Аннотация: Рассказ на конкурс в Федерации Альтернативной Истории, под условия "Альтернативный Космос" и "Митраизм"
Пасха! Красная Пасха! Впервые после окончания Смуты, после завершения Брани Единоплеменной, после изгнания иноземцев!
Звенят колокола церквей, только-только перестроенных из языческих храмов, звенят молодые голоса:
«Молись, грехом отягощенный
Весь мир голодных и рабов!
Рыкает дьявол разъяренный
Но всякий с ним на бой готов!»
И многоголосый хор подхватывает:
«То приходит к нам Страшный
И решительный Суд!
Перед Господом гневным
Все языки пройдут!»
Несут портреты Христа, первого революционера, несут портреты святых, ставших за бедноту и веру – древних мучеников Спартакуса, Динамуса и Гракхуса, иже отрубленные жреческие головы пинаша, благоверного воина Стеньки, утопившего в святой воде пытавшуюся соблазнить его персидскую принцессу – жрицу Ахурамазды, и инокини Алёны иже со Стенькою вместе за Древлее Благочестие воеваша, страстотерпца Емельяна, иже от языцев четвертован быша, Александра «Другой Путь», удавленного за покушение на Верховного Жреца Митры, предтечи Владимира Звездителя. Перед колоннами плакаты – «Не мир я вам принёс, но меч» несут военные, «Познайте истину, и истина сделает вас свободными» - Академия Наук, а весельчаки из Народного Пресвитерата Финансов – «Проще верблюду пройти сквозь иголье ушко, чем богатому в Царство Небесное», этим дай волю – любого так в Рай загонят, не зря чин - райфининспектор. В толпе дружелюбно подшучивают над священниками: «А поправился ты, батя, как из подполья вышел!», а те не обижаются, а лишь отвечают: «Душа больше пищи, а тело — одежды». Толпа скользит мимо постаментов, с которых уже снесли колоссальных быков и львов, но ещё не поставили новые статуи. Из храмов доносится мрачно-величественное пение «Нам ненавистны язычников троны, Раны христовых страдальцев мы чтим, Кровью быков алтари обагренны Кровью мы наших врагов обагрим!» и в ответ грозно-размеренное: «Из гроба вставайте, и кости смыкайте! На бой с Сатаною шагайте, шагайте! Молитвой святой укрепите уста, вперёд, святомученик, ради Христа! На бой с Са-Та-Ною, Во И-Мя Христа!»
Вера рабов? Да, вера бедных и обездоленных, лишь от Небес ждавших милосердия, пока не пришёл Владимир Тресвятой, принеся истинную, скрывавшуюся до времени казёнными попами-изменниками, прислужниками язычников, истинную, верно говорю я вам, трактовку Писания. «Будут последние первыми, а первые последними», «Ищите и найдете; стучите и отворят вам», «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» - с этими словами Верные погибали, но сражали языческие орды. Да, вера бедных, стоящих в самом низу социальной пирамиды – кто может жертвовать Митре быка, кроме как богачи? Отнявшие этого быка у бедняка, которому только и остаётся, что молиться Иисусу. Да, вера рабов. Рабов Божиих, но никому иному рабами быть не пожелавших. Вера в Искупителя, несмотря ни на что, ещё тлела в народе, пока из искры не возгорелось пламя. И сожгло поганых, не помог им идолы златые, не помогли шитые мундиры, запоры банковских сейфов, дворянская спесь!
И то, что язычники примирились меж собой, остановили вечную вражду Запада и Востока, Митры и Ахурамазды, прекратили грызню за клочок земли меж Красного и Средиземного морей, где держался, ловко лавируя меж Западом и Востоком, восстановитель древних царств сумасшедший до гениальности ребе Моисей Хананеянин, которого единоверцы звали, сокращая имя и прозвище в одно слово, Моха Мошиах, а все прочие безумцем - Moha Mad, и пришли на Русь, совокупив восточные орды с западными машинами, кривую саблю Ахурамазды и гладиус Митры, дирижабли Цеппелина и боевых слонов из Раджастана – не помогло им. Небеса пришли на помощь Верным.
