Мессалит Веласко : другие произведения.

Война Магов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поражение порождает гнев. Ненависть порождает месть. Вновь волшебники Халруаа отразили атаку Ахлаура. Вновь королевство спасли от врагов. Но победа далась огромной ценой. Старый король слишком слаб. Главный советник, Маттео, разрывается между велением долга и велением сердца. Тзигони, героиня битвы на Ахлауровом болоте, попала в тёмный мир, откуда может и не вернуться. И Ахлаур с его союзницей, магом-гончей, затеяли новую месть.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Элейн Каннингем

ВОЙНА ВОЛШЕБНИКОВ

("Советники и короли", книга 3)

О ПЕРЕВОДЕ

Перевод выполнен командой форума "Долина Теней" (shadowdale.ru), посвящённого переводам художественной и игровой литературы по сеттингу Dungeons & Dragons "Forgotten Realms". Перевод выполнен исключительно с целью углубленного изучения английского языка.

Переводчик: Ольга Шотт

Редактор: Faer

Ver 1.1

Обо всех замеченных неточностях или ошибках просьба сообщать редактору в ЛС через форум "Долина Теней". Если Вам понравился перевод, просто зарегистрируйтесь и скажите "спасибо" -- этого будет достаточно. ;-)

Внесено в

Королевскую Книгу Мудрости

Дня 22-го Луны Красных Приливов

В 73-й год правления Залаторма

  
   Если бы коровы слагали песни, мясники были бы злодеями. Эта пословица джордайнов говорит, что звучание каждой истории зависит от расказчика. Я -- Маттео, новоназначенный советник короля, джордайн, присягнувший служить истине, Халруаа и правящим волшебникам.
   Когда-то, не так давно, я бы сказал, что эти три владыки говорят одним голосом. Сейчас же сотня голосов произносит мое имя, побуждают к чему-то, зачастую противоположному. Пусть быдет так. Сейчас не время для самоанализа или философии -- слишком много задач стоит передо мной. Я постараюсь изложить мою историю простым языком.
   История Халруаа берет начало в Нетериле, древней стране на севере, известной своим расточительным обращением с магией. До того, как слава Нетерила начала меркнуть, группа волшебников покинула родные края и отправилась на юг, заселив прекрасную гавань, защищенную горами и морем. Здесь, в нашем Халруаа, мы избежали пороков погибшего Нетерила благодаря тщательно проработанным законам и протокоам, и еще благодаря особым оберегам. Джордайны, советники правящих волшебников, являются одним из них.
   Мы орден воинов-мудрецов, сильных духом и телом, которых никогда не наполнит Искусство Мистры. Богиня Магии не даровала нам способности творить волшебство, зато одарила нас сильной сопротивляемостью магии. Джордайнов определяют до их рождения, забирают из семьи и ростят, обучая военноу делу и знаниям нашей страны. Не владея магией, мы способны давать советы наши патронам-волшебникам, но не можем принуждать их. Точно так же как и ни один волшебник не может воздействовать на нас. Доверенные нам секреты не могут быть украдены или искажены при помощи магии.
   Дополнительные законы и обычаи гарантируют верную службу джордайнов. Честолюбие нам чуждо, ведь мы не владеем ни землей, ни титулом. Мы лишены жизненных благ, которые затуманивают разум, и сторонимся привязанностей, которые могут повлиять на наши суждения. Одними из хранителей чистоты джордайнов являются маги-гончие -- волшебники, которые служат инквизиторами церкви Азута, бога волшебников.
   Маги-гончие владеют заклинаниями и волшебными предметами, сильными настолько, что могут преодолевать даже магическую сопротивляемость джордайнов. Если инквизитор объявляет джордайна непригодным для службы, служба того окончена. Если инквизитор завит, что джордайн обучался магии, это будет смертным приговором. Жестоко, но доверие между волшебником и советником требует полной определенности.
   Прошлой весной маг-гончая, эльфийка известная как Кива, посетила Школу джордайнов. Она вынесла приговор Андрису, самому талантливому студенту последних лет. Приговор был приведен ею в исполнение на месте, но "смерть" Андриса оказалась ложной. Кива тайно похитила молодого джордайна и использовала свое положение, чтобы в полном секрете собрать армию невосприимчивых к магии воинов. Она повела их в болото Ахлаура, названное по имени печально известного некроманта, исчезнувшего там два столетия назад. В тех местах таился ларакен, монстр, который питается магией. Думаю, Кивы хотела не уничтожить чудовище, а выпустить его нести разрушения. Ее целью, насколько я могу судить, было нанести урон волшебникам Халруаа.
   План Кивы мог бы оказаться успешным, если бы не девушка по имени Тзигони, беспризорница, не обученная искусству магии. Она обладала редким и очень сильным талантом вызывателя. Ее сладкий голос позволил выманить ларакена далеко от его магической подпитки -- пузырящегося источника, порожденного течью из Элементального Плана Воды. Правда, в случаях, когда присутствует Тзигони, события редко принимают задуманый оборот!
   Тзигони позвала ларакена и удерживала его, пока мы, воины, атаковали. Мы могли уничтожить монстра, но он скрылся через врата, ведущие на План Воды, как раз перед тем, как Кива переместила их в неизвестное место. Эта попытка превысила ее возможности, и под конец битвы жизнь в эльфийке лишь едва теплилась. Я сам доставил ее в самый неприступный из храмов Азута, надеясь, что жрецы помогут ей восстановиться и узнают новое расположение врат.
   Кива действительно вернулась к жизни. Она сбежала и начала собирать союзников для атаки на Халруаа. С эльфами из джунглей Мхейра она напала на Зеркало Богини, святилище и сокровищницу редких книг и магических предметов. Другие артефакты собрала для нее банда налетчиков-кринти -- "теневых амазонок" Дамбрата, воительниц, происходящих от людей-варваров и эльфов дроу.
   Как не больно мне писать об этом, но среди союзников Кивы также оказался Андрис, котовый вскоре после битвы на болоте Ахлаура выяснил, что имел отдаленных предков-эльфов. Мы, джордайны, не знаем своей семьи, и Андрис был ошеломлен. Возможно, это и заставляло его видеть в действиях Кивы благородство, которого не было и в помине.
   Эльфийка, должно быть, вошла в контакт с магами соседних земель, поскольку их планы были созвучны. И хотя я не решаюсь предполажить, кто из халруаанских волшебников также вступил с ней в сговор, но поступки Дамари Эксчелсора, волшебника, который по-дружески относился к Тзигони, несомненно, усилили хаос. (Необходимо отметить, что инквизиторы Азута проверили Дамари и не уличили его в тайных отношениях с Кивой).
   Пока разворачилвались эти разноплановые события, я разыскивал эльфийку, опасаясь, что она может открыть врата и выпустить ларакена. Андрис, который ожидает суда за измену, настаивает, что цель Кивы -- уничтожить древнего некроманта Ахлаура. Она последовала за ним на План Воды, чтобы победить, и не вернулась.
   В этом клянется Андрис. Я хотел бы ему верить. Для него Кива -- герой, отдавший жизнь, чтобы уничтожить даже след жестокого господства Ахлаура. Я видел эльфийку в действии и не верю, что что-то хорошее может произойти от такой ненависти, такого зла.
   Какова бы не была правда, бывшая маг-гончая потерпела поражение. И опять Тзигони помешала замыслам Кивы. Магия девушки захлопнула две двери: врата на План Воды и завесу между нашим миром и Неблагим Двором. А Тзигони оказалась в ловушке в темных и неведомых владениях. Да дарует ей Мистра благодать и силу выжить, пока я не найду способ ее освободить!
   Не смотря на наши победы и наши жертвы, смуту, привнесенную Кивой, не так-то просто было обуздать. Кринти лавиной пронеслись по северу, а противостоявшие им солдаты впоследствии столкнулись с Неблагим Народом. Армия механических воинов напала на королевский город Халарах. С любым из этих противников можно было бы легко совладать, если бы наши силы не были подорваны предыдущими кознями эльфийки. Большая часть солдат была направлена к западным границам, чтобы не допустить вторжений враждебно настроенных эльфов. А когда разнеслась весть о победе над ларакеном, множество отважных волшебников и искателей приключений ринулись в болото Ахлаура на поиски сокровищ некроманта.
   Даже время года будто желало угодить Киве: на начало лета, до прихода муссонов, приходится пик пиратских нападений, и многие корабли вышли в море, чтобы защитить суда и гавани, неся на борту наших лучших бойцов. Силы Халруаа были внушительны, но сильно рассредоточены и подвергались тяжелым испытаниям.
   Последний удар был оглушающим. Через восточные горы, в саму страну, вторглись войска мулхорандцев -- незамеченные халруаанской магией!
   В первый раз почти за столетие король Залаторм, величайший прорицатель страны, не смог предсказать приближение угрозы. Мне не передать, насколько глубокое и разрушительное смятение это внесло в сознание халруаанцев. Может, это и было далеко идущей целью Кивы?
   Если это предполажение вызывает сомнения, подумайте вот над чем: одним из союзников Кивы, создателем разрушительной механической армии, была королева Беатрикс, нежно любимая жена Залаторма.
   Королем я способен только восхщаться, но в действительности я должен назвать Беатрикс как самую большую слабость Залаторма. Кем бы она не была когда-то, сейчас она не королева Халруаа. Несущая ужасные шрамы внутри и снаружи, она постепенно удалялась от окружающего мира, ища дружбы лишь среди созданных ею механических существ.
   В прошлый молодой месяц одно из творений Беатрикс вышло из-под контроля. Я сражался и уничтожил его, но перед тем один из ремесленников погиб, и еще несколько получили ранения. Пока я докладывал об этом королю, механические монстры исчезли. Семье убитого было предложено воскрешение, раненным обеспечили магическое лечение и компенсацию. Происшествие было бы забыто, не вмешайся Тзигони снова.
   Девушка могла поразительно имитировать голоса и удерживать внимание толпы так, что любой бард позавидует. Позже она оставила жизнь уличной артистки, чтобы сыграть роль ученицы волшебника, но ее полная привратностей жизнь отточила другие ее способности, более сомнительного характера. Ее пальцы ловкие и шустрые. Она, веселья ради, жонглирует полуправдами так же легко, как бехир испускает молнии. Она передвигается как тень, карабкается как ящерица и посмеивается над, казалось, самыми надежными замками. Даже защиты и меры безопасности дворца ей не помеха.
   Тзигони пробралась в рабочий кабинет Батрикс и при помощи статуэтки волшебного рта записала тревожный разговор мажду королевой и Кивой. Эльфика пришла к Беатрикс, похвалила ее начинания и забала металлических монстров для подготовки в грядущей битве.
   Когда Тзигони доставила статуэтку мне, долг заставил меня пойти и известить Залаторма о предательстве его жены. Королева ждет суда. Эта трагедия разрушила то, что иначе можно было бы считать одним из величайших триумфов Халруаа.
   Разрушила? Да, боюсь что так. Вражеские войска отброшены, водные врата закрыты, но королева обвиняется в измене. Хотя никто не посмеет это произнести вслух, но каждый знает, что разбирательство заденет и Залаторма.
   Если король знал об измене Беатрикс, то он виновен наравне с нею. Как самый могущественный прорицатель страны мог не знать, что творится в его собственном дворце? А если действительно не знал? Его силы ослабли? Может потому он ничего не знал о вторжении до того, как нога мулхоранца ступила на землю Халруаа?
   Вся страна шепотом задается этими вопросами. Если история склонна к повторению, то вскоре могущественные и тщеславные волшебники шепотом не ограничатся. Никто не оспаривал корону Залаторма вот уже три поколения, и в землях царил мир. В былые времена в Халруаа шли ужасные войны за власть, войны, в которых волшебник сражался против волшебника, используя заклинания невероятного уровня мастерства и разрушительной силы.
   И под конец моей истории нужно вернуться к тому, чем шла речь вначале -- защитам, которые можем обеспечить мы, джордайны. Мы хранители знаний, и первые двадцать лет жизни мы проводим, изучая и запоминая историю Халруаа. Рассказы о войне волшебников -- самое пугающее, что мы знаем. Ежедневно я молюсь Владычице Мистре, чтобы мы, халруаанцы, извлекли урок из преданий древности и стали достаточно мудры, чтобы избежать войны.
   И еще я не могу отстраниться от пугающей истины: если эти молитвы будут услышаны, мы станем первыми действительно мудрыми людьми в истории.
  

Пролог

  
   Около двухсот лет назад, во времена темного прошлого Халруаа, на окраине древнего болота возвышалась черная башня.
   Внутри она казалась значительно больше, чем можно было предположить, глядя на мраморную, черную твердыню снаружи. Вдоль стен огромного зала, занимавшего весь первый этаж, теснились клетки. Заключенные, коих здесь было великое множество, бессмысленно бродили туда-сюда или с отчаянием бросались на кованные прутья. Стенания пленников, так похожие на эхо, что доносится со дна Бездны, заполняли башню. Ученики, одетые в красные мантии, спокойно шли по своим делам, не замечая или просто не обращая внимания на окружающую обстановку.
   В одной из клеток ютилась маленькая грязная женщина. Короткая сорочка, едва прикрывавшая её тело, не могла спрятать шрамов от бесконечных магических экспериментов. Она пристально глядела сквозь кованые прутья. Глаза женщины потускнели от осознания неизбежности собственной смерти.
   Некогда известная как Акиварья, гордая эльфийка клана Багрового Древа, теперь она была просто Кивой, любимой пленницей и игрушкой некроманта. Сердце женщины разорвалось, когда некромант уничтожил её клан, но неожиданно большой запас упрямства и хитрости все еще заставлял жизнь теплиться в её теле. Она даже пережила рождение ларакена, что, безусловно, поразило как её, так и человека, ставшего её мучителем. Но сегодня все это должно, наконец, закончиться.
   Кива отважилась кинуть взгляд на большое овальное стекло, стоящее у прутьев клетки. На окно в мир воды и магии. Там свирепствовал жуткий монстр, демон, которого заманили на План Воды из изначальных глубин Бездны. В два человеческих роста, с мускулатурой, не уступавшей дварфу, демон был чистейшим злом, заключенным в могучую плоть. Кива хорошо знала демона -- прежде подвергшегося пленению и пыткам мага -- и воспоминания о прошлых встречах с омерзительным существом наполняли женщину ужасом и отвращением.
   Массивные кулаки демона беззвучно ударяли о портал. Подобно водной Медузе, голову создания венчали угри, которые яростно извивались вокруг отвратительного, асимметричного лица плененного создания. Их крошечные клыки скрежетали и щелкали в такт беззвучным крикам демона. Некромант имел обыкновение держать существо в магическом заточении, таким образом заставляя монстра впасть в ярость. Кива никогда не знала, когда демон сможет прорваться в её клетку. Это ожидание было одной из жестоких пыток, придуманных для неё магом.
   Женщина напомнила себе об эксперименте, запланированном на ту же ночь. Об обряде, который ей не пережить, но даже перспектива скорой смерти не принесла ей успокоения. Радости эльфийской загробной жизни были ей недоступны. Как недоступны были и мечты о ноже, что она вонзит в сердце мага!
   Кива вытянула шею, ища глазами любимую игрушку некроманта -- малиновый драгоценный камень, который удерживал в себе души членов её клана. Ахлаур использовал жизненную энергию эльфов как источник силы. Для него она была едва ли ценнее сухого хвороста, которым кухарка разжигает огонь под плитой. И потому смерть для плененного Ахлауром эльфа была лишь новым заточением.
   Драгоценного камня не было на месте. Значит, Ахлаур и его ларакен снова вышли на охоту.
   Длинный пронзительный скрип прорезал какофонию звуков. Кива села, внезапно ощутив тревогу. Её упрямый дух воспарил, полный надежды. Наконец, нечто разбудило Каменных Стражей! Башня некроманта охранялась армией нежити. Всюду были разбросаны жуткие ловушки, а магические вторжения поглощал ларакен, пожиравший магию. Никому доселе не удавалось прорваться сквозь все преграды, чтобы разбудить каменных горгулий, что защищали двери башни.
   С трудом, Кива поднялась на ноги и откинула с лица тусклые волосы, которые некогда блестели, словно нефрит. Она прижалась к прутьям, напрягая слух, чтобы расслышать звуки битвы. Отдаленный шум становился все громче, пока не окружил собой каменный застенок, в котором томились большинство пленников некроманта. Сердце Кивы подпрыгнуло -- здесь, в этих клетках, было заперто так много эльфов!
   Она слышала, как крепкие дубовые двери темницы взрываются, треща так, словно в древесину ударила молния. Ввысь поднялся хор эльфийских голосов, которые стихли, как только пленники бросились в окружающий башню лес. Из глаз Кивы брызнули слезы радости, хотя сама она не таила больших надежд на спасение.
   Двери башни распахнулись, ударяясь о стены. Две огромных горгульи, которые были так похожи на водного демона, влетели в комнату. Они притаились в засаде по обе стороны от распахнутой настежь двери.
   На мгновение ошеломленные, ученики быстро вооружились волшебными палочками или огненными заклинаниями. Один молодой человек наколдовал малиновую молнию, которую держал в воздухе, словно дротик, приготовленный к броску. Сама башня приготовилась к сражению. В трещинах между мраморными плитами проносились огненные змейки, собирая силу, которая затем неожиданно вспыхнет смертоносным пламенем. Изображения, вырезанные на камне, обретали жизнь. Крылатые змеи сорвались с украшавшего потолок барельефа. Описывая круги в воздухе, они тяжело устремились вниз. Черные мраморные скелеты выворачивались из угрюмых скульптурных композиций.
   Тишина окутала башню. Пленники со смесью страха и надежды ждали предстоящего сражения.
   Наверх, и быстро!
   Безмолвная команда прозвучала в голове Кивы, словно эльфийский боевой клич. Недоумевающие лица остальных говорили о том, что сообщение услышали все. В тихом голосе чувствовалась мощная магия, магия, не связанная с жестокими развлечениями некроманта. Для Кивы этого было достаточно. Надежда придала ей сил. Женщина вскочила и схватилась за перекладину клетки. Она поставила ноги на поперечный прут, а затем подтянулась и потянулась к следующему. Подобно ей, пленники в других клетках, как могли, карабкались вверх.
   Злое серое облако вспыхнуло посреди башни, ревя, словно раненый дракон. Облако разразилось ливнем. Поток льющейся воды грозился сорвать Киву с её перекладины, но женщина упорно поднималась вверх. Непривычная усмешка чуть скривила уголки её губ, стоило эльфийке представить себе стратегию атакующих.
   Волшебная вода столкнулась с пламенем некроманта. С обжигающим шипением, пар начал подниматься от пола. Ученики отшатнулись. Они кричали и отбрасывали свое магическое оружие, пытаясь защитить лица от опаляющего тумана.
   Облако мгновенно изменилось, сжимаясь в огромное, льдисто-синее одеяло. Оно, словно призрачные объятия, опустилось на Киву, скользя вниз, чтобы накрыть собой обжигающий туман. Пар обратился в легкую паутинку, сотканную из кристалликов льда. Паутина, в свою очередь, образовала плотную толстую ледяную корку.
   Мраморные и каменные стражи застыли. Их ноги сковал лед -- и магия, дававшая жизнь бездушным созданиям, покинула их тела. Одна из крылатых змей не успела приземлиться. Крылья создания застыли, стоило ледяному облаку окутать его, и оно рухнуло вниз, разлетаясь на мелкие кусочки. Осколки черного мрамора заскользили по ледяному полу.
   Только пара горгулий смогла пережить смертоносный магический дождь. Они отчаянно метались, не в состоянии выбраться из ледяной ловушки. Но были и те, кому лед оказался более послушен.
   Внезапно, заледеневший пол вокруг горгулий покрылся аккуратными трещинами, и каменные монстры поднялись в воздух. Они стояли на небольших квадратных кусочках льда, словно огромные султаны на маленьких коврах. Все еще пытаясь вырваться, они вылетели через открытую дверь и с грохотом приземлились на свои прежние места.
   Кива упала на пол клетки, не обращая внимания на холод, обжигающий босые ноги. Чтобы еще раз убедиться в своей безопасности, она быстро огляделась вокруг.
   Некоторые ученики лежали мертвыми, их тела покрывал толстый слой льда. Ноги других намертво вмерзли в пол. Кто-то все еще вопил от боли, иные просто испуганно молчали. Одному из магов все же хватило ума взмыть над обжигающим паром. Он сидел на плечах скелета, с тупым изумлением глядя на обмякшую малиновую веревку -- все, что осталось от его великолепной молнии. На полпути вверх по винтовой лестнице, выпучив глаза, стояла девушка, лихорадочно срывая веточки, выросшие из её волшебной палочки -- словно это могло помочь вернуть магию, потерянную из-за дождя. Бросив взгляд вверх, волшебница быстро оглядела нападавших, после чего её внимание вернулось к испорченной палочке.
   Несколько человек, носивших одежды воинов, вошли в комнату. Они осмотрели залу, убедившись, что сопротивление сломлено. Удостоверившись в своей безопасности, они занялись освобождением пленников. Высокий, крепко сложенный мужчина подошел к клетке Кивы. Его нос напоминал изогнутое лезвие сабли, а с головы ниспадала длинная коса темных каштановых волос. Он вытащил из-за пояса небольшую палочку и опустил её на замок в форме черепа, который запирал дверь.
   -- Не надо! -- прохрипела Кива. Её голос, который женщина использовала для криков, а не для песен, был грубым. Свободной рукой она указала на "зеркало", где стоял внезапно притихший и обратившийся во внимание демон.
   -- Ничего не выйдет, -- повторила Кива. -- Откроешь замок -- выпустишь демона.
   Маг посмотрел на слюнявое существо.
   -- Не бойся, дитя. Мы не позволим этому созданию причинить тебе вред.
   -- Лорд Ахлаур скоро вернется! Вы не можете сражаться с обоими, -- возразила девушка.
   -- Ахлауру тоже не выдержать битвы на два фронта. Демон верен ему?
   "Верен?" -- недоверчиво повторила Кива про себя. -- Демон -- пленник.
   -- Тогда тебе не стоит бояться его освобождения. Мы не те, кто ему нужен. Просто будь готова бежать, как только дверь распахнется.
   Внезапно, глаза мага затуманились, словно он прислушивался к далеким голосам. Через мгновение его взгляд опять стал сосредоточенным и угрюмым. Он повернулся к товарищам.
   -- Ахлаур идет.
   Люди сформировали ряды, вскидывая вверх палочки, словно готовые к бою мечи, или руки, в которых они держали яркие сферы, потрескивающие и дрожащие от заключенной в них силы.
   В башню ступил высокий черноволосый мужчина. Богатые черно-красные одежды развевались вокруг него. Без особого интереса некромант оглядел собравшихся. Подобным взглядом мог окидывать бальную залу какой-нибудь придворный. Следом показалась Нур, его любимая ученица. Молодая женщина с глазами лани, обладавшая мягкой красотой и невероятными амбициями.
   В сложенных руках Нур несла алый кристалл, камень, размером с человеческую голову, сверкающей тысячами граней. Формой кристалл напоминал многоконечную звезду. Камень, в буквальном смысле пылал жизнью. Взгляд Кивы, полный тоски и отчаяния, скользнул к драгоценности.
   -- Рад встрече, Залаторм, -- сказал Ахлаур с легкой насмешкой.
   Это имя поразило Киву. Даже здесь, заключенная в изолированной от мира тюрьме, она знала его! Она слышала истории о маге, который постепенно восстанавливает мир и порядок в хаосе, принесенном растущей силой Ахлаура.
   Удивление снова овладело Кивой, когда один из магов отделился от группы, делая шаг вперед. Великий Залаторм был человеком средних лет и среднего роста. Он обладал коричневыми волосами и того же цвета бородой -- бледным, по стандартам Халруаа, цветом. Ничто в лице или одежде не говорило о его силе. В руках у него не было ни оружия, ни магии. Он был на голову ниже Ахлаура, и его мрачное простое лицо резко контрастировало с аристократическими чертами некроманта. Мысленно, Кива сравнила это с состязанием между грязновато-серым фермерским пони и иссиня-черным Пегасом.
   -- Я задавался вопросом, когда же ты посетишь меня, -- сказал Ахлаур.
   Он отвел глаза от Залаторма, пренебрежительно оглядывая готовых к бою магов. Его ухмылка превратилась в презрительную усмешку.
   -- Это лучшее, что ты смог найти? Трансформация в безвольную нежить пойдет этому сброду только на пользу!
   Седовласый маг выплюнул проклятие и поднял палочку, готовясь отомстить за оскорбление. Кива отметила панику, отобразившуюся на лице Нур, когда мужчина направил свое оружие на Ахлаура. Ученица издала сдавленный крик и слегка раскинула руки, словно пытаясь предотвратить магическую атаку.
   Свет вырвался из палочки старого волшебника. Луч быстро метнулся в сторону от Ахлаура, стремясь к Нур, как молния к магниту. Когда магическая энергия ударила в камень, черные волосы Нур встали дыбом, извиваясь вокруг искаженного лица девушки. Палочка старого волшебника быстро испытала на себе последствия колдовства. Она потемнела, превращаясь в тонкую полоску падающего пепла.
   Магия все текла, пока рука мага не превратилась в обтянутую кожей кость. Здесь была жизнь, здесь была магия, и рубиновая звезда Ахлаура забрала и то, и другое. Храбрый человек умер быстро, его выпитое тело со слабым ломким звоном повалилось на заледеневший пол.
   Над магами повисла ошеломленная тишина. Только Залаторм сохранял присутствие духа. Он воззвал к рубиновой звезде. Драгоценный камень поднялся из слабых рук Нур и поплыл к нему. К удивлению Кивы, Ахлаур не вмешивался.
   -- Ты не сможешь навредить мне этим, -- сказал некромант, все еще сохраняя в голосе веселые нотки.
   -- Как и ты, -- угрюмо ответил Залаторм. -- С помощью этого камня мы доверили наши жизни друг другу.
   В притворном удивлении некромант повел своими черными бровями.
   -- Зачем, Залаторм! Будь осторожнее, иначе я подумаю, что ты сомневаешься в нашей дружбе!
   -- Сомневаюсь? Не знаю, что хуже. То, во что ты превратил этот камень или монстр, которым стал человек, некогда звавшийся моим другом.
   Ахлаур обратил веселый взгляд на свою ученицу. Нур стояла над убитым магом. Девушка прижимала руки ко рту. По её прекрасному лицу текли слезы. Некромант не обратил никакого внимания на страдания ученицы.
   -- Он назойливый, да? -- спросил он, кивая головой в сторону Залаторма. -- И чего еще можно ожидать от человека, чей семейный девиз: "Слишком глуп, чтобы умереть".
   Залаторм поднял камень, словно бросая вызов, а затем быстро сотворил заклинание свободной рукой. Каждый маг в комнате повторил его ловкие жесты.
   Взрыв белого света и оглушительный визг заполнили комнату. Кива упала, прижимаясь к полу своей клетки. Башня взлетела в воздух, воспарив над пологом леса. Девушка снова улыбнулась. Магия ничуть не уступала в силе той, что она терпела от рук Ахлаура, и эльфийка чувствовала это. Переместить всю башню, волшебную башню -- башню Ахлаура! -- это невероятный подвиг! Она сразу догадалась о намерениях Залаторма и снова посмела надеяться.
   Когда башня содрогнулась и остановилась, Кива закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно вбирая внутрь себя окружавший их лес. Ощущения, которые эльфийка никогда не смогла бы внятно описать человеку, указали ей новое местоположение башни. Глубоко в болоте тянулся разлом, рассекший землю во времена далекого катаклизма, известного эльфам как Раскол. Эта трещина была отличной могилой для проклятого строения. Она была так далеко от ларакена и его пожирающей магию силы.
   Кива встала на колени и взглянула на некроманта. Он принял оборонительную стойку, размахивая скипетром и палочкой из черного дерева, словно парой мечей. Её горло сжалось, потому что она знала, что за заклинания хранятся в этих предметах, как знала и то, что Ахлаур может вести магическую атаку очень долго.
   Тем не менее, он не нападал.
   Взгляд эльфийки скользнул по лицу некроманта. Момент изумления прошел, и она поняла, что скрывается за дикими глазами и перекошенным лицом мага.
   Ахлаур боялся.
   Конечно! Волшебный дождь оказал влияние даже на это мощное оружие!
   Уверенность Ахлаура зиждилась на ларакене и его способности поглощать заклинания других магов, передавая их энергию своему хозяину. Теперь башня была перенесена далеко за пределы охотничьих угодий существа, и к оружию мага больше не текло новой силы.
   Неистовый взгляд Ахлаура отыскал ученицу.
   -- Ларакен! -- взвыл он, обращаясь к Нур, размахивая скипетром и палочкой. Он был похож на человека, что пытается удержать стаю волков хворостиной. -- Призови ларакена!
   Кива рассмеялась. Её смех был рваным, но в нем звучала ненависть и триумф. Нур не сделает того, что просит маг. Убитый старик был её отцом -- Кива чувствовала это в костях и крови девушки. Она знала, что дух старого мага теперь заключен в рубиновой звезде вместе с её собственными сородичами. Тоска и чувство вины, отразившиеся на лице Нур, в момент гибели седовласого волшебника были знакомы эльфийке не хуже биения собственного сердца.
   Но подчинение Ахлауру вошло в привычку, и руки девушки начали сплетать заклинание призыва прежде, чем она успела сделать это по собственной воле. Она застыла в нерешительности, а наполовину готовое заклинание потрескивало вокруг неё сияющим ореолом, покуда взгляд ученицы растерянно метался по зале.
   Некоторые маги направили оружие на неё, готовые прикончить девушку в случае необходимости. Все смотрели на Залаторма, который поднял руку, останавливая их и внимательно изучая Нур. Взгляд мага был оценивающим и сочувствующим.
   -- Твой отец, -- тихо сказал он. -- Он был жестким, но хорошим человеком. Он считал, что магия требует высокой цены. Он пришел сюда, чтобы оплатить долг своей дочери.
   Глаза Нур уставились на магический кристалл в руках Залаторма.
   -- Ты освободишь их?
   -- Да, -- просто сказал маг. Более мягким голосом, он добавил. -- Я подарю им покой и воздам почести.
   Душа Кивы наполнилась блаженством, словно наступившей весной. В этот сияющий момент она поверила, что Залаторм действительно сможет освободить её, освободить их всех!
   Одним резким движением Нур закончила заклинание. Кива много раз видела призыв ларакена, и могла точно сказать -- сотворенное Нур заклинание было не тем, что она начала.
   Мощная энергия пронеслась через башню. Воздух сотряс рев разъяренного моря. Причитающий, мстительный визг вознесся над шумом. Визг, который Кива так хорошо знала.
   Она отчаянно попятилась от портала, прижимаясь к прутьям и готовясь к освобождению демона.
   Держись!
   В её голове снова зазвучал голос -- голос мага, пытавшегося освободить её прежде. Кива отстранилась от прутьев. Яркая вспышка энергии пронеслась по ним, и челюсть замка в форме черепа, отпала, открывая клетку. Кива рванула дверь, не заботясь о том, что раскаленный металл обжигает пальцы.
   Она споткнулась о порог клетки. На бегство эльфийки не обращали внимания. Взгляды магов были сосредоточены на существе, которое выбралось на свободу из мерцающего овала и открытой клетки.
   Воющий демон прикрыл рукой с острыми, словно лезвия, когтями, свои горящие глаза, и уставился в комнату. Огненный взгляд был устремлен прямо на некроманта. Ненависть пылала в нем, подобно языкам адского пламени.
   -- Ахлаур, -- прорычал демон водянистым голосом. Имя мага в его устах выглядело проклятием. Он невероятно быстро рванул вперед, смыкая сильные руки с длинными когтями.
   Маг опустил бесполезное оружие и перехватил запястья существа. Он отчаянно выкрикивал заклинания, стремясь вызвать сверхъестественную силу и уничтожить магию. Соратники Залаторма отступили назад, давая злу столкнуться со злом, подобно стремящимся поглотить друг друга языкам черного пламени.
   Магическая энергия трещала вокруг сражавшихся, словно молния. Густые черные волосы Ахлаура были опалены и развевались за спиной, окутанные облаком пепла. Его красивое лицо покрылось волдырями, перекосившись от боли -- боли, которая кормила магию смерти.
   Внезапно угри на голове демона заверещали и забились в агонии. Один за другим, они сгорели и иссохли, а затем упали на массивные плечи существа, словно прямые пряди волос. От тела демона повалил зловонный пар, черно-зеленые чешуйки отслаивались, словно поломанная черепица. Слишком злой, чтобы встретить смерть в одиночку, демон неумолимо тащил Ахлаура к порталу.
   Полные ненависти глаза некроманта остановились на лице Нур. Он перехватил её взгляд, а затем рванул руку демона, вынуждая того совершить рубящее движение. Голова девушки откинулась назад, и четыре пореза проступили на её шее.
   А потом Ахлаур исчез. Фигуры некроманта и демона быстро уменьшались в зеркале, по мере того, как те все глубже проваливались в сверкающий портал. Кива ощутила триумф, за которым последовало внезапное чувство падения.
   К своему удивлению, она поняла, что её утягивает на Водный План вслед за некромантом!
   Она падала, летя сквозь магическое море, прочь от своего леса, своего клана и сородичей. От своего наследия. От себя. Падала слишком далеко, чтобы вернуться назад.
  

* * * * *

  
   Какой-то частью своего разума Кива понимала, что попала в ловушку сна. Два века прошло с тех пор, как Ахлаур был изгнан. Женщина резко проснулась от внезапного толчка, которым обычно заканчивался сон.
   К своему ужасу она все еще падала, беспомощно кувыркаясь в чистом горном воздухе. Быть может, башня Ахлаура была лишь сном, но сам кошмар был очень, очень реальным!
   Эльфийка летела и летела, хватаясь за пустую темноту. Ветер свистел вокруг, относя вопли женщины в вдаль бесчувственной ночи. Звезды кружили и вращались над головой, насмехаясь над её давно потерянными воспоминаниями о танцах под звёздами на эльфийских полянах. Кива не чувствовала тоски по своей потерянной чистоте -- она распрощалась с ней слишком давно, чтобы проливать об этом слезы. Летя к неминуемой смерти, она жалела только о том, что месть, что вела её в течение двух долгих столетий, так и не была закончена.
   Внезапно рядом с ней мелькнуло размытое цветное пятно. Оно закружилось вокруг, исчезая из поля зрения. Кива ударилась обо что-то мягкое, чувствуя, словно чьи-то сильные, мягкие руки убаюкивают её. Несколько минут она лежала ничком, слишком ошеломленная, чтобы подумать о своем падении и спасении. Через некоторое время она подняла голову и оглядела сложный извивающийся узор ковра. Ветер все еще свистел в ушах, но его звук больше не казался женщине ледяным или насмешливым.
   Так это ковер-самолет. Нащупав край волшебного ковра, Кива быстро откатилась, оказываясь ближе к безопасному центру. Она осторожно села, оказываясь лицом к лицу с Ахлауром.
   Два века изгнания, проведенные на Водном Плане, взяли свое. Блестящие черные волосы некроманта уступили место лысине, покрытой бледно зелеными чешуйками. Между длинными пальцами проросли перепонки, а прорези жабр, похожих на разряды молнии, рассекали кожу на шее. Но насмешливое выражение, застывшее на его лице, было раздражающе знакомым. На мгновение, Киве очень захотелось оставить его в водной тюрьме.
   -- Беспокойно спишь, Кива, -- заметил Ахлаур игривым тоном.
   -- Эльфы не спят, -- напомнила она ему, попутно спрашивая себя о смысле своих слов. Ахлаур плевать хотел на эльфийскую природу, исключая ту часть, что относилась к его экспериментам.
   -- Надеюсь, маленькое приключение не навредило тебе? -- спросил он.
   Тон мага поразительно пародировал озабоченность, которую хозяин выказывает к состоянию верного слуги. Киве удалось слабо улыбнуться, хотя она подозревала, что некромант сам столкнул её с ковра, чтобы насладиться её ужасом и падением!
   -- Это было... волнующе, -- с темной иронией, которая так нравилась Ахлауру, сказала она. -- И все же, я благодарна за помощь.
   Некромант склонил голову, принимая её слова за чистую монету. Он имел все основания думать, что Кива была искренней. Два века назад она пережила рождение ларакена, и с тех пор смертельные узы связали их судьбы между собой. Кива не могла причинить вред Ахлауру не погибнув сама. Она надеялась, что этого обстоятельства хватит, дабы маг уверовал в её честность.
   -- Спи, -- приказал он ей. -- Нам еще многое нужно сделать.
   Кива послушно свернулась на ковре и сделала вид, что снова провалилась в сон, но память о прошлом потускнела перед великой битвой, что ждала их впереди.
   В этом сражении, Ахлаур, маг, который был так близок к завоеванию всей земли Халруаа, будет драться не как её хозяин, но как её невольное смертоносное оружие.
  

Глава 1

  
   Невысокий смуглый юноша, словно коричневая тень скользил по коридорам, залегавшим глубоко под дворцом короля Залаторма. До рассвета был целый час, и подземелье освещалось лишь небольшим синим шаром в руке юного волшебника.
   Двигаясь с уверенностью, рожденной опытом, он лишь мельком оглядел древние скелеты, гниющие в боковых тоннелях. Кости служили одновременно безмолвным предупреждением авантюристам Халруаа и прославлением стражей, что берегли клады, зарытые глубоко в землю.
   Добравшись до центра лабиринта, он ступил в круг с выгравированными по краям рунами. Стоило ему запеть на древнем, тайном языке магии Халруаа, камень под ногами начал таять, закручиваясь, словно густой серый туман, и образуя узкую, винтовую лестницу.
   Маг двинулся по ней, держа свой путь все дальше и дальше к центру земли. На каждом шагу он произносил необходимые слова магического аркана. Юноша старался не наступать на черные пятна, отмечавшие последнее место упокоения магов, чья память оказалась не такой хорошей.
   У подножия лестницы находился большой зал. С каждой стороны помещения выстроилось по два десятка живых охранников. Многие великие некроманты Халруаа собрались здесь, сторожа секреты прошлого, прошептанные некогда устами, давно ставшими пеплом и памятью. Они кивнули, оказывая почтение посланнику короля. Никто из них даже не подозревал об истинной личности черноглазого юноши со смуглой кожей.
   Маскирующийся маг остановился перед огромной дверью, склоняясь перед древним, похожим на труп, архимагом, охранявшим их. Он вручил старику свиток.
   -- Судебный приказ короля, -- сказал он с ритмичным акцентом, обычным для жителей прибрежных островов.
   Архимаг взглянул на официальное письмо, а затем поднял слезящиеся глаза на посыльного:
   -- По приказу короля мы обязаны ответить на ваши вопросы, как на его собственные. Даю слово вошебника, так и будет.
   Юноша склонил голову, выражая почтение и благодарность:
   -- Я хотел бы знать, кто создал и повелевал армией нежити во время битвы против Мулхорандских захватчиков.
   Стражи обменялись неопределенными взглядами.
   -- Король сам завоевал эту победу, -- рискнул ответить архимаг.
   Посланник хмыкнул.
   -- Когда король стал мастером некромантии? Скажите, кто из вас мог сотворить подобное?
   Губы старика сжались, словно пытаясь сдержать слова, произнести которые обязывала данная клятва.
   -- Это за гранью моих способностей, -- признал он наконец. -- Никто в этой комнате не способен создать подобное заклинание. Мы все можем поднять нежить и командовать мертвецами, но не в таких количествах! Если эта магия была сотворена не королем, то кем-то равным ему по силе.
   -- Но кто равен королю? -- спросил маскирующий свою личность маг, наполняя свой голос смесью беспокойства и возмущения, какую в подобной ситуации мог бы выказать верный молодой посыльный.
   -- Полагаю, ваш вопрос риторический, -- заметил архимаг, тут же поспешив добавить. -- Ибо кто может сравниться с королем?
   "И правда, кто?" -- маг спрятал кислую улыбку, тронувшую уголки губ. Ответ старого архимага был ловким, словно парирующий удар опытного фехтовальщика, но многие волшебники и в самом деле начинали задаваться вопросом, не могут ли они оказаться равными королю. Вопрос стража действительно мог быть риторическим, но ему недолго суждено оставаться в бескровной области рассуждений.
   Посыльный поклонился, выражая благодарность, и сделал шаг в сторону двери. Архимаг отошел в сторону, явно желая закончить этот неприятный допрос.
   Массивные, окованные железом двери бесшумно отворились, словно повинуясь мановению невидимой руки. Факелы, развешанные по стенам, мгновенно ожили, освещая круглый зал с несколькими дверьми. Вместо пола под ногами вошедшего открывался зияющий провал. Из необъятных глубин вверх устремлялись слабые, но угрожающие вопли, принося с собой запах склепа, суля забвение.
   Маг ступил в пустоту. Отсчитав несколько шагов влево, он уверенно двинулся по воздуху, минуя три запертые магией комнаты. Наконец, он добрался до нужного места.
   Последняя зала была пуста. Лишь рубинового оттенка кристалл плавал в её центре. Напоминающий звезду, он горел собственным внутренним светом, заполняя комнату малиновым сиянием.
   Маг позволил своей маскировке растаять, обнажая мягкое лицо человека среднего возраста. Человека, который самолично создал рубиновую звезду более двухсот лет назад. Он опустился на колено и начал сложный ритуал, которого требовал каждый визит -- очищение разума и сердца от печали и вины. Когда, наконец, душа обрела гармонию, соответствующую глубокой неподвижности окружающей комнаты, волшебник встал и посмотрел на камень.
   -- Сердце Халруаа ищет твоего совета, -- тихо произнес король Залаторм.
   Не тратя времени понапрасну, Залаторм описал боевые заклинания, что два дня назад высосали живые соки из сотен людей, призвав огромную водную элементаль, а затем подняли трупы, создав армию нежити.
   Что за маг, живой или мертвый, мог сотворить подобное заклинание? -- закончил он.
   Залаторм открыл свой разум, прислушиваясь к тихому ответу, к знакомым, поющим голосам эльфийских мудрецов, умерших много лет назад. Заунывная, бессловесная песнь внушала страх. Волна эмоций, словно ледяной шторм, захлестнула мага, похищая дыхание и останавливая сердце.
   Боль, словно от удара, сжала грудь Залаторма, заставив отшатнуться назад. Он тяжело повалился на пол у единственной двери, не в состоянии дышать или двигаться. В течение долгих мгновений волшебнику казалось, что здесь, в этой комнате, он найдет свою смерть.
   Наконец, магия исцеления, более древняя, чем страх мудрецов, пролилась от рубиновой звезды.
   Сердце короля болезненно вздрогнуло, а затем вернулось к нормальному ритму.
   Медленно агония отступала. Рубиновая звезда снова спасла своего создателя.
   Снова она дала Залаторму ответ, который тот не мог отыскать нигде более. Драгоценный камень был бессмертной историей, тысячелетиями опыта, навечно застывшими в едином мгновении. Залаторм знал, за всю долгую историю Халруаа был только один маг, способный вселить такой ужас в сердца застывших во времени мудрецов. И хоть не единого слова не было произнесено, волшебник получил ответ.
   Каким-то образом Ахлауру удалось вернуться.
  

Глава 2

  
   Несмотря на то, что лучи солнца едва заглянули за городскую стену, на улицах вокруг дворца Залаторма кипела жизнь. Маттео стоял рядом с королем, наблюдая за тем, как тот принимает просителей, что тянулись неиссякаемым потоком.
   Это был первый день, который Маттео встретил в качестве советника Залаторма, и он уже с трудом боролся с желанием ерзать, словно школьник. Король поручил ему защиту королевы Беатрикс. Так почему бы на этом не остановиться?
   Маттео не мог понять настойчивого желания Залаторма чтить собственный обычай ежедневных аудиенций. В столь необычные времена подобная рутина казалась неуместной, словно безмозглая овца среди единорогов!
   Напоминания о последних битвах виднелись всюду. Рабочие все еще очищали столицу от мусора и завалов. Погребальные костры в садах, лежавших за пределами города, не потухали ни на мгновение. Плакальщицы пели свою скорбную песню в гробовой тишине, затем уступая свои места другим. Их душераздирающие стоны взмывали вверх вслед за клубящимся дымом, сопровождая души павших жителей к богам, а их пепел -- к небесам.
   Халруаанцы были гордыми и смелыми людьми, которые не стеснялись мешать траурные ритуалы с экстравагантными празднованиями в честь победы. Ученики магических школ были отправлены по домам лишь после новолуния. Торговцы и ремесленники закрывали лавки прежде, чем солнце окажется в зените и не открывали их, пока не миновали часы полуденного сна. Уличные артисты распевали баллады и разыгрывали красочные сценки. Фейерверки взлетали в ночное небо. Мрачные, трудолюбивые жители Халруаа, как маги, так и простые люди, посвятили себя празднованию победы, словно показывая нос неизбежной смерти.
   За стенами дворца знакомая песня взмыла в стремительном крещендо, затем переходя на тихую ноту, звучавшую диссонансом. Залаторм кивнул Маттео. Довольный представившимся случаем отвлечься, молодой джордайн подошел к окну, чтобы посмотреть на происходящее.
   Как обычно, снаружи стояла толпа жаждущих королевской аудиенции. Вокруг царила атмосфера праздника. Уличные торговцы пришли сюда, чтобы предложить свои товары. Бродячие артисты развлекали толпу представлениями. Маттео быстро отвел глаза от молодого иллюзиониста. Ловкие руки и беззаботная улыбка мальчика слишком напоминали ему Тзигони.
   Взгляд джордайна скользнул по танцующему медведю, который бросался и кружил, словно полнотелая матрона, а затем быстро переместился на погонщиков, торгующих экзотическими зверями. Сияющие родители предлагали своим детям покататься на верблюдах из пустыни Калимшан или довольно потрепанном единороге. Был там даже молодой слон, животное, редко встречавшееся в Халруаа. Двое визжащих малышей жались к безвкусным красно-желтым носилкам, закрепленным на широкой серой спине зверя.
   Взгляд Маттео вернулся к слону. Длинный хобот животного хлестал взад-вперед, словно отмахиваясь от напиравшей толпы. Присмотревшись, юноша понял, что верно истолковал намерения слона. Несколько человек забрасывали несчастное существо фруктами и пирожными.
   Джордайн повернулся к Залаторму.
   -- Один из погонщиков привел слона. Толпа бросается на зверя. Возможно, потому что животное ассоциируется у них с Мулхорандом, напоминая о захватчиках.
   Лицо короля потемнело. Он поднялся со своего трона и прошествовал к окну, жестом приказывая Маттео идти за ним. Придворные расступились, когда Залаторм и его советник прошли мимо. Они хмурили брови, наблюдая, как король нарушает собственный обычай.
   Залаторм держал путь к скрытой лестничной клетке, где узкие извилистые ступени по спирали уводили вниз, на улицу. Добравшись до лестницы, он пошел на удивление быстро.
   -- При всем уважении, сир, могу ли я узнать ваши намерения? -- крикнул Маттео, трусцой несясь следом за королем.
   Залаторм остановился, окидывая взглядом своего советника.
   -- Люди за стенами дворца ждут меня, чтобы уладить свои проблемы. Конкретно эту проблему ожидание не решит.
   Маттео поспорил бы с тем, насколько мудро оказаться в центре бушующей толпы, но подумал, что у короля на то есть причины. Он быстро двинулся за монархом, чуть высвобождая кинжалы.
   К тому времени, как они оказались на улице, ситуация превратилась в хаос. Слон крутился во все стороны, атакуя своих мучителей удивительно быстрыми движениями. Два волшебника создали левитационную магию, чтобы вытащить перепуганных детей из похожих на ящик носилок. Малыши плыли по воздуху, истошно воя и судорожно протягивая руки к своим родителям.
   Еще несколько волшебников двинулись к животному. Маленькие шарики трескучей голубоватой энергии сорвались с их вытянутых рук и взорвались у шкуры слона, издавая резкие шипящие хлопки.
   Маттео сразу понял стратегию магов. Позади слона находился сад, обнесенный стеной, где того можно будет легко задержать. Однако животное было слишком перепугано, чтобы оказать им помощь. Испуская пронзительные трубные звуки, слон встал на дыбы, словно жеребец, ужаленный пчелой.
   -- Идиоты, -- пробормотал Залаторм.
   Увидев, что их маленькие шаровые молнии не возымели должного эффекта, маги метнули большие разряды. Шквал многоцветных огней помчался прямо на перепуганное животное.
   Король воздел обе руки и ударил правым кулаком по левой ладони. Налетев на невидимую стену, снаряды резко метнулись вверх, словно фейерверки устремляясь к небу.
   Один из них, разряд энергии, напоминавший тонкий малиновый дротик, отскочил от магического барьера и резко развернулся, словно рыба, неожиданно сменившая направление в бешено несущемся потоке. Разряд молнии мчался прямо к заклинателю, виновному в нарушении его курса.
   Дальнейшие действия Маттео были продиктованы тренировками и инстинктом. Он прыгнул перед королем, вытягивая руку к древку магического дротика. Тот обжигающей стрелой скользнул в его кулак -- только врожденная сопротивляемость магии не дала молнии прожечь руку джордайна до кости.
   Как только пальцы Маттео сомкнулись на древке снаряда, юноша слегка согнул запястье. Джордайн не желал останавливать магический дротик, он хотел лишь отклонить его от намеченного курса. Снаряд развернулся боком, но продолжил двигаться в прежнем направлении. Рывок вырвал из плечевого сустава правую руку Маттео, посылая по телу джордайна обжигающую волну боли. Юноша со всех сил откинулся назад. Все еще крепко сжимая в руке красный дротик, он врезался в стену.
   Отбросив рассеивающийся магический снаряд, он потянулся за левым кинжалом, готовый в случае необходимости защитить короля. Однако за короткий промежуток времени, который потребовался Маттео, чтобы сморгнуть звезды, танцующие перед глазами, Залаторм оказался рядом со слоном.
   Король успокаивающе погладил серую шкуру животного. Когда погонщик принял бразды, Залаторм произнес несколько тихих слов. Маттео не смог услышать сказанного, но заметил, как побледнело лицо человека. Погонщик отступил, отвешивая несколько быстрых, нервных поклонов.
   Взгляд короля обежал притихшую, ожидающую толпу.
   -- Перед нами стоит множество задач. Они все равны для Халруаа, пока мы тратим свои силы на реальную работу. Те из вас, кто нуждается в королевском суде -- могут ждать с миром. Те же, кто пришел искать зрелища -- уже получили желаемое и могут отправляться своим путем.
   Хотя король говорил негромко, его голос долетал до самых дальних концов толпы. Некоторые из гуляк ускользнули, другие заняли свои места среди слушавших.
   Маттео обернулся на Залаторма, держа левую руку на поврежденном локте.
   -- Отличная речь, -- пробормотал он. -- Перед нами стоит много задач -- а лучший способ проиллюстрировать их решение -- это показать, как король и его советник рискуют жизнями ради благополучия зверушки.
   Король окинул его резким взглядом.
   -- Если к сарказму тебя принуждает боль -- постарайся поскорее залечить свое плечо.
   Маттео удалось слегка поклониться:
   -- Прошу прощения, сир. Я благодарен вам за заботу, но целительные заклинания и молитвы жрецов оказывают на джордайна столько же эффекта...
   -- Сколько лесть -- на мула, -- прервал его Залаторм. -- Заметь, я нахожу эту аналогию удивительно подходящей.
   Он взял руку Маттео, резко развернув её и толкнув, внезапно и точно. Плечо Маттео взорвалось от боли. Боль заскользила вдоль конечностей и позвоночника, также внезапно притупляясь и почти исчезая.
   Юноша подвигал плечом, проверяя его.
   -- Поразительно. Сомневаюсь, что даже мастер оружия джордайнов смог бы сделать это лучше.
   По какой-то причине Залаторм нашел это забавным.
   -- Высокая похвала!
   Он подошел к дворцовой стене и лестнице, которая внезапно появилась на новом месте. Маттео двинулся следом:
   -- Если я могу спросить, что вы сказали погонщику?
   -- Джахариду? Я сказал, что успокоил слона, поговорив с ним по душам. Я напомнил погонщику, что слон умное, возможно, даже обладающее чувствами животное, и предположил, что оно может даже свидетельствовать против многочисленных противозаконных деяний Джахарида, а потому надлежит относиться к животному с уважением и почтением.
   Маттео принял этот ответ.
   -- Все это рассказал вам слон?
   Король кинул быстрый удивленный взгляд через плечо:
   -- Наш большой серый друг не высказывал мнения относительно деловых махинаций Джахарида. Немногие слоны сведущи в законах Халруаа.
   -- Несомненно. Так значит, вы знаете этого Джахарида.
   -- Никогда прежде его не видел. Простое прорицание открыло мне его имя, вместе с некоторыми интересными фактами: Джахарид выменял слоненка у пиратов из Мулхоранда. Если бы ты вел дела с мулхорандцами, то пожелал бы огласки? Поверь мне, Джахарид неплохо позаботится о животном, не давая ему поводов для жалоб.
   Маттео задумался:
   -- Опираясь на то, что я знаю о прорицании, мне кажется удивительным так использовать его. Это ведь инструмент для изучения будущего.
   Король пренебрежительно повел плечом.
   -- Сезоны проходят и возвращаются. Зачастую грядущее можно узреть в образах минувшего.
   Хотя слова короля казались обыденными, они воскресили в голове Маттео образ: Тзигони, погруженная в транс. Она искала ранние воспоминания, а случайно наткнулась на способность видеть события, происходившие задолго до её рождения. Казалось, и у Залаторма были собственные необычные таланты.
   -- Вы больше, чем просто прорицатель, -- заметил Маттео.
   Залаторм остановился и обернулся.
   -- Я -- король, -- сказал он просто. Его губы скривились в улыбке, и он добавил. -- По крайней мере, пока.
   Он отмахнулся от протестов Маттео.
   -- Ни один маг не пытался бросить мне вызов, но это лишь вопрос времени. Мы оба знаем, что твой бывший патрон, Прокопио Септус, первый в череде ожидающих.
   Джордайн в тайне согласился с королем.
   -- Ваше величество, вы же знаете, что я поклялся не раскрывать тайны своих патронов.
   Залаторм одарил его вопросительным взглядом:
   -- Разве я просил тебя об этом? Прокопио амбициозен. Мне не нужен джордайн, чтобы поведать то, что видят мои собственные глаза.
   -- Конечно, нет, сир, -- поколебавшись, Маттео все же задал вопрос, который изматывал его с момента назначения на должность. -- Простите, но почему вам нужен именно я? Я прожил двадцать один год. Едва ли мне удалось набраться мудрости, достаточной для советника короля.
   Залаторм слабо улыбнулся.
   -- Ты, разумеется, слышал шепотки, которые ставят под сомнение мою способность править страной. Согласен с ними?
   Этот вопрос поразил Маттео, а ответ, пришедший на ум, и вовсе оглушил его. Залаторм ждал, когда джордайн заговорит. Он изучал юношу, и этим глазам не нужна была магия, чтобы прочесть человека, словно открытую книгу.
   -- Я не уверен, -- наконец ответил Маттео.
   Залаторм кивнул.
   -- Здесь и кроется ответ на твой вопрос. Старший, более мудрый джордайн сказал бы мне то, что я, по его мнению, желаю услышать.
   -- Я прошу прощения, если оскорбил вас... -- начал Маттео.
   Король поднял руку, заставляя его замолчать.
   -- Станешь извиняться за каждую вспышку откровенности, и у нас будет мало времени для обсуждения других вопросов. Честность -- черта, достойная похвалы, но нельзя не согласиться, что наибольшую ценность она возымеет лишь спустя долгое время после того, как был дан совет.
   Этот бессмысленный разговор заставлял Маттео видеть перед собой образ дерзкого лица Тзигони. Сердившаяся на его неспособность добавить к истине "интересных цветов", девушка кривила свои выразительные губы и закатывала к небу глаза. Маттео проглотил ком, внезапно подступивший к горлу, и прогнал с лица задумчивую улыбку.
   -- Быть может, ты со мной не согласен? -- спросил король.
   -- Не совсем, сир, -- сказал Маттео, склоняя голову в небольшом, почтительном поклоне. -- На самом деле я уже сталкивался с подобной позицией прежде.
  

* * * * *

  
   Солнце уже стояло в зените, когда все просители были выслушаны. Песня на улице стихла, превращаясь в сонный ропот вместе с тем, как жители укрывались от полуденной жары. Часы полуденного сна в этой знойной стране были обычаем и необходимостью.
   Однако у короля и его советника не было времени на отдых. Вслед за Залатормом Маттео шел через лабиринт коридоров, затем вверх по винтовой лестнице, мимо вооруженной стражи и магических ловушек, охраняющих высокую башню, где томилась в темнице королева Беатрикс.
   Её маленькая камера была уютной, но пронзительно белой, словно лазарет зеленых магов. Стены были недавно окрашены, ковер был сшит из толстых овечьих шкур. Белые атласные подушки горой высились на кровати, длинный диванчик был покрыт белой шелковой вышивкой. Здесь, в глубоком смирении сидела Беатрикс. Женщина была неподвижна, словно механические конструкции, ставшие её страстью и её проклятием.
   Несмотря на свой плен, королева была в великолепном платье из белого атласа и серебряной парчи. Сложный парик из белых и серебряных завитков обрамлял бледное, словно фарфор, лицо женщины. Темные глаза королевы, густо подведенные сурьмой, казались огромными, пугающими на фоне неестественной внешности.
   Залаторм наклонился, чтобы поцеловать снежную щеку жены.
   -- Все ли хорошо, моя госпожа?
   Спустя некоторое время она ответила легким кивком.
   Король сел рядом с ней, беря одну из её маленьких неподвижных рук.
   -- Ты здесь по моему приказу. У меня не было выбора. Но я не верю ничему, что было сказано о тебе.
   Королева подняла глаза, едва встречаясь взглядом с мужем. Несмотря на то, что взгляд женщины безучастно устремился вдаль, за плечо Залаторма, она подняла руку и нежно коснулась его щеки. Охваченный чувством, король перехватил маленькую руку, прижимая её к губам.
   Не желая нарушать их разговор, Маттео все же сделал шаг вперед.
   -- Миледи, вы помните, как Кива пришла к вам, чтобы забрать заводных существ?
   -- Кива, -- повторила Беатрикс. Маттео вполне мог счесть этот ответ лишь эхом собственного вопроса, но в голосе королевы проступили непривычно мрачные ноты.
   Маттео присел так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами женщины.
   -- Вас обвиняют в сговоре с Кивой и создании заводных существ по её приказу. Вы были околдованы?
   -- Не для Кивы.
   Маттео и Залаторм обменялись озадаченными взглядами. Королева казалась необыкновенно рассудительной, но это заявление было неожиданным.
   -- Но тогда для кого?
   -- Ни для кого.
   По лицу Беатрикс пробежало облако, притупляя слабый свет в глазах женщины. Она высвободила руки и снова сложила их на коленях.
   -- Если они никому не предназначались, -- настаивал Маттео, -- тогда зачем?
   На лице сквозь белила проступил намек на живость. Королева взглянула на юношу.
   -- Да.
   -- Да?
   -- Да, зачем?
   Джордайн выглядел озадаченным. Свет внезапно померк.
   -- Вы были околдованы не кем-то, а чем-то?
   Через мгновение Беатрикс кивнула.
   Наконец, прогресс! Маттео кинул на короля торжествующий взгляд. Выражение, застывшее на лице Залаторма, заставило его отшатнуться.
   Король смотрел на жену то бледнея, то дрожа от ужаса. Он упал на колени и уткнулся лицом в платье королевы. Слова Залаторма были тихими, он задыхался от волнения, но Маттео услышал что-то вроде: "Великие Боги, чем я могу помочь тебе?"
   Спустя мгновение, Маттео подошел к двери и тихо постучал. Охранник выпустил его, и советник тихо постоял в зале, покуда король не вернулся к нему.
   -- Сир, несмотря на всю тревожность разговора, мы добились прогресса. Нам нужно продолжать.
   Залаторм покачал головой.
   -- Ты ничего не добьешься. Момент прошел.
   -- Но прежде чем он прошел, вы узнали что-то важное.
   -- Да, -- Залаторм откашлялся, а затем развернулся и пошел к лестнице.
   Маттео не отставал, ожидая пояснений, но король молчал. Через несколько мгновений джордайн отказался от всех претензий, предъявляемых собственным терпением. Заступая путь королю, он встал с ним лицом к лицу, с вызовом смотря на Залаторма.
   -- Со всем уважением, ваше величество. Вы приказываете мне защищать королеву, но не говорите ничего, что помогло бы мне в этом деле!
   К его удивлению, король первым отвел взгляд.
   -- Магия -- не решает все проблемы. Иногда она создает столько же проблем, сколько решает. И до сих пор я не знал об одной из этих проблем. Мне нечего больше тебе сказать, -- он поднял руку, чтобы прервать Маттео, начавшего было протестовать. -- Ничего, что не держалось бы в тайне благодаря мощным чарам и клятве волшебника.
   Несколько минут джордайн не отступал, а затем со вздохом сделал шаг назад. Клятва волшебника была нерушимой и священной. Это не был вопрос выбора. В момент произнесения "словом и ветром" уста волшебника Халруаа магически запечатывались.
   Вот что это было. Сложная задача Маттео превращалась в совершенно неразрешаемую! У него было двадцать дней, чтобы раскрыть тайну, о которой король не мог говорить, узнать секрет, что не желал раскрывать народ владык-волшебников.
   Двадцать дней, и каждый из них оставлял Тзигони брошенной в мире ужасов, лежавших за пределами воображения Маттео.
   Через мгновение он понял, что король изучает его.
   -- Ты думаешь о своей подруге, -- мягко сказал Залаторм.
   Маттео сумел выдавить слабую улыбку.
   -- Я не думал, что кто-то, кроме мага-гончей способен проникнуть в сердце джордайна.
   -- Она -- дочь своей матери. Такие женщины способны в равной степени дарить радость и боль. Я не знаю способа освободить её, -- сказал он, прозорливо предвидя следующий вопрос. -- Но позволь я дам тебе совет?
   -- Прошу!
   -- Следуй за своим сердцем, куда бы оно не звало тебя. Быть может, секрет дочери сможет пролить свет и на тайну матери.
   Маттео схватил короля за руку, в результате чего оба они остановились.
   -- Вы это провидели? -- спросил юноша нетерпеливо.
   Король отодвинулся и устремил на него испытующий взгляд.
   -- Можешь ли ты, джордайн, представить себе ситуацию, в которой ты с удовольствием нарушил бы клятву? Независимо от того, во что это обойдется тебе или что получит другой?
   Маттео поколебался, а затем покачал головой.
   -- Тогда ты -- лучше меня. Я заплатил за любовь честью. И я хотел бы сделать это снова, если бы мог освободить Беатрикс. Так как я не могу помочь королеве, я благословлю человека, который сможет и осмелится предложить мне любую сделку.
   Прежде, чем джордайн смог ответить, Залаторм просто исчез.
   С глубоким беспокойством, Маттео принял свою истинную задачу. Залаторм сам был пленником. Куда большим, чем Беатрикс и Тзигони. И миссия джордайна в том, чтобы освободить короля Халруаа.
   Даже если это значило уничтожить его.
  

Глава 3

  
   Глубокий, серебристый туман кружился в медленном танце над унылым пейзажем. Туман был таким густым, что казался почти дождем. Бледный и холодный он напоминал размытые очертания призраков. Глубокий мох, окутывающий конические курганы фейри, был влажным, словно губка. Капли влаги сочились с опутанных деревьев, ударяясь о землю в невыносимом, странно синкопированном ритме.
   В небольшой каменной пещере, представлявшей сомнительное укрытие, сидела, обняв колени, маленькая скорчившаяся фигурка. Пещера была сырой и холодной, но она, по крайней мере, предлагала хотя бы иллюзию защиты. К тому же Тзигони пришлось узнать, что иллюзия в этом месте -- вещь довольно сильная.
   Один из плодов воображения девушки посапывал на небольшом защищенном от ветра карнизе. Грифон, такой же нереальный, как окружавший их туман, сражался по её команде. Клювом и когтями, не уступавшими огромному орлу, зверь заставил Неблагой народ отступить.
   Её мучители оставили позади себя тело павшего товарища. Тзигони заставила себя изучить изломанное и разорванное тело в надежде отыскать какую-нибудь слабость своих странных похитителей. Темные фейри были настолько быстры, что глаза девушки не успевали в полной мере разглядеть их.
   Рост мертвого фейри был ближе к четырем футам против пяти футов Тзигони. И хотя Тзигони выглядела как беспризорница, едва похожая на девушку, она ощущала себя поразительно крепкой рядом с хрупким существом. Кожа фейри была иссиня-черного цвета, а черты лица еще более тонкими и угловатыми, чем у эльфа. Маленькие, странной формы крылья -- мятые, но все еще прекрасные -- спускались по узким плечам. Сверху они были прозрачно черными, а внизу кипела и переливалась радуга цветов. Вытянутая продолговатая голова фейри была лишена волос. Жуткая красота существа не шла ни в какое сравнение с человеческой. Таковы были Неблагие. Их вид внушал запредельный ужас.
   Тзигони позволила взгляду скользнуть в сторону, надеясь, что существо, навалившееся на труп фейри, исчезнет, стоит только отвернуться.
   Но ничего не вышло. В этом месте ночные кошмары никуда не уходили.
   Чудовищная иллюзия не была похожа ни на одно из известных ей существ. Некогда она случайно вызвала его в первый раз, и Маттео рассказал, что подобных существ никто не видел почти триста лет. Давно вымерший грифон имел чудовищное тело дракона, кожистые, покрытые редкой шерстью крылья и примитивную птичью голову. Шею его окружала густая грива. Существо сидело на мощных львиных лапах.
   Монстр погрузил ужасный клюв в тело фейри и затряс головой. С отвратительным влажным звуком кусок плоти отделился от туловища, сопровождаемый хрустом хрупкой кости.
   Тзигони прижала кулак ко рту, изо всех сил стараясь отнестись к существу с благодарностью. В конце концов, туманный грифон дал ей короткую передышку, прогнав темных фейри и избавив девушку от их непрестанных пыток. Все их уловки были в основном иллюзиями, но от этого они причиняли не меньше боли.
   Так или иначе, фейри удалось пробраться в её сердце и разум. Они мучили её тем, что удалось раскопать в темных уголках её души. Всем, что смогло создать её воображение. Чудовищный грифон доказал, что меч мог резать в обе стороны.
   Её проворные мысли носились вокруг плана побега. Из этого серого мира должен быть выход. Они с Маттео и раньше воевали с темными фейри, и было очевидно, что джордайн мало знал о противнике. Это был плохой знак. По мнению девушки, Маттео знал больше, чем забыли боги. Если он не мог справиться с Неблагими, какой шанс был у неё?
   С другой стороны, Дамари Эксчелсор знал, как поднять завесу между мирами. Очевидно, заклинание было, и Маттео нашел бы его.
   -- Дамари, -- пробормотала она, внезапно вспомнив, что маг разделяет её заточение. Она с трудом поднялась на ноги, осторожно разминая свои озябшие конечности. Сделав нескольких неуверенных шагов, девушка направилась на поиски предателя.
   Долгое время Тзигони брела сквозь кружащийся туман. Наконец, ощущая отвращение и усталость, она пнула ногой гигантскую поганку, наблюдая, как споры взмывают вверх, образуя возмущенное облако. Так она никогда не найдет Дамари. Если она могла одной мыслью призвать иллюзорные существа, то почему бы им не оказаться парой охотничьих гончих?
   Эта идея так и не воплотилась в жизнь. Проведя много дней на улице, Тзигони слишком часто вынуждена была сбегать от сторожевых собак, чтобы испытывать к ним привязанность. К тому же, она знала, что призванное существо могло быть опасным и непредсказуемым даже в обычном мире. Она вспомнила совомедведя, который атаковал её спутников -- и яростно отогнала от себя эту мысль. Такие воспоминания здесь могли оказаться смертельными. Вместо этого, девушка представила себе образ искаженного паникой лица Дамари, в тот момент, когда она потащила его следом за собой.
   Слабый короткий всхлип заставил её отвлечься от размышлений. Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы не споткнуться о мага.
   Дамари Эксчелсор лежал, свернувшись, словно новорожденный мышонок. Его редкие волосы пропитались потом, а огромные остекленевшие глаза говорили о непрекращающихся кошмарах. Волшебник был пойман в ловушку собственным сознанием, мучим собственными деяниями. Тзигони не могла придумать более справедливого наказания.
   Справедливо или нет, но в таком состоянии Дамари был совершенно бесполезен. Со вздохом, девушка опустилась рядом с бесчувственным магом и положила руку на его плечо. Он был ненамного теплее кружащего тумана. Растирая его руки, Тзигони увидела цепочку, зажатую в пальцах Дамари. Заинтригованная, она дернула за цепь. Из кулака волшебника выскользнул небольшой медальон. Простой и знакомый красивый орнамент шел по краю туманно-серого металла.
   Нахмурившись, она пощупала сапог, в который положила медальон матери. Тот был пуст. Так или иначе -- Дамари смог украсть артефакт.
   Она выдернула драгоценную безделушку из рук мага. Тело Дамари конвульсивно дернулось, губы исказила тоскливая гримаса.
   -- Этот медальон защищал мать от тебя и твоих агентов, -- пробормотала она, понимая, что причинило боль магу. -- У тебя было то, что могло защитить тебя от тебя самого. Полагаю, тебе удалось выжить лишь по этой причине.
   С другой стороны, медальон был ключом к прошлому Тзигони и ответам, которые могли скрываться там. Разумеется, все, что она узнает с помощью своих проявившихся способностей, будет честнее всего сказанного Дамари.
   Только чуть-чуть, решила она, сжимая в руке материнский амулет. Используя упражнение для памяти, которому некогда научил её Маттео, она провалилась в глубокое прошлое.
  

* * * * *

  
   Халарах спал, скрытый туманом, не обращая внимания на молодую женщину, которая бежала по дорожке, тянувшейся по вершине толстой каменной городской стены. Она была быстрой, худощавой. Её легкая походка делала женщину похожей на лань. Волшебники, несущие предрассветную стражу, уважительно склонили головы перед женщиной, прошедшей мимо них. Имя Кетуры было известно в городе магов. Она была невысокой, гибкой и быстрой, словно танцовщица. Густые волосы были каштановыми, а глаза -- большими и темными, полными смеха, тайны и волшебства...
  

* * * * *

  
   Тзигони вернуло к реальности. Это была её мать. Девушка видела её лучше, чем могла бы вспомнить! Быстро и жадно, она оттолкнулась от реальности и нырнула обратно, глубже, мимо туманных ощущений в память Кетуры. Смутно, каким-то уголком сознания, Тзигони поняла, что сама стала Кетурой. Её рука сжала драгоценный амулет, и девушка отдалась видениям.
  

