Тихо моросил дождь. По пустынной ночной улице не спеша, шел мужчина. Его бежевый дождевик сильно вымок и приобрел скорее грязно-коричневый цвет. Та же участь постигла и его шляпу.
Район, который он выбрал для ночной прогулки, выглядел мрачно. Узкие улочки, местами заваленные разнообразным мусором, гнетущая атмосфера постоянной тревоги. Высотные многоэтажные дома нависали над одиноко идущим человеком, словно великаны, любопытно склонившиеся над букашкой.
Тем не менее, мужчина спокойно продолжал свой путь. В каждом его шаге чувствовалась уверенность человека, который знает, что делает. Завернув за угол одного из домов, он ненадолго остановился. Словно что-то для себя уяснив, путник направился дальше. Увидев впереди, метрах в двадцати, железную дверь, покрытую ржавчиной, мужчина в плаще и шляпе пошел к ней.
Дверь, привлекшая внимание странного человека, выглядела так, будто вела в заброшенный чулан, которым давно не пользовались. Тем не менее, путник ускорил шаг. Подойдя, к ней, он элегантно постучался костяшками пальцев. Несколько мгновений ничего не происходило. Стороннему наблюдателю подобные действия вообще могли показаться бессмыслицей. Но вот, дверь со скрипом отворилась, и путник вошел внутрь.
Помещение, в котором он оказался, просто поражало воображение. Вместо руин и разрухи, которые ожидались в подобном месте, перед ним предстало скорее некое подобие элитарного клуба. В огромном помещении, уставленном рядом небольших белых столиков, за которыми сидели люди, царила атмосфера роскоши. Публика оказалась разношерстной. Здесь сидели и молодые парочки, весело щебечущие о чем-то своем, и респектабельные люди с почетной сединой на висках, угрюмо молчавшие, уставившись в свои бокалы. У всех собравшихся были две общие черты. Во-первых, все очень изысканно одеты. Женщины, в вечерних платьях, а мужчины в костюмах, некоторые даже во фраках. Во-вторых, все эти люди смотрели в сторону небольшой сцены, завешенной атласным занавесом. Заняты, оказались не все столики. Один, находящийся в глубине помещения, пустовал.
К вошедшему человеку в плаще и шляпе тут же подбежал молодой парень, одетый в черную ливрею. Поклонившись, он услужливо принял у гостя вымокший плащ и шляпу.
Путник оказался шатеном, в строгом костюме кремового цвета. На него почти не обратили внимания. Тем немногим, кто удосужился посмотреть на него, шатен приветливо кивал. Они отвечали взаимностью и быстро возвращались к своим делам.
Немного осмотревшись, он направился к стойке бара, которая располагалась совсем рядом с входом в заведение. Бармен, долговязый молодой блондин, приветливо улыбнулся.
- Вам как обычно?
- Да.
- Ваш столик не занят.
- Спасибо.
Отойдя от стойки, шатен направился к тому самому столику, который пустовал. Аккуратно пройдя мимо рядов занимающихся своими делами господ, человек уселся за свой столик, точно такой же, как и все остальные, небольшой, круглый и белый. Устроившись, он, последовав примеру всех собравшихся в этом помещении, обратил свое внимание на занавес. Кругом стоял мерный гул разговоров. Все чего-то обсуждали. Лишь немногие, последовав примеру вновь прибывшего, сидели в гордом одиночестве.
И вот, на сцене произошло оживление, заставившее людей притихнуть. Перед публикой показался конферансье, высокий, солидный человек в костюме с бабочкой.
- Дамы и господа, встречайте теперь редкую гостью у нас, несравненную мисс Музу! - громко объявил он.
Раздался гром аплодисментов, после чего заиграла тихая джазовая мелодия, свет погас, и занавес начал медленно подниматься. На сцене появилась высокая блондинка в красном вечернем платье. Двигаясь в такт легкой красивой музыке, она запела. Ее голос являлся настоящим волшебством. Нежный, и одновременно с этим, сильный, он просто околдовывал. Блондинка неспешно прохаживалась по сцене, от чего ее длинные золотые волосы нежно ласкали плечи. Ее песня была грустной. Мисс Муза пела о придуманном мире, мире фантазий, которого больше нет. Этот мотив, хотя и не очень затейливый, задевал за живое.
Шатен не сводил глаз с певицы. Все время, пока она пела, он пребывал словно в каком-то гипнотическом трансе, будучи не в силах думать о чем-то другом. Когда она закончила петь, и зажегся свет, зал бурно рукоплескал. Шатен аплодировал громче других. Мисс Муза элегантно поклонилась. На миг их взгляды встретились. Улыбка на ее устах стала чуть меньше. Почувствовав себя неловко, девушка поспешила удалиться, за начавший опускаться, занавес.
Еще несколько мгновений гость не мог придти в себя. Он сделал это, только когда его окликнул один пожилой господин, также сидевший за соседним столиком в одиночестве.
- Ну, разве она не прекрасна? - спросил седой мужчина во фраке.
- Да, разумеется.
- Жаль, что на своем веку мы все реже видим эту чудесную госпожу, - тяжело вздохнув, он нахмурился. - Золотое время культуры ушло. Наш "Клуб последних" вполне соответствует своему названию. Мы все здесь, словно редкие вымирающие животные в зоопарке, продлить вид которых невозможно. Сами подумайте, последний художник, последний поэт, последний скульптор, последний философ, все это члены нашего клуба. Даже вы, намного моложе меня, являетесь последним писателем, тоже не являетесь исключением. Вы, как и я, безнадежны.
