Аннотация: Рассказ участвовал в литературном конкурсе "Нео-Нуар-2020", в финал не вышел.
Татьяна Минасян
В черной рамочке
Что чувствует и о чем думает человек, читая собственный некролог? При условии, понятное дело, что сам он вполне живой и определенно находится на этом, а не на том свете. Когда-то давно, еще в школе, Денис пытался представить себе это...
В приключенческих романах, которыми он зачитывался, оказавшиеся в такой ситуации главные герои злорадно усмехались - потому что сами все это и подстроили, чтобы сбежать от своих врагов и начать новую жизнь. А в реале, по слухам, один тип, прочитав о собственной смерти и о том, в каком качестве он вошел бы в историю, если бы на самом деле умер, так расстроился, что целую миллионную премию учредил - чтобы запомнили его именно как основателя этой премии.
Денис пока не чувствовал вообще ничего. Глаза бегали по строчкам довольно длинной, не помещавшейся целиком на экране ноутбука заметки, но словно бы не до конца понимали, что читают. "Вчера, 3 ноября 2019 года, на двадцать седьмом году жизни, погиб замечательный сотрудник нашей интернет-газеты Денис Михайлов..." "Вчера, 3 ноября 2019 года..." "Вчера..." Вокруг молодого человека шла обычная ночная жизнь, мимо его столика проходили то ищущие выход из бара подвыпившие посетители, то вымотавшаяся и едва держащаяся на высоких каблуках официантка, но для него теперь существовали только мелкие буквы на мониторе: "Вчера, 3 ноября 2019 года, на двадцать седьмом году..."
Прошло, наверное, минут десять, прежде чем в голове у него начали, наконец, появляться какие-то мысли о том, что вообще происходит. Ему вспомнилось, как в чате редакции время от времени - а точнее, каждый раз, когда приходилось срочно писать некролог какой-нибудь умершей известной личности - поднималась в разговорах эта тема. О том, что хорошо бы сделать заготовки для "гробов" обо всех более-менее пожилых актерах, политиках, спортсменах и прочих важных шишках, чтобы в тот день, когда такой материал понадобится напечатать, он уже был в наличии и в него оставалось бы добавить лишь немного информации о последних днях умершего. Правда, дальше разговоров дело так и не пошло. И не потому, что у этой идеи находились противники - большинство авторов соглашались, что стоило бы этим заняться и облегчить себе свою журналистскую жизнь хотя бы в тех случаях, когда нужно будет писать о чьей-то смерти. Но сайт требовал обновлений каждый день, на всех наваливались более актуальные дела, и мечты о "коллекции некрологов" оставались мечтами. Всем было не до того... И вот теперь, может быть, Рудаков решил все-таки заняться этим делом? И начал не с вип-персон, а с собственных сотрудников? Или, может быть, про вип-персон он уже давно все написал и перешел на тех, о ком, в случае чего, тоже придется некрологи вывешивать?
Эта мысль была не слишком приятной - в конце концов, редактор мог бы и поставить подчиненных в известность о том, что пишет про них такие "интимные" материалы. Но она позволяла успокоиться, отгоняла охвативший Дениса в первую же минуту, как он открыл заметку со своим именем, страх. Вот только против этой теории существовал весомый аргумент. Точнее, даже два: почему в некрологе стоит сегодняшняя - то есть, уже вчерашняя - дата смерти и почему этот текст лежал среди уже готовых к вывешиванию новостей на сайте?
