Мы устроили вечеринку на снятой квартире. Напились и начали веселиться. В песне КиШ есть такие правдивые слова на счет выпитого: "Чем больше в рот вольешь, тем будет веселей". Истинные слова. Так вот я тоже немного выпил. Мне стало весело, и энергия переполняла меня от кончиков пальцев ног до макушки. Ребята тоже веселились, но мне хотелось сделать что-то необычное. Но в голову ничего не шло и от этих дум мне неожиданно стало жарко и душно. Я решил немного прогуляться на улице, чтобы проветриться, а то я уже чувствовал, что теряю над собой контроль.
- Ребята, закройтесь, - заплетающим языком, сказал я.
Вышел Леха, организовавший эту вечеринку. Его лицо выражало удивление.
- Ты куда пошел?
- Я пойду на улицу, прогуляюсь, а то жарко. Не могу больше находиться здесь, - сказал я.
- Да, ты разденься. Господи, проблемы вообще никакой, - тоном профессионала, сказал он.
Меня это смутило, и я знал причину, смущение мое шло от моих комплексов. Но Леха этого не заметил, ибо я уже давно ходил с помидорным лицом. От выпитого алкоголя к моему лицу всегда приливает кровь, приобретая кровавый цвет.
- Нет, я все-таки пойду, прогуляюсь, - настаивал я.
- Как знаешь, - согласил он. - Но только возвращайся скорей. Мы тут кое-что придумали.
- Хорошо, я через полчаса прейду.
- Давай, иди.
Я еле-еле открыл дверь и вышел на тускло освещенную площадку. За мной захлопнулась дверь. Оставшись один, я заметил, как тени начали удлиняться, и становилось страшно, как будто они уже раскрыли пасть, чтобы проглотить меня. Жар меня снедал, лоб давно покрылся потом, и его капельки начали попадать в мои глаза. "Господи, почему мне так хреново?" - подумал я, вытирая рукой лоб.
- Зачем ты его отпустил? - крикнул в ярости Артем. - Да ему сейчас на улице, где-нибудь за углом, голову оторвут.
- С чего ты решил? - спросил обиженно Леха.
- Ты, что не понимаешь. Там сейчас гуляют всякие ублюдки. Посмотри сколько сейчас времени. Три часа ночи. Да, его там где-нибудь прирежут или в лучшем случае изобьют. С моим другом произошел такой же случай...
Вмешался Саня, который слушал разговор с рационально оценивающим взглядом, словно это была неважная болтовня. Хотя он понимал, что Тема в чем-то прав. Марату, действительно, могут оторвать голову.
- Спокойно, парни. Сейчас пойдем и приведем его обратно.
Леха побежал к тем, кто не заметил Марата и сказал, что они скоро вернуться с водкой, но о Марате он ничего не сказал, потому что Алина потом бы убила его за то, что он отпустил его. Кто-то давно уже не соображал, о чем лопочет Леха, и только тупо кивали головами.
Одевшись, они вышли из квартиры, закрыв за собой дверь...
Лифт как назло не работал. Пришлось спускаться по ступенькам, но ноги совершенно меня не слушались. Они, словно атрофировались. И я поймал себя на мысли, что мое состояние хуже некуда. Но сейчас мне было не до того, от духоты я уже погибал и мне срочно требовался свежий и морозный воздух.
Пришлось поторопиться, но ноги отказались мне служить. Потеряв равновесие, я рухнул и больно ударился лбом о ступени. Дальше все как в тумане. Помню, что катился по этим гребаным ступеням, и в голове звенело, а дальше темнота, через которую ничего нельзя разглядеть...
На следующий день я проснулся полностью опустошенный и с головной болью в придачу. Открыв глаза, я увидел, что передо мной все склонились и что-то обсуждают. Только я так и не понял, что именно. Но когда компания в двадцать человек увидела, что я очнулся, то не сказано обрадовалась.
- Марат, проснулся! - сказал чей-то смешливый, но басистый голос. А это Серега, точно, знаю.
Дальше все как по волне, пошел шепот по всем людям, и каждый говорил другому: "Марат проснулся. Он проснулся. С ним все в порядке. Слава Богу". Меня немного удивило, что за мной так пристально наблюдают. Я даже засмущался. Затем я встретился со многими встревоженными взглядами, но на них я совершенно не обращал внимание. Только один взгляд тронул меня до глубины души. Взгляд кристальных серых глаз, испуганно глядели в мои, но за тревогой читались более глубокие чувства.
Вдруг ее лицо изменилось в раздражительную мину.
- Какого черта ты вышел без меня из квартиры? Какой черт тебе подбил на прогулку?
- А что такого, Алина? Подумаешь, немного вышел прогуляться. Не убился же? - не понимая, в чем причина ее гнева.
Свидетели этой короткой перепалки заулыбаюсь, понимая, о чем она говорит. Начали шептаться и смеяться. Я напряг память. На ум ничего не приходило. Мои умственные потуги рассеял Саня, который, наверное, пожалел меня.
- Ты вчера брякнулся с лестницы. Прямо лбом об ступеньки, - рассказывал он. Посмотрев поверх моих глаз: - Кстати ты здоровую ссадину заработал от этого удара. Можешь взглянуть в зеркало. Дайте кто-нибудь зеркало?
Все вокруг открыто засмеялись.
- Заткнитесь, - рявкнула Алина.