* * * * *

  
   Тзигони-Кетура оперлась локтями на резную стену и стала напевать, довольно глядя на город, сердце своей любимой земли и дом затворника Залаторма. С этой точки перед Кетурой открывался вид, способный вызвать зависть даже у ястреба.
   Солнце повисло над краем самых высоких вершин восточных гор, превращая сапфировые ночные облака в серебристо-розовые. На юге, высоко над озером Халруаа, словно дварфы, которых слишком рано подняли из постели, ворчали плотные серые тучи. Сам город проснулся быстро, не споря с наступающим днем. Телеги и лошади, грохоча, направлялись к рынку. Туман поднимался из общественных парков, где благоухал жасмин. А вместе с туманом доносились переливы молодых голосов. Это девушки собирали росу для зелий красоты и любви. Бодрый ритм песни ускорял их работу, ведь даже в этот холодный сезон солнце быстро нагревало землю.
   Кетура наблюдала за тем, как выбираются навстречу рассвету любящие солнце существа. Крылатые змеи, блестящие, словно нити из драгоценного камня, взмывали в воздух. Желтые и оранжевые ящерицы взбирались вверх по стенам, используя свои длинные широкие подушечки пальцев. Во рву, тянувшемся за городской стеной, раздался рев, напоминавший самца крокодила. В ответ ему взревели из садов, цветущих в тени Великой Стены.
   Волшебница тревожно наморщила лоб. Она бросилась вниз, минуя лестничные пролеты. Спустившись со стены, она направилась в сквер. Остановившись у края пруда, девушка запела ясным, глубоким голосом. Его звук, прекрасный сам по себе, был полон манящего волшебства.
   Отвечая на зов из пруда высунулась морда крупной рептилии. Золотистые глаза, разрезанные обсидиановыми зрачками, уставились на волшебницу. В мгновение, существо выползло на берег. Это был бехир -- зверь, более грозный, чем крокодил, но куда изящнее дракона. Четыре пары ног обрамляли змеящееся тело, покрытое синей кобальтовой чешуей. Шея существа была длинной и изящной, а тонкие рога венчали вытянутую заостренную голову. Бехиры ценились в городе столь же высоко, как свиньи. Но вместо бекона, ветчины и колбасы, экзотические рептилии были источником магических компонентов и материалов для резьбы. Это было обстоятельство, с которым Кетура так и не смогла в полной мере смириться.
   Бехир неуверенно остановился на берегу. Крошечные голубые искорки потрескивали вокруг него, пока существо посапывало, вдыхая запах магии Кетуры.
   Её песня стала нежной, словно колыбельная. Зверь зевнул, сверкая кристаллическими клыками. Существо закружило, словно укладывавшаяся спать гончая, после чего опустилось на землю, кладя морду на передние лапы. Шипение магии исчезло, когда бехир провалился в глубокий сон.
   Продолжая петь, Кетура широко взмахнула руками, начиная жесты мощного заклинания уменьшения. Каждый взмах и поворот рук приближали их к центру. Повинуясь движениям, бехир становился все меньше. Женщина не останавливалась, пока двенадцатифутовое существо не уменьшилось до размеров стрекозы.
   Кетура подняла маленького бехира и положила его на плечо. Инстинктивно, крошечные когти существа впились в её тунику. Девушка направилась домой, по дороге прикидывая, где и когда отпустить зверя на свободу.
   В нескольких шагах от своей башни Кетура остановилась, удивившись, как это часто с ней случалось, что все это принадлежит ей. Ряд прекрасных зданий был окружен стеной. Помещения для прислуги, гостевой дом, баня, и даже конюшня. Пышный сад благоухал ароматами цветущих в нем трав и пестрел от наполнивших его рассветных птиц. Главным среди принадлежавших ей строений была башня волшебника. Высокая, шестигранная постройка из зеленого мрамора, покрытая цветущими лианами и увенчанная серо-зеленым медным куполом, напоминающим по форме луковицу.
   Кетуре было двадцать пять. Она была молода для такого замечательного дома, но ведь девушка практиковала искусство Воплощения. Эта школа магии высоко ценилась в Халруаа, выделяясь даже в ряду самых необычных магических талантов. На услуги девушки существовал большой спрос, и они всегда соответствующе оплачивались. Башня принадлежала ей в обмен на обучение Дамари Эксчелсора, единственного отпрыска рода богатых шахтеров, добывающих электрум, и торговцев вином. Кетуре не нравилось владеть своим домом благодаря студенту, но подобное было обычной практикой. Плата за ученичество была непомерно высокой.
   Одаренные ученики не испытывали недостатка в учителях, но начинающие маги умеренных талантов вынуждены были дорого платить за собственное обучение. Таланты Дамари были скромными.
   К чести молодого волшебника -- тот упорно трудился. В отличие от некоторых учеников-мужчин Кетуры, Дамари не проявлял никакого интереса к ней или к коллегам. Он не приставал к служанкам. Молодой человек был неизменно учтивым, вежливым и почтительным. Кетура назвала бы его холодным, если бы не увлечение новой ученицей.
   Женщина вздохнула. Беспокойство овладело её мыслями. Кива, жрица храма Азута, недавно была отправлена к Кетуре в рамках обязательного обучения в каждой из магических школ. Кива принадлежала к диким эльфам, редким в этой стране. Золотые глаза ученицы напоминали Кетуре камышового кота, и женщина подозревала, что эльфийка столь же непредсказуема.
   В одном Кетура была уверена, эльфийка оказывала плохое влияние на Дамари. Его манили существа из легенд и темная магия, а экзотическая Кива, казалось, воспламеняла воображение юноши подобными возможностями. В последнее время он просил наставницу о заклинаниях, которые могли призывать и повелевать существами, как делала это сама Кетура. Но у Дамари было мало таланта к подобному виду магии. И если быть честной, с остальными видами дела у юноши обстояли не лучше. Очень скоро Кетуре придется уговорить его поискать нового наставника, чтобы исследовать иные магические школы. Сама эта мысль заставляла её вздохнуть с облегчением.
   Отмахнувшись от неприятных раздумий, Кетура зашагала через внешние ворота. Она резко остановилась, застыв, словно околдованная дыханием ледяного дракона.
   Шею защипало, по рукам побежали мурашки. Новая волна холода накрыла девушку, и её разум признал то, о чем пытались сказать предчувствия -- нечто темное и зловещие вторглось в её дом!
   Кетура запела, призывая кислотные усики распознавания, сотканные из зеленого тумана -- проявление могущественного заклинания поиска. Женщина мрачно последовала за ними в башню, вверх по винтовой лестнице. Внезапная какофония звуков донеслась из комнаты наверху. Туману больше не нужно было вести её за собой.
   Волшебница миновала финальные пролеты, направляясь к главной лаборатории. Тяжелая деревянная дверь была заперта. Она вздувалась и содрогалась под натиском какой-то неизвестной силы. Кетура призвала огненный шар, держа его в одной руке. Другой рукой женщина распахнула дверь, отпрыгивая в сторону, как только створка поддалась.
   Дверь врезалась в стену, и извивающийся клубок корчившихся лоз вывалился в коридор. За ним последовало облако дыма, принесшее с собой едкий запах серы.
   Хотя Кетура не могла видеть всю комнату, она все же разобрала отдельные ноты среди звона разлетавшихся вдребезги стеклянных флаконов, треска огня, ударов о стены бесценных книг заклинаний, грохота переворачивающейся мебели. Мужское хрипение, доносившееся из-за двери, говорило о боли и напряжении. Красивое, звонкое сопрано взмывало вверх, выводя пронзительные ноты. Все вокруг звенело от душераздирающего, безумного и ликующего гогота, который рвал уши, словно скрип когтей по сланцу.
   -- Бесенок, -- пробормотала Кетура. Она оставила свой огненный шар висеть в воздухе, подобно гигантскому светлячку, и начала разрывать лозы, заблокировавшие вход. -- Эти идиоты призвали бесенка!
   Ей удалось расчистить небольшое отверстие и протиснуться внутрь. Мгновение она стояла, шокированная творящимся вокруг неё хаосом.
   Богато одетый молодой человек лихорадочно колотил ногами по тлеющему ковру. Его сапоги дымились, а тонкое лицо, перепачканное сажей, выглядело безумным от ужаса. В одной руке он держал кинжал, безрезультатно атакуя им существо, скачущее вокруг него, словно комар-переросток.
   Нападавший был особенно мерзким бесенком. Размером с домашнего кота, он имел огромные, словно у летучей мыши, крылья и отвратительную морду, на которой особенно выделялся перекрученный приплюснутый нос.
   Негодник был очень занят. Гобелены и драпировки носили следы его когтей, а их рваные края тлели от прикосновений существа. Кружа около Дамари, бесенок выплевывал небольшие сгустки обжигающего пара, издавая восторженное кудахтанье в ответ на отчаянные крики молодого человека.
   Кива возвышалась над лимонным деревом, повторяя заклинание роста. Это была явно не первая попытка сдержать призванное создание. Весь центр комнаты колосился цветущими стеблями трав, образовавшими некое подобие клетки -- весьма изобретательно, если бы не приоткрытая дверь клетки. Сдержать бесенка было очень трудно.
   Кетура издала раздраженное шипение.
   Дамари поднял глаза, ловя взгляд своей наставницы. На его лице чувство вины сменилось чувством облегчения.
   -- Хвала Мистре! Кетура пришла!
   Голос юноши отвлек эльфийку от колдовства. Кива метнулась в сторону волшебницы. На её странном медном лице сосредоточенность сменилась раздражением, словно Кетура была каким-то образом виновна в вызове бесенка.
   -- Сделай что-нибудь! -- огрызнулась Кива.
   В этот момент будущее эльфийки в башне было предрешено. Кетура стиснула зубы и полезла в сумку, висевшую на поясе. Она взяла немного порошка и завернула его в кусочек шелка -- разновидность чар, которые носит с собой любой благоразумный вызыватель на случай защиты против неправильного призыва -- и бросила прямо перед бесенком.
   Шелк упал и сверкающий порошок замер в воздухе, образуя полупрозрачную стену. Перепончатые крылья бесенка отчаянно забились, когда тот попытался уклониться, но стена поймала его, держа, словно муху в варенье. Существо дергалось, визжало и сыпало проклятиями, но все было бесполезно. В конце концов, он замолчал. Его желтая грудь вздымалась, а глаза смотрели на волшебницу с убийственной яростью.
   -- Уходи, -- тихо сказала Кетура. Быстро, словно мысль, существо исчезло, унося с собой и магическую тюрьму.
   Волшебница обернулась, чтобы изучить источник бедствия. Кива, несмотря на заклинания, использованные в бою с бесенком, выглядела спокойной и величественной, словно королева. Эльфийка была одета в тонкое зеленое платье, украшенное драгоценными камнями. Нежный румянец лишь подчеркивал её экзотические черты, и мешанина запахов, травянистых, диких и каких-то тревожных, смешивалась с ароматами растений, которые превратили комнату в джунгли. Эльфийка была на ширину ладони выше Кетуры. Все еще утонченная и изящная, она заставляла молодую волшебницу чувствовать себя грубой и обыкновенной. В присутствии Кивы Кетуре часто приходилось напоминать, что это она, а не эльфийка, была хозяйкой башни.
   -- Итак, вы вызвали бесенка, -- холодно сказала Кетура. -- Намеренно?
   Дамари с Кивой переглянулись.
   -- Да, -- нерешительно признался молодой человек.
   -- Вижу, -- волшебница обвела рукой дикую, увядающую листву. -- А это, я так понимаю, изгнание, отменяющее призыв?
   -- Ты знаешь, что это не так, -- ответила эльфийка подражая её тону. -- Ведь ты не почла нужным научить нас изгоняющим заклятиям.
   С большим усилием Кетуре удалось сдержаться и не вспылить.
   -- Действительно, это было необходимо! Невообразимый риск произносить заклинание, которое не можешь отменить. Вы ведь даже не имеете при себе защитных чар, не так ли?
   Дамари опустил голову, но Кива просто фыркнула, словно издеваясь над столь очевидным вопросом.
   -- Вы оба забыли несколько основных законов Вызова, -- продолжила Кетура. Она загибала пальцы. -- Не твори магию, которой не можешь противостоять. Не призывай существ, которых не можешь изгнать. Не призывай существ, с которыми не можешь справиться. Никогда!
   -- Существ, с которыми я не могу справиться, -- повторила Кива, недоверчиво чеканя каждое слово. -- Моя дорогая Кетура, я справлялась с монстрами гораздо сильнее вонючего желтого бесенка.
   Мгновение Кетура выдерживала взгляд ученицы. Она сняла крошечного спящего бехира с плеча и осторожно опустила его на ветку лимонного дерева.
   -- Замечательно, -- сказала она спокойно. -- Если ты осведомлена так, как утверждаешь, то подчини себе это существо.
   Эльфийка посмотрела на ящерецеподобного зверька. Её лицо, обращенное к Кетуре, исказило выражение, которое можно было бы назвать ухмылкой, если бы Кива была человеком. Тонкие медные пальцы эльфийки потянулись к крошечной рептилии.
   Светящиеся шары затрещали вокруг бехира, опаляя кончики пальцев Кивы и заставляя зеленые волосы эльфийки зашевелиться, словно листья, подхваченные внезапным порывом ветра. Она быстро отдернула руку. Дыхание девушки превратилось в быстрое страдальческое шипение. Взгляд, которым она одарила Кетуру, был полон холодной ярости и лишен всякой человечности.
   -- Ты подлая корова, -- тихо сказала она.
   Дрожь пронеслась вдоль позвоночника Кетуры, таким пугающим был контраст между красивым голосом и жестоким тоном. Волшебница словно услышала похоронный звон, сыгранный волшебными колокольчиками.
   Она быстро оттолкнула от себя эту темную мысль.
   -- Творения мага никогда не должны превышать его знания, Кива. А гордость должна соответствовать мастерству и мудрости. Запомни этот урок, и жало бехира станет самой худшей болью. Кроме того, это -- твой последний урок, -- продолжила она бодро, -- у тебя есть время до захода солнца, чтобы договориться с храмом и покинуть башню. Мы не встретимся снова.
   Долгое время две женщины пристально смотрели друг на друга. Кива первая отвела взгляд, отвешивая Кетуре глубокий издевательский поклон.
   -- Если ты настаиваешь, наставница, то так и будет.
   Она развернулась и вышла из комнаты, двигаясь сквозь переплетение листвы с удивительным изяществом создания джунглей. Кетура смотрела вслед эльфийке. Лицо женщины приобрело задумчивое и смущенное выражение. У неё был еще один нарушитель, с которым стоило разобраться. Гнев вернулся, стоило ей повернуться к бледному юноше.
   -- Если хочешь прожить в этой башне еще хоть день, Дамари, ты дашь мне обещание. Дашь слово волшебника никогда больше не произносить подобные заклинания!
   Это было суровым условием, но женщина не считала наказание несправедливым. Такие клятвы никогда не просили и не давали просто так. Нельзя было пожалеть или отречься от неё. Ни один маг не мог отказаться от слова, даже если он очень желал этого. Даже если это могло спасти его собственную жизнь.
   Казалось, ничто из этого не касалось молодого волшебника. Его ботинки все еще дымились из-за попыток потушить пожар, разожженный бесенком. Лицо Дамари было пестрым, словно у арлекина: с одной стороны, кожа была бледной, а с другой -- красной от ожогов. Темные глаза юноши были полны боли и страха. По мере того, как смысл слов Кетуры проникал в его мозг, по лицу Дамари, подобно исцеляющему приливу, прокатилась волна облегчения. Он взял руку Кетуры обеими руками и упал на одно колено.
   -- Мистра милосердна, но ей далеко до тебя! -- сказал он радостно. -- Да благословит тебя Леди! Я был уверен, что ты выгонишь меня из башни, как Киву.
   -- Я так и сделаю, если ты не поклянешься. Любезно приуменьшу твою радость, -- едко ответила она, отдергивая руку. -- То, что я прошу у тебя -- не мелочь!
   -- Как скажете, наставница, -- согласился юноша. Его облегчение было столь велико, что полученный выговор не смутил его. Он поднялся на ноги и сжал медальон на шее. Там был его знак, волшебная руна, ставшая его подписью. И чем-то большим. Сделанное им было символическим актом, дававший понять, что юноша, в буквальном смысле находится в её руках. Дамари откинул рукава, закрыл глаза и вскинул руки вверх, становясь в позу произнесения заклинаний.
   -- Словом и ветром, солнцем и звездами, священным пламенем Леди Мистры и магией, что Она дарует мне, я клянусь, что никогда не призову существо, которое не понимаю и не смогу контролировать, -- его глаза распахнулись, и он серьезно посмотрел на Кетуру. -- Эту клятву я приношу с радостью и по собственному желанию, как и любую другую, что потребуется от меня!
   Искренность светилась в его глазах и звучала в его голосе.
   -- Этого достаточно, -- сказала волшебница, смягчившись.
   Она послала его за садовником, чтобы убрать лозы и цветы. Он быстро скрылся, словно любая задержка могла заставить Кетуру изменить мнение.
   Оставшись одна, волшебница начала разбирать завалы. Она вернула на пустую полку две книги заклинаний, а затем стала пробиваться через виноградные лозы, чтобы найти остальные. Её губы сжались в суровую линию, когда она заметила сгоревшую и рассыпавшуюся страницу, запутавшуюся в листве. Женщина освободила кусок пергамента и разгладила его, надеясь, что это не одна из драгоценных книг.
   Быстрый взгляд подсказал ей, что страница действительно была не из книги. Большая часть пергамента сгорела, а то, что осталось -- было коричневым и ломким по краям, однако волшебнице удалось разобрать несколько символов необычной формы. Буквы были совершенно незнакомы ей: острые, угловатые, элегантные, но полные какой-то угрозы.
   Кетура сдула часть сажи и золы, чтобы тщательнее разглядеть пергамент. Она не знала заклинание, как и языка, но ей казалось, что текст сильно напоминал эльфийский. Полная предчувствий, она покинула лабораторию, чтобы вернуться в свою личную библиотеку, небольшое жилое помещение, где лежали сокровища, унаследованные от своего последнего наставника. Из скрытой стены она достала большой тонкий фолиант.
   Книга была артефактом. Самым ценным из того, чем владела Кетура. В нем было лишь две страницы, листы электрума -- тонкие и совершенно гладкие. На левой странице был нарисован пустой свиток, а на правой изображено овальное зеркальце и свиток поменьше. По краю каждого листа шел сложный орнамент, который после тщательного осмотра оказывался тысячами переплетенных рун -- слишком многочисленных и мелких, чтобы разглядеть каждую в отдельности. По словам учителя Кетуры в этом клубке находились почти все известные заклинания. Книга могла выявить происхождение любого из них, а иногда даже узнать мага, создавшего заклинание. Этого Кетура никогда не проверяла, так как цена подобной магии была высока.
   Она взяла стилус с алмазным наконечником и принялась за работу, аккуратно перенося странные руны на свиток электрума. Удостоверившись, что фрагмент заклинания воспроизведен верно, она поставила книгу вертикально, так, чтобы её страницы оказались друг напротив друга. Взяв маленькую свечу, сделанную из дорогих специй, она положила её между страницами, подожгла и начала слова и жесты сложного заклинания. Серебристо-серый блеск "зеркала" из электрума померк, сменяясь дымчатым стеклом и темным, невыразительным лицом. Свиток стал заполняться маленькими аккуратными халруаанскими рунами.
   Кетура наклонилась, читая вслух:
   -- Заклинание неполное, одна руна отражена или повернута против часовой стрелки на четверть круга. Скорее всего, заклинание принадлежит илитиири. Ни один волшебник не явился на зов зеркала, но я, Книга, могу с уверенностью сказать: фрагмент заклинания очень древний. Хотели бы вы, чтобы Книга сделала перевод?
   Кетура откинулась на спинку стула, испуская глубокий вздох.
   Илитиири. Само слово внушало ужас, хоть народ, носивший это имя покинул Халруаа в незапамятные времена. Илитиири было именем, которое мудрецы дали темным эльфам южных земель. Предкам жестоких дроу.
   Магия илитиири -- ветром и словом, вот о чем думает Кива!
   Кетура поспешила в свою сокровищницу, чтобы достать золота и самоцветов, необходимых для следующего уровня вопросов. Она закрыла книгу, чтобы очистить свитки, а затем открыла её снова и переписала фрагмент заклинания вместе с заклинанием перевода. Сокровище она поместила в небольшой котел вместе с пчелиным воском и смесью волшебных порошков. Котел она поставила на угли очага. Когда воск расплавился, женщина вылила все в форму для свечей, с нетерпением дожидаясь, когда волшебная свеча будет готова.
   Сокровище растаяло вместе с восковой свечой, придавая силу заклинанию. Новые руны появились на странице. Кетура погрузилась в чтение, чувствуя, как кровь постепенно отхлынула от лица.
   Фрагмент заклинания говорил о Неблагих: темных фейри, которые часто посещали горы Халруаа. Загадочные существа несущие такое зло, что даже дроу, по слухам, боялись их. Руна, которая была отражена или повернута, оказалась чарами, охранявшими от этих смертоносных существ.
   -- Перевернутая защита, -- медленно произнесла волшебница. -- Так заклинание Кивы было не охранным. Это призыв!
   О, Мистра! Это объясняет, почему Дамари колебался, когда она спросила, намеренно ли они призвали бесенка. Призыв действительно был намеренным, но призванное существо -- ошибкой. И благословением. Кетура не была уверена, что смогла бы справиться с темным созданием, которое хотели вызвать ученики!
   Хвала Леди, ни Дамари, ни Кива не были достаточно опытными, чтобы нарушить границу между известным миром и скрытым планом Неблагих. Кетура не знала, смогла бы она сделать это сама, и у неё не было желания искать ответы. Дамари не стал бы пробовать еще раз, она взяла с него слово мага. Но Кива...
   Кетура вскочила из-за стола и отчаянно осмотрелась ища кусочек пергамента, важное доказательство, которое могло понадобиться, чтобы подрезать амбиции Кивы. Эльфийка была молодой магом-гончей. Кетура была не так молода, чтобы идеалистически верить в то, что жрецы Азута поднимутся против одного из своих, полагаясь только на её слово. Церковь Азута, Повелителя Магии, составляла меньшинство в стране, посвященной Мистре. Жрецы ревностно относились к престижу и позициям своего бога. Большинство из них были хорошими мужчинами и женщинами, но столкнувшись с вмешательством магов, они станут обороняться, словно стая загнанных в угол волков.
   Взгляд Кетуры метнулся к обгоревшему свитку, почти потерявшемуся в спутанных увядающих лозах. Он упал со стола пока она работала над своими заклинаниями дознания. Женщина встала на колени и потянулась за пергаментом.
   Ее рука схватила облачко зеленого тумана. Он скользнул сквозь пальцы и коснулся лица волшебницы. Вместе с ним до Кетуры донесся запах зелени. Такой знакомый. Внезапно, туман исчез, оставив аромат Кивы витать в воздухе, подобно издевательскому смеху...
  

* * * * *

  
   Маг закричал в агонии. Тзигони пробормотала фразу, подслушанную на улицах Халруаа, и склонилась над ним. Она быстро положила талисман матери обратно в его ладонь. Его крики мгновенно превратились в патетическое хныканье.
   -- Я хочу, чтобы ты выжил, -- сказала ему Тзигони. Голос девушки был холодным, а глаза совершенно лишены юмора, по которому её узнавали, который стал для неё защитой. -- Я найду выход отсюда. Для нас обоих. А когда мы выберемся -- я убью тебя сама.
   Тзигони отрешилась от своего видения и уставилась на извивающегося, сжавшегося мага. Иллюзии в этом месте имели огромную власть, и девушка поклялась бы, что все еще могла ощутить запах духов эльфийки и зловоние серы, доносящиеся от одежды Дамари. Она потрясла мага, криком пытаясь вывести его из оцепенения. Но он только шарахался от неё, размахивая руками и умоляя не пронзать его рогами.
   -- Рогами, -- пробормотала она, поднимаясь на ноги.
   Долгое время она наблюдала за несчастным человеком, ужасным человеком, заплутавшим в болоте собственных деяний. Желание ударить его было сильно, но Тзигони только потрясла мага.
   -- Крепись, Дамари! Благодаря тебе и Киве, могу сказать по собственному опыту, наша возможность выжить -- крайне мала.
  

Глава 4

  
   Убывающая луна взошла над улицами Халараха незамеченной. Её свет скрывали мрачные клубы поднимавшегося от костров дыма. Две темные фигуры скользнули к стене, окружающей башню из зеленого мрамора.
   Басель Индоулар, могущественный воплотитель и лорд-мэр Халара, города-побратима Халараха, уверенно полез вверх. Маттео двигался следом. Дородный маг взбирался на стену легко, словно юноша, находя на гладком мраморе выступы и расщелины, которых не могли обнаружить молодые глаза джордайна. Но Басель хорошо знал Кетуру и, вероятно, имел возможность выведать секреты башни. Маттео поражало, как ловко получалось у мага карабкаться вверх, и сколько удовольствия доставляло ему это маленькое приключение несмотря на всю серьезность их задачи.
   Маттео впервые заметил сходство между Баселем и Тзигони, которая была ученицей воплотителя -- а, быть может, даже его дочерью. Джордайн подозревал, что Басель также может оказаться его собственным отцом. Воспитанный в колледже джордайнов, Маттео не знал, что такое семья. Однако юноша чувствовал связь между собой и этими двумя такими разными одиночками. Эти путы, словно сама истина, оплетали его сердце.
   Перебравшись через стену, двое мужчин быстро крадучись двинулись через благоухающий ароматными травами сад. Дамари, который воцарился здесь после изгнания Кетуры, был Мастером Зельеварения, и потому узкие дорожки, ведущие к башне, были почти полностью скрыты густой зеленью. Не встречая преград на своем пути, нарушители пробрались к подножию башни и на мгновение остановились, присматриваясь к лозам, которые, казалось, вырастали из зеленых прожилок мрамора.
   Басель поймал взгляд Маттео. С грустной улыбкой, маг опустил глаза, многозначительно указывая на свой округлый живот.
   -- Я в два раза больше того человека, которым был, когда последний раз взбирался на башню. К сожалению, я говорю буквально. Ты уверен, что нельзя войти через дверь? Какое место во всем Халруаа откажет в приеме королескому советнику?
   -- Не откажет. Но в этом случае мои действия будут тщательно изучены городским советом. Дамари -- жертва войны. Он назвал Тзигони наследницей своей башни, но её тоже нет, а наследника она не назвала. До распоряжения Совета Старших, касающихся этого вопроса, башня будет защищена от магических вторжений. Если мы потревожим охранные чары, лежащие на дверях, или попытаемся войти туда с помощью магии -- Прокопио Септус будет уведомлен об этом.
   -- Ах, -- лицо Баселя окаменело. -- Пускай лучше мне перережут горло, чем этот человек будет глядеть мне через плечо, -- он посмотрел на Маттео. -- Я знаю, что он был твоим патроном.
   -- Никогда не стоит извиняться за правду. Кроме того, Тзигони выразила аналогичные чувства в отношении нашего господина мэра. Она называла его "Старый Снежный Ястреб".
   -- Не сомневаюсь, что это было лишь одним из её эпитетов. Что ж, давай заканчивать.
   Басель принялся жестикулировать, читая читать заклинание.
   Маттео видел, как волшебники используют маскирующие чары, но за тем, как с помощью магии человек отбрасывает годы жизни, юноше довелось наблюдать впервые. Лицо Баселя стало худым и гладким. Кожа на щеках поднялась и пропала, признаки старения, вызванные средним возрастом и любовью к хорошей жизни, сошли. Однако сверкающие черные глаза мага остались неизменными. Лишь несколько морщинок исчезло восвояси. Черные волосы по-прежнему были заплетены в десятки крошечных, переплетенных бусинками, косичек.
   Басель подмигнул уставившемуся на него Маттео.
   -- Лихой я был, да?
   Маттео ответил ему усталой усмешкой. По правде говоря, он искал в помолодевшем лице волшебника хоть какое-то отражение собственного. Округлые черты Баселя не в какое сравнение не шли со смелыми штрихами лица джордайна, его резко очерченными бровями, вздернутым подбородком и узким, с горбинкой, носом. Волосы Маттео были светлее, слишком необычного глубокого каштанового с красным отливом оттенка. Вымахав почти шести футов ростом, Маттео был высоким для Халруаа и намного выше Баселя. Только комплекция мужчин выглядела похожей: широкие плечи, сильная грудь и мускулистые руки.
   Не только юноша отметил это сходство. Басель снова подмигнул.
   -- Пусть это будет тебе уроком. Гляди, что случается, если забросить ежедневные тренировки? Кроме того, советую тебе держаться подальше от выдержанных сыров, красного вина и засахаренного инжира.
   Маттео попробовал на прочность густую копну цветущих лоз.
   -- Если наше предприятие потерпит неудачу, стоит ли мне включить этот совет в свою поминальную речь?
   Басель фыркнул.
   -- Когда сарказм включили в список дисциплин, изучаемых джордайнами?
   Молодой человек пожал плечами и полез вверх. Башни магов были защищены чарами, но, как Маттео узнал от Тзигони, мирские методы оказывались зачастую более действенными, чем ответные заклинания. Тем не менее, способ, которым они решили пробраться в башню Кетуры, ранил его совесть. Было в его дружбе с Тзигони кое-что, не вписывавшееся в законы Халруаа. Девушка была незаконнорожденной дочерью волшебницы, став невольным соучастником преступления, которое могло повлечь за собой позор или даже смерть. Ко всему прочему Тзигони не гнушалась воровством. Несмотря на это, Маттео, который принес присягу защищать законы страны, постоянно прикрывал подругу.
   Казалось, девушка приносила в его жизнь лишь крупные неприятности.
   Басель подтянулся, забираясь через открытое окно третьего этажа, и отряхнул руки.
   -- Нет смысла подниматься выше. Здесь никого нет.
   -- Слуги Дамари не кажутся слишком преданными, -- заметил Маттео.
   Помолодевшее лицо Баселя стало мрачным.
   -- У них на то веские причины. Пошли.
   Волшебник двинулся вверх по лестнице, к кабинету Дамари. Войдя в огромную комнату, Маттео огляделся. Это место ничем не отличалось от других рабочих мест магов, если не обращать внимания на огромный пробковый стол, тянувшийся вдоль стены. И на коллекцию бабочек, лежавшую на нем. Джордайн подошел ближе. Стоило ему внимательнее изучить существ, приколотых к столу, отвращение молодого человека сменилось ужасом.
   Дамари не остановился на бабочках. Маленькие летучие мыши-хамелеоны аккуратно лежали рядом с засушенным волшебным драконом и крошечным, мумифицированным спрайтом. Несколько пустых булавок были вогнаны в пробковый стол. Маттео вытащил одну из них, внимательно разглядывая кусочек полупрозрачной синей бумаги, цепляющейся за кончик.
   Он показал находку Баселю.
   -- Похоже на сброшенную шкуру звездозмея.
   Волшебник выругался.
   -- Я бы отдал десять лет жизни, чтобы узнать, как и когда Дамари получил эту кожу.
   Маттео кивнул, понимая мысль мага. Двадцать лет назад Кетура была осуждена за убийство благодаря своей способности призывать этих опасных существ. Дар был редким, и после того, как женщина бежала, никто и не подумал искать вину в другом месте.
   -- Как мы с Тзигони могли так недооценить его?
   Басель запустил руку в небольшую сумку на поясе, вынимая оттуда талисман, что дал Тзигони Дамари.
   -- Я провел ряд испытаний и обнаружил, что эта вещь не принадлежит Кетуре. Это копия, но очень хорошая копия. Однако, в ней совершенно отсутствует магия. Сначала, я думал, что она пропала после смерти Кетуры.
   Логичное предположение, если отбросить факт, что Кетура не умерла. Отметив мрачное выражение в глазах волшебника, Маттео от всей души пожелал быть свободным от клятв, чтобы рассказать ему все.
   -- Оригинальный амулет содержит постоянное заклинание, очень мощное. Оно защищало владельца от конкретного человека и всех тех, кто действовал от его имени, -- закончил маг.
   -- В случае Кетуры -- это был Дамари, -- размышлял Маттео. -- Возможно ли, что Дамари сохранил оригинальный талисман, чтобы защититься от самого себя?
   Басель присвистнул.
   -- Никогда бы не подумал, что маленький хорек способен на такую хитрость, но это объясняет, как он смог скрыть свой реальный характер и настоящую причину поступков.
   -- Зачем?
   -- Амбиции, -- коротко сказал Басель. -- Вскоре после того, как Кетура взяла Дамари в ученики, она подслушала, как тот хвастался, что войдет в Совет Старших и сделается и архимагом. Она сказала мне, что сочла подобное довольно странным и совершенно не сочетающимся с характером юноши. Дамари был человеком скромных талантов и он, казалось, понимал и принимал это. Но хватит разговоров. Давай узнаем, как далеко он зашел.
   Они приступили к работе, перерывая мастерскую и библиотеку в поисках зацепки, способной пролить свет на заклинание, данное Тзигони Дамари. Заклинание, которое отправило их обоих к Неблагому Двору.
   Маттео быстро отбрасывал свитки, описывающие яды и трансформирующие зелья, подолгу задерживая взгляд на всем, так или иначе относящемся к эльфийской магии. Подобные действия казались разумными, так как Кива принимала участие в жизни Дамари или, быть может, наоборот. Наконец, в самом низу огромной кучи он раскопал разваливающийся том. На переплете книги теснились резкие угловатые руны.
   Сердце юноши зашлось в бешеном танце, когда он понял значения символов. Он подошел к Баселю, неся книгу заклинаний с такой сосредоточенностью и отвращением, словно поймал смертоносную гадюку.
   -- Илитиири, -- сказал он, протягивая том мастеру. -- Я читал легенды о темных эльфах Халруаа, но никогда не предполагал, что артефакты и даже книги заклинаний могут хранится так долго.
   Басель поместил рассыпающийся том на столе для чтения и аккуратно пролистал страницы. Через несколько минут он достал из мантии маленький свиток пергамента и начал копировать заклинания темных эльфов.
   -- Это разумно?
   Маг поднял взгляд.
   -- Разумно ли пить змеиный яд в надежде вылечить укус другой змеи? Если предки дроу и кринти смогут помочь мне противостоять содеянному Дамари, я отдам их проклятым потомкам все мое состояние.
   Маттео подумал об Андрисе, заключенном в тюрьму за помощь предательнице Киве:
   -- Может ли зло принести добро?
   Басель фыркнул, не прекращая переписывать заклинание:
   -- Я могу сунуть голову в песок и сделать вид, что зла не существует, но это лишь превратит в удобную мишень мою задницу.
   -- Но...
   Мастер поднял голову, бросая резкий взгляд:
   -- Ты хочешь помочь Тзигони или нет?
   Маттео выдержал его испытующий взгляд. Собственная совесть, казалось, насмехалась над ним.
   -- Я начинаю понимать, что моральный выбор зачастую сложная и редко однозначная вещь, -- ответил он наконец.
   -- Буду считать это за согласие, -- хмыкнул Басель. -- Почему бы тебе не продолжить поиски, пока я изучаю заклинания.
   Маттео не сдвинулся с места, решив рассказать волшебнику ту малость, которую мог себе позволить.
   -- Королева Беатрикс в новолуние предстанет перед судом. Вы знали, что Залаторм поручил мне её защиту?
   Глаза мага сузились.
   -- Да, я осведомлен. Но почему ты упомянул об этом сейчас?
   -- Так как мы вместе пытаемся освободить Тзигони, мне казалось разумным посоветоваться с вами по этому вопросу.
   -- Незавидная доля, -- прямо сказал Басель. -- Некоторые мастера, которые построили заводных существ, пришли, чтобы идентифицировать обломки. Магический допрос определил, что все они работали на королеву и ни на кого иного.
   -- Да.
   Это был один из многих тревожных фактов, выявленных поисками Маттео.
   -- Может, ты мог бы доказать, что королева Беатрикс не намеревалась приносить вреда или совершать государственную измену.
   -- Не уверен, что здесь подходит слово "намеревалась". В последние годы королева не проявляла способностей к логическому мышлению. Кроме того, любой подобной защите будут противопоставлены истории безумцев и их разрушительных деяний. В истории Халруаа есть подобные эпизоды. Никто из сумасшедших не избежал правосудия, так что, если этот аргумент окажется единственным -- Беатрикс не станет исключением из правил.
   -- Может быть, тебе стоит попробовать апеллировать к тому, что её работа была искажена. В соответствии с законами Халруаа, если маг создал заклинание, подвергшееся опасным изменениям со стороны другого мага, который затем использовал его во зло, сам создатель объявляется невиновным. Беатрикс сделала заводных существ, но это Кива забрала и использовала их в качестве солдат. Если Беатрикс не понимала намерений Кивы, а, вполне возможно, она их действительно не понимала, этот закон сможет защитить королеву.
   -- Если Киву смогут подвергнуть магическому допросу -- подобное может оказаться разумным.
   На мгновение, Басель задумался.
   -- Рассматривал ли ты возможность того, что состояние ума Беатрикс является результатом магического вмешательства?
   Маттео вспомнил выражение лица Залаторма, стоило королю услышать слова Беатрикс о том, что зачарована была не она, а некий предмет.
   -- Это будет трудно доказать, -- пробормотал он, думая о клятвах, которые заставляли молчать Залаторма.
   -- Королеву осматривал маг-гончая? Или прорицатели?
   -- Да. Они не смогли найти ничего, что могло бы оправдать или скомпрометировать её. Кажется, некая магическая завеса блокирует любой запрос.
   Пелена, которую не смог рассеять даже король, добавил юноша про себя. Он снова задался вопросом, почему Залаторм возложил подобную задачу на советника, не способного к магии.
   -- Ты выглядишь взволнованным, -- заметил Басель.
   Маттео оттолкнул свои мысли.
   -- Это сложный вопрос, но я благодарю вас за совет. Вы хорошо разбираетесь в законах Халруаа. Я не ожидал меньшего от бывшего наставника джордайнов...
   Маттео резко замолчал, но выпученные испуганные глаза Баселя говорили о том, что замечание не миновало ушей мага. Он быстро взял себя в руки и откинулся на спинку стула.
   -- Смотрю, у тебя на уме многое! Была ли причина запрашивать сведения о моей прошлой должности или ты просто склонен к приступам случайного любопытства?
   На мгновение Маттео задумался, не стоит ли ему поговорить начистоту. Желание знать правду возобладало над уместностью вопроса.
   -- Вчера, после того, как король назвал меня советником, вы сказали, что нам нужно о чем-то поговорить.
   Его сердце колотилось в ожидании того, что маг признает то, на что намекала Тзигони и подозревал сам Маттео: Басель -- его отец.
   Лицо мужчины по-прежнему выражало недоумение.
   -- Я говорил о спасении Тзигони.
   Маттео почувствовал необоснованный всплеск разочарования. Все еще не готовый закрыть этот вопрос, он спросил у мага, что тот преподавал.
   -- Защиту от боевой магии. А что?
   -- Мой личный интерес. Возможно, мы могли бы обсудить это позже? Конечно, если вы еще помните что-то о годах, проведенных в Школе джордайнов.
   Огонек, не покидавший глаза Баселя, стал каким-то тусклым.
   -- Разве не джордайнам принадлежит пословица о том, что память -- в равной мере благословение и проклятие?
   -- Не думаю.
   Улыбка мага была краткой и мрачной.
   -- Должно быть, так и есть.
    

* * * * *

  
   Эхо слов Баселя преследовало Маттео в подземельях дворца. Всего за несколько дней до разговора он доставил сюда пленника -- своего старого друга, собрата-джордайна. Память об этом казалась ему больше похожей на проклятие.
   В коридорах было необычайно темно и тихо. Свет факела неуверенно дрожал в окружающей черноте. Завернув за угол, юноша едва не споткнулся о крупное, скорчившееся на полу тело. Он склонился над особенно полным стражем и коснулся его шеи. Биение жизни слабо, но уверенно, пульсировало под пальцами. Только опытный воин мог уложить вооруженного воина без всякого вреда для себя. Это означало, что этим путем шел коллега Маттео.
   Джордайн встал и осторожно двинулся к арке, ведущей в следующий туннель. Он вытащил из сумки немного порошка и бросил его перед собой. Ни единой полоски сигнального света не проступило на фоне кратковременного свечения порошка.
   Маттео нахмурился. Как советник королевы он тщательно изучил оборону дворца. Эта дверь должна охраняться мощной магической паутиной.
   Наклонившись, юноша провел руками по гладкому каменному полу. Там ощущался слабый твердый осадок. Кристаллическая пыль перемешивалась с порошком Маттео. Джордайн понюхал пыль, прилипшую к пальцам, и ощутил слабый резкий запах.
   -- Минеральная соль, -- пробормотал он. Встав, Маттео бегом устремился к восточным подземельям.
   Темница, в которой сидел Андрис, располагалась глубоко под минеральным источником, который служил дворцовой баней. На протяжении многих лет вода просачивалась сквозь грязь и камень, оставляя на стенах едва заметные отложения. Минеральные соли были дешевыми и общедоступными, но в умелых руках они оказывались мощным орудием. Некоторые колдуньи использовали их, чтобы сдерживать магию в пределах границ или отражать магические атаки. Волшебники использовали кристаллы, чтобы сосредоточить и усилить магическую энергию. Минеральная соль, сотни крошечных кристалликов, рассеянных в нужном месте и в нужное время, могла нарушить работу некоторых заклинаний. Андрис это знал. После битвы в Нате, Андрис охотно сдался Маттео, почти раскаиваясь в содеянном. Почему же теперь он решился бежать?
   Маттео бросился к камере. Как он и ожидал, дверь была приоткрыта. Большой ключ торчал из замка. Двое бесчувственных охранников сидели, подпирая собой прутья решетки. Взяв с большого стола графин с водой, джордайн выплеснул его содержимое в лица стражей. Мужчины очнулись, начиная отплевываться.
   Схватив за плечо одного из охранников, Маттео сильно потряс его.
   -- Заключенный бежал. Куда он направился?
   -- В лабиринт горгулий, -- пробормотал мужчина, потирая виски руками.
   -- Бейте тревогу, отправьте стражу вниз по главному коридору горгулий. Скажите, чтобы гасили за собой факелы. Они должны отклониться от курса, оказываясь в проходах у рва и позволить это услышать.
   Охранник изо всех сил пытался понять приказ.
   -- Это оставит длинный коридор без охраны.
   -- Доверьте это мне, -- сказал Маттео.
   Джордайн отправил стражников своей дорогой. Стол был завален игральными костями и пустыми кружками. Маттео отмел их в сторону и поднял незакрепленную столешницу. Вскинув её над головой, он тихо двинулся к концу коридора горгулий. Проход вплотную прилегал к переплетению канализационных туннелей. Это был лучший путь для побега.
   Вокруг стояла тьма. Слабый запах погашенных факелов все еще витал в воздухе. Маттео пнул ногой тяжелую дубовую дверь в конце зала, закрывая её. Непроглядная чернота накрыла помещение. Джордайн сделал несколько шагов вперед, пока не нащупал трещину в каменном полу. Опустив столешницу вниз, он закрепил её в бороздке на земле.
   Позволив доске наклониться, он прижался к дереву плечом и стал ждать.
   Вскоре, его острый слух уловил тихий звук человеческих шагов. Кто-то бежал босиком. Маттео напрягся. В этот момент бегущий с размаху налетел на стол.
   Джордайн толкнул столешницу прочь, налегая сверху. Несмотря на двойной удар, доска затрещал от попыток пойманного врасплох человека освободиться. Руки Маттео нащупали горло пленника.
   -- Тихо, Андрис. Не усложняй все еще сильнее.
   Наступила тишина. Затем до джордайна донесся хриплый голос.
   -- Маттео?
   -- Кто еще мог догадаться, что в темноте ты станешь считать шаги?
   Опять тишина. Затем друг издал приглушенный смешок. Маттео разжал руки и скатился прочь со стола. Отшвырнув доску в сторону, он помог пленнику подняться на ноги.
   -- Восемьдесят семь шагов, -- сказал Андрис. -- Еще пять и я добрался бы до двери. Полагаю, бесполезно просить тебя немного посторониться.
   -- Я думал об этом. Лишь мгновение, -- Маттео распахнул дверь, и слабый свет озарил залу. Полупрозрачное тело друга было едва заметно в темноте. Сейчас он более чем обычно напоминал призрака. Его лицо, всегда угловатое, теперь казалось худым и напряженным.
   Маттео понял, что друг умирает. Горе и растерянность, которые принесло с собой это озарение, поразили юношу. Он думал, что уже привык к боли, что приходит вместе с потерей друзей. Отогнав прочь собственную неуверенность, он устремил на бывшего джордайна строгий взгляд:
   -- Почему ты пытался бежать?
   -- Все не совсем так. Знаю, в это трудно поверить, но я искал тебя.
   Маттео сложил руки:
   -- Я здесь. И я пришел, если бы ты просто попросил охрану позвать меня.
   -- Ты думаешь, я не пробовал? -- ответил Андрис. -- Они утверждали, что у королевского советника есть дела поважнее, чем слушать лепет предателя.
   Маттео видел в словах друга некоторую логику.
   -- Мне нужно было оставить им инструкции.
   Андрис пожал плечами.
   -- Ты пришел. Кстати, поздравляю с новой должностью. Я не могу представить человека, достойного этой чести больше.
   -- Прошу, повторяй это чаще, -- сухо ответил Маттео. -- Если слова действительно имеют силу, они, в конце концов, воплотят твои сентиментальные размышления в жизнь. Так что ты хотел сказать мне?
   -- Я слышал, как охрана разговаривает о битве с мулхорандцами, -- начал Андрис. -- Правда ли то, что они говорят о некромантии?
   -- Едва ли они стали бы преувеличивать.
   -- Чья это магия?
   Маттео нахмурил лоб:
   -- Насколько мне известно -- заклинание сотворил король.
   -- Он сам так сказал?
   Джордайн задумался.
   -- Он не отрицал этого.
   Андрис схватил друга за руку:
   -- В сказанное мною будет трудно поверить, но выслушай меня. Прежде, чем я покинул Школу джордайнов, чтобы воссоединиться с Кивой, кто-то послал ко мне птицу, чтобы рассказать о книгах, спрятанных в моей комнате. Одна из них рассказывала о родословной джордайнов. Я узнал имя моего эльфийского предка. И ты хорошо знаешь его.
   -- Кива, -- медленно сказал Маттео. -- Ей, вероятно, сотни лет. Она -- твой живой родственник. Вот почему ты пошел за ней.
   -- Это была лишь одна из причин, но все остальное -- потом. Вторая книга была гримуаром. Книгой заклинаний Ахлаура. Некроманта Ахлаура.
   -- Боги всевышние! Ты хочешь сказать, что это заклинание было в книге? Что заклинание создал Ахлаур?
   -- Это и многие другие. Маттео. Ахлаур жив. Он вернулся.
   Маттео молча уставился на друга:
   -- Как такое возможно?
   -- Я не знаю, но это единственное логичное объяснения. Некоторое время книга заклинаний была у Кивы, но эльфийка пропала до того, как магия была сотворена. Любой маг Халруаа был бы рад похвастаться подобным подвигом. Но Залаторм не стал ни подтверждать, ни опровергать свое участие. Подозреваю, что он пришел к похожему выводу. Король позволяет людям думать то, что они хотят, пока он готовиться к неизбежному столкновению.
   Голова Маттео закружилась. Он отчаянно пытался охватить мрачную логику своего друга. Ему не хотелось верить словам Андриса, но опровергнуть их он тоже не мог. Глубоко вздохнув, он достал один из кинжалов и вынул из сумки кремень. Ловким движением он высек искру, поджигая висевший на стене факел. Закончив с этим, он обратился к другу.
   -- Мне кажется, тебе стоит рассказать все, что ты узнал.
   Андрис кивнул.
   -- За несколько лет до того, как Ахлаур начал свой путь к власти, трое молодых магов, друзей детства, создали мощный артефакт. Он стал символом их дружбы. Предмет соединял их, давая силы каждому. Они сделали это, отвечая опасным временам. Все трое самоотверженно защищали страну. Повинуясь юношескому высокомерию, они называли себя Сердце Халруаа. Артефакт призван был хранить их и их потомков. Эдакая наследственная защита.
   Маттео вздрогнул, вспоминая разговор с Залатормом, в котором король упомянул о мощной магии, охранявшей "Сердце Халруаа".
   Андрис заметил его реакцию:
   -- Что такое?
   -- Не так давно мы с Тзигони подверглись нападению. Нас отвезли в льдохранилище. Скажу между нами, мы с ней отправили на тот свет большинство нападавших. Но мертвые и раненые просто исчезли. Король Залаторм сказал мне тогда, что когда Сердце Халруаа чувствует опасность, то либо сама угроза, либо её цель переносятся в безопасное место. Нечто подобное случилось, когда заводные игрушки королевы сошли с ума.
   Глаза призрачного джордайна распахнулись. Маттео вопросительно поднял бровь, но Андрис только покачал головой.
   -- Не важно. Это мимолетная и неосознанная мысль. О ней не стоит говорить. Полагаю, ты пришел сюда, чтобы попросить рассказать о пути Кивы. Ты хочешь понять, какую роль она сыграла в падении королевы.
   -- Так и есть.
   -- Я помогу тебе. Взамен, ты должен помочь мне уничтожить Кабал.
   Маттео испуганно захихикал.
   -- Как будто мне мало двух невыполнимых задач! Андрис, я даже не знаю, что такое Кабал!
   -- Я только что сказал тебе это.
   Внезапно, Маттео понял.
   -- Артефакт? Сердце Халруаа?
   -- Ну, рад знать, что дворцовая жизнь не сделала тебя тугодумом, -- сухо заметил Андрис.
   -- Это вызывает у меня жуткое ощущение, -- задумчиво произнес джордайн. -- Всю свою жизнь я слышал разговоры о секретной группе магов, которая загадочным образом поддерживает и контролирует правительство страны. Ты говоришь, что в этих россказнях нет и доли правды?
   Слабая улыбка Андриса была полна горечи.
   -- Иногда истину можно найти только в слоях иронии.
   -- Если это не пословица джордайнов, ей стоит таковой стать, -- ответил Маттео. -- Откуда ты все это знаешь?
   -- Я прочел гримуар Ахлаура, -- напомнил Андрис. -- Я знаю, почему был создан артефакт, как знаю и то, во что он превратился. Его нужно уничтожить.
   Долгое время Маттео оценивал все рассказанное другом.
   -- Некогда я принял бы на веру любое твое слово. Прости меня, но эти дни в прошлом.
   Призрачный джордайн кивнул:
   -- Справедливо. Ты видел, как ларакен выпивал жизненную энергию -- магическую сущность -- всех эльфов, с которыми ему пришлось столкнуться.
   Маттео отвел глаза от полупрозрачного тела друга.
   -- Да.
   -- И куда уходила эта магия?
   Маттео моргнул, а потом нахмурился:
   -- Мне кажется, ларакен питался ею, подобно тому, как мы питаемся пищей.
   Андрис покачал головой:
   -- Ларакен -- просто канал. Украденная жизненная сила перетекает в самое сердце древнего хранящего магию камня.
   -- Ты в этом уверен? -- надавил Маттео.
   -- Я видел подобный камень в болотах Килмаруу. Я принес его Киве, и она уничтожила артефакт. Тогда я увидел, как души эльфов, многие столетия томившиеся внутри, обрели свободу. Никогда я не знал подобной радости! Всякий раз, когда действия Кивы смущали меня, я вспоминал о том моменте и своей роли в нем.
   Маттео кивнул, наконец понимая мотивы друга.
   -- Ты мне поможешь? -- тверже спросил Андрис.
   Маттео все еще колебался:
   -- Ты хочешь уничтожить артефакт, который поддерживает власть короля Залаторма?
   -- Почему нет? Не ты ли говорил мне, что союз со злом добра не принесет? Ты также говорил мне о конфликте между тремя патронами джордайна: истиной, Халруаа и правящими волшебниками. Настало время открыть правду. И быть может, тебе придется выбирать между патроном и благом Халруаа.
   Возможно, подумал Маттео, это именно то, чего желает Залаторм. Быть может, Кабал и был таинственным "предметом", зачаровавшим Беатрикс.
   -- Я помогу, -- согласился он. -- Взамен, поклянись мне, что не попробуешь бежать. Поклянись своей эльфийской честью.
   Нечто мрачное и холодное, таившееся во взгляде Андриса, отступило.
   -- Не думаю, что ты понял, как это важно для меня.
   -- Не полностью. Но я учусь понимать важность кровных уз.
   Он протянул руку, и друзья сжали ладони друг друга, словно никогда не расставались.
   -- Ты не пожалеешь об этом, -- пообещал Андрис.
   -- Не думаю. Я уже жалею об этом, -- ответил Маттео, шутя лишь наполовину.
   Коридор упирался в запертые ворота. Маттео повысил голос, подзывая стражу. Маленькой отряд быстро бежал к нему. Джордайн выделил человека, носившего знаки отличия.
   -- Отпустите этого человека, -- сказал он.
   Охранник ощетинился.
   -- По чьему приказу?
   Маттео вздернул бровь. Этот властный жест заставил Андриса подавить улыбку. Охранник опустил голову, неуверенно кланяясь.
   -- Не смею спорить с советником короля, но этот человек только что пытался совершить побег!
   -- Он дал мне слово, что не сбежит. А вам?
   Командир отряда открыл рот, а потом резко захлопнул его, сжимая губы в тонкую линию.
   -- Нет, -- сказал он через мгновение.
   Маттео многозначительно кивнул на дверь. Стражники сняли замки и убрали магические ловушки.
   -- У тебя отлично выходит, -- пробормотал Андрис, когда они зашагали по коридору. Намек на старый огонек вернулся в его полупрозрачные карие глаза, а в голосе послышались нотки былого товарищества.
   Маттео покосился на друга.
   -- Кажется, я учусь. Не думал, что придет день, когда я смогу перехитрить Андриса. Да еще с помощью стола! Говорят, человек подобен оружию, способному его повалить!
   Призрачный джордайн фыркнул:
   -- Иди вперед. Наслаждайся моментом.
   -- И буду! Такими темпами я скоро превзойду тебя в бою!
   Андрис улыбнулся широкой открытой улыбкой:
   -- Как недавно заметил один мудрец: "Чаще повторяй эту мысль. Если слова действительно имеют силу, они, в конце концов, смогут воплотить идею в жизнь".
  

Глава 5

  
   В воздухе разливался аромат странных трав. Мягкая музыка тростниковых флейт и струнных инструментов следовала за Маттео вниз по коридору владений зеленых магов, в крыло дворца, где придворные и слуги искали исцеления.
   Остановившись у открытой двери, Маттео долгое время разглядывал обложенного подушками крупного человека, лежащего на узкой кровати. Темо, друг и сокурсник Маттео, наконец пришел в себя после долгого и неестественно-глубокого сна. Глаза бывшего джордайна были распахнуты, осмысленный взгляд -- устремлен на окно.
   Маттео постучал рукой о косяк двери.
   -- Советник короля, стало быть, -- не оглядываясь сказал Темо.
   Улыбка тронула уголки губ юноши.
   -- Как ты узнал?
   -- Ты единственный, кто трудится постучать. Зеленые маги врываются, когда хотят, словно неистовый поток лавы.
   -- По крайней мере, у тебя нет недостатка в компании.
   Маттео вошел в комнату и поставил на прикроватный столик свой подарок -- маленькую бутылку золотистого вина хаэрлу.
   Схватив бутылку, Темо вытащил пробку зубами. Он сделал большой глоток, а затем вытер рот тыльной стороной ладони.
   -- Что ты там говорил о лаве и манерах? -- сухо поддразнил Маттео.
   Большой джордайн пожал плечами.
   -- Предпочитаю ковать, пока огонь пылает в горне, а железо горячо. Ты знаешь, как наставники джордайнов могут отнестись к вину.
   -- Кажется, ты смирился с возвращением в Школу. -- Маттео присел на единственный стул.
   -- Разве у меня был выбор?
   Вопрос был риторическим, но Маттео счел нужным ответить на него.
   -- Следуй своему сердцу, стань воином, а не советником.
   Глаза Темо удивленно распахнулись.
   -- Это возможно?
   -- Это необычно, но подобное случалось. Своим решением Залаторм может освободить тебя от обетов, -- Маттео внимательно посмотрел на помрачневшего друга. -- Мне казалось, ты будешь рад подобной перспективе.
   Темо отбросил в сторону одеяло и зашагал к окну. Джордайн оперся руками о подоконник, словно едва мог вынести вес, внезапно навалившийся на плечи.
   -- Не уверен, что хочу быть воином.
   -- Странно слышать подобное от лучшего бойца, выпущенного Школой в этом десятилетии.
   Темо испустил короткий смешок, в конце концов позволяя себе немного веселья.
   -- Истина, Халруаа и правящие волшебники, -- напомнил он Маттео. -- Ты неплохо постарался во имя последних двух столпов, но, как мне кажется, погрешил против первого. Сколько раз ты одерживал надо мною верх? Сколько раз клинок Андриса оказывался у моего горла? Я, безусловно, самый большой среди вас. Но вот лучший ли?
   -- У тебя есть кое-что, чего не хватает мне и Андрису. Ты сражаешься со страстью. Даже с наслаждением.
   Он отвернулся.
   -- Как дроу.
   Маттео удивленно моргнул, прежде, чем увидел в словах друга смысл.
   -- Темные фейри видели твою любовь к битвам и повернули её против тебя. Именно это стало причиной твоего поражения, до сих пор заставляя сомневаться в собственных силах. Они все извратили, Темо.
   -- Не так уж сильно, -- ответил большой джордайн. -- В той битве я повторил каждую ошибку, совершенную в жизни. Я стал свидетелем каждого темного секрета, который хранил. И это не все. Я словно стал ответственным за каждый промах в истории Халруаа.
   Страх, горький и жгучий, словно желчь, наполнил горло Маттео. Если короткий бой с темными фейри принес подобные страдания Темо, то как могла Тзигони продержаться в Неблагом Дворе? Маттео никак не мог усмирить тревогу, вспоминая о ненормальном чувстве чести своей подруги. Тзигони не была паладином, но в груди у неё билось доброе и храброе сердце. Если Темо можно было мучить простым знанием истории, не станет ли дар обратного прорицания, открывшийся в Тзигони, способом причинить девушке неисчислимо большие страдания? Она могла проживать прошлое наяву, из-за чего минувшее становилось реальным, словно картинки, показываемые иллюзионистом.
   -- Прости, Маттео. Тот, кто наступил в кучу помета не должен вытирать ноги о ковры друзей.
   Маттео вскинул голову, пораженный этой странной и незнакомой пословицей.
   -- Простить?
   -- Я не хотел перекладывать на твои плечи свои проблемы, -- перефразировал Темо, пораженный внезапной мрачностью Маттео.
   Юноша пожал плечами.
   -- Нет магии, нет наказания, -- сказал он, используя фразу, часто произносимую ими в юности. Эти случайные слова вызвали приступ ностальгии. Мальчишками, они боролись, как маленькие щенята. Некоторые заветные воспоминания детства были связаны с моментами, что Маттео, Андрис, Темо и их братья-джордайны тратили, мутузя друг друга, катаясь в пыли.
   -- Дворцовая жизнь не идет мне на пользу, -- пожаловался Маттео, похлопав себя по животу. -- Слишком много вина, и так мало физических упражнений. Я был бы рад возможности чаще тренироваться.
   Он отметил искорки осторожной заинтересованности в глазах своего большого друга.
   -- Зеленые маги будут в бешенстве, и это, несомненно, поднимет тебе настроение, -- добавил он.
   -- Так и есть, -- согласился Темо с мимолетной улыбкой. Большой джордайн потянулся за туникой. Он надел её через голову и застегнул на поясе оружие. -- Лучше выбраться через окно, -- заметил он, глядя в сторону открытой двери.
   Маттео последовал за другом, забираясь на низкий подоконник и спрыгивая во внутренний двор. Он оглядел "поле боя". Под ногами рос мягкий зеленый мох, по которому рассыпались венчики мелких желтых цветов. Посреди неглубокого пруда в центре сада бил фонтан. Ветви деревьев, дававших двору свою тень, были обрезаны так, чтобы до нижних из них нельзя было дотянуться.
   Маттео выхватил меч и поднял его ко лбу в знак приветствия. Темо повторил этот жест, а затем снова занял оборонительную стойку.
   Маттео предпринял короткий рывок. Большой джордайн не поддался на обман. Он перенес вес на заднюю ногу, а затем ответил быстрой атакой. Он не вложил в движение достаточной силы, и Маттео легко парировал выпад. Предварительный обмен ударами был завершен, и друзья разошлись, кружа по двору.
   -- Ты знаком с мечом хуже, чем с кинжалами джордайнов, -- прокомментировал Маттео. -- Поменяем оружие?
   Темо усмехнулся.
   -- Расслабься. Я не против дополнительного радиуса.
   Словно желая продемонстрировать истинность своих слов, он широко взмахнул мечом. Лезвие со свистом разрезало воздух над головой противника. Удар оставил грудь Темо незащищенной, но у Маттео не было ни малейшего желания атаковать. Несмотря на свои габариты -- Темо был быстрым, словно кот. Оказаться там, где друг сможет с легкостью достать его, было бы безрассудством.
   Вместо этого Маттео пригнулся и развернулся, двигаясь в одном направлении с клинком Темо. Не парируя атаку, он ударил мечом по лезвию противника, заставляя то ускорить свой полет, а Темо -- на мгновение потерять равновесие. Большой джордайн быстро вернул баланс своему телу и с силой толкнул назад свой локоть. Маттео подался прочь от удара. Рука противника едва коснулась его туники, а затем проворно метнулась в сторону.
   Темо провел серию колющих атак, которые Маттео отражал быстрыми, звонкими ударами. Джордайны двигались синхронно, огибая край пруда.
   Маттео отметил блеск в глазах друга и внимательно изучил план двора, который отпечатался в его памяти. Всего в двух шагах позади него оказался фонтан. На мгновение Маттео испытал искушение поддаться противнику, позволяя тому заманить себя в воду. Он быстро отбросил эту идею. Даже если Темо поймается на эту уловку -- что было маловероятно -- Маттео всегда считал намеренно проигранный бой ложью, только высказанной оружием, а не словами.
   Он метнулся вправо и развернулся. Три быстрых шага привели его за спину Темо. Он взмахнул клинком, целясь им вниз, и повернулся так, что плоская часть лезвия смогла хлопнуть большого джордайна по заду.
   Темо принял дразнящий удар, а затем, со скоростью, удивительной для такого большого тела, развернулся и схватил Маттео за тунику. Отпрыгнув назад, он потащил уступающего в росте друга вслед за собой.
   С громким всплеском они вместе повалились в фонтан. Маттео отшатнулся и встал на ноги, мгновенно спотыкаясь об один из горшков с водяными лилиями. Джордайн снова повалился вниз.
   К тому времени, как Маттео, громко отфыркиваясь, поднялся из воды, Темо уже выбрался из пруда, ухмыляясь, словно горгулья.
   -- Мудрый боец использует местность, -- напомнил друг Маттео.
   Джордайн прошлепал к своему большому оппоненту.
   -- Не думал, что ты решишься полезть в воду.
   -- А должен был, -- Темо снова сделал выпад. Маттео пригнулся, уходя от удара, и с силой оттолкнул меч друга в сторону, в то же мгновение проводя клинком чуть ниже грудной клетки противника. Темо сложился пополам, испуская громкое "ух!"
   -- Молодец, -- полузадушено пробормотал он.
   Маттео использовал короткую передышку, чтобы выбраться из пруда. Внезапно, он рванулся вперед. Его меч ударил вниз. Большой джордайн перепрыгнул через лезвие и сделал шаг назад. Его клинок выписал сложный круговой кульбит -- помесь вызова и хвастовства.
   Темо двигался вперед. Его оружие кружило и мерцало в бешеном танце. С каждым ударом улыбка джордайна становилась все шире. Темные глаза сверкали возрожденной радостью, когда Маттео блокировал его атаки и возвращал ответные удары.
   Спустя некоторое время, друзья разошлись, хватая ртом воздух.
   -- Я выиграл, -- восхищенно сказал Темо.
   Хотя битва закончилась ничьей, Маттео не стал спорить. Все, что Темо потерял, вернулось к нему снова. Распрощавшись, Маттео сказал несколько успокаивающих слов тонкогубым зеленым магам, которые собрались, чтобы понаблюдать за шуточным поединком. Уже уходя, он услышал дразнящий голос Темо, отвечавшего на упреки своей целительницы. Его ответы быстро заставили тон женщины потеплеть. Последнее, что услышал королевский советник, был смех зеленой волшебницы -- довольный, удивленный и совершенно женский.
   Маттео усмехнулся, радуясь тому, что Темо смог показать свои истинные наклонности. Его не удивило бы, отправься большой друг в портовый город Каэрбаал при первой же возможности возобновить свое знакомство с некой добродушной официанткой.
   Но улыбка Маттео быстро исчезла. Тзигони, подругу, нуждающуюся в нем больше всего, не удастся спасти так легко.
    

* * * * *

  
   Никогда еще Тзигони не чувствовала подобной усталости. Задыхаясь, она повалилась на землю, не заботясь о пропитанном влагой мхе и не чувствуя холода.
   Темные фейри явились снова. На этот раз они вытащили на свет первые несколько лет её жизни. Её мать была схвачена и Тзигони приходилось выживать в одиночку. В течение многих лет девушка пыталась восстановить эти воспоминания, надеясь отыскать в них ключ к тому, кем она была.
   Шлепнувшись на спину, Тзигони заставила себя дышать медленно и глубоко. Она бежала несколько часов, унося ноги от одного страшного воспоминания лишь затем, чтобы запутаться в следующем. Девушка до сих пор могла метаться в этой паутине кошмаров, но Неблагие садисты отпустили её. Ведь если они загонят Тзигони до разрыва сердца -- у них не будет возможности и дальше наслаждаться её страданиями.
   В поисках укрытия и покоя, она погрузилась глубоко в свою память. Мимо боли, пережитой бездомной девчонкой, мимо жизни дочери беглой волшебницы. Собственные секреты лежали на поверхности. Если и был способ выбраться из этой темницы, то он скрывался не в воспоминаниях Тзигони. Но вот её мать...
    

* * * * *

  
   Сумерки были любимым временем Кетуры. Казалось, это прогулка под открытым небом приносила не меньше радости и трем молодым магам, сопровождавшим женщину. Компания остановилась на плоской крыше гостевого дома, наблюдая за тем, как заходящее солнце превращает грозовые облака, повисшие над озером Халруаа, в клад дракона, полный золота, рубинов и аметистов. За их спинами маячила башня Кетуры. Её зеленый мрамор поблескивал в свете умирающего дня.
   Женщина наблюдала за тем, как ученики практикуют простое заклинание Вызова. Сегодня она научила их призывать летучих мышей, которые появлялись с приходом ночи. Крохотные летучие мыши-хамелеоны меняли цвет, оказываясь на фоне подкрашенных закатом облаков.
   Младшая ученица, девочка, еще не достигшая подросткового возраста, надела перчатки из ярко-розового шелка. Летучая мышь приземлилась на её руку, повисая на пальце, словно милый сморщенный цветок фуксии. Смех девочки был таким счастливым. Эта магия детства, перемешанная с искусством Кетуры, заставила саму волшебницу радостно усмехнуться.
   Из сада снизу донесся звук колокола. Это говорило о том, что посетитель, стоявший у двери, был слишком важным, чтобы от него отмахнуться. Кетура приказала ученикам продолжать и направилась к лестнице, чтобы встретить гостя.
   Это был эльф. Чрезвычайно привлекательный мужчина с медной кожей и поразительно красивым лицом. Если бы не традиционные белые одежды и ярко-синяя, зеленая и желтая эмаль поблескивавшего медальона, гостя можно было ошибочно принять за воина или бывалого придворного. Кетура, как и большинство жителей Халараха, знала его по имени. Король Залаторм мог быть затворником, но того же никак нельзя было сказать о его королеве. Фьёрделла наслаждалась великолепными фестивалями и ярмарками, где королеву часто видели в сопровождении Зефира, её любимого советника.
   Волшебница решительно выкинула из ума все сплетни и обменялась положенными любезностями с ожидавшим её эльфом. Она поинтересовалась, чем может служить королеве сразу, как только смогла задать вопрос, не нарушая приличий.
   -- От тебя требуют не больше, чем от остальных магов, -- строго заметил Зефир. -- Ты исполнишь законы Халруаа.
   Кетура моргнула.
   -- Я что-то нарушила?
   -- Ты еще не замужем.
   -- Это так, -- сказала женщина осторожно. -- Но я молода, и потому не спешу.
   -- Тебе двадцать шесть, -- заметил эльф. -- Маги обязаны вступать в брак в возрасте двадцати пяти.
   -- Я никогда не слышала об этом законе, -- возразила она.
   -- Большинство магов рано вступают в брак, а потому вспоминать о законе приходится редко. Но он есть, миледи. И ты не можешь игнорировать его.
   -- Полагаю, что нет, -- ответила Кетура со вздохом. -- Прежде, чем взойдет луна, я проконсультируюсь со свахой.
   -- Нет нужды. Выбор уже сделан.
   Казалось, сердце Кетуры подпрыгнуло вверх. Словно натянув веревку, державшую его в груди, оно с болью рухнуло на прежнее место.
   -- Выбор -- это прерогатива женщины.
   -- Есть исключения, -- заметил он. -- Время от времени выясняется, что происхождение одного мага исключительно хорошо подходит другому.
   -- И кто же это?
   -- Выбор был представлен Совету Старших и утвержден.
   Как правило, предложенная партия могла быть обжалована, но если дела зашли так далеко, ничто не могло изменить решение.
   -- Кого мне выбрали? -- обреченно сказала Кетура.
   -- Дамари Эксчелсора.
   Ледяная волна недоверия пронеслась по телу женщины.
   -- Это невозможно! Он был моим учеником! Подобное просто неприлично.
   -- Он покинул башню почти год назад, -- отметил джордайн. -- Его текущий учитель считает его достойным пройти испытание на звание подмастерья мага, универсальной школы. Его специальность -- зельеварение. Она не связана с твоим Искусством Вызова.
   Кетура примирительно вздохнула.
   -- Когда два волшебника, подходящие друг другу для брака, уже знакомы, обычай рассматривает природу их чувств. Между нами никогда не происходило ничего, способного привести к замужеству!
   -- Он уже дал свое согласие. Выбор сделан и утвержден. Брачный пир, как я понимаю, назначен на эту ночь, -- джордайн склонил голову, прислушиваясь к топоту, приближающемуся к воротам Кетуры. -- Это семья Эксчелсор. Как хозяйка этой башни, разве не должна ты приветствовать их?
   В полнейшем оцепенении Кетура вышла во двор. Дамари Эксчелсор вошел в сад. В его глазах застыло странное застенчивое выражение. Это немного успокоило Кетуру. Если ей и пришлось испытать на себе гнет событий, лежавших за пределами её власти, то она, во всяком случае, оказалась в подобной ситуации не одна.
   За Дамари шла его свита и семья. С ними был жрец Мистры и прислуга, несущая подносы с традиционными брачными предметами: серебряной чашей, свитком и небольшим, украшенным самоцветами, ножом. Одна из служанок держала шелковое малиновое платье, покрытое богатой вышивкой и украшенное драгоценными камнями. Она протянула его Кетуре, громко возмутившись простой туникой и голыми ногами женщины.
   -- Уже? -- пробормотала Кетура, обращая взгляд к советнику королевы.
   Зефир пожал плечами.
   -- Зачем ждать? Дело решено.
   Двигаясь, словно во сне, Кетура позволила служанке надеть платье и завязать вокруг талии свадебный пояс.
   Она повторила заклинания объединения и выпила из протянутой чаши. Когда в руках у неё оказался церемониальный нож, а слуги сдвинули рукав одеяния, чтобы обнажить запястье, женщина на мгновение уставилась на руку, изучая слабую пульсацию жизни под кожей.
   Словно боясь возможных действий Кетуры, жрец быстро забрал нож и передал его Дамари. Тот порезал запястье невесты, а затем проделал то же самое со своим собственным. Волшебники коснулись запястья друг друга -- символ соединения родословных.
   Когда церемония наконец была завершена, клан Эксчелсоров закатил шумный праздник. Дамари поморщился, посылая Кетуре застенчивую и печальную улыбку.
   -- Миледи, как я вижу, вы смущены. Если желаете насладиться несколькими мгновениями одиночества, чтобы перевести дыхание, я постараюсь держать гуляк подальше.
   Она кивнула, благодарная за понимание, и ускользнула на поиски тихого уголка сада.
   Дамари посмотрел ей вслед, после чего поискал глазами джордайна королевы. Он нашел эльфа у главных ворот. Тот наблюдал за праздником, прищурив глаза.
   -- Дело сделано. И сделано отлично, -- заметил Дамари.
   -- Разве? -- не согласился Зефир. -- Ты пришел сюда задолго до назначенного часа. Прежде, чем Кетура узнала причину выбора. По закону, она должна быть оглашена.
   -- Так и будет, как только настанет время. Доверь это мне.
   Когда джордайн заколебался, Дамари потряс небольшим, заполненным монетами мешочком, висевшим на руке.
   -- Нашей госпоже не нужны деньги. Её обогащает твоя верная служба, -- сказал он многозначительно.
   -- А зелья?
   -- Я достаточно квалифицирован, чтобы использовать их, -- он замолчал, задумчиво улыбаясь. -- Ты не видел госпожу Кетуру в гневе. Будет лучше, если она услышит полную историю от меня и с глазу на глаз.
   -- Как хочешь.
   Зефир передал Дамари деревянную коробку.
   Юноша открыл её, вытаскивая оттуда один из множества крошечных пузырьков. Он вылил зелье в содержимое инкрустированной драгоценными камнями чаши.
   -- Начнем этой же ночью, -- заверил он джордайна. -- Можешь передать госпоже, что все идет по плану.
   Незаметная улыбка коснулась лица эльфа.
   -- Уверен, она будет рада это услышать.
   -- И, прошу, передавай королеве мои благодарности.
   Странная, скрытая улыбка снова промелькнула на губах советника.
   -- И это я сделаю, -- согласился Зефир. -- Хотя и чуть позже.
   Он закончил это странное замечание традиционным поклоном джордайнов, а затем развернулся и с обескураживающей эльфийской легкостью исчез в ночи. Дамари пожал плечами и достал из скрытого кармана своей мантии небольшой пакет. Он оторвал угол и высыпал содержимое пакета в вино. На мгновение, жидкость вспенилась и забурлила. Казалось, сотня оттенков малинового, фиолетового и зеленого сменялись в ней один за другим. Затем, также внезапно, она вернулась к прежнему состоянию, становясь выдержанным золотистым вином хаэрлу. Дамари удовлетворенно улыбнулся и отправился разыскивать невесту...
    

