Аннотация: Менеджер-реконструктор попадает в 13-й век.
Менеджер против Батыя
Пролог
Сочная, изумрудная трава под ногами приятно пружинила. Поляна, на которую вышел рядовой пензенский менеджер по продажам, а ныне ратник войска буртасского Никита Строганов, вся была залита солнечным светом. Остановившись в самом ее центре, менеджер-ратник отбросил в сторону узелок со снедью, лук и кожаный колчан со стрелами, после чего, раскинув руки, рухнул на зеленый ковер.
- Лепота-а-а! - зажмурившись от яркого солнца, протянул Никита.
Еще вчера он торчал в автосалоне 'Ладья', в обрыдлом костюме и стянувшем шею галстуке, расписывая потенциальным покупателям преимущества той или иной модели автомобиля. А сегодня, в свой законный субботний выходной, он стал участником очередного выездного мероприятия клуба реконструкторов 'Засека', проводившегося в районе села Золотаревка, недалеко от места, где в 1237 году войска Батыя сумели штурмом захватить крепость буртасов, обитавших тогда в этих краях.
До губернаторства Василия Кузьмича Бочкарева про буртасов, кроме упоротых краеведов, никто и знать не знал. Но вот услышал Кузьмич про этих самых буртасов, и ударило ему в голову, что 'пензяки толстопятые' произошли как раз от этого племени, хотя те же краеведы уверяли - Пенза была основана в одна тысяча шестьсот шестьдесят третьем году по указу царя Алексея Михайловича. И первыми ее жителями были казаки, которые составляли контингент крепости, а также ссыльные из разных городов за 'воровское денежное дело', то бишь либо фальшивомонетчики, либо как-то причастные к этому криминальному бизнесу. Чтобы им скучно не было в сугубо однополом обществе, на радость мужикам прислали со всея Руси девиц легкого поведения.
Однако губернатор решил копнуть глубже, привлек историков, а те предъявили ему раскопки под Золотаревкой, явно свидетельствовавшие о проживании в этих местах буртасов, которые полегли как один после появления здесь несметных туменов Батыя, пытаясь преградить им путь на север, к богатым русским княжествам.
'Не русские мы, а буртасы!' - заявил Кузьмич. Тут же идея Великой Буртасии стала продвигаться в народ, который сначала посмеивался над затеей губернатора, а потом как-то попривык.
Вот и реконструкторы, почесав под шеломами стриженые и не очень затылки, решили, что можно потрафить главе региона, организовав маневры типа 'татаро-монголы против буртасов'. Может, обломятся какие-нибудь плюшки, деньжат подкинет на амуницию, выезды организует... Кузьмич даже что-то пообещал, правда, второй год его обещания проходили проверку временем.
А вот реконструкторы как-то втянулись. Это была уже третья акция, в которой участвовали 'буртасы' и 'татаро-монголы'. Никита также в третий раз изображал буртасского ратника, к татаро-монголам у него было несколько предвзятое отношение. Тем более что в его представлении воины Батыя должны передвигаться только верхом, а поскольку лошадей у членов клуба было кот наплакал - то есть вообще ноль - то изображать пешего татаро-монгола Никита считал ниже своего достоинства. Хотя все равно кому-то приходилось быть 'татаро-монголами', однако в итоге получалось, что 'несметные тумены' состояли из десяти-пятнадцати человек максимум, тогда как 'буртасов' выходило раза в два больше.
В национальную одежду буртаса, какой ее видели местные краеведы, Никита переоделся еще дома, и к Золотаревке добрался в таком виде. К счастью, на своем 'УАЗе-Патриоте'. Жрет хоть и много, но полнопривод - самое то на лесных тропах.
Местом стойбища реконструкторов стала давно обжитая полянка неподалеку от Золотаревки. Там же женщины, ряженые в сарафаны, готовили обед - пшенную кашу с салом в большом казане на костре. Якобы по старинному рецепту, хотя многие в этом сильно сомневались.
Никита Строганов был, как принято говорить, всесторонне развитым человеком. Работа в автосалоне - это одно, а увлечения по жизни - совсем другое. А увлекался Никита многим, особенно если это было связано со стариной. Например, однажды целое лето был помощником сельского кузнеца Григория Петровича, научившись ковать не только подковы и прочие полезные в деревенском хозяйстве вещи, а и холодное оружие. В его изготовлении кузнец оказался настоящим докой, вот и поделился секретами с учеником. Причем это умение Петровичу передал его отец, а тому - его родитель, в общем, знания в династии сельских кузнецов передавались из поколения в поколения.
А занявшись несколько лет назад реконструкторством, и особенно после того, как стали проводиться 'буртасские игрища', Никита сам не заметил, как увлекся историей Буртасского княжества. Заодно научился многим вещам, присущим буртасам. Например, делать многослойные или составные боевые луки из тех же древесных пород, которыми пользовались древние воины. Впрочем, хоть и получались они похожими, однако ж дальность полета стрелы оставляла желать лучшего. Так что в итоге свой выбор он остановил на изготовленном по его заказу в Москве луке из композитных материалов, с тетивой из кевларовой нити, но при этом сделанным под старину. На обучение стрельбе потратит немало времени, но сумел достигнуть в этом деле немалых успехов, хотя до уровня олимпийской сборной, конечно, ему еще было далековато.
Вот с таким новоделом Строганов сейчас и брел к месту засады на 'татаро-монгол'. Ему предстояло изображать 'засадный полк' в единственном лице. Но вот по пути не смог удержаться, чтобы не поваляться в мягкой траве на залитой майским солнцем лесной поляне.
Десяток картофелин он захватил, чтобы испечь их на месте засады одному ему известным способом, в золе бездымного костра, который с десяти шагов не учуешь. Благо, что до появления основных сил 'противника' оставалась пара часов, а позавтракать Никита не успел. Являясь с детства страстным поклонником картофеля во всех его видах, менеджер мог есть корнеплод на завтрак, обед и ужин, хоть вареным, хоть печеным, хоть жареным. Причем преимущественно предпочитал бабушкин картофель. 78-летняя вдовая старушка до сих пор жила в деревне, в одиночку ловко управляясь с хозяйством. Однако ж примерный внук несколько раз в год бабушку навещал, благо что жила та недалеко, и в обязательном порядке при посадке и сборе картофеля, избавив пожилую женщину от необходимости стояния часами в полусогнутом состоянии на 8 сотках. Как раз в прошлые выходные - первые после Дня Победы - ездил с матерью к старушке помогать сажать корнеплод. Самой бабке хватало на год и пары мешков картошки. А вот остальное с удовольствием забирал в город Никита, благо было на чем возить. И сегодня он, зная, что кормить будут, как обычно на ролевых мероприятиях, 'аутентичной' кашей, захватил с собой котомку с бабушкиной картошкой прошлогоднего урожая, головкой чеснока, парой тепличных огурцов и помидоров, солью и коробком спичек.
Нежась в траве, Никита едва не задремал, но вскоре ему пришлось открыть глаза, потому что даже сквозь опущенные веки он почувствовал, на сверху легла какая-то тень, закрыв солнце. Открыв глаза, он увидел, что небо закрыла невесть откуда появившаяся черная туча, двигавшаяся с какой-то невероятной скоростью. Подул прохладный ветер, пробиравший до костей в этот еще недавно жаркий майский день.
'Однако, как-то неожиданно, - подумал Никита, - эдак, чего дорого, и ливнем накроет. Хоть тетива и из кевлара, а лук из композитных материалов, и вода им, в принципе, не так и страшна, но лежать вот так под дождем как-то глупо'.
