Аннотация: Старик: 1.Мужчина, достигший старости; 2.(разг.) Человек опытный, бывалый...
(Словарь современного русского литературного языка)
СТАРИК
1.
Джонни...
Первые снежинки начали падать в полдень, когда Джонни, уже расправившись с уроками, принялся за глупое взрослое занятие, смысл которого он, как ни старался, так и не мог уловить. Суть этого непонятного и крайне утомительного мероприятия заключалась в том, чтобы один раз в неделю - почему-то обязательно по выходным, когда так и тянет погоняться с друзьями по улице, вещи, которые располагались наиболее естественным и удобным образом, должны были быть разложены "как следует", т.е. в самые замысловатые и труднодоступные места. Любимые игрушки - в бездонные глубины обклеенного переводилками комода, напоминающего своей формой гроб, где никогда ничего не разыщешь, рубашки и куртки - на плечики во встроенный платяной шкаф, откуда каждый раз необходимо их снимать, приподнимаясь на цыпочки. Книги - на самые верхние полки стеллажа, c которого еще полагалось зачем-то регулярно стирать пыль - ведь все равно ровно через неделю она снова будет на своем месте. Еще одна взрослая нелепость помимо бесчисленного множества других.
Книг было много - в основном школьные учебники и классические романы, которые дети обязаны прочесть согласно учебному плану по литературе - из разряда тех, которые просматривают "по диагонали", потому что в юном возрасте смысл этих произведений неясен, и по окончании школы в памяти остаются лишь их названия. Но даже такой педагогический прием имеет свою пользу - намного повзрослев и набравшись жизненного опыта, случайно заметив знакомую обложку, книгу можно прочитать, только тогда поняв ее смысл. Если, конечно, будет желание и, что важнее всего, время в этой лихорадочной гонке на выживание, именуемой жизнью.
Главную же ценность представляли потрепанные книжки в мягких переплетах, научно-популярные брошюры, а также старые глянцевые журналы, посвященные разным мудреным наукам типа телепатии и ясновидения, которые по вечерам любил читать Старик, держа их у самого носа, тщательно перемусоливая их от корки до корки, отчего в правом нижнем углу оставались коричневые пятна словно отпечатки пальцев в полицейской картотеке - Старик имел дурную привычку без перерыва курить во время чтения, причем самые "термоядерные" папиросы (впрочем, для него это было не так уж и важно). А перемусолив, отдавал их мальчику.
Обычно чтиво такого сорта покупают пассажиры в киосках на железнодорожных станциях в надежде скоротать время, но увлекшись калейдоскопом пейзажей и подсчетом мелькающих за окном столбов, напрочь про них забывают, и книжки так и остаются в карманах. Поэтому-то их и называют "карманными", думал Джонни.
- Джонни !
Так как расчистить дорожку от крыльца было некому - сам Джонни был слишком мал и слаб для такой работы - он с трудом добрался до калитки, на каждом шагу по колени проваливаясь в мягкий рыхлый снег. Если бы голенища плотно не охватывали ноги, мальчик набрал бы полные сапоги ледяной воды - всего второй сезон, а они уже стали малы - и, несомненно, уже вечером валялся бы в кровати под двумя одеялами с градусником подмышкой и малиновым вареньем на тумбочке. А о походе в школу не было бы и речи.
Солнце уже стояло высоко над горизонтом и в этот день, казалось, не просто сияло, а полыхало жаром, испуская плотные, почти видимые лучи, которые веселыми искорками вспыхивали то здесь, то там на покрытых снегом крышах домов. Искорки временами исчезали, когда какое-нибудь заблудившееся облако, ослепшее от яркого света, проплывало по небосводу, на секунду-другую прикрывая собой светило.
Но, зачарованный этим зрелищем и предвкушением манящей, долгожданной свободы после почти недельной каторги, Джонни так и не оценил всю гениальную простоту идеи с пропуском школы.
