С обрыва раскинулся великолепнейший вид на большую и густо населенную деревню Ангидридовку, жившую неторопливой соразмеренной жизнью.

Павлик задумчиво сидел на краю и плющился. В стране строился социализм. Дымили заводы, вращались лопатки электростанций, в прозрачном небе гудели самолеты, дирижабли и портреты Вождя. Павлик любил свою Родину. А папу он тоже любил, только папа стал в последнее время какой-то нервный, суетный, часто кричал на маму и ему все чаще хотелось в Париж.

Папа был начальником Ангидридовского соломокомбината и занимался поставками в Москву, самому товарищу Сталину и его соратникам, высококачественной соломы. Оттуда, из столицы она расходилась по всему миру, принося молодому советскому государству валюту. Именно за это и не любили коммунистов акулы империализма.

Павлик почесался, потом почесался еще и открыл глаза.

Шкряб-шкряб.... - донеслись до него и зацепились за ухо странные звуки.

Медленно-медленно повернул Павлик голову. К обрыву уверенной походкой приближался слепенький дедушка Упорищев. Еще несколько шагов и старик рухнет с высоты! Павлик, достаточно бодро для своего состояния, освободил Упорищеву дорогу, но попытался предупредить слепого об опасности: "Де-е-еду-шшка..... Ты это... Ну, эт-то... самое.....Опа!"

Павлик еще глубже задумался и с интересом посмотрел вниз с обрыва. Дедушка Упорищев уже прилетел.

Горько заплакал Павлик. Любил он Упорищева. Помнил, как тот рассказывал ему в детстве сказки. Но, признаться, всегда мечтал слепенький дедушка о полетах. Бывало возьмет маленького Павлика на ручки, забьет косячок и рассказывает: " Идет бычок качается... вздыхает на ходу.... идет... идет... идет... идет... и полетел!"

Воспоминания и пионерская совесть захлестнули душу Павлика. "Надо как-то искупить вину, надо что-то сделать для Родины" - решил он. Но что для нее сделать?

- Разве что папу НКВД заложить? - подумалось Павлику. В душе отец Павлика, судя по всему, не до конца любил советскую власть. Даже был политически неграмотным. Вся Ангидридовка со стыдом вспоминала, как на собрании посвященном очередной годовщине Революции, когда докладчик воодушевлено рассказывал про победу Октября, про Великий Октябрь, про рассвет Октября во всем мире, про Октябрьскую Революцию, Павликов папа задал контрреволюционный вопрос: "А чо, мая уже не будет?" Вопрос, конечно, был не маловажен для Ангидридовки, так как именно в мае высаживались соломоприносящие растения, но прозвучал он абсолютно не по теме. На папу стали смотреть косо.

- Папаня-то на руку не чист - стал рассуждать Павлик, -- соломы вон сколько собирают, да в Москву уходят всего полсотни грузовиков, а куда остальное?

И утвердился Павлик в своем решении помочь Родине. Только бы вычислить, как папа отгружает левую солому.

Павлик стал спускаться с обрыва. Через каких-то три часа он уже был в деревне и сразу направился к дому Гениального Растениевода товарища Мичурина. Именно Мичурин совершил научный переворот в биологии и на благо молодой Республике Советов, стал выращивать солому в подмосковном климате.

Товарищ Мичурин блаженно лежал под маковым деревом, и маленькие зрачки его неподвижно смотрели в теплое весеннее небо. Вокруг него бегала такса Конюлька, привезенная Гениальным Растениеводом из империалистической Америки.

-Э-т-т-а.... Ну.... Здравствуйте, тов. Мичурин.... -- негромко сказал

Павлик.

Мичурин не отреагировал.

-Это я, Павлик.... Вы моего папу не видели?

Гениальный Растениевод пристально вгляделся в смутно знакомые черты ребенка: "Пион-э-эр, иди в жопу-у-у...." -- сказал товарищ Мичурин и вновь уставился в весеннее небо.

Надо его разговорить, а для этого сменить тему! -- понял Павлик -- Тов-а-а-а-рищ Мичурин! Это ваша собачка?