Но второй вопрос еще можно было предположить, что заготовка заметки попала в новые тексты по ошибке. Но вот дата... "04.28. 4 ноября 2019" - значилось в правом нижнем углу монитора. Да Денис и сам прекрасно помнил, какой сегодня день - именно из-за этой даты он так заработался. Весь вечер и полночи искал по всему интернету хоть какую-то информацию о том, как "проклятые мракобесы" насильно заставляют "нормальных людей" отмечать новый праздник. Так ничего и не нашел - ни одной даже самой завалящей жалобы на то, что начальство, или преподы, или школьные учителя потребовали присутствовать на каком-нибудь мероприятии, посвященном Дню Единства. Два раза писал Рудакову, что обругать праздник не получится, и предлагал другие темы на главную новость - в первый раз получил в ответ напоминание о том, что "редакции нужна информация, а не объяснения, почему ее не удалось добыть", а во второй редактор позвонил ему на мобильник и велел самому придумать "какую-нибудь фигню", после чего сразу бросил трубку и на все попытки Михайлова перезвонить не ответил.
В результате Денис еще час сидел за барной стойкой, заказывая один коктейль за другим и жалуясь барменше на свою тяжелую и полную лишений репортерскую жизнь. Барменша кивала, изображая на лице сочувствие, но явно даже не пытаясь вслушиваться в его речь. Ей приходилось слышать от посетителей куда более драматичные истории, чем рассказ о журналисте, который мечтал бороться за правду и разругался из-за этого со всеми близкими людьми, включая лучшего друга детства, а теперь вынужден писать все, что скажет начальство, даже полный вымысел, потому что иначе его выгонят из газеты, а найти новую работу после того, как он порвал все связи с коллегами из других изданий, будет почти нереально. Хотя Михайлов и не рассчитывал, что она проникнется его проблемами и станет искренне ему сочувствовать. Ему просто хотелось выговориться, сказать вслух о том, как с ним несправедливо поступила судьба и как ему не хочется врать, прежде чем он вернется за ноутбук и начнет это делать.
Потом он действительно снова сел за компьютер с очередным стаканом и еще почти два часа сочинял "главную новость дня" о том, как некий источник, побоявшийся назвать свое имя, рассказал ему, как в его школе перед каникулами отменили занятия, велели всем прийти в нарядных костюмах и платьях и предупредили, что они будут весь день сидеть в актовом зале и слушать всякую лабуду о "народном единстве". Он ничем не рисковал. Вряд ли кто-нибудь из их конкурентов обзвонит всю тысячу - или сколько их в Питере? - школ и выяснит, что ни в одной из них не отменяли уроки по такому поводу. И даже если кто-нибудь умудрится это проделать и попытается раздуть из заметки Дениса скандал, всегда можно будет сослаться на то, что неведомый источник все выдумал - мог ведь школьник наболтать ерунду в разговоре с журналистом? Да и не станет никто проводить такое трудоемкое расследование, максимум чего стоит ждать - это комментариев с насмешливыми вопросами о том, с каких это пор школьники стали расстраиваться из-за отмены уроков.
В конце концов, убедил себя Денис, их газета - это не "Северное время", где анонимная информация не публиковалась вообще, а за подобную выдумку корреспондент тут же вылетел бы с работы. Их газета не может позволить себе искать реальные факты или по десять раз проверять источники - у них нет на это времени, они ведут самую важную на свете борьбу, и в этой борьбе все средства хороши. Да и просмотров у их статей побольше будет, чем у "Северного"!
С этой мыслью Михайлов зашел на сайт своей газеты, открыл форму для заливки текста, загрузил туда свою заметку... А потом решил посмотреть, готовы ли еще какие-нибудь завтрашние новости. Админский пароль он знал - приходилось пару раз замещать Рудакова, когда тот был в отпуске - так что Денис зашел на сайт под его именем, заглянул в готовые к вывешиванию в открытый доступ материалы... и с тех пор уже полчаса тупо смотрел на начало одной из них. "Вчера, 3 ноября 2019 года, на двадцать седьмом году жизни погиб наш замечательный сотрудник..."
