"Солнечный день" - это подарок. Избранным.
Тем, кого приводит ко мне смешливая подружка Смерть.

Солнечный день

     Плотные шторы окон надежно спрятали яркий солнечный день, но телевизор, стоящий на невысоких деревянных кубах вспыхивал сполохами едва различимо.

   Как обычно требовалось обратить внимание на подстроечник, который я ленился заменить.

   Пушистый ковер приглашал прилечь, и я не сопротивлялся. Отвертка удобно вошла в подстроечник, но телевизор не ожил. Я задумался, глядя на приглашающее отверстие подстроечника.

   Сейчас мне невозможно вспомнить, о чем я думал, потому что теплая мягкая волна обжала мои ступни и начала двигаться по моим ногам, обжимая их как сильное, упругое кольцо.

   Удивительно понимать невероятность этого движения, невероятность этого кольца - стройных ног моей женщины.

   Она двигалась удивительно плавно, безостановочно - так летит птица . . .

   . . . Я очнулся от света, ударившего в ткань подола моей женщины - оказывается, моя женщина решила раздвинуть шторы, и яркий солнечный день ворвался к нам. Я увидел - изнутри - ткань играла, просвечивая, и ее колыхание непередаваемо изменяло оттенки чудесной кожи. Я увидел уходящие высоко вверх стройные ноги моей женщины - без единой складки и неровности, увенчанные восхитительными, завлекающими в невидимость полумрака, но сверкающими на кончиках волосами лона. Ничего не скрывало цветка ярких лепестков, раздвигающих эти темно-сверкающие волосы, и показывающих женскую непередаваемую тайну - влагалище, из которого по этим лепесткам, по ногам струился жемчужный сок моей женщины.

   . . . Я не помню, как этот жемчужно-розовый цветок приблизился к моему лицу, но разве это важно?

   Жемчужный сок моей женщины освежил мне лицо, ее запах заполнил всего меня и как-то незаметно наши одежды исчезли... Пушистый ковер мягко принял ее влажно сверкающее тело и я оказался сверху. Ее руки направили мое движение . . .

   . . . Жесткие соски грудей моей женщины шершаво пробороздили мою грудь, живот, волосы моего паха попытались сопротивляться, но движение моей плоти к ее чуть раскрытому рту не остановили.

   И только ловушка ее грудей, мгновенно взмокших и распространивших такой знакомый запах моей женщины, остановила меня. Груди моей женщины сомкнулись над моей плотью,... ладонями она отрывала их от своего тела, но пальцами стискивала их и, через отвердевшие груди, вжимала мою плоть в себя. Моя плоть пульсировала, заставляя мою женщину становиться все более влажной, и все сильнее возбуждать меня своим неповторимым запахом. И я тоже стал влажным, и мой запах смешался с запахом моей женщины. Это соединение запахов заставило мою плоть резко вздрогнуть, и моя женщина, изогнув спину, вся подалась к моей плоти. Твердые соски ее грудей, выдавленные давлением ее ладоней, так остро и неожиданно ударили в мое тело, что я резко отстранился, выдергивая мою плоть из темницы мокрых грудей моей женщины. Но моя женщина не дала моей плоти освободиться. Мгновенно она немыслимо изогнулась так, что бедрами заставила мою плоть пронзить темницу ее грудей. Сверкающий плод моей плоти вышел с другой стороны грудей моей женщины, перед ее лицом, и удар запаха сверкающего плода моей плоти заставил мою женщину в бессилии разжать руки и ее груди разошлись, пропуская сверкающий плод моей плоти к ее влажному, зовущему рту.

   . . . Ее губы, ее язык еще ничего не делали, и только ее дыхание заполнило все пространство. Ее руки легкими касаниями разбудили дрожь моего тела, ее ноготки скользнули по моим бокам, прикасаясь к каждому бугорку мышц и вонзившись, как мне показалось, с поясницы до внутренних поверхностей поясных костей остановили меня. Я почувствовал, что мои ноги начинаются ее дыханием, оно трепетало и каждый волос моего, до того неведомого мне начала моих ног стал жестким и самостоятельным.

