Михеев Михаил Александрович : другие произведения.

Стрелок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.00*105  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    15.11.12 Господа, выкладываю конечную версию. Время на тапки - до понедельника, потом правлю - и в издательство.


Часть 1. Деньги решают все.

   - Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?
   - Ты прекрасна, спору нет, убери свой пистолет...
   Когда дуло смотрит в нос - риторический вопрос.
   (Из народного творчества)
   Говорят, что Одесса - это не город, а улыбка Бога. С точки зрения Александра Колобанова, лежащего на крыше и неспешно подкручивавшего маховичок оптического прицела, это было не совсем правильно. Не улыбка, а ухмылка, причем, как он считал, презрительная. Во всяком случае, ни один знакомый ему одессит уважения у Александра не вызывал. Может быть, ему просто не везло со знакомыми, но восприятие жизни состоит из штампов, и потому, пообщавшись с несколькими одесситами, Колобанов заочно проникся стойким отвращением к этому городу, в котором никогда не бывал. Иррациональность своей реакции он вполне осознавал, но бороться с ней не пытался - ему было, если честно, все равно. Дел в этом городе Александр не вел и не планировал, а если нужда когда-нибудь, в будущем, заставит там оказаться - ничего, перетерпит. Именно поэтому, узнав, что очередной клиент одессит, Александр даже и не подумал сделать заказчику скидку. С чего бы? Оплата по таксе. Любой труд должен быть оплачен, тем более, если работа связана с риском. Хорошо еще, в Одессу ехать не пришлось - объект сам приехал к ним, в русскую провинцию.
   Ну что же, а вот и клиент. Прошуршал колесами Мерседес... Наверняка прошуршал, вот только Александр этого, разумеется, не слышал. Полтора километра в центре города - очень немало, источников шума здесь в пять слоев и с горкой. Пожалуй, заглушат не только тихий шум покрышек элитного авто, но и лязг танковых гусениц. Но шум - не помеха, а, скорее, союзник, как и аккуратный глушитель на стволе винтовки...
   Клиент неспешно вылез из машины. Невысокий, пухлый, лысоватый, с огромным мясистым носом. Повернулся в профиль, позволив рассмотреть острохарактерное ухо. Вот туда, в это ухо, и загнал Александр пулю калибром двенадцать и семь десятых миллиметра. Не такой уж сильный, хотя, конечно, ощутимый и резкий толчок в плечо - и положительный результат в виде мозгов на стене гарантирован. В этом и был талант, а может быть, дар Александра - он никогда не промахивался. Ну а одессит... А что одессит. Сидел бы в своей Одессе - глядишь, и не словил бы пулю.
   Выстрел был хорош. Даже жаль, что оценить некому - пуля такого калибра разнесла голову клиента на мелкие осколки, но это было уже неважно. Главное, дело наполовину сделано, осталась вторая часть - уйти незамеченным.
   Аккуратно, спокойно и неспешно, как и все, что он делал в этой жизни, Александр разобрал винтовку, сложил в чехол, подобрал гильзу и неторопливо покинул здание. Ему не надо было претворяться спокойным - он и вправду не нервничал, и это было одним из секретов его неуловимости. Охотятся на того, кто будет стремиться побыстрее скрыться, лечь на дно, а не на респектабельного бизнесмена. Ну, не совсем уж респектабельного, пара магазинов строительных материалов - это ниже среднего, но все же поведение Александра соответствовало именно этому типажу, точнее, человеческому о нем представлению. Паджеро (до Крузака еще не дорос), регулярное посещение средней руки ресторанов, время от времени сауна с девочками, квартирка для любовницы, которая ему изменяет... Последнее Александр знал абсолютно точно, равно как и то, что другие тоже знают. И замечательно, пускай и дальше считают его недалеким человеком, любителем выпить и закусить, это - идеальное прикрытие. Разве что молодой... Ну, тут уж ничего не поделаешь, да и, по нынешним временам, когда молодых да ранних хватает, это не такой уж и недостаток. И еще "чистый", ни одной ходки на зону, никакого явного криминала. Точнее, он есть, но мелкий, такой, без которого в нынешнее время не обходится ни один деловой человек, кропающий свою невеликую денежку. В общем, серая, ничем не примечательная селедка в аквариуме с бизнес-рыбами всех пород. Вверх не стремится, знает свое место в этой жизни, и не пытается переходить дорогу тем, кто старше и сильнее. Даже положенную дань местному бригадиру, Паше Рябому, платит исправно, спокойно и терпеливо снося его плебейские шуточки. Паша Рябой обделался бы со страху, если бы узнал, кого посмел обложить данью, но вот как раз этого ему знать совершенно не стоит. Так что пусть его, невелики деньги.
   Внизу, недалеко от подъезда, но не слишком близко, чтобы не раздражать местных обывателей, стояла неприметная "семерка", слегка побитая, в меру поцарапанная. Цвет белый, но сейчас от белого осталось одно воспоминание - что поделаешь, улицы городов в межсезонье чистотой не блещут, а белый цвет, наверное, самый маркий. Абсолютно неприметная тачка, а главное, не угнанная, искать ее не будут. Из подделок только накладки на номера, которые снимаются в течение пары минут. Надо только найти безлюдное место, но это как раз несложно - рекогносцировка проведена заранее, пути отступления намечены, место, где номера вновь станут настоящими, определено.
   Мотор завелся с пол-оборота. Хороший движок, хоть и родной, но за ним Александр следил сам, никому не доверяя - механиком он был вполне приличным, с детства у отца почти в таком же агрегате копался. При должном уходе родные ВАЗовские движки способны служить черт-те сколько, и, кстати, вполне надежны. Конечно, комфорт в машине не тот, что в Мерседесе или, к примеру, Нисане, но для разовых выездов, таких, как сейчас, когда важнее неприметность, это не помеха. Отсутствие кондиционера или бортового компьютера перетерпеть совсем не сложно, а загнав машину в гараж, можно без особых проблем вернуться в свою обычную жизнь, где под задницей удобное кожаное сидение внедорожника, и красивые девушки приветливо улыбаются тебе, а не кривят губы в сторону пролетария, рассекающему по городу в потрепанной "нашемарке".
   Неспешно прогрев двигатель (почти час стояла, а на улице не май месяц), Александр, не особенно торопясь, выехал со двора. Помахал рукой по-осеннему одетым бабулькам, которые, сидя на лавочке, перемывали, а заодно и перетирали косточки соседям. Нормальная ситуация. Они если кого и запомнят, так мастера, который приходил делать профилактику телевизионным антеннам, в большом количестве оккупировавшим крышу. Дома здесь были не новые, так что антенны сохранились еще со ставших уже полулегендарными советских времен, вытесняемые постепенно спутниковыми тарелками, но пока что стойко держащиеся и не сдающие своих позиций. В такой ситуации визит человека, который проверяет их состояние, выглядит достаточно естественно, а подобные люди воспринимаются, скорее, как предмет мебели, и не особенно запоминаются.
   Впрочем, все это было так, перестраховка. За все время, насколько было известно Александру, милиция еще не разу не обнаружила места, с которого он стрелял. Еще бы, с полутора километров попасть считается если и не невозможным, то, во всяком случае, крайне сложным делом. Впрочем, он и с двух, бывало, работал... Снайпера, который всегда стреляет один раз и никогда не промахивается, ищут намного ближе - еще бы, никто ведь даже предположить не может существования такого уникума, как Александр. О том, что он уникум, Александр знал, отдавал себе в этом отчет и не пытался гордиться или, к примеру, испытывать чувство превосходства по отношению к окружающим. Да, он лучше других стреляет, но зато кто-то может превосходить его в чем-то еще. Кто-то в умении зарабатывать деньги, а кто-то в мастерстве пускать мыльные пузыри. Это ерунда, конечно, но ведь превосходят же, поэтому стоит быть осторожным и не зазнаваться - мало ли, на что ты нарвешься. Некоторые таланты могут быть куда опаснее, чем доведенное до совершенства мастерство выпускания колец табачного дыма изо рта.
   Сменив номера и, не торопясь, выехав на дорогу, Александр поехал к гаражу. Ехал так же, как и остальные - где-то чуть-чуть превышая, где-то не совсем правильно перестраиваясь, но - в меру. Сейчас, когда милиция уже стоит на ушах, но не начала еще всерьез перекрывать дороги по всему городу, лучше всего было не выделяться. И лихач, и чересчур аккуратный водитель привлекают внимание, но серый человечек растворяется в серой массе себе подобных. Меньше опасности, что остановят, устроят шмон. Пусть и формальный, но шмон, и могут по собственной глупости и неуклюжести найти тайник с винтовкой. Дуракам и неумехам, порой, хотя и редко, везет сильнее, чем профессионалам, которых в органах становилось все меньше. Профи уходили на вольные хлеба, охранять банки, магазины, кто посерьезнее - крутых дядей с большими деньгами. Конечно, вероятность невелика, но мало ли - зачем рисковать? Александр вообще рисковать не любил, и от адреналина в крови не тащился, поэтому не старался быть круче, чем следовало. А то вон идут в спортзалы - карате-самбо-бокс, двести кило от груди и прочие радости жизни. И какой, скажите, в этом смысл? Он, если потребуется, положит любого с безопасной дистанции и уйдет незамеченным. Пуля в голову - лучший прием в рукопашной. Нет, разумеется, Александр и сам тренировался понемногу, но больше для себя, чтобы форму поддерживать. Ну, еще от пары случайных хулиганов, случись что, отмахаться. Случайности - это штука такая, можно нарваться, где не ждешь, но нагружаться сверх необходимого минимума он не хотел. К тому же, ложное ощущение собственной крутизны может толкнуть, в перспективе, на необдуманные поступки. Оно надо?
   Без особых проблем и нервов проскочив посты ГАИ, наскоро выставленные по плану "Перехват" (интересно, они по этому плану хоть кого-то перехватили?), и полюбовавшись на инспекторов, напяливших бронежилеты, Александр выскочил за оцепленную территорию. Постоял в небольшой пробке, обматерил какого-то до невозможности крутого сопляка на помятой "бэхе", словом, все как всегда. Сорок минут спустя он уже был возле гаража, такого же невзрачного, как и машина, которая в нем обычно стояла. Один из множества таких же в длинном ряду. Обшарпанные, сложенные из начавшего шелушиться и осыпаться от воды кирпича, стены, деревянные, обитые когда-то покрашенным в красный цвет, а ныне красным от ржавчины железом ворота... Убожество, как и везде.
   Помахав рукой соседу, вяло копающемуся по соседству в движке своего убитого жизнью и русскими дорогами Москвича, Александр открыл замок и распахнул ворота. Они даже не скрипнули - петли были хорошо смазаны. Загнав машину внутрь, он закрыл ворота изнутри, и только после этого зажег свет, позволивший разглядеть нехитрую обстановку. Несколько полок, точило с порядком убитым кругом, какой-то хлам - в общем, все как у людей. В подвале тоже были полки, только заставленные ящиками с картошкой и банками с грибами-соленьями-вареньями. Таков уж русский человек - даже если он обеспечен, все равно будет задницей кверху пахать на даче или собирать в лесу ягоды. В этом смысле поведение Александра не вызывало ни у кого удивления. Больше того, он только в этом году пару раз выезжал за грибами с очень серьезными и в определенных кругах уважаемыми людьми. Вполне нормально съездили, кстати.
   Сейчас, правда, Александра интересовали не банки, а куча хлама, в которой он без особых ухищрений спрятал свой рабочий инструмент, предварительно хорошенько его вычистив. Ну, вот и все, можно было идти домой, наслаждаться заработанным отдыхом. Пятнадцать минут неспешным шагом до стоянки, а там уже можно нырнуть в прохладно-уютное нутро своей машины, включить музыку и расслабиться. Таинственный, разыскиваемый полицией города на протяжении последних лет киллер, с легкой руки журналистов получивший зловещее прозвище Призрак, возвращался к привычной жизни.
   Дом, точнее, приличная трехкомнатная квартира на втором этаже "сталинки", встретил его тишиной и пустотой. Александр слишком уважал собственное личное пространство, чтобы пускать в него кого-то еще. Любовнице он снимал квартиру, если хотел кого-то пригласить, неважно, женщин или знакомых, вел их на другую квартиру, тоже принадлежащую ему. А вот сюда не приходил никто, эту берлогу Александр держал исключительно для себя, любимого.
   Спокойно и неторопливо, как и всегда, раздевшись, Александр повесил одежду в шкаф, и, закрывая раздвижную дверь, походя бросил взгляд в укрепленное на ней зеркало. Зеркало показало то же самое, что и всегда - среднего роста шатен, в меру крепкий, в меру гибкий. Неопределенного возраста, без особых примет, костюм недорогой и неброский... Глазу не за что зацепиться, такой человек, мелькнув в толпе, исчезает в ней, мгновенно растворяясь и не оставляя отпечатка в памяти. Единственное, что портит впечатление, глаза - спокойные, даже излишне, но это мало кто видит, он привык держать веки чуть опущенными. Словом, идеально мимикрирующее под общество, в котором оно живет, существо.
   Сунув ноги в мягкие, растоптанные тапочки, Александр пошел в спальню, быстро переоделся, и уже через десять минут нежился в ванне. Поплавать так он любил - у каждого свои слабости, в том числе и у него. Главное, чтобы делу не мешали. А главное, горячая ванна снимает стресс лучше любой водки, проверено. Конечно, сейчас никакого стресса он не испытывал - сегодня была обычная, рутинная работа, не то чтобы каждый день такая, но и не слишком редко. Каждые два-три месяца находится кто-то, кому Призрак всаживает в голову тяжелую, идеально сбалансированную пулю, так что привык, чего уж там. А вот в первый раз он полез в ванну, потому что его буквально колотило и, как ни странно, это помогло. С тех пор причина исчезла, а вот традиция после каждого дела лезть в ванну осталась.
   Да, каждое дело, даже столь грязное, как у него, со временем обрастает традициями, приметами и прочими суевериями. Хотя, с другой стороны, что-то в этом было. Александр верил в Бога. В церковь не верил, считая ее организацией, безо всякого на то основания присвоившей себе право говорить с людьми от имени высшего существа, а вот в Бога верил. В церковь, правда, не ходил - чего он там не видел? Толсторожих святош? Да ну их, кому они нужны, если честно... Хотя, конечно, среди них встречаются по-настоящему верующие и пытающиеся помогать страждущим люди, но общую картину это не меняет - остальные как освящали Мерседесы и бордели, так и дальше будут на этом легкую монету сшибать. Ну а получающая свой процент церковная верхушка зажралась вконец, а это всегда ведет к краху. К тому же, Александр не был уверен, что Богу так уж нужны человеческие молитвы. Мы ведь тоже не обращаем внимания на муравьев. Да и потом, сотрудничество всегда должно быть взаимовыгодным. Если бы Бога и впрямь интересовало, как живет каждый отдельно взятый человек, он бы помог тогда...
   Александр поморщился, отгоняя нахлынувшие вдруг воспоминания. Ну да, он не всегда был стрелком, когда-то в сопливом детстве Александр, как и все остальные, жил в стране под названием СССР и был вполне этим доволен. Конечно, не все и не у всех было, некоторые были чуть ровнее, чем другие, но все же жизнь была неплохой. Во всяком случае, о куске хлеба задумываться не приходилось. А потом грянул ГКЧП - и все, понеслась моча по трубам, а потом выплеснулась в виде демократии, ваучеров и новых русских.
   Наверное, Александр бы как-нибудь приспособился ко всему этому. Другие же приспособились - и ничего, вполне нормальные обыватели выросли. Кто выжил, разумеется. Но вот получилось так, что у него на руках оказались больная мать и спившийся от безнадеги отец. И для матери нужны были деньги на лечение - даже те лекарства, что были в аптеке, их семье сейчас были не по карману, а ей нужна была операция. В Германии, Израиле, или еще где - но только не в России. Здесь таких просто не делали, да и уровень медицины, и без того далеко не блестящий, падал на глазах.
   Увы, он, четырнадцатилетний мальчишка, просидел весь день на приеме у депутата только лишь для того, чтобы увидеть лощеного и вальяжного дядьку с золотым перстнем на пальце и услышать, что фондов нет и не будет. "Вы что, молодой человек, на дворе сами видите, что творится, молодые демократические силы бьются с тоталитарным наследием...". Он тогда ушел, но запомнил все. И еще у него хватило ума, чтобы кивать, стиснув зубы, и ничего не говорить в ответ. А на следующий день из тира, в котором он занимался, подающий надежды спортсмен-юниор по имени Александр позаимствовал малокалиберную винтовку - он уже тогда не промахивался.
   В те годы, на заре лихих девяностых, стрельба была еще не слишком распространена. В основном заниматься предосудительными делами вроде мелкого рэкета и крышевания рынков шли крепкие ребята, часто бывшие спортсмены, умеющие работать кулаками. Борцы, боксеры, доморощенные каратисты, бывшие десантники и прочие насмотревшиеся американских и гонконгских боевиков крутые парни местечкового разлива с накачанными при помощи стероидов мускулами. Даже песня была - "Мы бывшие спортсмены, а ныне рэкетмены". Стрелков было мало, да и применять для разборок оружие тогда еще не то чтобы боялись - не принято это было. Просто не сложилось нужного стереотипа, и не упала ценность человеческой жизни ниже плинтуса.
   Охрана у депутата соответствовала времени - четыре лба с широкими плечами и в костюмах, сидящих на них, как на корове седло. Более чем достаточно в случае, если наедет мелкая шпана, а серьезные люди своего, карманного депутата трогать не будут, у них симбиоз. Дисциплина у "великолепной четверки" была соответствующая, и подловить их по одному на деле оказалось совсем не сложно, тем более что Александр действовал тогда с недетским хладнокровием. Сложнее было выбирать моменты таким образом, чтобы остальные не видели, куда подевался очередной их товарищ, но и с этим он справился. Ну а звук выстрела мелкашки совсем негромкий, и если стрелять издали, то никто и не услышит. ТОЗ-12 отнюдь не откровение в оружейных технологиях, но надежен и точен, так что еще надо?
   Он положил охрану, когда депутат приехал со своей очередной пассией на дачу, предусмотрительно построенную далеко на отшибе. В сауну - это тогда было прямо-таки атрибутом преуспевающих мерзавцев, и пора, когда их начали там снимать на видео и размахивать потом компроматом, тряся грязным бельем с экранов телевизоров и газетных страниц, еще не пришла. Тут, очевидно, депутат, имени которого Александр сейчас даже и не помнил, чувствовал себя в безопасности - высокий забор, накачанные защитнички... А о том, что совсем рядом роща, и в кроне березы, в развилке толстого ствола все еще крепкого, хотя и старого дерева, может засесть снайпер, он, естественно, не подумал. Ну а то, что оружие слабенькое... Из мелкашки, если бить в висок или глаз, убить не так и сложно. Есть и другие места, но тогда Александр их не знал, да ему и этих хватило. Густая зеленая крона, правда, мешала, но не то чтобы очень, и через десять минут после первого выстрела все было кончено.
   Во двор он зашел спокойно, о такой роскоши, как видеокамеры, представление кое-кто имел, но не провинциальному депутату их ставить. Не по чину, так сказать. Ворота, конечно, были заперты, но через забор перебраться было несложно. Хорошо еще, собак не было. А так - двор как двор. Тогда еще не у всех были буржуйские штучки вроде сада камней или стилизованное под древнюю Русь подворье, так что здесь было просто и без затей - так, место для пикника. Рядом с двухэтажным особнячком в английском стиле это смотрелось убого.
   Дверь была не заперта - ну и правильно. Как она закроется, если последний из незадачливых охранников лежит на пороге, половина тела внутри, половина - снаружи? Естественно, никак. А так лежит - ну будто перепил, только на виске маленькая дырочка. Даже крови почти не было.
   Не без внутреннего содрогания перешагнув через тело, Александр вошел в дом. Первый этаж... Тут ему делать было нечего, разве что полюбоваться на огромный, он таких никогда не видел, телевизор в холле. Настроение только было не то, чтобы любоваться, так что, не теряя даром времени, парнишка быстрым шагом отправился искать лестницу. Зачем лестницу? Да все очень просто, развлекался депутат, скорее всего, на втором этаже. Свет, во всяком случае, горел только в холле и на втором этаже, только был он там мягким, приглушенным - в самый раз для спальни. Стало быть, и искать этого орла стоило, в первую очередь, там - как ни удивительно, мозг работал невероятно четко, любой взрослый обзавидуется, и никаких комплексов Александр не испытывал. У него было дело, и он намерен был его сделать, потому что от результата слишком многое зависело.
   Расчет оказался верен - в комнате с интимным освещением обнаружилась пыхтящая парочка. Александр толкнул дверь, она открылась без скрипа, но предательский сквозняк заставил депутата обратить на вошедшего внимание. Он, видать, голову не терял даже, так сказать, в процессе. Обернулся и, выпятив рыхлый живот, прорычал.
   - Какого черта...
   Это были последние его слова. Палец нажал на курок, и депутат навсегда покинул число слуг народа.
   Девчонка, вряд ли старше Александра и, как отметил почему-то переключающийся на всякую чушь мозг, симпатичная, сжалась в углу кровати, открыв рот для крика. Парень спокойно поднес к губам палец, она закивала, испуганно, но понятливо, и со скоростью молнии нырнула под кровать. Очень хорошо, тем более что винтовку надо было еще перезарядить. Знай она, что вошедший в тот момент был фактически безоружен, еще неизвестно, что бы было. А так...
   Александр не стал тогда стрелять. Рука не поднялась - ошибка, непростительная профессионалу, но вполне объяснимая для новичка. Впрочем, она все равно ничего толком не увидела - одетая в темное фигура в полумраке, на голове вязаная шапка, натянутая до подбородка, с прорезями для рта и глаз. Мы тоже, как говорится, не из диких мест, боевики американские смотрим... Сейчас бы он, конечно, выстрелил, тогда - нет.
   В том доме он сумел набрать около двухсот тысяч долларов, тысяч пятьдесят марок и много рублей - их Александр даже считать не стал. Неплохо живут депутаты... Винтовку он спрятал - наслышан был, что по пуле определить оружие несложно. Прибрал деньги и, что называется, лег на дно, каждую минуту ожидая, что за ним придут. Не пришли, только через неделю позвонил тренер и, не стесняясь в выражениях, поинтересовался, почему его подопечный не ходит на тренировки. Соревнования на носу, а он... Дальше было нецензурно, но вполне понятно и доходчиво.
   Когда шумиха утихла, а произошло это через пару месяцев, Александр молча принес матери деньги. Сказал, что выиграл. Мать пожурила, но... Но она выжила, и это было главным. Оперировали в Германии, и операция прошла вполне успешно. Повезло.
   А в тире оказалось, что винтовка, оказывается, никуда и не пропадала. Стояла, значит, на месте... Другая винтовка, Александр определил это сразу же, но номер был тот же. Как так получилось, он не мог понять. Впрочем, тренер их был мужиком со связями, мало ли что он мог и не мог. А вот замок на оружейном шкафе висел теперь другой, заковыристый, и ключа к нему было не подобрать.
   Так бы, наверное, он и заставил себя потом забыть о происшедшем, если бы через два года, когда Александру исполнилось шестнадцать, Николаич, его тренер, не подошел и не сказал открытым текстом - тебя, парень, в одном щекотливом деле прикрыли, теперь изволь отрабатывать. Парень несколько минут подумал, оценил свои ощущения, понял, что неприятия это предложение у него не вызывает, моральные барьеры тоже не стоят, и согласился. Вот так и родился киллер по прозвищу Призрак, человек, убивающий легко и непринужденно, и не испытывающий от этого ни радости, ни стресса. Работа как работа, не более того.
   В армию он не пошел. Точнее, косить не пытался, но Николаич сказал, что нечего там делать. Александр пожал плечами, и добрый дядя военком, получив пачку бумажек с изображением американских президентов, тут же нашел причину, по которой парень призыву не подлежал. Ну и ладно. Благодарности к государству, сделавшему его таким, каков он есть, Александр не испытывал ни малейшей, и подставлять лоб под чужие пули на полыхающем Кавказе или впроголодь жить в каком-нибудь дальнем гарнизоне, не собирался. "Я никому ничего не должен, потому что ни у кого ничего не занимал" стало его жизненным кредо.
   Телефонный звонок вырвал Александра из нирваны и отвлек от воспоминаний. Пришлось пару минут посидеть, приходя в себя и надеясь, что его оставят в покое, но телефон продолжал звонить. Тот, кто расположился на другом конце провода, хорошо знал, что хозяин квартиры дома. Пришлось, не открывая глаз, пошарить рукой и найти трубку радиотелефона.
   - Привет, бизнесмен! Что так долго идешь? Я тебя что, с бабы сорвал? - раздался в ней навевающий неприятные ассоциации голос. Ну да, и кто еще может испортить отдых? Паша Рябой, собственной персоной. И что, спрашивается, этому стручку надо? Этот вопрос Александр и озвучил, разумеется, вежливо и чуточку подобострастно. Из роли трусоватого бизнесмена выходить было пока нежелательно.
   Рябой в своей излюбленной нагловато-веселой манере изложил, чего он хочет. Гопник, конечно - потому выше бригадира и не поднялся, да и не особо стремился, наверное. Именно своими повадками мелкой шпаны он Александра и раздражал. Однако хотя голос и был раздолбайский, вещи этот долбочес говорил серьезные. Во-первых, он напоминал, что через три дня положено вновь платить. Против этого у Александра возражений, в принципе, не было. А вот то, что было во-вторых, ему решительно не нравилось. Проще говоря, ему было сообщено, что ставки подняты, и платить "крыше" он теперь должен на четверть больше. Это была уже наглость - похоже, незабвенный друг Паша начал терять чувство реальности. Глупо с его стороны считать, что людей можно гнуть через колено, как угодно. Люди - они ведь того, обидеться могут.
   Откинувшись на спину и по шею погрузившись в успокаивающе-горячую воду, киллер по прозвищу Призрак начал быстро прокручивать в голове варианты. Платить? Не дождутся. Не из-за того, что денег жалко, хотя такие выплаты сделают бизнес едва-едва рентабельным. Однако дашь слабину сейчас - в следующий раз потребуют больше, а значит, надо срочно что-то решать. Не дали расслабиться, сволочи...
   Быстро перебрав в уме варианты, он остановился на самом простом. Если в двух словах, Рябого надо было валить, и чем быстрее - тем лучше, причем сделать это так, чтобы никто не подумал искать Призрака. То есть никаких винтовок и так любимых им дальних дистанций. Того, что будут подозревать трусоватого бизнесмена Колобанова, он не боялся совершенно - у Паши хватало врагов куда серьезнее. Вот на них пускай и думают. В идеале вообще свалить это на женщину. Те любят пользоваться ядами, а их Александр изучал тщательно, он считал - для того, чтобы добиться наилучших результатов в работе, надо быть как можно более эрудированным и подготовленным как теоретически, так и практически. Мало ли что потребуется и когда пригодится. Он профессионал, пускай и самоучка, или так, погулять вышел? Вот только те женщины, которых любил пользовать Рябой, были для подобного слишком примитивны, и чересчур интеллигентный способ убийства бросится в глаза любому следаку. Можно было, конечно, подобрать яд, который сведет обидчика в могилу так, что никто и не поймет. Он вообще умрет через месяц. Но дело надо сделать сегодня-завтра, край-послезавтра. Ядов же, которые отправят приговоренного на тот свет быстро и притом не оставят следов, под рукой не имелось. Нож или удавка тоже интересные варианты, но они предполагают близкий контакт с клиентом и кучу сопутствующих рисков, а этого Призрак всеми силами старался избегать. К тому же, он еще никого не убивал таким образом и владел всем этим на уровне тренировки. Сколько раз стрелял - уже и сам не помнил, отравление организовывал, правда, всего одно, а своими руками не пробовал и, честно говоря, не хотелось ему такой радости. Да и наследить можно запросто... Стало быть, оставался пистолет.
   Того, что смерть бригадира милиция будет расследовать с особым рвением, Александр не опасался. Во-первых, она к смертям таких вот Паш относилась со стойким пофигизмом. Мол, чем больше бандюки друг друга перемочат, тем лучше. С таким подходом Александр был в корне не согласен. Вот так, путем естественного отбора, выживают сильнейшие, и можно взрастить таких акул, что потом мало не покажется, однако, сам находясь с законом по разные стороны барьера, помогать ему ничуть не спешил. Если доблестная милиция не понимает простых вещей, это только ее проблемы.
   Во-вторых, Рябой был дурак и поссорился со многими. Соответственно, очень легко будет повесить его смерть на криминальные разборки и определить терпилу. Милиционерам это проще, чем уподобляться Шерлоку Холмсу и с лупой в руке обползать кверху задом половину города. Ну а они, как известно, любят простые пути.
   Правда, оставался один неприятный нюанс. Сейчас в органах вроде бы пытались навести порядок. Избранный недавно президент, пришедший на смену Борьке-алкоголику, сам был выходцем из спецслужб и взялся за дело со свойственным молодости размахом, вот только пока этот процесс еще дойдет до провинции... В общем, Александр решил не волновался раньше времени.
   В тот же вечер Рябой, выходя из клуба под ручку с какой-то телкой (ноги от ушей и притом толстые, как колонны, символическая юбка, выкрашена под блондинку), судя по всему, из полупрофессионалок, приобрел две незапланированные природой дырки, обе смертельные. Одна - прямо в сердце, вторая - посреди лба. Еще куча пуль калибром семь шестьдесят два - куда попало, их задача была сделать убийство максимально "грязным", словно работал какой-нибудь лопух из начинающих, или отморозок, которому все равно, кого и как валить. Единственная несообразность - в этот раз никто не видел стрелка, но это и неудивительно. Началась паника, все забегали...
   Интересно, что бы они сказали, узнав, что стрелок вел огонь с дистанции в сто восемьдесят семь метров, благо улицы были пустые - народ просто боялся гулять в темноте, разрываемой лишь скудным светом редких фонарей. Милицейских патрулей тоже не было - наверное, из тех же соображений. Два ТТ с глушителями - китайское барахло, но на один раз хватит. Расстреляв обоймы, Александр просто ушел, запахнув длинный плащ и растворившись в темноте, как и положено настоящему призраку. Оставалось лишь разобрать стволы, облить детали спиртом, поджечь, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. А потом неспешно прогуляться по безлюдной, как и все остальные улицы, набережной, периодически бросая в реку запчасти. Все, теперь пускай ищут, а он хочет спать.
   По дороге к нему, правда, пробовали прицепиться какие-то малолетние придурки, которым не хватало то ли на сигареты, то ли на пиво, но как-то вяло, без души. А может, были они достаточно трезвыми и сообразили, что если в лицо тебе смотрит дуло пистолета, лучше повернуться и делать ноги. Иначе то ведь и убить могут, ножом не успеешь махнуть. Этот ТТ, третий, взятый с собой на дело, был "чистым". На нем не висело абсолютно ничего, зато в кармане было официально написанное заявление, что данный конкретный ствол Александр нашел и, как честный гражданин, несет в милицию. Он всегда так делал, когда шел вечером из дому - береженого, как известно, бог бережет, а небереженого конвой стережет. Лучше уж иметь мелкие неприятности с милицией и лишиться не слишком дорогого ствола, если вдруг остановят, чем получить перо в печень от какого-нибудь малолетнего наркомана.
   Дальше неспешное возвращение домой, не на ту квартиру, где он был до того, а на вторую. Там у него была устойчивая репутация "гулящего", поскольку и женщин он водил часто и разных (ну а что делать - организм молодой, требует), и со знакомыми гудели. Не с друзьями, разумеется, друзей у него не было, а со знакомыми. Пили неплохо - сам Александр меру свою знал, а ребята уж кто как, в меру своих мозгов. Но сидели, кстати, довольно тихо, и ночами не шумели вовсе, так что соседи относились к молодому бизнесмену снисходительно - мол, перебесится. Здесь на то, когда он приходил и уходил, не обращал внимания никто, так что если идти - то как раз сюда.
   Жил он на пятом, последнем этаже. "Твой дом был под самой крышей - там немного ближе до звезд...". Слова из песни как нельзя более отражали привычки Александра - он любил, когда никто не топает по потолку, любил находиться выше всех. Дом стоял на склоне высокого холма, так что из окна был великолепный вид на добрую половину города и лес за ним. В принципе, из-за вот этого раздолья Александр и оставался все еще жить в родном городе, а в Москву, Питер и прочие города ездил "на гастроли", маскируя это под деловые поездки. У себя он работал довольно редко, не чаще раза в год. Гадить там, где живешь, не стоило, и тот, кто сообщал ему о заказах, прекрасно это понимал. Он был осторожен и умен, бывший тренер по стрельбе, а ныне важная шишка в мэрии. Николаич повидал в этой жизни многое, и сложившаяся ситуация его вполне устраивала, равно как и роль посредника, имевшего свой немалый процент с каждого трупа, оставленного Призраком. Возможно, кстати, что крутил он дела не только с Призраком, но Александр во все, что его не касалось, благоразумно не лез. Меньше знаешь - крепче спишь, вот так-то.
   Зайдя в паршиво освещенный подъезд хрущевки, Александр поднялся к себе, на ощупь (опять лампу пацаны соседа-алкоголика разбили, поганцы) открыл тяжелую железную дверь и принюхался. Н-да, с последней своей пассией он явно ошибся. Нет, так-то девочка была что надо, вот только она обожала духи с тяжелым, сладким запахом, а Александр мог похвастаться великолепным обонянием. Снял он ее в клубе, где после четвертой рюмки многие чувства притуплялись, а запах в полной мере почувствовал уже наутро. Аж голова заболела тогда. Думал, за те три дня, что он здесь не был, выветрится, оказалось - хрен. Теперь только и оставалось, что перетерпеть.
   Хотя нет, зачем терпеть, если можно все исправить? Александр пошел на кухню, выудил из недр шкафа здоровенную банку Нескафе. Гадкий кофе, чего уж там, но для сельской местности сойдет - он его держал в качестве НЗ, на случай, если по какой-то причине не будет возможности купить нормальный. Выудил несколько пиал, сыпанул в них по паре столовых ложек коричневого порошка и расставил в комнатах и на кухне, после чего снова отправился в ванную, правда, не став ее набирать, а просто приняв горячий душ. Когда спустя полчаса он вышел, то запаха духов не было и в помине, зато запах кофе был по всей квартире. Вот так-то, кофе запахи поглощает неплохо, а что дает взамен свой - так это нормально, он хоть пахнет приятно.
   Кстати о птичках. В том клубе Александра не любили, но уважали - он по запаху отличал поддельный алкоголь от фирменного. В результате пары разговоров на повышенных тонах, нескольких угроз и одной побитой морды, они пришли к джентльменскому соглашению - ему наливали только настоящие напитки, а он, в свою очередь, не сообщал остальным, какую гадость они пьют. Теперь Александр мог прийти в этот клуб даже с насморком - проблем не было уже с полгода. А девицу ту (кстати, как ее звали то?) развезло, надо сказать, как раз от того, что ее коктейль смешали из чего угодно, только не из того, что положено. Ну и ладно, проехали.
   То ли от запаха, то ли еще от чего, но Колобанова тут же пробило на пожрать. Сунувшись в холодильник, он с неудовольствием отметил, что ветчина, якобы качественная, за три дня превратилась черт-те во что. Зато яйца вроде бы оказались в норме, да и старое доброе сало в морозильнике ждало своего часа, равно как и мгновенно запотевшая бутылка водки. Подумав, водку он сунул обратно, не хотелось, а вот универсальное мужское блюдо состряпал моментально и с аппетитом съел его даже без хлеба - тот, оставленный в полиэтиленовом пакете, превратился в покрытый сине-зелеными пятнами плесени ужас.
   Заморив успевшего разрастись до размеров анаконды червячка, он налил себе кофе и отправился в комнату. Их здесь было две, но дальнюю, снабженную отличной кроватью-траходромом и парой шкафов с вещами, Александр не любил. А вот ближняя, проходная, ему почему-то нравилась куда больше. Здесь, помимо прочего, находился еще и столик с мощным компьютером, последним писком АМДшных технологий в производстве процессоров. За этим компьютером Александр и провел следующие два увлекательных часа, рубясь в "Век парусников", после чего незаметно для себя отключился прямо на диване. И никакие мальчики кровавые его не мучили.
   Следующие две недели прошли спокойно. Милиция о нем вообще не вспомнила, как, в принципе, и ожидалось. Пришли за данью от нового бригадира - он заплатил по прежней ставке, и никто не стал поднимать вопрос о повышении тарифов. Новый бригадир, немолодой уже мужик по кличке Кобра, хотя от кобры в нем были разве что брюхо, которое, при немалой доле фантазии, можно было принять за капюшон, да очки, был достаточно осторожен и не собирался рисковать, наживая себе врагов. В конце концов, неизвестно, кто заказал Рябого, и осторожный, даже немного трусоватый Кобра решил подстраховаться. Правильно сделал, кстати, бывшему одесскому оперу, еще во время Перестройки успевшему перебраться в Россию и там плавно свалить из органов в криминал, нельзя было отказать в здравом смысле. Правда, и добиться чего-то серьезного в жизни излишняя осторожность ему помешала - что в органах выше лейтенанта не дорос, что здесь только сейчас вот до бригадира дослужился, и привычка по-наполеоновски засовывать руку за отворот пиджака ничуть ему в карьере не помогала. Скорее, вызывала смешки. Хотя и не убили, что в последние десять лет некоторым было проще, чем палец обмочить, и даже не посадили - тоже, своего рода, достижение. Были, правда, у Александра некоторые подозрения, что не посадили как раз из-за прошлого. То есть остались у Кобры некоторые связи в органах, вот и постукивал, наверное, а милиция взамен прикрывала глаза на мелкие грешки бывшего коллеги, но подозрения к делу, как известно, не пришьешь, да и плевать было честному бизнесмену на все это, если честно. Просто Кобра был одним из тех людей, из-за которых Александр не любил Одессу. Все одесситы, неважно, настоящие или бывшие, с которыми он общался, производили на него впечатление особой формы нацистов. Проще говоря, они будут улыбаться тебе, шутить... Вот только для них если ты не одессит - то ты и не человек. Во всяком случае, не полноценный человек. Может быть, Александр ошибался, может быть, слишком мало он знал одесситов, всего четверых, если честно, но вот сложился стереотип - и никуда от него не денешься.
   Но это все лирика, а пока что Александр занимался своим легальным бизнесом. В последнее время он, кстати, начал приносить куда более серьезный доход, чем раньше - в стране наметилось некоторое подобие стабильности, и обрадованный народ тут же бросился реализовывать появившиеся у него деньги. В том числе многие стали довольно активно заниматься ремонтами, так что объемы продаж росли, а вместе с ними росли и доходы. Пожалуй, если так пойдет дальше, можно будет подумать о расширении бизнеса, а в перспективе и о прекращении карьеры стрелка. Доход стрельба по мишеням, конечно, приносит неплохой, только вот перспективы у этой профессии не самые радужные. Правда, и выйти из подобного бизнеса сложно, но ведь и он, Призрак, совсем не ангел и вполне способен за себя постоять.
   Так что сейчас он занимался договорами, закупками, грузчиками, которые вместо того, чтобы работать, вечно норовили напиться... И ведь что обидно, те, кто помоложе, в большинстве хотят жить как можно лучше и, чаще всего, понимают: хочешь хорошо жить - работай, а хочешь работать - знай меру в водке. Но вот парадокс, без старшего поколения они не особенно-то и способны работать, профессия грузчика только на первый взгляд кажется простой, на деле же в ней, как и в любом деле, куча нюансов, которые можно узнать лишь с опытом. То есть, получается, без старшего поколения не обойтись, а оно, поколение это, выпить любит и, зараза, молодежь спаивает. И крутись, как хочешь, прямо зла на них не хватает.
   А ведь это еще далеко не самое страшное из зол. Есть еще вороватые кладовщики, продавцы, которые почему-то ведут себя прямо как в советские времена и отказываются понять, что не они делают покупателю одолжение, а он им, и, соответственно, им надо не смотреть на людей презрительно, а по щелчку пальцев на цирлах к ним подскакивать. Ну, с этими проще - им можно, к примеру, зарплату срезать или вовсе отправить их за порог, но ведь это все меньшее из зол. Еще имеются всевозможные чиновники вроде пожарной охраны, которая закорючку не поставит, пока на лапу не получит, пусть даже у тебя все в ажуре. Или какой-нибудь хмырь, который введет новые правила торговли. Или те же братки, которых иногда хотелось, плюнув на все, перестрелять без лишних разговоров. Словом, жизнь бизнесмена только кажется райской, на самом же деле она трудная и нервная. Деньги легко не даются, и не зря же так много людей, ушедших в бизнес и даже чего-то достигших, впоследствии попросту спилось.
   За все это время было всего два момента, всерьез заслуживающих внимания. Во-первых, Александр ухитрился затопить соседей. Случайно, в общем-то, вышло - мыл посуду (домработниц он не признавал), и забыл выключить воду, когда зазвонил телефон. Стоящая на сливе чашка не дала этой самой воде уйти в канализацию, и поток из переполненной раковины изрядно испортил соседям, живущим снизу, потолок. Пришлось долго извиняться и заплатить. Впрочем, соседи и без того собирались делать ремонт, так что сговорились быстро. Только настроение испортил и себе, и людям, конечно. Было неприятно.
   Во-вторых, у него случился конфликт с местным представителем РПЦ, сиречь попом. К этой обряженной в рясы братии Александр, надо сказать, относился безразлично. То есть совсем уж их презирать мешало происхождение - прапрадед был священником, его приход располагался где-то под Рязанью. Точнее Александр не знал, да и не интересовался, если честно. Однако и любить их, тех, которые сейчас занимались святым бизнесом, было не за что.
   В Бога Александр, если честно, верил - не может человек ни во что не верить. По сути, без разницы, в коммунизм, в Бога или в товарища Сталина, но хоть во что-то верить надо, иначе теряется смысл жизни. Так вот, в Бога Александр верил, а вот в церковь - нет. Ну, не мог он понять, как человек может говорить от имени Высшего существа. Оно, если захочет, само обратится, напрямую, а не через посредника, непонятно зачем нужного. Ну да ладно, их дела, их проблемы, но вот случай, когда в их городе собирали деньги на строительство церкви, расставил для Александра все точки над "ё" полностью и окончательно.
   Было неприятно видеть, как бабульки откладывают деньги со своей невеликой пенсии, несут в церковь, а на следующий день сидеть со священником за соседним столиком недешевого ресторана. Потом этот священник и вовсе исчез, и Александр точно знал, что он сбежал вместе с деньгами. Правда, деятели из РПЦ вроде бы лишили его сана, но, увы, никакого дела против него не завели. И, что интересно, деньги на строительство церкви из своих закромов не выделили, ограничившись тем, что прислали нового настоятеля в несуществующий пока что храм. Так что бабульки снова урезали свои пенсии и что-то там построили. Не то чтобы Александр относился к ним с особым уважением, он вообще не уважал людей за возраст, только за дела, но вот жалко их было. Даже идея в голове возникла поймать мерзавца и устроить ему несчастный случай, причем совершенно бесплатно, но концов найти не удалось. Единственно, сам себе пообещал, что ни копейки от него РПЦ не дождется, но это было слабым поводом для гордости.
   Так вот, ситуация сложилась комичная. На стоянке возле магазина, куда Александр завернул, чтобы пополнить запасы провизии в своем холостяцком жилье, его Паджеро зацепила "Бэха". Слегка и зацепила, если бы Александр вышел на пару минут позже, он, может быть, матюгнулся бы, но ограничился тем, что заехал на сервис закрасить небольшую царапину на бампере. Из-за такой мелочи терять время и вызывать ГАИ - себя не уважать. Однако произошло это, когда он, нагруженный пакетами с разными вкусностями, как раз выходил из дверей заведения, всеми силами пытающегося изобразить супермаркет. В принципе, и тут бы ничего страшного не произошло - на месте бы и договорились, но за рулем "Бэхи" сидел как раз тот новый священник, что уже само по себе странно. Все же обычно священники ездят на Мерседесах, и только в пост пересаживаются на Ауди, а тут - BMW. И, поганец, вместо того, чтобы остановиться и извиниться, он прямо из-за стекла перекрестил Александра и уехал. Вот тут молодого бизнесмена зло и взяло. Это что, спрашивается, за беспредел творится? Наворотил дел - отвечай, так что, разозлившись, он тут же набрал номер знакомого гаишника, и буквально через полчаса сидел напротив красного, как рак, священника, и расписывался в протоколе. Тот, кстати, покраснел не от стыда, а от злости на то, что его, лицо, облаченное саном, кто-то смеет задерживать. Однако ума смолчать священнику все же хватило - понимал, что если поднимется хай, то его, человека в этом городе нового, могут и попрессинговать. Вряд ли всерьез, но проблем будет изрядно. А вот обнаружившийся в одной машине с ним немолодой человечишка неприятной наружности прямо-таки слюнями все забрызгал, грозя обидчикам карами небесными. От него отмахивались, как от назойливой мухи - по такому кадру, как говорят врачи, Кащенко плачет. Вдруг покусает еще, а шиза, говорят, заразна... Тем не менее он не унимался, и даже священник уже начал морщиться, утомленный его пылом. Финал вообще всех растрогал - этот умник, повернувшись к Александру, ткнул в него кривым пальцем и выдал:
   - Я тебе анафему пропою. Трижды.
   - Поющих дятлов не заказывал, - пожал Александр плечами. Эта фраза вызвала здоровый смех экипажа ДПС, но заткнуться невменяемого так и не заставила. В общем, еще минут десять он всех развлекал, и на пятнадцать суток его не закрыли только потому, что лень было возиться.
   Однако всему на свете приходит конец, пришел он и отдыху на рабочем месте, и вскоре на электронную почту свалилось письмо от Николаича. Опять дело, только на сей раз не с ликвидацией. Ногу одному сморчку надо было прострелить, причем так, чтобы не помер, кровью не истек и инвалидом не остался. Ну, в принципе, ничего сложного, бывали и такие заказы. Зачем - а не все ли равно? Призраку платят за выстрел, а не за глупые вопросы. Хуже было другое - работа опять предполагалась в родном городе.
   Смертельного, в принципе, тоже ничего не было, однако уж больно хорошо знал Александр человека, которого ему заказали попугать. Именно попугать - ничем другим, кроме акции устрашения, это быть не могло. Вот только Кольман, шустрый, толстоватый коротышка с венчиком коротких вьющихся волос вокруг блестящей лысины, был не из тех, кого можно вот так, запросто, щелкнуть по носу. Этот мужчинка был кадром сволочным, по слухам, близким к небезызвестному олигарху, который вот только что свалил в Лондон и не собирается возвращаться. Александр его не любил - он вообще не любил тех, кто небрежно измывается над нижестоящими и лебезит перед теми, кто выше. Но симпатии и антипатии только мешают работе, поэтому Призрак заставлял себя вообще не думать о подобных людях, просто отделяя себя от них стеной отчужденности.
   Увы, совсем забыть не получалось - в их маленьком городке Кольман был самым богатым человеком, не считаться с мнением которого не могли ни мэр, ни даже смотрящий. Остальные же бизнесмены вынуждены были с Кольманом вести себя предельно вежливо, хотя наверняка очень многим хотелось устроить ему несчастный случай. Увы, это вряд ли было реально - владелец единственного в городе НПЗ, а также всех заправочных станций, каких-то легально, каких-то через подставных лиц, Кольман имел столько денег, что мог строить всех остальных в три ряда. Поэтому и наняли Призрака - снайпер может положить кого угодно, и никакая охрана не даст гарантии, что от него удастся защититься.
   Вот только все вместе это означало одно - начинается очередной передел, а в разборках такого уровня мелкие сошки гибнут первыми. Александр не питал ни малейших иллюзий по поводу собственной значимости - жернова, которые начнут вращаться сразу после его выстрела, перемелют, как песчинки и людей куда более серьезных, чем киллер-одиночка. Но и отказаться было нельзя - в этом случае приговор ему будет вынесен автоматически, просто за то, что слишком много знает. Стало быть, придется работать - в этом случае шансов на выживание все-таки больше, да и Николаич не дурак, глядишь, и выкрутятся, хотя, конечно, при случае стоило ему припомнить такую подставу. Хорошо еще, что деньги за новую работу полагались хорошие, намного большие, чем обычно, и это слегка подслащало пилюлю.
   Однако, раз уж взялся, следовало обставить дело таким образом, чтобы никто не заподозрил Призрака. Тут все просто - Призрак, как известно, работает из антиснайперской винтовки с большой дистанции. На самом деле Призрак работал по-разному, но то, что не вписывалось в картину, журналисты с ним не связывали, да и следаки, вероятнее всего, тоже. А раз так, можно было сыграть на смене оружия, и подходящий ствол в закромах Александра имелся.
   Есть такое оружие, считающееся устаревшим и уже незаслуженно подзабытое. А ведь когда-то с ним русский солдат прошел несколько войн, и было оно не самым красивым, но грозным и надежным. Да-да, "Мосинка", "Трехлинейка" и еще несколько прижившихся в народе названий. Однако, как бы это оружие не называли, по сути ничего не менялось - трехлинейная винтовка, созданная в конце девятнадцатого века капитаном Мосиным, оказалась тем самым козырем, который был намерен использовать Александр. Пуля летела на три километра - разумеется, прицельная дальность была намного ниже, но Призрак был уверен - с километра он точно не промахнется.
   Разумеется, то оружие, которое он намерен был использовать, внешне заметно отличалось от первоначальной версии. Однако именно что внешне - кроме мощной немецкой оптики, у винтовки из дополнительных опций была разве что насадка на ствол, рассеивающая звук и скрывающая вспышку от выстрела. Все это затрудняло возможность обнаружения стрелка и позволяло надеяться на то, что и в этот раз его снова не засекут. Плюс обойма вставлялась иначе, чем на стандартном образце, но это уже так, мелочи.
   Второй причиной, по которой Александр остановился на винтовке небольшого калибра, была необходимость нанесения ювелирной травмы. Тяжелая пуля его излюбленного оружия просто оторвала бы Кольману ногу, пуля же калибром семь шестьдесят два, или три десятых дюйма, работает куда аккуратнее. Проще говоря, вместо топора берется скальпель. Хотя, самое смешное, пробивная способность этих пуль колоссальна - рельс старого образца прошивает запросто. Дед в свое время рассказывал, что немцы в войну пустили на них трофейные французские танки. И пусть псевдоисторики вроде Суворова-Резуна пишут что угодно по поводу того, что их не было на Восточном фронте, Александр верил деду куда больше. Так вот, дед, пока был жив, рассказывал, что снайперы ухитрялись метров с трехсот-четырехсот расстреливать экипажи этого барахла прямо сквозь броню. Вполне возможно, так оно и было - французская техника Александра не впечатляла никогда.
   Кстати, дед еще рассказывал, что и экипажи этих танков состояли из французов, да и среди пленных попадались частенько отнюдь не немцы. Только вот немцев, финнов, итальянцев и других, воевавших официально, как и положено, после допроса отправляли в лагеря, а французов и прочих бельгийцев вкупе с прибалтийскими националистами, прямо-таки обожавшими служить в СС, отводили в ближайший овраг и там без лишнего шума расстреливали. Официальная история обо всем этом, конечно, ничего не говорила, но деду Александр в очередной раз доверял все же больше, чем историкам.
   В общем, с оружием он определился, оставалось решить насчет места. С этим было едва ли не проще - Николаич передал целое досье на клиента, включающее, помимо прочего, и информацию о его привычках. Проводить воскресенье за городом, на даче, точнее, в трехэтажном особняке, выстроенном над рекой, в живописнейшем месте - это, конечно, здорово, но делать это несколько лет подряд... Короче говоря, предсказуемость - синоним уязвимости. А что хрен туда подберешься - так и что с того? Александр намерен был работать вообще с другого берега, из леса, который должен был приглушить звук выстрела - а то над водой он разносится излишне далеко.
   Откладывать дело в долгий ящик стрелок не стал - это вообще было не в его правилах. Да, он не любил торопиться, но обстоятельность в мелочах не означала, что он будет затягивать сам процесс. Как говорится, сделал дело - и баба с возу. В результате в воскресенье, рано утром, вышедший на берег полюбоваться шикарным видом, Кольман получил ту самую пулю в ногу, которая была заказана. Аккуратная, абсолютно не опасная для жизни сквозная рана - там вообще мало больших кровеносных сосудов, и потому не было даже серьезного кровотечения. Зато было довольно больно, а значит, вполне доходчиво. Через два дня часть акций НПЗ была продана, и для бизнесмена, в принципе, проблемы закончились. А вот для Александра с этого момента все только начиналось.
   После того, как прозвучал негромкий выстрел, Александр, убедившись, что сделал все, как надо, быстро убрал оружие в чехол. Охотничий сезон уже закончился, но некоторые, наплевав на условности, еще постреливали, так что звук не привлек внимания. Все, теперь надо было сваливать. Подобрав гильзу, он быстрым шагом отправился к верной "семерке", и пять минут спустя уже бодро катил по дороге, разбрызгивая лужи. Километрах в двух, остановившись у болота, он со вздохом похоронил в нем оружие - как ни жаль, но оставлять его у себя было непростительным риском.
   Однако уехать далеко ему не удалось. Едва он выехал с проселка на шоссе, как из-под земли материализовался шустрый продавец полосатых палочек, отчаянно размахивающий орудием производства. Пришлось остановиться - явно ведь денег состричь хочет. Ну, его тоже понять можно, кушать-то все хотят. Хотя, надо сказать, обидно - внедорожник почему-то тормозят редко и намного вежливее.
   Небрежным шагом подойдя к замершим на обочине Жигулям, молодой гаишник, на вид не старше самого Александра, четко по уставу представился. Вот это Александру не понравилось сразу - не вяжется такое поведение с обычно нагловато-хамской манерой поведения хранителей правопорядка на дорогах. Именно поэтому он не стал выходить из машины, пусть это и не вполне вязалось с образом испуганного таким вниманием власти к своей персоне интеллигента. Только окно опустил и поинтересовался, в чем дело. В ответ последовало требование выйти из машины.
   - В чем дело, командир? - Александр, уже чувствуя, что что-то пошло не так, нарочито медленно начал открывать дверь. Сейчас он выйдет и, если что, успеет вырубить этого самоуверенного юнца...
   Он даже не успел сообразить, что произошло - в лоб ему уперся ствол пистолета, причем не табельного "Макарова", а вполне себе АПС. Мозги еще медленно ворочались, соображая, что обычному гайцу просто не под силу выхватить пистолет с такой скоростью, а какая-то отстраненная часть сознания уже вопила - ну не может у этого пацана быть с собой такого ствола. Однако ни ту, ни другую мысль додумать он уже не успел.
   - Лицом к машине! Руки на капот!
   Поворачиваясь, Александр еще отчаянно пытался сообразить, что можно сделать в такой ситуации, и в этот момент ему на затылок обрушилось что-то тяжелое и твердое. В голове его сверкнули звезды, и мир погас.
   Пришел он в себя от резкого запаха нашатыря. Дернулся непроизвольно, и застонал - в голове как будто перекатывался тяжелый, шероховатый металлический шар, то ли свинцовый, то ли чугунный. Спокойный, даже немного заботливый голос произнес:
   - Не нервничайте, все в порядке. Выпейте вот...
   Пока он пил какую-то дрянь, больше всего напоминающую растворимый аспирин, но со слегка непривычным вкусом, ему заботливо поддерживали голову, после чего помогли лечь поудобнее. Несколько секунд спустя он вновь провалился в небытие.
   Когда Александр снова пришел в себя, то первое, что он сделал, это открыл глаза, поймав себя на мысли, что в прошлый раз даже не попытался этого сделать. Вторым, что пришло в голову, был страх, что он ослеп - не было видно решительно ничего. Однако почти сразу же зажегся неяркий свет, и Александр понял, что просто лежал в кромешной темноте. Лишь после этого он понял, что голова не болит совершенно, но удивиться не успел.
   - Ну что, Александр Викторович, как вы себя чувствуете?
   - В норме, - ответил Александр, осторожно поворачивая голову на звук и пытаясь рассмотреть собеседника.
   - Это хорошо. Впрочем, иначе и быть не могло - у нас хорошие лекарства. Куда лучше импортной дряни, которой вас сейчас потчуют. Да вы не таитесь, не стоит. Обернитесь, осмотритесь. Все равно ничего не увидите - я в соседней комнате, разговариваю с вами через микрофон. Но вы все равно осмотритесь, так вам будет спокойнее. Сейчас я включу нормальный свет, так что рекомендую зажмуриться, а то будет немного больно глазам. Ну что, готовы?
   - Готов, - буркнул Александр, последовав совету и смежив веки. В ту же секунду зажегся свет, пробивающийся даже сквозь ресницы. Тем не менее, он был не слишком ярким, и уже через несколько секунд, когда зрение адаптировалось, Александр смог осмотреть помещение.
   Осматривать, правда, было и нечего. Четыре стены, на одной из которых можно было различить почти сливающиеся с ней цветом очертания двери, из мебели только койка, на которой Александр лежал. Еще динамик в углу, у потолка - и все. Классическая больничная палата. Ах да, еще стул рядом с кроватью, на котором была аккуратно уложена его одежда, чистая и отглаженная.
   - Ну что, осмотрелись? - спросил голос безо всякой усмешки, скорее, с некоторым, едва уловимым сочувствием. - Тогда одевайтесь и выходите, вас проводят.
   Не особенно раздумывая, Александр последовал рекомендации. Да ему ничего другого и не оставалось - человек, который с ним разговаривал, явно владел ситуацией, в то время как сам он ничего пока не понимал. Ну а страх... Самое интересное, что страха Александр не испытывал - если бы захотели, успели бы грохнуть раз десять, а то и больше. Просто пока он лежал без сознания, а то и прямо там, не дороге. Скорость, с которой тот гаишник выхватил пистолет, яснее любых слов говорила Александру - справиться с таким противником он бы не смог ни при каких обстоятельствах. Издали, из винтовки - да, положил бы, как и любого другого, но в рукопашной шансов просто не было.
   Однако же, не убили, даже подлечили. Интересно, чем? Впрочем, как раз это не столь важно, главное - им от него что-то нужно, иначе не возились бы. Для серьезного анализа информации было явно недостаточно, но чтобы определиться в ситуации и не нервничать раньше времени хватило и того, что уже было известно. Жалко только, оружия не было, ну да на это смешно было даже надеяться. Хорошо еще, одежду вернули. И, кстати, информация к размышлению, которую, правда, неясно пока, к чему привязать - динамик в интерьер палаты совершенно не вписывался, его ставили позже и, похоже, совсем недавно. Во всяком случае, мелкие сколы на штукатурке видны были отчетливо.
   Дверь открылась от легкого нажатия руки, и за ней обнаружился коридор - длинный, хорошо освещенный, с белыми стенами, и совершенно пустынный, если не считать здоровенного детину в камуфляже без знаков различия. Очевидно, это и был тот самый провожатый. Колоритный, надо сказать, был мужик, ростом под два метра, с широченными плечами и носом, сломанным как минимум дважды. Глаза его ничего не выражали, зато профессионально ощупали Александра с ног до головы, и стрелок вдруг с некоторым неудовольствием понял - его оценили и признали неопасным. Во всяком случае, мужик жестом приказал ему следовать за ним и пошел по коридору впереди, очевидно, нимало не опасаясь нападения со спины.
   Шли недолго и недалеко, сотня метров максимум. С десяток или чуть больше, Александр не считал, одинаковых дверей на правой стене, левая - глухая. Перед очередной дверью мужик остановился, опять же недвусмысленным, не оставляющим места двойному толкованию жестом, не говоря ни слова, приказал Александру заходить, а сам остался снаружи, безмолвной камуфлированной статуей.
   За дверью обнаружилась комната, обставленная вполне по-современному, и напоминающая небольшой конференц-зал. В дальнем конце располагался стол - большой, овальный, производящий впечатление несокрушимой надежности, и за этим столом сидели двое. Один - крепкий, моложавый, на нем даже гражданский костюм сидел, как мундир, второй - полная его противоположность. Ну, крыса канцелярская, или сумасшедший профессор из старых комиксов, иначе и не скажешь. Худой, взлохмаченный, костюм, на вид, куда дороже, чем у первого, висел на нем, как на вешалке. Общим у них было, пожалуй, только одно - оба они с интересом рассматривали Александра, причем тот, который переодетый военный, явно оценивающе, а второй - изучающее. Как мышь лабораторную, что ли. Точно профессор, и точно сумасшедший - настоящие-то выглядят совсем иначе, ведут себя куда вальяжнее, и бабло рубят дай Бог каждому. Кто со студентов, а кто и с государства, присосавшись к кормушке и выдавая на-гора красивые обещания.
   - Это и есть ваш знаменитый Призрак? - "профессор", закончив, наконец, осмотр, повернулся к "военному". - Что-то он не тянет на серийного убийцу.
   - А он и не серийный убийца. Он убийца наемный, и очень интересный. Кстати, именно потому, что он так выглядит, его и заподозрят в последнюю очередь. Александр Викторович, вы не обижайтесь, что мы так вот, беспардонно - у нас возраст все же, спишите на него маленькие слабости.
   Слова были вроде бы извиняющиеся, но вот тон не оставлял сомнений - "военный" не извиняется, он расставляет точки над "ё" и четко дает понять, кто здесь главный. Убедившись, что его поняли правильно, "военный" кивнул удовлетворенно:
   - Да вы, Александр Викторович, присаживайтесь, присаживайтесь, в ногах правды нет.
   - Если судить по этой поговорке, правда в заднице.
   - А он ершистый, - задумчиво отметил "профессор", обращаясь, похоже, к самому себе.
   - Ничего, это даже неплохо, - "военный" был само радушие. - Вы присаживайтесь, не бойтесь. Разговор у нас предстоит долгий...
   Пожав плечами, Александр взял первый попавшийся стул и уселся, положив руки перед собой и внимательно глядя на собеседников. "Военный" крякнул одобрительно:
   - Ну что же. Вижу, нас вы не боитесь.
   - А чего бояться? Кого? Когда? Где?
   - Не понял, - "военный" на этот раз выглядел удивленным. "Профессор, кстати, тоже.
   - А чего тут понимать? Судя по тому, что произошло, я вам нужен живым и здоровым. Это может потребоваться в единственном случае - если что-то нужно от меня. Я умею, фактически, только одно - стрелять. Значит, вам нужно кого-то убрать, и для этого требуется стрелок. Вы знаете мое прозвище, соответственно, род моих занятий вам известен.
   - Немного сумбурно, но, в целом, логично, - кивнул "военный". - Однако конкретно сейчас вы ошиблись.
   - Да? - удивленно поднял брови Александр.
   - Да. Вернее, частично ошиблись. Нам действительно требуются ваши услуги, но они несколько иного плана.
   - Надеюсь, не сексуального? - с иронической улыбкой спросил киллер.
   - Да нет, ну что вы. Мы тут все нормальные мужчины.
   - Это хорошо. Кстати, имейте в виду. Если после нашего разговора я выберусь отсюда, Николаича устраню сразу же.
   - Почему?
   - Вы могли выйти на меня только через него. Раз так, значит, он меня сдал, а прощать это я не собираюсь.
   - И не жалко?
   - Ни капельки. Долг свой я ему отдал уже давно. Сейчас у нас партнерство, не более, и оно предполагает определенные взаимные обязательства. Штраф за их нарушение тоже не секрет.
   - Ну что же, вполне понятная жизненная позиция. Конечно, мы вашего работодателя убедили, а убеждать мы умеем, поверьте, но теплых чувств к нему у нас не имеется, и плакать никто не собирается. Вы в своем праве. Ничего страшного, все равно Вячеслав Николаевич Жерчук, бизнесмен и советник мэра, нам уже не нужен, так что претензий не будет.
   - Это надо понимать так, что шансы выбраться отсюда у меня высоки?
   - Это надо понимать, что если мы договоримся, то у нас открываются перспективы дальнейшего сотрудничества, а значит, исчезнет смысл вас устранять. Но довольно играть словами, время - деньги.
   - Полностью согласен. Перейдем к делу?
   - Перейдем. Но прежде мне придется кое-что вам объяснить.
   - Я весь внимание.
   - Не ерничайте, вам не идет. Итак, начнем с того, что вы - наемный убийца по прозвищу Призрак. Получили его за то, что всегда работаете, не оставляя следов. По сути, это неверно - следы вы оставляете, просто не все ваши дела ассоциируются с Призраком. Однако следы вы оставляете не потому, что такой умный, вы, уж простите за откровенность, дилетант, а потому, что при расследовании не могут даже найти место, откуда вы стреляете. Причина одна - вы работаете с запредельных дистанций и никогда не промахиваетесь. Вне зависимости от оружия - лишь бы долетала пуля. Вам не кажется это странным?
   - Ну, наверное, я талантливый стрелок.
   - Да, стрелок вы талантливый, только талант ваш несколько иного рода, чем вы думаете. Дело в том, что вы такой не один, просто те, кто нам до сих пор был известен, работают на спецслужбы - ФСБ, ГРУ и другие.
   - Другие?
   - Их сейчас как блох на барбоске. Есть даже такие, о которых вы представления не имеете и до конца жизни не узнаете. И слава Богу. Но мы отвлеклись, с вашего разрешения я продолжу. Итак, большинство таких, как вы, работают на государство. Вы же ухитрились выпасть из поля зрения специалистов - скорее всего, потому, что не были в армии. Не волнуйтесь, ваши мотивы нам тоже известны. Не могу сказать, что одобряю такую жизненную позицию, но тут уж каждый выбирает по себе. Впрочем, неважно. Главное - вы действительно не промахиваетесь благодаря своему таланту. А заключается он в том, что вы управляете не ружьем - вы управляете пулей.
   - То есть?
   - То есть куда захотите - туда она и полетит. В определенных пределах, конечно - все же базовую траекторию задает ваше оружие, но небольшую корректировку вы вносите сами, причем неосознанно. Пределов я не знаю, но, думаю, они не велики - не такой уж ты и исключительный талант, бывают и получше. Во всяком случае, из своей винтовки ты сегодня стрелял с километра, и не факт, что попадешь с двух, а я видал кадра, который клал пулю в пулю на две пятьсот. Однако это не принципиально - главное, что талант все же имеется. Ученые его называют каким-то длинным термином, но я его не запоминал, да и тебе мозги засорять не советую. Надеюсь, суть ты понял и без этого.
   На "ты" он перешел легко и непринужденно. Сам, наверное, даже не заметил, как. Впрочем, Александр не обиделся - он вообще редко обижался всерьез, считая, что настоящая обида должна иметь последствия в виде ответной гадости, а терять на это время глупо. И уж тем более он никогда не обижался на тыканье - ему было плевать на такие мелочи. Мало ли, какие у людей привычки.
   - Я понял, что вы хотите мне сказать. Только зачем?
   - А чтобы некоторые, в смысле, некоторые шустрые стрелки, присутствующие здесь, не зазнавались раньше времени.
   - Гордыней не страдаю, - фыркнул Александр.
   - Это радует. А теперь собственно к делу. Нам нужен человек с твоими талантами.
   - У вас они есть. А судя по той парочке, с которой я имел дело, есть и покруче меня.
   - У НАС, - это слово "военный" выделил очень жестко, - таких людей нет. Я работаю не на государство. Точнее, на государство, но не напрямую... Впрочем, неважно. Главное, это развязывает руки, но в некоторых случаях и мешает, ограничивает в возможностях. Даже те люди, которых вы видели, формально не наши, а, скажем так, прикомандированные. Это, согласись, чуточку разные вещи.
   - Соглашусь. А к чему такая откровенность?
   - Взаимное доверие - залог будущего плодотворного сотрудничества.
   - Доверие... Один хрен, всего вы мне не рассказываете.
   - Ну разумеется, - лучезарно улыбнулся собеседник. - Каждый солдат должен знать свой маневр, но маневры армии или даже полка ему знать необязательно.
   - Логично. Так в чем будет заключаться моя миссия? Если уж вам никого не надо устранять...
   - А вот с этого момента, - добродушное лицо "военного" вдруг как по мановению волшебной палочки стало жестким, - начинается самая настоящая государственная тайна. И ты, узнав ее, либо работаешь с нами, получая, кстати, вполне приличное жалование, либо жить тебе осталось совсем немного. Поверь мне, я не шучу.
   - В случае же, если я сейчас скажу, что мне не нужны ваши секреты, меня либо вынесут отсюда вперед ногами, либо светит мне огромный срок, который я все равно не досижу. Прирежут раньше, как только узнают, кто я такой - врагов у меня накопилось предостаточно. Я правильно мыслю?
   - Вот молодец, какой умненький мальчик.
   - Только вот что же мне помешает потом вас обмануть?
   - Ничего, разумеется. Кроме того, что у тебя остались мать, сестра и трое племянников. Извини, но сейчас не до сантиментов.
   - Жестко... Но честно. В принципе, выбора, я так понимаю, у меня особого и нет.
   - Ты правильно понимаешь.
   - Хорошо, а каков будет гонорар?
   - Десять тысяч в месяц. Не рублей, естественно. И два процента от прибыли - мы ведь предприятие коммерческое.
   Говоря это, "военный" дернул щекой так, словно эти слова его бесили. Александр это, разумеется, заметил, но от комментариев воздержался. И без того положение было незавидное, не стоило усугублять его своим длинным языком. А вот насчет гонорара следовало обсудить - предложенная сумма Александра не впечатляла.
   - Увеличьте сумму впятеро. Проценты, так и быть, оставьте прежние.
   - А ты наглее-ец, - непонятно, то ли раздраженно, то ли одобрительно протянул "военный". - Хорошо, согласен.
