он был в тепле, среди родичей.
Жажда реванша толкала его вперёд.
“Я должен доказать, что это случайность.”
Теперь у него была цель. А он привык достигать поставленной цели. Ничто в мире не могло его остановить...
Охота ночью опаснее и труднее. Шансы охотника и дичи - равны. Время когда вокруг - мрак, когда надеешься на свой слух и интуицию.
Время когда сливаешься с природой и живёшь по её правилам.
Когда начинает учащённо биться сердце и кровь быстрее бежит по жилам.
Главное не преступить барьер - когда охота превращается в слепой азарт.
Когда охотник превращается в убийцу.
...Тропинка привела его к небольшому оврагу. Охотник остановился и обратился в слух. Он услышал еле слышный гул и шорох камней на дне. В овраге определённо кто-то был.
Опустившись на землю он осторожно подполз к краю оврага и посмотрел вниз.
На дне оврага было не так уж темно. Небольшой естественный водоём рассеивал вокруг свет отражавшейся в нём луны.
Рядом с ним Охотник увидел дичь.
Два взрослых самца отдыхали у воды ни о чём не подозревая.
Охотник поднялся с земли, прицелился и пожелал себе удачи.
Сейчас он был уверен что не промахнётся...
**
- Что молчишь, Старик? - спросил Куликов у проводника, включая плеер. С облегчением сбросил рюкзак, а рядом положил ягдташ. Набитый беличьими и заячьими шкурками он по форме напоминал футбольный мяч.
Кондратий Семёнович зябко повёл плечами, посмотрел исподлобья на Куликова и тихо спросил:
--
А что тебе сказать, Николай?
Куликов сел на рюкзак, достал пачку сигарет и протянул их Семёнычу.
--
У меня свои. - отказался он задымил слегка гнутой “примой”. Самой полезной сигаретой в лесу - гнус и комарьё отпугивает.
--
Ты так и не сказал, как я стреляю? - уточнил Куликов и втянул в лёгкие ментоловый дым “Виржинии”.
--
А, ты об этом? Хорошо, очень хорошо - произнёс Семёныч, кряхтя навалился спиной на серый валун облепленный мхом и добавил: - Только знаешь, Николай. Нельзя с “энтим” охотиться.
--
Ну ты даёшь, Старик. Не с твоей же “берданкой” охотиться.- ухмыльнулся Куликов и бережно, по отечески, погладил лежащий, на коленях, АКМ. Потом бросил насмешливый взгляд на старую двухстволку старика.
Семёныч затушил сигарету о сапог, убрал куда-то за пазуху своей потрёпанной телогрейки и с вызовом сказал:
--
Николай! Охота всегда была способом получить кусок мяса к столу, а ты стреляешь дичь из спортивного интереса.
--
Старик ты и есть старик. Твоя точка зрения устарела. Охота это спорт. Это способ развлечения,- начал Куликов, всё больше веселясь от общения со стариком.
Старик молча сидел и ковырял сухой веточкой землю.
Куликов придвинулся к Семенычу и загробным голосом спросил:
--
А может, старик, ты - вегетарианец и тебе жаль зверюшек?
Семёныч посмотрел Куликову в глаза и процедил сквозь зубы:
--
Жаль, Николай. Хотя это ещё вопрос - кто зверь?
Куликов уже во всю веселился. Улыбка блуждала по его лицу.
--
Не смеши, Старик. Ну не я же зверь... Я - человек. Я обладаю разумом, сознанием. Я разговариваю, в конце-то концов.
--
Сознание, говоришь! Ра-зу-мм! А, что тебе говорил твой разум, когда ты стрелял медведя? Он говорил тебе, что это слишком много для тебя? Что ты не донесёшь всё?
Куликов ошарашено отодвинулся от Семёныча:
--
Ну, дед, ты даёшь!? - и тут же спросил:
--
Охотничий сезон уже начался или я не прав!?
Семёныч взял себя в руки. Закурил ещё одну “приму” и только потом тихо ответил:
--
Прав...
Куликову стало неловко и он примирительно произнёс:
--
Старик! Хватит философствовать. Мы - люди, а они - животные. Источники пищи и сырья. Дай бог мы скоро обезьян научим работать.