Вот они, проплывают над ликующими колоннами – аэронефы: флагманский «Спаситель», за ним «Плотник», «Альфа», «Омега», «Лоза» и ещё многие. Мальчишки наперебой именуют пролетающие машины, споря меж собой, кто над ними – «Путь», «Истина» или «Жизнь». Моторы не шумят, на время остановлены, аппараты скользят над демонстрантами по инерции, и людей внизу слегка придавливает поддерживающая аэронефы сила. Но это приятная тяжесть, тяжесть лежащего на плечах несокрушимого доспеха. Восторженные крики ещё усиливаются.
Но людям в небольшой комнате с видом на радостную площадь не до восторгов.
- Да, отбились. Да, избавлены от уплаты дани. Но если бы не истощившая обе стороны война, не давшая им обрушить на нас все силы – не выстояли бы.
- Аэронефы…
- Помогли, кто спорит. Один стоит десятков их Хэндли-Пэйджей или Капрони. Но у них сотни аэропланов, даже тысячи. Но самое страшное не в этом. На Гавайях нашли М-кристаллы.
- Так что, прав был Ферсман, а не Манцев? Это земной вулканический продукт, а не гость из космоса, как думал покойный открыватель?
- Нет, в главном Манцев был прав. Просто найденный им метеорит начал рассыпаться ещё при первом входе в атмосферу, и хоть основная масса упала в Сибири, некоторые обломки оказались в Тихом Океане и на островах.
- Но язычники не знают ни конструкции машины, ни секрета управления кристаллом!
- Не спорю: брат Красин с братом Богдановым его не выдадут. Но никто не гарантирует, что ни в одной команде аэронефа не найдётся болтун или изменник. Скопировать чертежи несложно, а ещё проще выдать тайну управления кристаллом посредством крови.
- Однако ведь процедура необычайно изощрённа!...
- Безусловно можно быть уверенным лишь в том, что подробности ритуала мы сбережём в глубокой тайне, но ведь наши противники не пожалеют людей на опыты, чтобы уразуметь, как капля крови оператора превращается в связь его с М-кристаллом, позволяя управлять его силой, притягивая и отталкивая.
- Так что, капитулировать?! Лучше смерть!
- А вот тут мы торопиться не будем. Помучаемся ещё… Хе-хе… Академик Белопольский из Пулкова исследовал траекторию этого метеорита. И новости о находке в Гавани Жемчуга ему только не хватало для окончания расчётов. Триангуляция, я так и не понял, как это он сделал – но начало пути было на Марсе. Оттуда был извержен источник кристаллов. Да, вулкан, как предполагал Ферсман, но не наш, марсианский.
- А это удастся сохранить в тайне?
- Нет. Учёные желают публиковаться, и если запретить им печататься в открытых журналах – сообщат о своём приоритете в письме коллегам, и об этом узнают враги.
- А если?.. И нет проблемы!
- Он умолкнет навеки – кто-то из ассистентов проболтается. Всех, увы, не истребить.
- Думаете, поганые успеют на Марс раньше нас?
- Если они всё найденное на Гавайях пустят не на аэронефы, а на астронеф – могут и успеть.
- У нас есть план работы? Есть кому реализовывать?
- Да. Уже представлен проект корабля. Автор, инженер Лось, человек талантливый, даже гениальный, но ненадёжен во многих смыслах. Вплоть до психической неустойчивости.
- Хорошо. Строительство новых аэронефов откладываем, все кристаллы на марсианскую экспедицию, а начальником поставим кого-нибудь храброго и деятельного, но верного. Вот, скажем, брат Гусев – только что вернулся из Азии, разорил десятки капищ, обратил в истинную веру толпы декхан, крестил не огнём и мечом, а фенилимидофосгеном и дифенилхлорарсином, но бодр душою и готов к новым подвигам.
