Аннотация: Продолжение повествования о верховном тане Мэррителла - Эрроле Жестоком
Глава VII
ВСТРЕЧА НА ЯРМАРКЕ.
Праздник был в самом разгаре. Прямо за околицей селения, что раскинулось у родового замка Эдоров, под ярко-синим весенним небом, вот уже несколько часов шумела веселая ярмарка. На деревянных, грубо обструганных прилавках раскинулось невообразимое сочетание самых разнообразных товаров. На них неприглядные кучки репы и брюквы местных торговцев, беззастенчиво соседствовали с рулонами тонких тканей и изумительным блеском золотых и серебреных украшений, что были привезены сюда купцами из южных земель.
Посреди рыночной площади в окружении лотков взметнулся ввысь балаган, сшитый из цветных тряпок. Здесь, собрав большую толпу зевак, давали веселое представление бродячие комедианты, надеясь заработать себе на праздничный ужин горсть мелких монет.
Громкий шум и крики доносились от огороженного вольера, где шли горячие сражения боевых петухов. Возле него среди вьющихся в воздухе, вырванных с кровью, перьев, орали и делали ставки разгоряченные зрители, многие из которых и сами были не прочь вцепиться в лицо своему соседу сорвавшему удачный куш.
На поле за ярмаркой, было устроено ристалище, на котором сходились в шуточных поединках молодые оруженосцы танов, стараясь своей победой придать немного блеска знаменам своего сеньора. Здесь же сверкала на солнце белизна шатров гостей Эррола.
Эрик Беленг шел мимо торговых рядов к ристалищу, раздвигая крепким плечом суетящуюся толпу. Праздничная сутолока и радость ясного солнечного дня были не в силах развеять хмурое настроение тана горных пустошей. Его раздражали веселый людской гомон, аппетитный запах уличных угощений и яркая шелуха пустых ярмарочных развлечений. В этот день впервые в жизни Беленг добровольно отказывался от удовольствий веселого праздника. Кружка крепкого эля в кабаке да разбитная девица всегда помогали тану каменистых пустошей забыть об утратах и невзгодах, что частенько преподносила ему судьба. Но сейчас даже бочонок крепкого пойла не смог бы разогнать тоску ледяными тисками сжимавшую его сердце.
Беленг солгал Эрролу, что с неохотой ехал на его праздник. Напротив, он спешил сюда, загоняя коней, желая убедиться, что с другом, которого Эрик любил всем сердцем, не случилось несчастья.
Всю зиму он с тревогой выслушивал злые слухи, приходившие из Шоффиллда, зная - самый нелепый из них может обернуться горькой правдой. Как же корил себя в эти минуты старый тан, как же он терзался тем, что не сумел расстроить брак Жестокого с ведьмой-племянницей. Кому как не ему было знать, какое страшное зло несет в себе порождение проклятого леса.
Увидев же Эррола живого и здорового, идущего к нему навстречу с радостной улыбкой на лице, Беленг хотел было крепко обнять друга, хлопнуть его по плечу и выпить, наконец мировую, но незримая тень Гвендолин, черным пятном мечущаяся за спиной Жестокого связала крепким уздом его добрые чувства. Эрик знал, что опасность, нависшая над головой друга из-за его связи с ведьмой-полукровкой, никуда не исчезла. Подобно ядовитой гадине, она свернулась кольцами в глубокой норе и ждет своего часа, чтоб нанести смертельный удар. А Эррол... он по-прежнему не хочет ничего знать об этом.
От мрачных раздумий Эрика неожиданно оторвал восторженный шепот возбужденного люда. Народ спешил расступиться и дать дорогу по- видимому очень важной персоне. Предчувствие не обмануло Беленга, навстречу ему шествовал Даан Тран в сопровождении трех юных оруженосцев. Тан речной долины уже успел сменить простую дорожную одежду, на длинный хитон из темно-лилового бархата, стянутый в талии широким поясом, украшенным золотыми бляшками искусной работы. За плечами Трана развивался нарядный серый плащ, расшитый серебряными нитями и скрепленный на плече дорогой фибулой, осыпанной мелкими самоцветами. Тонкими пальцами, унизанными дорогими перстнями Даан сжимал изящную трость из черного дерева с вырезанным из кости набалдашником в виде летящего беркута.