- Что ж поделать, такое сейчас время. В двадцать шестом веке больше не нужны драматурги, поэты и писатели, если честно нам повезло, что мы смогли протянуть так долго, - наконец полностью восстановив ход мыслей, ответил шатен.
- Да уж, - устало кивнул его собеседник. - Скажите честно, творчество приносит вам доход?
- Да, я еще могу выполнять мелкие заказы, писать рекламу и пропаганду.
- Тогда вам действительно повезло, нам, философам уже нет места нигде, разве что на кладбище, - сказал седой господин, хрипло хохотнув. - Жаль, что у нас нет будущего...
Эти слова как молот, ударили по голове писателя. Встав из-за столика, он побежал к сцене, и скрылся за дверью рядом, с надписью 'служебный вход'. 'Ведь я могу хотя бы попытаться все изменить!': звучало в его голове...
Стоя перед входом в гримерную с надписью 'Муза', мастер слова волновался. Наконец, пересилив себя, он постучался.
- Да, - ответил ему нежный волшебный голос.
- Это я.
- Что тебе нужно? - спросил голос, с оттенком отчуждения.
- Надо поговорить.
На несколько мгновений воцарилась тишина. Шатен уже хотел, уйти, как вдруг дверь все-таки открылась. Несравненная Муза стояла перед большим зеркалом, расчесывая свои роскошные золотые волосы. Последний писатель вошел и закрыл за собой дверь.
- Так, что тебе нужно? - повторила она, не оборачиваясь к нему.
- Мне нужна ты.
- А кому нет?- с издевкой спросила она.
- Я любил тебя, почему ты ушла? - с болью в голосе спросил шатен. - Ведь ты жила со мной, тебе тоже было хорошо.
Девушка молчала, продолжая плавно расчесывать свои волосы широким гребнем, в форме ракушки.
- Дело ведь не только во мне, ты редко навещаешь это место! - перешел на крик писатель, подходя ближе. - Когда ты пела здесь последний раз? Пятьдесят, а может сто лет назад?
- Да как ты смеешь?! - закричала она, обернувшись к вошедшему. - Спрашиваешь почему? Да потому, что вы все предали меня! И ты, и все те, кто находится в этом месте! Я помню, какими вы были на заре времен, чистыми, непорочными. Тогда я никуда не уходила. Ты помнишь это? Я была с вами постоянно... А теперь посмотри на себя. Ты стал работать на заказ, деньги затуманили твой разум. Ты забыл, кто ты есть на самом деле. Ты стал холодным, расчетливым, думающим только о наживе, о СЕБЕ! Впрочем, не только ты один. Вы все здесь одинаковы! По-хорошему, я вообще не должна была сюда приходить. Ни сегодня, ни через сто, ни через тысячу лет!
Девушка умолкла, продолжая смотреть в глаза писателю. Тот молчал. Не выдержав ее взгляда, он отвернулся. Ему нечего было сказать, потому, что он понимал, что она права. Еще несколько мгновений они смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Дрогнув, шатен ушел...
По пустынным улицам неторопливо шел мужчина в бежевом плаще и шляпе. Хотя дождь давно закончился, в душе у него было сыро. Неповторимая грусть разливалась по всему телу, проникая в само его существо. Долго терпеть такое состояние не смог бы никто.
Последний писатель остановился. Немного осмотревшись, его внимание привлекла длинная пожарная лестница, тянущаяся вдоль стены высотного дома к самой его крыше. Недолго думая он подпрыгнул и ухватился за самую первую перекладину, подтянулся и оказался на лестнице. Не думая об опасности, не чувствуя ни капли страха он полез по ней. Прутья лестницы местами проржавели от времени и выглядели очень не надежно, но это его ничуть не смущало, он все продолжал карабкаться наверх. Наконец, преодолев, таким образом, двадцать этажей, он выбрался на крышу. Его плащ стал грязно-серым от грязи, а шляпа покинула его голову еще в самом начале восхождения.
С крыши высотного дома открывался великолепный вид на город. Длинные шпили небоскребов, транспортные челноки, лавирующие между ними, море движущихся огней просматривались отсюда великолепно, только неба не видно. Вместо него над городом навис какой-то необъяснимо плотный мрак. Окинув взглядом всю панораму, последний писатель улыбнулся. 'Да уж, господин философ прав. Нам больше нет здесь места!': подумал он.
Встав на самый край, последний писатель распростер руки готовясь прыгнуть с огромной высоты, чтобы прекратить невыносимую грусть, переполняющую его душу, как вдруг, его окликнули. От неожиданности он чуть против своей воли не полетел вниз. Еле удержавшись на ногах, шатен обернулся. Перед ним стояла она. Не понятно как, но девушка оказалась на крыше и смотрела не него. В ее глазах читалась боль, жалость, и еще много-много чего, но одно из этих чувств заинтересовало последнего писателя, и он подошел к ней.
- Не делай этого.
Маленькой жемчужиной слезинка скатилась на ее нежную щеку.
- Почему? - спросил писатель, с надеждой глядя на нее.
- Может, ты, конечно, и не идеал, но если уйдешь, то уже вообще ничего не останется, - ответила она.
- А ты будешь со мной?
- Да.
- Больше ничего и не надо, - сказал шатен, и они закружились в поцелуе, а над городом медленно стал рассеваться мрак...