Посему он быстренько поднялся, поправил висевший на боку самолично выкованный и украшенный узорами нож в кожаном чехле, подобрал лук и колчан со стрелами, котомку с картошкой, и отправился к месту предполагаемой засады. Но не успел сделать и нескольких шагов, как все вокруг озарилось яркой голубоватой вспышкой, а его тело охватило странное свечение.
'Не иначе молния в меня долбанула', - успел подумать Никита, прежде чем потерять сознание.
Глава 1. Острог
Очнулся он непонятно спустя сколько времени. Поскольку часов у Никиты, как у 'настоящего буртаса', с собой не имелось, можно было только гадать, как долго он провалялся на этой полянке. Во всяком случае, заходом солнца пока не пахло, разве что озоном, как бывает после грозы. Но при этом трава была абсолютно сухой.
Скорый осмотр обнадежил, вроде бы видимых повреждений не обнаружено. Голова, что удивительно, мыслила ясно. Это радовало, значит, жить будет. А воздух, к слову, пах как-то по-другому, не озоном, как после грозы, а словно бы прошел сначала фильтрацию, а затем его чем-то обогатили. Занятно!
Так, а засаду-то делать еще не поздно? Или все же вернуться на место сбора, рассказать об этом удивительном случае? А и то верно, всякое желание сидеть в засадах у него пропало напрочь, когда тут такое случается.
Развернувшись, Никита побрел в сторону лагеря, про себя немного удивившись, что лес вроде стал гуще, а вот еле заметная недавно тропка превратилась в довольно широкую прогалину, где даже угадывалась неглубокая колея, словно тут периодически ездили на гужевом транспорте.
Причем дальше дорога пролегала через... всходившее конопляное поле. Конопля располагалась на площади примерно в пару гектаров, причем явно была высажена человеческими руками, а не росла бессистемно. Немного охренев от увиденного, Никита двинулся дальше, на ходу думая, стоит ли коллегам по увлечению рассказывать о конопляном поле, и как он вообще, шествуя вроде бы той же дорогой, мог это поле проглядеть. Однако, насколько Никита знал из рассказа более опытного в этом деле товарища, у выращенной в средней полосе конопли для приобретения наркотических свойств не хватает солнца и тепла. Так что те, кто разбирался в выращивании канабиса, умудрялись доставать афганскую коноплю, пытаясь ее высаживать в наших широтах. Первый урожай якобы получается достаточно наркотическим, второе поколение - очень слабым, а третье поколение вообще пустым. И потому они снова закупали семена по проверенным каналам. Никите такая 'развлекуха' никогда не нравилась, так что он старался держаться от всего этого чем дальше, тем лучше.
В какой-то момент Никите показалось, что откуда-то спереди пахнуло дымком. Хм, кто это, интересно, тут костром балуется? Ладно, разберемся по ходу дела.
Вскоре показался и ручей, теперь его можно было назвать небольшой речушкой метра в три шириной, по берегам которой росли невысокие, по пояс, заросли осоки. Еще раз озадаченный увиденным, Никита почесал затылок, присел на корточки и зачерпнул в пригоршню воды. Попробовал на язык, затем выпил. Вкусная и холодная, как из ключа. Может, они на дне и бьют, скорее всего. Оглянувшись, опустился на колени и стал пить прямо из речушки. Утолив жажду, почувствовал себя куда бодрее, и совсем уж было отправился дальше, как впереди по тропе услышал какой-то шум.
Похоже, кто-то кричал, причем женским голосом. Мысль о том, что ему может что-то угрожать, Никиту если и посетила, то тут же убралась несолоно хлебавши. Он никогда не считал себя отчаянным храбрецом, однако обладал обостренным чувством справедливости и не мог переступить через моральные принципы: если видел, что слабому угрожала опасность - всегда приходил на помощь. Причем еще со школьных лет, за что был бит не раз бит более старшими, но все же завоевал уважение. В том числе с помощью посещения секции кунг-фу, когда уже научился давать сдачи.
Открывшаяся его взору картина подтвердила худшие опасения. На тропе стояла запряженная понурой лошадкой телега, а рядом в траве приземистый мужичок валял орущую благим матом тетку, охаживая несчастную хворостиной, вероятно, служившую кнутом для тягловой силы. Что интересно, оба были одеты в наряды эпохи буртасов, мужик так еще сверху напялил какой-то овчинный жилет, поэтому первая мысль Никиты была - реконструкторы. Только лица впервые увиденные, да еще и изъяснялись оба на странном языке - в потоке экспрессивных выражений лишь иногда проскакивали смутно знакомые слова.
Никита был человеком широких взглядов - на негров и гомосексуалистов смотрел без осуждения. Но стерпеть, когда в твоем присутствии бьют женщину, пусть даже такую несимпатичную, он не мог. А потому в один момент перехватил уже занесенную для очередного удара руку супостата и вырвал у того хворостину.
- Нехорошо, дядя, женщин бить, - сказал Никита, ломая прут пополам.
Глаза у мужика от возмущения вылезли из орбит, бороденка негодующе встопорщилась, и он проверещал что-то на своем непонятном наречии. Затем попытался ударить оппонента, однако тот легко уклонился и неуловимым и несильным вроде бы толчком в грудь опрокинул 'реконструктора' на спину. Меж тем баба, подвывая уже не так отчаянно, взгромоздилась на телегу, а мужик в это время сделал попытку подняться и теперь стоял напротив Никиты, с шумом раздувая ноздри и нервно хватаясь за висевший на поясе нож.
- Так, товарищ, давайте не будем делать глупых поступков, - примиряюще сказал Строганов, выставляя ладони перед собой. - Уберите нож, еще, чего доброго, порежетесь.
В этот момент взгляд соперника переместился куда-то за спину Никиты. Почуяв неладное, тот двинулся было в сторону, чтобы видеть одновременно и драчуна, и то, что происходит сзади. Но успел только заметить, как ему на голову опускается жердь, после чего второй раз за этот странный день в его голове что-то взорвалось, и он рухнул на землю как подкошенный.
* * *
Никита открыл глаза и понял, что теперь, в отличие от 'удара молнии', голова болит, и еще как. Он нащупал пальцами приличных размеров шишку, скрипнул зубами и, кое-как приподнявшись на локте, попытался определить свое местонахождение. Судя небольшому зарешеченному окошку под потолком, сквозь которое пробивался серый свет, либо смеркалось, либо рассветало. Лежал он на копне соломы в углу какого-то сарая, но не дощатого, а бревенчатого. И, похоже, был здесь не один, потому что в дальнем углу помещения заметил слабое шевеление.
- Кто здесь? - спросил Никита, напрягая зрение.
В ответ послышалось невнятное мычание, кто-то словно перевернулся с боку на бок и снова затих.
Однако... И что вообще тут происходит? Сначала попадаются какие-то немолодые ролевики, причем один почем зря лупит другую, потом избиваемая охаживает дрыном того, кто спасает ее от побоев, теперь вот он приходит в себя в каком-то холодном срубе, и с непонятно каким соседом... Куда он вообще попал?!
Никита, придерживаясь рукой за бревенчатую стену, осторожно поднялся и медленно двинулся в сторону противоположного угла. Подойдя вплотную, увидел, что, прикрывшись рогожей, там посапывает какой-то тип, заросший бородой по самые глаза, с копной нечесаных и давно немытых волос. Склонившись поближе, учуял вырывающийся изо рта мужика запах сивухи и брезгливо отстранился. Понятно, алкаш отсыпается.
