|
|
||
ПЛЫВИ, КАПИТАН, ПЛЫВИ...
В. Гвидон
(рисунки автора)
Самолет появился внезапно, разорвав треском мотора покой. Летели на бреющем полете. Внизу мелькали сопки и редкий кустарник.
- Почему большинство людей считают прошедшее более реальным и неизменяемым, в то время как будущее еще только должно осуществиться и, кажется, что его можно изменить? Записи прошлого легкодоступны, но нет записей будущего. Если событие в будущем было бы достоверно известно мне, я мог бы также легко определить из него прошедшее и, возможно, тогда предпочел бы назвать еще неосуществленное причиной уже ушедшего. Мы часто видим дело жизни своей лишь в мечтах, а жизнь, между тем уходит и уходит, оставляя все меньше шансов изменить уходящее для возвращения в свое грядущее. А спохватившись, понимаем, что лучше никогда, чем поздно.
Каждый вечер во время заката, в одно и то же время, около семи пятнадцати, когда за горизонт уходило солнце, западная половина небосвода внезапно наполнялась мелкими блестками вспышек, переходящими затем в нестерпимо-яркую стену изумрудного света. Долина на миг преображалась. Обрывки облаков на небе истекали пурпурно-лиловым светом на призрачные холмы. Желтый песок в долине становился флуоресцирующим, зловещим и грозящим поглотить любого, ступившего на него. Все живое, будто зная о близости этого мгновения, замирало в своих норах. Длинные зеленые тени от кустарника и камней тянулись как щупальца гигантского спрута, охватывая с двух сторон маленькую палатку из яркого оранжевого нейлона.
Лишь одно существо в долине затихало в своем жилище не из чувства самосохранения, а из боязни пропустить нечто важное и интересное. Обитатель одинокой палатки припадал к окулярам своих приборов в момент заката солнца и напряженно следил за движением светила.
Этот человек жил в долине и пытался понять суть происходящего здесь природного феномена. Забытая всеми долина была единственным местом на земной суше, где можно было наблюдать удивительный закат. На пятьсот километров вокруг ни одного поселка, ни одной дороги. Даже воздушные трассы пролегли вдали от этого проклятого предками места.
Раз в месяц над тем пригорком, где стояла палатка, пролетал небольшой самолет и сбрасывал контейнер с продуктами, письмами и источниками питания для приборов. Свидания с самолетом, да портативная радиостанция были единственными нитями связи странного человека с внешним миром, с семьей и друзьями.
Порой ему казалось, что он близок к разгадке. И тогда долина наполнялась жутковатыми призраками, жмущимися к песку загадочными гигантами - то ли душами предков, то ли бессмертными демонами, ждущими своего часа. Все они стремились приоткрыть тяжелый люк, вырваться на волю и внести хаос и свирепый разгул в тихую жизнь долины. Потом, угомонившись, они уползали куда-то вниз. В эти минуты озарения страницы дневников исписывались стремительными строчками, легко вмещавшими в себя, как ему казалось, всю глубину постигнутой истины... Спустя сутки все начиналось вновь. Ожидание заката весь долгий день, привычная подготовка к наблюдениям, радостный миг видения и тьма. И было во всем этом течении событий что-то обычное и понятное, за исключением, может быть, дьявольской зеленей радуги.
За время пребывания в долине мрачный, обветренный наблюдатель стал ее суровым хозяином. Долина, окаймленная с восточной стороны острыми скалами, была его домом. Она давала ему воду, покой и пищу для размышлений.
В далеком овраге была свалка, образованная многочисленными экспедициями прошлых лет. Ржавые консервные банки, полиэтиленовые пакеты с фотографиями сверхмодных автомобилей и полуголых девиц, побелевшие 'аккумуляторы, обрывки старых газет и прочий мусор, заполняли почти весь овраг. От него до пригорка было около пяти километров, но смрад от дымящегося мусора, особенно в безветренную погоду, достигал иногда палатки. Дымный воздух этого памятника цивилизации очень мешал работать и раздражал своим кислым запахом. Это, однако, надо было принимать как неизбежное зло, сопутствующее любому новому делу.
Записи в дневниках удивительного обитателя долины оборвались в октябре ... года.
(из дневников Б.Г.)
Должен ли я так мучиться? И уже довольно долго. Но делаю-то я это добровольно, к тому же с превеликим удовольствием. В жизни стремлюсь добиться определенной цели, сам себе доказать нечто важное, убедить себя в чем-то, что так необходимо каждому человеку. Убедить себя и других - одно без другого, наверное, не существует. Я даже не задумываюсь как-то над тем, что работа - это необходимость, ибо мне она приносит огромную радость, несмотря на страдания от вынужденного одиночества. Надолго ли меня хватит?