* * * * *

  
   Ярость, чистая и жгучая, вырвала Тзигони из прошлого, бросая обратно в настоящее. Вокруг неё все еще танцевали тени зеленой башни и сада, полного призрачных гуляк. Глаза девушки искали среди теней мать.
   -- Она не знала, -- пробормотала Тзигони, думая о зелье, которое во многом сформировало судьбу матери. И её собственную судьбу. -- Этот сын скорпиона отравил её.
   Ярость, переполнявшая душу, вела её к цели. Тзигони стремительно провалилась обратно в видения прошлого...
    

* * * * *

  
   Покой Кетуры был недолгим. Одна из Эксчелсоров, дородная почтенная дама, чьего имени волшебница никогда не слышала, набросилась на неё, словно толстая полосатая кошка, вытаскивая несчастную Кетуру в самую гущу праздновавших. Невеста стояла спиной к стене сада, держа в руке нетронутую тарелку с едой. С растерянностью древнего призрака, следящего за жизнью живых, Кетура наблюдала за торжеством. Ветром и словом, она понятия не имела, чему так радовались эти посторонние люди!
   Её новоиспеченный муж подошел к ней, держа в сложенных лодочкой руках бокал вина. В глазах юноши горел странный огонек, от которого по коже Кетуры забегали мурашки. Женщина была осведомлена о поведении мужчин, и отлично знала, какое выражение носит сейчас её лицо. Она взяла чашу и осушила её одним глотком. Желудок протестующе сжался, и Кетура отвернулась, чтобы муж не заметил её отвращения.
   Мать Дамари выбрала этот момент, чтобы оказаться рядом. Серебристые одежды, напоминавшие шахты электрума, составлявшие основу её богатства, развевались, словно листья осины под порывами ветра.
   -- Доченька, где твой дворецкий? Нужно кое-что сделать. К тому же, необходимо отказаться от учеников.
   -- Учеников? -- безучастно повторила Кетура. -- Но зачем?
   Женщина захихикала.
   -- Ты, должно быть, выпила слишком много, если позабыла о луне уединения! Милостью Леди Мистры, вскоре после этого ты посвятишь себя материнству. У тебя многие годы не будет времени на учеников!
   Амбиции, сиявшие в глазах женщины, проливали свет на коллективное ликование семьи.
   Эксчелсоры были очень богаты и не колеблясь использовали свое состояние, чтобы добиваться желаемого. Они подарили ей башню в обмен на ученичество Дамари. Их сын был магом, но его таланты оказались скромными, и потому ему не суждено было прославиться своим искусством. Но если он женится на могущественной волшебнице, и, что еще лучше, сможет зачать ребенка, способного на то, чего не смог отец даже с помощью Кетуры -- семья Эксчелсоров станет известна, как род магов. В Халруаа это позволяло войти в число знати.
   Но если причина её поспешного брака крылась лишь в амбициях купеческой семьи -- почему его одобрил Совет? Кетура не верила, что Старшие могли прельститься лишь подачками Эксчелсоров. Что за скрытый дар Дамари делает их ребенка таким желанным? Что могло заставить королеву Фьёрделлу обратить внимание на этот вопрос?
   Она огляделась в поисках Зефира, но эльфа нигде не было видно.
   -- Пей, -- мягко сказал Дамари, кивая на чашу, которую все еще сжимала Кетура. -- Я положил туда зелье, которое поможет тебе уснуть. Утро вечера мудренее.
   Его слова так точно повторяли её собственные мысли, что Кетура без вопросов поднесла к губам драгоценную чашу. Как и обещал Дамари, каждый глоток уносил её все дальше в блаженное забытье. Она смутно осознавала хриплые крики гостей, восходящую луну и пошлые шуточки гуляк, когда Дамари подхватил её на руки и отнес в башню.
   Муж удалился, и рядом осталась только молодая ученица. Её детское лицо было взволнованным и смущенным. Она помогла Кетуре выбраться из свадебного платья и опуститься в одинокую постель.
   Быть может, Дамари прав, подумала Кетура, погружаясь в дремоту. Возможно, когда взойдет солнце, все станет яснее....
  

* * * * *

    
   Жуткая песня темных фейри вырвала Тзигони из воспоминаний, возвращая обратно к неистовому ужасу, от которого девушка сбежала лишь недавно.
   Она прижала руки к пульсирующим вискам.
   -- Эти существа не понимают, когда нужно убраться, -- пробормотала Тзигони. С трудом, она призвала видение.
   Слабый свет костров пронизал туман, освещая уютный гостиничный номер и двоих постояльцев -- похожего на фермера юношу и рыжеволосую женщину, одетую в струящийся черный шелк. Незнакомка подходила все ближе и ближе, улыбаясь своему поклоннику. Клыки, длинные и смертоносные, блестели в свете костров. Юноша попятился и споткнулся о стул, лихорадочно отползая обратно к двери. Быстрее мысли, моментально, словно темная фейри, прекрасная вампирша преградила ему путь. Её нежные руки схватили добычу, поднимая юношу на ноги. Опустив голову, она впилась в его плоть. Спустя несколько коротких мгновений, женщина отбросила тело жертвы в сторону. Юноша, полностью высушенный, упал на пол.
   -- Кровь ничто по сравнению с пьянящим вкусом страха, -- прошептала она.
    
   Видение исчезло, а вместе с ним пропала и мучительная песня темных фейри.
   Бледная улыбка скользнула по лицу Тзигони.
   -- У Неблагих свои недостатки, но никто не станет утверждать, что фейри не понимают намеков, -- прохрипела она, а затем снова провалилась в чужие воспоминания.
    

* * * * *

  
   Кружащийся туман расступился, чтобы показать Кетуру, стоявшую на узком балконе, окружавшем её башню. Тень, отбрасываемая куполом, защищала это уединенное место от палящих лучей солнца, а высота башни скрывала его от посторонних глаз. Сюда Кетура часто приходила, чтобы побыть в одиночестве.
   Больше года минуло с той странной свадьбы. Кетура уже не брала учеников, хотя в причине такого решения она боялась признаться даже самой себе. Самыми частыми её спутниками стали существа, приходившие на призыв.
   Волшебница оперлась локтями о стену, наблюдая за звездозмеем, скользящим по воздуху на своих радужных крыльях. Он был подобен нити драгоценных камней, плывущей по сапфировому небу. Женщина запела, и ветер подхватил её сильный и уверенный голос.
   Крылатое существо пролетело мимо, не обращая внимания на её зов.
   Внезапно, песня Кетуры оборвалась. Она закрыла лицо руками, подавляя длинный дрожащий вздох. Это был не первый раз, когда её магия не сработала. В последние несколько месяцев волшебство женщины становилось все более ненадежным.
   По какой-то причине она скрывала эти мелкие неудачи от Дамари. Это было не так уж сложно. Он проводил большую часть своего времени, работая в одиночестве. Зелья очаровывали его, и он был поглощен созданием книги заклинаний, которая прославила бы магов Эксчелсоров. Как ни странно, с тех пор, как они поженились, лишь это одно заставляло вспоминать о его крови и семье.
   Первые дни брака -- традиционная луна уединения -- озадачили Кетуру. Днем они гуляли по берегу, вызывая морских существ и наблюдая за тем, как те плещутся и играют в волнах. Она показала Дамари заклинание для вызова гигантского кальмара. Если существо раздразнить, оно выплескивало сепию, используемую для магических чернил. Они говорили о сельки, наблюдали за игрой дельфинов, но, казалось, снова стали наставницей и учеником. Дамари держался вежливо, уважительно и отстраненно. Каждую ночь он оставлял её у двери в спальню и возвращался к собственным занятиям.
   Это продолжалось и после их возвращения в Халарах, в башню Кетуры. Дамари был неизменно вежлив. Каждый вечер они ужинали вместе, и он поил её изысканным вином из подвалов Эксчелсоров, развлекая разговором. Их совместная жизнь не была плохой, но нельзя было назвать её браком. Это даже не было дружбой, и потому Кетура не могла заставить себя доверить этому незнакомцу тревогу о своей ускользающей магии.
   Кетура наблюдала, как звездозмей исчезает в рассветных облаках. Её магия не смогла даже привлечь внимание существа, не то что связать его волю! Одевшись с помощью волшебства, она завернулась в струящиеся шелка и тихо пробралась через весь город к дому зеленого мага Вендуры. В Халарахе было много подобных целителей, мелких волшебников и жрецов, которые изучали искусство магов-гончих, а также прорицание и травы. У простых жителей были собственные акушерки и жрецы, но здоровье мага было настолько связано с его искусством, что требовало набора специальных знаний. Вендуру уважали, и её дом стоял вдалеке от популярного побережья. Подобное расположение жилища было призвано вселить в клиентов чувство безопасности и конфиденциальности, насколько подобные вещи были возможны в Халруаа.
   Вендура, маленькая пухлая женщина, выглядевшая так, словно должна потчевать внуков медовыми кексами, встретила Кетуру в дверях, одаривая женщину теплой улыбкой. Миновав два лестничных пролета, они оказались в небольшой комнате. Разговаривая, целительница толкла травы и перемешивала их с вином. Кетура разделась и отложила в сторону все свои волшебные сумки, чары и палочки. Ничто не должно было помешать осмотру волшебницы. Женщина выпила зеленоватый напиток, предложенный Вендурой, а затем выдержала длинный допрос и множество магических тычков и толчков.
   Наконец, Вендура кивнула и стала собирать свои палочки и кристаллы.
   -- Внутри тебя столько магии, -- сказала она с уважением. -- Ты делаешь Халруаа великий подарок!
   Кетура нахмурилась.
   -- Я не понимаю.
   Руки суетившейся зеленой волшебницы замерли, в глазах женщины вспыхнуло сострадание.
   -- Не волнуйся, -- промурлыкала она. -- Подобное часто случается. Зелья могут привести к спутанности мыслей.
   -- Зелья, -- все еще не понимая повторила Кетура. -- Спутанность?
   Вендура одарила её ободряющей улыбкой.
   -- Все станет по-другому, когда ребенок родится, -- сказала она, продолжая собирать свои инструменты. -- Да поможет тебе Мистра, -- добавила она себе под нос.
   Кетура поняла, что открыла рот, словно карп.
   -- Ребенок? Какой ребенок?
   Пришло время зеленой волшебнице удивляться.
   -- Ты не беременна?
   -- Нет, -- отрезала Кетура. -- Это невозможно.
   Да и как такое может быть, если её "муж" ни разу не переступил порога её спальни?
   -- Тогда зачем ты пришла на проверку?
   -- Я сказала тебе, -- нетерпеливо бросила Кетура. -- Моя магия слабеет и становится ненадежной. К кому мне идти, если не к зеленому магу?
   Жалость и понимание тронули лицо целительницы.
   -- Для женщины, которой суждено выносить джордайна, подобное -- обычное явление. Не нужно смотреть так удивленно, дитя, -- сказала старушка, явно огорченная выражением лица Кетуры. -- Ты все это слышала, но иногда память уходит вместе с магией.
   Правда обрушилась на Кетуру, словно ураган. Она готовится родить джордайна! Кетура постаралась успокоить вскипающий разум и вспомнить все, что она знала о подобных вещах. Хотя джордайны время от времени рождались без посторонней помощи, чаще это была редкая и совершенно секретная процедура, включающая зелья, которые останавливали передачу магии от матери к ребенку.
   Так вот почему Дамари каждую ночь оставлял её у двери в спальню! Их брак был заключен лишь потому, что был способен породить джордайна. Кетура подумала о пряном вине, которое они пили во время своих традиционных вечерних трапез. Без сомнения, он поил её зельями, чтобы сформировать судьбу их возможного ребенка. Он не желал рисковать нарушить процесс до его завершения.
   Но зачем ему это? Никогда еще подобная участь не была навязана женщине без её на то согласия!
   Злоба, глубокая, неистовая и бурлящая, заставила женщину напрочь позабыть о смущении.
   Происхождение советников было тайной, но волшебнику, который помог будущему джордайну явиться на свет, воздавались великие почести. Это был отличный способ повысить свой ранг и статус, и никто даже не узнал бы причины. Несмотря на огромную силу местной магии -- а быть может, именно из-за неё -- многие дети умирали во младенчестве. Потенциальных джордайнов забирали у матери. Во всех публичных отчетах они значились мертворожденными, теряясь среди остальных детей, родившихся слишком хрупкими, чтобы выдержать вес магии Халруаа. Родители оставались в неведении касательно имени ребенка, а общество взамен не ведало, почему тот или иной волшебник получал редкие книги заклинаний, жилье на выбор или даже пост в Совете Старших.
   Все это рассказал Кетуре её друг, Басель, поздним вечером дня, ставшего днем смерти для его жены и новорожденного ребенка. Описание этого секретного процесса несло горькую печать исповеди.
   В соседней комнате Кетура услышала голос зеленого мага и тихий мягкий перезвон, сопровождавший открытие портала для прорицаний. Она подкралась к двери, чуть приоткрыла её и прислушалась.
   -- Какая жертва! -- сказала Вендура, обращаясь к шару прорицаний. -- Если Кетура уже успела потерять столько воспоминаний, я боюсь, что её разум не выдержит рождения ребенка.
   -- Вы правильно поступили, связавшись со мной. Я не знал, что ей так плохо, -- голос Дамари, донесшийся с другой стороны сферы, был полон живейшего беспокойства. -- Беременность стала испытанием для Кетуры. С утра она никого не желала видеть. Иногда её недомогание задерживается до полудня. Нет ли лекарства, способного облегчить её страдания?
   Искренность, звенящая в голосе мужа, заставила Кетуру с трудом подавить яростный вопль.
   -- Вы знаете, что подобное невозможно, -- строго сказала маг-гончая. -- Она не может принимать иных зелий, дабы не нарушить хрупкого равновесия и не навредить ребенку.
   Глаза Кетуры расширились, когда в голову ей пришла мрачная идея. Дамари была известна её преданность Халруаа. Знай она, что выбрана стать матерью джордайна, то нашла бы способ принять свою судьбу. Но сейчас муж убедился, что она ничего не знала о собственной участи.
   -- Не отпускайте мою жену от себя, -- нежно продолжал Дамари. -- Она слишком смущена, чтобы путешествовать в одиночку. Скоро я приду и заберу её.
   Кетура поспешила к окну. Высокая железная решетка, покрытая бледно-лавандовыми розами, прислонилась к стене, ведущей в сад зеленого мага. Выбравшись наружу, женщина поспешила вниз, благодаря Мистру за то, что Дамари никогда не проявлял талантов к заклинаниям перемещения. Он вынужден будет тащиться на лошади. Поездка в дом целительницы и возвращение обратно давало Кетуре некоторое время.
   Достигнув земли, она открыла портал и бросилась сквозь него. Портал вел не в родной дом Кетуры. Женщина вышла в городской сад, оказываясь возле пруда, где она, почти год назад нашла синего бехира. На миг она задумалась, не вызвать ли ещё один портал, но решила не рисковать. Кетура двинулась пешком, искренне надеясь, что степенная кобыла, на которой обычно ездил Дамари, шла своим вечным неторопливым шагом.
   Спустя, кажется, вечность, она добралась до собственной башни. Женщина помчалась вверх по лестнице, желая собрать некоторые вещи и отыскать ответы на несколько вопросов.
   -- Госпожа.
   Остановившись на площадке, Кетура обернулась. Лицо женщины, стоявшей позади сильно напоминало её собственное, но было гораздо грубее. Казалось, ему не хватало симметрии.
   -- Что, Хесси?
   -- Вы видели зеленого мага Вендуру этим утром?
   Кетура моргнула.
   -- Да. А что?
   -- Она мертва. Я слышала крики на рынке, -- сглотнула Хесси. -- Говорят, её убили звездозмеи.
   -- Звездозмеи? В этот час? Только если она сама залезла на какое-нибудь дерево, чтобы пристать к спящей змее. Но это, кажется, маловероятно.
   -- Её атаковали в башне. Говорят, там было не меньше трех змей.
   Тревога, начавшая грызть Кетуру, сменилась растущей уверенностью. Крылатые змеи никогда не рисковали появляться в пределах человеческих жилищ. К тому же, они истово любили уединение, предпочитая воспитывать молодняк без помощи сородичей. Звездозмеи старательно избегали друг друга -- Кетура никогда не видела больше одной особи за раз. Хотя змеи имели высокую устойчивость к магии, ни одно нормальное существо не стало бы атаковать мага, если только его не принудили к этому мощным заклинанием.
   Кетура начала понимать план Дамари. Он не мог позволить сочувствующей целительнице стать союзницей Кетуры, опасаясь того, что могло открыться женщинам. Кетура больше не будет прикована к башне, ожидая рождения ценного ребенка под тщательным присмотром Дамари. Без сомнения, маг-гончая обнаружит в младенце некоторую магию, и ребенок будет отвергнут. Все будут рассматривать это как трагическую случайность и смотреть на отца с большим сочувствием.
   Да, он был умен! Единственным недостатком его плана было то, что Кетура еще не была беременна. Вероятно, у него готовы заклинания, способные обманывать жену достаточно долго, чтобы исправить этот недостаток.
   -- Полагаю, это Дамари обнаружил Вендуру, -- голос женщины был резким, словно скрежет меча. -- Или то малое, что от неё осталось?
   Хесси кивнула. Глаза женщины подтвердили невысказанные подозрения Кетуры.
   -- Стража опрашивает слуг, выясняя, кто заходил до него. Его не стали подвергать магическому допросу. Стража не считает это необходимым, так как он -- мастер зельеварения, а не маг, известный своей способностью вызывать подобных существ.
   -- В отличие от своей жены, -- с горечью сказала Кетура. -- Да, Дамари может быть очень убедительным.
   -- Они допросят вас, -- с надеждой сказала Хесси. -- Они узнают правду.
   Кетура покачала головой.
   -- Он давал мне зелья, которые путают магическое дознание. Вендура думала, что я беременна, а она -- лучший зеленый маг в городе. Совет будет ждать, пока я рожу Дамари ребенка. Но, клянусь словом и ветром, не быть сему! -- женщина выругалась. -- Пусть этот облезлый щенок бешеного шакала найдет меня, если сможет!
   Служанка заколебалась, а затем положила нечто металлическое и блестящее в руки Кетуры.
   -- Носи этот талисман везде, куда бы не пошла, -- быстро прошептала она. -- Он сообщит, когда Дамари или те, кого он послал, окажутся рядом.
   Кетура в замешательстве уставилась на служанку.
   -- Это редкая и дорогая вещь. Откуда ты её взяла?
   Девушка попыталась улыбнуться.
   -- Вы хорошо мне платите, а мои потребности очень невелики. Я берегла каждую монетку, надеясь, что однажды вы окажетесь в безопасности, подальше отсюда.
   -- Когда ты узнала?
   -- Я убираюсь в лаборатории, -- решительно сказала Хесси. -- Я видела заклинания, которые он создавал. Простите, что не рассказала вам все, что мне известно!
   Многие маги подвергали своих слуг и учеников зачарованию, чтобы те не предавали их секретов. Тем не менее, Хесси опасалась за жизнь хозяйки больше, чем за собственную. Кетура не могла подобрать слов. Она распахнула объятия, и Хесси бросилась к ней. Мгновение, две женщины стояли, обнимая друг друга, словно сестры.
   Кетура отстранилась и пошла к открытому окну, на ходу выпевая слова заклинания. Едва заботясь о том, сработала ли магия, женщина шагнула в пустоту...
    

* * * * *

  
   Тзигони ничком повалилась на землю, приземляясь с громким шлепком. Её спина онемела от удара. Оттолкнувшись от мшистой почвы, она поднялась на ноги, вытирая влагу с лица. Некоторое время она ходила туда-сюда, ожидая, когда развеются последние тени её видений. Когда девушка смогла видеть лишь мрачную гладь покрытого торчащими камнями болота, она, наконец, присела, прислонившись спиной к одному из выдающихся из земли камней, которых здесь, в мире темных фейри, было полно.
   Так вот как все было. Вот как началась её история. На протяжении многих лет Кетура избегала преследования Дамари, но в конце концов попалась эльфийке Киве, магу-гончей. Где-то между этими двумя событиями родилась Тзигони.
   Все это было интересно, но девушка не видела, как полученная информация могла бы помочь ей выбраться из этого места. Она попытается снова... но позже. Сейчас она устала и духом, и телом.
   Тем не менее, она собрала оставшиеся силы и погрузилась в недавние воспоминания. Когда Тзигони открыла глаза, над ней возвышалась высокая плотная фигура. Человек стоял, скрестив руки. На лице его застыла помесь нежности и раздражения. Тело Маттео было почти столь же призрачным, как у его друга Андриса, но Тзигони утешалась даже иллюзией его присутствия.
   Она подняла глаза на призрачное лицо.
   -- Хорошие новости, Маттео. Дамари мне не отец.
   -- Ты в этом уверена? -- осведомилась иллюзия с присущим джордайнам скептицизмом.
   -- Вполне. Я видела его в одном из этих погружений в воспоминания, которым ты меня научил. Ничтожный хорек даже не попытался стать моим отцом. Думаешь, все эти жезлы, чаши и хрустальные шары, которые маги таскают с собой, могут заставить окружающих поверить? Люди не обращают внимания на видимость! А он ни разу не произнес заклинания, если ты понимаешь, о чем я.
   Туманное лицо Маттео нахмурилось.
   -- Не произнес заклинания? Но Дамари -- волшебник.
   Тзигони застонала.
   -- Переведу на язык, понятный ученым: у Дамари не было либо чернил в пере, либо -- настроения писать.
   Лицо иллюзии покрылось слабым румянцем.
   -- Ты это видела?
   -- Хвала Мистре, там почти не на что было смотреть, -- смешинка исчезла из глаз девушки, и она пристально посмотрела на Маттео, долгое время изучая друга. -- Знаешь, все здесь нереально. Все здесь нереально, но я не уверена, что происходящее в Халруаа можно охарактеризовать иначе. Ведь чаще всего жизнь -- это череда иллюзий или попыток выдать желаемое за действительное, не так ли?
   -- Да.
   -- Из всех, кого я знаю, ты единственный являешься именно тем, кем кажешься, -- девушка мимолетно усмехнулась. -- Прости за все те случаи, когда я называла тебя скучным и предсказуемым.
   -- Это не так, -- ответила иллюзия Маттео.
   Тзигони усмехнулась.
   -- Ну, может быть, не за все.
   Она прислонилась спиной к камню, позволив мыслям унестись вдаль.
   -- Останешься со мной ненадолго?
   -- Навсегда.
   Это был Неблагой Двор. Здесь иллюзии имели огромную власть, и потому ответ, что услышала Тзигони, был именно тем, которого она желала. По мере того, как девушка все глубже проваливалась в сон, она сильнее осознавала, что истина в своем чистом виде сильно отличается от факта. Хотя в реальности Маттео находился очень далеко, он тем не менее действительно был рядом.
   Знакомая теплота, которую приносило с собой присутствие друга, окутывала её словно плащ. Заворачиваясь в это чувство, Тзигони успокоилась. Она должна спать, пока на это еще есть время.
   Темные фейри скоро вернуться.
  

Глава 6

  
   Две фигуры скользили по поверхности болота. Они были уверены в заклинании, которое позволяла им ступать по мутной воде так же легко, как северяне пересекают скованные льдом озера. Несмотря на свою веру в магию, оба путешественника в этом диком месте выглядели на удивление уместно.
   Медная кожа и нефритовые волосы Кивы выдавали в ней уроженку джунглей. Её красота смешивалась с пышной листвой, а движения, казалось, вторили переменчивым теням. Зеленоватая кожа, покрытая чешуйками, жабры на шее и перепонки между пальцами делали человека подходящим обитателем места, в котором воздух смешивался с водой.
   Чешуйчатый маг остановился, чтобы передохнуть, опираясь на свой посох. Несколько мгновений единственными звуками, доносившимися до путешественников, были голоса болота, слабый треск энергии, окружавшей посох волшебника -- живого, замороженного угря, твердого, словно мифрил -- и сбившееся дыхание Ахлаура.
   -- Воздух разрежен. Двести лет, проведенные в воде не могут быть забыты в считанные дни, -- огрызнулся он на спутницу, словно она упрекнула его в слабости.
   Кива подняла руки, словно защищаясь:
   -- Эти заросли всегда были неприятным местом для людей. Вы были здесь прежде и, разумеется, помните об этом.
   Тонкие губы Ахлаура скривились в усмешке.
   -- Не таким уж неприятным. Чужаки мрут тут также легко, как в любом другом месте.
   Дикая эльфийка отбросила свое отвращение, заставляя лицо оставаться спокойным.
   -- Мы отправимся дальше сразу же, как вы будете готовы.
   Они двигались вглубь болота Килмаруу, на место первой великой победы Кивы. Сумерки сгустились над болотом, когда пара приблизилась к быстро бегущей реке, окаймленной глубокими ущельями. Остатки моста, вырубленного из единого огромного бревна, были переброшены с берега на берег.
   Ахлаур рассматривал скелет трехрогого существа, распростертого на почерневшем дереве. Лицо некроманта приняло мечтательное выражение, словно он заблудился в приятных воспоминаниях.
   -- Монстры Чулта -- я почти забыл это заклинание! Привести их сюда было довольно трудно, но оно того стоило. Дикие эльфы никогда прежде не видели подобного. Довольно забавное зрелище.
   -- Не сомневаюсь, -- резко сказала Кива и, ткнув на противоположный берег, добавила: -- Сюда.
   Некромант разглядывал стену непроходимого на первый взгляд леса.
   -- В последний раз, когда я был здесь, все было не так. На фоне деревьев возвышались террасы садов.
   -- Двести лет, -- напомнила ему эльфийка. -- Джунгли вбирают в себя все, и ничего не забывают.
   Ахлаур окинул Киву резким взглядом.
   -- Звучит, как предупреждение. Это подозрительно, Кива.
   -- Пословица, -- сказала она мягко. -- Нечто подобное часто говорят джордайны. Пока вы томились в изгнании, эти поговорки прилипли к языку Халруаа, словно комары к спелому плоду.
   -- Я так многое подарил Халруаа, -- заметил Ахлаур. -- Говорят, ни одно доброе дело не остается безнаказанным!
   На ум Киве пришло сразу несколько ответов, но любой из них привел бы некроманта в ярость. Она с поклоном признала иронию поговорки, а затем повела мага через мост. Пройдя сквозь ребра грудной клетки существа Ахлаура, они нырнули в лес. Маг шел следом за эльфийкой, двигаясь давно забытыми путями её народа, которые не мог увидеть ни один человек вне зависимости от степени магической одаренности.
   С наступлением ночи, дорога круто взбежала по склону холма. Пара обогнула несколько оврагов и ям -- все, что осталось от внешних защитных укреплений эльфов. Наконец, они оказались посреди разрушенных стен древнего эльфийского города.
   Лунный свет наполнял двор, задерживаясь на почерневших увитых виноградом руинах.
   -- Что здесь произошло? -- Ахлаур в смятении огляделся, -- Если об эльфах в этой части страны было бы хорошо известно, я мог бы понять разграбление! Но это был тайный город! Разумеется, некоторые маги подозревали о его существовании, но маги и мародеры редко пьют из одной бутылки.
   -- Это не мародеры, лорд Ахлаур. Это время. Время и силы Халруаа стали союзниками в этом разрушении.
   -- Я не люблю загадки, -- предупредил он.
   Киве понадобилась минута, чтобы подобрать слова.
   -- Уничтожение эльфов Халруаа не могло быть выполнено одним магом, даже таким могущественным, как вы. Пока вы шли к власти, все в Халруаа смотрели в другую сторону, делая вид, что ничего не происходит.
   Некромант окинул её таким взглядом, словно эльфийка только что заявила, будто большинство деревьев -- зеленые.
   -- Ты только сейчас открыла природу людей? Даже те, кто считает себя добродетельным, видит только то, что желает видеть. Особенно те, кто считает себя добродетельным! В конце концов, иллюзия, которая однажды была создана, должна быть сохранена.
   -- Да, конечно, -- согласилась она, хотя замечание некроманта не имело для неё особого смысла.
   Над городом висели странная тишина. Маг и эльфийка прокладывали себе путь через груды кристаллических осколков, направляясь к сокровищу, которое некогда оставил здесь Ахлаур.
   Кива остановилась у дверей эльфийского храма, с отвращением глядя на картину, развернувшуюся перед ней. То, что некогда было местом необычайной красоты и покоя, ныне напоминало заброшенный склеп.
   Останки высились высокими кучами. Длинные, тонкие кости эльфов валялись вперемешку с массивными пожелтевшими скелетами людей, болотных гоблинов и даже таких существ, как птицы и крокодилы. Многие кости почернели и сломались, вероятно, при взрыве, который умный джордайн Андрис использовал, чтобы отбросить нежить. Кива задалась вопросом, как много времени потребуется поломанным и разбросанным во все стороны костям, чтобы собраться и преградить им путь.
   Она посмотрела на Ахлаура. Некромант кивнул, и эльфийка шагнула за порог.
   Вторжение заставило сработать охранные чары. Дрожь пронеслась по грудам костей. С ужасным грохотом нежить поднялась с пола.
   Эльфийские кости заскользили по полу, откатываясь в сторону, пока останки других существ обретали форму. Глаза Кивы сузились, словно женщина пыталась сдержать радостный блеск, мерцавший в их глубине. Эльфы, чьи кости безжизненно лежали на полу, давно ускользнули из-под власти некроманта.
   Чего, однако, нельзя было сказать обо всех остальных. Скелет цвета серого камня, чей приземистый и крепкий вид выдавал в нем бывшего дварфа, подхватил бедренную кость гиганта, размахивая ею, словно дубиной, и приготовился к защите. Пол вокруг немертвого дварфа извивался. Это орды гигантских змей и крокодилов двигались вперед, растягивая в злобных ухмылках обнаженные клыки. Все новые и новые скелеты присоединялись к рядам авангарда нежити. Некоторые были целыми, некоторые представляли собой лишь части существ. Они ковыляли, катились или ползли к незваным гостям.
   Некромант начал тихо скандировать заклинание, указывая на наступающую армию. Словно учитель танцев, он водил скелеты туда-сюда. Передовой отряд нежити разошелся, становясь лицом друг к другу и образуя две длинные линии.
   По храму пронесся резкий треск. Это каждое из двуногих существ оторвало себе руку, поднимая её над головой, чтобы образовать арку в знак почтения к своему хозяину.
   Пройдя через жуткий строй, Ахлаур направился к самому священному и сильному месту храма. Эльфийка пошла за ним, с трудом подавляя отвращение.
   Так много магии, и ради чего? Неужели люди никогда не усвоят, что некоторые вещи не стоит делать лишь потому, что у них есть на то возможности? При всем своем самоуспокоении, строгости законов и обычаев, жители этой страны ушли недалеко от своих предков-нетерезов.
   Ахлаур резко остановился. Долгое время он в испуге смотрел на пустой алтарь.
   Это был самый опасный момент. Все уловки Кивы должны были пройти испытание здесь.
   -- Где сфера? -- Некромант с яростью уставился на эльфийку.
   Та покачала головой, словно была слишком потрясена, чтобы говорить.
   -- Исчезла, -- удивленно пробормотала она, наконец. -- Должно быть, её украли.
   -- Какой маг мог подобраться сюда?
   Эльфийка подавила усмешку. Разумеется, Ахлаур думал, что лишь маг способен на такой подвиг!
   -- Не маг, -- поспешно сказала она. -- Хотя, до меня доносились слухи...
   -- Говори!
   -- Люди поговаривают о целой армии не владеющих магией воинов. В основном, джордайнов.
   Лицо волшебника перекосилось от крайнего отвращения.
   -- Опять эти джирдайиин, -- с издевкой произнес он, используя древнее нетерезское слово, означавшее "дурак". -- Не самый мой успешный эксперимент.
   -- Тем не менее, эти дураки стали высоко цениться в Халруаа как советники, -- в ответ на её слова Ахлаур усмехнулся, и Кива добавила. -- Даже древние используют их.
   Тон эльфийки был невинным, но слова произвели желаемый эффект. На лице Ахлаура мелькнула догадка, быстро сменившись яростью.
   -- Залаторм, -- пробормотал он. -- Это он послал джордайнов. Он забрал сферу!
   Кива медленно кивнула.
   -- Вполне возможно. Кто еще мог знать так много о твоей магии или этих эльфах?
   "И в самом деле, кто?" -- подумала она. На мгновение, Кива позволила себе вспышку радости. Ей казалось, что эта эмоция навсегда покинула её сердце, но воспоминание о том, как был разрушен зеленый кристалл Ахлаура, а души эльфов вырвались на свободу, заставило её познать это чувство снова. Ахлаур развернулся и, бормоча себе под нос, двинулся прочь сквозь арку из скелетов.
   -- Две сферы пропали без вести, а с ними и вся магия! Тысячи заклинаний, сотни жизней. Все, все украдено. Проклятием и потоком, Залаторм за это заплатит!
   Довольная и хитрая улыбка мелькнула на лице эльфийки, но она быстро спрятала её.
   -- Вы с ним были так близки, лорд Ахлаур. Если бы Залаторм не помешал, вы собрали бы в своих руках большую часть магии Халруаа. Как можете сделать теперь, -- добавила она быстро, в ответ на взгляд, который бросил на неё некромант.
   -- Это ты зависишь от подобного, -- проворчал Ахлаур. -- У меня есть другие точки опоры, места и магия. Их будет более, чем достаточно.
   Когда они вышли на разрушенный двор, некромант широко взмахнул руками. В воздухе появился широкий мерцающий овал. Ахлаур шагнул в него -- и провалился в воду, словно камень.
   Кива вышла из волшебных врат вслед за Ахлауром, легко скользя по водной глади болота. Она, в отличие от некроманта, ожидала этот влажный прием.
   Маг вылетел из воды, останавливаясь рядом с Кивой. Для такого внезапного погружения он выглядел не так уж плохо. Некромант в испуге огляделся.
   -- Что это за место?
   -- Вы знали его, как болото Галагара, мой господин. Теперь оно носит ваше имя.
   Некромант кивнул, вспоминая.
   -- Моя башня стояла тут до того, как Залаторм и его ущербные маги перетащили её. А где все остальное?
   -- Темницы были там, -- сказала Кива, указывая на густые заросли виноградной лозы. -- Сейчас мы стоим на месте, где некогда рос сад. Как видишь, с Плана Воды текла вода. Небольшая струйка кормила ларакена и держала магов подальше.
   Бледно-зеленое лицо Ахлаура посветлело.
   -- Так мою башню никто не трогал?
   -- Судя по драгоценному камню, который я использовала, чтобы освободить вас -- да, -- для большего эффекта Кива сделала паузу, а затем, добавила: -- Мне потребовалась ундина, чтобы достать его.
   Некромант сощурился.
   -- Молю, не говори мне, что моя башня под водой!
   Эльфийка пожала плечами, словно извиняясь.
   -- Залаторм закинул её в глубокий разлом. Я одна из трех оставшихся в живых, кто знает, где она лежит.
   Её слова содержали в себе тонкую шпильку, напоминая некроманту о том, что двое его врагов все еще живы.
   Ахлаур нахмурился и посмотрел на болото.
   -- Удивительно, что могут сотворить годы.
   -- Такова судьба тех, кто живет долго, мой господин. Мы становимся свидетелями многих событий и претерпеваем огромные изменения.
   Ахлаур кивнул, не понимая параллели, которую провела Кива. По меркам долгой жизни эльфов она все еще была молода. Однако, в течение жизни Кивы была написана одна из самых страшных глав в истории её народа. Маги и историки закрывали глаза на эти ужасные события, а народ Халруаа не знал и не переживал о подобном.
   Но скоро они все узнают.
   Мгновение, волшебник и эльфийка стояли рядом, разделяя созерцание этого места -- такое личное и такое разное для них обоих. Ахлаур первым вышел из раздумий. Резкий взгляд его черных глаз обежал пейзаж, останавливаясь на большом черном стирге, который деловито разбухал, выпивая труп фамара -- безволосого болотного сумчатого. Кормящееся насекомое напоминало чудовищного комара, но тело его размерами едва уступало коту, а живот, покрытый черной шерстью, был туго набит выпитой кровью. Странный жужжащий звук поднимался оттуда, где кормилось существо.
   -- Пойдет, -- сказал Ахлаур, начиная петь.
   Почти мгновенно, стирг увеличился в размерах. Сложенный хоботок существа превратился в смертоносное копье, которое подросший стирг устремил в небеса. Внезапно, песня стирга оборвалась. Голос Ахлаура заполнил воцарившуюся тишину.
   Насекомое уставилась на мага несколькими глазами. Его огромные крылья зажужжали, словно ветер в листьях осины, и существо взметнулось в воздух, имея в отношении Ахлаура самые злонамеренные планы.
   Некромант вскинул руку. Стирг замер в воздухе, внезапно и моментально, словно врезаясь в невидимую стену. Некромант сделал небольшой круговой жест, и зависший стирг медленно повернулся спиной.
   -- Садись, -- предложил Ахлаур, указывая на лапы монстра. Существо висело спиной, повернув когти так, что они образовали некое подобие корзинки.
   Осторожно, Кива опустилась на странное "сиденье". Ахлаур пристроился рядом, произнося команду. Гигантский стирг взмыл в воздух со скоростью, которая заставила Киву затаить дыхание.
   Стирг мчался через джунгли, наклоняясь из стороны в сторону, когда ему приходилось прокладывать путь сквозь густой полог. Ветви расступались, чтобы позволить им пройти, яркие птицы разлетались с громким протестующим треском. Когда того требовали обстоятельство, Кива бросала короткие реплики, крепко цепляясь за гротескные лапы существа.
   Наконец, стирг остановился рядом с длинным узким прудом. Кива отскочила и стряхнула с себя хлопья высохшей крови -- существо оказалось не слишком опрятным едоком -- со своих рук и ног. Освободившись от заклинания, которое связывало его, насекомое полетело прочь, по пути уменьшаясь до прежних размеров.
   Некоторое время Ахлаур изучал воду. Он высоко воздел руки и начал повторять заклинание, которое создало огромную водную элементаль во время мулхорандского вторжения. Поверхность озера забурлила, а затем тонны воды взмыли ввысь, принимая новую форму.
   Похожее на человека существо, высотою с три эльфийских роста, выплеснулось на берег. Ахлаур продолжал скандировать. На этот раз он выпевал заклинание иссушения. Существо растворилось в тумане, который словно призрак поднялся над землей, превращаясь в густое серое облако. В животе его сверкнула нетерпеливая молния и прогремел гром.
   -- Это значительно понизило уровень воды, -- сказал Ахлаур, выглядя довольным собой. -- Куда мне послать облако? Каербаал? Халар?
   -- В город короля, -- предложила Кива, тщательно подбирая слова. -- Пошлите его в Халарах.
   Ахлаур улыбнулся акульей улыбкой и указал на восток. Облако метнулось прочь, намереваясь обрушить грозу на город Залаторма. Выжидающе, некромант посмотрел на Киву.
   -- Чудесное заклинание, лорд Ахлаур, -- отклонилась она. -- Никогда не видела подобного!
   -- И правда. Как, я полагаю, не видел никто в Халруаа. Я двести лет жил в мире магии воды.
   Губы Кивы дрогнули.
   -- Тогда, мне кажется, сезон дождей в этом году выдастся интересным.
   Некромант усмехнулся. Ему понравился черный юмор эльфийки. Затем, он принялся за работу, давая Киве одно поручение за другим, словно та была его ученицей или даже прислугой. Она без жалоб приняла свою участь. По сравнению со всем пережитым, поиграть в служанку Ахлаура было нехитрым делом. К тому же, это была небольшая цена за свершение долгожданной мести.
  

* * * * *

  
   Ураган бушевал за окнами башни Баселя Индоулара. Ветер выл, словно толпа злобных духов, а непрерывный серый дождь превращал воспоминания о солнечных днях в далекие детские мечты. Басель считал бурю подходящим фоном для своих исследований.
   Он вздохнул и отодвинул книгу, редкий фолиант, который он позаимствовал у человека, сменившего его в Школе джордайнов. В юности Басель сражался с шайками кринти, но за пределами личного опыта он почти ничего не знал о теневых амазонках. Чем дальше он углублялся в этот вопрос, тем больше убеждался, что ключ к нему таится в крови дроу. Иначе говоря, бесстрашные кринти боялись темных фейри. Это позволяло предположить, что теневые амазонки обладали полезными знаниями.
   Басель поднялся и зашагал по комнате. Его давний соперник -- Прокопио Септус -- страстно интересовался кринти, что он продемонстрировал своей недавней победой над ними всего неделю назад.
   Победой, которая, по мнению Баселя была слишком своевременной и удобной. Возможно, пришло время потрясти дерево лорда-мэра и посмотреть, что свалится из ветвей.
  

* * * * *

  
   Спустя час Басель поднял свой бокал, лучезарно улыбаясь хозяину.
   -- За нашего героя, мастера штормовых элементалей! Компоненты для такого великолепного заклинания, должно быть, стоили целое состояние! Но ради Халруаа и песен менестрелей подобная жертва не велика.
   Прокопио Септус сделал вид, что тоже пьет вино, стараясь не бросать на своего гостя слишком заметных взглядов. Как ни старался лорд-мэр, он не мог угадать, зачем явился Басель. Дородный волшебник -- с его веселой беззаботностью и очевидной любовью к роскоши -- был, на первый взгляд, простым человеком. Тем не менее, каждый следивший за политикой Халруаа знал, что Басель справедливый и даже мудрый правитель Халара. Многие волшебники, особенно школы Воплощения, считали Баселя своим учителем. Он никогда не брал меньше трех учеников.
   Прокопио был удивлен, что волшебник все еще не заменил Тзигони, неприятную девку, чей вклад в недавнюю битву обошелся дороже, чем все старания Прокопио.
   На самом деле, Прокопио от недавней битвы не получил ничего, кроме выгоды. В течение нескольких месяцев, с тех пор, как его советник-джордайн, Зефир, был казнен за измену и помощь магу-гончей Киве, скандал следовал за Прокопио по пятам. Но благодаря успехам лорда-мэра во время мулхорандского вторжения все забыли об этом инциденте. Народ Халараха твердо стоял за своего мэра, гордясь его магическими подвигами и военными успехами. Не один волшебник в эти дни приходил к нему, чтобы намекнуть, будто король уже не тот, что прежде и что, быть может, пришло время человеку талантов Прокопио пойти собственным путем.
   Но Прокопио не мог забыть, какими нечестными махинациями он достиг своих успехов. Теперь он изучал лицо Баселя в поисках любого намека на самодовольную знающую усмешку. Играет ли с ним шутку воображение, или эти мерцающие черные глаза затаили злобный блеск?
   -- Вы здесь не ради того, чтобы выпить за мое здоровье, -- сказал он прямо.
   Басель положил руку на сердце, растопырив толстые пальцы. Его лицо выражало подлинное раскаяние.
   -- Вы устали говорить о собственных победах. Я должен был понять это, приняв во внимание вашу скромность. Простите меня. Да, я приехал к вам, чтобы получить ответы на сложные вопросы. В дни, приходящие вслед за битвой, я всегда чувствую себя немного запутанным.
   В этих словах Прокопио послышалось предупреждение. Хотя сейчас Басель больше похож одиозную жабу, несколько лет назад он заслужил звание компетентного боевого мага. Он ненавязчиво взмахнул собственными картами, напоминая Прокопио, что у него хватит компетенции увидеть то, что другие могли пропустить.
   -- Я покажу вам кое-что способное ответить на многие ваши вопросы, -- прорицатель поднялся.
   Он привел гостя в комнату для игр. Здесь стояло несколько столов, каждый из которых изображал местность разной сложности, представляющую собой одно из исторических полей сражений. Прокопио приблизился к столу, изображавшему горную северную область, известную, как Нат -- место его победы над кринти.
   По команде Прокопио скрытые ящики стола распахнулись. Тысячи крошечных анимированных фигурок выпрыгнули оттуда и ринулись в бой.
   Крошечные небесные корабли плавали над долиной, заполненной миниатюрными воинами, которые ожесточенно сражались. Из маленьких парящих кораблей вырывались разряды разноцветных молний. Глаза Баселя расширились, стоило ему заметить крошечный кораблик с кричаще разноцветными парусами на которых были изображены сладострастные крылатые эльфийки, не слишком обремененные одеждой.
   -- Да, это действительно "Авариэль", -- заверил его Прокопио. -- Вы видите перед собой сражение, в котором мы оба недавно принимали участие. С помощью этих столов, этих игрушек, я могу снова и снова восстанавливать битвы, пробуя различные стратегии и сценарии. За эти годы я многому научился.
   Вытащив из-за пояса палочку, Прокопио помахал над столом. Некоторые фигурки растаяли, но их место быстро заменили другие. Многие воители оказались крошечными серыми женщинами.
   -- Кринти, -- подтвердил он, отмечая задумчивый кивок Баселя. -- Они вызывали у меня особый интерес. Никто иной, насколько мне известно, не проводил таких исследований теневых амазонок.
   -- Так ваше знание кринти возникло благодаря военным играм?
   -- Мой выбор занятий никогда не бывает случайным, дорогой Басель, -- сказал Прокопио, сопровождая слова покровительственной улыбкой. -- Вы забыли, что я прорицатель. Мое искусство помогает мне видеть то, что неведомо другим.
   Слова Прокопио, в подражание Баселю, были тонким предупреждением. Глупый фокусник усмехнулся и похлопал Прокопио по спине, словно поздравляя старого друга с отличной шуткой.
   -- О чем вы не перестаете напоминать, -- продолжил он с добродушным весельем. -- Вы в прекрасном положении. Если никто больше не видит тайн, на которые вы намекаете, то кто сможет оспорить ваши слова?
   Прокопио ответил на поддразнивание слабой улыбкой. Однако на протяжении остальной беседы ограничивался лишь короткими скупыми ответами. Наконец, его холодность пронзила даже непробиваемую броню Баселя, и эта толстая неприятность убралась восвояси, чтобы портить жизнь другим.
   Прокопио сразу отправился к себе в кабинет, сжимая в одной руке ярко-желтую бусину с кончика одной из вечных кос Баселя. Простое заклинание помогло шарику упасть, а второе отправило прямо в руку Прокопио. С помощью этой личной вещицы он сможет легко выяснить секреты Баселя.
   Остаток дня Прокопио провел в растущем недовольстве. Он изучал свои шары для прорицания в поисках того, что можно было использовать против Баселя Индоулара. Но у того не было врагов или даже обид.
   Прокопио одного за другим перебирал бывших учеников мага. На лице каждого из них возникала улыбка, стоило Прокопио тонко внедрить в их разум мысли о бывшем учителе. То же самое было со слугами, городскими властями и приятелями-волшебниками. Казалось, никто из знакомых не имел ничего против Баселя. Кроме самого Прокопио.
   На прорицателя снизошло вдохновение. Прокопио собрал собственную неприязнь в единый, сконцентрированный поток энергии. Он послал его в черный шар, заставляя магию парить по всему Халруаа, ища собственное отражение волшебника. Когда тьма внутри шара начала проясняться, показывая четкую картину, на лице прорицателя возникла медленная улыбка.
   Хотя это казалось невозможным, был кое-кто, ненавидевший Баселя еще больше, чем Прокопио.
    

* * * * *

  
   После любой победы наступает время для траура и время для праздника. Большая часть горя страны нашла выход в значительном и торжественном ритуале, но по всем землям люди пролили много слез и произнесли много беззвучных клятв.
   Одной из самых красивых и старых вилл во всем Халарахе было родовое имение Беладжун. Древнее и огромное, оно было домом четырех поколений магов и нескольких семейных ветвей. Как и большинство строений в стране, эта вилла хранила собственные секреты.
   В комнате, лежавшей значительно ниже самого старого особняка поместья, на коленях перед стеклянным гробом стоял старик. Там покоилось его величайшее сокровище, его молодая и обожаемая жена Синестра. Она была мертва, убита, но не в бою. Её уничтожила неведомая магия.
   Чувство вины и горечи мешались в душе Урьяха Беладжуна. Расцвет сил человека давно миновал, а имя его никогда не будет вписано в ряды великих волшебников Халруаа. Он мало что мог предложить такой женщине, как Синестра. Разве что свое богатство и абсолютную преданность. Но в Халруаа были и другие богачи. Урьях часто отмечал, сколько мужских глаз неотрывно преследует женщину. Он дал ей защитный артефакт, драгоценный камень, который привел бы её прямо домой, если бы любой другой мужчина посмел прикоснуться к ней.
   Она пришла домой. Урьях нашел её в постели. Лицо жены, слишком окаменевшее, странно переменилось. Он знал её. От кольца, которое она носила, до небольших скрытых родинок, которые мог увидеть лишь он один. По крайней мере, он на это надеялся.
   Смерть Синестры открыла поразительную тайну: её красота была сотворена магией. Этого Урьях никогда не подозревал. Конечно, он не был самым сильным волшебником, но Синестра была его ученицей, и он никогда не ощущал в её даре необыкновенной силы. Магия, которая превратила лицо Синестры в лицо богини, должна была лежать далеко за пределами способностей Урьяха.
   Быть может, не великое мастерство Урьяха убило её! Возможно, его маленькое защитное заклинание перемешалось с более сильным, становясь ядом. Эта мысль мучила его, и он больше не мог этого стерпеть.
   Мужчина поднялся на ноги и отправился на поиски инквизитора, специально обученного мага, служащего при храме Азута. Немногие заклинатели были так искусны в поисках истока заклинаний, как маги-гончие.
   До наступления темноты старик вернулся с высоким худым человеком, чье раздосадованное выражение лица не оставляло сомнений на счет его мнения об этом поручении. Урьях подозревал, что человек пришел сюда только из-за репутации клана Беладжун. Маг-гончая ожидал щедрых компенсаций, но это ожидание не улучшило его мнения о самом благодетеле.
   Урьях давно прекратил заботиться о том, как другие жители Халруаа смотрят на него. Он привел человека к могиле Синестры и оставил того делать свою работу. Однако он задержался в дальнем углу комнаты, внимательно наблюдая за тем, как маг-гончая бросил заклинания дознания.
   Нетерпение на лице мага сменилось недоверием. Наконец, он опустил серебристо-нефритовый жезл и обратился к Урьяху:
   -- Новости довольно неприятные.
   Старый волшебник приготовился услышать, что это его заклинание, его неумелость стали причиной смерти любимой женщины.
   -- На вашу жену наложено заклинание, отправляющее её домой при прикосновении другого мужчины.
   Одним кивком Урьях подтвердил это.
   -- Человек, прикоснувшийся к ней, был никем иным, как Баселем Индоуларом.
   В течение долгого времени старик и маг-гончая смотрели друг на друга, не вполне в состоянии осознать сказанное. Наконец, сердце Урьяха переполнилось эмоциями. Он боялся Баселя, ведь тот был известным волшебником. Но страх бледнел по сравнению с яростью. Вместе с гневом пришла убийственная решимость.
   -- Вы уверены в этом?
   Его голос был ровным и мрачным. Настороженное выражение -- призрачный намек на уважение -- появилось в глазах мага-гончей.
   -- Вне всякого сомнения. Как прикажете поступить с этой информацией?
   Старый волшебник задумался. Он отомстит за Синестру. В этом он не сомневался. Проблема заключалась в том, что он совершенно не понимал, как ему действовать!
   Он снял с шеи тяжелую золотую цепь и передал его гончей:
   -- Пока держите все при себе. Когда придет время, я призову вас, чтобы провести допрос. Вас и никого другого.
   Глаза мага-гончей вспыхнули. В эти неопределенные времена халруаанцы искали предателей в каждой ямке и под каждой кроватью. Если он сможет доставить неприятности такому сильному и осторожному магу, как Басель Индоулар, его слава будет обеспечена!
   Он склонил голову, отвешивая жалкому магу поклон, которым чаще обмениваются равные по положению:
   -- Как прикажете, лорд Урьях.
   Волшебник подождал, пока гость выйдет, а затем бросился на изогнутую крышку гробницы Синестры и заплакал. Каждая пролитая слеза выражала его ненависть к Баселю Индоулару. Конечно, даже у такого человека как он, еще будет возможность нанести удар! А если ничего не выйдет, он найдет союзника, имеющего большую власть, а значит -- больше шансов на успех.
  

Глава 7

  
   Отряд воинов шел вслед за маленькой, одетой в зеленое полуэльфийкой, пробиравшейся сквозь болотистые джунгли ловко, словно кошка. Люди старались держаться ближе, их лица были угрюмы, а глаза непрестанно осматривали территорию в поисках опасностей.
   Где-то под нависающим пологом леса раздался маниакальный хохот улетавшей птицы. Вглядевшись в тенистое жабье дерево, можно было заметить стайку злобных спрайтов, потиравших крохотные ручонки, словно замыслив новое озорство. Рыскающий камышовый кот -- существо более хитрое и смертоносное, чем горный волк -- завывал где-то, приглашая сородичей поохотиться. Из окружающего леса донесся один кошачий голос, затем второй, пока все деревья не завибрировали в такт смертельной песне.
   Самый большой человек в отряде, дальний родственник волшебницы, вытащил меч.
   -- Только идиот войдет в болото Ахлаура, есть тут ларакен или нет!
   Полуэльфийка остановилась и обернулась. Несмотря на миниатюрные размеры, она обладала сильной аурой власти, которая заставила воинов остановиться посреди шага. Как и все её подчиненные, женщина выказывала признаки тяжелого путешествия по изнуряющей жаре. Её черные волосы вялыми прядями повисли вокруг едва заостренных ушей, а большие миндалевидные глаза темными тенями проступали на худом, покрасневшем лице.
   -- Ты назвал меня идиоткой, Бахари? -- спросила она с обманчивым спокойствием.
   Мужчина посмотрел на неё сверху вниз:
   -- Тридцать человек вошли сюда. Осталось семнадцать. Сколько еще должно погибнуть?
   Полуэльфийка вздернула подбородок, прищуривая темные глаза.
   -- Я дала слово волшебника.
   -- Уверен, жена твоего отца была очень впечатлена, -- усмехнулся человек. -- Ты служишь женщине, которая тебя презирает.
   Волшебница-полуэльфийка отвернулась:
   -- Понятия не имею, что на сердце у Леди Чарнли. Как и ты.
   -- Я знаком с ней лучше, чем хотелось бы. Независимо от того, чем все кончится, она не наградит нас, и никогда не поблагодарит тебя.
   Волшебница пожала плечами и обратила свое внимание на дорогу. Вокруг свисали густые длинные лозы. В центре спутанного клубка виднелись мягко светящиеся зеленые цветы. Один из них, большой, но плотно свернутый бутон, задрожал и дико дернулся, словно внутри него скрывалась бешеная птица, желающая освободиться от мягкой скорлупы своего яйца. Что-то маленькое наблюдало за ними изнутри.
   Полуэльфийка подняла клинок и осторожно срезала цветок со стебля. Крошечная золотистая обезьянка вывалилась наружу, вертясь и визжа. Женщина уронила меч и поймала маленькое существо. Мгновенно, обезьянка вонзила иглообразные зубы в большой палец полуэльфийки, и та резко отдернула руку. Существо полетело в воду, ругаясь на волшебницу так, словно та была причиной всех его страданий.
   Бахари насмешливо вздернул бровь, безмолвно комментируя характер подобной благодарности. Он достал меч девушки из зарослей и протянул его с изысканным поклоном -- издеваясь над гордостью семьи Халруаа, которая отвергла их обоих.
   С раздраженным шипением, полуэльфийка развернулась обратно к цветущим лианам. Прекрасные растения были плотоядными, разрастаясь там, где в большом изобилии валялась падаль. Как ни странно, среди лоз виднелось лишь несколько костей.
   Женщина внимательно изучила территорию. Лозы вырастали из обрубков толстых, более старых стеблей. Внимание полуэльфийки привлекла длинная пожелтевшая кость. Она высвободила предмет из хватки лоз, отклоняя голову в сторону, чтобы избежать прикосновения растений.
   Поднявшись, волшебница показала спутникам человеческую бедренную кость.
   -- Это не Зилгорн. Он умер слишком давно. Но здесь недавно кто-то проходил -- эти лозы растут на месте старых стеблей. Идем дальше.
   Люди зароптали, но благоразумно отошли в сторону, когда волшебница сотворила заклинание, заставившее опасные стебли умереть. Отряд быстро раскидал в стороны остатки засохших лоз и оказался на большой, лежащей в густых тенях поляне.
   Бахари зажег факел. Отблески света падали на кучи мрамора -- все, что осталось от некогда великолепной постройки, разрушенной течением времени и неумолимыми зелеными руками джунглей. Лозы, заполнившие разрушенную комнату, делали её похожей на гнездо спящих змей, почти заслоняя собой развалины храма Мистры. Стебли свернулись вокруг алтаря, охватывая скелеты воинов, погибших с оружием в руках.
   Двое из отряда сотворили оберегающие знаки.
   -- Должно быть, здесь в старой вилле Галагара было святилище Мистры, -- задумчиво произнесла полуэльфийка. -- Моя мать рассказывала о нем. Когда-то давно, прежде чем клан Галагара потерял эти земли и сменил свое имя на Нур, её народ жил под этими деревьями.
   Волшебница развернулась, чтобы уйти, но вздрогнула от удивления, стоило ей столкнуться лицом к лицу с прозрачной статуей эльфийки. Глаза женщины наполнились глубокой печалью. Она попятилась, пропев несколько резких слов на эльфийском языке.
   -- Некромантия, -- угрюмо заметил Бахари. -- Вонь магии смерти прицепилась к этому месту. Давай согласимся, что джунгли стали могилой для некроманта Зилгорна и делу конец.
   Женщина покачала головой.
   -- Зилгорн был моим сводным братом, несмотря на род своих занятий. Мы идем дальше.
   Мрачные и молчаливые, люди покинули храм и последовали по узкой, едва заметной тропке, спускавшейся к реке. Песня болотных существ становилась все громче -- до отряда доносился ропот больших лягушек, рев крокодилов и жужжание тысяч и тысяч насекомых.
   Их поиски закончились на берегу реки, на странных стражах, стоящих у кромки воды.
   Обернутый шелушащейся кожей скелет выдавал некогда высокого и сильного человека. Ошметки в прошлом прекрасных красных одеяний цеплялись за труп. Длинные черные волосы рассыпались по бесплотному лицу.
   Полуэльфийка подошла и осторожно подняла золотой медальон, висевший на шее мертвеца. Мгновение, она изучала вещицу, а затем быстро кивнула головой.
   Бахари сложил руки на груди:
   -- Так мы закончили? Ты знала, какая судьба, вероятно, постигла Зилгорна прежде, чем мы полезли в это проклятое место.
   -- Его мать стара. Она не должна тратить свои последние годы гадая, что стало с её первенцем.
   Воин с отвращением вскинул руки. Его глаза сузились, и одним, по-кошачьи быстрым движением он вытащил свой меч, бросаясь на полуэльфийку.
   Нападение было неожиданным, но девушка оказалась достаточно ловкой, чтобы увернуться. Упав, она слышала, как из трупа, бывшего её сводным братом, доносится тревожный треск. Из иссушенной груди мертвеца вырвался фонтан едкой коричневой пыли -- вслед за чем показалась голова болотной гадюки.
   Сделав быстрое круговое движение мечом, наемник обмотал смертоносную змею вокруг лезвия, мешая закончить выпад. Крикнув двум своим людям, он бросил гадюку на землю между ними. Воины с яростью набросились на существо, рубя его своими мечами.
   Поляну сотряс небольшой взрыв, и вверх от изуродованного тела змеи поднялось сверкающее облако. Мгновение, оно неподвижно висело в тяжелом влажном воздухе, собирая магию. Затем разразилась небольшая буря. Сверкающие зеленые огоньки словно осколки яркого, лениво дрейфующего града, осыпались на землю.
   -- Порошок зомби! -- вскрикнула волшебница, вскакивая на ноги и отскакивая в сторону. -- Не вдыхайте его, не позволяйте ему прикасаться к себе!
   Большинство мужчин послушались совета, зажимая руками рты и носы и унося ноги от града. Но один из них споткнулся о корень и упал. Зеленые огоньки покрыли его, вспыхивая ярким светом, а затем потухая. Ужасные спазмы охватили тело человека, крики вскоре превратились в сухой хрип.
   Отряд отступил, с ужасом глядя на то, как их товарищ поднялся и пошатываясь побрел к ним, держа в руке окровавленный кусок змеи.
   С удивительной быстротой, он схватил соратника, сжимая руку на челюсти человека. Заставив того открыть рот, он засунул змею в горло несчастного.
   Новая вспышка зеленого света -- и второй человек скорчился в муках. Две пары тупых остекленевших глаз обернулись на своих товарищей и сородичей. Позабыв о том, кому принадлежит их преданность, мужчины вытащили оружие и бросились в атаку.
   Ближайший к ним наемник оказался слишком медлительным. Он слишком медленно понял происходящее и слишком медленно ответил на атаку нового зомби. С визгом, он осел на землю, держась за обрубок руки. В тот же момент он поднялся, орудуя отрубленной рукой, как дубинкой.
   Полуэльфийка замедлила бег и остановилась, осознав, что никто из воинов не поспевает за ней. Она развернулась, с ужасом и недоумением следя за битвой на берегу. У неё не было ни единого заклинания, способного помочь умирающим -- она специализировалась на создании исцеляющих зелий. Даже её не привыкшие к подобному глаза видели, что у этого сражения может быть лишь один конец. Каждый павший снова поднимался, чтобы присоединиться к разраставшимся рядам бессмертных товарищей.
   -- Бегите! -- кричала она выжившим. -- Бегите или умрете!
   Бахари развернулся к ней. За несколько быстрых шагов он покрыл расстояние, разделявшее их. Легко подхватив полуэльфийку, он перекинул её через плечо, вприпрыжку бросившись бежать прочь. Женщина цеплялась за перевязь воина, радуясь, что её кузен верен семье Чарнли, несмотря на все жалобы.
   Наконец Бахари остановился. Он небрежно бросил полуэльфийку на землю.
   Пораженная, она перевернулась, чтобы посмотреть на лицо своего спасителя. Его глаза были тусклыми и остекленевшими. Бахари пристально уставился на что-то позади неё. Он опустился на одно колено и склонил голову -- или то, что от неё осталось.
   С подступающей тошнотой, волшебница посмотрела на раздробленный череп человека. Её взгляд скользнул в сторону других воинов, которые с поклонами опускались на землю. К её ужасу, вслед за Бахари сюда явился весь отряд. Дрожа, она подняла глаза на предмет почитания нежити.
   Высокий лысый мужчина с тонкой улыбкой на зеленом чешуйчатом лице рассматривал небольшую армию. Затем, его глаза остановились на волшебнице. Он поднял перепончатую бледно зеленую руку. Другая, меньшая гадюка, словно слюна соскользнула по направлению к полуэльфике.
   Волшебница пыталась бежать, но тело предательски отказывалось повиноваться. Застряв в этом кошмаре наяву, она могла лишь беспомощно кричать, глядя, как гадюка ползет по её телу. Потом змея заползла ей в рот, и крик оборвался.
   По мере того, как гадюка исчезала внутри тела, жуткий холод сковывал её члены. Волны мучительных конвульсий ускоряли оцепенение. Жизнь ускользала, словно туман, оставляя за собой странную ледяную ярость. Все заклинания, узнанные когда-либо, застыли в уме, неподвижные, словно мертвые воины. Полуэльфийка подняла руку и с ужасом посмотрела на то, как бледно-розовый цвет кожи сменяется болезненно-серым. Её тонкие пальцы стали грубее, чем руки портового рабочего.
   С отчаянием, она достала из-за пояса маленький нож и резанула по запястью. Кровь хлынула из раны. Она была темной и густой, но пульсация жизни почти пропала. Женщина больше не могла лишить себя жизни, потому что ту уже забрали.
   -- Только не это, -- прохрипела она, бросая взгляд на странного зеленого мага. -- Убей меня, но не превращай в лича!
   Резкий вздох привлек полуэльфийку к женщине, стоявшей в тени мага. Это была дикая эльфийка, меднокожая, с блестящими зелеными волосами. В золотистых глазах женщины отражался ужас, охвативший умиравшую волшебницу.
   Взгляд полуэльфийки скользнул на брошенный клинок Бахари, а затем снова вернулся к странной эльфийке.
   -- Эс каэрта, -- молила она, используя эльфийскую фразу, которая бросала вызов переводчикам. Эти слова произносились лишь в конце формальной молитвы или просьбы, возносимой богам.
   Вне зависимости от того, поняла её незнакомка или нет, эти слова должны были стать последними для волшебницы.
  