На полпути к заброшенной ферме, где они собирались с друзьями, он встретил умника Джасперса, который задумчиво стоял на обочине дороги около своего дома, погрузившись в глубины мироздания. Такие изгои обычно встречаются в каждом классе. "Привет, Энтони !" - весело крикнул Джонни и запустил в него снежком, чем прервал его размышления. Энтони Джасперс с любопытством взглянул на этот интереснейший экземпляр млекопитающего из отряда приматов. Просвистел второй снежок. "Интересно, - подумал Джасперс, - что это: просто поведенческая реакция или уже сформировавшийся условный рефлекс?! Надо заглянуть в справочник"..., и побрел к дому, переваливаясь как пингвин.
Третий снежок угодил прямо в его грузный зад. Джонни расхохотался. Жизнь воистину была прекрасна.
- Джонатан Маккалистер!!!
Даже две толстые линзы в крупной роговой оправе не могли скрыть негодующий взгляд матери.
Джонни вздрогнул от ее окрика. Линзы визуально расширяли глаза, и в самый первый момент ему показалось, что на него уставилось чучело филина из класса биологии. Потребовалось еще немало усилий, чтобы вырваться из мира грез в до боли наскучившую реальность.
Комната уже достаточно прогрелась от электрокамина, но Джонни все еще продолжал по инерции кутаться в потертое одеяло, свернувшись калачиком в большом старом мягком кресле, оставшемся с доисторических времен его предков. А в целом ничего не изменилось: в полутемном холле - комнату освещал лишь телевизор, по которому заканчивали показывать вечерние новости - передавали что-то о пробках и авариях на автомагистралях по всему штату из-за надвигающегося бурана - все в том же кресле - качалке, методически поскрипывающем от малейшего движения, по-прежнему сгорбившись, сидел Старик и с сочувствием глядел на него. Да пара пронизывающих глаз.
Джонни даже и не помнил, когда он впервые назвал его Стариком. Все произошло как-то машинально. Мать сначала ругала Джонни, но потом привыкла и порой сама употребляла это прозвище. Но, пожалуй, сам Мистер Грейтс не обиделся, если бы к нему обращались подобным образом.
На изможденное лицо Грейтса падал тусклый свет от экрана. Игра светотени обнажила сеть глубоких расщелин - да, именно расщелин, как в горах, а не просто старческих складок на пигментированном лице. Джонни замечал их и раньше, но именно сейчас они проявились наиболее отчетливо, и мальчик впервые заметил, как резко Старик сдал за прошедшую неделю: сильно похудел, осунулся; лишь где-то в глубине подслеповатых глаз еще теплилась искорка жизни. Джонни улыбнулся и непроизвольно пожал плечами - вот такая у меня мать, а в душе искренне посочувствовал прямо на его глазах угасающему человеку.
- Неправда, - сказал Грейтс, - мамы все одинаковые.
Но при этом его бескровные потрескавшиеся губы даже не шелохнулись. Джонни опешил на пару мгновений, но потом понял, что дремота еще полностью не прошла, и встряхнул головой, чтобы прогнать остатки сна.
"ШКОЛА !" - с ужасом подумал он, - "завтра - школа !!!".
Джонни нехотя поднялся, не удостоив мать взглядом, и понуро побрел вверх по лестнице в свою комнату, с трудом передвигая затекшие ноги.
Сразу после новостей должны были показывать старый вестерн с традиционно непобедимым шерифом Клинтом Иствудом, который, разрядив весь свой кольт в очередного конокрада, тут же начинал мучиться угрызениями совести, хотя по законам тех времен последнему все равно светила виселица.
Умолять или что-либо доказывать было бесполезно.
Джонни уже не раз видел этот фильм, но дело было в принципе. Почему он должен был идти умываться, чистить зубы, в то время как мать и Грейтс оставались смотреть телевизор?! Вот бы наоборот ! Даже курить нужно было украдкой - в школьном туалете, смахивая пепел в унитаз, а не в пепельницу, как это делают взрослые. Но ничего, - подумал он со злорадством, - скоро он вырастет, отрастит длинные волосы и будет гонять на мотоцикле, небрежно бросая окурки на тротуар. Тогда и посчитаемся...