Да, ее лучше не злить, когда она была в плохом настроении, могла разорвать кого угодно. Особенно с утра ее ярость била ключом, она никогда не высыпалась. Так что будешь выпендриваться, быстро от нее получишь по шеи, словно ты какой-нибудь малолетний мальчишка. Меня это ее частичка очень часто заводило, и у нас получался неплохой секс. Любил ли я ее? Вот, смотрю я сейчас на нее, как она роется в своей сумочке. И не могу ответить на этот вопрос. Рыжие локоны спутано висят и касаются бледных щек. Не выделяющиеся веснушки рассыпаны по лицу, словно бусы по столу. Серые глаза с миндалевидным разрезом и остренький носик. Немного полноватая, но ей это шло. Может не красавица, но для меня само совершенство.
Алина достала из сумочки зеркало, и с недовольным видом тыкнуло мне в лицо. Я увидел горизонтальную ссадину на лбу, которая покрылась кровавой коркой. Вот, это да. Надо было так брякнуться башкой. Неожиданно все встало на свои места. Туман отполз, и в голове засветило солнышко, память вернулось ко мне после алкогольного забытья. Действительно, я вчера вечером, а может быть, и ночью брякнулся башкой вниз.
- Ну, что вспомнил? - пробурчала Алина, не глядя на меня. Ее щечки надулись, она чувствуется, на долго обиделась на меня.
- Да, - с неохотой признался я.
- Вот, видишь, я всегда права, а теперь пошли отсюда, а то мне трудно дышать в этом отстойнике, - брезгливо проговорила она и посмотрела вокруг себя.
Да, моя девушка та еще стерва, такую нигде не достать и мне с ней легко как утопающему. Шучу! Трудности есть, но как я мог обойтись без этих круглых щечек, которые надувались от негодования, а глаза метали молнии. Ох, у меня даже мурашки по спине бегают, когда я на нее посмотрю. По большому счету я тюфяк, а такому ленивому и бестолковому парню, как я, нужна женщина огонь. Без нее, как без водки русскому мужику.
С общей помощью мне помогли встать. Многим это казалось смешным, и они не скрывали этого, подтрунивали надо мной, но не злобно. Просто ребятам нужно отвлечься от головной боли после вчерашней попойки.
Пока я дошел до прихожей. Моя Аленка давно оделась и хмуро стояла и ждала меня. Она до сих пор дуется. Ей видно просто не хотелось дожидаться меня. Какой у нее все-таки горячий темперамент - жуть. Ничего сейчас выйдем на улицу, и все как рукой снимет. Появится здоровый румянец, горящие азартом и лукавством очи, и обворожительная улыбка, которые покажет ее белоснежные ровные, но маленькие зубки.
Я одевался минут десять. Меня шатала туда сюда. Нет, голова у меня не кружилась, просто в одну секунду почувствовал слабость во всем теле. Всю жизнь я считал себя парнем крепким, а тут все мышцы, словно превратили в вишневый кисель, слабо напоминающие стальные бугры на руках.
Все заканчивается на этом белом свете, закончилось и мое одевание. Алина что-то бурчала себе под нос, наверное, бранилась на меня. Но хотя ее вид выражал полное неудовольствие, она все-таки поддерживала меня, чтобы не дай Бог, я не завалился на бок
Мы вышли на лестничную площадку, за нами закрыли дверь. Я знал остальные, продолжат веселье. А мне приходится отказывать от такого развлекательного мероприятие ради моей Алины. Что поделаешь? Моя девушка самых строгих нравов, хотя нет, она просто любит мной покомандовать. Пойди туда, пошли сюда, и смотри, чтоб без глупостей. Да, она держала меня на коротком поводке. Это ее в стиле.
Сначала мы шли молча. Меня перестала шатать, и морозный сибирский ветер ненароком поставил на ноги, легко поддерживав меня, словно госпожу. Как только я пришел в норму, и моя голова прояснилась полностью, и появились новые мысли, а не о вчерашней вечеринке, она заговорила со мной:
- Я думаю, нам больше на такие вечеринки не стоит ходить, а то я чувствую, ты почти что спился.
Для меня это оказалось неожиданностью, я даже вздрогнул. Когда дыхание нормализовалось, я решил сопротивляться этому выводу.
- Ты о чем? - обиженно заговорил я, будто маленькое дите, которому не дали конфетку. - Я себя отлично чувствую. Мне это помогает существовать на этой планете.
Я повернул голову и взглянул ей в лицо. Она смотрела прямо перед собой, но увидела, как ее глаза резко потухли. И это меня удивило и, где-то внутри зародился страх.
- Ты ничего не понимаешь, Марат. Ты почти не учишься в институте, а уже скоро два серьезных экзамена, - безликим голосом сказала она, как будто ее это совершено не касалось. - Я же вижу, ты губишь себя.
- О, Господи, но почему жизнь такая сложная? - застонал я. - Ты не понимаешь меня. Я пытаюсь победить свою серость, свою бесцельность. Эта жизнь мне кажется один большой порок, она надоела мне. Я устал физически и психологически. Мне нужны эти вечеринки для зарядки своих подсевших аккумуляторов...
- И по этому ты хлещешь водку, как безумный ишак? - с оттенком презрения спросила она и покосилась на меня.
- Ну и что. Это позволяет на время забыться, - без уверенности ответил я.
Алина покачала головой и неожиданно уголками рта улыбнулась. Это выражение лица означало, все равно будет, по-моему, но сперва ты меня выслушаешь. И она начала неторопливо говорить.