* * * * *

  
   Без колебаний, эльфийка нагнулась и схватила меч. Она отпрыгнула назад, пару раз крутанув клинком в воздухе, чтобы набрать силу и импульс. Перед ударом лезвия, полуэльфийка поискала глазами мрачное лицо своей спасительницы. Её безмолвные губы прошептали эльфийское благословение.
   Кива остановилась, держа окровавленный меч обеими руками. Мгновение она смотрела на содеянное: аккуратно срубленную эльфийскую голову с мирно закрытыми глазами и слабой, довольной улыбкой на бескровных губах.
   В следующее мгновение Кива полетела по воздуху. Её спина ударилась о дерево, и эльфийка осела на землю.
   Когда зрение вернулось к Киве, она увидела стоящего над ней Ахлаура. Бледно-зеленое лицо некроманта перекосилось от ярости.
   -- Ты хоть понимаешь, что потеряла? Ты лишила меня служанки, такой же послушной, как все эти идиоты, но с силой мага-нежити!
   Опираясь на дерево, Кива встала на ноги.
   -- Нельзя превратить в лича другого мага!
   Некромант отверг это ошибочное утверждение взмахом перепончатой руки, продолжая свирепо глядеть на эльфийку. Очевидно, ожидая какого-то объяснения.
   Но Кива не могла придумать никакого оправдания для собственной импульсивности. По крайней мере того, что принял бы Ахлаур.
   -- Она была полуэльфийкой, -- наконец ответила Кива. -- А значит едва ли была бы достойной служанкой.
   Гнев некроманта стал отступать, сменяясь странным смертельным весельем, которое, словно черное солнце, засверкала в его глазах.
   -- А как же твои потомки, маленькая Кива? Ты брезгуешь их человеческой кровью? Ты даже готова убить их?
   Поток эмоций -- чувств, который Кива считала давно умершими -- окатил какой-то далекий уголок её сердца. Женщина опустила глаза, чтобы скрыть свое отвращение, ненависть и стыд. Любое из этих чувств может оказаться для неё фатальным.
   Но она не может отвечать на вопросы некроманта, не уходя в другую крайность. Кива рожала. Лишь один раз, прежде чем создание ларакена разрушило всякую надежду на то, что у неё еще будут дети. Её дочь была полуэльфийкой. Тощей, хилой, едва цеплявшейся за жизнь и почти лишенной магии. Ахлаур никогда не признавал своего ребенка от Кивы, но отлично использовал эту девушку. Эта печальная маленькая полукровка стала первой лишенной магии служанкой Ахлаура, зародышем идеи, которая, в конце концов породила джордайнов.
   Для Ахлаура давно умершая дочь была лишь предметом эксперимента и более ничем. Он был бы оскорблен, напомни ему кто-то о родстве. Тем не менее, Кива не могла принять его точки зрения, не унизив при этом человеческого отца ребенка.
   Все ответы были не верными. Любой ответ мог повлечь за собой суровое наказание. Это было похоже на одну из тех жестоких игр, которые Кива запомнила из своего давнего плена. Но она больше не та пленная эльфийка.
   Кива вздернула голову. Её глаза стали холодными, словно янтарный лед.
   -- Мой единственный живой ребенок -- ларакен. Он несет в себе часть магии Ахлаура. Как я могу презирать его?
   Долгое время они стояли, скрестив взгляды. Потом, Ахлаур нагнулся и схватил голову полуэльфийки за волосы. Он поднял её и задумчиво оглядел.
   -- Как думаешь, сколько ей лет?
   Кива моргнула от такого неожиданного вопроса.
   -- Сорок. Может, сорок пять. Довольно молодая для полуэльфийки. По человеческим меркам ей лет двадцать пять.
   -- Тогда, полагаю, есть небольшой шанс, что она получила статус архимага.
   -- Маловероятно.
   -- Жалко. У меня есть заклинание, которое требует толчёного черепа архимага, погибшего во время трансформации в лича.
   Кива окинула его недоверчивым взглядом.
   -- Это явление столь обычно, что его результаты становятся компонентами?
   -- Если бы заклинание было обычным, его едва ли стоило бы произносить, -- некромант закинул голову мертвой полуэльфийки в пруд и задумчиво постучал по подбородку, разглядывая идущие по воде круги. -- Ну и ладно. Если и другие способы вытащить башню.
   Он бросил короткий приказ нежити. Мертвецы бросились рыть узкий канал, который вернул бы воду вниз по склону, к близлежащей реке.
   -- Мелочь, -- сказал Ахлаур, пожимая плечами. -- Но эта река питает озеро, которое затопило мою башню. Чем больше воды утечет отсюда, тем легче наша задача. Быть может, я верну башню на её старое место. Там необычайно хорошее место силы.
   Мрачное озарение снизошло на Киву. Небольшая плата за жестокие игры Ахлаура. Она была не единственной, чье прошлое хранило следы стыда и поражений.
   -- Быть может, нам нужно еще раз посетить это место, прежде чем начинать столь масштабное мероприятие. Быть может, ларакен выпил оттуда всю магию. Если это так, любое место на болоте ничуть не хуже всех иных.
   Ахлаур задумался, а затем создал магические врата. Вместе с Кивой они шагнули внутрь, выходя у мутной топи, приветствовавшей их у входа на болото Ахлаура.
   -- Самая высокая точка твоей старой виллы, -- сказала Кива. Она указала на обелиск, густо покрытый мхом и наполовину погруженный в воду. -- Башня стояла там.
   Прищурившись, некромант изучил обелиск.
   -- Силы у этого места нет, но в камне есть какое-то волшебство. Идем.
   Он бросил заклинание, позволявшее им бродить по поверхности болотной воды. Кива последовала за ним, хорошо зная, что именно они найдут.
   Полупрозрачная фигурка стройной девушки с глазами лани тяжело опиралась на обелиск, глядя на нечто, скрытое под водой, со смесью безнадежности и тоски. Глаза некроманта распахнулись, а затем яростно сощурились.
   -- Нур!
   Имя предавшей его ученицы Ахлаур выплюнул, словно проклятие. Призрачная девушка подняла голову. Лицо её исказил страх. Она отвернулась, разводя обе руки, чтобы отогнать шквал заклинаний, обращенных на неё бывшим наставником. Снаряды мчались к ней, шипя и дымясь во влажном воздухе. С рук мага сорвалась черная молния, превращая мох, покрывавший обелиск, в пепел. Однако ничто не могло причинить вреда призраку Нур.
   Каким бы замечательным не было зрелище расстроенного Ахлаура, Кива, наконец, устала от него и схватила некроманта за руку.
   -- Мне кажется, тебе не уничтожить призрака, лорд Ахлаур. Она умерла, когда Залаторм захватил рубиновую звезду. Похоже, её душа как-то связанна с камнем. Ты не сможешь отомстить Нур до тех пор, пока артефакт у Залаторма. Чем быстрее камень будет разбит, тем скорее власть Залаторма падет!
   Ахлаур взял себя в руки. В мгновение ока ярость, перекосившая его лицо, исчезла, сменяясь обычной слабой высокомерной улыбкой.
   -- Было бы восхитительно посмотреть на падение Залаторма, но зачем мне уничтожать камень?
   Кива заметила в черных глазах мага слабый огонек неопределенности.
   -- Но ты можешь уничтожить его, если захочешь.
   Губы волшебника сжались в тонкую линию, и на мгновение Кива испугалась, что она переоценила его силу.
   -- Его можно уничтожить, -- сказал некромант наконец. -- Мы создали звезду втроем. Чтобы разрушить её -- нужны трое.
   Плечи эльфийки резко опали.
   -- Тогда тебе не победить Залаторма.
   -- Я такого не говорил, -- огрызнулся Ахлаур, тыкая длинным пальцем в сторону эльфийки. -- Рубиновую звезду будет трудно обойти. Но возможно. Я восстановлю свои силы, несмотря на все ухищрения Залаторма.
   Кива резко отвернулась, делая вид, что поглощена изучением исчезающих очертаний призрака Нур. На данный момент её собственные мечты казались такими же иллюзорными.
   В течение долгих лет Кива предполагала, что Ахлаур желал разрушить камень, чтобы сразиться с Залатормом на равных. Ей никогда не приходило в голову, что для подобного все три создателя должны быть рядом.
   Такое сотрудничество теперь казалось за пределами возможностей трех друзей, которые ныне стали смертельными врагами. Одного из них Кива прочно держит в своих руках, но контролировать Ахлаура оказалось труднее, чем она ожидала.
   Прозрение озарило женщину. Ахлаур не утверждал, что в уничтожении камня должны принимать участие трое его создателей. Он лишь отметил, что потребуется три человека. Кива задумалась о том, что знала о драгоценной звезде и её силах. Камень защищал своих создателей -- и их потомков.
   Потомки! Она очень хорошо знала всех этих потомков! Снова и снова они уклонялись от смерти, избегая всех ловушек. Если эти ненавистные выродки могли пользоваться благословением звезды, то, вероятно, могли и уничтожить её!
   Кива повернулась к некроманту.
   -- Мне нужно в город короля. Хочу собрать информацию, которая может нам пригодиться.
   Маг отпустил свою "служанку" равнодушным взмахом руки. Кива быстро создала врата и вышла в заранее подготовленном месте -- беседке, стоявшей в густой тени городского сада Халараха.
   Она едва не натолкнулась на молодую пару, оба -- молодые судебные служащие, судя по одежде. Люди были слишком поглощены друг другом, чтобы обратить внимание на появление эльфийки. Кива аккуратно схватила кинжал, отложенный в сторону мужчиной. С силой, она опустила рукоять на голову девушки, а затем быстрым режущим ударом избавилась от её поклонника, заботясь о том, чтобы ни единая капля крови не попала на его оглушенную спутницу. Опустившись на колени, Кива быстрым сильным движением свернула девушке шею.
   Жертва эльфийки оказалась маленькой и хрупкой, её платье было впору стройной эльфийке. Готовясь к свиданию, несчастная надела плащ с капюшоном. Это отлично позволило бы скрыть волосы Кивы. Восхищенная неожиданной удачей, эльфийка не мешкая начала действовать. Быстро переодевшись, она двинулась по направлению к башне Баселя Индоулара.
   Темноволосая молодая женщина в небесно-синих одеждах ученицы, отворила ворота. На мгновение Киве показалось, что она до сих пор видит призрак, так сильно молодая женщина напоминала давно умершую Нур.
   -- Ты -- ученица лорда Баселя? Наследница рода Нур?
   Девушка улыбнулась.
   -- Да, я одна из учеников. Но, вероятно, я не наследница, ведь у меня есть старшая сестра. Я -- Фарра, вторая дочь Ахаза и Берил Нур. Чем я могу вам помочь?
   Кива заглянула через плечо девушки.
   -- На самом деле, я пришла искать другую ученицу. Её зовут Тзигони.
   Улыбка, освещавшая лицо Фарры, моментально исчезла.
   -- Тзигони пропала в недавнем бою. Должно быть, вы не так давно в Халарахе, ведь истории о ней рассказывают на каждом углу.
   Повинуясь просьбе Кивы, ученица повторила рассказ. Во время главного сражения, когда кринти угрожали сломить армию Халруаа, а темные фейри готовились рвануть через портал, Тзигони не только перекрыла водные врата, но также опустила завесу между мирами. Она пожертвовала собой, связывая свою магию с магией других волшебников, чтобы запечатать врата.
   Кива вспомнила мощный толчок, который выбросил их с Ахлауром прочь с Плана Воды. Так вот в чем причина! Она должна была радоваться, что заклинание Тзигони так вовремя совпало с её собственным, но все, что она могла чувствовать -- была ярость. Опять вмешался этот маленький ублюдок Кетуры!
   Ну, возможно, еще не все потеряно.
   -- А друг Тзигони? Джордайн, известный, как Маттео?
   Лицо Фарры просветлело.
   -- Еще один герой. Он жив и служит советником короля Залаторма.
   Киве удалось быстро подавить резкий всплеск паники.
   -- Я знаю Маттео. Должно быть, он очень опечален потерей Тзигони. А что стало с его другом Андрисом?
   -- Жив, -- коротко сказала девушка. -- За свое предательство он ожидает суда. Но я слышала, Маттео выпустил его под свою ответственность. Маттео хотел посетить место, где исчезла Тзигони и взял Андриса в качестве проводника.
   Скорее, мрачно подумала Кива, он придумал что-то более продуктивное, чем поминки. Если они с Дамари смогли найти заклинание, способное разрушить границу с Неблагим Двором, то, в конце концов, другие маги смогут сделать то же самое.
   Если все получится, три потомка окажутся в одном месте в одно время. И это сильно упрощало дело.
   Кива нащупала нож, спрятанный в складках украденных одеяний и задумалась о дальнейших действиях. Даже несмотря на то, что ткань плаща скрывала её уши и волосы, лицо Кивы оставалось эльфийским. Фарра никому не должна проболтаться о том, что некая эльфийка задавала ей вопросы о Тзигони и Маттео. В Халруаа было лишь несколько эльфов, и появление одного из них здесь и сейчас слишком явно указывало на Киву. Она могла либо убить Нур, либо забрать у девушки память.
   Убийство в Халруаа было рискованным делом, поскольку это могло привести к магическому дознанию. Даже потеря памяти могла быть обращена вспять.
   Выдавив улыбку, Кива поблагодарила Фарру Нур за потраченное время и доброту. Затаившись на боковой улице, эльфийка проследила, как сквозь боковую дверь в башню вошел коренастый молодой человек. Через некоторое время в комнате несколькими этажами выше замерцал искусственный свет. Кива разобрала силуэт человека.
   Женщина закрыла глаза, представляя лицо и фигуру незнакомца и повторяя заклинание, которое окружило бы её иллюзией. Приняв вид юноши, она побрела к башне и постучала.
   Фарра снова подошла к дверям. Её темные глаза расширились от удивления.
   -- Мазон! Ты снова забыл ключ?
   Чтобы избежать нужды говорить, Кива зашлась в приступе кашля и покивала, выражая свое согласие. Девушка отошла в сторону, чтобы дать "Мазону", пройти внутрь. Оказавшись за воротами, Кива вытащила нож и стала ждать, пока ученица закроет и запрет дверь. Стоило Фарре развернуться лицом, Кива ударила. Удивление, мелькнувшее в глазах девушки, превратилось в мольбу и страх.
   Все еще выглядя, как Мазон, эльфийка вытерла окровавленный клинок об одежды Фарры и направилась к башне. Мазон уже спал. Мужчина развалился на спине, храпя, как моряк. Из сумки, Кива вытащила зелье забвения, вылив его в открытый рот ученика. Когда флакон опустел, она бросила его на пол, вместе с измазанным кровью ножом.
   Когда тело Фарры найдут и проведут магическое дознание, маги-гончие увидят последнее лицо, оставшееся в памяти девушки. Также, как обнаружат они её искреннюю уверенность в личности убийцы. Мазон, разумеется, ничего не будет знать. Его удобная забывчивость может быть истолкована, как самосохранение или же как один из слоев сложного обмана. В любом случае, потребуется время, чтобы во всем этом разобраться.
   Кива намеревалась использовать это время с пользой. Она начала творить новое заклинание для дальнего перемещения. Прежде, чем успеет остыть тело Фарры Нур, Кива уже окажется в Нате -- диких северо-западных горах. А завтра в этот же час потомки всех трех создателей звезды окажутся у неё в руках.
  

Глава 8

  
   Грозовые тучи грохотали над дикими горами. Дождь лил не переставая. Время от времени шипящие молнии дарили унылой местности краткий проблеск света. Пользуясь преимуществами ночного зрения своего народа, Кива тенью скользила по Нату. Эльфийка ни на мгновение не теряла бдительности. В конце концов, намеченная жертва видела в темноте не хуже.
   Годы знакомства с шайками кринти дали Киве возможность изучить их привычки, поведение и убежища. Спокойно пройдя по извилистым тропам, она обогнула упавший валун, скрывавший от чужих глаз наблюдательный пост, где стояла высокая воительница -- темный силуэт с серой кожей и волосами. Широко расставив ноги, женщина задрала голову к небу, словно бросая вызов богам.
   -- Хериш, -- пробормотала Кива, узнав разведчицу. Сунув руку в сумку, она ощупала содержимое, отыскивая все необходимые для заклинания компоненты. Поднявшись, Кива выкрикнула приветствие на искаженном эльфийском диалекте, которым так гордились кринти.
   Выхватив меч, разведчица развернулась. На лице женщины застыла настороженность. Радость быстро сменила подозрительность, стоило Киве выйти из укрытия.
   Хериш вприпрыжку бросилась вперед, заключая эльфийку в крепкие дружеские объятия.
   -- Сестра! Я так рада, что ты жива!
   -- Меня саму это несказанно радует, -- ответила Кива со всей теплотой, на которую была способна. Она быстро высвободилась из объятий и протянула кринти небольшой потускневший серебряный медальон. -- Я принесла тебе подарок.
   Принимая безделушку, кринти с интересом осмотрела её.
   -- Открой, -- предложила Кива.
   Хериш отыскала застежку. Внутри медальона лежал полуистлевший локон белых волос. Женщина подняла удивленный взгляд на Киву.
   -- Реликвия, -- сказала эльфийка, подтверждая невысказанный вопрос воительницы. -- Все, что осталось от Махидры. Амазонки, основавшей ваш клан.
   Кринти быстро повесила медальон на шею. Переполненная чувствами, она выпрямилась и в знак глубочайшей признательности скрестила руки, ударяя кулаками по плечам.
   -- Клянусь, я буду достойна этой вещи. Моя жизнь принадлежит тебе.
   Эти слова заставили Киву быстро улыбнуться.
   -- Расскажи мне о наших успехах в недавнем бою.
   Лицо кринти помрачнело.
   -- Все плохо. Многие кринти пали в сражении с воинами Халруаа, некоторые бежали от темных фейри. Разведчицы собрали выживших. До новолуния мы вернемся в Дамбрат.
   Кива кивнула, соглашаясь.
   -- Лагерь рядом?
   -- Час хода, может два. Я отведу тебя.
   Хериш быстро побежала вперед. Легким шагом, эльфийка последовала за кринти. В поле зрения показались пирамидальные курганы фейри. Возвышаясь лишь в паре шагов поодаль, они были окутаны дождем и туманом. Кива упала, крепко прижимая колени и изо всех сил стараясь восстановить дыхание, словно бег утомил её.
   Кринти вернулась, выглядя озадаченной. Кива резко выпрямилась, выбрасывая руку и швыряя заряд черно-красной энергии в амазонку. Магический снаряд ударил Хериш в грудь, отбрасывая к одному из курганов. Женщина тяжело ударилась о землю, раскидывая руки в сторону. Кринти застыла, словно попавшая в паутину муха, слишком ошеломленная, чтобы сдвинуться с места.
   Из сумки Кива достала инструменты -- маленький молоточек и четыре длинных серебряных колышка. С мрачным видом охотящегося вампира, она приблизилась к оглушенной кринти. Эльфийка вбила колья в руки и ноги женщины. Несмотря на все происходящее, Хериш, застрявшая в волшебной ловушке, не вскрикнула. Воительницы кринти не признавали боли. Но странные голубые глаза женщины горели непониманием и горечью от свершенного предательства.
   Поднявшись на ноги, Кива начала двигаться против часовой стрелки, выпевая заклинание. Наконец завершив круг, она поймала обвиняющий взгляд пленницы и резко соединила руки. Вспышка черной молнии -- и тело женщины засосало в курган.
   Эльфийка ждала, пока черная магия подействует. Жизнь за жизнь -- Кива охотно обрекла Хериш на заключение в месте, которого кринти боялись больше смерти, в обмен на свободу более полезного существа.
   Наконец потрескивание энергии обернулось новым взрывным всплеском силы, и Кива отвернулась, закрывая глаза из-за внезапной, ослепляющей вспышки. Обернувшись назад, она увидела жалкую фигурку, жавшуюся к основанию кургана фейри.
   -- Нет, -- решительно сказала Кива, недоверчиво глядя на свой приз.
   Освобожденный не был Тзигони -- это была даже не женщина! Жалкий мужчина валялся у ног Кивы. Его бледное лицо сильно напоминало лысую морду хорька, а редкие волосы облепляли череп, мокрый от пота и крови.
   Визжа от неконтролируемой ярости, Кива несколько раз пнула мага. Тот лишь плотнее сжался, прикрывая руками голову. Худое тело сотрясалось от рыданий. Знакомый талисман выпал из его руки. Он рванулся за ним, оборачивая цепочку вокруг каждого пальца и сжимая медальон так, словно эта вещица была единственной связью с жизнью и ясным сознанием.
   Кива подозревала, что подобное предположение было не далеко от истины.
   -- Дамари Эксчелсор, -- с отвращением процедила она. -- Почему каждый раз, стоит заклинанию сработать неправильно -- рядом оказывается Дамари?
   Плачущий человек внезапно замер. Через мгновение, он рискнул взглянуть на свою мучительницу.
   -- Кива?
   В этом слове, казалось, соединились надежды всего мира. Кива поморщилась. Если Дамари был способен найти утешение в ней, то ему, вероятно, действительно было очень плохо!
   Но Кива была готова импровизировать. Она присела рядом с магом, шепча глупые успокаивающие слова. Дамари взял из её рук флягу и начал пить. В начале -- нерешительно, а затем все с большей и большей жаждой. Наконец, она забрала сосуд из его рук.
   -- Ты в безопасности, Дамари. Я вернула тебя обратно.
   Кива посмотрела, как человек медленно понимает произошедшее. Наблюдала, как его взгляд становится уверенным и твердым, словно обсидиан.
   -- Где выродок Кетуры?
   Лед в голосе Дамари испугал эльфийку. Она присела на корточки и посмотрела на мага. Он без промедления ответил на её взгляд. В это долгое мгновение Киве показалось, что она видит отражение собственной души.
   -- Ненависть, -- одобрительно сказала она. -- Жажда мести. Где жалкий рыдающий хорек, которого я знала и ненавидела все эти годы?
   Волшебник не дрогнув встретил её насмешку.
   -- Он ушел. И кому как не тебе знать это? Мы вместе раскопали, почему кринти страшатся темных фейри. Ты осведомлена о том, что происходит с теми, кто попадает за завесу и возвращается. Я прошел через тигель. Шлак был сожжен, и мое сердце обратилось в сталь.
   -- Как прежде произошло с дроу, -- сказала Кива, вспоминая легенду, объясняющую абсолютное зло, коим являлись темные эльфы.
   Дамари улыбнулся.
   -- Даже несмотря на это. Я готов возобновить все, чем занимался много лет назад, прежде, чем побег и смерть Кетуры нарушили мои планы.
   -- Да, мне кажется, ты готов, -- задумчиво сказала эльфийка. -- Тебе стоит кое-что узнать, прежде, чем ты продолжишь свой путь к бессмертию. Кетура не мертва.
   Волшебник уставился на Киву.
   -- Как такое возможно? Ты сама сказала мне о её смерти! Ты принесла мне её талисман! -- он помахал цепочкой с маленьким простым медальоном.
   Кива поморщилась.
   -- Кринти основательны. Когда они закончили с Кетурой, ту было не узнать. Они сказали, что она мертва, и я поверила им. Все, кто видел её тогда, не усомнились бы в этом.
   -- Но она жива.
   -- В некотором роде. Сейчас она известна, как королева Беатрикс.
   Долгое время Дамари не сводил глаз с Кивы, а затем мрачно рассмеялся.
   -- Так Кетура, волшебница-вызыватель, теперь безумная королева Халруаа! Как странно иногда оборачивается жизнь!
   Его радость внезапно исчезла.
   -- Так вот почему Совет Старших дал мне разрешение на развод так скоро после исчезновения Кетуры! Я думал, что это проявление уважения к волшебнику, который не желает быть связанным с осужденной убийцей. Но это дело рук Залаторма, да?
   -- Похоже на то, -- сказала Кива, хотя все было не так. Зефир, её сородич и союзник, проявил внимание к этой проблеме.
   -- Так Залаторм знает о прошлом и личности своей королевы, -- протянул Дамари, словно пытаясь понять слишком тяжелую для него мысль. -- Как он мог не знать? Разве не он величайший прорицатель Халруаа?
   От этих размышлений лицо Дамари стало беспокойным.
   -- Если король знал обо всем, что произошло между мной и Кетурой, я не был бы все еще жив. Но ведь про мухлорандское вторжение он ничего не знал. Возможно ли, что сила прорицаний короля -- больше легенда, нежели реальность?
   -- Многие волшебники задаются тем же самым вопросом. Подозреваю, ты найдешь Халарах интересным местом. Могу ли я вернуть тебя в башню?
   Маг кивнул. Он с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, двинулся в волшебные врата, созданные Кивой.
   Оставшись одна, Кива рассматривала курган фейри. Заклинание обмена было трудным и дорогим. Она не могла сотворить его снова. Только после многих часов подготовки и дней отдыха. Найти компоненты для подобного заклинания было чрезвычайно трудно. В настоящее время Тзигони придется остаться там, где она была.
   Кива лишь надеялась, что ей удастся добраться до девушки раньше Маттео.
  

* * * * *

  
   Дамари вышел из портала, оказываясь в собственных садах. Промозглый холод Неблагого Двора и проливной дождь Ната теперь стали лишь неприятными воспоминаниями. Здесь, в городе короля, над головой мерцали звезды, а мягкий ночной воздух был густым, словно патока.
   Некоторое время волшебник стоял, вдыхая тревожный запах трав и благодаря богов лишь за то, что он остался жив и сбежал от темный фейри. Дамари не жалел о том, во что превратился из-за своих мучений -- он был очень далек от этого. Тем не менее, маг был просто счастлив, что изменения свершились и все закончилось!
   Его глаза обежали сад. Пышная и ароматная зелень была освещена ущербной луной. Прищурившись, он уставился на сторожевой пост.
   Привратник ушел. Дамари зашагал к башне и распахнул дверь, подзывая слуг. Лишь тишина стала ему ответом.
   Беспокойство сменилось яростью. Маг метнулся вверх по лестнице, спеша в свою мастерскую. Как он и боялся, в лаборатории царил разгром. Все её содержимое было упорядочено, словно его "посетители" предпочитали не быть пойманными за своими поисками. Дамари приступил к работе, методично обходя упавшие флаконы, свитки и книги, отмечая пропавшие. Больше всего его взволновало исчезновение записок о Неблагом народе.
   Кто-то работал над заклинанием, желая освободить Тзигони. Зачем еще могут понадобится подобные вещи? Дамари искренне сомневался, что кто-то был способен пойти на такие усилия ради него!
   Слабая язвительная улыбка искривила его губы, когда он вспомнил свое спасение.
   -- Мне кажется, Кива приветствовала меня не слишком тепло, -- пробормотал он. -- Так у неё до сих пор есть дело для Тзигони. Интересно, какое.
   Но на повестке дня у Дамари были более насущные проблемы. Он откинулся на спинку стула и оглядел разруху, царящую в библиотеке. Вторжение в его башню не было простым делом. Халруаанские законы не одобряли тех, кто грабил жилища волшебников.
   Ему пришло в голову, что башня была магически защищена. Если он был первым, вошедшим сюда с помощью магии или же без неё, его прибытие спровоцирует магическую тревогу. Волшебник поспешил к окну. Разумеется, несколько человек в сине-зеленой форме городской стражи быстро шли к воротам.
   Дамари поспешил к скрытой двери, ведущей в туннель, соединяющий две комнаты. Там он затаился, слушая топот стражи, которая пыталась обыскать его жилище. Их поиски были долгими и раздражающими. Когда все, наконец, стихло, волшебник выбрался обратно в кабинет. К проблеме, которая ждала его там. Кто-то знал о нем слишком много. Но кто?
   Ответ, словно удар кулака, обрушился на Дамари. Разумеется, вором был никто иной как Басель Индоулар. Самоназначенный страж Тзигони и, скорее всего, её отец! Ради спасения девушки, Басель привел свой летающий корабль в опасный Нат. Он поставил под угрозу собственную жизнь, чтобы помочь Кетуре после побега. Разве после подобного ограбление башни было чем-то из ряда вон выходящим?
   -- Это может стать проблемой, -- пробормотал он. После того, как Басель узнает о возвращении хозяина зеленой башни -- а сомневаться в этом не приходилось -- он точно будет следить за каждым движением Дамари, словно ястреб за зайцем.
Мужчина поднялся и заходил по комнате.
   -- Что же делать? -- рассеянно сказал он. Игнорировать волшебника уровня Баселя было слишком опасно, но противостоять ему тоже плохая идея. По крайней мере, противостоять в одиночку.
   Дамари поспешил в свою комнату для прорицаний и устроился перед большой янтарной сферой. Он быстро бросил заклинание, чтобы найти Киву.
   Много мучительных минут прошло, прежде чем лицо эльфийки предстало перед его взглядом. Когда Дамари открыл рот, чтобы начать говорить, он отметил тонкие черные шпили, взмывающие в воздух позади Кивы. В изумлении, он открыл рот.
   -- Ты выбрал не лучшее время, -- сухо сказала Кива.
   Дамари разозлился.
   -- Я бы так не сказал! Эти шпили -- я видел их в книгах по истории. Почему ты не сказала мне, что поднимаешь башню Ахлаура?
   -- Когда я решу поделиться своими сокровищами с каждым волшебником Халруаа, то обязательно поведаю о своих делах в каждой местной таверне, -- ответила женщина.
   В голову Дамари пришла ужасающая мысль. За мгновение до того, как Тзигони утащила его в Неблагой Двор, он видел, как Кива исчезает в водных вратах. Если она вернулась, кто или что вернулось вместе с ней?
   -- Ларакен? Ахлаур?
   Взгляд эльфийки скользнул в сторону.
   -- Мы поговорим позже. Мне нужно идти.
   -- Он вернулся, не так ли? -- не отступал Дамари. -- Он жив, и ты вернула его из заточения. Это так ты планируешь сместить Залаторма? Кива, это как избавить сарай от мышей, притащив туда гадюк! Что станет с Халруаа, если этот проклятый некромант сядет на трон?
   -- Ахлаур никогда не будет править Халруаа, -- тихо сказала эльфийка. Глаза её вспыхнули ненавистью. -- Клянусь, что корона Залаторма перейдет к другому.
   Удивление Дамари мгновенно сменил интерес.
   -- К кому?
   Кива нетерпеливо дернула плечом.
   -- К Прокопио Септусу, скорее всего.
   -- Лорд-мэр -- могущественный человек, -- согласился Дамари. -- Его уважают Старшие. Но какой волшебник, или два, или три, или даже двадцать три, сможет выступить против Ахлаура?
   -- Не утруждай себя. Это моя забота.
   Дамари только насмешливо фыркнул.
   Эльфийское лицо в шаре стало ледяным.
   -- Никогда не забывай, Дамари. Я вытащила тебя из Неблагого Двора. Я могу легко вернуть тебя обратно.
   В этом волшебник сомневался, но предпочел бы не проверять своих догадок.
   -- Я перегнул палку. В качестве извинений, прими эту информацию.
   Он быстро рассказал эльфийке о пропавших книгах заклинаний, историй кринти и своих подозрениях в отношении Баселя Индоулара.
   -- Я знаю этого человека, Кива. Они с Кетурой были друзьями детства. Возможно, даже больше, чем друзьями. Он, быть может, выглядит не слишком импозантно, но он опасен.
   Кива раздраженно зашипела.
   -- Я не могу сделать и трех шагов, не запнувшись о волшебника Халруаа! Нужно как-то держать их подальше.
   Дамари ждал её распоряжений. Когда женщина не предложила ничего конкретного, он перешел к другому вопросу:
   -- Если ты так ненавидишь волшебников Халруаа, почему передаешь корону Прокопио Септусу?
   Она снова пожала плечами.
   -- Потому что он честолюбив. И потому что он -- не Залаторм.
   Дамари безмолвствовал, ослепленный светом новых возможностей.
   -- Полагаю, любой волшебник подойдет под эти критерии, а?
   Мгновение, Кива молчала. Потом её янтарные глаза просияли.
   -- Прежде ты противоречил мне, Дамари. И я не забуду этого. Но пока ты верен, кто знает, какое будущее тебя ждет? Мои друзья, заседали в Совете Старших, становились наставниками джордайнов, -- эльфийка коротко и неприятно улыбнулась. -- Моя бывшая наставница царствует, как королева. Может, ты хотел бы получить жену Залаторма вместе с его троном?
   Предупреждающий колокол зазвонил в душе Дамари. Кива говорила о Кетуре, словно лишь недавно узнала о новой личности женщины, но быть может, это Кива приложила руки к восхождению Кетуры на трон? Если так, то какова цель? В его планах было многое, о чем Кива не знала. Скорее всего, эльфийка действительно могла бы сделать нечто подобное!
   -- Ты говоришь о могущественных друзьях, но многие из них мертвы, -- заметил он. -- Благодаря вашим с кринти стараниям, королева обезумела. Мне кажется, ты опасный друг.
   -- И куда более опасный противник. Оцени свои амбиции, Дамари. После того, как ты сравнишь возможный риск и возможную выгоду, мы поговорим снова.
   -- Зачем ждать? Скажи, что мне делать?
   Кива снова бросила взгляд в сторону:
   -- Ты должен сделать две вещи. Первое -- завязать партнерские отношения с Прокопио Септусом. Тяните фургон вместе, пока не придет время отбросить его. Я пошлю тебе магическое сообщение с подробным описанием его недавних проступков.
   -- Хорошо, -- кивая, сказал Дамари. -- Шантаж становится основой многих политических отношений.
   -- Второе -- найди магов, склонных поддерживать Залаторма и уничтожь их. Я должна идти.
   Медное лицо исчезло из сферы, полностью и внезапно.
   -- Только две вещи, -- пробормотал Дамари, отстраняясь от сферы прорицаний. -- Шантажировать одного из самых могущественных волшебников Халруаа и уничтожить тех, кто поддерживает короля. Ерунда какая!
   Он поспешил к полке, где хранил бутылку для сообщений. Поставив её на стол, он уселся и стал ждать.
   Спустя не слишком много времени, в бутылке возник свиток -- сообщение Кивы, волшебным образом отправленное союзнику. Дамари нетерпеливо вытряхнул его наружу и расправил пергамент. В процессе чтения, он восторженно хихикал.
   О, да. Прокопио примет его в качестве союзника. У лорда-мэра, в сущности, не будет выбора. Дамари пришлось восхититься удали мужчины. Прокопио был умным. Быть может даже достаточно умным, чтобы преуспеть в сложной затее с Залатормом. Но одно дело -- бросить вызов королю. А другое -- действительно носить корону.
   Дамари приблизился к зеркалу из полированной бронзы и уставился на свое отражение. Он задумчиво провел рукой по редким волосам. Он не был красивым, или внушительным, или могущественным. По крайней мере, по тем меркам, которыми жители Халруаа обычно измеряли могущество. На самом деле в Дамари не было ничего особенно примечательного.
   Он пожал плечами. Ну и что? Еще не было человека, который не стал бы лучше, надев корону.
  

* * * * *

  
   Кива поспешила назад к поднимающейся из воды башне. К счастью, творимое заклинание было долгим и трудным, поэтому некромант едва ли отметил отлучку эльфийки. Ахлаур все еще стоял, закрыв глаза и вытянув перепончатые руки. Кровь, вытекающая из необходимых жертв, объединялась вокруг него и медленно просачивалась в землю.
   Черная башня поблескивала, медленно, словно обретающая форму обсидиановая элементаль, поднимаясь из болота. Вокруг стояла орда скелетов давно умерших существ, поднятых из окрестных болот, чтобы принять участие в этом странном перевоплощении. Когда башня поднялась, тысячи голых костей облеклись в плоть. Вода, которая затопила башню и её сокровища стекала на головы терпеливо ожидающих мертвецов. Бессмертные слуги -- не совсем зомби, не совсем водные элементали -- были готовы исполнить приказы своего хозяина. Древние кости просвечивали сквозь полупрозрачные тела.
   Киве пришлось признать, что способ избавиться от воды был не лишен остроумия. Осушенная яма останется под башней, служа подземельем и местом для сброса мусора. Воины же помогут Ахлауру в его начинаниях.
   Эльфийка дожидалась, пока вход в башню окажется вровень с твердой землей. Повинуясь толчку невидимых рук, двери и окна распахнулись. Сухой ветер ворвался внутрь строения. Наконец башня предстала именно такой, какой Кива видела её в последний раз. Внушительное произведение искусства магов Халруаа, кладезь знаний некроманта, место, ужасы которого слишком хорошо запечатлелись в памяти.
   Кива добавила свои аплодисменты к вялым водянистым хлопкам рук зомби.
   -- Никогда не видела подобной магии, лорд Ахлаур. А что за армия! Этих воинов хватит, чтобы отогнать магов.
   Триумфальная улыбка исчезла с лица Ахлаура.
   -- На башню хотят напасть?
   Женщина отступила, напуская на себя огорченный вид.
   -- Я оговорилась, господин. Насколько мне известно, никто не собирается атаковать башню. Но её подъем потребовал множества магической энергии. Есть волшебники, способные воспринять заклинания такой силы. Рано или поздно, они придут сюда, чтобы разузнать про источник.
   Кивком головы, некромант признал её правоту.
   -- Очевидно, у тебя есть предложение.
   -- Да, мой господин. С вашего позволения, я призову ларакена обратно в болото Ахлаура.
   Черные глаза некроманта сузились.
   -- Откуда ты знаешь заклинание?
   -- Оно похоже на то, что призывает его отца, водного демона. Я видела это достаточно часто, чтобы запомнить. -- С усилием, Кива заставила свой голос звучать спокойно.
   Некромант выглядел заинтересованным.
   -- Мало кто может изучить заклинание, просто наблюдая за ним. Ты всегда была моей лучшей ученицей, маленькая Кива, -- сказал он, игнорируя тот факт, что эльфийка была не ученицей, наблюдающей за призывом, а мишенью заклинания. -- Очень хорошо, давай посмотрим, что ты можешь сделать.
   -- О, вы увидите, -- Кива кротко улыбнулась.
   Подозрение сверкнуло и пропало в глазах мага.
   -- Лучшая из моих учениц, -- повторил он, вторя мягкому голосу эльфийки. -- Не терпится увидеть другие уроки, что я ненароком преподал тебе.
   В этих словах прозвучало явное предупреждение. Эльфийка отметила, каким интересом горели глаза Ахлаура. Впервые некромант задумался о том, что все могло быть не тем, чем казалось раньше. Он не выглядел встревоженным подобной перспективой. Скорее, наоборот. Ничто он не любил больше, чем интриги и жестокие игры.
   Эльфийка не прекратила улыбаться, молча обещая дать магу все, чего он так жаждал и даже больше.
  

Глава 9

  
   Утро наползало на Нат, превращая черноту ночного небо в грязно-серую дождливую рябь. Ливень, поливавший горы ночь напролет, стих с восходом солнца, и туман поднялся над каменистой землей, словно призванный дух.
   Сквозь покрывающую землю кружащуюся дымку скользили серые стройные фигуры. Они подготавливали лошадей, собирали припасы и полировали оружие, снятое с халруаанцев и собственных падших. Шанаир, предводительница кринти, сидела на своей темно-серой кобыле и наблюдала, как готовятся к отступлению её поредевшие силы.
   Одна из амазонок закрепила толстую связку окровавленных стрел на высоком гнедом жеребце -- боевой конь павшего халруаанца превратился во вьючное животное. Женщина поймала взгляд своей предводительницы и ответила быстрой жестокой улыбкой.
   -- Прекрасные стрелы, и каждая из них поразила врага! Этот жеребец к концу лета породит сотню жеребят. В Дамбрате мы получим за все хорошую цену.
   Шанаир кивнула, понимая, чем вызвано бахвальство женщины. Они вернуться на родину, неся с собой награбленное добро. Они получат честь и богатство. Как разведчики, они отлично выполнили свою задачу. Никто не станет говорить об их тайной цели, которая так и не была достигнута.
   Возвращение в Дамбрат -- к лучшему. Шанаир оглядела лагерь, относительно ровное место, образовавшееся высоко в горах благодаря недавнему оползню. Место было завалено валунами и почти полностью окружено зазубренными скалами. Перед ними, словно подвыпившие дварфские часовые, возвышались нагромождения упавших камней. Небольшой питьевой источник пузырился где-то глубоко в сердце горы. Несколько маленьких пещер предлагали отличное убежище от стихии. Это было хорошее место, если не комфортное. Но ему было не сравниться с родным домом амазонок. Вскоре Шанаир снова будет свободно скакать по равнинам кринти.
   Эта перспектива обрадовала её меньше, чем она ожидала.
   Слабое жужжание, похожее на звук, издаваемый схваченной осой, донеслось из небольшого кожаного мешочка, висевшего на поясе. Шанаир в замешательстве поморщилась. Расстегнув застежки, она вытащила маленький, гладкий и круглый камень из сумки.
   Приветствую тебя, сестра.
   В мыслях Шанаир раздался знакомый голос. Ритмичное, звенящее, словно колокольчик, сопрано, придавшее шероховатому диалекту кринти редкое изящество и элегантность. Шанаир знала лишь одно существо, чей голос обладал подобной музыкальностью. Сжав камень, она ударила пятками по бокам лошади и направила животное подальше от лагеря.
   -- Кива! -- прошептала она. -- Мы думали, ты мертва!
   Ты правда думала, что я бежала прежде, чем сражение кончилось?
   Шанаир, которой внезапно стало стыдно, кинула взгляд через плечо, на шумящий лагерь. Сама она собиралась сделать именно это.
   Её любовь к практичности быстро заявила о себе.
   -- А что делать? Сражение проиграно. Многие халруаанцы умерли, но так многие из них все еще живы. Нас слишком мало, чтобы отбросить их к морю.
   Кринти не нужно сражаться в одиночку. Водные врата...
   -- Водные врата закрыты, -- отрезала Шанаир. -- Мы видели, как магия сотрясла горы. Мы видели, как источник исчез.
   Наступила пауза, и камень в руке Шанаир с силой дернулся. Кринти, которая связывалась с Кивой путем какой-то непонятной ей магии, почувствовала быстро подавленную вспышку раздражения.
   Именно об этом я собиралась поговорить, -- демонстративно продолжала Кива. -- Около Водных Врат похоронено множество магических сокровищ. Выкопайте вокруг источника круг, радиусом примерно в семь шагов.
   Шанаир покачала головой, прежде чем поняла, что эльфийка не могла увидеть её ответ.
   -- Сегодня утром Хериш не вышла на связь. Мы проследили её путь к одному из темных курганов. Там она пропала. Это не место для кринти.
   На этот раз камень раскалился, едва не сжигая пальцы Шанаир.
   Вы нашли другие следы, или кринти не достаточно опытны, чтобы выследить истинного эльфа?
   Яд в словах Кивы ранил сильнее горящего камня.
   -- Не было других следов, -- признала Шанаир.
   К Зеленой Карге ведут две пары следов, -- бросила Кива, используя имя, которым кринти называли конкретный курган. -- Хериш подвела меня, и я отправила её за завесу. Делай, как я говорю, Шанаир, или обнаружишь, что есть вещи страшнее Неблагого народа.
   Внезапно, волшебный контакт оборвался, оставляя Шанаир оглушенной и все осознавшей.
   -- Сестра, -- пробормотала она, полная отвращения к самой себе. Все это время она верила, что Кива смотрит на неё, как на подругу, если не на равную. Кринти были со смертью на "ты". И пусть они были жестокими и беспощадными к неудачам, никто из них никогда не мучил сородичей. Кива отдала Хериш темным фейри. Ничто не могло сильнее подкрасить правду.
   Шанаир и её гордый народ были для Кивы ничем.
   Она потянула поводья, поворачивая коня обратно к лагерю. После недавнего поражения, кринти отступили туда, где некогда скрывались водные врата. Это было не просто удобным для лагеря местом. Все рассеявшиеся кринти знали, что именно сюда в случае чего отступят остальные. Каждый день приходили новые отставшие. Если Кива говорила правду, магии этого места хватит, чтобы отправить за завесу их всех.
   -- Позови часовых и разведчиц, -- крикнула она. -- Мы оставляем это проклятое место как только солнце прогонит туман!
  

* * * * *

  
   Басель нагнулся, осторожно заглядывая через низкую распахнутую дверь. Волшебник, создавший игровые столы Прокопио, как говорили, был большим оригиналом. Однако реальность превосходила все ожидания Басель. Толстая гномка среднего возраста отвлеклась от работы, чтобы радостно помахать рукой своему гостю.
   -- Вы -- лорд Басель? Заходите, заходите!
   Пригнувшись, он прошел через дверь и обменялся любезностями с хозяйкой. Она была маленьким существом странного вида, вся коричневая, словно гриб. Исключение составляли васильковые глаза, да румянец, игравший на пухлых щеках и большом носе кнопочкой. Её густые коричневые волосы были прикрыты синим платочком, а аккуратный белый фартук был надет поверх рубашки. Будучи прославленным мастером алхимии и ремесла, женщина больше напоминала повара, который руководит небольшой, хорошо управляемой кухней.
   Поприветствовав Баселя, она вернулась к низкому столику. Полки над ним были покрыты ровными рядами баночек, наполненных странными разноцветными порошками.
   -- Похоже на лавку аптекаря, -- заметил Басель.
   -- И не только, -- подмигнула ему женщина, поднимая маленькую ступку и пестик. Она энергично разминала нечто бледно-серое и несказанно зловонное.
   -- Помет летучей мыши, -- бодро прокомментировала женщина. -- Очень помогает для создания взрывов. Хотите немного?
   Гномка протянула гостю небольшой бумажный пакетик, словно простодушная старушка, предлагающая угощение ребенку.
   Не желая обидеть хозяйку, Басель принял странный подарок.
   -- Вы говорили, что я могу оглядеться.
   Гномка махнула рукой в сторону маленькой боковой комнаты.
   -- Все, что есть о кринти -- там. Смотрите, пока не надоест. Не беспокойтесь о беспорядке -- я его там уже навела.
   Поблагодарив женщину, он пробрался в комнатушку. В отличие от главной комнаты, это помещение выглядело неопрятно. Крошечные резные фигурки валялись вокруг, находясь на разной степени завершенности. Миниатюрные конечности и оружие ждали, когда их прикрепят к крошечным телам. Полностью готовые фигурки были покрыты краской, но детальная работа, призванная сделать их похожими на живых существ, еще не была завершена. Все это в конечном итоге будет магически обращено в живые игрушки, которые так любил Прокопио Септус.
   Длинный стол был завален высокими стопками старых книг и осколками керамики. Басель долго оглядывал кучу. Его рука коснулась чего-то пушистого, и он инстинктивно отстранился.
   Огромный тарантул, величиной почти что с крысу, выскочил на незваного гостя, шипя, словно рассерженная кошка.
   Привыкшие к сражениям нервы Баселя подвели его при виде этого неожиданного врага. Издав испуганный возглас, он схватил тяжелый фолиант и взмахнул им над головой паука. Продолжая кричать, он ударил книгой, надеясь таким образом заглушить звуки удара. Его усилия лишь частично увенчались успехом.
   -- Имейте в виду пауков, -- бодро предупредила гномка. -- Они почему-то собираются в том углу.
   Басель с отвращением оглядел раздавленное существо, а затем перевел взгляд на свое оружие. Зеленоватая кровь стекала с тисненой наклонными веретенообразными рунами обложки, провозглашавшей книгу историей темных эльфов южных земель. Он протер обложку пакетом с пометом летучей мыши и принялся за чтение.
   Пока Басель изучал одну книгу за другой, прошло несколько часов. Он складывал вместе куски пергаментов и осколки волшебных сосудов, не использовавшихся сотни лет.
   Наконец, волшебник поднялся и потянулся. Он с теплотой подумал о паре недель на море или паломничестве к святыне Мистры. Лишь нечто подобное поможет ему очиститься от ползучего, леденящего душу зла, в которое он вынужден был погрузиться.
   -- Словно в навозной куче извалялся, -- пробормотал он, глядя на историю кринти. -- Если верно, что подобное всегда тянется к подобному, не удивительно, что Прокопио так интересуется этой мерзостью!
   Гномка выглянула из-за дверного косяка.
   -- Я в таверну. Нашли, что вам нужно?
   -- На самом деле, нет, -- признался он. -- Я ищу древнее заклинание. Вероятно, его создали темные эльфы.
   Лицо женщины стало менее приветливым.
   -- Полагаю, у вас есть на то причины. В погребе есть книга-другая, которые могли бы помочь. От них никогда не было особой пользы, так что, казалось, им там самое место.
   Она провела Баселя в миниатюрную кухню. Пнув ногой деревянную дверь в полу, она исчезла на лестнице. Волшебник принимал вещи, которые гномка извлекала из погреба -- пара ягод брюквы для завтрашнего рагу, немного сушеных трав, небольшой мешочек с монетами и, наконец, книга, переплетенная черной кожей виверны, давно вылинявшей до унылого бумажно-серого цвета.
   Поблагодарив хозяйку, он начал перелистывать древние тонкие страницы -- маг старался действовать осторожно, ибо бумага была хрупкой. Судя по внешнему виду, текст был написан одним из первых магов древнего Нетерила. Басель прорывался через устаревший язык и еще более древние заклинания.
   В конце концов, он нашел то, что ускорило его сердце и охладило кровь.
   Заклинание темных эльфов, которое открывало небольшие врата в Неблагой Двор, позволяя одному смертному заменить собою другого. Вернуться могли и оба, но только тогда, когда будущий спаситель обладал особой ясностью ума, неподвластной магии темных фейри. Спаситель -- или жертва, в зависимости от результата -- должен был носить с собой талисман, содержащий, помимо всего прочего, прядь волос предка. Предпочтительнее -- мага большой силы. Басель поморщился. Хотя подобный компонент не был проблемой для большинства Халруаанцев, для безродных джордайнов он становился настоящим препятствием. Тем не менее, Басель не мог доверить эту задачу никому, кроме Маттео.
   Быстро, как только посмел, он скопировал сложное заклинание. Заплатив гномке за её время, Басель поспешил к башне, где ждал портал, призванный перенести его на место Водных Врат. Туда, где исчезла Тзигони и куда отправился Маттео.
  

Глава 10

  
   Четверо мужчин пробирались через суровый Нат, держа курс на север. Они двигались по едва заметному петляющему руслу, оставленному некогда протекавшим здесь ручьем. Хотя все четверо были родом из Халруаа и носили белые одеяния джордайнов, Маттео задумался о том, что со стороны их компания выглядит совершенно разношерстной.
   Яго -- низкорослый худощавый мужчина, возглавлявший группу, уже успел проводить больше тридцати весен, таким образом обгоняя каждого из своих спутников минимум на десять лет. Темо -- самый молодой из четверки, грубоватый веселый гигант, во многих отношениях остающийся больше юношей, чем мужчиной. Андрис был выше большинства халруаанцев. Его тело было скорее жилистым, чем мускулистым. Темно-рыжие волосы, карие глаза и веснушчатая кожа, которая, казалось, переливалась на солнце, делали его внешность необычной для жителей страны. Несмотря на таинственную трансформацию Андриса во время битвы на болоте Ахлаура, его тело еще сохраняло бледные оттенки прежних цветов. Маттео по-прежнему считал Андриса лучшим из всех известных ему джордайнов.
   Теперь ничто не напоминало о былом братстве между Андрисом и остальными джордайнами, которые лишь после большого количества аргументов и протестов согласились с присутствием призрачного юноши. Даже Темо, который считал Андриса другом детства, мало что мог сказать ему.
   Стоило им приблизится к месту битвы, осторожность на лице Яго сменилась мрачностью. Он остановил лошадь и пошел в ногу с конем Маттео.
   -- Я понимаю, почему необходимо проследить путь Кивы. И Андрис должен знать об этом лучше других, но быть может тебе стоит рассмотреть истинные причины его прихода.
   -- Андрис все еще джордайн, -- тихо сказал Маттео. -- Он следует нашим законам. Я бы поставил свою жизнь на его слово.
   -- Как и наши, -- проворчал Яго.
   Желая сменить тему, Маттео оглянулся на Темо:
   -- Ты не говорил о своих планах. Что будешь делать, когда тебя освободят от службы джордайнов?
   Гигант одарил его короткой усмешкой.
   -- Для начала, я хотел бы пережить эту поездку, -- он повел плечом, указывая на одежды джордайна, которые он носил всю свою жизнь. -- Истина в том, что жизнь сложнее, чем мне казалось. Прежде я знал лишь законы джордайнов.
   -- Мир слишком широк для глаз одного человека, -- заметил Маттео.
   -- Так и есть. Поверь, я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то направил мой путь, но думать о будущем легче, имея хоть какую-то точку опоры. Быть может, я присоединюсь к страже.
   Маттео одобрительно кивнул:
   -- Такие как ты всегда нужны.
   Он сказал бы больше, но тут рука Андриса коснулась его предплечья. Прозрачный юноша указал на небольшой болотистой участок земли, лежавший в непосредственной близости от их тропы и почти полностью скрытый камнями. Там, едва различимый с конской спины, виднелся слабый след.
   Маттео приказал остальным остановиться. Он соскользнул с лошади и подошел, чтобы рассмотреть следы поближе. Отпечаток был длинным и узким, скорее всего, нога принадлежала женщине. Подошва ботинка носила признаки ремонта. На скале рядом виднелась кровь, словно путешественница споткнулась и схватилась за камень. Скорее всего, этим путем недавно прошел кто-то ослабевший и раненный. Ни кровь, ни отпечаток на топкой земле еще не подсохли.
   -- Отставшая кринти, -- тихо сказал Маттео. -- Держите оружие наготове.
   Яго бросил на Андриса полный отвращения взгляд.
   -- Не многовато ли для его чести джордайна!
   Пронзительное улюлюканье донеслось из десятков тайных мест, окружая людей со всех сторон и эхом отскакивая от горных стен.
   -- Поляна Водных Врат, -- быстро сказал Андрис. -- Она рядом. Там у нас появится надежда противостоять такой орде.
   -- Сколько их? -- ответил Яго. -- Как велика организованная тобой засада?
   Никто не услышал его возмущений. Спутники уже вскочили на лошадей, стараясь не отставать от скакуна Андриса. Яго пришпорил лошадь, следуя за друзьями вверх по крутой узкой тропе, бывшей старым руслом ручья, прямо на поляну.
   Соскочив с лошади, Андрис уперся плечом в большой круглый булыжник. Темо приблизился, чтобы помочь ему. Вместе, мужчины прикатили валун к отверстию, пробитому потоком, а затем уложили еще камней сверху. Импровизированная плотина не остановит кринти, но сможет замедлить их.
   -- Теперь есть только один путь дальше, -- сказал Андрис, указывая на проход, ведущий прочь с поляны.
   -- И только один путь назад!
   Резкий голос женщины, говорившей с сильным акцентом, пронесся над поляной. Джордайны обернулись, чтобы увидеть большую сеть, несущуюся к ним из-за ненадежной груды камней. Тяжелая паутина ударила товарищей, превращая их группу в спутанный клубок конечностей.
   Более десятка амазонок выступили из тени небольших пещер, усаживаясь по кругу сети и разглядывая джордайнов, попавшихся в ловушку. Одна из них, высокая женщина с красными татуировками, скользящими по её плечам, оценивающе посмотрела на Андриса.
   -- Есть в тебе кровь эльфов или нет, я не думала, что ты вернешься. Ты тоже говорил с Кивой?
   Маттео отметил удивление, возникшее на лице друга, сменившееся нерешительностью и замешательством.
   -- Нет, -- коротко ответил он. -- Я не знал, что она вернулась.
   -- Тогда ты сам привел сюда людей. Молодец.
   Большая кринти вытащила меч и разрезала сетку над Андрисом. Она протянула руку, помогая мужчине подняться на ноги. Её взгляд обежал других пленников. Странные, голубые глаза сузились, когда женщина заметила Маттео.
   -- Этот убил Визру. Это его женщина вызвала темные побеги.
   -- Моя подруга, -- поправил Маттео.
   Шанаир рассмеялась и бросила лукавый взгляд в сторону Андриса.
   -- А это -- еще один твой "друг"? Ты не слишком мудро выбираешь их. Этот вас предал, а девчонка была недостаточно сильна, чтобы управлять тем, что призвала. Сейчас она мертва или провалилась за завесу, что намного хуже.
   Шанаир повернулась к своим воинам. Одна из амазонок взвела большой мощный арбалет и прицелилась им в грудь Маттео. Предводительница кивнула головой в сторону юноши.
   -- Первым делом убей его. Но медленно.
   Серая лучница хмыкнула и опустила арбалет ниже.
   -- Стойте, -- сказал Андрис, вынимая свои кинжалы. -- Я знаю его с детства. Арбалет для него слишком быстрое и легкое оружие.
   Развернувшись к Маттео, он подкинул кинжалы, ловя их на лету и друг за другом посылая в пленного джордайна.
   Первый кинжал вонзился в землю рядом с Маттео, аккуратно рассекая веревки сети. Просунув руку через отверстие, Маттео схватил второй летящий кинжал.
   Ловить нож налету -- опасный шаг, но джордайны с детства тренировались друг с другом.
   Маттео разрезал сеть и вырвался на свободу, обнажая меч и принимая оборонительную стойку. Он был готов сдерживать атаку кринти, пока Яго и Темо высвобождались из ловушки.
   Двинувшись, он увидел, как Андрис развернулся, нападая на женщину с арбалетом. Джордайн заставил ту отступить на большой неустойчивый валун, за которым некогда скрывались готовящие засаду кринти.
   Камни повалились на поляну, увлекая за собой все больше и больше обломков горной породы. Андрис мчался вперед, ведя Яго к небольшому навесу. Едва джордайны забились в жалкое убежище, все вокруг заполнили гром и пыль оползня.
   -- Ты знаешь, что она была не права, -- крикнул Маттео Андрису. Бледный джордайн бросил на него вопросительный взгляд. -- Предводительница кринти. Она сказала, что я не умею выбирать друзей.
   В светлых глазах Андриса мелькнула благодарность.
   -- Очевидно, она никогда не встречалась с Цириком.
   Два друга хихикнули. Когда оползень прекратился, оставив после себя лишь эхо, переносившее рычание камнепада с горы на гору, джордайны осторожно выбрались на поляну, держа оружие наготове. Большая часть кринти попала под обвал. Некоторые слабо шевелились, другие лежали окровавленные и неподвижные. Лишь немногие остались на ногах -- столкновение с ними имело для джордайнов разумные шансы на успех. Предводительница, пошатываясь, поднялась на ноги. Её густые серо-стальные волосы покрылись коркой запекшейся крови.
   -- Еще одно предательство, -- сказала она, с пренебрежением глядя на Андриса. Женщина сплюнула на землю. -- Из-за тебя не стоит сражаться. Из-за неё не стоит сражаться. Мы уходим.
   Выжившие кринти развернулись и исчезли за перевалом, быстро растворяясь среди холмов.
   -- Мы не станем преследовать их? -- спросил Темо.
   Яго послал ему испепеляющий взгляд.
   -- Помнишь боевые кличи, загнавшие нас в эту дыру? Это была небольшая группа. Большинство осталось там. Если они хотят убраться из Халруаа -- мы позволим им сделать это. -- Он повернулся к Андрису: -- Ты доказал, что я был не прав. Продолжай поступать так же.
   -- Я сделаю все возможное, -- согласился джордайн. -- Но, должен предупредить, что каковы бы не были мои намерения, мне, кажется, суждено предавать всех, кто меня окружает.
   -- Странное заявление от того, чья находчивость только что сохранило наши жизни, -- запротестовал Маттео.
   -- Благодарю за поддержку, но помни, что наследие играет в судьбе странную роль.
   -- Подобное можно сказать о каждом из нас. Ведь мы, джордайны, редко знаем наши родословные, -- быстро ответил Яго. -- Как думаешь, кринти говорила правду о Киве? Она все еще жива?
   Андрис вздохнул:
   -- Я не знаю, что думать. Заклинания, использованные во время вторжения, были из книги Ахлаура. Мало кто из ныне живущих магов мог сотворить их. По-моему, предполагаемое возвращение Ахлаура указывает на то, что Кива погибла на Плане Воды. Но Шанаир говорила о Киве, словно об известном нам обоим факте. У кринти не было причин лгать мне.
   Новый толчок заставил горы содрогнуться.
   -- Еще один оползень, -- простонал Темо, поглядывая на расстояние между джордайнами и их недавним укрытием.
   -- Кое-что похуже, -- Маттео указал на центр поляны.
   По утрамбованной земле прошла трещина, обнажая несколько странных предметов, которые выступили наружу благодаря оползню -- нефритовая статуэтка с головой кошки, рукоять меча, выкованная из красного металла и странной формы жезл.
   -- Это естественное место силы, чья мощь была увеличена благодаря закопанным артефактам. Обычно, маги используют специальный ритуал, чтобы высвободить энергию, но это не единственный способ. Иногда она может высвобождаться под действием иных сильных процессов.
   -- Вроде камнепада, -- сказал Яго.
   Темо подтолкнул ногой брошенный арбалет, а затем покосился на Андриса.
   -- В то время идея казалась хорошей, не так ли?
   Но Андрис не слушал их. Он уставился на странный свет, кольцом окруживший поляну. Сияние становилось все ярче, заканчиваясь внезапной вспышкой, после чего исчезло.
   На месте свечения стояло чудовищное существо, в два раза выше Темо. По бокам от отвратительного зеленого чешуйчатого лица виднелись огромные эльфийские уши. Живые угри корчились над головой монстра, щелкая маленькими клыкастыми пастями. Четыре массивные руки были согнуты, что делало монстра похожим на борца, готовящегося к поединку. Каждый палец щеголял длинным когтем, смертоносным, словно кинжал. Толстая зеленоватая чешуя защищала монстра, а с обнаженных клыков существа стекала бледно-зелёная слюна.
   Черные глаза чудовища остановились на остолбеневших джордайнах. Запрокинув голову, существо испустила вой, охватывающий весь звуковой спектр. В одно и тоже время он напоминал ворчание грозы и визгом коршуна.
   -- Святая мать Мистра, -- выдохнул Темо.
   Яго вытащил оружие:
   -- Мысли материальны. Ты, вроде, хотел сразиться с ларакеном.
   -- Очевидно, я был не прав.
   Несмотря на шутливый тон, большой джордайн был бледен, словно смерть. Маттео вспомнил о том, как совсем недавно Темо сомневался в своих воинских качествах. Однако друг вытащил свой меч, оттеснив в сторону меньших товарищей и бросаясь вперед, чтобы обрушить на когти ларакена первый рубящий удар. Остальные бросились в бой следом. Маттео вознес безмолвную молитву за тех, кто погиб в первом бою с монстром, и за тех, кто готовился присоединиться к ним.
    

* * * * *

  
   Из мерцающего света, созданного заклинанием телепортации, Басель вышел в унылый серый мир. Солнце лениво подбиралась к зениту, бледно и слабо просвечивая сквозь пелену тумана. Портал вынес волшебника почти на вершину горы. Мужчина уставился вниз, на маленькую каменистую поляну.
   Картина, развернувшаяся ниже, заставила его похолодеть. Четверо мужчин сражались с озлобленным, четырехруким существом. К этому времени монстр уже успел схватить одного из них всеми четырьмя лапами, и теперь тащил пинавшегося и выкручивавшегося человека к своим жаждущим убийства клыкам. На мгновение, луч солнца коснулся волос мужчины, зажигая их красно-коричневым всполохом, словно предвещавшим скорое кровопролитие.
   -- Маттео, -- пробормотал Басель, голосом глухим от горя и страха.
   Невысокий воин бросился вперед, высоко поднимая меч и используя его, словно пику. Ринувшись на монстра, он прицелился в уязвимое место под задранной вверх лапой существа.
   Рев, в котором смешались боль и ярость, сотряс горы. Отшвырнув Маттео в сторону, монстр бросился на нового врага. Две нижние руки чудовища схватили мужчину за локоть и запястье. Быстрым поворотом, монстр переломил конечность, словно хрупкую тростинку, сгибая предплечье несчастного под немыслимым углом. Оставшиеся воины -- высокий человек в одеждах джордайна и второй, больше похожий на мыльный пузырь, чем на существо из плоти и крови -- не прекращая полосовали монстра оружием из стали и кристалла. Маттео поднялся на ноги. Отыскав свой потерянный меч, он снова бросился в бой. Все товарищи яростно сражались, желая освободить друга.
   Но существо нельзя было обмануть или сдержать. Все еще держа сломанную руку маленького человека, монстр поднял его вверх, используя, как цеп, чтобы отогнать горе-спасателей. Снова и снова монстр совершал свои выпады. Три джордайна отступали и уворачивались от ударов, но были бессильны предотвратить вред, наносимый их товарищу. Сейчас пойманный монстром мужчина больше напоминал безвольную куклу, чем храброго воина.
   Существо сделало несколько шагов назад. Охватив каждую конечность несчастного четырьмя лапами, он поднял безвольное тело мужчины вверх. Некоторое время он держал джордайна высоко над головами его товарищей. Там, где они не могли дотянуться до него.
   Затем, издав звонкий крик, монстр развел все четыре лапы в стороны, разрывая жертву на части.
   Все происходило быстрее, чем способен был описать любой рассказчик. Бормоча проклятия, Басель опустил руку в рукав, доставая боевую палочку, которую он носил при себе вот уже двадцать лет. Прицелившись в странного монстра, он произнес заклинание, которое должно было создать колючие ледяные снаряды. Холод и лед в Халруаа были редкостью, потому враги Баселя редко были готовы к подобному нападению.
   Он с интересом ожидал ответа на свою атаку.
    

* * * * *

  
   Маттео нырнул под рассекающие воздух когти, а затем быстро разогнулся. Его меч прочертил кровавую полосу под левой нижней лапой монстра. Это было одним из немногих уязвимых мест ларакена. По боку существа струилась лимфа. Маттео упал и откатился прочь, уступая место Темо. Когда большой джордайн был вынужден уклониться от удара, Маттео вернулся.
   Они бросались и нападали на существо по очереди, словно пара волков, щелкающих зубами на оленя. Маттео пытался не думать о судьбе Яго, как и о том, что они, рано или поздно, разделят её.
   -- Отойди назад, -- рявкнул он на Андриса. Сейчас его друг казался еще более иллюзорным, чем раньше, являя собою почти тень. Присутствие ларакена явно высасывало его силы. Тем не менее, Андрис продолжал наступать, используя свою прозрачность, чтобы подобраться к монстру незамеченным.
   Проигнорировав приказ Маттео, Андрис полоснул хвост ларакена. Чудовище вскрикнуло и дико забило раненным обрубком. Один удар достиг цели, посылая Андриса тяжело кувыркаться по земле.
   Но Маттео и Темо отлично использовали время. Они разошлись по обе стороны от ларакена, размахивая мечами, чтобы держать занятыми все четыре лапы монстра, не давая ему прижимать их к своему телу.
   Существо развернулось, словно чувствуя свою уязвимость.
   Нападение последовало с неожиданной стороны. Снаряд бледно-голубого света сорвался с ближайшей горы, летя прямо в грудь ларакена.
   Первым порывом Маттео было бросится наперерез магии. Но он вовремя спохватился -- его сопротивляемость была сильной, но, безусловно, не абсолютной. Прежде, он никогда не видел подобных заклинаний, и потому не знал, сможет ли выжить.
   Он кинулся на Темо, отпихивая друга подальше от волшебного снаряда. Вместе, они стремительно покатились по земле, поднимаясь на ноги, чтобы увидеть, как магия нашла свою цель.
   По мере приближения монстра синий свет начал рассеиваться, становясь все мягче. Сияющая дымка окутала ларакена, всасываясь в его шкуру, словно вода в губку. Раны монстра стали затягиваться, а мышцы на повисших руках наполнились новой силой.
   -- Он исцелился, -- удивился Темо, глядя на монстра. -- И что теперь?
   -- Будем надеяться, маг не столь глуп, чтобы повторить свою попытку, -- мрачно ответил Маттео.
   Ларакен вскрикнул и бросился на своих противников. Маттео твердо уперся ногами в землю, поднимая меч и готовясь умереть с честью.
   Внезапно, между ними возник новый воин. С удивлением, Маттео узнал Баселя. Толстый волшебник споткнулся и упал на одно колено, преждевременно бросая заклинание, которое сразу было перехвачено и сожрано ларакеном.
   -- Не используйте магию! -- закричал Маттео, прыгая вперед, чтобы защитить волшебника.
   Ларакен обрушил на Баселя свои жуткие когти. Удар монстра пришелся у рукояти меча, вовремя подставленного Маттео. Юноша отбросил жуткую лапу в сторону. Ларакен, ожидавший больше сопротивления от жертвы, слегка подался вперед. Маттео лишь надеялся, что у Баселя хватит ума и сноровки, чтобы использовать представившийся момент и удрать.
   Волшебник перекатился, пролетая между ног ларакена и вставая позади. В руках мужчина держал по мечу. Монстр развернулся и полоснул когтями.
   Одним мечом Басель встретил атаку ларакена. Второй клинок занял защитную позицию. Внезапно, второе оружие удлинилось, ударяя в незащищенную подмышку монстра.
   Маттео выкрикнул предупреждение, но было слишком поздно. К его удивлению, меч глубоко вонзился в тело существа, игнорируя магический голод ларакена. Выпустив оружие, Басель попятился назад.
   Джордайн быстро улыбнулся, понимая, что случилось. Однажды он видел подобное оружие. Смертоносное соединение арбалета и меча, оно было двуслойным и представляло собой хитросплетение рычагов и пружин. Нажатие заставляло внешний слой двигаться вперед, удлиняя меч.
   Маттео набросился на ревущего монстра, выполняя высокий рубящий финт. Он надеялся дать возможность кому-нибудь еще протолкнуть лезвие глубже.
   Но ларакен проигнорировал его. Тело монстра задрожало и начало исчезать, словно окружающий пейзаж, тающий под действием заклинания телепортации. Издав заключительный вскрик, существо исчезло. Хитрое оружие с грохотом упало на каменистую землю.
   Подняв клинок, Маттео вернул его владельцу.
   -- Отличный выбор оружия. Ваш стиль боя кажется знакомым.
   -- Должно быть. Нас тренировал один и тот же мастер. Вишна был моим учителем задолго до того, как ты родился, -- Басель оглядел поляну, усеянную камнями и телами мертвых кринти. -- У вас было тяжелое утро. Что с остальными?
   -- Яго мертв, -- тихо сказал Маттео. Его взгляд скользнул по разбросанным останкам друга и вернулся к живым. -- У Темо глубокая рана. Её нужно зашить. Андрису придется говорить самому, его состояние вне моего понимания.
   Призрачный джордайн сидел на упавшей скале, устремив невидящий взгляд туда, где исчез ларакен.
   -- Я больше о Темо, -- тихо сказал Басель. -- Иди, посмотри, что можно сделать для второго.
   Маттео направился к другу, положив руку на плечо Андриса. Ему казалось, что джордайн недолго пробудет с ними.
   -- Она жива, -- резко сказал Андрис. -- Кринти не соврала. Кива выжила.
   Маттео присел, заглядывая в глаза другу.
   -- Откуда ты знаешь?
   Андрис бросил мрачный взгляд на Маттео:
   -- Ларакен вернулся.
   Басель оторвался от своей работы.
   -- В этом проблема сражений с монстрами. Это как уборка дома -- дело, которому, кажется, нет конца. Ты говорил о возвращении Кивы. Почему ты думаешь, что это то же самое существо?
   -- Я видел книгу заклинаний Ахлаура, -- пояснил Андрис. -- Некромант создал ларакена, но его власть над существом ограничена. Как правило, у него есть ученица, обученная звать ларакена, потому что сам он не может. И кто, кроме Кивы способен на подобное?
   Маттео глубоко вздохнул, присаживаясь рядом с другом.
   -- Кива жива и действует вместе с Ахлауром! Но как она могла вызвать ларакена? Ты же видел, что случилось с ней, когда она оказалась слишком близко к монстру.
Андрис покачал головой.
   -- У меня ощущение, что очень скоро мы найдем ответ на этот вопрос.
  

Глава 11

  
   Ларакен снова проваливался вниз. Захваченный стремительным водоворотом магии, он дико вертелся и махал когтями.
   Когда кружение прекратилось, ларакен оказался по колено в мутной воде. Знакомые звуки и запахи наполняли влажный воздух. Озадаченное, существо узнало место своего рождения, хотя о причинах своего появления здесь оно могло только догадываться.
   Внезапно, ларакен понял, что проголодался. План Воды обеспечивал зверю постоянный запас магической энергии. Здесь же, в болоте, монстру нужно было охотиться. Ларакен запрокинул голову, втягивая окружающие запахи. В воздухе витал слабый магических дух, словно дорожка, тянущийся к жертвам. Монстр безошибочно, словно гончая, двинулся по следу, крадясь через болото по направлению к окраинам.
   Присев за толстым стволом билбоа, существо следило за людьми, беспорядочно рассеявшимися в высокой, достающей до пояса, траве. Магия окутывала их, словно сладкий дымок.
   Черный язык ларакена вырвался из пасти, пробуя воздух с удовольствием рептилии. Возглавлявший группу мужчина носил с собой меч, украшенный сияющим драгоценным камнем и наполненный магией -- просто-таки светящийся от неё. Ларакен глотнул сладкий нектар.
   Волшебник резко остановился. Его рука метнулась к рукояти меча. Но стоило ему коснуться оружия, как сталь зашипела. Человек долгим недоверчивым взглядом уставился на потускневший и посеревший камень. Отбросив ставший бесполезным клинок, он прокричал что-то непонятное своим товарищам. Одна из них, женщина, носившая зеленые одежды, шагнула вперед, размахивая длинным черным посохом.
   В ответ билбоа зашевелились, словно пробуждающиеся титаны. Земля заходила ходуном, и корни деревьев вырвались из почвы. Древний лес скрипел, пока заколдованные деревья сгибались и вытягивались, делая первые неуверенные шаги.
   Ларакен попятился, покоренный этой дивной картиной. Он уклонился от толстого корня, занесенного над его головой для смертельного удара, и начал пить. Листья деревьев, отдающих свои заколдованные жизни, превратились в бурую труху. Ларакен заверещал от радости, когда почувствовал, как течет по жилам опьяняющая магия.
   Побросав оружие, люди в панике кинулись наутек. Ларакен потянулся к ним, выпивая их заклинания, их сущность. Опьяненный магией, монстр не сразу заметил, как зашатались и задрожали вырванные из земли билбоа.
   Их стволы повалились вниз, двигаясь медленно и неумолимо, словно в кошмаре. Остальные ожившие деревья ломались под натиском гигантских сородичей. Лес наполнился пронзительными криками обитателей зеленых крон, которые погибали вместе с собственными домами. Люди попадали на землю. Мертвые, утолившие голод ларакена, смешались с живыми в едином клубке.
   Монстр отступал назад, уворачиваясь от вырывавшихся из земли корней и встававшей на дыбы почвы. Удар сломанного корня настиг ларакена внезапно, отбрасывая в его сторону.
   Волна боли окатила существо. Мечущиеся вокруг ветви и поднятые из земли камни терзали его шкуру так, как не могли мечи и люди. Удовольствие от банкета быстро улетучилось, когда похищенная магия потекла по жилам, заживляя раны.
   Вскоре, свечение выпитого волшебства угасло. Даже слишком скоро.
   Внезапно, ларакен понял. Заклинания, похищенная магия, все было украдено! Это значит, что Тот-Чью-Магию-Нельзя-Съесть тоже покинул водный мир.
   Ларакен -- не до конца исцелившийся и оттого особенно злобный -- запрокинул голову и завопил от отчаяния.
  