Увидев разряженного тана Речной долины, Эрик презрительно усмехнулся. Беленг недолюбливал Трана, считая, что за его гордостью и высокомерием скрывается черная сущность предателя. Даан же относился к тану каменистых пустошей с показным равнодушием, при этом, он никогда не упускал случая колко пошутить над простотой и бедностью Эрика.
Неожиданная встреча посреди торговых рядов немало обрадовала Трана. Он все еще был раздражен холодным приемом Эррола, и потому решил отыграться на его старом друге. Даан прекрасно понимал, что публичное унижение дяди супруги Эдора, заставит Жестокого пожалеть о своей неуместной гордости.
Надменно улыбаясь, Тран медленно приблизился к Эрику, и с показной брезгливостью осмотрев его простой наряд, забрызганный дорожной грязью, громко проговорил:
- Не ожидал увидеть тебя на ярмарке, Беленг! Видимо, у тебя в кармане завелось несколько мелких монет! И ты спешишь потратить их на мутное пиво и дешевую шлюху. Коли так, тебя ждет веселый праздник, тан каменистых пустошей! - выплевывая эти оскорбления, Тран небрежно поигрывал своей дорогой тростью, ожидая вспышки ярости своего собеседника.
Однако, к удивлению Даана, лицо Беленга оставалось спокойным, на нем не промелькнуло даже следа обиды и раздражения. Спокойно выслушивая обидные нападки Трана, Эрик вдруг почувствовал, как в его душе закипает нежданное злое веселье, которое как бурный поток уносило прочь боль и напряжение последних месяцев.
Чуть покачиваясь на своих коротких ногах, тан каменистых пустошей, неспешно подошел к Трану, и чуть склонив голову набок, принялся беззастенчиво разглядывать его богатый наряд.
- Это ты, верно подметил, Даан, - простовато улыбаясь, проговорил Беленг, любуясь богатым поясом тана Речной долины,- мои развлечения скромны и неприхотливы. А вот глядя на тебя нетрудно догадаться, почему наследницы Трана до сих пор не найдут себе подходящих мужей. Судя по всему, все сокровища реки Эрри идут на оплату нарядов тана, и ничего не остается на приданое, бедняжкам.
От этих дерзких слов красные пятна выступили на бледных щеках Трана. Немалым усилием воли, он сдержал закипающий гнев, бросив на Эрика уничтожающий взгляд.
- Я смотрю, свадьба бастарда твоего брата с Эдором добавила храбрости языку Беленга, - ядовито ухмыляясь, проговорил Тран, от злобы кусая губы. - Готов поставить Речной чертог против твоей развалюхи, что ты не дал за своей ведьмой - племянницей Жестокому и медной монеты. Так, что не тебе судить о приданом моих дочерей, тан с пустым кошельком!
Между тем, хлесткая перепалка высокородных танов начала привлекать внимание ярмарочных зевак. Они, останавливаясь у ближних лотков, старательно вслушивались в обрывки разговора сеньоров, вызывая тем самым раздражение Трана и веселье Беленга.
- И здесь ты прав, Даан, - нарочито громко отвечал Эрик, глядя в лицо тана Трана, - так что Речной чертог остается в твоем владении, хотя его герб давно требует замены.
- Видимо ты уже с утра выпил немало эля, Беленг! - в голосе Трана скользила предательская дрожь, но он ни чем не показывал своей досады. - И слова твои полны пьяного бреда!
- Вовсе нет, Тран! Как ни странно, но сегодня я еще не сдул пену ни с одной кружки!- с хитрой улыбкой, продолжал Эрик, подмигивая кучке любопытных стоящих неподалеку.- Беркут благородная и скромная птица, и на твоем гербе уместнее бы смотрелся павлин в блестящих ярких перьях. Ты очень похож на эту птичку, тан шелков и атласов!