Может быть, Рудаков или кто-нибудь из авторов, пишущий некрологи "впрок" по заданию Рудакова, написал эту гадость как раз вчера и машинально поставил ту дату, которую видел перед собой на мониторе? А потом, тоже машинально, по привычке залил его в "предложку" на сайт? Денис хватался за эти предположения, как за спасительные соломинки, но потом сам же отбрасывал их, прекрасно понимая, что они выглядят более, чем наивно. "Проще поверить в историю несчастных школьников, лишенных уроков ради праздника, которую ты только что сочинил!" - сказал сам себе Михайлов и поднес ко рту стакан, оказавшийся пустым. Пить ему, впрочем, как он внезапно понял, больше не хотелось - даже наоборот, сама мысль о том, чтобы влить в себя еще порцию спиртного, вызывала чуть ли не отвращение. При этом и пьяным он себя больше не чувствовал, хотя когда заканчивал свою заметку, думал о том, что, пожалуй, немного перебрал во время ее написания. Некоторые тексты, как оказалось, отрезвляют получше кофе или всяких лекарств...
Хотя кофе ему сейчас все равно бы не помешал. Перед тем, как читать дальше, стоило как следует прочистить мозги.
Парень снова встал из-за стола и нетвердой походкой подошел к барной стойке:
- Дайте еще двойной эспрессо, пожалуйста.
Барменша устало вздохнула:
- Мы через двадцать минут закрываемся.
- Я через пять минут уйду, не волнуйтесь, - пообещал Денис, и она, кивнув, отвернулась к кофе-машине.
В крошечную чашку полилась черная, как смоль, струя кофе. Михайлов оглянулся назад - почти все столики были уже свободны, только за одним, в дальнем углу, сидели трое в хлам пьяных парней. А на его столе светился слабым светом ноутбук, на экране которого была открыта заметка о смерти Дениса...
"Может, это розыгрыш? - пришла ему в голову новая мысль. - Почему нет - с Рудакова бы сталось! Или это Светикова, или Витька... Да любой из наших мог бы так подшутить, тем более, после всех этих разговоров о "гробах"... Вот только последний такой разговор был давно. И какой повод для розыгрыша? До первого апреля полгода еще!"
Его взгляд невольно метнулся к окну, за которым почти ничего нельзя было разобрать из-за покрывавших его капель бесконечного осеннего дождя. Только фонарь светил сквозь эти капли большим ярким пятном, распадающимся по краям на множество искр. Определенно не первоапрельское время. А в другие дни у них в редакции не было принято устраивать розыгрыши. Они же там серьезным делом занимались, "спасали страну от дремучего мракобесия", или как там Рудаков говорил?
Денис негромко хмыкнул и взял поставленную перед ним на стойку крошечную чашечку с дымящимся кофе.
- Сейчас я уйду, - сказал он барменше. - Дайте мне буквально минуту - дочитать один материал надо.
- Да хорошо, читайте, пока я тут все убираю, - махнула рукой женщина.
- Спасибо! - встряхнувшись, молодой человек решительно подошел к своему столику, сел за ноутбук и развернул свой некролог полностью. А потом залпом влил в себя содержимое чашки, скривился от окончательно протрезвившей его горечи и принялся читать. "Вчера, 3 ноября 2019 года, на двадцать седьмом году жизни погиб наш замечательный сотрудник Денис Михайлов. Несколько недель он получал анонимные угрозы за свою журналистскую деятельность, а теперь его тело было найдено недалеко от редакции..."
Барменша подошла к столику, за которым клевали носом трое пьяниц, и велела им закругляться.
"Свой творческий путь Денис начал с биографических статей, посвященных известным историческим личностям, которые он писал в соавторстве с Леонидом Кругловым и за одну из которых получил премию "Золотое перо"..." Странно, что в их газете решили упомянуть Леньку - все-таки замредактора конкурирующего издания, представитель тех самых "мракобесов", с которыми они "вели непримиримую борьбу". Видимо, как раз из-за премии, которую Денис с теперь уже бывшим другом тогда поделили пополам и в тот же день так весело прокутили. Если бы о Круглове ничего не написали, он бы не преминул сообщить об этом на своем сайте...
