В этой главе история гражданской войны между братьями подходит к своему логическому концу.
Конец ее воистину был логическим, поскольку история о том, как воспринял аль-Амин вести о поражении войск Али ибн Исы под Кустаной, - подлинная. Рыбалка на пару с любимым евнухом занимала его ум больше, чем наступающее хорасанское войско. Согласитесь, такое выдумать - невозможно. Автор рискует тут же быть обвиненным в том, что ТАКИХ идиотов не существует, персонаж картонный и так далее. Однако жизнь, как всегда, опережает в гротескности самые смелые фантазии литераторов.
Впрочем, аль-Амину очень быстро стало не до того, чтобы считаться с Кавсаром рыбами. Войска под предводительством Тахира ибн аль-Хусайна (действительно молоденького талантливого парнишки из полузахудалого иранского знатного рода, владевшего княжеством Бушан) быстро вошли в Ирак и активно двинулись на Багдад.
В суровой реальности гражданская война продлилась аж тринадцать лет. В последние годы успешно разбившему братнины войска аль-Мамуну подпортили малину багдадские жители - им осточертела свистопляска с наследованием, преследованием, нападениями персов и прочими осадами, и они избрали халифом совершенно третьего человека, Ибрахима ибн Махди по прозвищу Дракон, поэта, хорошего человека и дядю передравшихся братцев. Но это отдельная история, и я не буду пока тащить ее ни в повествование, ни в комментарии. Пока не буду тащить.
Но обо всем по порядку.
Тахир действительно разбил войска Али ибн Исы под Кустаной при описанных в романе обстоятельствах: несколько тысяч против тридцати, и эти тридцать разбежались как бараны после гибели предводителя. Цитата из победной реляции Тахира в романе приводится тоже подлинная.
Что касается ядовитого замечания Тарега по поводу стойкости, мужества и в целом боеспопобности арабского войска, то на самом деле сиятельный князь озвучивает мои собственные мысли. Ну и недоумения. Как у арабов вышло завоевать полмира? Вы знаете, как выглядела хваленая арабская конница на тот момент, когда она вымелась из пустынь Аравийского полуострова, "объединенная общими грабительскими устремлениями" (ну, так Сурдели, авторы классической монографии "Цивилизация классического ислама", обозвали джихад первых халифов, создавший империю ислама)? Это классическая рвань, дрань и срань вавилонская, галопирующая без стремян, без кольчуг и с легкими дротиками наперевес, не знающая ни дисциплины, ни тайны слова приказ:). И эта рвань, дрань и срань раскатала иранские конные части - закованные в пострясающую броню, умеющие сражаться строем и вообще. То есть произошло вот что: легкое казачье ополчение атаковало и разбило элитные танковые части. Как это у них произошло? Мне все же непонятно. Ну и герою моему тоже непонятно, соответственно.
К тому же, впоследствии арабы полностью подтвердили свою полную неспособность к каким-либо организованным боевым действиям. Не только под Кустаной, но и в целом: в течение всех веков существования классической исламской цивилизации за аббасидских халифов всегда сражались какие-то другие этносы. Сначала это была хорасанская абна (персы, соответственно), потом тюрки, потом тюрки-сельджуки, ну и далее по тексту. За кордовских халифов дрались гвардейцы-"славяне" (рабы родом не только из славянских стран, но и из остальной Европы, но славяне традиционно пользовались славой лучших бойцов и особенно ценились), а также наемники, в особенности христиане. Известно, что непобедимая армия Мухаммада Абу Амира аль-Мансура ("Победоносного", ставшего одним из прототипов моего героя) в большой части своей состояла из христианских воинов, рекрутированных в Верхней марке (читай - в собственно испанских королевствах). Да, именно они взяли штурмом Сантьяго-де-Компостелу и все там нахрен разорили.
Так что успехи первых завоевательных арабских походов объясняются чем угодно, но только не боеспособностью частей. Парадокс - но факт.
Теперь о грустном и очень грустном (мда, можно подумать, вышеописанное было крайне веселым, ну да ладно).