-Ммм-м.....

-А порода ее такса?

-Мм...м-мм-м!

Павлик внимательно поглядел на Конюльку: "А что-то у нее ноги короткие...."

Товарищ Мичурин быстренько включился и тоже стал приглядываться к таксе. Минут через пять он заявил: "Да нормальные у нее ноги. До земли вроде достают... А папа твой солому империалистам у сельсовета продает. Иди в жопу, пи-о-н-э-рр..."

Павлик помчался к сельсовету. И действительно, над главной площадью деревни завис иностранный дирижабль, и в него на лебедке поднимали таким трудом добытую Советской Республикой солому. Командовал этим антисоветским процессом папа Павлика. Его разгневанный таким ходом событий сын собрал свои скудные пожитки и, как диктовала ему пионерская совесть, отправился в Москву, к товарищу Берия, а если повезет и к самому товарищу Сталину...

*************************

... Солнце село за Спасской башней. Вся страна спала. Только одно окно светилось. В народе говорили: "Там работает Сталин". Но народ, как это принято издавна, ошибался. За окном в эти поздние часы собиралось все советское правительство.

Веселье было в полном разгаре. Приход товарища Сталина никто не заметил. Всех веселил в это время приход товарища Калинина, который в эйфории, раздевшись до нижнего белья и, обмотав старенькое ссохшееся тельце красным знаменем, скакал по кабинету, изображая победу товарища Тухачевского над бароном Врангелем.

Товарища Сталина тихо тащило по коридорам сознания, изредка припечатывая к дверям восприятия. Кокаин был хороший, колумбийский, присланный проституткой Троцким, дабы задобрить Великого Вождя.

Но эффект прошел. Началась легкая паника. Чтобы как-то удавить ее в себе, товарищ Сталин попросил у Лаврентия соломы и предложил тому покататься по ночной Москве. Оставив Всенародного Старосту на попечение более вменяемых членов Политбюро, Великий Вождь и его соратник залезли в новенький "Форд" и покатили...

...Ночная Москва не была пустынным городом. То там, то тут перемещался простой советский народ, возвращаясь, кто с вечерней смены на заводах, кто с вечернего сеанса нового блокбастера "Волга-Волга".

-Коба! Тормози! Впереди котеночек маленький! Задавим, жалко! Ой, задавили...- надрывно кричал Лаврентий -- Коба! Тормози! Там мужичок пьяненький! Ой, задавили!... Там пионер... Тормози! Задавим!"

Наконец, Сталин не выдержал: " Блин, слюшай, дарагой, ты за рулем --

ты тагда и тормози!"

Лаврентий осознал ошибку, но все-таки остановить машину не смог. Хрупкое тело перелетело через капот и смачно плюхнулось на асфальт. К лобовому стеклу прилип конверт, на котором детским почерком было выведено: "Тов. Берии в НКВД от Павлика Морозова"

- Прочти, Лаврентий, - по-хорошему посоветовал Сталин. Чем больше вчитывался Лаврентий, тем более широкая улыбка расползалась по его лицу.

- Коба! Я знаю, кто и как переправляет солому американцам! Завтра же мы всех арестуем!

- А мальчик мертвий? -- спросил Великий Вождь.

- Да, пионеру абзац.

- Жаль. Пусть он станет пионером-героем. Сообщи родителям.

- Ага, вот завтра родителей повяжем и сообщим...

*****************************

... Над Ангидридовкой сбили американский дирижабль. Отряд НКВД запихивал в "воронок" папу Павлика. Майор в гражданском назидательно бил морду Гениальному Растениеводу Мичурину, чтобы впредь был бдительным и не позволял разбазаривать народную солому.

Между домами бегал от солдат и отстреливался агент американской разведки Циклодольский и кричал дурным голосом: "Измена! Измена! Измена!" На чердаке сельсовета сидел малолетний пацан Ленька Голиков, жрал печенье, сгущенное молоко и думал: "М-да... У кого вот измена, а меня вот на хавчик пробило...".

Скульптор Мухина в Москве уже проектировала памятник пионеру-герою Павлику Морозову...