* * * * *

  
   Кива наблюдала, как Ахлаур забирает украденную магию. Его длинный черный посох потрескивал, излучая синеватый свет и накапливая энергию. На бледно-зеленом лице некроманта застыло сосредоточенное выражение, словно он оценивал природу награбленного.
   -- Заклинания друидов, -- произнес он брезгливо, и отбросил угря в сторону. -- Ларакен способен принести больше пользы.
   Несмотря на свои слова, Ахлаур казался довольным. Ларакен мог бы значительно ускорить путь некроманта к власти, даже если большинство заклинаний, выпитых монстром, окажутся совершенно бесполезными для его хозяина. Какой бы магией не обладал Ахлаур, никто кроме него до этого не додумался.
   -- Меня кое-что беспокоит, -- сказала Кива. -- Боюсь, присутствие ларакена может лишить меня заклинаний, изучение которых далось таким большим трудом. Однажды монстр уже сделал это.
   В нескольких словах, Кива рассказала некроманту, как ей пришлось возвращать себе магию и как состарили её эти усилия.
   -- Ты напала на Зеркало Богини, -- повторил явно забавлявшийся некромант. -- Должен сказать, маленькая Кива, твои действия весьма впечатляют.
   Щелкнув пальцами, Ахлаур вынул из воздуха маленький сверкающий флакон.
   -- Все решаемо. Узнаешь порошок?
   Эльфийка заколебалась, но потом кивнула. Это было то же светящееся вещество, которое вызвало превращение в зомби воинов из отряда полуэльфийки.
   -- Между нами есть связь, -- продолжил некромант. -- Сама по себе она уже дает некоторый иммунитет против ларакена. Но я могу усилить её. Хотя я не прочь получить твои заклинания, так мне лучше удастся поддерживать твою верность.
   Кива сделала вид, что задумалась над этим предложением.
   -- Но что, если я умру? Узы между нами слишком сильны и без дополнительного переплетения наших судеб.
   -- Вот для того и нужно зелье, -- сказал Ахлаур вкрадчивым терпеливым голосом, словно обращаясь к особенно медлительному и глупому ребенку. -- Уверяю, у меня нет ни малейшего желания умирать. Это зелье подарит тебе своеобразное бессмертие. Может статься, тебя будет ожидать невероятно долгая жизнь. В конце которой ты превратишься в лича.
   -- Никогда не желала подобного бессмертия, -- сказала Кива, на этот раз говоря чистую правду. Эльфы, особенно дикие эльфы, рассматривали перевоплощение в любое немертвое существо как невыразимую мерзость. Они считали, что подобной судьбы нужно избежать любой ценой.
   Некромант поверил её словам. Он взял флягу Кивы и вылил в неё зелье. Быстро забрав флягу назад, эльфийка сделала глоток. Вспомнив о страшных муках умирающей полуэльфийки, Кива театрально дернулась и повалилась на землю. Она крутилась и билась в агонии, изображая дикие конвульсии -- что помогло ей незаметно выплюнуть большую часть выпитой жидкости. По её подсчетам, глотка должно было хватить, чтобы усилить связь достаточно, обойдясь без подготовки к превращению в лича.
   Наконец, Кива с трудом поднялась на ноги.
   -- А вы, лорд Ахлаур, -- хрипло сказала она. -- Вы также приняли эту меру предосторожности?
   Некромант одарил её снисходительной улыбкой.
   -- Пока рубиновая звезда цела, какая сила уничтожит меня?
   -- Я часто об этом задумывалась, -- ответила женщина.
   Лицо Ахлаура стало удивленным, а затем потемнело от гнева. С такой же быстротой гнев на нем сменился темным весельем.
   -- Моя лучшая ученица, -- повторил он.
  

* * * * *

  
   В зале советов Залаторма собрались маги со всего Халруаа. Самым ценным предметом короля -- по крайней мере, самым ценным из тех, что знали люди -- был большой янтарный шар, который мог призвать мага из любого уголка земли. Все, достигшие статуса Старшего, носили на пальце золотое кольцо, украшенное круглым янтарем. Используя эти артефакты, Залаторм мог созвать совет в любое время, а также общаться с некоторыми или сразу со всеми верными волшебниками.
   Проблемой, заставившей Залаторма скривиться, было то, что некоторые из этих волшебников были верны ровно настолько, насколько хотели казаться.
   Король внимательно разглядывал ожидающие, полные уважения, лица собравшихся. Залаторм был могучим прорицателем. Как и любой живущий маг, он умел оценивать истинные цели и желания человека. Правда, скрывавшаяся за почтительными масками, причиняла королю боль.
   -- Я призвал вас, чтобы обсудить последствия вторжения Мулхоранда, -- начал он.
   По залу прокатилась волна аплодисментов. Волшебники воздавали почести заслугам короля в недавней войне. Резким коротким взмахом руки Залаторм оборвал овации.
   -- Все присутствующие здесь внесли свой вклад в нашу победу. Давайте поговорим о будущем. Мы получили послание из Мулхоранда. Посол стремится к решению конфликта и предлагает условия мира.
   В переполненном зале повисла давящая тишина.
   -- Какие условия они могут предложить? -- послышался тонкий ворчливый голос. Фабер Корн, высохший человек, чье лицо носило отпечаток каждого прожитого за долгие девяносто лет дня. Старик с возмущением стукнул своим посохом по мраморному полу. Преклонный возраст, долгая дружба с Залатормом и абсолютная преданность королю давали ему право высказывать мнение, когда он сочтет нужным. -- Если Мулхоранд будет держаться подальше от Халруаа, мы позволим им жить. Чего еще им ждать от нас?
   Ликования и одобрительные смешки наполнили зал. Залаторм улыбнулся возмущенному магу.
   -- Я искренне желаю, чтобы каждый был столь же откровенен, как ты, друг мой, но несмотря на победу Халруаа, у нас все еще остаются неразгаданные тайны. С ними мы и должны разобраться.
   Его пристальный взгляд скользнул по толпе. Никто не сомневался, что он говорит о собственной королеве и предстоящем суде. Многие опустили глаза, стыдясь своих обвинений и темных делишек. Ходили слухи, что королева Залаторма никогда не предстанет перед судом, что её проступки будут прощены благодаря влиянию короля.
   -- Битва между штормовыми элементалями дает ключ к одной такой тайне, -- продолжал Залаторм. -- Прокопио Септус блокировал атаку, используя элементаль, сделанную по своему образу и подобию. Вполне вероятно, маг из Мулхоранда поступил так же. Полагаю, у нас есть запечатленное изображение его элементали. Мы отправим его к мулхорандскому двору вместе с их послом.
   Прокопио сделал шаг вперед.
   -- Этот человек мертв -- убит вместе со своей элементалью. Какая теперь с него польза?
   -- Мы будем настаивать на том, чтобы мулхорандцы снабдили нас истинным именем этого человека, а также передали некоторые личные вещи. Так мы сможем провести полное дознание и узнать об истинных планах и целях этого мага. Если Мулхоранд согласится с нашими условиями, мы не будем искать конфликта. Если же они попытаются оградить от нас этого человека, боясь разоблачения других лиц, подготовивших вторжение, мы ответим нападением на Мулхоранд.
   Изумленный ропот прокатился по рядам. За долгую историю Халруаа отражал множество вторжений, но никогда не нападал на другую страну!
   -- Есть мудрые традиции, -- громко произнес Прокопио, пытаясь перекричать шум.
   Воцарилась тишина. Это был первый открытый вызов королю. Пристальный взгляд Залаторма показал, что тот отлично понял причину возражения лорда-мэра.
   -- Очевидно, вы считаете, что традиции мудрее вашего короля. Поведайте же, почему.
   Такая прямота была редкой в обществе Халруаа, и на мгновение Прокопио смутился. Однако он быстро взял себя в руки и ответил:
   -- В последних боях погибла треть магов и воинов Халруаа. Только четыреста человек пали в городе короля. Пришло время восстанавливать, а не распылять силы в новых войнах.
   -- Безусловно, -- Залаторм серьезно кивнул, -- наши потери велики. Но неужели вы предлагаете спрятаться за горными стенами, показывая всему миру нашу слабость и трусость? Зачем давать соседям повод задуматься о новом вторжении?
   Люди согласно забормотали. Прокопио склонил голову в легком поклоне.
   -- Ваше величество, вы хорошо знаете своих подданных. Вы апеллируете к нашей гордости, и мы действительно горды. Однако существует большая разница между гордостью и слепой самонадеянностью. Нападение -- первое за века! -- оставит широкую брешь в нашей обороне. Глупо это отрицать. Мы могли бы сделать козлом отпущения одного из вторгшихся к нам магов, получив некоторое удовлетворение, но основной проблемы это не решит.
   Взгляд Залаторма не дрогнул.
   -- Основной проблемы, разумеется. Как думаете, лорд Прокопио, недавняя угроза пришла в Халруаа изнутри или извне?
   Губы лорда-мэра сжались в тонкую линию, и несколько сторонников Залаторма одобрительно закивали. Это был умный вопрос, и волшебник мог дать на него только один ответ.
   -- С обеих сторон, ваше величество.
   -- Тогда мы должны исследовать обе стороны. Мы пошлем гонцов в Мулхоранд. Необходимо знать больше о маге, который атаковал наши границы. Нам нужно понять, как он смешал волшебство Мулхоранда с тайными знаниями Халруаа -- и мы должны выяснить, кто стал его сообщником.
   Залаторм сделал паузу, чтобы придать больше веса своим словам. Поскольку их значение было предельно ясным, на лицах собравшихся проступило ошеломленное недоверие. Передача чужестранцам магии Халруаа была самым тяжким и немыслимым предательством!
   Тем не менее, как еще все могло произойти?
   -- Я не решался говорить об этом, -- продолжал король, обращаясь ко всем. -- Ибо вижу, как ваши тяжелые и заинтересованные взгляды обратились на тех, кто сидит рядом с вами. В отличие от большинства из вас, я жил во времена, когда волшебник сражался с волшебником. Мы не должны допустить возвращения тех дней. Мы должны стоять плечом к плечу, даже выкорчевывая слабость и предательство. Я клянусь словом и ветром, что все тайное станет явным.
   Молчание, в которое погрузилась зала, стало тяжелее. Король дал клятву волшебника, даже несмотря на то, что под обвинение попала его собственная королева.
   На мгновение, Залаторм подумал, что предотвратит разгорающийся кризис. Возможно, сейчас он даже разделяет убеждения своего молодого советника. Правда и в самом деле может быть самым мощным оружием на службе Халруаа.
   Но Прокопио повернул к волшебникам свое возмущенное и недоверчивое лицо:
   -- Нам что, всем предстать перед инквизицией? Что это за тирания? А как же законы Халруаа? Права наших магов?
   Полное отсутствие логики поразило короля.
   -- Я не предлагаю подозревать всех.
   -- Открыто -- нет, -- парировал Прокопио. -- Но магия и тайна -- это как меч и ножны. Человек, который носит обнаженный клинок, склонен его использовать. Вы говорите нам об опасности войны волшебников, но мне кажется, вы сами раздуваете пламя! Обрушив подозрения на каждого заклинателя Халруаа вы, быть может, надеетесь отвлечь народ от реальных предателей и некомпетентности лидеров?
   Протестующие выкрики смешались с одобрительным бормотанием. Женщина в одеянии воина сделала шаг вперед, опуская руку на рукоять меча. Волшебники расступились, чтобы позволить ей пройти. Родеа Огневласая была высокой и румяной, словно варварка с севера. Женщина отлично владела клинком и боевой магией. Она встала рядом с лордом-мэром, приближаясь к тому почти вплотную и заставляя волшебника смотреть на неё снизу вверх.
   -- Ты зашел слишком далеко, Прокопио, -- прорычала она.
   Прорицатель склонил голову.
   -- Молюсь, чтобы вы были правы, леди Родеа. Никто из нас не желает раскола Халруаа. Но я вижу, что происходит. И пускай другие не желают этого признавать.
   Осуждающие слова Прокопио прозвенели над залом. Волшебник развернулся и вышел из комнаты. После минутного колебания вслед за ним тихо ушли еще несколько человек.
   Родеа подошла к трону, занимая место по левую сторону от Залаторма -- традиционное место для чемпиона короля. Её меч вылетел из ножен, вспыхивая магическим пламенем, красным, словно огненные волосы женщины. Кроваво-красный свет заливал боевого мага, когда воительница подняла меч и резко ударила им по щиту, привязанному к левому предплечью. Высокий металлический звук эхом пронесся через комнату, словно боевой клич.
   -- Залаторм сказал свое слово. Все, кто решит оспорить его решения или бросить вызов королю, должен будет пройти мимо меня, -- объявила она под мрачную песню своего меча.
   Зала погрузилась в глубокую тишину. Затем, один за другим, волшебники стали выходить вперед, громко выражая свое одобрение. Некоторые выкрики намерено прикрывали магов, желавших спокойно убраться восвояси. Дело было сделано и стороны выбраны.
   С замиранием сердца, храня в душе глубокую печаль, Залаторм признал, что Прокопио был прав. Иногда было мало разницы между способностью предвидеть битву и логическим предсказанием её начала.
   Ему не нужна была магия прорицаний, чтобы понять -- война волшебников началась.
  

Глава 12

  
   Позже в тот же день Родеа Огневласая яростно влетела в огромный каменный зал, где размещался монетный двор Халруаа. Она бросила короткий кивок охраннику и вытерпела заклинания прорицания, которым подвергался у входа каждый посетитель, вне зависимости от ранга.
   Обычно, женщина признавала необходимость подобной предосторожности. Это не позволит вору или вражескому магу проскользнуть в монетный двор. Через это место текла большая часть богатств страны. Вагонетки с рудой приезжали сюда, чтобы выйти обратно в виде аккуратных скаев, являвшихся официальной валютой Халруаа.
   Сейчас, однако, она была не в настроении терпеть глупость собственных коллег. Воспоминания о позорной сцене, разыгравшейся в зале собраний, заставляли её нервно теребить рукоять меча. Оружие все еще слабо светилось красным магическим светом, подпитываемым желанием возмущенной женщины защитить короля.
   Остановившись рядом с охлаждающим бассейном, Родеа выловила из воды свежеотчеканенную монету. Лицо короля Залаторма, единственного короля, которого знала и признавала женщина, смотрело на неё с металлической пластинки.
   Родеа коротко кивнула:
   -- Так и должно быть.
   Волшебница медленно двинулась через монетный двор. Потихоньку, её настроение улучшилось. Здесь все было так, как должно было быть. Крепкие дварфы с суровыми лицами наблюдали за плавлением руды. Ремесленники трудились, миниатюрными инструментами выполняя гравировку на новых монетах. Высокая рыжая девушка громко спорила со стражем дракона, яростно жестикулируя руками.
   Родеа нежно улыбнулась. Её дочь, Талия, в полной мере переняла страстную натуру их семьи. И хотя ей никогда не суждено было стать великой волшебницей, девушка полностью разделяла с матерью непоколебимую преданность Халруаа. Однажды она станет управлять этим монетным двором. И это ей удастся на славу.
   Предметом гнева молодой женщины стал волшебник-полуэльф, выбранный на свою должность благодаря длинной жизни и умению обращаться с магическими существами. Много лет потребовалось, чтобы вырастить и обучить дракона, а также освоить заклинания, которые держали молодое создание в относительном послушании.
   У джордайнов была какая-то поговорка про опасность переусердствовать. Что-то там про пленение дракона, чтобы приготовить обед. Но монетный двор сделал именно это. Рискованно, да. Но руду электрума было трудно расплавить, и мало что в мире горело жарче, чем драконий огонь.
   Родеа остановилась рядом со спорщиками, и те замолчали.
   -- Привет, Талиа. Пизар. Какие-то проблемы?
   Девушка посмотрела на полуэльфа.
   -- Дракон ведет себя странно. Я сказала этому... стражу... перепроверить свои связывающие заклинания. Но он слишком горд и упрям, чтобы слушать.
   -- Я проверял их, -- с жаром возразил полуэльф. -- Разумеется, драконица нервничает! Она все ближе к зрелости. Скоро мы больше не сможем контролировать её. Пришло время вернуть её на свободу! Один из детенышей скоро станет достаточно взрослым, чтобы дышать огнем. Лучше приостановить чеканку на некоторое время, чем так рисковать драконом и двором.
   Родеа задумчиво кивнула:
   -- Я согласна. У тебя есть мое разрешение выпустить этого дракона, как только сможешь организовать заклинания перемещения. Но не отпускай его в пустыни Калимшана, как прежде. Мулхоранд недавно послал к нам своих лучших граждан. Мне кажется, нам нужно вернуть любезность.
   Пара потрясенно замолчала. Они переглянулись, и на лицах их появились заговорщицкие ухмылки. Родеа усмехнулась и двинулась дальше.
   Приблизившись к главному котлу, она посмотрела на драконицу. Существо было все еще молодо. Длина его тела, покрытого ярко-красными чешуйками, достигала не более двадцати футов. Мифриловые цепи и нерушимые заклинания держали существо в подчинении все время его недолгого служения. Сейчас драконица казалась достаточно спокойной, выдыхая свое пламя в основание огромного чана, когда дварфы, сидевшие на строительных лесах, кричали ей команды.
   Родеа подняла взгляд вверх. Четверо дварфов, налегая на колесо с обеих сторон, крутанули рукоять, заставляя кипящую жидкость всколыхнуться. Еще один дварф стоял ниже, регулируя ручки, которые открывали круглое отверстие в нижней части котла. Блестящая серебристая жидкость хлынула в длинный желоб, стремясь в сторону меньшего чана, где новая группа дварфов вытаскивала быстро остывающий металл и разливала его по формам.
   Большую часть работы делали дварфы. Они были единственными существами, способными выстоять против такого сильного жара. Тем не менее, их лица были столь же красными, как прославленные локоны Родеа.
   Внезапно, комнату наполнил страшный смрад, словно запах тысячи протухших яиц. Родеа зажала рот рукой, метнувшись к источнику.
   Драконица выполняла свои обязанности, её глаза все еще были остекленевшими от магии, а дыхание так же вырывалось регулярными всполохами. Но цвет существа теперь был не чистым ярко-красным, говорящем о юности, а зеленым. Дыхание, вырывающееся изо рта существа, было не огнем, а кислотно-желтым облаком.
   От удивления, женщина ахнула. Неожиданный глоток отравленного воздуха заставило её закашляться. Дварфы, стоявшие на лесах, сильнее ощутили на себе удар. Они тяжело кашляли, с трудом балансируя на своих местах. Один из них потерял равновесие и с жутким воплем полетел в расплавленную руду.
   Яркие капли жидкого металла брызнули на драконицу.
   Боль пронеслась по телу существа, освобождая то от защитных заклинаний. Драконица зарычала и забилась. Хвост существа метнулся в сторону, выбивая опоры из-под чана.
   Огромный котел наклонился, выплескивая из себя смертоносную серебристую реку. Металлическая жижа медленно растекалась по деревянному полу. Леса вспыхнули пламенем, и огонь переметнулся на гобелены, которые украшали каменные стены. Менее чем за один удар сердце богатство превратилось в смертельную угрозу. Родеа потянулась к кольцу Старшего, которое немедленно должно было телепортировать её ко двору Залаторма. В отчаянии, она искала свою дочь.
   Талия стояла слишком близко к растекающейся реке серебристой лавы. Матери никогда не добраться до неё вовремя.
   Волшебница сорвала кольцо с пальца и издала боевой клич, выражавший в себе всю силу духа их семьи. Инстинктивно, девушка повернулась на этот звук, ловя кольцо матери.
   Родеа наблюдала, как дочь исчезла из комнаты, а затем развернулась к ослепительно белой волне жара, которая была предвестником смертоносного наводнения. Воительница умерла с оружием в руках. Подняв меч, женщина шагнула к свету.
    

* * * * *

  
   Весть о гибели монетного двора распространилась быстро. Почти также быстро, как расплавленная руда и огонь, идущие по пятам.
   Бормоча себе под нос о некомпетентных идиотах, Прокопио Септус снова перечитал доклад. На самом деле, волшебник не знал, как такое могло случиться.
   Многие волшебники Халруаа не одобряли использование драконов в процессе плавки. Существа были ручными, насколько этого вообще можно было требовать от драконов. Их сковывали цепями и мощными сдерживающими заклинаниями.
   -- К вам посетитель, лорд Прокопио.
   Волшебник, нахмурившись, посмотрел вверх:
   -- Я занят, -- сказал он слуге.
   -- Он рассказывает интересные вещи, -- настаивал человек. -- Говорит, что сбежал из Неблагого Двора.
   Челюсть Прокопио отвисла. Он знал об исчезновении Дамари Эксчелсора. Он также знал, что защита башни мага была нарушена. Стража провела обыск, но так ничего и не нашла. Однако, в башне были обнаружены следы вторжения. Магическая защита еще не была должным образом исследована, чтобы выяснить личность вора -- у лорда-мэра были дела поважнее. Но ему и в голову не приходило, что "вором" мог быть сам Дамари.
   Прокопио быстро совладал с удивлением.
   -- Пусть войдет. Мне нужно немного отдохнуть.
   Слуга указал на невысокого худощавого мужчину. Прокопио знал Дамари только по рассказам, и всегда считал его непритязательным жалким человечком, при обычных обстоятельствах едва ли достойным внимания.
   Лорд-мэр обменялся с гостем положенными любезностями. Даже великий волшебник должен проявлять уважение к людям невысокого звания. Прокопио был достаточно политически-проницателен, чтобы в той или иной степени пытаться понравиться всем. Даже самый посредственный заклинателишка может стать союзником, а сейчас лорду-мэру нужен каждый мужчина и женщина, которого он смог бы привлечь на свою сторону.
   С притворным радушием, он улыбнулся коротышке:
   -- Я слышал, у вас есть интересная история.
   -- Да, -- сухо сказал Дамари. -- Ваш слуга, кажется, нашел её забавной. Надеюсь, ваше доверие будет более глубоким. Как бы то ни было. Я пришел сюда не ради этого. Я могу рассказать вам о смерти Родеа Огневласой, самой надежной союзницы нашего короля.
   Хотя волшебник высказался не слишком туманно, Прокопио проигнорировал его предательское замечание. Он сцепил пальцы. Взгляд мага скользнул над ними, устремляясь прямо на гостя.
   -- Я слышал о пожаре.
   -- Хотели бы вы услышать о том, что произошло на самом деле?
   -- Прошу.
   -- Те, кто осматривал развалины монетного двора, нашли лишь обугленные кости молодого дракона, -- сказал Дамари без предисловий. -- Им в голову не пришло узнать, какого цвета было существо.
   -- Не вижу смысла.
   -- Дракон изменил цвет с красного на зеленый. Этого не будет ни в одном отчете.
   Прокопио откинулся назад, начиная видеть картину происходящего, и в первый раз слова низкорослого волшебника заинтересовали его по-настоящему.
   -- Сырая руда приходила из районов с залежами тяжелых металлов. Когда дракон посреди выдоха поменял свой цвет, его огненное дыхание превратилось в газ. Смешавшись с паром, поднимавшимся из чана, оно образовало ядовитое и чрезвычайно летучее облако. Представляю, как полетели вниз дварфы, работавшие над котлом.
   -- У вас отличное воображение, -- пробормотал Прокопио. -- Да, я могу представить себе эту картину. Чан опрокинулся, тепло от расплавленной руды обращается в пламя. Газ выводит из строя рабочих, разрушая заклинания и отрезая путь к бегству. Мрачная, но эффективная уловка. Однако есть одна довольно большая, вопиющая ошибка. Если предположить, что вы правы -- магия, которая обратила красного дракона в зеленого, должна быть сотворена некромантом огромной силы. Кто мог это сделать?
   Дамари скромно развел руками.
   -- Как вы знаете, семья Эксчелсор владеет большей частью горных земель Халруаа. Так как я поставляю руду, переправить волшебный артефакт в монетный двор не составило труда.
   Прокопио разразился недоверчивым смехом.
   -- Так это вы сотворили заклинание?
   -- Если не верите мне, то быть может, послушаете единственного, кто остался в живых? Как и все члены Совета Старших, Родеа имела кольцо, которое могло телепортировать её ко двору Залаторма. Её последним героическим поступком стала передача кольца дочери. Она не могла знать, что весьма основательное магическое устройство было готово перехватить любого, кто решился бы бежать. Должны ли мы услышать, что захочет сказать по этому поводу маленькая рыжеволосая девка?
   -- Во всех подробностях!
   Из складок одежды Дамари вытащил большой красный шар и бросил его на пол. Кристалл разбился, и растрепанная молодая женщина вывалилась в комнату. Она дико огляделась вокруг. Во взгляде девушки мелькнуло облегчение, когда она узнала лорда-мэра.
   -- Лорд Прокопио! Слава Мистре! Вы должны быстро позвать на помощь! Монетный двор горит!
   Прокопио встал и проводил девушку к стулу.
   -- Все уже известно, моя дорогая. Прошу, расскажи мне, что случилось.
   Он слушал, как испуганная молодая женщина рассказывает историю, которая во многом совпадала с рассказом Дамари. Коротышка занял место позади Талии, успокаивающе похлопывая несчастная по плечу, пока та быстро бормотала ломанные неловкие фразы.
   Наконец, она замолчала. Дамари встретил взгляд Прокопио.
   -- Вы слышали достаточно?
   Лорд-мэр кивнул, и Дамари вонзил нож глубоко между лопатками девушки. Жестоко развернув его, он толкнул умирающую на ковер.
   -- Очень смелый поступок, -- холодно сказал Прокопио.
   Дамари пожал плечами.
   -- Она была обученной воительницей, а я едва ли выйду за пределы собственных возможностей. Но давайте отбросим сомнения. Проверьте меня и посмотрите.
   Волшебник обосновался в кресле. Смерть освободила и запустила заклинания прорицания Прокопио. Каждые несколько мгновений Прокопио бросал новое заклинание вслед за предыдущим, не всегда уверенный даже в могуществе собственной магии. В конце концов, он не смог отрицать рассказа этого маленького волшебника.
   -- Вы сделали это, -- удивился предсказатель. -- Но как?
   -- Я купил уже созданное заклинание. Все, что было нужно -- произнести запускающее слово, -- Дамари осмотрел свои ногти и задумчиво заметил. -- Вы знаете, что Кива раньше изучала магию Ахлаура, величайшего некроманта своего времени?
   Подозрение, словно брошенный кинжал, вонзилось в душу Прокопио.
   -- Это заклинание дала вам Кива? Она все еще жива?
   Гость усмехнулся:
   -- Кажется, я информирован несколько лучше, чем прорицатель, который единственный в стране предвидел вторжение Мулхоранда. На самом деле, можно сказать, что я информирован даже слишком хорошо.
   Он вручил Прокопио копию магического послания Кивы. Смертельно опасный документ, который подробно рассказывал о сговоре Прокопио с предательницей-эльфийкой.
   Прокопио быстро пробежал глазами пергамент и бросил его на пол.
   -- Чего вам надо?
   -- Обмен. И ничего больше, -- ответил Дамари. -- Я восхищен вашей хитростью и не имею никаких намерений мешать вашему стремлению к власти разглашением столь прискорбной тайны. На самом деле, мне даже есть, что рассказать вам.
   -- А цена?
   -- Вы будете непротив её заплатить, -- сказал он лукаво. -- Вы хотите свергнуть Залаторма. Как и Кива. Как и я.
   -- Так что вы хотели сказать? Что за бесценная информация?
   -- Королева Беатрикс, это нечто большее, чем безумная волшебница и предательница, хотя кажется, этого было бы достаточно. Она обвинялась в убийстве и прелюбодеянии, которое породило бастарда. И, наконец, она моя бывшая жена.
   Прокопио встал так резко, что его кресло перевернулось.
   -- Беатрикс и Кетура -- одно лицо?
   -- Да, и скорее всего король намеренно взял в жены беглую преступницу. Если он не знал, кто такая Беатрикс, то ему не место на троне.
   Прорицатель забегал, когда новые мысли начали приобретать очертания. Дамари улыбнулся.
   -- Могу заметить, что это радует вас. Однако, нашим первым делом будет разобраться с взаимным врагом -- Баселем Индоуларом. Этот человек может помешать нам обоим.
   Прокопио остановился и уставился на гостя с новым уважением:
   -- У вас есть план?
   Дамари скромно развел руками:
   -- Я надеялся, он есть у вас.
   -- У Баселя на удивление мало врагов. Единственный, кого я смог найти -- это Урьях Беладжун.
   -- У него существенные претензии?
   -- Мне бы так не казалось, окажись я на его месте. Но человек, потерявший жену, внушает больше доверия, чем я, -- сухо сказал Прокопио. -- Похоже, лорд Басель был причастен к смерти молодой жены старика Беладжуна.
   Широкая улыбка появилась на лице Дамари.
   -- У вас есть доказательства?
   -- Еще нет.
   -- Это может не понадобиться, -- размышлял маленький маг. -- Если все так и было, лучше не беспокоить этим делом Совет. Урьях Беладжун -- сильный союзник короля. Если мы заставим его взяться за собственную месть, заставим нарушить законы Халруаа, это поможет нам уничтожить сразу двух сторонников Залаторма.
   Дамари многозначительно посмотрел на мертвую девушку.
   -- Я помогу этим атакам стать такими же успешным.
   -- А в ответ?
   -- На данный момент я хотел бы держать в секрете свое возвращение. Я окружен магией, которая скрывает мои цели, но я хотел бы попросить вас бросить дополнительные заклинания, чтобы замаскировать мое присутствие, и дать мне место, где я мог бы остаться один. Когда придет время, я выйду на свет, как сторонник нового короля Халруаа.
   -- По рукам.
   Прокопио протянул руку удивительно находчивому маленькому человеку. Они обменялись рукопожатием, скрепляя сделку, цена которой -- кровь других волшебников.
  

Глава 13

  
   Облачка пыли все еще кружили над поляной, и слабые отзвуки смертельной битвы эхом скатывались вниз к джордайнам с отдаленных горных пиков. Маттео и его друзья занимались работой, которую подкинула битва: ухаживали за ранеными, собирали оружие и отдавали честь погибшим.
   Андрис, как мог, собрал тело Яго. Он опустился на колени и закрыл глаза, зачитывая список достижений и поступков павшего друга. Полупрозрачный юноша был больше похож на духа, который пришел поприветствовать мертвого собрата на дороге в новый мир.
   Побледневший Темо стоически терпел, пока Басель зашивал рану на его плече.
   -- Жаль, у нас под рукой нет жреца, -- пробормотал волшебник, чьи пухлые, украшенные кольцами руки, двигались с отточенным мастерством. -- От этого останется уродливый шрам, но мы можем плотно замотать её и сделать компресс из плесени, чтобы защитить рану от нагноения.
   Лицо большого мужчины сморщилось от отвращения, но он не стал комментировать методов своего лечения.
   Андрис поднялся на ноги и подошел к Маттео:
   -- Здесь не хватит сушняка для погребального костра, а земля слишком жесткая и каменистая, чтобы выкопать могилу. Но камней тут в достатке, поэтому мы, быть может, могли бы построить пирамиду. Говорят, так поступают со своими мертвыми дварфы.
   Плечи Маттео поднялись и опали от глубокого вздоха:
   -- В Нате Яго прожил худшие дни. Мне кажется неправильным оставлять его здесь.
   -- Наши лошади сбежали, -- терпеливо пояснил Андрис. -- Скорее всего, их увели кринти. Как нам унести отсюда тело?
   -- На летающем корабле, -- вставил Басель. Он ловко связал и заправил концы бинта, а потом вскочил на ноги. -- Прежде чем покинуть Халарах, я отправил "Авариэль" сюда. Оставлю корабль в вашем распоряжении.
   Маттео просветлел:
   -- Это поможет. Кроме того, мне нужно рассказать королю, что Кива жива, ларакен вернулся, а Ахлаур не только выжил, но и нашел путь в наш мир.
   -- Если только Залаторм уже сам не знает, что мы в худшем положении, чем думаем, -- заметил Басель. -- Я понимаю твои обязанности, но формальности могут подождать, а некоторые вопросы -- нет.
   В глазах молодого человека отразилась надежда.
   -- Вы нашли заклинание, способное освободить Тзигони?
   -- Милостью Мистры. И, как обычно, её милость не далась без жертв.
   Басель быстро описал заклинание Маттео.
   -- Я бы и сам отправился туда, -- закончил он. -- Но в моем сердце достаточно темных углов, чтобы потерпеть поражение. Я могу представить лишь одного человека, которого в Неблагом Дворе ждут меньше, чем снегопада в бане Халруаа. -- Когда во взгляде Маттео не появилось понимания, Басель добавил: -- Я знаю лишь одного человека, что ценит жизнь Тзигони так же, как я.
   На этот раз, Маттео не колебался:
   -- Если мне по силам вернуть её, я все сделаю.
   С протестующим криком Темо вскочил на ноги. Усилие оказалось слишком большим для раненого. Лицо джордайна посерело, и он рухнул обратно на землю.
   -- Нет, -- процедил он сквозь зубы. -- Ты видел, что случилось со мной, когда мы сражались с этими треклятыми фейри. Что же творится в их мире?
   -- Может быть, когда Тзигони вернется, она расскажет тебе, -- тихо ответил Маттео.
   -- Но...
   Маттео бросил на друга взгляд, заставивший возражения застрять у того в горле. Юноша повернулся к Баселю:
   -- А как же мое сопротивление магии?
   -- Из каждого правила есть исключения, -- с явной неохотой заметил Андрис. -- Например, заклинания перемещения. Вместе с Кивой я за один шаг переносился через весь Халруаа.
   -- Кива -- маг-гончая, -- напомнил ему Басель. -- Её магия имела на тебя большее влияние, чем заклинания простого волшебника. Однако, она не единственная маг-гончая в Халруаа, а церковь Азута обладает некоторыми артефактами, которые могут, до некоторой степени, обойти магическую невосприимчивость джордайна.
   -- Другая маг-гончая, -- проворчал Темо. -- В какой-то степени. Отличный план.
   Волшебник глубоко вздохнул:
   -- Я не стану раскрашивать картину яркими красками. Риск огромен.
   -- Меньше, чем цена бездействия. Заклинание готово? -- Ужас исказил лицо Маттео, когда в голову ему пришла мрачная мысль: -- Или его съел ларакен?
   Басель обнадеживающе положил руку на плечо юноши, и указал рукой на соседний пик.
   -- Когда я понял, с каким монстром вы столкнулись, я оставил свои магические артефакты на том уступе. Нет, заклинание не совсем готово. Нам нужно обсудить один из компонентов.
   Волшебник заколебался. Маттео кивнул в знак одобрения.
   -- Тебе нужна прядь волос предка, мага значительной силы.
   Взгляд Маттео скользнул по черным косичкам Баселя. Слабая задумчивая улыбка тронула уголки его губ.
   -- И ты пришел, чтобы дать мне то, что необходимо.
   Брови Баселя взлетели вверх.
   -- Мне хотелось бы, чтобы все было так просто! Родословная джордайна -- не общедоступная информация.
   -- Не нужно говорить об этом мне, -- с трудом сохраняя терпение, ответил Маттео. -- Если хотите, я поклянусь, что никому не расскажу о том, что вы -- мой отец. Но давайте покончим с этим!
   Он не был готов к ошеломленному выражению, которое появилось на лице Баселя. Сердце Маттео екнуло, когда он понял свою ошибку.
   -- Вижу, что я ошибся, -- медленно произнес джордайн. -- Самым большим желанием Тзигони было отыскать свою семью. Она нашла мать, так что я решил, что вы взяли её себе в ученицы, потому что являетесь её или моим отцом. Известно, что ваши жена и ребенок умерли. Такое часто говорят, когда ребенок становится джордайном. Я думал... на самом деле, я надеялся...
   Его голос сорвался, и юноша неловко замолчал.
   Волшебник собрал остатки самообладания:
   -- Моя жена действительно носила джордайна. Но младенец был девочкой. Она родилась мертвой.
   -- Вы в этом уверены?
   Взгляд Баселя был мрачным, но твердым.
   -- Вне всякого сомнения. Я отказался выйти из комнаты, когда зеленый маг помогала ребенку родиться. Я держал дочь в собственных руках. Своими руками я возложил её на костер. Я не твой отец, Маттео. Поверь мне, я бы признал, если бы это было так.
   -- А я признал бы вас, -- тихо сказал юноша. -- Но давайте поговорим о реальности, а не о грезах. Мы должны сосредоточиться на моем отце. Тзигони сказала мне, что им был кто-то из учителей колледжа джордайнов.
   -- Как она узнала? -- потребовал Темо, который выглядел ошеломленным и заинтересованным. Это было не то, что привыкли обсуждать или обдумывать джордайны. Подобное нельзя было искать.
   -- Она просмотрела записи о рождении, которые хранились во дворце королевы.
   -- Куда ты отправляешься. Ты -- советник короля.
   Маттео покачал головой.
   -- У меня нет навыков Тзигони. Я не умею обходить замки и заклинания, кроме того, законные пути к таким знаниям длинные и запутанные.
   -- Есть еще кое-что, -- сказал Басель. -- Много лет я был наставником джордайнов. Так я узнал о секретной книге, в которой записываются все данные о происхождении учеников.
   -- Я видел её, -- решительно сказал Андрис.
   Маттео просветлел.
   -- Ты узнал о моих предках?
   Призрачный джордайн замялся.
   -- С моими собственными все было достаточно плохо. Только боги знают, из какого болота вылез ты.
   Он сопроводил свою полушутку бледной улыбкой.
   -- Это отговорка, а не ответ, -- заметил Маттео.
   -- На то есть причины, -- мягко сказал друг. -- Истины такого рода -- это темное зеркало. Я узнал, что там, где речь идет о семье, каждый вынужден столкнуться с собственным отражением.
   В этот момент облака разошлись, и луч света пробежал по скалистой местности. Маттео бросил взгляд вверх. Огромный летучий корабль скользил сквозь рассеявшиеся облака, словно подхваченный крылатыми эльфами, нарисованными на его обшивке и парусах. Солнечный свет проникал сквозь яркий шелк парусов.
   Экипаж Баселя подвел корабль необыкновенно близко к поляне. Веревочная лестница упала вниз. С поразительным рывком, волшебник запрыгнул наверх, и через несколько мгновений с корабля спустились самодельные носилки, чтобы подобрать раненого Темо. Маттео и Андрис перенесли на борт тело Яго, а затем сами поднялись на палубу.
   Вместе, они стояли у перил, наблюдая, как Нат уплывает прочь.
   -- Будет уместно развеять пепел Яго над землями джордайнов, -- заметил Маттео, когда летающий корабль взял курс на юго-запад Халруаа. -- По крайней мере, хоть что-то в этой поездке будет правильным.
   -- Я бы отложил вынесение решения, пока мы не узнаем, что твой новый план пошел наперекосяк, -- пробормотал Андрис, кивая в сторону Баселя. Волшебник подошел к ним. На плече его сидела большая морская птица. Лицо Баселя было мрачным, а глаза горели от гнева и чего-то еще, похожего на непролитые слезы.
   -- Вам стоит услышать это, -- резко сказал он.
   Волшебник вырвал у птицы небольшое перо и подкинул на ладони. Перо сразу растворилось в густом тумане. Басель произнес ключевое слово на лороссе, древнем языке Нетерила и Халруаа, после чего туман быстро принял форму коренастого молодого волшебника, мощного мужчины, чьи мускулы выдавали часы тренировок.
   Призрак поклонился.
   -- Прошу прощения за вторжение, лорд Басель. Но новости серьезные.
   -- Это Мазон, один из моих учеников, -- тихо вставил волшебник.
   -- Я посылаю этого посланника в вашу башню в столице, потому что не могу сам предстать перед вашими глазами. Фарра была найдена мертвой. Слуги вызвали стражу. Меня разбудили и привели на допрос к магу-гончей, -- юноша помедлил, глубоко сглотнув. -- Нож, которым убили Фарру, был найден в моей комнате, как и флакон с зельем забвения, которое стерло из моей памяти весь вечер. Я клянусь, что не виновен в этом преступлении, лорд Басель! Ничто в Халруаа не могло бы заставить меня сделать нечто подобное. И все же, маг-гончая сказала, что Фарра умерла, полагая, что удар нанесен моей рукой, -- призрачный образ замолчал и устало провел ладонью по лицу. -- Прошу, не возвращайтесь из-за меня, -- сказал он тише. -- Фарра умерла, и в знак уважения к вам мне позволено оставаться под арестом в вашей башне, пока не придет время решить этот вопрос. Тзигони нужна ваша помощь. Остальное может подождать.
   Его плечи поникли.
   -- Полагаю, вы хотели бы сами известить господина Нур. Должен предупредить, он едва ли поверит в мою невиновность. Мы с Фаррой собирались пожениться. У меня нет достойной магической родословной, и родители Фарры считали мою любовь оскорблением для дочери и всей семьи. Они считают меня мужланом и мошенником. Если вы станете защищать меня, это только вызовет их гнев. Пусть говорят, что хотят. Они не смогут причинить мне никакого вреда.
   Голос Мазона затих, и изображение взорвалось, словно лопнувший мыльный пузырь. Морская птица спрыгнула с плеча Баселя и полетела на юг.
   Басель наблюдал за полетом пернатого гонца, пока тот не скрылся в облаках.
   -- Я полечу с вами до земель Нур, -- сказал он, не глядя на молчавших джордайнов. -- Их дочь была убита, находясь под моей опекой.
   Он хотел сказать больше, но лишь покачал головой и быстро пошел прочь.
   -- Твоя подруга Тзигони была товарищем его учеников. Она, кажется, всегда где-то в центре клубка, с которым мы сталкиваемся, -- заметил Андрис.
   -- Я заметил, -- сухо сказал Маттео. -- В защиту Тзигони скажу, что она не создавала хаоса, творящегося вокруг. С того дня, как мы встретились, Кива всегда была лишь на два шага позади. И я не удивлюсь, если это убийство окажется не исключением.
   Андрис быстро перевел взгляд на раскинувшийся внизу пейзаж. Признавая, что другу необходимы тишина и одиночество, Маттео последовал его примеру.
   Суровый Нат превратился в неприятное воспоминание, и за бортом корабля потянулись зеленые и пышные поля и луга. Маттео облокотился на поручни, глядя вниз на земли Халруаа, словно младенец на мать или влюбленный на свою даму.
   Поместье Нур граничило с болотом Ахлаура. Легкое облако растянулось над пологом леса, словно невесомая серебристая сетка, украшавшая волосы дикой эльфийки, или хитро сплетенная паутина, готовая поймать любого, кто подберется слишком близко. Оба пришедших на ум сравнения заставляли вспомнить о красивом, жестоком лице Кивы. Холодок пробежал по спине Маттео, и юноша оттолкнулся от перил. Он не слишком печалился, когда Басель сошел на землю, а корабль двинулся прочь от болота и подальше от воспоминаний джордайна.
   К концу дня в поле зрения появились земли, окружавшие Школу джордайнов, и протянувшиеся далеко за его пределы, до самой серебристой синевы моря. Летающий корабль приземлился на окраине владений джордайнов. Пока Андрис заботился об организации похорон Яго и целителях для Темо, Маттео отправился в конюшню, чтобы выбрать лошадь для поездки в Школу.
   Солнце скоро должно было зайти, потому джордайн старался скакать быстрее. В этот час поля кипели жизнью, люди собирали бесконечный урожай, как правило, фруктов, принимали сладкую щедрость ульев и заботились об избалованном скоте.
   Эти земли обрабатывались простыми людьми, халруаанскими крестьянами, которые при поддержке Школы зарабатывали собственные средства к существованию. Когда Маттео проезжал мимо, дети радостно махали своими мотыгами, очевидно радуясь этой небольшой передышке.
   Ему не казалось неправильным то, что ребенок вынужден работать рядом с родителями, ибо его собственная юность ничем не отличалась. Поднимаясь до рассвета и заканчивая после заката, он тренировал память и учил уроки, чередуя это со строгой физической подготовкой. Момент, проведенный без оружия или книги в руках, был редкостью.
   Тем не менее, он помнил и игры. Улыбка коснулась губ Маттео, когда он свернул на грязную тропку и увидел реку. Год за годом тающие снега приносили с собой поток пенящейся воды, стекающей с высоких гор. Каждое весеннее наводнение немного увеличивало овраг. Здесь над водой склонилось старое дерево. Несколько мальчиков, голые, словно новорожденные мышата, обвязали веревку вокруг сука, по очереди пролетая на ней над оврагом и падая в воду. Их громкий смех заполнял воздух, чередуясь с добродушными хвастовством и оскорблениями. Это была знакомая картина, часто повторяющаяся среди учеников Школы.
   Но эти ребята могли получить профессию, жениться на дочери соседа, построить дом, который стал бы их собственным, и воспитать детей, знавших своих родителей. Для джордайна не было понятия семьи. Этому способствовал секретный обряд, называемый "ритуал очищения", проводимый перед тем, как ученики покидали Школу. Благодаря махинациям Кивы, место Маттео занял другой. Опыт, который эльфийка имела с человеческими мужчинами, заставил её думать, что Маттео опозорит себя и, с некоторой вероятностью, даже свой орден.
   Проезжая через земли джордайнов, Маттео вглядывался в лицо каждого проходящего мимо молодого человека. Он, конечно, не думал, что найдет мужчину, занявшего его место, и потому через некоторое время его мысли переметнулись к вычислению вероятности подобного события. Он был удивлен, когда его взгляд упал на человека, чьи волосы были того же темно-каштанового цвета, столь редкого в южных землях.
   Он остановил лошадь, чтобы приглядеться. Человек стоял на обочине, угрюмо глядя куда-то в высокие травы. Низкая деревянная повозка завалилась на сломанное колесо. Две пегие лошадки воспользовались маленькой аварией, чтобы полакомиться растущими по краю дороги луговыми цветами.
   Молодой человек был высок и крепко сложен. Всем своим видом он очень напоминал Маттео. Если присмотреться лучше, его черты становились не столь схожими, но необычный красный оттенок волос притягивал взгляд, сохраняя иллюзию.
   Маттео крикнул приветствие.
   -- Могу ли я помочь тебе, брат?
   -- Не вижу, каким образом. Колесо раскололось на этой колее и треклятые жернова наклонили телегу, -- проворчал крестьянин. Он поднял глаза и тут же отвесил глубокий поклон, чтобы выказать должное уважение волшебникам и их советникам-джордайнам.
   Маттео взмахом руки остановил поток прерывистых извинений и узнал имя человека.
   Во взгляде юноши мелькнуло предчувствие, но он не колебался.
   -- Бенн, -- представился крестьянин. -- Из деревни Фаларья.
   -- Все решаемо, Бенн. И у вас все проще, чем у многих других. Я вижу, вы возите с собой запасное колесо, -- отметил Маттео, спрыгивая с лошади.
   -- А какой дурак не возит? Колесо -- это меньшая проблема! Вот положить жернова назад в повозку -- это беда!
   Он удивился, когда Маттео снял свою белую тунику и потащил тяжелое деревянное колесо из телеги, но взялся за работу вместе с джордайном. За короткое время, они заменили колесо, а затем встали бок о бок, разглядывая жернова.
   -- Слишком тяжело для двоих, -- заключил Бенн.
   Взгляд Маттео упал на пару толстых дубовых весел, которые были приторочены к боку телеги.
   -- А может, и нет. Один халруаанский мудрец когда-то говорил, что может поднять землю, если ему дать достаточно длинный рычаг.
   -- Легко сказать, трудно сделать, -- заметил крестьянин. -- Во-первых, где бы он стоял?
   Маттео рассмеялся и хлопнул мужчину по плечу.
   -- Отличные слова. Давай посмотрим, что можно сделать, если обойтись без Луны и Иггдрасиля, великого древа северян, в качестве рычага.
   Вместе, они прикатили валун, чтобы использовать его в качестве опоры. Бенн установил лошадей и телегу в нужное положение, потихоньку отступая назад по мере того, как Маттео использовал весло, чтобы поднять жернова. Наконец, джордайн поставил на телегу один каменный край, а затем передвинул опору, чтобы подтолкнуть вверх и дальний край жернова.
   Когда задача была выполнена, Бенн вручил Маттео бурдюк вина. Вежливо отпив глоток, Маттео вернул его назад. Опустив бурдюк, он заметил на себе оценивающий взгляд крестьянина.
   -- Не смею обидеть вас, господин, но нас могли бы ошибочно принять за братьев.
   Несколько мгновений Маттео молчал, не уверенный, куда могло привести их подобное наблюдение.
   -- Возможно, при определенном освещении и определенных обстоятельствах нас даже могли бы принять за близнецов.
   Крестьянин согласно кивнул.
   -- Я часто задавался вопросом, чье место занял.
   Голос его был спокойным и совершенно беззлобным. Маттео прервал его.
   -- Молчи.
   -- Какой от этого вред? Вы знаете историю, так же как и я, -- он встретился взглядом с Маттео. -- Нет, вижу, что это не так. У вас больше вопросов, чем у пятилетнего сынишки моей сестры.
   -- Вас могли магически принудить не говорить об этом.
   -- Маловероятно. Я сказал об этом Фиби, когда просил её выйти за меня. И вот, я стою здесь. Если это успокоит вас, я мало что помню о событиях до и вовремя. А потом ко мне пришел привратник. Он заставил меня отречься от мести. Кажется, это такой причудливый способ сказать, что спящего дракона лучше не будить. Он также сказал, что человек, чье место я занял, не имеет к этому никакого отношения и убьет любого, кто принимал в этом участие.
   Маттео мрачно кивнул. Через мгновение, он рискнул спросить.
   -- С вами хорошо обращались здесь?
   Крестьянин указал на аккуратный домик, размерами чуть меньше каменного моста, пересекавшего реку. Ухоженные поля окружали его владения. Небольшое стадо коров паслось на лугу, а в загоне резвилась пара телят рофов.
   -- Если бы я не потрудился для Школы, мои годы были бы потрачены на работу на других полях. Посмотрите, чем я стал. Джордайны удерживают права на землю, но я могу обрабатывать ее. И я могу делать здесь, что хочу.
   Бенн пожал плечами.
   -- Моя Фиби время от времени тоскует по детям, но у нас отличная жизнь. Она -- хозяйка собственного дома. Она делает сыры и продает их в Школу по справедливой цене. Она прекрасно ткет. В качестве свадебного подарка я купил ей ткацкий станок, -- с гордостью сказал он. -- Многим ли так повезло?
   Улыбка джордайна была искренней.
   -- Немногие мужчины так счастливы. Ваше счастье снимает груз с моего сердца. Хотя меня удивляет, что у привратника столько денег. Хороший ткацкий станок стоит недешево.
   -- О, не привратник. Мне платил наставник.
   Сердце Маттео болезненно забилось.
   -- И вы узнали бы его, если бы увидели снова?
   Молодой человек фыркнул.
   -- Не так уж сложно. Старик, но высокий, как вы или я. Нос, как клюв канюка. Похож на кого-то, кого вы знаете?
   Джордайн кивнул, потому что не мог заставить слова литься из внезапно сжавшегося горла. Был лишь один наставник, подходивший под это описание. Его любимый учитель, пожилой мастер меча и последний человек, которого Маттео заподозрил бы в причастности к этой мрачной истории. Последний человек, которого он заподозрил бы в сговоре с Кивой.
   С тяжелым сердцем Маттео пришпорил коня, направляя его вперед. Подъезжая к воротам Школы, он прокручивал в голове слова Андриса: "Истины такого рода -- это темное зеркало". И, раз уж он пришел к сюда, искать свое отражение в лице этого человека было очень трудной задачей.
  

* * * * *

  
   Тзигони опустилась на большой камень, слишком усталая, чтобы идти дальше. Она уставилась в туман -- холодное присутствие чего-то не отпускало девушку ни на мгновение, как бы далеко она не зашла. Ледяной дымке не было ни конца, ни края, во всяком случае, Тзигони так и не удалось из неё выбраться.
   Силам почти настал конец. Сегодня утром ей пришлось проделать на ремне новую дырку, чтобы штаны не спадали вниз. Время тут шло странно, но девушка подозревала, что не ела уже несколько дней. Несмотря на то, что она скупо, словно дварфской скряга, отмеряла себе положенные порции воды, фляга, прихваченная из Халруаа, опустела.
   Тзигони лениво бросила камень в небольшой бассейн, наблюдая, как бегут по воде круги. Безумная жажда убеждала её броситься к воде, но дни в качестве уличной артистки снабдили девушку багажом поучительных сказок. Многие истории предупреждали о том, что смертные, попавшие в магические миры, оставались в ловушке на века лишь потому, что ели там и пили.
   Собрав последние силы, Тзигони погрузилась в глубокий транс, который предшествовал проникновению в заимствованные воспоминания. С каждым днем ей все легче становилось возвращаться в прошлое матери, быть может потому, что она сама была близка к тому, чтобы разделить судьбу Кетуры.
  

* * * * *

  
   Нехарактерно мрачная мысль улетучилась, развеянная вспышкой цветов заката и сильного порыва ветра. В этом воспоминании, Кетура летела на виверне! Легкая предвосхищающая улыбка коснулась лица Тзигони, когда девушка полностью отдалась воспоминаниям, снова становясь Кетурой в видении, более ярком, чем любой сон.
   Кетура вонзила пальцы между сине-черными гребнями на спине виверны и низко прижалась к изогнутой шее существа. Оглушающие удары перепончатых крыльев задевали её, а густой лес внизу тонул в зеленом тумане.
   Молодая волшебница отчаянно взывала к своей магии, которая призвала виверну. Она могла ощутить волю злобного, похожего на дракона зверя. Виверна была то озадачена, то возмущена приказами Кетуры.
   Подчинение было для существа тяжелым делом, а сотрудничество -- и вовсе невозможным. Повинуясь взмахам крыльев существа, женщина то резко подпрыгивала вверх, то без особой деликатности падала вниз. Желудок Кетуры протестовал против подобного, но виверн даже не думал о том, что ему стоит подстроить полет под свою пассажирку.
   Виверна издала яростный крик. Кетура подняла голову и вздрогнула, замечая какую-то тень. Раскинув крылья, в воздух взмыл огромный грифон. Описав несколько величественных кругов, он заметил виверну и ее наездницу.
   Недружелюбный скакун Кетуры резко наклонился и начал подниматься вверх. Наездница со своей жалкой магией была полностью забыта. Волшебница запела, произнося новое заклинание, но мстительные вопли твари и причитания ветра блокировали её усилия лучше усилий любых архимагов.
   Длинный колючий хвост виверны метнулся в сторону грифона, словно черная молния. Грифон шарахнулся назад, зависая в воздухе. Его огромные белые крылья яростно хлопали, а когтистые львиные лапы лупили воздух, пока существо прилагало все усилия, чтобы избежать нападения.
   Снаряд энергии пронесся мимо грифона, направляясь к виверне. С криком боли, та свернула в сторону. Впервые Кетура заметила, что грифон нес наездника -- невысокого молодого человека, чей загар говорил о том, что он провел свою жизнь под морским солнцем. Когда их взгляды встретились, удивленное лицо мужчины сказало Кетуре, что тот тоже не подозревал о ней.
   Этот мимолетный обмен взглядами был быстро прерван непредсказуемым полетом раненой виверны. Совершенно освободившись от контроля Кетуры, существо отлетело назад, чтобы снова напасть. Виверна нырнула, бросаясь вперед и оказываясь чуть ниже огромного крылатого льва. Пролетая под грифоном, она перекатилась на спину, размахивая своим ядовитым хвостом, словно огромным цепом.
   Внезапно, Кетура полетела вниз. Новый поток магии метнулся от грифона, ловя девушку и превращая её полет в медленное, нежное скольжение.
   Благодарность и удивление захлестнули Кетуру. Молодой всадник грифона спас её, подвергаясь риску. Виверны считали грифонов врагами, и бывшая горе-попутчица Кетуры собиралась, кажется, сбить этого с небес. Наездник, если он, разумеется, хотел выжить, должен был поберечь заклинания для себя.
   Дрейфуя по воздуху, Кетура запрокинула голову, чтобы посмотреть на бой. Снова и снова виверна бросалась в атаку, огрызаясь и жаля большого птице-льва. Как женщина и опасалась, многие атаки увенчались успехом. Поддержание заклинания падения явно ограничивало оборонные силы молодого мага.
   Полог леса приблизился к Кетуре. Она пролетела сквозь мелкие верхние ветви, а затем схватилась за более толстые сучья, и начала спускаться вниз.
   В это же время буря перьев и чешуи над головой становилась все ближе и яростнее. Визг грифона смешивался с ревом виверны. Ветви деревьев затрещали, когда двое существ повалились на землю, сцепившись в последнем поединке.
   Кетура прижалась к стволу дерева, когда противники пролетели прямо мимо неё. Их падение было жуткой смесью столкновений и ударов, за которыми следовали мгновения еще более ужасной тишины.
   Женщина соскользнула вниз по дереву. Огромные существа лежали у подножия ствола, сцепившись с неумолимой яростью. Кетура подумала, что эта битва продолжится даже после смерти.
   Эти размышления быстро оставили её, когда она увидела наездника грифона. Он все еще был пристегнут к седлу. Кровь стекала из раны на его голове. Одна нога была вывернута под невероятным углом.
   Кетура быстро развязала ремни и легко провела руками по шее, опускаясь вниз, на спину, а затем быстро проверяя череп. Казалось, ничто, кроме ноги юноши, не пострадало. Вознося хвалу Мистре, она осторожно оттащила его от зверей.
   Всю ночь она разрывалась между наблюдением за раненным и сбором хвороста, чтобы поддерживать круг огня. Огонь был риском -- последняя гончая Дамари была не так далеко -- но это мелочь по сравнению с тем, что этот молодой человек умрет из-за неё.
   Кетуре не нужно было звать странных и опасных существ, чтобы отогнать своих преследователей. Они приходили по собственной воле, привлеченные запахом свежего мяса. Криками, так похожими на человеческие вопли, падальщики звали друг друга на трапезу. После чего -- опять же, нервируя Кетуру своей схожестью с людьми -- они с шумом набрасывались на объедки.
   Ночь была длинной и мрачной. Ни один раз Кетура задумывалась, что её спасителю скоро наступит конец. Казалось, голоса падальщиков произносят его имя.
   К её удивлению, незадолго до рассвета, глаза молодого человека распахнулись. Несколько мгновений они следили за движениями женщины. За тем, как та окунула ткань в крошечный котелок и положила её на лоб раненого.
   -- Я жив, -- мрачно заметил он.
   Кетуре показалось, что он не проявлял ни удивления, ни восторга от такого поворота событий.
   -- Тебе повезло. Я на всех солдатах разбитой армии видела меньше ран.
   Он с трудом подтянулся, чтобы сесть, и задумчиво посмотрел на неё.
   -- У тебя есть опыт работы с военными, или это просто фигура речи?
   Её губы дрогнули.
   -- Если ты думаешь, что я следую за лагерем, ответ -- нет. Однако, должна сказать, что нахожу невыразимо оптимистичной способность спрашивать для человека в твоем состоянии.
   Она ожидала, что юноша смутится. Вместо этого, он ответил со смешком:
   -- Прошло много лет с тех пор, как кто-то обвинял меня в оптимизме!
   С кончика языка Кетуры уже хотело сорваться дразнящее предложения выбирать слова, ведь, в конце концов, её спаситель, ставший пациентом, выглядел даже моложе её, но что-то в этом человеке остановило её от подобного комментария. Она долгое время изучала юношу.
   -- Ты носишь волшебную маскировку, -- решила женщина.
   Удивление отразилось на его лице.
   -- Она должна быть незаметной, -- сказал он с сожалением. -- Боги всевышние, это заклинание довольно сложное!
   -- Это кое-что объясняет, -- размышляла Кетура. -- Некоторые заклинания, которые ты использовал на виверне, были за пределами возможностей волшебника твоих лет. Поддержание такой маскировки отвлекает и без магии падающих перьев, за что я безумно благодарна. Полагаю, тебе хватило хлопот во время боя.
   -- Ты слишком добра, -- сказал юноша сухо. -- На самом деле, насколько я помню, меня оглушила пролетающая морская птица. Глупое существо не могло обогнуть сражение.
   Кетура расхохоталась.
   -- Человек, чье волшебство бросает вызов магическому дознанию, который ездит на грифоне и колдует, как сам король, оказывается сбит неуклюжим пеликаном!
   Через мгновение, губы юноши дрогнули.
   -- Полагаю, в ситуации есть некоторая ироничная привлекательность.
   Его улыбка быстро погасла, и он уставился на неё долгим взглядом:
   -- Ну?
   -- Причина задуматься, -- она пожала плечами в ответ на его озадаченный взгляд. -- Прости. Мой отец любил пошутить подобным образом. Не удивительно, что жизнь барда у него не задалась.
   -- И ты не собираешься выпытывать мою истинную личность?
   Кетура снова пожала плечами.
   -- Если бы ты хотел рассказать о ней, то не носил бы маскировку. И раз такое, я бы тоже охотно избавилась от обязанности представляться.
   -- Твои секреты останутся при тебе, -- согласился он. -- Насколько я понимаю, мы оба родились сегодня утром. У нас нет жизни за плечами, лишь то, что лежит впереди.
   Эта перспектива, казалось, нравилась ему. Улыбка человека, мальчишеская и откровенная, ослабила оковы, связывающие сердце Кетуры.
   -- Мне нравится, как это звучит.
   -- И мне, -- он оглядел свою сломанную ногу и вздохнул. -- Похоже, мне придется долгое время пробыть в этом лесу. Как мне называть тебя?
   -- Мне кажется, нужно придумать что-то экзотическое. Хммм. Вашти?
   Он фыркнул.
   -- Только если желаешь, чтобы я представлял тебя танцующей в фиолетовых вуалях и с цимбалами.
   -- Нет уж. Симанатра? Челис? Лисса? -- с каждым новым именем притворный ужас на лице человека все усиливался. Кетура вскинула руки, изображая возмущение. -- Если ты такой придирчивый, почему не назовешь меня сам?
   Мужчина оглядел её долгим взглядом. Казалось, его глаза видят Кетуру насквозь. Наконец, он взял её руку и поднес к губам.
   -- Ты -- Беатрикс, -- сказал он тихо.
    

* * * * *

  
   Туман памяти завертелся, перенося Тзигони на много дней вперед. Кетура и молодой волшебник стояли у входа в пещеру, высеченную в сердце живого дерева билбоа. Их взгляды скользили по лицам друг друга, словно они пытались запомнить каждую черту. Они соединили руки, словно любовники, не желающие расставаться.
   -- Прежде, чем уйти, ты должен кое-что узнать, -- сказала Кетура.
   Её возлюбленный покачал головой.
   -- Я знаю твое сердце. Твой смех -- самая бесценная музыка. Чего еще мне нужно знать?
   -- Мы поженились два дня назад, но до сих пор не говорили о своих родословных.
   В каком-то дальнем уголке разума Тзигони мелькнула радость. Так этот человек был её отцом и настоящим мужем Кетуры! Она должна была знать. Мать не могла быть настолько беспечна, чтобы осудить ребенка на судьбу безродного бастарда. Молодой человек кивнул.
   -- Хорошо. Я прорицатель. Но кроме того обладаю силой, которая официально не признается Советом. Силой разума, а не заклинаний.
   -- Псионика, -- сказала Кетура. -- Я читала о таком. Я изучала Искусство Вызова. Но в моей магии тоже есть темные уголки. Мой отец, он был бардом, как-то сказал мне, что в мамином роду были заклинатели.
   Её муж вскинул брови, но недовольным не казался.
   -- Наш ребенок станет очень странным существом!
   Улыбка Кетуры дрогнула.
   -- Я была замужем прежде. Но этот человек не был мне настоящим мужем.
   -- Ты говорила об этом. Если никакого истинного брака не было, юридически ты ничем не обязана ему.
   -- Я знаю, -- оборвала женщина. -- Есть еще кое-что. Он тайно давал мне зелья, чтобы заставить родить джордайна. Микстуры с опасными травами. Это наследие, которое я могу передать своим детям.
   Маг прижал руки жены к своим губам.
   -- Многие вещи формируют нашу жизнь, милая Беатрикс. Выбор гораздо важнее наследственности. Мы научим наших детей принимать разумные решения.
   Кетура бросила взгляд на их скрытый лагерь.
   -- А мы такие специалисты в этом вопросе?
   -- Конечно. Разве мы не выбрали друг друга?
    

* * * * *

  
   Влюбленные погрузились в прощальный поцелуй, и Тзигони покинула мысли матери. Она не могла вторгаться в это сладкое мгновение, даже если они были её родителями. Особенно потому, что они были её родителями!
   Воспоминание наполнило её тихой радостью и ослепительным пониманием того, что породило её странную магию.
   Тзигони медленно заскользила назад, двигаясь сквозь прошедшие годы. Полностью вернувшись в сознание, она почувствовала себя настолько истощенной, что едва могла поднять отяжелевшие веки. Сильное видение забрало у неё слишком много сил. Тзигони не жалела об этом. Со счастливым вздохом она с трудом открыла глаза.
   Круг темных лиц окружал её. Несколько Неблагих внимательно рассматривали девушку, словно вороны, слетевшиеся на трапезу, которую она невольно обеспечила. Ужас затопил Тзигони, когда она поняла, что темные фейри знали все, что она видела.
   Выхватив из гаснущего костра все еще тлеющую головешку, Тзигони вскочила на ноги. Она резко развернулась, оттесняя своих призрачных мучителей.
   Фейри отскакивали, проворно избегая её атак. Прежде, чем она успела описать еще один круг, они метнулись назад, запрыгивая на неё и валя на землю.
   Не было времени вызывать иллюзию, которая могла бы бороться с ними. И не осталось никакой магии. Тзигони повалилась под яростным натиском, чувствуя жжение и боль от десятка мелких жестоких ран.
   Наступил момент истинного сражения. Скрытые воспоминания перемешивались, исходя из тех темных лет, которые Тзигони провела, выживая на улицах и прячась в тенях. Она чувствовала запах пьяных мужчин и прикосновения грубых рук. Она слышала, как рвутся её одежды.
   Это происходило прежде -- нападение, беспомощность, страх. Боги, она помнила все.
   А потом пришли воспоминания о живом едком смраде, похожем на запах разряда молнии, ударившем слишком близко. Воспоминания Тзигони оттолкнули нападавших, и женщина бросилась в безопасность деревьев. Ей даже не пришло в голову повернуться назад. Теперь она знала, что видела.
   Двое из фейри были мертвы. Несколько других дергались, короткие отрывистые спазмы сжимали их тела. Светящиеся черные глаза существ были застланы туманом и остекленели от всплеска магии, которая вырвалась из детских воспоминаний Тзигони. Выжившие фейри отшатнулись от этого внезапного нападения, двигаясь слишком быстро, чтобы глаза смертного могли проследить их отступление.
   Источник этой атаки был удивлен не меньше, чем темные фейри. Без сил, без мыслей, Тзигони призвала смертельную магию, как делала однажды, будучи ребенком.
   Она вспомнила слова матери, истории, которые она слышала о простых мужчинах и женщинах, внезапно использующих незаурядную силу. Магия приходила естественным путем, иногда неожиданным даже для тех, кто рожден в семьях магов.
   Отшатнувшись от жуткой сцены, Тзигони повалилась на землю. Измученная заклинательница -- а именно такой она сейчас и была -- провалилась в сон без сновидений.
  