Пьяницы проворчали барменше в ответ что-то маловразумительное, но все же встали из-за стола, после чего, держась друг за друга и шатаясь, медленно двинулись к выходу.
"...Наибольшую известность принесли ему репортажи с разгона митингов, которые он делал вместе с нашим фотокорреспондентом Натальей Климентьевой". Натка, еще одна подруга детства, выбравшая два года назад Дениса, а не Леонида, чему Денис, кажется, так и не смог до конца поверить.
Михайлов проводил их рассеянным взглядом и снова опустил глаза на экран. "...и мы можем только пообещать, что будем и дальше бороться за лучшее будущее для России - так, как это делал наш коллега и друг Денис, - прочитал он последние строчки. - Это единственное, что мы теперь можем для него сделать".
Дальше стояла подпись главного редактора сайта Дмитрия Рудакова. И время, когда материал должен был автоматически загрузиться в открытый доступ - 9.30 утра. Можно было бы прямо сейчас удалить эту заметку, и Михайлов уже потянулся было мышью к нужной кнопке, но его рука остановилась на полпути. Уничтожить некролог означало уничтожить все доказательства того, что он вообще существовал и его планировалось повесить на сайте. А доказательства эти Денису, возможно, еще понадобятся, потому что теперь он попытается разобраться в том, что происходит. К тому же, у Дмитрия в любом случае есть этот текст в компьютере, и если он увидит, что "гроб" не появился в положенное время на сайте, то просто загрузит его заново. Так что Михайлов выключил ноутбук, убрал его в сумку и махнув рукой недовольно глядевшей на него барменше, зашагал к двери.
"Может, Рудаков на меня за что-то обиделся и решил таким манером отомстить?" - пришла ему в голову очередная версия происходящего, но ее он тоже отбросил, как полностью несостоятельную. Обижаться и мстить у них в редакции было не принято. Тем, кто высказывал недовольство в ответ на грубость начальства или еще какую-нибудь несправедливость, быстро объясняли, что здесь им не "скрепная" контора, где принято жаловаться на каждое оскорбление чувств, и что если им что-то не нравится, они могут валить на все четыре стороны. Если же человек не хотел никуда валить, но при этом все равно продолжал дуться, ему объявляли, что "уважают его право обижаться" и переставали с ним разговаривать - долго такого никто не выдерживал. Так что не стал бы редактор таить на Дениса какие-то обиды. Да и не делал ему Михайлов ничего плохого - с тех пор, как Денис послушался его совета "перестать общаться с неподходящими людьми" и порвал с Ленькой, они вообще прекрасно ладили...
Молодой человек толкнул тяжелую стеклянную дверь, за которой по-прежнему хлестал дождь. Улица была пустынна: слишком рано для тех, кому утром надо спешить на работу, слишком поздно для самых злостных полуночников. Только возле угла бара, в начале узкого проезда между ним и соседним домом, стояли три каких-то типа. Кажется, это были те самые алкаши, вышедшие на улицу несколько минут назад, подумалось Денису, когда он проходил мимо них. И зачем им стоять под ливнем, мокнуть, почему не спрячутся от дождя? Тем более, что чуть дальше, в нескольких шагах от них - дверь подъезда с козырьком?
Древний инстинкт, почти никогда не просыпающийся у современного человека, но на этот раз, как ни странно, пробудившийся, заставил Дениса в последний момент вильнуть в сторону от этой подозрительной компании. В результате один из псевдо-алкашей, бросившийся на него и уже вскинувший руку с зажатым в ней ножом для удара, промахнулся и едва не упал, лишь чудом удержав равновесие. Михайлов же метнулся еще дальше, к пустынной проезжей части, и побежал через нее, даже не думая о том, что из-за угла может вылететь автомобиль. Все тот же инстинкт говорил ему, что он не справится с тремя мужиками, которые специально ждали его на углу и специально же притворялись пьяными. От них надо было бежать - куда-нибудь на свет, к людям.