К сожалению, условия содержания в государственной тюрьме описаны подлинные. О них уже говорилось в историческом комментарии к 7 главе, но описанные в данной главе детали тоже соответствуют действительности. Полководец и сановник Итах действительно существовал (но при другом халифе, конечно), был тюрком по происхождению, поднялся до высших чинов из самых низов (начинал как раб-повар). Судьба его сложилась традиционно для аббасидского полководца: халиф сменился, и новый эмир верующих решил, что надо бы Итаха посадить - а то как бы чего не вышло. Слишком много власти, слишком большое состояние, слишком большое влияние в войсках. Мало ли, что он верен престолу. Надо посадить. Его вызвали в столицу вместе с сыновьями под пустячным предлогом, заманили как бы на пир во дворец к вазиру, отсекли от сопровождающего отряда - и арестовали. Ну и засадили по полному порядку, вместе с сыновьями. Итах умер быстро. Сыновья продержались дольше, несколько лет. Правда, описанный в романе рацион полагался не Итаху, а троим его сыновьям (не просто троим, а на троих, кстати). Повышенное довольствие юношам выдали ради прежних заслуг полководца и ради его слезной просьбы: я, мол, привык к тяготам, а вот дети мои выросли уже в роскоши, им будет тяжко в тюрьме. Любопытно, что Итах апеллировал к изнеженности потомства, а не к его совершенной невиновности. Видимо, он знал, что этот аргумент никого в халифате не интересует.
Халиф аль-Амин погиб практически при описанных обстоятельствах. Мне пришлось несколько подсократить эпизод ради сохранения динамики действия, но в общем и целом все было так: лодка перевернулась, его выловили и взяли под стражу, продержали в пустом доме до утра, а потом убили. Описано все это в мемуарах одного из беглецов из столицы, персы схватили его незадолго перед пленением аль-Амина, и он провел рядом со свергнутым халифом эту последнюю ночь. История аббасидского халифата так хорошо документирована благодаря тому, что писали на бумаге, а не на пергаменте, а поскольку бумага была дешева, писали все кому не лень. Случайные свидетели, торговцы, вазиры, врачи, ученые. Ну и палачи. От них остались прелюбопытные записки, да...
О судьбе его харима и детей мне не удалось найти ничего. Пришлось прибегнуть к художественному вымыслу. Но, исходя из того, как в других мемуарах описывалось, как убивали другого лишнего претендента на престол (его убили вместе с няней, твою мать, ну кому ж няня-то помешала, ну что ж такое...), мне показалось, что финал мог быть именно таким.
Ну и о роли Ситт-Зубейды в перевороте и гражданской войне. Известно, что мать аль-Амина очень долго пыталась удержать непутевого сыночка на плаву. Советовала, помогала, интриговала, финансировала. Но сыночек, как известно, на плаву так и не удержался. Так вот, когда аль-Мамун вошел в столицу как халиф, Зубейда прислала ему подарки и приветственное письмо. В котором сказала, что потеряла одного сына, зато приобрела другого. Она сохранила свое огромное состояние и до конца жизни пользовалась огромным почетом и уважением.
Меня всегда интересовало, каковы же должны были быть отношения между сыном и матерью, чтобы завершиться вот таким образом. Их разговор в 7 главе - попытка такой психологической реконструкции. Еще мне показалось, что, будь мать аль-Мамуна жива, они бы поговорили именно так, как описано здесь.
Ах, ну и последнее. Образ Абдаллаха аль-Мамуна в романе совершенно беспардонно облагорожен и практически высосан из пальца. Реальный аль-Мамун был нормальным аббасидским чуваком, все понимал и все делал правильно. А вазира своего замочил не из-за каких-то там высокоморальных соображений, а для профилактики. Слишком много власти, сликом большое состояние, слишком большое влияние в войсках. Как бы чего не вышло... Замочил, кстати, именно при таких обстоятельствах: гвардейцам велели прирезать аль-Сахля в бане, а потом исполнителей заказа пытали и казнили - по обвинению в убийстве самого верного халифского слуги.