Так, ясно... Где тут дверь у них? Эта сделана из досок, но грубоотесанных. На толчок не реагирует, значит, заперта снаружи. А если посильнее нажать? Ой, голова-то как болит... Может, этот какой-нибудь 'острог' у незнакомых ролевиков-реконструкторов, куда они помещают провинившихся? Только вот он, Никита Строганов, ни в чем не провинился, а напротив, вступился за беззащитную женщину, которая отплатила своему спасителю черной неблагодарностью.
Не успел Никита вернуться на свое место, как за дверью раздались чьи-то голоса, затем послышался звук отодвигаемого запора, дверь распахнулась, и в сарай с факелом в руке протиснулся невысокий, плотного телосложения воин - именно так определил его социальную принадлежность Никита, хотя и понимал, что это всего-навсего ряженый. Костюм усатого ролевика с характерным прищуром глаз состоял из кожаного шлема с кисточкой на металлическом навершии, надетой на посконную рубаху кольчужки, заправленных в красные сапоги шаровар, и висевшей на кожаной перевязи сабли. А следом за ним вошел еще более богато одетый человек, позади которого маячила еще пара воинов. Сразу видно, главный, достаточно было взглянуть на блестевший металлом шлем с бармицей, украшенный по нижнему ободу замысловатыми узорами, не очень четкими при неярком свете факела. При этом чуть повыше остальных, и тоже скуластый, но его 'азиатчина' была не так ярко выражена, как у первого воина.
- Послушайте, вам не кажется, что шутка зашла слишком далеко? - спросил у 'начальника' Никита.
Тот переглянулся с державшим факел воином, они перебросились парой фраз на незнакомом языке, после чего 'начальник' обратил свой взор на пленника и на языке создателя 'Слова о полку Игореве' хмуро произнес:
- Бо ясти кто ты? Бо русич?
- Хм, а вы что, нерусские?
Главный и воин снова переглянулись, опять перебросились парой фраз. Затем богато одетый ткнул в себя пальцем и снова молвил на славянском наречии, который для удобства читателя мы все же трансформируем в более привычные нашему уху слова:
- Мы - буртасы. Это, - он сделал круговое движение рукой, - наша земля. А я, - последовал удар кулаком в грудь, - князь Мирослав Всеславович.
- Погодите-погодите, но вы же ролевики-реконструкторы!
- Кто такие ро-ле-ви-ки? - выговорил по слогам Мирослав.
Никита понял, что разговор зашел в тупик, и замолчал. Он не знал, что еще сказать этому якобы князю. Можно, конечно, вжиться в образ, но не настолько же глубоко. Может быть, тут собрались конкретно двинутые, которые полностью ассоциируют себя с древними буртасами? А что, Кузьмич такую пропаганду буртасской идеи задвинул - мама не горюй! Вполне у кого-то из реконструкторов могла на фоне такой масштабной идеологической бомбардировки крыша съехать. Но тут, похоже, массовый психоз. Значит, нужно вести себя так, чтобы не выводить этих людей из себя. А то ведь, чего доброго, порубают еще, не отходя от кассы, и сделают вид, что так и было. Как ни крути, а против четверых здоровяков, хотя и не вышедших ростом, он вряд ли управится.
- Видите ли, уважаемый... князь. Ролевики - это люди, которые, как бы сказать... играют во что-нибудь.
- И во что же я играю?
Никите захотелось выразиться словами режиссера Якина: 'Аз есмь... Житие мое... иже паки, херувимы', но сам же едва не рассмеялся от этой мысли.
- Пошто улыбаешься?
- Да так, анекдот один вспомнил, - выкрутился Никита.
- Анекдот? А это что?
- Смешной выдуманный рассказ.
- И о чем твой рассказ?
- Хотите послушать? Ну хорошо... Короче, попал один князь в рай и спрашивает у Бога: мол, а как там - в аду? Тот и отпускает его на какое-то время посмотреть. Князь смотрит - а там жизнь просто кипит: мужи с девками развлекаются, медовуха - рекой. Не жизнь - красота! Возвращается он обратно и просит Бога отправить его в ад. А Бог ему отвечает, что, мол, ты, княже, больно праведным был на земле, и грехов не имел, поэтому тебе место в раю. Князь просится отпустить его на седмицу на землю, мол - все исправлю. Бог соглашается. Князь, попав на землю, начинает полный беспредел: пьянки, гулянки, убийства, насилует всех подряд. В последний день оказывается в каком-то притоне и там ему под руку попадается древняя бабулька. Он и ее поимел по полной. Теряет сознание, приходит в себя - опять в раю! Он к Богу: 'Как же так, я грешил-грешил в этот раз, а снова в раю оказался!' А тот ему говорит: 'Да, грехов ты натворил немало, на три жизни в аду хватит. Но помнишь, как под конец бабку поимел? Так вот, не поверишь - отмолила!'
Никита замолчал, молчал и князь, переваривая услышанное. А затем вдруг, запрокинув голову, расхохотался, да так, что похрапывавший в углу асоциальный элемент присел, протирая с просыпу глаза и явно не понимая, что происходит. Похоже, не понимали и его ратники, удивленно взиравшие на своего командира. Это надо же так прикидываться нерусями, так вжиться в роль... Между тем, кое-как успокоившись, Мирослав вытер выступившие на глазах слезы, и покачал головой:
- Ну рассмешил, русич! Хороший а-нек-дот, нужно запомнить. Только у нас не седмица, как у ваших священников принято говорить, а неделя. Так как тебя зовут, имя свое так и не назвал...
- А пошто ты, Никита, Алексеев сын, набросился сегодня на Тузара?
- Это который женщину бил?
- Не бил, а воспитывал. Аргума жена его, и слушаться во всем должна. Если и бил - значит, вина на ней.
- Ну не знаю, как-то у нас не принято, чтобы на женщину руку поднимали. У нас к женщинам особый почет, женщина - это мать. Потому и заступился. А она меня палкой сзади огрела... нехорошо.
- Так за мужа вступилась, за кормильца своего, отца пятерых детей, - усмехнулся князь.
- А если бы совсем прибила?
- Закопали бы в лесу - и делов.
Опять не к месту вспомнился 'Иван Васильевич...' и фраза из фильма: 'Да головы им отрубят - и всего делов'.
- Откуда ты к нам пришел и по каким делам? Почему наши дозоры тебя не заметили? Выходит - скрытно крался?
Ну вот, опять придумывай, объясняй, чтобы липовый княже не осерчал. Скажешь правду - может и обидеться, мол, за дурака меня держишь.
- Не вели казнить, князь, а только пришел я издалека, с севера...
- С Новгороду?
- Хм, ну да, с Новгороду. С торговым караваном в земли индийские шел, да вот, занедужил тяжело, меня и бросили в каком-то селище. А как поправился - решил домой податься, три дня шел, а на четвертый вот, здесь оказался. А что дозоры ваши миновал - так это не ко мне вопрос.
- Ладно, верю, и правда, ходят караваны отсюда в трех днях пути. Но мало уже, опасно, степняки в последнее время балуют, безопаснее морем ходить стало. Или дань платить приходится, и то никто не поручится, что с охранной грамотой не ограбят. А что говор у тебя чудной, словно иноземец ты из стран невиданных?
- Дык... Короче, в Новгороде сейчас для простоты новые слова в обиход вводятся, без всяких 'побондити со мною да не внидете в напасть ибо дух есьм бодр, а плоть немощтна'. Звучат же строки из Священного писания теперь так: 'Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна'.