- Не надо убегать от серости, ты сам становишься серостью, ничтожеством, - и от этих слов ее лицо перекосилось от муки, причиняющие ее же размышления. - Все слабаки убегают от своих проблем и слабостей, а надо бороться с ними, ведь жизнь по большому счету эта борьба, которой ты отдаешься полностью. А смерть в конце дает тебе нежданный и негаданный покой. Но если усердно не поработаешь, то хорошо не отдохнешь, он будет для тебя мучением...
Я слушал, и мой мысли куда-то уплывали. Мои рецепторы почувствовали какие-то электрические разряды, которые проходили по все моему телу. Ее слова электризовали воздух вокруг меня. Дыхание участилось, ладони вспотели, а волосы на голове зашевелились. Надо ее остановить, а то сейчас что-нибудь произойдет. Как интересно, ее лицо абсолютно не выражало никаких чувств, а речевой аппарат открывался сам собой, как у рыбы, которую выбросили на берег.
Вдруг я почувствовал, а может, и увидел себя со стороны, у меня ссужены зрачки и вид нечеловеческий. Это состояние длилось одно мгновение, после чего аморфная картина растворилась и без следа, вместе со словами:
- Замолчи, Алина?! - в панике крикнул я.
Она удивленно взглянула на меня, не понимая, что со мной происходит.
- Я и так молчала, - растерянно ответила Алина, не зная как понимать мое поведение.
Мое сознание вернулось из забытья. Я посмотрел на нее, потом на небо, под ноги. Нет, ничего не изменилось, все на месте, как и должно, быть.
- Что с тобой? - с возрастающим беспокойством спросила Алина, ибо она ничего не могла понять. А когда человек не находит рационального зерна в чем-нибудь, его это начинает сильно беспокоить и пульс убыстряется. Я знал точно, что ее сердце забилось в ее груди и страх на цыпочках начал пробираться в ее душу. - Ты сегодня какой-то не такой. - И покачал головой, пытаясь вытрясти снедающие, не говорящие ничего хорошего, мысли.
Для меня она открылась, как белый лист. Все ее изгибы и морщинки, я знал. Мое лицо вспыхнуло ярким глянцевым светом. Мои глаза видели все, и у меня было такое чувство, что я подглядываю за ней. Я сгорал от неизвестно откуда появившегося стыда.
Мне все видно.
Неожиданно ведение растворилось, и пришла острая боль в голове. Я схватился за виски, яркий свет зимы стал болезненным для меня. Холодное солнце губила мои глаза, который так внезапно стали ненавидеть дневной свет. Я вскрикнул.
- Что случилось, Марат? - спросила она, и я почувствовал, как ее движение стали суетливыми. Алина схватила меня за руки и пыталась отодрать их от лица. - Да, дай мне посмотреть, что с твоим лицом.
- Отстань! - в гневе вырвалось у меня. Какая-то волна ярости, а может, истеричности окатило меня с ног до головы.
Алина отступила на шаг. Мое невежество и бездушность поразили ее. И у меня от этого появился совестливый румянец на щеках. Да, что с моей нервной системой происходит.
- Прости, Алина, - покорным и извиняющим голосом заговорил я. - Но тебе придется оставить меня здесь и идти домой одной.
Я почувствовал как ее мерзкое самообладание, связанное с упрямством возвращается к ней.
- Никуда я не двинусь с этого места без тебя. - Она скрестила руки.
Господи, откуда мне это известно, ведь я даже не смотрю на нее.
- Убирайся! - заорал я, не отпуская ладони от лица.
Алина опять отступила на шаг, но уходить, по-моему, она не собиралась. Хотя я чувствовал ее колебание, пытаясь выбрать правильное решение. Я устыдился своего истерического крика, не оценив того, что Алина беспокоится обо мне и всей душой хочет помочь. Мне пришлось, успокоится и глубоко вздохнуть. Медленно, с чувством, расстановкой я заговорил:
- Уйди, Алина, пожалуйста, - молил я.
- Нет, - ее голос дрожал.
- Пожалуйста!
Повисло молчание. Она колебалась, как никогда. Я с затаенным дыханием ждал ее ответа, как будто от этого завесило очень многое.
- Хорошо, я уйду. Только сегодня вечером мне позвонишь, - недовольным голосом сказала она.
- Ладно, я позвоню тебе, - проговорил я флегматично. - Обещаю.
Я услышал, как ее шаги удалялись. Под ее сапогами скрипел сухой снег. Вскоре эти звуки затихли. Я почувствовал полную тишину, если не замечать отдаленные звуки, больше похожие на жужжание комара.
Закрыв глаза, не спеша, отцепил руки, словно это могло причинить ужасную боль. НО ничего не произошло. Все было путем. Затем я открыл глаза, и яркий ослепляющий свет проник в них. От непривычки глаза сузились, но боли и неприятных ощущений не появилось. Наоборот мне показалось, что мир стал многограннее и насыщенный пестрыми красками. Настроение сразу поднялось. Появилась глупая мысль: "Жизнь прекрасна". Мне хотелось смеяться, и я мог это себе позволить. Мой радостный звонкий хохот прошелся эхом по узким закоулкам.
Вся боль исчезла, голова больше не ныла от страданий после удара и похмелья. Все нормально. И вся комичность движений исчезло, появилась легкость и подвижность, которые просто нельзя назвать суетливостью. Переполняемой энергией я побежал. Я бежал долго, долго, долго и быстро. Не разбирая ни дороги, ни своих мыслей. Я тупо бежал вперед, но это безмятежность, которая царила в моей голове, давала счастье и легкость, перебирая ногами, как спринтер на стометровой дистанции.
Наконец я устал, и мне пришлось отдохнуть. Отдышка быстро прекратилась, не прошло и двух минут, а улыбка еще больше укрепилась на моем лице.