Борис Грибников сидел дома за письменным столом и просматривал газеты последних двух дней, которые аккуратно были сложены на краю стола. Уже давно было заполночь. На улицах затихало движение. Город нехотя засыпал. В такие часы Борис любил работать. В это время он мог позволить себе полностью отдаться любимому делу, не спеша поразмышлять. Дневная суета лишала его самого главного - он не был хозяином своего времени и своих мыслей. Иногда из-за этого у него возникало какое-то неосознанное раздражение. Хорошо, что жена чутко все понимала и многое ему прощала. Во всяком случае, так Борису казалось.
Сегодня днем Грибников в который уже раз испытал странное ощущение во время своей лекции в Большой университетской аудитории. Один из студентов, сидящих в первом ряду, наклонился к уху своей соседки, и что-то прошептал ей. В ответ она посмотрела в окно, а затем улыбнулась. Борис заметил это стремительное движение, и у него возникло ощущение, что это уже было с ним, что он когда-то был в этой аудитории и точно также молоденькая студентка улыбалась своему соседу. И он был рядом. И жизнь была. Несостоявшаяся.
С этими мыслями Борис и сидел в ночи за рабочим столом своего безмолвного, и оттого уютного, домашнего кабинета, глядя на развернутую страницу сегодняшней газеты.
На ум пришли события шестилетней давности. Когда Ольга была беременна, он решил подарить ей на рождество три хрустальных стакана с изящной инкрустированной красной снежинкой. Три стакана из тонкого хрусталя - как символ того, что скоро их семья увеличится на одного человека. В магазине, где он покупал эти стаканы, Борис попросил тщательно запаковать покупку, поскольку дорога домой не близкая. Каково же было его разочарование, когда придя домой, он обнаружил, что один из стаканов разбился из-за того, что все они были вставлены один в другой. Ольга пыталась его успокоить и просила выкинуть это из головы, говорила, что не верит в приметы, что это чистейшая случайность. А весной семья Грибникова увеличилась сразу на два человека. Ольга родила совершенно здоровых и нормальных близнецов.
Вспоминая теперь этот факт, Борис никак не мог освободиться от мысли, что стакан разбился не случайно, хотя прекрасно понимал, что такого быть не могло. До весны он хранил разбитый стакан на полке книжного шкафа. Глядя на него, Бориса охватывало странное томление и подсознательное преклонение перед окружавшими его вещами. Они несли в себе не только память о прошедшей жизни, но были и молчаливыми предсказателями. Эти неодушевленные предметы вселяли порой в душу Грибникова неосознанный животный страх.
После одной из уборок в доме, когда жена была уже в больнице, он его не нашел на месте. В ответ на расспросы хозяйка сказала, что точно не помнит, но наверное она его выкинула, так как от разбитого стакана никакого толку кроме неприятностей.
Отложив газету в сторону, он придвинул к себе конспекты завтрашней лекции. Надо было просмотреть кое-что перед занятиями.
(из дневников Б.Г.)
...третьего раза не миновать? Когда-то же надо решать свою судьбу. Чего я боюсь? Потерять покой? Но его ведь и так у меня нет! Боюсь посвятить жизнь чепухе? Но в каждодневной суете я именно это и делаю! Думаю о великих целях, а сам боюсь к ним приблизиться. Ведь могу! Терзаюсь в мыслях о неразумно прожитых днях, о потерянном времени, и продолжаю жить и терять. Еще не поздно, я должен найти. Но если опоздал. Если жизнь уже прочно пошла по другой колее? Третьего раза не миновать!
Неужели я никогда не увижу дикого заката?
Неужели он существует лишь в моей мечте?
Глухие раскаты доносились совершенно отчетливо. Но это была не канонада, а гром, и удары его с каждой минутой становились все оглушительнее. Со стороны скал ползли две тучи - одна серая, другая черная. Из первой вырывались зигзаги бледных молний, обдававших небо зеленым огнем. Гроза в полном блеске вставала над долиной, гоня перед собой бурю и внезапно сгустившийся мрак. Молнии все чаще распарывали этот мрак на куски. Все яростнее грохотал гром. Вдруг зеленый свет ослепительной яркости упал на холмистый рельеф. Гром грянул с такой бешеной силой, будто все небо рухнуло на землю, чтобы раздавить ее. И тогда разрядились тучи.