От неслыханного оскорбления у Даана потемнело в глазах. Еще ни кто не смел говорить с ним в подобном тоне, тем более этот нищий коротышка, тан груды грязных камней. Как же хотелось сейчас Трану вцепиться в ненавистное ухмыляющееся лицо, и выдавить глаза этому забывшемуся наглецу. Но это желание тан Речной долины спрятал за любезной улыбкой, и лишь побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие трость, выдавали клокотавшую в нем ярость.
- Похвальное остроумие, Беленг, - тихо произнес Тран, с угрозой в голосе. - Вот уж не ожидал, что ты чем-то сможешь меня удивить! Но смотри, как бы тебе не пожалеть о своих неуместных шутках, тан в рваных портках! Берегись, это веселье тебе дорого обойдется!
Криво улыбнувшись Эрику на прощание, Даан быстро зашагал прочь, успевая при этом услышать радостный крик Беленга.
- Эй, ребята, - гаркнул тот, весело маша рукой кучке зевак стоящей неподалеку. - Самое время пойти посмотреть, как мои крепкие мальчики, зададут знатную трепку тонкошеим сосункам с реки Эрри!
Глава VIII
ШАТЕР ТРАНА.
Подходя к своему шатру, Даан Тран из последних сил сдерживал переполнявшую его ярость. Сам не ожидая того, он стал добычей публичного унижения, загнав себя в ловушку, которую готовил для Беленга. Тан Речной долины не мог понять как этот нищеброд, это тупое ничтожество, смог мастерски ударить его, Трана, в самые больные места, выставляя тем самым Даана на всеобщее посмешище.
Не обращая внимания, на семенящих за ним притихших оруженосцев, Тран почти вбежал в свой роскошный шатер, будто бы его ткань могла укрыть своего владельца от обид и позора.
Бросив нарядный плащ в руки подскочившему стюарду, Даан прошипел сквозь плотно сжатые зубы:
- Убирайся прочь с глаз моих, мальчишка! И не смей без приказа беспокоить своего хозяина, если не хочешь получить хорошую порку!
Оставшись в одиночестве Тран смог, наконец, дать волю своему гневу. Он отшвырнул ногой изящный низенький пуфик, на котором сидел убежавший оруженосец, и с силой отбросил в сторону дорогую трость, которую все еще сжимал в руках. Красивая безделушка, пролетев через весь шатер, ударилась о высокий подсвечник и раскололась с жалобным треском.
- Зачем же вымещать злобу на бесценной вещи, тан Даан, - раздался вдруг скрипучий голос за спиной Трана. - Красивое изделие сломать нетрудно, а вот исцелит ли это ваши обиды?!
Хозяин Речного чертога резко обернулся, и его взгляд уперся в горящие безумием глаза, стоящего перед ним старика закутанного в жалкие лохмотья. От неожиданной встречи по телу Трана пробежала крупная дрожь, но он, стараясь не выдавать своего замешательства, проговорил спокойно-надменным голосом.
- Как ты посмел забраться в шатер тана, грязный оборванец! Да при этом у тебя еще хватает наглости поучать его хозяина! За такую дерзость я прикажу с тебя живого содрать шкуру.
Тран уже хотел позвать оруженосца, пустившего к нему этого бродягу и задать ему взбучку, но его остановил вкрадчивый голос старика.
- Мальчик не виноват, высокородный тан! Как можно наказывать человека, за то он не видит нечто недоступное его глазу? Да и меня ты казнить всегда успеешь, только какая вам корысть от мертвого предсказателя.
Тихие слова нежданного визитера, мастерские прочитавшего его мысли в один миг остудили гнев хозяина Речного чертога. Плотные тучи ярости, заслонявшие разум Трана рассеялись, и тот внимательно всмотревшись в своего собеседника, догадался, что перед ним стоит незадачливый пророк из замка Шоффиллд. Даан все еще не мог понять, зачем этот старик пробрался в его шатер, но он чувствовал, что приход этого лохмотника может принести ему немалые выгоды.
