Солнце давно закатилось за горизонт и, свернувшись калачиком, благополучно заснуло под теплым покрывалом весенней ночи. Строго говоря, ночь была уже летняя - наступало первой июня. За окошком, как это часто бывает по закону бутерброда, было холодно, шел мелкий противный дождик. Я сидела в кресле под торшером, вдыхая потрясающий аромат сирени и наслаждаясь созерцанием огня на столе. Я всегда любила свечи. Даже когда была маленькая. Детям запрещают трогать спички лет до семи, я же таскала их еще в детсаде. Целью было зажечь большую коричневую свечу, всю испещренную какими-то знаками и письменами. Родители поняли, что бороться с моей непонятной страстью бесполезно и регулярно зажигали для меня эту исполинскую свечу сами. Я и тогда, лет в шесть, забиралась в это же кресло и, не отрывая глаз, смотрела в огонь. Нет ничего прекраснее языков пламени, танцующих в темноте волшебный танец любви. Они словно в танго кружатся вокруг фитиля, не в силах оторваться от него. Красные, оранжевые, желтые и золотые одежды танцовщиков сменялись каждую минуты, а я представляла девушку в роскошном бальном платье, его шелк переливается разными оттенками пламени, согласуясь со стуком сердца. А юноша прижал к себе золотое сокровище и крутит его в бешеном танце страсти, любви и обреченности. Так и сейчас я наблюдала за их замысловатыми па, а руке в тысячный раз хотелось дотронуться до пламени и помочь двум обреченным существам найти покой. Я много-много раз старалась разъединить их, чтобы из одного языка пламени мне на руку перешли два маленьких. Я получила, наверное, дюжину ожогов, но все равно снова и снова пыталась помочь найти покой пламени старой свечи. Сегодня я сидела в кресле дольше обычного. И думала о последних двух неделях жизни. Сирень напоминала нежные поцелуи, торшер - тепло родной щеки, а кресло - страстные объятия. На пальце было как-то пусто и холодно: кольцо похоронено на дне реки, как и чувства к человеку, которому было отдано столько любви, нежности и сил, что хватило бы на еще одну жизнь. Я осталась одна. А эти двое все кружили и кружили в бешеном танго, не в силах разорвать порочный круг, как это смогла сделать я. И снова я протянула руку в огонь. Мигнул и погас торшер. Упала на пол книга со стола. Взорвалась одуряющим ароматом сирень. А на ладони у меня два язычка пламени устало и счастливо переводили дыхание, вырвавшись на свободу. Мы все теперь были свободны.