Мать всю жизнь проработала учительницей начальных классов в гринвудской средней школе. Впрочем, после той ужасной катастрофы четыре года назад, когда почти все взрослое мужское население маленького шахтерского городка оказалось заживо погребенным в обвалившихся штольнях под тоннами внезапно осыпавшейся горной породы, других классов более не существовало. Большинство внезапно овдовевших женщин постепенно уехали из "города мертвых" (как окрестили его тогда газеты штата), забрав детей, в большие города в поисках работы. Вероятнее всего, Джонни была уготована аналогичная судьба.
Его отец погиб там же. Джонни смутно помнил, как он рыдал почти целую неделю, но в этом возрасте горе, даже очень сильное, проходит быстро.
Тем не менее, Гринвуд не исчез с карты штата. Из больших городов, наоборот, привлеченные хорошим климатом - нежарким летом и мягкой зимой, сюда потянулись одинокие пожилые люди, уставшие от изматывающей цивилизации и желающие не спеша провести остаток жизни на природе. Более состоятельные занимали целые дома, остальные, как Грейтс, снимали опустевшие комнаты.
А о трагедии постепенно забыли, хотя иногда Джонни казалось, что он слышит сдавленные стоны из-под земли, доносящиеся с окраины городка, как раз с того места, где все и произошло...
На последней ступени по спине пробежал холодок, и он почувствовал подгоняющий взгляд матери. Джонни резко повернулся, чтобы на прощанье скорчить презрительную гримасу, но на полпути осекся: это была не мать. На него пристально смотрел Грейтс.
- Зачем ты воруешь мои сигареты ?!, - спросил он, снова не открывая рта. Джонни на мгновение смутился, но потом вспомнил, что он еще до конца не проснулся.
2.
Джонни не спалось - то ли из-за ярких впечатлений от дневной прогулки, то ли от нескончаемого завывания ветра за обледеневшим окном. Он уже несколько часов ворочался на скрипучей кровати, пытаясь найти удобное положение, то погружаясь в дрему, то вновь просыпаясь.
Вьюга разыгралась не на шутку. Бледный диск луны едва проглядывал сквозь сплошную пелену обрушивающихся с небес хлопьев снега. Иногда беззащитные снежинки, подгоняемые резкими порывами ветра, бросались на окно, покрывая стекло замысловатыми узорами.
Он слышал (или это уже ему снилось?), как Старик, опираясь на перила, с трудом поднимается по шаткой лестнице, переводя дух на каждой ступени, и медленно плетется шаркающей походкой на скованных артритом ногах по коридору мимо его комнаты.
3.
На туалетном столике около ее кровати всегда лежало несколько книг, преимущественно любовных романов. Рано потеряв мужа, она находила в них утешение, переносясь хотя бы в мечтах в идеальные миры, где всем заправляет любовь, а красавицы просыпаются неизменно от поцелуя принца, а не от трезвона будильника.
Может быть, случись это несколько позже, когда житейская рутина неизбежно гасит первоначальные романтические чувства, она зачитывалась бы на сон грядущий романами историческими или триллерами (хотя врачи и не рекомендуют читать их на ночь), но на все воля божья, и она с этим смирилась.
Глаза смыкались. Внезапно она вздрогнула - наверху раздался грохот, а затем - дикий крик. Мать рефлекторно, даже не успев ни о чем подумать, бросилась по лестнице в комнату сына и включила свет.
На полу лежала лампа, сброшенная с прикроватной тумбочки. Все вокруг было усеяно осколками. Джонни распластал руки и тяжело дышал. Одеяло сбилось в комок.