Размышляя, Тран неторопливо подошел к высокому креслу, стоящему в центе шатра, и удобно устроился в нем, вытянув вперед стройные ноги обтянутые тонкой кожей высоких сапог.
Сквозь легкий прищур холодных серых глаз, тан долго изучал нежданного визитера, не произнося не слова. Молчал и старик, скромно потупив взгляд. Оборванец нервно теребил край изношенного плаща, и казалось, что он сильно раскаивается в своем недавнем бесстрашии.
Услышав вопрос Даана, старик улыбнулся бескровными губами и, бросив на тана быстрый взгляд, заговорил неприятным хрипловатым голосом.
- О нет, высокородный господин! Если последний Эдор узнает, что я переступил порог вашего шатра, то сегодня же вечером его псы будут глодать мои древние кости.
Ответ оборванца вызвал ироническую усмешку Трана. Не поверив в правдивость его слов, Даан, еще некоторое время размышлял, опустив подбородок на скрещенные пальцы рук и не отводя глаз от своего посетителя.
Тран знал, что колдун пришел к нему не по приказу Жестокого - Эрролу ни к чему искушать своего строптивого вассала заманчивыми предсказаниями, выпытывая тем самым его намеренья и замыслы. Эдору были чужды кривые пути интриг. Если б Жестокий заподозрил в измене Трана, то прямо сказал бы ему об этом, и не стал бы подсылать в шатер Даана полубезумного прорицателя-шпиона.
" Если оружие не по руке мужа, оно легко ложиться в ладонь жены,- думал Даан, проводя по губам большим пальцем правой руки. - Так вот значит, каков ваш ход дама Гвендолин. Вы с помощью этого базарного кликуши решили узнать, чего же стоит ждать от хозяина Речного чертога - будет ли он вам союзником или же станет серьезным противником. Не ожидал я от вас подобной глупости!"
- Вы ошибаетесь, высокородный тан! - истошный крик лохмотника прервал размышления Трана, путая их стройный порядок.- Я не посланец этой женщины! Хотя пришел и пришел к вам из-за нее!
Неприкрытый ужас, которым был пропитан вопль старика, был настолько искренним, что заставил Даана посмотреть на прорицателя с другой стороны. Способность оборванца читать мысли собеседника как открытую книгу раздражала Трана, и он готов уже был вышвырнуть незваного гостя из своего шатра. Но желание узнать причину страха старика перед Гвендолин, помогло Даану смириться с присутствием лохмотника.
- Ты утомляешь меня колдун, - проговорил Тран бесцветным голосом, опуская руки на подлокотники кресла. - Твоя дерзость переходит все дозволенные границы! Или ты прямо говоришь, зачем пришел, или станешь новым развлечением для моих оруженосцев.
- Простите меня мудрейший тан! - торопливо заговорил старик, опускаясь на колени перед Траном - ЕЕ имя, промелькнувшее в твоей голове, горячим огнем обожгло мои чувства. Ведь вы заподозрили меня в сговоре с этим коварным чудовищем.
- Как смеешь ты так говорить о своей госпоже, старик, -по-прежнему бесстрастно произнес Даан, не сводя глаз с оборванца. - Если о твоих словах узнает Жестокий он вырвет тебе язык и заставит сожрать его сырым. Но так и быть, я не расскажу ему о твоей наглости. Кстати, это ведь ты напророчил ему встречу с невестой из каменистых пустошей.