   Судя по всему, Александр продешевил, но переигрывать, естественно, не стал - это было не в его правилах. Да и потом, его все же взяли за жабры, не особенно аккуратно взяли, и довольно жестко. Родственники были тем самым больным местом, которое у него имелось. Единственное больное место, пожалуй. Мать он любил, сестру и ее детей обожал... Никто не знал о родственниках Призрака, но бизнесмен Колобанов родню не скрывал, и тот, кто сложил два и два, получал нехреновый рычаг воздействия на киллера. С одним маленьким нюансом - "военный" только что подписал себе приговор. Прощать ТАКОЕ Александр не собирался. Пусть пройдет год, пусть десять, но он вспомнит ему сегодняшний разговор, и не факт, что обидчик умрет быстро.
   Между тем, "военный", убедившись, что Призрак глупостей делать не планирует, кивнул удовлетворенно и сказал:
   - Ну, все, уважаемый рекрут. Добро пожаловать в наш сплоченный коллектив. А о твоей в нем роли лучше объяснит уважаемый Николай Михайлович.
   Маленькая, едва заметная пауза между словами и реакцией "профессора" яснее всяких слов показала - имя не настоящее. Тем не менее, сейчас это было неважно.
   - Благодарю, Всеволод Петрович. Итак, молодой человек, приступим. Скажите, вы фантастику читаете?
   - Не очень. Предпочитаю детективы - над ними, порой, можно посмеяться. Но в детстве, случалось, почитывал.
   - Уже отрадно. Стало быть, смысл понятия "параллельные миры" вам знаком.
   - Не знаю.
   - В каком смысле? - похоже, "профессор" был немного удивлен.
   - Да в прямом. Я понимаю, что вкладывается в это понятие, но не могу представить параллельное трехмерное пространство.
   - А-а, - "профессор", очевидно, успокоился. - Открою вам страшную тайну. Я ведь тоже представить не могу - воображения не хватает. Но, тем не менее, параллельные миры существуют.
   - Флаг им в руки, - Александр безразлично пожал плечами. - Я-то здесь причем?
   - Уже причем, молодой человек, уже причем. Дело в том, что наша... э-э-э... контора как раз и занимается исследованием параллельных миров. А так как она создана недавно, то собственных спецподразделений у нас нет. Создавать же - это долго, брать людей взаймы, как тех, с которыми вы уже имели дело, чревато осложнениями. Вот и приходится искать талантливых и подготовленных, пусть и довольно посредственно, людей, вроде вас.
   "Врет", подумал Александр, а вслух спросил:
   - И в чем же, в таком случае, будет заключаться моя работа?
   - Все очень просто. Для исследования открытого нами параллельного мира туда будет заброшен человек, в задачу которого входит разместить там сеть датчиков. Мы уже проводили подобные исследования, но последний заброс плохо кончился - наш человек погиб. Поэтому и было решено отправить с ним сопровождающего.
   - Простите, но, во-первых, я не охранник, а во-вторых, тут нужна более серьезная группа.
   - Объясняю. Во-первых, группу туда не закинешь, это очень энергоемкий процесс. Обратно в разы проще, мы пока не знаем, почему, хоть роту проводи, а вот туда сил не хватит. Во-вторых, вашей задачей будет не только и даже не столько охрана. Видите ли, помимо прочего, мы на самоокупаемости, а значит, исследования должны приносить доход.
   - То есть вы хотите там что-то украсть?
   - Это грубо, но, к сожалению, отражает положение вещей.
   - Понятно все с вами...
   Александру и впрямь многое стало понятно. Если это не дурдом, то, похоже, он нарвался на группу не слишком чистых на руку и не страдающих щепетильностью выходцев из каких-то серьезных служб, которые намерены поправить свое состояние за счет банального грабежа. Ну что же, дело, в общем-то, житейское, так и работать легче. А то идеалисты могут такого натворить... Здесь же народ более-менее серьезный, меркантильность - она того, дисциплинирует. Единственно, что плохо, поведение таких вот умников может оказаться непредсказуемым - у спецслужб свои законы и своя мораль, Александру, в общем-то, неизвестные. И почему им предпочтительнее человек с темным прошлым тоже ясно - такой не побежит сдавать, потому что тогда своя шкура гореть будет, да и избавиться от него, случись что, намного легче.
   - И что же вам понятно?
   - Что с вами можно иметь дело. Только какие гарантии, что нас, точнее, меня, вернут обратно?
   - Перейдете вместе с грузом, или даже до него, вот и все.
   - Логично. И что за миры мне предстоит... изучать? Эльфы-гномы-орки?
   - А говорите, не читаете, - укоризненно погрозил пальцем "профессор".
   - Да у соседки пацан на ролевых играх сдвинутый. Только и делает, что с железяками своими прыгает. Задолбал уже дурацкими воплями, если честно.
   - А, тогда понятно.
   - И все же, миры сильно отличаются от нашего?
   - Нет, все проще. Пока что история всех исследованных нами миров практически точно копирует нашу, только немного отстает по времени. Есть, конечно, нюансы, но они малозначимые и практически незаметные. Теоретически, конечно, могут быть и эти, как вы говорите, эльфы, но нам ничего подобного пока что не встречалось.
   - Понятно. И к чему мне готовиться?
   - К сорок первому году. Кстати, что вы о нем знаете?
   - Ну... Двадцать второго июня сорок первого года немецкие войска напали на СССР. Сожгли на аэродромах всю нашу авиацию, после чего принялись за сухопутные войска. Часть танков разбомбили, остальные оказались практически бесполезны против немецких, более современных. Управление войсками было потеряно, всюду были окружения, Сталин массово расстреливал несправившихся командиров...
   - Довольно, я понял, - "профессор" поднял руки, то ли собираясь сдаваться в плен, то ли, напротив, начинать размахивать кулаками. - Ваши представления о той войне можно описать курсом средней школы и пары-тройки фильмов откровенно подрывного характера. Могу вас поздравить, процесс дебилизации страны идет полным ходом.
   - А вы знаете другую историю? - чуть обиделся Александр.
   - Знаю. Многое было не так. Да, удар немцев по аэродромам был сильным, но смертельным он не был - воздушные бои с переменным успехом шли долго, и если почитать записи немецких офицеров, там сплошь и рядом написано: "противник господствует в воздухе". Немцы передавили нас тогда за счет лучшей тактики, большего опыта... За счет того, что наступление на земле развивалось быстро, и бывало, что возвращающийся после боя летчик видел на своем аэродроме вражеские танки... А наши танки, кстати, даже несколько устаревшие БТ, дрались с немцами на равных, и потери были, как правило, один к одному. Некоторые из этих танков, что интересно, дослужили до сорок пятого года и еще японцев погонять успели. Немцы просто грамотнее строили тактику - резали коммуникации, оставляя танки без горючего, и их приходилось подрывать экипажам. И командование не везде допускало ошибки и котлы. Это там, где во главе армии были молодые да ранние, стоял бардак, а старики, вроде Буденного с Ворошиловым, которых принято ругать, воевали на самом деле грамотно. Звезд с неба не хватали, конечно, но ни одного серьезного котла на их участках фронта не было. А Павлов, к примеру, по некоторым данным вообще был предателем.
   - И зачем же тогда нам рассказывают всякую чушь? - с интересом спросил Александр, уже догадываясь, впрочем, какой будет ответ.
   - А чтобы списать свои ошибки. Выбрали Сталина козлом отпущения, благо покойник возразить не может, и стали собственную вину на него перекладывать. Все как всегда. Ну а потом писаная история стала преобладать над тем, что помнили люди, тем более что живых свидетелей осталось не так и много - участники первого периода войны были выбиты... Впрочем, чего уж там, скоро вы сами увидите все это.
   - Именно так. Давайте не будем терять время - у нас еще много работы, - вмешался "военный". - Ну что, Александр свет Викторович, раз уж ты теперь в команде - готовься. Кстати, на вот тебе сувенир.
   На стол лег очень знакомый чехол. Александр открыл - ну да, его винтовка, недавно утопленная в болоте, вычищенная и смазанная. Стараясь не делать лишних движений, он повернулся к "военному" и вопросительно поднял брови.
   - Мы решили, что со знакомым оружием тебе будет проще, - ответил тот на невысказанный вопрос. - Привыкать к новому времени особо нет - операция начинается послезавтра. Так что сегодня же получишь экипировку и начинай осваиваться. Ладно, иди. Тебя проводят.
   Аудиенция, похоже, была окончена. Александр взял винтовку, встал и вышел из комнаты, где его уже ждал знакомый мордоворот...
   Конец этого дня и весь следующий слились в одну сплошную беготню. И дело было даже не в экипировке, которую молчаливый завскладом выдал быстро и четко, и не в том, что в ней надо было еще разобраться. Куда хуже было, что требовалось в кратчайшие сроки освоиться с аппаратурой, которую предстояло тащить в другой мир. А то вдруг напарника убьют или ранят. Дело, в любом случае, должно было быть сделано - все же, несмотря на то, что предполагалось кого-то там ограбить, первичными оставались научные изыскания. Это убедило Александра в том, что с родной конторой руководство фирмы и впрямь не порвало, а стало быть, надо быть с ними вдвойне осторожнее.
   За все это время его не выпустили из помещения, так что Александр представления не имел, где же он все-таки находится. Единственное, радовало, что командировка ожидалась недолгой. Хотя - тут уж как пойдет, сейчас же требовалось поспешить.
   А спешили, похоже, и впрямь очень-очень - время явно поджимало. Иначе наверняка было бы спокойнее, обстоятельнее... Да Александр, готовясь к своей работе, в разы больше времени только на планирование тратил, притом что ни с какими параллельными мирами связан тогда не был. Бардак, в общем. И это притом, что он в жизни не работал с напарником, а своего нынешнего увидел буквально за два часа до отправки. Увидел, перевел взгляд на стоящих тут же "профессора" и "военного", и сказал, что никуда отправляться не собирается. На их удивленный вопрос, с чего это вдруг такие загибы, Александр ответил - жить хочется, а с этим придурком (слово было употреблено более сочное, но в тот момент никто на него внимания не обратил) они доберутся, в лучшем случае, до первого патруля. И причину скепсиса тут же объяснил, просто похлопав напарника по плечу.
   Плечо как плечо - широкое, мощное, накачанное, его хозяин явно к спорту относился положительно. Затянуто плечо было в выцветшую гимнастерку. Гимнастерка, галифе, все без знаков различия... В таком прикиде человека в начале войны можно было принять и за окруженца, и за дезертира, в общем, из общей картины слегка выбивались только яловые сапоги. На вид яловые - внутри какой-то хитрый материал, не пропускающий воду и не дающий потеть ноге. Насколько знал Александр, в тот момент далеко не все таскали сапоги, у большинства были жуткого вида ботинки с обмотками, ну да он мог и ошибаться. Не ошибался он в другом - если его собственная гимнастерка была выгоревшей равномерно, то у напарника на плечах были темные полоски. Совсем немного отличающиеся по цвету, но все же отличающиеся, и наблюдательный человек в два счета определит - их владелец носил погоны. Какие погоны у Красной армии в сорок первом, если первую половину войны все, от рядового до маршала, носили всякие треугольники, кубари да ромбы со звездами? И, что характерно, отнюдь не на плечах...
   Как побелел "военный" надо было видеть. А уж как побелел начальник склада... В общем, ошибка была исправлена моментально, и все равно, взгляд отца-командира не предвещал проштрафившемуся завхозу ничего хорошего. Тот, понимая это, активно ежился и потел, а Александр, глядя на сценку, гадал, то ли кто-то сразу после отправки группы получит хороших трендюлей, то ли это была ему, Александру, проверка. Впрочем, это вряд ли - судя по тому, как психовал напарник, он был или блестящим артистом, или, напротив, живо представил себе, чем для него кончилась бы "легкая прогулка" по примитивному миру. То есть, как минимум, был не в курсе проблемы, а значит, скорее всего, накладка была случайностью, возникшей из-за спешки, помноженной на извечное отечественное раздолбайство. Да и к чему такие проверки, если вдуматься? Хотя, конечно, у начальства бывают свои резоны, простым смертным неведомые.
   Пока вышеупомянутое начальство молчаливо, но от того не менее зловеще рассматривало совершивших ошибку подчиненных, явно намекая, что будет расследование на предмет диверсии, Александр успел познакомиться с наперником. Молодой парнишка, ровесник - всего на полгода старше его самого. Аспирант - профессор и впрямь оказался профессором, безо всяких кавычек. Правда, своего руководителя он тоже называл Николаем Михайловичем - видимо, какую-то разъяснительную работу с ним провели. В экспедиции участвовал по предложению профессора, надеясь совместить в одном флаконе работу над диссертацией, щекочущее нервы приключение и заработок. Смотрел он на все как на какую-то игру - нормальная реакция домашнего мальчика, которого никогда и никто всерьез не бил. Пообещали ребенку бочку варенья и корзину печенья - он и побежал, радостно повизгивая. Ладно, ничего страшного, чего он стоит на самом деле там, на другом конце перехода, живо станет ясно. На худой конец, его нанимателей интересует сделанная работа, а не то, чтобы исполнители остались целыми и невредимыми. Свои мысли Александр, правда, оставил при себе - пусть его. Для него самого все это роли, в общем-то, не играло.
   Между тем отцы-командиры, закончив наводить порядок, решили, видимо, что хватит молодежи общаться - успеют еще друг другу надоесть. Лишних в темпе вальса выпроводили из помещения, после чего Александр с Павлом - так звали аспиранта - двинулись вслед за профессором вниз, в подвал. А может, и не в подвал, а на нижний уровень - что-то подсказывало Александру, что они находились под землей. Что? Он и сам сказать не мог, возможно, отсутствие окон, возможно, звукоизоляция, а может быть, промозглая сырость, с которой не могла справиться вентиляция. Ну да это было уже не так важно - главное, что операция началась, а мучительная неизвестность, действующая на нервы, напротив, закончилась.
   Подвал, скажем прямо, не впечатлял. Ни тебе мерцающих разноцветными лампами пультов, как в фантастических фильмах, ни столов с вонючими пробирками, ни кристаллов-амулетов... Даже молнии между железяками не прыгали. Железяк, надо сказать, тоже не наблюдалось, разве что на висящем на стене пожарном щите положенные лом, багор, лопата (она-то для чего?), топор, ведро, огнетушитель... Квадратное помещение размерами двадцать на двадцать, практически пустое, только в углу столик с компьютером. Обычный офисный стол с обычным офисным креслом и не менее обычным компьютером.
   Все было готово, очевидно, заранее. Профессор щелкнул по клавиатуре, и тотчас же в центре помещения заколебался воздух. Ничего, кстати, особо зрелищного - так, будто на включенную электроплиту смотришь, тоже горячий воздух виден.
   - Все запомнили? У вас четверо суток, - профессор сейчас повторял то, что Александр уже слышал раз двадцать, но ученого это не смущало. Он, наверное, был из тех, кто считает, что повторенье - мать ученья, и, может статься, был не так уж и неправ. - Если будете понимать, что не успеваете выполнить задачу - бросайте все и возвращайтесь. Если по каким-то причинам не успеете вернуться - ждите. Переход откроется, неизвестно точно, когда, но откроется. Максимальное время между открытием составляло пока что не более полутора месяцев. Переживете, ничего страшного.
   Александр молча кивнул - понял, мол, не дурак, Павел тоже не стал много разговаривать. Профессор кивнул понимающе и махнул рукой:
   - Ну, все. С Богом.
   - Удачи, ребята, - это уже военный. Александр снова кивнул и, согнувшись под тяжестью навьюченного на спину груза и ящиков в обеих руках, решительно шагнул в слабо колеблющееся марево.
   Никаких неприятных ощущений переход, как ему и было обещано, не доставил. Просто картинка сменилась, будто программу в телевизоре переключили. Только что был освещенный искусственным белым светом подвал - и вот уже лес. Веселый такой лес, светлый и, такое ощущение, прозрачный, из деревьев, в основном, березы. Судя по тому, что многие деревья тронуты желтизной - или самый конец августа, или начало сентября. Скорее, все-таки, август - лист пока что не сыплется.
   Сзади охнул, не сумев сдержать восхищения, Павел. Александр повернулся, поднес к губам палец - тихо, мол. Напарник часто-часто закивал, показывая, что все он понял, но по-прежнему таращился вокруг себя круглыми от удивления глазами. Очень похоже на то, что он до последней минуты не верил в реальность происходящего.
   Не тратя время на мысли о сущем, Александр быстро огляделся. Ну да, все как его и предупреждали - заброшенная, изрядно поросшая кустарником, но вроде бы проезжая лесная дорога - и ни души. Просто замечательно!
   За спиной Павла в последний раз колыхнулся воздух. Ну все, переход закрылся, откроется он только по их команде. Времени, кстати, не так и много, пора бы и приступать.
   - Ну, чего встал? Давай, размещаем аппаратуру...
   Легкая грубость в его голосе вернула напарника к реальности. Кивнув, он сбросил рюкзак и быстрыми, заученными до автоматизма движениями начал сборку ретранслятора. Александр тем временем, брезгливо отмахиваясь от упорно норовящей попасть в лицо омерзительно-липкой паутины, которой между деревьями было натянуто просто нереальное количество, быстро обошел вокруг, осматриваясь, а заодно установив первый круг датчиков. Остальные можно было устанавливать уже где угодно, чем дальше - тем лучше. Какие уж параметры снимала и передавала в родной мир через спешно монтируемый Павлом ретранслятор вся эта машинерия, Александр не знал и даже не интересовался. На то, чтобы в столь тонких материях разбираться, есть вон аспиранты с профессурой, а он со своими десятью классами был человеком более приземленным. Его интересовало сейчас дело, которое предстояло впереди, и деньги, что он получит за импровизированную командировку.
   Когда он вернулся к точке перехода, Павел как раз заканчивал возиться с аппаратурой. Сейчас он был главный, техника - его вотчина, и оспаривать старшинство Александр не собирался. Увидев, как он вышел из лесу, Павел сразу же замахал рукой - помоги, мол. Вдвоем они установили громоздкий ретранслятор, который потому и пришлось тащить в разобранном на несколько блоков виде, что был он попросту большим и неподъемным. Установили, развернули, как надо. Пришлось, конечно, попотеть - с полчаса работали лопатами, выкопали яму, в которой ретранслятор и расположился. Потом присыпали землей, замаскировали. Мера вынужденная, конечно, просто иначе ретранслятор торчал бы, как звездолет посреди деревни, а о его существовании и, тем более, местоположении местным знать было абсолютно незачем.
   Управившись с работой, отважные исследователи иных миров примяли своими пятыми точками сухую траву - законный перекур, куда же без него. Александр откинулся на спину, бездумно глядя на редкие облака, а Павел выудил из кармана слегка помятую пачку "Беломора". Закурил - и тут же зашелся в надсадном кашле.
   - Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? - ехидно поинтересовался Александр. Сам он курить бросил давным-давно, фактически, почти сразу после того, как начал - слишком уж рационален был, чтобы тратить здоровье и деньги на эту никому не нужную забаву. Бросание было перенесено не успевшим привыкнуть к вредной привычке организмом без малейшего усилия, и сейчас киллер мог позволить себе с легкой улыбкой наблюдать за мучениями других.
   - Как они... кхе... курят эту гадость? - с трудом превозмогая кашель откликнулся Павел.
   - Ну, извини, - Александр развел руками, - Кэмел здесь еще не в ходу. И вообще, бросай курить, вставай на лыжи - здоровьем будешь не обижен...
   - Не учи отца, и баста...
   - Надо же, какие мы слова знаем, - Александр, сжалившись над мучениями напарника, достал портсигар. Выдали ему курево, как и Павлу, для маскировки, здесь, по словам профессора, многие курили, и человек без табака несколько выделялся. Только вот он поступил чуть умнее, набив портсигар нормальными сигаретами - только фильтры у них поотрывал. - На, держи, помни мою доброту.
   Павел, справившийся, наконец, с кашлем, притоптал каблуком отечественный горлодер и, благодарно кивнув, с наслаждением задымил более цивилизованным табаком. Воистину, все познается в сравнении. Усмехнувшись, Александр наставительно поднял палец:
   - Запомни, кто не пьет и не курит - тот оттягивает свой конец, а кто курит и пьет - тот кончает раком.
   Павел пару секунд переваривал его слова. Потом до него, видимо, дошло, и он жизнерадостно заржал. Атмосфера после немудреной шутки моментально разрядилась, чего, собственно, стрелок и добивался.
   Подождав, пока напарник отсмеется и докурит, Александр встал.
   - Ну что, пошли?
   - Может, переночуем и тогда? Время есть...
   - Лучше заранее придем на место и осмотримся - мало ли что. Да и время еще часа три, вряд ли больше, так что давай, экипируйся - и с Богом.
   Спорить аспирант не стал - уверенным, выдающим в нем опытного туриста движением закинул на спину хорошо подогнанный рюкзак, набитый датчиками, поперек груди повесил автомат. При виде его ППД у Александра в голове будто щелкнуло, он протянул руку:
   - Ну-ка, дай...
   Напарник удивленно посмотрел на него, но протестовать не пытался - молча отдал оружие, выжидательно глядя на Александра. Тот проверил автомат, усмехнулся - все было донельзя предсказуемо, а тем, кто их сюда отправлял, стоило бы набить морды.
   - Десяток патронов из диска достань.
   - Зачем? - не понял его Павел.
   - Затем, что при полностью набитом дисковом магазине перекос патрона и заклинка оружия были для этого автомата проблемой. Сам не пробовал, но рисковать неохота, тем более в специальной литературе об этом упоминается через строчку. Давай, давай, и запасной диск тоже облегчи, что ты как маленький. На вот, посмотри, как у меня.
   Смотреть Павел не стал, поверил на слово. Раскрыл диск, неловко извлек часть боезапаса, подобрал выпавшие патроны, сунул в карман. Второй диск тоже подвергся экзекуции. Александр кивнул - его диски были именно так и заряжены. После этого Павел несколько раз подпрыгнул, проверяя, не гремит ли что - видать, подсмотрел в каком-то фильме. В армии он, как успел выяснить Александр, тоже не служил, так что подсмотрел, иначе и знать неоткуда. Ну и ладно. Чуть подумав, Александр последовал примеру напарника. Нет, у обоих ничего не болталось, производя ненужный шум, и через пару минут импровизированная разведывательно-диверсионная группа уже шагала по лесу в направлении, указанном им на базе.
   Идти было не так и далеко, километров двадцать, но двадцать километров по шоссе и по полузаросшей дороге - это несколько разные вещи. Тем более топать налегке или согнувшись под тяжестью навьюченного оружия и приборов. Хорошо еще, Павел тащил практически все датчики, периодически их устанавливая. Александру же оборудования досталось немного, зато он нес собой запас провизии и, помимо ППД, тащил два гранатомета. Хорошо еще, винтовку, по здравому размышлению, на этот раз не стал брать - вроде бы воевать на дальней дистанции пока не планировалось. Если ко всему этому добавить "броник" армейского образца, то несложно догадаться, что уже через час языки у обоих висели на плечах, а гимнастерки от пота изрядно потемнели и неприятно царапали плечи.
   Бронежилет, кстати, выбивался из образа совершенно, но когда он сказал об этом перед отправкой, ему просто махнули рукой, сказав, что надо будет - скинешь, а если что отбрехаешься, скажешь, с немца убитого снял. Там сейчас такая неразбериха, что черт ногу сломит, прокатит и не такое. Тем более, толковых знатоков немецкой амуниции в Красной армии пока немного - не поднаторели еще в использовании трофеев, опыта нет. Ну, начальству виднее, тем более что в бою от дополнительной защиты хуже точно не будет.
   В общем, до места они не добрались - просто рухнули без сил. Слабовата подготовка оказалась, и, кстати, слабым звеном был Александр - привык за рулем рассекать, а сейчас выносливости не хватило. Павел выглядел малость получше, но и он держался, скорее, на гордости, поэтому напарники решили не надрываться, благо времени и впрямь еще хватало - почти сутки у них в запасе имелось, а завтра предстояла тяжелая работа.
   Вымотались они настолько, что спали без задних ног, хотя в лесу ночью и было прохладно. Павел, кстати, умело разжег костер, неспешно горевший всю ночь и дававший ровный жар. Вначале договорились дежурить, причем Павел должен был стоять на страже первым, а Александр - вторым. Эту вахту он выбрал не случайно - под утро спать хочется больше, и потому стоять ее самому как-то надежнее. Увы, Павла сон сморил прямо на посту, напарника он не разбудил и, в результате, оба продрыхли всю ночь. Хорошо еще, ничего не случилось и, в свете этого, Александр утром не стал проводить разбор полетов, а Павел, соответственно, оправдываться.
   К месту предстоящей акции они вышли, когда был уже почти полдень. Собственно, это тоже была дорога, только наезженная и пыльная. Та дорога, по которой они шли, с этой пересекалась, но работать напарники решили чуть в стороне - так, на всякий случай и, пообедав холодными консервами, отошли на пару километров, держась от дороги метрах в ста. Дело в том, что по этому сельскому шоссе то и дело проезжали транспортные средства, и поодиночке, и целыми колоннами, причем транспорт был все сплошь армейский - архаичного вида бронетранспортеры, не менее архаичные грузовики и мотоциклы, даже танк один раз гусеницами пролязгал. И на всем этом красовались кресты. Даже на некоторых машинах явно отечественного производства, на бортах которых выделялись пятна свежей краски, наверное, от закрашенных звезд, кресты уже были. Немецкий порядок, чтоб его... А в грузовиках наблюдались немецкие солдаты. Самые настоящие гансы, как в какой-нибудь старой кинохронике. Павел, как в первый раз увидел, обалдело уставился на них, открыв рот. Александр отнесся к этому намного спокойнее - все же для него это были не более чем потенциальные мишени. Специфика работы приучила его относиться к таким вот кандидатам на должность трупов несколько отстраненно.
   Кстати, далеко не все фрицы шуровали на мотоколесах. Хватало и обычных подвод, а многие шуровали пешком, и войск было до хрена - очень похоже, где-то назревала крупная заваруха. Однако ближе к вечеру, как по мановению волшебной палочки, поток начал рассасываться, и в засаде напарники устроились вполне комфортно, без лишней спешки. Как оказалось, вовремя.
   Не прошло и часа, как в точно указанное отцами-командирами время на дороге появились транспортные средства в количестве шести единиц. Первыми бодро катили два мотоцикла с пулеметами, установленными на колясках, за ними рычал мотором колесный бронетранспортер. Дальше шли две тентованные полуторки, и замыкал все это безобразие еще один бронированный монстр. На сей раз это был несерьезного вида пушечный броневичок, из тех, что в свое время, перед войной, массово производились в СССР. Очевидно, фрицы, прихватизировали трофей, и теперь использовали его по назначению, то есть для охраны колонны, состоящей из таких же трофейных полуторок. Интересно, что же они везли такое, что для охраны этого барахла не пожалели аж две единицы бронетехники?
   РПГ - это вещь, которой просто обязан уметь пользоваться любой уважающий себя киллер. Александр себя уважал, и, хотя стрелять из гранатомета ему раньше приходилось только на полигоне, отработал на пять баллов. Пропустив мотоциклистов, он вляпал прямой наводкой в головной бронетранспортер и тут же, отбросив разряженное оружие, пальнул в замыкающий колонну броневичок. Промахнуться с такой дистанции было проблематично. Трофей, не так и долго проходивший под немецкими знаменами, вывернулся буквально наизнанку - изо всех щелей хлестнуло пламя, корпус раскрылся во все стороны стальными лепестками, а башенка с сорока пяти миллиметровой пушечкой взлетела вверх и со звоном, которому позавидовал бы церковный колокол, брякнулась на дорогу. Удивительно, но даже оглушенный близкими взрывами Александр услышал этот звон. Очевидно, в броневике взорвалась боеукладка, и экипаж погиб прежде, чем сумел что-либо сообразить.
   Бронетранспортер, идущий впереди, погиб не столь зрелищно - ни тебе взрывов, ни прочих спецэффектов. Тем не менее, он лениво горел, и, что характерно, выбраться из него никто не пытался. В борту его зияла дыра - ну да, эту машину из винтовки запросто изрешетить можно, вспомнил Александр, но предаваться размышлениям времени не было. Работа только началась, и стоило поторопиться, пока кто-нибудь не подъехал.
   Слева раздался треск ППД - Павел не оплошал, в ступор впадать не собирался, и попросту садил из своего автомата в спину байкерам, шустро и бестолково. Тем не менее, попал - один из мотоциклов съехал в кювет, да там и остался. Оба немца не подавали признаков жизни. Второй же мотоцикл лихо развернулся и попер на засаду, поливая лес из МГ - немцы были не робкого десятка, и кое-какие шансы у них были. Вот только они неправильно определили место, из которого работал автоматчик, и их очередь прошла левее. В ответ по ним отработали два автомата, залив дорогу ливнем пуль - сейчас избыточная скорострельность этого не очень удачного оружия пошла на пользу, и немцы доехали до места боя уже в виде трупов.
   Не теряя времени даром, Александр выпустил остаток магазина по кабине второй полуторки. Та, что шла первой, была надежно заблокирована подбитым бронетранспортером, а вот вторая имела шанс задним ходом протиснуться мимо броневика - тот был заметно меньше немецкого, да и стоял так, что дорогу полностью не перекрывал. Ну, шанс этот мог быть реализован только в случае, если водитель полуторки не потеряет голову от страха и сумеет моментально сообразить, что происходит. Проще говоря, хлипкий был шанс, но рисковать Александр не собирался.
   Матерясь про себя на неудобный магазин, он перезарядил автомат, причесал из него головную полуторку и, пригибаясь, бегом кинулся к ней. Рядом тут же свистнула пуля - один из гансов успел мешком вывалиться из кабины, и, вместо того чтобы сваливать в лес, залег за передним колесом. Стрелять в него из автомата означало повредить машину, а как раз она-то нужна была целой. Поэтому Александр прыгнул в сторону, сбивая немцу прицел, и одновременно выдирая из кармана галифе ТТ. Выстрелы прозвучали почти одновременно - немец успел передернуть затвор своего Маузера, но прицелиться толком времени у него уже не было. Пуля ушла довольно далеко в сторону, а вот Александр не промахнулся...
   Ну, первая половина дела была сделана - груз захватили быстро, даже ни одного колеса не прострелили. Теперь оставалось главное - доставить его к себе, то есть в точку перехода, а оттуда в свой мир. Александр рывком открыл дверь ближайшей полуторки - деревянную, настолько грубую, что художники-примитивисты удавились бы от зависти. Сразу же из кабины на него свалилось тело водителя, моментально отправившееся в кювет, чтобы не мешалось. Окинув взглядом внутренности кабины, чтобы предотвратить возможные сюрпризы, Александр залез внутрь, посмотрел на щиток приборов... М-дя-а, обстановка спартанская. И как на таких гробах, спрашивается, ездили? Тем не менее, на первый взгляд, этот пепелац вполне соответствовал тем описаниям и инструкциям, которые ему выдавали перед отправкой сюда. Замечательно. Даже мотор не заглох - тарахтит себе, будто ничего и не произошло. Крепкую технику делали предки, хоть и неказистую.
   Александр выпрыгнул из кабины и увидел Павла, в нерешительности топчущегося возле второй машины. Чего он, спрашивается, ждет?
   - Эй, ты чего там? Заснул? Или привидение увидел?
   Вместо ответа парень согнулся пополам и начал блевать столь истово, что казалось, намерен оставить на дороге не только содержимое желудка, но и собственные кишки. Причина этого Александру стала ясна, как только он подошел поближе - одна из его пуль, разорвала водителю сонную артерию, и вся кабина была теперь заляпана быстро подсыхающей кровью. Сидящий рядом с ним солдат тоже был мертв, но здесь обошлось без спецэффектов - две пули в голове, крови почти не было, хотя мозги, конечно, брызнули, слегка добавив серого на красном фоне, а вот водитель... Да, подвел он Александра, подвел. Хорошо еще, эта машина тоже не заглохла, а то Александр не был уверен в том, что сумеет ее завести.
   Двумя полновесными, но аккуратными оплеухами вернув напарника к реальности, он достал флягу и, рывком повернув его лицом к себе, вылил половину содержимого Павлу на голову. Вторую половину немного пришедший в себя парень выхлебал в два глотка.
   - Ну что, пришел в себя? - видя утвердительный кивок, Александр толкнул Павла к первой машине. - Съедь к обочине.
   Пока тот разбирался с управлением, Александр полез в кабину второй полуторки и только сейчас сообразил, что держит в руке винтовку, взятую у пытавшегося убить его солдата. Вот что значит правильные рефлексы - он ведь не то чтобы о ней забыл, он даже не обратил внимания, как взял это оружие. Ну и ладно. Привычным движением забросив трофей за спину, Александр выволок из машины обоих немцев, кое-как вытер то, до чего достал, содранным с фрица кителем и полез на место водителя. Да-а... И как они здесь ездили? Александру за рулем было попросту тесно. К тому же в машине не наблюдалось никаких полезных приблуд вроде гидроусилителя руля или регулирования рулевой колонки. Ну и пес с ними, не так долго ему предстояло управлять этим рыдваном.
   Машина тронулась на удивление мягко - видать, тот водила, что раньше на ней ездил, любил свою машину. А может, немцы подшаманили - у них техники всегда были на высоте. Вот только руль оказался ожидаемо тяжелым, Александр хоть и умел водить грузовик, но с полуторкой современные агрегаты сравнивать было некорректно. Тем не менее, объехать сдавшую к обочине машину Павла он смог вполне уверенно и, подъехав к загораживающему дорогу броневику, осторожно уперся в него бампером. Раз-два, взяли! В смысле, толкнули! Протестующее заскрипел сгибающийся бампер. Броневик как стоял, так и остался стоять, не обращая внимания на потуги грузовичка с его убогим и насквозь устаревшим двигателем.
   Глухо выругавшись, Александр выпрыгнул из машины, кое-как раскрыл дверцу уже прекратившего гореть бронированного пепелаца. В лицо пахнуло жаром и подгоревшим мясом, но на это он не обратил внимания. Ну да, так и есть... Вытащив труп водителя, Александр попытался переключить передачу на нейтралку и взвыл, когда моментально чувствительно обжег руку. Пришлось обматывать ее найденной в кабине полуторки тряпкой. Пару минут усилий, сдобренных всем известными словами на великом и могучем, и броневик все же соизволил поддаться усилиям русского человека, упокоившись в уже изрядно набитом всякой дрянью кювете.
   Проехав метров двадцать, Александр остановился, выпрыгнул из кабины и, ругаясь сквозь зубы, побежал назад мимо полуторки удивленно смотрящего на него Павла. В темпе добравшись до места засады, Александр подхватил оба гранатомета и так же бегом вернулся к машине. Бросил разряженное оружие в кабину, прыгнул следом сам, больно ударившись коленом о какую-то железяку - ну все, вот теперь и впрямь можно было делать ноги.
   Ну а дальше педаль в пол - и погнали. Хотя погнали - это, разумеется, преувеличение. Километров двадцать в час, не более, по такой дороге да на таких машинах уже достижение, ну да тут и ехать-то было всего ничего. Правда, чуть было не проскочили мимо нужной отворотки - слишком уж она была заросшей и с основного тракта просматривалась с усилием. Тем не менее, Александр успел ее рассмотреть, резко нажал на тормоз, и его машина тут же вздрогнула от чувствительного толчка - Павел затормозить не успел, шел впритирку, а реакции не хватило. Высунувшись из автомобиля и погрозив ему кулаком, Александр выкрутил руль и как кабан в тростник вломился на полузаросшую дорогу.
   По ней им пришлось ехать больше двух часов - все-таки убита она была окончательно. Хорошо еще, было сухо, а то пару раз существовал риск застрять - берега небольших ручьев, сейчас пересохшие, после дождей наверняка превращались в грязное месиво, а брошенные через них подобия гати давно пришли в полную негодность. Тем не менее, обе полуторки с честью выдержали незапланированный марафон, и вскоре уже стояли на знакомой, ничуть не изменившейся со вчерашнего дня поляне, рядом с тем местом, где ноги первопроходимцев в первый раз ступили на эту землю.
   - Работай, - крикнул Александр напарнику, высунувшись из кабины. Ситуация выбила его из колеи и заставляла всерьез нервничать. Проще говоря, для Колобанова это был новый опыт, раньше его задача была только стрелять, а никак не захватывать крупногабаритные трофеи, а потом сваливать, увозя их в грузовике. Нельзя сказать, что ощущения были приятными. Немцев-то он не боялся, они народ умный. Даже если увидят побоище, мигом сосчитают трупы и придут к выводу, что атаковала колонну крупная группа, возможно, даже воинская часть, а значит, и ловить их надо соответствующими силами. Другого варианта они, скорее всего, и не предполагают - издержки упорядоченного мышления, мозги у них соответствующим образом заточены. Ну а пока эти силы будут собирать, время-то и уйдет. Умом Александр все это понимал, но все равно нервничал.
   - Уже, - напарник возился с пультом, больше всего похожим на "лентяйку" от телевизора, разве что побольше да помассивнее. - Подожди немного.
   Над аппаратурой Павел колдовал минуту, может, чуть больше - знойное марево, возникшее вдруг над поляной, ясно показало, что переход открыт. Александр притопил газ, и его машина осторожно двинулась вперед, чтобы спустя пару секунд оказаться в подвале, с которого и началось путешествие. Не дожидаясь продолжения банкета, он продвинулся вперед, но все равно грузовик Павла снова чувствительно толкнул его агрегат - водителем напарник оказался посредственным.
   Заглушив мотор и выпрыгнув из кабины, Александр еще увидел, как медленно закрывается переход. Ничего, кстати, особенного, просто подернулся туманной дымкой и исчез. Из своей кабины вылез Павел - судя по тому, как его шатало, устал он в поездке здорово.
   - Ты что, права на вокзале купил? - с усмешкой поинтересовался Александр.
   - Обижаешь, начальник - честно в карты выиграл, - в тон ему ответил Павел. - Ф-фу-у, ну и поездочка.
   - Хотел приключений? Вот тебе их обратная сторона, - ухмыльнулся Александр. - Кстати, я не понял, с чего это мы тут все еще одни? Где комитет по встрече с водкой и народными танцами? Хлеб-соль можно не предлагать - переживу как-нибудь, а вот девок обязательно.
   Павел на хохму не повелся, и впрямь устал, но требование Александра без внимания не осталось.
   - Комитет здесь, - тяжелая дверь открылась, пропуская "военного" с профессором. - Ну что, молодежь, как скатались?
   - Весело, - отозвался Павел. Он, похоже, окончательно оклемался от пережитого на дороге шока. - Ну что, груз принимать будете? А то обидно, если окажется, что мы зря туда-сюда мотались.
   Вместо ответа профессор подхватил топор с пожарного щита и легко, как молоденький, запрыгнул в кузов ближайшей машины, нырнул под тент... Короткий лязг - и пару секунд спустя все собравшиеся уже могли лицезреть его довольно лыбящуюся харю и поднятый вверх большой палец.
   - Порядок!
   - Что там? - Павла распирало от любопытства. Александр поморщился: уж если так интересно, мог и сам, еще в том мире, пару ящиков расковырять, пока время было. Не сделал - чего уж теперь-то дергаться? Самому Александру интересно не было ни капельки. Меньше знаешь - крепче спишь.
   - От многих знаний много горя, - словно прочитав его мысли, ответил профессор. - Зато могу, если интересно, озвучить ваши гонорары, благо они у вас одинаковые.
   Напарник захотел. Профессор озвучил. Народ впечатлился. Да, за такие деньги можно было работать. Более того. За такие деньги НУЖНО было работать. И почему так не платят, к примеру, слесарю? Живо бы преступность на ноль сошла. Вот теперь и Александру стало по-настоящему интересно, что же такое они сюда приволокли, если их ничтожный, в общем-то, процент весит так много. Правда, свой интерес он предпочел никому не демонстрировать - мало ли, как отнесется к этому присутствующее здесь начальство.
   Пол часа спустя, уже ополоснувшиеся под душем и одетые в свою привычную одежду, они сидели в кабинете "военного", пили горячий чай и докладывали о ходе операции. Докладывал, в основном, Павел, язык у парня был подвешен, что надо, да и мысли он формулировал четко и грамотно. Будущий ученый, положение обязывает. При этом, рассказывая, он успевал между словами отхлебывать из кружки и ни разу не сбился. Александр даже немного позавидовал - ему бы такой язык, милое дело девок уламывать. А еще он завидовал цвету напитка, потребляемого напарником. У Павла чай был крепким аж до черноты, а Александр такой роскоши позволить себе не мог - в свое время, лет пять назад, упал, ударился головой и получил легкое сотрясение мозга. Мелочь, не заслуживающая, вроде бы, внимания, но вот крепкий чай пить не мог - моментально начинало тошнить. При этом кофе пил любой крепости и безо всяких последствий, такой вот хитрый выверт организма. И ведь, что обидно, любил-то он чай как раз крепкий, а пить приходилось то, что сам же с усмешкой называл мочой больного поросенка. Обидно...
   Правда, сам он тоже в стороне от разговора не остался, периодически вставляя свои комментарии, но это были редкие и малозначимые дополнения - в целом Павел картину происходящего схватывал четко и детально, память имел хорошую и в дополнениях теперь не очень-то и нуждался. Короче говоря, к концу доклада Александр уже немного заскучал, и оживился только, когда им с напарником выдали гонорары. Не наличными, естественно, а новомодными пластиковыми картами, на которые деньги уже были переведены. Ну, перевели их сейчас, дело это минутное, хотя на счет они поступят в лучшем случае завтра, а вот карты оформляются долго. Месяц надо, не меньше. Выходит, что эта контора знала о Призраке уже давно, и давно готовилась наложить на стрелка свою мягкую, но сильную лапу.
   После этого профессор умотал по каким-то своим делам, Павла отпустили отдыхать, благо здесь было уже далеко за полночь, а вот Александра "военный" попросил остаться, став в тот момент невероятно похожим на папашу Мюллера из незабвенного сериала. Просьбы же начальства, как известно, приравниваются к приказу и выполняются по команде "Бегом!", поэтому Александр даже не попытался спорить. Просто остался сидеть на месте и рассматривать "военного", а тот, в свою очередь, рассматривал его.
   - Ну, что ты можешь сказать о своем напарнике? - спросил "военный", когда пауза несколько затянулась.
   - О Павле? - Александр пожал плечами. - Нормальный пацан. Труса не празднует, под огнем не обделался, здоровья вагон. Необученный, правда, совсем, ну да это дело наживное. Жмура сегодня своего первого положил, это ясно, но оклемался быстро. А что?
   - Мы предполагаем сделать вас постоянной группой. Как смотришь?
   - Нормально.
   "Военный" неопределенно хмыкнул, потом кивнул, словно бы не Александру, а собственным мыслям, и сказал:
   - А теперь давай, спрашивай.
   - О чем?
   - А о том, что тебя нервирует. Наверняка ведь у тебя куча непонятных моментов имеется.
   - Имеется. Например, мне не понятно, почему выбрали именно меня. Насколько мне известно, всякой спецуры, оставшейся не у дел, хватает. Человек, прошедший спецподготовку и имеющий реальный боевой опыт, а не только стрелявший из засады, как я, наверняка с подобными задачами справится лучше. Да и, честно говоря, физическая подготовка у такого умника будет классом выше, чем у нас.
   - На то есть две причины, - "военный" подумал секунду, потом достал сигареты. - Не возражаешь, если закурю?
   - Вообще-то, вы здесь хозяин.
   - Некоторые, как и ты, бросившие курить, на дух табачный дым не переносят, а мне не хотелось бы напрягать собеседника.
   - Да плевать. Я к дыму отношусь безразлично.
   - Ну, это замечательно, - "военный" закурил, выпустил густой клуб синего дыма, прямо как не слишком новый мотор при запуске. - Итак, есть две причины. Одну из них я объясню тебе чуть позже, вторая же проста. Всех этих спецов натаскивало государство. Я имею в виду серьезных спецов, не призывников, а тех, кого готовили серьезно и вдумчиво. У них весьма специфические рефлексы, и многим, что называется, за Державу обидно. Вполне нормальная реакция, кстати. Вот только, оказавшись в той ситуации, в которой были вы, они могли, к примеру, начать собственную войну или же броситься очертя голову, к примеру, в Москву, к Сталину, чтобы войну переиграть. По-человечески их, кстати, и понять можно, и осудить рука не поднимается, вот только дело бы осталось несделанным, а это чревато. Ты же пошел, сделал и вернулся. Рациональный и в достаточной степени подготовленный человек, не связанный особыми моральными принципами, именно такой нам в данном случае и необходим.
   - Это было так предсказуемо?
   - Ну, разумеется. Твой психологический портрет составлен достаточно давно.
   - И что еще говорит мой психологический портрет?
   - К примеру, то, что ты меня при случае убить собираешься. За намек, что родные твои у нас в заложниках оказываются. Кстати, не советую, кто предупрежден - тот вооружен. Еще вопросы?
   - Почему вы так по-дурацки проводили мою вербовку? Мне всегда казалось, что люди из серьезных контор работают тоньше.
   - Заметил? Просто замечательно. Это был маленький тест на наблюдательность и сообразительность. Вопрос возник - следовательно, ты его прошел.
   - Зачем для того, чтобы сделать предложение, выгодное, кстати, предложение, вы меня скрутили? Можно было бы вначале поговорить.
   - А ты бы согласился? Очень сомневаюсь. Для начала, ты бы просто не поверил, принял бы нас за психов. Ну а когда бы мы тебя все же убедили, начал искать способ отказаться. Поверь, эти варианты перебирались, и был выбран оптимальный. Еще что-нибудь интересует?
   - Какие мои шансы остаться в живых после всей этой катавасии?
   - А вот сейчас я тебе объясню первую из причин того, что нас заинтересовал именно ты. После этого о своих шансах думай сам, идет? - и, не дожидаясь ответа, продолжил, - Для начала, разреши представиться. Колобанов Илья Анатолиевич, полковник ФСБ в отставке.
   - Однофамильцы? - с интересом посмотрел на него Александр. Фамилия у него была не то чтобы редкая, но и на каждом углу такую не услышишь.
   - Родственники, - сухо ответил собеседник. - Мог бы и сам догадаться, не маленький. Именно то, что ты мой скольки-то юродный племянник, и повлияло на выбор.
   - Очень интересно. Только вот мне про вас никто и ничего не рассказывал. Мать... а я ведь взял ее фамилию... она ни про каких дальних родственников ничего не говорила.
   - Естественно, не говорила - она и не знала. История давняя... Если хочешь и не устал, я тебе расскажу.
   - Рассказывайте, - Александр налил еще чаю, щедро сыпанул в кружку сахару и, зацепив с тарелки горсть соленых крекеров, пересел в стоящее у стены офисное кресло, большое и удобное. - Спешить все равно некуда. Тем более, интересно же.
   - Это точно. Итак, что ты знаешь про своих предков во время Гражданской войны?
   - Ну, мой прадед воевал на стороне красных.
   - И как он туда попал? - остро посмотрел на него Илья Анатольевич. - Ты в курсе, кем он был до революции?
   - Управляющим небольшой пароходной компанией в Питере.
   - То есть, человеком не бедным. И как же он стал красным?
   - Насколько я знаю, у него дочь, сестра моей бабушки, старшая, кажется, во время революции погибла. Причем по вине то ли казаков, то ли еще кого-то, кто потом белых поддерживал.
   - Да, так и было. И что ты еще знаешь?
   - Служил. Был грамотный и неглупый, дошел до командира батальона. Ходил с Тухачевским на Польшу, там попал в плен. Поляков, как мне рассказывали, после этого ненавидел люто...
   - Ну, в принципе, историю своего рода ты знаешь. Так вот, мой дед был братом твоего прадеда. Только оказался он на стороне белых. Воевал, и неплохо - до штабс-капитана дослужился. Ушел из Крыма с Врангелем, а потом вернулся - вместе со Слащевым.
   - Слащев-вешатель?
   - Булгакова начитался? Ну да, был за Слащевым такой грешок - он подавлял большевистское подполье, что, кстати, было абсолютно нормальным, и повесил несколько руководителей, что в то время тоже было в порядке вещей. Кстати, так как там в руководстве были практически одни евреи, то его потом обвиняли в антисемитизме, кстати, абсолютно незаслуженно. Евреи генерала потом, кстати, и хлопнули, ну да это к делу не относится. Но это уже совсем другая история, я потом тебе расскажу, если захочешь, а пока вернемся к нашим баранам. Итак, мой дед вернулся в Россию и, что интересно, никаких гонений потом не испытал. В Отечественную войну снова был призван, дослужился до майора, орденов на кителе, помню, столько было, что пулей не прошибешь. Его сын, мой отец, выбрал профессию военного, ну а я пошел по безопасности. Вот, в принципе, и все. О том, что у меня в России остались родственники, узнал года три назад, когда уже на вольные хлеба ушел, начал искать. Ну и нашел, причем, согласись, очень удачно.
   - Интересная сказка, - Александр потер переносицу. - Даже если это правда, все равно как-то нереально получается.
   - Можешь поверить, совпадения бывают и покруче.
   - Бывают, - согласился Александр. - Ладно, пусть так. А вопрос можно? Не в тему.
   - Задавай.
   - Вот скажите мне... Меня этот вопрос как раз из-за прадеда интересует. Что там с Польшей было? А то пишут такое, что до сих пор понять не могу, кто прав, а кто виноват.
   - А никто не прав. Были когда-то две соперничающие державы, причем Польша была сильнее. Про Лжедмитрия слыхал? Тогда ведь наши предки еле отбились, потеряв огромные территории, включая Киев. Это было обидно и сильно ударяло по престижу. Но когда сменилась эпоха, Польша резко отстала - ее армия была хороша на фоне средневековых, но на определенном этапе пришло время регулярных армий, и вот здесь ничего серьезного поляки банально не смогли создать. У них и страна-то фактически распалась - слабые короли, не имеющие реальной власти, и огромная куча дворян, которые тянули одеяло во все стороны. Закономерно, что потом их съели. Кусок Польши отошел России. Сомнительное, кстати, было приобретение, но не суть. Просто когда произошла революция, и этот огрызок получил самостоятельность, то была на международном уровне обговорена и согласована граница. А полякам захотелось большего - ну, они под шумок и хапнули то, что им ни с какой стороны не принадлежало. Тухачевский, с которым, кстати, тоже не все ясно, полез отбивать, получил по сопатке, и куча народу оказалась у поляков в плену. С пленными обращались, мягко говоря, сурово. Знаешь, немцы со своими концлагерями и близко к полякам не стояли...
   - За это им и устроили Катынь?
   - Не повторяй глупостей, что по ящику несут - дураком выглядеть не будешь. Там все было куда проще. Была в лагере группа поляков. Началась война - про них банально забыли. Ну, не было в тот момент ни сил, ни времени еще и этими трусами заниматься.
   - Почему трусами?
   - Да потому, что вместо того, чтобы Родину защищать от немцев, они к нам сбежали. Причем России они на фиг не были нужны, никто их не звал. Она свои территории, которые поляки наглым образом украли, назад взяла, а эти умники, которые к нам прибежали, были никому не нужным довеском. Так что их просто оставили, а немцы, соответственно, не знали, что с ними делать, и покрошили. Вот теперь они немцам претензии боятся предъявлять, а перед нами выделываются, как могут. Ну, ничего, - рука отставного полковника непроизвольно сжалась в кулак, - им это еще отрыгнется. Как, удовлетворил я твое любопытство?
   - В общем-то, да.
   - Тогда вернемся к нашим баранам. Итак, если ты не хочешь дальше сотрудничать, то мы тебя просто отпустим. Нет, не совсем просто, а вывезем подальше. Ты даже не знаешь, где мы находимся, а в сказки о параллельных мирах никто не поверит. Если же согласишься - ну, условия ты знаешь.
   - Пожалуй, соглашусь - деньги хорошие, да и интересно же... Но Николаича в таком случае мне по-любому валить надо. Если я начинаю работать на вас, Призрак должен исчезнуть.
   - Давно соскочить хотел?
   - Давно.
   - И правильно. Ничем хорошим игры в чикагских гангстеров не кончатся. Ладно, завтра вас с Павлом отвезут в город, там и разберешься со своим Николаичем. Дней десять, может, больше у вас будет. И вот еще что. Раз уж будете с Павлом работать вместе, проследи за мальчишкой, чтобы стресс снял и не сорвался. В бордель его своди, что ли...
   - Да легко. Только, сдается мне, этот не сорвется.
   - Я тоже так полагаю, но подстраховаться все равно стоит.
   - Ладно, а как мне узнать, когда и куда возвращаться?
   - Я тебе позвоню, за вами приедут.
   На этой минорной ноте высокие договаривающиеся стороны и распрощались. Александр пошел спать, но, хотя и сильно устал, заснуть не мог долго, лежал, глядя в потолок, и обдумывал грядущие перспективы. По всему выходило, что дело светит интересное и денежное. Работа, конечно, с риском, но ведь и профессия киллера не самая спокойная. Вновь обретенный родственник - это, конечно, тоже интересно, но Александра тонкие материи сейчас волновали меньше всего. Жил без дальних родственников - и еще проживет, хотя, конечно, полкан этот - мужик серьезный, и поучиться у него явно есть чему.
   В город их отвезли на следующий день, ближе к вечеру. С утра дали выспаться, и Александр давил на массу почти до обеда, а потом был новый разговор с профессором - на сей раз они с Павлом были у работодателя поодиночке, и их обоих заставляли, независимо от друг друга, вспоминать каждую мелочь, что была во время того рейда. Ну а вечером отпустили отдыхать, честно предупредив, что перед дорогой им придется выпить одну не самую приятную на вкус дрянь, от которой оба заснут на полчаса, может, минут на сорок, то есть ровно настолько, чтобы не суметь определить место, откуда они едут. На чуть обиженный вопрос Павла о недоверии последовал вполне логичный ответ, что недоверием здесь и не пахнет. Просто-напросто в жизни случается всякое, и развязать язык можно любому, но тот, кто не знает, не сможет и рассказать. Павел моментально заткнулся - до него, похоже, начало доходить, что игры, в которые он ввязался, намного опаснее, чем представлялось на первый взгляд.
   Вот они и проспали почти всю дорогу. Забросили их к самому подъезду дома, в котором располагалась "публичная" квартира Александра, и он, не долго думая, предложил напарнику зайти, а уже потом идти развлекаться. Павел, секунду подумав, согласился. Как уже знал Александр, жил аспирант в общежитии, и прожить всю жизнь в общаге ему не хотелось. Потому, в принципе, на предложение своего руководителя и согласился. Ну, не только поэтому, разумеется, но денежный вопрос был в числе основных. А теперь, когда после первого же рейда мечта о собственной жилплощади стала реальностью, настроение у парня было самое фестивальное - как же, денег теперь хватало и на квартиру, и на обстановку, и еще на многое. Правда, Александр ему посоветовал не торопиться - слишком резко образовавшееся богатство может привлечь нездоровое внимание, ну да это Павел и сам понимал. Впрочем, у него были какие-то свои идеи по тому, как объяснить неожиданные доходы, и Александр не стал спрашивать, какие - не мальчик, сам разберется.
   К родителям Павел тоже ехать не собирался - мать его сейчас в темпе вальса пыталась наладить личную жизнь, так что сыну, конечно, была бы рада, но... Вот это "но" и было камнем преткновения, так что идею товарища зайти к нему, а потом вместе отправиться куда-нибудь и хорошенько оттянуться Павел воспринял со здоровым энтузиазмом, тем более что одет был вполне цивильно, хотя и недорого.
   Выбравшись из не новой, но приличной Тойоты, на которой их привезли (Александр мысленно одобрил выбор начальства - в глаза такая машина уж точно не бросается), напарники поднялись в квартиру. По дороге, буквально на пороге своего подъезда, Александр вежливо раскланялся со средних лет дамой, проживающей на два этажа ниже, которая ему вполне искренне улыбнулась. Непонятно, почему, но на таких вот женщин средних лет он всегда производил самое благоприятное впечатление. Потом, почти сразу, он прошипел сквозь зубы приветствие бабульке с первого этажа, и она ответила ему тем же - друг друга они взаимно не любили. Бабка, ярая коммунистка, считала его, как, впрочем, и всех обеспеченных людей, сволочью, разворовывающей народное достояние, а Александр, в свою очередь, относился к ней, как к выжившей из ума маразматичке. Единственно, неприятно было ощущать, что в чем-то бабка, в одночасье потерявшая все, что имела, включая веру в светлое будущее, права, но об этом он умел заставлять себя не думать. В общем, нормальная ситуация, обычные человеческие отношения между жильцами. Из-за этих отношений Александр, если честно, и лелеял мечту о собственном доме, где ни на кого не придется оглядываться.
   В квартире Александр сразу полез под душ, сказав напарнику, чтобы тот осваивался. Тот и освоился - когда хозяин, оставляя за собой мокрые следы, прошлепал в комнату, Павел уже вовсю гонял чертиков на экране компьютера. Судя по грохоту и ненатуральным стонам, доносящимся из колонок, он был в компьютерных стрелялках-убивалках настоящим профи. В отличие, кстати, от Александра, который подобные игры недолюбливал, предпочитая что-нибудь неторопливое, над которым можно посидеть и подумать. "Цивилизацию" там, "Героев меча и магии"... Хотя, если честно, и в эти игры Александр играл от случая к случаю, редко включая компьютер и держа его исключительно как дорогую игрушку. Работать на нем он и вовсе не умел - издержки воспитания, да и в первый раз такую машинку он увидел, когда ему было уже довольно много лет, и специально управлять ею не учился.
   Подняв на него глаза, Павел заявил, что комп - классный. А у них на кафедре - старье жуткое. Александр кивнул и предложил ему оторваться от увлекательного времяпровождения и привести себя в порядок - на вечер запланирован ресторан. Там хоть и бывает иной раз всякая шваль, но зачем выглядеть, как шаромыжник? А компьютер Павел себе и без того сейчас купит, какой душа пожелает.
   Самым тяжелым оказалось подобрать Павлу свежую рубаху - он все же был на пару сантиметров выше Александра. Ну, два сантиметра - мелочи, а вот заметно более широкие плечи и общая мускулистость - это уже хуже. Хорошо еще, сам Александр предпочитал одежду просторную, не стесняющую движений, но все равно из его гардероба напарнику подошла только легкая белая рубаха с короткими рукавами. Ну и ладно, ничего страшного, все равно сверху будет пиджак.
   Сам Александр, кстати, тоже оделся в костюм, который страшно не любил, но в котором выглядел серьезно и представительно. Так что спустя час оба они, плюхнувшись в такси, отправились развлекаться и чуть-чуть снимать стресс, хотя, если честно, для обоих случившееся приключение прошло без особой нервотрепки - все же лихие девяностые воспитали циничных людей, и к ценности человеческой жизни приучили относиться скептически.
   В ресторане то, что аспирант подобными заведениями не избалован, видно было сразу. Впрочем, после второй рюмки он разомлел, расслабился и, наворачивая бифштекс, начал с интересом рассматривать шуршащих туда-сюда официанточек. Обратив внимание на то, как он зацепился взглядом за одну, невысокую и черненькую, Александр усмехнулся:
   - Да не тушуйся ты так, Люба - девочка отзывчивая. Захочешь - даст.
   - В смысле?
   - Да в прямом. Шлюхами в прямом смысле этого понятия работниц местного общепита не назовешь, но к денежному клиенту отношение у них очень лояльное. Издержки профессии. Так что хочешь - попробуй. Деньги у тебя есть.
   Деньги у Павла и вправду были - Александр, которого жаба никогда не прессовала, выдал ему с собой штуку баксов, естественно, рублями. Потом, мол, сочтутся, а мужчина должен иметь при себе деньги хотя бы для того, чтобы чувствовать себя уверенно. Вот только после слов Александра об отзывчивости настроение у напарника разом исчезло, что и неудивительно. Александр, кстати, и сам снимать официанток брезговал, так что к его реакции отнесся с пониманием и предложил выпить еще. А женщины... Да будут еще женщины, никуда они не денутся.
   Поковырявшись еще какое-то время в тарелке и, в точном соответствии с пословицей, вернув себе аппетит, Павел некоторое время сосредоточенно жевал, да так, что уши двигались. Даже темные, наполовину прикрывающие их волосы, не могли этого скрыть. Однако через некоторое время он, вернув себе душевное равновесие, старательно пряча глаза, поинтересовался у Александра:
   - А скажи, правда, что ты... - тут он замялся, подбирая слова. Александр усмехнулся и избавил его от необходимости подбирать корректное выражение:
   - Правда.
   - А как это...
   - Нормально. Работа как работа.
   Павел хотел еще что-то спросить, но, видя, что разговор на эту тему, равно как и ее дальнейшее развитие, не доставляет собеседнику удовольствия, промолчал. Оценив его деликатность, Александр принялся развлекать напарника разговором, описывая тех, кто сидел в ресторане.
   - ...Вон там, в углу, ужинает какой-то мелкий чин из прокуратуры. Заведение не из дешевых, а на ужин он сюда ходит каждый день. Интересно даже, что за зарплаты у прокурорских. А через два столика от него видишь двоих в штатском? Тот, что с лысиной - подполковник милиции, а второй - владелец трех магазинов на Бродвее. На нашем Бродвее, естественно. Вон там, по соседству - это из мэрии пацанчик, девчонку склеивает. Видал, как перья распушил? А ведь ничего из себя не представляет - так, принеси-подай. И что интересно, девчонок он клеит частенько, по ресторанам их водит - тоже. Неплохо живут "слуги народа", а? А тот усатый хмырь, что глазами на нас зыркает - он местными скинами заправляет. Они меня не любят страшно, года два назад мы с приятелем поймали троих, настучали по зубам так, что стоматологи озолотились, а одному я руку сломал.
   - За что?
   - А нехрен "Зиг хайль!" перед памятником орать, уроды... Есть вещи, которых нельзя делать никогда. Вот мы им это и объяснили. Они потом наехать вздумали, но им деликатно намекнули, что связываться не стоит. Вот и злятся, а сделать ничего не могут, скоты. Хотя этот вот, кстати, не из фанатов - скорее, он хитрая и продуманная сволочь, которая много чего со всего этого имеет. А вон там, в стороне, видишь, чернявые за столиком? Это дагестанцы, празднуют что-то, похоже. Самое смешное, ни с какой стороны не криминал - обычные коммерсанты, вполне приличные люди. Те, что бандюки, здесь не тусуются, они в других местах зависают. А эти, что интересно, сами их не любят - стереотип, который из-за таких вот земляков о кавказцах сложился, мешает им со страшной силой. А ведь все, поздно уже, теперь не один десяток лет пройдет, прежде чем все утрясется.
   - И часто здесь собирается такой... серпентарий?
   - Да, почитай, каждый день. Состав участников, конечно, немного меняется, а так - постоянно.
   Павел замолчал, о чем-то задумавшись, и Александр, воспользовавшись моментом, тоже отдал должное мясу в своей тарелке. Ну а дальше принесли бутылку водки - и понеслось. Вроде бы, что такое одна бутылка для двух крепких мужчин, но, тем не менее, обоих хорошенько развезло - очевидно, сказалась усталость, и пол часа спустя они уже, пошатываясь, шли домой. Поездку "к девочкам" решили отложить до завтра, а такси вызывать не было желания - тут идти-то пятнадцать минут, заодно и проветриться, может, получится.
   Увы, чем вымощена дорога в ад, всем известно. Буквально через сотню шагов до них донесся буцкающий звук ударов и кошачий мяв, который так любят издавать каратисты. А потом из плохо освещенного переулка буквально вылетел взъерошенный пацанчик, что совсем недавно сидел за соседним столом, ну, тот, который из мэрии. Причем он перебирал ногами с такой скоростью, будто ему дали хорошего пинка. А может, и впрямь дали. Бежал он, что характерно, молча, только глаза выпучил, глянул мельком на прохожих и помчался дальше. Переглянувшись, напарники, не сговариваясь, свернули в ту сторону, откуда выскочил паникующий молокосос, и метров через пятнадцать, за поворотом, обнаружили вполне нормальную по нынешним временам, и подспудно ожидаемую ими картину.
   Ну, прямо классика жанра. Девчонка (а хороша блондиночка, хороша, ничего не скажешь) прижалась спиной к покрашенной в традиционный для отечественных ЖЭКов непонятный цвет, и измазанной довольно тупыми граффити и неизменным "Цой жив", стенке, а перед ней трое умников мелкоуголовной наружности. До дальнейшего, к счастью, дойти не успело, поскольку на сцене появилась никем не ожидаемая парочка. Вообще, нормальные люди в происходящее хрен бы стали вмешиваться - или прошли бы мимо или, что вероятнее, повернулись бы да пошли обратно, подальше от этого места. Но у напарников играл в голове хмель, и потому их тянуло на подвиги, да и мелковаты были представители подзаборного криминала. Не внушали, так сказать, уважения.
   - А ну, разбежались! - шагнул вперед Александр.
   - Да пошел ты, - один из нападавших небрежно смерил взглядом невесть откуда взявшегося защитника и сплюнул ему на ботинок. Это очень опасно, когда находишься на расстоянии удара, потому что Александр, не долго думая, вытер ботинок о причинное место собеседника. Проще говоря, пнул того по яйцам, а когда он согнулся, тут же разогнул вторым пинком, на сей раз в лицо.
   Двое других среагировали, надо сказать, с похвальной быстротой. Один щелкнул лезвием выкидного ножа, а второй мгновенно пригнулся, принимая незнакомую Александру низкую стойку - явно что-то из каратэ, но вот что... Знатоком восточных единоборств Александр не был, поэтому идентифицировать каждого драчуна не собирался, да и не до того было, честно говоря. Ну, понеслась душа в рай!
   Проворно уйдя чуть вбок и уклонившись от размашистого и неумелого удара ножом, Алескандр сделал обманное движение левой рукой и, когда щенок, уклоняясь, дернул головой, без размаха пробил с правой. Минус один - со сломанной челюстью драться несподручно. Повернулся к напарнику, и как раз успел увидеть эффектный полет каратиста до ближайшей стенки - похоже, Павел, не мудрствуя лукаво, пробил с ноги.
   - Ашихара? - тоном знатока осведомился Александр.
   - Да нет, дядя научил.
   - А кто у нас дядя?
   - Майор десанта. В отставке.
   - Это серьезно. Не убил хоть?
   Тут их отвлекли от содержательного разговора - парнишка, которого Александр отправил на отдых первым, встал и, пошатываясь, двинулся на них. Мазохист, однако. Получив еще раз по морде и выплюнув остатки зубов, он разлегся в позе упавшего Христа, а его обидчики двинулись к даме.
   Ну вот, так всегда... Дама, которую все еще трясло от происшедшего, бодро приходила в себя. Нормальная, в принципе, ситуация - для нее шок кончился, толком не начавшись. Пахучий след незадачливого ухажера еще в воздухе не растаял, а уже появились героические спасители и, накидав трендюлей обидчикам, галантно предлагают проводить ее до дому. Ну, или куда она еще захочет. С некоторой долей обиды Александр заметил, что Павлу отдается явное предпочтение - ну и ничего удивительного, в принципе. Павел-то выглядит куда как представительнее невзрачного киллера, и даже то, что именно Александр уработал двоих, причем одного с ножом, а его напарник отделал всего одного противника, ничего не меняло. Женщины есть женщины, у них своя логика. Ну и ладно, может, оно и к лучшему.
   Гляда, как напарник лихо убалтывает спасенную красавицу (блин, прямо американский сериал. Или бразильский? Ну да один черт), Александр не стал терять даром времени и, как только они выбрались на улицу, тормознул первого попавшегося бомбилу. Запихнул сладкую парочку в салон, сунул Павлу в карман ключи от квартиры, шепнул, что чистое белье, если дойдет до этого, в шкафу и, не слушая благодарности, назвал водителю адрес. Замученный жизнью и отечественным автосервисом "жигуль" неожиданно бодро взвыл двигателем и умчался во тьму, а Александр, усмехнувшись ему вслед, отправился на свою вторую квартиру - ту, в которой никогда не бывало гостей...
   Уже ворочаясь в постели, Александр сообразил - а ведь еще неделю назад ему даже в голову не пришло бы свернуть в тот переулок и вообще вмешаться в чужие разборки. У каждого свои проблемы, и ни киллера по имени Призрак, ни бизнесмена Колобанова чужие неприятности совершенно не касались. И уж тем более он никому не отдал бы ключи от собственной квартиры. Нехорошая тенденция - тот, кто начинает лезть в чужие дела становится уязвим... Впрочем, додумать эту здравую мысль до конца Александр не успел - просто уснул, как младенец.
   Утром, вернее, уже почти в обед, когда он пришел на вторую квартиру, то обнаружил там Павла в гордом одиночестве. Дамы не было, но вид у напарника, напоминавшего сейчас обожравшегося сметаной кота, ясно говорил, что все у него срослось. Сеанс антистрессовой терапии, похоже, прошел успешно и, скорее всего, для обоих участников процесса. Александру даже стало немного завидно, но он этого, естественно, не показал, и расспрашивать ни о чем не стал - как это ни удивительно звучало, но в некоторых вопросах он был весьма деликатен. Хотя Павел, очевидно, чувствуя неловкость, в свою очередь предложил Александру культурную программу. В смысле, экскурсию по институту и знакомство со студенточками (там такие девочки есть - обалдеешь!), которым он что-то там преподавал. Александр подумал - и согласился. А почему бы и нет? Только, естественно, не сегодня и не завтра - дела, однако. Он все же предприниматель, так сказать, капиталист, и негоже совсем уж запускать налаженный вроде бы бизнес.