Старик выдохнул едкий табачный дым и усмехнулся в усы:
--
Вы научите...Вам дай волю - вырубите леса и покроете всё асфальтом.
Куликов вскочил на ноги и громко заговорил, будто они не в лесу, а на митинге:
--
Да! Так и будет, старик! Не сейчас, конечно, но со временем. Как ты не можешь это понять? Это - прогресс, эволюция... Нам! Людям! Это нужно... Мы - люди создаём искусственную среду, делаем это для себя, для своих детей. Эти удобства облегчают нашу жизнь. Это - то без чего нам не обойтись....Или ты можешь прожить без...без...
Куликов замолчал и посмотрел на Семёныча, который доставал из своего вещмешка всякую снедь. Он мысленно поблагодарил старика за то, что он не уцепился за его не законченный монолог.
Старик молча раскладывал хлеб, свежие овощи на брезентовую тряпицу. Туда же уместилась армейская фляга с самогоном. Заботливо разложив всю еду он обернулся к Куликову и спросил:
--
Слушай, Николай! Ответь мне на последний вопрос и мы закончим этот разговор.
Куликов обречено кивнул и присел рядом со стариком.
--
Ответь, почему человечество пытается уйти от своих истоков. Усиленно пытаясь отодвинуться от природы. Природы, которая нас породила, которая вела нас из века в век.
Куликов ответил сразу, словно отрезал:
--
Это прогресс, Старик.
Семёныч покачал головой, не соглашаясь с такой точкой зрения. Он хотел, что-то ещё спросить, но, похоже, передумал и сказал:
--
Ладно, Николай! Покалякали, и будет. Сейчас разведу костерок. Пришло время и покушать.
Куликов облегчённо вздохнул, он был доволен, что старик прекратил эту никчемную дискуссию.
Кушать - это даже очень хорошо.
Пока старик будет разводить костёр, он решил по лучше рассмотреть трофеи. Включил плеер на полную громкость, наслаждаясь какофонией звуков, какой-то зарубежной группы он отошёл к своему рюкзаку...
Между тем Семёныч с кряхтением встал на колени, отряхнул потёртые ватники от земли и сигаретного пепла, Достал из вещмешка сухую берёзовую кору, положил перед собой на землю. Аккуратно разложил её - будто совершал некое таинство. Наложил сверху тонких веточек. Потом извлёк из-за пазухи мятый коробок спичек, бережно завёрнутый в полиэтилен.
Вытащив коробок, полиэтилен перекочевал за пазуху, Семёныч осторожно, прикрывая ладонью, будто сейчас налетит ураган, зажёг спичку и поднёс к берёзовой коре...
В стороне раздался звук сыпящихся камней.
Мгновенная мысль - в овраге они не одни.
Старик схватил с земли двухстволку и резко развернулся на звук...
Сначала старик удивился ... а уже потом выстрелил...
...осечка была как всегда некстати...
***
Охотник блаженно распластался на земле. Он давно так не уставал, как сегодня. После этой охоты. В голове бешено вертелась мысль. "Он всё же доказал братьям и самое главное себе, что он в форме”...
...Оттолкнувшись, задними лапами от края оврага, он прыгнул. Собрав в этот прыжок всю свою силу.
Главное внезапность.
Правда, старый, а, следовательно матёрый самец - первая жертва, всё же учуял Охотника. Попытался защититься “изрыгающей огонь палкой”, но он опоздал на какой-то миг.
Охотник упал на него, повалил своим весом на землю и вцепился зубами в горло.
Рывок...и самец хрипя забился на земле истекая кровью.
Второй самец даже не обернулся, не бросился бежать.
Охотник ожидал какого-то подвоха, но всё оказалось проще.
Второй самец был поглощён изучением чего-то, да и звуки исходящие из его ушей заглушили прошедшую схватку.
Охотник постоял немного, он уже хотел было уйти, оставить в живых второго самца.
Зачем ему столько мяса?
Но потом передумал.
“Если так относиться к лесу - к неизвестности. Оставлять не прикрытой спину...Он не выживет в лесу...Лучше прекратить существование этого неразумного существа.”