- Согласен. Деньги, материалы, кадры, оружие – решаем в рабочем порядке, приоритет «Воздух!»
Работы начались на следующее утро, после звеневших всю ночь телефонов, мотавшихся по спящей Златоглавой автомобилей с курьерами и сдёрнутыми с постелей чиновниками, поднятых по тревоге батальонов ЧОН, стука в двери рабочих квартир. Собранные на подмосковном аэронефодроме невыспавшиеся рабочие переругивались с инженерами, пока к ним, потрясённым, не вышел из машины сам Старший Брат, милостиво махнув рукой, мол, не надо на колени.
- Братие! От вас ныне зависит судьба Родимой Стороны, Христом-вседержителем Спасаемой Руси! Вам ныне предстоит работать, приложив усилия сверх возможного, только бы успеть ранее наших врагов. Они стремятся нас погубить, и душу, и тело, а мы выстоим. Если только вы выполните свой долг – выстоим и победим! Ваши семьи будут привезены сюда и размещены со всеми удобствами. Прошу, братья, с пониманием отнестись к тому, что и вам, и им тут предстоит пробыть долго – в тяжком труде постройки корабля и ещё немного, пока он не вернётся. Мы, разумеется, оплатим ваш труд с надлежащей щедростью и окружим вас всяческой заботой. Но изменникам пощады…
Старший Брат многозначительно умолк, и толпа умолкла вместе с ним, мысленно вообразив последствия для предателя и приятно содрогнувшись. Машина отъехала, и инженеры с бригадирами начали распределять народ по стапелям и цехам. Уже через час послышались звуки - удары молотов, визг пил, гудение электромоторов, треск сварки. А рядом, в казармах, собиралась будущая команда астронефа «Сын Человеческий». Капитан и старший механик – уже назначены, но надо отобрать в команду и врача, и географа, и геолога (марсографа? ареолога?), и вахтенных офицеров, и простых машинистов, и рядовых бойцов. И всё это в строгой тайне.
Тайна оберегалась и на базе «Лэйкхёрст», но совершенно иначе. О работах писали во всех газетах – строят рекордный дирижабль, прославленный плэй-бой и спортс-мэн Рокфеллер-младший желает облететь вокруг света! В эллинг допустили журналистов и фотографов, и восторженные статьи печатались до тех пор, пока публике окончательно это не осточертело, и на новости с базы перестали обращать внимание. А рабочие – что ж, рассчитав их, щедрый хозяин оплатит прогулку на пароходе с семьями, а пароходы иногда случайно тонут. Впрочем, старались брать бессемейных и сирот – из гуманизма, безусловно, но учитывали и то, что женщины… Они бывают чрезмерно живучи.
Наверно, это всего лишь совпадение, но поднялись в небо астронеф РСХвСР и «Красный Бык» в один день. А это означало, что времени на испытания уже нет, остаётся лишь верить, что в аппарате всё в порядке. «Летим на удачу. Кто желает отказаться?» - задавали риторический вопрос начальники обеих экспедиций своим командам, а те молчали. Пройти через все испытания, подготовиться к величайшему подвигу – и вдруг струсить? Нет, погибнуть как-то предпочтительнее. Сгореть на взлёте, задохнуться в пустоте, упасть с неизмеримой высоты – но не жить оплёванным изгоем, мучась сознанием, что «И я бы мог…». Так что в Дальнюю Экспедицию (слово «Марс» не произносил никто, оберегая тайну или из суеверия) корабли взлетели также почти одновременно.