- Да, высокородный господин, - чуть слышно отозвался старик, судорожно сжимая пальцы рук. - Но на беду Жестокого, в тот вечер Властитель Судеб открыл мне лишь часть его будущего. Тогда я не знал, что в супруги последнего Эдора избрана женщина с кровью Истинных! Вы верно не раз читали, мудрейший тан, о могучих магах - Истинных, живших много веков назад в великой Леррдарии. Во всех мирах не было волшебников равных им, но Ночь Гнева заставила поплатиться этих искусных чародеев за свою непомерную гордость. Мужчины этой некогда славной страны потеряли чародейскую силу и предпочли гибель жалкому существованию среди людей. А женщины - ведьмы, проклятые на веки, разбрелись по земле. Болезни, война, смерть и ненависть стали их вечными спутниками. А наши предки были обречены бороться с этим наследием Истинных...
- Ты решил развлечь меня старыми байками, чародей из Шоффиллда, - небрежно бросил Тран, поудобнее устраиваясь в своем кресле.- Признаю, ты рассказываешь сказки не хуже моей старой няньки.
- Увы, мой благородный тан, - продолжал старик, с горечью в голосе. - Сегодня судьба великой Леррдарии, стала печальной легендой, которая льется из уст сказителей и бардов. Но теперь мало кто знает, что Мэррителл много веков назад был частью этой прекрасной страны. В те дни, когда корабли ваших предков и предков Эдора подошли к его берегам, здесь мало что напоминало о великом прошлом. Потому-то пришельцы легко покорили эти земли, и втоптали в грязь короны поверженных королей. Но ведьмы-изгнанницы, проклятые Великим Господином, до сих пор ходят по дорогам ваших владений. Их власть над мужчинами безгранична, и они легко могут очаровать любого и подчинить несчастного своей власти. Тот род, с которым переплетется нить судьбы ведьмы, обречен - его гибель будет ужасной. И нет никакой надежды на спасение.
- Знатный подарок сделал Беленг своему другу, выдав за него племянницу-бастарда, - задумчиво проговорил Тран, упираясь пустым взглядом в распластавшегося у его ног прорицателя. - Ведь если верить твоим словам, конец рода Эдоров не за горами.
- Не следует строго судить несведущего, - в глазах пророка блеснул зловещий огонек. - Беленг не знал всей правды, но предчувствовал грядущие беды. Он предостерегал Эдора, но не в силах смертного спутать планы Властителя Судеб.
- Зачем ты все это говоришь мне глупый колдун? - резкий вопрос Даана, остановил пылкую речь старика. - Какое мне дело до судеб Эдора и Беленга! Или ты считаешь, что я смогу помочь им, изменив волю Великого Господина?
- Вовсе нет, о мудрейший тан, - заговорил старец с неожиданной силой в голосе. - Ни что и ни кто не изменит предначертание рока. Обреченные выпьют до дна свою чашу, а избранные будут бороться за будущее. И именно вам предстоит возглавить эту борьбу!
- Так я не ошибся! - медленно проговорил Тран, с ядовитой усмешкой в голосе. - Ты предлагаешь мне возглавить заговор против верховного тана, отмеченного проклятием. Что ж, я сам вырежу тебе язык и вечером преподнесу его в дар Эдору!
Положив руку на рукоять дорого кинжала, висевшего у него на поясе, Даан попытался подняться с кресла, но не смог этого сделать. Будто неведомая сила набросила незримое покрывало на тана реки Эрри, сковав все его члены и намертво пригвоздив Даана к его трону.
- Простите меня, благородный тан! - закричал старик, закрывая лицо руками. -Воля Властителя Судеб, толкает меня на неслыханную дерзость, но вы должны дослушать до конца пророчество предназначенное вам.
По лицу Трана скользнула легкая тень испуга, и тут же была растоптана стальной выдержкой тана.
- Ну хорошо, я слушаю тебя, жалкий оборванец - глухо произнес Даан, сохраняя ледяное спокойствие. - Говори, а потом ты рассчитаешься сполна за все свои наглые уловки!
