Близкое и неуловимое веяние счастья , которое единожды касается нас на определенном пороге жизни. Коснется и уйдет.
Вполне безобидная, казалось бы, история. Банальность сюжета: о даме с безупречной репутацией. Слушайте, и любопытство ваше будет удовлетворено. Только что делать если...
В ее глаза не заложена измена: чужого не пустят. Она - врач, два сына, дочери месяц. Он - инженер, профессионал, любящий муж, отец.
Ей в жизни нужна была всякая - всячина: любимая работа, которая не отпускала даже в декретном отпуске (дети болели и люди шли к ней в ночь - полночь, за помощью), проблемы родных, близких и незнакомых людей, которым был нужен совет.
Семейная пара, студенческие друзья мужа, страстно хотела ребенка: им под сорок.
Старше меня на десять лет, - пришла ей в голову первая мысль, - не смогу помочь. Что - то защекотало затылок, она сердито обернулась. Его взор скользнул по ее лицу, чуть - чуть задержался на губах, подбородке, оценил ладную фигурку. Под этим упорным взглядом она вдруг стала меньше, милей, бесцветней...
В этот момент крыша ее дома показалась ей высокой до головокружения, а над головой нахально дрались воробьи. Взглянула на свои руки и почувствовала, что снег измены забирается в поношенные туфли, глаза, мысли, смех - забивает ..., но его рука, скользящая по ее талии, жаркая, горячая и требовательная вернула в жизнь нежность. Нежность внезапная, необходимая, мыкающая горе вместе с ней освободилась и стала жить своей собственной жизнью: отправилась на поиски самой себя - далекой, но любимой.
Предметы внешнего мира на мгновение застыли, вытянувшись неподвижно острыми гранями: листья в саду были все зеленые, гладкие и почти все однообразные... Сумерки сгущались. Вокруг их мирного дома разыгралась пурга: царапалась, скреблась по крыше, билась в окна, подвывала смолкая и снова слышался ее заливистый вой.
Его хрипловатый голос, исходящий из самой глубины притягивал, волновал. Нельзя перебирать в уме, то что необходимо чувствовать: горьковатый привкус мяты и мускатного ореха, легкий едва уловимый вкус... Это было блаженством или жестокостью?
Как нестерпимое стерпеть?
Обедали не спеша. Муж вел "светскую" беседу с его женой. Она передавала торжественно тарелки, но когда его рука внезапно притрагивалась к ее руке, вся становилась испуганным комочком и сердце скатывалось, обрывалось, обрушивалось и падало в пропасть - звенящую, торжествующую! Но признаться в чувстве к нему - значит расписаться в собственной глупости перед другой женщиной. Прошел всего один день? Нет - целая вечность...
Он хлестал и хлестал ее по щекам, а она смотрела с вызовом, прямо в глаза мужу. Вся сцена - сплошная ложь: оскорбленное самолюбие, но любви не было. Злой, красивый рот мужа в оскале невыразимого страдания. А сквозь оскал - облегчение. В эту ночь она не объясняла - рассказывала, понятно и ясно, но что -то важное по - прежнему от него ускользало. Ее мысли поступки он ощущал , словно тяжесть. Кусок пространства вокруг них уплотнился, ожил и давил, давил. Правило номер один для него - целесообразность. Ему, в сущности, нужны были простые радости: женщина, семейные обеды, ужины. Непонятные люди вокруг тяготили, раздражали - всем не поможешь. Что с ней такой делать - он не знал.
Слово за слово - непроглядная ссора переросла в свободу... Впрочем, давайте предположим, что в рассказ много вложено горечи в строчки о ней, но за ними стоит наш друг - Правда! Правда слегка растеряна, ибо она не может понять причины, по которой эти двое хотят собрать друг друга снова?
Мне не ведома ее вина... Она смотрела на его рот с губами сжатыми от усилия - понять, но понимание было невозможно. Мы, люди, не способны к пониманию, ежели в наших глазах пропадает золотое сияние Любви.
Нельзя быть чуть - чуть распятыми... От слухов невозможно уже было просто отмахнуться: обменялись женами. Не следует вечно задавать вопросы, а ее безупречная доброта, казалось, останавливала на полпути любой вопрос. Спины выпрямились...
Он , наказанный Любовью: чувства висели простодушными плетьми, подбирая крохи страсти чужой ему женщины.
Она. У него были такие руки, что хотелось плакать, если они не гладили ее волосы вечно, ей было так сладко, словно она вот - вот умрет. Ванильное мороженое и его руки - лучшее в ее жизни. А дети? Дети - воздух, которым дышали. Старшие виделись с отцом по - праздникам, а папу Лешу они боготворили. Двойню родила в клинике, которую он выстроил для нее. Звенели от счастья тонкою струной.
Возможно, рассказ мой однообразен и никому не нужен? Просто напрасно обманываю себя и привожу в порядок мысли? Вот она загадка человеческого характера: нужно ли верить романтикам, что есть такая всепобеждающая Любовь? Чуть - чуть распятые Любовью?