Но я знал, так долго продолжаться не может. Все хорошее, как непечально, когда-нибудь заканчивается, рано или поздно.
Вдруг мои глаза поймали собаку, которая с испугом посмотрела на меня. Увидев, что я ее изучаю, она отвернулась, прижимая уши от шума проезжающих машин. Пес стоял по середине дороги и никак не мог сдвинуться, будто ожидал удобного случая или просто перетрусил и сейчас надеялся на чудо.
Я не двигался с места, наблюдая за псом. Ничем не примечательная сцена держала меня в напряжение, которое я обычно испытывал, смотря в кинотеатре фильм ужасов. Мое подсознание ощущало, что произойдет какая-то беда с этим псом. "Да, какая мне разница. Черт возьми, это всего лишь бездомная собака, которая для меня не имеет никакого значения"! Голова говорила об одном, а сердце пело совершенно другое или моя душа.
Видя, что поток машин не прекращается, собака решила идти на отчаянные шаги. Зря, конечно. Сознание пса съела паника, а сердце давно выпрыгивала из груди, я прямо чувствовал, как оно бьется, будто лежала под моей рукой. Паника - плохой советчик и пес бросился под машину, хотя он в тот же момент пытался увернуться от удара. Но все было предрешено, столкновение неизбежно.
Удар! Старенький "Москвич" даже не притормозил. Все водители знают, что сбить собаку это плохая примета, и никто никогда не останавливается, потому что в следующий раз в силки можно поймать дичь и покрупнее.
Пес отчаянно взвизгнул. Его инертное тело летела прямо в мою сторону. Это сцена нисколько не поразила меня, хотя в другое время она произвела бы впечатление. Все было как в кино, замедленная съемка, подробнейшие разглядывания главного героя во время несчастья. Брызги крови и широкие, наполненные горечью, глаза.
Собака грохнулась к моим ногам. Дыхание было учащенно, и из его пасти слышался слабенький скулеж. Это был отчаянный призыв к помощи, ибо пес хорошо чувствовал приближение смерти и его это пугало.
Не задумываясь ни о чем, я опустился на одну ногу, словно хотел отдать дань уважение псу, у которого жизнь оборвалась в одно мгновение. Это кстати было бы правильно, ведь с каждым могла произойти такая история. Но смысл моих движений состоял совершенно в другом. Я приблизил свои ладони и почувствовал, как они начали электролизоваться, давая чужую силу. Вдруг по спине пробежали такие приятные мурашки, словно сейчас произойдет чудо, и ты будешь свидетелем ему. Легкий ветерок прошел по моим пальцам. Руки не слушались меня, и они колдовали над собакой.
Все случилось неожиданно, особенно для меня. Пес встал и побежал прочь. Но прежде, чем со всем сгинуть от моих глаз, обернулся. В его глазах читалось не благодарность, а только бездонная, щемящая сердце, печаль, говорящие: "Кто тебя просил?!". Я вмешался в дела судьбы, а такие фокусы она не прощает.
Уже неделя прошла после того случая с собакой, и это происшествие казалось каким-то нереальным, будто это всего лишь моя фантазия. Но разум говорил мне совершенно другое, что это было и не подавалось объяснению. От этого случая я не испытывал никакой эйфории, хотя имел для этого полное право, ведь я обладал сверхъестественной Силой. Кстати, говоря, мне больше не хотелось ее использовать.
С Алиной я померился. Наплел ей всякий бред о том, когда мне было плохо. Она, конечно, вежливо покивала, но на лице читалось: "Все ты врешь, сучий боров!". Но я, поэтому поводу не возражал, она подыгрывала мне, а я - ей и все оставались более или менее довольны.
Учеба моя шла так себе, не было у меня желания, учится чему-то, слишком моя душа прониклась инфантилизмом.
Я встретил Алину возле института. Она меня ждала с очень недовольным видом. Ох, не нравилось, когда ее заставляли ждать. Но она, на удивление мне, ничего не сказала, поэтому поводу, а просто поцеловала. И потом как-то странно посмотрела на меня, она так смотрит всю неделю и не только она, такое ощущение, словно пол-института изучают тебя и разглядывают.
- Как дела? - спросила она и внимательно посмотрела на меня, ловя каждую мою эмоцию на лице.
Нет, это было уже слишком.
- Алина, скажи мне, в чем дело? Я никак не могу понять, что происходит, - начал я ворчать. И это со мной происходило очень редко. - Все как-то изменилось. И ко мне стали, относится как-то по-другому, с подозрением что ли.
Алина нежно взглянула, прижалась ко мне.
- Ты очень сильно изменился после той вечеринке, - нежно сказала она.
- Что это значит? - И я грубо оттолкнул ее от себя.
Но она даже не обиделась, а с любовью посмотрела на меня.
- Ты стал на много лучше, чем прежде. И я люблю тебя.
Это прозвучала так искренне, так глубоко, что эти слова проникли в самое сердце. У меня даже слезы навернулись на глазах.
- Ты лучше всех и я тебя никогда никому не отдам. - И снова прижалась ко мне. Мы какое-то время стояли так, как березка и тополь нежно лаская друг друга своими самыми хрупкими ветвями души. Это сцена завораживала меня, и я получил сказочное спокойствие, которого никогда не знал. И лень, и злость, и всевозможные комплексы растворились, уходя куда-то в небо, как пар.