   Спровадив напарника, Александр первым делом проверил квартиру на предмет жучков - так, на всякий случай. Был у него портативный сканер, привезенный той зимой из первопрестольной - там умельцы одного еле держащегося на плаву НИИ, ранее относившегося к некогда всесильному ВПК, а теперь пущенного в самостоятельную жизнь, наловчились клепать всякие хитроумные электронные прибамбасы. Эти машинки обеспечивали им хороший приработок, а людей вроде Александра избавляли от нервотрепки. Не то чтобы Александр не доверял Павлу - нет, как раз ему-то он доверял. А вот девочке - извините, как-то лихо она под рукой оказалась. Не была бы подставой - в совпадения Александр не верил совершенно, предпочитая вместо того, чтобы гадать на кофейной гуще, лишний раз подстраховаться. Однако непрезентабельного вида коробочка так ни разу и не пискнула, а значит, микрофонов, камер и прочих шпионских страстей в квартире не наблюдалось. Что же, тем лучше.
   Быстро приведя квартиру в порядок, Александр посвятил остаток этого и весь следующий день своим магазинам, разом ввергнув в шок сотрудников. Проще говоря, сделал небольшую внеплановую проверку складов и бухгалтерии, которую был намерен провести уже давно, только вот руки никак не доходили. По результатам этой проверки кладовщику, бухгалтеру и двум продавцам было предложено на выбор возместить ущерб от своих действий и написать заявление по собственному. Альтернативным вариантом пойти на увольнение уже по статье. Бухгалтерша, для которой то, что ее работодатель разбирается в бумагах ничуть не хуже ее самой, стало откровением. Хотя чего тут, спрашивается, удивляться? Александр отлично знал о привычке некоторых деятелей класть в карман то, что им не принадлежит, пряча концы в бумагах, и потому не поленился когда-то пройти соответствующие курсы, после чего непрерывно контролировал бухгалтерию своей фирмы, периодически консультируясь у специалистов по вопросам, в которых плавал. Так что у него давно уже были и повод, и желание подчистить кое-какие службы, и сейчас, когда образовался соответствующий настрой, привел свое желание к логическому завершению.
   С кладовщиком и продавцами было сложнее. Ну, продавцы-то ладно, они просто уже давно были замечены в халатном отношении к работе и хамстве покупателям. Возмущались, конечно, но с них хотя бы ничего не требовали, и потому, в конечном итоге, они просто написали заявления. А вот кладовщик искренне не понимал, почему то, что он на рабочем месте остограммился, ставят ему в вину. Он же русский человек... Точно так же он не понимал, как может быть поставлена ему в вину недостача. Александра это попросту взбесило. Ну могут быть у человека недостатки, могут быть проблемы, но почему они все считают, что их следует решать за счет работодателя? В общем, нервы он себе потрепал за эти полтора дня изрядно. А ведь еще надо было найти кого-нибудь взамен уволенным...
   Однако все же с этой проблемой Александр к вечеру второго дня разобрался. Теперь ему требовалось решить еще один вопрос - убрать единственную связь между собой и криминальным миром. Он и вправду считал, что человек, предавший однажды, сделает это и вторично, а раз так, то Николаич должен был умереть. По-человечески жалко было, конечно, все же они давно знали друг друга, но Призрак такими понятиями, как жалость, голову себе не забивал.
   Единственный вопрос, который сейчас занимал его мысли, был как обставить дело таким образом, чтобы его не связали с Призраком. Под ограбление не замаскировать - Николаич, хотя и не пользовался услугами охраны, был человеком достаточно известным, и все, от авторитетов до бобиков, знали, что задевать его чревато. Даже отморозки-малолетки не рискнут связываться... Под заказное убийство... Так ведь расследовать будут со страшной силой. Николаич - это не Паша Рябой, это фигура совсем другого уровня, и реакция на его смерть будет соответствующая. Под несчастный случай? А как?
   А потом ему в голову пришла простая до безобразия мысль. В милиции, конечно, не лохи работают - народ там попадается достаточно серьезный. Вот только смешно думать, будто в их провинциальном УГРО Шерлок Холмс на Пуаро сидит и Мегрэ погоняет. Эти доморощенные сыщики и их коллеги из других городов, включая Москву с Питером, Призрака ловили почти десять лет - и хрен поймали, а ведь он валил деятелей куда как более серьезных, чем Николаич. Раз так, то нечего и огород городить, а надо просто организовать Николаичу путевку в Край Великой Охоты старым, проверенным способом.
   Тянуть с реализацией принятого решения Александр не стал - такого рода промедления вообще были не в его характере. Да и несколько мест, из которых можно было произвести выстрел, у него были выбраны уже давно - так, на всякий случай. Утром, по дороге в мэрию, Вячеслав Николаевич Жерчук был застрелен прямо через лобовое стекло своего Мерседеса. Пуля была выпущена из снайперской винтовки Драгунова с расстояния свыше полутора километров, что сочли явной ошибкой эксперта. Ни стрелка, ни даже места, с которого был произведен выстрел, так и не нашли. Трясли, конечно, всех, кто был знаком с бизнесменом, включая и его учеников - тех, кого он тренировал, будучи тренером по стрельбе. Все они, как один, кто искренне, а кто и не очень, клялись и божились, что вынут кишки из того, кто убил такого замечательного человека, однако никаких улик не было, и дело так и осталось "глухарем". Однако все эти тряски и проверки были чуть позже, а пока что Александр, избавившись по дороге от оружия, направил стопы к себе домой - приводить себя в порядок перед обещанными Павлом развлечениями.
   Павел не соврал, и впрямь завалившись на встречу с парой симпатичных девчонок лет по восемнадцать-девятнадцать, и оказались эти не обремененные излишней стеснительностью и избытком моральных устоев студенточки выше всяких похвал. Во всех, так сказать, смыслах. Только вот помимо отсутствия всего вышеперечисленного, у них, похоже, отсутствовал еще и интеллект или, во всяком случае, желание хоть немного его развивать. Александр и в силу образования, точнее, его отсутствия, и в силу профессии считал себя не таким уж умным и эрудированным, однако, тем не менее, немалую часть жизни и половину школьных лет прожил еще во времена СССР. Да и потом СССР вроде бы исчез, а учителя в школе остались прежними, и учили по-старому. Образование же в СССР, особенно школьное, не зря считалось лучшим в мире. В результате, подобно многим сверстникам, Александр был вполне начитанным, и книги в его доме были всегда. Эти же девчонки вроде как бы и в институте учились, а на проверку оказались пустышки пустышками. Как говорится, сделал дело - и поговорить не о чем. Впрочем, недостаток тем для разговора та из них, которую он склеил, неплохо компенсировала темпераментом, поэтому Александр, немного подумав, решил, что ему с ней не жить, а для развлечения, может, оно и к лучшему.
   Вот так и пролетели десять дней. Похоронили Николаича, и Александр на похоронах был вполне искренне расстроен. Ну а куда деваться? Хочешь, чтобы твою игру приняли за чистую монету - сам поверь в то, во что играешь. Павел купил все-таки квартиру. Хорошо еще, что послушался совета Александра и взял квартирку не слишком дорогую. Вернее, сама-то квартира была хороша, большая, светлая, трехкомнатная, но находилась она в таком ужасающем состоянии, что это сбивало ее цену почти на четверть. В результате Павел вполне убедительно сыграл роль человека, назанимавшего денег где только можно и теперь пытающегося сэкономить. По поводу этой покупки учинили грандиозную попойку, причем если пьющий очень аккуратно, знающий свою меру и никогда не принимающий на грудь свыше нее Александр деликатно свалил, то Павел напился так, что на следующий день "умирал" от похмелья. С организацией ремонта ему, кстати, Александр помог, благо поневоле знал весь этот бизнес и сосватал напарнику хороших мастеров. Ну и с девочками зажигали, как же иначе... В общем, расслаблялись, как могли. Ну а потом телефонный звонок, машина у подъезда, снотворное и база, где их уже ждали.
   На сей раз, профессор долго рассматривал готовящуюся к броску спецгруппу, а потом задал неожиданный вопрос:
   - Ну-с, молодые люди, что вы знаете о фронде?
   - Это, кажется, что-то французское, - Александр отставил в сторону огромную кружку, из которой неторопливо прихлебывал кофе, и наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что же он слышал об этом явлении истории и природы. Получалось, к сожалению, не очень. - Кажется, у Дюма, во второй части "Трех мушкетеров" что-то про это написано.
   - Уровень знаний впечатляет, - слегка поморщился, выражая недовольство, профессор и перевел взгляд на Павла. Аспирант лишь пожал плечами, соглашаясь с мнением напарника. Профессор разочарованно вздохнул, и хотел было продолжить экскурс в историю, но полковник его прервал:
   - А что вы хотите? В школах это не проходят, и если человек не историк и специально не интересуется подобными вещами, то и знать он обо всем этом не будет. Нормальное явление. Господа разведчики новых миров, слушайте меня внимательно. Фронда - маленький эпизод во французской истории, по сути, обычные беспорядки. Пожалуй, единственное, чем они примечательны, это размахом. Даже королю Франции пришлось тогда покинуть свой дворец и свалить за город. Потом, естественно, все вернулось на круги своя, но это сейчас неважно. Главное другое - на всякий случай из королевского дворца было вывезено большое количество ценностей, тайно, разумеется, и спрятали их вот здесь, - полковник включил проектор, и на большом, в половину стены экране, появилась карта. - Вот в этом замке размещена цель вашей миссии - королевская сокровищница. Ваша задача прийти, положить охрану и открыть переход в наш мир, а потом закинуть сюда все, что там найдете.
   - Как открыть переход? - удивленно спросил Александр. - Помнится, в прошлый раз мы гнали машины к точке, в которой высадились. Да и аппаратура там была тяжеленная.
   - В прошлый раз был другой мир, и барьер между двумя реальностями был намного более серьезный. Здесь пробой осуществить легче, и нет нужды в столь серьезной аппаратуре, как в прошлый раз, - терпеливо объяснил полковник. - Работать будете под простолюдинов, каких-нибудь приезжих. Иностранцам простительно незнание местных раскладов и языка, поэтому многие ляпы вам сойдут с рук.
   - А почему не под дворян? - удивился Павел. - Дворянам еще проще...
   - Ты фехтовать умеешь? - вопросом на вопрос ответил полковник. - Тебя приколют там, как жука. Дворяне во Франции были страстными любителями дуэлей, да и в спину ударить не гнушались. Конечно, их фехтовальная школа не испанская, и даже не итальянская, хотя кое в чем с последней и может поспорить, а в отдельных элементах даже превзойти. Слишком уж итальянцы увлекались приемами на грани фола, это могло оказаться опаснее для фехтовальщика, чем для его противника. Тем не менее, особенно блестящей французскую школу не назовешь, но вам обоим и этого хватит за глаза.
   - Понятно...
   - Это хорошо, что понятно. Высадят вас вот здесь. Купите лошадей, доедете, ну а дальше - по обстоятельствам. Главное, помните - охрана там будет серьезная. Королевские мушкетеры. Да-да, те самые, что описаны у Дюма. Только в романе не указано, что они, по сути, спецназ, вроде нашей службы охраны президента, и подготовлены, да и вооружены, соответственно. И их пистолеты, пусть и однозарядные, с малых дистанций по убойной силе не уступают вашим. Мушкеты, кстати, это тоже не игрушки, а вполне себе переносные гаубицы, способные пробить любую кирасу. В рукопашную с этой братией тоже лезть не стоит. Будьте осторожны...
   Четыре дня спустя, покачиваясь в седлах, напарники дружно морщились. Франция воняла. Нет, не так. Она ВОНЯЛА, причем так интенсивно, словно все французы только тем и занимались, что портили воздух. Создавалось впечатление, что понятие "канализация" им не знакомо в принципе. Да что там канализация - уж будочки с ямками могли бы поставить - так нет же, гадили, сволочи, под себя. Чуть ли не под каждой стеной были характерного вида кучки... А еще хозяйки выливали помои прямо на улицу, нимало не заботясь о том, чтобы не попасть в случайных прохожих. Да и сами улочки, кривые и грязные, были исключительно наглядной иллюстрацией к европейской истории. Если уж "культурный центр" Европы так выглядит, то что уж говорить об ее окраинах? Вообще, если честно, это французы считают свою страну таким центром, хотя остальные готовы с ними аргументировано поспорить, но вряд ли в других частях этого придатка к большому материку дела обстоят иначе. А еще других чему-то там учить пытаются.
   Примерно так думал Александр, и Павел был с ним полностью согласен. Задача напарникам нравилась сейчас куда меньше, чем вначале. Как же, романтика, мушкетеры... А на деле в том городке с труднопроизносимым названием, возле которого их высадили, оказалась сплошная проза жизни. Название они не стали даже запоминать - на хрена? Все равно возвращаться сюда не планировалось. Городок располагался в полусотне километров от места предполагаемой акции, и на его улицах оказалось грязнее, чем в свинарнике. В смысле, ни одна уважающая себя хрюшка в таких условиях жить бы не захотела. И никаких тебе мушкетеров - одни хреново одетые придурки, праздно шатающиеся по случаю внеплановой развлекухи в лице столичной бучи. Многие, правда, были вооружены, но пара заезжих олухов (а именно так в их глазах, наверное, и выглядели напарники) их совершенно не беспокоила. Слишком уж они были заняты своими делами - видать, гадали, как бы в свете творящихся в столице событий чего-нибудь урвать и не схлопотать при этом в морду.
   Вдобавок к разочарованию от Французской пасторали, Павел в данный момент находился в полном расстройстве чувств. Начитавшись всякого разного и интересного о француженках, он, увидев какое-то смазливое личико, воспылал страстью и попер в ее сторону, как лось во время гона. И откуда в парне такой бешеный темперамент? Ведь все десять дней, которые отдыхали, он с Леной, ну, той блондиночкой, зажигал, да и студенток своих вниманием не обделял. Вроде бы рад должен быть отдыху, а вот поди ж ты... Александр уже прикидывал даже, как он будет выручать напарника в случае появления ревнивого мужа, но до этого, как ни странно, не дошло. Просто Павел как шел, так и развернулся, оказавшись от объекта вожделения в паре метров. Как оказалось, именно на таком расстоянии его нос почувствовал запах давно не мытого тела. Потом Павел честно признался, что его чуть не стошнило, ну да сам виноват - думать надо было. Если уж город в таком состоянии, то его жители этому соответствуют. Конечно, был шанс, что Париж несколько отличается от других городов, но, во-первых, верилось в это с трудом, а во-вторых, заезжать в столицу незалежной Франции они в любом случае не планировали.
   В свете этого Павел предложил считать знаменитый фильм "Фанфан Тюльпан" не приключенческим, а научно-популярным. Александр фильм этот смотрел, и словам напарника был сильно удивлен, но тот пояснил, что некоторые моменты быта средневековой Франции там указаны исключительно точно. В частности, момент, когда солдаты умываются в одном корыте, и один моет в нем ноги, а другой в это же время лицо. Александр, хохотнув, согласился с его доводами, и это несколько улучшило обоим настроение.
   Хотя, конечно, как рассказывал недавно профессор, это имело под собой определенные причины. По его словам, пару тысячелетий назад Европа была покрыта лесами, но люди так рьяно взялись их вырубать, что свели растительность под корень. В результате дрова превратились в настоящую роскошь, и тратить их, чтобы согреть воду для помывки, могли себе позволить только очень богатые люди, а каменный уголь использовать в тот момент еще не умели. Молодежь кивала, соглашаясь, но в целом осталась при своем мнении, мол, варвары - они и есть варвары, называют они себя при этом французами, немцами или еще как-нибудь.
   Хорошо еще, что их за оставшееся до заброски время обучили наиболее расхожим фразам, позволяющим худо-бедно общаться с лягушатниками на бытовом уровне. В смысле, купить поесть, лошадей, опять же, приобрести, на ночлег остановиться. Александр удивился еще, почему все опять делается в такой спешке, на что полковник объяснил ему: в какой мир можно будет открыть переход, становится ясно не более чем за пять дней до этого момента. Неудобно, но никуда не денешься - то ли законы мироздания такие, то ли аппаратура у них совсем не айс. Как следствие, непонятно, в какую эпоху попадешь и к чему готовиться.
   Еще одним плюсом были царившие здесь бардак и полная безалаберность. В смысле, к безопасности своей в те годы Франция относилась, как дурочка к трипперу. Правда, как рассказал все тот же полковник, это у всех так было. К тому же никаких фотографий на документах не наблюдалось. Не зря же тогда случались всяческие казусы - тот же де'Тривиль, воспетый Дюма-папой, на самом деле к дворянству не имел никакого отношения, был сыном то ли купца, то ли еще какого-то представителя среднего класса, и пробился во власть, не в последнюю очередь, благодаря виртуозной афере с подделкой документов. Виртуозной она, правда, была только по меркам той эпохи, но все равно пример был показательным. Этак и вовсе начнешь гадать, кто здесь и вправду серьезный человек, а кто так, погулять вышел.
   Не мудрствуя лукаво, иностранные путешественники, едущие по одним им ведомым делам, были одеты в самые обычные немаркие черные джинсы и кожаные куртки с поддетыми под них легкими бронежилетами. Это особого внимания не привлекало - мало ли как могут быть одеты люди, тем более иностранцы. Здесь народ одевался так разнообразно, что в глазах рябило, и можно было увидеть и одетого в жуткую рванину нищего, и разряженную, как петухи, местную "золотую молодежь". Единственно, цветовая гамма была бедновата, ну так и то, что было надето на пришельцах, радугу не напоминало. Ну и еще жарковато было - здесь, невзирая на царивший в Европе малый ледниковый период, оказалось неожиданно тепло.
   Проблема была в другом. Их, конечно, снабдили местными деньгами, неотличимыми от тех, что были здесь в ходу. Даже состав металла в этих монетах подобрали похожий, чтобы местные своими допотопными приемами вроде пробования дензнаков на зуб не обнаружили разницу. На эти деньги напарники купили лошадей, вот только с лошадьми обращаться ни Александр, ни Павел как следует не умели.
   Хорошо еще, что ездить умели оба, пусть и хреново. Павел иногда брал лошадей на конной станции, выезжая в компании таких же как он любителей на прогулки, но там все было примитивно. Приехал, взял оседланную лошадь, вернулся - сдал ее. Все, остальное ему было неведомо. Александр же и вовсе когда-то давно, еще мальчишкой приезжая на лето к дедушке с бабушкой в деревню, ездил несколько раз верхом, даже без седла. Держаться на лошади и не падать у него получалось, но это и все. Так что джигитовка была не их коньком, будучи городскими жителями, напарники умели немногое. Не зря, пока они ехали по городу, уличные мальчишки долго бежали за ними, смеясь и показывая пальцами. Александра распирало от злости - так и удавил бы этих визгливых гаврошей, а приходилось сохранять каменное выражение лица и демонстративно не обращать на них внимания.
   Вдобавок, они совершенно не разбирались в лошадях, и, соответственно, переплатили, да и животные им достались не первого сорта. Хорошо еще, не клячи, которые пали бы через сто метров, а то было бы вообще обидно. Седла, кстати, тоже по уровню комфорта не могли соперничать даже с водительскими креслами отечественного автопрома, не говоря уж о "Паджерике", которого Александр начал вспоминать с тоской уже через полчаса. Правда, ни он, ни Павел не роптали - деньги просто так, за красивые глаза, никто платить не будет, их отрабатывать положено. Возникла, конечно, умная, но, как обычно, запоздалая мысль о том, что стоило, наверное, купить телегу - их здесь проезжало довольно много, и ничем существенным они от своих русских аналогов не отличались. Однако, во-первых, дело было уже сделано, во-вторых, телега заметно затормозила бы их путешествие, а в-третьих, как оказалось, денег у них после покупки лошадей осталось всего ничего. Ободрали их лошадники, как липку.
   Несмотря на все эти досадные нюансы, из города удалось выбраться без малейших проблем. Ну, не считать же проблемой мальчишек, тем более что они вскоре отстали, прокричав вслед что-то непонятное, но, несомненно, обидное. А выбрались - и вот оно, счастье кочевника, дорога под копытами коня.
   К концу третьего часа поездки Александр натер задницу, что подтолкнуло его к воспоминанию старой притчи. Как собрались однажды кочевники и пригласили трех великих героев. Пригласили и задали вопрос: что главное в жизни? Самый молодой сказал: главное - это ветер в лицо и стоны побитых тобою врагов. Тот, что постарше, сказал: главное - это женщины и добыча. А самый старший, кряхтя, прошамкал: главное - это хороший стоматолог и грелка под зад. Поделившись сим перлом из народного творчества с Павлом, тоже чувствующим дискомфорт от поездки, Александр поднял настроение и себе, и напарнику, но, к сожалению, ненадолго.
   Зато первая же деревня, попавшаяся на пути, удивила обоих. В деревне было чисто! Не стерильно чисто, разумеется, но вполне приемлемо. Домики стояли аккуратненькие, даже посмотреть приятно, и люди были одеты бедно, но опрятно. И запаха тоже не было, ни от людей, ни от самой деревни. Похоже, здесь не было принято гадить, где попало.
   Подивившись такому вот несоответствию "центра цивилизации" и "сермяжной глубинки", они двинулись дальше. Надо было если не спешить, то поторапливаться, это на карте пятьдесят километров ладонью с большим запасом перекрываются, а в натуре они довольно-таки велики. Вдобавок, это ведь не по линейке ехать, а по дороге, которая, как и положено любому уважающему себя сельскому тракту, петляет совершенно непредсказуемым образом. При таких раскладах пятьдесят километров превращаются во все восемьдесят, Александр не поленился, посидел с курвиметром, посчитал... Восемьдесят, и даже с небольшим гаком, и хорошо еще, что они едут, а то на своих двоих, да еще с грузом, неделю бы добирались. Поговорка насчет двух лаптей по карте родилась не на пустом месте, и сейчас приходилось проверять ее актуальность на себе, от чего хотелось обругать отцов-командиров, пославших их в такую даль, нехорошими и, возможно, даже сложнопостроенными словами.
   До ночи, естественно, не доехали - из города выбрались довольно поздно, плюс сами были отнюдь не героическими кавалеристами. Ну и на дороге слишком уж много всякого праздношатающегося люда бултыхалось, причем многие большими группами и с оружием. И не поймешь даже, это какие-то банды местные, или самые что ни на есть правительственные войска. Гадать не хотелось, рисковать тоже, поэтому путники время от времени съезжали с дороги, пропуская таких вояк. Те косились на них, но и только, задираться пока что никто не лез, тем более что брутальной формы и габаритов пистолеты парни не прятали. Связываться с вооруженными не пойми ради чего французы явно не жаждали - вот тебе и задиристый галльский характер, на деле лягушатники оказались народом продуманным и осторожным.
   Кстати, для этой поездки им выдали Беретты, которые производили впечатление не столько даже своими характеристиками, сколько угрожающим внешним видом. Надо сказать, свою роль оружия устрашения эти стволы сыграли достойно, а более серьезные игрушки, тщательно упакованные, покоились среди других вещей - их время еще не пришло, и светить раньше времени перед местными непривычного вида агрегаты не хотелось. Меньше привлекаешь внимание - проще сделать работу, эту истину Призрак усвоил давно, на собственном опыте, и полковник, отправляя их на это задание, был с ним полностью согласен.
   На ночлег они остановились, проехав от силы километров тридцать. Очередная деревня подвернулась прямо вовремя, в тот момент, когда уже начало смеркаться, и трактир в ней, что характерно, имелся. Цену за постой с иностранцев хозяин, конечно, заломил неслабую, однако сейчас это не пугало - завтра они должны были уже оказаться на месте, а там деньги вряд ли понадобятся.
   Покормили в трактире, надо сказать, неплохо, только вот пища была несколько непривычная, вроде того же лукового супа, оказавшегося на проверку жуткой дрянью. Впрочем, курица, жаренная на вертеле, несколько примирила усталых путников с ситуацией - в любом случае это было лучше, чем трескать сухпай. Правда, специй было трагически мало, но с этим можно было примириться, тем более что проголодались за день оба, а голод, как известно, лучшая приправа. Вино французское на проверку оказалось жуткой кислятиной, да и слабеньким вдобавок, но так как выбирать было, собственно, и не из чего, то и его выхлестали за милую душу.
   Но вот ночью восхищение французской деревней резко сошло на нет. Ночью были клопы. Нет, не так. КЛОПЫ! Похоже, на подслащенную вредоносными добавками из двадцатого века кровь они сбежались со всего трактира, а может быть, и со всей деревни. Как только погас свет, все это шестиногое воинство пошло в решительное наступление и перло на двух усталых путешественников, как фрицы под Москвой, включая сюда не только наземные силы, но и лихую десантуру. Да-да, именно так - кусачие твари прыгали с потолка, и это было мерзко.
   Ту ночь они провели в том же зале, в котором ужинали. Трактирщик попробовал ворчать... Дурак. Павел, взбешенный Францией вообще и насекомыми в частности, просто взял его за грудки и пообещал прямо сейчас разом окончить существование трактирщика в этом мире. Мужик поболтал ногами в воздухе, оценил силу разгневанного постояльца и согласился с тем, что гости могут спать, где захотят, и даже света при этом не гасить. Он, по сравнению с Павлом, да и с Александром тоже, вообще был мелковат - здесь народ не превышал ростом метра семидесяти примерно, а чаще был и того меньше. Нормальная ситуация - потомки были крупнее предков, да и просто лучше откормлены, и великаны прошлого чаще всего не превышают среднего роста в двадцатом веке, хотя, конечно, и исключения встречались.
   В общем, повисев в воздухе, трактирщик не стал больше качать права, и путники провели ночь на лавках, жестких и неудобных, но, хотя бы, не кусачих, радуясь только, что их баулы с вещами закрывались плотно, и никаким ползучим гадам в них было не проникнуть. А когда взошло солнце и настала пора выезжать, желание провести дезинфекцию трактира путем выжигания насекомых вместе со стенами, было уже нестерпимым. Плюс задницы в седлах с непривычки намозолили изрядно. Ничего удивительного, что утром они выехали злыми, не выспавшимися, и потому резкими до предела. Это моментально оценила группа каких-то личностей неопределенного рода занятий, появившаяся на дороге почти сразу после того, как деревня скрылась из поля зрения, то есть после первого же поворота. Не успел рослый оборванец, одетый в отрепья с претензией на элегантность и бывший в этой компании, очевидно, за главного, встав в картинную позу начать что-то говорить, как по нему и его товарищам числом аж в восемь рож отработали сразу три пистолета (Александр неплохо стрелял с двух рук) с глушителями. Естественно, никто этого не пережил и, похоже, даже не понял, что их убивают. Что хотел сказать незадачливый Робин Гуд, осталось неизвестным - все равно по-французски напарники не понимали. Хотя что там понимать, наверняка банальное "жизнь или кошелек", если словеса лишние отбросить. Увы, красноречие его подвело, стрельнули бы из-за куста - был бы шанс, а так...
   Стянув еще теплые трупы в расположенный за пару десятков метров от дороги овраг, из которого те, собственно, и вылезли будучи еще в живом виде, и ухитрившись при этом не измазаться в крови, оба парня, запалено дыша, сели на его краю передохнуть. Работы было еще довольно много, требовалось как-то замаскировать все это, чтобы не привлекать лишнего внимания - оно было им сейчас ни к чему. Конечно, маскируй, не маскируй, через пару дней вонь пойдет такая, что и без собак найдут, но тогда будет уже наплевать, а пока что требовалось что-то придумать.
   Павел, философски глядя вниз, сплюнул, не попал и, почесав переносицу, выдал идею наломать веток и забросать это неэстетичное зрелище. То, что после той залитой кровью полуторки перестал ее бояться совершенно, было хорошо, а вот то, что на трупы плевать начал - плохо. В конце концов, все там будем, и тела ни в чем не виноваты. Да, при жизни они были плохими людьми - ну и что? Примерно в таком ключе и высказался Александр, как киллер, он повидал очень много смертей, и составил о них определенное мнение. Какую-то философию в этом нашел - иначе и с катушек поехать недолго. Азы своего отношения к мертвым он Павлу и выдал, после чего раскритиковал идею с ветками. Во-первых, долго, а во-вторых, они привлекут не меньшее внимание. Рощица на краю оврага была хиленькой, и общипывать ее означало подать сигнал любому, имеющему мозги: здесь что-то замаскировали.
   Пока пристыженный Павел молча переваривал отповедь напарника, Александр, вооружившись реквизированным у одного из разбойников топором, внимательно осмотрел край оврага. После этого, скомандовав Павлу отойти, аккуратно подрубил корни нависающего над обрывом крена. Раз-два-три, и дерево, рухнув, съехало вниз по склону, вызвав небольшую лавину. С полтонны песка прикрыли тела достаточно надежно - может, теперь их и вовсе не найдут, вряд ли кто-то начнет специально разыскивать пропавшую банду, а от случайного глаза они скрыты качественно. Хотя, может, и будут искать - наверняка она была как-то связана с той деревней, в которой пришлось заночевать. Местные же наверняка и наводку дали на двух иностранцев, неплохо одетых и что-то с собой везущих. Стопудово процент свой поиметь рассчитывали - нормальный такой симбиоз... Скептически посмотрев вниз и оценив дело рук своих, Александр удовлетворенно кивнул и предложил не тратить времени зря, а потихоньку выдвигаться.
   Как ни странно, "маленькая победоносная война" изрядно улучшила победителям настроение. А может, дело было в порции адреналина, хотя, если честно, это было важно для Павла - у Александра вид чужих трупов давно уже не вызывал особых эмоций, тем более с адреналиновой накачкой. Издержки профессии, чтоб ее. Тем не менее, они довольно быстро разговорились, тем более что были оба, можно сказать, на работе. А о чем мужчины говорят на работе? Правильно, о бабах.
   Разговор, правда, вышел познавательным. После сравнительных характеристик Тани, Ларисы и еще нескольких студенток, с которыми Павел успел познакомить напарника в период их краткого отдыха, обсуждение скатилось на более насущную тему. Если конкретно, на тему Леночки-блондиночки, на которую Павел ухитрился-таки запасть и теперь, подобно многим неуверенным в себе людям, интересовался мнением Александра насчет их дальнейших перспектив.
   Ну, что тут можно было сказать. Александр привычным жестом почесал переносицу и осведомился: а с ней-то Ромео доморощенный разговаривал? Оказалось не то чтобы да, но и не то чтобы нет. Как так? Да просто. Заявился к нему разбираться тот парнишка, который с Леной тогда в ресторане сидел. У него, вишь ты, несварение от того, что кто-то посмел у НЕГО, работника мэрии, даму увести. Тем более какой-то полунищий книжный червь. В общем, шерсть дыбом, пальцы веером, грудь волосатая колесом, и смотрелось все это в исполнении субтильного мэреныша довольно смешно.
   Надо отдать должное самообладанию Павла. Из них двоих он был на голову выше, заметно шире в плечах и тяжелее килограммов на двадцать как минимум. Причем эти двадцать килограммов были не салом, а вполне себе прокаченными мышцами. Плюс разряд по самбо. Плюс дядины уроки. Все это для большинства мужчин является вполне достаточным основанием, чтобы дать наглецу в морду. Вот только Павел не зря был начинающим ученым - он прекрасно понимал, что, по сути, его откровенно провоцируют на подобные действия. А дальше снятие побоев и прочие юридически обоснованные проблемы. Уж что-что, а бить в спину крутящиеся подле власти шестерки умели всегда. Поэтому он ограничился тем, что взял своего визави за плечи, развернул его лицом к двери да наподдал слегка коленом под зад. Очень обидно, но абсолютно нетравматично. Вот только этот выкормыш развивающегося капитализма, вместо того, чтобы проваливать куда подальше, развернулся и начал визжать с удвоенной энергией - стыд у него, похоже, был обезьяний.
   Возможно, терпению Павла и пришел бы конец, но как раз в этот момент ситуацию разрядила сама Лена, до того находившаяся в соседней комнате - сидели молодые люди у нее дома, благо родителей дома не было. Квартира Павла еще ремонтировались, так что чаи гоняли у нее. "Ага, чаи. С плюшками", хмыкнул Александр, но развивать тему не стал, а Павел сделал вид, что не заметил усмешки. Так вот, она вышла и с ходу сказала экс ухажеру все, что о нем думает. Если убрать лишние слова, то в сухом остатке получалось "что ж ты за мужчина, если тебе пальцем погрозили - ты женщину бросил и сбежал". Правда, в женском исполнении это выходило минут на пять. После этого незадачливому герою-любовнику было указано на дверь и уточнено, что настоящий мужчина у нее уже имеется, а всякие придурки могут идти лесом.
   Ну что же, сказано было больше, чем ничего, но меньше, чем надо для серьезных выводов - примерно так Александр и охарактеризовал ситуацию. Потом с интересом поинтересовался, кто у девушки родители, а получив ответ, присвистнул и сказал, что, по его мнению, ситуация бесперспективная. Не потому даже, что Паше не светит - нет, как раз тут-то всякое может быть, а просто потому, что мужчина и женщина в семье должны быть из одного слоя общества, ну или мужчина может быть по положению немного выше женщины - но никак не наоборот. В противном случае неизбежны очень большие проблемы и мужик или превратится в тряпку, или же наворотит хрен знает что. Будущего, в любом случае, у такого брака, скорее всего не будет - так он с предельной откровенностью и объяснил напарнику.
   Павел вздохнул и пояснил, что все он понимает - сам не дурак. Вот только и отступать не хочет, а потому, в свете планируемых инвестиций, намерен заняться изменением своего социального статуса. Ну и поинтересовался мнением более подкованного в вопросах товарно-денежных отношений товарища, куда, по его мнению, выгоднее будет вложить деньги.
   Тут уж пришлось задуматься Александру. Задуматься, а потом пообещать провентилировать этот вопрос, когда вернутся домой - насчет того, что деньги надо будет как-то пускать в дело, он и сам подумывал, но у него и без того было, во что их вкладывать. Хорошо еще, что суммы, которые им причитались, по заверениям полковника, были "чистые", комар носа не подточит. А вообще, мысли в голове напарника были на удивление здравые, что можно было только приветствовать.
   Так, слово за слово, они и добрались до места. Рассматривать внушительные стены замка не привлекая внимания просто замечательно получалось из окна трактира, расположенного совсем неподалеку от него, километрах в трех, не более. Хозяин заведения, видя интерес посетителей к этому архитектурному монстру, заливался соловьем, но напарники все равно ничего не понимали. Тем не менее, мнение о предстоящей им операции составить удалось вполне.
   Итак. Замок - одна штука. Охрана... А хрен поймешь отсюда, сколько их, на стенах постоянно кто-то есть. Ров, конечно, давно не выполняет свою функцию и превращен в нечто вроде средних размеров декоративного озера, но от этого не легче. Пока на лодке, которую еще достать где-то надо, или на плоту переплывешь, тебя десять раз обнаружат и, если захотят, подстрелят. Это ночью, днем, скорее всего, это сделают еще быстрее. То есть единственный реальный путь - по мосту. Широкому, крепкому, надежному, ведущему прямо к воротам. Угу. Только ворота даже сейчас закрыты, ночью - тем более, а на мосту караулка. Наверняка имеются какие-то потайные ходы, не может быть замок, тем более явно старинной постройки, без этой обязательной атрибутики средневековья, только вот где они неясно, и на инструктаже тоже ничего про них не говорили. Не знают, то есть. Словом, ничего хорошего. Но и ничего запредельного с их снаряжением тоже нет, разве что штурмовать все равно придется ночью, когда все спят, днем не справиться.
   Хорошо еще, что можно было обсуждать процесс, лишний раз не скрываясь - все равно русского языка никто вокруг не знает. Дело получалось довольно кровавым, но Павел, истинное дитя лихих девяностых, выражать протест в отношении предложенного Александром варианта не стал. К тому же, план этот обладал одним несомненным достоинством - он был прост, как табуретка, а по единодушному мнению напарников именно у простых решений имеются максимальные шансы без лишних проблем воплотиться в жизнь. К тому же время поджимало, а в случае успеха такие действия сулили быстрый результат, поэтому оба решили не мудрствовать лукаво, а положиться на свое оружие и снаряжение.
   Выехали сразу же после трапезы, то ли позднего обеда, то ли раннего ужина. Хозяин, правда, заливался соловьем, и, похоже, вполне искренне, насколько это возможно для человека его профессии, беспокоился за гостей. Понять его можно было без перевода - времена неспокойные, на дорогах кто только не шляется, переночевать под крышей безопаснее. Гости, тем не менее, остались вежливо-непреклонны, поблагодарили, но оставаться не захотели. Помимо прочего, у них просто-напросто не было денег на оплату ночлега, но трактирщику об этом, естественно, знать не полагалось.
   Тем не менее, так как штурмовать замок решили ближе к рассвету, когда у людей самый сон, то где-то остановиться на ночлег было необходимо. Иначе хороши же они будут, с рассеянным вниманием и зевающие на каждом шагу. Таких уж точно в бой надо посылать в первых рядах, чтобы агрессор со смеху помер. Учитывая же практически бессонную ночь перед этим, несложно было догадаться, что здоровья у них на все может и не хватить. Так что они разбили нечто вроде лагеря, как только обнаружили подходящее место. Совсем недалеко, кстати, на низком берегу небольшой речушки, со всех сторон поросшее кустами. Кусты не давали задувать ветру и надежно скрывали путников от чужих глаз. Даже удивительно, что этим местом, похоже, не пользовались, хотя, быть может, совсем рядом были местечки поудобнее. Да и деревня рядом, так что заночевать и без этого бережка было где.
   Не преминув воспользоваться моментом, Александр извлек из кармана аккуратно смотанную на мотовило леску и прочие рыболовные принадлежности, срубил подходящее деревце на удилище и, соорудив примитивную удочку, в два счета надергал рыбьей мелочи. Есть не хотелось, но это сейчас, а что будет ближе к ночи? В любом случае, жаренная рыба приятно разнообразила сухпай, который был у них с собой.
   А вечером налетели комары, совсем такие же, как дома. Сказать, что их было много - значит, ничего не сказать. Казалось, весь воздух звенел от этих мелких назойливых тварей, и ни дымок от костра, ни захваченный с базы репеллент от них толком не помогали. Шестиногие вампиры лезли в нос, в уши, в глаза... Правда, чуть позже они пропали, но это произошло из-за того, что резко упала температура воздуха - ночи здесь были на удивление холодными.
   Ворочаясь под тонким, но на редкость теплым одеялом, Александр еще подумал, что почему-то авторы приключенческой литературы обходят стороной сопутствующие похождениям героев "радости" жизни. А ведь те же комары наверняка превращали жизнь путешественников в кошмар - нормальных средств защиты в прошлом не было. Тем не менее, о них или не упоминается вовсе, или упоминается вскользь, как о чем-то несущественном. Закон жанра, наверное... Впрочем, додумать эту мысль он не успел - заснул, будто провалился в глубокий черный колодец.
   Выспаться, естественно, не получилось - Павел разбудил его уже часа через три, но и это было лучше, чем ничего. Пока напарник укладывался, Александр сбегал к речке умыться и сбить остаток сна, а потом всю вторую половину ночи караулил, сидя спиной к костру, чтобы глаза не слепило пламя, и вспоминая. Он вообще любил вспоминать, в основном, кстати, эпизоды из детства - наверное, потому, что в ту беззаботную пору он был по-настоящему счастлив. А что? Тогда можно было ни о чем не беспокоиться, тогда все решали папа с мамой, и живы были еще дедушки-бабушки, которые любили непутевого внука и многое ему прощали. Тогда была страна, которой их с детского сада приучали гордиться... Сейчас-то Александр понимал, что не все было так уж гладко, но в то время он этого просто не знал. Были, конечно, и неприятные моменты, но память милосердна. Она сбрасывает лишний груз, оставляя лишь самые яркие и, в основном, светлые моменты, а потому он сидел и вспоминал прошлое с удовольствием, заодно прихлебывая обжигающий кофе из термоса.. Ну и еще попутно, между делом, острым ножом аккуратно вырезал из подходящей деревяшки шахматного коня. К художествам у Александра душа не лежала, рисовал он и вовсе, как курица лапой, а вот с ножом управлялся ловко, и вырезать всякие фигурки у него получалось на редкость хорошо. Ну а тут подвернулся обломанный сук, судя по текстуре, то ли от яблони, то ли от вишни, то ли еще от чего-то плодового. Красивая древесина, грех было не воспользоваться, тем более что делать все равно пока что особенно нечего.
   Однако всему на свете приходит конец, пришел конец и ожиданию. На часах было три, когда Александр пихнул напарника. Потом еще раз, еще, пока разоспавшийся кабинетный работник не соизволил-таки, ворча под нос, раскупорить глаза и оглядеть все вокруг мутноватым взглядом. Впрочем, этот взгляд довольно быстро приобрел осмысленное выражение, и аспирант, еще пошатываясь на нетвердых ото сна ногах, поплелся к реке умываться. Ну а пока он занимался водными процедурами, Александр быстро приготовил легкий завтрак - так, кофе с бутербродами. Конечно, говорят, солдаты перед боем предпочитают не есть, но тут уж извините, для задуманного нужны силы. Да и, если что-то пойдет не так и кто-нибудь из них окажется ранен, эвакуироваться можно будет быстро, даже не выполнив задания. Этот момент был специально обговорен, а полковник с профессором в один голос заявляли - не геройствуйте, это не единственный мир, и что не взяли в одном всегда можно будет наверстать в другом, а вот группу, которой можно доверять, собрать снова куда сложнее.
   Но вот завтрак окончен, костер потушен, лошади отвязаны. Отвязаны потому, что потом их хозяева уйдут, и нечего животным зря мучаться, а так побредут себе и наверняка будут прихватизированы каким-нибудь местным пейзанином. Или разбойником - мало ли их вокруг шляется... В принципе, не все ли равно - что у тех, что у других животные без ухода не останутся.
   Итак, лошади отпущены, а груз, который они тащили, частично распределен между напарниками, хотя большую его часть пришлось навьючить на себя Александру. Все верно, его роль в предстоящей операции - огневое прикрытие, а Павлу предстояло проникнуть в замок и открыть если не ворота, то хотя бы калиточку. Все правильно - он сильнее, лучше подготовлен к рукопашной, а вот стреляет хуже, потому так и распределились. Александр - стрелок и носильщик, Павел - штурмовая группа и разведка в одном лице.
   В ноктовизоре тьма мгновенно распалась. Конечно, приборы ночного видения зрения не заменят, но, по сравнению с обычными людьми, которые ночью практически слепы, преимущество все равно огромное. Короткоствольные автоматы с интегрированными глушителями, сработанные под дозвуковой патрон, стреляют практически бесшумно и могут позволить покрошить любую охрану прежде, чем та проснется. Эти два преимущества надо было использовать по максимуму, потому что в замке толпа народу, и открытый бой смерти подобен.
   Марш-бросок до замка был коротким, но сразу же заставил подумать, что с лошадьми они явно поторопились. Во всяком случае, взмокли оба, и оба же пришли к мысли, что надо было подъехать и отпустить лошадей уже здесь. Впрочем, умная мысля приходит опосля, у дураков мысли схожие, и прочее, и прочее, и прочее... Увы, играть сейчас надо было с теми картами, которые есть, и жаловаться было поздно, а жаловаться на собственную непредусмотрительность еще и глупо. Хотя, возможно, не все так плохо - лошадь может заржать, или еще как-то нашуметь, и с этой точки зрения пешком было надежнее.
   Хорошо еще, собака здесь была всего одна. Ее было, конечно, жаль, но деваться было некуда, а потому короткая, на два патрона, очередь, и здоровенная псина, настороженно принюхивающаяся в темноту, уронила простреленную голову на лапы. Жаль...
   Вторая такая же очередь, и хозяин собаки, дремлющий, привалившись к стене караулки, так и не проснувшись, последовал за питомцем. Оставалось только коротким броском преодолеть сотню метров, отделяющую штурмующих от хибары, и, осторожно толкнув дверь, проникнуть внутрь.
   Несмазанные петли мерзко скрипнули, и звук этот прозвучал подобно грому, но никто внутри не проснулся, только кто-то смачно выругался сквозь сон. Ругательства понятны на любом языке даже без перевода, не их смысл, конечно, но общая направленность фраз, однако Александру сейчас было на все это плевать. Скользнув внутрь, он практически мгновенно перестрелял троих спящих внутри - охраннички... Таких самих охранять надо, и этих разгильдяев он не жалел совершенно. Выбравшись наружу, он показал Павлу большой палец. Тот кивнул и бесшумной тенью скользнул к воротам. Все же кеды, без сомнения, гениальное изобретение, и двигаться позволяют бесшумно, и не скользят. Кроссовки в этом смысле несколько хуже. Эта неуместная сейчас мысль мелькнула в голове Александра подобно молнии и тут же погасла - не до нее сейчас. Приникнув к прицелу, он внимательно осматривал стену - где-то там просто обязан был находиться часовой.
   Ага, вот и он, больной зуб... Часовой неспешно прогуливался по стене, и спать ложиться вроде как не собирался. И чего ему, сволочи, стоило присесть и, прислонившись к стене, задремать? О-па! Их там, оказывается, было двое. Вот поэтому и не спят - и друг друга контролируют и, наверняка, языками чешут. Это минус с точки зрения потери бдительности, но сон - еще больший минус. А ведь где-то наверняка и еще есть, просто их пока не видно... Ладно, проблемы лучше всего решать по мере их появления, и Александр принялся ждать. Уж что-что, а ждать он умел.
   Между тем Павел уже добрался до стены, замер на мгновение, и - р-раз! Кошка стремительно взлетела вверх, увлекая за собой тонкий, но прочный линь, способный выдержать грузовик. Звук выстрела отсутствовал - им выдали нечто вроде помеси арбалета и ружья для подводной охоты, с помощью которого четырехлапый якорь без проблем оказался на стене, где намертво заклинился между каменными зубцами. Пару раз дернув веревку и убедившись, что упасть с высоты ему не грозит, Павел уверенно пополз по стене. Альпинизмом он, правда, не занимался, но и задача была отнюдь не самой сложной.
   Однако, судя по всему, негромкий лязг привлек внимание одного из часовых, поскольку он двинулся к тому участку стены, по которому, изображая человека-паука, полз наглый захватчик. Хорошо еще, что темнота была - хоть глаз выколи, а факел, имеющийся у француза, не столько помогал, сколько мешал ему, ослепляя. Александр до последнего надеялся, что тот не увидит коши. Тот и не увидел ее - он об нее споткнулся. Точнее, даже не об нее, а за линь - сам крюк перелетел через стену и зацепился уже с другой стороны, а веревка оказалась на стене, и, хотя теоретически задеть ее было невероятно сложно, незадачливый француз все же ухитрился это сделать.
   - Ч-щерт!
   Шипя сквозь зубы, Александр поймал упавшего часового на мушку, и прежде, чем тот успел, ругаясь, подняться и определить причину своего падения, всадил ему в голову короткую, на два патрона, очередь. Кому-то другому из этого оружия, с такой дистанции, да еще и снизу вверх хрен бы удалось попасть, но Александр все же был не совсем обычным стрелком. Пых-пых - и тело безвестного француза изломанной куклой сползло на камни.
   Тут же, не теряя даром времени, он развернул оружие в сторону второго часового. Тот как раз начал поворачиваться... Пых-пых. Все, даже если остальные часовые обратят внимание на то, что факелы упали, среагируют они не сразу.
   Среагировали. С обеих сторон началось не то чтобы мельтешение, просто часовые двинулись в сторону непонятного падения факелов. Идут неспешно - все правильно, ситуация, когда кто-то снаружи, да еще и бесшумно может положить двух солдат, находится за пределами их понимания. Тем лучше, у Павла остается время для того, чтобы незамеченным проникнуть в замок - его пока не видят, главное, чтобы и не увидели.
   В течение следующих двух минут, то есть за время, которое потребовалось напарнику для штурма стены, Александр снял еще четверых, и больше пока что никто поблизости не появился. Павел между тем несколько секунд сидел наверху, очевидно, переводя дыхание, а потом быстро закрепил веревку по-новой и начал спускаться вниз, во двор замка. Дурак, как-то отстраненно подумал стрелок, там ведь наверняка есть нормальные лестницы, но тут же сообразил, что поблизости их может и не быть, искать же в темноте спуск долго и рискованно, можно нарваться. Возможно, доморощенный скалолаз был не так уж и неправ, и, в любом случае, процесс пошел, и надо было не заниматься пустыми размышлениями, а продолжать его прикрывать.
   Однако некоторое время было тихо, а потом в воротах открылась маленькая, неприметная дверь. Человеческая фигура сделала условный знак, и Александр бегом преодолел отделяющее его от замка расстояние.
   - Хорошо бегаешь, - то, что Павел говорил шепотом, а лица было не различить, не мешало уловить легкую иронию.
   - А ты хорошо ползаешь, - вернул ему той же монетой Александр. - Ну, что там?
   - Вроде чисто.
   - Тогда пошли.
   Назвать это "чистым" было явным преувеличением. Похоже, что Павел, спустившись, попросту всадил в двоих, дежуривших у ворот, автоматную очередь. На вопрос Александра он подтвердил, мол, да, так и было. Те двое вместо того, чтобы бдеть согласно уставу караульной службы, бессовестно дрыхли, а он, спускаясь, завис на тросе и снял их одной очередью. Услышав в ответ ворчание более опытного стрелка о том, что показушность тут не нужна, а если бы он вначале спустился и лишь потом стрелял, патронов бы потребовалось в разы меньше, были проигнорированы - типа победителей не судят. Александр лишь вздохнул, но отложил разбор полетов до более спокойных времен - пока что надо было завершить с делами насущными, а потом уже ругаться. Исходя из этого, по обоюдному молчаливому согласию напарники промолчали - впереди было еще продолжение КВНа с бегом и стрельбой.
   Дальнейшее было, в общем-то, делом техники - пересечь двор, пройти по коридорам до комнаты, в которой заныканы королевские сокровища, взять их и открыть переход домой. С двумя поправками - вначале надо было еще эту комнату найти, а еще никуда не делась необходимость учитывать наличие в замке толпы хорошо вооруженного народу.
   С "найти" решили просто - достаточно было кого-нибудь поймать и допросить. Однако дело испортила собака, внезапно залаявшая где-то во дворе. Напарники замерли, надеясь, что визгливая шавка заткнется, но псина не унималась, вопя так, словно ее уже начали пускать на фарш, и от этих завываний замок медленно, но неуклонно стал просыпаться.
   - Вперед, - прошипел Александр. Теперь стоило поторопиться, иначе их могли попросту задавить числом. Павел кивнул, и они бросились через двор, как испуганные зайцы, с разбегу влетели в какую-то дверь, к счастью, незапертую, и растворились в темноте.
   Дальше было сплошное блуждание по коридорам замка, длинным и запутанным настолько, что знаменитые одесские катакомбы рядом с ними и близко не стояли. Чувствовалось, что замок несколько раз перестраивали, из-за чего его первоначальный план был полностью нарушен. Вдобавок, если изначально он и без того был далек от совершенства, да вдобавок ориентирован не на удобство живущих в этой хибаре людей, а на возможность эффективно держать оборону, то такие же бесплановые изменения, превратив его в лабиринт, окончательно уничтожили логическую целостность строения. Если говорить проще, заблудиться в его бесконечных переходах можно было запросто.
   Напарникам еще повезло - наверняка большинство из тех, кто сейчас жил в замке, были такими же новичками, как и они сами. С центральными переходами освоиться они наверняка успели, но вот разобраться с периферией не могли еще при всем желании, да и вряд ли особо стремились. К тому же темнота, разрушаемая лишь факелами, не самый лучший союзник, а нападающие в ней видели достаточно свободно. Ну и плюс ко всему, союзников в замке не было, и им можно было стрелять по любому движущемуся или излучающему тепло предмету, а противнику - нет. Вдобавок, слабые, почти неслышные хлопки при стрельбе здесь с огнестрельным оружием не ассоциируются.
   А вот с допросом пленного вышла накладка. Первый попавшийся им на дороге сонный пузан был Павлом мгновенно оглушен и скручен, после чего приведен в чувство парой увесистых оплеух. С этим проблем не было, но они оказались в другом - языковой барьер, о котором приятели как-то позабыли, не дал его полноценно допросить. Точнее, вообще не дал - мужик лишь испуганно таращился, хлопал глазами да лепетал на своем непонятном языке то, что и без перевода можно было понять - не убивайте, ни в чем не виноват, ничего не знаю. Плюнув на этого человека альтернативной внешности (Павел - фигурально, Александр - еще и слюной) и запихав ему в рот импровизированный кляп из его же рубашки, чтоб, не дай Бог, не заорал, они закинули его в первую попавшуюся комнату, судя по хламу внутри, старую кладовку. Обеспечив на некоторое время неприкосновенность и необнаружаемость толстяка, они двинулись дальше и почти сразу наткнулись еще на одного. И снова на него наткнулся Павел, буквально нос к носу столкнулся.
   На мгновение оба замерли. Со стороны это выглядело вполне естественно - француз наткнулся на одетое в черное чудо-юдо огромного роста и с непонятной формы головой, а Павел просто оторопел, когда из-за поворота на него выскочил, чуть не сбив с ног, какой-то придурок. Все же он был домашним мальчиком - да, накачанным, да, отлично тренированным, но никогда и нигде не служившим, к тому же стрелявшим до недавнего времени разве что монстров на компьютерном экране, а кровь видевший только в телевизоре. Соответственно, по-киношному отстреляться с веревки и даже попасть в цель, пускай и наполовину случайно, он смог, а правильно отреагировать на неожиданную угрозу - нет, нужных рефлексов у него было взяться просто неоткуда.
   В себя оба пришли одновременно, но среагировали по-разному. Солдат (оружие на нем было вполне приличным доказательством его профессии, а был он сержантом, офицером или просто дворянином при исполнении выяснять не было никакого желания, равно как и уточнять, из какого он полка) потянулся за пистолетом, а может, за шпагой, сходу не понять. Движение было совершенно рефлекторным, тысячу раз привычным, и именно оно вывело Павла из ступора. Только поступил он куда логичнее - вместо того, чтобы тянуться за железками, взял да и зарядил противнику с ноги по яйцам. Того аж подбросило и, хрюкнув, он сложился вокруг ушибленных причиндалов.
   - Автомат в руках держи, зар-раза! - прошипел Александр, добавив упавшему ногой в висок, чтобы вывести из строя уже наверняка.
   Павел виновато кивнул и, перехватив оружие, которое перед этим, расслабившись, забросил за спину, хотел снова идти вперед. Однако прежде им пришлось убрать оглушенного, присоединив его к пленному. Впрочем, спокойно шагать им все равно не дали - слишком много народу было вокруг. Точнее, не так и много, вряд ли в замке было больше двух-трех десятков, максимум полусотни человек, но они мотались туда-сюда с такой скоростью, что казалось, их тут, по меньшей мере, пара тысяч. Видимо, трупы на стенах нашли, и теперь старались если не прочесать весь замок от подвала до флюгера, то хотя бы сымитировать бурную деятельность - на страх врагам, себе на спокойствие.
   Пройти незамеченными весь замок, исследуя попутно комнаты, вряд ли удалось бы, и Александр уже приготовился перейти к варианту с массовым отстрелом "бегунов", но Павел, увидев это, перехватил его руку:
   - Не торопись. По-моему, нам повезло.
   - Поясни.
   - Видишь, там двери? - терпеливо, как непонятливому ребенку начал объяснять Павел. - Рядом с ними двое часовых. Все бегают - а они стоят, явно что-то охраняют. Если сюда привезли королевскую сокровищницу, то, скорее всего, охраняют именно ее. Понимаешь?
   Александр только кивнул, мысленно кляня себя за невнимательность. То, что сказал Павел, было элементарно, он и сам вполне мог все это заметить. Ну да сам дурак, смотреть надо было лучше и мозги хоть иногда включать. Перехватив автомат поудобнее, он скользнул назад, поглубже в спасительную темноту и сел. Павел, чуть подумав, последовал его примеру. Теперь им оставалось только ждать.
   Спустя где-то полчаса суета начала стихать. Правда, за это время мимо наглых захватчиков пробегали раз десять, не меньше, и один раз чуть не наступили зазевавшемуся Павлу на ногу, но, очевидно, местные поняли, что с факелами наизготовку искать вторгшихся врагов наличными силами можно хоть до второго пришествия. В результате они ограничились тем, что запалили светильники и факелы везде, где только возможно, однако боковые коридоры так и остались практически неосвещенными - нормальный свет здесь, похоже, предусматривался только в дневное время, через окна. Ну а обеспечив таким образом пародию на освещение, народ с чувством выполненного долга рассосался. Правда, охрану у дверей удвоили, но это были уже сущие мелочи. Пых-пых...
   Аккуратно перешагнув через тела, они подошли к дверям. Злорадно усмехнувшись, Александр вытащил пару баллонов с газом и, когда Павел чуть приоткрыл створки, катнул их внутрь. Три минуты и оного некстати появившегося в коридоре человека спустя они, натянув противогазы, вошли внутрь.
   Здесь все было как положено - в смысле, газ еще не рассеялся, но люди уже лежали и спокойно дрыхли. Кстати, если это были те самые, овеянные славой королевские мушкетеры, то Александра они разочаровали - на героев знаменитого фильма ни один не походил. Не было тут ни одного, похожего на Боярского, больше того, вообще ни одного бритого не было - все обросшие, бородатые, неопрятные. Плащей мушкетерских тоже не было - наверное, это была парадная одежда, надеваемая исключительно в церемониальных нуждах. Вместо них были шмотки куда более практичные, немаркие и не сковывающие движения. Интересно, воняли они так же, как и остальные французы? Проверять это Александр не рискнул, хотя легкая дымка сонного газа быстро оседала. Вместо этого он нагнулся, вытащил у одного из лежащих шпагу из ножен. Хороша! И на киношную совершенно непохожа - скорее, это была не шпага, а узкий меч. Где-то Александр слыхал, что именно такими были знаменитые толедские клинки, но сейчас было не до этого, ибо главное, за чем они пришли, было здесь - тюки, сундуки, ящики... Выстрелом разбив замок одного из них, Александр откинул крышку и удовлетворенно кивнул - в неверном свете масляного светильника тускло блеснуло золото.
   - Запускай свою машинерию.
   - Уже, - Павел самозабвенно возился с выгруженной из рюкзаков аппаратурой. - Дверь подопри.
   Не говоря лишних слов, Александр задвинул внушительного вида засов и принялся баррикадировать дверь мебелью. Получалось, честно говоря, не очень, потому как мебели в комнате было немного, но она была тяжелая и, вдобавок, стояла далеко - сама комната внушала уважение размерами. Тем не менее, он успел придвинуть к двери простецкого вида стол и, пыхтя и потея от натуги, красивый двустворчатый шкаф, прежде чем в нее забарабанили. Правда, энтузиазм барабанщиков несколько охладила короткая очередь прямо сквозь дверь. Судя по воплю и громкой ругани с той стороны, кого-то он там все же зацепил. Попытки взлома на некоторое время прекратились, чего, собственно, Александр и добивался - им нужно было только время.
   К тому моменту, как обитатели замка, осмелев, вновь постучались, точнее, врезали по двери чем-то тяжелым, окно в родной мир было уже открыто, и товарищи, натужно кряхтя, торопливо забрасывали в него трофеи. Там их кто-то принимал и оттаскивал, но кто отсюда было не видно. Еще пять минут спустя оба они, и Павел, и прихвативший на память трофейную шпагу Александр, перевалились через границу, и в следующий мир окно, соединяющее миры, погасло. Дверь, содрогающаяся от ударов, все еще держалась...
   - Ты идиот!
   Полковник не говорил - он орал, и было, от чего. С вечера им с Павлом дали отоспаться, и ребята, накатив по соточке хорошего коньяка, отправились мыться и дрыхнуть. В чисты, мягкие и, главное, без насекомых постели. Ну а утром начался разбор полетов. Операция была признана вполне удачной, а сумма премиальных, озвученная начальством, приятно грела сердце. После этого Павла отпустили продолжать отдых, и, заодно уж, общаться с научным руководителем, а на Александра начался полноценный наезд.
   В общем, за то небольшое время, которое он путешествовал и тренировался в стрельбе по движущимся мишеням, полковнику пришлось разбираться с оставленным им наследством в лице пришитого недавно Николаича. Тот ведь, скотина, умереть-то умер, но все же успел нагадить - оставил в бумагах записку типа "в случае моей смерти прошу винить...". Хорошо еще, список фамилий размером напоминал даже не исписанную портянку, а большую простыню, покойный успел нажить себе немало врагов. Однако Призрак (хорошо еще, там была всего лишь фамилия, без указания рода занятия) фигурировал в первой десятке. В результате началось нездоровое шевеление, но полковник, державший руку на пульсе и имеющий осведомителей в органах, успел отреагировать и каким-то образом замять дело. Сейчас же Александр слышал от него много добрых и ласковых, хотя, конечно, полковник орал так еще и потому, что понимал - сам виноват, дал санкцию на отстрел, а теперь надо расхлебывать последствия.
   Подождав, когда начальственный ор немного сбавит обороты, Александр не стал изображать раскаяние, а, усмехнувшись, ответил:
   - А чего вы хотели? Прекрасно знали, что так и будет, и если не продумали последствия, то грош вам цена как аналитику. Так что принимайте ситуацию, которую вам пришлось разрулить, в качестве платы.
   - Платы? - полковник аж задохнулся от неслыханной наглости, а переведя дыхание, саркастически поинтересовался: - За что. Позволь поинтересоваться?
   - За вашу жизнь естественно. Или она уже ничего не стоит?
   - Ну-ка, поясни свою мысль, - резко посерьезнело начальство.
   - А чего тут пояснять? Вы угрожали моей семье, пускай и косвенно. Не знаю, привели бы угрозу в исполнение, или нет, но она прозвучала. И вы думаете, что я оставил бы это безнаказанным? Можете поверить, даже то, что вы и сами в какой-то степени мой родственник, не спасло бы вас. Не сейчас, конечно, сейчас вы настороже, а вот лет через десять...
   - М-да... - только и сумел ответить полковник. Александр безо всякого выражения добавил:
   - Я никого не прощаю за деньги, и то, что вы мой работодатель впоследствии не зачтется, а так - жизнь за жизнь. Будем считать, что мы квиты.
   На этом, собственно, разговор и закончился, но, исходя из того, что увезли его, как и в прошлый раз, в город, а не в ближайший лес, чтобы прикопать под елочками, Александр пришел к выводу о принятии начальством его условий сотрудничества. Павел так и остался в неведении относительно происшедшего, но это было и к лучшему - не все, что можно знать, следует знать, и в терки между не касающимися его проблемами стороннему человеку лучше было не лезть. Для здоровья, так сказать, полезнее.
   Ну а в городе все прошло почти как в прошлый раз. Вначале релаксация, в смысле, водка и девочки, потом - работа. Правда, напарнику теперь требовалось намного меньше снимать стресс. Такой нагрузки на нервы, как в первый раз, он уже не испытывал, да и те, кого отстреливали в последнем рейде, как люди не особенно и воспринимались. Все же слишком большая разница между двадцать первым и семнадцатым веками, да и Франция тех лет вызывала неприязнь к себе буквально с первых шагов. В результате никаких эксцессов не наблюдалось, и, посидев немного, напарники разбежались, чтобы решать свои проблемы.
   В этот раз проблем у Александра за время отсутствия накопиться попросту не успело - слишком мало времени прошло. Были, конечно, очередные мелочи вроде визита инспектора санэпидемнадзора, озабоченного грызунами... Интересно, кстати, какое отношение имеют грызуны к лакокрасочной продукции? Однако вот, имеет право нагадить, и намек на выбор между пожертвованиями в фонд малоимущих чиновников и большими проблемами в лице комиссий, которые задолбают кого угодно, и многочисленных пустых, но официальных бумажек, был абсолютно прозрачным. Впрочем, зло это было знакомым, можно сказать, привычным, и как выходить из положения было известно всем. Получив мзду строго определенного размера, не больше и не меньше, чиновник с чувством выполненного долга отвалил по своим делам, а Александр подумал с легким раздражением, что пора уже издавать справочник предпринимателя, в котором будет четко указано, что, кому, когда и как давать. Впрочем, у него хоть брали терпимо, а на тех, кто только начинал и в правилах и расценках еще не ориентировался, такие вот гниды паразитировали с куда большим энтузиазмом.
   Кроме этого инспектора, прочее было уже и впрямь сущей мелочью. Поконфликтовали два продавца из-за симпатичной кассирши... Дураки, никому она не даст - лесбиянка, это Александр знал абсолютно точно, поскольку клинья сам к ней в свое время бил. Правда, с профессиональной точки зрения девица его вполне устраивала, а на то, чем она увлекается в свободное время, бизнесмену Колобанову было, в общем-то, плевать. Но если на пристрастия кассирш и воспылавшие чресла продавцов он внимания не обращал никогда, то разбитый во время активной фазы конфликта плафон - это уже материальная ценность, поэтому его стоимость была вычтена из зарплаты драчунов. Причем как за новый, хотя стекляшка была старой и ее давно надо было менять. Но тут тоже правила игры вкупе с воспитательным процессом, от хозяина ждут легкого налета сволочизма, и негоже разочаровывать людей.
   Куда больше времени, чем собственные дела, заняли прикидки места, куда мог бы вложить деньги напарник. Александр дня три потратил на то, чтобы проконсультироваться с серьезными людьми, внимательно проанализировать прессу за последние месяцы и, до кучи, хорошенько поработать мозгами. Это неправда, что образование и ум идут рука об руку - на самом деле, образование способно лишь дополнить естественные, природой данные способности человека. Нет способностей - никакое образование не поможет. Еще и потому в эпоху перемен, когда все стоит на ушах, люди без дипломов иной раз поднимаются наверх, а образованные интеллигенты, знающие все от Баха до Фейербаха и умеющие вести длинные и заумные дискуссии о смысле жизни и своем месте в мироздании, оказываются на помойке. Учитывая, что Александр своим бизнесом управлял неплохо, и даже во время недавнего дефолта, в девяносто восьмом, ухитрился вывернуться без серьезных потерь, определенные способности у него были.
   В общем, через несколько дней у них состоялся серьезный разговор, и Александр озвучил свое мнение. Как он считал, Павел малость опоздал - влезть во что-то серьезное, вроде нефтяного или газового бизнеса, никеля и прочего экспортного товара было сложно. Точнее, можно, конечно, но не с их средствами - и то, и другое требовало слишком больших начальных вложений.
   Можно было, конечно, поиграть на бирже, но для серьезной работы в этой сфере, помимо денег, требовались весьма специфические знания и навыки, которыми ни Александр, ни тем более Павел не обладали. Словом, деньги вроде как бы и имелись, но на что-то серьезное их все равно не хватило бы.
   Что-либо поменьше, вроде купи-продай в родном городе, было, разумеется, проще, но так казалось только на первый взгляд. На самом же деле все более-менее теплые места были давным-давно поделены, и новичку приходилось в этом аквариуме с мелкой рыбкой ох как несладко. Только зазеваешься - все, сожрут. Да и сомневался Александр в том, что мелкий лавочник покажется родителям предполагаемой невесты достойной парой. Скорее уж, реакция будет обратной.
   Вылезать из страны... Ну, там поспокойнее, конечно, но, во-первых, на русских за рубежом смотрят косо, а во-вторых, хлебные места давно заняты и конкуренция бешеная. Съедят. Пусть без явного криминала, пусть даже чисто экономически, но все равно результат один. Да и происхождением денег наверняка интересоваться будут все, кому не лень. Это олигархам хорошо, у них количество денег перекрывает любые вопросы, а мелкой сошке лучше быть осторожнее. Да и не особенно рассматривал Александр подобные варианты - сам он из своей страны уезжать не собирался, соответственно, и товарищу не советовал.
   Существовали еще такие интересные, перспективные донельзя и постоянно востребованные сферы деятельности, как, например, дорожные работы, эстрада или пресловутое ЖКХ. С нашим умением из брака делать брак - золотое дно и пожизненный спрос. Минусы - надо, опять же, обладать специфическими знаниями, уметь грамотно прокручивать и списывать деньги, и быть готовым к крупным неприятностям. Уж где-где, а здесь криминал резвится, как у себя дома. Конечно, знаменитый киллер по имени Призрак способен парой выстрелов без проблем расчистить боевому товарищу путь, но в перспективе это вело к серьезным проблемам.
   Исходя из этого, выходило, лучше всего Павлу заняться тем, что он умеет делать, проще говоря, наукой и сопутствующим производством. Все шло к тому, что пройдет какое-то время, и этот участок будет востребован. Правда, вначале отдачи ждать не придется - надо будет постоянно вкладываться, да и точных рекомендаций Александр дать не мог, в науке и ее приложению к деньгам он разбирался слабо.
   Зато в этом разбирался и Павел. Если честно, когда он принялся объяснять, что творится в науке, Александр прифигел и понял, отчего напарник вдруг расстроился. Как оказалось, было от чего.
   Было когда-то государство, называемое Советский Союз. И было оно в науке впереди планеты всей. В производстве - нет, как из-за не вполне правильной расстановки экономических приоритетов, так и из-за паршивой производственной дисциплины. Примеры? Да масса примеров. Взять хотя бы канонический случай, когда со строящегося химического комбината пропала платиновая сетка, использовавшаяся в процессе и стоящая бешеных денег. И найдена она была у одного из работяг - уходя домой, тот прихватил ее, чтобы бросить у порога, ноги вытирать. Или наш автопром... Классика жанра, в общем. Но это все относилось к тому, что принято называть массовым производством. Там же, где массовость исчезала, открывая дорогу творчеству, ситуация складывалась принципиально иначе - сказывались, наверное, особенности национального менталитета и, до кучи, лучшая оснащенность производств, ориентированных на штучную продукцию. Даже заводы, которые специализировались на мелкосерийном производстве, как правило, в лихие девяностые выживали - все же они были изначально более гибкими, чем оказавшиеся невостребованными промышленные гиганты, могли быстро перестраиваться и, вдобавок, имели более квалифицированный персонал. Наука же, то есть процесс изначально ориентированный на творческую составляющую, в советское время маршировала вперед семимильными шагами, на десятилетия обгоняя конкурентов.
