Такого мне еще видеть не приходилось. Они походили на картину Айвазовского "После бури": сломанные мачты, разорванные и унесенные ветром паруса, пробоины в корпусе...
- Что случилось? - спросила я, когда прошел ступор.
- Да ничего особенного, - прошамкал Ванька. Здоровенная гуля под глазом наливалась фиолетовым, а челюсть, свороченная на бок, была трогательно подвязана косынкой в цветочек. - Мы там поборолись немножко...
Олег попытался сфокусировать на мне съехавшиеся к переносице глаза, но не смог и бессильно уронил голову на руки. Сигурд радостно оскалился. Двух передних зубов у него не было, и от этого его простецкая круглая рожа стала совсем как у младенца. Только погремушки и не хватает.
- Где Гамаюн? - прогремел Лумумба. Кажется, он нашел выход для своего дурного настроения. Ванька попытался ответить но, схватившись за челюсть, просто указал на печку. Оттуда доносился богатырский храп.
- Я же велел ей следить за вами, оболтусами! Что вы с ней сделали?
- Напилась, - подняв голову, лаконично сообщил сыскной воевода и опять рухнул вниз лицом.
- Чего? - это мы с наставником спросили хором.
- Споили ироды птичку, - в комнату вошел кот. В лапах у него был тазик с водой, а на шее - банное полотенце. - Вестник существо волшебное, нежное. Мозгов, опять же, как у курицы... А они ей - самогону, - поставив тазик на лавку, он смочил конец полотенца и принялся осторожными движениями промокать Ванькино лицо. Тот пыхтел, но терпел.
- Как вы здесь оказались? - по моему скромному разумению, они не то что ходить, а и сидеть толком не могли.
- Воевода приволок, - пояснял кот, не прерывая благотворительной деятельности. - Этих двоих, и птицу в придачу. А потом уж и сам свалился, сердешный, - отвлекшись от Ваньки, он нежно погладил Олега по голове. - За птичку не волнуйтесь! Проспится и будет как новенькая, - обратился он к наставнику. - Я ей с утра огуречного рассолу подам. А вот воевода...
- Но что здесь делает Сигурд? - перебила я.
- Говорит, какой-то долг отдать хочет, - викинг вновь улыбнулся. Будто включили щербатую лампочку.
Я закатила глаза. Как дети, честное слово. Ни на минуту оставить нельзя. И Лумумба тоже хорош: отправил присматривать за попойкой Гамаюн: существо, хронически неспособное устоять перед халявным угощением.
Разрываясь между праведным гневом и жалостью, я подошла к Ваньке. Погладила его по здоровой щеке.
- Бедненький... С ним всё будет в порядке? - я посмотрела на кота. Кажется, он единственный понимал, что делать.
- С ним-то что, а вот воевода...
- Да что ты всё заладил: воевода, да воевода! Он что, умирает?
Умирающим сыскной воевода не выглядел. Так, полумертвым разве что.
- Через два часа начинаются соревнования, - трагическим голосом возвестил кот. - Олег должен возглавить заплыв.
- Ага, - кивнул Ванька, попытавшись улыбнуться одной половинкой рта. - И мы с Сигурдом тож.
- Всемогущие лоа! - из-за печки появился Лумумба с храпящей вороной на руках. - Про гонку-то я совсем забыл.
Походу, все, кроме меня, были в курсе, об чем речь.
Когда мне всё объяснили, я тоже рухнула на лавку и уткнулась лицом в ладони. Это ж надо! Переплыть Кольский залив туда и обратно, попутно сражаясь с встречным течением, ветром, ледяной водой и множеством населяющих эту воду чудовищ. Магией пользоваться запрещено, а Ванька больше ничего не умеет...
Даже если бы он находился на пике формы, я бы сочла это особо изощренным способом самоубийства, а теперь...
- Базиль, запретите ему! Это же верный Смерть.
- А вот и нет, - возразил Ванька, придерживая челюсть. - Олежик уже три раза плавал, и ничего.
- Так он получается, привычный. Хотя... В нынешнем состоянии, я бы и ему запретила.
- Мне запретить нельзя. Я там главный, - простонал Олег и вновь уронил голову. Сыскной воевода был пьян в дрезину.