Свет над дорогой имелся, хотя и довольно тусклый, но из людей, кроме самого Дениса и его преследователей, бросившихся за ним вдогонку, вокруг не было ни души. Окна в доме, стоящем напротив бара, почти все были темными - впрочем, даже если бы из нескольких квартир, где горел свет, кто-нибудь решил бы посмотреть, что делается на улице, Михайлову это вряд ли помогло бы. Мало кто стал бы заморачиваться вызовом ментов, да и видно бегущих мимо дома людей сквозь дождь было не слишком хорошо...
Денис перебежал через дорогу и помчался по тротуару в сторону далекого перекрестка со светофорами. Там было светлее, там, возможно, ему даже могли бы встретиться люди - может, кто-нибудь проезжал бы на машине, а может, уже появилась бы первая маршрутка. Но журналист уже чувствовал, что добраться до перекрестка он не успеет - топот ног позади него с каждым мгновением становился все громче.
"Как там, в некрологе, было сказано? "...на двадцать седьмом году жизни, погиб замечательный сотрудник нашей интернет-газеты..." - вертелась в голове единственная оставшаяся там паническая мысль. А потом ее снова заглушил инстинкт, подсказавший беглецу, что его уже почти догнали и что у него будет шанс оторваться от погони, если он свернет во дворы и попытается затеряться в их "лабиринте". Денис всю жизнь прожил на Петроградке и знал этот район, как свои пять пальцев, так что у него действительно могло бы все это получиться - и даже получалось пару раз, еще в школе, когда им с Ленькой пришлось убегать от гопников. Правда, его преследователи тоже могли хорошо ориентироваться в этих подворотнях и проходных подъездах. Но других вариантов у Михайлова все равно не было - до перекрестка оставалось еще метров пятьдесят, а за спиной уже был слышен не только топот трех пар ног, но и тяжелое дыхание.
Беглец как раз пробегал мимо одной из подворотен - он резко свернул в нее, поскользнувшись в очередной луже, чуть было не упав в нее и выронив висевшую на плече сумку с ноутбуком и всеми остальными вещами. О том, чтобы поднять ее, потеряв хотя бы секунду, не могло быть и речи, и он помчался дальше по темному короткому "тоннелю". Дождь больше не заливал ему глаза, но молодой человек все равно почти ничего не видел - лишь чуть более светлые очертания выхода из подворотни впереди.
За спиной у него раздались приглушенные раздосадованные крики: гнавшиеся за ним парни не ожидали, что он свернет во двор, и были уже почти готовы схватить его. Однако они тоже быстро сориентировались, и спустя пару секунд Денис снова услышал позади топот ног, звучавший в подворотне особенно гулко. Но сам он уже вылетел из "тоннеля" в довольно просторный внутренний двор и бросился к другой черной арке, расположенной справа и ведущей, как он помнил, в переулок, где он точно мог спастись от преследователей. Если только сможет хоть немного оторваться от них, выиграть хотя бы минуту...
В этом переулке жила Ната. Их внештатная сотрудница, которую Рудаков упомянул в некрологе. Те их с Денисом прошлогодние публикации о митингах действительно имели успех - кто их только у себя в блогах ни вывешивал! В большей степени, правда, благодаря сделанным Климентьевой фотографиям. Чтобы заснять ОМОНовца, якобы избивающего демонстрантов, ей долго пришлось ждать момента, когда один из них попытается оттолкнуть напирающих на него "борцов за свободу". Зато другой нашумевший снимок получился легко - демонстрантов не пришлось долго уговаривать упасть на землю, перемазаться в грязи и изобразить зверски избитых.
Михайлов поспешил отогнать так некстати лезущие ему в голову воспоминания. Нечего отвлекаться на прошлые дела, спасаться надо! До Наташкиного дома еще бежать и бежать, нужно сосредоточиться на этом!