   . . . Ее ноготки попробовали на прочность каждый волос начала моих ног, хранилища моего семени, и от этого хранилище моего семени стало огромным, и, казалось, каждый волосок хранилища моего семени стал несгибаемо прямым и жестким, и это ощущалось мной колющем иглами шаром в основании моих ног - поэтому я раздвигал мои ноги все шире и шире, а ее ноготки занялись волосками корня моей плоти.

   . . . Хранилище моего семени так напряглось, что большим жарким яблоком раздвинуло мне ноги и сделало меня совершенно беззащитным . . .

   . . . Язык моей женщины вошел в канал моей плоти жарким, твердым и скользким. И моя плоть вся раскрылась навстречу... Нет, венец моей плоти не показался, он остался скрытым, как обычно, но канал моей плоти расширился, приглашая язык моей женщины войти еще глубже и глубже... И язык моей женщины вошел еще глубже. И еще... И еще...

   . . . Моя плоть вырастала, плод моей плоти начал раздуваться, ощущая внутри себя шевелящийся кончик языка моей женщины, сжимая его и выталкивая . . . .

   . . . Кончик языка моей женщины внутри плода моей плоти стал шершавым и плод моей плоти перестал сопротивляться жгучим движениям языка моей женщины и начал расслабленно истекать соком. И только движение языка моей женщины наружу заставило сжаться канал плода моей плоти в попытке оставить в себе чудесный язык моей женщины . . . Канал плода моей плоти так и остался открытым и полувывернутым, ожидая возвращения в себя скользко-шершавого языка моей женщины . . .

   . . . Но ее язык только кружил вокруг призывно раскрывшегося отверстия канала плода моей плоти, касаясь плода моей плоти остро и твердо, заставляя дрожать от напряжения мою плоть.

   Внезапно моя женщина всей шершавой поверхностью языка провела по вывернутому отверстию канала моей плоти, так жгуче и так неожиданно, что я ощутил удар твердости моей плоти внутри себя, моя плоть резко удлинилась, кожа на ней туго натянулась, полностью открыв, ставший мгновенно огромным, плод моей плоти.

   Но призывно раскрывшееся отверстие канала плода моей плоти не закрылось, оно ждало язык моей женщины и шершавый язык моей женщины снова вошел в канал плода моей плоти... Снова жгучие движения кончика языка моей женщины... Снова плод моей плоти начал истекать соком, но теперь давление языка моей женщины стало неудержимо нарастать, все сильнее, сильнее и вдруг я ощутил как губы моей женщины скользким, тугим кольцом начали обжимать плод моей плоти, вдавливая корень моей плоти в мое тело. Я ощутил сквозь ее губы твердость ее зубов и вот уже ее зубы захватили мою плоть в месте соединения моей плоти с плодом и сильно сжали мою плоть, остро дрожа. Огромный плод моей плоти полностью заполнил рот моей женщины, ощутив напряжение ее неба и давление шевелящегося во рту языка. Венец плода моей плоти стал непереносимо шершавым для десен моей женщины, и моя женщина затрепетала от движений плода моей плоти в ее рту, ее рот открылся в стоне, и она не смогла удержать в себе огромный плод моей плоти. И она расцеловала огромный, сверкающий плод моей плоти; долгим, сильным поцелуем приникла к истекающему соком каналу плода моей плоти . . .

   Глубоко внутри меня, в основании моих ног все сильно сжалось, и я почувствовал наполнение начала канала моей плоти соком. Моя женщина тоже почувствовала это, и ее язык сильно вошел в канал моей плоти, препятствуя движению сока в моей плоти. Все мое естество взбунтовалось! Глубоко внутри меня, в основании моих ног все сжалось еще сильнее, я почувствовал, что давящее жжение поднимается, делая канал моей плоти твердым и выступающим из моей плоти и язык моей женщины не смог удержать это жгучее давление, его вытолкнуло из канала моей плоти, и мой сок хлынул в рот моей женщины.