- Слышь, красава, мы теперь кровные братки, айе. И поплывешь всем скопом, айе. А если встретишь какую брюкву-редиску - кирдык её по кумполу! Всех рва-порва! Гэтьски на соревнова!
Кривенс. Ну что тут еще скажешь?
- Базиль, что вы молчите? Запретите им!
- Кто я такой, чтобы запрещать, если душа стремится к подвигу? - пожал плечами Лумумба. Птицу он укачивал на руках, как младенца.
- И сказали мне, что эта дорога приведет к океану смерти. И с полпути я повернула обратно. С тех пор тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы... - проскрежетала Гамаюн, не открывая подернутых белесой пленкой глаз.
- Да он же там ласты склеит, дубина! Он же, наверное, и плавать не умеет...
- Всё я умею, - промычал Ванька. - Меня бвана научил.
- Ну хватит! - громыхнув тазиком, кот соскочил с лавки. - Кончилось моё терпение. Я пошел за хозяйкой.
Арины Родионовны я побаивалась. При первом знакомстве она показалась старушкой суровой и неумолимой. Кот, например, уважал её до судорог, и даже Лумумба выказывал известную долю почтения. Только чем она могла помочь прямо сейчас?
- Так так... - когда она возникла на пороге, высокая, с поджатыми губками, одетая в черный китайский халат с белыми иероглифами и платок с мандалой на лбу, даже Олег попытался выпрямится. - И что тут у нас?
- Нае проблемо, хозяйка, - расплылся в улыбке Сигурд. - Энто - он указал на свои синяки, - Нью-Аннсы. Всех рва-порва!
- Маттушка... - пробасил Олег. - Я...
- Ясно всё с вами, - она подошла ближе. - Опять развлекались? - расстрельная команда покаянно свесила головы. - Теперь помолчите, все, - приказала строгая бабушка и забормотала, вроде бы себе под нос, но довольно громко: - А здесь что? - глядя на Сигурда, - Переломы? Прэлэстно, прэлэстно... Два ребра, одно в уме... Колено? Колено мы вправим, нае проблемо, а вот почки... Почки придется поднимать, - она перевела взгляд на Олега. - Гематома в лобной доле, батюшки мои, как замечательно! Ну ничего, это мы высосем, а это - подтянем... растяжение связок устраним, вывих плечевого сустава... Ай, с вывихом всё просто. Дальше! - старуха повернулась к Ваньке. - Челюсть на место, ручку - повыше, грудинку вправим, а в целом - ничего, заживет, как на собаке... Итак, ребятки, - она укоризненно оглядела в всех троих. Выношу вердикт: вы слишком много пьете.
Отойдя на пару метров, старушка покрепче уперлась в пол ногами в изящных лаптях и резко двинула руками, как каратист, ломающий кирпич.
- ИЧИ! НИ! САН, - провозгласила она громко, и пошла мыть руки.
Заполоскалась вода в рукомойнике, кот подскочил к бабке с вышитым петухами полотенцем. Я оглядела нашу расстрельную команду... Ничего, никаких следов побоев - даже зубы у Сигурда были на месте, краше и белее прежних.
- Ну, теперь можно и на соревнования, - сказал Олег, поднимаясь из-за стола. - Спасибо тебе, Арина свет Родионовна! Век благодарен буду.
- С голодным брюхом не отпущу, - пробасила старуха, не поворачиваясь, и кивнула коту: - Матвей! Распорядись.
- Готовить некогда, так что не обессудьте, гости дорогие, - деловито пробормотал он. - Раз хозяйка разрешает... ЭЙН! ЦВЕЙН! ДРЕЙН. - и, как фокусник, взмахнул лапками.
Скатерть белым облаком взмыла над столом, а потом опустилась, разгладившись до последней морщинки. Млея от восторга, я смотрела, как возникают на ней огромная миска с пельменями, блюдо с жареными пирожками, кастрюля с дымящимся огненным борщом, судки со сметаной, маслом, горчицей и медом, салатники с сопливыми, как детские носы, маслятами, маринованной капустой, мочёной морошкой, вазочки с вареньем и даже баночка сгущеного молока... Рот наполнился слюной, в желудке нестройно забурчало.
- А говорила, что год теперь есть не будешь, - съехидничала ожившая ворона. Подскакав к квашенной капусте, она запустила в нее клюв.