   Однако потом наступил резкий спад. Наступил он, если честно, еще до развала страны и, в первую очередь, потому, что научные достижения оказались невостребованными. Лучший способ загубить что-либо - убить энтузиазм исполнителей, после чего деньги не решают уже ничего. После этого, в начале девяностых, наука и вовсе практически остановилась - творческие (или считающие себя творческими) люди, наверное, от нехрен делать, ходили на митинги и орали чушь. Вскипели нежные интеллигентские мозги, не выдержав перегрузки. Но места-то освободились, и их прибрали к рукам люди, обладающие не столь широким полетом фантазии, зато житейской сметкой одаренные сверх всякой меры. И началось!
   Никто глазом моргнуть не успел, как наука превратилась в кормушку для этих шустриков. Теперь вместо реальной работы целые институты занимались тем, что писали длинные многостраничные отчеты. Это позволяло, не перенапрягаясь, создавать видимость активного процесса, тем более что стремительная компьютеризация позволила многократно ускорить создание всевозможных бумажек. А ведь под это дело выделялись деньги, с которых не было отдачи. Более того, многие из тех, кто раньше и впрямь работал, создавал что-то новое, сообразив, что за очковтирательство платят больше, присоединились к неславной когорте отписчиков, и это ударило по науке еще сильнее. Подобное, конечно, бывало и раньше, но тогда, надо признать, ныне канувшие в лету горкомы с обкомами, особенно на периферии, были неплохим пугалом, через которых не один руководитель слетел за подобное с должности. Но главное, теперь даже те люди, которые хотели работать и творить, на финансирование и заказы рассчитывать не могли - места были заняты. Так что наука, увы, стала не перспективна, это Павел и постарался донести до советчика максимально доступным языком.
   Александр вздохнул, развел руками - не знал, мол, извини, и предложил еще один вариант. Раз пока что все равно ничего интересного не намечается, а время пока что терпит, подождать, поднакопить денег, благо доходы от рейдов по параллельным мирам оказались весьма приличными, и вместе залезть во что-нибудь по-настоящему серьезное. Тут, правда, возможен был в перспективе конфликт интересов, но если уж в бою общий язык находили, в бизнесе его не найти и вовсе грешно. Павел подумал, сказал, что насчет того, чтобы вначале поднакопить, он вполне согласен, ну а дальше видно будет. На том и порешили - бежать впереди паровоза занятие неблагодарное.
   Ну а потом начался собственно расслабон, благо их не дергали больше двух месяцев. Александр оттягивался, как всегда, незамысловато - он не был эстетом и не пытался им выглядеть. Считал, что те, кто еще недавно с короткой стрижкой и стволом крышевал ларьки и разводил лохов, смешно выглядят, сидя в ресторане и пытаясь с французским прононсом вчитаться в меню. Еще в детстве, начитавшись Пикуля, он раз и навсегда усвоил: лучше быть, чем казаться. Да, не всегда получается, но там, где есть такая возможность, правило это воистину золотое.
   Словом, у Александра были шашлыки, банька, девочки, чуть-чуть водки (а много нельзя, у стрелка руки дрожать не должны) и прочие прелести жизни. Павел, как и положено человеку образованному и даже в какой-то мере творческому, развлекался немного тоньше, хотя Александр считал, что разница между купленными в их городе коньяком и водкой только одна - с водки похмелье слабже. А так - одна и та же паленка, воняющая сивушными маслами.
   Впрочем, оба они воспользовались моментом, чтобы малость подтянуть свои навыки. Тренировались в верховой езде, потому что как раз это могло потребоваться всерьез. Александр учил напарника стрелять - прекрасно понимал, что до своего уровня его не дотянет, но и то, как Павел управлялся с оружием, его не устраивало. Один раз - да, повезло, а во второй раз такого натворит... В общем, учил, хотя и сам учился - по вечерам они за городом, на очень удобной поляне устраивали жесткие спарринги, в которых учителем становился уже Павел.
   А еще Александр решил хоть немного научиться фехтовать - мало ли куда занесет его такая вот неспокойная жизнь. С ножом он работать умел неплохо, а вот фехтовать - увы, и сейчас решил восполнить этот пробел. Тем более, и повод был, шпага-то трофейная на стене висела. Негоже такому клинку просто так, без дела ржаветь, вот и отправился Александр тренироваться. Угу. Пошел. И даже чему-то научился. Свежо предание, да верится с трудом.
   Когда-то, в детстве, Александр в компании сверстников лихо размахивал деревянным мечом, мечтая со временем научиться владеть шпагой так же, как легендарные мушкетеры, а может, даже и лучше. Только вот чтобы так фехтовать, надо учиться, а тренеров в городе не было. В смысле, физически не было, ни одного. Сейчас с тренерами было получше, а толку-то?
   Шпаги, которыми работали современные фехтовальщики, близко не лежали с теми, которые были у французов. И какой смысл учиться фехтовать на тонкой и гибкой фитюльке, если у боевого клинка совсем другие вес, баланс, да и рубить ей, пожалуй, не менее сподручно, чем колоть? Мастеру, конечно, скорее всего без разницы, но за короткое время мастером не стать, а значит, надо было учиться фехтовать применительно именно к тому клинку, которым собираешься орудовать. Соответственно, спортивное фехтование, по мнению Александра, подходило ему весьма относительно, и уж никак не для быстрой подготовки.
   Широко разрекламированные дорогими голливудскими, скучными японскими и дешевыми китайскими киносказками восточные единоборства, включающие в себя, помимо прочего, размахивание катанами и прочими колюще-режущими предметами, тоже оказались не у дел. Александр не считал себя знатоком всего этого безобразия, но, во-первых, отлично видел, что оружие, оказавшееся у него, и японские сабли - это все же две большие разницы, во-вторых, не верил тому, что показывают на экране, а в-третьих, даже если он и ошибался, принципиально это ничего не меняло. Учиться надо было у кого-то, а в их городе с учителями был напряг. Рукомашеству и дрыгоножеству еще научили бы - специалистов разного класса и, соответственно, на любой кошелек, хватало, а вот приличных фехтовальщиков среди них не наблюдалось. Так, некоторые видели, что делают владеющие японскими мечами, и им, в виде особой милости с барского плеча, доверяли пару раз подержать в руках дешевую подделку под старинное оружие, но не более того.
   Правда, в городе набирало силу модное движение реконструкторов. Ну, это те, кто кустарными способами делали доспехи, мечи, а потом во всем этом металлоломе фехтовали. Александр сходил, посмотрел, плюнул и ушел. В самом деле, народ, который там собирался, четко делился на две категории - те, которые были детьми богатых папочек, и просто с жиру бесились, не зная, чем заняться, и те, кто не смог реализоваться в нормальной жизни, и теперь подменял ее на вымышленную, где были героями, пусть даже и на час. Если по-простому, не наигрались мальчики в детстве - вот и восполняли это танцами с мечами. Для общефизической подготовки не так уж и плохо, таскание на себе железок и размахивание ими укрепляет мускулатуру, да и тренеры по рукопашному бою там были вполне приличные, а в остальном - ерунда. Да и фехтовать они, опять же, пытались оружием более ранних эпох, что Александру не подходило в принципе. Словом, но этом не стоило даже и заморачиваться.
   Однако безвыходных положений не бывает, и тренера он все же нашел. Ну, как тренера - человека, который мог кое-что показать. Старый, но все еще крепкий мужик, казак по происхождению, всю войну провоевал в кавалерии. Казачья шашка, разумеется, не шпага, но все же несколько ближе к теме, да и самого старикана когда-то учил дед, отвоевавший в те времена, когда клинок был еще полноправным, а не вспомогательным оружием. Скучающий ветеран к интересу бизнесмена отнесся с легкой усмешкой, но поучить взялся, тем более что деловой хваткой обладал и, почувствовав свою незаменимость, драл за уроки безбожно. К тому же, пришлось раскошелиться на учебные клинки, хорошо еще, у тех же реконструкторов без особых проблем удалось узнать, где можно заказать оружие и сколько надо заплатить за срочность. Сумма была довольно приличная. Ну и ладно, ради такого дела не жалко, к тому же для Александра и раньше это были совсем небольшие деньги, а сейчас тем более. Процесс шел, правда, ни шатко, ни валко, ну да и ничего удивительного - быстро научиться чему-либо крайне сложно, моторику одномоментно не наработаешь.
   Ну а через два месяца, вечером, раздался телефонный звонок, потом опять была машина у подъезда, лихой бросок сквозь ночь (на сей раз, для разнообразия, без снотворного, но в темноте да через тонировку все равно ничего не увидишь) и вводная, которая заставила обоих поморщиться недовольно. Уж больно не хотелось обоим лезть в сугробы...
   - Ну что, отдохнули? - и профессор, и полковник выглядели веселыми и довольными жизнью. Парни нервно переглянулись - оба были в курсе, что чем более довольным выглядит начальство, тем большей пакости от него стоит ожидать. Потом Александр деликатно кашлянул и осторожно спросил:
   - А что, предстоит командировка на курорт?
   - Ага. В солнечный Магадан, - без улыбки ответил полковник. - Причем стартуете вы утром.
   - А что случилось?
   - Да просто не совсем правильно рассчитали время открытия перехода, - неохотно признался им профессор. - Ничего страшного, конечно, виновные уже наказаны, но времени на подготовку получается минимум. Хотя, честно говоря, ничего страшного, обстановка будет вам более-менее знакома.
   - Вот с этого места подробнее можно? - прищурился Александр. - Опять Франция?
   - Нет, Франция будет, возможно, в следующий раз, - серьезно ответил Полковник.
   - В смысле? Вроде бы куда откроется переход непредсказуемо.
   - Скажем так, иногда можно предположить с высокой степенью вероятности. Так что не все потеряно, надеюсь, в будущем, с накоплением статистики, сумеем делать точные прогнозы.
   - А во Франции что? Опять Фронда?
   - Нет, сокровища тамплиеров, так что учите французский. Но это не сейчас, и вообще не факт, что получится, а пока что задача по шкале времени несколько ближе, да и языкового барьера не будет. Сибирь, начало двадцатого века. Про золото Колчака слыхали?
   Александр, конечно, слышал - об этом несчастном золоте каких только слухов не ходило, интерес периодически подогревался, и тогда по телевизору то пускали специальные передачи с очередной "сенсацией", то просто упоминали парой слов. Соответственно, тому, кто смотрит телевизор, не слышать об этом золоте совершенно ничего было попросту невозможно. Однако он промолчал - на сей раз говорил напарник.
   - Насколько я помню, некоторое время бывший Верховным правителем России, ну, во всяком случае, называвший себя им адмирал Колчак таскал за собой огромное количество золота. После плена и расстрела адмирала следы этого богатства затерялись, и никакие усилия по его розыскам не дали результатов. Вроде бы все. Неясностей там, конечно, хватает, но слишком много версий мешают понять, что же произошло с ним на самом деле.
   - А ты что думаешь? - полковник с интересом повернулся к Александру.
   - В принципе, согласен. Маловато информации. Хотя, подозреваю, золотишко растащили бравые сподвижники проигравшего адмирала. Они же не лохи, чтобы дать такому богатству просто так мимо проехать.
   - Ну, ход твоих мыслей понятен. Вообще, надо сказать, вы оба правы. Колчак действительно то ли сдуру, то ли никому не доверяя, то ли еще по каким-то причинам таскал за собой кучу ценностей. На чем, в принципе, и прогорел. Точнее, не только из-за этого, но то, что его скрутили и выдали эсерам, а уж те потом - большевикам, в немалой степени произошло из-за желания многих деятелей попользоваться адмиральским, или, точнее, царским золотом.
   Вообще, никакой тайны, по сути, и нет - все просто раздуто до предела любителями сенсаций. Ну, их тоже понять можно, тем, кто этим занимается, платят за их работу неплохие деньги. А по сути, золото просто растащили. Часть, как ты, Сань, правильно заметил, уплыло в карманы сподвижников Колчака - среди них, особенно если говорить о старших офицерах и генералах, и впрямь было мало желающих класть головы за идею или, как ты выразился, лохов. Вероятнее всего, с определенного момента в победу никто из них уже не верил, и потому те, кто оказался ближе к кормушке, стали делать себе мягкую подушку для посадки за границей. А что может быть мягче золота? Часть денег прикарманил атаман Семенов, полубандит-полуполитик, и через него они уплыли в Японию, еще часть досталась белочехам, которые формально были в армии Колчака, а на самом деле преследовали исключительно свои цели. Они, кстати, адмирала и сдали, смешно было ждать чего-то еще от европейского отребья, но не это главное. Главное, в настоящий момент, то, что, во-первых, массива золота с определенного момента попросту не было. Может быть, где-то закопаны клады, в которых есть пара-тройка пудов презренного металла, даже наверняка такие найдутся, но золота были ВАГОНЫ! Это совсем другой масштаб. А во-вторых, важно то, что с определенного момента золото находилось в руках чехов. Частично они его отдали красным, за то, что те пропустили их домой, немалую часть, естественно, прикарманили, но это как раз было нормально и ожидаемо. Вот только упустить шанс наложить лапку хотя бы на часть этих денег, как я считаю, грешно. А вы как думаете?
   - Информации недостаточно, - пожал плечами Александр, не обращая внимания на то, что вопрос был явно риторическим. Павел с задумчивым видом кивнул, выражая согласие с мнением напарника. - Расскажите подробнее, если можно.
   - Подробнее? Ну что же, можно и подробнее, - полковник красноречивым жестом приказал всем убрать со стола кружки, ложки и прочую кофейную атрибутику и, как только это было сделано, с помощью профессора расстелил на ней большую, очень подробную карту. - Взгляните. Вот здесь, на станции, будет поезд из паровоза с тендером и восьми вагонов. Нас интересуют вот эти два, расположенные непосредственно позади паровоза, в них - ящики с золотыми монетами. Внутри вагонов, естественно, будет охрана, в остальных шести теплушках - белочехи. Диспозиция ясна?
   - Еще как. И получается, что нам придется положить несколько сотен человек охраны, вручную перенести золото и перекинуть его сюда. Ну и, до кучи, разделаться с гарнизоном станции. Знаете, это мелочь, для детского сада задачка. Неужели не могли придумать что-то посложнее?
   - Обижаешь, - злорадно осклабился полковник. - Там еще и бронепоезд на станции стоит. Два броневагона с трехдюймовками в башнях, плюс дюжина пулеметов. Еще спереди и сзади платформы, на одной - полевое трехдюймовое орудие и пулемет, на другой - два пулемета. Плюс экипаж бронепоезда. Ну как, хватит?
   - Да уж... Слушайте, вы всерьез?
   - В известной степени, - полковник внезапно помрачнел. - В общем, ребята, конкретно в этом случае я вам приказывать не могу. Действительно сложное задание, просто уж больно велик куш. Возьметесь - замечательно, двойные бонусы гарантирую. Нет... Ну, тогда откажемся от этого рейда и возьмем что попроще.
   - Давайте подумаем, - вынес после секундного молчания свой вердикт Павел, и Александр был с ним согласен. - Если найдем вариант - попробуем, а просто так лезть - это гробиться самим, и завалить операцию.
   Следующие полчаса были потрачены на мозговой штурм, но особых успехов он не принес. Идею Павла о захвате бронепоезда отвергли сразу же - конечно, прецеденты были, но вдвоем... Это для сюжета кинобоевика подходит, но никак не для спецоперации. Угон паровоза и вагонов тоже отпадал - чехи наверняка охраняют свое золото, и вдвоем с ними не справиться. Истребить всех - из той же ненаучной фантастической оперы. Да просто не хватит ни времени, ни патронов. И ведь как вроде бы красиво можно было сделать - барьер там слабенький, открыть окно прямо перед дорогой и втиснуть в него вагоны. Прямо в родной мир... В общем, когда они готовы уже были признать свое поражение, Александру пришла в голову интересная мысль.
   - Слушайте, камрады, а такой чисто технический вопрос: окно можно открывать только в ваш подвал?
   - Да нет, - удивленно поднял на него глаза профессор. - Переносную аппаратуру можно развернуть где угодно, электричество кинуть по кабелям... А что?
   - Второй вопрос, - не обращая внимания на его недоумение, продолжал стрелок. - У вас есть на примете какая-нибудь заброшенная железнодорожная ветка, на которой никто не бывает и где можно развернуть технику?
   - Найдется...
   - Тогда вопрос третий. Есть ли у вас под рукой пара-тройка надежных ребят, не боящихся крови? В смысле, большой крови?
   Короче говоря, идея Александра была единогласно принята. В результате товарищи потратили остаток ночи на то, чтобы подобрать снаряжение и хоть немного выспаться, а их начальство начало в темпе вальса организовывать место для открытия временного окна. Работы у них было много, а вот времени - совсем наоборот.
   Два дня спустя напарники сидели на снегу, пили чай и матерно ругались. Все-таки сибирские морозы в начале века - это серьезно, намного серьезнее, чем восемьдесят лет спустя. Здесь даже воздух звенел, и не спасали ни баффины, легкая и теплая канадская обувь, ни такие же легкие и невероятно теплые куртки и комбинезоны, намного превосходящее все, что было у местных жителей. И все равно напарники мерзли страшно, гадая, как выживают на таких морозах местные. Они что, из другого теста слеплены?
   Вчера, сразу после того, как они шагнули в эти заснеженные, невероятно тихие просторы, им пришлось здорово попотеть, настраивая аппаратуру и готовя чехам жаркую встречу, а также занимаясь другими, не менее важными приготовлениями. Месить снег, проваливаясь в него, порой, по грудь - занятие неблагодарное, разносить на несколько километров вокруг датчики - тем более, даже широкие охотничьи лыжи не особенно помогали, а ведь научную составляющую операции начальники, чтоб их налево и пополам, даже в свете предстоящих трудностей не отменили. Хотя, конечно, их могло и не быть, просто кому-то там надо было работать оперативнее. Ладно, если все пойдет по плану, дальше особых проблем быть не должно, ну а если нет, то придется собирать манатки и быстро-быстро сваливать.
   Вымотались они тогда настолько, что даже мороз не мешал спать. Да и в палатке было вполне терпимо, тем более что напарники не поленились забросать ее снегом - для тепла и маскировки ради. Насчет маскировки - хрен его знает, стоили ли, все равно в такой мороз по лесу шляться дураков нет, а тепло снег позволял экономить вполне прилично. В общем, с утра, ожидая появления поезда с золотом, парни были свежими, отдохнувшими, и готовыми к подвигам. Проблема была лишь в поезде - запаздывал он что-то. Впрочем, ничего удивительного, на местных железных дорогах сейчас отсутствовал даже намек на расписание, так что пойти он мог, когда угодно - хоть завтра. Оставалось ругаться сквозь зубы и терпеть, не обращая внимания на завораживающие красоты зимы.
   Их терпение было вознаграждено ближе к вечеру, когда уже смеркалось, а оба они задубели так, что пальцев не чувствовали. Раздалось утробное "Ту-ту!", и вскоре, оставляя за собой густые клубы дыма, в поле зрения появился старенький паровоз, волочащий за собой изрядно обшарпанные вагоны. Зрелище было столь нереальное, что напарники рты от удивления раскрыли.
   Паровозы в конце двадцатого и, тем более, начале двадцать первого века, конечно, экзотика, но притом мало кто их не видел хотя бы в кино. Да и на постаментах стоят частенько - памятники, однако. И далеко не все знают, что паровозы в утиль списывали отнюдь не всегда. Огромное количество этих морально устаревших агрегатов стоят себе в консервации на запасных путях. А что? Случись война - все, что угодно, возможно, и не факт, что будет энергия для электричек и топливо, на котором побегут тепловозы. А паровозы, имея низкий по сравнению с ними КПД, могут питаться любым видом топлива, да и ремонтировать их не в пример проще. Более того, когда на политическом олимпе блестел рыжей шевелюрой недоброй памяти Чубайс и ему подобные, паровозы не раз и не два пригодились, правда, не в качестве средств передвижения, а как мобильные котельные. Словом, нужная штука, и как они выглядит знает, наверное, каждый.
   Тот паровоз, который натужно пыхтел сейчас в голове состава, был архаичным донельзя. И Александр, и Павел подсознательно ожидали увидеть что-то более серьезное, а тут... В общем, именно это несоответствие ожидаемого и появившегося в поле зрения и удивило их. Не настолько, правда, чтобы они все бросили и принялись глазеть на это невиданное зрелище - как раз о работе парни не забывали.
   Поезд шел неторопливо - ну да, и отсутствие нормального ремонта сказывалось, и короткий, но тяжелый для этого паровоза состав, и качество топлива. Наверняка ведь углем даже не пахло, и паровоз шел на дровах. Километров двадцать, максимум двадцать пять выдавал, и это было плохо, а еще хуже - бронепоезд, который чапал метрах в трехстах позади. Ну да теперь было поздно каяться - процесс уже пошел, и надо было играть с теми картами, которые были под рукой.
   Ба-бах! Идущую впереди платформу с орудием подбросило, и ее обломки полетели во все стороны. Надо головами слишком близко засевших подрывников со свистом пролетел какой-то мусор, и здоровенная доска, гудя, как рассерженный шмель, воткнулась в снег совсем рядом. Идущий следом за платформой броневагон с лязгом сошел с рельсов. К сожалению, насыпь здесь была низкая, снега много, да и скорость бронепоезда была невелика, поэтому, несмотря на приличную инерцию, остановился он почти сразу. Броневагон не перевернулся, только накренился, потеряв возможность вести огонь из орудия и пулеметов, да и паровоз с рельсов не сошел, что было неприятно, хотя и не смертельно. Еще один взрыв, на сей раз позади бронепоезда, был призван обездвижить его окончательно - так, на всякий случай. Вчера Александр заложил десяток зарядов, в разных местах, на все случаи жизни. Опыт кое-какой у него был, пару раз ему приходилось убирать клиентов и таким способом. Сейчас навыки пришлись как нельзя более кстати.
   Не теряя даром времени, Александр поднялся на колено и выстрелил из гранатомета. Не так давно из такого же он подбил немецкий бронетранспортер, а броня начала века была заметно слабже. Два выстрела - один в паровоз, другой - в оставшийся на рельсах броневагон, орудие и пулеметы которого не стоило недооценивать.
   Получилось неплохо. Что уж там натворила термобарическая граната, попавшая в вагон, сказать было довольно сложно, хотя из амбразур вагона полыхнуло знатно, но вот вторая, кумулятивная, сработала шикарно. После ее попадания в котел паровоз рванул с жутким грохотом, буквально залив пространство вокруг клубящимся, непроницаемым на морозе для глаз облаком пара. Судя по тому, что никакой ответной стрельбы со стороны бронепоезда не последовало, его экипаж либо пребывал в частично контуженном, частично раненом, а частично мертвом состоянии, либо просто не понял, что случилось.
   Отбросив в сторону гранатометы (тащить их обратно не предполагалось, все равно дома такого барахла навалом, а здесь даже не поймут, что же это было), Александр повернулся к напарнику. Тот времени зря тоже не терял, колдуя над приборами и не обращая внимания на развлечения специалиста по огневому бою. Сейчас перед идущим впереди паровозом разгоралось, аркой вставая над дорогой, окно перехода, и состав шуровал к нему с упорством отстаивающего свои убеждения философа.
   Хотя нет, насчет упорства он, очевидно, погорячился - поезд ощутимо тормозил, так, что искры из-под колес летели сверкающим в быстро опускающемся сумраке веером. Наверное, машинист увидел необычное явление и успел среагировать, ну а поскольку скорость поезда была невелика, то состав просто обязан был остановиться до того, как нырнет в окно. Еще и с хорошим запасом получалось... Проклятие!
   - За мной! - Александр хлопнул по плечу товарища и, ткнув пальцем в сторону поезда, бросился вперед. Павел задержался ровно настолько, чтобы забросить пульт в рюкзак, и тоже со всех ног бросился к остановившемуся паровозу, а из теплушек уже выпрыгивали чехи, одетые в огромные, неуклюжие шубы и, по грудь проваливаясь в снег, пытались занять круговую оборону.
   Надо отдать чехам должное - трусами они не были. Опытные, закаленные в боях наемники, вот что представляли из себя солдаты чехословацкого корпуса. Особыми военными талантами они, конечно, не блистали, однако и обвинять их в непрофессионализме было бы ошибкой - так, нормальный для начала двадцатого века средний уровень. Вот только воевали с ними не так, как они привыкли. Две фигуры в белой, практически сливающейся со снегом одежде, с ноктовизорами и автоматами, броском преодолели отделяющее их от поезда расстояние и, пользуясь всеобщей неразберихой, выйдя на дистанцию броска гранаты беспрепятственно накидали светошумовых игрушек. Пока те, кого ослепило вспышками и оглушило, валялись на снегу или ходили, слепо тычась в препятствия, атакующие проскочили к паровозу. Там их, правда, засекли моментально - еще бы, возле паровоза торчало, глядя на светящуюся арку, человек двадцать, и под шоковые гранаты они, прикрытые массивным котлом, не попали. Понятное дело, среди них нашлись те, кто успел среагировать. Однако в два автомата с глушителями всех их, и самых прытких, и тормознутых, положили мгновенно, после чего Александр броском взлетел наверх и оказался в кабине паровоза, где лицом к лицу столкнулся с машинистом и двумя кочегарами.
   Один из кочегаров, здоровенный малый с широким крестьянским лицом, среагировал мгновенно. Демонстрируя завидную реакцию, он с похвальной скоростью подхватил стоящую тут же лопату, но только затем, чтобы, получив короткую очередь по ногам, бессильно рухнуть на разбросанные повсюду дрова. Что интересно, не издал ни звука - видать, болевой шок. Ну да сам виноват - нечего было в драку лезть, ушел бы своими ногами.
   С топливом Александр не ошибся, однако сейчас ему на это было, честно говоря, плевать. Резко ткнув стволом второго кочегара под ложечку, чтоб дергаться не вздумал, он направил оружие в лицо машинисту:
   - Заводи свой пепелац, батя, и не вздумай дергаться - убью.
   Вряд ли пожилой мужик в засаленном кителе понял все, что сказал Александр, но смысл уловил безошибочно, равно как и то, чем может грозить выстрел из бесшумного оружия. Часто-часто закивав, он принялся лихорадочно манипулировать рычагами, и паровоз, вздрогнув, медленно двинулся вперед. Проехать ему предстояло не более полутора сотен метров, так что разгоняться смысла не было, Александр и не дергался зря.
   Через пару секунд к ним присоединился Павел. Вот, в принципе, и все. Александр ткнул пальцем в лежащего и начавшего приходить в себя и тихонечко постанывать кочегара:
   - Берите своего и валите отсюда.
   - Куда, - то ли прохрипел, то ли пискнул машинист.
   - За борт, мать твою, - рявкнул Александр и для наглядности все тем же автоматом указал в сторону медленно проплывающего мимо леса. Повторять не потребовалось. Сообразив, что убивать их прямо сейчас не собираются, машинист и второй кочегар подхватили лежащего товарища и торопливо полезли наружу.
   Александр, в свою очередь, выглянул наружу. Ну да, вполне ожидаемо - чехи, сохранившие боеспособность, бежали рядом с медленно плетущимся составом, на ходу залезая в теплушки, а некоторые, путаясь в полах шинелей и шуб, бежали к паровозу. Кое-кто даже пытался стрелять, хотя бег меткости не способствует, и одна пуля даже звонко цвиркнула о металл недалеко от головы Александра.
   В ответ под ноги бегущим полетела граната, самая обычная, боевая, тут же утонула в снегу и разорвалась уже там. Тем не менее, польза все же была - даже ослабленной силы взрыва хватило, чтобы двое чехов покатились по снегу, то ли раненные, то ли просто испуганные. Остальные малость подрастеряли энтузиазм, но зато стали пулять чаще и метче - стекла в кабине полетели мелкими осколками.
   Н-на! Еще одна граната - в левое окно, другая - в правое, с той стороны тоже кто-то бежал, стреляя на ходу. Вреда чехам они причинили еще меньше, чем первая, но зато окончательно отбили им желание играть в салки. Убедившись, что с этой стороны опасность невелика, Александр рявкнул напарнику "Смотри тут!" и полез на тендер.
   Как оказалось, сделал он это вовремя. Чехи, находившиеся в вагонах, очень быстро сообразили, что дело пахнет жареным и, не долго думая, попытались добраться до нарушителей спокойствия по крышам вагонов. С самым шустрым из них Александр столкнулся сразу же после того, как перебрался на тендер. Впрочем, чех, выскочивший на край крыши, оказался на диво соблазнительной мишенью, и после короткой очереди рухнул, как подкошенный. Второй, очевидно, не сообразил, что произошло - не было привычных ему выстрелов, и не было ассоциации с боем. Правда, он успел среагировать, и даже попытался выстрелить, но длинная винтовка безнадежно проигрывала намного более короткому и легкому автомату. Чех упал рядом с товарищем, а Александр, оглянувшись и увидев, что Павел мечется по кабине, азартно паля то в одну, то в другую сторону, постарался занять позицию поудобнее. За свой тыл он был спокоен, и теперь ему надо было не дать остальным чешским легионерам приблизиться.
   Бой продолжался полминуты, не больше. Чехи перли по крышам вагонов, как за халявной водкой, и не слишком обращали внимание на погибших. Александр расстрелял в них остаток магазина, потом еще один, сам получил царапину на щеке вырванной пулей из какого-то полена щепкой, а потом атакующие шарахнулись назад и залегли, некоторые даже стали прыгать с крыш на землю, благо поезд как полз, так и продолжал двигаться с прежней черепашьей скоростью. Снег вдоль дороги делал такие прыжки абсолютно неопасными, только вязли в нем упавшие здорово.
   Обернувшись, Александр понял, что происходит. Паровоз въезжал в окно, исчезая из этого мира. Ну, вот и все. Балансируя на груде дров, стрелок вернулся в паровоз и, как только за окнами замаячил родной мир, вышвырнул Павла из кабины, да и сам, не мешкая, последовал за ним. И вовремя - если паровоз прошел довольно уверенно, то вагоны бултыхало так, что Александр всерьез боялся крушения.
   Не зря они, точнее, Павел вчера столько времени и сил потратил на настройку точки перехода, стараясь, чтобы рельсы с двух сторон от окна состыковались как можно точнее. Получилось - состав все-таки протиснулся сквозь окно, не сойдя при этом с рельсов, но отважные разведчики иных миров смогли наблюдать это чуть позже, в записи. Сейчас же они со всех ног улепетывали в сторону, чтобы не попасть под раздачу. Несколько секунд спустя начался ад.
   Да, у них двоих не было никакого шанса справиться с толпой чехов в открытом бою. Однако это там, а в родном мире все козыри были на их стороне. Сейчас поезд вползал в ночной лес, а рядом с путями стояли два пулемета ДШК, и как только пошли вагоны с чехами, на них обрушился поток огня. Пятилинейные пули в упор протыкали вагоны насквозь, не оставляя находившимся в них людям ни одного шанса. Это был не бой, а просто расстрел. Единственно, под удар попали не все чехи - в окно прошла только первая теплушка, после этого сработала, наконец, аппаратура, и окно схлопнулось, оставив большую часть пассажирских вагонов с той стороны. Поезд некоторое время еще двигался, но потом уперся в предусмотрительно сооруженную на рельсах баррикаду и остановился, вхолостую вращая колеса до тех пор, пока кто-то, очевидно, разбирающийся в управлении столь древним монстром, не залез внутрь и не прекратил это безобразие.
   Пять минут спустя добытчики, сбросив жаркие комбинезоны, вместе с остальными участниками шоу перетаскивали ящики из вагонов в грузовики. На вид обе машины были не слишком большими, но, как заверил занимающийся физическими упражнениями наравне со всеми полковник, влезть в них должно было все, а усиленная подвеска вполне способна выдержать тяжесть добычи. Их вагона еще доносились сухие щелчки контрольных выстрелов, но это больше так, для очистки совести. Шансов выжить все равно никто не имел, да и, в общем-то, давать чехам даже тень намека на возможность пережить встречу с представителями параллельного мира никто не собирался. В конце концов, в Россию тогда их никто не звал, сами пришли, сами в плен сдались, а потом, вместо того, чтобы честно отработать свободу, еще и в вершителей истории поиграть решили. Результат закономерный.
   Грузили долго. Машины, несмотря на суперподвеску, под конец заметно осели, а одна и вовсе издавала неприятные скрипучие звуки. Тем не менее, опасливо поглядывающий на нее полковник решил, что до базы она как-нибудь дотянет, и вскоре грузовички, скрежеща и лязгая на проселочной дороге, покатили в сторону автотрассы. Доехать, конечно, доедет, никуда не денется, тем более что уазик с охраной отправился с ними, а двадцать километров грунтовки - это так, мелкие трудности. Куда больше Александра сейчас заботил паровоз, точнее, вопрос, куда бы его вместе с вагонами и трупами заныкать, чтоб не нашли.
   К счастью, полковник оказался не глупее его, и обо всем подумал. По его словам, эта дорога была уже давно заброшена, и даже по идущей рядом с ней грунтовке мало кто ездил. Разве что женщины на болота за клюквой мотались, но они, как правило, предпочитали места не настолько отдаленные, поближе к городу или трассе. Зато проходила железка возле болота, куда состав, обладая некоторыми специфическими навыками, несложно было опрокинуть. Болото глубокое, топкое, каждую осень хоть кто-то да утонет. Словом, засосет не только паровоз - в нем и авианосец можно притопить так, что никто и никогда его не обнаружит. А учитывая, что этот паровоз никто и искать не будет, то ляжет он в болото навечно.
   Пока в паровозную топку забрасывали очередную порцию дров, Александр, Павел, да и их начальники тоже с интересом осмотрели место, на которое обрушился удар восстанавливающегося пространства. Металл там был срезан ровно, как ножом, и блестел даже в лунном свете - лишний повод быть осторожным при переходе. Полковник хмуро цокнул языком и поинтересовался у профессора, какого черта аппаратура сработала после третьего вагона, а не после второго. Хорошо еще, пулеметы на всякий случай постарались установить. Профессор не менее хмуро вздохнул и пообещал разобраться. Ну а куда ему деваться? В этой операции все пошло не так с самого начала, имелось два серьезных "косяка", с обнаружением возможности перехода и с прорывом целого вагона неплохо вооруженных мерзавцев, причем обе проблемы произошли по вине технических служб, то есть вотчины самого профессора. Он начальник - он и виноват, так молчаливо, но непреклонно решило общественное мнение, а оно в таких вот маленьких и наглухо повязанных между собой коллективах значит куда больше, чем самая демократичная демократия в масштабах страны.
   После того, как завал на рельсах был разобран, начальники погрузились в видавший виды уазик. Александр с Павлом залезли на заднее сидение и, бросив прощальный взгляд на готовящийся к своему последнему рейсу состав, они покатили по разбитому в хлам проселку - когда-то приличной лесовозной дороге, а сейчас никому не нужной и быстро зарастающей колее. Было грязно, но "русский армейский джип", как частенько называют его на западе, способен на бездорожье творить чудеса, и для него такая дорога была не более чем легкой разминкой. Минут через сорок они выбрались на трассу и неспешно покатили прочь. К тому моменту напарники, вымотавшиеся до предела, уже спали, и никакого снотворного им для этого не требовалось. К тому же, в теплой машине обоих попросту разморило. Даже когда приехали, их пришлось расталкивать, и до своих комнат они шли зигзагами.
   Утро встретило их горячим кофе, вкусными завтраками и сразу двумя жестокими обломами. Не смертельными, конечно, но обидными. А главное, ни от кого не зависящими.
   Во-первых, золото, которое они доставили. Его на проверку оказалось где-то на треть меньше, чем ожидалось - в части ящиков были камни, куски железа и тому подобный мусор. То-то казалось, что вес у них разный. Зато в теплушке, в вещмешках убитых чехов, а то и в карманах, нашли золота на пару пудов как минимум. В общем, обидно, и, хотя напарников никто и ни в чем не обвинял, все равно неприятный осадочек остался. Да и на сумме премиальных это сказалось заметно. Конечно, они и таких-то денег, которые получили, в руках раньше не держали, но когда человек получает много, ему хочется еще больше, а когда оказывается, что при этом часть суммы упустили, то жаба давить начинает со страшной силой.
   Во-вторых, вместо того, чтобы отдохнуть, их почти сразу, через три дня, отправляли на новое задание. Оба вначале решили, что тамплиеров потрошить, но профессор огорошил их вопросом:
   - Ребята, как у вас с историей пиратства?
   - Да никак, - усмехнулся Александр. - В детстве про капитана Блада читал, ну и еще несколько книжек. Все, пожалуй.
   - Примерно так же, - кивнул Павел. - Чуточку развлекательной литературы в нежном возрасте, ну и фильмы, конечно. Пиастры, капитан Флинт, черная метка...
   - Так я и думал, - профессор откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и покрутил большими пальцами. Александр, которого такая привычка всегда раздражала, непроизвольно поморщился. Это не осталось незамеченным, но было понято не совсем правильно. - Что, надоели лекции? Ну, извините, молодой человек, просто для наиболее эффективной работы надо иметь хотя бы общее представление о том, чем вам предстоит заниматься. А вы, с учетом нынешнего образования и ваших специфических интересов вообще мало что знаете, так что терпите.
   - Да, профессор, - смиренно наклонил голову Александр. Конечно, он мог бы и объяснить, но... зачем? Только проблем от этого прибавится - профессор вообще любил потрепать языком, и такого случая порассуждать о молодежи и общем падении уважения к старшим не упустит. Длительные нравоучения были последним, что хотел бы выслушивать Александр, поэтому куда проще было смириться и позволить собеседнику думать так, как он хочет. Павел, очевидно, придерживался такого же мнения. Во всяком случае, он сидел и молчал в тряпочку.
   Между тем профессор, удовлетворенный маленькой победой, улыбнулся покровительственно и продолжил, сообщая не вполне стандартные для литературы истины, до которых Александр давно уже дошел своим умом, но которые, тем не менее, вызвали бы возмущенные вопли у огромного количества экзальтированных дамочек:
   - Начнем с того, что пиратство было во все времена. Оно, кстати, и сейчас осталось. Помните фильм "Пираты двадцатого века"? Между прочем, на реальных событиях основан, только финал был чуточку другой. Официально, конечно, за основу был взят захват итальянского сухогруза с ураном, но, насколько мне известно, реально все действительно происходило с нашим кораблем. Ну, правда, там до массового героизма дойти не успело. Корабль, везущий ценный груз, непрерывно контролировался с находящейся в том районе эскадры, и, как только было замечено опасное сближение с ним чужого корабля, был послан эсминец, который успел вовремя. Весьма интересно, о дальнейшей судьбе пиратского корабля упоминаний нет, и можно сделать вывод, что с пиратами наши военные не церемонились.
   - Очень правильный подход, - ухмыльнулся полковник. - Совершенно против международного права. Зато в те времена, когда тронь нашего, и тебя сразу раком поставят, уважение было.
   - Именно. Но мы отвлеклись. Итак, пиратство было всегда. Ну, почти всегда. И, что интересно, везде. Самый известный центр пиратства это, разумеется, Карибское море, но в мировом и историческом масштабах он был не более чем захолустьем. Куда большие страсти кипели в Средиземном море, в Индийском океане. Да елки-палки, викинги по всему побережью Европы грабежом занимались! И, надо сказать, пираты довольно редко были сами по себе. Нет, мелочь промышляла, конечно, на свой страх и риск, но серьезные люди чаще всего работали на какое-то государство. К примеру, Васко да Гама... ну, это, если вы не знали, тот самый мореплаватель, который проложил морской путь из Европы в Индию. Так вот, он вовсю пиратствовал - и в Европе, в начале своей карьеры, и в Индийском океане, причем целью его действий был не столько захват добычи, сколько нарушение торговли конкурентов. Тех же китайцев, к примеру. И все, заметьте, с полного одобрения своего короля. Морган тот же, Робер Сюркуф... Много их было, в общем.
   Также распространеннейшее благодаря писателям заблуждение касается галантности пиратов. Ну не было там романтиков, не было, они попросту не выживали. Хватало примеров, кстати. Романтиков или выбивали, или же они, спустя какое-то время, полностью меняли свой взгляд на жизнь. Пираты, как правило, были жестокие и циничные прагматики. Нет, мог, разумеется, найтись пиратский капитан, который галантно раскланялся бы с пленницей... И приказал бы вспороть ей живот, если бы заподозрил, что она, к примеру, проглотила драгоценность. Бывали прецеденты.
   Я вам почему все это рассказываю? Да для того, чтобы вы прониклись духом той эпохи. Мрачная она была и жестокая, так что не подставляйте спину.
   - Мы что, к пиратам попадем? - с интересом уточнил Павел.
   - Не вполне. Но как раз в ту эпоху. И, кстати, все-таки на Карибы. Так что воспринимайте путешествие, как небольшой отпуск. Поездку дикарями в жаркие страны, погреться после сибирских морозов, покупаться в теплом море. Возможно, даже стрелять вам не придется, хотя, зная вашу привычку чуть что хвататься за оружие, это вряд ли.
   - Зато они живы до сих пор, - вступился за молодежь полковник. - Именно потому, что сначала стреляют, а потом уж смотрят, кого убили.
   - Да знаю я, - отмахнулся профессор, - дайте поворчать... Ладно, вступительная часть окончена. Ваша очередь.
   - Благодарю, - серьезно кивнул полковник и, как и в прошлый раз, полез за картой. - Перейдем к сути вопроса. Пираты, как вы понимаете, жили за счет грабежа, причем грабили и корабли, и, реже, города. Реже потому, что им приходилось собираться для этого большой толпой. Города, как правило, имели неплохой гарнизон, да и жители по подвалам не отсиживались - не принято это было в те времена. А пираты, кстати, лишались при штурме городов основного своего преимущества - маневренности. В море именно она давала их скорлупкам шанс справиться с испанским галеоном, который обладал исключительно крепким корпусом и неплохим вооружением, но в ходовых качествах проигрывал не безнадежно, но весьма заметно. Там был, правда, еще один фактор, но об этом позже.
   Так вот, пираты на города нападали, но захватить их ухитрялись намного реже, чем принято считать, да и на море не все было так однозначно. Дело в том, что испанские солдаты были, наверное, лучшими бойцами того времени. Вот с офицерами у них в определенный момент началась проблема - тех, кто был умен и решителен, выбило в бесконечных войнах, по сути, страна надорвалась, создавая империю, но солдатами испанцы еще долго оставались первоклассными. В результате неполная рота испанцев в два счета, случалось, разгоняла отряды из нескольких сотен флибустьеров, и пиратам удавалось побеждать или за счет подавляющего численного перевеса, или применив какой-либо нестандартный тактический ход, а лучше и то, и другое вместе.
   На море, в принципе, творилось то же самое. Флибустьеры лихо захватывали испанские корабли... те, что были поменьше и похуже вооружены. Нападения на более серьезную добычу кончались, чаще всего, плачевно. Были, разумеется, исключения, но на один захваченный галеон с золотом приходился не один десяток погибших пиратских кораблей. Кстати, молодые люди, знаете, как был открыт остров Тортуга, ставший чуть позже знаменитым пиратским гнездом? На берег этого острова выбросилась, если мне не изменяет память, бригантина, которую преследовал испанский торговый корабль. Капитан бригантины неосмотрительно решил его ограбить, а испанцы преподали наглецу урок хороших манер и гоняли по всему морю.
   Но, как бы то ни было, иногда пиратам все же улыбалась удача. Клады, зарытые ими, находят до сих пор. А теперь перейдем, собственно, к вашей задаче. Имеется остров в Карибском море. Имеется пиратский корабль, который подойдет к нему. Высадятся люди, припрячут сокровища. Ваша задача - выкопать их, или не знаю уж, как пираты будут прятать свои неправедно заработанные дублоны, а потом перебросить сюда. Времени на этот раз вагон - переход будет стабилен около десяти дней.
   - Около - это в какую сторону?
   - Это не менее. Может, даже пару недель, но я бы ждать не рисковал. И окно сможете открывать там, где сочтете нужным.
   - Очень интересно, - Александр усмехнулся. - В первый раз было четыре дня, во второй - неделя, в третий вы нас ограничили пятью...
   - А что же ты у Павла не спросил? - вмешался профессор. - Он, кстати, в курсе. Чем дальше по временной оси сдвинут мир, тем проще открывать окно и дольше оно держится. Мы как-то, еще когда начинали, смогли открыть его в древний Египет, так полтора месяца продержалось. И, кстати, чем больше разрыв во времени, тем проще смещать место перехода.
   - Угу. Значит, десять дней. А когда придет корабль?
   - В точности неизвестно. Но если не дождетесь - просто возвращайтесь. Ничего страшного не будет.
   - Понятно. В общем, дождаться, когда пираты уберутся, и забрать деньги. А если не успеем? Решат они, к примеру, задержаться.
   - Саш, ну что ты как маленький? - улыбнулся полковник. - Тебе автомат на что?
   - Хорошо. Как насчет плавательных средств?
   - Никаких проблем. Возьмете надувную лодку с мотором, на этот раз груза сможете пронести в избытке...
   Результатом этого разговора стали три дня на пляже и нытье Павла. Точнее, ныл он, скорее, для смеха, но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Исчез-то внезапно, Елену Прекрасную свою не предупредил - домой сразу не дозвонился, а покупкой мобильного телефона все еще не озаботился, хотя Александр ему уже несколько раз говорил: покупай, удобная вещь. Вот и получилось: раз - и нет его. Пол месяца минимум. Вернется отдохнувший и загоревший. Где был? Да на югах, с первого взгляда ясно. И будут обиды - не предупредил, с собой не взял. Женщине же только повод дай, а тут еще такие явные следы курорта, не оправдаешься никак и не переубедишь.
   Александр только посмеивался - он жил по принципу "любовь зла, а козлы этим пользуются", и серьезных отношений старался не заводить, поэтому такие мелочи его не беспокоили. Куда больше штатного снайпера группы злило, что он не догадался взять с собой бритвенный прибор, и теперь, если придется проторчать здесь весь срок, успеет изрядно обрасти. Плевать, конечно, как будет выглядеть, но по прошлому опыту Александр знал - чесаться кожа под растительностью будет неимоверно. Хотя, с другой стороны, можно будет и усы отпустить, раз оказия подвернулась.
   Еще пришлось за Павлом следить. Он ведь на море был в последний раз в сопливом детстве, когда мать возила его в Крым. Соответственно, в отличие от респектабельного бизнесмена, пару раз в год выбирающегося на теплое море, дабы культурно отдохнуть, опыта пребывания на пляже у него, считай, и не было. Чуть не сгорел под жарким южным солнцем. К тому же решил почему-то, что в воде не обгоришь... Словом, как ребенок себя вел.
   Хорошо еще, местные кровососы не мешали - отечественный антикомарин действовал на них убойно. Не диметилфталат, популярный в СССР, но тоже очень ничего, да и насекомые, неизбалованные достижениями современной химии, были не слишком привередливы. Так что по вечерам гнус разгоняли, а днем его и без того не было. Да и вообще, остров был для жизни приятным - небольшой, они его по берегу за пол дня обошли, с пышной растительностью, чистой речкой без крокодилов. Что еще, спрашивается, надо? Пляж шикарный, с белоснежным песком, рыбалка опять же, правда, для этого приходилось отходить к скалам, возвышающимся неподалеку. Живи и радуйся! А главное, эта бухта оказалась единственным местом, где корабль мог без опаски приблизиться к берегу, так что бегать и гадать, где появятся ожидаемые гости, не требовалось.
   К тому же и живности на острове наблюдалось немного. Черепахи попадались, крабики бегали, попугаи орали, но ничего крупного и опасного напарники пока не видели. Идеальное место и для курорта, и для пиратской базы. А для них еще и то было хорошо, что надувную лодка, которой не требовались большие глубины, смогли разместить в стороне - так, на всякий случай. Там же, в укромном месте среди прибрежных скал, был расположен и склад с продовольствием и оружием.
   Кстати, прогуливаясь возле скал, Александр наметанным глазом отыскал небольшой камень, немного похожий на агат, но нежно-голубого цвета, чуть заметно мерцающий под солнцем. Коллекционирование камней было его тайной слабостью, у него дома половина шкафа была завалена агатами, сердоликами, горным хрусталем, аметистами и прочей блестящей мелочью. Александр почти каждое лето мотался за ними на Урал и радовался находкам, как ребенок, так что, вполне естественно, он прихватил находку с собой, и совершенно забыл о находке. Вспомнил только, когда камень выскользнул из кармана объемистых шорт, слегка звезданув его по колену и обратив на себя внимание Павла. Тот полюбовался камнем, спросил, что это, и очень удивился, когда Александр объяснил, что это ларимар. То есть не тому удивился, что вот этот конкретный камешек так называется, а тому, что напарник сразу же, не задумываясь, определил, с чем имеет дело. Павел и слов-то таких не знал. Слово за слово, он сумел узнать о коллекции товарища. Потом спросил, почему же Александр, если так увлекается камнями, не пошел учиться на геолога и, получив уклончивый ответ, со страшной силой начал давить на напарника - мол, учись, пока не поздно. В общем, буквально клещами вырвал из него обещание поступить в институт, благо в их городе был один как раз по этому профилю. Александр только вздыхал и думал теперь, что надел на шею очередное ярмо - учиться было лень, но обещания он привык выполнять.
   И еще им обоим было скучно - с берега особо не уйдешь, делать тоже нечего, а красоты природы быстро наскучили. Хорошо еще, оба были предусмотрительными людьми - Павел взял с собой какую-то научную книгу, толстую и потрепанную, и сейчас в свободное время читал ее, периодически делая выписки, а Александр затарился парой детективов. Тем и спасались, в принципе.
   Паруса на горизонте появились на четвертый день, вскоре после обеда. Почти одновременно до острова донеслось нечто, весьма напоминающее далекие раскаты грома, но, так как небо было чистым, то приятели единодушно решили, что имеют дело с пушечной пальбой. Это послужило сигналом к дальнейшим действиям - быстро снять палатку, ликвидировать следы пребывания и замаскироваться в лесу. Правда, как оказалось, можно было не торопиться - здесь все было неторопливо. И корабли скоростями похвастаться не могли, и воевали неспешно. До скорострельности современных орудий местной морской артиллерии было как до луны задним ходом, но, похоже, с кем бы не вел бой идущий к острову корабль, ее возможностей хватало. Следующую половину дня напарники наблюдали за приближающимся кораблем вначале с интересом, а потом и со скукой. Все же слишком долго он шел, хотя и успел засветло.
   Кстати, по мере того, как корабль приблизился, романтический настрой от белоснежных парусов и прочей атрибутики дальних странствий быстро сошел на нет. Увы, при ближайшем рассмотрении паруса оказались грязно серыми, да и сама посудина своими обводами мало напоминало изящно-стремительные силуэты чайных клиперов или внушающие почтительный трепет громады многопалубных линкоров. Скорее, идущий к острову корабль напоминал гигантский утюг, к тому же, далеко не новый и сильно побитый жизнью. В бинокль было хорошо видно, что из трех мачт уцелели только две. Средняя, насколько пришельцы из параллельного мира помнили, она называется грот-мачта, была сломана посередине, и толку от нее было мало. Корпус тоже выглядел не лучшим образом - мало того, что он был обшарпанным, так еще и дыры в нем очарования кораблю не добавляли. Но огромный флаг за кормой, который, несмотря на слабый ветер, развевался очень внушительно и гордо, наводил на размышления.
   - Я, конечно, могу ошибаться, - осторожно начал Александр, - но разве пираты не поднимали флаги с черепом и костями?
   - Нет, это, в основном, придумка авторов романов, - не отрываясь от бинокля, ответил Павел. - Он, конечно, встречался, причем в разных вариантах, но редко и, кажется, в более позднюю эпоху. Пираты же, насколько я помню объяснения, либо не поднимали флагов вовсе, либо поднимали тот, который им был выгоден.
   - В таком случае, та лайба, что шурует к нам, вряд ли принадлежит джентльменам удачи.
   - Я тоже так думаю, но выводы делать пока рано. Давай подождем.
   - Подождем, - согласно кивнул Александр, механическим движением проверяя, заряжен ли автомат. - Подождем.
   Час спустя выяснилось, что пираты все-таки имеются. Впрочем, сомневаться в этом не приходилось и раньше, просто так из пушек не стреляют - порох дороговат, да и кроме обстрела чаек из корабельных орудий команде есть, чем заняться. Однако того, с кем перестреливался неизвестный корабль, просто не было видно - он был дальше и, вдобавок, тот прикрывал его от наблюдателей своим массивным корпусом. Лишь когда они достаточно приблизились и несколько сместились друг относительно друга, удалось рассмотреть преследующее поврежденный корабль судно почти вдвое меньших размеров и всего с двумя мачтами, отстающее от него примерно не пару миль. Оба противника азартно перестреливались, убегающий - из трех кормовых орудий, догоняющий - из единственного носового, периодически доворачивая и давая жиденький залп всем бортом. Особых успехов не наблюдалось ни у того, ни у другого - похоже, преследователь находился в положении хищника, который не знает, что делать с ежиком. И хочется, как говорится, и колется, слишком уж много на большом корабле было пушек, и при попытке сблизиться, несмотря на явную потерю скорости и маневренности, был шанс, что агрессора нашпигуют ядрами. С другой стороны, и бежать у обороняющихся возможности не было - их противник, так легко удерживающий дистанцию, был слишком быстроходен. Классический пат, вот они и перестреливались с приличной дистанции, надеясь при удаче нанести друг другу повреждения, которые хоть как-то выведут ситуацию из тупика. Только вот если преследователю пара ядер проломит борт ниже ватерлинии или собьет паруса, заставив снизить скорость, то атакующим будет обидно, что остались без добычи, не более того. Если же повреждения, которые еще более снизят скорость и маневренность, получит большой корабль, для него это будет приговором. Очевидно, защищавшиеся тоже прекрасно осознавали расклады, поскольку их кормовые орудия вели огонь значительно чаще, чем у преследователя, и, вдобавок, заметно точнее - попадания в противника даже на такой дистанции были заметны. То ли артиллеристы старались, спасая шкуру, и страх придавал им мастерства, то ли они просто были лучше обучены, а может, более крупный корабль оказался устойчивее в качестве артиллерийской платформы, его меньше валяло на волне, что помогало орудийной прислуге. Правда, несмотря на их относительную точность, серьезных повреждений преследователю они пока что не нанесли, пятная немногочисленными дырами надводную часть борта.
   - Как думаешь, оторвутся? - почему-то шепотом спросил Павел.
   - Шансы есть, - подумав секунду, таким же приглушенным голосом отозвался Александр. - Если продержатся до ночи и ветер не стихнет, то, погасив огни и поменяв курс, могут затеряться. Океан велик, а о радарах здесь еще лет триста не услышат. А если пару раз хорошенько попадут, то и подавно ускользнут. Сильно подозреваю, что с тяжелыми повреждениями этому умнику будет не до погони.
   - В твоих рассуждениях слишком много "если".
   - Даже одного "если" в подобных делах многовато...
   Словно в ответ на его слова, одна из рей на пиратском корабле, пораженная удачно попавшим ядром, рухнула вниз, сметя по дороге два паруса. Корабль рыскнул на курсе, сразу же сбавив ход, однако радоваться удачному выстрелу беглецам пришлось недолго. Почти сразу же последовал ответный залп и, хотя видимых с острова повреждений он не нанес, преследуемый корабль начал резко поворачивать, завалившись при этом на борт так, что едва не перевернулся. И сразу же на нем начали убирать паруса - похоже, что у корабля был поврежден руль. Пес его знает, сколько времени требовалось для ремонта, но пират, частично сохранивший ход, сразу же получил неоспоримое преимущество, которым тут же и воспользовался.
   Лихо (ну, насколько это позволяли изрядно побитые ядрами паруса) подойдя к практически обездвиженному противнику, он занял позицию с кормы и, не обращая внимания на кормовые орудия, дал продольный залп всем бортом. Огненный вал буквально смахнул с палубы большого корабля его защитников, а потом пират, не теряя даром времени, подошел к своей жертве и там же, с кормы, взял ее на абордаж. Конечно, это было далеко не самое удобное место - массивная кормовая надстройка возвышалась над его палубой, как скала, но пираты неплохо подготовились к такого рода трудностям. У них под рукой оказались абордажные мостки, которые заметно облегчили дорогу абордажной команде. Самые нетерпеливые перепрыгивали с корабля на корабль, держась за подвешенные к реям канаты и посрамляя при этом как цирковых акробатов, так и профессиональных гимнастов. Там же, на реях, сидели многочисленные стрелки, прикрывающие абордажников и подавляющие любой намек на сопротивление, обеспечивая атакующим комфортные условия работы.
   Что поразило напарников, так это количество людей, которые были на пиратском корабле. Они ползли на вражеский корабль один за другим, и все не кончались - такое чувство, что где-то в трюме сидели мужчина с женщиной и творили чудеса, которым позавидовал бы целый вольер кроликов. А иначе как все эти бравые парни там разместились? Они что, на головах друг у друга сидели?
   Драка на палубе взятого на абордаж корабля закипела нешуточная. Безо всякого подобия строя, настоящая собачья свалка, как будто ком из тел катался между надстроек. Однако отчаянное сопротивление было обречено с самого начала - пираты банально задавили обороняющихся числом. Хорошо еще, что с того расстояния, откуда велось наблюдение, деталей было не рассмотреть даже в бинокль - ни Александр, ни Павел чистоплюйством не страдали и жмурики на счету были у обоих, но мясорубка, которая творилась там, была устрашающа даже издали. Они же привыкли стрелять издали, а не улыбаться при виде массовой расчлененки - все же нервы у предков были куда закаленнее.
   Разделавшись с обороняющимися, пираты запихали немногочисленных уцелевших в трюм, после чего занялись спешным ремонтом обоих кораблей. Все же дисциплинка у них была что надо - никакого намека на буйную вольницу, по которой так любят проходиться писатели. Никто не спешил заниматься грабежом, зато расчищали палубы, выкидывая за борт убитых, и устраняли повреждения все вместе, быстро, дружно и без чьих-либо понуканий. Оно и понятно - напарники были ни разу не моряками, но даже они ясно видели, что две неуправляемые, серьезно поврежденные скорлупки пойдут на дно в первый же шторм. А если не выкинуть мертвецов, то под жарким солнцем они моментально протухнуть, и находиться рядом с ними будет невыносимо для нежного человеческого носа. Да и потом, заразу они будут распространять наверняка - в общем, правильное решение с точки зрения гигиены. Правда, вместе с мертвецами за борт наверняка отправлялись и тяжелораненые, во всяком случае, те, что пытались защитить свой корабль, наверняка, но тут уж ничего не попишешь. Во-первых, они были все равно обречены - со вспоротым животом не выжить, и местная медицина тут не поможет, а во-вторых, нравы здесь были простыми, и с врагами церемониться было не принято, да и зачем они были нужны победителям? Ради выкупа, который то ли заплатят, то ли нет? Если верить тому, что в свое время читал Александр, таких пленных, за которых, в конечном итоге, так ничего и не заплатили, у пиратов и без этого был вагон.
   Ночь корабли провели в море, но утром, с первыми лучами солнца, двинулись в бухту. Было видно, что пиратский корабль слегка осел, но повреждения, очевидно, были не смертельными - он шел впереди и руля слушался уверенно. Трофей держался позади него, и тоже управлялся без видимых усилий - очевидно, корабельные плотники здесь были мастерами своего дела. На мачтах обоих кораблей были только нижние паруса, ветер был несильным, и процесс занял приличное время, но часам к одиннадцати оба корабля уже бросили якоря в бухте.
   И вновь пираты удивили напарников. Вместо того, чтобы сразу же начать высадку, дать отдых экипажу и начать дележ захваченной добычи, благо корабль их расположился в укрытой от ветра бухте, они отправили на остров только небольшую группу. Та быстро заполнила прихваченные с собой бочки свежей водой из реки и вернулась на корабль. Остальные же матросы все это время возились как раз на нем - очевидно, перемещая груз, потому что вскоре корабль начал ощутимо крениться, и через некоторое время на поднявшейся из воды части борта стала видна пробоина. Похоже, во время боя ее наскоро залатали чем-то изнутри, а сейчас, воспользовавшись подвернувшейся оказией, ремонтировали уже всерьез.
   Как только пробоина оказалось над водой, вокруг нее сразу же началась возня, застучали топоры и поплыли над водой разговоры, громкие и эмоциональные. Кое-как владеющий английским аспирант моментально определил, что это - староанглийские аналоги русского мата, которые, тем не менее, заметно уступают в богатстве и сочности идиомам, высказанным на великом и могучем. Впрочем, это Александр, несмотря на свои школьные "Дую спик инглиш? - Дую, дую, но не очень", понимал и сам - не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем и, главное, какими словами говорят плотники, которым выпала незапланированная работа.
   С ремонтом пираты провозились до самой ночи, и на берег высадились только на следующее утро. К тому времени корабль уже стоял на ровном киле - видать, ночью времени зря не теряли, переместив груз в прежнее положение, и даже воду, похоже, откачав. Во всяком случае, осадка корабля заметно уменьшилась.
   Как и все, что они делали, высадку пираты провели быстро и дисциплинировано, все же, несмотря на пеструю одежду и разномастное вооружение, они во много превосходили регулярных солдат этого времени. Может, конечно, и не во всем, но если сравнивать их с французами, которых не так давно приходилось наблюдать, флибустьеры выглядели явно предпочтительнее. Высадилось их, кстати, не меньше сотни человек - до хрена, учитывая, что кто-то наверняка остался на корабле, а иных порешили в недавнем бою. Кстати, были среди высадившихся и раненые - повязками выделялись, однако, судя по имеющимся у многих шрамам, подобной мелочью никого тут было не удивить. Почти все высадившиеся были крепкими, мужиками - оно и понятно, море слабых не любит, да и профессия с риском не для хлюпиков. Возраст, правда, определить было сложно, все-таки в то время старели куда быстрее, чем в двадцатом веке, отсутствие нормальной медицины сказывалось, но стариков не наблюдалось. Скорее, преобладала лихая молодежь, но шишку держали люди средних лет, явно давя авторитетом.
   Перевезли на берег и пленных - их было не больше двух десятков, половина из которых были мужчины, все раненые, причем тяжело, остальные - женщины, плюс двое детей, что называется, младшего школьного возраста. Выглядели они побито и жалко - плен и почти двое суток в трюме сказались на них не лучшим образом, да и плавание с отсутствием элементарных удобств тоже не сахар. Пленных согнали в кучу и оставили на пляже, приставив к ним четверых часовых. Больше ими никто не интересовался - у пиратов нашлись занятия поважнее.
   Потом начался дележ - опять же организованный. Добычи хватало, поэтому, наверное, и не возникало особых разногласий. Один раз, правда, двое повздорили из-за понравившейся цацки, но вопрос решился, опять же, организованно. Моментально создался круг, оба, вооруженные ножами, вышли в него, и некоторое время извращались в размахивании ножами. Оба пришельца из другого мира лишь презрительно кривились, глядя на это - их учили куда лучше. Тем не менее, после того, как одному пирату ножом слегка рассекло предплечье, он тут же признал себя побежденным, и дележ продолжился в прежнем темпе. Ну а после того, как раскидали между собой золото и прочую носимую бижутерию, участники этого действа вернулись на корабль и начали перегружать груз с трофея на свою посудину. С точки зрения Александра это выглядело нелогично, проще, наверное, перегнать судно, но пиратам виднее. К тому же, они зря работать не будут, а раз так, то причины переквалифицироваться в грузчиков у них наверняка были. Причем перетаскивали не только груз - с корабля вообще тащили все, что можно, включая пушки.
   Этот процесс шел два дня. Правда, ночевали пираты на берегу и теперь позволили себе неплохо разговеться. Но, опять же, пили крепко, но мозги не пропивали, а заодно, пользуясь моментом, подкреплялись и отдыхали. Из наловленных на берегу черепах варили супы, а то и просто запекали их прямо в панцирях (Александр даже выругал себя за недогадливость и упущенную возможность поесть такую экзотику), вечерами пользовали по прямому назначению трофейных женщин - словом, все как у людей. Охотники же за чужими сокровищами в это время маскировались и страшно злились - хотелось уже закончить со всем этим, а то без горячей пищи и прочих радостей жизни сидеть в этом райском уголке на проверку оказалось довольно гнусно, хотя и познавательно с точки зрения наблюдения за пиратским бытом.
   Некоторое оживление наметилось после того, как разгрузка трофейного корабля была закончена, а корабль победителей осел в воду настолько, что было непонятно, как на таком рискнут идти через море. Только вот наблюдатели не могли никак понять, что же собираются делать пираты. Зачем-то на берег привезли с десяток орудийных стволов, выложили их в рядок... А потом в пушечные стволы начали запихивать золото, варварски сминая драгоценные безделушки, если они не влезали по диаметру. Затем стволы орудий забили свинцовыми пробками, а сами орудийные стволы прикопали недалеко от берега. Вот оно как, оказывается, пушки использовали вместо сундуков. Красивое, хотя и не бесспорное решение.
   - И ради этого они нас сюда посылали? - удивленно спросил Павел. - По сравнению с прошлым разом это ведь гроши.
   - Грошик там, грошик здесь, а там, глядишь, и миллионером станешь, - резонно отозвался Александр, хотя, если честно, он тоже не понимал логику отцов-командиров. Однако, с другой стороны, камушки в жерла тоже засыпали горстями, так что, может, не так уж и мало получится. Вот только как эти бандуры вытаскивать?
   Между тем, пираты закончили со складированием своей заначки и занялись подготовкой к отплытию. А потом они погрузили пленных на шлюпки и... отправили на трофейный корабль, где и загнали в трюм. Павел смотрел на это с удивлением, а потом повернулся к напарнику и спросил:
   - На хрена они этим занимаются?
   - Да просто свидетелей оставлять не желают. Видишь, люки заколачивают? Сейчас пару дырок в бортах сделают и отправят прямиком к Нептуну.
   - В смысле?
   - В прямом. А ты что, думал, они их плюшками кормить будут? Правда, я бы их просто перестрелял, но тут, видимо, в ходу другие обычаи. Что-то я об этом читал...
   Закончить он не успел - Павел попытался вскочить, наверное, хотел вмешаться, но готовый к подобному развитию событий Александр одним коротким движением сбил его с ног.
   - Куд-да собрался? - поинтересовался он, прижимая отчаянно брыкающегося товарища к земле и выкручивая ему руку. А то ведь может и вырваться, еще и в лоб даст, он лось здоровый. - Лежи и не дергайся. Вряд ли они нас заметят, но лучше подстраховаться, а то по дурости можно всю операцию запороть.
   - Отпусти, гад! Я их...
   - Заткнись и слушай, - Александр с силой вдавил его в песок. - Ты что, с ума сошел? Они на корабле, даже если ты успеешь добежать до нашего надувного плавсредства, то его утопят еще на подходе. Понял? Не будешь дергаться и изображать из себя павшего героя? Ну и замечательно. Сейчас я тебя отпущу, а ты подумай над моими словами.
   Павел и впрямь не стал больше истерить. Сел, угрюмо зыркнул на товарища, привалившегося к узловатому стволу дерева и безмятежно ковыряющему в зубах отточенной палочкой.
   - Ну надо же что-то делать...
   - А зачем? - удивление Александра было абсолютно искренним. - Нам за это не платят.
   - Если меня будут убивать, ты тоже так скажешь? - моментально окрысился парень. Александр, не обращая внимание на явное хамство юнца (они были практически ровесники, но он, благодаря своему темному прошлому, чувствовал себя намного старше), лишь пожал плечами.
   - Ерунды не говори. Ты - мой напарник. Свой. Стало быть, тебя надо поддерживать и вытаскивать, даже если придется идти по лезвию. И деньги тут уже не играют абсолютно никакой роли. А здесь - насквозь чужие люди, у них свои разборки, вот пускай сами и решают, что делать. Не наша это война. И мой долг, как напарника, защитить тебя. В данном случае, не дав наделать глупостей.
   - Ты...
   - Да, я знаю. Сволочь я. Только вот что, Паш, ты на себя посмотри. Сколько мы здесь сидели, а? Сколько раз за это время мы их могли бы всех положить? Можешь поверить, справились бы - на земле все козыри наши. У тебя как, мысль мелькнула? Может, и мелькнула, конечно, но мне ты ее не озвучил и сам ничего не предпринял. Даже когда тот хмырь в красном колпаке девчонку, которой дай Бог лет десять, под кустом раскладывал, ты смолчал. Нечего теперь оскорбленную невинность из себя строить да губы надувать, нелогично у тебя это получается. Тоже мне, нашелся герой невидимого фронта. Все, сиди на попе ровно и не тренди зря. Ждем, когда эти дятлы свалят, забираем то, зачем нас послали, и убираемся отсюда поскорее, не нравится мне эта эпоха, хоть убей. А шансов у нас сейчас все равно нет - я тебе не офицер из Войск Дяди Васи, чтобы саперной лопаткой и матюгами американский полк по кустам разгонять. Да и ты, кстати, тоже не Брюс Ли с Чаком Норрисом и Шварцнеггером в одном флаконе, сто человек пинками не уложишь.