   Иглы ее ноготков удовлетворенно втянулись, и ее руки скользнули к основанию моей твердой плоти, так, что сжали ее груди до каменной твердости. Два ее больших пальца проникли в хранилище моего семени, натянув его до предела, и я почувствовал их сильное давление на начало канала моей плоти. Канал моей плоти оказался слабее ее пальцев и уступил давлению ее пальцев. Капелька моего сока выступила из вывернутого отверстия канала моей плоти и шершавым кончиком языка моя женщина слизнула его. Прикосновение ее шершавого языка к разверстому отверстию канала моей плоти вызвало новое сильное сжатие внутри меня, в основании моих ног, и новый поток моего сока, жгуче преодолевая сопротивление давления ее пальцев вылился ей в рот. Моя женщина сильнее прижала канал моей плоти и потянула пальцы от основания моей плоти. И вот уже ее остальные пальцы обхватили сверху корень моей плоти, она сильно сжала кольцо своих пальцев и потянула это кольцо к своему рту, выдавливая весь сок моей плоти в себя. Кожа моей плоти сильно натянулась, но не закрыла огромный, трепещущий плод моей плоти, истекающий соком в рот моей женщины . . .

   . . . Еще раз нежно поцеловав пылающий плод моей плоти, моя женщина разжала сильное кольцо своих пальцев, и легко шлепнула сразу обеими ладошками по моим ягодицам, позволив мне продолжить движение. Упруго-твердая грудь моей женщины скользнула по моим ступням, но пальчики моей женщины, щекотнув, направили меня исполнить желание ее тайны . . .

   . . . Волосы ее лона затрепетали, мои щеки скользко раздвинули чудесные ноги моей женщины, и она, обессиленная, открыла мне свой цветок, внутренним ароматом своего тела призывая меня.

   Я уже не слышал ее дыхания - возможно, ее дыхание остановилось - я видел дрожь ее лепестков, ярких, сочных, но не скрывающих ее тайну, ее источник жемчужного сока. Яркость лепестков ее тайны усиливалась, влажно-сверкающий бутон вершил эти два чудесных лепестка, и я приник ртом, присоединяясь к бутону.

   Моя женщина трепетала, два ярко-красных лепестка ее тайны почти неуловимо дрожали - как ярко-красные крылья, ее тайна толчками изливала жемчужный сок на мои руки, раздвигающие ее бедра все шире и шире . . .

   Солнце сверкало в огненных волосах ее лона, и они переплетались с моими ресницами, застилая мне глаза, не позволяя моим глазам закрыться. Мой язык тугими толчками отвечал ее телу, зовущему меня через ее бутон и я не смог его удержать - мой язык вошел в ее тайну и разбудил каждый узелок влагалища моей женщины . . .

   . . . Даже жемчужный сок моей женщины, сделавший такими скользкими мои губы и ее бедра не смог скрыть шершавость этих восхитительных узелков. Но и мой язык ответил тем же. Мой язык стал таким шершавым и таким широким, что влагалище моей женщины не смогло поместить его в себе и, истекая соком, выдавило его толчками резких сокращений. И тогда я, всей силой шершаво царапая чудесные ярко-красные лепестки - да, уже совершенно не скрывающие тайну моей женщины, вздыбил их. Дрожь моей женщины стала яростной, но лишь только тогда, когда твердость моего языка достигла места соединения этих ярко-красных лепестков и движение обволакивающей шершавости моего языка по ее бутону стало пульсирующим моя женщина резко вскрикнула, мгновенно стала сверкающе-влажной и скользнула под меня . . .

   . . . Время остановилось . . .

   Я не смог осознать, как моя затвердевшая плоть оказалась глубоко внутри тела моей женщины . . .

   . . . Я стремился продвинуть мою плоть глубже и глубже в ее дрожащее тело, и моя женщина приникла к моим губам с такой силой, что я ощутил солоноватый вкус крови - ее и моей . . .

   . . . Наши тела перестали двигаться, только чувство вытекающей из губ крови, склеивающей наши лица, осталось . . .

   Моя плоть уходила в тело моей женщины как в бесконечность, и длилось это бесконечно . . .

   Моя женщина неудержимо засасывала меня в свою тайну, все глубже и глубже . . .

   Но предел существовал, и последним движением моя женщина продлила свое тело до самого основания моей плоти. Тело моей женщины сделало меня невесомым, и я застыл на ее выгнувшемся теле . . .