Глава 14

  
   Миновав северные врата, Маттео вступил на территорию Школы джордайнов и сразу отправился прямо на тренировочные площадки. Хотя солнце, превратившееся в легкий малиновый ободок, едва виднелось над вершинами западных гор, Вишна еще не закончил урока. Несколько маленьких мальчиков орудовали короткими деревянными жезлами, изучая приемы атаки и парирования, которые подготовили бы их к обращению с традиционными парными кинжалами.
   Старый волшебник поднял голову, хмуря брови от подобного пренебрежения этикетом. Для занятий по верховоой езде была выделена своя территория, а вот тренировочные площадки должны были быть идеально ровными и свободными от мусора.
   Гнев Вишны сменился на испуг, стоило ему опознать всадника. Он быстро отогнал от себя обе эмоции и резко хлопнул в ладоши. Сражавшиеся мальчики опустили оружие и обратили на свое внимание на наставника.
   -- На сегодня достаточно, -- с улыбкой сказал старый волшебник. -- Отправляйтесь ужинать, пока повара не ворвались сюда с ножами. О, они могут разозлиться, что мы не ценим их труд.
   Этот бодрый тон был знаком Маттео, как и огонек, мерцавший в глазах старого волшебника. Однако сейчас веселость Вишны казалась несколько вымученной.
   Когда мальчики ушли, маг подошел к лошади Маттео.
   -- Может, мы могли бы прогуляться пешком, прежде чем на улице станет слишком темно для стариковских глаз.
   Маттео спрыгнул вниз и хлопнул своего скакуна по крупу. Лошадь с удовольствием порысила в конюшню, а джордайн поравнялся со своим бывшим учителем.
   Никто из них не произнес ни слова, пока пара не зашла далеко на тенистые тропы для верховой езды. Слабый свет луны просачивался сквозь деревья, и светящиеся жуки приветствовали ночь, кокетливо подмигивая друг другу.
   Наконец, Вишна нарушил молчание.
   -- Некоторое время назад я посоветовал тебе научиться уходить от ответа, если не желаешь лгать. Помнишь?
   -- Более чем.
   Вишна слегка улыбнулся.
   -- Ты был недоволен советом. Жизнь не заставила потускнеть твои принципы. Я рад этому, правда. Но даже если тебе не нужно лгать, стоит научиться не показывать правду на своем лице. Я знаю тебя с рождения, Маттео, и даже выжги ты свои вопросы на собственном лбу -- узнать о твоих намерениях все равно было бы сложнее.
   Волшебник поднял руку и сотворил сложный жест. Годы унеслись прочь, и его хрупкое жилистое тело стало сильным и мускулистым. Резкая кривизна носа смягчилась, а тонкие серые локоны превратились в густые и блестящие. Даже при слабом свете Маттео мог заметить знакомый каштановые оттенок.
   -- Это -- мое истинное лицо, -- сказал Вишна. Его голос внезапно стал более густым и звучным.
   Маттео медленно кивнул, пытаясь принять истину, которую он нашел в лице этого мага. Сходство между ними бросалось в глаза слишком сильно. Значит, именно этот человек породил его.
   -- Это длинная история, -- волшебник снова двинулся вперед, широким шагом воина, который соответствовал поступи Маттео. -- Ты знаешь меня, как своего боевого наставника, но я гораздо сильнее, чем притворялся. И гораздо старше. Много лет назад нас было трое. Друзья детства, объединенные любовью к Халруаа и увлечением к магии.
   Маттео остановился, глядя на своего учителя -- отца -- с ужасом:
   -- Вы, Залаторм и Ахлаур.
   -- Ты знаешь эту историю?
   -- Андрис рассказал мне. Это ведь вы дали ему книги, да?
   Долгое время волшебник молчал.
   -- Невысказанная правда может быть мучительной. А эта история слишком долго хранилась в тайне. Мы с Залатормом жили гораздо дольше отведенных нам лет, отчасти из-за защиты, которую обеспечивала нам рубиновая звезда. Я решил жить спокойно, меняя имена и проживая несколько жизней. Это воплощение -- Вишна, наставник джордайнов -- лишь последнее из них.
   Мрачная мысль пришла в голову Маттео. Возможно, сходству между ним и Бенном можно найти самое очевидное объяснение.
   -- У вас есть другие дети?
   -- Живых -- нет.
   -- А живые потомки ваших детей? -- надавил Маттео.
   Волшебник вздрогнул.
   -- Один есть. У него не будет детей, и я рад за него. Лучше, чтобы род прервался на мне.
   Грандиозность этого открытия потрясла Маттео. Вишна знал, что в венах Бенна текла его собственная кровь, и все же позволил крестьянину вынести обряд очищения вместо Маттео. Может быть, он даже организовал все это сам.
   -- Тем не менее, у вас должна быть жена, -- холодно сказал Маттео. -- Странный выбор для человека, который решил прервать собственный род.
   -- Тяжело прожить такую долгую жизнь в одиночестве, -- ответил маг. -- Но я не действовал совершенно безответственно. Двадцать два года назад я женился на волшебнице, чья родословная давала ей возможность выносить естественного джордайна. Ты же знаешь, что это за термин, да?
   -- Ребенок, родившийся с потенциалом джордайна, но без вмешательства зелий.
   -- Да. Были риски, которые, как я полагаю, ты знаешь, но в целом все выглядело достаточно безопасно. На самом деле, беременность моей жены была достаточно банальной. Роды никогда не бывают легкими. Ты знаешь, что одни из трех заканчиваются смертью младенца или матери.
   -- Да.
   -- Это особенно актуально, когда в родах принимает участие великая магия, и одна из причин, почему родословные магов так тщательно отслеживаются. Разум моей жены разрушился под тяжестью родов.
   Долгое время Вишна молчал.
   -- Происхождение любого джордайна -- тайная информация, но я решил, что буду знать своего сына.
   -- Таким образом, вы поддержали ложь о том, что ваши жена и ребенок умерли при родах и пришли в Школу джордайнов.
   -- Примерно в это же время решил уйти Басель Индоулар. Не мне рассказывать его историю.
   -- Я её уже знаю. Его дочь была обречена на смерть, как почти все женщины-джордайны.
   Вишна поднял брови.
   -- Басель доверился тебе. Это все упрощает. Результатом всего этого стало освобождение его должности. Как наставник джордайнов я мог внимательно наблюдать за сыном. -- Внезапно волшебник остановился и протянул руку, чтобы обнять Маттео за плечи: -- Прежде, чем продолжить, я должен попросить тебя поклясться, что не ты не причинишь вреда эльфийке Киве.
   -- Большинство считают, что Кива погибла, когда закрылись Водные Врата, -- сказал Маттео, тщательно подбирая слова. -- У вас есть основания думать иначе?
   Вишна нетерпеливо затряс головой:
   -- Живая или нет, мне не важно. Я не могу продолжать эту историю, если ты не пообещаешь.
   Неохотно, Маттео выполнил просьбу. Он должен был верить, что боги и законы Халруаа обойдутся с Кивой так, как она того заслужила.
   -- Кива была одной из заключенных в башне Ахлаура. Я освободил её из тюрьмы. Она была маленькой, ненамного старше ребенка. С ней обходились невероятно плохо. Когда мы встретились много лет спустя, я не узнал её. Но она меня не забыла.
   Маттео начинал понимать:
   -- Вы пытались искупить обиды, нанесенные ей вашим бывшим другом и соратником.
   -- Чувство вины -- мощная вещь, -- с глубоким сожалением сказал волшебник. -- Я дал слово волшебника, что помогу ей уничтожить зло, оставленное Ахлауром. Это казалось не только безвредным, но и заслуживающим поддержки. К тому времени, когда я понял, что эльфийка была не беспомощной жертвой, коей прикидывалась, клятва и магия Кивы связали меня. И я ничего не мог поделать.
   -- Поэтому вы должны были потребовать подобной клятвы и от меня, прежде чем продолжить. В противном случае, даже рассказ можно было истолковать, как предательство.
   -- Да, -- вздохнул маг. -- Я без гордости взираю на многое содеянное. Моей самой вопиющей ошибкой было помогать Киве набирать студентов-джордайнов. Я слишком поздно узнал, что у неё есть зуб на наши порядки.
   Маттео не мог заставить себя говорить. Этот человек, его собственный отец, предал своих братьев.
   -- Хотя, я находился в ловушке собственных обетов, -- продолжал Вишна, -- я все же пытался сделать как можно меньше. Когда я услышал тезисы Андриса о Парадоксе Килмару, то понял, что у него есть отличный шанс закончить беспорядок, устроенный Ахлауром в болоте Килмаруу. Так что я представил его Киве, как чрезвычайно талантливого полководца, идеально подходящего для избавления от результатов деяний Ахлаура. Я не думал, что Кива сможет повредить Андрису.
   -- Почему? -- потребовал Маттео.
   -- Я был поражен "смертью" Андриса, понимая, как ошибался в Киве, -- продолжал Вишна, словно не слыша вопроса джордайна. -- С глубоким облегчением я узнал о том, что Андрис жив, но все же чувствовал себя виноватым из-за того, что случилось с ним в болоте Ахлаура. И потому я был обязан Андрису некой долей правды. Я положил перед ним книги, которые объясняли, почему Кива делала то, что делала.
   -- Эти книги -- вы можете сказать больше не нарушая своей клятвы?
   Волшебник покачал головой.
   -- Я бы не стал говорить о них, даже если бы мог. Знание, сокрытое внутри, привело Андриса на сторону Кивы.
   -- Нет. Он, быть может, является родственником Кивы, но мне кажется, его выбор стал чем-то большим, чем простым уважением к родословной.
   -- Вы с Андрисом -- хорошие люди, -- сказал Вишна, грустно улыбаясь. -- Ты -- сын труса, а он потомок безумной эльфийки и монстра, который некогда был моим другом.
   Удивление снова окатило Маттео, словно волна.
   -- Андрис -- не только потомок Кивы, но и Ахлаура?
   Глаза Вишны расширились.
   -- Ты этого не знал?
   -- Андрис не говорил мне, по крайней мере, не говорил так много.
   Наконец, Маттео понял, что имел в виду друг, говоря о том, что ему, кажется, суждено предать всех вокруг. В течение нескольких месяцев он трудился под тяжестью своей предполагаемой судьбы.
   Маттео уставился на волшебника, словно глядя в темное зеркало, но он не чувствовал никакого родства с человеком, которого некогда любил. В его венах могла течь кровь Вишны. Но он не унаследовал отцовских решений.
   -- Я рассказал тебе историю и передал свои знания. Я признал, пусть только между нами, что ты -- мой сын. И это принесло моей душе необыкновенный покой. Грустная глава дописана, и теперь мы можем начать все сначала.
   Эгоизм этого заявления сразил Маттео не меньше, чем признание Вишной собственной трусости. Юноша отступил назад, избегая объятий человека.
   -- Однажды мы обсуждали Кабал, -- сказал он. -- Вы отрицали, что он существует.
   В глазах Вишны мелькнула нерешительность.
   -- Возможно, потомки трех старых друзей могли бы вернуть вещам правильный порядок. Может быть, я еще могу оставить в после себя добрую память. Я скажу тебе, что знаю.
   Внезапно, он начал меняться. Годы вернулись, и средних лет человек снова превратился в стареющего мага, которого знал Маттео. Но этот процесс было не остановить. Годы летели мимо, и плоть на костях старого волшебника начала засыхать. Его глаза превратились в воспаленные черные провалы, а лицо покрылось серой тонкой кожей. Прежде, чем Маттео смог что-то понять, Вишна повалился на землю, и его тело забилось в агонии смерти, которую он так долго обманывал.
   -- Лич, -- выдохнул Маттео, признавая мучения обращения живого человека в нежить. -- Богиня, помоги, вы превращаетесь в лича!
   -- Нет!
   Слово было произнесено шепотом, но в нем таился целый мир ужаса. Это явно не входило в намерения Вишны! Так или иначе, судьба настигла его -- он был наказан вечной жизнью в расплату за заключительный акт мужества. По всем законам Магии, известным Маттео, подобное было невозможным.
   Схватив умирающего на руки, он бросился в сторону здания Школы, по пути зовя помощь. Любопытные ученики высыпали из своих комнат, а затем с типичным для джордайнов послушанием бросились на поиски своих наставников.
   Маги, ответившие на призыв, едва ли могли сделать больше, чтобы остановить таинственный процесс. Наконец, они покачали головами и отошли в сторону, словно желали избежать прокаженного.
   Вишна протянул руку к свободно болтавшемуся кинжалу Маттео.
   Джордайн заколебался, понимая, что имеет в виду наставник. Маттео учили, что жизнь священна, но лучше быстрая смерть, чем ускользающая душа и медленно наползающее безумие, постигающее немертвых магов. Он вытащил свой кинжал и сжал слабые пальцы отца вокруг рукояти.
   К удивлению Маттео, Вишна поднес лезвие к волосам и отрезал тонкий серый локон, который передал сыну. Он изо всех сил пытался что-то сказать.
   -- Басель, -- прохрипел он. -- Три. Наследие.
   Маттео ободряюще кивнул, понимая, что сказал наставник. Очевидно, Басель связался с Вишной, своим старым мастером оружия и преемником на посту в Школе, чтобы заручиться помощью в поисках Маттео. Слова о наследии также не были загадкой. Вишна был согласен, что уничтожение Кабал станет способом искупить грехи. Но "три"?
   Глаза джордайна расширились, когда он провел связь. Три мага создали рубиновую звезду, и Вишна предполагал, что трое потомков могли разрушить это мрачное наследие. Ахлаур, Вишна и Залаторм. Андрис, Маттео и...
   Богиня! День и так стал днем откровений, но ни одна находка не поразила Маттео больше, чем эта.
   -- Принцесса Тзигони!
   Вишна сделал слабый жест, показывая, что он просит Маттео уйти. На мгновение, их глаза встретились, а затем Вишна быстро переместил лезвие клинка к горлу. Его безмолвная просьба стала ясна. Он не желал, чтобы его сын видел, как он умирает от собственной руки.
   С глубоким нежеланием, Маттео встал, чтобы выполнить последние желание старика. Быстро отойдя от отца, он посмотрел на прядь, зажатую в руке. Она больше не была редкой и серой. В ладони лежала прядь густых каштановых волос.
    

* * * * *

  
   Ахлаур и эльфийка, вернувшиеся в башню, внимательно наблюдали, как пара скелетов мешают нечто, бурлящее в кипящем котле. Невыразимое зловоние поднималось в воздух, когда останки нескольких упырей всплыли на поверхность. На соседнем столе стояли полдюжины флаконов, готовые принять в себя готовые зелья. На дальней стороне комнаты несколько водянистых слуг Ахлаура изо всех сил пытались сдержать скованную виверну. Трое из них цеплялись за мечущийся хвост зверя, а четвертый бегал туда-сюда с флаконом, чтобы поймать капли яда, вытекающие из кончика жала. Время от времени один из бессмертных слуг оказывался пронзенным заостренным концом крыла или когтистой лапой. Жидкость, окружавшая старые кости, растекалась, словно вино из разбитой бочки. Новые немертвые слуги хватали швабры, чтобы очистить пол от останков своих товарищей.
   Кива наблюдала за происходящим со спокойным лицом, хорошо скрывая отвращение. Башни и лес вокруг были переполнены нежитью. Даже Келемвор, человеческий бог мертвых, вероятно, развлекался в более живой компании!
   Внезапно, Ахлаура окружила аура мерцающего сине-зеленого огня. Хитрая улыбка коснулась тонких губ некроманта. Он порылся в длинном рукаве и извлек крошечный ларец из черного дерева. Светящаяся аура становилась все светлее и плотнее, словно сосредотачиваясь на ящичке, а затем начала уменьшаться, уходя вглубь маленького куба.
   -- А. Старое заклинание, наконец, приносит свои плоды, -- с удовлетворение сказал Ахлаур. Он начал ритмично и атонально произносить заклинание призыва.
   -- Он создает лича, -- пробормотала Кива со смесью ужаса и облегчения. Она видела, как много лет назад Ахлаур приготовил эту филактерию. Тогда она боялась, что он создал её для собственного превращения!
   Она задержала дыхание, ожидая несчастного мага, обреченного явиться на зов некроманта. Старый человек, выглядевший, словно обтянутый кожей скелет, и одетый в слишком большие для своего тела одежды джордайна, начал медленно возникать на каменном полу. Кива признала останки волшебника, который освободил её отсюда около двух веков назад, и совершавший с ней сделки более двадцати лет.
   Наконец, мягкий свет погас, скрываясь в кубе, и старый волшебник повалился на пол, выглядя совершенно мертвым.
   -- Помните, как Вишна в последний раз вошел в эту башню? -- предупредила эльфийка. -- Он был могущественным магом. Он станет грозным личом.
   Ахлаур поспешил успокоить её.
   -- Когда Вишна возродится в новой форме, он будет полностью под моим контролем, -- заявил некромант с жутковатой усмешкой. -- Вместе мы нанесем визит нашему другу Залаторму.
    

* * * * *

  
   Король тихо сидел в комнате, располагавшейся на вершине высокой башни, с отчаянием наблюдая за своей любимой женой. Залаторм и прежде терял Беатрикс. Радость от воссоединения была столь безгранична, что он слишком поздно задумался о странности приведших к этому обстоятельств. Сейчас эта мысль преследовала Залаторма, хотя он не был уверен, что стал бы вести себя по иному, вернись он в тот момент.
   Беатрикс сидела, сложив руки на белом атласном платье. Её пустые подведенные глаза уставились в окно. Залаторм задался вопросом, что же видит там женщина. Несмотря на все свои магические умения, он никогда не мог миновать завесу, разделяющую их. Магия, которую он не был в состоянии рассеять, затуманивала сознание королевы. Рубиновая звезда, Кабал из легенд, обезопасила себя и своих создателей, окружая их завесой секретности или даже безумия.
   Это была "защита" которой Залаторм не пожелал бы и злейшему врагу. Но тот не нуждался в подобных пожеланиях -- ведь его злейший враг выжил благодаря силе того же артефакта, что продлял жизнь Залаторма.
   Может быть потому, что его мысли задержались на артефакте, Залаторм почувствовал привычный прилив силы, протекающий сквозь него, словно внезапный прилив жара. Защитная магия и отчаянная борьба за исцеление опалили чувства короля. Потом послышался мучительный треск жизни, связанной с его собственной и прерванной, внезапно и жестоко.
   -- Вишна, -- пробормотал он, чувствуя смерть своего старого друга. -- Как такое возможно?
   Беатрикс посмотрела на него ничего не выражающим взглядом. Король склонился, чтобы поцеловать её бледную щеку, а затем заспешил прочь. Он быстро возобновил свою магическую маскировку и, в виде загорелого юноши, спустился в подземелье, чтобы обратиться к Кабал.
   Долгое время он безмолвно стоял перед рубиновой звездой, изучая её светящиеся грани, и пытаясь понять, что произошло с другом. В конце концов, он упал на одно колено и успокоил свои скорбные мысли.
   -- Сердце Халруаа взывает к твоей помощи, -- пробормотал он. -- Скажите, Вишна сейчас среди вас?
   Единственным ответом ему стало глубокое молчание. Он не чувствовал присутствия в кристалле своего долгоживущего друга.
   -- Так Вишна действительно умер, -- тихо сказал Залаторм, удивляясь, что не в состоянии принять эту истину. Ему казалось, что некая часть волшебника все еще здесь -- быть может, остаток их общей магии, но все же.
   Залаторм повернулся к кристаллу, чтобы задать новый вопрос. Послы Мулхоранда выдали имя мага, заклинания которого скрыли вторжение. К сожалению, казалось, что кроме имени от Амиира Тукефремо ничего не осталось. Он умер во время вторжения, его тело пропало, а дом и имущество были уничтожены пожаром. Не осталось ни единой зацепки, способной помочь магическому дознанию.
   Залаторм считал, что это слишком удобные обстоятельства.
   Тем не менее, он мысленно спроецировал звезде образ человеческого лица и описание маскирующего заклинания, скрывшего вторжения. Если все было так, как он предполагал, и в заклинание была замешана магия Халруаа, эльфийские мудрецы смогли бы найти её. В конце концов, волшебство Халруаа происходило от древнего Нетерила, чьи первые маги обучались эльфами. Несмотря на улучшения -- хотя некоторые могли бы назвать это корыстью и мерзостью -- которые добавили в заклинания маги Нетерила, корни их традиций все равно были эльфийскими.
   Подозрения Залаторма быстро подтвердились. Эльфийские мудрецы узнали прикосновение магии Халруаа, но не смогли опознать волшебника.
   Залаторм обдумывал эту загадку, пока шел через лабиринт обратно ко входу. Когда не работает прорицание, есть другие способы выявить предателя.
   Первым из них была логика. Кто был в состоянии действовать и кто мог получить от этого выгоду? Его мысли метнулись к Прокопио Септусу, который, казалось, исключительно хорошо разбирался в магии восточных земель.
   Приблизившись к личным покоям, Залаторм заметил маленький белый флаг, заправленный в кронштейн установленный рядом с дверью. Хотя магия прорицаний могла легко обнаружить присутствие большинства живых существ, сопротивляемость джордайнов затрудняла действие заклинаний. Для советников подобное любезное сообщение о своем присутствии было обычаем и проявлением уважения.
   Маттео уже вернулся с Ната. Залаторм ускорил шаг.
   Молодой джордайн встал и склонился в глубоком поклоне, когда Залаторм вошел в комнату.
   -- Сир, я многое должен вам рассказать.
   Без вступления, без тонкостей протокола. Залаторм одобрительно кивнул.
   -- Начинай.
   -- Ларакен вернулся. Мы сражались с ним в Нате. Мы все могли погибнуть, но какая-то сила перенесла монстра с поля боя. Это говорит о том, что Кива, возможно, вернулась с Плана Воды. Быть может, Ахлаур тоже с ней. Книга некроманта содержит заклинание, похожее на то, что было использовано против Мулхорандских захватчиков.
   -- Да, это было магия Ахлаура, -- согласился король. -- Я в этом не сомневался. Его башню подняли -- я почувствовал возмущение магии, которая скрывала её от искателей сокровищ.
   Джордайн слабо усмехнулся.
   -- Лорд Басель предупреждал, что мой доклад будет лишним.
   -- Басель?
   -- Лорд Басель встретился с нами в Нате и отдал в наше распоряжение свой корабль.
   -- Отлично. С сегодняшнего дня у тебя будет собственный корабль. Дворецкий покажет его. Что еще?
   -- Я отправлюсь за Тзигони. Лорд Басель нашел заклинание, которое должно сработать. Но оно требовало прядь волос моего предка. Я поговорил с моим отцом.
   -- Ох, -- Залаторм внимательно посмотрел на советника. -- Это тебя огорчило.
   -- Глубоко. Я знал этого человека всю свою жизнь. Он был одним из моих наставников. Он научил меня всему, что я знал о боевой магии. Он следил за мной с ранних лет. Тем не менее, я узнал его, как отца лишь в день его смерти.
   Король выглядел испуганным.
   -- Вишна! Конечно! Ты -- сын Вишны. Теперь, когда я смотрю на тебя, то вижу необыкновенное сходство. Я почувствовал его смерть. Скажи мне, почему она совпала по времени с вашей встречей?
   Залаторм слушал, как джордайн рассказывает историю о смерти Вишны.
   -- Лич. Так вот почему я чувствовал его присутствие. Где-то в ловушке его сущность меняется и набирает силу, ожидая возвращение к телу. Боги! -- воскликнул он, ударяя кулаком по стене. -- Как Ахлаур мог поступить так с человеком, которого он звал другом?
   -- Мне кажется, он не закончил с Вишной, -- тихо сказал Маттео. Когда король бросил на него вопросительный взгляд, джордайн добавил. -- Ахлаур -- некромант.
   -- Некроманты имеют власть над мертвыми, -- с отчаянием произнес Залаторм. -- Пока Ахлаур жив, Вишне не суждено покинуть этот мир.
  

Глава 15

  
   Маттео стоял у края кургана, где исчезла Тзигони. Летающий корабль Баселя висел над головой, но волшебник и Андрис спустились на землю Ната вместе с ним. Басель был готов сотворить заклинание. Украшенный драгоценными камнями жезл мага-гончей был зажат в его руке, а на круглом лице застыло нехарактерно суровое выражение.
   Маттео переводил взгляд с Баселя на призрачного джордайна и обратно.
   -- Не знаю, кто из вас бледнее, -- язвительно заметил он.
   -- Не мне произносить заклинание, -- ответил Андрис. -- Это лорд Басель несет ответственность за твое путешествие. Мне лишь нужно будет встретить тебя, когда ты вернешься.
   Он говорил решительно, отказываясь признавать возможность того, что Маттео мог остаться за завесой навсегда. Друзья разделили рукопожатие, а затем крепко обняли друг друга.
   Маттео отступил, кивая Баселю. Тот запел слова заклинания. Это была сложная мелодия, странная и неровная, звучавшая зловеще даже в исполнении приятного баритона Баселя.
   Пронзительный визг жуткого ветра раздался в голове Маттео, стремительно обретая силу урагана. Мощные порывы гнали его прямо к пирамидальному холму. Несмотря на свою силу, буря касалась лишь Маттео, обходя остальных собравшихся. Андрис поднял полупрозрачную руку, прощаясь с другом.
   Внезапно, Нат исчез, и Маттео провалился в холодный серый мир. Он упал и перекатился, быстро принимая боевую стойку и вытаскивая кинжалы. Но в этом не было необходимости. Юноша был совершенно один. Везде, куда не кинь взгляд, тянулись усыпанные камнями болота, в которых Маттео не видел ни единого признака жизни. Ни одной птицы не летело по оловянному небу, полевки не сновали на фоне унылой травы. Не слышно было даже гула и жужжания насекомых.
   Тем не менее, казалось, что в воздухе носятся какие-то странные образы, а в тишине раздаются едва слышные голоса. В этом месте было нечто большее, чем воспринимали глаза Маттео. Он был уверен в этом. Местная магия была такой густой и чуждой силе Халруаа, что даже он мог чувствовать её присутствие.
   Некоторое время Маттео задавался вопросом, что бы он увидел глазами темной фейри. Эта туманная пустошь была больше похожа на какую-то волшебную залу, не более реальную, чем сон.
   Земля под ногами была влажной и густо поросла мхом. Казалось, с каждым шагом губчатое растение выпивает часть его силы. И, разумеется, замедляет шаг. Туман сгущался, и вскоре юноша мог видеть лишь на несколько шагов вперед. Он позвал Тзигони, но звук словно не мог отлететь дальше, чем способен был увидеть глаз.
   Вдруг, словно из ниоткуда, в лицо Маттео прилетел твердый кулак. Времени уклониться не было, и потому юноша встретил удар, отворачивая голову в сторону. Он схватил грубую руку нападавшего и потянул вниз, увлекая противника вслед за собой. Незнакомец был схожего телосложения, и несколько мгновений Маттео прилагал все силы, чтобы удержать человека. Когда это удалось, он, наконец, посмотрел вниз, на искаженное бешенством лицо, так похожее на его собственное.
   -- Бенн, -- сказал он, с изумлением узнавая молодого человека.
   -- Зачем ты привел меня сюда? -- потребовал крестьянин. Чувство вины сжало сердце Маттео, когда он задумался над этим вопросом. Возможно ли, чтобы он действительно притащил сюда молодого человека? Что, если его сопротивление магии исказило заклинание Баселя?
   Крестьянин забился.
   -- Вы со своими друзьями причинили мне мало проблем?
   -- Это не мой выбор, -- серьезно сказал Маттео. -- Я не собирался причинять тебе вреда.
   -- Сколько людей заплатили за вашу честь джордайна? -- спросил мягкий, почти бесцветный женский голос.
   Маттео выпустил Бенна и поднялся на ноги, ошеломленный внезапным появлением маленькой гибкой женщины, которую он видел лишь однажды. Юноша быстро склонил голову в традиционном поклоне, выражая уважение. В конце концов, это была его мать. Это его появление на свет довело женщину до такого состояния.
   -- Госпожа, Вы шли собственным путем, -- с почтением сказал Маттео. -- Мне жаль, что все так закончилось, но это был не мой выбор.
   Казалось, глаза женщины смотрели мимо него.
   -- Здесь холодно, -- пробормотала она, словно и не слышала слов Маттео.
   Он подошел ближе.
   -- Вишна никогда не говорил мне твоего имени, -- сказал он тихо.
   На лице женщины застыло озадаченное выражение, из-за чего сердце джордайна пронзил новый укол вины и боли. Его мать потеряла так многое, что больше не помнит собственного имени!
   В голову ему пришла новая мысль. Быть может, его мать не знает собственного имени потому, что он сам его не знает. Осторожно, он протянул руку к маленькой женщине. Кисть прошла сквозь тело матери. Она была не более реальной, чем туман вокруг.
   Маттео обернулся к крестьянину. Бенн пропал. На самом деле, его никогда не было здесь.
   Джордайн испустил длинный дрожащий вздох, оценивая ситуацию. Эти неприятные встречи стали иллюзиями, каким-то образом вырванными из его собственного разума. Видимо, у Неблагих нет проблем с его сопротивлением!
   На уровне логики Маттео знал, что он не несет никакой вины за решение своей матери или за не рождённых детей крестьянина и его жены. Эти поступки совершили другие люди. Вишна часто предупреждал его не брать на себя чужую вину, говоря о том, что это, лишь иная форма гордыни.
   Маттео подозревал, что здесь гордыня может стать его концом.
   Юноша вытянул руки, сжимая их в кулаки, и покрутил их перед своим лицом. Собственное тело казалось таким же нереальным, как силуэт его несчастной матери. На мгновение, его охватила паника. Если Маттео не сможет рассчитывать на собственные силы и навыки воина -- все потеряно!
   Снова гордыня, понял он. Как джордайн, он посвятил свою жизнь развитию силы духа и тела, но здесь логика приносила мало пользы. А сила? Маттео прижал руку к подбородку. Челюсть болела от удара, нанесенного иллюзорным Бенном. Здесь правили призраки. Спокойная и прагматичная уверенность джордайна была в Неблагом Дворе неуместна, словно белые одеяния Мистры в портовой таверне.
   Мягкий насмешливый хохот тихим пением раздавался над туманами, окружая юношу со всех сторон. Маттео выхватил кинжалы, поворачиваясь в разные стороны, чтобы предупредить нападение. Но темные фейри не появились. Прислушавшись, он понял, что голоса больше похожи на звуки, издаваемые смертными. Смех принадлежал молодому мужчине, он был глубоким и издевающимся.
   Внезапно, Маттео признал звук собственного голоса. Его бестелесные мысли взлетели, смеясь над ним.
   -- Спокойная уверенность, -- сказал он, с отвращением повторяя собственную характеристику. Это было такой же иллюзией, как все, с чем он столкнулся! С тех пор, как почти год назад Кива появилась в его жизни и разрушила его самоуверенность, он и сам стал сомневаться в правильности порядков джордайнов. Сколько бы он не пытался врать себе, ему не подходила такая жизнь.
   Внезапно, его настигло озарение -- момент прозрения после года неприятностей, свалившихся на его голову. Возможно, вера никогда не вознаграждалась уверенностью, а совсем наоборот! Быть может, верить, значило лишь сохранять свою точку зрения, несмотря на сомнения. Так он и поступал, и так он и будет продолжать поступать. Его сомнения не помешают задаче. Как не парадоксально, они лишь подчеркнули её важность.
   Смех стих. Маттео позволил себе улыбнуться, празднуя маленький триумф, после чего настроил все свои мысли на потерянную подругу. Если иллюзии в этом месте были так сильны, быть может, он мог призвать Тзигони силой воли.
   Он едва не споткнулся о её маленькое, скорчившееся тельце. С радостным криком, Маттео бросился на землю и сжал девушку в объятиях.
   Джордайн не был готов к магическому снаряду, пролетевшему над головой. Так или иначе, он сумел не выпустить девушку из объятий. Странный магический всплеск подхватил их обоих, заставляя волосы встать дыбом и опаляя одежду.
   Обрывки ученической мантии Тзигони почернели и дымились, но сама девушка оказалась невредимой. Маттео благословил свое сопротивление магии, которое защитило их обоих.
   Огромные карие глаза Тзигони обежали лицо Маттео, словно бы не совсем воспринимая его присутствие. Она выглядела удивленной, а её улыбка была слабой тенью старой беспечной ухмылки.
   -- Не возражаешь, что я курю? -- сказала она, сбивая дымок, который поднимался от опаленной одежды.
   То ли под действием неожиданности, то ли из-за напряжения, которое внушала окружающая обстановка, но замечание Тзигони показалось Маттео удивительно абсурдным. Он громко рассмеялся, радуясь тому, что снова нашел свою подругу.
   Кривая полуулыбка коснулась губ Тзигони.
   -- Я так и знала, -- пробормотала она с горечью. -- Ты -- просто иллюзия. У настоящего Маттео чувство юмора меньше, чем у слизняка.
   -- Я просто не могу обидеться, -- сказал он, все еще улыбаясь.
   -- Расскажи мне об этом, -- пробормотала она. -- Богиня знает, я пыталась!
   -- Это я, -- настаивал юноша, беря её маленькое лицо обеими руками. -- И я могу доказать это. Помнишь, как мы удирали от вемика?
   Ухмылка снова исказила её лицо.
   -- Ты думал, что вемики могут лазать по деревьям, потому что у них нижняя часть тела -- львиная. Милый призрак, тебя очень разочарует, если ты узнаешь, что котята грифонов не мурлыкают?
   -- А это ты помнишь? -- настаивал Маттео. Прежде, чем она успела ответить, он наклонился и нежно поцеловал её в губы. Прежде ничего подобного с ними не случалось -- разумеется, она должна была знать, что это не порожденная памятью иллюзия.
   Глаза Тзигони распахнулись, и знакомая хитрая улыбка озарила её лицо, словно восход солнца.
   -- Это ты! Это точно ты! Кто еще мог поверить в то, что подобный поцелуй стоит помнить?
   Девушка бросилась к нему в объятия, прижимаясь к нему с рвением, опровергающим её слова.
   Туман вокруг сгустился, и холод, казалось, проник в самые кости Маттео. С внезапной уверенностью он понял, что магия действительно проскользнула внутрь, пытаясь найти что-то, способное вызвать мучения.
   Неожиданно для себя он задумался о девушке в его объятиях так, как никогда прежде. Потребность в ней, в её тепле были такими убедительными и волнующими.
   В своем сердце он пытался отыскать ответ. Иногда он воспринимал Тзигони, как женщину, и он ощутил приступ боли, смешанной с заинтересованным любопытством. Но не на этом держалась их дружба.
   Эта радость была недолгой. Внезапно на плечи юноши навалилась тяжесть -- навязчивый вес долга, который должен был определить и сформировать их отношения. Он посмотрел вниз и заметил, что Тзигони смотрит на него столь же беспокойно. Повинуясь порыву, он решил превратить все в шутку.
   -- Ты серьезно относишься к собственным долгам, -- напомнил ей Маттео. -- Если я вытащу тебя отсюда, ты должна целый год не нарушать законы Халруаа.
   Она выкрутилась из его рук.
   -- Прежде, чем говорить о долгах, тебе стоит кое-что увидеть.
   Маттео последовал за нею сквозь туман, почти наступая девушке на пятки из-за страха потерять её.
   Она резко остановилась и развернулась:
   -- Дамари пропал. Кажется, я знаю, почему.
   Она отступила в сторону, давая Маттео вглядеться в жуткий туман.
   Кринти сидела, привалившись к крутому пирамидальному кургану. Её голова безвольно болталась, наклоненная в сторону. Лицо было черным от запекшейся крови. Там, где некогда были глаза -- остались лишь пустые отверстия.
   -- Она выцарапала их, -- глухо сказала Тзигони. -- Все, что она видела здесь, было слишком страшным. Дамари исчез, а она появилась. Это был обмен, Маттео. Обмен. И я не заберу свою жизнь, отдавая твою.
   -- Все будет не так, -- строго сказал Маттео. -- Мы здесь вместе. Вместе мы отсюда и уйдем. Нам нужно верить друг в друга.
   С грохотом между ними рухнул серебристый клинок, заставляя пару удивленно отпрыгнуть. Маттео узнал этот меч. Именно его Тзигони украла из магазина в день их встречи, а потом прицепила к седлу его лошади. Владение украденным мечом принесло ему ночь в городской тюрьме.
   -- Кто из нас сделал это? -- задал он вопрос, указывая на меч.
   -- Какая разница? Маленькие предательства накапливаются, -- бросила Тзигони, и её вечно веселый голос зазвучал неспокойно. -- Сколько раз я крала у тебя медальон?
   -- Четыре или пять, -- сухо заметил Маттео.
   Она покачала головой и подняла эмблему джордайнов, серебряный диск, одна половина которого была желтой, вторая -- зеленой. Синяя полоса разделяла медальон пополам.
   -- Двадцать лет на улице. Это не так просто забыть, Маттео. Рано или поздно я принесу тебе еще больше проблем. Столько, что мы не сможем с ними справиться.
   Маттео не был согласен. Он доверял Тзигони. В своем уме он подыскивал слова, чтобы убедить девушку в том, что она достойна такого доверия. Прежде, чем мысль оформилась, из тумана раздалось раздраженное ржание и топот копыт.
   С открытым от удивления ртом, юноша смотрел, как рысцой к ним несется высокий черный жеребец -- лошадь, которая по мановению чьей-то непочтительной руки была названа "Цириком" в честь безумного и злобного божества.
   -- О боги! -- воскликнула Тзигони. -- Ему только пылающих красных глаз не достает!
   Конь всхрапнул и выдохнул, когда Маттео погладил черную морду. Жеребец был теплой и прочной, совсем не похожим на иллюзии, которые темные фейри создавали из украденных мыслей.
   -- Цирик, мальчик мой. Ты -- не кошмар? Однако должен признать, что каждый раз, когда ты фыркаешь, я жду запаха серы.
   Глаза Тзигони сузились, когда она проследила за джордайном и его любимым скакуном.
   -- Ты и правда любишь этого зверя.
   -- Разумеется, люблю! Цирик скинул меня, укусил за плечо, а однажды, когда мы встали на привал, он накинулся на мой шатер и сознательно разлил воду, которую я кипятил, чтобы приготовить пищу.
   -- Что тут любить? -- пробормотала девушка.
   -- Но он будет скакать до смерти, если мне нужна скорость, и нет другой лошади, которую я предпочел бы видеть рядом с собой в бою. Цирик способен на преданность более глубокую, чем любое другое существо. Любое, за исключением, быть может, одного.
   Он ударил жеребца по крупу и заставил его ускакать в туман.
   -- Ты пошла за мной на болото Ахлаура и боролась с ларакеном, хотя даже не была уверена, что он не оставит от тебя пустую прозрачную оболочку. Ты здесь, в этом месте, потому что враги угрожали твоим друзьям и Халруаа, и ты заняла место тех, кого любила. Ты и Цирик очень похожи, Тзигони.
   -- Ладно, девушкам не часто приходится слышать подобное, -- буркнула Тзигони.
   -- Нет ничего сильнее дружбы -- и ни одного друга я не предпочел бы тебе, -- сказал он искренне. -- Дружба -- это особый вид магии.
   Ее глаза наполнились слезами. Она утерла их тыльной стороной грязной ладони и указала куда-то вдаль. Маттео повернулся. Туман расступился, чтобы показать им замшелый пирамидальный холм. Там их ждал манящий мерцающий овал.
   Лицо девушки застыло, а улыбка угасла. Юноша проследил за её взглядом. К ним направлялся рой, маленькая армия темных фейри, которые намеревались удержать своих пленников в этой туманной преисподней. Двое друзей никак не смогли бы вовремя добраться до портала.
   Маттео сунул в руку Тзигони один из парных кинжалов, и выхватил меч. Они едва успели встать спина к спине, прежде, чем темные фигуры атаковали их.
   Крошечные клинки засверкали вокруг, слишком быстрые для человеческого глаза. Маттео ощутил неглубокие, дразнящие порезы. Его меч метался снова и снова, тщетно пытаясь отогнать противников. Кинжалом он быстро выполнял сложные оборонительные приемы.
   Фейри были столь быстры, что, казалось, могли легко метнуться туда и обратно, обходя любой его удар и выпад, а затем снова, и снова, и снова коля его своими маленькими ножичками, одновременно оставаясь за пределами его досягаемости. Боль наполняла все тело Маттео. Она была похожа скорее на солнечный ожог, чем на удар клинка.
   Он посмотрел вниз. Его белые одежды были залиты кровью, сочащейся из сотен проколов, а предплечье, казалось, покрывала мелкая сыпь.
   При таком раскладе умирать они будут очень долго.
   Маттео почувствовал, как Тзигони отступила от него, и он быстро вернулся к сражению, настойчиво прикрывая её спину.
   -- Оставь меня, -- настаивала девушка, оборачиваясь, словно пытаясь уклониться от его защиты.
   Маттео легко двигался вместе с ней, быстро работая мечом и кинжалом.
   -- Забудь об этом, -- сухо сказал он подруге.
   Она раздраженно зашипела. Развернувшись со скоростью, не уступающей фейри, она резко ударила Маттео под колено.
   Он запнулся лишь на мгновение, но этого было достаточно для Тзигони. Она бросилась прочь. Неблагие рванули за ней, словно мстительные призраки.
   Прежде, чем Маттео мог перегруппироваться, вспышка силы прорезала туман. Он поднял руку, чтобы защитить глаза.
   Снова обретя зрение, он с удивлением уставился на обугленные тела нескольких темных фейри. остальные рассеялись -- или, быть может, число мертвых равнялось числу нападавших.
   Существа были меньше, чем он ожидал, и такими странно-красивыми, что джордайн почти пожалел их. Страшные причитания донеслись из-за тумана. Это Неблагие оплакивали своих мертвых.
   -- Здесь они могут умереть, -- удивился он.
   -- Как и мы, -- ответила девушка, ища в тумане следующую группу атакующих. -- Ты, случайно, не принес с собой металла?
   -- Басель сказал, что так не получится, -- мрачно ответил Маттео. -- Железному оружию не пересечь завесу.
   Глаза Тзигони сузились. Девушка раздумывала над услышанным.
   -- Нет, если ты будешь делать все по правилам. Позови сюда Цирика.
   -- Я не звал его тогда.
   -- Разумеется, звал. У тебя выходит лучше, чем у меня -- это была самая убедительная из всех иллюзий.
   -- Это невозможно! Я джордайн!
   Не успев договорить, он уже понимал, что девушка права. Он мог видеть магию этого места, мог ощущать её, совсем как сильные маги и эльфийские заклинатели. Плетение, магия Мистры, устойчивое и свитое в паутину, было ему чуждо, словно воздух для рыбы. Но, возможно, в этом месте царило волшебство иного рода.
   -- Теневое Плетение, -- сказал он. -- Оно действительно существует! Я чувствую его и даже могу использовать!
   Он схватил девушку за плечи и развернул лицом к себе.
   -- Незадолго до того, как я покинул Школу, мы получили сведения о новом виде магии, распространяющейся в Северных Землях. Быть может, даже в Халруаа. Говорят, богиня Шар создала еще один источник магии, тот, что не имеет ничего общего с Мистрой. Мудрецы подозревают, что она экспериментировала в разных странах. Быть может даже, в разных планах. Это место тумана и тьмы могло стать одним из таких земель!
   Тзигони скептически посмотрела на него.
   -- У фейри собственные боги. Разве у них никто не спрашивал? Они просто пустили сюда эту Шар, чтобы она похозяйничала в их доме?
   -- Это не Неблагой Двор, -- пояснил джордайн. -- Это коридор между их миром и нашим. Полагаю, у фейри нет никаких сил, чтобы удерживать нас тут, быть может, они просто защищают собственные границы, как мы защищаем свои! Иллюзии здесь всесильны. Быть может, люди попадали здесь в ловушку лишь потому, что верили в то, что не могут уйти.
   Тзигони нахмурилась, пытаясь понять все сказанное.
   -- Ты вроде говорил о том, что владеешь какой-то магией.
   -- Нет! Ну, может быть, да, -- поправился он. -- Джордайны мертвы для магии Мистры. Возможно, эта пустота делает нас подходящими для Теневого Плетения.
   Тзигони пожала плечами.
   -- Быть может, ты прав. Меня больше интересует, можем ли мы убраться отсюда в любое время. Было бы очень здорово, если бы это любое время наступило сейчас!
   Слабое свечение озарило кружащийся туман, когда в воздухе возникли другие ворота. Тихие причитания фейри превратились в тревожную песню, и маленькие черные тени рванули к ним.
   Маттео приложил два пальца к губам и издал резкий, пронзительный свист.
   Топот возвестил о возвращении Цирика за мгновение до того, как черный жеребец выскочил из тумана, обрушиваясь на нападавших фейри. Иллюзорный жеребец в полной мере доказал свой злобный характер и непоколебимую преданность. Цирик ворвался в наступающую толпу, оглашая воздух яростным ржанием. Встав на дыбы, конь расшвырял существ копытами.
   -- Железные подковы, -- с удовлетворение пробормотал Маттео, вытаскивая кинжал и меч. -- Ты можешь использовать здесь магию. Преврати их в железные.
   Тзигони быстро выкрикнула слова заклинания. Оружие стало тяжелым, а блестящий металл казался серым, словно туман.
   -- Отлично, -- сказал джордайн, передавая девушке железный кинжал.
   -- Вместе с Цириком, -- сказала Тзигони, поднимая скрещенные пальцы.
   Несколько черных фигур миновали жеребца и помчались к ним. Тзигони присела и взмахнула ножом. Спустя мгновение, темная фейри остановилась, выглядя совершенно обескураженной неожиданным присутствием железного оружия. Тзигони снова полоснула кинжалом и двинулась в атаку. Замедленная и ослабленная ядовитым металлом, фейри все еще обладала скоростью и ловкостью мастера клинка. Грязная маленькая волшебница кружила напротив маленькой фейри. Одна из них была полна решимости достичь портала, а вторая не уступала ей в решимости преградить дорогу.
   Маттео принял оборонительную стойку, расчищая дорогу своим железным мечом. Они с Тзигони медленно пятились к сверкающим вратам. Наконец, девушка запустила кинжалом в ближайшую противницу и без особой нежности пихнула Маттео.
   Развернувшись, они миновали последние несколько шагов до магического портала. Вместе они ворвались во врата, падая на землю, которая казалась блаженно твердой и прочной.
   Маттео поднялся, оглядываясь на Тзигони. Басель уже сжимал её в крепких объятиях. Андрис оказался рядом с другом.
   -- Говорят, нельзя войти в Неблагой Двор и выйти прежним, -- мягко сказал призрачный джордайн. -- Что ты видел? Что узнал?
   Взгляд Маттео обежал Нат, ища какой-нибудь признак Теневого Плетения. Он больше не видел магии, которую нашел в тоннеле Неблагих. Неуверенный, стоит ему огорчиться или вздохнуть с облегчением, он пожал плечами.
   -- Я просто джордайн.
   Сияя, Тзигони подошла к Маттео, но резко затормозила, едва её взгляд упал на почти прозрачного Андриса.
   -- Девять кругов! Что он тут делает?
   -- Андрис -- джордайн, который обещал служить Халруаа. Он помогает мне решать несколько важных задач.
   -- Это уместно? -- скрестила руки девушка. -- Последнее, что я видела, это как вы двое набросились друг на друга с мечами. Выглядело и впрямь серьезно. Последний раз я слышала, что он заодно с Кивой и кринти.
   -- Мы пришли к взаимопониманию, -- сказал Маттео.
   Девушка покачала головой.
   -- Не думаю, что здесь ты нашел еще одного Цирика, Маттео.
   -- Должен ли я счесть это за комплимент? -- Андрис попытался иронически улыбнуться.
   -- Можешь провалиться в Бездну и вернуться обратно, мне дела нет, -- сказала Тзигони. -- Только держись подальше от меня.
   Призрачный джордайн поклонился и спокойно пошел прочь. Маттео двинулся следом, но после решил, что другу нужно побыть одному.
   -- Ты не права насчет Андриса, -- сказал он тихо. -- Он хороший человек. Быть может, у него слишком сильное чувство собственного предназначения.
   -- Может быть, -- она взяла Маттео под руку и криво усмехнулась. -- У тебя есть раздражающая привычка быть правым.
   -- У меня есть раздражающая привычка быть слепым, -- ответил джордайн.
   Тзигони отстранилась и уперла руки в бока.
   -- Ты не мог бы повторить это для людей, которые не владеют языком джордайнов?
   -- Андрис прав. Прошедший завесу не может остаться прежним. Я раньше и не понимал, как часто моими поступками управляла гордыня. Теперь я вижу это на каждом шагу, и, поверь, зрелище малопривлекательное.
   -- Ты гордый, -- согласилась она. -- И это, как говорила Синестра Беладжун, одна из самых красивых женщин в Халруаа, напрасно. Как я понимаю, вы оба имели право на гордость.
   -- Гордость заставляет нас быть эгоцентричными. Я ищу ответы в истории Халруаа. Твое мышление более гибкое. Без твоих внезапных идей мы могли бы не выбраться из мира темных фейри.
   Её глаза распахнулись.
   -- Кто показал мне, как восстановить воспоминания? Очень полезная вещь, знаешь ли. Кто сказал мне, что я -- волшебница и убедил меня разузнать о магии?
   Маттео вздохнул.
   -- Со временем, ты пришла бы к этому сама.
   -- Я бы посмотрела, как ты сказал это трупу. "Не переживай из-за маленькой неудачи, дружище -- я уверен, рано или поздно ты бы взяла меч", -- она поразительно точно изобразила речь Маттео. -- Твоя гордость была бы целей, прикинься я потерявшей сознание девицей? -- спросила она собственным голосом.
   Мысль показалась такой нелепой, что Маттео не мог не улыбнуться.
   -- Да, наверно.
   -- Ну, забудь. Теперь мы вернулись. И что? Ты все еще джордайн?
   Он думал об этом. Резкий контраст между Неблагим Двором и тем миром, что он знал, притупил все чувства. Способность видеть магию ушла, но было еще что-то...
   -- Полагаю, все зависит от того, как ты это понимаешь, -- сказал он.
   -- Джордайн, -- услужливо продекламировала подруга. -- Чопорный, высокомерный, я-все-знаю человек, способный нудеть на любую тему, покуда из ушей всех слушателей не потечет кровь. Не способный обойти закон. Старый дед, который знает о веселье лишь то, что меня нужно держать подальше от него.
   Губы Маттео дрогнули.
   -- Звучит знакомо.
   Тзигони кивнула и бросилась в его объятия.
   -- Тогда объясни мне, почему я так рада вернуться?
  

Глава 16

  
   Рассвет окрасил небо яркими красками. "Авариэль" быстро приближался к Халараху и скромному особняку, которая принадлежала Баселю в городе короля. Корабль пронесся по всему городу, замедляясь по мере приближения к маленькой башне.
   Тзигони, успевшая помыться и переодеться в чистую одежду, стояла у перил, глядя на яркий пейзаж, словно жаркое солнце Халруаа и свежие морские цвета могли выжечь из её памяти воспоминания о мрачном сером мире. Внезапно, девушка перегнулась через бортик, указывая куда-то вдаль.
   -- Во имя Девяти проклятых Кругов, что это?
   Слабая, желтая, словно пыльца, аура, окружала башню мага.
   -- Волшебная защита, -- объяснил Басель, внезапно помрачнев. -- У меня не было шанса сказать тебе о смерти Фарры Нур. Обвинили Мазона. Поскольку в дознании случилась некоторая неопределенность, ему разрешено оставаться в башне, относительно свободным.
   Карие глаза Тзигони распахнулись от испуга и удивления.
   -- Быть такого не может! Мазон никогда не причинил бы вреда Фарре. Они любили друг друга, вы знаете! Он был совершенно ею очарован.
   -- Если тебя вызовут свидетельствовать на суде, я бы предложил подобрать слова, доказывающие их взаимную привязанность, -- посоветовал Маттео.
   -- Фарра мертва, -- повторила девушка, пытаясь принять это. -- Не могу поверить. Как это произошло?
   -- Из того, что мне известно -- она была убита ножом, который позже нашли в комнате Мазона.
   -- Как тонко, -- фыркнула Тзигони. -- И что сказали маги-гончие?
   -- Мазон не помнит ничего о её смерти, и они не могут получить его воспоминания. Он будет заперт в башне, пока все приводящие в замешательство аспекты этой ситуации не будут решены.
   -- Вроде той стражи, лорд Басель? -- спросил Маттео, указывая на охранников у ворот.
   Волшебник скривился, замечая оцепивших башню отряд солдат, одетых в форму.
   -- Среди нас нет никого, кто уделил бы внимание подобной нелепице.
   Они посадили "Авариэль" в ближайшем небесном озере -- одном из мелких искусственных озер, которые обеспечивали летающим кораблям удобную швартовку -- и поспешили к особняку Баселя пешком. К их удивлению, капитан стражи подал знак, и стоявшие у ворот охранники скрестили алебарды.
   -- Мой ученик проявляет значительные таланты, но едва ли на его текущем уровне мастерства требуется подобная безопасность, -- холодно сказал Басель. -- Это не закон и не обычай -- держать сидящего под домашним арестом в изоляции. У вас нет никаких оснований не пускать меня в собственную башню из-за Мазона.
   Капитан поклонился.
   -- Дело не касается вашего ученика, лорд Басель. Прошу прощения, господин, но у меня есть приказ о вашем аресте.
   Волшебник взял пергамент и изучил руны. Через минуту он свернул его и протянул охраннику.
   -- Очень хорошо. Это -- моя ученица, Тзигони. Она должна иметь свободный доступ к моей башне, и может приходить и уходить, когда захочет.
   -- Как скажете, -- капитан снова махнул рукой, и два стражника заняли место по бокам от Баселя.
   Маттео вышел вперед, одаривая капитана властным взглядом.
   -- Лорда Баселя арестуют без возможности пообщаться с адвокатом?
   Через некоторое время стражник отошел в сторону и жестом заставил своих людей сделать то же самое.
   -- Чем я могу помочь? -- тихо спросил Маттео Баселя.
   -- У тебя есть более важные проблемы. Я пошлю в Халар за одним из собственных советников.
   -- По крайней мере, скажите мне, в чем вас обвиняют!
   Волшебник кинул взгляд на Тзигони:
   -- В убийстве Синестры Беладжун.
   Челюсть девушки так и отвисла от удивления. Тзигони резко захлопнула рот и быстро заговорила.
   -- Синестра тоже мертва? Как? Где?
   -- Не могу сказать, как. Она была в моей башне, искала твою комнату.
   -- Разумеется, она была, -- ясно и отчетливо сказала Тзигони. -- Мы с Синестрой были подругами, и она искала меня. Но, конечно, вы это знали. Вы не могли принять её за вора или что-то подобное.
   Басель придвинулся ближе.
   -- Дитя, не время испытывать на прочность мою защиту. Я ничего не скажу, пока мы не сможем поговорить. Есть кое-что, что тебе следует знать о Синестре.
   -- Скажите мне сейчас, -- настаивала Тзигони.
   Волшебник посмотрел на стражу, которая становилась все беспокойнее.
   -- Синестра некогда была служанкой Кетуры, -- сказал он тихо и быстро. -- Я знал её. Мы помогли твоей матери бежать, после того, как её заподозрили в убийстве. Ты не должна позволять втянуть себя в это. Теперь -- вернись в башню. Мы поговорим, как только представится возможность.
   Басель отступил назад и махнул охранникам. Они заняли прежнее положение, и маг двинулся рядом с ними. Тзигони смотрела ему вслед, и на лице девушки застыло удивление.
   -- Плохо, -- констатировал Маттео. -- Это дает ему мотив.
   Девушка развернулась и двинулась к башне.
   -- Басель этого не делал. Он не стал бы заниматься незаконными вещами.
   -- Угу, -- уклончиво ответил Маттео. Подталкивая Тзигони в спину, он рассказал ей о том, как они с Баселем забрались в башню Дамари и забрали оттуда ряд ценных заклинаний и книг.
   -- Но он взял их ради меня, да? -- настаивала Тзигони. -- Чтобы найти заклинание, способное вызволить меня?
   -- И?
   -- Тогда он не сделал ничего плохого. Башня принадлежала Кетуре, прежде, чем Дамари её украл. Я -- дочь и наследница Кетуры. Так что Басель как бы взял у меня. Он не сделал ничего плохого, и я скажу это каждому, кто меня послушает. Пошли.
   Она снова изменила направление, спеша в сторону дворца. Маттео старался поспевать за ней.
   -- Тзигони, ты не сможешь попасть в зал собраний!
   -- Почему нет? Кто остановит джордайна королевы?
   -- Сейчас я советник Залаторма, -- поправил он.
   -- Еще лучше!
   Маттео вздрогнул и потянул её за плечо, заставляя остановиться.
   -- Я поставлю одно условие. Ты слушаешь и ничего не говоришь, пока все не станет известно. Твоя любовь к добавлению интересных подробностей сейчас может сыграть злую шутку.
   Ворча, Тзигони дала обещание. Пара молча шла к розовому мраморному дворцу, беспрепятственно вступая в зал собраний.
   Огромный мраморный стол в форме полумесяца занимал собой всю сводчатую залу. Вокруг изгиба стола восседали тринадцать членов Совета Старших. Их лица хранили мрачное выражение. Люди готовились выслушать обвинения против одного из своих.
   Маттео и Тзигони нашли местечко на балконе, откуда наблюдали за тем, как инквизитор Азута начал заклинания дознания.
   Маг-гончая был высокой черноволосой женщиной, одетой в зеленые и желтые одеяния инквизитора. Драгоценные камни слишком обильно украшали её наряд. Нет сомнений в том, что женщина желала казаться важной и грандиозной. Даже её жесты носили театральную экстравагантность, что заставило Маттео крепко сжать зубы. Он уже мог представить себе злобные насмешки, которые Тзигони непременно выскажет после суда!
   Взмахнув серебряным жезлом, маг-гончая положила его на лоб Баселя.
   -- Обвинения, выдвинутые Урьяхом Беладжуном -- правдивы, -- звонко объявила она. -- Басель Индоулар был тем человеком, что прикоснулся к Синестре, вызывая заклинание лорда Беладжуна.
   -- Может и так, -- ровно сказал Басель. -- Но я просто закрыл глаза женщины. Она уже была мертва. Убита магией, понять которую я не смог.
   Тзигони перегнулась через перила, устремляя взгляд на человека, сидевшего в самом центре группы Старших.
   -- Дьявол! Там Старый Снежный Ястреб! Это очень плохо.
   Прокопио Септус полностью соответствовал этому прозвищу. Он носил коротко подстриженные преждевременно поседевшие волосы, которые привлекали внимание к резко изогнутому носу и черным, словно у ястреба, глазам. Маттео знал, что между обвиняемым и Прокопио особой любви не наблюдалось.
   -- Он -- лорд-мэр столицы, -- напомнил ей Маттео. -- Он часто выслушивает обвинения и заседает в суде. Если суд будет -- на нем будут присутствовать все Старшие.
   Тзигони послала ему взгляд, полный скептицизма.
   -- Суд будет, не переживай. Он ненавидит Баселя.
   Маттео не был так в этом уверен. Прокопио был хитер. Он вряд ли будет отправлять дело в Совет Старших, если не полностью уверен в том, что дело будет выиграно.
   С большим интересом, Маттео наблюдал за бывшим патроном. Прокопио серьезно слушал, как маг-гончая произносит заклинания, которые должны были воссоздать последние моменты жизни Синестры. Она рассказывала о том, как Синестра и Басель разговаривают в башне, как Синестра подвергается действию заклинания и умирает в страшных судорогах.
   -- Разве заклинание создал лорд Басель? -- спросил Прокопио.
   Маг-гончая заколебалась.
   -- Не могу сказать, так как объект заклинания дознанию не подлежит. Басель прикоснулся к ней, и она исчезла.
   -- Это он убил её?
   -- Не могу сказать, -- ответила женщина с преувеличенной четкостью. -- Видение не показывает всего. Лорд Басель был ответственен за запуск заклинания. Это точно. Остальное вам придется узнать другими средствами.
   Прокопио Септус встал.
   -- Давайте рассмотрим ту малость, что нам известна. Синестра Беладжун пришла в башню лорда Баселя. Она была убита каким-то смертоносным заклинанием, автор которого неизвестен. Лорд Басель закрыл глаза женщины, и его прикосновение призвало магию, которая перенесла женщину домой. Её муж, Урьях Беладжун, провел погребальный обряд до предъявления обвинений лорду Баселю. Все верно?
   Прокопио перевел взгляд с Баселя на мага-гончую, а затем на дородного человека, занимавшего кресло обвинителя. Все трое кивнули.
   -- Очень хорошо. Лорд Басель свободен, -- он поднял руку, прерывая протесты Беладжуна. -- Халруаанские законы не подлежат разночтению по этому вопросу. Если есть подозрения, магическое расследование должно быть произведено сразу же. После того, как тело начинает разлагаться, невозможно подвергнуть мертвеца дознанию.
   Лицо Урьяха побагровело от гнева, но он лишь отрывисто кивнул головой, признавая правоту Прокопио. Он наблюдал, как лорд Басель выходит из залы. Глаза старика горели ненавистью.
   -- Старый Белый Ястреб что-то задумал, -- размышляла Тзигони. Одним быстрым движением, она поднялась со своего места и направилась к одному из гобеленов, украшавших стену.
   Маттео бросился вслед за ней, но ухватил лишь пригоршню воздуха. Отодвинув в сторону край гобелена, он посмотрел вверх. Девушка карабкалась по стене, находя уступы и впадины. Её движение будет незаметным, так как гобелен висел немного поодаль от стены, прикрепленный к мраморному каменному выступу на потолке. Этот уступ тянулся вдоль коридора и над несколькими залами. Он был достаточно широким, чтобы обеспечить Тзигони удобный проход, и находился достаточно высоко, чтобы скрыть её от глаз, пока она пригибается достаточно низко.
   Со вздохом, Маттео отказался от мысли о преследовании. Однако он решил оповестить дворцовую стражу об этой возможной бреши в безопасности. Скорее всего, они посмеются над абсурдностью таких опасений у него за спиной. Юноша размышлял, что, вероятно, именно поэтому Тзигони удавалось выживать так долго.
  

* * * * *

  
   Девушка двигалась вдоль края мраморного уступа, словно змея. С этого наблюдательного пункта, она могла видеть весь зал и большую часть выходов. Прокопио свернул налево, двигаясь через южный зал и углубляясь в скопище народу, намеревавшегося найти тень и освежиться, прежде, чем солнце достигнет зенита и начнутся часы полуденного сна.
   Девушка словно тень скользила за ним по сужающимся городским улицам. Наконец, она устала от подобного преследования и по решеткам взобралась на дом. Легко прыгая по крышам, она миновала несколько строений.
   Прокопио скользнул в темный дверной проем. Немного поколебавшись, Тзигони последовала за ним. Дверь за ней закрылась с резким щелчком, хотя ни одна рука не касалась створки. Девушка едва успела скользнуть под стол, покрытый богатой драпировкой, когда люстра запылала жизнью. Радуга цветов заполнила комнату, когда свет заструился сквозь разноцветные кристаллы, окружавшие красивую лампу.
   Волшебник взмахнул рукой, и веревка, поддерживающая люстру, опустила ту прямо ему в руки. Несколько мгновений он разглядывал её, а затем сорвал желтый кристалл, подбросив его в воздух.
   Мгновение, желтый камень висел в воздухе, а затем быстро превратился в большой, полупрозрачный пузырь легкого золотистого цвета. Его поверхность покрылась едва заметной рябью, и в комнату вошел Дамари Эксчелсор.
   Тзигони стиснула зубы, чтобы сдержать разочарованный вопль. Появившийся маг выглядел не лучше неё.
   -- Вы нарушили наш договор, -- сказал Дамари.
   Прокопио протянул руки ладонями вверх.
   -- И как же? Ты просил, чтобы я спрятал тебя. Что может быть лучше, чем собственный план? Никто не найдет тебя там.
   Недовольно кивнув головой, маленький волшебник признал это.
   -- Я говорю о слушании дела Баселя Индоулара. Мне казалось, мы договорились решить этот вопрос в частном порядке.
   -- Я отпустил его, -- сказал Прокопио.
   Дамари с недоверием уставился на собеседника. Медленно, к нему пришло понимание, и злая улыбка тронула губы коротышки.
   -- Урьях Беладжун, отвергнутый правосудием. У него не останется выбора, кроме как взять дело в свои руки. Вы знаете, что он не слишком силен. У него мало шансов убить Баселя.
   -- Самому -- конечно.
   -- Отлично, -- захихикал Дамари. -- Баселя будет трудно в чем-то уличить. Урьяха -- нет. У Залаторма станет двумя союзниками меньше.
   -- Мы пришли к пониманию, -- сказал Прокопио.
   Тзигони нахмурилась. В конце концов, насекомые всегда вьются рядом. Она не испытала ни малейшего удивления, узнав, что Прокопио Септус затеял предательство, а Дамари с этим связан. Проблема будет лишь найти кого-то, кроме Маттео, способного поверить такому рассказу!
   Дамари потянулся к кристаллу.
   -- Я позже вернусь на план. Есть несколько вопросов, требующих моего присутствия.
   Прорицатель согласился и отошел к двери в дальней стороне комнаты. Волшебный свет вспыхнул в трещинах, создавая магические врата. Дамари скользнул в дверь вслед за Прокопио.
   Тзигони дала ему минуту, а затем последовала за Дамари, держась в тени деревьев. Она вскарабкалась на алый бук и быстро понеслась по одной из его толстых ветвей, обгоняя мага. В этот час на улице было лишь несколько человек, так как солнце стояло высоко, яростно обрушивая свои лучи на землю. Дождавшись, пока улица опустеет, Тзигони спрыгнула со своего наблюдательного пункта и, схватив Дамари за одежду, затащила того в узкий проход между двумя магазинчиками.
   Пытаясь сбежать, Дамари нащупал кристалл. Но Тзигони была быстрее. Она перехватила его руку и резко повернула её, заставив волшебника повалиться на одно колено. Посмотрев на свою обидчицу, Дамари ахнул от удивления. Прежде, чем он успел закончить выдох, Тзигони наклонилась и ударила его кулаком в живот. Маг сложился пополам. На его шее блеснул знакомый медальон.
   Медальон её матери.
   Тзигони рванулась к нему. Волшебник ударил её руку, другой рукой перехватывая запястье девушки. Магическая энергия вырвалась из разгневанной Тзигони. К её удивлению, сила лишь собралась в кольцо на запястье Дамари.
   Волшебник отпустил девушку и встал на ноги, поднимая руку, чтобы показать медные наручи.
   -- У твоей матери тоже был крутой нрав, -- самодовольно сказал он. -- На всякий случай, я достал несколько интересных защитных чар.
   Тзигони высоко вскинула обе руки, картинно изображая сотворение заклинания. Волшебник инстинктивно последовал её примеру, словно желая отразить атаку. Но вместо заклинания, Тзигони с силой ударила коленом.
   Высокий пронзительный хрип вырвался из легких мага. Мгновение, он смотрел на Тзигони с нескрываемой ненавистью. Девушка почти видела, как в его голове крутятся шестерни, пока он подбирает наиболее мерзкое проклятие или наиболее ранящие слова. Но ничто не могло подготовить Тзигони к тому, что он сказал.
   -- Твоя мать жива.
   Он говорил это с такой уверенностью, что девушка почти поверила ему. Мир зашатался под её ногами.
   -- Я бы об этом знала.
   -- Как можешь знать ты, если она сама не в курсе? -- издевался Дамари. Его взгляд обежал девушку сверху донизу, и его губы изогнулись в усмешке. -- Должен сказать, ты самая жалкая из всех принцесс, что я видел.
   Тзигони так и замерла, пытаясь отрицать сказанное. Беатрикс -- ей было известно, что именно так её отец называл Кетуру.
   -- Королева Беатрикс?
   -- Как ты, возможно, слышала, через несколько дней королеву будут судить за измену, -- на лице Дамари все еще виднелась пугающая улыбка. -- Королева могла бы быть освобождена от казни за государственную измену, по причине своей совершенной невменяемости. Но суд будет менее снисходительным, если станет известно, что у неё есть и другая личность. Личность убийцы.
   -- Это ты убил зеленого мага! -- рявкнула Тзигони. -- Ты убил её и обвинил Кетуру!
   Дамари выглядел смущенным.
   -- Как ты... -- он резко прервал себя и заметно подобрался. -- Почему ты сказала это?
   Она оглядела его, а затем вырвала из-за его пояса перчатку.
   -- Это -- кожа оленя.
   Волшебник тихо цокнул языком.
   -- Мое дорогое дитя, если ты думаешь, что это способно что-то доказать, то ты сошла с ума, как и мамочка.
   -- Ты призвал оленя, используя заклинания Кетуры, -- продолжила Тзигони. -- И удерживал его беспомощным, пока убивал. Потребовалось четыре стрелы. Ты не слишком хороший стрелок, -- добавила она, как бы между делом, а затем возобновила свой рассказ. -- Человек с загорелой кожей живет в семейном поместье Эксчелсоров. У него четыре пальца на левой руке и глазная повязка.
   Кровь отхлынула от лица Дамари.
   -- И что это значит?
   -- Это значит, что я могу видеть прошлое, а не будущее. В царстве темных фейри я потратила много времени на изучение прошлого Кетуры, и я могу рассказать, какое облегчение было узнать, что ты мне не отец.
   Бледное лицо мага залилось краской.
   -- Позволь мне напомнить, что видение в мире темных фейри вряд ли допустимы в качестве показаний. А ты -- вряд ли надежный свидетель. Подозреваю, никто даже не сможет проверить, говоришь ли ты правду -- твоя устойчивость к магии слишком сильна.
   Все было так, но Тзигони не согнала с лица насмешливой улыбки.
   -- Но ведь тебя-то проверить можно, не так ли? Если ты сделаешь хоть что-то против меня и моих друзей, я приду за тобой со свидетелями, полномочиям которых позавидовали бы боги.
   Мгновение, он посмотрел на неё.
   -- Меч на моем горле, меч на твоем собственном.
   Тзигони пожала плечами.
   -- Я закончила. Убирайся с глаз моих долой.
   Она смотрела ему вслед, а затем рванула прочь к скверам. Деревья, дарящие тень городу, скрывали тайные пути, и Тзигони знала их все. Такое знание в сочетании с магическим сопротивлением, давало ей доступ к любому желаемому месту.
   Даже королевский дворец не был пределом. Она быстро вошла в комнату Маттео и обнаружила, что та пуста. Стиснув зубы, она вспомнила о его недавнем повышении, и направилась в комнату Кассии, бывшей советницы короля.
   Девушка скользнула в комнату. Маттео был занят серьезным разговором с призрачным джордайном. Оба мужчины обратили внимание на её появление, но Тзигони была слишком зла, чтобы смягчать свои шаги.
   -- Это правда? -- требовательно спросила девушка.
   Долгое время Маттео изучал её лицо. По какой-то причине ему не нужно было спрашивать, о чем она.
   -- Да.
   Тзигони испустила длинный вздох, желая успокоиться.
   -- Как давно ты знаешь?
   -- Несколько дней. Я узнал об этом на следующий день после твоего исчезновения. Я рассказал бы тебе, если бы мог, -- он остановился, чтобы обдумать сказанное. -- Нет, не совсем так. Я бы сказал тебе в любом случае...
   -- Пока не стало слишком поздно, -- закончила Тзигони. Прежде, чем королева Беатрикс, ранее известная, как Кетура, будет казнена за измену.
   Джордайн кивнул.
   Андрис перевел недоуменный взгляд с одного на другого. Его полупрозрачное лицо выражало настороженность и непонимание.
   -- Наверное, мне стоит уйти. Я позову стражников, чтобы они забрали меня назад в камеру.
   -- Нет, -- резко сказал Маттео. -- Можешь остаться со мной, пока твоя миссия не будет выполнена или идти куда хочешь. -- Он повернулся к Тзигони: -- Мне отвести тебя к ней?
   Она кивнула и двинулась вслед за другом. Пройдя через лабиринт дворцовых залов, они взобрались на самую высокую башню, защищенную магией. Войти в нее можно было лишь пройдя по узкой извилистой лестнице. Стражи -- как люди, так и волшебные охранники -- скрывались в небольших нишах, вырезанных в стене. Тайные места, которые появлялись внезапно и, как предполагала Тзигони, менялись в произвольном порядке. Тот, кто поднимался по лестнице, не знал, когда ему придется столкнуться с магическим стражем и с каким именно. Королева была хорошо защищена от народа, а народ был отлично защищен от королевы.
   Наконец они остановились перед окованной железом дверью. Маттео махнул охранникам, и они сняли замки.
   Прислонившись к косяку, Тзигони изучала королеву. Беатрикс сидела в узком кресле, сложив руки на коленях. Равнодушные карие глаза, густо подведенные сурьмой, такие огромные на маленьком напудренном лице, уставились на вошедших. В них не промелькнуло ни капли узнавания.
   Тзигони ждала, пока её сердце прекратит колотиться так быстро и она, наконец, сможет что-то сказать. Она взглянула на окно. День прошел быстро, и закат окрашивал небо.
   -- Почти ночь, Ваше Величество. Время готовиться ко сну.
   Когда королева не запротестовала, Тзигони взяла таз и наполнила его теплой водой из бачка. Найдя мягкую ткань, она опустилась перед Беатрикс на колени. Играя роль служанки, она осторожно стерла косметику с лица королевы.
   Без белой пудры, Беатрикс выглядела моложе и гораздо красивее. Однако, она не была похожа на мать, которую запомнила Тзигони или женщину из её видений.
   -- Над ней довлеет какая-то иллюзия, -- сказала Тзигони. -- Я развею её.
   Маттео хотел предупредить подругу, но не успел. Заклинание Тзигони быстро отбросила маскировку.
   Её глаза наполнились слезами. Представшее перед ней не было лицом Кетуры -- оно едва ли вообще принадлежало человеку. Кожа и плоть были содраны прочь, а то, что осталось, было выжжено огнем и кислотой. У женщины не было ушей, и почти не было носа. На этом изуродованном лице сложный бело-серебристый парик выглядел, словно издевательство. Словно драгоценные камни на разлагающемся трупе.
   Не долго думая, Тзигони потянулась, чтобы снять парик. Королева схватил её за запястья. Хватка у женщины была удивительно сильной.
   -- Нет, -- тихо сказал она.
   Сердце девушки разбилось. Этот простой жест убедил её сильнее всего остального. Кланяясь, она попятилась назад.
   -- Спокойной ночи, миледи.
   Девушка развернулась и бросилась прочь из комнаты. Маттео не отставал. Он нашел подругу сидящей на лестнице. Она повернулась лицом к стене и обняла руками колени. Устроившись рядом с ней, Маттео стал ждать.
   -- Я должна была думать, прежде чем трогать её парик, -- сказала она, наконец. -- У мамы были красивые волосы. Даже сейчас ей тяжело вынести их отсутствие.
   -- Так ты думаешь, это правда.
   Тзигони дернула плечом:
   -- Почему бы нет? Ты никогда не врал мне. Хотя и правдой не баловал, с другой стороны.
   Он потянулся к ней, но быстро отстранился.
   -- Что собираешься делать?
   -- Хмм? -- она посмотрела на советника снизу вверх. -- Я иду в башню. Я же тебе обещала, -- добавила она резким тоном, когда Маттео вопросительно поднял бровь.
   Кивнув, джордайн повел её к ближайшему выходу. Когда Тзигони быстро зашагала по сумрачному городу, она благословила Маттео за его логику. Он предположил, что она вернется к Баселю. Ему в голову не пришло спросить, в какую башню она направляется!
    

