Если дятел не долбит, значит он либо спит, либо умер.
/народная мудрость/
Допустим, вам двадцать лет. Допустим, семнадцать лет назад папа нечаянно уронил вас с лестницы вниз головой. Однако же допустим - дабы оставаться справедливыми, и в целях чистоты жанра - что при этом на вас было надето что-то вроде шубы и импортной шапочки из натурального меха. Так что падение вы пережили без телесных повреждений и вообще без каких-либо видимых последствий.
А невидимые последствия настигают вас в двадцатилетнем возрасте, у экрана рабочего компьютера, когда - после двух недель тупого созерцания круглой цифры "ноль" на секретном почтовом ящике - вы с удивлением понимаете, что вас бросили.
Итак, вы вздыхаете, решительно закрываете "навсегда" секретный счет, тихо материтесь - громкий мат не идет вашему амплуа и новым туфелькам на каблучке, купленным у какого-то араба на старом рынке - и с нехорошей ласковой улыбочкой, адресованной самой себе, щелкаете мышкой по коротенькому имени в списке ICQ. "Завтра в шесть", - получаете деловой ответ и вносите в каталог мобильника номер телефона под мстительным заглавием "сдохни, пупсик".
А назавтра, в четыре сорок пять вы стоите на автобусной станции, блаженно жмурясь на солнышко, и напеваете себе под нос особо злобную песенку из нового альбома... ну, хотя бы той же Агаты Кристи - очень универсальный альбом, между прочим, на любой случай жизни можно отыскать в нем достойную песенку для напевания под нос. Не всякой жизни, оговорюсь, - лично вашей. Далее - суете водителю мятую бумажку без сдачи и кокетливо плюхаетесь тощим задом на сиденье, в ушах - раковинки плеера, во рту - леденец, в руках - сумочка, в голове - жажда мести. Под сердцем у вас приятно перепархивают мороженые ментоловые бабочки, и вы настолько уверены в собственной правоте, а в плеере поют так дивно, что следующие сорок минут пути вы проводите в чудесной, не запачканной объективной реальностью полудреме.
"Какой пи3датый день", - поете вы себе под нос, стоя на платформе и высматривая белую рубашку с черными брюками - фотку прислал маленькую, да и память на лица у вас хреновенькая,- "какой пи3датый пень... какой пи3датый Я..." - вас трогают за плечо, и вы - с тщательно отрепетированным беспечным удивлением -взмахиваете ресничками и невинно щебечете - "Ой, привет. А ты откуда подошел?"
В кафе вы заказываете эспресо - пить вам не хочется, от спиртного у вас мигрени. Ваша как бы непосредственная и такая пронзительно трогательная, элегантная неуклюжесть отточена до совершенства перед зеркалом, - он дает вам прикурить от навороченной зажигалки, и вы прячете сочувственно-ироничную улыбку за ленивым вопросцем - "Ну, чего там?"
