Аннотация: Повесть о детстве Влада III Дракулы (Цепеша), одного из самых известных борцов с турецким нашествием на Европу.
Детство Влада
"...именем Дракула влашеским языком, а нашим -
Диавол. Толико зломудр, яко же по имени его, тако и житие
его".
дьяк Федор Курицын,
"Сказание о Дракуле Воеводе"
Над Сигишоарой сгущались тучи. В теплом летнем воздухе разливался аромат сочных плодов, отяжелявших ветви в садах предместий, но тонкие струи холодного ветра с гор предупреждали о надвигающейся непогоде. Крепостная стена и Шмидова башня в лучах заходящего солнца казались абсолютно черными, словно облаченные в нечестивую магию. Странное сочетание полусонного покоя и близкой грозы завораживало, и в другой день князь, несомненно, долго наслаждался бы видом вечернего города, потягивая вино из кубка и покачивая головой в такт своим мыслям. Но не сегодня...
Сегодня у Влада, двоюродного брата валашского господаря - вассала всемогущей Оттоманской, или Блистательной, Порты, должен был родиться ребенок.
Князь, позабыв про вино, расхаживал у окна своего дома в Сигишоаре, что на Кузнечной улице, и все в его облике: сурово сжатые губы, бесцельно блуждающий взгляд, беспорядок в одежде, глубокие и частые вздохи - говорило о волнении и напряженном ожидании. Князь прислушивался к звукам, доносившимся снизу - из комнаты, где должны были разрешиться роды жены, так не кстати начавшиеся не под каменными сводами цитадели предков, а здесь, в городе. Беременность супруги правителя протекала дольше, чем обычно, на несколько недель, и сопровождалась странными болями, доводившие женщину до того, что дважды муж заставал ее катающейся по полу и задыхающейся в полузабытьи. Влад понимал, что от таких предзнаменований ничего хорошего ждать не приходится, и что ребенок или родиться мертвым, или появится на свет убогим уродцем, которого лучше сразу сбросить с крепостной стены, чтобы не позорил род потомков Басараба. Но в самой глубине души теплилась надежда, что все это - и трудная беременность, и неожиданные схватки, и гроза, словно родившаяся на овеянных мрачными легендами вершинах Карпат - предвещает исполнение мечты стареющего князя, мечты о достойном преемнике... Влад гнал от себя эти мысли, так как хорошо знал, что разочарование усугубляется пустыми мечтами. В сердце шевельнулась старая обида на судьбу - первый сын, Мирча, названный в честь великого деда, больше походил на отпрыска какого-нибудь жирного боярина или богатея-купца из Зибенбергена. Его было незачем и не во что посвящать!
Впрочем, рождение Мирчи и не сопровождалось ничем необычным.
Первый, титанический, удар грома потряс дом - да что там дом, город! - до основания, и вспышка молнии на миг ослепила князя. Потеряв равновесие, он, чтобы не упасть, схватился за край стола, и через миг почувствовал под ладонями что-то мокрое и липкое. Влад поднял руки к лицу, и было подумал, что это - кровь, но затем сообразил, что это - вино из опрокинувшегося кубка. А затем - замер, услышав, как сквозь шум дождя и рокот грозы снизу победно доносится детский плач.
На лестнице затопали, и в дверях комнаты князя появился его старый друг - Епифаний, настоятель Снаговского монастыря, немало сделавший для упрочения авторитета Влада среди мятежных бояр. Он замер на пороге, и широкая улыбка начала медленно сползать с лица священнослужителя. Князь понял, что друг повторил его недавнюю ошибку, и сам шагнул к нему навстречу:
-Пустяки, это вино, а не кровь. Что там?
-Поздравляю тебя, князь - здоровый мальчик, орал так, что у меня уши заложило, но сейчас успокоился.
-Здоровый, говоришь?
-Клянусь - никаких изъянов, разве что маловат. Поверь, никогда не видел такого красивого младенца!
-А жена?
-Роды дались тяжело, но обошлось - теперь она спит.
В едином порыве отстранив настоятеля, князь сбежал по скрипучей лестнице и вошел в комнату, соседнюю с той, в которой происходили роды. Там, в окружении служанок и лекарей, на шитой золотом подушке, лежал его новорожденный сын. Мальчик начал было снова хныкать, но тут его карие глазенки встретились с такими же по цвету, внимательными глазами отца, и младенец умолк. Теперь он, крошечный даже по сравнению с подлокотной подушкой, на которой лежал, казался зачарованным взглядом князя. Медленно Влад пошел к кровати, сдерживаясь, чтобы не выплеснуть переполнявшую его радость, не раскрыть своих замыслов и своих тайн, так как с каждым шагом убеждался - это он, это воплощение его мечты, то, чего он ждал все эти годы с того момента, как понял, что сам бессилен служить Ордену как правитель и как полководец... Наклонившись над сыном, он вдруг, не обращая внимания на осторожные предостережения лекарей, подхватил младенца на руки и вознес под потолок, на всю высоту своего роста, заглушив своим возгласом даже очередной удар грома:
-Сын! У меня родился сын! Вот Влад, сын Влада, внук Мирчи Великого!
Только опустив ребенка обратно на подушку, князь вспомнил про вино на своих руках. В окружении людей, заслонявших и без того слабый светильник, младенец казался окровавленным. Однако это встревожило кого угодно, но не его - по-прежнему новорожденный не сводил глаз с отца.
А за окном гроза утихла так же стремительно, как и началась.
Влад III плохо помнил свое детство. По крайней мере, так он говорил своим немногим соратникам, но на самом деле все было несколько иначе. Без труда он мог воскресить в своей памяти лишь несколько отрывочных эпизодов, имевших место, когда ему было года два или три. При попытках вспомнить что-то еще на него накатывался страх, смешанный со странным беспокойством, словно подсознательное опасение коснуться незаживающей раны. А поскольку Влад III Коловник, или как его еще называли - Дракула, привык побеждать свой страх, эта невозможность проникнуть в самое начало собственного существования и подсознательное ощущение чего-то запретного и опасного, произошедшего тогда, выводили его из себя. Ему говорили, что ни один человек не может вспомнить себя во младенчестве, но князь не верил - что для него, жестокого правителя и отважного воеводы, стоило слово "невозможно"?! Или не существовало тех исполинских черных теней, зыбко пляшущих в ночном сумраке вокруг его ложа - быть может, колыбели -, которые иногда снились ему? Князь считал, что это привиделось ему в возрасте до года.
Совершенно не запомнилось ему, как его отец, после долгих сомнений и интриг, с венгерской помощью сверг и погубил двоюродного брата, захватив трон Валахии и провозгласив себя господарем. А вот приезд турецких послов, требовавших возобновления выплат дани от нового правителя, маленькому Владу был памятен. Кто-то, не мать и не отец, держит его за руку и шепчет: "Гляди! Турки..." Мальчику показалось странным, что могучие воины со злыми темными лицами, в доспехах, почтительно сопровождают сухого седенького старика в халате, чалме и туфлях с загнутыми носами, и Влад звонко рассмеялся в тишине, охватившей двор замка. Старый турок бросил на сына господаря гневный взгляд, а потом повернулся к одному из своих воинов и что-то сказал, брезгливо морщась...
Самые ранние воспоминания были связаны в основном с матерью, с теплом ее груди и рук, с печальными серыми глазами, с грустным и прекрасным голосом, певшим ему песни седой старины. Мать очень любила маленького Влада, перенеся на него все те чувства, которые по отношению к Владу-старшему, ее мужу, оставались безответными - господарь валашский не терпел "бабства" и "нежностей", к тому же был скор на расправу и гневлив. Он навещал сына довольно редко, и по большей части просто некоторое время разглядывал того, мрачно улыбаясь своим мыслям и время от времени говоря что-то вроде: "Влад! Мой Влад..." или "Придет и твое время, сын...". Однажды Влад-старший расщедрился на подарок: множество металлических, искусно сделанных фигурок воинов, пеших и конных, среди которых можно было узнать католических ландскнехтов и рейтаров, турецких спагов и янычар, а также казаков и валашских воинов. Игра с ними, сооружение крепостей и прочих декораций для "битв" захватила мальчика на все те годы, которые ему оставалось прожить с матерью. Та не осуждала его, хотя зрелище даже игрушечных полей брани, заваленных трупами, заставляло ее сердце сжиматься - она была готова отдать все, включая собственную жизнь, только чтобы ее дорогой мальчик остался вдали и в безопасности от постоянно полыхавших в те годы войн, хотя и осознавала, насколько неосуществимо ее стремление. По этой причине мать не любила петь сыну песни о знаменитых героях вроде Басараба или деда Мирчи, и уж тем более ничего не рассказывала о них своими словами. Словно предчувствуя скорую разлуку, она часто и подолгу сидела у окна с видом на горную долину, прижав маленького Влада к себе. Впрочем, мальчику это не нравилось, более того - инстинктом, унаследованным от всех поколений воинственных предков, восходящим еще ко временам готских и гуннских завоеваний, он отвергал эти женские ласки. Куда более интересной казалась ему жизнь вне комнаты матери, особенно - во дворе замка и в каморках прислуги. Подрастя настолько, чтобы суметь бегать туда, он возвращался к матери, наполненный множеством вопросов наподобие "кто такие турки?", "почему бояре не слушаются отца?" или "а что девушки и парни делают на сеновале?".