* * * * *

  
   Галька хрустела под ногами Урьяха Беладжуна, когда он крался по саду, огибая башню Баселя Индоулара. Он хотел сотворить сферу тишины, но с сожалением отказался от подобной идеи. Желтая дымка окружала башню, защищая ту от магических вторжений. Он не стал бы рисковать обнаружить свое присутствие. Слишком многое зависело от неожиданности. У него будет лишь один шанс.
   Волшебник присел за цветущим у самой дороги гибискусом, неподалеку от двери башни. Его пальцы крепко сдавили рукоять кинжала. Магию смогут уловить, но кто мог ожидать, что кто-то осмелится явиться к дому могущественного волшебника с кухонным ножом? Рано или поздно, Басель появится здесь. И он умрет.
   Урьях ждал, пока луна поднималась над крышами столицы. Наконец, его терпение было вознаграждено. Жирная жаба, убившая его любимую Синестру, вышла из башни и скользнула в свой сад. Басель Индоулар стоял, глядя на луну и семь ярких осколков, которые следовали за ней, словно пытаясь разгадать некую головоломку, записанную в черном небе.
   С губ волшебника сорвался тяжелый вздох. По мнению Урьяха Беладжуна, его мучала совесть. Старик схватил кинжал и медленно поднял его, когда ненавистный маг начал прогуливаться по дорожке.
   Как только Басель поравнялся с гибискусом, Урьях вложил все свои силы в единый выпад. На мгновение, он замер в воздухе. Волк атаковал ягненка, молодой воин защищает свою возлюбленную, бог противостоит злу.
   В следующий момент он оказался на спине, удивляясь тому, как кружатся и танцуют осколки луны.
   -- Лорд Беладжун, -- удивленно произнес знакомый голос.
   Глаза Урьяха сосредоточились на лице Баселя. Старик почувствовал свою неудачу. И грудь сжали тиски тщетности. Больше нечего было делать. Синестра умерла. А вместе с ней умерла и мечта отомстить, которая поддерживала его силы. Повинуясь порыву, он схватил упавший нож и приставил его к собственному сердцу. Схватив рукоять обеими руками, старик приготовился вонзить его в грудь.
   Боль усилилась, и оружие выскользнуло из внезапно онемевших пальцев.
   Волны агонии сдавливали грудь Урьяха. Он не мог двигаться, не мог даже проклясть мага, сотворившего с ним подобное.
   Смутно, он еще ощущал, как Басель падает на одно колено. Толстый волшебник схватил нож и отшвырнул его в сторону. Он тяжело ударил старика в грудь, потом приложил к ней ухо и ударил снова.
   Урьях смотрел на эти усилия, удаляясь все дальше и дальше. Он понял, почему умирает. Он понял, что пытается сделать Басель. Внезапно, для него прекратило иметь значение, что волшебник, которого он так ненавидел, все еще жил и что он, казалось, решил вернуть жизнь в тело Урьяха.
   Старый волшебник обратил свой взгляд на осколки луны, вспоминая каждую светлую легенду о том, что ждет его там. Теперь он верил каждой из них. Огоньки росли и сливались, заливая умирающего старика ярким светом.
  

* * * * *

  
   Тзигони кралась по улицам, направляясь в сторону особняка Беладжун. Девушка собиралась отыскать какую-нибудь вещь, принадлежавшую Синестре. Сейчас Басель был свободен, но кто знает, что будет дальше?
   Кое-что в этой истории озадачило Тзигони -- почему бы смерть Синестры стали расследовать? Обычно магов-гончих звали сразу. После того, как убийцу вычисляли, останки быстро кремировали, а прах развеивали так, что всякая возможность дальнейшего дознания исчезала. По закону и обычаю, секреты мага Халруаа умирали вместе с ним.
   В древний особняк оказалось на удивление легко забраться. Все огни в доме были траурно приглушены, а окна -- широко распахнуты. Это кое-что говорило о старом лорде Беладжуне. По обычаю Халруаа, окна полагалось закрывать -- старый предрассудок, основывающийся на том, что открытые окна приманивали душу усопшего, соблазняя ту остаться. Видимо, лорд Беладжун всеми силами пытался удержать свою жену!
   Магическая защита, охранявшая окна, легко скользнула по коже Тзигони, словно прикосновение насекомых. Перевалившись через подоконник, девушка заскользила по тихому дому, к комнате, залитой светом свечей. Жилище Синестры осталось нетронутым, словно святилище.
   Покачивая головой из-за глупости влюбленного старика, Тзигони приступила к работе. Она нашла маленькую серебряную щетку с отбитой ручкой, неосмотрительно заброшенную в ящик. Это было важно -- казалось, придется отбросить все, что Тзигони могла предоставить для дознания. Ни один маг-гончая не мог законно провести проверку украденного предмета.
   Стоило ей взять в руки щетку, на глаза ей попался небольшой бумажный пакетик, который кто-то закинул в ящик. Она приподняла один край и признала странный порошок, который Синестра взяла из башни Прокопио.
   -- Не трогай, -- посоветовал голос позади неё.
   Тзигони вскочила на ноги, встречаясь лицом к лицу с Андрисом.
   Он поймал пакет, который неловко вылетел из рук девушки, и отстранился от щепотки порошка, избегая его попадания на кожу.
   -- Тебе действительно не стоит трогать это. Если лорд Беладжун обнаружит пропажу, он будет искать вора.
   -- Да он, вероятно, и не знает, что у неё была эта штука. Она сама не знала, что это, -- пояснила Тзигони, чувствуя себя на редкость глупой и обескураженной. К ней уже давно никто не подкрадывался незамеченным! -- Впрочем, я тоже понятия не имею, что это такое.
   Андрис открыл пакетик и показал ей порошок.
   -- Этот оттенок художники зовут коричневая мумия. Потому что некогда пигмент делали из мумифицированных останков. Конечно, подобное не практикуется многие годы, но в тот период, когда северяне изучали и грабили Старые Империи, подобное было довольно распространено.
   Тзигони вздернула бровь.
   -- Понимаю, почему вы с Маттео ладите. Зачем ты следил за мной?
   -- На самом деле, не за тобой, -- он откашлялся. -- Я пришел, чтобы помочь лорду Баселю. По просьбе Маттео.
   -- А теперь я знаю, что ты врешь. Маттео не послал бы тебя сюда.
   Холодные зеленые глаза Андриса сузились.
   -- А тебя он, значит, послал?
   -- Хороший вопрос, -- признала Тзигони. Спустя некоторое время, она добавила. -- Ты нашел что-нибудь?
   Андрис подошел к стене и легко постучал по резной панели. Она скользнула в сторону, открывая скрытый проход. Джордайн пожал плечами в ответ на недоверчивый взгляд Тзигони.
   -- Инженерные планы почти любого особняка есть в библиотеке джордайнов.
   Она тихо присвистнула.
   -- Если тебе когда-нибудь нужен будет напарник -- я может и соглашусь.
   Они спустились вниз, минуя ряд скрытых лестниц и залов. Наконец, Андрис привел её в глубокую погребальную камеру. Внутри круглой и пустынной комнаты стоял длинный мраморный стол, на котором покоился стеклянный саркофаг. Урьях Беладжун похоронил Синестру под стеклом.
   Тзигони придвинулась ближе. Её подруга изменилась. Из красавицы с волосами цвета вороного крыла она превратилась в женщину, которую Тзигони как-то видела в рассеивающем иллюзии зеркале.
   -- Она действительно похожа на мою маму, -- задумчиво сказала Тзигони.
   -- Кетуру, -- вспомнил Андрис. -- Кива говорила о ней в болоте Ахлаура.
   Тзигони кивнула, но мысли её сейчас были в другом месте. Она положила руку на стекло и сосредоточилась на саркофаге, ища заклинание, убившее Синестру. Его природа была достаточно знакомой. Это было одно из самых опасных заклятий, которые накладывали на слуг. Но даже сосредоточившись как можно сильнее, Тзигони так и не смогла почувствовать сотворившего его волшебника. Человек был защищен от её взора сильной магией, в которой Тзигони чувствовала слабое эхо своей матери.
   -- Дамари, -- сказала она, произнося это имя, словно проклятие.

Глава 17

  
   Благодаря Маттео, вписавшему их в книгу посещений, Тзигони и Андрис без проблем вошли во дворец. Их сопровождали экстравагантные любезности, которые Тзигони нашла бы забавными, будь её настроение светлее, а компания -- приятнее.
   -- Друзья советника короля, -- пробормотала она, имитируя подобострастный тон охраны. -- Удивлена, что вместе с этим званием не выдают медали.
   -- Да, но я скорее ожидал, что кто-нибудь посвятит нас в рыцари.
   Тзигони бросила удивленный взгляд на полупрозрачного джордайна. Его тон был похож на её собственный -- юмор, незапятнанный завистью к положению Маттео. Она задумалась над этой загадкой.
   -- Вы давно дружите?
   Он пожал плечами.
   -- Всю жизнь. Но, учитывая нашу относительную молодость, я не стал бы говорить о "давно".
   -- Тогда зачем пошел за Кивой?
   -- Это -- другое, -- сказал он ровно, устремляя взгляд прямо перед собой.
   Тзигони пустила ветры.
   -- Богатые минералами удобрения. Навоз рота выглядит лучше, если назвать его красивыми словами, не так ли?
   Мимолетная улыбка коснулась губ джордайна.
   -- Умеешь ты подобрать аналогию. Долгое время я пытался убедить себя, что одно не имеет ничего общего с другим, -- он взглянул на девушку. -- Полагаю, ты знаешь мою историю.
   -- Я слышала её. Просто не понимаю.
   -- Мы, халруаанцы, растем, впитывая в себя серьезное отношение к собственному роду и судьбе. Это ты сказала, что во мне течет кровь эльфов. И потому все случилось так, как случилось. Как не удивительно было узнать о кровной связи между Кивой и мной.
   -- Это объясняет лишь часть.
   -- Лишь часть, -- согласился он. -- Некоторое время я считал, что цели Кивы оправдывают её методы. Меня привлекла битва. В качестве джордайна все, чего я мог ожидать, это давать волшебнику советы по тактике и смотреть со стороны.
   -- Вот почему Кива первым делом схватила тебя, -- заключила Тзигони. -- Маттео говорит, что ты лучший выпускник Школы за последние годы. Даже лучше, чем он сам.
   Андрис одарил её кривой улыбкой.
   -- Он искренен в своих заблуждениях, не так ли?
   -- Я заметила, -- она остановилась у двери, ведущей в покои Маттео и окинула джордайна изучающим взглядом. -- Мне кажется, я могла бы поступить так же, как ты, -- сказала она, и слова эти прозвучали удивительно даже для её собственных ушей. -- Но это не остановит меня, если ты снова пойдешь против Маттео.
   Андрис и не подумал ухмыльнуться в ответ на это заявление, как могли бы сделать многие. Тзигони была тощей беспризорницей, и её голова едва ли доставала до плеча джордайна. Она была безоружна, а Андрис являлся опытным бойцом, несущим с собой несколько видов прекрасного оружия. Он был обучен методам ведения боя против могущественных волшебников, а она носила светло-голубые одежды, говорящие о том, что она -- простая ученица. Тем не менее, он оценивал её со столь же пристальным вниманием, как и она его.
   -- Тогда Маттео защищен вдвойне, -- наконец сказал Андрис. -- Ибо, в случае чего, я отвечу тебе той же любезностью.
   Тзигони удовлетворенно кивнула. Дверь открылась, и взгляд Маттео скользнул от девушки к джордайну.
   -- Вы двое выглядите непривычно серьезными. Не думаю, что это хороший знак.
   -- Хорошая новость -- Синестру Беладжун не кремировали, -- сказала Тзигони без предисловий. -- Плохая -- Дамари Эксчелсор в городе и он знает о моей матери.
   Маттео пробормотал проклятие и повернулся к Андрису:
   -- Прости, что ничего не объяснил тебе должным образом. Но эти секреты принадлежат не мне.
   -- Тебе не нужно ничего объяснять, -- Андрис запротестовал, но глаза его загорелись в ответ на подобное доверие.
   Маттео быстро коснулся плеча друга, а затем вместе с Тзигони зашагал прочь по длинному коридору. Вскользь, советник посмотрел на подругу.
   -- Кажется, вы больше не цапаетесь.
   -- Можно сказать, мы заключили соглашение, -- когда Маттео одарил девушку долгим взглядом, она пожала плечами и добавила: -- Мы кое-что уточнили. Когда и почему убьем друг друга.
   -- Ах. Это важный шаг в любом новом знакомстве, -- сухо сказал он. -- Расскажи мне о Дамари.
   Лицо девушки стало неспокойным.
   -- Должно быть, Кива протащила его назад через завесу. Он не умеет управлять магией такого рода. Куда мы идем? -- резко спросила она, стоило им свернуть в широкий мраморный коридор.
   -- Зал советов Залаторма. Он должен узнать, что секрет Беатрикс храниться не так уж хорошо.
   -- Это ранит короля, -- отметила Тзигони, впервые задумавшись о таком аспекте. -- Залаторм долгое время правит Халруаа. Без его способности удерживать магов вместе, вещи могут принять довольно скверный оборот.
   -- Я не думаю, что мы способны помешать тому, что случится, -- тихо сказал Маттео. -- И я не думаю, что нам нужно пытаться скрыть правду в попытке предотвратить неприятности. Истина -- тоже выход, а те, кто пытаются её скрыть -- будут сметены первыми.
   Пара спокойно вошла в сводчатый мраморный зал -- королевский зал советов. Устроившись в беседке, он стали ждать, пока троица сердитых волшебников излагали свои жалобы королю. Все это каким-то образом было связано с убитой Родеа Огневласой. Совет дал инквизиции право вмешиваться в свои дела. Волшебники были в ярости. Они яро протестовали против магического дознания, настаивая на том, что магический допрос мог открыть их секреты другим заклинателям и принести финансовый крах.
   -- Они и не подумали, в каком состоянии будут их финансы, если грянет война волшебников, -- мрачно пробормотала Тзигони. Подняв глаза, она увидела, как смотрит на неё Маттео. -- Что?
   -- Прелесть длинного хрупкого мира, -- покачал головой советник. -- Раньше ты не задумалась бы о таком.
   Девушка пожала плечами, пробегая пальцами по своим взъерошенным коротким волосам, чтобы несколько пригладить их.
   -- У меня прежде не было аудиенций у короля, -- она схватила Маттео за подол туники, когда тот развернулся к трону. -- Он знает обо мне? Что я -- дочь королевы?
   Маттео замялся:
   -- Он не так давно узнал об этом.
   -- Он разрешит мне уйти отсюда? Законы Халруаа не очень-то щадят людей вроде меня.
   -- Залаторм -- законный король. Но он, к тому же, мощный прорицатель. Если бы он действовал в ответ на любую информацию о своих подданных, ему скоро некем было бы править.
   -- Цинично. Но, наверное, ты прав.
   Девушка глубоко вздохнула и попыталась не останавливаться на том, что так недвусмысленно не хотел говорить ей Маттео. У него не было никакого таланта лжеца. Он даже не умел умалчивать, не выглядя при этом несчастным. Это было одной из причин, по которой девушка доверяла ему. По которой пошла за ним в тронный зал Халруаа.
   Взгляд Залаторма метнулся в сторону вновь прибывших, а затем скользнул к сенешалю. Человек в синих одеждах сразу двинулся к стражникам, которые выдворили все еще сердитых магов прочь, обещая им быстро решить все проблемы. Слуга двинулся за ними, запирая двери и оставляя двух молодых людей наедине с королем.
   Маттео опустился в низком поклоне, который Тзигони ловко и точно сымитировала. Ей слишком поздно пришло в голову, что поклоны джордайна и ученицы мага должны были быть разными. Сам король, кажется, ничего не заметил, но на лице Маттео -- очень быстро -- мелькнуло такое выражение, что пни Тзигони любимую собачку Залаторма -- он не был бы более зол.
   Джордайн поспешно откашлялся.
   -- Ваше величество, это Тзигони, ученица лорда Баселя.
   Залаторм поднялся с трона и взял девушку за руку.
   -- Добро пожаловать, дитя. Как я могу служить героине болота Ахлаура?
   -- Расскажите мне о моей матери, -- выпалила она быстро. Краем глаза, она увидела, как Маттео побледнел от такого вопиющего нарушения протокола. Скорее всего, требовалось множество чудных фраз, чтобы добраться до этого места разговора.
   К её удивлению, король просто кивнул. Он отвел пару к беседке с несколькими стульями, и подождал, пока все рассядутся.
   -- Откуда ты хотела бы начать?
   -- Вы знали её прежде, чем она покинула город и свою башню?
   -- Нет, -- сказал король. -- Разумеется, я слышал её имя. Кетура считалась мастером Вызова. Волшебницей, которая имела шанс в молодом возрасте дорасти до Совета Старших. Но в годы, предшествовавшие смерти королевы Фьёрделлы я стал чем-то вроде отшельника.
   -- Как вы познакомились?
   -- Случайно встретились во время её изгнания. Мне она показалась волшебницей, которая устала от требований магии и желала уединения.
   -- И все? -- недоверчиво спросила Тзигони. -- Вы даже не знали, кто она? В чем она обвинялась?
   Залаторм замялся.
   -- Я видел, что у неё доброе сердце. Но я не был осведомлен о её имени и прошлом.
   Тзигони откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди.
   -- А спустя годы, вы женились на ней.
   Король посмотрел на Маттео, вскинув брови.
   -- Я ничего ей не говорил, сир, -- поспешно ответил джордайн.
   -- Я и не думал. Итак, секрет королевы известен.
   -- Я не могу сказать, насколько широко, -- признался Маттео. -- Но, вполне вероятно, это и многое другое всплывет на суде над Беатрикс.
   Залаторм просто кивнул и повернулся к Тзигони.
   -- Да, я женился на твоей матери, проведя публичную церемонию спустя годы после нашей встречи. Она вернулась в Халарах при самых необычных обстоятельствах -- единственная выжившая в жестоком нападении кринти. Её красота и память были утеряны. Совет был так рад моему решению и так очарован Беатрикс, что в высшей мере одобрил нашу свадьбу. История, которую предоставила маг-гончая Кива, была тщательно изучена. Даже я принял её, как истину, не имея оснований подозревать обмана.
   -- Это кажется невероятным легкомыслием для монарха.
   -- Согласен, -- сказал он спокойно. -- И пока я не предлагаю для себя никаких оправданий. Когда я встретил твою мать, я был королем уже лет пятьдесят. Королева Фьерделла недавно умерла. Она была четвертой, разделившей со мной трон. Все это были политические браки, разумеется. Сколько народу в Халруаа женится, чтобы просто порадовать себя?
   -- И с вас было достаточно, -- заключила Тзигони.
   Залаторм слегка улыбнулся.
   -- Я думал так же. Совет Старших со мной не согласился. После смерти Фьерделлы была значительная дискуссия, после которой я должен был жениться на другой. Некоторые из наших "прогрессивных" волшебников даже настаивали на потомственной принцессе. Например, из северных королевств. Можешь представить, какой ужас вселяла в меня подобная перспектива.
   Тзигони глубокомысленно кивнула.
   -- Каждая волшебница в Халруаа сделала себе татуировку, чтобы щеголять своей магической родословной, в надежде поймать ваш взгляд.
   Маттео закрыл рукой лицо, тихо застонав. Однако, король хихикнул от этой картины.
   -- Их методы были более тонкими, но не слишком, -- он быстро посерьезнел. -- Вопрос о браке был лишь одним из многих. Я царствовал долго, а жил -- гораздо дольше. Слишком долго, на самом деле.
   -- Жизнь -- бесценный дар, -- продолжил король. -- Но триста лет тяжестью ложатся на плечи человека. Годы приносят одни и те же события, повторяются с незначительными и предсказуемыми изменениями. Поколение сменяет поколение, каждое из них задает одни и те же вопросы и повторяет одни и те же ошибки. После столетий, посвященных Халруаа и её магии, особенно, искусству прорицания, меня, казалось, ничто не могло заставить испытать удивление и восторг.
   -- И тогда вы познакомились с моей матерью, -- заключила Тзигони.
   -- Да, -- он прямо встретил взгляд девушки. -- Тогда она стоила королевства. Она стоит его до сих пор. Не бойся того, какой вред правда может принести мне или моему правлению. Я подозреваю, что истина будет доброй и к Беатрикс -- Кетуре.
   -- Она может быть не так уж добра, -- прямо сказала Тзигони. -- Беатрикс была замужем.
   -- Дамари Эксчелсор...
   -- Я не о нем, -- прервала Тзигони. -- У неё был настоящий брак, с каким-то молодым человеком, который упал с грифона. Я могу видеть прошлое, -- пояснила она, отметив ошарашенный взгляд короля.
   Тот быстро взял себя в руки и посмотрел на часы -- заполненный водой стеклянный цилиндр, наполненный разноцветными плавающими шариками. Залаторм поморщился и поднялся.
   -- Мы поговорим об этом, как только будет время. Суд над лордом Баселем скоро начнется.
   Двое молодых людей встали вместе с королем.
   -- Но его освободили! -- запротестовала Тзигони.
   -- Да, по вопросу о смерти Синестры Беладжун. Еще один волшебник умер. Урьях Беладжун погиб вчера вечером. В саду Баселя. Видимо, его сердце не выдержало, но так как это уже третья смерть у башни Баселя за этот месяц, Совет хочет расследовать все более подробно. Тзигони, если ты знаешь что-то, что могло бы помочь, мне хотелось бы, чтобы ты представила это суду.
   Неопределенное выражение коснулось лица Тзигони.
   -- Как говорят, ты -- талантливая актриса, -- сказал король. -- Быть может, тебе будет проще донести мысль, если ты устроишь представление?
   -- Неплохая идея, -- признала она. -- Но розовый дворец не слишком похож на прежние места моих выступлений. Из всего, что я играла на улицах и тавернах ничего не пойдет.
   Залаторм взял её руку и поднес к губам, жест, предназначавшийся для знатных дам.
   -- Тогда, придумай новую роль. Встань лицом к толпе, как та, что в сердце своем знает, что она -- дочь королевы и принцесса Халруаа.
   Долгое время Тзигони, остолбенев, смотрела на короля. Потом она рассмеялась, громко и безудержно. Грубый смех, который сотрясал её тело, словно буря. Наконец, веселость девушки пропала, и её захлестнуло царственное высокомерие. Она поманила Маттео.
   -- Ну, джордайн, -- пропела она. -- Нам нужно многое сделать, чтобы подготовиться, прежде, чем я предстану перед аудиторией.
   Она вылетела из залы, словно парящий корабль. Двое мужчин наблюдали за её театральным выходом из комнаты.
   -- Говорят, что королю никогда не следует извиняться, -- сказал Залаторм, чьи глаза сияли. -- Но, судя по твоему лицу, Маттео, мне кажется, что я только что едва не вышел за рамки этой пословицы.
    

* * * * *

  
   В тот же день розовая зала был до отказа забит магами Халараха. Со своего места позади королевского трона, Маттео поискал глазами небольшую группу, стоявшую у помоста, и отыскал Тзигони среди тех, кто ждал своей очереди дать показания. Их глаза встретились, и он одарил девушку легким подбадривающим кивком.
   Рога протрубили продолжение совета. Залаторм бросил взгляд на пергамент, лежавший перед ним, и вызвал Тзигони первой.
   Она взобралась на помост и отвесила соответствующие поклоны королю и собравшимся сановникам.
   -- Прежде, чем говорить от имени лорда Баселя, мне хотелось бы продемонстрировать Совету магический дар. Тот, что помог мне найти доказательства, которые я представлю в суде. Недавно я обнаружила в себе талант к обратному прорицанию. Я могу видеть прошлое подробнее, чем это доступно заклинаниям историков.
   По толпе пронесся ропот удивления.
   В Халруаа магические навыки приобретали медленно и усердно. На колдунов смотрели с неодобрением, и "недавно обнаруженные" врожденные таланты в этом упорядоченном обществе были редкостью.
   Вперед вышел Маттео.
   -- Я могу подтвердить это. Я был свидетелем того, как она глубоко погружается в воспоминания, при этом случайно касаясь памяти того, кто давно умер.
   С высокомерной улыбкой на лице поднялся волшебник из клана Беладжун.
   -- Нижайше прошу прощения у джордайна, но не была ли эта девушка обычной уличной артисткой. Откуда вы знаете, что эти "древние воспоминания" -- не очередная сказка для посетителей таверны?
   -- Эти воспоминания были достаточно сильны, чтобы вызвать визуальную иллюзию, -- холодно сказал Маттео.
   -- Лорд Басель, её наставник, маг школы Воплощения. Нет сомнений в том, что она узнала это от своего учителя.
   -- Это случилось прежде, чем Тзигони начала обучение, -- возразил Маттео. -- Прежде, чем она совершила свои подвиги в болоте Ахлаура, прежде, чем она поняла, что имеет талант к магии. Иллюзия, созданная ею, была редким видом грифона, вымершим более трех столетий назад. Немногие исторические книги содержат упоминания о подобном существе. Маловероятно, что ребенок с улицы может получить доступ к подобной литературе. Я был там, и никто, вне зависимости от актерского таланта, не смог бы более правдоподобно изобразить удивление Тзигони. Её талант обратного прорицания -- врожденный дар, и это вполне реально.
   Тзигони прервала мага, который собирался оспорить слова Маттео.
   -- Дайте мне что-нибудь подержать, и я расскажу историю предмета.
   -- Держи! -- вставшая на балконе женщина кинула вниз сверкающую безделушку. Тзигони ловко поймала её и подняла вверх, чтобы все окружающие рассмотрели предмет. Это оказалось опаловое ожерелье удивительно тонкой работы, с большими светящимися белыми камнями, отправленными в серебристую филигрань.
   Залаторм бросил взгляд на женщину.
   -- Леди Кьерри Венлесс, -- сказал он, называя волшебницу по имени. -- По вашему мнению, способна ли девушка знать историю этого ожерелья?
   -- Нет. И я даю слово волшебника, -- ответила Кьерри.
   Тзигони повернулась лицом к собравшимся. Её взгляд был устремлен куда-то вдаль.
   -- Вам двенадцать. Вы гуляете в лесу недалеко от дома. Охотники-браконьеры ставят свои ловушки и раскладывали приманки. Вам стало любопытно, и вы спрятались, наблюдая за тем, как они загнали в капкан жеребенка единорога и убили его ради компонентов для заклинаний. Вы побежали домой, чтобы рассказать об увиденном. Ваша мать была возмущена. Она приказала выследить браконьеров и убить их. Их смерть тяжким грузом лежит на ваших плечах, и вы все еще думали о единороге. Вы взяли рог, и превратили его в это ожерелье. Вы до сих пор носите его, как напоминание о том, что цена магии иногда слишком высока.
   Долгое молчание накрыло зал.
   -- Причудливая сказка от грошовой актрисы, -- усмехнулся волшебник.
   -- Тем не менее, так и было, -- тихо сказала Кьерри. -- Никто кроме меня не знал эту сказку целиком.
   Залаторм кивнул.
   -- Я верю. Ученица лорда Баселя может свидетельствовать в его пользу, и её слова будут иметь тот же вес, что слово любого прорицателя.
   Прокопио Септус резко поднялся со своего места на помосте Старших. Его ястребиное лицо пылало от негодования.
   -- Со всем почтением, должен выразить свой протест. Давать этой... ученице слово, весом не уступающее слову опытного мага -- значит оскорбить нас всех!
   Едва слышный ропот согласия пронесся над залой, охлаждая слушателей Тзигони, словно океанский бриз.
   -- Искусство каждого мага приносит процветание Халруаа, -- сказал Маттео, повторяя известную пословицу. -- Никто не способен преуменьшить чужих навыков.
   Прокопио проигнорировал эти слова.
   -- Как лорд-мэр Халараха, я имею право следить за соблюдением законов Халруаа. По ним, ни один человек, которому был вынесен смертный приговор, не имеет права свидетельствовать за или против кого-либо. Прошу обратить внимание на то, что Тзигони -- незаконнорожденная дочь бежавшей волшебницы Кетуры. По закону, она родилась под смертным приговором.
   Тзигони выпятила подбородок.
   -- Я не незаконнорожденная. Мои родители состояли в браке.
   Прокопио щелкнул пальцами, и в его руке появился пучок свитков пергамента.
   -- Вот бумаги о разводе между Кетурой и её мужем, Дамари Эксчелсором. Эта девушка -- дочь неизвестного отца, зачатая после развода.
   -- Моя мать второй раз вышла замуж.
   -- Неужели? И за кого?
   -- За молодого человека, которого она встретила в лесу. Он упал с грифона, и она заботилась о нем.
   -- И есть ли имя у этого незадачливого наездника?
   На мгновение, взгляд девушки дрогнул.
   -- Я не знаю.
   Белые брови мага взметнулись вверх.
   -- Честный ответ, -- сказал он с преувеличенным удивлением. -- Дело в том, что никаких записей о другом браке нет. Незаконнорожденная дочь волшебницы, волшебница сомнительного происхождения, и, в особенности, обнаруживающая "необычные и непредсказуемые таланты" -- это угроза Халруаа. По закону, она должна была быть ликвидирована более двадцати лет назад!
   Басель Индоулар резко поднялся со своего места.
   -- Мы с Кетурой были друзьями с детства. И остались ими, когда она была ложно обвинена и бежала из города.
   -- Ложно? -- вмешался Прокопио. -- Отказ от магического дознания -- все равно что признание вины!
   -- Кто в это время был инквизитором Халараха? -- спокойно ответил Маттео. -- Кто стал бы проверять Кетуру?
   Лорд-мэр окинул его злобным взглядом.
   -- Откуда мне знать? Это было двадцать пять лет назад.
   -- Двадцать шесть, -- поправил Маттео. -- И магом-гончей в этом городе была Кива, эльфийка, которую признали виновной в измене. Я могу предоставить документы из Совета Джордайнов, реабилитирующие нескольких человек, ложно осужденных Кивой.
   -- Ты утверждаешь, что Кетура имела основания опасаться подобного? На каком основании?
   -- Кива была ученицей в башне Кетуры, -- спокойно сказал джордайн. -- Кетура выгнала её из-за безрассудного обращения с магией. Даже если она не знала или не подозревала тогда о великих планах Кивы, у неё была возможность оценить характер эльфийки и понять, что та будет мстить.
   Басель резко повернулся к Прокопио. Его лицо носило тень того поджарого сильного воина, которым он некогда был.
   -- Вы назвали Тзигони бастардом. Мало что в Халруаа может быть столь же оскорбительно и опасно, -- он сделал паузу, чтобы придать вес сказанному. -- От имени моей дочери я требую, чтобы вы принесли официальные извинения, или встретились со мной в магическом поединке.
   Слова Баселя произвели эффект разорвавшегося снаряда. Прокопио приходилось кричать, чтобы его услышали.
   -- Это абсурд! Басель Индоулар не может свидетельствовать в пользу этой девушки, равно как и она не может быть его свидетелем! Ни один человек под приговором не может выступать в суде!
   Жестом, Маттео заставил его замолчать.
   -- Так и есть, лорд Прокопио. Но лорду Баселю не было оглашено приговора. Это слушание созвано лишь чтобы уточнить детали, не более того. Басель может защищать Тзигони законно.
   -- Кто же тогда будет защищать его? -- выплюнул волшебник. -- Какой удобный круг!
   Лорд-мэр развернулся лицом к бушующей толпе.
   -- Софистика этого джордайна абсурдна! Он может играть словами до тех пор, пока мы не прекратим ставить рассуждения выше наших законов. Быть может, он думал, что мы не заметили, что помимо собственного отцовства, Басель Индоулар признает свою помощь беглой волшебнице. Таким образом, он лишь добавляет обвинений против себя! Возможно, он надеется, что мы забудем о том, что ребенок не может свидетельствовать за своих родителей первым, как не может и являться единственным защитником. Должны ли мы игнорировать наши законы?
   -- Должны ли мы игнорировать законные требования? -- с нескрываемой издевкой добавил Басель. -- если вы боитесь магического поединка со мной, прошу, Прокопио, признайтесь в этом прямо. Я чувствую себя немного смущенным из-за усилий, приложенных вами, чтобы отклонить мое приглашение.
   Из нескольких уголков зала раздались смешки, которые стихли столь же внезапно, как появились, стоило подняться Залаторму.
   -- Все будет сделано в соответствии с законом Халруаа, -- сказал он строго. -- Эта ситуация необычна и требует тщательного расследования. Позвольте мне пару минут поговорить с советником.
   Он махнул Маттео и скрылся в боковой зале. Джордайн пошел следом, притворив за собой дверь.
   -- Вы что, действительно свалились с грифона?
   -- Долгая история, -- проворчал король. -- Как ты понял, что Тзигони -- моя дочь?
   -- Вишна упомянул трех -- трех потомков олшебников, создавших Кабал. В это время я уже знал, что Андрис -- потомок Ахлаура, а я -- Вишны. Мой король послал меня спасать Тзигони. Поэтому я решил, что она, должно быть, третья.
   -- Да, наверное, -- размышлял Залаторм.
   -- Разумеется, выражение вашего лица, стоило Тзигони упомянуть грифона, подтвердило мои догадки. Как же это случилось? -- потребовал Маттео, не делая усилий, чтобы скрыть свое разочарование.
   Залаторм упал в кресло, одаривая советника злобным взглядом.
   -- Как обычно, полагаю, хотя я сомневался, что ты спросишь.
   Несмотря на всю серьезность ситуации, губы Маттео дрогнули.
   -- А это последняя капля. Именно так сказала бы Тзигони. Со всем уважением, Ваше Величество, как вы могли не знать о существовании дочери?
   -- Достаточно просто. Вскоре после того, как мы поженились, я оставил Беатрикс -- Кетуру, если тебе угодно -- на несколько дней. Я хотел отправиться в Халарах и отречься от трона. Неотложные дела государства задержали меня, и когда я вернулся, собираясь объяснить, что решение вопросов моей прошлой жизни требовали большего времени, она уже исчезла. Я искал её, как искали и другие. Беатрикс на удивление успешно ускользала от погони, как после неё делала и Тзигони.
   -- Нельзя следить за джордайном с помощью магии, -- заметил Маттео. -- Зелья, которые принимала Кетура, защищали их обоих.
   -- Есть еще кое-что. Рубиновая звезда следит за Сердцем Халруаа -- своими создателями и их потомками. Так я узнал о связи Тзигони и Беатрикс. У меня было видение, как она проваливается в Неблагой Двор, -- пояснил Залаторм. -- Озадаченный, я создал заклинание поиска, которое призвано было найти последние записи о Тзигони. Последние несколько записей Кассии были наиболее полезны. Как ты знаешь, моя бывшая советница не была верной почитательницей королевы.
   Маттео заходил туда-сюда по комнате.
   -- Давайте рассмотрим всю эту путаницу. Басель присвоил себе отцовство Тзигони, которая, на самом деле, ваша дочь. Служа истине, вы должны объявить себя отцом Тзигони, но тогда это дискредитирует Баселя и почти наверняка станет сильным ударом по вам, в то время, как вы оба крайне необходимы стране. Без сомнения, мы ограничены в выборе средств даже без всяких клятв и артефактов.
   -- Мрачно, но довольно точно, -- согласился Залаторм. -- Но в одно место ведет много дорог.
   Он встал, возвращаясь к собранию. Все замолчали, стоило королю поднять свой скипетр.
   -- Иногда законы формируют будущее, но чаще они отражают изменения, которые уже произошли. Эти дебаты убедили меня в необходимости подобного решения. Планирование родословных волшебников способствовало силе Халруаа, но настало время покончить с этим. Как может праведный народ наказывать детей за грехи их родителей?
   Слова короля вызвали оцепенение.
   -- Должны ли мы плодиться, словно лисы и северные варвары, руководствуясь лишь чувствами и влечением? -- задался вопросом один из старцев.
   Залаторм слегка улыбнулся.
   -- Я думаю, народ Халруаа, все же, нечто большее.
   -- И все же, народ Халруаа и законы Халруаа неделимы! -- запротестовал второй волшебник. -- Мы это то, во что превратили нас обычаи и правила.
   -- Тем не менее, вы не можете отрицать изобретательность нашего народа. Когда закон и традиции не могут нам помочь, мы придумываем новые решения, -- Залаторм махнул рукой в сторону Тзигони, все еще вызывающе стоявшей бок о бок с Баселем. -- Посмотрим на эту молодую женщину. Не будучи подготовленной, она очаровала ларакена Ахлаура. В законах Халруаа мало что способно объяснить это, но все мы лишь выиграли от её дара. Среди нас могут быть и другие подобные ей. Глупо осуждать их из-за страха и невежества.
   Король посмотрел на Прокопио Септуса, слегка наклоняя голову. Этот жест означал, что один великий маг признает силу другого.
   -- При всем уважении к обеим сторонам, я приказываю, чтобы вызов лорда Баселя был отозван. Я объявляю Тзигони чистой перед законом. Она может выступать от имени лорда Баселя.
   Лицо Прокопио перекосилось от ярости, но он смог лишь вернуть королю взгляд и сесть на свое место. Глубокая тишина наполняла зал. Собравшиеся обдумывали невысказанные слова короля.
   Маттео испустил длинный вздох, пораженный подобным решением вопроса.
   Залаторм аккуратно отложил в сторону больше, чем магическую дуэль. Давая Тзигони право говорить, он отклонил притязания Баселя на отцовство без фактического уличения того во лжи. Цель, которую он преследовал, отменяя приговор в отношении бастарда, станет более чем загадочной для слушателей. Возможно, он подчеркивает ошибочность притязаний Баселя, а быть может, желает спасти девочку, не называя имени её истинного отца. Маги утонут в спорах, что немного отвлечет их негодование от нового закона. Залаторм отлично знал свое дело!
   Король кивнул Тзигони. Она сделала шаг вперед, выглядя спокойной и почти царственной. Её взгляд обежал толпу. За время, проведенное на улицах, она отточила свое искусство выступлений на углах и в тавернах. Она ждала, пока взгляд каждого собравшегося не будет устремлен в её сторону, а тишина станет густой от ожидания.
   -- Я видела тело Синестры Беладжун, -- сказала она. Её певучий голос заполнил комнату. -- Её не кремировали, согласно законам и обычаям Халруаа. Она лежит под стеклом, словно произведение искусства или трофей.
   Удивленные восклицания и выкрики пронеслись по зале.
   -- Возможно ли это? -- спросил король Малхьора Беладжуна, племянника Урьяха.
   Тот сделал шаг вперед.
   -- Да, господин мой. Мой дядя был готов соблюсти обычай, но не смог расстаться с женой так быстро.
   -- Хотя я не лишен сочувствия, -- серьезно сказал Залаторм, -- это важный вопрос. Спустя дни после смерти Синестры Беладжун, против Баселя Индоулара были высказаны обвинения. Закон гласит, что обвиняемый в убийстве имеет право встать лицом к лицу с духом жертвы. Все предполагали, что в данном случае это невозможно. Вы позволили этому предположению оставаться в силе.
   Лицо Малхьора потемнело от подобного заявления, но он поклонился, признавая правоту короля.
   -- Мой дядя использовал мага-гончую, чтобы удостовериться в причине смерти Синестры. Он был уверен, что Басель был ответственен за это.
   -- Он действительно стал причиной, -- согласилась Тзигони. -- Он задал ей вопрос, на который она не могла ответить. Несмотря на заклинание, заставляющее её молчать, она, видимо, пыталась.
   -- Продолжай, -- сказал Залаторм.
   -- Я постаралась проследить источник заклинания. Вокруг мага есть какая-то волшебная завеса. Я не смогла обойти её, но узнала эту магию. Я чувствовала талисман моей матери. Его носит Дамари Эксчелсор.
   -- Это невозможно, -- решительно сказал Прокопио. -- Дамари сгинул в Неблагом Дворе!
   -- Как и я, -- ответила Тзигони. -- И вот, я здесь.
   Долгое время девушка и маг не отводили друг от друга взглядов.
   Залаторм посмотрел на своего писца.
   -- Согласно закону, башня Дамари была защищена от проникновений. Есть ли запись о его возвращении?
   На скорую руку писец сотворил заклинание и поднял большую учетную книгу. Быстро перелистав страницы, в начале в одну сторону, потом в другую, а затем захлопнул том.
   -- Ничего, сир.
   Маттео отметил слабую улыбку, тронувшую губы прорицателя.
   -- Если у вас есть доказательства возвращения Дамари, прошу, поделитесь ими, -- вежливо попросил Прокопио. -- Пока вы не опорочили имя волшебника обвинениями, которые не можете подкрепить фактами!
   Тзигони взмахнула рукой, широким жестом обводя толпу.
   -- Разве не этим мы здесь занимаемся? Три человека погибли в башне Баселя? Синестра Беладжун, Фарра Нур и Урьях Беладжун. Басель знал их всех, а Фарру любил, как дочь. Он пытался спасти лорда Урьяха, когда сердце старика подвело. Эти смерти -- его трагедия, а не преступление.
   Она вздернула подбородок. Взгляд девушки, казалось, встретил глаза каждого наблюдавшего.
   Маттео быстро пораженно выдохнул. В этом жесте он увидел тень властного Залаторма. Он кинул взгляд на короля, но тот лишь задумчиво разглядывал свою потерянную дочь.
   -- Басель невиновен. В этом я клянусь, -- сказала Тзигони, заставляя каждого испытать вес королевского обещания. -- Дамы и Господа, словом и ветром. Пусть любой, кто хочет опровергнуть мои показания, сделает то же самое.
   Никто не говорил. Никто не двигался. Казалось, никому и в голову не приходило, что слова произнесла простая коротко остриженная беспризорница, облаченная в синие одежды ученицы. Тзигони заняла свое место, и решение об освобождении Баселя было одобрено подавляющим числом совета волшебников.
   Маттео подивился иронии происходящего. Если бы дело было в трактире, посетители отплатили бы девушке аплодисментами и просили бы выступить на бис. Волшебники, похоже, не понимали, что новая личность Тзигони, ничто иное, как тень, отбрасываемая талантливой уличной артисткой.
   Или что? Они с подругой лишь недавно вернулись из места, где иллюзия и реальность не имели четкой границы. Быть может, мир по эту сторону завесы отличается не так уж сильно?
  

* * * * *

  
   Позже в тот же день, Прокопио Септус направлялся к цеху ремесленника, который делал замысловатые предметы из цветных и кристаллических клыков бехира. Он с плохо скрываемым нетерпением слушал, как мастер расхваливает музыкальный инструмент. Его струны можно было перебирать плектрумами, сделанными из разноцветных клыков. Они были заколдованы и способны подражать почти любому желаемому звуку. Мастер кивнул и потянулся в сторону множества мелких, изящно вырезанных ложечек.
   -- Может быть, подарок для леди? Они пользуются большим спросом.
   -- Кажется, у вас их полно, -- сухо ответил волшебник. -- Не совсем то, что мне нужно. Быть может, у вас есть лампа?
   Лавочник наморщил лоб. Прежде, чем он смог признать, что подобного у него в наличии не имелось, Прокопио кивнул в сторону хрустальной люстры, висевшей в заднем углу комнаты. Глаза мужчины расширились от удивления.
   -- Я возьму ту, -- заявил маг.
   -- Двести скаев, -- предложил ремесленник, не упуская возможности. -- И по рукам.
   Некоторое время, Прокопио поторговался, как того требовал обычай. Ремесленник остановился на цене, которая может была бы справедливой, если бы он действительно выставлял эту лампу на продажу.
   Волшебник оглядел свою покупку, скрыто вынимая из люстры желтый кристалл. Он дал ремесленнику адрес тихой гостиницы, попросив доставить люстру и повесить её в отдельной комнате, которую снимал для одной из своих любовниц. Разумеется, лампа не останется там надолго. Учитывая повсеместное распространение магии в обществе Халруаа было глупо держать магический портал на одном месте.
   Отойдя в укромное место, он вытащил кристалл из потайного кармана в рукаве. Произнеся несколько слов, он открыл портал, и Дамари Эксчелсор вошел в комнату.
   -- Какие новости? -- спросил он.
   Прокопио лаконично изложил ему события текущего дня.
   -- Позвольте мне подытожить, -- недоверчиво сказал Дамари. -- Урьях Беладжун мертв, Басель Индоулар -- нет. И где "помощь", которую должен был получить старик?
   -- Запоздала, -- проворчал Прокопио. -- Но есть и хорошие новости. Малхьор Беладжун, племянник Урьяха, увидел некоторые перспективы в смерти дяди. Имя Беладжун на устах каждого гражданина Халруаа. Для умного человека бесчестие не хуже славы. Племянничек видит себя преемником, а Залаторм собирает сторонников.
   Дамари улыбнулся.
   -- Отлично. Вы не хотите быть единственным претендентом на трон.
   -- После того, как первый меч будет вынут из ножен, другие олшебники тоже начнут действовать. Либо поддерживая могущественного соперника, либо предъявляя собственные претензии. Мало кто из них зайдет далеко.
   -- Таким образом вы пытаетесь натравить друг на друга хлипких претендентов. Включая Малхьора, полагаю.
   -- Включая Залаторма, -- поправил Прокопио. -- Ты будешь ответственен за то, чтобы все волшебники, противостоящие Малхьору, умерли. Это заставит мальчишку казаться более грозным, чем он есть на самом деле. Пускай он получит поддержку, пока не окажется основным претендентом на трон Залаторма.
   Дамари кивнул.
   -- Чтобы не выделяться, я должен устроить смерть и некоторых сторонников Малхьора. Затем, когда Беладжун падет, он будет одним из многих. И тогда вы сможете заявить, что великий и благородный Залаторм скатился до устранения законных претендентов, словно убийца из подворотни.
-- Неплохой план, -- согласился Прокопио. Он внимательно посмотрел на маленького мага. -- И ты можешь сделать это?
   -- Могу. Время, которое я провел, наслаждаясь вашим гостеприимством, принесло мне некоторые превосходные заклинания. Одни из тех, что сложно обнаружить.
   Заговорщики говорили еще несколько мгновений, а затем Прокопио ускользнул прочь. Когда Дамари остался один, он взял шар для прорицаний и призвал изображение красивого эльфийского лица.
   Лицо волшебника расплылось в улыбке, когда в поле зрения замаячили шпили башни Ахлаура. Залаторм действительно падет, но не благодаря махинациям Прокопио. Грядущая бойня окажется далеко за пределами воображения лорда-мэра. И когда все свершится, даже человек роста Дамари будет казаться очень внушительным.
  

Глава 18

  
   В тот вечер Маттео вернулся в свои покои после очередного бессмысленного и разочаровывающего визита в башню королевы. Он был удивлен, увидев Тзигони, удобно, если не сказать элегантно, раскинувшуюся на бархатной кушетке. Второй посетитель поднялся со стула с высокой спинкой, и джордайн застыл, как вкопанный.
   -- Король Залаторм, -- пробормотал он удивленно.
   -- Закрой дверь, пожалуйста, -- сказал волшебник. -- Мы должны обсудить кое-что серьезное, и я не хотел бы делиться этим с проходящими по коридору слугами.
   Маттео затворил дверь, и уселся рядом с Тзигони. Он взял её руку и крепко сжал.
   Девушка окинула его недоверчивым взглядом:
   -- Все так плохо, да?
   -- Просто смотри, -- лаконично сказал Маттео, кивая в сторону короля.
   Внешность Залаторма начала меняться. Размытые черты человека средних лет уступили место упругой загорелой коже. Лицо заострилось, а тело стало гибким, принадлежавшим юноше вдвое моложе короля. Одежда монарха обернулась простыми одеяниями, которые мог бы носить молодой маг, ищущий приключений. Тзигони пристально смотрела на эту иллюзию, словно возникшую из воспоминаний Кетуры.
   -- Всадник грифона, -- сказала она, наконец.
   -- Да, -- вздохнул Залаторм, и в глазах его отразилась тяжесть прожитых лет. -- Я восхищаюсь тем, что сделал Басель. На самом деле, я ему даже завидую и желал бы иметь возможность поступить так же.
   Тзигони глубоко вздохнула. Долгое время она смотрела на короля, а затем ободряюще подмигнула ему.
   -- Не стоит. Я имею в виду, правда, не надо. Басель -- мой дорогой друг. Он встал перед богами и половиной Халруаа, признав, что он -- мой отец. Ты кое-что исправил, вроде как, но если кто-то публично назовет Баселя лжецом, то я буду говном драконьим.
   Брови Залаторма взлетели вверх, и он окинул Маттео испытующим взглядом. Молодой джордайн залился густой краской.
   -- Господин, мне кажется, это разговорное выражение означает крайний гнев, который может ассоциироваться с чем-то горячим, дымящимся, неприятным и слишком большим, чтобы с этим связываться.
   Король с задумчивой улыбкой посмотрел на девушку.
   -- Тогда я оставлю все, как есть. Мне не очень хочется созерцать обращение чародейки в драконий навоз.
   -- Чародейки, -- размышлял Маттео, задумчиво глядя на девушку. -- Это могло бы многое объяснить.
   Тзигони усмехнулась и бросила в него маленькую сладкую печеньку:
   -- Все меняется. Старайся не отставать.
   Джордайн ловко поймал её маленький сладкий снаряд. Подступивший было гнев быстро исчез, и юноша поспешил согласиться.
   -- Ну а пока мы наблюдаем за изменениями, нам, быть может, стоит рассмотреть и вопрос о длительных дебатах Совета касательно природы короны.
   Девушка закатила глаза, а затем посмотрела на Залаторма, оценивая серебряную диадему, огибающую лоб короля.
   -- Электрум и сапфиры, как мне кажется.
   -- В Халруаа есть фракция, -- продолжил джордайн, -- которая хочет установить передачу власти по наследству.
   Маттео позволил этой мысли достичь нужных ушей. Когда глаза Тзигони расширились, а её лицо перекосилось от ужаса, он бросил печеньку обратно. Кулинарный шедевр ударился о лоб девушки, крепко прилипая к нему.
   Король провел рукой по лицу, словно желая стереть улыбку, а затем бросил взгляд на Маттео.
   -- Это особый способ преподнести угощение наследной принцессе? -- сказал он с притворным гневом.
   Залаторм поднялся на ноги, сорвал печеньку со лба Тзигони и вышел из комнаты. Его шаги и тихий смех быстро стихли вдали.
   Тзигони облизала липкие пальцы и задумчиво посмотрела на Маттео.
   -- Знаешь, мне кажется, я ему понравилась.
   -- Как скажете, ваше высочество.
   Её глаза сузились, и Маттео ответил вежливой улыбкой.
   -- Все меняется, -- напомнил он ей. -- Старайся не отставать.
  

* * * * *

  
   Басель Индоулар прогуливался по городским садам, лежавшим между городской стеной и его башней в Халарахе. Закат уже окрасил своими красками небо над городом, и яркий многогранный запах тысяч цветов застыл в мягком воздухе. У волшебника было свободное время, а потому он не спешил вернуться в одинокую башню.
   Не имея собственной семьи, Басель тратил все свои силы на учеников, но Тзигони долго не вернется сюда. Виной тому был Прокопио Септус. Теперь, когда её публично признали дочерью Кетуры, башня матери принадлежит ей по праву.
   Он вздохнул при мысли о двух других своих учениках. Фарра Нур была убита, а Мазон -- обвинен в её смерти. С помощью магии выход из башни ему был строго запрещен. Молодой ученик был попеременно угрюм и зол, но он твердо продолжал настаивать на том, что не имеет ничего общего со смертью девушки.
   Басель поверил ему, но смерть Фарры оказала тяжелое и далеко идущее влияние на отношения волшебников. В эти непростые дни судебный процесс по делу волшебника, обвиненного в убийстве, был похож на хождение по промасленному полу. Он подумал, что Тзигони, быть может, могла бы выведать у бутылки с зельем её истинную историю, как она сделала это с ожерельем дворянки.
   Внезапно небо прорезала оранжевая вспышка, взрываясь, словно фейерверк. Капельки светящейся силы разлетелись блестящим фонтаном, скользя вниз по башне Баселя.
   Волшебник бросился бежать. Он никогда не видел подобной магии, но подозревал о её предназначении. Зеленый щит окружал его жилище, удерживая Мазона, пока судьба юноши не будет решена. Он также сдерживал людей снаружи, но на всякое действие найдется противодействие -- были заклинания, способные разрушить этот щит так же, как кислота черного дракона разъедает кольчугу северянина.
   Он миновал беседку и кинулся вниз по улице, ведущей к его дому. Все это время над башней мерцали всплески света.
   "Умно", -- мрачно подумал он. Фестивали фейерверков были в городе обычным явлением после недавней победы. Никто не нашел бы странным увидеть их рядом с башней Баселя, а у волшебника были причины для радости. Никто и не заподозрит истинную цель этих огоньков, пока все не будет сделано.
   Он резко остановился, когда увидел трех гвардейцев, выходивших из роскошной таверны.
   -- Тревога, -- крикнул он, задыхаясь и указывая на огни. -- Мою башню атакуют.
   Мужчины обменялись озабоченными взглядами, но не стали спорить с волшебником. Они церемонно поклонились и, не слишком торопясь, направились к башне.
   Басель завернул за угол, чтобы найти свое жилище осажденным. По крайней мере, дюжина волшебников взяли башню в кольцо, одно за другим швыряя в небо сверкающие заклинания. Все они носили знаки клана Нур. Многие обладали гладкими иссиня-черными волосами, обычными для семьи Фарры.
   По периметру строения виднелись маленькие мерцающие воротца, дававшие магам возможность быстро отступить. Они, без сомнения, не ожидали долгой битвы, выставляя столько обученных волшебников против одного ученика. Действительно, светящаяся желтоватая аура, стала тонкой, словно мыльный пузырь. Она угрожающе переливалась под непрекращающимися магическими ударами.
   -- Так это началось, -- пробормотал Басель, протягивая руку к палочке, спрятанной в рукаве. Он направил её на ближайшего из магов Нур и запустил заклинание, которое никогда не собирался использовать против гражданина Халруаа.
  

* * * * *

  
   Тзигони стояла у окна комнаты Маттео и угрюмо смотрела на город. Они только что вернулись из башни. Её визит к королеве -- девушка до сих пор не могла ассоциировать эту печальную женщину с матерью, которую она помнила -- оставил её нехарактерно подавленной.
   За её спиной тихо переговаривались Маттео и Андрис. Они планировали не только защиту королевы, но и самого Андриса. Маттео ожидал, что союз друга с Кивой будет прощен, принимая во внимание его заслуги перед страной до и после падения эльфийки. Казалось, Андрис был убежден в этом меньше. Тзигони подозревала, что в этом призрачный джордайн к истине все же ближе.
   Её взгляд поймал сверкающую оранжевую вспышку. Мгновение, она смотрела за тем, как рос, расцветал и пропадал с глаз долой фейерверк. Внезапно лёгкое беспокойство переросло в заметную тревогу. Тзигони развернулась к Маттео.
   -- Это у башни Баселя, -- сказала она, указывая на вспышки.
   Джордайн бросил взгляд вверх.
   -- Так оно и есть. Басель любит праздники. У него есть поводы для радости.
   -- Он потерял ученицу, -- ответила Тзигони. -- Басель любил Фарру -- он не будет посылать в облака над её погребальным костром бенгальские огни!
   Двое мужчин переглянулись, а затем окружили Тзигони.
   -- Дождь киновари, -- мрачно сказал Андрис, кивая на гаснущие оранжевые огоньки.
   -- Скорее всего, -- согласился Маттео. Двигаясь вместе, словно по команде, джордайны подошли к стене и сняли с крючка перевязи с оружием.
   -- Чего? -- потребовала Тзигони.
   -- Дождь киновари может развеять магический щит, который Совет расположил над башней Баселя.
   Тзигони вцепилась в небольшую сумочку на своем поясе.
   -- Встретимся там, -- сказала она, бросая в открытое окно горсть яркого песка. Рама заполнилась мерцающим светом, и Тзигони нырнула прямо в него.
   Она мягко приземлилась у стен башни Баселя, принимая боевую стойку. Её глаза сузились, обегая поле боя. Два мага лежали мертвыми, обгорев до неузнаваемости. Басель отбросил палочку и вынул из рукава новую. Тзигони смотрела, как тонкая струя воды сорвалась с кончика палочки, ударяя колдующего волшебника, а затем, описав дугу, перехватила молнию из мерцающего синего кобальта.
   Вода и магическая энергия схлестнулись с жутким шипением. Синий снаряд разделился пополам. Одна половина полетела в сторону волшебника, бросившего заклинание, а вторая рванула против течения воды.
   Прежде, чем Тзигони успела выкрикнуть предупреждение, Басель кинул палочку в стоящего рядом человека и отпрыгнул в сторону.
   Молния нашла свою цель, опаляя одновременно выброшенную палочку и атакующего мужчину. Воздух наполнился зловонием горелой плоти, и два волшебника -- теперь, не более чем обугленные статуи -- опрокинулись на землю, разбиваясь в пепел.
   Пригнувшись, Тзигони побежала к Баселю, уворачиваясь от снарядов, устремленных прямо в него. Вместе, они нырнули в портал, проходя сквозь казалось бы сплошную стену, и, прокатившись, оказались у сада.
   -- Отличная идея с палочкой, -- сказала девушка. -- С этого момента тебе стоит стать бардом.
   Басель рассеянно кивнул, окидывая взглядом слабеющий щит.
   -- Мы не захотим остаться на улице, когда щит падет. Где, во имя Девяти Проклятых Кругов, стража?
   Отдаленный звук ударов, шорох множества ног, ритмично ступающих по земле, заставили волшебника испустить облегченный вздох. Но прежде, чем он смог что-то сказать, мягкий желтый свет защитного заклинания потек вниз, словно тающая патока по невидимому куполу.
   Басель вытащил из-за пояса палочку, вкладывая её в руку ученицы:
   -- Семья Фарры желает мести. Заставь их заработать это право.
   Прежде, чем Тзигони успела возразить, волшебник быстро заключил её в объятия. Она почувствовала прикосновения. Почти столь же ловкие, как и её собственные. Затем, вокруг её шеи обвилась легкая цепь. Когда Басель отпустил девушку, над её сердцем замерцал серебряный талисман, и мир стал переливаться и расплываться. На мгновение, Тзигони словно оказалась одновременно в двух иллюзиях, соединенных в одном месте. Она могла видеть сад, а также самую высокую и самую безопасную комнату в башне мага.
   Она изо всех сил боролась с заклинанием, словно насекомое, пойманное в варенье, отчаянно пытаясь остаться на прежнем месте, чтобы сражаться рядом с Баселем. Но вдруг картина мира снова прояснилась, и она обнаружила себя стоящей у окна арсенала башни. Присев в защитной стойке, Тзигони высоко подняв палочку, которую зажала в кулаке, словно нож.
   Мазон развернулся к ней. На лице его смешались чувства вины и облегчения.
   -- Лорд Басель?
   -- В саду, -- мрачно сказала она, совершая палочкой колющее движение.
   Темная струя вылетела из палочки, быстро расширяясь и обращаясь в рой огненных муравьев. Крылатые создания метнулись к одному из нападавших. В одно мгновение, они охватили волшебника, который завизжал при виде жалящего облака. Его агония была недолгой. Смерть последовала быстро, и огненные муравьи рассеялись в ночи.
   Тзигони снова махнула палочкой, и новый смертоносный рой обрушился на мага, который использовал заклинание левитации, чтобы пробить брешь в стене. Огненные муравьи окружили мужчину в воздухе. В ответ на мучительные стоны волшебника, один из его родственников метнул в умирающего маленький зеленый снаряд. Магия ударила в бурлящее черное облако, и визг стих в порыве магической энергии. Зеленые капли упали в сад, вместе с градом зажаренных насекомых. Как ни странно, заклинание левитации не иссякло. Труп, словно мрачная вывеска, плавал над своими родственниками.
   Палочка создала еще два смертоносных роя. Тзигони откинула потерявшее силу оружие и огляделась в поисках чего-нибудь еще. Вокруг лежали клинки из стали и дерева. Вдоль нескольких полок выстроились конические, слегка светящиеся флаконы. Деревянная стойка поддерживала боевые жезлы, которые были аккуратно выстроены в ряд, словно мечи. Здесь даже была небольшая баллиста, смонтированная таким образом, что была способна передвигаться к любому из окон.
   -- Заряди это, -- резко сказала девушка, указывая на гигантский арбалет.
   Мазон поспешил вставить стрелу на место и навел баллисту. Тзигони схватила один из флаконов, быстро погружаясь в короткий транс, чтобы проверить природу жидкости, а затем коротко кивнула. Выдернув пробку зубами, она установила бутылку над снарядом, развернув и закрепив её. Резьба хитрого флакона полностью соответствовала выемке на древке гигантской стрелы.
   Тзигони вышла из-за баллисты и навела прицел в точку, лежавшую за стеной. Там собралось несколько волшебников клана Нур. Их руки двигались в унисон, когда они смешивали свою магию в какое-то большое заклятие. Сделав глубокий вдох, Тзигони нажала на спусковой крючок баллисты.
   Гигантский снаряд вырвался на свободу, устремляясь прямо к готовящим заклинание волшебникам. Стрела ударила в землю неподалеку, заставив башню вздрогнуть. Вспышка красно-оранжевого света разгорелась над магами.
   Внезапно, огонь разделился на три отдельных, неистовых столпа пламени. Пылающие языки охватили всех троих, заставляя волшебников вспыхнуть, словно факелы.
   Взгляд Тзигони метнулся к Баселю. Слабое свечение вокруг него говорило о защитной ауре. Разноцветные огоньки зажглись над его головой, когда два волшебника метнули в воздух над ним два снаряда подряд. Толстый маг упал на одно колено, изо всех сил пытаясь сохранить сферу. Однако он был не в состоянии ответить атакой на атаку.
   Теперь можно было различить стражу, подходящую все ближе и ближе. Тзигони мельком увидела белые одежды среди сине-зеленой формы, и поняла, что вместе с ними пришел Маттео. Но юноша шагал слишком медленно для её душевного спокойствия!
   Она посмотрела на огромное дерево билбоа, стоящее на краю сквера, и запела. Её голос взлетел к небесам, проникая в лабиринты тайного города, спрятавшегося среди ветвей и листьев.
   Взрывы огней отразились на огромных паутинчатых крыльях и чешуе цвета драгоценных камней. Звездозмеи, вынужденные прилететь на зов заклинательницы, по спирали спускались вниз со сверкающего ночного неба. Двое из них обвили волшебника, сжимая того в смертельных объятиях. Защитные заклинания обезумевшего мужчины, словно вода отскакивали от их блестящих шкур. По телу человека пронеслась волна энергии. Тзигони увидела проблеск сине-белых костей под горящей плотью.
   Она оглянулась на Мазона.
   -- Ты должен уходить. Басель отвлекает внимание, чтобы купить тебе время.
   Словно разгадав намерения толстого волшебника, двое нападавших изменили свою тактику. Женщина отошла ближе к башне, указывая палочкой на окно, скрывающее Тзигони и Мазона. Второй маг поддерживал магические фейерверки, которые обрушивались на защиту Баселя, держа его скованным.
   На конце палочки женщины клана Нур вспыхнул шар света. Он рос и расширялся, пока не стал шире плеч волшебницы. Инстинктивно, Мазон и Тзигони отшатнулись от окна.
   -- Это будет больно, -- пробормотала девушка.
   В этот момент, Басель отбросил щит и вытащил маленький метательный нож, который прятал на запястье. Нож в его руке вспыхнул малиновым сиянием и устремился прямо к увеличивающейся сфере.
   Нападавший волшебник усилил атаку. Дождь синих и золотых брызг осыпал открывшегося Баселя, прожигая плоть и запалив косички на его голове. Огонь окружил Баселя, превращая его лицо в голову огненной медузы. Его глаза встретились с яростным взглядом Тзигони, и он поднял пальцы к губам, словно посылая девушке поцелуй.
   Огненный шар взорвался.
   Магия, прерванная посреди своего творения, растеклась над волшебником и, словно поток лавы, залила сад. Башня дрожала. Пылающая магия рванула второй раз, а затем пламя погасло. Ничего не осталось от сада, как и от любого из сражавшихся там.
   Тзигони смутно слышала шипение маленьких огненных заклинаний, стук оружия и крики сражавшихся. Некоторые волшебники клана Нур бежали через свои врата, но большинство из них были схвачены стражей.
   На лестнице, ведущей к башне, послышались быстрые шаги. Маттео ворвался в комнату, и его глаза обежали представшую картину.
   Мазон схватил меч и сделал выпад. Почти рассеянно, Маттео вытащил кинжал, отражая атаку и обезоруживая человека легким разворотом руки. Он отвел клинок в сторону, протолкался мимо огромного ученика и двинулся к Тзигони.
   Она упала в его объятия, прижимаясь к другу. Глаза девушки были сухими и испуганными.
   -- Басель, -- прошептала она.
   -- Я видел.
   Несколько людей в военной форме постучались в комнату. Их глаза расширились, когда они вошли в арсенал башни.
   -- Только посмотрите, -- благоговейно проговорил один из них. -- Лорд Басель ожидал нападения.
   Тзигони отошла, кладя руку на грудь Мазона, чтобы задержать молодого человека. Юноша посмотрел на неё, а затем опустил меч. Маттео возразил только что говорившему.
   -- Не говорите глупостей. В каждой башни мага есть комната вроде этой.
   -- Они пришли за ним, -- сказала Тзигони, кивая на Мазона. -- Я видела некоторых из них раньше. Они приходили навестить Фарру Нур. Мазона подозревали в её убийстве.
   -- Это была её семья, и они слишком торопились добиться справедливости.
   -- Волшебник сражается с волшебником, -- пробормотал человек, одетый в форму капитана. -- Это темный день. Первый из многих.
   -- Башню осадили, -- ответил Маттео. -- Ученики Баселя просто защищались. Закон позволяет любому мужчине и женщине защищать свой дом и свою жизнь. Не нужно видеть в этом что-то еще.
   Маттео поговорил с охранниками еще несколько минут, после чего они, наконец, удалились, чтобы заняться захваченными магами и отправить сообщения на запад Халруаа. Те, кто сбежал, будут схвачены и переданы суду.
   Когда стража удалилась, Мазон вернул меч в ножны и стал собирать светящиеся ампулы.
   -- Что ты собираешься делать с этим? -- спросил Маттео.
   Ученик окинул его быстрым мрачным взглядом.
   -- Басель мертв. Я отправлюсь за кланом Нур.
   -- Положи эти пузырьки, прежде, чем успел их все разбить, -- резко сказал джордайн. -- Если тебе не хватает ума увидеть, какое пламя тут может разгореться, по крайней мере, рассмотри практические детали. Как далеко ты планируешь зайти в своих поисках мести? Тебя все еще не освободили от подозрений в убийстве Фарры Нур. Если у тебя есть лишний час, я перечислю тебе все заклинания, которые выследят тебя быстрее, чем волшебник успеет их произнести.
   На мгновение, глаза юноши переметнулись на дымящийся обугленный сад.
   -- Тогда я останусь здесь.
   Лицо Маттео смягчилось.
   -- Пойдем со мной во дворец. Останешься в комнатах для гостей, под охраной, пока твой вопрос не будет решен. Тзигони?
   -- Идите. Я скоро последую за вами.
   Джордайн заколебался. Однако он видимо почувствовал, что подруге нужно побыть одной. Двое мужчин покинули башню.
   Когда все стихло, Тзигони подошла к окну, тяжело опираясь на подоконник.
   Обгоревшие ворота были распахнуты, а магия, которая окружала башню, исчезла. Последствия прерванного заклинания расплавили камень и почву, превращая их в лист темного стекла, в котором отражался тонкий сияющий полумесяц. Девушка посмотрела вверх. Дым все еще поднимался в небо, рисуя узоры на фоне ущербной луны.
   Тзигони стояла, следя за тем, как луна медленно плывет по ночной глади, наедине прощаясь с человеком, который один короткий день был её отцом. По Баселю Индоулару не устроят никаких мрачных обрядов, никаких погребальных костров, которыми чтили великих волшебников Халруаа. Она подозревала, что Басель, быть может, предпочел бы оставить все именно так.
   Мягкий звук крадущихся шагов вывел девушку из задумчивости, заставляя обернуться. Она удивленно отшатнулась, когда её взгляд упал на Дамари Эксчелсора.
   Маг выглядел не менее испуганным, встретив её.
   -- Что ты тут делаешь? -- выпалил он.
   Девушка вздернула подбородок.
   -- Я ученица Баселя. По законам Халруаа я также его наследница. У меня есть полное право быть здесь. В отличие от тебя.
   -- У Баселя тоже не было никаких дел в моей башне, -- выплюнул Дамари.
   Тзигони подняла бровь.
   -- Твоей? Когда ты развелся с Кетурой, ты потерял все права на неё. Она -- моя. Твои личные вещи были отправлены в виноградники Эксчелсоров.
   -- Не все. Я пришел вернуть то, что Басель украл у меня.
   Глаза Тзигони сузились.
   -- Ты видел, что только что произошло. Ты был удивлен увидеть в башне хоть кого-то живого.
   -- Неприятно удивлен, -- признался он. Глаза Дамари горели ненавистью, а рука медленно тянулась к сумке на поясе.
   -- Тебе известно об этом нападении, да?
   -- Оно было не очень-то скрытным, -- возразил маг. Его рука нырнула в сумку и быстро скользнула в сторону Тзигони.
   Инстинктивно, девушка выбросила вперед обе руки. С них сорвался поток магической энергии, готовый отразить заклинание Дамари.
   Но волшебник знал свои силы лучше, чем девушка -- свои. С его рук сорвалось совсем не заклинание, а крошечное крылатое существо.
   Оно увеличилось, принимая истинные размеры и заполняя комнату шелестом крыльев и изгибами толстых изумрудных колец.
   Звездозмей летел прямо на Тзигони, широко распахнув пасть. Девушка запела одну яростную высокую ноту, и крылатый змей сменил направление, рванув к потолку. Тзигони продолжала петь, инстинктивно находя в себе странную атональную мелодию, которая каким-то образом лилась в ритме бешеного волнистого полета змея. В какой-то момент она почувствовала, что магия, захватившая существо, начинает таять. Звездозмей вылетел в открытое окно.
   Тзигони сделала шаг вперед, ударяя кулаком в отвисшую челюсть Дамари. Он отшатнулся и тяжело повалился на пол у стойки с клинками. Мечи и ножи со стуком посыпались вниз, их острые края оставляли кровавые раны на теле мага.
   Дамари уворачивался от падающих клинков, тщетно пытаясь защитить себя. Однако он лишь усугублял ситуацию. Каждое движение оставляло на его теле новую глубокую рану. В панике он рисковал изрезать себя в клочья. Тем не менее, ни одна из ран не кровоточила. Даже в этом деле талисман Кетуры защищал его от самого себя.
   Тзигони протянула руку и коснулась материнского медальона.
   -- Ну, хватит, -- сказала она ледяным тоном. -- В конце концов, каждый человек таков, какой он есть. И он должен жить или умереть с результатами своих деяний.
   Быстрым рывком, она сдернула цепь с шеи Дамари, забирая талисман. Тело упавшего волшебника превратилось в красный фонтан брызг. Его крики гнева и боли разрезали ночь. Через мгновение, он обмяк и стих.
   Тзигони надела на шею медальон матери и, не оглядываясь, покинула башню. Пришло время ей найти собственный путь и взглянуть в лицо тому, кто она такая.
  