- Чудно, - качнул головой князь. - Далеко отсель до Новгорода, вести до нас доходят нескоро... А скажи-ка мне, Никита, сын Алексеев, что за лук у тебя чудной, из какого дерева собран, и из какой жилы тетива свита?
Блин, с одним вопросом кое-как выкрутился, а тут что придумать? Хорошо хоть стрелы сам делал, из тиса, с оперением из гусиных перьев. И ведь как, паскудник, играет, словно и впрямь князь настоящий. Да-а, ребята, это клиника. Ну ладно, врать - так уж напропалую, может и прокатит.
- А лук этот, - начал Никита, - батя мой из набега на ливонские земли привез. Говорит, владел этим луком какой-то ведьмак могучий, которого одолел он в честном бою, и что оружие будет служить верой и правдой только тому, в ком родственную душу почует. Видать, во мне почуял, пока лук меня еще не подводил.
- Ведьмак, говоришь?.. И в чем же колдовство этого лука?
- Стрела летит дальше и точнее, нежели выпущенная из обычного лука, сама цель находит.
Чуть было, увлекшись, не ляпнул про самонаводящуюся головку с ядерным зарядом, да вовремя спохватился. И так уже наплел с три короба.
Князь между тем задумчиво потер украшенный аккуратной бородкой подбородок, недоверчиво поглядывая на пленника. Затем, видимо, что-то для себя решив, сказал:
- Так ты, говоришь, сама в цель летит? А что, показать сможешь?
- Смогу, хоть сейчас.
- Сейчас поздно уже, посмотрим на твой чудо-лук утром. А что в котомке твоей за чудные плоды лежат? Я только узнал аугурос, как-то в походе довелось попробовать, да чесаный лук, который византийцы и китайцы выращивают.
Нет, он издевается, что ли? Аугурос, елы-палы! Психи, блин...
- Дык, княже, аугурос и есть, огурец, как у нас на Новгородчине говорят. Там уже давно эти огурцы разводят. И лук чесаный, то бишь чеснок. Который красный плод - то помидор, его тоже сырым едят. А светлые клубни - картошка, ее надо варить или жарить, но можно и испечь.
- Кар-тош-ка, - словно пробуя слово на вкус, повторил Мирослав. - И что, вкусен сей плод?
- Ну, это смотря как приготовить. По мне - так вкуснее на свете нет ничего.
Князь в очередной раз повернулся к воину с факелом, тот что-то сказал. Покивал, затем внимание Мирослава вновь сфокусировалось на пленнике.
- Завтра и с плодами твоими заморскими разберемся. Голоден?
Никита вспомнил, что сегодня даже не завтракал, и при мысли о еде у него начала усиленно вырабатываться слюна. Сейчас он бы не отказался и от пшенки с салом... Да что там, можно и без сала, можно и сало без пшенки... В общем, жрать он хотел как волк, только в круговерти событий как-то оказалось не до того.
- Голоден, княже, - кивнул он, и громкое бурчание в животе подтвердило этот вердикт.
Князь повернулся к стоявшим позади воинам, что-то им сказал, и они тут же развернулись и убежали.
- А что за коробчонка у тебя в котомке, а в ней палочки какие-то с коричневыми головками? - поинтересовался князь, пока гонцы не вернулись.
- Ну-у... Это огниво, если можно так сказать, называются спички. В Новгороде только в обиход входить начали.
- И как же из них, из этих спи-чек, огонь добывать?
- Да так же, как и с огнивом, только чиркать надо коричневой (серной) головкой о специальную полоску сбоку коробка.
- Завтра покажешь?
- Как скажешь, князь, секрета тут нет.
Через пару минут один из гонцов вернулся с деревянной чашей, в которой оказалась ароматно дымящаяся перловая каша с кусочками сала и жареного мяса, в которую была воткнута деревянная ложка. А чуть позже появился второй, с похожим на братину кубком, до краев наполненной какой-то темной жидкостью. Как позже оказалось, ядреным квасом.
- Ешь, - коротко бросил князь, разворачиваясь спиной к пленнику, и следом за ним поруб покинули сопровождавшие его официальные лица.
Хорошо хоть чадящий факел оставили, воткнув его в специальное кольцо в стене, иначе пришлось бы подкрепляться Никите наощупь. Хотя уж мимо рта ложку он вряд ли бы пронес. Только сейчас он почувствовал, как проголодался, и только было взялся за ужин, как услышал из угла напротив тяжкий вздох.
'Тьфу ты, про соседа-то я и забыл, - подумал Никита. - Хоть и алкоголик, а все ж тварь божья, тоже, небось, ждать хочет'.
Тот молча продолжал сидеть в своем углу. Вздохнув, Никита поднялся и с блюдом в руках подсел к нему. Только сейчас он понял, почему заросший мужик не мог к нему подойти: от его правой ноги к стене, в которую было вделано кольцо, тянулась толстая цепь. Не иначе еще и злоумышленник. Только как давно он тут сидит, бедолага, если перегаром попахивает? Видать, вчера, а то и сегодня провинился, угодив на цепь. Не приносят же ему сюда бражку, в самом деле.
Между тем 'сосед по нарам', промычав что-то нечленораздельное, принял подношение, и в течение минуты ополовинил кашу, после чего, облизав ложку, с благодарным кивком вернул чашу Строганову.
'Блин, небось заразный какой-нибудь', - подумал Никита, возвращаясь на свое место.
Там он незаметно протер столовый прибор краем рубахи, после чего с наслаждением принялся за еду. Кажется, соли было маловато, но голодный донельзя Никита на это даже не обратил внимания. Выскреб все со дна, затем, как и его напарник по несчастью, облизал ложку, после чего сделал несколько больших глотков из братины. Остальное допил благодарный незнакомец, имени которого Никита так и не узнал.
С приятной тяжестью в желудке менеджер по продажам растянулся на охапке сена, закрыл глаза и сам не заметил, как провалился в спокойный, глубокий сон.
Глава 2. Испытание
Проснулся Никита на заре, очень уж приспичило ему по-маленькому. Факел давно погас, но лучи молодого солнца довольно дерзко карабкались в зарешеченное оконце. Сосед все еще счастливо посапывал в своем углу и, стараясь особо не шуметь, молодой человек постучал в дверь:
- Эй, есть кто живой? Мне по нужде надо.
С той стороны молчали. Никита постучал снова, уже громче, оглянувшись на все так же безмятежно дрыхнувшего бородача.
- Йыге? - поинтересовался кто-то с той стороны двери заспанным голосом.
- Слышь, чудак-человек, выпусти меня поссать... В туалет... По-маленькому... Йыге, блин!
- Кур шалаг, - равнодушно откликнулись снаружи.
Никита прождал еще пару минут, понял, что дверь ему никто не откроет, плюнул в сердцах и отправился в свободный угол острога, где от души облегчился.
'Сами виноваты, - думал он, - я по-человечески просил выпустить меня отлить. И почему, интересно, меня еще не кинулись искать коллеги-реконструкторы? Товарищ пропал, а им хоть бы хны... Хотя, впрочем, может быть и ищут, только я об этом не знаю. Сегодня у нас вроде как воскресенье, моя смена в автосалоне, если что, работаем-то без выходных. Шеф небось в гневе, сам бегает, продает машины, или напарник Серега пашет за двоих. Интересно, кто-нибудь поверит в мой рассказ? Пока главная задача - выбраться отсюда, и доложить куда следует, пусть с этими психами разберутся соответствующие органы'.
Примерно спустя час дверь все же распахнулась, и в проеме нарисовался вчерашний факелоносец в сопровождении еще одного воина, который был одет на порядок беднее начальника.