- Высокородный Тран, - слова потекли из уст старика неудержимым потоком, - великие перемены грядут в Мэррителле. Эпоха, отмеренная Властителем Судеб, скоро закончится, и жуткие испытания Он обрушит на наши головы. По сравнению с ними минувшая война покажется живущим ныне турниром шутов, на котором те, что бы потешить смердов дерутся деревянными мечами и тупыми копьями, да валяются в грязи, стеная от мнимых ран. Пройдет совсем немного времени и в твоих портах появятся новые пророки, вопящие о боге любви и милосердия, потрясая символом своей веры - орудием мучительной казни. Именем этого божества они развяжут многовековую вражду и зальют кровью цветущие земли Мэррителла. Множество людей, отринув разум, примут их бред за истину, и начнут с ярым остервенением уничтожать соплеменников, хранящих верность Властителю Судеб. Остатки магии сгорят в огне жертвенных костров, на которых будут корчиться невинные люди. От наследия магов Леррдарии не останется и следа. Безумие воцарится повсюду!
Те дикие картины грядущего, о которых вещал старик, вдруг на миг стали явью и пронеслись перед глазами Трана. Тан Речной долины с трудом оторвал от подлокотника правую руку и провел ею по лицу, отгоняя злые видения.
- Однако Великий Господин мудр и справедлив, - продолжал старый оракул, не замечая замешательства собеседника. - Он щедро наградит тех, кто останется предан Ему и разуму. Здесь, в бывшем уголке Леррдарии, возникнет новое королевство, которое бережно сохранит память о славных днях и старинных обычаях. Гордо пронеся через века свои знамена, его правители создадут со временем величайшее государство этого мира, и Властитель Судеб всегда будет щедро наделять их своей милостью.
- И зачем же я был должен услышать это пророчество? - хрипло спросил Тран, избавляясь, наконец, от навязчивых миражей. - Ты, что решил напугать меня немыми картинками, мошенник в лохмотьях?!
- О, благородный тан, - вновь заговорил старик, низко опуская голову, - именно вам выпала нелегкая стезя. Вы и ваши потомки должны сохранить остатки магического наследия Леррдарии, иначе его занесут пески грядущих веков. Сильный и мудрый тан, сможет подготовить колыбель великого королевства, или же Мэррителл никогда не вернет милость Великого Господина.
- Ты что-то путаешь старик, - Тран не отводил от пророка цепкого взгляда. - Эдор верховный тан Мэррителла, а я только его вассал. Кому как не Жестокому стоит позаботиться о благополучии своих потомков.
- Эррол не смог избежать ловушки злого рока, - отвечал прорицатель, поднимая на Даана глаза полные грусти. - Его разум уже пожирает глухая тьма! И нет в этом мире силы, способной остановить безумие последнего Эдора. Знайте же, Даан Тран, что уже сегодня вечером вы получите подтверждение этих моих слов.
Старик замолчал. Как только с его губ слетел последний звук, остатки сил покинули сухое тело прорицателя. Он с трудом поднялся на ноги, и поклонившись Трану произнес:
- Я все сказал, мой благородный тан. Теперь вы можете вырезать мне язык или же содрать шкуру с жалкого прорицателя. Я готов понести любое наказание за свою дезкую наглость.
Слова прорицателя были полны смертельной усталости. Он еще раз поклонился Трану и медленно побрел к выходу из шатра.
-Подожди, колдун, - неожиданный зов Даана заставил старика вздрогнуть, - ты, что, хочешь уйти не услышав моего ответа.
Освободившись от магических пут, Тран легко покинул кресло и подошел к маленькому столику, уставленному золотыми кувшинами с игристым вином и изящными вазочками с изысканными лакомствами и фруктами. Старательно пряча свои мысли от гостя, Даан наполнил массивный кубок ароматным напитком и протянул его прорицателю.
- Подкрепи свои силы, старик, - проговорил тан, ровным голосом. - И можешь считать, что полностью рассчитался со мной.
Ни чем не показав своего удивления, лохмотник жадно припал к чаше и тут же осушил ее тремя большими глотками.
- Ты о многом рассказал мне сегодня, колдун, - продолжал Тран, с ленивой небрежностью отрывая от тяжелой кисти ярко-розовую виноградину, - только о себе же не поведал ни слова. Такая скромность не присуща магам! Ведь ты даже не назвал своего имени.
