Справа двухместные, слева одноместные сиденья. Последнее сиденье, рассчитанное на четверых, и одно рядом с водителем. Итого данный автобус мог вместить двенадцать, четырнадцать человек, не считая водителя.
Пассажиры удобно рассаживались.
Мать и дочь заняли места в одном ряду через проход, не желая беспокоить беременную женщину, сидящую у окна. Дочь села на одноместное, а мать рядом с беременной. Они обе дружелюбно поглядывали на беременную женщину и периодически улыбались друг другу.
Две подруги, вошедшие в автобус, никак не могли уговорить мужчину пересесть. Рядом с ним было свободное место, а так как подруги не хотели расставаться даже на период получасового пути, тщетно силились ему объяснить, что он мужчина и ему было бы правильней сесть на заднее сиденье.
Мужчина, как и подобает истинному мужчине, проявил стойкость характера, и подругам ничего не оставалось, как пройти в конец салона и сесть рядом с хрупкой молодой девушкой, похожей на одуванчик и занимающей всего половину своего места.
Свободное место рядом с мужчиной тут же было занято молодым подвыпившим сержантом, явно возвращающимся с хорошего утреннего хаша.
В автобус вошла статная женщина с пухлыми губами. Она всем своим существом внушала пассажирам, что должна занять самое лучшее место, но, увы, выбора не было. Оставались место на заднем сиденье и место рядом с водителем. Вдруг ее взгляд привлек баул. Он был настолько велик, что из-за него не было видно сидящего мужчину. Женщина подошла к сиденью и возмутилась, но "баул" стал громко оспаривать свое место, как за уплаченное в двойном размере. Водитель в знак согласия одобрительно махнул головой и предложил ей место рядом с собой. Женщина надула свои и без того пухлые губки и пренебрежительно посмотрела на водителя, а затем на владельца баула.
В это время студент, занимающий одноместное сиденье, встал и пересел к водителю. С победоносным видом, сложив свои губки в положение улыбки, она села и отвернулась к окну.
Вдруг автобус начал слегка раскачиваться.
В него, почти вползая, нагруженная множеством пакетов, вошла толстая-претолстая женщина. Периодически застревая в проходе, она медленно надвигалась на единственно свободное место в конце автобуса, который ей явно был мал.
Подружки и девушка были в полной растерянности.
Свободных мест было, можно сказать, одно или точнее, полтора. Женщине нужно было, по меньшей мере, два, а может, и все три. Наконец она поравнялась с ними и стала протискивать себя к пустому месту у окна, задевая пакетами, грудью и другими частями тела оторопевших женщин.
Когда она садилась, все три женщины сделали дружный вдох, а когда та, наконец, устроилась, так же дружно, медленно и осторожно стали делать выдох.
Водитель окинул взглядом пассажиров автобуса.
Когда он посмотрел в конец салона, его взору открылась следующая картина.
Женщина, занимающая большую половину четырехместного сиденья, штрих, в который преобразилась нежная хрупкая девушка-одуванчик и две женщины с одним лицом. Это были подружки, которые как бы слились воедино и у них на двоих было одно лицо с испуганными глазами и полураскрытым ртом, который что-то вроде хотел сказать, но почему-то раздумал.
Не скрывая своего удивления, он громко, почти механически, спросил:
- Все? Все сели?
Пассажиры от неожиданности вздрогнули, так как несколько минут их внимание было приковано к толстой-претолстой женщине, которая своим продвижением в глубь автобуса и содрогая его, представляла откровенную, если не угрозу, то что-то близкое к ней.
- Да! Да! Все! Можно ехать, - также громко сказал "истинный мужчина", которому наверняка соседство сержанта начинало досаждать.
То ли водитель, то ли мотор угрожающе чихнул и как-то непонятно крякнул.
Автобус тронулся с места.
- Все на ярмарку? - спросил водитель.
- Все, все, - опять за всех ответил "истинный мужчина", не скрывая своего раздражения.
Пассажиры немного успокоились в надежде на скорейшее окончание путешествия, которое пройдет без остановок, так как всем выходить на конечной.
Но алчность водителя не дала им возможности долго находиться в состоянии покоя. Он останавливал буквально на каждой остановке, нарушая нормы безопасности дорожного движения и оглушая своим голосом прохожих, объявляя им направление своего маршрута.
Не прошло и пятнадцати минут, как в проходе автобуса плотной стеной стояли пассажиры.
Все они старались не задеть потолок головой, и поэтому поза у них была практически одинаковая. Они слегка наклонялись вниз, прижимая подбородок к груди, как бы боясь в этой тесноте потерять голову, которая норовит удариться то об потолок, то об локоть соседа, который так, на всякий случай, держится за поручни, боясь упасть, хотя, по большому счету, падать некуда.
