Аннотация: Опять же, рассказ подпал под категорию "фэнтези" только потому, что более подходящей группы не нашлось. Скорее, это нечто о причинно-следственной связи с психологическими элементами
Раньше Акаи Хорай был болезненно горделив и импульсивен. Его горделивость не была спокойной, полной достоинства гордостью человека, полностью уверенного в своих силах и не склонного размениваться на мелочи. Скорее, сомнения и чувство неясной вины, преследовавшие его с детства, заставляли Хорая видеть обиду и унижение почти в любых словах или действиях, направленных в его сторону.
Люди ему не доверяли. Но не из-за непримиримости или вспыльчивости - этим страдал каждый третий - а из-за того, что в жилах Хорая текла дурная кровь. Каждый из рода Акаи рано или поздно становился преступником, иногда - изгоем, и кончал свою жизнь плохо. Хорай не подавал никаких признаков того, что его ждёт такая же участь. Люди хотели этому верить - и всё равно его избегали. Со временем Акаи стал принимать такое к себе отношение с остервенелой невозмутимостью, замкнулся в себе и стал молчалив. Импульсивность исчезла, и он уже не требовал извинений за каждый "унизительный" выпад. Впрочем, с ним старались не разговаривать. Хорай начал оправдывать свою репутацию "дурной крови".
Вскоре в действиях Хорая появилась жестокость, которая не доставляла ему самому никакого удовольствия. Он окончательно понял, что мир жесток, и пытался нанести ему предупреждающий удар собственной безжалостностью. Ему это удавалось. О Хорае стали поговаривать со страхом и ненавистью. Акаи становился достойным потомком своего рода.
Когда он совершил первое убийство, никто даже не сомневался в его виновности. Вязать преступника шли всем скопом, вооружившись и с мрачным злорадством на лице. Людьми владела одна и та же торжествующая мысль: "А я же говорил!" Каждый знал, что когда-нибудь Хорай должен был стать убийцей, и исполнение собственных прогнозов доставляло людям радость. Ошибаться не любит никто.
Люди были настолько довольны своей проницательностью, что великодушно разрешили сказать Хораю слово в своё оправдание перед вынесением приговора, который и так был ясен.