   Я чувствовал, как двигается движениями ее бедер и едва уловимо пульсирует бутон ярко-красных лепестков моей женщины, становясь все более твердым, и все больше и больше впутываясь в волосы корня моей плоти. Казалось, ставший таким твердым бутон ярко-красных лепестков моей женщины вьет себе гнездо в волосах корня моей плоти. Движения бутона стали явственными, круговыми, я почувствовал, как волосы корня моей плоти стали стягивать твердый и влажный бутон ярко-красных лепестков моей женщины, и в этот момент моя женщина увлекла меня вниз... Мое затвердевшее тело не последовало за ней. Волосы корня моей плоти надежно удерживали бутон ярко-красных лепестков моей женщины и она, вскрикнув, со звонким шлепком своего прекрасного, рельефно-плоского живота прильнула ко мне и не выдержала напряжения, все же увлекла меня вниз, теперь уже помогая себе руками, и удовлетворенно распласталась подо мной, влажная, обессиленная . . . Но груди моей женщины оставались такими же упругими под моей грудью, а соски ее грудей напряглись еще больше.

   Я просунул свои ладони под ее тугие ягодицы, она еще больше напрягла их, возбуждаясь, и позволяя мне втискивать их в ее тело, так что моя плоть ощутила их твердость. Огромный плод моей плоти начал поднимать лоно моей женщины, преодолевая вес моего тела, и шея моей женщины стала напряженно вылезать из ее тела продолжением ее влагалища.

   Тоненькие голубые сосуды шеи моей женщины стали рельефными, а алые губы приоткрылись, обнажив перламутр зубов, стиснутых острым желанием удержать все внутри. Но твердый, раздувшийся плод моей плоти заполнял ее всю, и моя женщина не смогла сдержать сладкого стона, раскрывшего ее чудесные, перламутровые зубы, ослепительно сверкающие между ярко-алых губ прекрасного, резко очерченного рта. Даже дрожащий язык моей женщины выталкивало из ее рта, но он еще держался, напряженно упираясь в ровный ряд ослепительно-жемчужных зубов.

   Упираясь своими маленькими ладонями в меня, моя женщина попыталась ослабить внутреннее напряжение, и я начал движение моей плоти из тела моей женщины. Огромный, раздувшийся плод моей плоти увлек за собой ее всю, и ей не удалось закрыть рта.

   Ее голова запрокинулась, выгибая еще больше напряженную шею, и приподнимая сильно повлажневшие плечи.

   Я не останавливался, и, казалось, раздувшимся плодом моей плоти само влагалище моей женщины гибко вытягивалось из ее тела, оставляя всю мою плоть внутри себя.

   Волосы корня моей плоти неохотно выпускали бутон ее ярко-красных лепестков из своих сплетений, и пружинящие движения каждого волоса корня моей плоти, стегающие мельчайшими движениями бутон моей женщины, прижимаемый ею ко мне все сильнее и сильнее, заставляли мою женщину резко напрягать губы, стискивать зубы, прерывать дыхание, вздрагивать, отстраняться, и, толчками содрогающихся бедер, направлять мое движение.

   Мое движение казалось бесконечным, как казалось бесконечной длина моей плоти, как казалось бесконечным вытягиваемое мной из тела моей женщины влагалище, расправляющее свои ярко-красные лепестки в сверкающей влажной внутренней поверхностью наших бедер совершенной свободе между нашими телами. Я увидел это, приподняв свое тело на кончики пальцев своих рук и ног, и, сгибаясь, продолжил движение, стараясь вынуть еще более раздувшийся плод моей плоти из тела моей женщины. Жесткое, сильное кольцо влагалища моей женщины не смогло сдержать моего усилия и моя затвердевшая плоть, влажно блестящая по всей показавшейся длине и сверкающая на жестких неровностях своей твердости начала преодолевать сильное сжатие кольца влагалища моей женщины и выходить, выходить . . .