Типы из бара продолжали пыхтеть за спиной Дениса, когда он пробегал через вторую подворотню. Он выскочил в переулок, и спустя мгновение сзади послышался разъяренный мат и плеск воды - похоже, кто-то из догонявших его парней споткнулся и упал в разлившуюся перед подворотней лужу. В ответ на ругань упавшего послышались не менее злобные крики его дружкой, и беглец попытался ускориться еще больше, страстно надеясь, что это падение отняло у его противников хотя бы пару бесценных секунд.
Вот он, дом Натальи! Бывшая общага, превращенная в жилой дом с отдельными квартирами, но сохранившая кое-какие признаки своего "темного прошлого". В частности, пожарные выходы на кухнях, ведущие на прикрепленную к стене дома зигзагообразную лестницу. Большинство жильцов запирали эти двери и ставили перед ними какую-нибудь мебель, но Ната держала пожарный выход свободным - не на случай неожиданной эвакуации из квартиры, а для того, чтобы Денис мог незаметно пробраться к ней ночью, не разбудив ее родителей громким стуком входной двери.
Сейчас ее предков дома не было - они уже неделю гостили у каких-то дальних родственников в Москве, и в первый же день после их отъезда Михайлов навестил свою подругу через обычную дверь. Но теперь до пожарной лестницы было ближе, так что молодой человек несся именно к ней, уже толком не понимая, сильно ли отстали его преследователи, но надеясь, что он успеет взбежать по этой лестнице на шестой этаж.
Видимо, они все-таки потеряли довольно много времени, когда один из них свалился в лужу, а может быть, Денис, несмотря на свою сидячую работу, был в лучшей форме. Во всяком случае, он сумел добраться до лестницы и, почти не сбавляя скорости, помчался по мокрым ступенькам, между которыми просвечивала с каждым шагом остающаяся все дальше внизу земля. Пару раз он споткнулся, а один раз даже упал на колени, взвыв от боли, но тут же заставил себя вскочить, цепляясь за ледяные мокрые перила, и продолжать карабкаться вверх. До Наташкиной кухни оставалось уже совсем немного...
Преследователи что-то крикнули снизу, но Михайлов не разобрал ни слова. Вот и нужный этаж, вот застекленная дверь... Он навалился на нее всем своим весом, с ужасом думая, что, оставшись одна дома, Ната могла и запереть ее - и ввалился в темную кухню, снова не удержавшись от стона, когда приземлился на уже разбитые колени. В первый момент после этого он попытался поскорее вскочить, чтобы запереть и забаррикадировать чем-нибудь запасной выход, но потом заставил себя успокоиться. Он был в безопасности, дома у любимой девушки, и никакие бандиты не стали бы ломиться за ним в квартиру, обитатели которой могли в любой момент вызвать полицию. Так что Денис нащупал в темноте табуретку, оперся о нее обеими руками и стал медленно, скрипя зубами от боли, подниматься на ноги.
Вспыхнул свет - на пороге кухни стояла растрепанная Ната в коротком шелковом халатике алого цвета. Она тоже обычно ложилась почти под утро и скорее всего только-только уснула, так что вид у нее был совершенно ошарашенный.
- Динька? Ты... откуда?! Что случилось?
При других обстоятельствах Михайлов был бы даже доволен таким завершением погони. Если бы на него просто напали какие-нибудь отморозки - потому что хотели набить морду кому угодно, а он первым подвернулся им под руки. Если бы до этого он не прочитал свой собственный некролог. "Теперь приспешники властей показали свое истинное лицо. И лучшее, что мы можем сделать для нашего погибшего коллеги и друга - это еще яростнее бороться против них..." - были там и такие строки.
- Ната... - простонал Денис, вставая, наконец, на ноги и тут же плюхаясь обратно на табуретку. - Вызывай ментов. Меня только что пытались убить!
- Ты что, с ума сошел? - девушка уставилась на него ничего не понимающими глазами, а потом вдруг метнулась обратно в комнату и спустя несколько мгновение вернулась оттуда с мобильником в руках.