Мощная кристаллическая батарея, ради создания которой отложили постройку целой воздушной эскадры – двенадцать «Апостолов» и три «Иерарха», не считая самодвижно-бесчеловечного корабля-мишени «Искариот», легко оторвала аппарат от Земли и вознесла в небо. Для переключения на другой источник опоры, Солнце, все 16 кристаллов были ненадолго выключены, и экипаж смог насладиться невесомостью. Ну как сказать – насладиться? Когда закончили отмывать переборки от... хмм... продукта несознательности вестибулярного аппарата, просьба так больше не делать была громкой, цветистой и крайне настоятельной. Солнце намного массивнее Земли, однако и находится дальше, чем Земля, так что ускорение не превышало метра в секунду за секунду, но тяжесть в одну десятую привычной уже позволяла ходить по полу и не блевать от «космической болезни». Полпути до цели пролетели быстро, всего за трое суток, однако разогнавшийся почти до трёхсот километров в секунду астронеф нужно было уже начинать тормозить, и, заранее многословно извинившись, Лось отключил кристаллы и начал разворот. Впрочем, предупреждённые заранее (а главное - предусмотрительно не пообедавшие перед невесомостью) бойцы отделались лёгкой тошнотой. Энтузиазм первых часов, когда, не отрываясь от иллюминаторов, смотрели на удаляющийся голубой шарик Земли, на скользящий мимо серебристо-изабелловый шарик Луны и на необычайно яркие созвездия, многие вовсе незнакомые, уже угас, и своё свободное время команда занимала чисткой оружия и зубрёжкой устава. Но по мере приближения к Марсу иллюминаторы вновь оказались облеплены любопытными. Каналы становились всё более отчётливо заметны, а между ними – зелёные пятна. Оазисы? Болота? Озёра? Города с крышами из позеленевшей меди? Поросшие травой развалины? Чего ждать в новом мире?
Дистанция до неуклонно преследовавшего их «Красного Быка» удерживалась достаточной, чтобы лишь видеть его в телескоп, а когда он попытался сблизиться – «Сын Человеческий» разорвал контакт и ушёл на безопасные полтыщи вёрст. Достать противника пушки астронефа РСХвСР не могли, но и для электромётов Теслы, которыми был, согласно донесениям брата Термена, резидента научно-технической разведки в Нью-Булле, крупнейшем городе Львиной Империи, занимавшей большую часть североамериканского континента, вооружён неприятельский аппарат, было далековато. А светить собранный в «шарашке» арестованным за попытку покушения на руководство страны инженером Гариным излучатель, «светить» во всех смыслах этого слова, без крайней надобности не хотелось.
Было жизненно важно утаить место посадки от противника, не выдав расположения вулканического жерла, откуда, согласно расчётам академика, были вышвырнуты кристаллы. И корабль направился точно на Фобос, будто желая разбиться об него. Но в последний момент, когда вся команда была уже охвачена… как бы выразиться потактичнее, не обижая героев… чувством имени этого спутника, переходящим в чувство имени второго спутника, Лось резко рванул на себя рычаги, переключив упор тяги с Солнца на приблизившийся Марс и тот, хоть и был куда меньше Земли, но зато ближе Солнца, не подвёл. Астронеф швырнуло в сторону, и он, почти касаясь поверхности Фобоса, обогнул его по кривой траектории. Гусев выплюнул кровь из разбитого об угол пульта рта: «А я ведь до конца думал, брат Лось, что ты себя убить хочешь, по декадентской привычке». «Когда-то хотел, но и такое желание перегорает» - меланхолично ответил Лось. – «Кажется, оторвались, можно входить в атмосферу». Гусев повернулся и рявкнул: «Слушай мою команду! Маски надеть, автоматы к бою, к высадке готовиться!». Залязгали затворы автоматов Фёдорова, лица закрыли газовые маски. Аппарат садился.