   Павел после этой немного эмоциональной отповеди надулся еще сильнее, но ничего не сказал, и попыток сделать какую-нибудь глупость больше не предпринимал. Видать, хорошо понимал, что в словах Александра была суровая и циничная, но все же правда. Наблюдающий за ним сквозь полуприкрытые веки Александр моментально успокоился. Напарника своего он успел уже изучить, и понимал, что если первая вспышка нездоровой активности миновала, то можно не волноваться - больше необдуманных поступков он совершать не будет.
   Между тем процесс зачистки свидетелей шел своим чередом. Пока мультимировые грабители спорили об этике, они пропустили, что сделали пираты с трофейным кораблем, но результат говорил о том, что Александр все же был прав. Лишенная мачт, разграбленная посудина медленно погружалась, ложась на борт, и неспешность этого процесса указывала на то, что запертым в трюме людям предстоит медленно и мучительно умирать как минимум несколько часов. Александр и сам было подумал о том, что стоит хоть как-то помочь им, но потом сообразил, что аргументы, которые он совсем недавно искал для Павла, никуда не делись, и поэтому нет смысла даже пытаться.
   А пираты никуда не торопились. Стоял их корабль себе в бухте, контролировал, так сказать, ситуацию, и только когда обреченный трофей скрылся под водой, поднял якорь и неспешно вышел в море. Вот, в принципе, и все, но Александр с Павлом в этот день заниматься кладом не стали. Вначале пираты были еще недалеко и, теоретически, в подзорную трубу с их корабля еще можно было заметить шевеление, а потом уже и темнеть начало. Пришлось отложить работу до утра, и тогда уже взяться за лопаты.
   Выкопать пушки удалось сравнительно быстро - ямы были довольно глубокие, но земля, которую только что перекапывали закапывающие свои сокровища пираты, не успела утрамбоваться. Корней древесных тоже, естественно, не наблюдалось, милое дело такую землю разбрасывать. Только вот откопать было еще пол дела.
   Орудийные стволы, сделанные из бронзы, сами по себе штука тяжелая, а когда внутри они набиты куда более тяжелым золотом, то и вообще... И как их прикажете доставать из полутораметровой ямы? Это пиратам было легко - они-то толпой работали, да и не поднимали орудия, а сталкивали их вниз, а вот напарникам предстояло хорошенько поднапрячься, чтобы вдвоем совершить обратный процесс. И ведь, что паршиво, пробки эти свинцовые так просто извлечь не получалось - очень уж капитально их пираты туда заколотили. Стало быть, надо было перетаскивать добычу, так сказать, вместе с упаковкой.
   Хорошо еще, Павел оказался человеком предусмотрительным. Пока Александр раздумывал, как быть, он быстренько смотался к лодке и притащил небольшой полиспаст. Самый, можно сказать, простенький, два блочка и хорошая капроновая веревка, но им большего и не надо было. На удивленный вопрос Александра, как его угораздило все предусмотреть, Павел, немного помявшись, ответил, что вспомнил мультфильм "Остров сокровищ". Там, в конце, тоже золото таскали, причем в сундуках, а перед этим оно было извлечено из глубокой ямы. Заточенные на аналитику мозги тут же подсказали Павлу, что наиболее вероятный кандидат на роль главного поднимальщика тяжестей - это он сам, и потому сразу же возник вопрос о том, как бы не перенапрячься. Ну а если задача поставлена, то найти решение - это уже дело техники. Вот он его в кратчайшие сроки и нашел, воистину, лень сделает человека из кого угодно. И то, что сундуки здесь были, мягко говоря, нестандартные, ничего не меняло.
   Александр поаплодировал доморощенному гению и похвалил его за любовь к отечественной мультипликации, а потом задал вполне резонный вопрос: ну, поднять-то они груз из ямы смогут, а вот дальше-то что? Даже если возле самых пушек открыть окно, все равно их придется в него затаскивать. Павел лишь хохотнул в ответ и внес рационализаторское предложение: соорудить из подручного материала подобие слипа, то есть наклонную плоскость, по которой пушки сами соскользнут в окно. Надо только открыть его в самом низу, а потом столкнуть их туда, благо рельеф позволяет. Александр поаплодировал ему еще раз, и, вооружившись топором, пошел рубить деревья для будущего инженерного сооружения.
   Провозились они весь остаток дня. Вначале сбивали небольшие, но все равно довольно тяжелые бревнышки, точнее, не сбивали, а связывали между собой, потом испытали получившееся сооружение, спустив по нему очень кстати оказавшийся неподалеку полусгнивший древесный ствол. Лишь после этого занялись собственно пушками, подняв их и выложив рядком, чтобы потом быстро сбросить вниз. Ну а когда закончили, решили не дергаться ночью с переходом, а подождать до утра. Заодно и искупаться напоследок - когда еще подвернется оказия. Правда, сейчас на дне бухты лежал корабль с утопленниками, но усталых парней это волновало в последнюю очередь. Если уж акулы не появились до сих пор, привлеченные трупами, сброшенными с корабля после боя, значит, и сейчас они вряд ли заплывут. Особенно если учесть, что еще в первый день своего пребывания здесь они сбросили на дно бухты два баллона с какой-то отпугивающей акул дрянью. Дома их заверили, что хватит минимум на месяц, и не верить специалистам оснований не было.
   Тогда же, за ужином (все-таки решили попробовать черепаху), у них состоялся интересный, в первую очередь, для Александра, разговор. Вообще, заговорили спонтанно - просто-напросто экс-киллеру стало интересно, за коим чертом его нынешним боссам продолжать все эти исследования? Денег у них теперь столько, что на десяток жизней хватит и еще останется. Если уж им, простым исполнителям, перепали столь приличные суммы, то что уж говорить о начальстве, которое себя, как известно, никогда не обижает?
   А Павел взял и проговорился. Точнее, не то чтобы проговорился - он, наверное, просто не сообразил, о чем стоит говорить, а о чем - нет. Хотя, может быть, на полном серьезе был уверен, что ничего особенного не сказал. Тем не менее, информация к размышлению была серьезная.
   Дело в том, что хитрая конторка, посылающая двух не обремененных излишней чистоплотностью молодчиков грабить параллельные миры, работала вовсе не сама по себе. Это, конечно, было ясно с самого начала, не могут такие фирмы существовать без серьезного прикрытия на самом верху, но Александр, если честно, полагал, что покровителям банально отстегивается процент от прибыли. Однако на самом деле все оказалось намного сложнее и, честно говоря, опаснее. В первую очередь для исполнителей - Александр только сейчас понял, во что вляпался, а заодно прикинул свои шансы и пришел к выводу, что не так уж они и велики. Шестерок в таких делах убирают безжалостно, не задумываясь при этом ни на миг - уж это не понаслышке знакомый с криминалом ликвидатор знал совершенно четко. И никакие родственные связи при этом во внимание не принимаются - своя рубашка ближе к телу.
   Дело в том, что вроде бы независимая фирма на самом деле работала... Нет, не на само государство, а, скажем так, на группу лиц, занимающих в этом государстве серьезные посты и поставившие себе цель возродить его могущество. Благородная цель, если вдуматься, но вот методы... Александр достаточно пожил на свете, чтобы понимать - методы у таких деятелей могут быть абсолютно любыми. Цель оправдывает средства, а значит, их совесть будет чиста, что бы они не решили предпринять. Благородные намерения... но чем вымощена дорога в ад стрелок тоже помнил. Страшно, честно говоря, иметь с такими дело, а попытаться стряхнуть их с хвоста еще страшнее. Тут приговор, без вариантов.
   Ну, это еще посмотрим, побрыкаемся... Пока что главное было в другом - золото, камни и прочие ценности шли в копилку этого закрытого, но влиятельного клуба по интересом. Когда возникнет нужда, все это превратится в голоса избирателей, статьи в газетах, даже оружие - золото имеет свойство превращаться во что угодно даже лучше, чем американские доллары, которые, по сути, являются ничем не обеспеченными бумажками. Ничего удивительного, что его надо, во-первых, много, а во-вторых, верхней границы не существует вовсе. Оригинально... Нет, ну попал! Теперь как-то надо из всего этого выкручиваться.
   Свои мысли Александр, разумеется, оставил при себе. В конце концов, может статься, не так уж все и плохо, и он окажется, если повезет, в стане победителей. Ну а нет... Документы запасные имеются, дернуть куда подальше всегда можно. Главное, надо будет создать резервный фонд, поднакопить деньжат на крайний случай, хотя за этим, если командировки продолжатся, дело не станет. Лучше всего камушки, их легче перевозить и прятать, хотя все это следовало тщательно обдумать. На крайняк, можно застрять в каком-нибудь из миров, но это уже если действительно прижмет. Найдут ведь. А и не найдут - как-то не слишком охота жить в примитивном мире, где об элементарных удобствах нет никакого понятия. И прогрессорством во времена Сталина заниматься неохота: как минимум, окажешься птичкой в золотой клетке, как максимум - упокоишься в безымянной могилке. Так что лучше подождать и посмотреть, чем все это кончится, не забывая при этом о собственном кармане. Сваливать же, если припрет, только в последний момент, когда заварится большая каша и всем вокруг станет не до него.
   Переброску добычи, как и планировали, начали утром. Притащили так и не потребовавшуюся лодку, остальные шмотки тоже не забыли, а потом Павел уже привычно включил передатчик. Где-то в другом мире запустили генератор - и опа! Точно в том месте, где планировалось, открылось окно, и в него бодро отправили и пушки, и вещи, да и сами туда прыгнули. Раз - и все, яркое солнце сменилось мертвым светом ламп. Приехали.
   Встречающие ошалевшими глазами смотрели на пушки, после чего поинтересовались - это, мол, намек на то, что пора идти сдавать цветмет? Правда, врубились в ситуацию моментально и, когда напарники шли писать бумаги, в подвале уже вовсю жужжала болгарка, разрезая на диво прочную бронзу орудийного ствола. Ну да это молодежь уже абсолютно не интересовало - свое дело они сделали, а там пускай у старших по званию головы болят.
   На этот раз по домам их отпустили примерно на неделю, во всяком случае, именно этот срок озвучил полковник. Учитывая, что последний рейд они не напрягались, а, скорее, наоборот, да вдобавок еще и никого не убили, срок для отдыха был вполне достаточный. А вот для того, чтобы развернуть большое дело, которое замышляли напарники, времени было явно недостаточно. Ну и пес с ним, успеется еще, единодушно решили оба. Точнее, опять же, Александр остался при своем, тщательно законспирированном мнении, но вслух, естественно, ничего не сказал.
   Несмотря на длительное отсутствие, дома ничего, в общем-то, не изменилось. Фирма у Александра спокойно работала и даже приносила некоторый доход, отсутствие Павла вообще мало кто заметил - чай, не ректор, чтоб на него особое внимание обращать. Разве что учебный отдел, чьи функции и полномочия были донельзя расплывчатыми, заинтересовался, почему это аспирант, которому, в общем-то, положено занятия вести, на работе не появляется. Ну да Павел, как обычно, выкрутился - замену он себе организовал, а что на месте нет... Ну так он ведь работает! Кушать-то хочется, а на аспирантскую стипендию не проживешь. Не в первый раз, в общем, такие разборки уже были, и строгие проверяющие, сердито покряхтев и показав собственную значимость, отвалили.
   Единственно, как и опасался Павел, Лена не поверила насчет того, что был он в командировке. Только посмотрела на загар, вздохнула разочарованно, и молча вышла комнаты. А Павел только глазами захлопал. Пришлось Александру вмешиваться, хотя он этого терпеть не мог. Сидели они у него, поэтому он, на правах хозяина, взял девушку за шкирку, вернул в комнату и долго тер ей уши, что они с Павлом задумали начать мутить приличный бизнес, и эти дни активно разводили возможных инвесторов. Пришлось, мол, везти их на экскурсию в по-настоящему дикие места, где ни связи, ни хрена. Девушка поверила... или сделала вид, что поверила, ведь женщины - прирожденные актрисы, и никогда не знаешь, что они думают на самом деле. Единственно, что радовало - это то, что все же уговорил. Просто потому, что уговорить можно лишь того, кто хочет, чтобы его уговорили.
   В общем, Александр оставил парочку продолжать банкет, а сам по-тихому свалил, решив утром пнуть напарника - пускай на своей квартире работяг пинает, чтоб быстрее ее в норму приводили. Ибо - нефиг честного бизнесмена из его собственной берлоги выпроваживать, пускай даже у него эта берлога и не одна. Увы, к сожалению, утром он об этом и не вспомнил - отвлекли.
   У каждого человека есть слабости - в принципе, именно они и делают нас людьми. У бизнесмена Колобанова такой слабостью была семья, и об этом многие знали. А вот о другой его слабости не знал никто, кроме, разумеется, предмета его слабости. Звали предмет Ольгой, жила она через два дома от него и когда-то училась с Александром в одном классе. Ровно до тех пор училась, пока у нее не открылась какая-то хитрая болезнь, связанная с отмиранием нервных окончаний и прогрессирующим параличом. Ну и вот так получилось, что спустя какое-то время возле нее оказались только родители и бывший одноклассник Колобанов, помогающий вначале морально, а потом и материально. Зачем он это делает, Александр и сам не знал. Вроде бы когда учились не было между ними особой симпатии, но вот как-то не получилось, в отличие от остальных, пройти мимо. Сентиментальность? Возможно. И уже совершенно непринципиально - этим утром выяснилось, что пока он отсутствовал, Ольга умерла, и ее уже даже похоронили. И так стало тоскливо, что выть хотелось. Александр выть, конечно, не стал, просто тупо нажрался, не отвечал на звонки и вообще выпал из реальности.
   Как ни странно, выйти из меланхолии ему помогло то, чего он меньше всего ожидал - небольшой скандал. Через три дня после начала процесса заливания плохого настроения, обнаружив, что закончились и выпивка, и закуска, Александр двинулся в ближайший супермаркет. Что характерно, не за выпивкой, пить-то уже больше не хотелось совершенно, а как раз за жратвой. И вот тут-то его и поджидал маленький облом.
   Возле дверей магазина стояла бабулька. Такие часто попадались - стояли, милостыню просили, причем не только старушки. Старики, надо сказать, редко, а вот пьянчуги обоего пола - постоянно, на бутылку клянчили. Правда, за всю свою жизнь Александр подал таким дважды, считая, что мужчина должен работать и зарабатывать, а не попрошайничать, да и женщине этим нехрен заниматься. Но все же и он от своих правил отступал - один раз, когда узнал в попрошайке бывшего соседа, с которым в сопливом детстве играл во дворе, а второй - когда алкаш его сумел развеселить. Повесил, значит, на грудь плакат "Помогите собрать на выпивку", и громогласно объявлял, что предлагает всем самое честное вложение денег. Учитывая, что Александр дважды пытался вкладывать деньги в акции и оба раза прогорел, хорошо еще, вкладывал осторожно и понемногу, пьянчуга показался ему забавным. Во всяком случае, улыбку вызвал, а изобретательность надо поощрять, поэтому свою порцию мелочи тот мужичок от него получил и, радостный, побежал за вожделенной бутылкой. Но, что интересно, больше его Александр не видел - то ли паленой водкой отравился, то ли чего-то еще придумал и добывал теперь деньги на выпивку другим способом.
   Еще, бывало, попрошайничали дети, но им Александр не подавал из принципа. Он был твердо убежден, что у каждого ребенка есть отец и мать - вот пускай и содержат, и если одни считают, что их дело сунул-вынул и ушел, а другие сдают младенца в интернат, или же попросту не в состоянии его кормить, то это уже не его, Колобанова, проблемы. Но в данном конкретном случае была именно бабулька.
   Им, кстати, Александр помогать тоже особенно не стремился, но в этот раз то ли мозги от возлияний переклинило, то ли еще что, но достал он бумажник, выгреб мелочь и сыпанул ее в ловко подставленную руку. А вот дальше процесс начал развиваться совершенно неожиданным путем, и все из-за того, что лопатник он перед попрошайкой засветил.
   А глазенки-то у бабки оказались наметанными. Живо усекла, что в увесистом бизнесменском кошельке денег еще много, причем не те жалкие звенящие монеты, которые он ей дал, а целая пачка купюр, при этом далеко не все бумажки русского производства - были там и доллары, и марки. Хотя даже если она и не вычленила их из общей массы, все равно толщина денежной пачки ее впечатлила настолько, что вместо того, чтобы убраться с дороги, бабка выдала:
   - Милок, что ты жадничаешь. Дай еще.
   - Слушай, бабуль, а ты, часом, не обнаглела? - спросил малость ошарашенный бизнесмен, после чего незамедлительно узнал о себе много нового и интересного. Уж что-что, а ругаться бабуля, как оказалось, умела здорово. Похоже, в молодости она была продавцом в магазине, или еще чем-то подобным занималась - уж больно хорошо была поставлена речь. После того, что было ему сказано, Александру оставалось лишь смиренно обтекать, а бабка с гордым и независимым видом плюнула ему на носок щегольского лакированного ботинка, повернулась и зашагала прочь. Все! И ни следа в ней не было от той сгорбленной старушенции, что только что выпрашивала денежку на пропитание. А главное, и не пошлешь ведь ее далеко и надолго - ор поднимется еще больший, и как минимум будешь смешно выглядеть в глазах окружающих. Словом, большим дураком Александр себя не чувствовал никогда.
   В общем, когда Александр звонил напарнику, он был трезвым, злым, и на волне этой злости полностью взявшим себя в руки. Пожалуй, в этом сверкающем чистотой, гладко выбритом молодом человеке, на котором элегантно сидел не слишком дорогой, но и недешевый костюм, никто бы не узнал ханыжного вида мужика, которого облаяла возле магазина старая карга. Александр даже галстук одел, хотя в обычное время терпеть его не мог. Пожалуй, от него прежнего остались разве что красные глаза, но тут уж ничего не поделаешь - последствия трех дней потребления спиртсодержащих жидкостей мгновенно не проходят.
   Однако на кафедре Павла не оказалось. Не оказалось его и в общаге. И на квартире Александра, где он со своей неземной любовью завис, его тоже не было. И Лена, которая всюду таскалась с мобильником и которую Александр выцепил сразу, тоже не знала, где он. Они на квартире Александра были только до утра, потом он пошел к себе, пинать строителей, и исчез. Она сама его искала, но без толку, правда, и не волновалась особенно - все же Павел был мужчиной, сильным, способным за себя постоять. Обидно только было, что второй раз уже исчез, не предупредив.
   Все это сказано было довольно эмоционально, и наводило на поганую мысль - опять надо будет напарника отмазывать. Но это была мелочь - куда хуже, что он исчез. В свете того, чем они занимались последнее время, такое исчезновение могло быть связано с чем угодно. В общем, Александр немного заволновался и позвонил в милицию, точнее, не по номеру "мальчиков по вызову", а знакомому оперу. Ну да, были у него в милиции знакомцы- а вы покажите хоть одного бизнесмена со стажем, у которого их нет. Издержки профессии, иногда надо иметь и такую крышу, как бы ни было противно.
   Хотя капитан Мизерецкий был вполне нормальным человеком. Познакомились они с Александром практически случайно - году в девяносто седьмом, когда город то и дело сотрясался от стрельбы выясняющих отношения бандитских группировок, а милиция была, что называется, в глубокой заднице, возле рынка произошла короткая, но энергичная перестрелка. Схлестнулись две группы рэкетиров, в очередной раз желающие определить, кто из них круче и кому вот прямо сейчас крышевать стихийный рынок из дюжины ларьков и двух рядов прилавков, стоящий на окраине города и никому, в общем-то, не мешавший. Мелочь, обычное дело, нашли бы утром несколько пятен крови, не более. В то время никто бы не стал даже дело заводить.
   Но так уж получилось, что в районе перестрелки оказалась патрульная машина с двумя сопляками в погонах, и решившему погеройствовать младшему сержанту, который решил, что форма и табельный "макаров" делают его круче яиц и выше звезд, прилетели в грудь две пули из "калаша". После этого бандиты резво отступили - хотя авторитет милиции и был ниже плинтуса, но связываться лишний раз с властью понимающие люди не будут. Даже если эта власть чисто номинальная, она все равно найдет, чем отомстить, если очень захочет, конечно.
   В общем, бандюки смылись, а раненый на руках у Мизерецкого остался. И машина, двигатель которого после десятка пуль реанимировать было весьма затруднительно. А еще пустая, будто вымершая улица - при звуках стрельбы народ привычно попрятался и вылезать, что характерно, не хотел.
   Вот и получилось, что Александр, проезжавший первым и не побоявшийся испачкать салон чужой кровью, отвез одного милиционера в больницу, а с другим с тех пор поддерживал приятельские отношения. Друзьями, конечно, не стали, но друг к другу относились с уважением. С сержантом тем, кстати, тоже, но сержанта списали из органов по инвалидности. Сейчас он подвизался в частной охране, а вот Мизарецкий, перебравшийся из ППС в уголовный розыск, постепенно делал карьеру. Вот к нему-то Александр и обратился с просьбой пробить по базе данных, не проходил ли где-то в сводках его напарник.
   Как оказалось, проходил, да так, что Александр не знал - смеяться или плакать. Нет, ну это надо же ухитриться - влипнуть на ровном месте! Хотя, конечно, всего не предусмотришь, а такого - точно.
   Дело в том, что Павлу банально не повезло с соседом, причем человек, у которого он покупал квартиру, деликатно умолчал о проблеме. Да и проблема эта была весьма специфической, кое для кого, особенно для тех, что с эстрады голосят, и не проблема вовсе, а очень даже наоборот. Словом, сосед ни пил, ни курил, и цветы всегда дарил... Вот только мужчинам такое внимание, как правило, не нравилось. А с другой стороны, бить этому ушлепку морду было как-то стремно - он подвизался в какой-то местной правозащитной организации, и при нужде всегда звал на помощь толпу единомышленников. Те незамедлительно являлись при поддержке журналистов, сверкая нездоровым блеском в глазах и превращая ситуацию, в зависимости от обстановки, то в борьбу против притеснения всевозможных меньшинств, то в защиту от политического преследования, то еще в какую-нибудь ересь. Психушка по ним, конечно, плакала горючими слезами, но связываться никто не хотел - не тронь дерьмо, вонять не будет.
   Ни Александр, ни Павел о существовании в городе такого индивидуума даже не представляли - интересы обоих лежали страшно далеко от подобного бреда. И надо же было такому случиться, что Павел, закончив свои дела со строителями (кстати, они уже заканчивали работу), столкнулся на лестнице с этим самым соседушкой. Чем уж ничего не подозревающий аспирант понравился лысенькому и плюгавенькому общечеловеку, осталось тайной, зато его реакция на поглаживание по ягодице, напротив, была совершенно предсказуемой. Короткое движение локтем - и сосед остался лежать со сломанной переносицей и сотрясением мозга.
   Увы, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Павел даже до работы не успел дойти, как его задержали - обиженный успел настучать куда следует, снять побои и подписать товарищей по глупости на помощь. Вони от них в милиции опасались даже больше, чем матюгов начальства, поэтому Павел оказался в камере, и на него моментально завели дело. Правда, брали его корректно, так как отнеслись к ситуации с пониманием, и в результате синяков у аспиранта не образовалось, однако будущее его было теперь весьма туманным.
   Плюнув в сердцах, Александр вынужден был взяться за разруливание ситуации. Впрочем, это было не так сложно - капитан Мизарецкий в помощи не отказал, посоветовав, к кому стоит обращаться и сведя с нужными людьми. В результате некоторая, не такая уж и большая сумма денег поменяла хозяина, и дело моментально было переквалифицировано. Пятнадцать суток - это мелочь, а когда поменяла карманы еще одна пачка бумажек с портретами американских президентов, то сидение Павла стало номинальным. В смысле, он числился как посаженный, но на деле вечером спокойно покинул негостеприимные стены.
   Александр встречал его не один - Лена тоже подъехала, и радовалась так искренне, что аж завидно стало. Однако когда закончились охи-чмоки, он все же не удержался и высказал напарнику все, что думает о его способности попадать во всякое дерьмо. После того, как Павел начал скрести землю носком ботинка, всем своим видом демонстрируя раскаяние, Александр сунул ему в руку мобильный телефон, сказал, чтобы завтра же купил сим-карту, а сейчас проваливал, сидел на его, Александра, квартире и не светился. Проводив глазами радостно взвизгнувшую покрышками приспортивленную тойоту Лены, увозящую сладкую парочку в ночь, подальше от этих мест, он плюхнулся на сиденье своего внедорожника и задумался. По всему выходило, что вопрос с соседом напарника надо решать - просто так этот пингвин не успокоится. И решать проблему, опять же, придется ему - Павел умеет лихо бить морды и кое-как стреляет, ему не опасно доверить спину, но во всем, что связано с решением подобного рода проблем он телок телком. А тут ведь, по сути, на взгляд Александра оставался один-единственный путь - убить. Просто любая попытка договориться - предложить денег или еще как-то - обречена на провал. Этот охамевший вконец извращенец просто не поймет и обнаглеет еще больше, тем более что чувствует за спиной поддержку товарищей по заду. Можно было, конечно, подписать "братков" и наехать, но результат мог и обратный получиться - вой поднимется до небес, а в свете нынешнего рода деятельности любое привлечение внимания будет крайне противопоказанным. Вот и оставалось принять радикальные меры.
   Единственно, с этим надо было чуточку повременить - подождать хотя бы полтора-два месяца, пока случившееся забудется, вылетит из голов обывателей, а потом спокойно устроить жертве аборта несчастный случай. Конечно, Александр на этом не специализировался, но ничего страшного, все когда-то бывает в первый раз. Пожар, автомобильная катастрофа, сердечный приступ... Последнее, кстати, идеальный вариант, никто и не удивится - видок у клиента весьма потасканный, сказывается, видать, образ жизни. Есть препараты, которые вызывают симптомы, идентичные естественным и разлагаются в кратчайшие сроки.
   Быстро прикинув, где можно достать соответствующие препараты, Александр сделал пару звонков и на следующий же день уехал, чтобы вернуться через сутки, усталому, но довольному. Достать на просторах необозримого постсоветского пространства можно что угодно, были бы деньги. Деньги были, а значит, и товар нашелся - две ампулы, а больше и не требовалось. Вернее, их было три, но одну, по выбору покупателя, проверили на лабораторной крысе. Крыса сдохла в точности так, как предполагалось. Александр, если честно, и не сомневался - в таких делах не кидают, слишком велик риск лишиться головы, да и репутация дорогого стоит. Однако правила правилами, а доверять кому-либо он не собирался, и это, кстати, тоже было общепринято. Так что проверили товар при нем, как миленькие проверили и не поморщились даже.
   Итак, решение было принято, средства для его воплощения доставлены. А что придется сделать паузу - так это ерунда, тем более что очень скоро раздался телефонный звонок, и уже знакомая машина с тонированными стеклами мчалась сквозь ночь, везя их на базу, навстречу новому заданию.

Конец первой части.

  

Часть 2. Ничего личного.

   Собрался воевать, так будь готов умереть,
   Оружие без страха бери.
   Сегодня стороною обойдет тебя смерть
   В который раз за тысячи лет.
   Не стоит оправдания высокая цель -
   Важнее что у цели внутри.
   И если ты противника берешь на прицел -
   Не думай, что останешься цел.
   (Алькор. "Правила боя")
   Снова лето, снова знакомые уже русские, ну, или почти русские просторы. Почему почти? Ну, во-первых, это все же Белоруссия, а во-вторых, мир все-таки параллельный. Хотя, конечно, непринципиально это все - различия между двумя мирами и их историями столь ничтожны, что можно их не учитывать, считать, что их просто нет.
   На сей раз здесь сорок второй год, мрачное время, которое можно описать одним-единственным словом: резня. Немцы старательно зачищали территорию, партизаны, неодобрительно относящиеся к подобным увлечениям тевтонцев, вдохновенно стреляли им в спины. При этом самым жутким ночным кошмаром для обеих сторон было попасть в плен - умирали и те, и другие мучительно.
   Однако выглядел лес безмятежно. Оно и понятно - концентрация и партизан, и карателей на квадратный километр была невелика, люди попросту растворялись в этих кажущихся бескрайними зеленых просторах. Собственно, это только обилие изданных в советское время книг с приглаженными углами и убранными неаппетитными подробностями, написанными, порой, людьми, которые имели о партизанах весьма смутное представление, создавало в сознании образ мест, где партизаны выглядывали буквально из-за каждого дерева. На самом деле было их не так и много, хотя, конечно, вклад их в победу был огромным.
   Вот по этому лесу и шли двое разведчиков-диверсантов-грабителей, с ног до головы увешанные оружием, которого на этот раз взяли с собой много. Настолько много, что вышло это даже в ущерб научному оборудованию, которое для них было уже привычным. Впрочем, не так уж оно, оборудование это, и требовалось - ведь они уже были здесь в свое время, и расставленные ими датчики все еще действовали. Так что высадились в знакомом месте, с комфортом, можно сказать. Ничего и не изменилось почти, хотя в этом мире прошел целый год. Как получаются такие разрывы во времени, Александр не знал, да и не пытался выспросить - он был прагматиком и не считал нужным забивать голову лишней информацией. Тем более, Павел и сам в этом вопросе "плавал", а профессора выспрашивать было стремно.
   Необычное в этот раз было задание. Напарники успели уже привыкнуть, что их задачей, в основном, является прийти в указанную точку, скоммуниздить то, что скажут, при нужде покрошить охрану и спокойно уйти. Ну, или уйти с боем, но это уже по ситуации. Главным было другое: установки начальства на выполнение. Лучше ничего не принести, но сохранить группу, чем кто-то погибнет. Такой подход обоим нравился. Однако сейчас все было в точности до наоборот: задание надо было выполнить любой ценой, и речь на сей раз шла не о деньгах.
   Точнее, вопрос финансирования был затронут, и оба наемника (называя вещи своими именами, наемниками они и были) только присвистнули, когда была озвучена сумма, что должна была упасть им в карман при удачном завершении операции. Очень и очень заманчиво звучало. Вот только притащить они должны были всего лишь один ящик, набитый бумагами и, возможно, фотопленкой - документы, которые везли в Германию.
   Что за документы объяснять им, разумеется, не стали. Просто сказали, что дело важное - в их собственной истории эти бумаги оказались утрачены, вот и решили позаимствовать их в параллельном мире, благо они абсолютно идентичны. Ну а то, что все это старо, ничего не значит - есть сведения, которые не протухнут никогда, и всегда найдутся люди, совсем непростые люди, которых через них можно хорошенько подержать за горло или другие чувствительные места. Так что задача проста - взять и принести, а внутрь лезть не надо. Меньше знаешь - крепче спишь.
   Однако простота эта была кажущейся. Такие документы никогда не лежат просто так - их охраняют, и довольно тщательно, в том числе и при перевозке. В данном случае, этот ящик везут в пассажирском вагоне под видом обычного багажа - считают, что секретность лучшая охрана. И при нем находятся как минимум четверо эсэсовцев - опытные, хваткие головорезы. А сам вагон, в числе еще трех таких же, прицеплен к санитарному поезду, который идет с собственной охраной - партизаны не церемонятся и на красные кресты не особенно смотрят. Война на уничтожение имеет свои издержки, и сейчас они выходили боком - справиться с многочисленной охраной было той еще проблемой.
   Александр, кстати, удивился, почему столь ценный груз не вывозили самолетом, но оказалось, все как раз просто. Самолеты, во-первых, были тогда не столь уж и надежны, а во-вторых, шанс нарваться днем в прифронтовой полосе на русский истребитель даже в сорок втором был очень даже реальным. А для ночного спецрейса, как тогда считали, эти документы не доросли. Так что поезд, пусть и с учетом короткого прогона через партизанский край, выглядел предпочтительнее. Ню-ню, блажен, кто верует.
   От предложения Александра решить проблему радикально всех первоначально перекосило. Как это спускать санитарный поезд под откос? Переждав ожидаемые эмоции, Александр предложил господам чистоплюям найти другое решение, приемлемое с точки зрения этики, а заодно с точки зрения сохранения их с Павлом драгоценных жизней. Напомнил до кучи, что немцы всю войну не гнушались устраивать штурмовку и санитарных поездов, и эшелонов с беженцами. А еще добавил, что уничтожение квалифицированной живой силы, вроде утопления моряков или расстрела прямо в воздухе спрыгнувших с парашютом летчиков, не говоря уж про танкистов, по которым лупили из всего подряд, именно в ту войну стало нормой для всех воюющих сторон. А потому, с его точки зрения, устроить небольшую диверсию, а после нее спокойно обыскать обломки на месте крушения, изъять ящик и смыться выглядело оптимальным решением проблемы. Учитывая же, что к санитарному поезду прицеплены вагоны совсем другого назначения, то и санитарным его уже считать нельзя. Раз так, нечего и мозги любить, не санитарный - значит, совесть чиста.
   В общем, после затянувшихся далеко за полночь дебатов, предложение главного циника их маленького коллектива было принято. Это, кстати, было вполне предсказуемо - именно ему, в конечном итоге, воевать и подставлять свою шкуру под пули. И, в конце концов, он и спрашивать никого не будет - сделает, как считает нужным, и поди проверь. А Павел его поддержит - тоже нахватался цинизма сверх меры. Так что начальникам пришлось поступать по принципу "не можешь остановить - возглавь". Хе-хе, да куда вы денетесь, когда разденетесь.
   Остаток времени был потрачен на спешное обучение минно-взрывному делу. Полковник его провел лично, благо кое-какую подготовку имел, используя в качестве полигона те самые рельсы, на которые еще недавно принимали эшелон с колчаковским золотом. Нельзя сказать, что Александр научился всему или хотя бы многому, тем более в совершенстве, но на один раз должно было хватить. Тем более кое-какой навык уже имелся (правда, не по минированию рельсов, а по подрыву Мерседесов), а освоить надо было всего один вариант подрыва. Так что полковник кивнул, и через сутки с небольшим напарники уже шли по лесу, навьюченные оружием так, что революционные матросы с их знаменитыми пулеметными лентами крест-накрест выглядели бы рядом с ними жалкими лохами.
   Идти было куда тяжелее, чем в прошлый раз. Лето только начиналось, снег сошел относительно недавно, и не успевшая просохнуть как следует почва ощутимо чавкала под ногами. Солнце при этом было, скорее, противником, чем союзником - влажные испарения создавали, мягко говоря, некомфортные условия, жара и духота действовали на нервы и быстро отнимали силы. Хорошо еще, был какой-никакой запас времени, а то могли бы и не успеть.
   Ночевали в лесу, найдя более-менее сухое место и вырубившись от усталости раньше, чем развели костер и поужинали. В результате утром оба были голодные, злые и готовые к подвигам. А потом они позавтракали... Сухпай - штука, конечно, сбалансированная, в нем есть все, что необходимо для поддержания функционирования организма, но вот о его вкусовых качествах, как говорится, или хорошо, или ничего. В результате оба крутых парня почувствовали себя еще круче, и очень хотели кого-нибудь убить.
   Увы, злость придала сил только вначале пути. Уже через полчаса монотонное чавканье по болоту начало вгонять напарников в тоску, а комары слетались на потное тело, как воронье на падаль, и абсолютно не обращали внимания на репелленты. Товарищи матерно ругались, но шли, опасаясь даже думать о том, что придется еще ползти обратно. Уставшим и с тяжелым ящиком на плечах, вдобавок, может статься, преследуемые разъяренными немцами. Впрочем, они еще на базе обговорили, что для обратного пути реквизируют какой-нибудь транспорт - там уже можно будет не беспокоиться о привлечении внимания, а хорошая карта, на которой были указаны все имеющиеся здесь дороги, имелась. Но если не получится... Нет уж, об этом лучше даже не думать.
   До места они добрались уже к вечеру. Просто вышли из лесу - и вот она, железка. Поезд будет проходить утром, время было, хотя и немного, и поэтому напарники разделились. Павел остался в лесу, отойдя подальше от дороги, чтобы попытаться из имеющихся в наличии запасов сделать что-то похожее на приличную еду - пока они шли по лесу, ели в сухомятку, экономя время, но сейчас надо было поесть нормально. Ну а Александр отправился минировать пути - все же ему работа с устройствами, предназначенными для лишения жизни, была делом привычным.
   Подходящее место нашлось быстро - небольшой спуск, плавный поворот... На таком машинисты вряд ли даже тормозят. Но если из этой идиллии убрать один рельс, то поезд загремит аж до самого леса. И плевать, что вокруг вырублены деревья - все равно долетит, и тормозить будет, уже прокладывая новую просеку. Осины, конечно, не скала, но вряд ли пассажиры почувствуют разницу. Именно на этом повороте Александр и заложил мину с радиовзрывателем - в точности как учили.
   Когда он пришел к месту, где расположился Павел, уже практически стемнело. Напарника обнаружить удалось с трудом - тот развел костер, но додумался предварительно выкопать яму, и теперь со стороны огонь был практически незаметен. То, что приготовить Павлу что-то все же удалось, он понял, как только почувствовал дразнящий ноздри запах, и сердце его возрадовалось. Доширак - гадость жуткая, но после целого дня на ногах и эта лапша пойдет за деликатес. А вот то, что аспирант бессовестно дрых, Александра порядком разозлило. В конце концов, тут рядом железка, а на дворе не сорок первый год, когда фриц был непуганый. Сейчас немцы и какую-нибудь антипартизанскую группу поблизости держать могут, возьмут тепленьким - и тогда можешь потом кому угодно жаловаться на несправедливость этого мира. Только вот первым кандидатом на прием жалоб будет апостол Петр.
   Впрочем, будить напарника стрелок-минер и вообще ликвидатор-многостаночник не стал. Смысл? Пускай хоть немного отдохнет, раз уж начал. Вообще, Александр уже заметил, что его напарник - сильный, накачанный, тренированный, на рывок выдать может немало. Но вот что касается выносливости, то куда более легкий и худощавый Александр даст ему хорошую фору. Вот и сейчас Павел вырубился, а он устал, конечно, но до полного физического истощения было еще очень далеко. Так что первую половину ночи Александр честно отдежурил, и растолкал напарника уже под утро. Сунул ему в руки миску лапши, кружку с крепким кофе и завалился, чтобы поспать хотя бы пару часиков.
   Утром он был снова невыспавшийся и злой - кажется, такое состояние скоро будет привычным. Бодрость духа немного восстановилась после умывания, совмещенного, раз уж подвернулась оказия, с купанием - рядом, по дну оврага, тек ручеек, и в одном месте получилось нечто вроде запруды, которая вполне сошла за купальню. Только вот скопившаяся там вода оказалась пронзительно-холодной, и Александр, не подумавши прыгнувший в нее, еле удержался от совершенно несолидного визга - тело будто обожгло, и вылетел он на берег куда ловчее пингвина.
   Вернувшись к костру и опрокинув в себя две кружки кофе, Александр почувствовал себя практически в норме и, прикинув, что время еще имеется, слегка пнул напарника - иди, мол, искупайся. А то Павел, несмотря на кофе, с трудом боролся со сном - после тяжелого перехода шести часов сна оказалось маловато.
   Волшебный пендаль возымел действие, и Павел, оторвав пятую точку от груды сушняка, на которой устроился, поплелся к ручью. Через пару минут донесшиеся из оврага сдавленные ругательства, четко указывающие на то, что Павел в точности повторил ошибку напарника. Оставалось только подождать. Пока злобно фыркающий и похожий на рассерженного кота аспирант выберется наверх и сунуть ему в руку еще одну кружку с дымящимся кофе. Еще через минуту боеспособность их маленького отряда была восстановлена и, замаскировав место ночевки, парни выдвинулись к месту предстоящей акции. Пользуясь тем, что у радиовзрывателя приличная дальность действия, они залегли чуть раньше - это давало возможность засечь поезд до того, как он подойдет к повороту, и оценить, стоит ли производить взрыв. Укрывшись за поваленными стволами, и наблюдая за дорогой, диверсанты провели несколько относительно спокойных и совершенно бездарных часов.
   Времени у них, как оказалось, было еще в избытке - дома сообщили только ориентировочный период прохождения поезда, и в результате напарники пропустили два состава, идущих в требуемом направлении, но не имеющих к интересующему их абсолютно никакого отношения. Вначале шел паровоз, тащивший за собой платформы, на которых стояли в хлам разбитые танки - видимо, тащили на завод то, что не смогли отремонтировать в условиях фронтовых мастерских. Судя по тому, что танки напоминали, скорее, груды металлолома, а не грозные боевые машины, восстанавливать их, скорее всего, не будут, а просто отправят в переплавку. Оставалось только испытать лишний раз гордость за предков, так размолотивших до зубов вооруженного врага.
   Второй состав был чуть длиннее, и состоял он из теплушек с зарешеченными окнами. В некоторых были видны люди, и Павел немедленно предположил, что они видят или пленных, которых везут в концлагеря, или же гражданских, которых вывозят на работы в Германию. Александр лишь пожал плечами и ничего не ответил - не было настроения обсуждать эту тему, слишком она была мрачной.
   В сторону фронта за это время прошли целых три состава, два - с набитыми солдатами вагонами, и один - с танками. Причем танки были несколько... э-э-э... не попадающими под официально написанную историю. То есть официально немцы использовали в качестве основной ударной силы Pz III и Pz IV с короткоствольной пушкой, однако те "четверки", которые стояли на платформе, были уже с длинноствольными орудиями, которых, теоретически, на них в этот период не устанавливали вообще. Это объяснил подкованный в вопросах истории Павел, но и сам Александр, по роду деятельности интересовавшийся оружием и всем, что с ним связано, невооруженным глазом видел разницу.
   А еще проезжали верхом патрули с собаками - проверяли, видать, насыпи на предмет мин. Оба раза парни напрягались, но тревоги были ложными - аэрозоль, который Александр распылил на месте установки мины, надежно прятал его следы от собачьего носа, а от людей он место закладки замаскировал достаточно тщательно. Сами же мины собаки унюхать не могли - в этом полковник его заверил и, как оказалось, не соврал. В результате, к моменту, когда показался тот самый санитарный поезд, они окончательно успокоились и даже чуточку расслабились. Лежали себе, разговаривали, точнее, Павел, в котором проснулась любознательность, спрашивал, а Александр, соответственно, отвечал.
   Почему-то очень Павла интересовало, чего же Александр хочет от жизни, и он никак не мог взять в толк, как можно жить с такими приземленными мечтами. Дом, не квартира в напоминающей улей многоэтажке, а свой дом, семья, дети... Когда он в ответ описал свои мечты, киллер с трудом удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. У парня все еще, по мнению Александра, детство в заднице играло, раз его столь откровенно тянуло на подвиги, на то, чтобы совершить что-то великое, оставить, так сказать, след в истории. Ну, его дело, конечно, подобные загибы, как считал Александр, имеют свойство проходить со временем.
   А еще Павел был в шоке от того, что его напарник практически ни на кого не обижается. Когда он поинтересовался, то Александр, перевернувшись на спину и мусоля между зубами травинку, пояснил:
   - Понимаешь, Паш, тут есть один нюанс. Если ты считаешь, что кто-то тебя оскорбил, ты должен ему отомстить. Хотя бы для того, чтобы остальные не рискнули повторить его опыт. Ну а если бы я взялся мстить каждому, кто на меня рот открыл, то половину города кровью бы залил. Оно мне надо? Нет, тех, кто оскорбил меня по-настоящему, я на ноль множу быстро и качественно, но, поверь, их очень немного. Остальные же могут говорить, что хотят - они для меня никто и звать их никак. Собака лает, караван идет, так что нечего размениваться на мелочи.
   Павел лишь головой покрутил, не вполне, видимо, соглашаясь с его доводами, но промолчал. А тут и поезд, который они ждали, показался. Они уже приготовились к работе и были уверены, что все пойдет так, как надо. А зря.
   В самый лучший план может внести коррективы нелепая случайность. В план, слепленный на живую нитку, ей вмешаться еще проще. Сейчас произошло именно это - как раз проехал разъезд, показался состав, и... к дороге выскочили трое мужиков, одетых разномастно и не слишком опрятно. Нет, их одеждам далеко было по уровню безобразия до вошедших в последнее время у молодежи в моду джинсов "трое с...ли - я ношу", но все равно чувствовалось, что одежонка знавала лучшие времена.
   Впрочем, как раз одежда незваных гостей занимала сейчас Александра в последнюю очередь. Гораздо хуже было то, что эти трое принялись в лихорадочном темпе устанавливать собственный заряд. И установили ведь, подожгли бикфордов шнур и бросились к лесу, только время горения явно не рассчитали, потому что взрыв произошел, когда паровоз был как минимум в полусотне метров от него. Естественно, машинист постарался остановиться - даже если на паровозе были не немцы, а местные железнодорожники, мобилизованные захватчиками, лететь под откос им вовсе не улыбалось. Скорость была невелика, реакция у тех, кто вел состав, хорошая, так что остановился поезд вовремя. А дальше начался беспредел.
   Из вагонов начали бодро выпрыгивать солдаты - видимо, охрана поезда. По ним хлестнула пара автоматных очередей, однако фрицы оказались не робкого десятка - моментально залегли, используя в качестве бруствера насыпь и прячась за колесами вагонов, и принялись густо пулять в ответ. По мнению Александра, нападавшим надо было срочно отступать - засада не удалась, поезд с рельсов не сошел, эффект внезапности утерян. Вдобавок, немецкие солдаты кто угодно, но не дилетанты, воевать их учили качественно, а среди партизан вряд ли много тех, кто попал туда из регулярной армии. Наверняка такие есть - окруженцы или бежавшие из плена, но явно не все. Плюс ко всему, судя по плотности огня у партизан или проблемы с боеприпасами, или их попросту мало. Тут надо ноги делать, к тому же с санитарного поезда много не возьмешь даже в случае весьма сомнительного при нынешних раскладах успеха. Однако партизаны били то ли очень смелыми, то ли крайне глупыми, и продолжали упорно обстреливать состав. Немцы же в атаку подниматься не стремились - наверняка подозревали возможную засаду. К тому же, время работало на них. Подойдет еще один поезд, окажется в зоне слышимости очередной разъезд - и все, пишите письма. С ближайшей станции отправят на помощь солдат и размажут партизан тонким слоем по ближайшему осиннику.
   Трудно сказать, понимали это партизаны, или нет, но Александр находиться в непосредственной близости от места боевых действий совершенно не хотелось. Толкнув локтем напарника, он скомандовал:
   - Валим отсюда. Быстро!
   - Но...
   - Какое, на хрен, но? Валим, пока нас не зацепило. Все, ничего мы уже больше не сделаем.
   Павел хотел, наверное, возразить, но, увидев злое и сосредоточенное лицо Александра, живо передумал и, извиваясь, как ящерица, пополз в лес. Александр двинулся за ним и, как оказалось, вовремя - обернувшись, он еще успел увидеть, как из стоящих в конце состава вагонов начали выпрыгивать немецкие офицеры, и тут же, не теряя времени даром, развернули фланговую атаку на партизан. Все, ничего хорошего тех больше не ждало, и напарникам стоило оказаться как можно дальше отсюда, чтобы не попасть под раздачу.
   Час спустя они сидели на месте своей ночевки. Партизаны, отступая, шли в другом направлении, а немцы, шуганув их, слишком уж углубляться в лес не стали. Пока шла веселая игра под названием "прибей ближнего своего", путь был восстановлен. Там и восстанавливать-то, собственно, было нечего - взрывом разворотило пару шпал и погнуло один рельс. И то, и другое нашлось на прицепленной к составу платформе - ее, видать, на такой случай и цепляли. Раз-два-три - и можно ехать. Судя по скорости, с которой все было сделано, и вообще по результатам этого боя, эффективность партизанских атак на железнодорожные пути была послевоенными историками несколько преувеличена.
   Итак, немцы уехали, партизаны отступили, а Александр с Павлом остались подводить невеселые итоги. Первым не выдержал Павел - наверное, потому, что у него кофе закончился раньше, а наполненный с утра термос показал дно.
   - Ну что, придется возвращаться?
   - А ты уверен, что нас там ждут? В смысле, без добычи? Я как-то не очень. Думаю, начальники будут очень недовольны. Нам же сказано было: любой ценой.
   - Но мы же не виноваты!
   - Угу. Ты им это объясни. Можешь мне поверить, мы виноваты в том, что не выполнили задание, при этом не использовав все имеющиеся у нас возможности.
   - Но ведь мы ничего не могли сделать!
   - Мы живы - значит, не особенно старались. Их логика, в принципе, довольно проста. Сталкивался уже. Да и потом, мы, точнее, я и впрямь лопухнулся.
   - То есть?
   - А надо было этих минеров-недоучек прямо там и положить. Все равно они ничего толком не смогли сделать, а немцы их с большой долей вероятности перещелкали.
   - Они же свои! С ума сошел?
   - Какие, на хрен, свои? Ты совсем белены объелся? Очнись, Паша, это не наш мир, и эти люди - не наши предки. Да и потом, ты что, думаешь, я их убивал бы? Да на кой черт мне это сдалось. Прострелил бы ляжки, с глушаком никто не услышал бы, и все. С ранеными партизаны бы наверняка предпочли сбежать. Ладно, дело прошлое. Надо теперь решать проблему.
   - И что предлагаешь?
   - Ну, у нас есть два варианта. Вариант первый - вернуться. С гарантированно раздраженными командирами и непредсказуемыми последствиями. Вариант второй. Догнать поезд и попытаться все повторить.
   - И как ты себе это представляешь?
   - Довольно просто, кстати. Смотри сюда, - Александр ткнул пальцем в расстеленную на земле карту. - Мы вот здесь. Вот железка. А вот на этой станции они будут очень долго стоять - это я узнавал еще там, дома.
   - Зачем?
   - На всякий случай. Я, знаешь ли, стараюсь иметь аварийные варианты. Вдруг бы мы к дороге опоздали? Так вот, поезд будет стоять долго, почти сутки, не знаю, почему. Да мне это и не интересно, в общем-то. А вот здесь дорога изгибается - видишь сам, петля довольно приличная. Здесь - дорога, не шоссе, правда, а обычная грунтовка, но срезать путь можно. И попробовать устроить им катастрофу вот здесь, - палец Александра обвел кружком очередной изгиб железной дороги.
   - Не успеть.
   - Конечно, не успеть, если не будем шевелить мозгами. Вот здесь - деревня, в ней расположился небольшой немецкий гарнизон. Человек десять, вряд ли больше, причем большая часть наверняка местные полицаи. У них можно попытаться раздобыть транспорт - как минимум, там должны быть лошади, а если повезет, то и что-нибудь получше найдется. В два ствола покрошим их махом. Тем более, у нас шмайссеры, а у немцев и для своих солдат автоматов не хватает, так что у полицаев, в лучшем случае, винтовки. В общем, шанс дохленький, но есть.
   Павел посмотрел, несколько секунд подумал, обозвал план напарника авантюрой, и... согласился. А куда деваться? В душе-то он прекрасно понимал, что нужны они организации только в случае, если выполняют поставленные задачи. Если же нет - ну что же, исполнителей можно ведь и других отыскать. В общем, по всему выходило, что надо хотя бы попытаться.
   Дальше процесс шел по команде "Бегом!", и парни крутились так, будто обоим хорошенько дали под зад. И как будто не было двухдневного марш-броска - навьючили груз и поперли со скоростью и упорством носорогов. Жаль только, мину снять не было возможности - она устанавливалась на неизвлекаемость, так, на всякий случай, чтобы какой-нибудь слишком умный немецкий сапер, случайно обнаружив заряд, не снял его да не придумал на его основе чего-нибудь свое, не в меру эффективное. Пришлось в темпе переключить взрыватель на нажимное действие, чтобы хоть какая-то польза от нее была, и надеяться, что гранатометов для остановки состава будет достаточно.
   К деревне, большой, домов на сотню, вышли часа через полтора, срезав путь через лес. По дороге было километров двадцать, напрямую - проще и быстрее. Конечно, для дорог там был неудобный рельеф, поэтому единственный более-менее проезжий путь и давал кругаля, идя по сухим, возвышенным местам, но два человека, пусть и с грузом, прошли без особых трудностей и вышли к дороге примерно в километре от деревни, ну, может, чуть меньше. Остаток пути они, чтобы не сбиться, проделали вдоль дороги и, расположившись в подступающем к самой околице лесу, начали рассматривать ее в бинокли. Как бы они не торопились, но лезть в деревню галопом, без разведки, было смертельно опасно. Следовало хотя бы узнать, где расположились местные вояки и не подняты ли они по тревоге из-за случившейся неподалеку перестрелки.
   Однако, как ни удивительно, в деревне царило абсолютное спокойствие. Шуровали туда-сюда дети, бабы судачили о чем-то, единственный полицай, которого Александр опознал по винтовке и нарукавной повязке, дремал на приделанной к дому лавочке, облокотившись спиной на теплую, нагретую солнцем стену. Потом обнаружился немецкий офицер - молодой, вряд ли намного старше Александра, без кителя, в одной рубашке, с удочкой на плече и удивительно умиротворенным выражением на роже. Судя по всему, он возвращался с рыбалки - во второй руке у него был кукан с какой-то серебристо поблескивающей на солнце мелочью. В общем, расслабились они тут, что называется, в хлам.
   Александр почесал затылок, повернулся к Павлу:
   - Ну что, работаем?
   - Можно. Только знаешь что...
   - Что?
   - Давай по возможности не убивать.
   - В смысле?
   - В прямом. Здесь у них нормально сейчас, спокойно. Комендант, видать, понимающий, и расовыми предрассудками не умученный. Потому его и партизаны не трогают, наверное, хотя они здесь имеются, только что сами видели. А вот если мы их тут завалим - придут каратели, и деревне кирдык.
   - Нам-то что? - проворчал Александр. - Не наши это проблемы...
   - Саш, не старайся казаться сволочнее, чем ты есть.
   - Ладно, уговорил. Но если дернутся...
   - Тогда конечно, - торопливо отозвался Павел. - Слышь, ты погляди! Нет, ну что творится!
   Александр глянул... Ну вот, и впрямь несколько не стыкуется с тем, что писали про немецких захватчиков. Из большого и на вид какого-то уютного дома вышла молодая женщина, забрала у фрица рыбу, чмокнула его в щеку и спокойно отправилась обратно в избу. Что-то здесь было явно не так... А может, и впрямь немец был учением Гитлера не озабочен - выяснять сейчас времени не было.
   Коротким броском преодолев отделяющее их от крайних домов расстояние, они тихонечко, огородами двинулись к дому, во дворе которого расположился фриц. По пути аккуратно нейтрализовав того полицая, что бессовестно дрых на лавочке (Павел тюкнул его кулаком по темечку, обеспечив полчаса крепкого, хотя и нездорового сна, и оставил сидеть, только с винтовки затвор снял), они подкрались к месту предстоящей акции и, лихо перемахнув через забор, уперли в немца стволы автоматов. Дальнейшее представлялось простым - скомандовать, чтобы офицер приказал своим подчиненным сдать оружие, запихнуть их в какой-нибудь погреб, а потом спокойно заняться экспроприацией транспортных средств.
   К их удивлению, фриц не испугался, а, скорее, возмутился. Даже не попытавшись потянуться к пистолету - ремень с кобурой, кстати, небрежно валялся на столе. Еще на столе были: миска с оладьями, сметана, мед, здоровенный, бодро попыхивающий белым паром самовар и чашка с чаем. Неплохо оккупант устроился. Жалко только, что он там лопотал, мешая русские и немецкие слова, понять не обремененным знанием языков диверсантам было сложно.
   Зато та женщина, которую они перед этим наблюдали, отреагировала с завидной оперативностью. Вылетев из дома подобно разъяренной авиабомбе, с воплем "Что ж вы делаете, ироды!", и с такой силой хлестнула полотенцем по спине Александра, что он, не ожидав от нее такой прыти, а главное, такой нестандартной реакции, аж взвыл. Вот тебе и белорусский народ, боровшийся с оккупантами и понесший от них такие бешеные потери. Нет, то ли историки что-то перемудрили, то ли еще чего.
   Не в меру агрессивную даму Павел, конечно, скрутил, хотя и чуть медленнее, чем смог бы справиться с мужиком такого же сложения. Того ведь что - ткнул один раз как следует, и пускай себе лежит, сотрясение мозга лечит, а здесь все-таки женщина, как-то ей челюсть или еще чего-нибудь ломать не комильфо. А пока он возился, на ее крики к дому сбежались соседи, включая полицаев. Те, кстати, вели себя на удивление спокойно, и за оружие хвататься не спешили. Вместо этого они, сволочи, вместе с односельчанами ржали над незадачливыми парнями. Зрелище было столь сюрреалистическое, что Павел от неожиданности даже ослабил захват. Женщина, воспользовавшись этим, ловко вывернулась и, огрев его полотенцем, отскочила к группе поддержки. Там она, свирепо вытаращив глаза, вновь начала орать, чтобы ее Хервига оставили в покое. Услышав столь неприличное имя, Александр, кстати, тоже заржал.
   Так, через смех, и снялось напряжение. Никто в наглых диверсантов стрелять не собирался, даже немец, оказавшийся, несмотря на возраст, ни много, ни мало, а целым гауптманом, сиречь капитаном. А все почему? Да потому, что на этот раз Павел оказался прав.
   Гауптман Хервиг Мюллер действительно не был идейным нацистом. Более того, он, несмотря на фамилию, вообще не был ни нацистом, ни тем более родственником шефа гестапо. Самый обычный офицер, которого подняли из низов храбрость и чуточку удачи - таких много в любой армии, особенно армии победоносной. А вермахт, до того, как завяз в России, и был победоносным, нельзя это не признать.
   В принципе, у него все складывалось на редкость удачно. Вначале Чехословакия, от которой откусили немалый кусок - основные промышленные районы. Кстати, в Чехословакии немецкие войска активно сотрудничали с польскими - те не упустили момента и откусили свой кусок. Потом и сама Польша - там пришлось немного повоевать. Поляки были неплохими солдатами и дрались отчаянно, вот только офицеры у них были, мягко говоря, не очень. Точнее, до батальонного уровня они были вполне приличными, не блеск, разумеется, но в пределах своих полномочий компетентными, а вот дальше... Дальше было не смешно, а, скорее, печально. Большинство старших польских офицеров и подавляющую часть генералитета, по мнению Хервига, стоило бы расстрелять на месте за несоответствие занимаемым должностям и трусость. Ну а с таким командованием польская армия была обречена. Кстати, именно во время той войны Хервиг Мюллер начал продвигаться по службе, выслужив чин обер-лейтенанта.
   Французская кампания, которая была пускай и не легкой прогулкой, то чем-то эту самую прогулку напоминающим. Хервиг, помнивший рассказы отца, воевавшего в прошлую войну и чудом выжившего в бойне при Вердене, и ожидавший чего-то подобного, был удивлен той легкостью, с которой германская военная машина раскатала галлов в тонкий блин. Впрочем, путем несложных размышлений он пришел к выводу, что у французов лучших солдат выбили как раз в прошлую войну. Как и многих военных его привел в недоумение приказ фюрера остановиться под Дюнкерком, однако, в отличие от большинства сослуживцев, Хервиг этот приказ проанализировал и одобрил. Ведь немецкие войска, уверенно наступавшие по суше, вздумай они приблизиться к морю неизбежно попали бы под огонь корабельной артиллерии. Нет, доблестные люфтваффе, конечно, нанесли бы удар по британским кораблям, но при любых раскладах потери могли возрасти многократно, поэтому с точки зрения сохранения жизней своих солдат решение честно отвоевавшего всю прошлую войну фюрера было вполне оправданным.
   На память о Франции Хервигу остались железный крест и маленький, чуть заметный шрам над бровью - крупнокалиберный французский снаряд разбросал на десятки метров каменное крошево, и осколком известняка обер-лейтенанту едва не выбило глаз. Но ведь не выбило же, а значит, все было в порядке. На фоне всего этого грядущие перспективы виделись молодому немцу исключительно в радужных тонах.
   Увы, эта уверенность в победе, непобедимости германской армии и гении фюрера дала трещину с первых же минут войны на восточном фронте. Хервиг впервые в жизни почувствовал, что германская армия столкнулась с равным противником. Может быть, чуть хуже обученным и вооруженным, но зато, в отличие от французов, готовым воевать до конца, а в отличие от поляков еще и имеющим неплохой командный состав, способный учиться на собственных ошибках и давать сдачи. За первые три месяца войны Хервиг сменил три танка - а ведь всю Францию он прошел на своей "тройке" насквозь. В небе кипели воздушные бои, и хваленые асы Геринга с трудом переламывали ситуацию в свою пользу. А еще Хервиг видел, как растянулись германские коммуникации, и понимал, чем это грозит. Когда же осенью, под Ельней, германская армия остановилась, а затем и пусть немного, но откатилась назад, он понял - война затянется надолго, с налету взять Москву не получится, и германской армии скоро предстоит знакомство со знаменитыми русскими морозами.
   Там же, под Ельней, он получил ранение в руку и чин гауптмана. И там же закончилась карьера лихого танкиста - ранение было вроде и не слишком опасным, но подвижность левой руке врачи окончательно вернуть не смогли. Со строевой частью пришлось распрощаться.
   Однако в армии много других мест, на которых может пригодиться опытный и грамотный офицер, пусть он хоть трижды инвалид. Нашлось место и для бывшего танкиста - Германия захватила огромные пространства, на которых надо было наладить управление. Хервига послали в Белоруссию, которая на глазах становилась одним из самых кровавых мест. Тем не менее, порядок там надо было навести - эта земля уже занимала свое место в долгосрочных планах немецких экономистов. При этом надо было учитывать и то, что местные жители, народ мужественный, решительный и с тяжелым характером, вовсе не жаждали иметь у себя на шее немцев. Партизанское движение росло, как на дрожжах, и недалек был тот день, когда оно превратится в самую настоящую проблему.
   Вот и угодил свежеиспеченный гауптман в этот котел, но, вместо того, чтобы свариться и пополнить своим именем надписи на длинной веренице могильных крестов, отмечающих путь немецкой армии, неожиданно для всех, и для себя в том числе, вписался в новую жизнь. Сам выходец из провинции, он так и не понял, почему одни люди стоят выше других по национальному признаку. Нет, когда били евреев, он все прекрасно понимал - ведь именно евреи когда-то были во главе революции, помешавшей Германии если не победить в Великой войне, то хотя бы выйти из нее с минимальными потерями. Все же Хервиг был профессиональным военным и понимал, что победить тогда было уже нереально, однако свести партию вничью шанс еще был. Ведь для победы нужны деньги, деньги и еще раз деньги, а экономика обеих противоборствующих сторон держалась уже тогда на честном слове. Ну или, если не вничью, то хотя бы без тех унизительных и грабительских репараций, которые и привели, по сути, к власти нацистов. Он хорошо помнил время, когда им было попросту нечего есть, и отец, сильный и работящий мужчина, приходя домой, мог лишь сесть, и, опустив голову, рассматривать свои огромные, как лопаты руки. Руки, которыми он не мог прокормить семью. Может быть, именно это и свело его в могилу раньше срока. И его, и мать.
   В то же время, по сравнению с другими гражданами разоренной страны, евреи жили очень неплохо. Разумеется, не все евреи были богачами, равно как и не все евреи были революционерами, но детям этого было не объяснить. Выросло целое поколение, ненавидящее евреев, и когда начались погромы, именно они, дети послевоенной Германии, были в первых рядах. Повзрослевший Хервиг Мюллер не испытывал гордости за то, что они творили тогда, но и казнить себя не собирался. Что сделано - то сделано, и виноваты в случившемся были обе стороны.
   Понимал он, и когда ликвидировали цыган. Более асоциальный народ, наверное, представить невозможно, в криминале завязаны практически все. К тому же и сам Хервиг цыган не любил - в свое время вступился за женщину, и получил от черноволосого красавца бритвой по ребрам. Шрам так и остался, навевая неприятные воспоминания и не добавляя любви к ближнему. Так что, пусть не все евреи замарались в революции, и не все цыгане завязаны в криминале, но раз начальство сказало, что для наведения порядка их придется ограничить в правах, то немцы будут это делать. Жестоко, но... раз надо - значит, надо. Орднунг.
   Но никакой орднунг не мог заставить его понять, почему надо убивать тех же русских, белорусов, украинцев. Нет, в бою - понятно, враг есть враг, но вот когда речь идет о мирных жителях, которые, в общем-то, должны работать на благо рейха... Непонятно. Еще более непонятно, когда под это начинают подводить расовую теорию. Да большая часть тех же русских внешне от немцев неотличима - такие же светловолосые, с такими же европейскими чертами лица. Вон, болгары тоже вроде как славяне, но никто их не отстреливает. Более того, они вроде как бы числятся союзниками. В общем, мозги гауптмана от подобных раздумий начали медленно, но верно плыть, скатываясь ко всевозможным ересям.
   В результате, когда он, согласно приказу, прибыл в деревню, в которой должен был устанавливать новый порядок, то поступил совсем не так, как его предшественник, убитый, кстати, партизанами всего неделю назад. Он не стал пытаться наводить здесь новые порядки, а стал просто жить. Местные моментально смекнули, что лучше уж пускай будет офицер, который не пытается командовать и требовать невесть что. Почему бы и нет? И впрямь занимается делом, пускай и бумажным, благо грамотный, да еще прикрывает своих подопечных от начальства. Конечно, приходится платить налог новой власти - ну так что? Тем более что немец, ко всеобщему удивлению, не стал даже пытаться пересчитывать свиней и курей, а просто объяснил, сколько придется сдавать, чтобы не вызвать гнева в высоких инстанциях. Солдат он отправил обратно в гарнизон почти сразу, организовал местную полицию, благо старые винтовки под это дело ему выделили. При этом очень скоро стало ясно, что если партизан родом из этой самой деревни придет домой, жену проведать, то выслеживать его никто не собирается. Лишь бы порядок не нарушал, а так - живи себе. Проверяющих все равно не бывало - деревня расположена далеко от наезженных дорог. В общем, образовался интересный симбиоз, когда друг другу попросту не мешают жить. Вдобавок, герр гауптман довольно быстро нашел себе постоянную пассию и перебрался к ней, что и вовсе примирило его с остальными жителями. Настолько примирило, что когда какие-то пришлые умники решили навести порядок и установить по-новой советскую власть, им было сказано: идите, мол, ребята, куда подальше. При этом местные продемонстрировали и то, что их больше, и то, что вооружены как минимум не хуже. Защитили коменданта, короче.
   Вот так и жили. Фактически, партизаны в деревне и базировались, держа в лесу только резервный лагерь - так, на всякий случай. В стороне, конечно, пошаливали, как же без этого, но далеко от деревни и так, чтобы комендант не знал. Гадить там, где живешь - идея плохая, и все это понимали. Словом, не жизнь, а прямо идиллия. Так что когда появились вдруг непонятно откуда двое молодчиков, им было ясно сказано: вы никого не трогаете - и вас не тронут. Ну а не захотите понимать по-хорошему - не обессудьте, отделаем так, что мать родная не узнает.
   Все это было объяснено в доступной и вежливой форме, в присутствии все того же немца, который, перестав нервничать, начал объясняться по-русски вполне понятно, хотя и несколько замедленно. Хитрый, умный фриц... Если победят немцы - он в шоколаде. Как же, обеспечил в самом центре партизанского края островок спокойствия и стабильности. Еще и, когда будут раздавать землю, вот эту деревню себе и попросит. Наверняка попросит, и будет здесь "добрым барином", которого крестьяне на руках носить готовы. Ну а победят русские - так ведь он сумел защитить местное население от карателей, и может рассчитывать от этого на бонусы после войны. Вполне ясный и понятный ход мыслей. И деревенские это отлично понимают, но... их такие расклады устраивают. А что? Жить-то все хотят, и лишний шанс никому не мешает - вот и кормят гауптмана чаем с плюшками да оберегают от неприятностей. Серьезно оберегают, даже против вооруженных автоматами и обвешанных незнакомого вида оружием камуфлированных личностей непонятного происхождения выйти не побоялись. Скорее всего, и пришлых партизан отваживают. При этом сами тоже не просто так сидят, а вполне себе партизанят, только не здесь. Вон, и диверсантов из параллельного мира приняли вполне радушно, накормили, кстати, от пуза. То есть, опять же, они и в глазах немцев вроде как лояльные, и перед своими есть за что отчитываться. Что же, это - жизнь, и ничего тут не поделать. Главное, предъявить им никто и ничего не сможет. Хотя, говоря по чести, Александр не мог взять в толк, почему вообще чего-то предъявляли, особенно свои. Не смогли защитить - так в чем оказавшиеся в оккупации виноваты, даже если сидели на попе ровно и фрицам гадостей не делали? Не очень патриотично, конечно, однако так оно и есть - власть, не сумевшая защитить своих граждан, не должна иметь к ним претензий.
   Хорошо еще, с транспортом помогли, хотя, как подозревал Александр, больше для того, чтобы поскорее спровадить опасных гостей куда подальше. Правда, обзавестись чем-нибудь колесным не представлялось возможным - ну не было в деревне даже завалящего мотоцикла. Разве что телегу реквизировать, но толку от гужевого транспорта будет немного. А вот лошади в деревне нашлись, причем, на их не слишком опытный взгляд, очень хорошие. Откуда? Да оказалось, еще в сорок первом, при эвакуации конезавода, немецкий самолет удачно отстрелялся по табуну и разогнал его так качественно, что собрать лошадей конюхи так и не сумели. Ну а практичные крестьяне живо наложили лапку на бесхозных непарнокопытных, организовав в лесу, подальше от чужих глаз, большую конюшню.