   Остающееся внутри моей плоти жгучее давление двинулось к плоду моей плоти, помогая влагалищу моей женщины вывернуть шершавый венец моей плоти. Огромный, раздувшийся плод моей плоти начал пульсировать и ,трепещущий, с вывернутым венцом, упруго остановился, достигнув туго сжатого и дрожащего кольца влагалища моей женщины.

   Я сильным рывком еще больше приподнял корень моей плоти... Послушного движения влагалища моей женщины уже не последовало... Напряжение тела моей женщины стало предельным, и тело моей женщины вынужденно последовало за движениями моей плоти . . .

   Прекрасная, мраморная шея моей женщины еще сильнее напряглась, став еще более похожей на продолжение ее влагалища, и естественным образом голова моей женщины еще больше запрокинулась. Рот моей женщины открылся несдержанным, резким вдохом. Я держал ее тело напряженным, и она не выдыхала. Я еще раз сильно рванулся вверх, еще больше раскрывая напряженный венец моей плоти и разворачивающаяся шершавость венца моей плоти иглами пронзила влагалище моей женщины. Моя трепещущая женщина подалась за мной, она вся устремилась к моей плоти, и только маленькие ступни ее ног и запрокинутая голова поддерживали ее тело. Ее рот напрягся, и волна пошла по ее шее . . . Я не смог сдержаться и снова рванулся вверх, вытягивая мою женщину в звенящую струну. Она не могла больше двигаться, она застыла, и мой следующий сильный рывок заставил ее закричать от сладкой тянущей боли . . .

   И это лишило меня сил. Наши тела слились в одно, и мы распластались, забывшись . . . Мокрые и горячие . . .

   . . . Жемчужный сок моей женщины склеивал нас, а волосы ее лона перепутались с моими так крепко, что наши движения стали невозможными. Но ее тайна жила своей жизнью даже в забытьи . . .

   . . . Я ощутил трепетание вокруг корня моей плоти, и вдруг мою жесткую плоть сдавило еще сильнее, так сильно, что плод моей плоти разбух как плод огромного цветка. Волна сильного, жесткого кольца влагалища моей женщины пошла к этому огромному плоду и сжала его. Но влагалище моей женщины не дало ему сжаться, следующая волна сжала мою плоть еще сильнее, и плод увеличился. И еще волна, и еще . . .

   Огромный, твердый плод моей невероятно удлинившейся плоти начал ощущаться кожей моего тела и, казалось, он стремится заполнить все тело моей женщины. Но моя женщина остановила волны своей тайны и жестким кольцом возле самого корня моей плоти волна застыла.

   Мне показалось, что жесткие узелки влагалища моей женщины превратились в иглы, пронзившие насквозь твердость моей плоти и накрепко соединившие нас.

   Плод моей плоти все увеличивался, пульсируя, и этот пульс заставлял вздрагивать мягкую кожу лона моей женщины, передавая мне ее ощущения . . .

   . . . Наши губы разомкнулись, прощаясь острой болью, склеивающей их крови. Нежная щека моей женщины, блестящая высохшим жемчужным соком, расцвеченным нашей кровью, указала мне направление вращения . . .

   Я медленно начал вращаться . . .

   Мне показалось, что моя затвердевшая плоть вынимается из моего тела вместе со всеми моими внутренностями, и, приподнявшись, я увидел, что из тела моей женщины моя плоть не выходит, а ее тело тянется за моим, и я ощутил, что кольцо ее тайны, усиленное иглами узелков ее влагалища, проникающих в мою плоть все глубже и глубже, соединяет нас еще крепче... Тело моей женщины удивительно выгнулось, и новое положение моего тела изменило возможности моей плоти. Я взял в свои руки маленькие, прекрасные ступни моей женщины и, весь напрягаясь, попытался еще глубже проникнуть моей плотью в ее жаркое тело. Ее ягодицы ответно напряглись, но даже совместными усилиями мы не смогли преодолеть сопротивления кольца ее тайны . . .

   Я начал целовать внутренние поверхности ступней моей прекрасной женщины, и она застонала изнутри и несдержанно. Стоном стало ее дыхание, и иглы узелков ее влагалища не смогли остановить твердость моей плоти без поддержки кольца ее тайны.