'Какой-нибудь десятник, а может даже и сотник, - подумал о скуластом Никита. - Нужно будет выяснить, кто какие места занимает в иерархии у этих шизоидов'.
Кстати, второй воин тоже имел восточные черты, но более сглаженные, а цветом кожи смахивал на степняка.
Между тем десятник-сотник махнул рукой, приглашая пленника выйти наружу. Щурясь от уже достаточно яркого солнца, Никита покинул помеченную собственной мочой темницу и огляделся.
Поруб стоял немного на отшибе, внутри крепостной стены, состоявшей из плотно пригнанных друг к другу заостренных наверху бревен. Вдоль всей стены шли специальные подмостки, вероятно, предназначенных для воинов, преимущественно лучников, чтобы сподручнее было отбивать вражеские атаки. Через каждые примерно сто метров над крепостной стеной возвышались башенки, там могли сидеть и дозорные, и лучники. Крепость, судя по тому, что край стены терялся где-то за приземистыми домами, была довольно приличной по размерам. В центре ее имелся еще один частокол, так сказать, крепость в крепости, за которым высился, не иначе, княжеский терем, масштабами не уступающий какому-нибудь загородному особняку. Из-за частокола был виден только второй этаж и крыша с красивым коньком в виде то ли лебедя, то ли еще какой-то птицы. Поражало мастерство резчика, судя по увиденной части дома, резьбой по дереву занимался настоящий мастер своего дела.
Тут-то в душу Никиты впервые закралось сомнение. Даже если предположить, что здесь имеет место быть массовый психоз, то как объяснить, что всего в 30 километрах от областного центра и примерно в трех от большого села удалось незаметно выстроить такое городище?! Причем с виду стоит оно тут не со вчерашнего дня. Вон у одной скособоченной избушки, возле которой древняя бабка в каком-то драном халате грелась на солнышке, нижний ряд стены уже зеленым мхом покрылся. Но преимущественно дома являлись полуземлянками, над землей разве что крыши торчали.
Тем временем Никиту легонько подтолкнули в спину, придавая ускорение в нужном направлении. А именно в направлении княжеских хором.
Князь Мирослав Всеславович как раз трапезничал с семейством вместе. Был он неподпоясан и одет в простую льняную рубаху светлого цвета с 'охранительной' вышивкой по вороту - по древним поверьям, о которых читал Строганов, такая вышивка препятствовала вылету души из тела. Но ноги были уже обуты в сапоги. Похожая рубаха была на двух мальцах и девчонке, а жена его ('А кто бы еще это мог быть?', - подумал Никита) с собранной в кольцо на голове толстой косой, была одета в сарафан с не менее красивой вышивкой на вороту и на рукавах. Княжеский завтрак состоял из ржаного хлеба, запеченной дичи, рыбы, овощей, чарки с медом, пирога с непонятной начинкой, зеленоватых яблок и корчаги с напитком, оказавшимся смородиново-ежевичным морсом.
- Садись, Никита, Алексеев сын, не побрезгуй отведать, чем Бог послал.
Мирослав сделал приглашающий жест рукой, естественно, Никита не мог отказаться. Да и есть с утра хотелось, вчерашний ужин как-то незаметно растворился в организме. Потому уселся напротив князя и, сначала стесняясь, а затем все более смело стал насыщать организм жирами, белками и углеводами. Мирослав в свою очередь ел мало, все больше хитро эдак поглядывал на сотрапезника. Дети тоже разглядывали, но с любопытством. Супруга же глаз не поднимала, как и положено скромной хозяйке.
- Жена моя, Дарена, - кивнул князь в ее сторону. - Сыновей зовут Градимир и Горазд, а дочку Чернава.
- Прошу прощения за нескромный вопрос... А какой ты, княже, веры?
- Что ж тут нескромного? Стыдиться нам нечего, я и семья моя Христу поклоняемся, как от прадеда моего повелось. А прапрадед мой язычником был, крещение принял, когда выбор встал: либо селище его разорят христиане, с севера пришедшие, а народ побьют, либо он примет новую веру. Свой живот положил бы он не думая, а тут жизни чужие... Так и пришлось креститься. А в городище народ разный у нас, мы дозволяем разным Богам молиться. Язычники, христиане, магометане, и даже иудеи. Все живут дружно, даже роднятся между собой, невзирая на то, какому Богу молятся. А язык у нас один, буртасский, хотя некоторые, особенно ходившие в походы, знают и хазарский, и булгарский, и печенежский. Многие, как и я, по-славянски разумеют.
В этот момент в горницу важно вошел рыжий в с темными подпалинами представитель семейства кошачьих. Никита тут же вспомнил, что в 13 веке, ежели он и впрямь в это время провалился, кошки на Руси и в ее окрестностях считались настоящей экзотикой. Обладать ими могли только состоятельные люди, занимающие довольно высокие посты. Вот, например, как князь.
- Ну что, Никита, насытился? - отвлек его от созерцания разлегшейся на лавке кошки Мирослав.
- Да, спасибо, очень вкусно. Особенно пирог с рыбой хорош.
- Дарена сама готовила, - довольно улыбнулся князь, а жена его зарделась.
- О, а это что, шахматы? - вскинулся Никита, только сейчас увидев в углу на лавке деревянную доску с раскрашенными черно-белыми клетками.
- Нешто знаком с игрой заморской? - насторожился князь.
- Да как... Было дело, учил один мастер.
- Хм, и хорошо учил?
Никите до гроссмейстера было как до Китая в одной позе, но периодически с пожилым соседом Петровичем поигрывал. Тот передвигался в инвалидной коляске, и чисто из благородных побуждений парень захаживал в квартиру наверху, чтобы сосед совсем уж не заскучал. Что же касается уровня подготовки буртасского князя, то Никита в своем превосходстве был практически уверен.
- В округе сильнее меня никто не играл, - скромно ответствовал попаданец.
- Ну, будет время, как-нибудь проверим, правду ли речешь. А теперь готов показать свое мастерство владения луком?
- Готов, княже, - со вздохом сказал Никита, поднимаясь.
- Тогда бери свой лук и стрелы, вон они на лавке лежат вместе с остальными вещами.
В котомке по-прежнему покоились овощи и коробок спичек, словно и не трогали их. Оружие тоже вроде бы было в порядке, даже нож в ножнах дожидался хозяина. Это радовало, а то ведь та же малышня могла из интереса попробовать, например, моим же ножичком тетиву перерезать. Хотя... У них тут по идее к оружию должно быть трепетное отношение, вбиваемое в голову с детства. Потому как только оружие может спасти тебя от неминуемой гибели в бою, да и на охоте куда без него? Это с изобретением ружей стрельба из лука превратилась в развлечение, и то не сразу, а в это время стрелометальный инструмент чуть ли боготворили.
'Что-то я начал воспринимать окружающую действительность как само собой разумеющееся, - подумал Никита, выходя из терема. - Эдак чего доброго окончательно поверю, что каким-то образом меня закинуло лет на семьсот-восемьсот в прошлое. Одно дело - книжки про попаданцев, а совсем другое - стать попаданцем самому'.
Но в глубине души он уже начал сомневаться в своей первоначальной версии относительно секты буртасопоклонников. Слишком уж все натурально выглядело для игры, и окажись среди золотаревского леса такая креспотица на добрую сотню дворов - неужели никто бы об этом не узнал? Ведь уже понятно, что строили ее не вчера, слишком все основательно выглядит. А посему сам собой напрашивается вывод: большой шанс за то, что после 'удара молнии' он очутился в глубоком прошлом. И лучше на всякий случай воспринимать окружающую обстановку как данность.
