Стояли шум и паника - у Небесного быка предположили гонорею. Лей Гун проверял в Джидао.Байду.Дот.Тянь с телефона симптомы, потому что у местных врачей не было единого мнения, а результаты анализов будут известны только через пару дней. Тем временем на Пекин лился дождь мутный и несвежий, а бык мычал, бодался и худел. Лей Гун подозревал, кто мог сделать это с быком, но не по его силам было связываться с Зоей, второй наложницей Главного смотрителя за скотом. Бык лежал в своем стойле, вокруг толпились врачи, сплетаясь даосскими бородами над бычьими яйцами, незаметно складывая по карманам навоз. Лей Гун подошел к печальному быку, опустился на корточки чуть поодаль от его позавчера еще грозной задней части, закурил сигарету, крупные слезы катились из его глаз по лицу и кожанке и капали прямо в Небесную канавку для навоза. Бык чувствовал расположение пастуха, поворачивал к нему красивую морду, и мычал от горя. Пастух страдал, душа скулила от жалости и жаждала действий. Он выпрямился, хрустнув обеими коленками, еще раз окинул лучшее животное взглядом и решительно двинулся к выходу. Не задерживаясь, он вышел из огромного коровника и пошел в сторону Садов "Десяти Тысяч Ароматов", в это время на сливе Лао Цзы уже должны были созреть плоды. Через стену из сада тянуло запахами цветов, плодов и чистых женщин. Сегодня в страже сада был второй брат его жены, которому он часто посылал фотографии могучих бычьих причиндалов, которые были его самой большой гордостью. Лей Гун подошел к южным воротам, в которые как раз входили три красивые простоволосые девушки под зонтиками.
- Эй, Сяо Лу, иди сюда!
- Дагэ! Ни хао! Ты че не в коровнике? Слышал, слышал, у вас там такой разврат, мой напарник даже подал прошение о переводе в охрану Небесного стада.
- Давно бы уже усилили охрану, но кто сделает, все в курсе, сколько там денег. Тупые эти курицы, которых набрали и не ебут, лазят ночами по стойлам, фу, позор Наднебесной... Ну ладно, я не о том пришел болтать.. Пусти меня на пять сек в сад, очень надо.
- Ты че, там сезон плодово-ягодный, туда только по спец-пропускам.
- Блять, ладно, приходи завтра вечером ко мне, там такой корпоратив будет..
- Дагэ! Спасибо, дагэ! Заходи, только кирзачи оставь тут у нас на посту, и кожанку свою, а то сад переименовать придется в "Остался только один запах".
Зайдя в сад, Лей Гун пошел вдоль стены на восток, там напротив Павильона Неловкого молчания росла на невысоком холме среди камней слива - старая и кудрявая, как любая химическая пенсионерка. Сливу покрывали огромные плоды, которые падали на землю с мягким шлепающим звуком и открывали свое нежное тело в трещинах в лопнувшей фиолетовой коже. Стараясь слиться со старой стеной, Лей Гун полз к холму сливы, одной рукой подтягивая тело к цели, а второй вытаскивая пакет из кармана брюк. У подножья валялись плоды, которыми, чертыхаясь, он наполнил шелестящий пакет. Назад он не стал тратить время на коммандос и кинулся к воротам бегом, спрятав пакет под свитер. Быстро вкинул ноги в сапоги, схватил кожанку и побежал, подволакивая сапоги, к коровнику.
Бык лежал там же. Лей Гун раздвинул докторов руками, на что они возмущались и указывали ему на его подлое происхождение, но он не обижался, потому что не слушал. Он вытащил пакет со сливами и стал кормить ими быка. Бык слизывал сливы с ладони и выплевывал косточки в докторов. Доктора вставали в позы ушу и ловко отбивались от косточек хитрыми движениями ладоней. Съев килограмма два слив, бык вскинул морду и замычал - из окружающих стойл послышалось ответное мычание. Бык раскачал корпус и вскочил на ноги. Лей Гун отполз в угол и плакал от счастья. Бык победно мычал и гонял оставшихся старцев по стойлу. Когда вокруг уже не осталось живых прямоходящих, он подошел к пастуху и ткнулся мордой ему в затылок.