   Резко моя плоть проникла в глубину тела моей женщины, и наши тела снова сомкнулись. Снова волны ее влагалища начали увеличивать плод моей плоти, и я помогал им.

   Но плавное движение плода моей плоти стало неплавным.

   В теле моей женщины вырос ее плод, и моя плоть не сразу преодолевала его сопротивление. В этот момент, казалось, ярко-красные лепестки, обрамляющие влагалище моей женщины, затягивались внутрь ее тела, но не исчезали, нет, их выбрасывало изнутри тела моей женщины, навстречу жесткости волос корня моей плоти, в этот момент моя женщина не могла сдержать ответного движения и сладкого стона, а огромный плод моей плоти проникал глубже ее плода . . .

   И моя женщина позвала меня к поцелую.

   Огромный плод моей плоти провернулся в теле моей женщины, и хранилище моего семени стало горячим и скользко-мокрым, как и ее бедра. Ягодицы моей женщины издали незабываемый звук и начали повторять его, а наши губы слились в поцелуе...

   Мой напряженный язык раскрыл ее рот и остро процарапал десны и небо рта моей женщины, заставив ее стремительным движением соединить свои напряженные до твердости мрамора ноги. Скользкими, горячими бедрами моя женщина сильно сжала ласкающее начало ее ног хранилище моего семени и оно, упруго растянувшись, резко скользнуло своим содержимым под ее дрожащие ноги, остановив мои движения тугим, жарким сопротивлением предельно натянутой кожи, обжигая трепещущие ноги моей женщины жаром неутоленного желания и заставляя ее еще крепче сжимать ноги, заставляя дрожать все ее тело. Этот жар вытягивал ее ноги из ее тела, они непостижимо вытягивались поочередно, и она сжимала их сильнее и сильнее, стараясь перетереть связь хранилища моего семени с моим телом и перекатывая под своими напряженными до мраморной твердости ногами его содержимое, резко вздрагивая. Огромный, раздувшийся плод моей плоти ощутил приближение трепетания плода тела моей женщины, и ее руки с невероятной силой прижали меня к ее телу. Но движение не прекратилось. Волны ее влагалища стали резкими, острыми, шершаво-острым стал и плод ее тела.

   Но вот и моя женщина застыла, и только плод ее тела вибрировал, пронзая все новыми и новыми иглами венец огромного плода моей плоти. И мой венец тоже отозвался иглами и дрожью. Эта дрожь передалась плечам моей женщины, ее ключицам, груди. Соски грудей моей женщины стали каменными и вонзились в кожу моей груди, но дрожь переместилась ниже и вот уже дрожит ее лоно, рвутся наши склеенные жемчужным соком волосы, но моя плоть так же глубоко . . .

   Затрепетали наши бедра, заставляя дрожать хранилище моего семени, и волна трепетания ринулась дальше, разделившись на два потока, один из которых остановился в дрожащих пальчиках ног моей женщины, а второй погнал дрожащее кольцо влагалища моей женщины в глубь ее тела, к трепещущему плоду ее тела и вибрирующему плоду моей плоти. И когда эти вибрации встретились, я взорвался! Огненная струя обожгла перенапряженную поверхность запредельности влагалища моей женщины, и она вскрикнула от внутреннего ожога,... вся сжимаясь от сладкой боли, попыталась отстранить содрогающееся лоно от моего жара. Но я не дал ей отстраниться. Огромный плод моей плоти вошел в кипение этого ожога внутри ее тела, а тугая струя моего семени заставила мою женщину обнять меня крепко-крепко, прильнуть ко мне, сильно удариться о корень моей плоти, резко вздрогнуть,... и плод тела моей женщины раскрылся в неистовстве, молниями расчертил вздыбившийся иглами венец моей плоти, ответными упругими ударами извергая женский секрет, своими сокращениями сотрясая наши тела. Жесткое кольцо влагалища моей женщины мгновенно сжалось еще сильнее, сильнее, и ни одной драгоценной капли не увидело свет яркого солнечного дня; все осталось в теле моей женщины, в ее тайне; единым телом, спящим беспамятным сном, мы встретили вечер, и единым телом мы пробуждались счастливыми медленно-медленно . . .