Алина прорвала это эфемерное молчание, которое как вакуум окружал нас:
- Видел, как они все на тебя смотрят? - с гордым величием спросила она, кивая в сторону окружающих. Студенты и прохожие действительно пялились на меня, но никто не смеялся надо мной. Они просто смотрели своими восхищенными глазами.
- Да, - неохотно ответил я.
- Они все обожают тебя, как самый лучший момент в своей жизни.
Я долго думал о сказанных словах Алины. И постоянно искал к ним подтверждения. Пытаясь смотреть на друзей, приятелей и просто на незнакомых людей, с данной мне природой проницательностью и наблюдательностью. Я старался выяснить, а правда ли это? А если, правда? Возникает еще один вопрос: "А хорошо ли это?". Но есть банальный ответ: "Время покажет!".
В этот день я особо был задумчив. На уроке мои мысли приводились только к этому, на обеде я думал об этом. Сегодня я вообще почти ни с кем не разговаривал, предпочитая слушать других. Провожая Алину, у меня было очень гнетущее ощущение, словно я какой-то идол, которому поклоняются. А как я понял по нынешней сложившейся ситуация, это мне совершенно не нравится. Хотя раньше я хотел стать кумиром, чего греха таить, мечтал, чтоб меня обожали и боготворили. Теперь эта мысль оказалось кощунственным моему сознанию. Я действительно стал не тем, кем был раньше.
- Не волнуйся ты так. Я же ничего особенного не сказала, просто хотела, чтоб ты знал, - успокаивала меня Алина, прочитав мои тягостные мысли.
- Да, я и нисколько не волнуюсь. - И попытался улыбнуться.
Господи, и кого я хочу убедить - её или самого себя. Хороший внешний вид при плохой игре.
- Кого ты хочешь убедить? - нахмурилась Алина.
Я рассмеялся. Да, это действительно смешно, когда читают твои мысли. Алина еще больше нахмурилась, но потом увидела меня развеявшимся и что это действительно доставила мне удовольствие, тоже улыбнулась, хотя и не понимала причины такой реакций.
- Так то лучше, - сказала она. - Ты главное будь самим собой, тогда тебе будет легче. И главное не напрягайся, а то выглядишь как полный идиот. Ведь тебе никто не хочет причинить зла.
- Я знаю, - махнул я рукой. - Но, знаешь, головой я понимаю, а сердцем нет.
- Не говори глупостей, - категорическим тоном сказала она.
- Это совершенно не глупости, - серьезно сказал я. - Давай я расскажу тебе одну историю.
- Давай.
- Так вот жил один мальчик, которого звали Аира. С самого детства он был добр и весел, а в кристально голубых глазах светилась радуга счастья. Но взрослые и его сверстники уничтожили его ценности и идеалы, точнее сказать подорвали. Сука судьба подготовила для встречи много людей, которые верили только в Сатану, хотя даже под пытками они не признались бы в этом. Они искалечили его жизнь, его судьбу и его веру в человека. Он начал бояться их и лишний раз не выходил на улицу, потому что боялся неприятных встреч. В конце концов, в его сердце поселился страх, а после чего появилась черная злоба, которая в скоре погубила его.
- Ведь этот мальчик ты, не так ли? - грустно сказала она.
- Нет, но я очень похож на него, на счет этих злых людей. Слишком много злых людей появлялись на моем пути и теперь мне трудно раскрыться добрым людям и поймать их положительную энергию. Я боюсь, что меня не поймут и опять больно изранят мою душу.
Алина на несколько минут задумалась, и ее лицо выражало искрению озабоченность и желание помочь.
- Тебе надо меняться, - тихо сказала она так, что я еле услышал ее.
- Кто спорит, но мне нужна помощь.
- Я помогу тебе, - заботливо сказала она и погладила мою щеку.
На меня нахлынули чувства, я схватил ее, обнял и поцеловал. В данный момент я опять ощущал себя счастливым, как сегодня утром. Вдруг понял, я по-настоящему полюбил Алину, она оказалось более чутким человеком, чем мне казалось раньше.
Проводив Алину, я поехал домой. Уже давно стемнело, все-таки зима, еще только шесть часов, а уже солнце зашло. Что мне в зиме нравится так это снег, от него ночь становится днем. Но иногда именно такие белоснежные ночи, снег орошается в красный цвет, так как много преступлении происходит в наше дикое время. Падение нравов и заповедь не убей, уже давно не действуют на молодежь. Она циничная и самовлюбленная, думает, что мир вертеться вокруг них и что им принадлежит право, унижать и уничтожать других людей. Таких людей встретил и я. Идя спокойно домой, ко мне подвалили четыре человека, младше на три или четыре года. От них веяло заносчивостью и злобой, они были очень самоуверенны. Ко мне никогда не подходи такие сопляки, все бывает впервые. Я улыбнулся, хотя до ужаса был перепуган, все-таки молокосы почти с ростом меня.
- Слышь, у тебя сигарета есть? - с видом хозяйка положения, спросил один из них, похожий чем-то на черта, темненький и карие жгучие глаза.
- Нет, выкурил, - еле сдерживая дрожь, ответил я.
- А деньги, - спросил другой, немного ниже ростом и славянской внешностью.
- Нет, - грубо ответил я. Меня это все больше нервировало.
Уловив мою слабость, они заулыбались.
- Ты чё, бык, так грубо отвечаешь...
- Пойдем, отойдем, - вмешался другой.
Разговаривали старые лица, двое были просто наблюдателями, но стояли с бейсбольными битами, так что рыпаться не очень-то хотелось.
- Отвали от меня, понял?! - резко сказал я.
- Ты слышь чё, с кем ты так разговариваешь. - И толкнул меня в грудь.