Корпус заскрежетал по грунту. Из распахнувшихся люков выпрыгивали бойцы, занимая круговую оборону. За ними, приведя машины в положение «стоп», выбиралась машинная команда, за ними выкарабкивались учёные. Последними вышли Гусев с Лосём. Инженер, бросив взгляд на приборы, небрежно бросил: «Давление вполне пригодное для дыхания, маски можно и снять, тут как у нас в горах». Гусев возразил: «Ещё неизвестно, где местные, и нет ли у них чего похуже иприта с люизитом!». «Вот! Вот они!» - вдруг закричала девушка-врач, тыча рукой в кусты на горизонте. Оттуда внезапно вылетели стрелы, и несколько из них долетели до занявших оборону землян. Вскрикнул один, и врач подбежал к нему. Рана, впрочем, была неглубокой, но не отравлены ли стрелы? Один из бойцов прицелился, но, ожидая команды, оглянулся на командира. «А-атставить огонь!» - заорал Гусев и, встав в полный рост, замахал руками. Из кустов поднялась невысокая фигурка, жестами, сходными с гусевскими, показывая, что в руках ничего нет. Гусев зашагал навстречу ей, каждую секунду ожидая предательского выстрела из кустов или случайного со своей стороны – в любом случае задача провалена. Внезапно в голове его зазвучал голос: «Зачем вы пришли к нам? Вы хотите убить нас или поработить?». «Никак нет!» - отвечал Гусев. Голос в голове стал упрекающим: «Зачем же так орать? Если не можете вообще без этого вашего рудимента, речевого аппарата, то хотя бы шёпотом!». «Мы пришли с миром!» - зашептал Гусев. «Вы пришли забрать у нас…» - тут голос произнёс то, что Гусев не разобрал. «Да, оно нам давно бесполезно, но это память нашего величия!». Шёпотом Гусев спросил: «А может, вам что-то надо взамен? Поменяемся, махнём не глядя, как на фронте говорят?..». Лицо смуглого малорослика скривилось, так что ответ был понятен не только без слов, но и без телепатии.
Лось с научниками в это время осматривались вокруг места посадки, стараясь не заходить за цепь бойцов. «Похоже, мы правильно сели, вот мелкие кристаллики минерала М!» - заговорил геолог. «Слишком мелкие, практически пыль, ни для чего не годны» - вздохнул Лось. – «Надо искать жилу, но без помощи местных - не получится».
Вдруг земляне ощутили беззвучный крик боли и ужаса, прилетевший неизвестно откуда и ударивший прямо в мозг, а собеседник Гусева упал и начал биться в судорогах. Растерявшись, начальник экспедиции застыл, не понимая, что ему сейчас делать – бежать к своим, помогать припадочному или добивать его и его людей. Но вдруг из кольца охраны вокруг корабля вырвалась девушка – врач экипажа. «Куда ты, сестра?!» - крикнул в ужасе Гусев. «Я вам не сестра, а дипломированный доктор!» - резко оборвала девушка, лихорадочно копаясь в сумке с лекарствами и инструментами. Но мышцы туземца вдруг расслабились, он бессильно раскинулся на земле Марса, а в головах людей вновь зазвучал его голос: «Кто летел с вами? Кто упал в трёх (опять непонятное Гусеву слово) отсюда? Они что, ваши друзья?». «О чём это он?» - удивился Гусев. «О наших соперниках!» - с лёгким презрением к тупому вояке отвечала девушка. «Вас понял!» - громко зашептал Гусев. – «Это наши враги, самые злобные!». «Невозможно им быть вашими врагами в большей степени, чем нашими! Стойбище захвачено, самки и детёныши мертвы! Месть, только месть! Если вы поможете нам отплатить за жестокость, мы отдадим вам наше, уже бесполезное нам, сокровище!».
«Подъём! Тревога!» - рявкнул Гусев, не заботясь о рудиментарных ушах туземца. «Показывай, где они!». И колонна бойцов, к которой попытались было присоединиться научники и машинисты, остановленные окриком Гусева «Оставаться на месте, Лось старший!», марш-броском кинулась к разорённому стойбищу.