Самое сильное впечатление того времени, запомнившееся Владу Дракуле, было вот каким. Зимним вечером, когда на карпатских перевалах бушевала метель, у ворот замка появился старый, замерзший до полусмерти цыган с двумя лошадями и стал проситься на ночлег. Сначала господарь Влад II приказал гнать его в шею, но старик пообещал ему за ночлег отдать все свои деньги и обеих лошадей, и владыка согласился - очень уж понравились ему благородные очертания животных. Цыгана, который будто бы шел с Тырговиштской ярмарки, разместили в жалком чуланчике близ конюшни, предупредив, что за всякий вред лошадям или наведенную на них порчу спрашивать будут с него. Разумеется, все дети, жившие в твердыне господаря Валахии, от ребятишек прислуги до маленького Влада, сбежались посмотреть, сперва с опаской, на старика, о соплеменниках которого говорили не иначе, как о чертознаях и ведьмаках.
И седой цыган не разочаровал своих маленьких гостей! Пусть никаких чудес он показывать не стал, да и внешне не походил на страшного колдуна, но зато знал множество страшных историй об этих самых колдунах, о леших, водяных, горных духах, о неупокойниках и много еще о чем.
-Если помершего ведьмака, или просто злого человека, просто похоронили - не жди добра! - нарочито замогильным голосом говорил старик, и его глаза временами вспыхивали так, словно сам он был выходцем с того света. - Не пройдет и трех ночей, как встанет он из гроба - ни земля, ни камень, ни дерево не удержат вурдалака... Сперва - к родным пойдет, их заставит обманом себя в дом впустить. А после, силы набравшись - по соседям. В старину, говорят, целые деревни, да что там - города неупокойников бывали!
-А почему они встают? - прошептал кто-то из маленьких слушателей. Цыган (тогда Влад принял все это за чистую монету, но вспоминая взрослым ту ночь, понимал, что рассказчик всего лишь нагнетал атмосферу) настороженно оглянулся по сторонам, осенил себя каким-то таинственным знаком и также свистящим полушепотом ответил:
-Если была у умершего в сердце великая злоба на кого-то из живых, если хотел он отомстить или просто жизнь испортить, то на третью ночь приходит к нему на могилу сам Дьявол и приглашает к себе на службу, добрых людей губить. А коли колдун помер - то уж точно встанет неупокойником, потому как еще при жизни нечистому служил! Лицом к лицу их одолеть трудно, разве что мечом голову снести. Обычно ищут логова неупокойников, когда те спят - на закате да на восходе, и недвижным отсекают головы и протыкают сердца кольями, а потом сжигают. Еще губит их солнечный свет...
В ту ночь старый цыган был на вершине своего успеха в качестве рассказчика, но утро принесло непредвиденные перемены. Рано утром он засобирался в дорогу, но господарь, что-то заподозривший, приказал ему задержаться в замке. Предчувствие не обмануло Влада II - когда солнце достигло зенита, под стенами появилась снаряженная тырговиштскими купцами конная погоня: они преследовали конокрада, уведшего с ярмарки двух великолепных мадьярских лошадей. Господарь не выдал им виновного, заявив, что покарает его сам по долгу правителя, не отдал и лошадей, сказав, что он оставляет их себе за то, что помог купцам в поимке вора.
Старик, узнав о таком повороте событий, возликовал - но если бы он знал Влада II лучше, то предпочел бы попасть в руки ярмарочных заправил. Приказав тырговиштским остаться, а слугам - созвать всех, кто находился в замке, господарь послал за цыганом стражников, и те притащили его на двор перед воротами, связав предварительно руки за спиной. Маленький Влад Дракула хорошо видел все, что произошло потом, с рук матери - она не осмелилась ослушаться супруга. Господарь Валахии навис над дрожащим стариком, словно вбивая с высоты своего роста каждое слово в конокрада:
-Ты родился мужчиной, не так ли? Почему же ты не жил, как мужчина - неужели ремесло вора лучше или безопаснее ремесла воина? Все твое племя такое, вы живете не трудом и не войнами, а воровством и балаганными плясками, и за это я вас ненавижу! А раз ты не мужчина - с тобой следует поступать, как с бабой! - Влад II повернулся к стражникам и прорычал - Где там кол?!.
Услышав это и увидев орудие предстоящей казни, старик стал так орать и вырываться, что вывихнул левую руку. Люди, заполнившие двор, безмолвно наблюдали, как цыгана повалили на землю, сорвали штаны и заколотили в его тело кол огромным молотом. Еще живого, корчащегося и стонущего конокрада установили вертикально, опустив нижний конец кола в яму. Теперь, вне зависимости от того, жив старик или мертв, никто не имел права прикасаться к нему до следующего утра.
Жена господаря нашла в себе силы не потерять сознание и не убежать - она лишь зажмурила глаза, хотя одни крики казнимого могли довести ее до безумия. Она не знала, что ее любимый сын, которого она держала на руках, во все глаза, с искренним интересом следил за муками того, чьими рассказами восхищался прошлым вечером. "Раз ты не мужчина - с тобой следует поступать, как с бабой!" - сколько раз он повторит эти слова отца, когда сам станет господарем и знаменитым воином, когда в его руках будет сосредоточена власть над жизнями и судьбами подданных...
Но пока он только молча улыбался судорогам умирающего.
Своими руками отнять чужую жизнь маленький Влад сумел в восемь лет. К тому времени он уже давно не жил в комнатах матери, проводя большую часть времени со сверстниками и воинами отца, а меньшую - с монахом, обучавшим сыновей господаря грамоте, истории и церковным премудростям.
В играх, которые затевала детвора, принимали участие все - от детей прислуги до боярских и воеводских сыновей. Разумеется, определенная субординация была, и тот же Влад всегда был полководцем или царем, в то время как его незнатным ровесникам приходилось довольствоваться ролью солдат и прочих исполнителей чужой воли. За играми детей не гнушались целыми часами наблюдать их седовласые, покрытые шрамами отцы: не из праздного интереса, но из желания узнать, чего стоят их наследники в хорошей драке, к которой и сводилась любая игра. В этом возрасте девочек, ранее игравших вместе с мальчиками, уже не поощряли к подобным развлечениям: дело мужчины - воевать, дело женщины - ждать его с поля боя. Да и всевозможные игровые неожиданности могут до срока пробудить в детях интерес к противоположному полу, долго ли до греха? Как бы не влюбился какой-нибудь будущий боярин в будущую же прачку или кухарку - потом ведь позора не оберутся отцы, планирующие выгодные браки своих наследников!
Маленький Влад, как впоследствии рассказывали о нем немногие очевидцы, пережившие его правление, был отважен, крепок, подвижен, но в то же время немногословен и скор на расправу с любым, кто вызовет его неудовольствие или просто не поймет его слов. Известно, что однажды какой-то стражник подарил будущему господарю пойманную в силок птицу, а через час обнаружил, что Влад занят выдергиванием перьев у живого подарка. Солдат пожаловался господарю, но Влад-старший наорал на него и запретил кому бы то ни было вмешиваться в развлечения сына, которому, тем не менее, тоже досталось: "Нашел, чью кровь проливать - птичью!" Также кое-кто утверждал, что будущий Влад Цепеш рано почувствовал интерес к женщинам, и это тем более не удивительно, что в восемь лет он выглядел на все двенадцать, хоть и был небольшого роста. Называют даже имя девочки, которой детская влюбленность господарского сына не принесла ничего, кроме страданий... Но обо всем по порядку.
Итак, в тот день дети разыгрывали осаду турками крепости православного князя, и по стечению обстоятельств "салтаном поганых" выпало быть Владу. Он раз за разом гонял своих "янычар" на собранную из какого-то деревянного хлама "крепость", которую защищал "князь" - боярский сын Николай. За "битвой" наблюдали бездельничающие челядины, некоторые воины и соратники господаря, а также ровесницы "сражающихся", уже наметившие себе "рыцарей"-фаворитов.
После третьей неудачи Влад дал своему "войску" отдохнуть и повел его за собой. Взмахнув длинным деревянным мечом, он провозгласил, подражая читавшему им историю монаху:
-И вот пошли полчища турецкие снова на приступ, и не было им числа, и дрогнула земля от их поступи...
-...но снова погнал их прочь православный князь, мстя за веру дедовскую, за души христианские! - отозвался Николай и, вдруг спрыгнув с "крепости" и оказавшись прямо перед Владом, больно ударил того своим оружием из дерева по лбу. Влад отступил, пытаясь закрыться от нападения, но новый удар пришелся прямо по пальцам руки, сжимавшим игрушечный меч. Сын господаря вскрикнул. Николай звонко расхохотался, и его смех подхватили вокруг.