Итак, живая стена отделила правую и левую стороны автобуса.
Мать и дочь оказались без общения и пришли в уныние.
В салоне была поражающая тишина.
Окна в автобусе были закрыты по причине прохладной погоды.
Пассажиры не только молчали, но даже, как казалось, не дышали.
Хотя о том, что они все же изредка дышали, можно было судить по нарастающей духоте.
Автобус взял курс к ярмарке.
- Остановок уже не будет, - с ноткой глубочайшего разочарования сообщил водитель.
Пассажиры приняли это сообщение в гордом молчании.
Запах алкогольного угара, смешавшись с запахом чеснока, стал распространяться на весь автобус.
Вдруг раздался хруст.
Он повторился и стал все усиливаться и усиливаться, разрывая тишину.
Этот хруст издавала беременная женщина. Она тупо смотрела в одну точку, мерно поглаживая живот, и грызла морковку, заедая ее сухарем.
Сидящие ненавидели стоящих, которые мерно дышали им прямо в темя, причем в одну и ту же точку, как бы прицеливаясь.
Стоящие ненавидели сидящих, так как те периодически уничтожающим взглядом, как стрелами, пронизывали их, мысленно вспоминая их близких.
И те и другие ненавидели студента, комфортно расположившегося на переднем сиденье и читающего свой конспект. Ненавидели они и мужчину, подремывающего на своем бауле.
Все дружно завидовали пассажирам, сидящим у окна с двухместными сиденьями. Хотя счастливцами их нельзя было назвать, так как рядом сидящие, чтобы как-то обезвредить себя от падающих капель пота и идущего дыхания в одну и ту же точку головы, старались отодвинуться и тем самым жесточайшим образом оттесняли их к окнам, стекла которых в любой момент могли бы лопнуть.
Как бы то ни было, кроме студента и мужчины с баулом, все были возмущены, но при этом мужественно молчаливы.
Вдруг послышался жалобный голос:
- Кто-нибудь! Откройте окно. Очень душно.
К великому счастью никто не запомнил, кто сказал эту фразу!
Окно открыли.
Вместе с освежающим ветерком в салон автобуса влетела оса!
Пролетев над головами стоящих, она села на потолок и стала обнюхивать его обшивку.
Все насторожились.
Немного посидев, она перелетела в сторону студента. Студент стал панически махать конспектом. Он так лихорадочно им махал, что нельзя было понять, хочет ли он ее убить или просто отогнать.
Осе это явно не понравилось и, заподозрив студента в плохом умысле, она начала свирепо жужжать и атаковать его.
Что бы как-то помочь студенту, водитель начал делать виражи.
Вконец обозлившись, оса подлетела к водителю и попыталась залезть ему под воротник.
Водитель резко взял вправо, а затем влево.
Пассажиры не успели ойкнуть, как машина резко остановилась.
Сидящие крепко держали стоящих.
Стоящие были готовы прикрыть собой сидящих.
- Все. Она улетела, - сказал кто-то
Но это было заблуждением.
Минуту спустя с озлобленным жужжанием оса начала кружить над пассажирами в поисках жертвы.
Водитель нажал на газ.
Женщина с пухлыми губками открыла свое окно, дабы дать возможность осе покинуть салон автобуса, в котором становилось не безопасно буквально для всех, включая осу.
Она застыла в ожидании, плотно сжав пухлые губы в тугой бантик.
То ли одурев от количества народа и различных запахов.
То ли держа зло на студента, оса решила остаться.
Ее жужжание нарастало прямо пропорционально тишине.
Она облетала всех по очереди, выбирая жертву.
"Истинный мужчина" жалел, что не уступил место подружкам, так как это "опасное животное" летало именно в передней части салона. Несмотря на предыдущую раздражительность, он крепко сжимал руку сержанта, надеясь, что запах, исходящий от него, как-то отпугнет осу.
Мать и дочь, отделенные стоящими в проходе пассажирами, чувствовали себя ссыльными, мечтая о скорейшей благополучной встрече.
Ветер, усилившийся от быстрой езды, пронизывал холодом, но ни у кого не хватало мужества закрыть окно.
Все надеялись на благочестивость осы.
Ведь по большому счету они ей ничего плохого не желают, а студент, что с него взять, они его ненавидели с первой минуты, а сейчас могут даже высадить если она, то бишь оса, их помилует.
По мере жужжания осы ненависть к студенту возрастала.
Оса поравнялась с беременной женщиной.