Командир «Красного быка», который весь путь к Марсу держался на небольшом расстоянии от «Сына Человеческого», рассчитывал определить с орбиты его место посадки и, пройдя над ним, хлестнуть разрядами тесломётов, а потом, опустившись поблизости, взять оглушённых пленных, допросить, пытая электричеством и, разумеется, добить их. Но смелый манёвр Лося, позволивший, рискнув жизнью, оторваться от преследователя, не дал осуществить жестокий план. Место посадки астронефа РСХвСР с орбиты определилось неприятелем лишь грубо-приблизительно, а когда его уже, садясь, уточнили визуально, дистанция оказалась слишком велика для излучателей Тесла.
«Что ж!» - произнёс начальник экспедиции, авансом возведённый перед самым вылетом в ранг перса, Джон Ланкастер Пек. – «На это у нас есть пехотный отряд! Вы готовы?». Командир отряда, бежавший после поражения в Брани Единоплеменной из России генерал Харьков, двадцатисемилетний красавец, заслуживший свои золотые погоны беспощадной жестокостью к мятежным христианам, лишь молча кивнул головой. Бойцы, свирепые каратели, изгнанные из гестапо за садизм, из неаполитанской каморры за злодейства и из китайских триад за жестокое коварство, залязгали оружием, также не произнеся ни слова. Это не удивительно - языки им были предусмотрительно урезаны заранее. Генерал махнул рукой, указывая путь к месту приземления корабля РСХвСР, и первым двинулся во главе колонны. На пути их, к своему несчастью, оказались мирные туземцы, и отряд не мог не дать удовлетворения своим свирепым инстинктам. Впрочем, генерал остановил расправу, хоть и не сразу. «Во-первых, надо прежде разделаться с мерзкими христофилами. А, во-вторых, нам нужны жертвы для приношения богам! Может, за жирное угощение они меня из ранга львов произведут сразу в гелиодромосы. Мистер Джон Ланкастер Пек вынужден будет уступить главенство мне!». И команда убийц, бросив дело на половине, на полусмерти и полуумучивании, двинулась дальше.
Друг друга отряды заметили почти одновременно, «Ложись» и «Огонь» слились в один крик, и над марсианским грунтом просвистели навстречу друг другу пули калибра 6.5 мм и 11.43 мм. Впрочем, тренированные бойцы залегли сразу же, и потери были минимальны – несколько раненых с каждой стороны.
«А ведь наших сейчас обойдут и перестреляют!» - с томной улыбкой заметил Лось. «Так надо что-то делать!» - вскричала докторица. – «Мы должны им помочь!». Лось слегка искривил губы, шевельнул накокаиненными ноздрями и кокетливо пожал плечами – «Да, смерть!». И немедленно ощутил увесистую, несмотря на видимую субтильность девушки, пощёчину. «Декадент проклятый! Символист драный! (что в точности произнесла девушка, утеряно из-за вмешательства цензуры) Китоврас проткнутый! (по-видимому, тут цензура поменяла не прилагательное, а существительное)». «Хмм…» - пробормотал Лось. – «Может, действительно сменить литературное направление? Вот, говорят, акмеисты крутые ребята, герои и кавалеры, или, скажем, футуристы, взять хоть д’Аннунцио… Но кстати, если у нас нынче христианское направление в фаворе, мне что, теперь вторую щеку подставлять? Или руководствоваться принципом око за око и барышне вломить? Нет, это совсем уже другая стилистика, рэп какой-то, миль пардон». Девушка уже с трудом сдерживала слёзы: «Там наши гибнут, там брат Гусев!..». Лось ухмыльнулся: «Выбираю военно-полевой реализм. Кстати, к брату Гусеву чувства у вас, барышня, совсем не братские?» и решительно взялся за рычаги. «Команда, по местам стоять, с Марса сниматься! Курс норд-ост-тень-ост! Эй, я что, в морской роман попал, может, я вообще не Лось, а Моби, пардон май френч, Dick какой-то?». Астронеф легко взмыл в красное небо и через несколько минут завис над схваткой.