- Мы тебя прямо здесь, долбанем, вот этими дубинами. - И помахали бейсбольными битами у носа, чтобы я особенно не дергался.
Вдруг на меня напал такой страх, что я чуть в штаны не навалил. Я чувствовал себя крысой, которую загнали в угол. Голова кружилась от адреналина в крови, и страх в душе царствовал надо мной. Руки тряслись, как после похмелья. Глаза прыгали в моих глазницах, как мячики. А мысли вертелись в голове со скоростью света, пытаясь найти выход, но как назло я не мог поймать ни одной из них.
Но, как и все загнанные крысы переходят рубеж страха, и начинается безумие. То же самое произошло и со мной, я перестал бояться и только красное ничего, незначащее безразличие налетело на меня.
- Пошли вон!
Сам от себя, не ожидая, моя рука вытянулась вперед. Опять тот же холодок в пальцах и покалывание в ладонях. На меня валом нахлынула злоба и жестокость, я хотел пустить им кровь, как индейцы любили снимать скальпы своих врагов.
Удар. Это было похоже на удар. Но не со всем так, произошла ослепительная вспышка. Послышался крик боли и неожиданности. И тот, который походил на черта валялся и визжал. Мне со всем было не жалко эту мразь, я хотел мстить за то, что они не уважают меня и даже за малейшую попытку причинить мне боль и неудобство. Да, здравствует Сила!
Остальные попытались разбежаться, но их постигла та же участь. Я входил в раж, мне был приятен их страх, боль и скулеж, который они издавали при этом. Пусть стонут, так им и надо.
Я подошел к одному, к тому черту, который выполз из какой-то гребанной сказки. Рука поднялась к нанесению удара, и вместе с ней поднялось желание убить его. И оно все усиливалось. Мне трудно с ним было бороться. Мой грех овладевал мною, я не мог его контролировать. И вдруг меня прорвало, страсть мести и убийств. Я нашел в этом какую-то прелесть и у меня, словно открылись глаза, как у Адама и Евы, которые съели яблоко познания.
Брюнет, вспыхнул, будто свечка. Он орал так оглушено, что я думал, сейчас все сбегутся. Но мне было все равно, я наслаждался. Крики стихли. Практически наступила тишина после этого оглушительного крика, только ныли эти три сопляка, но я даже не обратил на них внимание. Пришло осознание, что я натворил. Да, мне было приятно, а сейчас неожиданно стало противно. Сам себя я стал мерзок. Как мог совершить я преступление, ведь человеческая жизнь бесценна. Меня обуревали нелегкие мысли, когда я смотрела на угли, которые недавно были человеком.
Я, наконец, услышал, мольбы и стоны страха.
- Отпусти нас, пожалуйста! Мы никому не скажем, честное слово! Отпусти... отпусти... отпусти... - я не вдумывался в их слова, а только думал о чем-то своем, даже мне неизвестным. Но я слышал всего лишь одно слово "отпусти".
Меня это быстро вывела из себя, ибо от их причитаний у меня разболелась голова.
- Заткнитесь! - рявкнул я.
Все замолчали. Наступила благодатная тишина, как глоток студеной воды после жаркого дня. Гнев ушел так же быстро, как и появился. И я устало, сказал:
- Уходите.
Но они не спешили вставать, внимательно смотрели на меня, думая, а не дурачит ли он нас, а вдруг убьет, как только они повернуться спиной.
- Убирайтесь! - рявкнул я, но без злобы.
Они подпрыгнули и дали деру.
Я остался один. Тишина навалилась на меня. Где-то далеко слышался шум машин, а может, это было в моей голове. Чтобы там не было, что бы не испытывал перед этим и какие бы мысли в моей голове не копошились, но сейчас в моем сердце боролись два чувства: наслаждение и страдание за содеянное.
Ничего так не страшит, как сила других людей. Но ничто так не портит, как твоя исполинская сила и ты знаешь, наверни-ка, что твоей мощи нет предела. Это одурманивает, как хорошее вино, и ты уже не ставишь себя на его место. У тебя даже не мелькают мысли после совершенного зла: "Если бы я был на его месте, чтобы почувствовал?" Все это в прошлом.
Я пришел разбитый от пережитого мною шока. Родители не поинтересовались, что со мной, а может, просто не заметили. Так или иначе, все внимание было привлечено к моему младшему брату, который не питал ко мне никаких братских чувств. Подставлял меня, делал подлости и всякие грубые шутки. Он невозможный нытик, как только с ним что-нибудь случалось, Олег без конца начинал причитать, жаловаться на свою нелегкую судьбу. Не даром он среди "друзей" был самым ничтожным и никто по большому счету его не уважал. Кстати я считаю, что далеко от него не ушел, такое же ничтожество, полное дерьмо. Но только между нами есть большая разница, я знаю себе цену, а вот он нет, и у него будет, поэтому большие проблемы в течение всей жизни.
Да, мое состояние было не из лучших. Меня пугало желание найти тех парней и поубивать их всех. Я хотел, я жаждал этого. Головой я понимал, что это неправильно и когда-нибудь найдется тот, кто остановит меня. Не может быть, чтобы я единственный обладаю такой силой. Но ели даже человека такого нет, есть Бог на небесах, который все видит, и я могу проиграть от всего лишь маленького недоразумения. Например, поскользнуться на лестнице и свернуть шею. Но здравый ум покинул меня, и это мысль больше уже не котировалась. Убийство - это не только смертельный грех, но и сила, которую ты хочешь продемонстрировать на человеке и показать, а может даже доказать, что он слабее тебя.