Женщина в панике прикрыла живот.
В глазах был ужас.
Создавалось впечатление, что над ней кружит не маленькая оса, а орел-стервятник.
Неожиданно для себя беременная выпрямилась и приготовилась к бою.
В ней проснулась материнская сила.
Она чувствовала, что справится не только с осой...
Она способна сразиться со львом. Со слоном. С медведем. Или вообще с ними со всеми одновременно.
Внимание осы привлек баул и, оставив беременную женщину в покое, она подлетела и села на него.
Беременная немного успокоилась и лихорадочно стала грызть очередную морковку.
В салоне началось небольшое оживление.
Не скрывая своего злорадства, пассажиры следили за осой, у которой была великолепная возможность ужалить похрапывающего мужчину, облокотившегося на свой баул.
Все настороженно следили за осой.
Вдруг мужчина неожиданно проснулся и, потянувшись, задел баул.
Оса взметнулась к потолку и ястребом кинулась к нарушившему ее покой мужчине.
Он мигом сжался в маленький комочек и соскользнул вниз.
Как он уместился между своим и предыдущим сиденьями, было не ясно даже ему самому.
Раздосадованные пассажиры вновь пришли в состояние полной боевой готовности.
Оса пролетела мимо мужчины, она была раздосадована не меньше. С возмущением оса продолжила свой полет и, слегка задев волосы беременной, направилась к толстой-претолстой женщине. Та в ужасе прижалась к девушке-одуванчику, которая была уже от испуга где-то там на небесах.
Пассажиры вздрогнули.
"Если эта женщина начнет отбрыкиваться от осы, автобус перевернется".
Эта мысль была в головах как стоящих, так и сидящих.
Немного покружив и не совсем поняв, насколько может быть безопасным для ее жизни данная "поляна", оса направилась к подружкам. По всей видимости, вид их ей почему-то не понравился.
Оса вернулась к толстой-претолстой женщине.
Присела.
"Поляна" оказалась очень мягкой, но уж слишком необъятной. Почувствовав себя не совсем комфортно, оса вновь направилась к подружкам. Она кружила над ними. Ее жужжание то усиливалось, то умолкало, что бы с новой силой привести в ужас этих подруг, которые, обнявшись, казалось, навсегда слились в единую, можно сказать, "массу", на удивление всем, уже без лица и конечностей.
По жужжанию осы пассажиры понимали ее возмущение.
Озлобленность.
Усталость.
Ее жужжание то настораживало, то пугало.
А иногда даже вызывало жалость.
Последнее было намного реже.
Оса присела на "массу" и, немного передохнув и расправив крылья, направилась к очаровательным губкам, которые показались ей аленьким цветочком.
Вдруг, неожиданно для всех, как выскальзывает мыло из рук, с последнего сиденья выскальзывает девушка-одуванчик. Она под тяжестью толстой женщины и резкому движению подруг, любопытно прослеживающих за полетом осы, выскользнув, оказалась буквально нос к носу с одним из стоящих пассажиров.
Молодой парень, стоя практически на одной ноге, всю дорогу тщетно ища место для второй, с прижатой к груди челюстью и с затекшей рукой, которой держался за поручень, не сумел вытащить вторую руку, которую как только сел в автобус кое-как засунул в карман, чтобы она не висела плетью перед носом девушки-одуванчика, свирепо задышал.
Внимание всего автобуса от осы переместилось к девушке. Одна из подружек, сев на колено другой, старалась задвинуть девушку обратно на место. Толстая женщина старалась ей помочь и при этом втягивала в себя все свое расплывшееся тело. Им помогал молодой человек, стараясь подтолкнуть девушку одним коленом.
Напряжение росло.
То ли от усердия двух женщин, то ли от свирепо дышащего молодого человека прямо в рот девушки, ей удалось все же снова сесть обратно на свои полместа.
Тем временем шел неприятный "диалог" между льстиво жужжавшей осой и непонятно куда исчезнувшими губами.
Итак, когда оса направилась к аленькому цветочку, почувствовав опасность, женщина вобрала в себя губы, от чего ее глаза стали напоминать огромные блюдца.
Оса стала летать вокруг ее носа.
Зрачки женщины в такт жужжания осы совершали круги вокруг своей оси. Немного покружив и поняв, что все ее попытки бесполезны, оса улетела.
Но куда?
Осы не было видно и ее жужжания не было слышно.
Неожиданно вскрикнула доселе молчавшая и не обращающая ни на кого внимания женщина с одноместного сиденья.
Она стала хлопать себя по ногам и вдруг задрала юбку.