Гиперболизированные гиперболические гиперболоиды раскрыли лепестки своих блистающих зеркал и смертоносные лучи одного за другим располовинили карателей от темени до паха, распространяя кругом аромат стейков well done. Генерал Харьков, чья, воспетая гиенами пера, храбрость на самом деле отнюдь не соответствовала его действительной свирепости, задрожал (пощадим нос читателя и не опишем новый, вмешавшийся в обонятельную палитру, запах) и в ужасе поднял руки, но луч неумолимо скользил к нему. Но тут вождь (а это, как уже понял проницательный читатель, был вождь некогда великого и мудрого, но деградировавшего и почти вымершего племени марсиан) зычно протелепатнул всем: «Этого не убивать, он мой!». В эту секунду жестокий генерал вдруг понял, какая судьба его ожидает, и лишился чувств. Но ненадолго. Вскорости ему вернули всю полноту чувств. И ещё раз вернули. И ещё. И ещё. В общем, последние часы его жизни были изрядно насыщены ощущениями. Так что закалённые бойцы отворачивались и доблёвывали то, что не выблевали в невесомости, а девушка и вовсе спряталась в кустах и не выходила, пока генерал не закончился.
Впрочем, это было чуть позже. А пока на «Красном Быке» следившие с удовлетворением за продвижением колонны офицеры вдруг увидели вмешательство русского астронефа и нанесли по нему подлый удар. Увы, Лось при всех своих талантах тактике обучен не был, за коварно приблизившимся противником не следил, и пропустил момент, когда могучие молнии Теслы смели с небес его корабль, обездвиженный и обесточенный, на грунт Марса. «Бык», плавно взмыв в воздух, стал приближаться к недвижному противнику, окружённому телами оглушённых (значкистов "ГДО" - комплекса "Господь Дарует Оборону" - убить не так-то просто!) бойцов. Джон Ланкастер Пек уж было собрался захохотать злодейским хохотом (он давно брал уроки у известного оперного артиста, но всё как-то случая не представлялось), как Гусев шевельнулся и открыл глаза. Над ним нависал неприятельский аппарат. Из последних сил Гусев извлёк из кармана гранату, железную тыкву системы Мильса, которую держал для себя на крайний случай, вместо последней пули – одной пули для Гусева «маловато будет!» и метнул её в надвигающееся сверху днище.
Вражеский корабль раскрыло, как консервную банку, и неприятели посыпались из него дождём. Увы, осколки посыпались тоже, и один из них пробил грудь Гусева и пронзил его сердце. Врач в слезах кинулась к нему: «Любимый!». «Милая!» - из последних сил прошептал Гусев. Вождь вскричал в полный голос, забыв о телепатии: «Он заслужил Высшую Честь – Присовокуплёние к Славным Древним Героям!» и, извлёкши из узла набедренной повязки знак своего вождества, прекрасный М-кристалл, вложил его в развёрстую грудь командира. Кристалл, соприкоснувшись с кровью, засветился, и рана начала закрываться. «Отнюдь! Он не герой, он полубог!» - почтительно прошептал вождь. – «Но наше племя всё равно погибло! Кристаллы, согревавшие и кормившие нас, заканчиваются, и уже не способны расти. И хотя вы спасли большую часть наших любимых самок и детёнышей, нам уже не возродиться. Последняя попытка, когда Великий Шаман попытался согреть кристаллы в лаве, кончилась извержением вулкана, выбросившим помещённые в него сокровища, семена нашего будущего, в неизведанную даль».