На этой недели многие опасались меня, но все-таки большинство именно боялись до дрожи в коленках, стараясь, лишний раз не подходить ко мне. Но я не понимал почему, я никому из них не причинил вреда. Подумаешь, были пару случаев неподобающего поведения. На несколько гулянок пришлось нескольким людям объяснить, что они не правы. Какие-то левые пытались нам насолить и испортить настроение своими глупыми притязаниями на наше имущества, и я не удержался и показал на все, что способен, конечно, в рамках разумного. После этого попали кто куда, но большинство прямым ходом направились в реанимацию. Ничего в следующий раз будут умнее, но надо признаться мне был приятен их испуг и боль.
Но этот праведный гнев относился только к публике. Чем больше употреблял свою Силу для боли, тем сильнее мне хотелось убивать. Убивать людей, которые по тем или иным причинным не имели право на существование. Вот, я вижу урод, он кого-то оскорбляет, бьет и издевается, пытаясь показать, что он крутой, у меня тут же сжимаются кулаки до ответного удара. По большому счету после первого убийства не я овладел Силой, а Сила мной. Пусть так, мне это даже нравилось, потому что мозг был одурманен ликованием непобедимости, а в душе творился вечный хаос, где сражались добро и зло.
Я не мог противиться моим желаниям, я начал убивать людей. Обычно это были люди где-то моего возраста. Убийство давались мне очень легко, словно я без толку плевал в асфальт, и начальное наслаждение уже прошло, это было уже механическим движением, это как без сигарет, не выкурил сигарету и уже начинаешь волноваться и нервничать. Так что для заядлых курильщиков, сигарета это неотъемлемая часть организма, так и мои поступки - это то, что от меня не отнять, хотя почти для всех людей это противоестественно.
После совершенного кровавого дела, я плохо помнил те события и вскоре забывал их. Но во сне они приходили ко мне, пугая и изводя меня, когда я так уязвим. Опять побочный эффект от этой Силы. Я всесилен и непобедим, но проклятые эфемерные полу реальные сны мстили за всех людей, за родственников и за мою девушку, что я такой уродился. И когда я просыпался в горячем поту, то понимал, как необычайно я слаб даже с такой непреоборимой Силой.
Кажется, я все потерял от своего старого эго... Но нет, я вместе с силой приобрел и любовь. Любовь к своей девушке, любовь к Алине. С каждым днем я все больше любил ее. Когда я оставался один, злоба, которая поселилась в моей душе, говорила: "На кой черт тебе нужна это баба. Плюнь ты на нее, она такая вредная и некрасивая. Тьфу!". И я соглашался. Как бы я не был за это решение: ЗА - меня все равно тянула к ней, как магнитом. Оставаясь с ней, ничто больше не просыпалось во мне, никаких диких мыслей и беззаконных желаний перед собой, перед законом, перед Богом. Все шло потихоньку, я даже слышал тихое журчание времени...
Вечером мы прогуливались с ней. День был нехолодный и приятно прогуляться в такую хорошую погоду. Никто из нас ничего не говорил. Я предложил присесть на лавочку, которая попалась нам по дороге. Алина согласила, и неожиданно ее прорвало:
- Ты опять изменился, Марат и уже не в лучшую сторону. Откуда появилось это зло, эта ненависть. Я прямо чувствую ее и... и... я боюсь тебя. - Алина опустила голову.
Моему удивлению не было придела. Я никогда не слышал от Алины, что она кого-нибудь боится. Тем самым она устыдила меня, и мои щеки покрылись румянцем.
- Ничего, не бойся, ведь я тебя люблю, - нежно ответил я, а сам подумал: "Чтоб тебя черт побрал!". Но эту мысль я погнал прочь от себя. Подлая Сила все больше начинает овладевать мною.
- Объясни почему?
- Что почему?
- Почему ты стал таким жестоким человеком? - каким-то уставшим голосом спросила она.
- Я не злой. У меня просто есть Сила, которую я использую. Вот и все.
- Что это за сила? Откуда она? - посыпала она вопросами.
- Сила, которую дал мне Бог, - еле сдерживая гнев, ответил я.
В глазах у Алины мелькнуло опасение.
- Я чувствую твой гнев, Марат.
- И что? - уже не скрываясь, ярился я. - Что тут такого?! Да, я гневаюсь! И что дальше?! Мне надоело, что меня постоянно в чем-то учат. Я устал от каждого недоноска слышать жалобы, порицание и сплошные нескончаемые вопросы. Почему, почему, почему? Потому что так должно быть и это нужно принимать, как должное.
Алина вскочила с заснеженной лавки.
- Перестань на меня орать! - крикнула она.
- Заткнись, сучка!
Алина ошеломлено уставилась на меня, но потом взяла себя в руки и с презрением посмотрела на меня, развернулась и пошла прочь. Я понял, что натворил, и моя бездумная ярость сошла на нет. Мне стало стыдно и обидно, что она не понимает меня. Чувствуя свою вину, я побежал за ней.
- Извини меня, Алина. Я не хотел тебя обидеть.
Но она молчала и шла вперед, глядя прямо перед собой, не делая никаких лишних движений. Она была похожа на терминатора, который ищет свою цель для уничтожения. Это состояние глубокой обиды. Но я знал, она наслаждалась ею. Да, ей было очень больно, и воспринимала обиду, как очередное доказательство, что все ей пытаются сделать неприятно. Скоро прейдет опустошение, и Алина вообще не будет меня замечать. Хотя потом эта вся сдержанность и обида отольется на ком-нибудь.
