Аннотация: О чём может рассказать старое фортепиано.
Чёрно-белый ноктюрн
Ночь полна шорохов. Я слушаю как за окном рассказывает звёздам сказку сверчок, а с полки спускается на серебристой нити маленький полосатый паук. По кровати гуляют сны. Слышно ровное дыхание спящей.
Раньше она часто составляла мне компанию после полуночи. Прислонялась, листая книги, перебирала клавиши. Я в этом доме давно, с тех лет когда мать нынешней хозяйки была девочкой. Светлана ходила в музыкальную школу.
***
Почти каждый день она старательно разучивала поначалу неловкими пальцами гаммы. Мои клавиши звонко смеялись, молоточки задорно стучали по струнам, откликаясь всё более уверенными пассажами. Этюды, пьесы, сонаты - мы учили их вместе, погружаясь в миры, сотканные из звуков.
Рядом с педалями часто спала чёрная с рыжими подпалинами собака. На крышке жила огромная морская раковина. Когда обитатели дома спали, ракушка гудела морским прибоем, повествуя о далёких странах. И слушала мои музыкальные истории. Потом первая хозяйка выросла.
Открывали меня всё реже. Молчать было грустно. Ушла бабушка, потом дедушка. Постепенно старели родители. Возле педалей больше не дремала собака. У хозяйки институт, свидания, работа и... Через несколько лет появилась новая маленькая девочка.
Светлана родила дочь и в доме стало неспокойно. Как в таком маленьком ребёнке помещается столько громких звуков? Теперь Светлане и подавно было не до музыки. Первое время меня глодала ревность.
Подумать только, променять прекрасное фортепиано на эту вопящую квинтэссенцию ярости! Хорошо что у меня нет ушей и я не могу оглохнуть. Однако с годами дело пошло на лад.
Малышка научилась садиться, играла с погремушками, внимательно слушала записи балетов Пёрселла, которые так любила её мать. Потом она пошла. И довольно скоро нашла дорогу в мою комнату.
Соперницей оказалась очаровательная кукла с золотистыми волосами и пронзительно синими глазами.
Совсем как у чьего-то там прадедушки, если верить родителям Светланы. Однако она была ещё слишком мала, чтобы дотянуться и поднять мою крышку.
Пока что малышка прижималась к моим прохладным чёрным бокам, трогала пухлыми ручками педали, да норовила открутить у вертушки сидение. Струны нервно гудели. Маленький человеческий ребёнок, не понимает ещё что оно тяжёлое и попадёт больно.
Через несколько месяцев наконец-то открыли крышку. Чистили от пыли и раньше, но играть не успевали. На вертушку посадили ребёнка и... Словно не было пролетевших лет. Неловкие, неопытные пальцы потрогали клавиши и нажали. Вновь проснулся голос.
Вначале со мной игрались. Старательно изображалась тяжёлая слоновья поступь в басовом регистре, топот ёжика в среднем и чириканье птиц наверху. Иногда по клавиатуре пробегали нахальные коты. Периодически и Светлана садилась поближе, наигрывая полузабытые напевы. Становилось понятно что малышку отдадут в музыкальную школу.
Так и оказалось. О, блаженство! В этом доме вновь царили звуки.
Этюды, пьесы, сонаты... Правда, в музыкальную компанию добавилась застенчивая скрипка-четвертушка. Не понимаю, им меня мало? И хоть весь первый год она оправдывала скрипучее название - вскоре освоилась и начала петь. Вторая хозяйка старалась.
Потом пришла болезнь. Появились непонятные шорохи и хрипы, металлическими змеями поползли прочь от верной интонации струны. Пригласили мастера, который целый день колдовал в моих внутренностях.
Помогло. В последующие годы музыки было всё больше. Старую подругу-ракушку давно убрали. Менялись скрипки. Надо мной повисла одна полка, потом вторая. Бабушка ругалась что скоро дом заполнится книгами, а людям придётся жить на улице. Мне было страшно что под грузом знаний полки упадут. Но они были приколочены на совесть.
Годы пролетели, и вторая хозяйка выросла. В отличие от матери она после школы пошла в консерваторию.
Учёба, сочинения по ночам, партитуры, работа... На мне стали меньше играть! Что за дежавю?
Младшая хозяйка с тревогой осматривала разболтавшуюся пружину правой педали. "А как ты хотела, дорогая? Мастер нужен, меня пора реставрировать!" - ощущая симптомы заболевания, хотелось ворчать. Старость? Нет, разболталось что-то. Сломался молоточек, отчасти прохудился фетр, неумолимо расстраиваются струны.
Того мастера уже нет. Опять долгое молчание? Нет, она играет, но меньше. Старается не трогать высокие регистры, где фальшь уже заметна. Периодически тихонько жалуется, прислоняясь ко мне головой. У неё от интенсивной игры зажимаются и болят руки.
Год редко прерывающегося молчания. В партитуре жизни судьба зачем-то опять написала оркестровую паузу. И такты с числом бесконечности. Ещё и фермату не забыла поставить, злодейка. Придётся спать.
Молодцы какие, забыли закрыть крышку. Кот решил что клавиши - удобная площадка для приземления. Хоть бы заикаться не начал.
А когда это крышку открыть успели? Надо же, почистить решили. Младшая хозяйка протирает меня, возвращая ощущение свежести. Неуверенно трогает клавиши, сомневаюсь в своей памяти. Она давно не занималась по-настоящему.
Её пальцы играют, ищут, спотыкаются, забывая правильную аппликатуру. Я слышу свой голос. Где-то прохудился фетр, из-за этого немного стучит. Нижняя клавиша не работает, нужна замена молоточка. И педаль барахлит. Но она играет, вслушиваясь, сбрасывая давнее напряжение. Гладит их, шепча что соскучилась.
Через час вместе со Светланой она продолжит меня чистить. Мои хозяйки извлекут все клавиши, протрут и пропылесосят внутренности, а пока...
Бах, Бетховен, Дебюсси, Рахманинов... Всё новая музыка всплывает в нашей памяти. Её руки, немного деревянные после затянувшейся паузы, обретают больше уверенности и силы.
![[(интернет) ]](/img/m/mejsi_t/cherno-belyjnoktjurn/imgonline-com-ua-bigpicture-mrp8veyzenyqv.jpg)