Блин, а что же мама, бабушка... Они же места себе не найдут! Единственный наследник пропал без вести! Да тут кого хочешь кондрашка хватит. Ой, в недобрый час ты, Никита Строганов, забрел на эту полянку...
- Здесь, - сказал князь, останавливая задумавшегося Никиту.
Они стояли в начале единственной в городище улицы, тянущейся метров на сто пятьдесят-двести. В принципе детская дистанция для лука, собранного из композитных материалов, усмехнулся про себя Никита. В дальнем конце улочки уже стояло чучело из соломы.
Через каждые примерно тридцать метров стояли воины, создавая своеобразную живую цепь, чтобы на дистанцию стрельбы не выскочили любопытные или просто зазевавшиеся. Зевак, кстати, хватало, большинство - а это где-то полторы сотни разнообразно одетых людей - сгрудились по большей части в начале улицы, обступив князя и новгородского гостя. Среди них Никита заметил и давешнего возницу, лупцевавшего хворостиной жену. Прищурился, угрожающе качнув в его сторону лук с уже наложенной тетивой, и мужичонка поспешил затеряться в толпе. Был и еще один любопытный персонаж, которого Никита про себя сразу окрестил юродивым. Беззубый, босой, с безумным взглядом блуждающих глаз, в каких-то лохмотьях и подпоясанный цепью, он постоянно приплясывал на месте и что-то выкрикивал тоненьким голоском.
- Вон твоя цель, попробуй попасть в нее, - показал Мирослав. - Только первым пусть выстрелит Пуреш... Пуреш! Идэге инделай, - позвал он стоявшего неподалеку плотно сбитого буртаса, на голове которого, несмотря на жару, красовалась мохнатая шапка. - Он у нас самый лучший стрелок, за сто шагов белку в глаз бьет.
'Все ж таки буртасский язык чем-то смахивает на татарский, а имена к мокше ближе', - подумал Никита. - Небось все уже тут перемешались, ежели это и вправду древняя Русь'.
Меж тем Пуреш приготовил составной лук, извлек из берестяного, обшитого кожаными полосами колчана стрелу и наложил ее на тетиву. Натянул и практически тут же выстрелил. Раздались одобрительные возгласы - Пуреш попал аккурат в 'живот' чучелу, откуда стрела торчала по самое оперение. Громче всех радовались дети, среди которых обнаружились и княжеские отпрыски. Князь жестом показал Никите - теперь ты.
Соревноваться с буртасом, сызмальства привыкшему обращаться с луком, простому менеджеру по продажам было б, конечно, не по силам. Однако Никита Строганов стрельбе из лука посвятил не один час своего свободного от впаривания пензякам японских автомобилей времени. И потому мог и посоперничать с этим самым Пурешем.
На прицеливание у него ушло чуть больше времени, на несколько секунд. Зазвенела тетива, стрела, свистнув оперением, отправилась в недолгий полет, а спустя мгновение, прошив плотно набитую 'голову' чучела, вонзилась в находившиеся сзади него ворота. По счастью, в этот момент между чучелом и воротами никого не оказалось.
- Знатный выстрел, - молвил князь. - И впрямь лук хорош, небось и бронь византийскую пробьет? А я больше саблю люблю и копье, сойтись с врагом в рукопашной конным или пешим, из лука стрелять у нас и женщины сызмальства обучены. А давай-ка посмотрим, как далеко стрела из лука твоего летит.
Мирослав Всеславович дал команду, и его воины побежали открывать ворота, а следом за ними направились князь, Никита, Пуреш и остальные любопытствующие, коих набралось довольно прилично. Короткое путешествие закончилось у подножия холма, на котором стояла крепость. Двое воинов с чучелом в охапку побежали на другой конец засеянного рожью поля, и установили его метрах в пятистах.
- Это примерно 250 длин лука, - сказал Мирослав, - самое дальнее расстояние, на которое стреляет Пуреш, а дальше него у нас стрелу никто не пошлет. Пусть снова он первым выстрелит.
На этот раз Пуреш выглядел более серьезным и на прицеливание потратил чуть больше времени. Его стрела не долетела до чучела всего-то пару метров, о чем сигнализировал находившийся неподалеку от чучела воин. Однако ж не долетела, отчего буртасский лучник выглядел несколько расстроенным.
Настала очередь Никиты. Он тщательно прицелился, произведя в уме нехитрые математические расчеты относительно траектории полета стрелы, и отпустил тетиву. Он не видел, попал в чучело или нет, а что кричал и показывал 'чучелоносец', не понимал.
- Твоя стрела снова пробила голову и воткнулась в дерево, что в двадцати локтях за соломенным человеком, - пояснил князь. - Вошла на одну треть древка.
Он больше ничего не добавил, но было понятно, что стрельба гостя-пленника его удивила.
- Что ж, лук и впрямь неплох, да и ты сам, Никита, знатный стрелок. А что насчет диковинных плодов?
- Насчет картошки и помидоров с аугуросом... то бишь огурцом? Помидор с огурцом можно и сырым попробовать, а картошку... Можно сварить, пожарить или испечь. Но если вы хотите, чтобы вкус был как можно ближе к естественному, то лучше сварить. Но я лично люблю мятую картошку на молоке с небольшим добавлением сливочного масла. То есть сделанного из коровьих сливок.
- Что ж, время до дневной трапезы у тебя есть, посмотрим, чем ты князя попотчуешь. В помощь тебе дам Кудаша, он у меня управляется на кухне, а раньше знатным воином был.
- А он русскому языку обучен?
- Совсем немного, но понимает, договоритесь. Кстати, твоя котомка с плодами у него хранится, я велел беречь ее как зеницу ока.
- Один вопрос, можно?
- Спрашивай, дозволяю.
- Какой сейчас год от Рождества Христова?
- А как же ты запамятовал, какой нынче год?
- Дык... Как дрыном меня по голове отходила та бабенка, так все цифири и вылетели. Вот и хожу, мучаюсь, вспоминаю.
- Да то не тайна, одна тысяча дести тридцатый год, - пожал плечами Мирослав.
'Охо-хо, неужто и впрямь попал?! Охренеть... Ладно, будем придерживаться пока этой версии. Ежели через несколько лет сюда нагрянут татаро-монголы, как утверждали краеведы, значит - действительно закинуло в прошлое. Только протяну ли я тут эти несколько лет? Да и мать с ума сойдет... Еще бы, единственный сын пропал. Хорошо бы на ту полянку заглянуть как-нибудь, может быть, снова 'молния' в меня шандарахнет и получится вернуться в 21-й век?'
Кудаш оказался довольно брутального вида кривоногим коротышкой со страшным шрамом, пересекавшим левую половину его лица сверху вниз. Но при этом довольно веселым и шустрым, то и дело отвешивавшим подзатыльники своему помощнику-поваренку, который помогал готовить ему обед. Обеденная трапеза князя и его семейства не слишком отличалась от завтрака, разве что объемами да добавлением в рацион супа из брюквы и печеной на керамической сковороде репы.
'А ничего так запашок, недаром наши предки так репу с брюквой уважали. Ну еще, надеюсь, доведется попробовать блюда из этих корнеплодов в местной обработке'.