- Ты-то откуда знаешь, пьянь подзаборная?
- Это кто пьянь? Кто пьянь? И всего-то пригубила на посошок...
Сразу после завтрака мы отправились к морю. На пляже завывал пронзительный и кусучий, как голодный пес, ветер. Он лез под куртку, шебуршал загребущими лапами в карманах и громко хлопал штанинами джинс. С неба провисло трухлявое одеяло туч. Вода под ними казалась тяжелой и маслянистой, как ртуть.
- М-да... Самая погодка, чтобы искупаться, правда, Вань? А загар-то как хорошо липнет!
Он даже не повернулся. Так и стоял, ковыряя носком ботинка песок.
- Я тут узнала... - сделала я еще один заход. - В одну сторону плыть два с лишним километра. А потом обратно. Выходит, пять. А еще говорят, на том берегу - Зона.
- Кто говорит? - буркнул он, не отрываясь от своего занятия.
- Гамаюн.
- Всякой пьяни верить.
- И кот. И Арина Родионовна.
- Что мы, зон не видали?
К нам подошел Олег. То, что он всю ночь бухал и дрался, выдавали только глаза. В остальном сыскной воевода был орел-десантник. Брови вразлет, складками на форменных брюках можно колбасу резать...
- Готов? Сейчас будет первый заплыв, это недолго. А потом - мы.
- И что это всё значит? - спросила я.
- В первом заплыве участвуют выпускники Академии, победителей ждут места в княжеской дружине.
- Победителей? Их будет больше одного?
- Очень на это надеюсь, - серьезно кивнул Олег.
- Мой сын имеет в виду тех, кто останется в живых.
К нам подошел внушительных размеров дяденька, тоже в отглаженной военной форме и лихо заломленном на одну выгоревшую бровь берете.
- Знакомьтесь. Мой отец, главнокомандующий Сварог, - сухо сказал Олег.
- А что значит остаться в живых? - спросила я у Сварога. Мне он показался вполне симпатичным: седые короткие волосы, такие же усы, спокойные серые глаза. Чем-то он напоминал Таракана. Не внешностью, а, скорее, манерой держаться. Выправкой, что ли...
- Кандидаты должны продемонстрировать профессиональные качества. Доказать, что потратили время в академии не зря.
- А второй заплыв? - нетерпеливо спросила я.
- Чемпионы прошлых лет. Те, кто не боится схлестнуться со стихией вторично. Они могут плыть с оружием, усмехнулся Сварог. - Если захотят...
- Кто записался в этом году? - тихо спросил Олег.
- Мог бы и сам узнать, если б не шлялся всю ночь...
- Отец.
- Буба записался. Григорьев, Кошкин - это из наших.
- Коротышка Брюс?
- И Конан с ним, сожри его кракен. Скала тоже не опоздал. Я говорил тебе готовиться...
- Не беспокойся. Я готов.
- Вы сказали, им можно плыть с оружием... - я решила прервать чтение нотаций.
- Чемпионы должны не только переплыть залив, но и совершить марш-бросок по Зоне, - как-то слишком небрежно сообщил Сварог. Я красноречиво посмотрела на Ваньку, но он, отойдя подальше, что-то тихо обсуждал с Лумумбой.
Наставник вел себя странно. Такой же сумрачный и нахохленный, как птица на его плече, он созерцал набегающие волны и почти не шевелился. Может, он так переживает? Своим, унганским способом. Я же знаю: он Ваньку любит, как родного сына...
На берегу, вдоль всего пляжа, установили трибуны. Их плотно заполняла толпа: казалось, поглазеть на соревнования, невзирая на плохую погоду, собрался весь город. Играла громкая музыка, небо бороздили воздушные шары. По пляжу с горячими пирожками и пивом носились лоточники, от них, клянча монетки шутками и прибаутками, не отставали циркачи и скоморохи.
Весело у них тут, в Мангазее. Что ни день, то праздник. Все мельтешат, продают и покупают, даже дети не отстают от взрослых: разносят бутылки с пивом и лимонадом, вяленую рыбу, семечки, смешные шапки с плюшевыми рогами и махалки в виде огромных ладоней.