Далее следует довольно нудное обсуждение деталей, - вы позевываете в кулачок, вы все это слышали (точнее, читали) раньше, и наконец - взглянув многозначительно на часы - перебиваете с фальшивой печалью и подлинной вежливостью в голосе - "Знаешь что? Брось. Можно все. Но с условием..." Что за условие - он тут же понимает сам, без намеков. Вы восхищенно всплескиваете ручками - не зря, ах, не зря он уже три месяца мигает буковками в вашей аське. В данный момент вы почти что верите самой себе. Вам действительно плевать и на себя, и на родителей, а особенно - жгуче, рьяно, взахлеб - плевать на этого ублюдка, вашего пупсика, который мог хотя бы попрощаться, что за дурацкая манера - исчезать по-английски? Туда ему и дорожка. Тоже мне, судьбы подарок, говна пирога. И вы мило улыбаетесь собеседнику, с нарочито детским любопытством опершись горящей щечкой в полураскрытую ладонь, и пускаете колечки, и киваете слегка затуманенной головкой, и хихикаете смущенно, как бы ненавязчиво, но в то же время и со смыслом - грациозная легкомысленная сдержанность - ваше главное оружие, что бьет наповал уже два года с каким-то хвостиком, и вы об этом прекрасно знаете. Вы вообще видите их насквозь - собеседника включительно - а он, между тем, рассыпается перед вами - а главным образом перед собой, - мелким бисером (красивый, безумно красивый мужик! И рубашка ему идет, белоснежная, наглаженная - редкость в этой стране, здесь даже профессора на лекции приходят в сандалиях) - сидит и неторопливо, веско, со знанием дела ведет переговоры - вот-вот достанет бумажку и ручку с золотым пером. Подпишите здесь, здесь и здесь, - а здесь инициалами и полное имя прописью. Спасибо. Он с любопытством вглядывается в ваше лицо - вы краснеете, опустив глаза и рефлектоно пересчитывая все свои недостатки, но тут же одергиваетесь - жениться ему на вас, что ли? Перетопчется. Да и не с той целью он на вас уставился, - он хочет узнать, красиво ли он рассказывает, достаточно ли напугал вас - или наоборот, впечатлил и обрадовал, - нет, все-таки напугал... ну почему они такие прозрачные! Даже неинтересно... Вы киваете монотонно и скучающе, повторно коситесь на часы, изящно выставив локоток - уже полдевятого, - и вопросительно вздергиваете бровки. "Не беспокойся", - воркуете вы с самой кроткой улыбкой, на которую только способны, - "из аськи я тебя вытерла, из телефона тоже. Все чистенько."
Он поднимает руку, подзывая официантку, и вы ощущаете внезапный и довольно нелюбезный удар в средостение. Тесный зал недорогой забегаловки превращается в пеструю карусель, в глазах темнеет, и вы, скрывая минутное замешательсво и предательскую вибрацию взмокших ладоней, лезете в сумочку с целью якобы заплатить за себя, - вас, разумеется, останавливают галантным и властным жестом. "Спасибо",- благодарите вы дрессированным голосом - пусть только попробует не послушаться! И вместо кошелька извлекаете косметичку. Вам все еще спасительно плевать и на себя, и на родителей, и на этого... даже называть его противно! - но небо упадет вам на голову и реки повернут вспять, если кому-то случится обнаружить вас вне дома с недопудренным носиком.
"Знаешь, что", - вдруг задумчиво и протяжно говорит божество в белоснежной рубашке, - "может, мы просто.. а? Ты еще маленькая. Дите еще совсем. Я так не могу."
"Что - просто", - бесцветным тоном автоответчика выдыхаете вы, медленно цепенея- неужели опять облом? И какой! Не хватило вам первого? Господи, ведь ты у меня - последняя надежда, - вам хочется закричать на всю кафешку, черт с ними, пусть слышат, - броситься ему на шею (или в ноги - если хватит места) - хрена ли ты морочил мне голову два с половиной часа, совести у тебя никакой! - но вместо этого с непроницаемыми глазами повторяете - "Что - просто.."
Он молчит, смущенно шмыгает носом и пожимает плечами, - губы растягиваются в какую-то горизонтальную улыбку, не улыбка, а одно название, - и вы с образцово-показательным великодушием деликатно похлопываете его по ладони. "Все хорошо", - тепло соглашаетесь вы, совсем как мамочка, которую вовсе не расстроила случайная сыночкина двойка. - "Я, наверное, пойду... Спасибо за кофе." Он растерянно приподнимается, но теперь ваша очередь по-джентльменски махать рукой - сидите, сидите, - вы снова открываете сумочку и брезгливо припечатываете двадцатку стаканом к полированному столику, это его заденет, это его непременно заденет. Вы делаете шаг по направлению к выходу, но в последний момент - как бы нечаянно вспомнив о чем-то - полуповоротом головы ловите его пустой рассеянный взгляд и тихо, но отчетливо, - так, чтобы услышал только он, но услышал обязательно, - бросаете ему - "Трепло...", не переставая ласково и кротко улыбаться.