На миг сознание Влада помутилось от обиды. Первое, что он увидел, придя в себя - лицо стоявшей в толпе зевак Мариши, дочери одной из замковых кухарок. Она с явным интересом следила за происходящим: маленькие кулачки сжаты у еще не наметившейся груди, глаза широко распахнуты, пухлый рот приоткрыт...
В этот момент Николай снова ткнул Влада острием игрушечного меча - в грудь, и сам едва успел увернуться от ответного удара своего противника. Деревянные клинки несколько раз столкнулись, но древесина выдерживала, не ломалась. Мальчишки вокруг прекратили возню: внимание всех во дворе замка было приковано к двум детским фигуркам, неумело, но яростно сражающимся, как в настоящем бою.
Николай почувствовал, что это уже не игра, но отступать не собирался, и вновь чуть было не достал Влада по голове, но во все глаза следившая за поединком Мариша предостерегающе крикнула: "Влад!", и большего сыну господаря не требовалось. Обида смешалась в его груди с каким-то прежде не ведомым чувством, он отразил удар сверху и стремительными ударами погнал Николая назад. Боярский сын коснулся спиной самодельной крепости, и попытался поднырнуть под руку Влада, но не успел: на половине проделанного им пути деревянный меч ударил его в висок, и Николай, пошатнувшись, сполз, как тряпичная кукла, по стене "крепости".
-Турки победили! - самозабвенно крикнул сын господаря, подняв свой игрушечный клинок над головой, и тут же покатился по земле, когда его оттолкнула чья-то сильная рука. Владыка Валахии и боярин-отец склонились над Николаем, а затем повернулись к поднявшемуся и все понявшему Владу. На глаза сына господаря навернулись слезы:
-За что ты меня, отец?... Перед боярами... Перед смердами!.. Я его в честном бою!..
Отец погибшего Николая сумрачно кивнул, признавая правоту убийцы своего сына. Влад-старший же отрывисто бросил:
-Не за то, что в поединке одолел! А за "турки победили"! - и хлопнул по плечу боярина - Пойдем, друг: мужчина в бою гибнуть и должен...
Обрадованный Влад, уже забывший, что совсем рядом лежит убитый им человек, начал искать глазами в толпе Маришу, но та уже куда-то убежала. И сын господаря почувствовал, что не будет ему покоя, пока он снова не увидит ее. Близко, как можно ближе.
Подобный случай представился несколько дней спустя, когда возле крепостной стены Влад возился с подаренным ему соратником отца щенком. Свободное время сыну господаря выпадало все реже и реже, да он и отвык уже от всего, кроме фехтования, верховой езды, военной и священной истории, а также плавания, кулачного боя и атлетических упражнений. Строгий отец приучил его ценить физическое и умственное развитие само по себе, а не как средство для добывания каких-то благ, и окажись маленький Влад на необитаемом острове, он и там наверняка не знал бы никаких иных способов времяпровождения.
Вот и сейчас сыну господаря очень быстро надоели безобидные игры со щенком. Животное, на свою беду, было обучено приносить брошенную палку, и вот когда оно очередной раз исполнило это, Влад несильно, но все же чувствительно ткнул этой палкой ему в морду. Щенок взвизгнул, тряхнул головой и недоуменно посмотрел на хозяина. Влад снова попытался ударить животное, но на этот раз оно увернулось и попятилось. Сын господаря улыбнулся, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. Ему понравилась новая игра, она напомнила ему о том единственном настоящем поединке с Николаем, в котором довелось участвовать, в котором не было правил, как на уроках фехтования. Влад встал в боевую стойку и принялся наносить удары тщетно пытающемуся увернуться от них щенку, тесня того к крепостной стене. Загнав животное в угол, сын господаря перехватил палку двумя руками, словно тяжелый двуручный меч, и занес над головой. Он уже ничего не видел вокруг, кроме сжавшегося живого комочка, и не имел никакого иного желания, кроме убийства. Однако в последний миг что-то коснулось его поднятых рук, и тоненький голос со всхлипом произнес:
-Не надо!..
Влад обернулся, и увидел Маришу, обеими руками крепко вцепившуюся в его рукав. Она отпрянула, испугавшись бездне дьявольской ярости, читавшейся на лице восьмилетнего мальчика, но эта ярость немедленно сменилась замешательством и... стыдом. Влад выронил палку и неосознанно спрятал руки за спину, в то время как щенок, понимая, кому он обязан своим спасением, бросился к Марише. Девочка присела и принялась его гладить:
-Хороший... Обидели тебя...
В сердце Влада бушевали противоречивые чувства. С одной стороны, он чувствовал обиду и гнев, из-за того, что дочь простолюдинки, более того - служанки, посмела вмешаться в его жизнь. Но в то же время сын господаря ощущал странное беспокойство, и услышать слово упрека от этой девчонки было бы для него горше, чем от отца или наставников. Еще же он чувствовал смутное удовольствие от воспоминания об ужасе, промелькнувшем в ее глазах, когда он повернулся на голос. В дальнейшем эта смесь чувств так и будет сопровождать Влада по жизни, заставляя прятать любовь к женщинам, даже к собственной жене, и выставлять напоказ жестокость и строгость.
Мариша подняла на Влада глаза и тем же тонким голосом, в котором еще слышались слезы, спросила:
-Зачем вы это делали? Это же ваша собака...
Влад потупился и пробормотал:
-Я его воспитываю.
-Ну кто же так воспитывает?
-Да! Воспитываю, чтобы он умел драться против человека с оружием! - заявил сын господаря, и вспомнив манеры отца, добавил - Я не обязан тебе об этом рассказывать, простолюдинка!..
Мариша некоторое время смотрела не него, словно пытаясь понять некий сокрытый смысл сказанного Владом, а потом изменившимся голосом сказала:
-Как вам не стыдно лгать! Вы же хотели его убить, когда я к вам подошла!
-Вот еще! Больно надо... - однако лицо Влада залилось такой краской, как будто к нему прилила вся кровь, содержавшаяся в теле сына господаря.
-Ну... Не делайте так больше, пожалуйста. - Мариша села на землю рядом со щенком, и Влад последовал ее примеру, усевшись напротив. - Мне так его было жалко...
-Мужчина должен быть жестоким.
-С врагами, а не со своими.
Глаза Влада вспыхнули:
-Девчонка! Что ты в этом понимаешь?! Ты даже никогда не возьмешь в руки оружия!
Мариша грустно посмотрела на собеседника:
-Но ведь воины сражаются за свою землю, за народ, за истинную веру... Они убивают врагов, которые хотят разорить нашу страну. А со всеми сразу воюют только разбойники... Моя мама рассказывала мне о вашем прадеде, Мирче. Его называют не только Мирчей Великим, но и Мирчей Добрым. Когда турки заставили его платить дань, он не стал вводить новые налоги - он обязал бояр отдавать часть того, что они собирали с простого люда... Он говорил: "Мы не смогли защитить нашу страну - будет справедливо, если мы за это и заплатим".
-Значит, не таким хорошим воином он был, как рассказывают!
-Мама сказала, что он был настоящим мужчиной, потому что не перекладывал ответственность на чужие плечи.
Влад усмехнулся про себя: "Женщины!!", и словно в подтверждение его мысли Мариша мечтательно произнесла, подняв глаза к небу:
-А вообще, наверное, мужчиной быть лучше, чем женщиной. Мужчина может повидать другие земли, он сам может отстоять свою честь и защитить тех, кого любит, а женщины только готовят да убирают...
-Моя мать не служанка! - с гордостью возразил Влад.
-Ну, все равно она не может ехать или идти, куда глаза глядят, как мужчина.
-Ей это и не нужно. Если благородная женщина прекрасна, рыцари посвящают ей свои подвиги.
-Ради этих подвигов они путешествуют и сражаются, а она сидит в башне и ждет, когда придут какие-нибудь бродячие музыканты или цыгане с медведем... Ой!
Мариша бросила взгляд поверх головы Влада и, вскочив, оправила одежду. Сын господаря обернулся и увидел отца. Старший Влад стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Взгляд его не выражал ничего, переходя с сына на девчонку, с нее на щенка, а со щенка - снова на сына.
-Ну и чем ты тут занимаешься с моим сыном? - спросил он наконец Маришу. Судя по распространяемому господарем запаху вина, ему было бесполезно объяснять, что дети были не в том возрасте, чтобы заниматься чем-то предосудительным.
-Отец, мы ничего особенного... - заговорил было младший Влад, но немедленно был прерван старшим, в голосе которого прорвался, наконец, обуревавший его гнев:
-Я не тебя спрашиваю!
Рука господаря скользнула к кинжалу на поясе. Мариша сглотнула и торопливо заговорила:
-Я увидела, как молодой господин... э-э-э...
-Говори, как есть!