   Вот и пришлось им снова ехать верхом, сопровождаемым юношей, по виду, вполне призывного возраста. Вьюнош тот должен был доставить их к месту назначения, а потом вернуться с лошадьми назад - на других условиях прижимистые селяне помогать транспортом отказались. Хорошо еще, платы не потребовали, хотя, конечно, нашли бы, чем расплатиться - в карманах у напарников лежали довольно увесистые пачки местных оккупационных марок. Ерунда, конечно, не настоящие - их за полчаса напечатали кучу, однако для местных сойдет. Ну да и ладно, все равно на лошади - это тебе не на своих двоих бежать от инфаркта к инсульту.
   Кстати, и ехали тоже совсем не туда, куда планировали. Умные головы в той деревне моментально сложили два и два и сообразили, что диверсанты, учинив безобразие, будут быстро-быстро сваливать, и лошадей наверняка не отдадут. А если провожатый начнет протестовать, то ему и по лицу съездить могут. Александр, правда, больше склонялся к мысли о простреленных мягких тканях ноги, но, естественно, промолчал. Вот и прикинули деревенские: откажешь - возьмут сами, попытаешься скрутить - начнется стрельба, а вот если на кого другого стрелки перевести - тут уж, как говорится, возможны варианты.
   Ну и перевели, намекнув, что по соседству, километрах всего-то в тридцати, если по прямой, имеется еще одна деревня. Вернее, деревень-то тут хватает, но эта ближе всех. И стоит там немецкий гарнизон аж в десять рыл, причем лютуют - жуть! А главное, у них транспорт есть - и мотоциклы, и грузовик. Причем с той деревни добираться до железки (Вы ведь железку рвать хотите, правда? Откуда знаем? Так вы не первые, кто ее подрывать идет.) куда удобнее. А до самой деревни проводят, конечно, в лесу шоссеек нет, но тропок, которые знают только местные, навалом, да и лошади по ним пройдут без особых проблем. Даже через болото пройдут, там гать старая, заброшенная, но крепкая еще.
   Болото, конечно, оказалось забавным бонусом, но напарники, подумав, согласились. По тем же причинам - не хотелось устраивать драку с непредсказуемым итогом, да еще крошить пускай и иномирных, но соотечественников. В результате им живенько подали коней и с видимым облегчением спровадили куда подальше. Ну да, как говорится, Бог им судья, тем более что они и впрямь ничем пришлым диверсантам были не обязаны. Так, любезность оказали да тылы прикрыли. Себе и своему немцу. Плюс досаждающих им фрицев чужими руками покрошить захотели. Одно слово, прагматики.
   Проводник, широкоплечий парень с лицом, не обремененным интеллектом, но при этом неожиданно тонкими и длинными, совсем не крестьянскими пальцами (мог бы получиться хороший музыкант или приличный щипач, на автопилоте отметил Александр), был неразговорчив. Возможно, от природы - белорусы в большинстве своем вообще не слишком многословны. Однако, как подозревали напарники, дело было в том, что парнишке просто не нравилась отведенная ему роль. А еще он боялся, хотя и не подавал виду, и непонятно было, кого он боится сильнее - немецких солдат или этих двоих, которые ехали немцев убивать. Боялся страшно и, хотя лицо держал хмуро-бесстрастным, но моторику-то не скроешь - тут и чуть заметное дрожание пальцев, и жестко пресекаемые Александром попытки держаться чуть в стороне, и постоянное стремление не подставлять спину, не говоря уж о выглядящем чуточку комичным стремлении одновременно держать обоих спутников в поле зрения. Еще и немецкий карабин под рукой держал. Угу, поможет ему все это, случись что - он ведь никогда не видел, с какой скоростью умеет стрелять бывший спортсмен, много лет тренировавшийся на живых мишенях.
   Тем не менее, до села проводник их довел уверенно, и, надо сказать, получилось это у него довольно быстро - явно не в первый раз здесь мотался. По болоту проехали аки по суху - гать и впрямь была в хорошем состоянии. По лесу - еще проще, непроходимые участки объехали по дороге, а ближе к цели лес был довольно редкий и практически сухой. В общем, нормально добрались и, расположившись на поросшем березами холме в полукилометре от деревни, осмотрелись.
   Парнишка, очевидно, решив, что свою миссию выполнил, попытался смыться, но увидел маленький круглый зрачок пистолетного ствола и увял. На всякий случай Павел реквизировал у него карабин и приказал сидеть тихо и не высовываться, а заодно понаблюдать, как работают профессионалы - чтоб, значит, ума-разума набирался. Профессионалы, ха! Если Александр на профи еще худо-бедно тянул, то Павел был самым что ни на есть махровым любителем. Ну и пес с ним, чем бы дитя ни тешилось - лишь бы винду не сносило. Хочется перед местным пацаном крутого строить - пусть его, хоть самолюбие потешит да самооценку поднимет.
   Пока Александр предавался подобным размышлениям, его мозг автоматически фиксировал все, что происходило в деревне. Отличная оптика его эксклюзивной винтовки, из которой он не так давно еще отстреливал хозяина НПЗ, позволяла уверенно наблюдать за немцами, которых и впрямь оказалось немного. Двое возились около мотоцикла, еще один сидел по соседству и, судя по роже, давал ценные указания, хотя помогать не торопился. Еще двое волочили куда-то упитанного поросенка. Животное упиралось, не соглашаясь с ролью шашлыка, но его мнение никого особенно не интересовало. Остальные фрицы то появлялись, то исчезали, мотаясь по своим, фрицевским делам, и быстро посчитать их было довольно сложно, но явно не рота. Долго же наблюдать не было времени, поэтому Александр решил начинать. Только подождал немного, пока фрицы не закончили с мотоциклом и, сделав круг почета по двору, вновь его заглушили. Все правильно - самим возиться с ремонтом парням не улыбалось. Впрочем, ждать пришлось немного - минуты три, максимум четыре. Мотоциклисты уже заканчивали, и механиками они были, судя по всему, неплохими.
   На таком расстоянии винтовка со своей звукорассеивающей насадкой в деревне была практически не слышна. Раз-два, и байкеры легли на свое двухколесное моточудо. Три - к их молчаливой компании присоединился тот, который с умным видом руководил, а теперь, выпучив глаза, стал похож на беременного осьминога. Правда, лишь на секунду. Потому что именно между этих невнятных буркал Александр и всадил пулю и, ничуть не сомневаясь в том, что попадет, переключил свое благосклонное внимание на свиноводов.
   Два вздоха и две пули спустя зверюшка обрела свободу и, радостно визжа, помчалась по улице. Вовремя, кстати, байкеры закончили, а то еще пара минут - и хрюкалку пустили бы под нож. Может, кстати, и рановато отстрел начали - заполучили бы отбивных на халяву... Впрочем, это мелочи. Раз-два-три, сменить обойму... О, вот и еще одна мишень нарисовалась. Брызги мозгов по ближайшей стене. Минус шесть... Еще один, этот уже при оружии, увидел, как падает товарищ, и прыгнул в сторону. Обученный, гад, немцы хорошо готовили своих солдат, особенно довоенного призыва. Где-то Александр читал, что в их подготовку входил даже такой почти цирковой трюк: по полю едет танк, а пока он доберется, солдат должен успеть отрыть окоп, чтобы пропустить над собой боевую машину и метнуть на крышу МТО учебную гранату, когда он проедет. Правда или байка - хрен разберешь, но конкретно этот немец был шустрым и отреагировал адекватно, попытавшись укрыться за стеной дома. Только вот место, откуда велся обстрел он, естественно, определить не смог и немного лопухнулся. Бац! Минус семь.
   В деревне оказалось двенадцать немцев, и проблемы были только с одним. Он, сволочь, забился в какой-то дом, прикинулся ветошью и был с холма совершенно не виден. Пришлось спускаться и кинуть в комнату гранату. Свою было жалко, но у одного из убитых немцев обнаружилась стандартная "колотушка", и ее хватило с лихвой. Еще было четверо полицаев, но их положить оказалось еще легче. Проводник вздумал было вякнул о том, что не нанимался идти в деревню, но тут же умолк, впечатленный кулаком у самого носа. Упрямиться он моментально перестал и, бурча себе под нос что-то нелестное, проследовал за ними. В деревне он, правда, утешился, наложив лапу на один из трофейных автоматов, коих нашлось аж две штуки, причем оба были напарникам на фиг не нужны. Ну, он и прибрал барахлишко, навьючив трофеи на лошадей, а один из автоматов с гордым видом повесив себе на шею. Ню-ню, Аника-воин, посмотрим, как ты из него стрелять собираешься. Судя по всему, прямо от пуза лупить. И как это у тебя, интересно, получится? Ну да и пес с ним, его проблемы. В конце концов, ни Александр, ни Павел в няньки здесь не нанимались.
   Тем временем напарники осваивали трофейный мотоцикл. Ну что же, техническим откровением агрегат не являлся - по сравнению с "харлеями" и "ямахами", на которых рассекали обкуренные молокососы, "золотая" молодежь их родного мира, так и вовсе примитивная. Зато наверняка довольно надежная и простая в ремонте. С коляской, что характерно. И, в качестве бонуса, пулемет, на этой самой коляске установленный. В общем, очень даже неплохое приобретение, с полным баком и даже парой запасных канистр. И завелся мотоцикл, кстати, самая настоящая "бэха", моментально. Динамика, правда, была так себе, но зато ее на мотоцикле чувствовать получалось лучше, чем в автомобиле, поэтому по деревне они промчались лихо, распугивая кур и ловя на себе испуганные взгляды из окон. Да уж, как бы немцы потом сюда не пришли, они ведь отомстят, но тут уж деваться некуда - теперь уж только вперед! Они и рванули вперед, благо, если верить карте, проблем с дорогой не ожидалось.
   Дороги, правда, были... Ну, с качеством местных дорог напарники познакомились еще в первую командировку, однако сейчас было еще хуже. Узкий, в хлам разбитый и раскисший от воды проселок, с глубокими колеями и не менее глубокими лужами. Мотоцикл скакал по дороге козлом, обдавая наездников грязной водой из-под колес, и зубы напарников, несмотря на все усилия, громко лязгали в такт этим прыжкам. Павел попробовал было высказать все. Что думает про эту дорогу, но прикусил язык и обиженно замолчал. Александр был несколько спокойнее - просто он представил, как по таким дорогам везут раненых, и сделал вывод о том, что ему, оказывается, вполне комфортно.
   Тем не менее, несмотря на тряску и грязь, быстро облепившую седоков толстым слоем и сделавшую их похожими на двух снеговиков, вернее, грязевиков, свою задачу мотоцикл выполнял исправно, бодро неся их в сторону цели. Ночью, правда, темп пришлось снизить - на такой дороге запросто можно было перевернуться. Вдобавок фара, установленная на мотоцикле, давала на редкость слабый, почти не помогающий видеть дорогу свет. Хорошо еще, не встретили никаких местных аналогов ГАИ, а то вообще дело швах стало бы. В конце концов, когда стало понятно, что далеко таким Макаром не уедешь, диверсантам и вовсе пришлось остановиться, поспать до утра, а с рассветом, со свежими силами, двинуться дальше. Дорога, что характерно, за ночь лучше не стала, зато усталости добавилось - короткий сон практически не помог. Но все же гнал Александр с чувством, так что, когда два злобно шипящих диверсанта увидели перед собой дорогу, у них в запасе оставалось еще целых четыре часа - вполне достаточно, чтобы перевести дух.
   Место было похуже, чем в прошлый раз - ни тебе уклонов, ни поворотов. Точнее, можно было найти и то, и другое, но пришлось бы тащиться еще несколько километров, а дорог, пригодных для мотоцикла, вдоль железки не наблюдалось. В свете того, что станция была недалеко, а расстояние до точки перехода, напротив, избыточным, после акции пришлось бы быстро делать ноги. Поэтому, немного подумав, решили не мудрствовать лукаво, а рвануть состав прямо там, где выехали, тем более что охраны здесь не наблюдалось. Оставалось лишь замаскировать транспортное средство и замаскироваться самим. Ну и отдохнуть, естественно, чтобы руки не дрожали, ведь права на промах не было. Два выстрела, и все.
   Паровоз, отчаянно дымя, появился в точности по расписанию. Так же по расписанию он и загремел с насыпи, когда выстрел из гранатомета разворотил рельсы перед его колесом. Александр пальнул со всей пролетарской злости и, что характерно, попал. К счастью, состав уже достаточно разогнался, и вагоны, полетев вслед за паровозом, с рельсов сошли почти все. Бодро так сошли, с каким-то невероятно сочным лязгом втыкаясь друг в друга и переворачиваясь. Некоторые складывались буквально в гармошку, такой силы были удары. Машинисты, наверное, даже понять ничего не успели, когда паровоз рухнул вниз, выбросив над собой облако пара из лопнувшего от страшного удара котла. Лепота! Что называется, первую часть дела выполнили. Получилось, даже одну гранату сэкономили. Теперь надо было убедиться, что вагоны с ценным грузом находятся в общей куче, а не отцеплены, к примеру, еще на станции, ну и, само собой, этот самый груз реквизировать. Сделать это можно было одним-единственным способом - подойти и проверить. Этим, собственно, и занялись. Держа автоматы наизготовку, напарники со всех ног бросились к месту крушения - им не было нужды таиться, если кто-то из немцев и остался цел, то особой прыти от них сейчас ждать не приходилось.
   Это было... неприятно. Людей из разбитых вагонов попросту раскидало. Лежали трупы, стонали раненые, в ноздри шибало нездоровым, каким-то физически тяжелым запахом крови. Самое интересное, что не ощущалось ничего, кроме раздражения - может, потому, что у обоих уже было на душе некоторое количество жмуров, а может, то, что оба в душе прекрасно осознавали, что никто этих фрицев сюда не звал. Сидели бы дома, нянчили бы киндеров да навещали муттеров, и было бы им счастье. Ну а нет - так вот же он, результат, получите и распишитесь. Мир, конечно, был не их родным, а, так сказать, точной копией, но какая разница? У обоих предки воевали на этой проклятой войне, так что отношение к фашистам было вбито в головы, наверное, на уровне генетической памяти. При этом тот факт, что немцы были не фашистами, а нацистами, роли не играл совершенно - может, разница и была, но и Александру, и Павлу было на нее, по большому счету, горячо наплевать. Они просто шли, равнодушно перешагивая через уже мертвых и пока еще живых, к тем вагонам, которые их, собственно, интересовали.
   Там, кстати, нашлось несколько фрицев, которые остались не только живы, но и не очень пострадали - так, оглушило слегка при крушении. Кто-то даже попытался организовать сопротивление, но напарники заметили эту нездоровую тенденцию раньше, чем им смогли причинить хоть малейший вред, и тут же жестко пресекли из автоматов, добавив в качестве красивой точки пару гранат. После этого желающих поиграть в героев больше не находилось - может, и был еще кто-то уцелевший и даже сохранивший боеспособность, но впечатленные тем, как можно в два ствола уделать кого угодно, они весьма правдоподобно изображали трупы. Ну и на них, соответственно, внимания не обращали. Лежат себе - ну и пусть лежат дальше, пейзаж украшают.
   К счастью, прицепные вагоны так никуда и не делись - останься они на той станции, хрен бы до них добрались. Во-первых, идти на штурм станции силами двух человек было извращенной формой самоубийства, а во-вторых, их могли просто прицепить к другому поезду и отправить в Рейх, например, еще той ночью. Однако вот они, родимые, лежат. Оставалось только быстро осмотреть их да найти искомое. Кстати, не такая уж это оказалась и простая задача - найти среди обломков один-единственный ящик. Однако же, нашли, и даже провозились недолго. Ну да, тот самый ящик, та самая маркировка. Вдвоем его без особых усилий вытащили на свет божий, и бегом потащила к мотоциклу. Бегом - это потому, что где-то вдалеке уже ясно виден был медленно перемещающийся дым, видимо, шел очередной поезд. Павел, правда, успел хозяйственно прихватить с собой удачно подвернувшийся под руку чемодан кого-то из офицеров и, несмотря на злое шиканье Александра, расставаться с ним не пожелал - трофей, однако. Ну и пес с ним, бывший киллер не видел особой нужды в том, чтобы пресекать так внезапно проснувшуюся в законопослушном аспиранте склонность к мародерке, раз это не мешает делу. Интересно человеку стало, какого цвета трусы у фрица, так пускай смотрит. Может, и впрямь что интересное попадется.
   Немецкая техника завелась с первой же попытки и, радостно взревев, выразила готовность доставить новых хозяев к месту назначения. Закинув трофеи в коляску (Павел чуточку поворчал, что и сидеть позади водителя неудобно, и до пулемета не дотянешься, и вообще обнимать напарника, чтобы не слететь на ухабе, получается как-то по педерастически), они лихо рванули прочь, оставив лесу на прощанье густое облако синеватого дыма. Все, задача была выполнена, и теперь можно было со спокойной душой и чистой совестью рвать когти.
   До места прошлой ночевки, и даже еще чуточку дальше, ехали довольно шустро, но потом все равно пришлось останавливаться - опять стемнело. Честно говоря, жаль - Александр предпочел бы шуровать без остановки, все же и времени да закрытия окна оставалось не то чтобы очень много, и от погони, если немцы ее организовать сподобятся, оторваться следовало как можно дальше. А немцы, несмотря на свою врожденную аккуратность, могут и психануть - все же поезд с ранеными под откос не каждый день уходит. И если они сумеют сложить два и два, то сбросить их с хвоста будет мучительно сложно. Наверняка среди них найдутся спецы, что и ночью рискнут продолжать погоню, а главное, сумеют в темноте уверенно держать след. Да и что тут уметь особенно - дорога-то одна, и никуда с нее мотоциклу особо не деться.
   Пока Павел в темпе обустраивал ночлег, Александр занялся грузом - все же напарник был прав, так, как сейчас, ехать было абсолютно неудобно, да и пулемет, случись что, из грозного даже по меркам двадцать первого века оружия превращался в бесполезную железяку. Провозившись с полчаса и истратив прихваченный с базы моток капроновой веревки, он все же сумел укрепить ящик на боковине коляски. Маневренность, конечно, от такой операции ухудшалась пропорционально возросшим габаритам, но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо еще, центровка ухудшалась несильно - все же содержимым ящика был отнюдь не свинец.
   Костер разводить не рискнули - мало ли что. По три часа сна, вначале Александр, потом Павел, затем кофе из термоса и в дорогу, благо рассвело. Вновь треск мотора, брызги из-под колес, но теперь ехать было не в пример легче. Все же Александр за эти неполные два дня успел освоиться с доставшимся ему чудом немецкого автопрома, и управлялся с ним довольно уверенно.
   И все же деревни, в которой был позаимствован мотоцикл, было не миновать - так уж проходили тут дороги. Точнее, объехать было можно, но не по широкой дуге, а буквально на дистанции в сто-двести метров от домов. Снайперу работать, если он в деревне случится, милое дело. Правда, откуда там снайперу взяться, позавчера еще всех зачистили, ну а вдруг? Войну пока еще никто не отменял, а на войне может случиться что угодно. Словом, рисковать не хотелось, и Александр остановился примерно в километре, загнал драндулет в кусты и, приказав напарнику сидеть и не дергаться, в темпе вальса провел рекогносцировку, понаблюдав за деревней с того же холма, что и в прошлый раз.
   Как оказалось, осторожничал он не зря. Только вот... в общем, вряд ли среди тех, кто находился сейчас в деревне, были снайперы. При них и пулеметов-то видно не было, и автоматов всего два - один у крепкого мужика в непривычного покроя форме с непонятными знаками различия, второй - у офицера. Классического такого офицера СС, как на картинке в исторической книге. Высокий, худощавый, светловолосый - это заметно даже несмотря на фуражку. Лицо особо не рассмотреть, но, судя по тому, как движется, молодой. Черный мундир подогнан так, что сидит, будто влитой. Красивый мундир, кстати, смотрится куда интереснее отечественных изысков, и наверняка удобный. Не зря говорят, что форму для эсэсовцев разрабатывал какой-то знаменитый кутюрье. Чуть ли не французский, хотя почему бы и нет? Лягушатники всегда прогибались под тех, кто хорошо платит. В общем, хорошая форма у гаденыша. Только звание абсолютно непонятное - в погонах этих уродов Александр не разбирался совершенно. Офицер, в отличие от следующего за ним по пятам автоматчика, который держал свое оружие готовым к бою, относился к имеющемуся у него скорострельному аргументу небрежно. Закинул на плечо, да так и ходил, небрежно похлопывая по голенищу тщательно очищенной от коры веткой, долженствующей, очевидно, изображать стек. Колоритный был фриц, этакий истинный ариец с будто приклеенной к лицу брезгливой усмешкой.
   Остальные присутствующие были и одеты попроще, и вооружены поплоше - немецкими винтовками Маузера разной степени потертости. Типичные полицаи, прямо как в старых фильмах про войну. Так и казалось, что сейчас вспыхнут софиты и кто-нибудь выдаст: "Камера! Мотор! Дубль седьмой!", ну, или что там у них полагается. Вот только была в поведении данных конкретных полицаев какая-то неправильность, и Александр не мог понять, какая.
   - Ну, что там? - сзади, пыхтя, как паровоз на горке, подкатился напарник и, бухнувшись на пузо, моментально реквизировал у Александра бинокль. Навел на деревню, чуть шевельнул пальцами, выставляя резкость. - Ух ты!
   - Я тебе где велел сидеть? - раздосадовано буркнул снайпер, перехватывая поудобнее винтовку. Через ее оптику видно было даже, пожалуй, лучше, но вот ворочать эту оглоблю...
   - Ой, да ладно тебе. Тоже мне, нашлась дуэнья при юной маркизе.
   - Язычок прикуси... остряк. Тебе понятие "дисциплина" знакомо?
   - Знакомо. Но не волнуйся, мотоцикл я замаскировал, хрен кто найдет, еще и отравой твоей побрызгал, собаки тоже не учуют. Лучше уж держаться вместе, дешевле обойдется.
   - Ладно, черт с тобой, что сделано - то сделано. Тихо только.
   Вряд ли из деревни их могли услышать и, тем более, заметить, для этого надо было точно знать, куда смотреть и что искать. Тем не менее, Павел решил не обострять и послушно заткнулся. Александр тоже сделал вид, что удовлетворен, хотя внутри все кипело. Ну вот никакого понятия о дисциплине у напарника! А ведь дисциплина в их работе тоже крайне важна, и...
   Додумать эту мысль он не успел. Павел вдруг резко ткнул его локтем:
   - Ты погляди, что творят, а!
   Александр снова прильнул к оптике. Ага, действительно творят. Сгоняют всех, кто попадается под руку, к окраине деревни. Подгоняют ударами прикладов да сапогами под копчик. Это притом, что в деревне практически нет мужчин, в основном женщины и дети. Однако полицаев это заботило, похоже, в последнюю очередь, больше того, судя по всему, подобное их даже забавляло. М-дя, правду говорят, что нет большей сволочи, чем твой же родич, захотевший выслужиться. А эти еще и ухмылялись во всю пасть - было такое впечатление, что ощущение винтовки за плечом дающее им чувство власти над жизнью и смертью соотечественников, переполняет их ложным чувством собственной значимости. Ну да, все правильно, вон один как вцепился в приклад этого фаллического символа немецкого ВПК.
   - Сашка, они же из-за нас их...
   - Я знаю, - бесстрастным голосом ответил Александр. Он ненавидел, когда его называли Сашкой, но сейчас такие мелочи заботили его в последнюю очередь. - А ты чего хотел? Прекрасно знал, чем кончится, когда мы еще сюда в первый раз шли.
   - Но мы же...
   - Заткнись. Нам не за это платят. Дуй к мотоциклу, отцепляй груз - здесь не пройдем, уходить придется лесом.
   - Ты сволочь, - выдохнул Павел и ужом скользнул назад. Ну и хрен с ним, главное, послушался и отошел, не увидит, что дальше будет. Александр же очень хорошо себе это представлял. Сейчас полицаи загонят людей в какой-нибудь сарай побольше, кинут в него пару банок с керосином и подожгут. Сволочи, конечно, но помочь людям все равно невозможно - просто нечем. Полицаев в деревне рыл тридцать как минимум, они настороже и шансов с ними справиться немного. Вдвоем такую кучу народу не положишь, а вот самим получить пулю можно запросто. Иначе Александр, наверное, и сам бы попробовал вмешаться. А может быть, и нет, теперь уж не скажешь. Приходится терпеть... Ага, все правильно, сгоняют селян к здоровенному строению, наверное, конюшне. Или сараю титанических габаритов - какая разница, если вдуматься.
   Спохватившись, Александр пошарил вокруг себя - нет, бинокля не было. Пашка уволок, не подумал, небось, что наблюдателю такой инструмент нужнее. Пес с ним, обойдемся своей оптикой.
   Еще минут пять Александр наблюдал за происходящим. Судя по тому, как тщательно, не пропуская ни одной избы шерстили деревню полицаи и как они лезли и в сараи, и в конюшни, и вообще в любые строения, жителей деревни собирались уничтожить поголовно. Смотреть на это не слишком хотелось, важнее было убраться куда подальше. Опустив винтовку, Александр бросил на деревню прощальный взгляд и начал аккуратно, чтобы никто даже случайно не заметил, отползать. Вот только... только было какое-то чувство дискомфорта, словно он что-то упустил. А вот что, было уже непонятно, и это раздражало. Все же Александр привык доверять интуиции, и отмахиваться от собственных ощущений было не в его правилах. Матюгнувшись про себя, он еще раз посмотрел на деревню. Внимательно посмотрел, стараясь ничего не упустить, и выматерился, теперь уже вслух.
   Возле крайней избы был очень хорошо различим силуэт Павла, который пытался незамеченным пройти вглубь деревни. Мальчишка, щенок... Именно эти слова вертелись в голове Александра, а руки уже привычно наводили винтовку. Все, остановить процесс он уже не мог, оставалось только прикрыть напарника. И не дай Бог, хоть одна пуля в него попадет - бронежилет остановит очередь из автомата, но пуля из немецкой винтовки проткнет эту жалкую защиту насквозь. Маузер - не Мосинка, но в данном случае разница в характеристиках не играет роли, а три десятка винтовок превратят Павла в дуршлаг. Если он, Александр, позволит им это.
   Павел не успел - двери за последними из сельчан уже закрыли, накинули засов и, для верности, приперли то ли короткими бревнами, то ли кольями. Даже обложили вокруг соломой и облили из железных канистр то ли бензином, то ли керосином издали не понять. А вот поджечь не успели - первый, кто взял в руки факел и направился к конюшне, первым и умер, быстро и безболезненно. Пуля вошла ему в затылок и вынесла мозги вместе с лицом. Правда, Александр этого уже не видел. У него не было времени отвлекаться на ерунду - он стрелял.
   Первая цель, после факельщика, естественно - тот мужик с автоматом. Из всей компании он выглядел самым опасным, да и оружие у него было скорострельное. Он рефлекторно повернулся в сторону, откуда прилетела пуля - скорее всего, тело сработало независимо от сознания. Не самая плохая привычка, но в данном случае абсолютно бесполезная, потому что пуля отшвырнула его, ударив в грудь, а не в спину, только и всего. Умер он сразу или нет - уже неважно, потому что рядом с ним, с пулей в животе, рухнул офицер. Еще один выстрел, и удобно стоявший полицай хватается рукой за пробитое горло. Между пальцами фонтанчики крови - внезапно обострившимся зрением, Александр видел это, несмотря на расстояние, четко и ясно. Пятая пуля разворотила бедро его товарищу. Или подельнику? Неважно. Мужик рухнул, зажимая рану - все, не боец.
   Короткая, почти незаметная пауза - сменить обойму. Полицаи разбегаются, как тараканы. Большие такие, черные тараканы, некоторые даже не четвереньках. И двое, то ли от большого ума, то ли из каких-то иных соображений, бросаются к лежащему на земле, так и не погасшему факелу.
   И падают, практически одновременно и еще до того, как снайпер прицелился.
   Павел, высунувшись из-за избы, лупил по полицаям короткими, скупыми очередями. Точно и расчетливо. Так, как учили. "Моя школа", удовлетворенно, но как-то отстраненно, не отрываясь от прицела, подумал Александр, расстреливая вторую обойму. Увы, обнаружив свое присутствие, напарник подставился под огонь, и полицаи теперь били по обнаруженной цели. Только вот не по самой для них опасной, но этого они еще не поняли, и времени на понимание им никто давать не собирался.
   В общем, диверсанты справились. Александр даже не ожидал, но у них получилось, и победить, и остаться в живых обоим. Даже очень быстро победить - ну да тут надо сказать спасибо паршивой подготовке врага. Все же тут были не кадровые фрицы, а набранные с бору по сосенке ублюдки, умеющие, в лучшем случае, целиться и нажимать на курок, но не воевать. Если, конечно, не считать войной такие вот зачистки...
   Когда Александр подошел к месту побоища, он только присвистнул - крови было, пожалуй, даже больше, чем возле подорванного эшелона, а рядом, на обрубке бревна, сидел Павел и бодро улыбался.
   - Цел? - спросил Александр, и, дождавшись утвердительного кивка, без дальнейших разговоров заехал напарнику в зубы. - Ты что творишь, идиот?
   - Сашка, ты чего?..
   - Меня зовут Александр, - медленно и раздельно, сквозь зубы прорычал экс-киллер. - Сашки на рынках шестерят да в кабаках пиво разносят. Ты какого хрена сюда полез?
   Злость и раздражение на глазах сменялись усталостью, и бить лицо напарнику уже не хотелось совершенно. Тот, очевидно, тоже почувствовал, что его зубам ничего не грозит, поэтому сплюнул кровь из разбитой губы, и сердито буркнул:
   - А что, ждать, пока их тут всех пожгут?
   - Дурак, - Александр присел рядом, оперевшись на винтовку. - А если бы мы не справились? Если бы я не успел - что бы ты делал? Лежал и разлагался?
   - Так ведь успел же...
   - А если бы просто плюнул и не стал связываться?
   - А вот ни фига, - Павел сплюнул тягучую, подкрашенную в красный цвет слюну, и злорадно ухмыльнулся. - Во-первых, тебе было бы сложно допереть ящик одному. А во-вторых, помнишь, что ты мне сказал? Ну, тогда, на Карибах? Своего надо вытаскивать, даже если потребуется идти по лезвию. Так что я в тебе не сомневался.
   - Дурак, - устало махнул рукой Александр и несколько секунд мрачно смотрел на постапокалиптический пейзаж, достойный кисти Васнецова. - Ты точно цел?
   Как оказалось, не совсем. Две пули бронежилет все же словил. Одна прошла вскользь, не пробив защиту, вторая пробила, но попала очень удачно. Для Павла удачно, разумеется - содрала кожу на боку, и этим все ограничилось. Даже крови почти не было. Еще раз высказав напарнику все, что думает о его умственных способностях, Александр устало помассировал виски и поинтересовался: напарник хоть раненых-то добил? Поинтересовался между делом, уверенный, что уж этим-то Павел озаботился, и матерно выругался, узнав, что тот даже не подумал доделать работу.
   К счастью, ничего страшного не произошло. Среди полицаев живых оказалось всего трое, и все они маскировались под убитых. Двое просто без сознания валялись, а третий, тот самый, которому в начале боя разворотило бедро, показывал чудеса самообладания, ухитрившись и терпеть боль, и зажимать рану, и при этом молча лежать, со стороны ничем не отличаясь от трупа. Впрочем, когда он заметил, что победители зачищают поле боя, достреливая раненых, и направляются к нему, то попытался добраться до своего оружия. Движения полицая, правда, были рваными и замедленными, поэтому Павел, находившийся совсем рядом, вне его поля зрения, просто двинул лежащего ногой в простреленное бедро. Полицай только взвыл и закатил глаза, потеряв сознание. Александр, глядя на это, лишь поморщился - на месте напарника он бы просто выстрелил, а этот умник еще и перевязывать этот будущий труп взялся. Вон, тратит на него стерильный бинт. На кой, спрашивается?
   Кроме полицая, живым оказался и офицер. Пуля в живот - это при нынешнем развитии медицины, точнее, ее полном отсутствии в этих местах, чаще всего смертельно. Но пуля в живот редко убивает сразу, и фриц еще жил - лежал, скрючившись, медленно истекая кровью. Раненый был без сознания, даже не застонал, когда Александр пнул его в бок, Однако, когда он поднял свой ТТ, Павел перехватил его руку:
   - Оставь.
   - Почему? - сказать, что Александр был удивлен, значит, ничего не сказать. Павел лишь ухмыльнулся в ответ:
   - А я с ним поговорить хочу. И вон с тем хмырем - тоже.
   - С одноногим?
   - Ну да. Понимаешь, он ведь выругался, когда потянулся за винтовкой.
   - И что?
   - Я в детстве жил во Львове. Недолго, года два, с родителями. Потом им... пришлось уехать.
   - Почему?
   - Ну, когда страна развалилась, началось... всякое. Мои родители были русскими, а отец работал в органах. Словом, оставаться там нам было небезопасно.
   - Все это интересно, но при чем здесь этот урод?
   - Он выругался по-украински, причем именно на западенском суржике. Вот мне и стало интересно с ним пообщаться. И с этим вот - тоже.
   - Ладно, говори. Сам за собой приберешься?
   - Приберусь, - вздохнул Павел. Вот ведь чистоплюй - наверняка хотел, чтобы грязную работу за него сделали, но возразить не рискнул. Ну, хоть что-то, прогресс понемногу чувствуется.
   Пока напарник занимался разговорами (лишней сентиментальностью, равно как и уважением к правам козлов, судя по тому, как завыл приведенный в чувство полицай, он не страдал), Александр направился к конюшне. Подошел, уже по привычке повел носом - ну да, не керосин - бензин. Полыхнуло бы так, что мало не покажется. Ногами попробовал раскидать подпирающие двери бревнышки. Хрен там - это с холма они казались чуть ли не прутиками, а по мере приближения их габариты увеличились последовательно до жердей, а потом и до бревен. Пришлось упереться руками и ногами и малость поднапрячься, с хеканьем выворачивая тяжелые подпорки. Только после этого удалось открыть двери.
   Стоявшие за ними шарахнулись в непритворном испуге. Их было много - наверное, больше двухсот человек, набитых в не таком уж и большом на самом деле помещении, как сельди в бочке, и они смотрели на вошедшего из темноты. В воздухе висело ощущение ужаса, физически ощутимое и давящее, подобно колоссальному прессу. И давление это было настолько велико, что даже Александр, не привыкший нервничать по поводу чужой смерти, почувствовал себя не в своей тарелке.
   - Ну, чего встали? Выходите уж, - хрипло буркнул он, шагнув в сторону. Как оказалось, это было весьма дальновидно, потому что толпа внезапно колыхнулась, а потом, словно прорвавшая хлипкую плотину река, хлынула наружу, сметая все на своем пути. Люди мчались вперед, не разбирая дороги, не глядя под ноги, втаптывая в кровавую грязь и попавшийся под ноги мусор, и тела полицаев. Александр на миг испугался, что они сомнут и Павла, но он, к счастью, оказался чуть в стороне от обезумевших беглецов.
   Несколько секунд спустя все пространство вокруг них очистилось так, как будто и не было здесь никого. Павел еще минут пять разговаривал с пленными, потом встал. Дважды хлестко ударил пистолет, и бледный аспирант подошел к Александру. Тот в первый момент решил, что парень побледнел от того, что вынужден был добивать раненых, но первые же слова развеяли это подозрение - Павла колотило от ненависти и отвращения.
   - ...ты понимаешь, - говорил он полчаса спустя, когда они, кинув на грудь по хорошему глотку найденного в ближайшей избе ядреного деревенского самогона, раскидывали ветки, которыми для маскировки был завален мотоцикл, - я бы понял, если бы это оказались немцы. Им ведь такими вещами, если нашим историкам верить, просто на роду написано заниматься. А на самом деле они, козлы, не слишком сами эти дела жалуют - брезгуют, вот и посылают сюда хохлов с Западной Украины. Ну, те и рады стараться, выслуживаются, уроды. Я краем уха слышал в свое время, будто их немецкая пропаганда объявила не славянами, а побочной ветвью арийской расы. Не верил - а ведь, похоже, так и есть...
   - Ну, один-то немец все-таки здесь был, - резонно заметил абсолютно не опьяневший, в отличие от напарника, Александр.
   - Да какой он немец? Эстонец он, сволота чухонская...
   Большая часть речи напарника была абсолютно непечатной, но и без этого Александр полностью разделял его мнение по данному вопросу. Он, конечно, и раньше слышал о заигрывании немцев с разномастными националистами, но одно дело слышать, а другое - столкнуться с ними так вот, вживую. И ведь, что погано, может быть, их и не так много было, кто теперь сосчитает, но о народе большинство обывателей судит как раз по таким вот ублюдкам. И, честно говоря, Александр не был исключением.
   А еще Павел узнал, каким образом карательный отряд оказался здесь так быстро. Оказывается, у немцев, которых диверсанты из параллельного мира ударно истребили, была самая обычная телефонная связь. Когда никто не ответил на вызов, фрицы с редкостной оперативностью послали в деревню грузовик с солдатами в сопровождении бронетранспортера - борьба с партизанами велась здесь на полном серьезе. А после того, как группа быстрого реагирования обнаружила, что случилось с гарнизоном, немцы тут же, воспользовавшись все тем же телефоном, вызвали зондер-команду, благо она квартировала неподалеку. Ну, западенцам к грязным делам было не привыкать, сели на подводы и прикатили. Что характерно, немцы моментально уехали - не хотели мараться, да и нервы, наверное, берегли.
   Когда мотоцикл, треща и плюясь синим дымом (ох, не тот был здесь немецкий автопром, что после войны, не тот) пронесся по улице, деревня напоминала развороченный муравейник. Народ бегал туда-сюда, как в задницу ужаленный, спешно грузя нехитрый скарб на телеги, хозяйственно прихватизировав и те, на которых прикатила зондер-команда. Многие уже вооружились винтовками, с которыми раньше бегали полицаи, какой-то дед, зычным и ничуть не старческим голосом руководивший погрузкой, щеголял с автоматом и изъятым у офицера "Вальтером", подвешенным, на немецкий манер - на самом пузе. В общем, селяне намерены были использовать предоставленный им шанс остаться в живых, хотя на проезжавших мимо диверсантов все равно смотрели косо. Все правильно, не появись они - и никто не пытался бы устроить геноцид в отдельно взятой деревне. Жили бы люди относительно спокойно... какое-то время. Какое? Да хрен его знает, так далеко вперед народ смотреть, в общем-то, не приучен, а возмутители спокойствия, виновники, в их глазах, всего этого бардака - вот они. Хорошо еще, недовольство не перешло в фазу открытой враждебности, и то, как подозревал Александр, потому, что в памяти местных еще свежа была картина походя сотворенных ими кучи трупов и моря крови. Ну и ладно, главное, уехать получилось мирно. Что же до благодарности за спасение, так, во-первых, ее все равно не дождешься, а во-вторых, она была диверсантам на фиг не нужна.
   Дальнейший путь был прост - они катили по дороге, ни с кем не пересекаясь. Хорошо еще, с топливом проблем не было - у запасливых полицаев нашлось еще три канистры, более чем достаточно. Так они, доливая периодически бензобак, и ехали до тех пор, пока не выехали на тракт. Места были знакомые до одури - через пару километров напарникам попались искореженные останки бронетехники, которую они сами же и пожгли в первый свой визит сюда. Никто не стал эвакуировать обугленные стальные остовы, их просто спихнули с дороги, и теперь ржавые груды металла лежали в кювете, служа наглядной иллюстрацией к тезису об изменчивости жизни.
   Единственный раз им навстречу попалась колонна военной техники, шурующая куда-то по своим делам. Они заметили ее издали и заблаговременно свернули в лес. Оттуда уже можно было спокойно наблюдать, как мимо проползают танки и бронетранспортеры. Точнее, не проползают, а... провозятся.
   Кадры хроники, на которых бронированная техника вермахта бодро пылит по дороге, многочисленны и вырабатывают у людей определенный стереотип. Ну как же, надежные и быстроходные машины с огромным моторесурсом, способные проехать любую страну из конца в конец. Ага, щ-щас. Из всех броневых коробок, двигающихся по дороге, своим ходом шли только два бронетранспортера. Все остальные боевые машины перевозились здоровенными тягачами. Хороший и, в будущем, общепринятый способ сберечь и моторесурс, и топливо, да и мобильности добавить. Так что история войны белыми пятнами пестрела со страшной силой, к этому выводу напарники пришли не сговариваясь.
   А вот и знакомая отворотка, и аппаратура перехода в конце. Которая не заработала, сколько Павел ни колдовал над ней, матерно высказываясь по поводу приборов, начальства, мироздания и прочих вечных ценностей. Александр, которого поездка изрядно вымотала, в душе с ним был согласен, однако с комментариями не лез - сидел, привалившись спиной к коляске мотоцикла, и бездумно смотрел в быстро темнеющее небо. Потом к нему подошел Павел, бухнулся рядом на пятую точку и зло сказал:
   - Ну все, приплыли.
   - Поясни свою мысль, - как ни странно, Александр был спокоен, как удав. То ли давала о себе знать усталость, то ли просто был подспудно готов к проблемам.
   - А что тут пояснять? Не открывается, зараза.
   - Ну и не кипишуй. Помнится, нас предупреждали о такой возможности.
   - Я в курсе. И получше тебя, кстати.
   - Не нервничай. Все устали. И я устал. Сделай пару глубоких вдохов, подумай о чем-нибудь приятном. Вон, о студенточках своих, к примеру. И о кровати, на которую ты их заваливать будешь.
   - Угу, кровати нет еще. И Ленка меня убьет...
   - Купишь еще одну хату, как раз для встреч на стороне.
   Судя по взгляду, напарнику очень хотелось дать советчику хорошего пендаля. Тем не менее, с мысли его Александр сбил, и, перестав злиться, Павел начал мыслить рационально. Да и, в самом деле, что тут страшного? Ну, опоздали, и что теперь, не жить? Здесь надо проторчать месяц, максимум полтора. Может быть, даже и меньше, но тут уж как повезет. Причем вовсе не обязательно сидеть возле точки установки аппаратуры и ждать у моря погоды. Есть датчики, контролирующие состояние окна, как только оно будет готово открыться, пойдет сигнал. Передатчик, конечно, не откровение научно-технического прогресса, но на полсотни километров он действует, так что можно залечь со всем комфортом. Только надо замаскировать груз, чтобы не таскаться с ящиком на горбу, и делу конец.
   Самым слабым местом в этих раскладах были ограниченные продовольственные запасы. Сухпаев хватит еще дня на три-четыре, а дальше придется лапу сосать. Ни Александр, ни Павел к сторонникам лечебного голодания не относились, напротив, оба парня любили плотно и вкусно покушать, подкрепить, так сказать, силы молодых и растущих организмов. Была, правда, мысль добывать пропитание охотой, но ее тут же отбросили - наверняка война и сопутствующий ей шум, толпы народу, бегающие туда-сюда, и лязгающие гусеницы техники на дороге распугали всю более-менее крупную живность на много километров, а мелочь вроде зайцев ловить они попросту не умели. Ну не были они профессиональными охотниками, да и вообще, на охоте ни тот, ни другой ни разу не отметились, если, конечно, не считать охоту на людей у Александра и охоту за чужими сокровищами для них обоих. Однако это уже совсем не то, так что подобный дилетантский ход мыслей был простителен.
   Но неумение неумением, а желудок надо чем-то набивать, поэтому напарники, в темпе вальса посовещавшись, единогласно решили запастись провизией в той деревне, которую они посетили первой. А что? Деревня если и не богатая, то уж, во всяком случае, благополучная, лояльный вроде бы фриц - почему бы и не попробовать? Только вот у Павла вызвало недоумение предложение Александра подыскать чего-нибудь на обмен. Создавалось такое впечатление, будто парень все еще пребывал в плену иллюзий относительно того, что жители деревень прямо-таки писаются от радости, снабжая партизан всем необходимым. На самом деле... А хрен его знает, как оно на самом деле, однако что-то бывший киллер сомневался, что им будут слишком уж рады. Именно это он и попытался максимально доходчиво объяснить напарнику. Тот, недовольно морщась, выслушал и, подумав, все же согласился с доводами более опытного товарища. Самой большой проблемой в этом случае было найти, на что же выменять продовольствие - у них ничего с собой не было. Мотоцикл... Штука это, конечно, ценная, но в качестве обменного фонда бесполезная - слишком уж приметны такие агрегаты, у немцев сразу возникнут вопросы. Так что не возьмут мотоцикл деревенские, даже если очень захотят - просто из чувства самосохранения. Что еще? Впрочем, тут Павел вспомнил, что у них же есть деньги - и марки, и рубли, и все это здесь в ходу. Совершенно забывший об этом Александр только и смог, что звучно хлопнуть себя по лбу и выдать несколько эпитетов в свой адрес под взглядом ехидно ухмыляющегося напарника.
   Ящик, из-за которого все и началось, замаскировали старым дедовским методом, попросту закопав рядом с приметным кустиком. Единственно, завернули его в целлофан и хорошенько проклеили скотчем - и то, и другое было взято с собой из дому, так, на всякий случай. Напарники еще ругались, что приходится тащить лишнюю тяжесть, а оно возьми да пригодись. Теперь можно было не волноваться - даже в сырой земле месяц, а то и больше, документы пролежать смогут без ущерба для себя. Во всяком случае, не раскиснут и не расплывутся от воды, а то глупо было бы терять из-за этого столь важную добычу. Ну а утром, хорошенько перекусив, диверсанты отправились в путь.
   До места они добрались без серьезных проблем, если не считать, что мотоцикл все же пришлось бросить. Немецкая техника не выдержала испытание российскими дорогами и навернулась. Александр в двигателях разбирался, да и Павел безруким не был, но все их усилия не смогли оживить верой и правдой послужившее им транспортное средство. Оставалось только плюнуть в сердцах и продолжить путь на своих двоих, таща с собой, вдобавок к основному грузу, еще и снятый с мотоцикла пулемет и патроны к нему. Учитывая, что даже сейчас, когда грабители межмирового уровня поиздержались, оружия при них было изрядно, и даже РПГ имелся, это было достаточно солидным довеском. Так что в деревню они пришли кряхтя от груза на спинах, голодные и злые.
   В деревне было спокойно, и спокойствие это Александру не понравилось. Приветливость местных, кстати, тоже. Это Павел мог списать такое отношение на врожденную лояльность крестьян к воинам-освободителям, а вот циничный и недоверчивый киллер, сделавший карьеру на убийстве людей всех рангов, привык видеть подвох буквально во всем. И сейчас ему не нравилось, что к ним отнесись лояльно, не задавая никаких вопросов - информация о сошедшем с рельсов эшелоне и перебитых гарнизоне и зондер-команде просто не могла сюда не дойти. Как показывает практика, немцы таких наездов безнаказанными не оставляют. Проще говоря, в любой момент, как снег на голову, может свалиться карательный отряд. Как минимум, это повод понервничать, а здесь народ спокойный, как будто ничего и не случилось. На улицах все так же пацаны играют, бабы у колодца языками зацепились и косточки друг другу перетирают. Непонятно, а того, что он не мог понять, Александр всегда опасался.
   Встретили их, тем не менее, хорошо. Гауптмана не было - еще утром свалил на рыбалку, но и без него все шло своим чередом. Во всяком случае, в избе у бывшего председателя колхоза, а ныне старосты, накрыли шикарный по военным меркам стол. Все по-крестьянски просто, основательно и сытно - вареная в мундире картошка, молодая зелень, соленья-варенья, запеченное в печке мясо... Мясо, как оказалось, было не от какой-нибудь домашней свиньи, а от дикого кабана - в деревне жили, в том числе, и неплохие охотники. Венчала все это великолепие здоровенная, литра на три, а то и больше, запотевшая бутыль мутного самогона, мерзко воняющего сивухой. Правда, воняла она ощутимо только для чуткого носа Александра, остальные прикладывались к стаканам с заметным удовольствием, да еще и на них с Павлом оглядывались недоуменно - мол, что вы, не русские, что ли? Пришлось, поддержать компанию, немного сдобрив жидкость в своих стаканах марганцовкой, позаимствованной из аптечки. Судя по количеству осадка, хлопьями осевшего на дно, очисткой самогона крестьяне себя не утруждали, больше надеясь на свои могучие желудки. Впрочем, после импровизированной очистки многоградусная отрава вполне годилась для заливки в желудок и, огненным комком скользнув по пищеводу, обратно не просилась. Оставалось только уплотнить ее ядреного посола огурчиком и надеяться, что утром будет не слишком хреново - все же полностью грязь марганцовка не выбила, да и градусов в этом самогоне было по ощущениям куда больше семидесяти. Во всяком случае, медицинский спирт пошел в свое время куда мягче.
   После окончания трапезы они хотели было начать разговор о делах, но их тут же тормознули - не делается, мол, так. Сначала баня, а потом уж разговоры. Баня после сытного обеда и спиртного... Ню-ню. Александр насторожился еще больше, хотя, опять же, виду не показал, а вот Павел разве что не поплыл. Намотался по лесам, устал, грязный, как свинья, голодный, а тут жратвы от пуза, выпивка, баня, да и девица вон сидит очень даже товарного вида, глазами постреливает. Плюс ощущение безопасности, ну и повело его, естественно. Вот только Александру совершенно не улыбалось стать дурачком из русской сказки, которого баба-Яга в печь засунула, поэтому он сидел вроде бы расслаблено, улыбался, всячески изображая захмелевшего, а сам ждал дальнейшего развития событий.
   Дальнейшее развитие не заставило себя ждать. Когда они, разомлевшие от жары, вышли из бани, оказалось, что в предбаннике нет ни их одежды, ни, тем более, оружия. Обнаружились кальсоны - не новые, но чистые, и на этом все. Ну что же, стоило ожидать. Александр лишь усмехнулся про себя - надо же, какие мы предсказуемые... Сейчас наверняка вязать будут. А ху-ху не хо-хо? Два сюрприза он ведь в предбаннике не оставил, сохранил, так что кое-кого будут ждать сегодня неприятные откровения.
   Возле бани их уже ждали. Четверо крепких мужиков держали наизготовку винтовки, а староста переминался с ноги на ногу - видать, было ему все же неловко.
   - Вы, ребята, не обижайтесь, - начал он, - но мы ваши шмотки забрали.
   - И зачем? - Александр глядел мрачно. Пока еще оставался маленький шанс, что все окажется дурацкой шуткой. Во всяком случае, очень хотелось на это надеяться.
   - А чтобы вы глупостей не наделали, - тут староста сделал паузу, очевидно, дожидаясь ответа, но, убедившись, что никто у него не собирается уточнять, что за глупости имеются в виду, решил внести уточнения сам. - Вы, братцы, пришлые, вам что - пришли-ушли, а нам немцы за своих шкуры спустят. Опять же раненых под откос пускать - не дело этого. Так что посидите пока, а потом приедут за вами.
   - Ну и сволочи вы, мужики, - с чувством резюмировал Павел. - А мы вам честно заплатить хотели.
   - Не волнуйтесь. Будем считать, что заплатили, - хохотнул один из мужиков, и остальные поддержали его дружным смехом. - Не пропадут ваши денежки.
   - А не боитесь?
   - И чего нам бояться? Наши придут - никто им не скажет, не дураки, чай...
   Ну, вот и все, дальнейших разъяснений не требовалось. Да и не ждал их Александр. Еще в бане он донес до напарника ход своих мыслей и, хотя тот и обозвал товарища перестраховщиком, подыграть ему все же согласился - дошло, видать, что дело серьезное. Так что сейчас Александр просто взмахнул рукой, которую держал за спиной, и в воздух, неторопливо вращаясь, взлетело ребристое яйцо гранаты. Нырок назад, в баню, благо Павел был уже там, захлопнуть тяжелую, сколоченную из толстых, гладко оструганных досок дверь и - в парную, там вокруг бревенчатые стены.
   Удар! Маленькое, затянутое стеклом окошко брызнуло сверкающим хрустальным крошевом, смачно чавкнули впивающиеся в дерево осколки. Не теряя времени, Александр с пистолетом в руке выпрыгнул наружу, и моментально оценил обстановку.
   В принципе, делать им было особенно нечего - старосту нашпиговало осколками так, что лицо его превратилось в фарш. Его подручным тоже досталось - один был мертв, двое лежали без сознания, четвертый, пострадавший меньше других, попытался было дотянуться до своей винтовки, даже не сообразив, что у нее взрывом погнут ствол. Ему Александр всадил пулю в голову, добил обоих выживших и решительно зашагал к ближайшему дому. Возле него замерла женщина, с любопытством наблюдавшая процесс ловли диверсантов, а теперь пребывающая в шоке. Киллер вывел ее из ступора мощной оплеухой и сунул пистолет к лицу:
   - Где наши вещи? Где вещи, ... ... ...! Говори, тварь - пристрелю!
   Женщина шарахнулась назад, споткнулась, шлепнулась на задницу и поползла, как загипнотизированная не сводя глаз с оружия. Александр шагнул вперед, и она дико завизжала от ужаса, но пришельцу из параллельного мира было наплевать - он не просил, чтобы на них нападали, и его реакция соответствовала моменту. Ну а раз все же напали, то сами виноваты - расхлебывать последствия будут долго и упорно. А сейчас он работал, и в работе не было места сантиментам...
   Через час они уезжали из деревни на реквизированной телеге, нагруженной продуктами, в своей одежде и со своим оружием. Ну и с окончательно испорченным настроением, разумеется. Вновь их провожали испуганные и злые взгляды, ну да тут уж ничего не поделаешь. Не сдаваться же немцам ради спокойствия местных обывателей.
   Наверное, это непатриотично, но диверсанты не осуждали жителей этой деревни. В конце концов, в мирное время все они пахали за непонятные трудодни, платили налоги, а взамен государство обязалось их защищать. И что же? Пришла война - а государство не защитило, армия ушла и оказались труженики лопаты и плуга под немцами. Кто-то вступил с ними в бой, а кто-то, как эти вот, предпочли сохранить шкуру, чтоб, значит, и нашим, и вашим, и остаться при своих. Кто не был в их положении - тот не поймет. Вот только, не пытаясь осудить таких приспособленцев, парни им и не сочувствовали. Поэтому они спокойно уезжали из деревни, и не чувствовали ни вины, ни раскаяния.
   Уйти им, правда, удалось недалеко - километров на десять, максимум. День уже подходил к концу, и напарники решили переночевать, благо вряд ли кто-либо рискнул бы их преследовать. Разумеется, не на дороге ночевать - свернули в лес. Правда, телега в плане маневренности среди деревьев была куда хуже того же мотоцикла, но лес здесь был относительно редкий, да и они далеко не отъезжали. Переночевать удалось спокойно, а с утра они возобновили движение и к концу следующего дня вновь были неподалеку от места высадки.
   Здесь ничего не изменилось и, насколько могли судить парни, за время их отсутствия никто не появлялся. Оставалось отойти в сторону и начинать оборудование лагеря, в котором предстояло коротать следующий месяц, чем они, собственно, и занялись.
   В полный рост стоял вопрос, где жить. Это пока сухо все замечательно, а пойдут дожди? Изнеженный цивилизацией, современный человек далеко не столь устойчив к изменению погоды, как его далекие предки. Иными словами, за месяц можно и ласты склеить от какого-нибудь банальнейшего бронхита, не говоря уж о чем-нибудь серьезнее, вроде воспаления легких. Палатки у них не было, да и даже если бы была - что в ней хорошего? Обнаружить ее в лесу, если немцы решат устроить прочесывание, довольно просто. В этом смысле шалаш подходил куда лучше, но у Александра возникла мысль поинтереснее. Сверившись с картой, он побродил по округе и нашел вполне устраивающее его место - неглубокий овражек с не очень крутыми и довольно сухими склонами, поросшими кустарником. На дне шуршал ручей, и это было хорошо. А еще лучше было то, что земля не стремилась осыпаться. В склоне оврага, воспользовавшись предусмотрительно прихваченными из деревни лопатами, они и вырыли некое подобие землянки. Что называется, не отель в горах, но лучше, чем ничего.
   А дальше наступила скука, скрашиваемая только дежурствами. Людям, которые выросли в информационном обществе, отсутствие связи с внешним миром оказалось серьезным испытанием. Через пару дней и дежурства приелись, стали рутинными, и тогда жизнь началась совсем тусклая. Хорошо еще, напарники догадались реквизировать продовольствие, более-менее приспособленное к длительному хранению, а то мясо, которое не успели съесть, очень скоро приобрело неприятный запах, и его пришлось выбросить. К тому же, довольно быстро все темы были перебраны, анекдоты рассказаны, и самим себе напарники стали напоминать небезызвестных персонажей О'Генри, запертых снегопадом на перевале. Те, помнится, тоже начинали с анекдотов, а под конец даже кастрюли поделили. Впрочем, до этого не дошло - во-первых, некоторое развлечение в бытие вносила лошадь, которая паслась неподалеку, и за которой надо было присматривать. Ну а во-вторых, буквально через неделю их жизнь претерпела кардинальные изменения.
   В то утро Александр ухитрился задремать на посту. Дело в том, что накануне он попал под несильный дождь, простудился и, чтобы немного прийти в себя, выпил упаковку "Фервекса", совсем забыв о побочном действии продукта импортной фармоколгии. В результате его посетила необоримая сонливость, с которой ничего не смог поделать даже утренний чай - кофе у них к тому моменту закончилось. Наверное, стоило рассказать о недомогании напарнику, но Александр счел простуду мелочью и, в результате, так и заснул, сидя на куче елового лапника и привалившись спиной к толстому березовому стволу. К счастью, минутная слабость не привела к фатальным последствиям - услышав чужие голоса, раздающиеся неподалеку, он проснулся мгновенно, пару секунд не мог понять, где находится и что происходит, но потом окончательно пришел в себя и, определив место, откуда шел звук, осторожно двинулся в ту сторону.
   Прошел он метров двадцать, вряд ли больше. Источник звука был совсем рядом, и представлял из себя довольно-таки печальное зрелище - человек десять сидели у небольшого костра, прихлебывая из кружек какой-то отвар. Там было шестеро детей обоего пола, на вид, от восьми до двенадцати лет, парнишка лет шестнадцати с перевязанным плечом, две женщины, сидящие к Александру спиной, неопределимого из-за мешковатой одежды возраста, и какая-то гренадерского роста бабища поперек себя шире. Одеты просто, шмотки истрепанные, грязные - видать, шли давно и долго. Ну и хрен с ними, пускай сидят - реакция Александра была вполне предсказуемой. Посидят и уйдут, и нечего с ними контачить зря.
   Увы, человек предполагает, а бог располагает. Предательски хрустнула под ногой ветка, и тут же сидящие пришли в движение. Дети порскнули в стороны так шустро, что Александр даже не понял, то произошло. Все три женщины тут же последовали за ними, зато парень со стремительностью кошки потянулся за лежащей тут же немецкой винтовкой. Только вот быстро поднять ее не сумел - правая рука его, похоже, была повреждена серьезно и не действовала. Наверняка резкие движения были весьма болезненными, но парнишка умел терпеть, только вот работать с оружием левой рукой он еще не привык. Пока незадачливый стрелок возился, у Александра было достаточно времени, чтобы адекватно отреагировать, и своего шанса он не упустил.
   В принципе, вариантов у него было два - валить куда подальше или атаковать. Можно было, правда, еще замереть, но вдруг увидят? Если уже не увидели... Или продемонстрировать свое полное миролюбие. И что дальше? Народ-то дерганый, еще шмальнут с перепугу. И в спину, если попытаться сбежать, тоже выстрелить могут. Вряд ли попадут, конечно, но все же риск есть, а он, как назло, без броника. Да и шуму будет много, и не факт, что его никто лишний не услышит. Стало быть, оставался один вариант - повязать этих умников до того, как они успеют сотворить что-либо непоправимое.
   Все это вихрем пронеслось в голове Александра, а тело уже решило само, и прежде, чем раненый управился со своей винтовкой, диверсант в два прыжка добрался до него и сильным пинком выбил оружие. Короткий удар - и парень, закатив глаза, осел - пять минут без сознания гарантированы, а может, и больше, но тут уж как повезет. И наступила тишина...
   Александр настороженно повел стволом автомата. Тишина никак не отреагировала. Смешно - как минимум троих он видел: ту самую здоровенную бабу, которую как ни маскируй - все равно видно, и двоих детей. Эти трое вжались в землю и не двигались, всеми силами пытаясь слиться с окружающим пейзажем. Остальные наверняка занимались тем же. Наивные - прямо как страусы, прячущие голову и думающие, что их никто не видит.
   - Вылезайте, живо! - зло скомандовал стрелок. Злился он, правда, на самого себя - интуиция подсказывала, что только что он огреб на свою шею дополнительные проблемы, и это ему абсолютно не нравилось.
   - Ой, так это ж свои... - пискнула, поднимая голову, женщина. Интересно, у нее просто голос такой противный, или со страху фальцет прорезался?
   - Кому свои, а кому и не очень... Вылезайте. Кто такие? Что тут делаете?
   Беглецы осторожно выбрались из кустов. Да-а, с этого ракурса они выглядели еще более убого, чем раньше - грязные, оборванные, осунувшиеся. И глаза такие... голодные. Особенно у детей.
   - Так кто вы такие?
   - Может, их стоит вначале покормить?
   Александр резко обернулся и увидел напарника, ухитрившегося подойти совершенно бесшумно. Павел, оценив его удивление, только усмехнулся:
   - Я, в отличие от некоторых, не спал, а они громко ходят, так что ты пришел сюда вторым.
   - И как? - проглотив заслуженный упрек, спросил Александр.
   - Да нормально. Послушал их разговоры, потом на бесплатный цирк в твоем исполнении полюбовался.
   - Твои комментарии?
   - Впечатлило. Только вот, как я понял из их разговоров, они уже дня три на подножном корму, и питательнее брусничных листьев ничего не ели.
   - Ладно, покормим...
   - Угу. Что-то у тебя мировоззрение меняется.
   Александр только плечами пожал. Действительно, несколько месяцев назад его бы вряд ли стали волновать такие мелочи. Ну а сейчас... Сейчас они с Павлом вытащили на свет запасы и скомандовали женщинам - готовьте, мол. А пока те взболомошными курицами вертелись у костра, спешно готовя кашу, выдали детям остатки хлеба, сахар, каменной твердости пряники, в общем, что было - то и выдали. Глядя на то, с какой скоростью еда исчезает в их желудках, Александр понял, что ребятишки и впрямь оголодали, и если взрослые еще могли терпеть и как-то себя контролировать, то малышня... Ладно, не стоит о грустном.
   Единственным, кто не принимал участие в спонтанно начавшейся веселухе, был обиженный Александром парень. С его рукой особой помощи ждать не приходилось, вдобавок, парнишка был обижен на абсолютно незаслуженный, с его точки зрения, нокаут. На комплексы побитого ребенка Александру было, в общем-то, плевать, но напрягать кого-то против воли - оно надо? Так что раненый сидел и дулся. Ровно до того момента, как Павел сунулся осмотреть ему плечо.
   Такого потока безыскусных матюгов, который разнесся, когда снимали грубо наложенную повязку, диверсанты не слышали давно. Александр, правда, не обратил внимания на мнение подопытного, угодившего в нежные руки напарника, но тут Павел крикнул ему, и пришлось подойти.
   Да уж, приятного было мало. Пулевое ранение, кость, скорее всего, не задета, но сама пуля, то ли выпущенная из автомата, то ли из пистолета, застряла в мышце. Сейчас вокруг раны было пятно синюшного цвета, рука заметно опухла.
   - Что скажешь?
   - А что я могу сказать? Я ведь не врач.
   - Ну да, ты специализируешься чуточку в другом. И все же?
   - Максимум, на что меня хватит - это перевязать рану. Здесь же хрен знает, что творится. Пуля угодила сюда явно не сегодня, наверняка занесла грязь, кусочки ткани...
   - Я это и сам вижу.
   - И что думаешь?
   - Я в этом разбираюсь не больше твоего.
   - Да уж, что-то мы в нашей и без того не всесторонней подготовке упустили. Впрочем, кто же знал, что тут нужен будет хирург? Твои предложения?
   - Я, конечно, не специалист, но если ничего не сделать, то есть шанс, что он загнется от заражения крови. Надо извлечь пулю, почистить рану...
   - Сумеешь?
   - Не знаю. Но если ничего не сделать, будет только хуже.
   - Ладно, давай попробуем. Сейчас, только скажу остальным, чтобы обедали без нас.
   - Хорошо. Аптечку захвати...
   Обколов плечо раненого обезболивающим, которого в аптечке нашлось предостаточно, они извлекли пулю и как могли вычистили рану. Для этого пришлось надрезать мышцу, ну тут уж ничего не поделать. Место импровизированной операции залили перекисью водорода, вкололи порцию пенициллина и заставили пациента выпить дозу антибиотика внутрь. Во времена неизбалованных фармацевтикой микробов это должно было иметь сногсшибательный эффект, тем более что кость и впрямь была не задета. Ну а дальше... Дальше - как повезет, что могли, они уже сделали.
   Когда, оставив раненого приходить в себя, лекари-самоучки подошли к костру, их ждали - начинать трапезу без хозяев никто даже не попытался. И это несмотря на голод и на разрешение. Интересные тут нравы...
   Каша одуряющее пахла мясом, хотя и было-то его совсем немного - среди реквизированных в деревне продуктов нашлось только несколько банок мясных консервов, часть из которых уже подъели. Срока годности, правда, не знали, но раз до сих пор не отравились, значит, съедобные. Пару банок кинули сейчас в кашу - и навар получился вполне приличный. Напарники только сейчас почувствовали, как проголодались, изображая докторов, и воздали должное стряпне - все же готовить просто и сытно у женщин получалось лучше них.
   Кстати, сейчас они рассмотрели, наконец, тех, кто к ним прибился. Та женщина, которая, судя по всему, была у них за главную, оказалась на проверку совсем не старой - на вид ей было лет сорок, или, может, чуть больше. Двое других - вообще молодые, одной лет около двадцати, и была она, похоже, на сносях, во всяком случае, живот выпирал заметно. Второй и вовсе было на вид лет восемнадцать, хотя, конечно, точно не скажешь - все же грязь и голод меняют внешность. Дети - они и в Африке дети, четверо пацанов и две девчонки. Девчушки - они постарше, мальчишки - совсем еще огольцы. И ели они, несмотря на то, что уже немного заморили червячка, быстро и жадно. Взрослые же питались аккуратно, по-крестьянски, стараясь, чтобы ни одна капля не упала на землю. В их присутствии Александр, в полевых условиях особыми, сверх необходимого минимума, манерами не утруждавшийся, почувствовал себя ужасным неряхой. Ну, это чувство он тут же запихал куда подальше - не хватало еще комплексовать по поводу того, что о нем подумают всякие левые бабы, но осадочек все равно остался. Что-то они потеряли за те десятилетия, которые прошли с большой войны.
   Закончив с едой, Александр слегка толкнул расслабившегося было Павла в плечо, а когда тот повернулся, коротким движением головы показал: отойдем, мол. Тот согласно кивнул, и, оставив женщин мыть посуду, ухаживать за раненым и вообще вкалывать, напарники пошли в сторону. Метрах в ста от лагеря оба сели, Павел закурил, а Александр лег на спину и мрачно посмотрел на плывущие по небу облака. Ничего интересного там, правда, не было, даже самолетов не наблюдалось.
   - Ну, что скажешь?
   - А что я должен говорить? - удивился Павел.
   - Тоже верно, не должен. Тогда скажу я. Тебе не кажется, что мы только что заполучили большую проблему?
   - С чего ты взял? Ну, помогли людям... Они передохнут немного и уйдут, - не слишком уверенно отозвался Павел.
   - Три раза "Ха!", - без выражения прокомментировал Александр. - Ты сам-то в это веришь?
   - Ну...
   Сделав из затянувшейся паузы вывод о том, что продолжения не будет, Александр раздраженно хмыкнул:
   - Твое "Ну", я так понимаю, это тщательно замаскированное "Нет"? Ладно, молчи, и так все ясно. Давай я тебе расскажу свое видение ситуации, а ты укажешь, где я не прав, годится?
   - Давай...
   - Итак, сваливать куда-либо эта орда совершенно не жаждет. Не знаю уж, ты и впрямь не обращаешь внимания, или старательно убеждаешь себя, что ничего не происходит... Кстати, ничуть не удивлюсь, если так - защитная реакция психики и все такое... Так вот, как бы то ни было, эти бабы уже вовсю обустраиваются, причем с такой скоростью, что я охренел. Их, кстати, можно понять. Не знаю уж, кто они, и откуда, но вся эта компания явно оказалась в глубокой заднице на букву "Ж". Вот и пытаются теперь зацепиться за любой островок спокойствия и стабильности, ну, или за то, что им кажется таковым. Конкретно сейчас в их понимании эта роль уготована нам. Не знаю, как ты, а я, откровенно говоря, не в восторге. Теперь можешь начинать меня поправлять.
   - Пока все логично, - мрачно буркнул Павел.
   - Очень хорошо. Точнее, плохо - я был бы не против ошибиться. Фокус в том, что в данной ситуации они нам не только не нужны, но даже опасны.
   - Ну, это ты загнул...
   - Отнюдь. Ты подумай сам. Во-первых, эта орава нас демаскирует. Вдвоем-то мы бы просто засели в норе, и нас никто бы не увидел и не услышал, а когда десять человек - это намного хуже. Лагерь сразу же разрастается до немалых размеров. Дети бегают, шумят, галдят... Им ведь не объяснишь, что надо постоянно вести себя тихо. Но это, кстати, отнюдь не самое хреновое - все же, надеюсь, мы ушли достаточно далеко от населенных мест, и народу тут мотается не так и много.
   - И что же, по-твоему, самое хреновое?