Она некоторое время постояла у кровати, пока его дыхание не сделалось ровным. Потом поправила одеяло и пошла в уборную в конце коридора за совком, чтобы убрать стекло. Проходя мимо комнаты Грейтса, она остановилась и прислушалась, но все было тихо...
Около двери она еще раз посмотрела на сына, подумав: "Больше никаких фильмов ужасов", и выключила свет.
4.
...Он в штольне. На его голове каска горняка с фонариком. Длинный туннель, который освещают тусклые лампочки, прикрепленные к проводам, протянутым с одной стороны под самым потолком. Неясный шум. Рельсы для вагонеток. На дне вода. Впереди туннель резко поворачивает налево. Вода все прибывает, и он уже бредет по колено в ней. Стены дрожат. Слышны приглушенные взбудораженные голоса. Он поворачивает за угол. Очень неприятный запах, как на уроках химии. Метающиеся люди. Страшный толчок. Чей-то дикий крик. "Джонни, сынок, помоги мне!". Он узнает голос отца. Его придавила вагонетка. Но никто не помогает ему выбраться. Все в панике. Он пытается вытащить отца за руку, но не хватает сил. Страшный толчок, затем еще один, намного сильнее. С потолка начинают сыпаться камни, затем целые глыбы. Вагонетка сдвинулась с места и раздробила отцу ногу. Он кричит от боли. Вода окрашивается в красный цвет. Вдруг все лампочки гаснут. Кромешная тьма. Только два маленьких огонька вдали. Джонни поднимает руку и включает фонарик. На груде глыб стоит чучело филина и смотрит на него. Все люди исчезли. Под тоннами горной породы лишь Джонни и отец. Внезапно чучело оживает, взмахивает крыльями и летит прямо на него. Бьет крыльями. Когти царапают лицо. Крючковатый клюв впивается в шею. Джонни отбрасывает филина сильным ударом руки. Птица отлетает вверх и с треском бьется о стену, разбивая лампочки, которые осыпают Джонни градом осколков. Приглушенный хлопок вдали. Прямо на него катится клубок огня. Пламя охватывает отца. Вода вокруг него кипит. Кожа покрывается пузырьками. Они лопаются. Запах жареного мяса. Кожа слезает. "ОН совсем рядом, сынок !!!". Тело вспыхивает и начинает гореть ярким пламенем, отчего становится светло как днем. Все вокруг начинает размываться - туннель, отец, филин - и постепенно исчезает...
5.
В который раз Джонни перевернулся на спину и некоторое время бессмысленно смотрел в потолок.
При каждом порыве ветра с крыши доносился неприятный скрежет не прибитого куска железной кровли. Постоянное ожидание очередного скрипа его сильно раздражало.
Что-то было не так. И это "не так" уже было. Было совсем недавно.
Джонни повернулся на бок и вдруг кровь прихлынула к его лицу : в глубине комнаты, около самой двери, стоял отец и смотрел на него. Хотя было темно, Джонни сразу понял, что это он, точнее - почувствовал. Фигура шелохнулась и медленно двинулась навстречу.
Внезапно Джонни вспомнил ВСЕ. "ПАПА, ПРОСТИ!" - пронеслось у него в голове. - "Я ПЫТАЛСЯ, ТЫ ЖЕ САМ ВИДЕЛ!!! НО ЭТА ПТИЦА, ОНА...".
Отец остановился совсем рядом с кроватью. Свет из окна осветил его лицо в окружении танцующих пылинок. Джонни с содроганием смотрел на него. Хотя прошло столько лет, он помнил все папины черты: широкий нос с горбинкой, пронзительные узкие голубые глаза...
И тут мальчик узнал их.
Джонни проснулся, но было уже слишком поздно. Он отпрянул к стене, как бы пытаясь в нее вжаться. Грейтс с несвойственной ему быстротой шагнул вперед и вонзил клыки в шею мальчика. Теплая липкая кровь фонтаном ударила в лицо, рассыпавшись сотнями алых капелек, и начала ручейками стекать по глубоким трещинам на его подбородке как по руслу реки, капая на кровать.