-...как молодой господин бьет палкой собаку. Он хотел ее убить, и я попросила его так не делать. Потом мы стали разговаривать...
-Хватит. Собаку, значит, бил?! - повернулся господарь к сыну - Знаешь, кто так делает? Пьяные голодранцы, которым больше не на ком злобу выместить!
Неожиданно он сгреб правой рукой Маришу за волосы и почти вплотную подтащил к сыну:
-Что, нравится? Взрослым себя почувствовал? Бабу захотел? Простолюдинку?! Забыл, чему я тебя учил?!! В тебе течет кровь великих завоевателей - склавинов, готов и гуннов, а ты...
-Отец, я...
-Целовался с ней?
Сын господаря замотал головой. Властелин Валахии оттолкнул Маришу так, что она едва устояла на ногах и бросил ей:
-Убирайся! - а затем обернулся к сыну и добавил - Сегодня вечером я сам приду посмотреть, как хорошо ты научился драться на мечах.
Очень скоро господарь Валашский принял нелегкое решение. Тяготясь вынужденной зависимостью от Оттоманской Порты, которая разоряла крестьян и унижала воинов, он не видел иного выхода, как обратиться за помощью к христианским государствам - России, Венгрии, Австрии, Польше, а может быть - даже Германии. Но в первую очередь было необходимо заручиться поддержкой венгерского короля. Влад II был готов даже признать себя его вассалом - разумеется, если Валахии будет гарантирована достаточная автономия. Встреча с эмиссаром венгерского короля Сигизмунда должна была состояться в Сигишоаре, в том самом доме, в котором родился восемь лет назад Влад-младший.
Никому, кроме трех или четырех ближайших соратников, не было известно о цели господарского отъезда из замка. Даже для пятнадцати воинов, сопровождавших повелителя Валахии в пути, это была лишь ежегодная встреча с членами городского совета и главами купеческих гильдий. Однако Влад-младший не только отправился вместе с отцом, но и присутствовал при тайной беседе с эмиссаром.
Втроем они, двое взрослых мужчин и восьмилетний мальчик, сидели за столом в запертой комнате. При свете жалкой полулампадки решалась судьба Валахии.
Посланник Сигизмунда выдавал себя за странствующего монаха, которого господарь приютил из милости. Но теперь, откинув с лица капюшон, он снова был тем аристократом и рыцарем, каким родился.
-Вы хорошо уверены в своих силах, князь? Мой господин, если он посчитает взять вас под свое покровительство...
-Не меня! Мою землю. - почти прохрипел Влад II, и было хорошо заметно, какими усилиями он принуждает себя просить чужой помощи.
-Так вот, если мой господин возьмет под свое покровительство вашу землю, то он будет защищать ее от турок всеми силами, даже если ради этого придется созывать новый Крестовый Поход, как в старину. Однако... Однако это станет реальностью лишь в одном случае: если вы, как его "младший союзник", сможете продержаться в борьбе с турками ровно столько, сколько понадобиться, чтобы венгерские армии пришли вам на помощь. А турки мстительны! Они нападут, как только узнают... хотя бы об этом разговоре.
-Ты угрожаешь мне, посол?
-Нет. Если вы передумаете, наш разговор останется между нами. Кроме нас двоих, о нем знают лишь мой господин и ваш сын.
Влад II молчал. Будучи в Валахии самовластным деспотом, держащим в железном кулаке и бояр, и крестьян, и купцов, и даже духовенство, в большой политике он являлся лишь князем маленькой страны, которая была разменной монетой в играх сильных мира сего.
-Я готов ответить "да". - наконец сказал он - Но взамен... Трансильвания. Пусть король Сигизмунд поможет мне овладеть Зибенбергеном.
Венгр едва сдержался, чтобы не рассмеяться: полудикий приграничный князек желает заполучить Семиградье - богатейший союз вольных городов, которые никак не может присоединить даже Венгрия! Но язвительный ответ застрял у посла в горле, когда он встретил взгляд горящих глаз своего собеседника. Влад II хищно сжал кулак:
-Я овладею Трансильванией... Я буду доить этих склочных купчишек так, что они взвоют, но все равно будут платить! А деньги - это армия. - господарь Валахии выдвинул все это время лежавший рядом с ним на скамье клинок из ножен. Он заговорил сладострастно, мечтательно, словно о женщине - Меч моих предков. Меч Ордена Красного Дракона. Никто не сможет победить нас иначе, чем задавив числом...
-Я ничего не могу обещать прямо сейчас. Но король, скорее всего, поддержит вас в Трансильвании. Ему нужна сильная Валахия, надежный союзник в войне с неверными...
Когда эмиссар покинул дом господаря, Влад II обратился к сыну:
-Никогда не верь таким вот гостям. Как же, нужна его королю сильная Валахия! Ему нужны наши земли, и больше ничего. А поскольку он знает, что я - и весь Орден - будем сражаться насмерть с любыми захватчиками, то ему очень хочется, чтобы мы ослабли в войнах с турками и Зибенбергеном, чтобы я погиб - и тогда венгры придут "на помощь", присоединят нашу страну к своим владениям. Ты понимаешь?..
-Да. А... Расскажи мне про Орден, отец.
-Всему свое время. - господарь нахмурился - Иные годами доказывают свое право узнать хотя бы о существовании Ордена.
Влад II снова сел за стол и развернул на нем карту, зашелестел какими-то свитками. Затем, не глядя на сына, бросил:
-Надень кольчугу под плащ. Я чувствую опасность. Лучше не спать одну ночь, чем заснуть вечным сном.
Влад-младший подчинился и сел на скамью в углу, зажав между ног покоящийся в ножнах испанский клинок и сложив ладони на рукояти. Он пытался бороться со сном, но неподвижная фигура отца, мерное потрескивание свечей и светильников, их монотонно пляшущие огоньки постепенно погружали его в полудрему... Безразлично, словно из другого мира, увидел Влад-младший, как бесшумно приоткрылась дверь, за которой клубился мрак коридора, как недоуменно вскинул голову отец...
-Влад, враги! - крикнул господарь, выхватывая меч из ножен, и тут же дверь распахнулась настежь, в воздухе сверкнул брошенный нож, скользнувший по металлу наплечника и отлетевший в угол - повелитель Валахии, как и его сын, встретил ночное нападение в полной готовности. Влад II сорвал с плеч плащ и шагнул навстречу пяти неизвестным, ворвавшимся в комнату. В руках врагов появились ножи и дубины. Четверо сгруппировались вокруг господаря, пятый направился к его сыну.
Влад-младший впервые участвовал в настоящем бою. Клинок в руках вдруг показался ему необычайно тяжелым, и мальчику казалось, что если он промахнется первым ударом, то второй уже нанести не успеет. Его противник, заросший черной бородой цыган в красной рубахе и с кольцом в ухе, сжимал в руках кривой нож и тяжелую дубину, и явно был намного сильнее того, кого собирался прикончить.
-Трус! - услышал Влад яростный крик отца - Дерись с ним, как мужчина! Не дай ему напасть первым!
Наконец, мальчик почувствовал спиной стену, и это словно придало ему сил. Широко раскрыв глаза, с нечленораздельным воплем сын господаря шагнул вперед и рубанул цыгына с плеча. Тот попытался уклониться, но самый кончик клинка угодил ему в лицо, ослепив. Цыган потерял равновесие и упал на пол, крича от боли. Влад-младший добил его, нанеся острием меча удар в сердце сверху вниз, и бросился на помощь к отцу. Господарь к тому времени уже зарубил одного из нападавших и, опрокинув стол, широкими взмахами держал оставшихся противников на расстоянии. Ему не давала покоя мысль о том, почему спутники не спешат на помощь, не говоря уж о том, почему они пропустили в дом убийц. В единодушное и одновременное предательство орденских братьев Влад II не верил...
Один из убийц обернулся на шум за спиной, но больше ничего сделать не успел - Влад-младший налетел на него с разбега, проткнув мечом, и они вдвоем покатились по полу. Почти тут же господарь раскроил череп ближнему противнику и повернулся к последнему оставшемуся в живых. Меч в руке Влада II отклонил дубинку, а твердый как камень кулак врезался в живот врага. Тот упал на пол, и господарь приставил меч к его горлу:
-Кто вас нанял! Говори! Кто?..
Вместо ответа поверженный нанес своим кривым ножом удар самому себе под ребра - видимо, он хорошо знал, как повелитель Валахии обращается с пленными. С проклятьем Влад II пнул его сапогом, как вдруг от дверей долетел чей-то голос:
-Сатана милостив к тебе, изверг!
Господарь обернулся и увидел Даниила Тыршу, старого соратника, которого поставил во главе сопровождающих рыцарей - с мечом и в полном боевом облачении, лишь у шлема было не опущено забрало. Лицо Влада II исказилось злобой:
-Предатель! Ты нарушил клятву?!. Ради чего?!.
-Чтобы спасти свою душу. И душу твоего сына.
Влад II расхохотался:
-Ты состарился и обабился! Что, если я убью тебя, а не ты меня?