   - Жратва. Вернее, ее отсутствие. Понимаешь, того, что у нас было, с избытком хватало для двоих, но сейчас запасы придется делить на двенадцать, при этом один - раненый, которому требуются силы, а значит, калории не урежешь, и шестеро детей, которым тоже надо и двигаться, и есть. Причем, что характерно, отучить их ни от того, ни от другого не получится. Они на вид-то меленькие, а жрут - как в той рекламе.
   - Это в какой?
   - Желудок у котенка не больше наперстка... А влазит - целое ведро, - скривился Александр. - Я сегодня на них посмотрел, так подумал, что если китайцев научить есть ложками, то наступит всемирный голод.
   - Ну уж, здесь ты и впрямь загнул. При чем тут китайцы?
   - Да ни при чем, ассоциация просто - такие же маленькие и шустрые. Но факт остается фактом - еду в навоз ребятишки переводят лихо, и если этот народ тут останется, то нам еды хватит дай Бог на неделю. А потом будем лапу сосать, вот так-то.
   - И что ты предлагаешь? Гнать их?
   - Гнать надо было раньше. Точнее, не гнать, а не попадаться им на глаза, они бы сами ушли. Но тут мы оба лопухнулись, я - со своей неуклюжестью, а ты - со своим желанием помочь. Кормилец, блин... Тоже мне, нашлась мать Тереза. А теперь нам остается их кормить, поить и обогревать.
   - Если честно, - задумчиво произнес Павел, - я думал, ты предложишь все же их прогнать. Или, как вариант, - тут он чиркнул ребром ладони по горлу.
   - Угу. Сначала я с тобой напару его лечил, а потом - бабах?
   - Ну, кто знает...
   - Спасибо.
   - Извини.
   - Ладно, проехали. А насчет прогнать... Понимаешь, у меня в семье, кроме деда, ушло на фронт еще восемь человек. А дед вернулся один. И еще. Я никогда не смотрю фильмы про войну, где есть документальные кадры. Потому что каждый раз смотришь на этих солдат и думаешь: а кто из них вернулся? Надеюсь, я ответил.
   - Да, вполне... Ты в чем-то даже патриот. Не ожидал, честно.
   - Какой уж есть, - слегка обиделся Александр.
   - Да я не со зла. Просто в наши дни даже такой патриотизм редкость. Ладно, не дуйся.
   - Тогда больше не говори глупостей.
   - Уговорил, не буду. И все же, что ты предлагаешь?
   - Для начала узнать - кто они, что они и каким ветром их занесло в эти места. А потом уже будем решать все остальные проблемы. Тем более что их общество нам терпеть месяц, не больше. Выкрутимся как-нибудь.
   Разговор с вновь прибывшими состоялся в тот же день, вечером. Говорила, в основном, старшая из женщин, которая, помимо габаритов, очевидно, имела еще и привычку командовать. Во всяком случае, она сразу же попробовала поставить себя главной, но Александр осадил его всего одной фразой - просто пообещал, что сейчас они соберутся и уйдут, а беженцы со своими проблемами пускай сами разбираются. У диверсантов же приказ, и им совершенно неинтересно, когда у них под ногами крутятся. Баба оказалась достаточно разумной, чтобы сообразить - диверсанты, на которых повезло случайно наткнуться, им нужнее, чем они им. Уйдут - и что тогда? Даже если оставят припасы (что далеко не факт) хватит их ненадолго, да и защитить беженцев, случись что, будет некому. Так что она сбавила обороты, но чувствовалось - проблемы с ней еще будут. Люди с подобным характером не из тех, кто довольствуется вторыми ролями, а напарникам и без нее жилось неплохо, и центр напряженности в их резко увеличившемся коллективе образовался моментально.
   А история этих людей была простой, можно сказать, банальной, и диверсанты, как оказалось, уже приняли в ней участие, причем самым непосредственным образом. Бежали-то они из той самой деревни, где диверсанты совсем недавно вначале транспортом разжились, попутно истребив гарнизон, а потом зондер-команду ударно перемолотили. Так что, в какой-то степени, они и были причиной обрушившихся на деревню бед.
   Деревенские, чудом избежавшие тогда запекания в собственном соку, соображали быстро. Наверное, работу мозгов в известной степени простимулировала опасность, но все равно, надо отдать им должное, медлить никто не стал. Независимо друг от друга придя к единственно правильному выводу о том, что в покое их теперь точно не оставят, жители деревни в темпе собрали шмотки, дабы валить куда подальше. Ну, этот процесс новостью не был - диверсанты наблюдали его, что называется, вживую. А вот того, что было дальше, видеть они, по понятным причинам, не могли.
   Немцы, как оказалось (тоже мне, новость, фыркнул Павел, а Александр лишь согласно кивнул), умели действовать не только дисциплинировано, но и оперативно. Никто из беглецов, естественно, не знал, когда началась большая охота, но их настигли всего через трое суток, причем сразу крупными силами. Значит, нашли еще раньше, и какое-то время вели наблюдение, не показываясь на глаза и наводя основные силы. Причем атаковавшие были не доморощенными полицаями, и даже не солдатами из какого-нибудь местного гарнизона. Нет, беглецов взяли в оборот рослые ухари в камуфляже, вооруженные, в основном, автоматическим оружием. Очевидно, командование оккупантов не только разозлила, но и насторожила потеря в столь короткие строки сразу двух подразделений, плюс, как подозревали диверсанты, жители малость ощипанной ими деревни тоже в стороне не остались. Настучали, как пить дать, настучали, что в этих местах появились крутые диверсанты. Не обычные партизаны, с которыми немцы имели дело уже почти год, а хорошо подготовленные специалисты, вначале стреляющие, а потом уже разбирающиеся, кого, собственно, они пристрелили. Как бы то ни было, фрицы задействовали, похоже, специальный антипартизанский отряд - егерей, или как их тут называли. Ну да не в названии дело - главное, что работу свою эти молодцы и впрямь знали неплохо.
   Атака была внезапной, но все же немцам не повезло - один из часовых, один-единственный, хотя выставлено их было человек десять, успел поднять тревогу. Выстрел разбудил остальных и, хотя многие погибли в первые секунды боя, некоторым удалось спастись. Мужчины поступили так, как положено мужчинам - остались прикрывать свои семьи, а женщины и дети рванули в лес, благо темнота давала им шанс затеряться. Да и немцы, в общем-то, не слишком усердствовали с поисками - наверняка хорошо понимали, что беглецы никому уже не опасны, а главное, озабочены будут собственным выживанием, и ущерба от них ждать не приходится. Поэтому сил понапрасну никто расходовать не стал, и как раз благодаря этому, ну и, конечно, тем, кто остался прикрывать отход, некоторым беглецам и впрямь удалось спастись.
   Сколько человек выжило той ночью, сколько осталось на заваленной трупами поляне, а сколько погибло уже потом, в лесу, теперь, наверное, было уже никогда не сосчитать. Эта группа собралась случайно - просто кинулись все женщины в одну сторону. Дети побежали за ними, скорее всего, инстинктивно, а парня с винтовкой тетя Нюра, это та, которая была у них старшей, натурально схватила за шиворот и уволокла за собой, когда он свалился от немецкой пули аккурат у нее на пути. Кстати, винтовку свою, в которой и осталось-то всего два патрона, он так и не выронил, держал мертвой хваткой, даже когда был без сознания.
   А потом они несколько дней бродили по лесу, и из еды у них с собой оказался кусок хлеба, сунутый в карман все той же тети Нюры еще вечером перед побоищем. Хорошо еще, спички были. Постарались уйти подальше, довольно быстро заблудились - и вот, в конечном итоге, наткнулись на тихо-мирно сидящих в импровизированном схроне диверсантов.
   Кстати, и представились заодно. Ну, естественно, тетя Нюра... Кажется, это был старый вариант имени Анна, но ни Александр, ни Павел точно не знали, а спрашивать постеснялись, да и не хотелось им демонстрировать свое неполное знание местных языковых особенностей. Эта женщина до войны была дояркой в колхозе, у нее было два сына, которые служили в армии. Одного призвали еще до войны, второй с такими же, как он, решительными односельчанами, ушел на призывной пункт в первый же день - боялся, что на его долю войны не достанется. С тех пор об обоих не было ни слуху, ни духу, что, учитывая ход войны, и неудивительно.
   Парня звали Сергеем, было ему не шестнадцать, а, как оказалось, целых семнадцать лет, просто возраст успешно маскировался худобой и невысоким ростом, следствием то ли генетики, то ли банального недоедания в детстве. А вот кисти рук, наоборот, были широкие, как лопаты, и, на вид, очень сильные. Винтовку свою он подхватил из рук упавшего от немецкой пули соседа. Успел даже один раз выстрелить, а потом и сам упал. Вот так-то, все хотел уйти к партизанам, да мать его удерживала. Лучше бы не удерживала, если честно - и сама, наверное, погибла, и сын теперь ранен и неизвестно, выживет ли.
   Старшую из девушек, высокую, с классическими чертами лица и длинной русой косой, звали Евгенией, и она, как оказалось, и впрямь была на шестом месяце. Правда, насчет отца ребенка не распространялась, да и остальные помалкивали. Ну, их дело, хотя понять можно - она, похоже, была не замужем, а на таких в деревнях всегда смотрели косо. Ее подруга, невысокая, худощавая, симпатичная, с роскошными черными волосами, хотя какая уж там подруга - скорее, товарищ по несчастью, носила старое русское имя Анастасия. "Можно Настя" - и зарделась, как маков цвет... Ей было всего шестнадцать - война и впрямь заставляет выглядеть старше. Имена детей напарники даже запоминать не стали - какой смысл? В общем, тот еще зоопарк подобрался.
   По окончанию вечера откровений женщины отправили детей спать, беззастенчиво реквизировав обжитую пещеру. С ними уложили и Сергея - того после уколов мотало из стороны в сторону, и непонятно было даже, как он раньше не отключился. А после этого они попытались выведать, что же из себя представляют приютившие их люди. Александр отбрехался - сказал, что они тут по особо важному и сверхсекретному заданию. Ни словом не соврал, кстати, и при этом ничего, собственно, не сказал. Вряд ли приблудных дам это удовлетворило, но мозгов у них было достаточно для того, чтобы не лезть, куда не надо. Что называется, и то хлеб.
   Пока же пришлось снова ночевать под открытым небом, да еще и без спальников, оставшихся в схроне, и нельзя сказать, что это напарникам нравилось. Точнее, не то чтобы совсем под открытым небом, поняв, что женщины в любом случае оккупируют землянку, напарники еще засветло в темпе соорудили из подручных материалов шалаш, но толку от него было мало. Хорошо еще, дождя не было, но все равно было сыро, ночь выдалась прохладная и, если бы не термобелье, заболеть можно было запросто. Учитывая, что Александр и так был простужен, то и еще проще. В общем, утром, невыспавшиеся и злые, оба они вооружились лопатами и принялись копать себе новое убежище, в котором можно было бы перекантоваться оставшееся время.
   Спустя пару часов, когда они уже изрядно взмокли, появилась тетя Нюра и принялась руководить. Парни вначале не обращали внимания, но, как известно, даже комар, который зудит над ухом долго и нудно, начинает раздражать и вынуждает обратить на себя внимание. Когда же внимание было обращено, то оба они с удивлением поняли - она руководит строительством землянки для женщин, и свято уверена, что именно для этого парни затеяли земляные работы. Ну а что? То, с позволения сказать, убежище, в котором они провели эту ночь, для всей оравы маловато, так что, по логике тети Нюры, в нем должны были остаться дети, ну и Сергей пока что, а для женщин просто необходимо отдельное жилье.
   Может, и необходимо, только вот они-то здесь причем? Оба напарника синхронно испытали чувство недоумения, плавно переходящего в раздражение, но вот дальнейшая реакция была разной. Александр просто молча пожал плечами, мол, блажен, кто верует, а вот Павел, будучи куда менее сдержанным, тетю Нюру послал по всем известному адресу. Это было ошибкой.
   Несмотря на то, что парень в своем посылании ухитрился ни разу не сорваться на нецензурные слова и выражения, ответ не заставил себя ждать. Пришедшая за ночь в себя и успокоившаяся тетя Нюра мгновенно оказалась в своей родной стихии, и наехала на Павла не хуже базарной торговки, которую поймали за руку на втюхивании залежалого товара. Под градом сочных эпитетов Павел то краснел, то бледнел и сжимал кулаки так, что костяшки побелели. Будь на месте тети Нюры мужик, он давно расстался бы с половиной зубов и получил бы в довесок отбитый ливер, но провести соответствующую воспитательную работу с женщиной Павлу не позволяло воспитание. Такой вот каламбур... Наглая баба каким-то шестым чувством смогла это понять и без зазрения совести пользовалась своим преимуществом.
   Конец безобразию положил Александр. Не потому, что решил прийти на помощь напарнику - честно говоря, сочувствия к нему он сейчас не испытывал совершенно. Да и вообще, пускай учится гасить скандалы, если уж не хватило ума их избежать - умение, весьма полезное в жизни, кстати. Но вот быть свидетелем подобных сцен он ненавидел, равно как и общаться с такими бабами, как тетя Нюра. Послушав немного, он с размаху воткнул лопату в землю и решительно пошел наверх, бросив через плечо:
   - Собирайся, Паш, мы уходим.
   - И куда это вы собрались? - уперла руки в бока тетя Нюра. - Куда собрались, я спрашиваю?
   Вблизи Александру моментально стала понятна ее наглость. От женщины спиртным даже не пахло - разило, посади ее в машину, и стекла запотеют мгновенно. Откуда она взяла выпивку? Да все просто, наверняка делала ревизию припасов и обнаружила хозяйственно прихваченную Павлом в деревне бутылку самогона, которую напарники сохранили на всякий случай. Ну, натереться спиртом, если промокнешь, или внутрь в небольшой дозе. Опять же, обеззараживает спирт неплохо. А тетя Нюра эту дрянь использовала, что называется, по прямому назначению.
   Больше всего Александра подмывало дать ей в пьяную морду, но все же он сдержался - наверное, остатки воспитания сработали. Вместо ответа он обогнул ее, как неодушевленный предмет, и зашагал к лагерю. Тетя Нюра попробовал выдать ему в спину что-то обидное, но вдруг ойкнула и осеклась на полуслове. Александр оглянулся и с удивлением обнаружил, что Павел уже выбрался из оврага, а тетка сидит на заднице. Ну, вот и причина ее внезапной молчаливости - видать, у напарника кончились и терпение, и воспитание, так что он, не долго думая, подсек ей ноги. Теперь несколько секунд, в течение которых она будет приходить в себя, у них точно имелось.
   В принципе, им и брать-то с собой нечего было. Оружие разве что, самый минимум продовольствия, аптечку и приемник, который вовремя предупредит об открывающемся окне. Все, в общем-то. Спальники они решили оставить, не отбирать же у детей да у раненого, большую часть продовольствия - тоже. А в остальном... Можно помочь, но терпеть хамство и дурость абсолютно чужих людей попросту глупо.
   - Вы уходите?
   Александр, как раз проверяющий, все ли взял, обернулся на голос. Позади них стояли обе девушки. Павел, которого они отвлекли от того же самого, лишь молча кивнул им в ответ, Александр же не стал делать и этого - просто вернулся к прерванному занятию.
   - Пожалуйста, не уходите.
   Ага, это та, что помладше - у нее голос более тонкий.
   - Почему? - равнодушно спросил Александр.
   - Без вас нас рано или поздно найдут и убьют.
   - А нам-то что до того?
   - Вы же наши, советские...
   - Девочки, - ну, это уже Павел. - Мы не просто советские. Мы выполняем специальное задание. Очень важное задание. Когда мы просто помогли вам, то уже поставили его выполнение под угрозу, но это еще можно было как-то потерпеть. Но с пьяной идиоткой возиться мы не можем, просто не имеем права, понимаете?
   - Тетя Нюра... Она всех в ту ночь потеряла. Мужа, брата, двух сестер... Пожалуйста, простите ее...
   "Ага, вот в чем дело. Не только в дурном характере. Обычный стресс, который вылился в неадекватное поведение. Плюс самогонка мозги разжижила. Может, и впрямь крыша поехала", - подумал Александр, а вслух спросил:
   - И что вы предлагаете? Чтобы из-за нее нас всех тут положили?
   - Мы будем смотреть за ней, она вам больше не помешает. Ну, пожалуйста, не уходите...
   Выругавшись про себя на так некстати проявившуюся жалость, Александр устало махнул рукой и сел на землю.
   - Хрен с вами. Но чтоб она к нам даже близко не подходила больше. Хоть связывайте ее. И сами валите отсюда, чтоб я вас больше не видел.
   Очевидно, девушки отнеслись к проблеме со всей серьезностью. Во всяком случае, в тот день тружеников штыковой лопаты никто больше не тревожил, и они успели вполне прилично обустроить и замаскировать свое новое жилище. Получилось даже лучше, чем прежнее, во всяком случае, потолок точно - им служили корни сразу двух деревьев, сосны и березы, широко раскинувшиеся и переплетенные между собой в плотную сеть. К тому же, это само по себе неплохо маскировало вход. Спать, правда, теперь приходилось на куче соснового лапника, но это все же было лучше, чем ничего, да и сверху набросали соломы, небольшое количество которой нашлось в телеге. Словом, устроились кое-как.
   Вечером, когда сели ужинать, подозрения напарников насчет продовольственных запасов подтвердились - народ кушал с чувством, и такими темпами максимум через неделю запасы будут выметены подчистую. Немного подсластило пилюлю угрюмое молчание тети Нюры, но это была уже мелочь. В любом случае требовалось озаботиться продовольствием увы, но заняться этим немедленно не удалось - на следующее утро Александра срубило.
   Все же современный человек намного больше подвержен воздействию внешних факторов, чем его далекие предки. Те, наверное, и не чихнули бы в подобной ситуации, а уже простывшему Александру, который вместо того, чтобы отлежаться, повкалывал на ветру, этой мелочи хватило за глаза. Следующие три дня он валялся в липком поту, с температурой и прочими радостями, периодически терял сознание, горстями жрал таблетки... Короче говоря, когда на четвертый день болезнь, устрашенная кучей лекарств, отступила, он понял, что такое настоящий кайф. Правда, еще сутки мог есть только полужидкую кашу, но все равно... Кстати, вот тут выяснился жирный плюс наличия в их коллективе женщин - все же приятно, когда за тобой девушки ухаживают. Для привыкшего рассчитывать только на себя киллера ощущение, когда за него и впрямь переживали, было внове. При этом, хотя умом он прекрасно понимал, что со стороны женщин забота о нем была, в конечном итоге, заботой о собственной шкуре, раздражения это понимание не вызывало, скорее, наоборот.
   А потом, когда он более-менее пришел в себя, у него реквизировали всю одежду, дабы ее перестирать. Он пытался протестовать, но обе девушки насели на него и буквально из вырвали шмотки, только оружие осталось. Очень своевременное, кстати, было решение, потому что если трусы-носки они с Павлом до недавнего времени стирали постоянно, то верхняя одежда давно заскорузла от грязи и пота. Павел, кстати, уже прошел через эту процедуру, и был доволен, как слон. Ну и Александр, помывшись и переодевшись в чистое белье, а потом еще и получив назад свои шмотки, выстиранные (интересно, как это возможно без мыла?) и высушенные над костром, тоже почувствовал себя, словно заново родился. Единственно, от одежды, которую сушили над костром, пахло дымом, ну да это все были мелочи, на которые не стоило даже обращать внимания.
   Вообще, за эти дни их лагерь изменился кардинально, и, по мнению Александра, отнюдь не в лучшую сторону. Если раньше он прямо-таки символизировал торжество минимализма и скрытности, то сейчас обнаружить его, при желании, было совсем несложно. Да и неудивительно, в общем-то - все-таки такую ораву, особенно учитывая наличие детей, замаскировать тяжело. Кстати, один из мальчишек попытался уже спереть у Александра пистолет, за что больно получил по рукам и, разревевшись, убежал. Контр-демарша разгневанных таким отношением к подрастающему поколению женщин, к удивлению Александра, не последовало. Как оказалось, причина столь небрежного отношения всех к слезам и соплям была проста, как три копейки - мальчишка уже пытался увести оружие у Павла, и это ему даже удалось. К счастью, сделал он это как раз в тот момент, когда диверсант занимался чисткой оружия, и пистолет, опрометчиво отложенный в сторону, был не заряжен. В результате пацан, размахивающий оружием, напугал женщин, вымазался в смазке, но ничего серьезного не сотворил. Зато был пойман и безжалостно порот - деревенский метод воспитания, способный вызвать шок и конвульсии у любого продвинутого педагога, все же был и остается наиболее действенным средством для обучению подрастающего поколения пониманию, что такое хорошо, а что такое плохо. Увы, в данном конкретном случае это не сработало, и сорванец предпринял вторую попытку. Хорошо еще, что Александр успел понять, кто его пытается обезоружить, и сдержал удар, иначе мог бы мальчишке и руку нечаянно сломать.
   Дети, конечно, любят играться с оружием, причем все, и мальчишки, и девчонки. Дети военной поры - тем более. Вот только Александру данное обстоятельство доставляло исключительно беспокойство - теперь приходилось учитывать, что в любой момент чья-то шаловливая ручка может попытаться его обезоружить, и случится это наверняка в самый неподходящий момент. Воистину, все познается в сравнении - как вспомнишь, какие эти дети были тихие, спокойные, испуганные в первый день - аж тепло на душе становится. А сейчас они стоят на ушах, визги, писки, беготня... Старшие еще более-менее, в крестьянских семьях взрослеют быстро, и поэтому они вполне адекватны, по хозяйству все больше возятся, а вот малышня отрывается на всю катушку.
   Запасы за это время, кстати, показали дно, и случилось это намного раньше, чем Александр ожидал. По всему выходило, что в ближайшее время придется озаботиться пополнением запасов, вот только сил пока что не было, так Александр с предельной откровенностью и сказал напарнику. Конечно, показывать слабость, как многие считают, недостойно мужчины, но он считал, что это честнее, чем рухнуть на середине пути. Павел с ним полностью согласился, и вечером они настояли, чтобы порции были урезаны, и имеющееся продовольствие было растянуто на максимально больший срок. Никто в восторге не был, но и роптать не пытались - тоже понимали, что к чему.
   Кстати, Сергей тоже пошел на поправку. Рана на руке медленно, но верно затягивалась, воспаление ушло, очевидно, антибиотики, которыми Павел все еще его пичкал, делали свое дело. Хорошо еще, что лекарств они взяли с большим запасом - все же оба, хотя это был отнюдь не первый рейд, не слишком доверяли экспериментальной аппаратуре, и помнили, что оказавшись отрезанными от благ цивилизации, будут уязвимы. Вот и пригодилось, хотя аптечка уже явственно показывала дно. Тем не менее, и ждать им, по всем расчетам, тоже оставалось не так уж долго.
   В общем, Александр отлеживался еще пару дней, прежде чем почувствовал, что готов на новые подвиги. К тому времени он все явственнее начал ощущать, что младшая из девушек его ненавязчиво и аккуратно опекает. Не то чтобы Александра напрягало подобное положение вещей - с точки зрения логики это было как раз объяснимо. Все же девушки очень сильно от них зависели, и потому логичным было прицепиться к кому-то, стать, так сказать, незаменимой, воспринимаемой, в идеале, как часть себя - хоть какой-то шанс, что в случае опасности тебя не бросят. Ну а тут как раз ситуация с болезнью, когда, приложив не такие уж и большие усилия по ухаживанию за беспомощным вроде бы человеком можно основательно примелькаться. Александр очень хорошо помнил - сидела рядом с ним в основном как раз эта вот, молодая да ранняя. Правда, не совсем ясно, почему она сделала ставку именно на него - все же у Павла и вид попредставительнее, и здоровый он, как лось. Поэтому на него постоянно и девки вешались, а Александр при общении с противоположным полом всегда оказывались в тени напарника. Однако в выверты женской психики стрелок вдаваться не собирался, решила к нему приклеиться - ну и пусть ее.
   Пожалуй, Александр бы продолжал не обращать на нее внимания, но в последний день перед выходом в продуктовый рейд произошло событие, несколько выбившее его из колеи. После ужина он проходил мимо женской половины лагеря (все же отчуждение между ними осталось, равно как и дистанция в сотню метров), и услышал визг. Хороший такой визг, ядреный, такой бывает, когда кого-то бьют смертным боем. Похоже, в дамском коллективе происходили нешуточные разборки. Не то чтобы Александра интересовали чужие терки, но и смертоубийства под боком не хотелось. К тому же, эти вопли действовали ему на нервы, поэтому диверсант решительно направился в сторону драки.
   По мере приближения слышимость становилась лучше, и вопли распались на вполне различимые слова и выражения. Александр даже приостановился, чтобы послушать - все же, будучи выходцем из времени, когда информация льется буквально отовсюду, из радио, из телевизора, из сети, он умел быстро отсекать лишнее, выделяя основу. Вот и сейчас, из несвязанных вроде бы воплей, он сумел понять простую вещь - тетя Нюра таскала Настю за волосы, выливая на нее целую груду обвинений. Простых, кстати, обвинений - оказывается, девушка была перед самой войной посватана за ее младшего сына. Александр только головой покрутил - тогда ей было лет пятнадцать еще, оригинальные здесь нравы. Впрочем, в глубинке они могут быть какими угодно.
   Так вот, сейчас эта самая тетя Нюра параллельно рукоприкладству ругалась на девушку, потому что та, по ее мнению, вместо того, чтобы терпеливо ждать возвращения жениха, заглядывается на других парней. Если конкретно, то на Александра, хама и мерзавца, у которого полностью отсутствует уважение к старшим. Все остальное, что она говорила, было не более чем эмоциями окончательно сдуревшей бабы. Ах да, еще она прошлась по Евгении и прижитом ей ублюдке, но это так, вскользь - наверное, личных претензий тетя Нюра к ней не имела.
   Слушать дальше Александр не стал. Просто шагнул в освещенный неверным светом костра круг, коротко ткнул тетю Нюру кончиками пальцев в горло. Женщина моментально заткнулась и принялась хватать ртом воздух - сейчас ее наверняка больше всего заботило, как бы не задохнуться. Ну и зря, кстати, Александр бил так, чтобы вырубить звук, но не более того, хотя убить, честно говоря, было бы легче. Просто не дозировать силу удара, а разбить гортань - и все, медленная и крайне мучительная смерть от удушья гарантирована. Но он никого не хотел убивать - ему просто хотелось прервать творящееся вокруг непотребство, что он и сделал.
   - Так, курицы. Если еще раз кто-то устроит тут драку, будет хуже. Все замолчали - и спать.
   Что интересно, послушались его моментально - все же решительность и отсутствие комплексов на тему "не убий" внушают людям страх и инстинктивно заставляют подчиняться. Он, собственно, и не сомневался в результате, просто обвел всех тяжелым, как свинец, взглядом и зашагал к себе. И почти сразу услышал за спиной легкие шаги.
   Оборачиваться Александр не стал, тем более что идущий, точнее, идущая, приблизиться не пыталась. Боялась, наверное, и, кстати, совершенно зря. Ну, ее проблемы. Не обращая больше внимания на следующую за ним девушку, стрелок просто дошел до края оврага, сел, свесив вниз босые ноги - за последние дни он привык ходить босиком, совершенно перестав обращать внимание на попадающиеся под ноги сучки. Вздохнул:
   - Подходи. Садись. Говори.
   Настя подошла, села рядом, несколько секунд помолчала, а потом попросила:
   - Пожалуйста, не сердитесь на...
   - Я не сержусь, - чуть более резко, чем хотел, оборвал ее Александр. - В конце-концов, это ваши те... споры. Только объясни мне, ради всех святых, почему ты за эту дуру старую постоянно заступаешься?
   - Ну, она старше, и...
   - И что? - вот ведь как, и не хотелось, а все равно опять оборвал.
   - Старших надо уважать, - с такой убежденностью ответила девушка, что Александр даже позавидовал на миг столь незыблемым жизненным принципам. Правда, его мировоззрение в корне отличалось, поэтому он только пожал плечами:
   - Ее возраст - только ее проблемы.
   - Да вы что... Они нас вырастили, воспитали!
   Александр не ответил. Какая-то, может быть, даже очень немалая часть истины в словах девушки, несомненно, была, но терпеть чье-то хамство только на основании того, что этот самый хам старше возрастом, было абсолютно не в его характере. Спорить тоже не хотелось, поэтому он только усмехнулся про себя и помассировал виски - голова с утра побаливала, наверное, к смене погоды. В принципе, так и было - уже два дня висела низкая, давящая на нервы облачность, а сейчас ветер поменялся, и тучи разнесло. Поэтому и болела голова, а от женских криков разболелась еще сильнее. Впрочем, стрелок уже выпил аспирин, и теперь сдавившие голову тиски вроде бы разжимались. Чуть-чуть помолчали, потом Александр спросил:
   - Слушай, как тебя в невесты-то занесло? Вроде сопля-соплей...
   Девушка аж голову вскинула от негодования, но потом, увидев, что за ней наблюдают через полуопущенные веки, и притом смеются, тоже прыснула в кулачок.
   - Да у нас так принято. Родители между собой сговариваются, вот и все.
   - Редкий бред, - прокомментировал Александр, хотя, конечно, понимал, что в такой освященной веками традиции кое-какие рациональные моменты тоже имелись. Родители - они ведь своим детям плохого не посоветуют, другое дело, что и минусов не счесть. - Давать за себя решать никому не стоит.
   - Да много вы, городские, понимаете!
   Ну вот, начался извечный спор между городом и деревней, столь же древний, сколь и бесперспективный, как философские размышления о курице и яйце. Спорить особого желания не было, но и оставлять девчонке последнее слово не хотелось.
   - А тебе самой-то приятно такое положение вещей?
   - Стерпится-слюбится...
   - Я не про это.
   - Не знаю, - девушка задумчиво подперла кулачком подбородок. Как ни странно, это делало ее на вид немного старше. - Вот вернется...
   - Не вернется, - глухо отозвался Александр и выругал себя за это - не хотел ведь говорить.
   - Что? Вы что-то знаете?
   - Знаю, - сказал "А", говори и "Б", да и не все ли равно теперь. - Он у тебя с какого года?
   - С двадцать четвертого...
   - Из ста его сверстников вернутся домой четверо. Твой жених, очень может быть, даже до призывного пункта не добрался - немцы дороги бомбили, да ты и сама об этом знаешь. А сейчас на фронтах идет самая настоящая мясорубка. Погибнет тридцать миллионов человек. Война продлится еще три года...
   - Что вы говорите! Вы! Вы!.. - Александру показалось, что девушка сейчас его ударит, во всяком случае, даже замахнулась... и вдруг заплакала. Поняла, наверное, что слышит сейчас горькую и жестокую, но правду. Стрелок вздохнул:
   - Так и будет. Может, он и выживет, но шансов, сама понимаешь, немного. Прости...
   Девушка вскочила, волосы, заплетенные в косу, мотнулись так, что едва не хлестнули его по лицу. Закрыв лицо руками, она бросилась прочь - ну да, сейчас рушился весь привычный для нее мир. Мир, в котором их страна самая-самая. Самая большая, самая мирная, самая дружная и самая сильная. Он и так-то дал трещину, когда пришли немцы, а сейчас и вовсе осыпался мелким песком. А человек, так неожиданно и больно ее ударивший, остался сидеть, мрачно глядя на небо - чистое, без луны, зато покрытое множеством светящихся точек. И звезды равнодушно висели на небосклоне - им не было никакого дела до маленькой драчки на Богом забытой планете. Игрушечной, по меркам галактики, войны, в которой гибли самые настоящие, живые люди.
   Утром, когда напарники отправились в поход за продуктами, их никто не провожал. Не больно-то и хотелось, если честно - Александр был злой, не выспавшийся, да и Павел тоже. Ну, с Павлом все понятно - он вообще ярко выраженная сова, ему ранние подъемы как по горлу острый нож, а вышли диверсанты с рассветом. Александр же, из-за специфики профессии, приучился и спать, и вставать когда необходимо, поэтому обычно не испытывал неприятных ощущений. Зато с вечера он никак не мог уснуть - настроение после спонтанного разговора испортилось в хлам, и он долго ворочался, ругая себя за непроходимую тупость и длинный язык. Впрочем, периодически свойственный многим русским приступ самобичевания довольно быстро прошел, и, успокоив себя мыслью, что как получилось - так и получилось, и эти люди для него, по большому счету, никто и звать их никак, Александр все же отключился. Вот только выспаться все равно не успел, хотя, может, это было и к лучшему - напарники были злые, решительные, и шагали вперед с твердым намерением набить кому-нибудь морды.
   В качестве источника продовольствия они решили выбрать все ту же деревню, которую один раз уже раскулачивали на предмет пожрать. Логика была проста - если те прогнулись один раз, то прогнутся и во второй, тем более что живут неплохо, а значит, и есть что взять, и деревенские от подобного кровопускания ласты не склеят. По той же причине не взяли лошадь - на месте прихватят, в деревне их до хрена, а тем же беженцам, когда они уйдут, лишняя кобыла, а лучше две, очень даже пригодятся. Нехорошо, конечно, но тамошним умникам их табун тоже, можно сказать, на халяву достался, поэтому ничего страшного, поделятся.
   Правда, как оказалось, сейчас их возможности по быстрому перемещению оказались куда более ограниченными, чем в прошлый раз. Все же Александр еще не до конца оправился от болезни, и это сильно сказалось на его выносливости. Он, конечно, старался не показывать виду, но поддерживать прежний темп в конце-концов все же не смог. Пришлось чаще останавливаться, да и шли медленнее, и в результате до деревни напарники добрались только на третий день, ближе к обеду.
   В деревне ничего не изменилось. Ничего - то есть абсолютно. Такое же сонное поведение местных, так же спокоен комендант, правда, в этот раз он, очевидно, для разнообразия, был не на рыбалке, а просто отдыхал, лежа в тенечке под деревом - денек выдался жарким. Словом, лепота, будто и нет вокруг войны, не приезжали каратели, чтобы сжечь дотла соседнюю деревню, и не перебили ее жителей в отчаянном ночном бою. И, кстати, словно и не болтаются по лесу диверсанты, сумевшие не только перебить карателей, но и в самой этой деревне шороху навести. Впрочем, как раз их-то местные ничуточки не боялись - наверняка думали, что лихая парочка давно уже сделала ноги и умотала куда подальше. Ну-ну, каждый имеет право на заблуждения.
   Появление диверсантов на улице деревни произвело эффект то ли разорвавшейся бомбы, то ли рычания невесть откуда взявшегося тигра. Проще говоря, улица мгновенно очистилась, люди разбежались по домам - урок, который они получили недавно, явно пошел им на пользу. Честно говоря, Александр больше всего опасался, что в них шмальнут с перепугу, а может, из чувства мести, все же их односельчан недавно положили. Однако обошлось без эксцессов - очевидно, народ здесь куда больше интересовался целостностью собственной шкуры, чем абстрактной местью. Что могут сделать эти двое, даже, что называется, голые и босые, здесь уже убедились, сделали соответствующие выводы, и потому напарники беспрепятственно прошли к дому, во дворе которого находился комендант. Правда, он успел отреагировать - к моменту, когда Павел толкнул калитку, немец уже был в мундире и с пистолетом, но достать оружие из кобуры он даже не пытался - отлично понимал, что его изрешетят прежде, чем он успеет его поднять.
   Интересно, боялся ли он? Скорее да, чем нет - все же страх вполне естественное для человека чувство. Однако держался хорошо, даже не побледнел, и это внушало уважение.
   Александр спокойно подошел к гауптману и, не теряя время на всякие пошлости вроде приветствий или угроз, сказал, что им нужны продовольствие, телега и две лошади. Все, не больше и не меньше. Получив желаемое, они уйдут, и обойдется без эксцессов, ну а если нет... Ну, на нет и суда нет, зато есть пуля.
   Немец к языку скорострельных аргументов прислушался и на сделку с диверсантами пошел даже с каким-то облегчением. Наверняка ведь думал, что с него потребуют что-либо более серьезное, а так у него получалось сохранить и свою жизнь, и спокойствие во вверенном районе. В общем, была возможность отделаться малой кровью, и капитан Хервиг Мюллер ею воспользовался.
   Оставаться там, где их один раз уже пытались повязать (причем, как выяснилось, без ведома коменданта), сверх необходимого ни Александру, ни Павлу абсолютно не хотелось, и полтора часа спустя они уже ехали прочь на нагруженной едой телеге, которую тащили две заморенные кобылки. Разумеется, они и в подметки не годились той, что уже паслась возле лагеря, но тут уж напарники привередничать не стали. Какой смысл? Все равно не для себя старались, со всеми вытекающими последствиями и пониженной мотивацией. Очевидным минусом стало то, что даже две эти клячи обеспечивали нагруженной продуктами телеге меньшую скорость, чем в прошлый раз одна-единственная лошадиная сила. Правда, справедливости ради следовало помнить, что и телега была побольше, да и нагрузили ее куда сильнее, но все же лошадей-то было две! Ну да и на том спасибо - слишком уж наглеть тоже не стоило.
   Вот телегу парни выбирали куда тщательнее - не хватало еще, чтобы она рассыпалась на полдороге. Это было сложно - в гужевом транспорте ни один из них не разбирался. Правда, когда Александр озвучил, что в случае аварии они придут за другой, местные прониклись важностью момента и живо выбрали транспортное средство покачественнее - видать, очень не хотели, чтобы их в ближайшее время снова беспокоили. Ну да и пес с ними - диверсанты не особенно торопились, двигаясь к лагерю уже знакомым, проторенным путем.
   Тогда у них и состоялся серьезный разговор, впоследствии во многом определивший судьбу обоих. Мирный такой разговор, спокойный. Александр полулежал, удобно расположившись на мешках с крупой, Павел сидел впереди, управляя лошадьми. Оба были расслаблены и умиротворены, чему способствовали полные желудки, плюс бутерброды с хорошо просоленным и чуть подкопченным, в мраморных прожилках мяса салом. В этот раз они собирались не в такой спешке, как во время предыдущего визита, и, соответственно, продуктами затаривались куда более продуманно.
   - Слушай, - Павел обернулся к напарнику.
   - Угум... Слушаю, - говорить с набитым ртом не очень удобно, поэтому Александр героически проглотил непрожеванный кусок бутерброда и, приподнявшись на локте, с интересом посмотрел на "извозчика". Павел, которому управлять телегой, как ни странно, понравилось, на прозвище не обижался, хотя Александр, привыкший к паре сотен лошадей под капотом, совершенно его не понимал.
   - А скажи, что будет дальше?
   - Не понял. Вроде бы все уже обговаривали. Ждем, возвращаемся домой, бизнес мутим... Да и потом, нам еще, насколько я помню, к тамплиерам экскурсию обещали, так что будем продолжать в прежнем духе.
   - Да я не про это, - досадливо мотнул головой Павел. - Я имею в виду, вот привезем мы эту несчастную жратву, а максимум недели через три вернемся домой. А с ними что дальше будет?
   - С кем - с ними? С этой деревней? Со всем миром? Или только с нашими подопечными?
   - Слушай, Сань, не надо пытаться казаться глупее, чем ты есть. Этот мир хрен знает сколько миллионов лет существовал до нас, будет существовать и после того, как мы его покинем. Для него вмешательства вроде нашего - так, булавочные уколы. Деревня... Да какое мне до нее дело. Они сами выбрали свой путь, и не мне их судить. И не мне, кстати, жалеть. А вот наши...
   - Паш, какие они нам, в общем-то, наши? Прости за каламбур, но ты сам подумай. Это - не наш мир, они - не наши предки, я тебе это уже тысячу раз говорил. Пускай разбираются со своими проблемами сами - мы и так сделали для них больше, чем от нас можно было ожидать.
   - Гм... Недавно ты говорил несколько иначе.
   - Считай, с того времени я поумнел.
   - Нет, ты просто обижен на то, что некоторые из них не испытывают к тебе благодарности. В твоем понимании благодарности.
   - Кое-кто из них не испытывает никакой благодарности.
   - А кое-кто ведет себя, как страдающий от спермотоксикоза мальчишка.
   - Не понял...
   - А что тут понимать? Куча баб вокруг и сплошное воздержание. А в нашем возрасте письку узлом завязывать вредно. У тебя все в точности по дедушке Фрейду, а тетя Нюра - всего лишь точка фокуса для твоих эмоций. И не говори мне, что это не так, ты слишком уравновешенный человек, чтобы было другое объяснение. Кое-что можно списать на болезнь, но основа как раз такая.
   - Ладно, психоаналитик доморощенный, хватит об этой дуре. Да и баб, как ты говоришь, не так и много.
   - Зато одна вокруг тебя разве что ужом не вьется. Только слепой не разглядит. Или тормоз, вроде тебя. И, кстати, насколько я тебя успел изучить, как раз такой типаж тебе и нравится.
   - Чушь. Впрочем, ладно, замяли, все равно друг друга мы сейчас не убедим.
   - Угу. И все же, если отвлечься от обид. Помнишь, как сказал тот француз? Мы в ответе за тех, кого приручаем.
   - Ну да, верх мыслительного процесса свихнувшегося пилота.
   - Свихнувшегося?
   - Ну, или накурившегося. Или еще чего... Они ведь, первые летчики, все сплошняком адреналиновые наркоманы были, и какой бред им в голову мог прийти, вообще предсказать нельзя.
   - Хватит, не злобствуй и не уводи разговор в сторону. Ты не прав, понимаешь это - так имей мужество признать очевидное.
   Александр поморщился - если уж напарник вцепился, то отодрать его было сложно. Хватка у начинающего ученого железная, клещи с бульдогами отдыхают. Вздохнув, он положил бутерброд и с силой растер лицо руками.
   - Ладно, что ты предлагаешь? Сидеть здесь и охранять их до конца войны? Прости, но меня на такой подвиг не хватит, да и тебя, подозреваю, тоже.
   - Ну, зачем все так усложнять... Я предлагаю забрать их с собой.
   - Что? - Александр даже привстал. Он ожидал от извращенного мозга напарника чего угодно, но не такого бреда. - Ты вообще думаешь, о чем говоришь? С нас полковник снимет скальпы вместе с головами, а потом еще и прикажет самим же их пристрелить.
   - Ты такого плохого мнения о нем?
   - Я такого плохого мнения обо всех.
   - И обо мне?
   - Не цепляйся к словам. Если считаешь это принципиальным, то себя можешь из списка исключить.
   - Спасибо, - голос Павла был полон сарказма.
   - Не за что. И все же, я подозреваю, что именно так и будет. Чужие проблемы боссам никогда не нужны.
   - Мне кажется, ты сгущаешь краски. Наши командиры отнюдь не примитивные людоеды.
   - Во-во. Они образованные, хорошо обученные, интеллигентные людоеды. И им на фиг не нужны лишние проблемы.
   - Ох, и не любишь ты людей...
   - Я не обязан кого-то любить или ненавидеть. По-моему, на людей надо смотреть без лишних эмоций. Каждый беспокоится, в первую очередь, о собственной выгоде. А тому же полковнику нет ни малейшей выгоды помогать каким-то беженцам из сопредельных миров, скорее, наоборот. Именно поэтому я и считаю, что их реакция будет крайне отрицательной.
   - Ой, да брось. Уболтаем как-нибудь.
   - И ты считаешь, я составлю тебе в этом компанию?
   - Надеюсь, что да. Все же ты не настолько черствый тип, каким стараешься казаться.
   - Паша, а ты не обнаглел?
   - Ну, разве что самую капельку. Совсем чуть-чуть. Ну, вот столечко...
   Павел сложил два пальца, показывая зазор миллиметров в пять. Александр посмотрел недоуменно, а потом заржал, как конь. Павел сделал то же самое, и несколько минут они предавались нездоровому веселью - эмоциям нужен был выход.
   - Знаешь что, давай так, - отсмеявшись, Александр вновь стал серьезен, даже, может быть, слишком. - Посмотрим на их поведение, и ближе к теме решим.
   Павел, убедившись, что напарника ему удалось если не убедить, то хотя бы уломать, только хихикнул. Александр в ответ только в очередной раз поморщился, но мешать ему наслаждаться плодами временной победы не стал - пусть его. К моменту, когда переход между мирами вновь можно будет открыть, измениться могло очень и очень многое, и поэтому сейчас наиболее выгодной тактикой, с его точки зрения, было ожидание, а уж ждать он умел, быть снайпером - удел терпеливых.
   Увы, человек предполагает, а Бог располагает. На следующий день, когда они уже подъезжали к лагерю, Павел аж подпрыгнул от мерзкого писка в кармане и натянул вожжи, резко осаживая лошадей и останавливая телегу. Такое поведение для него было совершенно нетипично - обычно лошадей он жалел. Александр удивленно поднял на него глаза, а напарник тем временем пару секунд недоуменно сидел, а потом, театрально хлопнув себя по лбу. Выудил на свет божий приемник, посмотрел на мерцающую красным шкалу и довольно, как объевшийся сметаны кот, улыбнулся:
   - Саш, давай-ка к нашей аппаратуре. Проедем?
   - Да запросто. А что случилось?
   - Все нормально. Похоже, окно может открыться чуть раньше, чем мы планировали.
   Не задавая больше вопросов, Александр кивнул, пересел на облучок и, перехватив у напарника вожжи, подхлестнул лошадей. Те вряд ли были довольны таким невежливым обращением, но спорить не рискнули, только недовольно всхрапывали, демонстрируя свое несогласие с возницей. Тот, не обращая внимания на протесты, еще раз озвучил свое желание ехать быстрее, добавив к щелчку вожжами пару слов на великом и могучем. Лошади хоть твари и бессловесные, но крепкие выражения поняли на раз, и телега, наконец, стала ускоряться, неприятно поскрипывая на ухабах.
   На месте Павел бодро соскочил с телеги и принялся колдовать над своими транзисторами. Александр, спросив, нужна ли помощь и получив отрицательный ответ, пару минут наблюдал за ним без особого интереса - все же он умел работать с этой техникой на уровне включить-выключить, и большая часть действий напарника выглядела для него сейчас как прыжки шамана с бубном. Разве что сушеных мухоморов да трубки с коноплей не хватало. Поставив себе мысленную пометку изучить все эти железки более серьезно, он решил пока что не мешать человеку работать и, заточив острейшим ножом веточку, занялся гигиеной, то есть начал ковыряться в зубах. Он так увлекся этим занятием, что даже пропустил момент, когда Павел закончил свои манипуляции и соизволил повернуть к напарнику весело улыбающуюся харю.
   - Ну что, брат бледнолицый, могу тебя поздравить.
   - С чем?
   - Со скорым возвращением домой. Окно еще не открыть, но уже завтра к вечеру, самое позднее, послезавтра можно начинать эвакуацию.
   - Это радует.
   - Еще как. Правда, сейчас оно откроется на короткий период, не более двух суток, но нам хватит и двух минут. Даже с нашими... гм... спутниками.
   - Это если мы их еще возьмем, - педантично уточнил Александр.
   - Ой, да ладно тебе. Ты ведь для себя уже все решил. Скажешь, нет?
   Стрелок промолчал, только раздраженно дернул челюстью и полез обратно на телегу. Павел усмехнулся и последовал его примеру. Щелчок вожжей - и телега вновь неспешно двинулась в сторону лагеря.
   Место их вынужденной стоянки встретило диверсантов странной тишиной. Не было уже ставшего привычным детского гомона, не переругивалась со всеми подряд тетя Нюра, вообще ничего не происходило, и это настораживало. Во всяком случае, это насторожило Александра, Павел же, скорее, удивился.
   - Что они, заснули все, что ли? - раздраженно спросил он, слезая с телеги.
   - Стой! - Александр мягко, но сильно перехватил его за плечо. Павел удивленно обернулся, но послушался - все же в подобных делах авторитет бывалого киллера был непререкаем. Взяв наизготовку автоматы, они пригибаясь двинулись в сторону лагеря, и несколько секунд спустя поняли, что опоздали.
   Тот, кто побывал здесь до них, не скрывался и не боялся оставлять следы. Весьма кровавые следы, надо сказать. Первым им попался тот самый мальчонка, что пытался тащить оружие. Пулеметная очередь буквально разорвала его пополам. Какая-то мелкая живность уже кружила вокруг, но Александр топнул ногой, и падальщик с испуганным визгом кинулся прочь. Чуть дальше лежала тетя Нюра - похоже, они с пацаном попали под один пулемет, и стрелявший не жалел патронов. Жуткое зрелище - очередь превратила человека в кровавую кашу...
   Сергей лежал чуть в стороне - он без боя не дался, рядом с ним валялась винтовка с вдребезги разбитым пулей ложем, там же - кучка стреляных гильз. Он расстрелял немало патронов из тех, что щедрой рукой сыпанул ему, уходя, Павел, и как минимум один раз попал - метрах в двадцати напарники обнаружили немецкое кепи, с дыркой от пули и все в крови. Пуля угодила ему точно в глаз и вышла, разворотив половину затылка. Не винтовочная пуля, автомат или пистолет - уж в этом Александр разбирался.
   Метрах в ста обнаружили еще одного ребенка. Точнее, одну, девочку. Как ни странно, живую, хотя и без сознания. Пуля ударила ей в ногу, и ухитрилась не причинить серьезного вреда. Ни кость не задела, ни крупные кровеносные сосуды. На фоне того, что парни видели раньше, сквозная дырка в мышце и шишка на затылке - сущий пустяк. Впрочем, шишка - это, наверное, плата за жизнь. Ребенок упал в яму и очень удачно закатился под вывороченный из земли корень. Об этот корень она, скорее всего, и приложилась. Если бы девочка не стонала чуть слышно, напарники бы ее тоже хрен нашли.
   И все. Никого больше, только вытоптанная поляна, разбитая вдребезги телега да отметины от пуль на стволах деревьев. И следы - четкие, хорошо различимые - победители, уходя, не скрывались. А вот куда делись побежденные - это надо было еще выяснить.
   Пока напарник возился с девочкой (хотя что там возиться - перевязать и без того не кровоточащую рану да сунуть под нос смоченную в нашатыре ватку), Александр первым делом отправился к тайнику. Тот был нетронут, и это радовало - спрятанный в нем трофейный немецкий пулемет с патронами снайпера волновал в последнюю очередь, винтовка, кроме насадки на ствол, тоже от серийных образцов ничем не отличалась. Ну, правда, оптика на ней была куда лучше той, что принято было устанавливать на снайперские винтовки в этом времени, но никаких принципиальных новшеств этот прицел не имел и подозрений бы не вызвал. Ну подумаешь, нестандартная оптика. А вот два гранатомета, причем один из них заряженный, были куда важнее. Очень уж не хотелось, чтобы эта игрушка попала в руки немцев. Это дома такие гранатометы - оружие известное и, прямо скажем, изрядно устаревшее, а здесь они - настоящая вундервафля, способная остановить любой местный танк, и дарить ее кому бы то ни было совершенно не хотелось.
   Лошади на месте не было - видать, увели. Нормально и вполне ожидаемо, Александр и сам поступил бы точно так же. Быстро проверив оба схрона, он не обнаружил в них никого и ничего. Похоже, их тоже обнаружили и вымели, что называется подчистую. Ну и хрен с ними - все равно там ничего интересного не было. Но все равно, обидно, хотя сутки как-нибудь перекантуются. С этими мыслями, злой. Но немного успокоенный, он и вернулся в лагерь.
   Павел, колдовавший над раненой, повернулся к нему и приложил палец к губам. Александр кивнул понимающе:
   - Спит? - шепотом спросил он.
   - Да, - напарник отошел от девочки, чтобы лишний раз не тревожить. - Я ей вкатил обезболивающее, она и отключилась.
   - Ничего, наши врачи ей помогут.
   - Надеюсь. Но кое-что она успела рассказать.
   - Что именно?
   - Напали под утро. Они говорили по-немецки, одеты были в пятнистую одежду... Я так понимаю, камуфляж?
   - Скорее всего. Ты говори, не отвлекайся.
   - А что тут говорить... Врезали по ним из пулемета, добавили автоматами. Света...
   - Девочка наша?
   - Ну да... Ты что, не помнишь?
   - Я даже не пытался запомнить, мне ненужная информация ни к чему.
   - Ладно, твое дело.
   - Конечно, мое.
   - Не перебивай, а... В общем, ее ранило сразу, она упала в кусты, но сознания не потеряла. Остальных, всех шестерых, угнали с собой. Потом уже, когда один пошел в ее сторону, она попыталась отползти, скатилась вниз и ударилась головой.
   - Угнали - значит, взяли живыми и, скорее всего, не ранеными.
   - Или не серьезно ранеными.
   - Вообще не ранеными. Ни женщины, ни, тем более, дети, даже с царапинами идти нормально не смогут, будут их задерживать. Разве что где-то неподалеку есть транспорт... Но ни техники, ни ее следов мы не видели, значит, как минимум от центральной дороги они шли пешком, а это, сам знаешь, далеко.
   - Логично. Только, не забудь, здесь люди малость покрепче.
   - Не настолько, чтобы это всерьез что-либо меняло. Пока у них в крови адреналиновая волна после боя, они еще могут не почувствовать мелких ран, но потом все вернется на круги своя. Немцы - не дураки, прекрасно это понимают, и раненых, скорее всего, просто дострелили бы, не дожидаясь, пока это скажется на темпе марша.
   - Тоже верно.
   - Ладно, что получилось - то получилось. Завтра эвакуируемся. Думаю, одного раненого ребенка нам простят - не звери же наши отцы-командиры, придумают чего-нибудь.
   - А ты что, девчонок вытаскивать не пойдешь?
   - Нет, конечно, - Александр мотнул головой. - Я не псих. Во-первых, не справиться, во-вторых, нет времени, в-третьих, мы не знаем, куда их погнали и, наконец, в-четвертых, немцы наверняка в курсе того, что мы здесь были. Хотя бы от пленных. Так что это, помимо прочего, банальная ловушка, иначе они всех тут бы и расстреляли, обуза им не нужна. А так - вдруг придем? Ну а не придем - так они ничего, в общем-то, не теряют.
   - Во-первых, справимся. Света сказала, их было немного. Она не считала, конечно, но вряд ли больше десяти человек. Мы недавно крошили отряды куда большие.
   - Это, скорее всего, какая-то антипартизанская часть. Может, егеря, хотя не знаю даже, когда они были созданы... Не суть. Факт в том, что у них подготовка на голову выше всех, с кем мы сталкивались. И, кстати, лучше, чем у нас с тобой. По-любому, мы - хорошо вооруженные любители, они - профессионалы, а значит, врасплох их не застать. Задавят.
   - Не факт. А насчет времени...
   - Ты сам сказал - завтра. И окно будет открыто максимум пару дней. Не знаю как ты, а я здесь еще на неопределенный срок застрять не хочу. Еще аргументы?
   Павел хрустнул пальцами, потом несколько секунд неподвижно сидел, уставившись в одну точку, и вдруг негромко сказал:
   - Хорошо, ты прав. Ты во всем прав. Уходи, уноси девчонку. А я остаюсь.
   - Дурак, - с чувством ответил Александр. - Ты что, думаешь, тебе медаль за это повесят? Или орден? Орден горбатого, медаль сутулого. Посмертно.
   - Я в бой иду не за наградами, а за победами.
   - Ну-ну, поменьше пафоса. Ладно. Ребенок тут без нас два дня выдержит?
   - Выдержит. Все же идешь?
   - Иду, конечно. Ты же, сволочь, отлично знаешь, что одного тебя не оставлю, и играешь на этом, - слова звучали устало, мрачно. - Вот честное слово, больше всего меня подмывает дать тебе по башке, скрутить и выволочь домой, даже против твоей воли.
   - И что удерживает?
   - Не знаю. Может. То, что ты здоровый такой, хотя, с другой стороны, большой шкаф громче падает. Ладно, не тушуйся, это только у п...сов все сзади, а у нас, нормальных мазохистов - все впереди. Смотаемся мы с тобой еще тамплиеров раскулачивать.
   Павел только хохотнул над этой немудреной шуткой и вновь пошел к раненой, а Александр в темпе занялся походной сервировкой - отправляться в рейд неизвестно куда и неизвестно насколько на голодный желудок он не собирался. Так он и сказал в ответ на удивленный вопрос напарника, и добавил, что, раз прошло уже почти пол суток, лишние десять минут ничего не изменят, а вот способность долго и упорно шуровать по лесу, не останавливаясь лишний раз на привал, очень и очень.
   Пока Павел насыщался, Александр, успевший сделать это в процессе подготовки стола, сидел над картой. Павел, искоса наблюдавший за ним, внезапно спросил:
   - Ты чего губами шевелишь?
   - Думаю я. А когда думаю, то сам с собой разговариваю - дурная привычка. Ты ешь, ешь, не отвлекайся.
   - Угум, - Павел, сообразив, что лучше и впрямь не мешать товарищу, вернулся к еде, и лишь когда он закончил, стрелок, водя пальцем по карте, высказал свое мнение:
   - Вот посмотри сюда. Если они приехали по основной дороге, то выехать могли только с этой стороны, иначе мы бы их увидели, а мы вчера там никого не засекли, кроме пары мотоциклов и колонны бензовозов. Конечно, могли они и пешком дойти, но что-то я сомневаюсь. Да и потом, там у них до ближайшего городка верст сто с гаком, а располагать элитное подразделение в деревне... Могут, конечно, но что-то я сомневаюсь. Стало быть, вероятнее всего они явились со станции. По дороге - километров полста от силы, плюс там все удобства. Так что туда они и вернутся. И уйти снова хрен успеют, во всяком случае, девчонок точно не уведут. Согласен?
   - На живую нитку шита версия. Хотя, соглашусь, вероятность такая все же больше.
   - Ну, а раз больше, то в ту сторону нам и идти. Теперь смотри. Верхом мы сможем не только срезать дорогу, но и на месте будем еще до ночи. Если получится их вытащить, то успеем вернуться в течение суток и бодро свалить, ну а нет... На нет, как говорится, и суда нет.
   Павел только кивнул, да и куда ему было деваться? Все равно ничего лучшего предложить он не мог. Быстро прибрав за собой, они похоронили убитых. Точнее, унесли тела в схрон, а потом обрушили потолок. Все, никто до них не доберется, разве что медведь, да и то вряд ли - не было в округе медвежьих следов. Ну а после этого, оставив Свете, все еще спящей, еды под боком, напарники взобрались на лошадей. Ну все, спасательная операция, к которой у Александра упорно не лежала душа, началась.
   К станции они и впрямь успели до темноты, и это позволило рассмотреть место будущих танцев с саблями без ноктовизоров, тем более что их все равно не было - уж больно они, случись что, демаскировали бы группу. Лошади, конечно, были не призовыми скакунами, но переход со всадниками на горбу выдержали без особых проблем. Оставалось только найти место для наблюдения, что было, правда, несколько сложнее - подходящих возвышенностей рядом не наблюдалось. Ну да ничего, нет холмов - есть деревья. Павел залез на удобно растущую высокую ель, достоинством которой, помимо габаритов, были толстые и прочные ветки, уверенно державшие вес человека и неплохо его маскирующие. У него это получилось с кошачьей ловкостью, даже в смоле ухитрился не измазаться. Александр полз куда медленнее, кряхтя и ворча по поводу того, что связался не пойми с кем, и теперь вынужден ползать по веткам, как какой-нибудь бибизьян. Тем не менее, влез он уверенно и, удобно устроившись в развилке ствола, навел на станцию свой бинокль.
   Да, если искать прославленный в отечественном фольклоре город Мухосранск, то лучшего кандидата на это имя не найти. Две короткие, даже издали выглядящие грязными параллельные улочки, одна с одно- и двухэтажными деревянными, вторая - с трехэтажными кирпичными домами, протянулись вдоль железнодорожных путей, метрах в шестистах от них. Наверняка поставили бы совсем рядом, чтобы ноги не бить, но ближе видна была заболоченная низина. Станция, выполненная в архаичном стиле. Все! Весь город.
   Куда внушительнее выглядела железнодорожная развязка. Рельсы-рельсы-рельсы... Стальная паутина, масляно поблескивающая в лучах заходящего солнца. Какие-то строения - депо, наверное, Александр в этом абсолютно не разбирался. Еще склады - их легко узнать в любом обличие. Водокачка - здоровенная башня из ярко-красного, местами закопченного кирпича. Капитальная такая дура, внушающая уважение своими монументальными формами и чем-то напоминающая посаженного на кол бегемота. Может быть, даже еще дореволюционной постройки, тогда любили строить на века. Хренова куча вагонов всех сортов и размеров, паровозы... В общем, специализированный транспортный узел, основной и единственной задачей которого является обслуживание железной дороги и проходящих по ней составов.
   Одно хорошо - немцев та было не так уж и много, человек, может, сто, и охраняли они, в основном, станцию да железнодорожное барахло. Плюс саму железку, по которой за время наблюдения в сторону фронта прошло целых два состава. В такой ситуации комендатуру было вычислить, что называется, как два пальца обрызгать, равно как и кутузку. Впрочем, здесь они с комендатурой были в одном здании. Посидев на дереве еще с полчаса и не обнаружив ничего нового, диверсанты спустились вниз, тем более что уже надвигались сумерки, и видно почти ничего не было.
   - Ну что, какой у тебя план?
   - Да как обычно, Паш. Перебить всех, потом войти и выйти.
   - Патронов-то хватит?
   - Нет, - честно ответил Александр.
   - Ну а тогда если откинуть шутки?
   - А если откинуть шутки, то плана я жду от тебя. Ты же инициатор этой авантюры - тебе и быть генератором идей. Давай-давай, рожай что-нибудь. А то привык на моем горбу ездить...
   - Я боялся, что ты это скажешь, - вздохнул Павел. - Нет у меня идей. Я ведь и впрямь не Джеймс Бонд и даже не Карацупа.
   - Карацупа был пограничником, - педантично поправил его Александр, - но мысль я твою понял. Ладно, есть одна идейка, но тут уж придется тебе крутиться, да так, что задница будет в мыле.
   - Говори! - Павел мгновенно подобрался. Уж кто-кто, а он знал, что его напарник иной раз выдает интересные идеи.
   - А что тут говорить? Вот, смотри, - подсвечивая себе фонариком, Александр смахнул перед собой мусор и обломком сухой ветки, которые во множестве валялись вокруг, нарисовал на земле план. - Вот у нас поселок. Как, похож?
   - Если честно, не очень, - наклонив голову к плечу и прищуренным взглядом окинув получившуюся композицию, прокомментировал напарник.
   - Не привередничай, я тебе на Пабло Пикассо и не Рембрандт с Шаляпиным.
   - Шаляпин, вообще-то, певец.
   - Да пофигу, хоть танк с пушкой. Следи за мыслью, - втыкая в план сосновую иголку, продолжал Александр, - здесь у них комендатура, здесь же держат арестованных. То есть если девчонок потащили сюда, то они в этом доме. Ночью почти наверняка комендатура практически пустая - так, несколько часовых, может быть, дежурный, и все. Шансы есть.
   - Один выстрел - и сбежится толпа. Плюс ты можешь оказаться прав, и тогда нас и впрямь ждут.
   - Именно так. Но что будет, если все они окажутся заняты другим делом?
   - Так, а вот с этого места поподробнее...
   - А что тут подробнее? Смотри, - Александр бросил рядом с рисунком горсть шишек. - Это - железнодорожные пути, на них куча вагонов, в том числе цистерны. Я не знаю, что находится в вагонах, но в цистернах обычно возят топливо. Немецкие танки, автомобили, самолеты, словом, все, что у них ездит и летает, использует в качестве топлива бензин. Кто-то сказал: горючку потому и называют горючкой, что она горит. Так вот, дополню: а бензин - он еще и взрывается.
   - А если пустые?
   - Какая разница? Бензиновые пары хлопнут ничуть не хуже, а уж обеспечить фейерверк я смогу. Придется, конечно, повозиться, но тут уж никуда не денешься. Так что будет хороший бабах, и все ломанутся туда. Тебе останется самая малость - покрошить оставшихся в комендатуре. Учитывая, что на фоне той красоты, которая будет твориться на станции, выстрелы какого-то там автомата различить будет сложно, справиться ты сможешь. Ну а я постараюсь сделать так, чтобы о комендатуре никто и не вспомнил. Что скажешь?
   - У тебя задача для смертника.
   - У тебя тоже.
   Павел хохотнул, чуточку нервно, но в то же время весело. Ну вот, с таким настроем, по мнению Александра, можно было идти в бой. Единственно, он не был уверен, что его переживет, но это было уже не важно. Собрался - делай, или не стоило браться. Оставалось обговорить пути отхода, и - все, только подремать часиков до двенадцати, чтобы не ползать, как сонная муха.
   Подобного рода делами Александр занимался впервые в жизни, и все его существо протестовало, когда он, скрываясь в ночи, буквально по сантиметру полз в сторону станции. Все же его стихией была работа на дальней дистанции, когда один-единственный выстрел решал все и ставил жирную точку на процессе, не подвергая при этом опасности драгоценную жизнь снайпера. Сейчас же предстояла классическая операция прикрытия, в которой у него не было опыта, зато были неплохие шансы получить пулю между глаз. Не то чтобы Александр боялся, но определенный дискомфорт чувствовался.
   Незамеченным добравшись до крайних вагонов, для чего пришлось проползти не меньше полусотни метров по грязи и, вдобавок, прорезать себе лаз в натянутой на кольях колючей проволоке, Александр остановился, наконец, чтобы передохнуть. Больше всего вымотала, кстати, не дорога, хотя в грязи он извалялся, как свинья, а именно колючая проволока. Немцы, сволочи, оказались теми еще Кулибиными, и в художественном беспорядке украсили проволоку связками из пустых консервных банок, которые должны были хорошенько загреметь, посмей кто-нибудь их потревожить. Хорошо еще, небольшой ветерок слегка их раскачивал, поэтому к единичному позвякиванию часовые привыкли, но если бы Александра угораздило зацепиться покрепче... О последствиях этого лучше было даже и не думать. Тем не менее, проволоку он сумел разрезать достаточно аккуратно, и на охраняемый объект пробрался незамеченным.
   Теперь пришла пора сделать то, что обещал. Вот только для этого надо было еще потрудиться. Конечно, если бы пришлось, помимо прочего, искать взрывчатку, на плане можно было бы ставить жирный крест, но у Александра был с собой маленький козырь - из дому он прихватил четыре легкие и компактные радиоуправляемые мины. Так, на всякий случай - дорогу там заминировать, если придется от немцев сматываться, или еще чего. Мины были замаскированы под патроны к противотанковому ружью и, как подозревал стрелок, сделали их уже давно - на коленке за пять минут такую штуку не сварганишь. Вот и заготовили заранее, на всякий случай, хотя, возможно, он и ошибался, все же в минно-взрывном деле Александр разбирался намного хуже, чем в пистолетах и винтовках. А маскировка по всем статьям хороша была - даже попади они к немцам, никакого удивления бы не вызвали - мало ли, что может болтаться в солдатских сидорах. И самим немцам они на фиг не были нужны, так что выбросили бы патроны, и делу конец. Для железной дороги такая игрушка слабовата, но если сунуть ее под цистерну, то должно хватить. Еще лучше - под вагон со снарядами, тогда есть шанс, что они сдетонируют и разнесут и станцию, и половину городка, но Александр не собирался искушать судьбу, разыскивая среди этой мешанины вагонов нужные, которых здесь могло и вовсе не быть. Тем более, цели он себе уже наметил. Да и трудно было пройти мимо двух эшелонов с цистернами, так что их он еще во время наблюдения определил для себя, как приоритетные цели.
   Но прежде, чем минировать вагоны, следовало привести в порядок оружие, и Александр потратил не меньше пяти минут на то, чтобы размотать мешковину, в которую были завернуты и пулемет, и винтовка. Не просто так, естественно, завернуты, а чтобы грязь не попала в их нежные механизмы. Мосинка-то загрязнение, может, еще и выдержала, но она вместе с автоматом и гранатометом осталась там же, где лошади, а вот немецкий пулемет - оружие куда более чувствительное, поэтому стоило подстраховаться. Внимательно, насколько позволяло скудное освещение, осмотрев оружие и оставшись доволен, Александр перешел ко второму этапу.
   Немцы здесь и сейчас встречались или в виде патрулей, или... или часовые на вышках. Четыре вышки, на всех четырех пулеметчики. Дежурят по одному. Странно, вроде бы обслуживанием пулемета должны заниматься двое. Впрочем, неважно. Куда хуже, что у пулеметчиков еще и прожектора, но если не лопухнуться, то с этой напастью справиться можно. Еще возле станции четыре зенитных орудия - знаменитые немецкие "восемь-восемь" или, как их вроде бы еще называют, "ахт-ахт". Или не их? Да какая, к дьяволу, разница. Еще были часовые у складов, но их как раз немного. Остальные размещаются в городке, благо он рядом. Ну и ладненько.
   Осторожно, крадучись и стараясь постоянно оставаться в тени, добравшись до цистерн, Александр заложил мины. Вот и все, это оказалось даже проще, чем он думал. Теперь, в принципе, можно было начинать серьезные игры для взрослых мужчин. Осознание этого едва не погубило все дело - расслабился диверсант и пропустил патруль, обнаружив его, когда между ними оставалось три шага, не больше. Впрочем, вышедшие из-за угла немцы тоже были расслабившимися, и впали в секундный ступор. Это, в принципе, и решило дело.
   Стремительным, текучим движением Александр выхватил ножи. Он всегда носил два ножа, и ножевой бой, соответственно, ставил под обе руки. Инструкторы считали это блажью, но коммерсант платил живые деньги и не интересовался их мнением, поэтому его учили, и учили на совесть. Почему он хотел научиться работать сразу двумя руками? Да потому что, во-первых, не хотелось оказаться беззащитным, если не повезет и его ранят в правую руку, а во-вторых, он искренне не понимал, почему люди работают одной рукой, если их две. Ну не понимал - и все тут. Ведь стрелял-то с обеих рук, из двух стволов одновременно, значит, и ножами можно так же. Сейчас это пригодилось и, хотя Александр как был, так и остался в этом деле нахватавшимся верхушек любителем, но все же за его спиной была школа, которой патрульные не имели в принципе.