В ожидании ответа старика, Даан бросил в рот сочную ягоду, и крепкими зубами разорвал ее нежную кожицу, наслаждаясь медовым вкусом своей добычи. Его гость робко поставил на столик опустевший кубок и заговорил, старательно подбирая слова.
- Я не маг, великодушный тан,- в голосе старика скользила невольная дрожь. - Властитель Судеб дает мне силу лишь на короткое время, дабы ничтожный червь мог передать его волю смертному люду. Что до моего имени... - пророк на миг замолчал, опуская глаза, замерцавшие лихорадочным блеском, - то даже я сам уже не помню его. Дни мои тянуться бесконечной лентой, тан, и в пыли каждой из дорог Мэррителла остался след старого отшельника. Возможно, на одной из них я и обронил имя, данное мне при рождении.
- Я понял тебя, колдун, - многозначительно заметил Тран, наполняя вином свою чашу. - Ты искусно скрываешь свои тайны, но при этом беззастенчиво разгребаешь чужие. А это опасное занятие для безымянного отшельника, - Даан поднес к губам кубок и отпил небольшой глоток. - А теперь слушай меня внимательно, старик, - слова тана в один миг утратили свою мягкость, обернувшись острыми ледяными иглами, - ты остаешься до вечера в моем лагере! И если я сегодня не получу обещанных доказательств напророченному тобой, ты горько пожалеешь о той минуте, когда решил забраться под мой кров.
Нешуточная угроза, которой была пропитана речь тана, ничуть не напугала прорицателя. Он широко улыбнулся, и низко поклонившись Трану, быстро выскользнул из шатра хозяина Речного чертога.
Глава IX
КОСТЕР БЕЛТЕЙНА.
Весенний вечер неудержимо надвигался на владения Эдора. Предзакатное солнце, подойдя к черте горизонта, безропотно отдавало свои права теплой и полной тайн ночи Белтейна.
Давно уже затихли шутливые поединки и отгулявшая свое деревенская ярмарка, а гости потихоньку собирались у края турнирного поля в ожидании главного действа праздника.
Здесь уже были приготовлены горы сухого хвороста, ждущие той минуты, когда их разбудит резкий удар факела, после чего они вспыхнут с веселым треском и подарят последние минуты своей жизни ночи светлого Белтейна. Совсем скоро, меж их огней прогонят свой скот смерды, дабы избавить полгода томившихся в плену тесных хлевов коров и овец от остатков зимней хвори. Деревенские парни будут прыгать через танцующее пламя, умножая тем самым свою мужскую силу и приобретая защиту от коварства и колдовства бродячих ведьм. А когда последняя искорка улетит с пепелища в темное небо, веселые парочки отправятся в лес, что б собрать только-только распустившиеся цветки боярышника, да, старейшим, как мир способом, испросить милости у щедрого бога плодородия. Вернувшись под утро домой, ночные гуляки повесят над дверьми родных хижин майский сук, тем самым на целый год, закрывая ход злой ворожбе в свои жилища.
В самом центре поля на возвышение ощетинилось зазубренными концами крупных поленьев огромное кострище, которому была отведена особая роль в старинном ритуале праздника. Именно здесь, за час до заката собрались вассалы Эдора. Облаченные в длинные родовые плащи, чьи полы никогда не колыхали ножны боевых мечей, главы старинных семейств дожидались здесь верховного тана, что б приветствовать вмести с ним приход лета у первого костра, зажженного в ночь Белтейна.
Чуть в отдалении от стройных рядов вельмож, полускрытые сумраком вечера, робко теснились разрозненные кучки селян. Смерды с нетерпением предвкушали ту минуту, когда вспыхнет главный костер Белтейна, что бы тут же вознести старинную молитву древнему богу. Вместе с первыми искрами огня взлетит она ввысь и с ними же достигнет незримого чертога Владыки лугов и пашен. Услышав сердечную мольбу верных слуг своих, великий Бел дарует им щедрый урожай и богатый приплод скота.