-Значит, на то божья воля.
Тырша опустил забрало и пошел на бывшего вождя. Влад II быстро осмотрелся по сторонам, и вдруг двумя шагами отступил к правой стене. Перебросив меч в левую руку, правой он сорвал со стены боевой топор и с шумным выдохом швырнул в предателя. Даниил завалился навзничь. Топор засел в его груди - сказалась невероятная физическая сила господаря. Однако Тырша еще попытался подняться, опираясь на меч, и лишь удар Влада II окончательно оборвал жизнь предателя. Правитель Валахии, шумно и хрипло дыша, окинул взглядом комнату, напоминавшую поле боя. Когда налитые кровью глаза остановились на Владе-младшем, тот отшатнулся - казалось, отец не узнает его и принимает за врага. Но взгляд господаря снова стал осмысленным. Стремительно подойдя к сыну, он положил тяжелую руку тому на плечо и вдруг прижал к себе, не произнося ни слова. Только теперь Влад-младший понял, как любит его отец, скрывавший чувства за суровостью и строгостью. Он не сомневался, что если господарю Валахии придется выбирать между своей жизнью и жизнью сына, он без колебаний бы отдал свою.
-Ты настоящий воин, сынок. - Владу-младшему показалось, что голос отца дрогнул - Ты узнаешь, что такое Орден. Я клянусь тебе всеми силами Земли, Ада и Неба, что ты будешь посвящен!
Господарь схватил свой сигнальный рог и, распахнув настежь окно, изо всех сил протрубил сигнал тревоги. Через считанные мгновения в коридоре первого этажа столпились рыцари-спутники, которым Даниил Тырша от имени предводителя приказал провести ночь вне дома, охраняя внешний периметр личного владения Влада II от неведомой опасности. Повелитель Валахии медленно спускался к ним по лестнице, в одной руке неся факел, в другой - окровавленный клинок.
-Ну? Кто еще сговорился с предателем?! Давай! Выходи! Клянусь крыльями Гидры и ключами Петра, я любому выпущу кишки не хуже, чем тем, сверху! Ты с ними заодно?!. А может, ты?..
Факел озарял лица рыцарей одно за другим, и Влад-младший был уверен, что этим закаленным воинам тогда было куда страшнее, чем ему во время ночной схватки.
Обратный путь к замку отряд господаря проделал без приключений. Все время, потраченное на дорогу, правитель Валахии потратил на размышления над тем, кому была выгодна его смерть и кто смог заставить старого, проверенного рыцаря предать своего вождя. Плодами раздумий он делился только с сыном. Турок Влад II отметал сразу: вряд ли они сумели поколебать верность Даниила Тырши загадочному Ордену. Трансильванские торгаши из Зибенбергена? Но ведь смута, воцарившаяся бы после смерти господаря в Валахии, наверняка вылилась бы в войну между Венгрией и Портой за обладание валашскими землями, а эта война неминуемо затронула бы и Трансильванию. Влад II подозревал венгерского короля, тем более, что покушение совпало с визитом его эмиссара, который не сказал господарю ничего внятного... но зато вполне мог дать добро предателю. А за спиной Венгрии вставала громада ненавидевшего православие католического мира, и в первую очередь Франции, видевшей в рыцарях Красного Дракона если не наследников уничтоженных тамплиеров, то таких же еретиков. Независимая и сильная Валахия, в которой большинство населения придерживается византийского канона, а у власти находится таинственное братство воинов, не была нужна ни туркам, ни "братьям"-европейцам, а естественные союзники, русские, были связаны по рукам и ногам древней враждой с татарами и поляками. Лишь иногда вольные ватаги казаков или дружины бродячих безземельных панов предлагали свою службу валашским воеводам - "гонять турченят". Однако в действительности господарь Валахии мог полагаться лишь на знание местности, верность и самоотверженность простого народа, на который легла бы основная тяжесть чужеземного рабства, и собственную находчивость на поле боя. Ситуация усугублялась еще и тем, что бояре, для которых зависимость от далеких мусульманских или католических владык была привлекательнее сильной власти единого валашского правителя, постоянно враждовали то друг с другом, то с господарем.
Влад-младший не вернулся в свои детские покои. Отец отвел его в каморку под крышей самой высокой башни, где не было ничего, кроме жесткого топчана, на котором мог спать мальчик. Ничего не объяснив, господарь запер сына на целый день, и тому ничего не оставалось, как наблюдать через окно за суетой людей внизу. Они, спешившие по своим делам, напоминали Владу-младшему муравьев. Трижды отец приносил ему пищу и немного вина. Когда же на окрестности замка пустилась теплая ночь, сын господаря поймал себя на мысли о том, что желал бы провести в этом покое всю оставшуюся жизнь. Удивительно, но скуки он совсем не испытывал. Более того, понимая, что он видит столь многих, а его не видит никто, что здесь, в башне, охраняемый рыцарями отца, он в большей безопасности, чем кто бы то ни было другой, Влад почувствовал себя богом. Откуда-то снизу доносился звон струн и тихое женское пение. Под него и заснул сын господаря.
Следующий день ему пришлось провести совсем в иных условиях. Отец отвел его в глубокое подземелье и оставил в холодном, сыром каменном мешке, где не на чем было лежать и сидеть. Владу не оставили даже светильника, даже свечи, и в полной темноте бесконечно потянулись часы. Ему казалось, что прошло уже несколько дней, однако никто не приносил ему пищи. Крыс, к счастью, не было, зато откуда-то доносились звон и скрежет, наводившие на мысль о ржавых кандалах, какие-то вздохи и стоны, шаги и шепот. Но было это так редко и так тихо, что мальчик не был уверен, слышит ли он эти звуки на самом деле или они мерещатся ему. В голову лезли мысли о казненных по приказу его отца преступниках и пленниках, о сгнивших заживо в подземелье изменниках... Вряд ли их души, наверняка витающие здесь, как и положено неотомщенным теням, испытывают симпатии к сыну своего убийцы. Словом, когда отец снова пришел за ним, Влад почувствовал себя самым беспомощным и одиноким человеком на свете. Мальчик был готов отдать все, что угодно, чтобы ни секунды более не задерживаться в подземелье! Лишь спустя годы он поймет, для чего нужен был этот первый этап рыцарского посвящения: побывав за два дня Богом и узником, человек убеждался в том, что все быстротечно и преходяще, и пусть неосознанно, но начинал мечтать о твердой опоре на жизненном пути, которой должен был стать Орден.
Хотя Влад-младший провел в подземелье бессонные сутки, сна у него не было ни в одном глазу, да и голода сын господаря не чувствовал. Он покорно следовал за отцом, который повел его еще в какие-то неведомые глубины подземелий, едва освященные рядами факелов на стенах. Вскоре древняя каменная кладка уступила место естественным пещерным сводам, лишь незначительно обработанным руками людей, и Влад перестал понимать, спит он или бодрствует.
Вот навстречу им шагнули две фигуры в латах и черных плащах, показавшиеся мальчику гигантскими. Лишь на мгновение он потерял из виду отца, но когда стал искать его глазами, господаря уже не было рядом. Руки в боевых перчатках схватили Влада-младшего, сорвали с него часть одежды, оставив босым и голым по пояс на холодном каменном полу, затем кто-то завязал ему глаза, и нечеловеческий низкий голос прорычал ему в ухо: "Ступай вперед!"
Влад подчинился и пошел, борясь с искушением выставить вперед руки, потому что каждую секунду опасался споткнуться или удариться о стену. Под сводами пещерного коридора гулко отдавалось эхо его шагов. Больше ни одного звука не достигало ушей мальчика, хотя он чувствовал, что за ним наблюдает со всех сторон множество глаз. Как ни старался он быть осторожным, при очередном шаге он больно дарился большим пальцем правой ноги о каменный выступ и едва не упал, не удержавшись от вскрика боли. На глаза навернулись слезы, и тут же в тишине, в которой только что сгинуло эхо его голоса, раздался тонкий, какой-то козлиный, неописуемо мерзкий смех. К нему присоединилось множество иных голосов, объединенных лишь одним - тем, что ни один из них не был человеческим. Влад слышал злобное рычание и бормотание на неведомом языке, в котором слышалась угроза. Тело его чувствовало движение воздуха, и ему представлялось, как отвратительные бесформенные демоны тянут к нему когтистые лапы и слизистые щупальца, почему-то не решаясь схватить в самый последний момент.
Неожиданно голоса оборвались, зато слуха Влада достиг шум воды, явно исходивший от могучего потока. Порыв ветра бросил ему в лицо холодные капли, и он сделал новый шаг, искренне ожидая падения в воду. Но шум потока исчез, сменившись на треск пламени и запах дыма. Вскоре Владу стало так жарко, словно множество костров пылало поблизости. Дым ударил прямо ему в лицо, потрескивание стало угрожающим, но мальчик собрал все свои силы и шагнул, намереваясь не закричать, даже если наступит на огонь. Однако и огонь исчез так же, как перед ним - вода. Что-то тонкое, острое и холодное уперлось в грудь Влада. Он решил, что это острие кинжала, и замер на месте, но уже знакомый низкий голос рявкнул: "Продолжай путь!". Мальчик шагнул, и "лезвие" сломалось, беззвучно упав на пол. Одновременно с этим с лица Влада сорвали повязку. Пришло время последнего испытания.