Мужчины сначала зажмурились, а потом, все же поняв, что причиной сего оса, бессильно и с сочувствием смотрели на женщину, которая кричала и размахивала подолом юбки у себя между ног, нагибалась, стараясь увидеть осу, и тщетно хлопала себя по ляжкам.
Все были готовы ей помочь, но только советом.
Стоящая над ней женщина средних лет свободной рукой постаралась залезть ей под юбку сзади, дабы не дать возможность осе проникнуть в нижнее белье этой несчастной.
- Раз уж там нет, то значит, в лифчик забралась. В лифчике она, в лифчике, - со знанием дела кричал кто-то из пассажиров.
У водителя зашевелились уши. Он был единственным, кто ничего не видел.
Оса появилась так же неожиданно, как и исчезла. Не на шутку рассвирепев, она жужжала весьма агрессивно.
Беременная женщина, обняв свой живот, не на шутку разнервничавшись, плакала и причитала.
Женщина с пухлыми губами не знала, куда их спрятать, так как они представляли для нее особую угрозу.
Толстая-претолстая женщина опустила голову, стараясь прикрыть ею свою пышную грудь, одновременно прижимая к ней свои бесчисленные пакеты.
Девушка-одуванчик всем своим видом показывала, что примет смерть с достоинством.
Подруги снова слились в одно целое, плотно засунув под себя юбки.
Весь автобус напоминал людей военных времен, попавших под артиллерийский обстрел.
Они были несчастны, но, как и в те страшные годы, верные чувству долга и ответственности друг перед другом, готовые в любую минуту прикрыть собой другого.
Оса вновь направилась в сторону водителя.
Он уже не смотрел на дорогу.
Все его внимание было приковано к осе.
Оса то взлетала, то, как бомбардировщик, пикировала на него.
В мгновение ока она села ему на руку. Он в ужасе поднял руки, как бы моля о пощаде.
Пассажиры смотрели на него как на предателя родины, готового сдаться врагу.
Автобус, потеряв управление, двигался прямо на столб.
Студент схватился за руль и спас положение.
Водитель снова взялся за руль.
На мгновение застывшие пассажиры дружно и мирно задышали.
Ненависть к студенту прошла.
Он был прощен.
Даже осой.
Она мирно села на лобовое стекло. Возможно, она тоже испугалась. А, возможно, ей надоело сражаться.
Настороженная тишина напоминала передышку между боями.
В это время автобус остановила машина ГАИ.
Водитель осторожно сошел, дабы не спугнуть вконец обессилевшую осу.
Внимание пассажиров было перемещено на переговоры водителя с представителем закона. Показав документы, водитель вернулся на свое рабочее место.
Но, увы. Оно было занято.
На нем сидела оса.
Пассажиры насторожились.
Водитель вопросительно смотрел на пассажиров.
Они молчали, хотя оса им доставила много неприятных минут, но по большому счету все же никого не ужалила.
- Зачем убивать? - этот вопрос стоял в глазах у всех.
Вдруг кто-то сильно чихнул.
Оса встрепенулась и вылетела в открытую дверь.
Водитель занял свое место.
Пассажиры облегченно вздохнули.
Все улыбались друг другу.
Автобус им показался просторным.
Духота и общие неудобства исчезли.
Автобус подъехал к ярмарке.
"Истинный мужчина" протиснулся к выходу первым и, как подобает
истинному мужчине, стал помогать женщинам при выходе из автобуса, подавая им руку.
Мать осторожно, опекая беременную женщину, сопроводила ее до ступеньки автобуса, бережно передав ее стоящему внизу мужчине. Затем, взяв за руку дочь, вышла, попрощавшись с мужчиной с баулом, который сидел в ожидании.
- Он сойдет позже всех, - гласил его взгляд.
Женщина, так откровенно поднявшая юбку в автобусе, смущенно улыбалась буквально всем. Ей мило улыбались в ответ, мол, с кем не бывает.
Девушка-одуванчик почти выпорхнула из автобуса и мигом исчезла к радости молодого человека, которому было ужасно неловко за свой свирепый взгляд и неловкие пинки.
Выйдя из автобуса, пассажиры не расходились, они хотели быть уверены, что каждый из них в полном порядке.
- Мало ли кому что понадобится?!
Женщина с пухлыми губами шла к выходу, взяв часть пакетов у толстой-претолстой женщины, чтобы дать ей возможность, не перевернув автобус, благополучно выползти из него.
Подруги, еле разжав объятия, тоже улыбались, обретя каждая свое лицо.
- Как хорошо, что все обошлось без жертв, - сказал сержант, обдавая всех напоследок запахом алкоголя и чеснока.