6.
Мистер Грейтс все еще находился в комнате Джонни, задумчиво глядя в окно, усеянное крапинками запекшейся крови.
Метель утихла. Хрупкие снежинки весело кружились под легкими порывами ветерка.
Молодая, свежая кровь постепенно делала свое дело.
Мистер Грейтс размышлял о превратностях своей нелегкой судьбы. Империи возникали и рушились, эпоха сменяла эпоху, а в его жизни ничего существенного так и не происходило. Скука. Тоска непролазная. "Вечный жид". - пробормотал он и улыбнулся, вспомнив древнюю легенду об одном несчастном еврее, обреченном на вечные скитания в наказание за то, что он отказался помочь Иисусу нести крест, с которым тот шел на распятие. От этого на душе у него стало чуть легче.
7.
Светало. Мистер Самуэль К. Грейтс, ежеминутно проваливаясь в сугробы, нанесенные за ночь, бодро шел по направлению к автозаправке, где останавливались рейсовые междугородние автобусы. До отправления оставалось чуть более четверти часа.
Аромат свежего морозного воздуха опьянял его.
Хотя за ночь частично образовались проталины, Грейтс от избытка энергии специально выбирал самый заснеженный путь, постоянно рискуя подвернуть ногу.
8.
Пышнотелая, неопределенных лет хозяйка бара при автозаправке, и она же единственная официантка, с еще распухшим от сна лицом, заканчивала просматривать на свет последний бокал в поисках хотя бы одной пылинки, когда над дверью звякнул колокольчик, и в бар зашел первый посетитель. Он подошел к стойке, мило улыбнулся, купил пачку облегченных "Лаки Страйк" и заказал кофе без кофеина.
"Где же я его уже видела?", - подумала хозяйка, приготавливая кофе и украдкой поглядывая на этого приятного моложавого мужчину лет сорока с едва заметной сединой на висках, расположившегося за столиком у окна.
Грейтс одним быстрым движением вскрыл пачку и точным щелчком по ее дну выбил ровно одну сигарету, а не две или, что еще хуже, сразу несколько, как это делают неопытные юнцы, желающие выставиться перед товарищами.
Хозяйка принесла чашку дымящегося кофе и как бы невзначай задела его бедром. Грейтс немного отхлебнул и сделал первую с утра затяжку, провожая взглядом ее покачивающуюся походку. Никотин приятно ударил в голову. Ему почему-то нравились пышные женщины, а не эти современные худосочные девицы со впавшими грудями.
"Даная", - подумал он и вспомнил своего закадычного друга Рембрандта. Что бы там ни придумывали искусствоведы, истинным прототипом картины была отнюдь не дочь царя Акрисия и мать Персея, и даже не его любовница. Так звали обычную пьяную шлюху, которую они по очереди имели в дешевом борделе Амстердама. У старины Харменса была потрясающая способность восстанавливаться после пьянок, которые он регулярно проводил в поисках вдохновения. На следующее утро, когда сам Самуэль еще валялся в постели в его мастерской с мокрым полотенцем на лбу, Харменс, как ни в чем не бывало, проснулся и по памяти написал ее восхитительное тело.
"Эх, молодежь-молодежь", - подумал он и перед тем как затушить окурок, пустил вверх несколько аккуратных колец дыма, поймав восхищенный взгляд. Он пожалел, что не может задержаться хотя бы на пару часиков.
Скрипнув тормозами, у бара остановился автобус. "Вот так всегда", - подумала хозяйка, - "только встретишь интересного мужчину, как...".
9.
Пассажиров было мало. Грейтс удобно устроился в мягком кресле в задней части автобуса и любовался девственной природой. Совсем неподалеку за его спиной раздавался ровный гул дизельного двигателя, навевавшего дремоту.
"С завтрашнего дня бросаю курить", - поклялся он, правда, без особого энтузиазма.
На его коленях лежала потрепанная туристическая карта.