Он увидел, что стоит в небольшом зале, освещенном факелами. Вдоль стен замерли рыцари, бывшие двойниками двух, увиденных в начале пути - и каждый направлял на Влада обнаженный меч. А перед самим Владом, на расстоянии десятка шагов, возвышалось ярко освещенное изваяние. Сначала, он решил, что это изображение распятого Христа... Но у извивающегося на каменном орудии пытки, застывшего в вечном исступлении борьбы за жизнь, было мускулистое тело воина, а искаженное болью лицо не имело даже следа смирения и было невыразимо прекрасным. Изваянным хотелось восхищаться, и в то же время его было нельзя не пожалеть в глубине души. Кого же чтили в этом подземелье рыцари?
Кто-то, пребывающий в тенях, в углу, в который не проникал свет факелов, толкнул в круг, образованный мечами рыцарей, сверток темной материи, в котором с трудом можно было узнать человеческую фигуру, закутанную в подобие черной хламиды. Влад отшатнулся от упавшего "свертка", но низкий голос из-за спины прорычал:
-Еще один шаг, и ты умрешь.
Сын господаря замер на месте. Он снова, казалось, перешагнул грань между реальностью и бредом: редкий белый туман с сладковатым запахом вдруг заструился от стен, пламя факелов стало зеленым, раздался гул, похожий на звук органа, бесконечно тянущего одну и ту же ноту , а из объятий черной хламиды кое-как выпуталась девочка, ровесница Влада. Когда она поднялась на ноги, он узнал в ней Маришу.
Чья-то холодная рука сунула в ладонь Влада рукоять кинжала. Он, не чувствуя под собой ног, медленно двинулся к Марише, которая широко раскрытыми от ужаса глазами искала вокруг хоть какой-то признак "ненастоящего", инсценировки, после которой ее отпустят домой. Неожиданно она попыталась проскочить между двух рыцарей, но удар кулака в тяжелой перчатке швырнул ее обратно, к ногам Влада. Понимая, что от него хотят все эти люди, если только они были людьми, сын господаря поднял руку с кинжалом... и встретил взгляд сияющих глаз статуи Распятого.
Влад опустил кинжал, и на его руки брызнула кровь. Все вокруг заполнилось криком Мариши, но сын господаря ударил еще раз, и еще, и еще... Кровь настоящим фонтаном хлестала уже не только на его руки, но и на грудь, попадала на лицо, а крик боли уступил место торжественному реву низких голосов, несколько вразнобой повторявших под тянущуюся ноту органа нечто, смутно понятное сыну господаря:
-Deus To Vult! In nomina magni Dei nostri Satanas, Bellae-Ares, Luciophoros et Lethi-Lathanu - Voco te Satanoe! Advoco te, Satan! Veni huc, Kristos Magnus Ignis! Mena!..
Когда сын господаря очнулся, он не увидел ни мрачного подземелья, ни рыцарей, ни таинственного изваяния. Влад лежал на постели, без одежды, но заботливо укутанный. Рядом с кроватью сидел отец, и пробивающиеся сквозь неплотно притворенные ставни лучи солнца ярко освещали лицо господаря Валахии: и крупный орлиный нос, и длинные усы, и начинающие седеть волосы, спадающие на плечи. Увидев, что сын пришел в себя, Влад II позволил себе улыбнуться и негромко сказал:
-Теперь можешь спрашивать. Все, что захочешь.
В памяти Влада-младшего всплыли каменные мышцы, напряженные в неравной борьбе с орудием казни, пронзительный взгляд мертвых пылающих глаз, кровь, забрызгавшая изваяние...
-Отец! Тот, распятый - мальчик сглотнул, но все же смог выговорить страшное, древнее имя - Сатана?
-Да.
-Но почему...
-Он же - Христос, которому молится простой люд. И которым торгуют попы в церквях.
По спине Влада-младшего пробежали мурашки от неслыханного богохульства. Но небеса не разверзлись, карая отца пламенем, и бездна не поглотила его. Верные воины наверняка сторожили все проходы, по которым мог пробраться тот, кому не полагалось слышать еретические слова. Господарь Валахии глубоко вздохнул и продолжил:
-То, что я тебе расскажу, предано проклятью много веков назад. Во имя этого Знания умирали и убивали великие герои, чьи имена забыты, но благодаря отваге которых живу я и живешь ты. Ты знаешь, что церковь учит, будто Иисус Христос жил четырнадцать веков назад, что он родился от еврейки и был распят римлянами. Верой в это и проповедью библейского Христа стоит наш мир: благодаря ему правили православные императоры и правят католические короли. Даже мусульмане признают того, библейского, Иисуса великим пророком, принесшим в мир утраченное добро и знание. Но разве это правда? Разве не предаются порокам, которые осуждены Христом, те, кто должен защищать истинную веру? Ты еще мал, и многого не видел, но знай: последний деревенский бедняк куда благочестивее, чем все католические короли, вместе взятые!
Христос Светоносец был распят не четырнадцать столетий назад, а тогда, когда Адам и Ева были изгнаны из Эдема. Недаром твои предки, готы, чтили распятого Вотана и распятого Локи, что на самом деле - одно и то же, а другие предки, гунны - распятого Гэсера. Светоносец был сыном Истинного Бога, у которого в этом мире обманом похитил власть Тиран - тот, которого в церквях называют Богом-Отцом. Светоносец пришел, чтобы освободить нас, людей, из рабства. И он открыл людям глаза... Но был схвачен слугами Тирана и распят на Северном Ветре. Его назвали Противником - Сатаной, а людей изгнали из Эдема. С тех пор люди и разделились на две части - рабов Тирана и тех, кто помнит о Сатане, страдавшем за нас. Мы, рыцари Дракона, принадлежим к числу вторых. Наш долг - защищать христианские народы от турок.
-Но зачем? Если христиане также не знают правды?
-Те, кто захватил власть и присвоил право говорить от имени Бога - да. Но простой люд еще помнит о Распятом. Тиран сейчас на стороне басурман, он хочет их оружием окончательно уничтожить Правду. А мы должны этому помешать. Как долго продлиться эта борьба - не знает никто. Но однажды распятый разорвет свои путы, и тогда будет великая битва между верными ему и рабами Тирана...
-Значит, простолюдины лучше бояр?
-Ничуть. Но крестьяне и ремесленники всю жизнь проводят в труде, они защищают свои дома при первой же угрозе, без них не может существовать государство. А знать... Таких, как мы - мало. Католические короли давно уже уничтожили подобных нам у себя. Лишь здесь они терпят нас - потому что мы защищаем их границы от неверных. И не известно, сколько еще они будут мириться с нашим существованием.
-А церковь?
-Простые священники - такие же, как простой люд. Они говорят о христианстве, но по сути чтят стихии, так же, как их языческие предки. Но церковь, торгующая Богом, должна быть уничтожена. Сейчас мы не можем себе позволить борьбы с королями или с Папой. Но если наши подвиги в войне с исламом смогут привлечь людские сердца к нашему Знанию, в будущем мы сможем выступить открыто. Это - еще одна из причин, почему мы ведем эту безнадежную войну. Рыцари погибают. Но их дела, обрастая легендами, привлекают - во всяком случае, привлекали раньше - под знамена Ордена юношей со всей Европы, которые дома томятся от окружающей подлости.
Влад-младший, все это время безмолвно и с нарастающим восхищением слушавший отца, вдруг вспомнил бледное лицо Мариши, кинжал в своих руках, кровь на каменном изваянии...
-Отец! - перебил он господаря - Почему я должен был убить ее?
Властелин Валахии нахмурился и отвернулся. Что омрачило его мысли? Только ли необходимость принести в жертву планам Ордена детскую, неосознанную влюбленность сына? Или память о той, которую так же принес в жертву Великому Делу тот, кто посвящал в рыцари Дракона его самого?
-Так было нужно. - Наконец, сказал Влад II - Мужчина должен быть готов отречься от всего, когда этого потребует его Долг. И... Всех нас со дня Изгнания из Эдема гнетет тоска по Иному. Профаны тщатся утолить эту тоску через любовь, совокупление, размножение... Мы же должны осознать иллюзорность этого, потому что мы идем к Иному напрямик, с мечом в руке. - Он снова замолчал, а затем продолжил - Я не любил твою мать. Во всяком случае, так, как люблю свое Дело, свою страну и тебя, сын. Женщина не должна была отвлекать меня от борьбы. Когда придет твой черед обзаводиться семьей, поступи как я. Сохрани свой пыл для битв, а не для постели.