Торопливо потыкав пальцем в экран, она приложила его к уху и на несколько секунд молча застыла с сосредоточенным видом, а потом со злостью взмахнула рукой с зажатым в ней телефоном и опять убежала из кухни.
- Разрядился, гад, сейчас к розетке его подключу! - послышался из глубины квартиры ее раздосадованный голос.
Снова поморщившись от боли, Денис поднялся на ноги и заковылял следом за Натальей в ее комнату. Домашнего телефона у Наты не было, а его собственный мобильник остался в выроненной сумке с ноутбуком - вся надежда была на то, что девушка быстро найдет свою зарядку.
В комнате Наташа торопливо рылась в своей сумочке, выбрасывая из нее на не застеленную кровать разные вещи - кошелек, расческу, пудреницу...
- Ната, Рудаков спятил, - уже почти спокойно сказал Михайлов, усаживаясь на край кровати. - Помнишь, на той неделе, на планерке, он говорил, лучший способ привлечь к нам больше сторонников - это если кто-нибудь из нас пострадает из-за нашей работы? Что когда редактора "Северного времени" машина сбила и они там предположили, что это может быть из-за его работы, то у них там сразу все сотрудники героями сделались и что нам бы то же самое не помешало бы?
- Ну да, помню, - Наташа оторвалась от поисков и сперва недоуменно посмотрела на своего приятеля, а потом на ее лице появилось понимание. - На тебя кто-то напал, и ты хочешь раскрутить эту историю? Сказать, что это тоже из-за твоих материалов? Классная мысль, только давай сперва все-таки Рудака спросим...
- Да нет же! Рудак все это и устроил! - голос Михайлова снова сорвался на крик. - В девять тридцать у нас на сайте должен появиться мой "гроб", я случайно это увидел!
- Твой "гроб" - в смысле про тебя? - Ната вновь уставилась на Дениса ничего не понимающими глазами.
- Ну да! Он в предложке висит - я тебе покажу, войду под Димкиным паролем... Но сперва ментов надо вызвать! - парень потянулся к Наташиной сумочке, теперь уже со страхом думая о том, что она может еще долго искать зарядное устройство для телефона.
Взгляд его упал на сам телефон, лежащий на одеяле чуть в стороне. Неожиданно экран мобильника засветился, и на нем мигнул значок нового сообщения.
- Так в нем есть еще заряд? - журналист потянулся к трубке, надеясь, что энергии в ней хватит на один звонок и удивляясь, почему Наталья даже не попыталась набрать полицию, раз телефон не отключился полностью.
В следующий миг девушка сама схватила телефон, не давая Денису взять его - и они снова встретились глазами. Взгляд ее стал испуганным, и этот страх в нем был явно не наигранным - в отличие от всех прежних эмоций, как внезапно понял молодой человек.
Еще через секунду он понял, что когда Наталья входила в кухню с телефоном, она слишком много стучала пальцем по его экрану - как если бы набирала сообщение, а не звонила в "112".
- Ната, зачем? - вырвалось у Дениса.
Более глупого вопроса и нарочно нельзя было придумать. Он и сам знал ответ на него.
- Ты же и сам все понимаешь, - словно прочитав его мысли, отозвалась девушка. - Нам нужна жертва, чтобы нас стали воспринимать всерьез.
Из-за двери, со стороны кухни, послышался какой-то шум, а потом быстрые шаги. Денису запоздало пришла в голову мысль, что пожарный выход стоило все-таки запереть.
Хотя Натка, как он понимал теперь, в любом случае должна была впустить через него нанятых Рудаковым убийц, так что она наверняка сбегала бы на кухню под каким-нибудь предлогом и снова отперла дверь.