   Немцы еще только начали реагировать, в их глазах возникла искорка понимания, рты начали открываться для крика, а руки потянулись к винтовкам, когда Александр прыгнул вперед. Сейчас время, казалось, остановилось, и фигуры немцев застыли, словно мухи в янтаре, хотя, наверное, это было лишь следствием хлынувшего в кровь потока адреналина. Удар! Левая рука идет в горла, колющим ударом, вторая - тоже в горло, но широким, маховым движением, чуть наискось. Это вроде бы считается менее эффективным, инструкторы, быть может, плевались бы на такой удар, но сейчас ничего не меняло, потому что оба фрица не успели ни убежать, ни защититься. Один, булькнув, осел, выпустив из горла ярко-алый фонтанчик крови, у второго голова аж назад откинулась - рубящий удар достал аж до позвоночника. Все, кончено.
   Без малейшей брезгливости, пачкаясь в чужой крови, Александр подхватил оседающие тела, не дав им с размаху упасть на рельсы и загреметь по ним касками, винтовками, противогазами и прочей хренью, которую дисциплинированные солдаты вермахта так любят таскать с собой. Аккуратно опустив их на землю, он быстро оглянулся, убедился, что все тихо и вытер ножи об одежду убитых, после чего спокойно убрал их в ножны. Пора было прекращать детские игрушки - начиналось самое серьезное.
   Глушитель... Они в местную картинку не вписываются, не было здесь подобных игрушек, но Александр протащил один контрабандой. Полковник наверняка знал, что его подчиненные тащат что-нибудь левое, но предпочитал закрывать на подобные мелочи глаза... Вот и пригодился. ТТ с насадкой на ствол выглядел устрашающе, хотя, конечно, баланс оружия изменялся, да и точность выстрела падала. Плевать, он все равно не промахнется. Осталось выбрать позицию, с которой можно работать по всем точкам. Крыша станции подходит идеально... Черт! Тут еще один пост, как он его пропустил... Хорошо еще, что пожарная лестница, по которой он забирался, надежно скрыта темнотой, и он успел спрятать голову сразу же... Ну что же, начнем, помолясь.
   В ночной тишине выстрелы казались оглушительными, хотя на самом деле это были почти неслышные хлопки. Четыре выстрела - четыре трупа. Александр броском оказался на крыше, ухитрившись не лязгнуть навьюченным оружием. А это, кстати, был подвиг, достойный Геракла - все это железо ощутимо давило на спину и мешало. Ну да ладно, зато трофеи впечатляли, три винтовки - ерунда, но вот еще один пулемет как раз в тему. Особенно учитывая, что в своем одна лента, а здесь, помимо уже заправленной, имеется сразу две запасных. Все, теперь можно и повоевать.
   Александр оглянулся - нет, все нормально, никто пока тревогу не поднимает. Даже если и услышали хлопки, с выстрелами их никак не ассоциировали и, соответственно, не задергались. Зато он теперь занимает господствующую высоту, с которой может обстреливать практически любую точку станции и половину города. А вот его хрен достанут, разве что с вышек, но это решаемо.
   Еще четыре хлопка... Вот и пусть теперь гадают, как это диверсант ухитрился положить четверых из пистолета точно в головы. Если будет, кому гадать, естественно. Пора начинать? Или еще нет?
   Поглядев на часы, стрелки которых слабо, почти незаметно фосфоресцировали, Александр еле удержался от того, чтобы присвистнуть. Он-то думал о том, как бы успеть до того, как напарник выйдет на позицию... Успел - еще пол часа ждать осталось. Что-то он в ударном темпе всех тут отстрелил. Да уж, будь у него ноктовизор, можно было бы заняться отстреливанием патрулей, так, на всякий случай, но тут уж ничего не поделаешь, придется сидеть тихо и не высовываться. Конечно, Павел, скорее всего, уже готов к атаке, ему-то преодолевать куда меньше преград, но лучше не рисковать - мало ли. Назначили время - вот по часам и начнут, незачем ставить под удар операцию из-за торопливости.
   Ночь была теплой, но Александр внезапно почувствовал сильнейший озноб. Все правильно, мокрая одежда, плюс адреналин потихоньку ушел из крови. Он быстро осмотрел трупы немцев. Увы, все были одеты по-летнему, пришлось довольствоваться кителем. Выбрав здоровенного немца, одежда которого не была заляпана кровью, Александр в темпе раздел его, натянул ощутимо попахивающую потом и немного великоватую одежду поверх своей. Интересно, нет ли у него вшей, мелькнула в голове запоздалая мысль, но обдумывать ее было уже поздно. А вот с чем повезло, так это с запасливостью фрица - в трофейной фляге обнаружился мерзейший на вкус шнапс. Ну и плевать, двадцать граммов для сугреву еще никому не мешали, равно как и кусок хлеба на закуску. Говорят, опытные солдаты перед боем предпочитали не есть, чтобы в случае ранения в живот было больше шансов выжить. Так это или нет, Александр не знал, да и плевать ему сейчас на это было, если честно. Только когда он пробирался к станции, до него по-настоящему дошло, что шансов остаться в живых у него минимум. Ради чего он сюда полез? Это для киллера так и осталось загадкой, но отступать было уже поздно.
   Секундная стрелка методично отсчитывала круг. Когда она входила в последний сектор, Александр, безучастно сидящий и механически оглядывающийся вокруг, как будто выпал из состояния анабиоза - организм резко включился, словно повернули невидимый тумблер. Стрелок мог поклясться, что слышал в голове щелчок, но это, конечно, были всего лишь выверты перегруженного эмоциями и усталостью сознания. Одним коротким, механическим движением он скинул с себя немецкий китель, и сам поразился точности своего движения - такого выверенного, словно он снимал и одевал подобную одежду не одну сотню раз. Но все это прошло как-то мимо, фиксируясь сознанием в числе множества незначительных и ничего уже не значащих фактов. Руки тем временем делали свое дело, четко и правильно, не отвлекаясь на ерунду и не совершая лишних движений.
   Вот он, обещанный "Бабах!". Взрывы мин, совсем даже несильные - и громовой удар взрывающихся и загорающихся цистерн с топливом. Не боеприпасы, конечно, но все равно нехило рвануло, разбрасывая во все стороны потоки жидкого огня. От горящих цистерн потекли горящие ручейки, и пожар немедленно перекинулся на стоящие вокруг цистерны и вагоны. Сами собой организовались еще несколько очагов, пока еще хиленьких, но - лиха беда начало. Все, программа минимум исполнена, осталось сделать так, чтобы немцы возились со всеми этими результатами ночного кошмара как можно дольше.
   Как любят говорить поэты, стало светло, как днем. Чушь, свет был совсем иной - неровный, пляшущий и, несмотря на все большие масштабы пожара, не такой уж и яркий. Однако видимость стала заметно лучше, и панику среди немцев было видно невооруженным глазом. Носились туда сюда часовые, кто-то кричал "Аларм! Аларм!", тревога, мол. Александр не удержался и, воспользовавшись трофейными винтовками, тут же переколотил хорошо видных на фоне пламени немцев, имевших несчастье во время первого акта пьесы находиться на станции. Тылы обезопасил. Судя по тому, что в ответ не прозвучало ни одного выстрела, они так и не поняли, кто и откуда их убивает. Даже о том, что их убивают, не поняли - просто умерли, и все. Однако это было возле вагонов, а творящееся вокруг действо начало напоминать растревоженный муравейник.
   Первыми из небольшого здания, стоявшего чуть в стороне, появились зенитчики - они чесали к своим орудиям, как в задницу укушенные. Все правильно, если причина взрывов - налет русских бомбардировщиков, которые ухитрились прошляпить, то артиллеристы должны быть возле своих орудий. Если же это атака на станцию (а это крайне вероятно, потому что гула моторов в небе не слышно), то зенитки тоже отнюдь небесполезны. Эти орудия - штука универсальная, работать могут и по воздушным, и по наземным целям, да и снаряд хороший, мощный. Таким и пехоту глушить удобно, и танк он, случись что, остановит даже лучше, чем выпущенный из специального противотанкового орудия.
   Александр позволил зенитчикам занять места возле своих орудий, а потом спокойно покрошил их из пулеметов. Очень удобно было, когда под рукой сразу два МГ - не надо перетаскивать с места на место, только успевай сам туда-сюда перебираться. Единственно, немецкие патроны ухитрились подложить свинью - в лентах, в числе прочих, оказались и трассирующие пули. Это, конечно, было удобно с точки зрения прицеливания, но в ночном бою и демаскировало здорово. С некоторым запозданием Александр вспомнил читанное когда-то, что многие немецкие пулеметчики снаряжали ленты целым комплексом патронов, вставляя по очереди трассирующий, зажигательный, бронебойный и обычный. Тем не менее, менять что-либо уже не получалось, а потом и вовсе немцы повалили такой толпой, что думать стало некогда.
   Сейчас не было времени для снайперской стрельбы, и Александр просто тупо лупил по бегущим в его сторону немцам. Те, надо сказать, были хорошими солдатами и, моментально разобравшись в ситуации, вместо того, чтобы дуром переть на пулеметы, с трудом вытаскивая ноги из топкой грязи, начали падать, прятаться за кочками и кустиками, искать ямки и, естественно, густо и довольно точно шмалять из своих винтовок в сторону возмутителя спокойствия. Это, конечно, с точки зрения Александра было уже лишним, но, с другой стороны, примерно такого результата он и добивался. Пока фрицы еще окончательно разберутся, что к чему, пока начнут действовать осмысленно, пройдет какое-то время, а именно время диверсант и стремился выиграть. Не так и много его требовалось - главное, дать Павлу время разобраться с комендатурой, пока все остальные будут заняты на станции и за треском собственных выстрелов не услышат автоматной стрельбы у себя в тылу. Поэтому он скупыми, теперь уже прицельными очередями удерживал немцев, не давая им поднять головы.
   Пули активно цвиркали над головой, и это было неприятно, но особой опасности пока не представляли. Ну не было здесь среди немцев призовых стрелков, и с такой дистанции, да еще снизу вверх, попасть в цель они могли только случайно. Другое дело, что когда огонь ведет такое количество народу, точность и статистика меняются местами, но винтовки, несмотря на дальнобойность, оружие не слишком скорострельное, и это тоже играло на руку Александру. Единственный же пулемет, начавший было работать из окна какого-то дома, снайпер заткнул одной короткой, злой очередью, моментально и навсегда.
   Сколько так продолжалось, он не мог сказать - все же такой вот бой оказался у него первым, и счет времени Александр потерял моментально. Продолжающие вспыхивать и периодически взрывающиеся за спиной цистерны тоже не добавляли душевного равновесия, равно как и желания смотреть на часы. Просто не было времени на такую ерунду - надо было держать немцев, а в одиночку это оказалось ой как сложно. Однако когда на него по дороге неторопливо двинулся, лупя из пулемета в белый свет, как в копеечку, немецкий полугусеничный бронетранспортер, последняя лента была расстреляна как раз до половины. Хорошо еще, что немецкий пулеметчик, похоже, так и не разобрался толком, куда ему надо стрелять, и бил просто "в сторону" цели. А вот Александр как раз разобрался, и потому буквально со второй очереди заставил гробоподобную дуру не только прекратить огонь, но и вовсе отвернуть влево, съехать в канаву, толкнуться рылом в ее противоположную стену, да там и замереть, слабо чадя развороченным двигателем. Поднявшиеся было в атаку немцы, увидев, что случилось с боевой машиной, тут же снова залегли, но для Александра это было как сигнал - теперь за него взялись уже всерьез, и пора было делать ноги.
   Не торопясь, без лишней суетливости, но и не мешкая, он расстрелял остаток ленты. Снова натянул на плечи брошенный немецкий китель. Пригибаясь, чтобы кто-нибудь сдуру не заметил его перемещения, диверсант пробежал к той самой пожарной лестнице. Со щелчком зацепил за верхнюю скобу карабин - и лихо съехал вниз. Альпинистом Александр никогда не был, ни обычным, ни промышленным, но, опять же, изучал основы - мало ли, от кого и как придется сваливать, в его работе могло случиться все, что угодно. Конечно, ночь и самый центр боя - это не площадка для тренировок, сердце вначале ухнуло куда-то вниз, к пяткам, а потом, напротив, подскочило к самому горлу, стремясь выпрыгнуть вместе с остатками ужина и тем несчастным шнапсом. Но в этот момент ноги уже коснулись земли - тело, подчиняясь инстинкту самосохранения, вновь работало самостоятельно, и лишних вопросов испуганному сознанию не задавало.
   Снова щелчок - все, альпинистское снаряжение брошено, сэкономленные секунды надо использовать с толком. Александр, сжимая пистолет, бросился в сторону - и тут же, за углом, нарвался на двух фрицев. Автоматы, камуфляж... Все это мозг зафиксировал автоматически. Похоже, это были те самые умники, которые учинили погром в лагере, и шансов против них у киллера было немного.
   Спасла его, скорее всего, немецкая форма, на миг сбившая немцев с толку. Все же испуганный до потери соображения, паникующий и бегущий куда-то без оглядки "зольдат" в такой ситуации - картина вполне уместная, обыденная и ожидаемая. Наверняка таких не один и не два, все же одно дело встретиться с врагом в бою, и совсем другое, когда тебя выдернули из постели, кругом неразбериха, противоречащие друг другу приказы, зарево пожаров, взрывы и стрельба. У необстрелянного человека, который давным-давно служит в относительно тихом и спокойном гарнизоне, вдали от фронта, подобное может вызвать настоящий шок. Конечно, большинство давно уже пришли в себя и ведут бой, но ведь есть и малодушные трусы, которые все еще паникуют. Что может чувствовать по отношению к такому вот слабаку великолепно обученный и не единожды рисковавший шкурой под вражескими пулями солдат спецподразделения? Пожалуй, только презрение, но вряд ли агрессию. Секундная заминка - а большего Александру и не требовалось. Дважды хлопнул ТТ, и киллер перешагнул через свежие трупы, не останавливаясь подхватив автоматы, один - в руку, второй - за спину. Ну, не удержалась его куркулистая душа от того, чтобы не наложить лапу на оружие. Запасные магазины искать не стал, но... Как говорят американцы, "не хватит пяти - не хватит и двадцати пяти". С небольшой группой фрицев справиться двух рожков хватит за глаза, а против роты что два, что четыре, особой роли не играет.
   А теперь бегом, бегом... Немцы вот-вот разберутся, что по ним не стреляют, и пойдут в атаку. Что будет, по их мнению, делать спасающийся диверсант? Да убегать, конечно, или, может быть, прятаться. Но он никак не может быть в числе тех, кто наступает, а раз так, то самое место именно в цепи немецких солдат. Вряд ли кто-то ночью будет обращать внимание на комплектность формы, успел китель набросить - и то ладно, а там уже, что называется, возможны варианты.
   В принципе, так и получилось. Осталось только выскочить из-за вагона и присоединиться к бодро атакующим фрицам. Ну и еще швырнуть вперед гранату, благо запас их оставался неплохой, целых четыре штуки. Вот одной и пожертвовал. Конечно, метанию гранат Александр обучен не был, но тут главное было запулить ее вперед и вовремя рухнуть, что тоже осталось незамеченным - в какофонии боя, когда все стреляли, было не особенно заметно, что с крыши в ответ огонь уже не ведут. Зато взрыв гранаты немцы заметили, и тут же вновь залегли, открыв ураганный огонь и смачно ругаясь на своем лающем языке. Ну а Александр, напротив, поднялся и, зажимая окровавленными руками (крови вокруг хватало, и вымазаться было в чем) лицо, шатаясь, побрел в тыл. На общем фоне ночного боя фигура тяжелораненого, уходящего в сторону от места боя, не привлекла никакого внимания. Конечно, с кем-нибудь другим подобное вряд ли прошло бы, но гарнизонные солдаты, изрядно дезорганизованные ночным боем... В общем, грешно было не попытаться, а удача, как известно, улыбается смелым. Оставалось только доиграть роль, ну а скрывшись в темноте, он перестал изображать ходячий труп и припустил со всех ног.
   По плану он должен был валить в лес, и путь своего отхода напарнику объяснять не стал. Если честно, не слишком-то надеялся выбраться, идея смешаться с немцами пришла Александру в последний момент. Однако, раз уж повезло оказаться в самом центре местного осиного гнезда, стоило проверить, что творится в комендатуре. Мало ли, вдруг Павел не справился. Он хоть парень и крутой, но все же в нашей жизни бывает всякое.
   Комендатура встретила его тишиной. И никаких часовых. Дверь раскрылась без скрипа, достаточно было потянуть за ручку. Внутри горел свет - неяркая лампа без какого-либо намека на абажур давала возможность вполне пристойно видеть, и потому Александр не споткнулся о торчащие из-под стола ноги. Посмотрел - ну да, дежурный. Худой, высокий мужчина, совсем еще молодой, ну да никакой жалости к нему не было - если подумать, никто этих молодых сюда не звал, так что получил он то, что заслуживает. Одет убитый по-солдатски, на погонах какие-то лычки - видать, то ли ефрейтор, то ли еще какой-то унтер, в их званиях Александр по-прежнему не разбирался и не собирался этим заниматься. Лицо чуть удивленное и почему-то немного обиженное, между глаз аккуратная, абсолютно бескровная дырочка - похоже, напарник вошел и сразу же выстрелил. Все правильно, так и надо было действовать.
   Чуть в стороне, у стены, валялся еще один немец, его Александр сразу не заметил - мешал все тот же стол. На горле немца была видна кровавая полоса - видимо, Павел сумел обойтись на улице без стрельбы, просто подкрался к часовому и накинул ему на шею удавку. Ну да, Александр сам учил напарника пользоваться гарротой, и тонкая проволока у него с собой имелась. Удавил часового, вошел, пристрелил дежурного...
   Внутренняя дверь тоже не была заперта, а за ней валялось еще двое солдат - видимо, они тут отдыхали и расслаблялись, а Павел им всю малину обломал. Опять же, вошел, выстрелил, и все. Перешагнув через лежащих, Александр быстро прошел дальше, пробежал по коридору, заглядывая в комнаты. Нет, здесь все было тихо и мертво. Ну что же, можно считать, что напарник справился. Выбравшись на улицу и убедившись, что поблизости никого нет, а все немцы заняты борьбой с огнем и преследованием мнимых диверсантов (со стороны вокзала все еще доносилась частая стрельба), Александр бросился прочь, и темнота благосклонно раскрыла ему свои объятия.
   Вот только убежать далеко не удалось. Земля ощутимо вздрогнула, в спину будто толкнуло гигантской рукой, мягкой, но в то же время невероятно сильной, и в следующий момент Александр обнаружил, что лежит в грязи. А над головой медленно и почему-то абсолютно беззвучно пролетала толстая доска, вырванная откуда-то вместе с крепившими ее гвоздями...
   Он с усилием сел, повернулся... Ну, вот и ответ на вполне логичный вопрос что же случилось. Над станцией неспешно поднималось вверх колоссальное грибовидное облако, подсвеченное изнутри языками нереально-белого пламени. Только сейчас до Александра докатился тяжелый, ровный гул, абсолютно не похожий на грохот обычного взрыва. Очевидно, боеприпасы на станции все же были, и огонь, постепенно распространяющийся во все стороны вместе с горящим бензином, добрался, наконец, и до них. Вот и все, теперь немцам, тем, которые уцелели в этом мракобесии, уж точно не до ловли диверсантов - судя по всему, взрывом разнесло не только станцию, но и добрую половину города. Нормальный результат. Местным, конечно, пришлось несладко, но тут уж ничего не поделаешь, война.
   Встать получилось только с третьей попытки. Две первые заканчивались совершенно одинаково - голова кружилась, ноги разъезжались, и Александр позорнейшим образом падал лицом вниз. После второго раза его стошнило... Как ни странно, стало немного полегче. Голова, правда, по-прежнему кружилась, но, во всяком случае, немного восстановилась координация движений, и, опираясь на автомат, Александр сумел-таки подняться на ноги. Шатаясь, как пьяный он медленно двинулся в сторону леса, такого близкого - и такого далекого.
   Как ни странно, он дошел до места стоянки, ни разу не упав. Голова, правда, болела все сильнее, но зато не кружилась. Впрочем, по пути ему встретился ручей... Точнее, как встретился - Александр просто не увидел его в темноте и набрал полные сапоги воды. Зато и сжимающие голову стальные обручи немного ослабли после того, как он сунул голову в ледяную воду и немного подержал. Там же он зачерпнул немного воды и, растворив в ней пару таблеток аспирина, выпил получившуюся в результате мерзкую смесь. То ли благодаря лекарству, то ли из-за самовнушения, но это быстро помогло, и, посидев немного, Александр встал уже достаточно уверенно.
   Его ждали. Это было не предусмотрено, но вполне ожидаемо - Павел, хотя ему и было сказано, чтобы сразу же брал девчонок, сажал их на лошадей и делал ноги, напарника бросать не пожелал. А ведь, зараза, соглашался вначале, что так и впрямь будет лучше. Впрочем, не только Павел изучил напарника и умело пользовался его слабостями. Александр, тоже успевший изучить аспиранта, с самого начала не сомневался, что согласился тот исключительно для виду. И даже случившийся на станции взрыв не заставил его делать ноги - как объяснил Павел, он был уверен, что некоторых из присутствующих ломом не убьешь. Сказав по этому поводу дежурную фразу о глупости некоторых ученых, Александр сел на траву и вытер покрытый бисеринками пота лоб.
   Для Павла этот жест не остался незамеченным. С тревогой посмотрев на товарища, он вполне закономерно поинтересовался, что с ним произошло. Александр лишь рукой махнул и честно ответил - оглушило, мол, слегка взрывом, пройдет, никуда не денется. Ну и устал, конечно, как сволочь, до полного изнеможения. После этого он поинтересовался, а как, собственно, результаты напарника? И где, черт побери, лошади?
   Павел честно ответил, что все сделал, результаты отличные (кстати, процесс потрошения комендатуры развивался именно так, как и предполагал Александр), девушек он отвел чуть поглубже в лес, так, на всякий случай, и с ними же отвел лошадей. А они с Александром отправятся туда сразу после того, как он вколет контуженному одну убойной силы дрянь из аптечки, которая, разумеется, не вылечит его, но какое-то время позволит не чувствовать последствий травмы. Ну и еще, он рекомендует сбросить немецкие шмотки, а то девчонки не поймут. И, кстати, вот вопрос, зачем он с собой целых два автомата притащил?
   То, что, оказывается, он так и не бросил трофейное оружие, до Александра дошло только сейчас. Вот ведь они, руки-то загребущие... Ну и ладно, тогда не бросил - не выкидывать же сейчас. Оставалось вытерпеть укол, подождать, пока он начнет действовать, а потом забрать оставленные здесь раньше стволы, прикопать в очень кстати подвернувшемся муравейнике немецкий китель, бросить который раньше Александр просто не догадался, и идти, полюбоваться на спасенных.
   Выглядели эти самые спасенные довольно-таки помято, но притом весьма браво. Еще бы, вот их едва не убили, вот притащила в комендатуру, приложив для разнообразия по лицу, а вот их уже снова спасли. В такой ситуации поверишь во что угодно - хоть в собственную исключительную везучесть, хоть в божественное провидение. Кстати, Павел сказал напарнику, что успели они как раз вовремя - утром всех шестерых должны были повесить. За что? Да за связь с партизанами. Александр усомнился было. Ну, женщин - оно понятно, кое-кого и сам бы прибил, но вешать детей... Павел лишь усмехнулся и предложил вспомнить, как их один раз уже пытались сжечь. Против такого аргумента поспорить было сложно. Оставалось только развести руками, признавая поражение, и молча идти дальше.
   Кстати, его появлению обрадовались совершенно искренне. Так обрадовались, что чуть не задушили. Настя так и вовсе повисла на шее, радостно визжа и болтая ногами. Интересно... Александр был свято уверен, что в эту эпоху чувства выражали несколько иначе. Спокойнее, что ли... Но вот, выразили, едва с ног не сбили, все же он был сейчас далеко не в лучшей форме. Павел его от столь бурного проявления радости буквально спас, отстранив всех и пояснив, что герой дня очень устал, и сил у него, чтобы всех на руки поднять попросту не хватит.
   Ну все, теперь ноги в руки - и бегом, небо уже потихоньку светлело, и можно было идти, не боясь переломать ноги. А уйти стоило как можно дальше, немцы не простят такой наглости, и наверняка, как только подтянут силы, устроят полномасштабное прочесывание местности. По всем канонам здесь поработало крупное диверсионное подразделение, или, на худой конец, серьезный партизанский отряд. Выводы? Выводы просты - для охоты на них будут выделены соответствующие силы, следовательно, валить, валить и еще раз валить отсюда. Это с небольшими группами хороший снайпер может воевать на равных, но против батальона одна винтовка не играет.
   Евгению посадили на лошадь. Она, правда, не хотела, но ей сунули кулак под нос, и та понятливо заткнулась. Вот, не хватало еще, чтобы беременная пешим драпом ползла, всю группу тормозя. На вторую кобылу усадили малышню - по той же причине. За ночь лошади отдохнули, так что выдержат. Мужчинам и Насте предстояло идти пешком, и Павел, немного подумав, выудил из аптечки три порции допинга. Это, конечно, вредно, но от химии вред - он когда еще проявится, а вот если немцы догонят, то поставят свинцовую примочку сразу же и навсегда. При этом все трое после бурной ночи были не в лучшей форме, и марш-бросок по лесу в таких условиях мог оказаться излишне суровым испытанием.
   Ну а дальше все вернулось на круги своя. Чавканье влажной почвы под ногами, давно привычная тяжесть автомата на плече, липкий пот, смывающий антикомарин, и мошкара, радостно этим пользующаяся. И внимание, внимание, внимание - не дай Бог повредить ногу, неловко встав на трухлявое бревно или скатившись в яму. Словом, все прелести перехода из точки "А" в точку "Б".
   Пять часов спустя все окружающее слилось в единый серый фон. Александр механически переставлял ноги, следя только за тем, чтобы не упасть. Павел уже вкатал ему второй шприц лекарства, и стрелка не мутило, но сил оставалось чертовски мало, намного меньше, чем у напарника. Даже несколько бутербродов, которые он съел на ходу, не останавливаясь, помогли мало. Все же укатали сивку крутые горки, слишком много пришлось в последнее время бегать, стрелять и заниматься прочими непотребствами, плюс изрядно приложило, а лекарства, которыми его пичкал напарник, неплохо снимали симптомы, но, увы, не лечили.
   Кстати, Павлу этот переход тоже давался тяжело. Хорошо еще, за последнее время он из-за вынужденной диеты малость сбросил вес. Сила-то осталась, но постоянные переходы и меньшая масса тела, добавили парню выносливости, так что при любых раскладах ему последняя операция пошла на пользу. Но легче других, во всяком случае, внешне, переносила дорогу Настя. То ли привычная была к походам по лесу, что для выросшей в деревне, на природе девушки вполне логично, то ли правы те, кто говорит, что женщины выносливее мужчин. А может, дело было в том, что ей просто не выпало такой нагрузки, как диверсантам - все же большую часть пути до станции ее не гнали пешком, а везли, да и полночи она была в камере, то есть лишних телодвижений не делала. Правда, зуб ей выбили, сволочи...
   И все-таки от внимания Александра не укрылось, что Павел начал вдруг настороженно крутить головой и поудобнее перехватил оружие. Сделав то же самое, стрелок приблизился к напарнику и негромко поинтересовался, что же его так беспокоит. Павел, в свою очередь, понизил голос и объяснил - сороки. Трещат, заразы, причем не только над тем местом, по которому идут они сами, но и в стороне. Такое впечатление, что там кто-то шурует параллельным курсом.
   А вот это было уже неприятно. Кто может крадучись идти за беглецами? Ответ напрашивался сам собой - охотник. Ну, или тот, кто считает себя таковым. Напарники понимающе кивнули друг другу и, приказав спутникам идти дальше, синхронно скользнули в кусты. Никто из женщин, кстати, не заартачился - в такой вот критический момент командование всегда переходит мужчинам, это вбито на уровне инстинкта. Мужчина - защитник, и когда опасность реальна, его главенство сомнений не вызывает. Это потом уже начинаются феминистские бредни о равноправии полов... Если оно, конечно, будет, это потом.
   Увы, преследователя-то они нашли, вот только он нашел их первым. Все же разница между обученным немцем и диверсантом-любителем оказалась слишком велика. Только вот, на свою беду, фриц выбрал в качестве мишени Павла - то ли аспирант показался ему более опасным противником, то ли он просто не заметил Александра. Во всяком случае, пули из его автомата ударили по кустам, за которыми скрывался диверсант, в ответ раздалось "ох", а второй раз немец выстрелить уже не успел. Короткая, на три выстрела, очередь, и звук падающего тела - Александр стрелял по вспышке и, естественно, не промахнулся.
   - Ты как, живой?
   - Живой, - донеслось в ответ. - Работай, ничего.
   Стрелок подхватил автомат наизготовку и, пригибаясь, бросился к тому месту, где сидел немец. Впрочем, можно было и не пригибаться, все же он стрелял даже излишне точно...
   Убитый лежал в кустах, лицом вниз. Мощный, под два метра ростом детина в добротном, слегка обтрепанном камуфляже и резиновых сапогах. Рука немца все еще сжимала автомат, и Александру пришлось повозиться, прежде чем он вырвал оружие из еще теплых пальцев. Носком сапога Александр перевернул тело. Нормально, три дырки в груди, как минимум одна пуля вошла в сердце, еще две прошли совсем рядом. Допрашивать, в общем, бесполезно. Оставалось обыскать тело - вдруг да отыщется что-нибудь интересное.
   Кроме автомата нашлись три рожка с патронами, "Вальтер", запасная обойма к нему, отличный кинжал на поясе и неброский на вид, но от того не менее опасный нож за голенищем. Граната, стандартная немецкая "колотушка". Еще две фляги, одна с водой, другая со спиртом. И все, никаких документов, вообще ничего больше. Даже сухаря завалящего в кармане не было.
   Все это заняло минуты две, не больше. Подхватив трофеи, Александр уже не пригибаясь вернулся к напарнику, и застал его сидящим возле невысокой, но мощной, в два обхвата, елки. Павел опирался спиной на ствол, и лицо его было абсолютно белым, настолько, что даже жутко стало.
   - Куда попало?
   Вместо ответа Павел отвел руку, которой зажимал грудь. Александр нагнулся, ножом начал осторожно надрезать ткань.
   - Да ты не миндальничай. Я себе уже вколол обезболивающее, вроде как отпускает.
   Стрелок кивнул, но все равно продолжал действовать максимально осторожно. Хорошо еще, крови было немного. Впрочем, и раны оказались страшными только с виду. Одна пуля лишь скользнула по боку, вырвав приличный кусок кожи, но не задев ничего жизненно важного. Вторая, правда, ударила поточнее, однако то ли она попала рикошетом, то ли еще что, но особого вреда не причинила. Угодила точно в ребро, расщепила, да в нем и застряла. Боль, наверное, была жуткая, но для жизни не опасно. Плюс, скорее всего, отбило легкое - но, опять же, это не смертельно и в нормальной больнице лечится без особых проблем.
   Быстро обработав рану, Александр туго перетянул напарника бинтами. Тот шипел от боли, но терпел. Закончив экзекуцию, стрелок критически осмотрел дело рук своих и спросил:
   - Идти сможешь?
   - Да куда я денусь. Кого ты завалил?
   Александр в двух словах рассказал. Павел мрачно почесал лоб:
   - Понятно... Интересно, сколько таких же идут по следу?
   - Понятия не имею, но вряд ли много, иначе бы напали уже. Во всяком случае, поддержали бы своего во время перестрелки. Скорее всего, двое, один шел за нами, второй отправился за подмогой.
   - А может, один был?
   - Черта с два, по одному они не ходят. Вставай, надо догонять наших и валить отсюда. А то прихлопнут, как мух.
   - Хрен им, козлам, - ответил Павел, с помощью напарника вставая на ноги и отпуская замысловатое ругательство, непонятно только, в адрес немцев или по поводу своего ранения. Александр только уважительно присвистнул, запоминая интересные обороты, и потопал вперед, поддерживая раненого, чтобы, не дай Бог, не упал и не покалечился окончательно.
   Догнать женщин получилось без особых проблем. Те не торопились - ну и правильно сделали, если честно. Отъехали в сторону и остановились в низинке, так что найти их не составило труда. Появление израненных героев вызвало среди них переполох, но оханий было, как ни странно, не так и много - в основном деловая суета и выяснение, насколько тяжелая рана.
   Павел отшутился, что раз идет своими ногами, значит, ничего страшного, но, видя, как он скривился, садясь на ствол упавшего дерева, все сразу поняли, что приятных ощущений у него мало. Настя тут же шуганула детей с лошади, оставив только младшего, который практически ничего не весил, и, несмотря на отнекивания Павла, при помощи Александра запихала его в седло. Ехать - не идти, так что раненому, даже если его немного растрясет, все равно будет полегче. Еще одного ребенка посадили вместе с Евгенией. Лошадь только всхрапнула недовольно, но больше для порядку, не рискуя, наверное, протестовать более активно. Решив таким образом вопрос со средствами передвижения, они двинулись дальше. Правда, получалось это теперь куда медленнее - и лошадь шла не так быстро, и дети малость тормозили. Хорошо еще, что продолжалось это недолго. Час спустя они уже выходили на знакомую поляну, и Александр первым делом двинулся к кустам, чтобы найти Свету, а заодно и припасы - жрать хотелось до полного отупения.
   Пока женщины уже привычно суетились по хозяйству, Александр подсел к напарнику. Тому было не особенно хорошо, растрясло все же, и лицо у Павла было еще бледнее, чем раньше, хотя, кажется, куда уж... Хотя, к чести своей, он и пытался этого не показать, и, чтобы отвлечься, колдовал над своими приборами. Услышав шаги, поднял глаза, усмехнулся одними губами:
   - Хреново...
   - Что, болит?
   - Да это ерунда, привык уже вроде. Другое плохо - окно откроется только к вечеру.
   - И что? Тут ждать-то осталось...
   - Понимаешь, - Павел немного поерзал, устраиваясь поудобнее, - не дает мне покою тот фриц.
   - Это заметно, - неловко пошутил стрелок.
   - Заметно-то заметно... Я не в том смысле. Если ты прав, и кроме него был кто-то еще, то вычислить, куда мы отправились, не составляет труда. Боюсь, очень скоро сюда заявится толпа народу, и нам придется несладко.
   - Отмахаемся, - небрежно дернул щекой Александр, хотя на душе кошки скребли. Умом-то он понимал, что не отмахаются, никак не отмахаются. Павел только кивнул печально:
   - Я на это надеюсь. Но, думаю, нам желательно переместиться ближе к точке перехода, чтобы отступать сразу же после того, как окно будет активировано.
   - Согласен. Но - с одной маленькой поправочкой.
   - Какой? - с интересом поднял на него глаза Павел.
   - Понимаешь, фрицы, во-первых, не дураки, а во-вторых, тех, кто обучен бороться с диверсантами, у них было совсем немного. Так?
   - Да, так. Девчата рассказывали, их брало всего шесть человек. Одного Серега завалил...
   - Во-во. Больше они таких вот камуфлированных не видели?
   - Нет, вроде бы, во всяком случае, не говорили ничего. Давай спросим.
   Настя и Евгения подтвердили, что да, больше немцев в камуфляже они не наблюдали. Александр кивнул удовлетворенно:
   - Итак, с большой долей вероятности у них изначально была антипартизанская группа из шести человек. Одного подстрелили здесь, еще двоих я положил у вокзала. Один в лесу остался, значит, у фрицев здесь таких профи сейчас максимум двое. Это при условии, что никого на станции взрывом не накрыло, или я по случайности из пулемета не снял.
   - Не снял.
   - Откуда знаешь?
   - А он в комендатуре был, девчонки потом труп опзнали. Шустрый, сволочь, успел даже за автомат схватиться, но я опередил.
   - Молодец, тебе крупно повезло, но это ничего не меняет. Понимаешь, к чему я клоню?
   - Нет, - ответил Павел.
   - Это плохо, сегодня ты соображаешь медленнее, чем обычно. От ранения, наверное. Ничего, это пройдет.
   - Хорош стебаться. Объясни для тупых, что ли.
   - Чувство юмора не исчезло - значит, жить будешь... В общем, два человека, один человек - неважно. В любом случае, это не те силы, которыми они попытаются нас ловить. И вряд ли немцы успеют быстро перебросить еще одно такое подразделение. Подозреваю, скорее всего, будет не точечный удар, а масштабное прочесывание местности силами обычных "зольдатикофф". Единственно, они начнут прямо здесь, но подъедут-то по дороге. Не любит немчура ноги бить, и на этом можно будет здорово сыграть.
   - Это как?
   - Все просто. Я отойду на пару километров. Выдашь мне рацию, я знаю, у тебя в тайнике есть. Так вот, я отойду и оседлаю дорогу. Если получится уйти тихо - уйдем, нет - я им устрою хорошую драку и задержу, сколько смогу.
   - Ты псих...
   - Да нет, я просто очень хорошо считаю. Лучше один, чем девять. И не спорь, просто, если что, поставишь за меня свечку.
   - Ты же не веришь в церковь.
   - Не верю, но лучшего-то все равно нет. И вот что еще. Передашь матери деньги с моего счета. Понял?
   - Хорошо, сделаю.
   - Ну, вот и молодец. Где моя банковская карта ты знаешь. И не хрен смотреть на меня, как на покойника - я еще не умер и, честно говоря, не собираюсь. Даже если фрицы заявятся, что отнюдь не факт, очень может статься, я смогу их там затормозить и спокойно уйти.
   - Но...
   - Да не дергайся ты так. В конце концов, именно за это мне платят. В худшем случае, смотаешься к тамплиерам с другим провожатым.
   - Идиот!
   - Если тебе от этого легче, пусть будет так, - рассмеялся Александр. - Ну что, полегчало?
   - Ну, ты точно идиот. Неужели ты думаешь...
   - Нет, разумеется, но надо же было как-то тебя взбодрить. Все, остальным ни слова, а то мало ли, что взбредет в их пустые головы. Эх, жаль, пулемета нет...
   Прервав разговор, Александр резко встал и направился к костру. В голове снова будто перекатился холодный свинцовый шар, но стрелок не стал обращать внимания на такую мелочь. Вооружившись ложкой, он снял пробу с каши, велел положить туда побольше сала и завалился под ближайшим деревом, чтобы хоть немного поспать.
   Гул моторов он услышал примерно через час после того, как занял позицию. К тому времени ему уже изрядно надоело лежать и смотреть на неспешно плетущего свою ловчую сеть мохнатого паучка, а иных развлечений не предвиделось. Больше всего Александра сейчас, правда, интересовали не всякие там многоногие и многоглазые твари неопределенной расцветки, а стертые в кровь ноги. Вчера, когда они быстро-быстро сматывались, на такие мелочи как мокрые сапоги внимания как-то не обращалось, не до того было, а сейчас ощущения были препоганые. Хорошо еще, вредоносная химия из аптечки помогала не заснуть и, до кучи, снимала боль, но все равно ногам было, мягко говоря, неприятно. Если придется много бегать и быстро стрелять, все это могло изрядно помешать, но до бега со стрельбой надо было еще дожить.
   Звук, который вывел Александра из нирваны, мог принадлежать только технике, и было этой техники много. Сколько он пока не знал, но явно не один грузовик, и даже не два. Значит, и фрицев будет до хрена и больше. Конечно, вряд ли тут окажутся опытные, обстрелянные вояки с фронта, но и тех гарнизонных недоумков, которых он так лихо гонял прошлой ночью, вполне может оказаться достаточно, чтобы просто завалить его массой. Александр еще раз посетовал про себя на отсутствие пулемета, потом усмехнулся одними губами: был бы пулемет - посетовал бы на отсутствие минного поля, были бы мины - захотелось бы танк или штурмовик... Нет предела совершенству, как нет его человеческим желаниям.
   Вытащив из кармана рацию, Александр прижал кнопку вызова:
   - Ну, что там у тебя?
   Рация негромко зашипела, потом выплюнула:
   - Ждем пока. У тебя что?
   - Гул моторов, много. Но пока не вижу. Так что смотрите там у меня, аккуратнее.
   - Понял. В любом случае, недолго осталось.
   - Ну и ладушки. Как окно заработает, мяукни в рацию. Если услышите грохот, не пугайтесь. Бойтесь тишины.
   - Почему?
   - Потому что это будет значить, что меня уже нет, - зло фыркнул Александр и выключил связь.
   Между тем колонна неспешно, но уверенно приближалась, уверенно преодолевая ухабы заброшенной дороги. Когда Александр смог ее, наконец, рассмотреть, он только присвистнул. Да уж, сильно они немцев допекли, если для охоты на них согнали такую ораву. Четыре крытых грузовика, наверняка с солдатами, лязгающий гусеницами бронетранспортер впереди и, как апофеоз этой мечты начинающего милитариста, лязгающий гусеницами танк в хвосте колонны. Потому, небось, так медленно и ползут, чтобы зря машину не напрягать. Танк, правда, вшивенький, Pz II с несерьезной на вид двадцатимиллиметровой скорострелкой в башне. Ну да, все верно, с фронта их, небось, уже вовсю снимают из-за полной бесполезности в схватках с советскими машинами, а здесь, в тылу, партизан гонять да оборону станций усиливать - самое то. Неизвестно, кстати, как бы ночью повернулось дело, примени немцы такое вот убогое порождение сумрачного тевтонского гения - при любых раскладах одинокому диверсанту его пушченки за глаза хватит. Перемололи бы в фарш издали и фамилию не спросили.
   Этот танк путал Александру все карты. К тому, что немцы полезут в лес под прикрытием бронетранспортера, а то и двух, он был морально готов. В конце концов, если верить книгам и фильмам про войну, они использовали эти полугусеничные гробы чуть ли не везде, где только можно и нельзя. А вот танк... С танком было сложнее, хотя в любом случае играть надо было теми картами, какие есть. Да и то сказать, за Александром был выбор времени и места, да еще и право первого удара. О большем и мечтать не стоило.
   В этом месте фрицы засады уж точно не ждали. Вернее, может быть, и ждали, но с другой стороны - там лес подходил к дороге почти вплотную. А вот напротив, где, собственно, и засел снайпер, было как раз открытое пространство. Здесь дорога проходила по краю чуть заболоченной низины, на которой не росло ничего, кроме травы да низкорослого кустарника. Все это богатство тянулось метров на двести, а дальше начинался поросший соснами, ровными, высокими, как их называют еще, корабельными, сухой холм.
   Не прошло еще и суток с момента, когда Александр преподнес фрицам наглядный урок того, что расстояние для пули не помеха. Однако, как он предполагал, человек инстинктивно ждет опасности именно со стороны леса, а не с открытого пространства, а значит, основное внимание немцев будет приковано к противоположному от него направлению. Кроме того, бой в лесу происходит на очень малой дистанции, и это тоже накладывает на поведение противника определенный отпечаток. Словом, искать его на таком расстоянии уж точно не будут, а значит, есть возможность начать бой в полигонных условиях.
   Голова колонны неспешно вползала в лес. Вот между деревьями прошел бронетранспортер, вот сунулся следом за ним грузовик... Теперь главное - не промахнуться и не ошибиться во времени, тем более что еще две-три секунды, и бронетранспортер выйдет из зоны поражения. Впрочем, как раз промаха ждать не приходилось. Плавно, как на тренировке, Александр потянул спусковой крючок, ощутил толчок приклада и тут же, передернув затвор, выстрелил вторично. Пляски с саблями начались.
   Там, над дорогой, на нехитрой конструкции из натянутой между деревьями тонкой, почти невидимой глазу рыболовной лески, висели две гранаты. После выстрелов они, как перезрелые груши, рухнули вниз. Одна - точно в открытый сверху кузов БТРа, вторая - на капот идущего следом грузовика. Не совсем так, как хотелось бы, но и то хлеб. Полыхнуло!
   Вряд ли в бронетранспортере выжил хоть кто-нибудь. Граната оборонительная - это взрывная волна и куча тяжелых, крупных осколков. При взрыве в замкнутом пространстве все, кто оказался рядом, превращаются практически в фарш. Вторая граната взорвалась менее удачно - она успела скатиться с капота на землю, но все равно громыхнула неслабо, практически под днищем грузовика. Тот моментально остановился, и из кузова начали неловко вываливаться оглушенные фрицы. Секунду спустя ярко вспыхнул бензин, щедро льющийся из пропоротого взрывом бака, и всем находящимся поблизости моментально стало не до выяснений, откуда, собственно, прилетел гостинец.
   Пока угодившие в засаду немцы весело поджаривались, Александр тоже не терял времени зря. Сразу после второго выстрела он отложил винтовку, схватил автомат и, с трудом удерживая прицел рвущимся вверх стволом, выпустил весь рожок по кузову ближайшего грузовика. Бросил разряженный автомат, подхватил второй и так же расстрелял следующий грузовик.
   Только в этот момент немцы сообразили, наконец, что происходит нечто незапланированное. Скорее всего, виной тут была скорость развития событий. Несколько секунд - и вот уже БТР замер, перегородив дорогу, идущий следом грузовик объят пламенем, а из третьего и четвертого доносятся жуткие вопли. Нетронутым остался только второй грузовик, и, как только сидящие в его кузове солдаты поняли, что вокруг уже идет бой, они тут же запрыгали из него, как горох из дырявого мешка. Поразительно, с какой скоростью они это делали. Пока Александр перезаряжал автомат, что заняло считанные секунды, выпрыгнули почти все, и следующей очередью он свалил лишь двоих неудачников, выскакивавших последними.
   Нормально получилось, в общем. Тех, кто сидел в обстрелянных грузовиках, Александр переполовинил изрядно. Выпрыгнуло человек пятнадцать, может, шестнадцать, кто их там считал, на две машины, ну и чуть больше из не обстреливавшегося грузовика. А самое главное, большинство уцелевших никак не могло понять, откуда, собственно, по ним ведут огонь. Словом, вместо того, чтобы стрелять по нарушителю спокойствия, немцы тупо заняли круговую оборону, пытаясь использовать в качестве укрытия свои грузовики, канавы, и даже дорожные колеи. Просто идеально!
   Отложив автомат, Александр вновь поднял винтовку и спокойно, как в тире, расстрелял остаток обоймы. Перезарядил. Снова отстрелялся. Все же хорошая штука рассеивающая насадка. Он стреляет, а немцы понять не могут, откуда их убивают. Еще одна обойма...
   В этот момент те тормоза, что сидели в танке, решили-таки внести свою лепту в происходящее. Боевая машина чуть съехала с дороги. Чтобы освободить себе сектор обстрела, и вступила в бой. Ну, это ее экипаж решил, что они воюют. На самом же деле, они просто активно переводили боезапас, превращая отличный строевой лес в ни на что не годную щепу.
   Скорее всего, немцы даже отдаленного понятия не имели, откуда их обстреливают. Все же обзорность на танках времен второй мировой была паршивая, и хотя немецкие боевые машины в этом отношении выгодно отличались от прочих, особенно от прославленного Т-34, откровенно неудачно оснащенного приборами наблюдения, да и оптику на них традиционно ставили очень качественную, все равно этого было недостаточно. Поэтому экипаж гусеничной черепахи работал просто наугад, короткими очередями пытаясь если не уничтожить, то отпугнуть противника.
   На свою беду наводчик то ли случайно, то ли интуитивно вел огонь как раз в ту сторону, где залег Александр. Поначалу снайпер вообще рассчитывал, что не будет заморачиваться с танком. Все равно продолжать операцию с жалкими остатками пехоты, уцелевшими после обстрела, немцы вряд ли будут, да и дорога заблокирована, танку не пройти. Сейчас было самое время отходить, но проклятая бронекалоша лупила из своей избыточно скорострельной дуры, буквально не давая поднять головы. Плюнув в сердцах, Александр потянулся за гранатометом...
   Последствия выстрела были предсказуемы до безобразия. Во-первых, кумулятивная граната ударила в лобовую броню танка. Внутри него глухо ухнуло, изо всех щелей на миг плеснуло красным, и слабо дымящееся детище немецкого ВПК никакого дальнейшего участия в событиях не принимало. Во-вторых, немцы поняли, наконец, откуда по ним стреляют, и, в свою очередь, принялись азартно стрелять в ответ. Тут же успокоив наиболее ретивых, Александр начал отползать, все равно задачу он уже выполнил, отбив у немцев всякую охоту лезть в лес. Но вот тут фортуна показала ему, что заигрывать с ней до бесконечности не стоит - чья-то пуля ударила Александра в плечо.
   Бронежилет - штука хорошая, но удара винтовочной пули, тем более, выпущенной с небольшой дистанции, он не держит по определению. Ощущение было, словно по плечу врезали кувалдой, рука мгновенно онемела, а ее хозяина развернуло и отбросило назад. Хорошо еще, пару секунд боли не было, организм успел отключить нервные рецепторы, но потом... Как он не потерял сознание от боли, Александр не понял, но все же он сумел, извернувшись, выудить из кармана аптечку и прямо через одежду всадить себе один шприц-тюбик, второй...
   Лекарства действовали быстро - ну да, они для таких случаев и созданы, да и выдавали им с собой не стандартные армейские наборы, а кое-что поэффективнее. Через две минуты Александр смог сесть, кое-как, не снимая брони, подсунуть к развороченному плечу руку, закрепить ватный тампон, хоть немного останавливая кровь. Неудобно, конечно, ну да лучше все равно не получится. Повезло еще, что в левое плечо. Повезло, блин...
   Запищал сигнал вызова. Скривившись, Александр вытащил чудом уцелевшую рацию.
   - Слушаю, - он сам удивился, насколько спокойно и бесстрастно звучал его голос.
   - Саш, порядок. Открылось окно, - донеслось сквозь треск помех.
   - Хорошо. Уходите, окно не закрывайте, ждите на той стороне. Я скоро буду.
   - Ты как? - похоже, напарник все же что-то почувствовал.
   - Нормально все, - соврал Александр. - Валите давайте.
   Рация вернулась во внутренний карман. Теперь все, можно было уходить. Конечно, раненому уходить куда сложнее, чем здоровому, но все же ничего невыполнимого в этом не было. Тем более, погони ждать не приходилось. Судя по активной стрельбе, которая продолжалась на дороге, немцы все еще не сообразили, что ситуация изменилась, и продолжали держать оборону неизвестно от кого.
   Вот ведь черт! Знай он заранее, когда точно откроется переход, ни за что не стал бы устраивать драку - все равно не добрались бы немцы к этому времени. Да ладно уж, что теперь поделать, лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Александр еще удивился кристальной ясности своих мыслей, и в этот момент из-за деревьев вышел ОН.
   Нет, стрелок никогда не видел этого человека, и все же сразу понял, кто перед ним. Камуфляж, быстрые, но в то же время неторопливые и плавные движения. Экономные движения, иначе и не скажешь. Немец двигался с изяществом огромной кошки. Смелый, великолепно обученный враг. Последний солдат антипартизанской группы...
   Самое интересное, на лице у него не было так воспетого немецкими идеологами из ведомства Геббельса и впоследствии бездумно подхваченного отечественными историками выражения превосходства истинного арийца над поверженным недочеловеком. Ну не было - и все тут. Было напряжение, легкое удивление, но ни презрения, ни брезгливости. Зато был автомат в руке, ствол которого смотрел на Александра. Очень неприятное ощущение, и девятимиллиметровый калибр при этом, кажется, закрывает собой весь мир.
   Наверное, немец тоже был в легком шоке - ожидал увидеть перед собой как минимум диверсионную группу, а обнаружил всего одного, причем раненого, солдата. И это притом, что только что была практически целиком уничтожена армейская механизированная колонна, поддержанная бронетехникой. Это просто не укладывалось в мозгах немца, и вывод напрашивался сам собой - нападавших было много, просто остальные ушли, оставив одного, раненого, прикрывать отход. Все логично, истекающий кровью боец свяжет остальных по рукам и ногам, просто не сможет он выдержать необходимый темп, а вот задержать преследователей, если они появятся, сумеет. Только вот он успел опередить русских, и сейчас держит оставленного в заслоне человека под прицелом, а значит, стоит взять его живым.
   Движение стволом автомата... Что сказал немец, Александр не разобрал - в ушах звенело, но смысл понятен. Встать, мол... Ну, это ясно без перевода, достаточно интонации. Судя по лицу этого козла, за неподчинение был положен расстрел на месте. Что же, может, это даже и к лучшему - попадать в плен совершенно не хотелось, наслышан был, чем подобное было чревато. Жаль, левая рука совершенно не двигалась, поэтому всем известный жест пришлось делать на американский манер - с выставленным средним пальцем. Немец, судя по чуть приподнявшимся бровям, с подобной формой международного посылания знаком не был, но понял моментально. В ответ последовала короткая, но емкая тирада, в которой Александр разобрал только "швайне". Свинья, значит. Ну-ну, кто свинья еще посмотреть надо.
   Тем не менее, хотя фриц и разозлился, но головы, как рассчитывал Александр, не потерял. Коротко дернул спусковой крючок, несколько пуль выбили фонтанчики земли у ног Александра. Ладно, гад, ты сам выбрал...
   С трудом, опираясь на здоровую руку, стрелок поднялся на ноги. Уловил победный взгляд немца... Медленно поднял вверх правую руку, показал ему пустую ладонь, и тут же покачнулся, изображая слабость. Лекарства, от которых буквально распирало вены, естественно, держали его организм в приемлемой форме, но немец-то этого не знал. Для него совершенно естественным было, что раненый, теряя равновесие, схватился рукой за ствол. И излишне резкое движение руки в такой ситуации тоже в порядке вещей.
   А вот что он не видел, да и не ожидал, так это того, что при взмахе руки от запястья вниз, в ладонь, скользнула ручка. Обычная такая ручка, перьевая, разве что довольно массивная, калибром семь-шестьдесят два. Оружие последнего шанса, которое киллер таскал с собой, скорее, по привычке. Висевшее на резинке, а сейчас на удивление удобно расположившееся между пальцами. Хлопок...
   Немец осел на землю с маленькой круглой дырочкой между глаз - все же гордость стрелковой секции и лучший ученик покойного Николаича никогда не промахивался. В последний момент пальцы уже мертвого немца рефлекторно дернулись, автомат выплюнул короткую очередь, но прошла она куда-то в небо, срубив там, в кронах деревьев, пару ни в чем неповинных веток.
   И вдруг стало невероятно тихо. Где-то, совсем рядом, еще стреляли, но звуки проходили мимо сознания Александра, не вызывая в нем никакого отклика. Кончено, он сделал все, что мог, кто может - пусть сделает больше. Ручка-пистолет выскользнула из разжавшихся пальцев, спряталась в рукаве. Пора было уходить, хватило бы сил.
   Гранатомет удобно устроился на плече вместе с винтовкой, автоматы Александр брать не стал - все равно не утащить. Правда, и от гранатомета он избавился почти сразу, утопив его в первом попавшемся болоте. Не факт, что он сумеет дойти, и совсем не надо, чтобы немцы нашли вместе с его хладным трупом еще и оружие из другого мира. А здесь... ну, пускай ищут, это, пожалуй, задача похлеще, чем найти иголку в стоге сена. Да и не будут искать - они же даже представления не имеют о том, что против них применили. Так что от гранатомета Александр избавился безо всякого сожаления, а вот винтовку не бросил, хотя, наверное, стоило бы. Но вот не поднялась рука оставить это верное, так долго послужившее оружие, даже если тащить его было откровенной глупостью. Впрочем, Александр не размышлял на эту тему - в голове не было никаких мыслей, на них не оставалось ни времени, ни сил.
   Сколько он шел? Трудно сказать, ощущение времени пропало очень быстро. Даже в ту ли сторону он идет, Александр сейчас не смог бы сказать- просто механически переставлял ноги, не обращая внимания ни на медленно сгущающуюся вечернюю мглу, ни на орущую в кармане рацию. Он шел вперед, потому что остановиться было страшно. Остановиться значило вначале сесть, потом лечь, и вот уже мир исчезнет, останется темнота. Киллеру, отправившую в нее несчетное количество народу, почему-то очень не хотелось узнать, что там, с другой стороны.
   И все же он дошел. Вернее, почти дошел - в темноте мерцание окна видно было на довольно приличном расстоянии, метров сто, не меньше. Здесь, в лесу, конечно, не так далеко, от силы два десятка метров, но боже, какими тяжелыми оказались эти метры. Когда он вышел на открытое пространство, сил уже почти не было, но две размытые фигуры, метнувшиеся ему навстречу, он рассмотрел хорошо. Своих здесь быть не должно, он сам приказал им уходить, стало быть, немцы, щелкнуло в голове - мозг, похоже, работал уже на автопилоте. Рука медленно, как во сне, поползла к пистолету, но бегущие успели раньше. Прежде, чем Александр понял, что происходит, он почувствовал, как его подхватили и куда-то тащат, хотел было возмутиться столь хамскому обращению, но в этот момент один из тащивших неловко дернул его за раненную руку. Вспышка боли была последним, что почувствовал Александр, прежде чем провалиться в болезненное спокойствие беспамятства.
   Когда он пришел в себя, то первое, что увидел, был абсолютно белый потолок и столь же белые стены, настолько стерильные, что в десятке метров от них любой микроб просто обязан был загнуться. На воспетое попами чистилище это не походило ничуть, а вот на отдельную палату в хорошей больнице, напротив, очень даже. Стало быть, жив... И где он, интересно, оказался? В плену, что ли?
   Поднять голову сил не было. Точнее, может, и нашлись бы, но стоило попытаться ее повернуть, как все тело прострелила острейшая боль. Это было не совсем ожидаемо, если бы плечо болело, он бы понял, но сейчас боль разлилась, казалось, повсюду, от головы до кончиков пальцев на ногах, не имея общего центра. Александр стиснул зубы, чтобы не взвыть - не потому, что боялся уронить этим проявлением слабости пресловутое мужское достоинство, а просто был уверен: от этого боль придет еще сильнее. Впрочем, она и так пришла, сознание поплыло, и он вновь отключился.
   Придя в себя вторично, наученный горьким опытом Александр не стал дергаться, а постарался сфокусировать взгляд. Это получалось плохо - все же, будучи одного цвета, потолок и стены сливались в единый невнятный фон. Зато, когда стрелок скосил глаза, то обнаружил настенные светильники вполне современного дизайна, а потом и край стоящего в углу предмета, который мог быть только телевизором. Ну, все, он дома. На этой мысли перед глазами вновь поплыло, и Александр снова выпал из окружающей действительности, с той лишь разницей, что на этот раз он просто заснул.
   Третье пробуждение было куда более приятным. Или, может, менее неприятным. Во всяком случае, сделав попытку немного пошевелить затекшими конечностями, Александр обнаружил, что болевых ощущений не наблюдается. Точнее нет, не так. Они были, но терпимые, и на сей раз затрагивали только развороченное и замотанное бинтами и гипсом, сейчас он смог это определить, плечо. Все остальное тело... Ну, оно ныло, конечно, но не более того. Терпимо, в общем.
   Извиваясь на манер червяка, он сел, преодолел мгновенно накативший и так же мгновенно схлынувший приступ тошноты, осмотрелся. Зрелище было ожидаемым, обычная больничная палата, все и отличие от стандартных, что те заставлены кроватями, да так, что между ними пройти тяжело. Хотя чему удивляться? В наших больницах и в коридорах, бывает, лежат, и даже на полу. Да и общий вид у палат жуткий, краска облезла, все в подтеках, в общем, врагу не пожелаешь нашей бесплатной медицины. Здесь же небольшое помещение, окна, прикрытые жалюзи, все чисто-аккуратно, неяркое, мягкое освещение. Телевизор, холодильник, стул у стены, журнальный столик, перед ним огромное, даже на вид мягкое кресло, да и кровать одна-единственная и, кстати, отнюдь не больничного вида. Словом, больше всего это напоминало номер в какой-нибудь недорогой провинциальной гостинице. Что называется, скромно, но чистенько.
   Ноги привычно нашарили мягкие тапки. О как! Принесли и поставили, причем именно так, как он привык. Ну что же, это хорошо. Александр обулся, встал, подошел к окну и раздвинул жалюзи. Увы, с той стороны была ночь, и разглядеть что-либо было попросту невозможно. Однако главное он для себя все же определил - решеток на окнах не было.
   Александр хотел выйти в коридор, поискать удобства, но они тоже оказались здесь - в углу обнаружилась неприметная дверь, за которой был вполне приличный санузел, даже с душем. Ну а когда он выбрался оттуда, то обнаружил, что в палате уже не один. В кресле вальяжно развалился Павел, а на стуле, с видом пай-девочки, сложив руки на коленях, сидела Настя.
   - А вы что тут делаете?
   - Тебя ждем, конечно. А то на тебя лежащего мы за эту неделю насмотрелись, дай хоть на тебя почти здорового посмотреть. И не вздумай ругаться, что приказ не выполнили, а то не посмотрю, что больной, живо по шее дам. Понял?
   - Дятел ты, - с чувством ответил стрелок, устало садясь на кровать. В этот момент он, наверное, и поверил окончательно, что происходящее вокруг не бред умирающего, и что он, наверное, и впрямь будет жить.
  

Эпилог.

   Новый год - самый, наверное, веселый праздник, который можно представить. Точнее, даже не самый веселый, а, скорее, самый радостный. Вся атмосфера его пропитана детскими воспоминаниями и ожиданием какого-то чуда, и, пожалуй, это ожидание даже ярче, чем сам процесс распития шампанского под бой курантов.
   В воздухе прямо-таки висел запах мандаринов. Смешно, но мандарины - как раз одна из детских ассоциаций, которой следующее поколение будет уже лишено. Ведь, казалось бы, что проще - сходи в магазин да в любое время года купи что хочешь. Однако те, чье детство пришлось на советскую эпоху, еще помнят, как в каждый подарок укладывали конфеты и несколько мандаринов. А в другое время их просто не было. Может быть, в Москве или на юге с этим и было проще, а в провинции - извините.
   Улыбнувшись своим мыслям, Александр отошел от окна, взял со стола мандарин, быстро очистил, кинул в рот дольку и сморщился - фрукт оказался кислым. Как ни странно, это ничуть не испортило ему настроения, и, положив недоеденный плод обратно, он пошел в прихожую и долго возился, надевая куртку. Все же рука после ранения пока что окончательно не восстановилась, и доктора в один голос утверждали: чтобы привести ее в норму, придется еще как минимум полгода аккуратно разрабатывать плечо. Ладно, поверим, докторам виднее, тем более, хорошим докторам - расстаралось начальство.
   На улице была красота! Яркое солнце, снег, поскрипывающий под ногами, легкий морозец, пощипывающий за щеки. Александр приветливо улыбнулся пробегающей мимо девушке в короткой светлой шубке, та ответила ему тем же. Новый год...
   Пискнула сигнализация, и "Мерседес" пустил его в свое теплое кожаное нутро. Пришлось купить эту машинку в дополнение к уже имеющимся. А что делать? Без колес Александр себя не представлял, а с его рукой управлять внедорожником было пока что сложно. Пришлось брать в дополнение к нему машину с автоматической коробкой. Впрочем, для его нынешнего бюджета это была вполне посильная ноша.
   Коротко взрыкнул мотор, выдавая породистый гул, и машина очень мягко, вальяжно тронулась с места. Впрочем, если на улице, которую то здесь, то там, не обращая внимания на правила, перебегали дети и спешащие по магазинам мамаши, Александр старался не лихачить, то за городом притопил газ. Мотор в двести с лишним лошадей снова рыкнул и лихо понес его по заснеженной дороге, как стоячих обгоняя другие машины. Все же немецкий автопром - это нечто, хотя Александр, памятуя о своем опыте общения с немцами, первоначально относился к нему чуточку предвзято.
   Буквально через десять минут он свернул на боковую дорогу, куда более узкую, едва-едва двум машинам разминуться, но чистую. Все правильно, грейдер ходит здесь каждый день, и посмели бы дорожники схалтурить! Метров через сто, в конце дороги, располагались внушающие уважение своим монументальным видом металлические ворота. Впрочем, сейчас они были распахнуты, поперек дороги был только шлагбаум. Охрана подняла его без лишних разговоров - узнали машину. Разгильдяйство, конечно, ну да пусть их.
   Коттеджный поселок был невелик, но Александр проехал его насквозь, прежде чем остановиться перед самым последним домом, стоящим чуть в отдалении от всех. Красивое было место, и Александру пришлось немало переплатить, чтобы оно вместе с немаленьким участком земли досталось именно ему, но, по большому счету, оно того стоило. Красиво здесь было, с одной стороны лес, с другой - обрыв, и красивейший пейзаж. По вечерам, когда горел закат, здесь и вовсе здорово! Ну а от остальных жителей поселка участок был огорожен высоким, глухим забором. Не то чтобы Александр страдал излишней нелюдимостью, но и лишний раз видеть кого-то его совершенно не тянуло.
   Огромный двор возле дома, капитального, двухэтажного, был пока что совершенно не обустроен. Ну да, все правильно, строительство закончилось буквально только что, на обустройство просто времени не хватило. Ничего страшного, времени впереди много, успеется еще. Поставив машину, Александр поднялся на невысокое крыльцо, толкнул незапертую дверь, вошел...
   Да уж, обустраивать и обустраивать еще, но лиха беда начало. Жить уже можно, собственно, сейчас и ожидалось новоселье. Он решил объединить два праздника в один, почему бы и нет?
   В большой зале с камином стояла елка, уже наряженная, очень густая... Мечта очень многих - чтоб как в детстве, до середины ствола не дотянуться было. Александр провел рукой по слабо покалывающей ладонь хвое, улыбнулся - ощущения ему понравились. Действительно, можно жить...
   На праздник он пригласил только своих. В смысле, членов семьи - для них всех это был исключительно семейный праздник, никаких друзей не предусматривалось. Даже Павла не пригласил, хотя тут все просто, захочет - сам придет, они с Леной будут этой ночью гулять буквально в сотне метров, благо свой особняк аспирант и разведчик иных миров начал строить еще когда Александр валялся в больнице и, соответственно, успел раньше. Кстати, Павел напарнику это место и зарезервировал - помнил, о чем мечтает друг. Специально возил посмотреть, для чего буквально выкрал на пару часов из больницы. Так что захочет - придет, скорее всего, ближе к утру, салют устраивать, благо фейерверков всех сортов и размеров запасено предостаточно.
   Гости начали собираться часам к десяти. Вначале приехала сестра со своими отпрысками, которые тут же устроили гвалт. Хорошо еще, он это предусмотрел, и в распоряжении малышни оказалась целая комната, в которой была куча игрушек. Надо сказать, для ребятни, из которой самому старшему едва исполнилось шесть лет, самое то. Отец их, правда, не приехал, предпочел встречать праздник в компании своих родителей, но как раз на него Александр был не в обиде. Во-первых, понимал это вполне естественное для человека желание, а во-вторых, они с зятем находились в натянутых отношениях. Тот считал Александра дорвавшимся до денег необразованным хамом, Александр его - снобом, который ни на что большее, чем философию в провинциальном ВУЗе преподавать, не способен. Даже семью толком не прокормит, хоть и на лапу берет без зазрения совести. Впрочем, пользоваться деньгами, которые Александр периодически подбрасывал сестре, доцент не гнушался, и это давало бизнесмену моральное право, глядеть на него чуточку свысока.
   Мать подъехала немного позже. В этом тоже не было ничего удивительного - за рулем она сидеть не приучена, а такси в новогодний вечер не найти. Но все же приехала, с любопытством осмотрела дом, и вынесла свой вердикт: хорошее гнездо. Для большой семьи. Александр согласно кивнул и пояснил - мол, на то и рассчитываю. Чтобы, значит, когда дети пойдут, плечами не толкаться. Мать лишь рассмеялась и ответила - ты, сынок, уже не мальчишка, но детьми что-то пока и не пахнет. Александру оставалось только шутовски развести руками и улыбнуться - работает, мол, над этим, в поте, так сказать, лица, и не только. Его тут же назвали пошляком, после чего поинтересовались - он вообще-то собирается семью заводить, или так и будет по десять баб одновременно за нос водить и шуточками отделываться? Ну вот, пошла знакомая пластинка, на каждом семейном сборище, то есть пять-шесть раз в год, ему подобные вопросы задавали.
   Правда, в этот раз он родных удивил - сказал, что да, собирается, в ближайшее же время. И, в принципе, собирается вот прямо сейчас познакомить их со своей избранницей. Хорошую, в общем, новость сообщил, только они все почему-то в шоке оказались. Пришлось налить им порцию шампанского для снятия стресса, а потом уже и знакомить.
   - Вот, прошу любить и жаловать. Звать Настей, жила в Белоруссии, сейчас переехала сюда.
   - Здравствуйте, - Настя, хоть и настраивалась весь день на эту встречу, несмотря на то, что Александр сказал ей не бояться, никто ее, мол, не съест, все же стушевалась. Родственники, оправившись, наконец, от неожиданности, внимательно и придирчиво ее осматривали. Потом мать одобрительно кивнула и улыбнулась сыну:
   - Красивая. Я всегда говорила, что у тебя есть вкус.
   - Ну а раз есть, то и замечательно. Прошу к столу!
   И семья начала рассаживаться, чтобы встретить Новый год в полном составе.

Оценка: 5.00*105  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"