В этот вечер Эрик Беленг старался держаться особняком. Легким кивком отвечал он на цветастые приветствия других танов, кратко отвечая на их вопросы и шутки. К вечеру хандра, развеянная стычкой с Траном на ярмарке, снова сжала владыку каменистых пустошей в своих душных объятиях. Мрачное предчувствие с жадностью голодной крысы терзало сердце старого тана. Он уже устал успокаивать себя тем, что ничего не может случиться в светлую ночь Белтейна, однако эти утешения так ни не смогли разжать ледяные пальцы гнетущей тревоги. Эти мрачные мысли не оставляли Беленга во время его сборов на вечерние празднества. В своем шатре, воздух которого был пропитан затхлостью древней ткани, Эрик накинул на плечи длинный серо-серебристый плащ, с сожалением отложил в сторону меч и снял с пояса длинный кинжал. Старому воину, даже на время было нелегко расставаться с оружием, никто не смеет нарушать древний закон предков - ни тан, ни смерд не вправе оскорблять в эту ночь богов смертоносным металлом, иначе он будет проклят и вскоре обагрит свои руки кровью невинного.
Последний луч заходящего солнца угас как брошенный в холодную воду уголек, когда верховный тан Мэррителла предстал перед своими подданными. Закутанный с ног до головы в серо-бордовый плащ, Эдор величаво шагал к кострищу, сжимая в руках массивный горящий факел.
Подойдя вплотную к гигантской кладке поленьев, Жестокий обернулся лицом к собравшимся и громко проговорил:
- Согласно старинному обычаю наших предков, в вечер светлого Белтейна, вместе с верховным таном разжечь главный костер должны двое его вассалов. Сегодня я прошу тебя, тан Эрик Беленг и тебя тан Даан Тран, сомкнуть свои руки рядом с моей на древке этого факела. Вместе мы осветим путь лету в земли Мэррителла!
Услышав призыв своего господина, Эрик тотчас же выступил вперед и с величавой вежливостью ответил на поклон Трана. Беленг старался не вглядываться в лицо своего соперника, но даже вечерний сумрак не мог скрыть хмурую задумчивость тана реки Эрри.
Покинув ряды вельмож, Тран и Беленг следуя правилам древнего ритуала встали рядом с Жестоким. Отвернувшись к кострищу, Эррол вытянул вперед руку с горящим факелом, давая возможность вассалам крепко сомкнуть пальцы на длинной рукояти светоча.
Костер вспыхнул мгновенно. Пламя, начав свой веселый танец на поленьях, щедро политых, быстро разогнало сгустившийся сумрак, оправляя бессчетные мириады искр в темное небо. Радостные возгласы селян пронеслись над вечерним полем, на сером плаще которого в эти минуты зажигались другие, более скромные костры светлого Белтейна.
Как только огонь, танцующей на главном кострище, набрал полную силу, Эррол, Эрик и Тран, сделали шаг назад и обернулись лицом к собравшимся. Передав ритуальный факел Беленгу, Жестокий воздел руки к небу, и громозвучно заговорил.
- Друзья мои, таны, вассалы и селяне! Мы видим, что боги милостивы к нам! Жар главного костра пышет огромной силой, а значит, славный Бел пошлет плодородие на поля Мэррителла. Щедрый урожай наполнит до отказа амбары смердов, и никто не будет знать голода в зимние месяцы. Воздадим же и мы должное древним богам подняв кубки вина и эля на праздничном пиру.
Однако к удивлению последнего Эдора, ответом на его призыв стало гнетущее молчание. Ни одного радостного крика, и не одной здравницы не вырвалось из глоток его подданных. Странная тишина болью отозвалась в сердце Эрика. Он обернулся к Эрролу и тут же замер от ужаса. Порыв вечернего ветра распахнул полы плаща Жестокого, и огненные блики костра осветили золоченую рукоять массивного кинжала висевшего на поясе верховного тана