Со следующего дня для Влада-младшего началась совсем иная жизнь. Отец подарил ему меч и коня, не уступающих тем, которыми владели рыцари господаря Валахии. С конем мальчик, давно уже умеющий ездить верхом, легко нашел общий язык, а вот настоящий боевой меч с трудом мог удержать и двумя руками. И потянулись месяцы еще более сложного обучения, постепенно перерастающие в годы. Теперь сын господаря еще сильнее отдалился от обоих братьев, Мирчи и Раду, которые никуда посвящены не были.
Рыцари Дракона поделили между собой обязанности обучать "юного брата" тому или иному умению. Целые дни Влад-младший рубился на тупом оружии, бегал в доспехах, мчался на коне, стрелял с седла и с земли, плавал, в том числе со связанными за спиной руками, дрался голыми руками и боролся в обхват, словом - постигал все, что могло пригодиться ему в полной опасностей жизни Валахии. Сначала закаленные в битвах ветераны снисходительно поддавались сыну господаря, но затем, когда он начал с легкостью парировать удары собственных учителей, они восторженно доложили об этом Владу II. Господарь не поверил и пожелал сразиться с одиннадцатилетним (впрочем, внешне выглядевшим на все пятнадцать) сыном лично. Десятиминутный поединок на тупых мечах закончился тем, что Влад-младший выбил оружие у отца, и тот отправил сына на землю метким ударом кулака, а затем сказал: "Надеюсь дожить до того дня, когда ты сможешь отплатить мне той же монетой!" Сын господаря не обиделся - он давно уже привык к суровости отца, перерастающей в жестокость.
С наступлением же сумерек наступало время иного обучения, которое взял на себя сам Влад II. Он оказался великолепным рассказчиком, истории многовековой давности и фантастические легенды превращались им в захватывающие панорамы, встающие перед восторженным взглядом мальчика. Сын господаря узнал о неукротимом богоборце Прометее и Мировом Змее, которого на Севере называли Йормундганд, а на Юге - Леви-Латану, о восстании Ангелов и их сыновьях-титанах, о Каине и Тувалкаине, учителях Адонирама, о спартанцах и римлянах, гуннах и викингах, крестоносцах и йезидах, Карле Мартелле и Жаке де Моле, Юлиане Отступнике и Артуре из далекой Британии... Во всех этих легендах и событиях прошлого Влад II находил подтверждения учению ордена: Знание жило во все времена, и всегда находились те, кто был готов сражаться за его воплощение в жизнь.
Когда сыну исполнилось двенадцать лет, отец сам выбрал и привел ему женщину - шестнадцатилетнюю дочь какой-то служанки. Вряд ли первая "ночь любви" была успешной, во всяком случае в дальнейшем, хотя Влад-младший и не прислушался к мнению своего отца о женщинах, ничего хорошего из "романов" Дракулы не выходило. Свою жену он таскал за собой как любимое животное или вещь, пока не бросил в осажденном турками замке, а любовнице, которая попыталась влиять на господаря ложью о своей беременности, вспорол живот. Можно даже сказать, что нормальные, доступные любому простолюдину отношения с женщинами Владу III заменили войны, интриги и пристрастие к насаживанию провинившихся на колья.
Между тем, обстановка на границах Валахии накалялась, и немало тому способствовал Влад II. Турецкий султан окончательно уверовал в собственное всесилие и готовился один грандиозным походом решить судьбу всех государств венгеро-оттоманского пограничья, а возможно - и самой Венгрии. Глухие слухи о несчетных полчищах янычар и спагов раздувал господарь Валахии. Наконец, он добился своего: Венгрия начала готовиться к войне против турок. К союзу венгерского короля и валашкого господаря присоединились и другие мелкие государства региона. Однако превентивный удар по оттоманам сорвали валашские бояре, вовсе не горевшие желанием воевать.
Влад-младший сопровождал отца во всех походах против непокорной знати, хотя тогда сыну господаря так и не пришлось сражаться. С предателями Влад II не церемонился, тем более, что простой народ поддерживал его и отказывал в помощи боярам. Артиллерия и осадные машины громили стены крепостей, наглядно убеждая Влада-младшего в своем могуществе, а суды над изменниками заканчивались рядами кольев с корчащимися на них телами недавно знатных и богатых. Крестьяне и ремесленники с разрешения господаря подходили к умирающим и плевали на них с проклятиями.
Однако турки уже катились лавиной на север, выжигая все на своем пути. Объединенная валашско-венгерско-славонская армия с примкнувшими к ней русскими казаками встретила полчища султана под Варной, намереваясь если не победить, то хотя бы сорвать наступление неверных.
Оба войска расположились на равнине, упираясь флангами в покрытые лесами предгорья. Еще до начала основного столкновения турки попытались обойти христиан с обеих сторон, но спаги и армяне, намереваясь затаиться в лесах, столкнулись там с казаками, которые незаметно окружили "басурман", непривычных к такой местности, и почти всех перебили, а сдавшихся в плен раздели и подвесили за ноги на деревьях. На их дикие вопли примчалось подкрепление, но казаки не растерялись и тут. Мигом переодевшись в турецкую одежду, снятую с пленных, они смешались в лесу с вражеской подмогой, которую постигла судьба предшественников. Когда в атаку пошла третья волна турецкой конницы, намеревающаяся все же выбить казаков из леса, те выпустили ей на встречу голых пленных, которые, истошно крича, всполошили и атакующих. Испуганные участью соратников, которых кто-то обобрал до нитки в лесу, турки стали поворачивать коней. Тут-то казаки и напали на них, окончательно обратив в бегство. Поняв, что их план не удался, турецкие военачальники-паши решили прорвать центр христианского войска и добить обе его части поодиночке. По обе стороны загремели пушки, ядра полевых "серпентин" свистели над головами готовых к атаке воинов. Удар тяжелой конницы, гулямов, должны были принять рыцари Ордена Дракона во главе с Владом II...
-Отец, я тоже должен сражаться!
Господарь Валахии обернулся и внимательно посмотрел на сына. Рука в боевой перчатке легла на плечо Влада-младшего:
-Я уже сказал тебе, где ты будешь. Как только затрубит мой рог, веди ополчение мне на подмогу. Но в рыцарской атаке тебе пока еще не место.
-Отец!.. Я мужчина!
-Я все сказал. Если ты мужчина, умей подчиняться.
Влад II с протяжным лязгом обнажил клинок своих предков. Затем левой рукой поднял древко свернутого знамени и, встряхнув, развернул стяг: на черном фоне затрепетал на ветру красный дракон со сломанным позвоночником, распятый на кресте. "Ты пал - ты встанешь!", гласил девиз под гербом Ордена. Господарь воткнул нижний конец древка в землю, и его рыцари отозвались ударами оружия о щиты. Влад II поднял меч над головой и крикнул, вонзая шпоры в коня:
-Красный Дракон!
-Красный Дракон!!! - откликнулись рыцари, срываясь в атаку за своим предводителем...
...Этот день мог стать переломным в истории всего христианского мира. Турецкие гулямы были опрокинуты рыцарями Влада II, которые немедленно принялись избивать неверных с такой яростью, словно были одержимы демонами разрушения. На глазах потрясенного сына господарь Валахии трижды одним ударом рассек закованных в латы турок до самого седла. Успешно теснили противника и союзники Валахии по обе стороны от рыцарей Красного Дракона. А в тылу противника уже готовились к неожиданному нападению казаки - совсем скоро отступающие христиане бросят их на произвол судьбы.
Неудачи христиан началась с того, что венгерский военачальник, посчитавший, что союзники прекрасно справятся и без него, приказал "поберечь" воинов, а потом - и вовсе отходить. Заметившие это болгары, славонцы и молдаване, на которых как раз навалился последний турецкий резерв, решили, что союзники обратились в бегство и последовали их примеру. В результате рыцари Влада II, опьяненные сражением, оказались в окружении. Паника же в рядах христиан привела к тому, что передалась от простых воинов военачальникам, и даже венгерская знать, из-за которой началось всеобщее смятении, искренне уверовала в собственный разгром и первой ударилась в бега.
В душе Влада-младшего смешались страх за судьбу отца, ненависть к туркам и обида на союзников. Не помня себя от гнева, он вырвал из земли знамя Ордена и с криком "Красный Дракон!" понесся вперед. За ним последовали и все остальные валашские воины. Большая часть их понимала, что битва проиграна, но все они понимали, чем грозит стране гибель господаря, и потому надеялись хотя бы спасти его, предотвратив смуту, которой легко воспользуются турки. Сын же господаря вовсе ни о чем не думал - он только видел мельтешение турецких всадников, среди которых время от времени проглядывалась фигура орудующего мечом рыцаря, и сожалел, что с самого начала не был там, вместе с отцом. Разум Влада-младшего помутился, он даже не соображал, что обременяет себя знаменем, что не имеет ни шлема, ни щита, что доспехи на нем ни в какое сравнение не идут с теми, в которых сражаются настоящие взрослые воины. Он просто поднял коня на дыбы и рубанул первого же встреченного спага, вышибив того из седла. Потом рассек голову другому. Потом сбил на землю третьего древком знамени... Существует гравюра, изображающая тринадцатилетнего Влада, будущего Дракулу и Цепеша, в сердце сражения при Варне. Огромным мечом он протыкает сразу трех врагов. Конечно, это не преувеличение, а самая настоящая фантазия автора гравюры. Но она показывает, как воспринимали Влада III окружающие.