* * * * *

  
   Маттео не спал всю ночь. Рассвет наползал на город, а юноша до сих пор смотрел на луну, казавшуюся опасно тонкой и хрупкой. Всего через два дня она пропадёт совсем, а когда родится снова -- Беатрикс предстанет перед судом.
   Обвинение Андриса в государственной измене может быть снято. Малоизвестный закон Халруаа требовал прощать преступников, оказавших стране большую услугу. Очевидно, что Андрис много раз становился героем Халруаа. Но с Беатрикс все не так просто. Маттео до сих пор не имел понятия, как защитить её. Разве что разрушить Кабал, а с ним и самый сильный щит короля. Этот путь может привести лишь к хаосу и войне волшебников.
   Нападения на башню Баселя прошлой ночью не стало единственным таким прецедентом. Не один волшебник сделал шаг, чтобы бросить вызов правам и пригодности Залаторма. Углы улиц и городские сады стали свидетелями магических дуэлей, в которых амбициозные маги стремились доказать свое превосходство. Остальные волшебники следили за происходящим, выбирая сторону. Незаконные и опасные формы поединков стали регулярным явлением. Отчеты о нападениях и магических засадах стали ежедневными происшествиями. Только вчера трое мужчин, выступавших против Малхьора Беладжуна, пропали без вести, и никто не мог узнать, какая магия или маг стали причиной подобного инцидента.
   Небольшой розовый голубь, трепеща, уселся на подоконник Маттео. Птица склонила голову и посмотрела на него. Джордайн отметил небольшой футляр, привязанный к лапе пернатого создания. Он быстро снял его и вытряхнул пергамент. Это была записка от Тзигони. Девушка просила его быстро явиться к башне Кетуры.
   Он мгновенно вылетел из комнаты, не обращая внимание на обиженное воркование птицы -- такие посланники обучены были ждать ответа. Башня из зеленого мрамора располагалась недалеко от дворца. Городские улицы все еще были пустынны, беззвучно замерев под ночным небом. Джордайн мчался вниз по тротуару, стремясь к своей цели. После нападения на башню Баселя, Маттео сразу подозревал самое худшее.
   Проносясь мимо изгороди цветущих кустов ксении, он не заметил выставленную ногу, пока не стало слишком поздно. Ловко перекатившись, Маттео присел, вынимая кинжалы.
   Ветви разошлись, и оттуда показалось маленькое личико Тзигони. Она поманила его присоединиться к ней. После минутного колебания, он втиснулся в небольшое углубление.
   -- В башне -- Прокопио Септус, -- сказала она.
   Маттео вскинул брови.
   -- Ты уверена?
   -- Он только что вошел, -- она покачала головой, ругая сама себя. -- У меня не было времени сменить защиту, когда я забрала башню.
   Маттео сразу уловил подтекст этого заявления.
   -- Прокопио знает защиту Дамари! Как такое может быть? Прорицатель может видеть сквозь некоторые из защитных чар, но не через все.
   -- Полагаю, ключи ему вручил сам Дамари, -- мрачно сказала она. -- В эти дни они стали лучшими друзьями.
   Джордайн разозлился.
   -- И ты не считала нужным упомянуть об этом?
   -- Хочешь услышать, что я буду делать или предпочтешь злиться? -- резко оборвала она его.
   Он поднял руки в примирительном жесте.
   -- Мы вернемся к Прокопио позже.
   -- Кажется, мы всегда к нему возвращаемся, -- согласилась она. -- Во всяком случае, вчера вечером Дамари пришел в башню Баселя после того, как все ушли. Он был очень удивлен, обнаружив, что кто-то все еще жив. Я думаю, он знал о нападении.
   Маттео выглядел озадаченным.
   -- Если знал он, скорее всего знал и Прокопио. Однако, доказать это будет сложно. Как известно, прорицателей трудно подвергнуть магическому дознанию.
   -- Может быть, это поможет, -- Тзигони вручила ему небольшой пакет. -- Я нашла это в комнате Синестры Беладжун. А она украла его с виллы Прокопио. Он был спрятан.
   -- Э? -- осторожно спросил Маттео.
   Тзигони пожала плечами.
   -- Синестра хотела научиться навыкам вора. Можно сказать, она была моей ученицей.
   -- Великая Мистра, -- простонал он. -- Дважды украденный порошок -- такое же доказательство, как полное отсутствие доказательств.
   -- Зависит от предмета. Это порошок мумии.
   На лице Маттео отразилось ошеломленное выражение.
   -- Только мулхорандцы бальзамируют умерших. Это говорит о том, что Прокопио был в сговоре с захватчиками! С другой стороны, Прокопио мог получить этот порошок из могилы варвара с севера. Его когда-то использовали, как основу для краски.
   -- Поздно, -- прервала она. -- Андрис уже рассказал мне эту сказку. Ты в самом деле видишь в Прокопио подающего надежды художника?
   Кивнув, Маттео признал её правоту.
   -- Вот он, -- объявила Тзигони. -- Это должно быть весело.
   Прежде, чем Маттео смог что-то ответить, девушка вынырнула из кустов и направилась к башне. Со стоном, джордайн последовал за подругой.
   Они встретили волшебника в воротах, его руки были полны магических книг. Он остановился. На его лице застыло настороженное выражение. Настороженное, но не встревоженное.
   -- Какое позорное заклинание невидимости, -- небрежно сказала Тзигони. -- Ведь, кажется, постыдные вещи обычно не демонстрируют всем вокруг, да? -- её взгляд едва коснулся мага, и она приподняла бровь, изображая вежливое любопытство. -- Решили прогуляться в утренней тиши? Кружка эля на завтрак и немного грабежа на десерт?
   Лицо Прокопио вспыхнуло, а затем стало непроницаемым.
   -- Я отвечаю за соблюдение законов Халруаа в этом городе. Эти вещи будут необходимы для суда над королевой. Уверен, Дамари Эксчелсор желал бы этого.
   -- О, разумеется, вы в этом уверены, -- парировала она. -- Это башня принадлежала Кетуре, прежде чем Дамари её украл. А теперь, она -- моя. А значит и все, что находится в ней. И не вздумайте ковыряться в башне Баселя.
   -- Две башни. Ты не лопнешь, деточка?
   -- У меня было двое родителей.
   -- И оба весьма удобно умерли. На самом деле, в последнее время погибло много магов, -- черные глаза Прокопио сузились. -- Удивительно, что их убийцу так сложно выследить. Кажется, он как-то защищен от прорицания.
   Маттео встал между ними, прерывая сложные умозаключения волшебника.
   -- Мне не нравится подобный подтекст.
   -- Да проклянет Азут то, что тебе нравится или не нравится, -- огрызнулся маг. -- Ты идиот, джордайн, если не можешь увидеть, что прячется за смазливым личиком. Легенда -- легенды в этих книгах -- утверждают, что темные эльфы, которые оказались за завесой Неблагого Двора, вернулись как дроу. Каким монстром она стала в королевстве Неблагих?
   -- Люди становятся сами собой, -- очень тихо прошептала Тзигони.
   -- И во что же, в таком случае, превратилась ты? -- издевался Прокопио.
   Девушка подняла голову.
   -- Есть лишь один способ узнать это, волшебник. Когда наступят сумерки, я жду тебя на дуэльном поле.
  

Глава 19

  
   На долгое время слова Тзигони тяжело повисли в напряженной тишине. Прокопио издал испуганный смешок, который быстро превратился в высокомерную усмешку.
   -- Это будет законно. Никто не сможет назвать меня убийцей. Вы, джордайн, засвидетельствуйте, что вызов принадлежит ей.
   Лорд-мэр, посмеиваясь, шагнул через ворота. Маттео быстро преградил ему путь.
   -- Книги, -- коротко сказал он.
   Их взгляды схлестнулись в бессловесной яростной битве. Наконец, Прокопио пробормотал проклятие и бросил бесценные древние тома на садовую дорожку. Затем, он пошел прочь, не оглядываясь.
   Маттео повернулся к Тзигони, которая стояла над книгами.
   -- Этого хватит, чтобы оправдать мое желание раздавить его, словно жабу, -- пробормотала она.
   -- Во имя богов, Тзигони. О чем ты думала? Прокопио Септус один из сильнейших волшебников Халараха!
   -- Я знаю, -- она подняла взгляд на юношу. -- Скажи, что мне теперь делать?
   Он сложил руки на груди, окинув её сердитым взглядом.
   -- Переехать в Кормир?
   -- Ты понял, о чем я. Ведь должен быть какой-то свод правил для подобных вещей.
   -- "Подобные вещи" не творились много лет, -- ответил он. -- Но да, есть множество правил. Вызов не может быть брошен магу, чей ранг значительно ниже. Сама дуэль должна происходить на старом поле для дуэлей за городскими стенами. Мне кажется, в последние годы там выгуливали красных зебр -- в основном, верховых.
   -- Поэтому, мне придется следить, куда я ступаю, -- сказала она. -- Что еще?
   -- Судить поединок должен Совет Старших. Учитывая статус Прокопио, там должны быть Беатрикс и Залаторм собственной персоной, -- джордайн замолчал и провел руками по лицу. -- Тзигони, как ты это сделаешь?
   Девушка долгое время стояла, собираясь с мыслями.
   -- Меня нельзя проверить с помощью магии. Даже Залаторм не сможет поставить мое слово против слова Прокопио. Но если старый Снежный Ястреб имел что-то общее с Кивой. Если он имел хоть какое-то отношение к смерти Баселя -- он умрет. Все просто.
   Маттео покачал головой.
   -- Нет, не просто. Никто не умрет, потому что ты требуешь магического поединка.
   -- Интересно, почему?
   -- Я серьезно, Тзигони! Путь, который начинается с мести, ведет во тьму!
   -- Мне плевать на месть, -- тихо сказала девушка. -- Это судьба.
   Маттео отшатнулся, пораженный мрачным заявлением, сорвавшимся с её губ.
   -- Твой друг Андрис меня поймет, -- Тзигони подняла руку, чтобы оборвать начавшего было протестовать джордайна. -- Выслушай меня. Планы Кивы каким-то не очень понятным образом сосредоточены на Кетуре. Когда магия моей матери начала ослабевать, интерес эльфийки переметнулся на меня.
   -- Даже если это так, зачем вызывать Прокопио?
   -- Из-за Кивы, -- настаивала девушка. -- Ей это на руку -- волшебник, сражающийся против волшебника. Такие люди, как Дамари и Прокопио, подбрасывают дрова в огонь. И если даже им кажется, что они могли бы получить что-то без этого, они просто не обращают на такие мысли внимания. Кива может быть безумной, но она умна. Она планировала свою диверсию шаг за шагом, окучивая магов Халруаа, отвлекая внимание, разделяя наши силы. Вторжение Мулхоранда захватило нас всех в уборной, со штанами, обмотанными вокруг лодыжек.
   Слабая улыбка мелькнула на лице Маттео, но взгляд молодого человека оставался мрачным.
   -- Возблагодарим же Мистру за последнее сравнение! А то мне уже стало казаться, что я слушаю мрачную принцессу Халруаа.
   Девушка ощетинилась, словно загнанный ежик.
   -- Думаешь, я бросила Прокопио вызов, чтобы показать себя?
   -- Не совсем. Но мне интересно, насколько твой вызов шел из чувства долга. Ты дочь Залаторма куда больше, чем тебе кажется.
   Её глаза сузились.
   -- Ты невнимательно слушал. Моим отцом был Басель Индоулар, и он доверял Прокопио не больше, чем лисице. Прокопио не суждено столкнуться с Баселем, и быть может это еще одна причина взвалить этот груз на свои плечи. Хватит слов, -- резко бросила она. -- Я была бы признательна, если бы ты вник в детали. Мне нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру.
   Маттео открыл рот, но тутже закрыл его с громким щелчком. Аргументы Тзигони возымели желаемый эффект. Чем больше времени они потратят впустую, тем меньше шансы девушки на успех. Он слегка поклонился, не отводя глаз -- формальный знак почтения джордайна к волшебнику великих способностей и ранга.
   Тзигони ощутила неприятный толчок, понимая, что его дальнейшее отношение зависит от того, как девушка пройдет эту проверку.
   -- Как прикажете, леди, -- мягко сказал Маттео без намека на дружескую насмешку. -- Пусть Мистра укажет вам путь.
   Тзигони смотрела ему вслед. Она сжала губы, словно стараясь сдержать смех. Или рыдания. Она совершенно не знала, как поступить. Формальное прощание Маттео могло показаться абсурдным, но именно это ждало их впереди.
   Она пожала плечами.
   -- Я всегда могу отозвать вызов и убить Снежного Ястреба позже.
   Этот компромисс, произнесенный лишь полушутя, значительно поднял ей настроение.
  

* * * * *

  
   Тем вечером, когда краски заката уже покинули небо, и над землей расползлась мягкая фиолетовая дымка сумерек, на западном крае поля для дуэлей собралась большая толпа. Ремесленники и мелкие маги были заняты в течение всего дня. Самодельная деревянная арена высоко вознеслась над полем. На краю поля виднелся помост, где стояли стулья для Старших и трон для короля с супругой.
   Беатрикс была там, тщательно и продумано одетая в свои обычные цвета -- белый и серебряный. О предстоящем суде напоминала лишь пара магов, возвышающихся по бокам от женщины, и вооруженная охрана, окружавшая помост с трех сторон.
   Тзигони вышла на поле первой. По совету Маттео, девушка облачилась в простую тунику, на время откладывая свои ученические одежды. Она повторила вызов и выслушала, как глашатай зачитал длинные правила ведения поединка.
   Волнение, словно медленно разгоравшийся огонь, пронеслось по толпе, когда на поле вышел Прокопио. Его одежды тоже не отличались изысканностью. Быть может, так он пытался сгладить разницу в ранге между собой и противницей. В победе над девочкой будет мало чести. Выполнив соответствующие случаю поклоны, он подчеркнул героизм Тзигони в последних боях и на болоте Ахлаура.
   Бойцы перешли в центр поля, становясь друг напротив друга. Каждый из них не сводил взгляда с глаз противника, договариваясь об условиях. Белые брови Прокопио подскочили вверх, когда он увидел, какой размер поля предпочитает Тзигони -- допустимый для их ранга и статуса максимум. Хитрый огонек мелькнул в его глазах, когда он представил её вероятную стратегию, и он с поклоном согласился на подобные условия.
   Они развернулись, и разошлись по краям арены. Сделав это, они снова обернулись друг к другу. Мерцающая стена выросла из земли, образуя между сражающимися огромный куб. Покончив с этим, противники отошли в сторону, чтобы подготовить защитные заклинания.
   Маттео подошел к подруге.
   -- Напутствия? -- тихо сказала девушка.
   Его брови клином сошлись на переносице.
   -- Прокопио Септус был моим патроном. Я не могу разглашать его секреты, но могу напомнить тебе о том, что знает каждый. Он горд, он высокомерен, и он невысок.
   Тзигони изучала его слова, а потом с пониманием ухмыльнулась.
   -- Я найду способ применить это.
   Звук рога ознаменовал начало поединка. Тзигони и Прокопио заняли свои места по краям магической арены. Когда прозвучала последняя нота, они одновременно сделали шаг вперед. Тзигони запела. Прокопио уверенно ждал результатов её действий. Он сложил руки на груди и широко расставил ноги. Черные глаза волшебника обегали воздух над ареной, в ожидании появления какого-нибудь призванного зверя.
   Небольшой бехир, покрытый бледно-голубыми чешуйками, возник на поле. Невзрачное существо, которое имело на мага незначительное влияние. Но вот его стратегическое положение... бехир возник между ног Прокопио.
   Существо быстро пришло в себя, оценивая ситуацию, а затем напало. Его маленькая узкая голова ринулась вверх, и кристаллические клыки нашли удобную мишень. Энергия с легким шипением поразила жертву. Волшебник взревел от боли и ярости. Он пнул бехира, который сразу же разжал зубы. Маленькое существо отлетело прочь, шесть пар его ног бешено трепыхались в воздухе.
   Тзигони развеяла зверя движением руки.
   -- Гордый, высокомерный и низкий, -- сказала она небрежно. -- Быть может даже ниже, чем пару минут назад.
   Маг зарычал, одаривая девушку несколькими нелицеприятными именами. Тзигони пожала плечами.
   -- Я просто радуюсь, что настояла на магической дуэли. Представь, если бехир был бы призван не только ради того, чтобы причинить небольшие неудобства, -- она послала волшебнику невинную улыбку. -- Я, разумеется, не буду удивлена, если небольшие неудобства выбьют вас из колеи надолго...
   Со злостью, Прокопио замахал руками, метая огненный шар. Соперница крякнула и сотворила рассеивающее заклинание. Блестящие снаряды встретились, взрываясь тысячей мелких огоньков, которые безвредными каплями опали на землю. Голов дерущихся магов достиг лишь пепел.
   -- Не слишком оригинально, -- сказала Тзигони. -- Но ты смертельно красив, когда злишься. Какая жалость, что у тебя... ох... были небольшие неприятности.
   В черных глазах волшебника вспыхнул гнев, быстро обращаясь в пустоту:
   -- Скоро этот фарс будет закончен. Ты столкнешься со мной снова, ведьма. Но уже без стен и правил.
   -- Именно на это я и рассчитываю, -- сказала она. Улыбка тронула губы Тзигони, но глаза девушки оставались холодными. -- Шоу должно продолжаться. Моя очередь.
   Она запела. Большое черное существо посреди арены начало обретать формы. Извилистый колючий хвост зачарованной виверны сердито метался из стороны в сторону. Животное подпрыгнуло в воздух и поднялось к потолку куба, описывая тугую спираль.
   Прокопио быстро ответил на атаку, создавая заклинание, призывающее штормовую элементаль. Он использовал подобную во время нашествия Мулхоранда. Арена задрожала под порывами ветра. Созданные облака, сияющие светом заходящего солнца, сливались, объединяясь в гигантскую фигуру волшебника. Облачная конструкция глубоко выдохнула, выдувая ветер в сторону виверны.
   Ураганный ветер ударил в распростертые крылья существа, изгибая их. Виверна издала испуганный вскрик и пикировала вниз. Падая на землю, она забила своими перепончатыми крыльями, словно те больше не принадлежали её телу. В последний момент она перевернулась на спину, и расправила крылья, паря так низко над землей, что трава гнулась и шелестела, когда животное проносилось мимо. Смертоносный хвост прочертил по земле длинную борозду.
   Штормовая элементаль Прокопио достала огромный полупрозрачный меч, опуская его на хвост существа. Хвост упал на землю, дергаясь и извиваясь, словно гигантский червь. Виверна заверещала. Темная кровь капала из обрубка, и крылья великолепного зверя забились медленнее.
   Тзигони сделала ловкий жест, отпуская заколдованную виверну. Животное пропало в облаке тумана. Ядовитый хвост сделал еще несколько слепых попыток найти волшебника и нанести удар, но вскоре он тоже растаял в воздухе.
   Элементаль нагнулась, хватая Тзигони одной рукой. Девушка вытащила кинжал и воткнула его в ладонь существа. Оно заревело -- звук напоминал гром ветра и грозы -- и перебросил Тзигони в другую руку, встряхивая раненой.
   Тзигони никогда не боялась высоты, но, когда элементаль перекинула её из руки в руку, страх все же овладел ею. Девушке было достаточно просто упасть, и тогда Прокопио добился бы своего. Все именно так, как и боялся Маттео, у неё не хватало мастерства, чтобы бороться с таким волшебником, как Прокопио.
   Очень быстро отбросив отчаяние, она сотворила простое заклинание падающих перьев. Элементаль схватила её и кинула изо всех сил. Медленно, Тзигони поплыла вниз, касаясь земли неподалеку от светящейся стены.
   С гримасой, она признала, что оказалась слишком близко к краю поля. Первый, кто будет вытеснен с арены, считается проигравшим. Она вышла на арену в надежде унизить Прокопио, но не ожидала, что выиграет. Внезапно, её цели изменились, а решимость возвратилась. Она была заклинательницей, как и её мать. И хотя Басель был единственным отцом, которого знало её сердце, в её жилах текла кровь короля Халруаа.
   Тзигони протянула руку к одному из знамен, возносящихся над помостом -- черный шелковый флаг короля с красующимся на нем фениксом. Огромная арена охватывала собой и знамя, а все, что находилось тут, могло быть использовано в честном бою.
   В ответ на её зов, феникс сорвался с шелкового флага и начал расти.
   С каждым взмахом пламенных крыльев, существо все увеличивалось в размерах. Жар наполнил арену, когда птица воспарила над созданием Прокопио. Свет от её крыльев отражался на элементали, окрашивая ее облачную кожу во все цвета заката. Круги феникса становились все уже, заставляя штормовую элементаль растаять, обращаясь в цветной туман.
   Тзигони повернулась к Прокопио и приподняла бровь, приглашая волшебника сделать следующий ход. Она не была готова к удивлению, отразившемуся на лице лорда-мэра. Однако недоумение быстро сменилось яростью.
   Прокопио двинулся к трону, проходя мимо сияющего магического барьера. Тзигони стало любопытно.
   -- Это не простой поединок, -- начал он яростно. -- Я не бросал вызова, но принял его с честью. И все же я сражаюсь с двумя магами, вместо одного!
   Залаторм холодно окинул его взглядом.
   -- Вы обвиняете эту молодую женщину в нарушении правил?
   -- Я обвиняю короля во вмешательстве в ход поединка во благо своей дочери!
   В тот момент сомнения Тзигони подтвердились. Дамари знал, что Кетура и Беатрикс были одним и тем же лицом. Как и Кива. Несомненно, Прокопио был связан по крайней мере с одним из них.
   -- Я не вмешивался в поединок, -- тихо сказал Залаторм. -- Что касается остального, я не стану порочить лорда Баселя, опровергая его утверждения.
   -- Басель мертв, -- решительно сказала Тзигони. -- Он был честным человеком, но солгал, чтобы защитить меня. Он готов был сделать все для своих учеников, и раз уж до этого дошло, он, вероятно, хотел остаться в памяти людей именно таким. Вы хотели, чтобы я была его дочерью, это очень лестно для меня. Но сделайте то, что надо.
   Залаторм окинул дочь изучающим взглядом. Тзигони не была уверена в том, что увидел король, но на лице его застыло решительное выражение. Он поднялся с трона и повернулся к гудящей озадаченной толпе. Все могли видеть, что произошло нечто странное, но мало кто слышал претензии Прокопио.
   Повысив голос, Залаторм произнес:
   -- Лорд Прокопио предполагает, что феникс, вызванный этой молодой женщиной, был моим творением. Это не так. Я клянусь вам словом и ветром. Я не использую чужих заклинаний и не собираюсь присваивать себе чужие заслуги. Многие из вас считают, что я создал водную элементаль из жидкостей тел живых врагов и поднял их тела, направляя их в бой. Я никогда не присваивал себе этого подвига. Важно, чтобы все знали -- эта мощная магия принадлежала не мне.
   Его взгляд обежал притихший народ. Быстрым движением, он развеял мерцающий барьер арены.
   -- Этот вызов был брошен и принят. Я объявляю Тзигони, законную дочь Беатрикс и Залаторма, победительницей.
   Одним взглядом король заставил замолчать взбешенного Прокопио.
   -- Вы недооценили противника. Вы были так уверены в её слабости, что вышли за пределы арены. По закону -- это поражение.
   -- Гордый и высокомерный, -- повторила Тзигони. Она многозначительно посмотрела сверху вниз. -- Да еще и не высокий.
   Прокопио стиснул зубы. Он быстро поклонился, признавая победу Тзигони, и пошел прочь, не выражая никаких почестей королю.
   -- Он вернется, чтобы укусить, -- пробормотала девушка, когда волшебник скрылся из виду.
   -- Сейчас это имеет еще меньше значения, -- ответил владыка. -- Теперь, когда я могу оставить Халруаа на наследницу.
   Теперь настала очередь Тзигони протестовать и шипеть. Залаторм многозначительно посмотрел на сенешаля. Человек поспешно придвинул стул по левую руку от короля и подвел к нему Тзигони. Девушка опустилась на кресло, чувствуя, словно попала в мир, которым правят иллюзии.
   -- Один из вызовов был успешно отражен, -- вставая, Залаторм обратился к ошеломленным зрителям. -- Я бросаю новый. Я вызываю мага, который бросил великие заклинания некромантии против мулхорандцев. Я вызываю его на поединок -- по старым правилам. Без ограничений.
   Король взмахнул рукой, и в воздухе перед ним возник огромный золотой шар. Он положил руку на сферу и повторил свой вызов звонким, уверенным голосом, отправляя эти слова каждому магу в границах Халруаа.
   Затем, Залаторм снова обратился к толпе.
   -- Эта земля стоит на грани войны волшебников. То, что содеяно здесь, может как разжечь огонь, который поглотит Халруаа, так и вспыхнуть мимолетным огоньком, обращаясь в пепел. Соберите все силы стали и магии, приведите их сюда. Я умоляю вас отложить в сторону личные амбиции и мелкие проблемы. Волшебник, который создал это заклинание -- грозный противник. Если я не выдержу ответа на вызов, брошенный этой ночью, может потребоваться сила каждого из вас, чтобы поддержать меня.
    

* * * * *

  
   Далеко от дуэльной арены, в самой глуши смертельного болота, Ахлаур и Кива наблюдали, как лич, некогда бывший Вишной, готовит свои немертвые войска.
   -- Он был боевым магом, -- с удовлетворением сказал Ахлаур. -- Лучшим из своего поколения.
   Кива воздержалась от комментария, что Вишна был среди волшебников, которые победили и сослали Ахлаура.
   -- Его планы достаточно правдоподобны. Битва отвлечет внимание. Но рубиновая звезда...
   -- Хватит! -- огрызнулся некромант. -- Звезда помогает мне и Залаторму в равной мере. Это никак не изменит исхода боя.
   -- Залаторма можно уничтожить? -- не отставала Кива.
   -- А Вишну? -- ответил некромант. Его настроение внезапно улучшилось. -- Из Вишны выйдет прекрасный и верный лич. Мне очень по нраву использовать старого друга Залаторма, чтобы сокрушить его правление.
   Эльфийка подавила крик разочарования, и в этот момент золотистый свет наполнил поляну. Голос Залаторма, усиленный с помощью мощной магии, повторил вызов, который король стремился донести до каждого волшебника страны.
   Черные глаза Ахлаура вспыхнули жестоким огнем. Его взгляд метнулся к бессмертному военачальнику.
   -- Все готово?
   -- Да, -- глухим голосом ответил Вишна.
   -- Собирай свои силы и оружие, -- заявил некромант. -- Расслабься, Кива. Трое снова будут вместе, и я снова буду управлять рубиновой звездой!
    

* * * * *

  
   Толпа расходилась. Андрис, стоявший сидевший позади королевского трона рядом с Маттео, теперь молча шел в сторону дворца вслед за друзьями. На его полупрозрачном лице отражалось глубокое беспокойство.
   -- Трое, -- сказал, наконец, джордайн. -- Мы трое -- потомки первых создателей Кабал.
   Тзигони толкнула Маттео локтем.
   -- Судьба, -- повторила она. -- Быть может, это и есть причина, по которой все мы так близки. Иногда задача одного человека ложится на плечи двоих. Или троих.
   -- И какой у нас план? -- требовательно спросил Маттео.
   -- То, о чем я говорил постоянно, -- быстро сказал Андрис. -- Нам нужно уничтожить Кабал. Рубиновую звезду.
   -- Теперь, когда Залаторм бросил вызов любому магу, который пожелает принять его?
   -- Спроси у него, -- настаивал джордайн. -- Если Залаторм действительно хороший и благородный король, он не поставит свою жизнь и свой трон выше нашего дела.
   Некоторое время, Маттео молчал, а затем кивнул. Он прошел мимо охранников. Тзигони и Андрис старались не отставать.
   С недоумением, король уставился на него. Маттео склонился ближе и пробормотал:
   -- Андрис -- потомок Ахлаура.
   Глаза Залаторма расширились. Его взгляд скользнул от советника к дочери, а от дочери -- к призрачному джордайну.
   -- Я отведу вас к ней, -- просто сказал он.
    

* * * * *

  
   Ранним утром следующего дня, все четверо стояли в круглой зале, находившейся в глубоких подземельях королевского дворца. Рубиновая звезда мягко покачивалась в центре комнаты, заливая каждого из них мягким светом. Полупрозрачное тело Андриса казалось теперь высеченным из розового хрусталя. Глаза его горели огнем, который был рожден какой-то неведомой внутренней силой.
   -- Я много раз пытался разрушить её, -- сказал Залаторм. -- Но ни один из создателей не может сделать это. Да благословит Мистра вас троих.
   Андрис вытащил меч, хватая его обеими руками, и бросился вперед. Со всей силы он описал клинком дугу и ударил им прямо по рубиновой звезде. В следующее мгновение, меч полетел в одну сторону, а Андрис -- в другую. Вывалившись из рук джордайна, меч потерял свою прозрачность и с грохотом упал на каменный пол.
   Джордайн поднялся на ноги.
   -- Быть может, если мы ударим все сразу, -- рискнул он предположить.
   Маттео и Тзигони присоединились к нему, занимая свои места вокруг камня.
   -- Бьем сверху, -- предостерег Андрис. -- Так мы не пораним друг друга, когда будем замахиваться.
   По счету Маттео, все дружно опустили свои клинки вниз. Прежде, чем оружие приблизилось к артефакту, клинки вылетели из рук троицы и объединились, образуя триногу, повисшую над сферой.
   -- Слишком много единения, -- пробормотала Тзигони, разглядывая оружие.
   Андрис обошел вокруг артефакта. Лицо его выражало глубокое раздумье.
   -- Пусть принцесса попробует одна.
   Девушка фыркнула, но все же медленно подошла к камню, аккуратно касаясь одного из лучей звезды. В течение многих мгновений она молча стояла у артефакта. Её глаза наполнились болью.
   -- Так долго, -- тихо сказала она. -- Я всего несколько дней провела в Неблагом Дворе. А эти эльфы заключены здесь более двух сотен лет.
   Она опустила руку, и с пониманием посмотрела на короля.
   -- Кетура знает, как это сделать! Вот зачем она была нужна Киве. Вот зачем она привела её во дворец!
   Она посмотрела на Залаторма, словно прося подтверждения.
   -- Возможно, -- признался он.
   Тзигони уже неслась по залам в сторону покоев королевы.
    

* * * * *

  
   Толпа, которая собралась на дуэльном поле, была далека от единой дисциплинированной силы, которой желал король. Волшебники во главе собственных отрядов злобно поглядывали на соперников. Каждый хвастался своими магами, жрецами и наемниками. Поединок против Залаторма будет лишь началом. Тот, кто бросит вызов королю и выйдет победителем, будет нуждаться во всех своих союзниках, чтобы защитить свою корону от других претендентов.
   Прокопио Септус, как лорд-мэр, имел в своем распоряжении всю стражу столицы. Он уверенно шагал по полю, оглядывая ряды воинов. Серьезно потрепанные войной и испуганные суматохой среди магов, бойцы выглядели неуверенными. Волшебник, принявший его сторону, был еще менее надежен. Малхьор Беладжун, желавший стать претендентом на престол, озабоченно оглядывал строй предполагаемых противников.
   -- Возможно, не время бороться за трон, -- рискнул предположить Малхьор.
   -- Король готов принять любого соперника. Ваша родословная не хуже его, а недавние события сделали очевидным то, что власть короля пошатнулась. Сложно придумать лучший момент!
   -- Я не создавал заклинания некромантии!
   -- Да какая разница. Залаторм бросил вызов, и он почтит поединком любого ответившего.
   Нервный взгляд Малхьора снова обежал толпу.
   -- А как же призыв короля к единству, пока не объявился этот скрытый маг?
   Прокопио отбросил этот вопрос. Прежде, чем он смог заговорить, на фоне леса, словно врата на черную равнину, возник мерцающие черный овал.
   Сквозь него полилось войско. Отвратительные существа, нежить, несущая с собой запах разложения и стоячей воды. Стража, обученная так же хорошо, как любые войска южных земель, ветераны, оставшиеся в живых после недавнего вторжения, в ужасе отпрянули. Армия нежити стремительно сформировала дисциплинированные ряды. Их предводитель, высокий худой маг с ярко-голубой кожей и гривой каштановых волос, вышел из врат и занял свое место в рядах солдат.
   Каким бы странным не было это зрелище, оно не подготовило оглушенных наблюдателей к тому, что произошло следом. Из портала вышла маленькая эльфийка с нефритово зелеными косами. Её прохладный янтарный взгляд скользил по рядам магов, лишь ненадолго задерживаясь на Прокопио. Затем, она отошла в сторону, чтобы уступить дорогу еще менее ожидаемому гостю.
   Высокий худой человек, облаченный в алые одежды некроманта, шагнул в тишину. Его бледно-зеленая кожа и слабо переливающиеся чешуйки блестели в лучах яркого утреннего солнца, словно у существа из морских глубин.
   Никто не смел поднять глаза на странного гостя, но все знали его имя. Один из самых печально известных магов Халруаа, чье имя прицепилось к смертоносному болоту и куче страшных заклинаний некромантии, не был забыт всего за два столетия.
   -- Ахлаур.
   Казалось, шепот толпы слился в единый порыв ветра. Некромант склонил голову, архаичная вежливость, некогда выказывающая уважение великого волшебника к волшебникам низшего ранга.
   Собравшиеся маги обменялись взглядами, в которых сквозила паника. Они, казалось, больше не были уверены, что забрать королевство у Залаторма -- такая уж замечательная идея.
   Ахлаур их сомнений не разделял.
   -- Залаторм бросил вызов, -- сказал он глубоким голосом, который пронесся над полем, словно летний гром. -- Я пришел. Позовите его, и начнем поединок.
    

* * * * *

  
   Кива и Ахлаур удалились в тыл своих войск, чтобы дождаться там ответа короля. Эльфийка яростно вышагивала по полю.
   -- Волнуешься, маленькая Кива? -- спросил некромант.
   Она развернулась к нему, указывая рукой на поле.
   -- Вы видите всех этих волшебников. Они собрались, чтобы бросить вызов королю. Мы должны дать им сделать это! Вы, как и я, знаете историю Халруаа. Даже если маги переругались, они объединятся против общей угрозы. Если бы вы позволили Залаторму уничтожить этот сброд, то наша задача была бы проще, а результат -- более предсказуем. А теперь мы столкнемся со всеми этими героями!
   Её стремительность и ярость заставили некроманта удивленно вскинуть брови.
   -- Ты о собственной безопасности волнуешься, -- сказал он снисходительно. -- И правильно. Наши узы гарантируют смерть нам обоим. Уверяю, с моей магией и рубиновой звездой, нам ничего не угрожает. Да, -- продолжал некромант. -- Все пойдет по плану. Ничто -- и меньше всех ты -- не помешает нашему долгожданному противостоянию.
   Долгое время, эльфийка молчала.
   -- С вашего позволения, я понаблюдаю за вашей победой из леса.
   -- Как пожелаешь, -- сказал Ахлаур. Внезапно, его черные глаза впились в неё с новой силой. -- Помни, что ты не можешь предать меня и остаться в живых.
   -- Уверяю вас, -- сказала Кива с предельной искренностью, -- я о таком и не помышляла.
    

* * * * *

  
   Маттео и Тзигони остановились у двери, ведущей в комнаты королевы.
   -- Что ты собираешься делать?
   -- Я придумаю, когда войду, -- призналась Тзигони. Она тихо шагнула за дверь и опустилась в реверансе перед оцепеневшей королевой.
   Повинуясь порыву, девушка запела. Взгляд королевы оставался неподвижным и пустым, но голова её едва склонилась на бок, словно женщина слушала. Когда Тзигони замолчала, Беатрикс тихо повторила мелодию последней песни. Голос женщины, поначалу почти лишенный выражения, усиливался по мере того, как она продолжала петь. Он был хриплым и больным, но эхо давно угасшей красоты отдавалось в каждой ноте.
   Тзигони одарила Маттео ослепительной улыбкой. Она запела другую песню, и королева снова повторила её. Тогда Тзигони заговорила о звездозмеях. Беатрикс запела песенку, которая использовалась для вызова парящих зверей. Все дальше и дальше продвигались мать и дочь. Тзигони представляла ситуацию, а Беатрикс отвечала на неё песенкой.
   -- Ну как? -- торжествующе сказала девушка.
   -- Это имеет смысл, -- согласился Маттео. -- Музыка и разум не всегда ходят одними тропами. Человек, чей ум поврежден, может не помнить, о чем я говорю, но часто все еще может узнать мелодию, которую пел до болезни. Тем не менее, голос Кетуры больше не обладает магией.
   -- Все, что она должна сделать, это вспомнить песню. Спою её я.
   Через некоторое время, Маттео кивнул. Он вышел из комнаты и поговорил с охранниками, которые оставили королеву на его попечение. Втроем, они направились вниз по винтовой лестнице, держа путь в подземелье.
   Маттео и Тзигони шли первыми. Маттео помнил все слова заклинания, которое Залаторм использовал во время их предыдущего спуска, и нашептывал их Тзигони -- только голос волшебника мог обезвредить ловушки. Она повторяла каждое слово, по мере того, как они переходили со ступеньки на ступеньку. Спуск был длинным. И, к тому времени, когда они добрались до места, оба уже едва тащили ноги от напряжения.
   -- На этот раз тренированная память джордайнов пригодилась, -- пробормотала девушка, входя в комнату.
   Внезапный разряд силы заставил её отшатнуться назад, в объятия Маттео. Он послал ей раздраженный взгляд.
   -- Тренированная память, -- напомнил он ей. -- Нет никакого смысла в джордайне, если ты не пользуешься им как надо!
   Быстро приходя в себя, Тзигони одарила его дразнящей ухмылкой.
   -- Однажды, я припомню тебе эти слова.
   Со вздохом, Маттео подтолкнул её вперед.
   -- Три шага, а затем -- налево.
   Без злоключений, они пересекли лабиринт. Наконец, вся троица стояла перед рубиновой звездой. Андрис и Залаторм все еще были там. Джордайн стоял в стороне, внимательно наблюдая за королем, который опустился на колени перед сияющим артефактом. Залаторм поднялся и обернулся на пришедших.
   -- Ахлаур вернулся. Он ждет меня на дуэльной арене.
   Маттео неуверенно перевел взгляд от короля на старого друга.
   -- Большая часть силы Залаторма идет от артефакта, -- заметил он.
   -- Ты говорил мне, что нельзя победить зло злом, -- напомнил Андрис. -- Что может быть хуже, чем оставить в неволе души, которые мы можем освободить?
   Залаторм положил руку на плечо прозрачного джордайна.
   -- Это совет достойный короля. Делайте то, что должны, и когда задача будет выполнена -- присоединяйтесь ко мне в бою, -- он посмотрел на Маттео. -- Когда поединок закончится, надеюсь, ты не станешь возражать послужить советником другому королю?
   На лице Маттео появилась широкая улыбка. Король слабо ухмыльнулся. Он сделал шаг вперед и нежно коснулся лица своей королевы, молча прощаясь с ней. После этого, он исчез.
   Андрис посмотрел на Тзигони.
   -- И что теперь?
   Едва слышная мелодия отражалась от стен комнаты. Тзигони жестом призвала всех к тишине, и прислушалась к голосу матери. Песня была прерывистой, интонации далеки от чистых, а тон -- блеклым и хриплым, но Тзигони сосредоточилась на голосе Беатрикс, всем своим существом впитывая форму и структуру заклинания.
   Сквозь ноты песни полилась магия, создавая вокруг сверкающего камня тонкую паутину. Маттео смотрел на собравшуюся силу, узнавая её источник.
   Вокруг драгоценного камня висел щит, который не в состоянии был видеть или рассеять ни один маг. Кто-то когда-то создал его, используя Теневое Плетение.
   Проворный ум Маттео оценивал информацию, просчитывая все действия и их последствия. Кива более двухсот лет изучала рубиновую звезду. Она была пленницей Ахлаура и, скорее всего, знала секреты, которые защищали артефакт от разрушения. Но где же двести лет назад получил эти знания Ахлаур? Ведь лишь недавно информация о Теневом Плетении просочилась в Халруаа!
   Ответ поразил его, словно молния. Ахлаур узнал обо всем, как и Маттео -- во владениях Неблагого Двора. При этом, он стал тем, кем стал. Вишна гадал о том, почему его старый друг превратился из амбициозного волшебника в чудовище, которое не видело зла в творении рук своих. В этом и таился ответ.
   Но почему Кива интересовалась Кетурой? Почему заключила союз с Дамари?
   Кетура могла песней призывать существ. Волшебные песни были сильной магией, принадлежавшей эльфам. Быть может, она была необходима, чтобы связаться с душами внутри артефакта. А потом был Дамари, с его желанием призывать и командовать обитателями Неблагого Двора. Он был амбициозным, но далеко не талантливым магом. Быть может, Кива видела в нем юного адепта тени и поощряла это?
   Возможно, нужно было вовсе не три потомка, а три таланта, которые едва ли могли объединиться в одном лице?
   Маттео быстро оценил своих друзей и их объединенные силы.
   -- Тзигони, коснись камня. Посмотри, ты чувствуешь в нем Андриса?
   Она бросила на него удивленный взгляд, но сделала так, как сказал друг. Её лицо стало напряженным и грустным.
   -- Я вижу битву на болоте Ахлаура, -- сказала девушка. -- Проклятье! Я и забыла, какой ларакен уродливый!
   -- Андрис, -- напомнил Маттео.
   -- Он здесь. Или, точнее, какая-то часть его, -- она отошла от драгоценного камня, и её взгляд скользнул с Андриса на Маттео. -- И к чему все это?
   -- Нужно установить контакт с душами, заключенными внутри. Андрис идеально подходит для этой цели. Первый шаг в совместном деле. Это и есть его задача. Ты создаешь заклинание, собирающее воедино всю энергию -- твоя волшебная песня, без сомнения, эхом вторит той, что поют эльфийские души внутри.
   Во взгляде девушки сквозило понимание.
   -- А ты?
   Маттео выдержал её взгляд.
   -- Ахлаур набросил на рубиновую звезду сеть, созданную благодаря Теневому Плетению. Я могу видеть её. Быть может, развеять тоже смогу.
   Андрис выпучил свои прозрачные карие глаза.
   -- Ты -- адепт Теневого Платения?
   -- Подозреваю, что это небольшое преувеличение, -- коротко сказал Маттео. -- Но мне хватит умения для наших целей. Давайте покончим с этим.
   -- Те, кто использует Теневое Плетение слишком часто и слишком долго получают большую магическую силу, но со временем теряют рассудок, -- напомнил ему Андрис. -- Что бы там не произошло, ты все еще джордайн. Ты можешь потерять самое главное, что у тебя есть!
   -- Тогда давайте сделаем все быстро!
   Тзигони развела руки, протягивая их друзьям. Каждый взял её ладонь в свою. Мгновение, они стояли вместе. Цвета начали возвращаться к Андрису, медленно наполняя полупрозрачное тело. Маттео кивнул, и девушка начала петь мелодию, которой научила её мать.
   Казалось, песня расщепляется, словно свет, попавший в призму. Она металась по всей комнате, подхваченная сотней различных голосов. Сияние рубиновой звезды усиливалось по мере того, как магия все больше наполняла её.
   Маттео перенес свое внимание на призрачную сеть. Он мысленно потянулся к ней, сосредотачиваясь на одном из узлов. Паутина уступила, и две нити разошлись. Он потянулся к следующему сцеплению, медленно и кропотливо распутывая темную магию Ахлаура.
   Работа опустошала его, более утомительная, чем любая битва. Дыхание Маттео стало затрудненным, комната вокруг него закружилась в бешеном танце. Хуже всего была потеря ясности ума. Не раз он соскальзывал в пустоту, возвращаясь назад лишь благодаря силе воле. Каждый раз он чувствовал себя, словно человек, очнувшийся ото сна и не понимающий, где находится и что привело его сюда. Тем не менее, он продолжал работу. Еще один узел, говорил он себе. Еще один. Теперь другой. И еще, пока все не будет сделано.
   Внезапно, паутина поддалась. Артефакт взорвался, испуская свет взорвавшейся звезды.
   Маттео инстинктивно оттолкнул Тзигони, которая, в свою очередь, прыгнула в сторону, чтобы защитить королеву. Все вместе, они повалились на пол, и Маттео прикрыл их своим телом, не давая кусочкам хрусталя, летящего через комнату, причинить женщинам вреда.
   Его удивило, что он не чувствовал, как летящие осколки впиваются в его тело. Осторожно, Маттео поднял голову.
   Зала все еще была полна розоватым светом. В его лучах скользили прозрачные тени, похожие на Андриса. Все они были эльфами, кроме пожилого человека, человека, сильно похожего на Фарру Нур. Призрак отвесил друзьям глубокий поклон, и исчез.
   Эльфы толпились вокруг, обнимая друг друга и радуясь свободе. Тзигони наблюдала за ними полными слез глазами.
   Чья-то легкая рука коснулась её кожи.
   -- Риа? -- спросил неуверенный голос.
   Воспоминания нахлынули на девушку, принося то, что Тзигони искала так долго -- её имя. Имя, которое дала ей мать.
   -- Это я, -- выдавила девушка.
   Глаза Кетуры, огромные глаза на напудренном белом лице, искали дочь.
   -- Такая красивая, -- сказала она с тоской. -- Но уже не ребенок.
   Впервые в жизни не зная, что ответить, Тзигони передала матери талисман. Пальцы Кетуры сомкнулись вокруг амулета, и лицо женщины стало суровым.
   -- Кива рядом. С нею пришло древнее зло, -- Беатрикс протянула руку, касаясь руки Тзигони. -- Наша задача здесь не завершена. Оба они должны быть уничтожены.
   Женщина с уверенностью двинулась сквозь туннели. Тзигони взглянула на джордайнов, и второй раз за день поразилась представшей перед ней картине. Андрис полностью восстановился. Сейчас он выглядел совсем также, как до битвы в болоте Ахлаура.
   Маттео кивнул ей.
   -- Мы с вами, -- сказал юноша.
   Тзигони кинулась вслед за пылающей жаждой мести королевой, готовясь столкнуться лицом к лицу с Ахлауром... и Кивой.

Глава 20

  
   На дуэльном поле лицом к лицу стояли две армии. Это было именно то, чего ждала Кива. Так случалось всегда. Противостоящие друг другу фракции Халруаа сплотились, чтобы противостоять общему врагу. Маги и воины, личные армии и остатки стражи Халараха, все они стояли плечом к плечу, почти столь же бледные, как их отвратительные противники.
   Немертвые солдаты Ахлаура были наготове. От скелетов, покрытых водянистой плотью, разило болотом. Все словно ждали какого-то сигнала.
   Внезапно, перед рядами армии Халруаа возникла фигура Залаторма. Король вскинул руку, бросая мелкий порошок в сторону армии нежити. Ветер подхватил порошок, кружа его в вихре. Пыльная буря росла и набирала силу. Бледная воронка урагана понеслась на мертвецов, рассыпаясь дождем парящих кристаллов.
   Командовавший войском лич выкрикнул приказ, и многие из его воинов упали на одно колено, прикрывая себя большими плетеными щитами. Тем не менее, вихрь все же добрался до менее расторопных солдат противника. Все, кого коснулись кристаллы, начали таять, словно засоленные слизни.
   Однако их скелеты просто сбросили свою водянистую плоть и снова поднялись на ноги. Костлявые руки потянулись к маленьким кожаным сумочкам на шее, откуда костяные воины достали ампулы, светящиеся болезненно желтоватым светом. Со сверхъестественной скоростью, нежить рванула вперед, швыряя свои флакончики в ряды противника.
   -- Флаконы Повелителя смерти! -- закричал один из собравшихся. Некоторые из армии Халруаа начали творить защитные заклинания.
   Завеса смертоносного вещества линей протянулась по всему полю. Некоторые халруаанцы сумели протолкнуться за неё, успев сотворить защитную магию. Другие подобной везучестью не отличались. Там, где жидкость коснулась человеческой плоти, появлялись ужасные гниющие язвы. Тем не менее, все они, живые и умирающие, боролись с остервенением. Их мечи снова и снова взлетали в воздух, ломая кости атакующих мертвецов и превращая тех в груды обломков.
   С северной стороны поля, затененной древними деревьями, на армию нежити обрушился дождь стрел. Кива, которая кралась вдоль края леса, отметила в ветвях над своей головой десятки лучников. Увидев, что все они были облачены в серые цвета Азута, женщина зашипела, словно рассерженная кошка.
   Как она и опасалась, там, где стрелы находили свою цель, нежить падала и не поднималась. Без сомнения стеклянные наконечники стрел были наполнены святой водой.
   Волшебники воспользовались этим преимуществом в полной мере, бросая на армию нежити одно заклинание за другим. Там, где молнии касались водянистых тел немертвых воинов, в воздух взмывали клубы пара.
   Кива сжала губы, вспоминая страшное заклинание некромантии, узнанное ею от Ахлаура. Не колеблясь ни минуты, она начала творить сильную магию, которая призвана была уничтожить растительность.
   Мгновенно, лес начал гнить. Вся зелень засохла и погибла, листья, словно снег в горах, кружа попадали вниз. Птицы безвольно повалились на землю, вместе с лучниками, которые, словно мешки с едой, приземлились в корнях деревьев. За мгновение полоса леса, по пятьдесят футов во все стороны от Кивы, превратилась в мертвый склеп.
   Еще один кусочек древних эльфийских лесов пал перед магией Халруаа.
   Кива только пожала плечами, отгоняя боль, которая сжала все её существо, когда умирали великие деревья. Плетение под её руками переливалось и дышало. Это страшное разрушение стало лишь еще одним пятном на её душе.
   Две армии столкнулись в центре поля, сходясь в страшной битве. Небольшая группа халруаанцев прорвались сквозь ряды противников, и с самоубийственной храбростью рванули к тому месту, где стоял некромант.
   Эльфийка -- жертва, ученица и хозяйка самого сильного некроманта Халруаа -- ответила на эту попытку без колебаний. Кива вскинула руки. Красный свет сорвался с пальцев женщины, останавливая отряд, словно невидимая стена силы. Воины подлетели в воздух, окруженные потрескивающей аурой магии. Тела людей корчились от жуткой боли. Танец нервов был один из многих мучительных заклинаний в арсенале некроманта. Это не остановит воинов надолго и не убьет их всех, но на несколько минут противник будет обездвижен. Немногие маги могли поддерживать заклинания, терпя такие страдания. Момент уязвимости давал шанс -- Ахлаур и его лич не могли упустить его.
   Кива развернулась и побежала с поля боя, направляясь ко дворцу. Когда много лет назад она привела сюда Беатрикс, ей удалось поставить тут небольшие устройства, которые позволили бы ей проскользнуть прямо в нужное место.
   Не важно, чего там хочет Ахлаур, сегодня рубиновой звезде придет конец.
    

* * * * *

  
   Маттео и Андрис со всех ног мчались вниз по гладкой мраморной лестнице. Они притормозили, когда отряд стражи занял позицию, готовясь к обороне. Прокопио Септус вышел вперед, с легкой улыбкой оглядывая джордайнов.
   -- Мы будем охранять дворец, -- заявил Прокопио. -- Кто-то должен быть готов занять трон, если Залаторм погибнет.
   -- Если все маги страны будут рядом с ним, шансы короля на выживание значительно повысятся, -- парировал Маттео. -- Эти люди нужны в битве против армий Ахлаура.
   Лицо Прокопио потемнело.
   -- Это мне решать. Тебе, джордайн, еще предстоит узнать, что страной правят волшебники.
   -- Делай, что хочешь, но дай нам пройти, -- сказал Маттео. Он выхватил меч, и Андрис последовал его примеру. -- Там необходим каждый клинок.
   Маг покачал головой.
   -- Чтобы ты отнес эту новость Залаторму, словно верная охотничья собака -- куропатку? Думаю, я этого не хочу.
   Два джордайна сделали шаг вперед.
   -- Что могут два человека против волшебника и двадцати воинов? -- усмехнулся Прокопио.
   Один из стражей -- высокий могучий человек, протиснулся вперед группы. Он поклонился Прокопио и достал меч, словно собираясь предложить себя в качестве чемпиона. Прежде, чем Прокопио успел ответить, большой человек сжал в кулак свободную руку и ударил мага в живот. Вспыхнули защитные чары, но мужчина без особых усилий преодолел их. С хрипом, словно проколотый мех, Прокопио сложился пополам.
   -- Со всем уважением, милорд, -- отчетливо сказал ему Темо. -- Тут трое мужчин и нет волшебника.
   Лицо большого человека расплылось в широкой ухмылке. Он бросился за своими друзьями, когда они продолжили свой путь вниз по лестнице, к кишащим внизу воинам.
   Все как один, люди побросали оружие. Лицо Темо помрачнело.
   -- И зачем все это? -- спросил он.
   -- Ты теперь офицер, -- сказал один из стражников. -- Сражаться с командиром -- измена. Там, внизу, идет большая битва, но, клянусь богами, если ты пошлешь нас сражаться с халруаанцами, я тебя убью.
   Великан свирепо усмехнулся.
   -- Полагаю, в армии Ахлаура в основном халруаанцы. Но они мертвы слишком давно, чтобы на нас обижаться.
   По его сигналу, отряд поднял оружие и приготовился отправиться в бой.
   -- К конюшням, -- крикнул Маттео.
   Не мешкая, они схватили быстрых лошадей, вскочили в седла и рванули к северным воротам. Путь до дуэльного поля был коротким, и лошади помчались, словно почувствовали срочность, снедавшую их всадников.
   Маттео низко пригнулся к шее лошади, огибая поле брани и останавливаясь рядом с Залатормом. Он увидел выходящего вперед Ахлаура. Некромант поднял вверх светящийся черный шар. Маттео застонал, узнавая чары смерти -- мощная магия, которая немедленно и безвозвратно вытягивала жизненную силу.
   Король махнул рукой в сторону наступающего некроманта. С его пальцев сорвался яркий свет -- чистый, словно сердце паладина. Свечение понеслось к Ахлауру, чтобы рассеять тьму и уничтожить зло.
   Черный шар погас, и Ахлаур повалился на землю. К ужасу Маттео, зеленая чешуйчатая кожа некроманта потемнела, становясь бронзовой. Труп некроманта на глазах превращался в недавно убитого халруаанца. Мантия волшебника, пестрая от крови, обрела голубо-зеленый цвет.
   -- Двойник зомби, -- сказал Маттео, понимая действия некроманта. Он одолжил тело недавно убитого воина Халруаа. Джордайн лихорадочно огляделся в поисках настоящего Ахлаура. Быстрая тень скользила на фоне бурлящего сражения, и черный шар внезапно снова обрел жизнь. Он летел прямо к королю. Маттео протестующе воскликнул, но он был слишком далеко, чтобы достичь Залаторма вовремя.
   Галопом к королю несся гнедой жеребец. Высокий рыжий всадник поджал ноги, после чего совершил гигантский прыжок. Черный шар поймал прыгуна в воздухе, отправляя его кувыркаться в сторону.
   С великим трудом, Андрис поднялся на ноги, держа в руках кинжалы. Вопреки всему, Маттео надеялся, что сопротивление магии окажется равным страшному заклинанию, которое принял на себя его друг, но руки Андриса упали как плети, выпуская кинжалы. Спрыгнув с лошади, Маттео подхватил умирающего до того, как он коснулся земли.
  

* * * * *

  
   Кива мчалась в сторону дворца. Остановившись у одного из деревьев, эльфийка начала подниматься вверх по стволу. Позади неё раздался тихий звук. Благодаря своему эльфийскому зрению, Кива успела бросить быстрый взгляд на Тзигони, прежде, чем руки девушки рванулись к волосам Кивы.
   Не успела эльфийка среагировать, как Тзигони ухватила нефритовую косу и с силой дернула за ней. Голова Кивы откинулась назад, и руки женщины выпустили грубую кору дерева. Стараясь приземлиться как можно выгоднее, она отпихнула свое тело от дерева и упала на девушку.
   Вместе, они повалились на землю, царапаясь и кусаясь, словно пара диких котов. Никто из них не заметил, как начала петь Кетура.
   Кива медленно узнала эльфийские голоса, соединившиеся с надтреснутым голосом женщины. Она вырвалась, отступая от внезапно насторожившейся Тзигони и с недоверием глядя на лица, которых слишком долго не замечала.
   Песня затихла. Тихо наблюдая за происходящим, эльфийский народ задержался здесь, словно их цель в этом мире еще не была достигнута.
   -- Все кончено, Кива. -- Тзигони поднялась. -- Ты победила. Эльфы свободны.
   Кива смутно понимала, что качает головой, словно отрицая действительность. Да, это были её сородичи, её друзья. Вот её сестра, её друг детства, который научил её охотиться. А вон -- первая любовь. Они были свободны. Её цель была выполнена, и перед ней стояло молчаливое доказательство этого.
   Внезапно, Кива поняла правду. Она не закончила свои дела. Все эти годы она считала, что все её действия были посвящены освобождению сородичей. Но не это заставляло её совершать поступки. Месть полностью пожрала её, делая мертвее этих призрачных душ.
   Отчаянно вскрикнув, Кива воздела руки к небу. Вспышка магии поглотила её, и она исчезла.
   Спустя удар сердца, она выступила из заклинания слепоты, разработанного специально, чтобы перенести её к союзнику. Женщина стояла у дворцовой лестницы, на которой сидел угрюмый Прокопио. Волшебник о чем-то размышлял -- и подпрыгнул, как испуганный кот, когда её ногти впились в его руку.
   -- Ну, волшебник, -- сказала она голосом, звучащим странно даже для собственных ушей. -- Пришло время Халруаа умереть.
    

* * * * *

  
   Кива и Прокопио вышли из портала посреди армии нежити. Волшебник сжал зубы и закрыл рукой нос, чтобы заглушить вонь. Эльфийка развернула его в сторону, свободной рукой указывая туда, где стоял Ахлаур, озаренный черным светом.
   -- Посмотри хорошенько, волшебник, -- сказала Кива, звенящим от безумия голосом. -- Он -- твое зеркало. Он -- это вы. Он -- это Халруаа, и быть может, все вы провалитесь в Бездну!
   Она выхватила нож из-за пояса Прокопио и вонзила в грудь лорда-мэра. На мгновение, он, словно не веря своим глазам, смотрел на эльфийку, а потом повалился на землю, пропитанную кровью.
    

* * * * *

  
   Глубоко в рядах своих солдат, Ахлаур творил новое заклинание. Страшная гниль покрыла бурлящую массу воинов. Нежить не пострадала, зато живые стали получать каждый удар с удвоенной силой. Мечи вываливались из разрубленных рук, мужчины падали на землю, корчась в агонии, когда хрупкие, зазубренные осколки костей вонзались в их плоть.
   Одетые в серое жрецы мужественно выполняли свои обязанности, перетаскивая раненных в сторону и горячо молясь о павших. Волшебники, в свою очередь, защищали жрецов. Круг магов творил защитные заклинания над группой последователей Азута, которые все вместе пели заклинания, призванные отразить атаки нежити. Трудно было выстоять против объединенных сил Халруаа. Скелетные воины падали, словно скошенная рожь.
   Ахлаур обернулся к своему личу. Вишна стоял вне досягаемости сил жрецов. По кивку Ахлаура, немертвый волшебник призвал мертвых стражей -- духов-хранителей с эфирного плана. Эти светлые воины заскользили в сторону жрецов, словно падшие ангелы. Духи были грозными, словно атака воздушных паладинов. Вишна начал творить заклинание, готовясь вызвать еще более жуткую магию.
   Черное одеяло накрыло поле. Стоило заклинанию лича вступить в силу, недавно умершие солдаты начали подниматься, а живые попадали на землю без чувств, не тронутые лезвием или магией.
   Нечленораздельные крики ужаса вырвались из разорванных глоток, когда десятки живых людей поняли, что их души переметнулись в трупы. Их собственные тела, живые, но покинутые, беззащитно лежали на земле. Немертвые воины уже направлялись к ним, словно волки, окружавшие свою добычу.
   Воины Халруаа, не ощутившие на себе действия заклинания Вишны, не понимавшие его смысла, бросились на помощь товарищам. Все еще ничего не понимая, они прорубались сквозь ряды перепуганной обезумевшей нежити. Оставленные тела содрогались и умирали, когда душа, заключенная в трупе, отлетала на свободу, к той жизни, что ждала всех после смерти.
   Глаза лича скользнули по толпе, находя Залаторма. Мужчина боролся против огромного когтистого создания, которое казалось полу человеком, полу крокодилом. Ахлаур сотворил сильное заклинание ослабления и метнул его в короля. Залаторма отшвырнуло назад. Лицо короля побледнело, когда магия проникла в его тело. На мгновение, глаза двух друзей встретились.
   Одной мыслью, одним жестом, Вишна послал в Залаторма заряд исцеляющей энергии. В то же время, лич бросил мысленную команду немертвому воину подле Ахлаура.
   Существо вытащило ржавый нож и перерезало веревку, державшую черный куб в рукаве некроманта. Нежить рванулась вперед, подхватывая эбеновую филактерию, которая удерживала в себе дух Вишны. Ахлаур был так поглощен своими делами, что не заметил потери.
   Вишна принял крошечную коробочку из скелетной руки, кивая в знак благодарности.
   -- Я дарую тебе покой и честь, -- пробормотал он. Словно благодаря своего командира, скелет склонил голову и рассыпался в пыль.
   Оглядев поле боя, лич задержал взгляд на маленькой женщине с зелеными волосами. Движением руки, командир нежити проложил себе путь сквозь бурлящую толпу. Он двинулся к Киве.
   Она надменно окинула его взглядом снизу вверх. В глазах женщины застыла ненависть.
   -- Сейчас тобой командует Ахлаур. Чего тебе надо от меня?
-- Лишь закончить то, что было начато давно, -- сказал он. -- Я пришел, чтобы освободить тебя.
   Лич вонзил кинжал в сердце эльфийки. Долгое время, женщина смотрела на него. Ненависть превратилась в замешательство, а затем -- в странное облегчение.
   Вишна выпустил кинжал и дал Киве упасть на землю. Через мгновение он наклонился и закрыл ей глаза. Подняв тело мертвой женщины на руки, он направился в лес, в сторону живых деревьев. Там, среди корней древнего дерева она, быть может, найдет мир, который так долго ускользал от неё.
   На границе поля боя, призрачные силуэты эльфов Халруаа с печальным одобрением следили за происходящим.
  

* * * * *

  
   Залаторм отпихнул в сторону мертвого крокодила и оглядел битву. Угасающий свет дня коснулся слабо светящихся фигур, собравшихся на краю леса. Поняв, что произошло, он улыбнулся. Эта улыбка, словно восход солнца озарила его лицо, и тяжелое бремя упало с его сердца.
   Он выкрикнул имя своего врага. Мощная магия заставила слово парить над полем, словно божественный зов. Сражающиеся замерли и разошлись. Все глаза уставились на короля волшебников. Залаторм указал на наблюдавших за сражением духов.
   -- Сердце Халруаа, -- сказал он просто.
   Ахлаур обернулся в сторону душ эльфов, которых он поработил и замучал. Его черные глаза в ужасе распахнулись. Он замахал перепончатыми руками, творя заклинание, которое способно было контролировать мертвых, но эльфы были слишком далеко.
   Некромант позвал Вишну, Киву. Но никто не ответил.
   -- Давай закончим это, Ахлаур, -- сказал Залаторм, и горя в его голосе было больше, чем гнева. -- Наше время истекло.
   Он сорвал с шеи серебряную цепочку, к которой был прикреплен небольшой рубиновый камень.
   -- Одна из наших предыдущих попыток, -- пояснил он, поднимая пылающий самоцвет. -- Тогда мы думали лишь о том, чтобы поддерживать и защищать друг друга на благо Халруаа.
   Залаторм бросил камень на землю. Рубин разлетелся, и навалившийся внезапно вес лет обратил короля в пыль. Там, где только что стоял Залаторм образовался лишь небольшой холмик из костей, прикрытый гниющей мантией и увенчанный короной из серебра и электрума.
   Некромант испустил страшный вопль, и все глаза обернулись к нему, глядя на его трансформацию. Как и Залаторм, он обращался в прах, но медленно. Даже в агонии он не терял самообладания, крича от негодования и гнева. Челюсть скелета еще долго подрагивала от ярости, даже когда звук крика затих. А потом была только пыль, унесенная внезапным порывом ветра. Это нежить повалилась на землю, наконец освободившись от власти некроманта.
   Поле боя накрыла ошеломленная тишина. Наконец, все как один, волшебники начали повторять имя Залаторма. Выжившие возносили песню к небесам, вскидывая окровавленные мечи и длинные опустевшие палочки, славя последнюю победу короля.
   Никто не слышал, как тихий неровный голос напевает слабую мелодию. Никто, кроме молодой женщины, стоявшей рядом с поющей. Рука Кетуры коснулась руки дочери. Их пальцы переплелись, а голоса усилились, сливаясь в единой песне.
   Это был не призыв и не принуждение. Это была мольба. Слабые тени эльфийских духов подхватили их напев и мелодия понеслась над полем боя, чтобы снова смешаться с волшебной песней королевы и её дочери.
   В конце концов, тени разошлись, открывая фигуру короля Халруаа. Осторожно, словно уча младенца делать первые спотыкающиеся шаги, они подвели дух Залаторма к его останкам.
   Призрак растворился в кучке, оставшейся от тела Залаторма. Медленно, тление пошло вспять. Радость стала безудержнее, когда все приветствовали возвращение своего монарха. Все окружающие были счастливы без каких-либо оговорок.
   Кетура бросилась вперед и упала в объятия мужа. Они поднялись вместе, рука об руку, и Залаторм поднял вверх их сплетенные ладони. Со всех сторон теперь доносилось и имя Кетуры, ибо подданные видели, как её песня вернула душу в тело короля.
   Наконец, Залаторм призвал толпу к тишине.
   -- Пришло время для невысказанной правды. Я знаю, что вы устали, но должны услышать историю, которую слишком долго скрывали.
   Он рассказал всем про Кабал, про долгий путь мести, на который встала эльфийка, которая посвятила свою жизнь разрушению звезды. Он говорил о храброй королеве, которая в течение долгого времени была зажата между артефактом и эльфийкой, и её дочери, которая никогда не отказывалась от своих поисков, чтобы найти мать и освободить её.
   В конце концов, он пообещал внести изменения в закон и помиловать всех, кто плел против него заговоры, если они дадут слово волшебника, что будут работать вместе с ним, чтобы сделать Халруаа лучше, чем виделось им во сне. Еще лучше, чем их страна могла бы стать. Как один, народ Халруаа упал на колени. И имя Залаторма унеслось в темнеющие небеса.
    

* * * * *

  
   Незнакомые слезы текли по лицу Маттео, когда он смотрел на развернувшуюся перед ним сцену.
   -- Наконец она нашла семью и имя, -- сказал джордайн с глубоким удовлетворением.
   -- А ты? -- Слова Андриса были лишь шепотом. Голос друга казался бесцветным, под стать своему хозяину.
   -- Я джордайн, и всегда им буду, -- сказал Маттео. -- Если я могу увидеть и почувствовать Теневое Плетение, тем лучше. Возможно, в следующие годы королю понадобиться подобное умение.
   Андрис мечтательно улыбнулся.
   -- Я был джордайном, воином эльфийских кровей, а потом даже одним из трех. Это было лучше всего.
   Он потянулся к Маттео. Юноша сжал запястье своего друга, прощаясь с ним, как с воином. Он еще долго не разжимал пальцев. Даже когда рука Андриса ослабела. Даже когда его кулак сжал лишь пустой воздух.
   После всего, что он видел в этот день, Маттео не был удивлен тем, что Андрис просто исчез. Он наблюдал за тем, как знакомый силуэт направился к ожидающим его теням. Андрис с радостью был принят эльфами, которым он помог вырваться на свободу. Вместе, они обратили свои взоры к звездам и поднялись, растворяясь в вечернем небе.
   Взгляд Маттео переметнулся от королевской семьи, устремляясь к звездам. Андрис, как и Тзигони, наконец нашел свою семью.
   Советник короля тихо встал и направился к семье Залаторма, готовый служить. Он чувствовал, что и сам возвращается домой.
  

Эпилог

  
   Маттео быстро шагал по городу, подгоняемый светом полной луны и звуками драки, доносившимися из портовой таверны.
   Он протиснулся в комнату, рассматривая знакомую сцену. На столе стоял молодой парень, жонглируя несколькими кружками. Трое разгневанных мужчин кружили вокруг, хватая юношу за ноги. Исполнитель награждал их хорошо рассчитанными пинками и случайными бросками кружек. Некоторые зрители приветствовали действия юноши, а некоторые даже кидали кружки, чтобы пополнить запасы юнца.
   К сожалению, не все кружки были пусты. Там и тут пропитанные элем наблюдатели бросали гневные окрики и с кулаками лезли на покровителей жонглера. Потому в стороне от выступающего вспыхнуло несколько небольших стычек. Люди выкрикивали ставки, монеты переходили из рук в руки.
   Войдя в залу, Маттео двинулся к трио дебоширов. Он схватил двоих за грудки. Резко ударив их лбами, джордайн отбросил мужчин в сторону. Третий человек, осознав, что остался в одиночестве, выхватил из-за пояса меч и замахал им перед своим пьяным испуганным лицом.
   Плечи джордайна вздрогнули от тяжелого вздоха. Он поднял руку и поманил пьяницу к себе. Ревя, как ужаленный пчелой бык, хам кинулся на безоружного человека.
   Маттео ответил на атаку, перехватывая руку мужчины и опуская её вниз. Меч оказался зажат между двумя широкими досками деревянного пола. Человек продолжал свое движение без него. Парень, который все еще жонглировал, быстро запустил три кружки в пьянчугу. Все три попали прямо в лоб нападавшего. Он пошатнулся и упал на колени, приземляясь лицом прямо в лужу эля.
   Пьяные крики заполнили таверну. Выступавший юноша оскалился, словно еж, и отвесил глубокий поклон.
   Маттео схватил звезду сцены за короткий волосы и стащил "мальчика" с его помоста. Он ловко подхватил хулиганку и перекинул её через плечо.
   Крики радости сменились протестами, но теперь до пьяной толпы дошло, что сражавшийся носил белый плащ джордайна. Мало кто из них выпил достаточно, чтобы серьезно помышлять о нападении на советника волшебников.
   Крепко держа свою пленницу, Маттео зашагал прочь из доков. Через некоторое время, девушка начала извиваться. Он наградил её резким шлепком по заду.
   -- Эй! -- запротестовала Тзигони. -- Это что, новый способ наказания принцессы?
   -- Веди себя, как принцесса, и заслужишь соответствующее отношение.
   Девушка что-то пробормотала. Маттео старательно пытался игнорировать её слова, пока она не укусила его за плечо. Юноша издал испуганный крик и бросил Тзигони. Она перекатилась на ноги и попятилась.
   -- Мы сейчас равны, -- заметила она.
   -- Нет уж! Тзигони, я должен защищать тебя. Ты не облегчаешь мне задачу.
   -- Ты думаешь, каково мне? -- Девушка хмурилась. -- Все эти протоколы, правила, ожидания. Все это раздражает, как плохо подобранное седло. И не рассказывай мне, какую одежду носить! И обувь тоже!
   Джордайн взглянул на её маленькие босые ноги, и его губы неохотно дрогнули.
   -- Полагаю, тебе не по нраву, что я испортил твое развлечение.
   -- Да, проклятье! Ты советник короля, и если разговоры про передачу власти по наследству зайдут далеко -- ты застрянешь со мной надолго!
   Долгое время она смотрела на друга, а потом гнев на её лице сменился испугом. Веселясь, Маттео скопировал выражение её лица. Оба они рассмеялись.
   Он взял девушку за руку и дружелюбно посмотрел в её глаза.
   -- Так как мне суждено быть джордайном, позволь дать совет. Если ты хочешь оскорбить людей -- выбирай тех, кто поменьше и предпочитает пить в одиночестве.
   -- Забудь. Мне нужно улучшать твои боевые навыки, -- девушка посмотрела на Маттео снизу-вверх. -- Как ты нашел меня?
   -- Это Халруаа, -- напомнил он ей. -- Тут нет недостатка в магии.
   -- Да, но меня нельзя отследить с помощью магии.
   Маттео изогнул бровь, многозначительно глядя на тени, чернеющие в свете луны.
   Глаза Тзигони расширились.
   -- Теневое Плетение. Проклятие! Я забыла про него.
   -- Одна мудрая молодая женщина недавно дала мне хороший совет. Хочешь послушать?
   Девушка испустила тяжелый вздох.
   -- А есть разница, что я отвечу?
   Маттео усмехнулся и потрепал каштановые волосы подруги, словно та действительно была парнем.
   -- Все меняется, -- сказал джордайн. -- Постарайся не отставать.
   Судя по всему, у автора ошибка. В оригинале название школы Тзигони, как и Кетуры -- Воплощение (Evocation), представители которой специализируются на метании молний и файерболов. В то же время магом школы Вызова (Conjuration) неожиданно назван Басель. Я взял на себя смелость поменять эти названия местами. -- Прим. редактора.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

"Война волшебников", Элейн Каннингем (ShadowDale.Ru)

  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"