Мне не хотелось ее отпускать, ибо я чувствовал свою вину, с каждым шагом, который я делал за ней, убеждали меня в этом. Появилась та чужая ярость, которая только недавно вырвалась, опять быстро накапливалась. Но теперь мне было не до Силы, все-таки я любил эту девушку.
- Постой, Алина. Извини меня, пожалуйста. Я, правда, этого не хотел говорить.
Но она уже или не слышала меня, или не хотело слушать. Шла вперед, спокойно и размеренно наравне со мной, ни один мускул не дрогнул после моих извинений.
Вдруг она резко побежала в сторону, через дорогу. Я даже не сразу сообразил, в чем дело. Как уже начали сигналить, и послышался визг колес и тупой удар, он казался таким обыденным, словно ничего особенного не произошло.
Ее отбросило ко мне, и ее голова упала у моих ног как тогда, когда была сбита собака. Воля судьбы или шутка, наверное, второе, так как она снова бросает мне вызов, примени свою Силу, и посмотрим, что из этого выйдет. Водитель тоже оказался сволочью, не остановился и быстренько скрылся с места происшествия.
Алина лежала в снегу, и он покрылся ее кровью, которая имела какой-то темный цвет. Ее грудь часто подымалась и опускалась. Зрачки расширенны и они ничего не видят, кроме своей темной боли и смерти. На руке вылезла кость, открытый перелом, да и нога не очень выглядела, повернулась на девяносто градусов. Дежа вю. Собака перед глазами, как в тот злополучный день.
Смогу ли я ее исцелить? - промелькнул в моей голове вопрос. И самоуверенный голос ответил: Да, сможешь.
Я почувствовал опять тот же ветерок, который холодил меня и бодрил. Мурашки пробегали по спине. Покалывание в ладонях. Снова мое зрение стало необычайно зорким, и каждая деталь не ушла от моих глаз. Я видел Алину, как на ладони. И вот мои руки наполнились энергетикой для исцеления.
- Нет, нет, нет... - сквозь зубы проговорил я. - Только не это.
Как говорилось выше, теперь не я управлял Силой, а Сила мной. Один раз, совершив грех, и грех будет править тобой. Моя Сила пошла против моей воли. Я увидел, как в области сердца Алины, появилось какое-то темное облачко, очень походившие на кусок ваты. Такого раньше я не видел, но я помню, когда я убивал, то видел мелькающую тень, мне никогда не удавалось разглядеть ее.
Из Алины я высасывал жизненные силы, как шакал, терзающий свою жертву, а та не может ему ответить. Она вскрикнула. В глазах промелькнуло сознание и бездонная печаль, поразила меня кинжалом в сердце. Я заплакал, пытаясь отнять руку от нее. Но рука не слушалась меня, жадно поглощало то, что ей дают, даже казалось, что на ней увеличились пальцы. Мне хотелось подняться, но ноги тоже предали меня. Моя голова повернулась сама собой, чтобы я смотрел на это ужасное зрелище. НЕ ХОЧУ! Но никто меня не спрашивал, я видел это и переживал вместе с ней. И ее слабая улыбка неожиданно озарило ее лицо, это было всего лишь понимание, хотя от этого мне не стало легче. Ее лицо посерело, кожа стала дряблой и обвисла. Глаза впали, ноздри расширились, а рот увеличился. Она походила на старуху. Но ей уже было все равно, ибо она попала в небытие...
Много лет прошло с тех пор. Родители Алины до сих пор проклинали меня за то, что я не уберег их дочь, и она погибла под машиной. Никто не догадался о правде и это к лучшему. Я до сих пор корю себя за то, что совершил. Сколько грехов наделал и за это нужно расплачиваться. Ведь так не бывает, если ты совершил зло и думаешь, тебе это не зачтется. Этого всего лишь иллюзия, расплачиваться приходится за все. Бог дал мне Силу, чтоб я управлял ею, но не во зло. А я дурак воспользовался ей не по назначению, вот результат, Сила управляет мной.
Но я стараюсь ее больше не использовать, только изредка, проверяя, а могу ли я исцелять существ. Я хожу по темным улицам, выискивая полудохлых животных, на крайний случай использую мертвых тараканов. Пока не получается, живые умирают от прикосновений, а мертвые так и остаются тлеть в своих нечестивых местах. Мне кажется, что очищение может придти со временем, когда я буду стариком. Конечно, есть вероятность, что раньше прейдет смерть и заберет туда, куда забрала Алину. Но это даже к лучшему, я все понимаю и никого не виню за это, кроме себя.
Я встал с кресла, и все мысли улетучились, как потревоженные птицы в разные сторону. В голове образовалась пустота. Мурашки по спине. Что это? Неужели... Я затаил дыхание и начал ждать. По комнатам загулял ветерок, и сразу температура в комнате упала. Седые волосы зашевелились от приятного прикосновение сквозняка. В руках налилась энергия, и я чувствовал, как кровь усилила свой бег в ладонях, происходило, будто легкое пощипывание. Мои ноги понесли меня на кухню. Обнаружив мертвых тараканов на столе, я подвел руку. Вспышка, которой никогда не было. Ничего не произошло. Они лежали мертвые и их безжизненные лапки висели в воздухе. Вдруг лапки зашевелились. Тараканы быстро перевернулись со спины на лапки и побежали по своим делам.
Увидев это зрелище, я обрадовался. Но тут же вспомнил мертвую, похожую на мумию, Алину. Из глаз снова брызнули слезы, как много лет тому назад...