Господарь Валахии продержался до подхода подмоги. Он без устали размахивал на все четыре стороны своим мечом, хотя и был серьезно ранен в левое плечо. С трудом узнал он сына, и когда тот рассказал об отступлении союзников, едва снова не бросился в битву, чтобы погибнуть с честью: ведь проигранное сражение означало для Валахии еще более унизительную зависимость от неверных. Но Влад II сдержался. Он нашел в себе силы организовать отход войска, отбившись от турок, которые, впрочем, понесли такие большие потери что не могли преследовать отступающих без должной реорганизации. Когда же валашское войско оторвалось от противника, господарь приказал становиться на привал и, сойдя с седла, рухнул без сил. Сын встревоженно наклонился над ним, но Влад II лиши ободряюще улыбнулся:
-Ничего... Мы проиграли, конечно... Но ОН избрал тебя. Ты понимаешь? ОН благословляет тебя на будущие битвы!
Непрочный союз христиан распался вскоре после бегства с поля боя. Напрасно господарь Валахии требовал еще раз напасть на турок, предсказывая неизбежную победу: все было тщетно. Первыми увели свое войско венгры. Затем отказались совместно защищаться Валахию остальные члены союза. Владу II не оставалось ничего, кроме признания своей зависимости от Стамбула. Султан согласился на довольно о тем временам дань, но потребовал, чтобы два из трех сыновей господаря, а именно - Влад и Раду, были отданы в заложники туркам. Разумеется, в Стамбуле понимали, что при первой же удачной возможности господарь Валахии начнет борьбу против турецкого ига, и таким образом ставили его в сложнейшее положение. Теперь конфликт с мусульманами означал смерть обоих сыновей. Кроме того, протурецкая позиция Валахии означала конфликт с Венгрией, а значит - новое ослабление христианского мира междоусобицами...
Сыновья уезжали рано утром, в сопровождении эскорта спагов, специально для этого прибывших в замок господаря. Ежась на холодном ветру, Влад-младший с ненавистью разглядывал смуглых горбоносых турок, пестро и безвкусно разряженных. В едва скрываемый ужас приводила его мысль о том, что в его собственной внешности есть что-то общее с ними.
Отец, без меча и вообще всякого оружия, оставив в стороне рыцарей и старшего сына Мирчу, подошел к Раду и быстро, равнодушно сказал тому несколько слов. Затем приблизился к Владу и, как много раз до того, положил тому на плечо правую руку:
-Сынок, пришло время расставаться! Помни все, чему я тебя учил. Не знаю, увидимся ли мы вновь, так что посоветовать я тебе уже ничего не могу. Никому не доверяй так, как себе. На чужие уловки не поддавайся, добра от соперников не жди... Может, ты сам что-то мне хочешь сказать?
-Отец... - сдавленно пробормотал Влад-младший и вдруг единым порывом прижался к господарю. Еще мгновение, и он бы заплакал - детскими слезами, про которые забыл уже много лет. Но господарь гневно отстранил его:
-Прекрати! Ты - мужчина! Ты - рыцарь! И... Заклинаю тебя всеми небесными и земными силами - помни о Деле и не изменяй ему, что бы не случилось. Я верю в тебя. Мы все верим в тебя, весь Орден. Если не дождусь тебя я, дождутся другие братья. Ну, прощай! Да хранит тебя Распятый!
Вскоре кони уже несли двух братьев прочь от дома. Раду печально смотрел в никуда, время от времени оборачиваясь и смаргивая слезы. Спустя многие годы, он тоже станет господарем, и останется в истории как Великий и Мудрый. Ему предстоит восстанавливать страну, разоренную бесконечными войнами того, кто сейчас ехал рядом с ним, сжав до боли кулаки на поводьях и стремясь не показывать эскорту своей ненависти и презрения.
Того, чья кровавая слава переживет время.
Того, кого назовут Дракулой - Сыном Дьявола, и Цепешем - Коловником, будущего Влада III, бессмертного в памяти народной рыцаря-вампира, убитого собственными боярами в разгар сражения.
Кто скажет, чья судьба лучше?..
Эпилог
Должно быть, князь задумчивый опять
Намерен чистить род людской умело,
До горла острие пронзает тело -
Колы умеет Цепеш заострять.
Когда казнил он знать, не унижал
И никогда не забывал приличья:
Мунтян и турок знатных без различья
Лишь на высокие колы сажал.
Не пожалев, рубил платан ветвистый,
Чтоб был везир доволен высотой.
В епископе сан уважал святой
И на кол тратил кипарис душистый...
Т. Аргези
-Бояре! Скольких господарей вы помните?
Знать, рассевшаяся за пиршественным столом, принялась шептаться. Никто не знал, чего ждать от нового правителя, злопамятен он или отходчив, любит ли шутки или всегда серьезен, будет ли предаваться праздности в своих владениях или мечтает о единовластии. Знали только, что ему - семнадцать, что за его спиной стоит турецкий султан, что Влад III отважный воин и умелый полководец и что пока он не нашел себе жены. Впрочем, особенно бояре не волновались. Убийство отца и закопанного живым в землю старшего брата нынешнего господаря можно было легко списать на ставленника Венгрии, которого Влад III собственноручно зарубил во время штурма узурпаторской крепости. Разумеется, свергли Влада II не венгры, а сами бояре, но кто ж теперь найдет виновных?
Впрочем, кое-кто против воли побаивался нового господаря. Сейчас он гордо восседал во главе стола, опираясь на длинный меч своего отца, добытый в замке узурпатора. Крупный нос и волевой подбородок делали Влада III похожим на какую-то хищную птицу, а тонкие губы, казалось, все время улыбались - лишь немногие знали, что господарь улыбается всегда, когда взволнован и забывает об этом своем недостатке. Глаза, чуть на выкате, отливали красным. Вот он пригубил из кубка, окинул взглядом стол...
-Так скольких же господарей вы помните? Ты, например. - палец Влада III нацелился в грудь ближайшего боярина.
Постепенно стало выясняться, что даже самые младшие из присутствовавших, едва перевалившие за тридцать лет, помнят пятерых правителей Валахии, не говоря уже о знатных стариках. Поначалу бояре признавались в своем "долголетии" боязливо, не зная, зачем это понадобилось господарю. Но он улыбался и кивал им, прося продолжать. Постепенно знать начинала веселиться. Им, опьяневшим от старого вина из погребов поверженного узурпатора, и в самом деле стало казаться смешным, что они, бояре, пережили так много правителей.
-Что-то часто господари у нас меняются. - словно размышляя, проговорил Влад III - Сказывают, католические короли куда дольше правят. Вот Каролус франкский, при котором Роланд-рыцарь обретался, до девяноста лет дожил, если не больше.
-Так то католические! - донеслось с одного из краев стола. - У нас тут не Франция!
А с другого края слышалось уже не особо скрываемое:
-Тронешь вольность нашу - и тебя будем только вспоминать...
Влад III, все еще улыбаясь, поднял кубок вина. Осушил его, оставив немного на дне. С прежней улыбкой еще раз оглядел присутствующих. Встал.
Лязгнул обнажаемый клинок. Покатился по столу отброшенный господарем кубок, забрызгивая скатерть вином, красным, как кровь.
-Предатели! Саранча бородатая! - загремел голос Влада III под сводами. - Забыли доблесть рыцарскую! Ну да я вам напомню!
Сверкнул меч - и голова ближайшего из бояр полетела в сторону. Но ужас так сковал присутствующих, что никто из них не вскочил и не попытался избежать предназначенной участи. Они не сопротивлялись, когда их хватали алебардщики Влада, тащили к стенам и там связывали по рукам и ногам.
-Только и знаете, что туркам да венграм продаваться! Бабы вы, а не бояре! - кричал господарь. Перед его глазами разверзались ямы в полу, и черные тени поднимались оттуда, чтобы насладиться невиданным зрелищем расправы над знатью. Ему казалось, что там была и тень отца. - Именем Ордена Красного Дракона - на колья их всех, изменников!
Влад III тяжело оперся на стол. Глаза его горели гневом, но губы все еще растягивались в нервной улыбке. Знакомая черная тень, отделившаяся от сонма иных, приблизилась к господарю. "Там холодно и тяжко, сын. Холодно и тяжко. ОН говорит, что нас согреет лишь вражья кровь. И освободит лишь победа нашего Дела..."
-Я дам тебе крови, отец. - пальцы правой руки побелели, сжимаясь на рукояти меча предков. - Я напою вас всех. Там, под землей, ты будешь гордиться мной...