Гусев, чья смертельная бледность постепенно уходила, сменяясь здоровым румянцем, вдруг спросил вождя: «А если возрождать кристаллы иначе? Кровь людская не водица! Кровь – совсем особый сок!». И очнувшиеся бойцы начали, вслед за командиром, финками полосовать себе руки до крови и брызгать ею на принесённые кристаллы, немедленно начинавшие светиться и сверкать. Светившиеся вождь откладывал в одну сторону, сверкающие в другую. «Эти, светящиеся, пожелали стать вашими! Они помогут вам истребить врагов, растопить льды, затопить пустыни, накормить голодных, напоить жаждущих и вообще устроить на земле мир и в человецех благоволение!». «Так, значит, ОН был и у вас?» - благоговейно спросил Гусев. «Да, но недолго, проездом на Бетельгейзе, помог нам немного и уехал! Камни, кстати, его подарок. Но у нас они были слишком долго и утратили силу. Однако сейчас у нас есть камни из второй кучки, сверкающие, они оплодотворены вашей кровью и вскоре породят для нас новых и новых своих потомков».
«А как быть с моим кристаллом?» - взволнованно поинтересовался Гусев. – «Он заменил мне сердце, но что станется с моей любовью? У меня же теперь вместо сердца камень!». «Не беспокойся!» - торжественно возгласил вождь. – «Это драгоценный камень! Ты не утратишь чувства к любимой, но оно станет куда ярче, блистательнее и многограннее! Возвращайся к своим с победой и знай: на Марсе твои друзья!»
Стоит ли в подробностях описывать дальнейшее? Ведь это всем известно. Астронеф вернулся с грузом кристаллов, и воздушная мощь РСХвСР выросла многократно, так что в жестоких, но непродолжительных боях злые язычники были сокрушены. Над всей Землёй вознёсся лозунг «Любовь, Справедливость, Братство!». А потом настал час мирного труда. Аэронефы, прежде боевые, с гиперболоидами Гарина (получившего помилование за ударный труд) рыли каналы, орошая пустыни и осушая болота, трофейные излучатели Тесла с приводом от М-кристаллов разгоняли тучи или, по желанию, их собирали и проливали на поля, из глубинных шахт фонтанировало расплавленное золото Оливинового Пояса, больные лечились от чахотки, сухотки, чесотки и прочих страшных болезней кристальным светом в роскошных мудориях (М-санаториях), а сам Гусев-Кристальный, такой титул был ему дарован за полёт и чистоту души, одержал немало побед в военных кампаниях против агарян ребе Моха Мада, амалекитян Малекита Проклятого и иных иноверных языцев и ныне счастливо живёт с любимой женой. Она искренне считает его тупым воякой, беспомощным в быту, культуре, светском общении и вообще во всём, кроме хорошей драки. Он всей душой полагает её миленькой глупышкой, ни в чём действительно серьёзном не разбирающейся и нуждающейся в его защите и покровительстве. Так что нерушимость и, главное, взаимность их чувств стала гарантией их семейного счастья. Ему, счастью, не мешают даже отлучки Гусева в походы на карликов Титана, π+1-мерные расы Ганимеда и оргазмоидов Венеры, как и командировки его жены - главврача медсанчасти строительства Великого Нимба - Кольцевой Линии вокруг Сатурна.
Лось? О, Лось по-прежнему в исканиях. Он перепробовал имажинизм, кубизм, импрессионизм, дадаизм (тьфу!), трэш-арт (предыдущий плевок считать недействительным), в сомнениях колебался между соцреализмом, капреализмом и критреализмом, и, кажется, ныне склоняется к сюрреализму. Писать он, разумеется, ничего не пишет, зачем? Ведь у него это не стиль литературный, а стиль жизни, он так живёт, просто живёт. Друзья опасаются, что он ударится в абстракционизм или, того хуже, некрореализм. Но пока всё ничего (стойте, стойте! это не намёк на нигилизм!).
Племя вождя изрядно выросло и распространилось аж до ближайшего канала. И, собираясь вокруг сверкающего кристалла, окружённого своими блистающими детёнышами, они поют, не раскрывая ртов, прекрасные древние песни, телепатически долетающие до Земли. И им подпевают все Верные, а недобитые пока ещё язычники корчатся в бессильной злобе, настолько эти песни прекрасны.