А когда небо слегка просветлело, то взору предстало удивительное, никем не виданное зрелище.
По небу медленно и беззвучно плыла темная глыба, похожая на огромный обломок скалы. Вся в рытвинах и маленьких ржавых кратерах, она напоминала страшные фотографии спутников Марса, виденные в детстве. Сбоку на глыбе что-то мерцало. Приглядевшись, можно было понять, что это отблески извергающегося на ней вулкана. Глыба была гигантских размеров, и плыла сквозь зеленую дымку заката, медленно вращаясь, вопреки всем законам природы. Пепел, вырывающийся из бесшумного вулкана, образовал вокруг безобразного осколка сизый ореол. Расстояние до этого ужасного творения было довольно большим и было видно, как на пожелтевшей земле под тем местом, где пролетает глыба, закручивает в узел камни и деревья серый конус смерча. Но в долине стояла полнейшая тишина, как на глубоком дне во время свирепого шторма.
Глыба двигалась на запад к висевшему над горизонтом солнцу. Через несколько минут она закрыла солнце, и долина погрузилась во мрак. Красные и зеленые отблески от краев глыбы образовывали на поверхности земли длинные пляшущие тени. Казалось, что это именно те самые чудовища, которые населяли долину в тревожных снах ее обитателя.
Спустя мгновение тени исчезли. Горизонт был чист. Долина внезапно наполнилась ночными звуками. Подул свежий ветер, унося на себе тяжелый и влажный воздух. О происшедшем напоминали лишь разметавшиеся в беспорядке деревья, вырванные из земли, да перевернутые, громадные бурые камни. А на тех местах, где эти камни лежали днем, зияли словно язвы, темные, мокрые глазницы. Во все стороны от них в поисках нового жилища расползались разные твари. Стало холодать. Долина начинала жить своей обычной ночной жизнью. В воздухе носился запах прелых головешек, и лишь шелест трепещущегося оранжевого обрывка нейлона нарушал внезапно навалившийся равнодушный покой.
(из дневников Б.Г.)
Пустынная область в южной части континента хранит еще немало тайн. В ... году путешественник Р. Феррейра открыл в этой пустыне каменную стену длиной около километра и огромные каменные плиты с высеченными иероглифами. Спустя год, продолжая его поиски, я обнаружил остатки древних сооружений, и нанес на карту место находки - примерно в 50 километрах севернее одного из притоков реки. Однако археологические экспедиции, отправившиеся туда вскоре после меня, ничего не нашли. В ... году новые очевидцы повторили рассказ Р. Ферейра и описали необычайной красоты зеленые закаты солнца, увиденные в пустыне. И опять экспедиции ничего не нашли. После мировой войны снова появлялись сведения о призрачном городе от охотников, торговцев, геологов и вновь экспедиции возвращались ни с чем. Сейчас я пришел к выводу, что песчаные бури, которые часто здесь бушуют, то открывают, то засыпают мертвый город. Но зеленый луч на закате остается для меня до сих пор загадкой.
Толпа втолкнула Бориса в салон, лязгнули разболтанные двери и, накренясь на один бок, желтый автобус натужно отплыл от остановки. Несмотря на большое скопление людей, именно в городском транспорте Борису не мешали думать. От этого он чувствовал необъяснимый внутренний подъем. Иногда и не мог вспомнить потом о чем думал, но получал удовлетворение от такого погружения в себя. В это время, наверно, в голове все приходило в порядок, выстраивалось в стройные цепочки и колонны, и оттого возникало чувство полноты и уверенности. Дома и на работе такого не получалось. Как это ни странно, но комфортные условия отвлекали его от мыслей больше всего.
Борис привык думать о своих научных проблемах где придется. В автобусе, в метро, по дороге домой и на работу. Но сегодня был редкий день, когда можно было расслабиться. Его лекции в университете отменили по причине чествования одного из корифеев, и Борис ехал домой в надежде поработать в тихой, пустой квартире до прихода домочадцев. Надо было проверить идею, которая пришла ему в голову сегодня утром. Настроение было прекрасное, под стать чистому октябрьскому небу.
Когда он открывал дверь, в прихожей зазвонил телефон. Быстро войдя, Борис бросил портфель на пол и схватил телефонную трубку.
Вечером следующего дня Грибников не вернулся домой. Больше его никто не видел. Кто-то говорил, что он уехал с экспедицией искать снежного человека или шельмугровые яблоки, а кто-то вспоминал его последнее увлечение оптическими явлениями в атмосфере далекого острова в Тихом океане.