Я вспомнила своё детство. Если б мы, беспризорники, вздумали появиться на каком-то людном сборище, народ бы тут же позвал охотников. А здесь? Вон, идет пацан, с виду - тот еще плут, весь в рванине, и глаза как у голодного крысеныша... Походя, как-то лениво, мальчишка запустил лапку в карман прохожего, блеснуло что-то яркое, но никто даже не почесался. Эх, люди! Слишком кучеряво живут. Вот в нашем городе... И я себя оборвала. А может, это и неплохо, что все стремятся заработать? По крайней мере, искать выгоду - лучше, чем охотиться на бродяг.
Раздался вой противотуманной сирены, а в воздухе, прямо над заливом, вдруг развернулся громадный экран. На экране, увеличенные в несколько раз, плескались волны, среди них перекатывались, жирно поблескивая, черные щупальца.
- Морские змеи, - пояснил воевода Сварог. О тварях он говорил так ласково, будто чудовища - его любимые домашние зверушки.
- А если они кого-нибудь сожрут?
- На то и состязание.
Ладно, не хрен со своим самоваром в чужой огород лезть...
- А что это за экран? На чем он держится?
- Синтез магии и технологии... - командующий сварливо кивнул на помост, три дня назад занятый боярами. Там сидели несколько человек в надвинутых на глаза очках, больше всего похожих на приборы ночного видения.
- Это что, они наколдовали?
- Ну.
- Круто.
- Круче всего то, что удалось заставить этих дармоедов работать, - фыркнул Сварог. - Смотри: сейчас объявят первую двадцатку.
На воздушном шаре прокашлялся громкоговоритель.
- Итак! Мы начинаем! - проревело сверху. - В первом заплыве участвуют...
На пирс вышла толпа парней, одетых только в плавки. Все, как один, здоровенные, накачанные, с бритыми затылками. На спинах черной краской нарисованы номера. Парни улыбались и махали публике - "магические глаза" выхватывали крупным планом то одно, то другое счастливое лицо.
..."Цвет военной академии, лучшие из лучших"... - долетело с воздушного шара. Парни по очереди подходили к краю пирса и, махнув на прощанье, без всплеска уходили в воду.
Над головой оглушительно тарахтел комментатор, но я его не слушала, прикипев взглядом к экрану. Вот, возле одного быстро взмахивающего руками пловца появился белый бурун, он раскрылся широкой, усаженной двойным рядом зубов, пастью. Пловец заработал руками еще быстрее. Волны вспухли черными кольцами, обвили парнишку... Экран дал максимальное увеличение. Мелькнуло лицо: расширенные глаза, распяленный в крике рот, потом тело ушло в глубину а на поверхности расплылось большое красное пятно. Трибуны взвыли.
- Кандидат Петренко выбыл из соревнований! - прокричал комментатор. - Третий номер выбыл.
Я повернулась к Сварогу.
- Как же так? Никто не придет ему на помощь?
- Участие в заплыве - дело добровольное. Можно отучиться в академии и уйти на вольные хлеба. Уехать в другой город, стать охранником при богатом купце... Но чтобы получить место в княжеской дружине - нужно переплыть залив, - сказал Сварог. Он, щуря глаза, следил за пловцами.
- А как вы относитесь к тому, что в этих... гладиаторских боях участвует ваш сын?
- Впервые Олег переплыл залив в восемнадцать. Монстры чуют слабаков. А мой сын - не слабак.
- И вам... совсем за него не страшно?
Оторвавшись от экрана, Сварог посмотрел на меня долгим непроницаемым взглядом, а потом медленно, будто нехотя, произнес:
- У нас здесь всегда страшно.
Пловцы добрались до противоположного берега. Там не было пляжа, только длинные плоские камни, о которые бился прибой. В узких промоинах меж ними громоздились кучи плавника, водорослей и дохлой рыбы. Мальчишки по одному выбирались на камни. Кому-то повезло проскочить полосу прибоя сразу, на высокой волне, кого-то отбрасывало назад. Те, кто выбрался, помогали остальным. Но не все. Некоторые сразу отходили, размахивая руками, делая наклоны, и не обращали никакого внимания на тех, кто еще бултыхался в воде. Цифры на мускулистых спинах влажно блестели.
Сварог, бросая короткие взгляды на ребят, помечал что-то в блокноте.