Никите удалось объяснить Кудашу, что ему нужно, и вскоре на квадратной, без дымохода печи в небольшом котелке варилась одна, самая большая картофелина из его припасов. Причем она оказалась и с наименышим количеством 'глазков'. Реконструктор подумал, что не стоит варить всю картошку сразу. Если уж его и в самом деле закинуло в прошлое, то картофель в этих краях появится только при Петре I в лучшем случае. Да и помидоры на Руси, как помнил Никита, появились примерно в то же время. А потому... потому князю и одной помидорины хватит, а из второй придется выскребать семена, когда она как следует дозреет. Ну и огурцы тут тоже пока не высаживают, скорее всего, тоже одним хозяин обойдется.
'Хотя, не факт, что огурцы и помидоры взойдут. Тепличные, небось понапичканы ГМО и нитратами. Это же все равно, что стерилизованные. Знал бы, куда закинет - пакетиков с семенами набрал с собой...
Соль, кстати, у буртасов оказалась в дефиците. Местный повар достал из какого-то схрона плотно завязанный мешочек, и чуть ли не со слезами смотрел, как его кухонный гость солил кипящую воду. А еще маленькую щепотку реконструктор равномерно высыпал на порезанные дольками помидор и огурец. Когда картофелина сварилась, Никита слил из чугунка воду и попросил обещанные ему сливки, потому как сливочного масла у буртасов как такового не было, а вот сливки имелись. На этот раз они должны заменить и молоко, и масло. Тем более что понадобится их на одну картофелину не так уж и много, мелкая плошечка. Крынку со сливками Кудаш притащил лично из подпола, откуда через люк на Никиту дохнуло прохладой.
- Ну вот, ресторанная порция пюре готова, - усмехнулся Никита, любуясь маленькой горкой пюре на глиняном блюде, обложенную по краям помидорными и огуречными дольками, и украшенную веточкой свежесорванного Кудашем в огороде укропа, который бабы, по его словам, использовали при квашении капусты. Сглотнул слюну - сам уже изрядно соскучился по картошечке, и спросил:
- Так что там с обедом, не пора ли?
Оказалось, уже с час как было пора, и у Кудаша тоже все было готово, но князь пожелал сначала отведать блюд из диковинных плодов, потому и задержали. Кудаш хотел припахать поваренка, но Никита заявил, что сам вынесет князю угощение: сам готовил - сам и отвечать будет, ежели не по вкусу придется.
В трапезной, к его удивлению, никого не было. Зато со двора позади терема доносились детские крики. Поставив яства на стол, Никита распахнул створки слюдяного оконца, и увидел, что Мирослав Всеславович бьется с малыми сыновьями на саблях. Причем и у него, и у сыновей сабли были деревянные, только у мелюзги длиной игрушечное оружие было на порядок короче. Рядом на завалинке княжеская жена, имя которой Никита сразу же забыл, заплетала косу дочке. Лепота, одним словом, которую даже призывом на обед нарушать не хочется. А надо, иначе картошечка остынет и вкус потеряет.
- Княже, трапеза готова! - окликнул Мирослава Никита, ожидая, что сейчас получит выговор за вмешательство в семейные радости.
Но князь не отругал, просто, отвлекшись, пропустил удар сабелькой в живот и рухнул на спину, изображая поверженного врага. Малышня обрадованно заверещала, садясь на папаню верхом, тот со смехом схватил их в охапку и стал бороться. Только покатавшись как следует на весенней травке, семейство, наконец, отправилось трапезничать.
- Кхм, и пошто как птичке поклевать положил? - удивился князь, разглядывая скромное угощение.
- Не серчай, княже, сам видел, что в котомке моей всего-то с десяток картофелин. Есть у меня мысль посеять сей плод, чтобы к осени он умножился, а потом следующей весной еще раз посадить. Сам посуди, картошка на тысячу верст вокруг только у тебя одного будет, мо-но-по-лия! - поднял вверх указательный палец Никита. - С помидорами и огурцами та же история, потому и не стал резать их все. Как перезреют - семена с них и возьму. Да и чеснок посадить не помешало бы.
- А не холодно ему у нас будет, приживется?
- Думаю, приживется, ежели в Новгороде растет...
- Погоди... Так ты что, никак решил у нас остаться? А я-то думал, что отпущу тебя, даже без виры за побои, нанесенные Тузару.
- Хм, вообще-то это с него и его боевой женушки не мешало бы виру в мою пользу взять, - пробормотал Никита, машинально ощупывая чуть спавшую шишку на голове. - Дозволь, княже, я тебе попозже расскажу, отчего не тороплюсь я в отчий край. А сейчас отведай пюре из картофеля, пока не остыл, и помидор с огурчиком не забудь.
- Верно говоришь, ну-ка, где моя ложка...
'Хорошо бы им тут еще и вилку в обиход ввести, - подумал Никита, скромно присаживаясь н лавку у стены. - А то, гляжу или ложкой хлебают, или пальцами еду подцепляют. Хоть и моют потом в чаше с водой, а все равно - антисанитария. То ли дело вилка из серебра, там же ни одна микробина не выживет'.
- А ну-ка, люба моя, отведай и ты заморского плода.
С этими словами князь подвинул жене ополовиненную тарелку и передал облизанную ложку. Дарена медленно, зачерпывая на краешек ложки, доела пюре, и при помощи пальцев добила огуречно-помидорные дольки.
- С первого раза и не разобрать толком вкус, - продолжил Мирослав. - Но не хуже вареной репы будет. Так, говоришь, сажать собрался кар-тош-ку и... аугурос с по-ми-дором?
- Так и есть, княже. На следующий год с первого урожая, ежели можно на распробу и сварить, и пожарить, и испечь картошечку, а из огурцов с помидорами салат с зеленью и сметаной сделать, как я люблю.
- Что ж, подождем, дело нехитрое, - улыбнулся князь. - А покажи-ка, Никита, что это за спи-чки, которые с огнивом соперничают. Очень уж любопытственно.
Демонстрация зажженной спички произвела большее впечатление на детишек, что-то радостно заверещавших. Дарена только чуть округлила глаза, а князь звонко шлепнул себя ладонями по ляжкам:
- Любо! Токмо ненадежные эти... спи-чки. Я тут намедни одну вытащил да и сломал ненароком, уже не обессудь.
- А еще они воды боятся, в отличие от кресала, - поддакнул Никита. - Но в хозяйстве удобнее, чиркнул - и вот тебе огонь. Есть, правда, способ, как от воды их сберечь... Нужно макнуть спички и коробок в расплавленный воск, получится такая защитная пленка.
- Мудро... Ладно, гляжу, Кудаш в дверь голову сует, не терпится ему яства нести. Скажу ему, чтобы и тебя накормил. А опосля трапезы поведаешь, отчего в Новгород вертаться не хочешь.
Трапезничал Никита с Кудашем и его поваренком на кухне, за небольшим столом.
'А ничего так жрачка, без всякой химии, - подумалось гостю из будущего, - жить можно. И даже располнеть, если так постоянно хомячить и ничего не делать. Только вряд ли мне тут позволят Ваньку валять, по-любому какое-нибудь занятие найдут'.
Мелькнула мысль, не свалить ли при первом удобном случае поискать ту полянку, где его 'молнией' жахнуло. Но ведь когда еще этот случай представится, пока его наверняка будут пасти чуть ли не ежеминутно. А с другой стороны... Вот ведь балда! Можно же было согласиться на предложение князя, и отправиться на все четыре стороны. Не сообразил сразу, бестолочь. Теперь ежели поменяет решение - вызовет у князя ненужное подозрение. Да и, с другой-то стороны, далеко не факт, что на той полянке получится вернуться в будущее. Ладно, не последний день, дай Бог, живем, еще представится случай до заветной полянки добраться.