(из дневников Б.Г.)
Умудренный Голубев говорит, что тоска - это не сформировавшаяся цель. Цель? Какая она у меня? В познании мира и себя? В благополучии и беззаботности или в вечной суете и риске? Человек, себя не осуществивший, счастливым быть не может. Его жизнь становится мукой мученической. В том числе - для других...
После той ночи, когда буря изорвала палатку, он бродил как обезумевший по долине, не зная за что благодарить судьбу: за то, что не убила сразу, или за то, что дала мечту выжить и выбраться из этого ада. Тайна, на которую он посягнул, жестоко расправилась с ним. И теперь, без жилья, без одежды и еды он шел на восток в сторону синих гор в надежде осуществить данный ему шанс в заброшенном месте.
Уже была середина дня. Глубокая небесная синь без единого облачка обволакивала все вокруг. Резкие безжизненные тени от камней и кустарника, до звона в ушах тишина как бы говорили, что ты здесь лишний, ты должен стать такой же тенью и такой же бездыханной тишиной. Желтый, зыбучий песок проваливался под ногами и растекался в стороны, оставляя острые воронки.
Самолет появился внезапно, разорвав треском мотора, покой. Звук двигателя он услышал, когда до него было метров пятьсот. Он летел прямо на него на малой высоте. Это был не тот самолет, который сбрасывал контейнеры с продуктами, а какой-то неизвестной конструкции прошлого века. Он отчетливо видел в кабине двух человек в желтых комбинезонах, жестикулирующих руками.
Самолет исчез также внезапно, как и появился. Некоторое время он ждал его возвращения, напряженно прислушиваясь к зудящей тишине. Но только шелест песка под ногами нарушал знойный покой долины...
А следы на песке тянулись к голубому хребту на востоке, из неизвестности к маленькой точке на горизонте, которая постепенно таяла в запредельной дымке горячего воздуха. Вместе с ней уходила из долины ее загадка.
(из дневника Б. Г.)
"За это время маленький упрямец, став 30 летним, так и не нашел себя. А когда он проживет полвека, то пора будет бродяге умерить свой пыл. Сегодня вечером, в октябре ... годя, я с тяжелым сердцем спросил себя, не пора ли и мне умерить свои претензии? Не пропущу ли и я время любить?"
Летели на бреющем полете. Внизу мелькали сопки и редкий кустарник.
Борис посмотрел в направлении, указанном пилотом, и увидел знакомое синеватое, скалистое обрамление долины с ее восточной стороны.
Самолет накренился на новом развороте и, оставляя за собой мелькающую местность, начал снижаться для посадки.
... настал четвертый день. Он брел по растерзанной долине. Ветер не утихал. Тяжелые мокрые тучи низко неслись над угрюмым песком, завихряясь в своем движении. О вчерашнем зное ничего не напоминало. Что-то знакомое мелькнуло под ногами. Обернувшись, Борис увидел кусок ярко-оранжевого нейлона, присыпанного песком. Осторожно, словно мумию, он расчистил поверхность от песка и потянул за торчащий край. Это был обрывок палатки. Грибников с трепетом почувствовал вдруг, что сам является частью этой находки. Под куском нейлона в песке лежали расколотый хрустальный стакан с красной снежинкой и потрепанный карманный блокнот. Вытряхнув песок, Борис его развернул. На первой попавшейся странице знакомым торопливым почерком было написано:
- Мир этот - лабиринт и загадка. Ведь вижу смерть, но не знаю покоя.
И подпись - Б.Грибников, октябрь ... года. Борис опоздал почти на жизнь.
В голове крутились когда-то читанные стихи
... о море тоски!
Чудесное зданье разбито в куски...
справься с печалью, воспрянь, полубог!
Построй на обвале новый чертог.
(из дневников Б.Г.)
"Если мистик, который любит бродяжничать и глубоко размышлять, посмотрит на эту долину, то он на всю жизнь сделает ее морем собственной души. Волны бьются о ее рыхлые берега, которые по возрасту гораздо старше Ибрагима. Эти берега, хотя давно разрушены, но и ныне еще сохраняют свою красоту. Я искренне предвижу, что когда-нибудь в будущем этот остров на суше со своими загадками будет играть более важную роль, чем мы можем представить себе сейчас.
Посредине океана на поверхности воды держатся Млечные пути коралловых островов, неизвестные архипелаги и недоступные острова. Плыви, капитан, плыви.
|