Это было последнее, о чем Михайлов подумал перед тем, как в комнату ворвалась уже знакомая ему троица - дальше он только действовал. В первого бросившегося на него противника полетел стул, на второго Денис накинулся сам, увернувшись от его кулака и одновременно засветив ему в челюсть, с третьим они сцепились и покатились по полу, и Михайлов шваркнул его по голове первым попавшимся ему под руку предметом - Наташкиной туфлей. Оказалось, что туфля на платформе может быть очень серьезным оружием - хватка навалившегося на Дениса и почти придушившего его здоровяка тут же ослабла. Журналист сбросил его с себя, собираясь вскочить, но на него снова бросился второй противник, и он снова оказался припечатанным к полу. Первого из нападавших Михайлов при этом не видел - похоже, стул тоже обладал хорошими боевыми качествами.
- Не у меня дома, идиоты!!! - заорала Наталья, перекрикивая сопение дерущихся на полу парней. - На лестницу его - и сбросьте оттуда!
Денис вновь оказался внизу, под еще более тяжелым, но, к счастью, и более неуклюжим противником, и уже плохо соображая, что делает, изо всех сил боднул его головой. Здоровяк, ошеломленный таким неожиданным приемом, выпустил руки Михайлова, и тот, приподнявшись, шваркнул его головой о стену, до которой они, как оказалось, успели докатиться во время драки. Второй удар заставил противника обмякнуть, и Денис, спихнув его с себя, не без усилия вскочил на ноги и бросился к двери.
Входная дверь в Наткиной квартире была как раз напротив входа в ее комнату, и в следующий миг он уже с бешеной скоростью вертел колесико запиравшего ее замка. Ему не хватило какой-то доли секунды - дверь уже открывалась, когда на него снова налетел кто-то из преследователей, и он почувствовал сначала удар в бок, а потом странное жжение в этом месте.
- Я же сказала - не здесь!!! - снова завопила позади Ната, и Денис вывалился из ее квартиры на темную лестничную площадку.
Дверь за ним захлопнулась, приглушив крики оставшихся в прихожей людей. Михайлов метнулся к лестнице и успел сбежать на этаж вниз, прежде, чем она снова распахнулась и следом за ним затопали по ступенькам его почти состоявшиеся убийцы. Журналист рванулся на площадку пятого этажа, прижался к стене и замер, стараясь не дышать и радуясь, что во всем подъезде нет света. Преследователи пробежали мимо - Денису показалось, что их было только двое, но он не был в этом уверен. Впрочем, теперь он уже вряд ли справился и с одним...
Жжение в боку переросло в резкую боль, и Денис медленно сполз по стене на пол. На площадке как будто бы стало еще темнее. Прижав правую руку к липкой от крови куртке, молодой человек нащупал что-то твердое. Неужели мобильник? Неужели, уходя из бара, он сунул его в карман, а не в сумку?!
В кармане куртки и правда лежал телефон - стекло на его экране треснуло, но он все еще работал, хотя заряда в аккумуляторе оставалось немного. Михайлов быстро набрал три нужные цифры, поднес сотовый к уху - и минуты две слушал длинные гудки. Что за черт, почему они не берут трубку?! Мобильник же сейчас разрядится, да и наемники Рудакова могут в любой момент сообразить, что Денис остался где-то в подъезде, и вернуться, чтобы найти его!
Молодой человек прервал звонок и завалился набок. Непослушные пальцы левой руки открыли список контактов и стали торопливо листать его. Во всем городе был только один человек, который мог теперь помочь ему. Он жил в соседнем доме и точно не выключал свои телефоны на ночь, потому что замещал своего лежащего в больнице редактора и ему в любой момент мог позвонить кто-нибудь из его источников. И когда-то давно - год и целую вечность назад - он сказал Денису, что отличается от него и его новых единомышленников именно тем, что никогда не бросает своих.
Оставалось только надеяться, что Михайлов все-таки остался для него своим, несмотря на ссору.
- Ленька, это ты? - простонал он в телефон, услышав, как на том конце сняли трубку. - Это Динька... Слушай... ты во всем тогда был прав.