После трапезы Никита вновь был вызван на ковер к князю. К тому времени версия, по которой он желает остаться в безымянном городище, окончательно оформилась в его голове.
- Не могу я вернуться взад, иначе не сносить мне головушки, - тягостно вздохнул менеджер.
- Да что ж ты такого учудил, гость новгородский? - развел руками Мирослав.
- Нет вины моей в том, а токмо влюбилась в меня дочь богатого купца Андрея Борецкого. С лица ряба, сама полна, косою худа, а глаз на меня, бедного, положила, - нараспев запричитал Никита, входя в образ. - И тятька ее, купец новгородский, велел нам сватов к Жданке своей присылать. Мол, милость великую делаю, отдаю среднюю дочку за Никитку Строганова, за душой у которого из приданого изба кривая да кобыла хромая. Кто ж виноват, что у бати осемь чад, а я, почитай, самый младший... И мой батя рад, что невеста роду богатого, а токмо не лежит у меня к ней душа. Так и сказал я человеку, который от Борецкого приходил. А купец-то осерчал, мол, позорю я дочку его, Жданку ненаглядную, своих служивых послал убить меня исподтишка. Да только люди добрые наперед сообщили. Тятя мой говорит: 'Не будет тебе, Никитка, покою тепреь. Садись на гнедую да догоняй обоз боярина Афанасия Меченого, который намедни в земли восточные ушел, меха на шелка и приправы менять. Пожалься, глядишь, примет он тебя. А когда возвратишься, ужо, даст Бог, все и уляжется, и Жданка себе жениха покладистого найдет'. Ну, взял я лук, отцом подаренный, сел на гнедую и отправился караван догонять. А дальше все было, как я рассказывал. Хворь свалила меня в нескольких днях пути отсюда, оставили меня в селище, там и приходил в себя, чуть Богу душу не отдал. А лошадку мою Афанасий с собой увел, решил, что ни к чему мне она... В общем, поправился - и пошел, куда глаза глядят, пока к вашему городищу не вышел.
Никита замолчал, скорбно свесив голову долу, а князь задумчиво теребил чуб на выбритой голове. Затем, принявши решение, ударил кулаком по столу:
- Так и быть, дам тебе приют, Никита, Алексеев сын. Чем в Новгороде промышлял, к каким наукам способности имеешь?
Вот тут гость из будущего конкретно задумался. Не говорить же, что он последние пять лет торговал автомобилями! И чем он здесь будет заниматься? Телеги продавать? А что он еще умеет? Ну, в кузнице опыт работы есть, из лука более-менее стреляет, кое-какие приемы кунг-фу знает... Так что же теперь, в подмастерья кузнецу или в княжескую дружину записываться?
- Княже, в Новгороде я у кузнеца подмастерьем был, да в народном ополчении состоял. Вот сам и решай, какая польза с меня княжеству твоему будет.
- Раз так, посему и здесь тем же заниматься будешь. У кузнеца Пивцая тому две недели как помощник помер, бревном его придавило, когда дом соседу возводили. Будешь Пивцаю помогать, а ежели надобность в твоем чудо-луке появится - не спужаешься, встанешь под мои знамена?
- Встану, княже, - дернул подбородком Никита. - Только... Языка-то я вашего толком не знаю, может, учителя мне какого определить, чтобы и по-русски, говорил, и по-вашему, по-буртасски?
- Есть у меня такой учитель, - усмехнулся Мирослав. - Токмо не знаю, по нраву ли тебе его учеба придется. После вечерней трапезы сходим.
Вечерняя трапеза закончилась часов в восемь вечера. По ходу ее князь решил сыграть с Никитой в шахматы, и в этой заморской игре буртасец оказался довольно искушен, чего гость из будущего и не ожидал. Правда, выиграл, но не без труда.
Вышли еще засветло, хоть и смеркалось. Никита особых трудностей в путешествии в компании с князем и двумя его воинами не видел. Вот только в лесу, через который им пришлось пробираться, было уже не так светло, сумрак сгущался местами так, что, казалось, из тех или иных кустов на тебя пялится леший или кикимора. Хотя фиг знает, какая у них тут классификация. У каждого народа свой паноптикум нечисти.
Идти по чуть заметной тропке пришлось недолго, не больше двадцати минут. Остановились у покосившейся избушки с редкой оградой.
- Здесь живет ведунья Упурга, она может тебе помочь. Но веди себя скромно, иначе осерчает - и я тебе не помогу.
Князь громко постучал, и спустя несколько секунд дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла бабка, которой больше подошло бы определение Баба-Яга. Только клыка не хватало... Хотя... Нет, показалось.
Князь и старуха перекинулись несколькими фразами, после чего заслуженная пенсионерка Буртасии внимательно посмотрела на Никиту, затем что-то сказала и вернулась внутрь.
- Идем, - подтолкнул Строганова Мирослав.
В избушке было на удивление чистенько, а возле глиняной печки нежился серый с рыжими подпалинам кот, при виде гостей лениво зажмуривший зеленые глаза. Гляди-ка, вторая кошачья особь, встреченная попаданцем в этом мире. Похоже, князь и впрямь ценит старушку, раз дозволяет держать ей такую редкую по нынешним временам животину. Интересно еще, где она свою Мурку или Ваську раздобыла?
Между тем бабка жестом велела Никите садиться на застеленную лавку, затем сказала князю несколько слов.
- Упурга говорит, что даст тебе зелье, которое поможет овладеть языками. Ты выпьешь его и уснешь. Но во сне тебя будут одолевать демоны, твои тайные страхи, и ежели совладаешь с ними - то проснешься поутру с новыми знаниями. А ежели нет...
Договорить князь не успел, старуха уже стояла перед Никитой, держа в руках чарку, наполненную какой-то темной, дурно пахнувшей жидкостью.
'Блин, чего она туда напихала? - подумал менеджер, нюхнув из чарки. - Дохлых лягушек, мухоморов и стриженых ногтей? А не пить нельзя, осерчает бабушка, чего доброго, заколдует так, что черенок отсохнет. Или еще что-нибудь... Эх, была не была!'
Зажмурившись и стараясь не вдыхать исходивший из чарки смрад, Никита в один присест вылил в себя ее содержимое и, не удержавшись, рыгнул. Ого, вот это духан из глубины души!
- Подействует зелье не сразу, как почувствуешь, что голова тяжелеет - ложись на лавку, - посоветовал князь. - С зарей за тобой придут. Надеюсь, все будет хорошо.
С этими словами Мерлан с ратниками покинул избу, оставив Никиту наедине с ведуньей.
Глава 3. Кунг-фу банда
- Вставай, мила-а-й! Хватит бока отлеживать.
Никита разлепил веки, и узрел над собой сгорбленную фигуру Упурги. Старуха немилосердно трясла его за плечо, скалясь своим беззубым ртом. В небольшое раскрытое оконце пробивались первые рассветные лучи, в которых нежился давешний кот. Почему-то Никита знал, что его зовут Гояр.
Увидев, что гость проснулся, Упурга перестала изображать вибратор, и протянула ему чашу с каким-то напитком:
- Пей.
'Опять какую-нибудь гадость подсунула', - подумала Никита, принюхиваясь к содержимому сосуда. Нет, вроде не воняет ничем, может, и на вкус ничего так будет?
Менеджер отпил глоток... Легкий привкус то ли тархуна, то ли мяты, толком и не поймешь. Главное, что не отрава. Махнул оставшуюся жидкость в один присест и только после этого вытаращился на бабку: