Эпизод с историей продажи Мараджил родился в результате счастливого слияния двух рассказов о подлинных событиях.
В одном фигурировала знаменитая певица Инан, которую после смерти хозяина решили задорого продать его родственники - ну, примерно как недвижимость или яхту. Ее пытался купить халиф - его евнух-то и залепил девушке пощечину - но не успел, увели из-под носа, за двести пятьдесят тысяч дирхемов. За эти деньги по тем временам можно было, наверное, купить небольшую страну. Это доказывает, что и во времена аббасидов жили олигархи, с уважением относившиеся к музыке и к hi-fi аппаратуре (певиц в то время покупали примерно как стереосистему - вкушать пищу и всяко отдыхать не под музыку образованному классу было западло и вообще некультурно).
В другом рассказе речь идет о судьбе дочери последнего иранского шаха, Шахрбану, которую после арабского завоевания и смерти отца уже было выставили на продажу, но тут подоспел законовед и запретил делать это с потомками царей. В результате девушку выдали замуж, и даже предоставили право выбора жениха. Это доказывает, что юристы всегда были полезными людьми - даже во времена аббасидского халифата.
Судьба филолога ибн Дурайда опять же списана с реальных источников. Знаменитых гуманитариев в те времена охотно брали в домашние учителя, и те замечательно себя чувствовали, потребляя деликатесы и передвигаясь на верблюде - что тогда было аналогом представительской машины. Это доказывает, что в те времена гуманитарные науки пользовались большим уважением общества, чем в нынешние. Вы когда-нибудь видели репетитора в мерседесе папы ученика? То-то.
Что до другого ученого мужа, появляющегося в этой главе, то он совершает то самое, что давным-давно его коллега совершил в отношении феерического халифа аль-Мансура. К вящему облегчению алидской шиитской партии, осмотренные тем лекарем какашки не свидетельствовали о здоровье властителя - впрочем, аль-Мансур скончался во время хаджа, что должно было алидов расстроить. Умерший во время паломничества становится ближе к Аллаху, а шииты желали халифу другого: аль-Мансур, как известно, держал в особой комнате коллекцию останков казненных алидов, в который каждый труп, даже самый маленький детский, был аккуратно пронумерован и имел привязанную бирочку с указанием даты смерти и имени казненного. Это доказывает, что халиф аль-Мансур любил порядок в любом деле.
Процитированные в отношении Афшина стихи ("Никто не властен спастись...") на самом деле читал - ну, это если верить рассказам - Джафар Бармакид аккурат перед тем, как к нему в дом наведался евнух халифа Харуна ар-Рашида. Как известно, аббасидский халифат (и несколько поколений его халифов) был обязан Бармакидам всем: работающей государственной машиной, модой на меценатство и изящные искусства, хорошими (читай - персидскими) манерами знати и славой прибежища ученых и поэтов. Джафар Бармакид был личным другом халифа Харуна ар-Рашида, его отец Яхъя - преданным вазиром и талантливым администратором. Естетственно, этот сюжет мог разрешиться единственным способом: ар-Рашид решил, что Бармакиды слишком усилились, и истребил весь род. Это случилось буквально в один день, точнее, в одну ночь: халиф прислал в дом к другу евнуха с приказом отрубить голову Джафару. Под другим сведениям, его распяли на мосту через Тигр, а потом четвертовали. Яхъя и его брат Фадл были заключены в тюрьму, где и окончили свои дни, все имущество семьи было конфисковано. Примечательно, что Джафар перед смертью умолял объяснить ему, в чем он провинился перед халифом. Примечательно то, что ему никто - даже сам Харун ар-Рашид - не сумел дать внятного ответа. Еще бы он дал ответ - аббасиды не видели от Бармакидов ничего кроме добра. Это, видимо, доказывает, что человек - существо непредсказуемое и таинственное.
Вскользь упоминаемый принц Аббас действительно был заговорщиком, а Афшин ибн Кавус был казнен ради спокойствия души халифа в ходе уничтожения его участников (заговор созрел в среде военных, и халифу казалось - мало ли, может и Афшин замешан). Любопытно, что принц Аббас приходился сыном историческому аль-Мамуну. Халиф аль-Мутасим, его дядя, прознал о том, что военные готовят переворот, и вызвал к себе племянничка. Тот малодушно во всем сознался, выдав соучастников. Тех казнили разнообразными способами, а самого принца халиф простил. Ну, для вида простил, конечно. Аббаса сначала привечали и ни в чем не ограничивали, а потом вдруг накормили солеными блюдами, отказались дать воды, завернули в ковер и катали до тех пор, пока он не скончался. Говорят, что Харун ар-Рашид поступал подобным образом: за день до того, как отдать приказ о казни Джафара Бармакида, поехал с тем на охоту, был отменно любезен, щедро угощал друга и даже клал ему руку на плечо (это знак отличия, сравнимый с Орденом Почетного легиона). Ну а ночью отдал приказ друга казнить. Что это доказывает, я уже не знаю, ибо фантазия моя истощилась.
Ну и напоследок остается заявить, что душа автора не сумела примириться со смертью величайшего арабского поэта. Поэтому в реальности этого романа Имруулькайс не умер. В этом романе случилось так, что с бедуинами в облике человека кочевал и писал несравненной красоты стихи джинн (кстати, арабы действительно полагают, что у Имруулькайса был джинн-покровитель по имени Утайба ибн Науфаль). Поэтому для людей этот поэт умер, а на самом деле он просто вернулся домой на Мухсин.
Впрочем, цитируемое в конце главы стихотворение сложил не Великий Кайс. Это произведение анонимного поэта, популярное в Багдаде времен гражданской войны между братьями. Что доказывает, что политическая сатира была действенным оружием во все времена.