Аннотация: Нет, наверное, такого писателя, который бы не мечтал пообщаться со своими героями... 20-е место на 5-м конкурсе "Коллекция фантазий"
Татьяна Минасян
С юбилеем!
Длинный, загибающийся под прямым углом стол напоминал цветущую грядку: огромные блюда с разноцветными закусками чередовались на нем с запо-тевшими бутылками шампанского и таинственно поблескивающими фужерами. Вилки с ножами и темно-красными салфетками затерялись среди тарелок, на ко-торых горками возвышались аккуратные бутербродики с икрой и подрумянившие-ся корзиночки с салатом, крошечные маринованные огурчики и тонкие кружочки копченой колбасы. А в центре всего это великолепия благоухал огромный букет бело-розовых лилий, окруженных кружевными зелеными ветками и завивающи-мися в спирали лентами. Это, впрочем, были далеко не единственные цветы в по-мещении: несколько других букетов, тоже очень ярких, но все-таки выглядевших более скромно, не удостоились чести занять место на столе и выстроились в ше-ренги на подоконнике и на низеньком журнальном столике, потеснив лежащие там стопки книг в не менее красочных, чем цветы, обложках.
- Юбилей - это когда много цветов, но ты еще не умер, - пробормотал Вла-димир Ониксов, заглядывая в банкетный зал. Ничего, кроме цветов, ему рассмот-реть не удалось, так как две длинноногие официантки в маленьких полукруглых передниках, сдувавшие последние пылинки со стульев, синхронно бросились к двери и вытолкали нетерпеливого виновника торжества вон:
- Вы куда, еще рано, все начнется ровно в четыре!
Тяжело вздохнув, юбиляр вышел из ресторана и остановился у входа. Чуть в стороне от стеклянных дверей курили его старший сын и невестка. Младший, вме-сте со своей 'прекрасной половиной', бегал вокруг 'Ягуара', пытаясь поймать расшалившихся внуков. Идиллия, которая через несколько минут прекратится - еще немного, и к ресторану начнут подъезжать остальные приглашенные. Да что там, вон они уже подъезжают!
Первым до прогуливающегося перед входом в ресторан юбиляра добрался его издатель и, по совместительству, лучший друг Иван Серджев, пару лет назад сам отмечавший в этом месте свое пятидесятилетие. Вручив обеим невесткам Ониксова по букету роз, он попытался было утащить друга за угол, одновременно втолковывая ему свои соображения по переизданию одной из его книжных серий, но юбиляр решительно воспротивился любым разговорам о делах.
- Ты забыл, по какому поводу мы здесь торчим? У меня сегодня праздник! Или ты ни о чем другом, кроме работы, и говорить не можешь?
- Для тебя же стараюсь! - рассмеялся глава издательства.
- Ничего не знаю, все завтра! - уперся юбиляр. - А лучше послезавтра. Или во вторник... Слушай, ты после своего юбилея долго в себя приходил?
- Точно не помню, но пару дней - как минимум, - доверительно сообщил ему Серджев. - Но ты отходить будешь в два раза дольше.
- Это почему же?
- Так ведь ты у нас - 'мэтр', 'звезда' и 'народное достояние', а я так, скромный бизнесмен. Тебе по статусу положено отмечать более бурно.
- Шуточки все шутишь!
- Так ты ж мне сам о делах говорить запретил! Хотя один вопрос нам все-таки надо решить сейчас.
- Иван, ну я же просил! Пятьдесят лет бывает только раз в жизни!
- Только один вопрос - насчет нашего последнего спора. Ты не передумал?
- Нет. И сегодня я сам об этом объявлю.
- Объявляй на здоровье, я имею в виду - может, ты потом передумаешь? Это будет чудный рекламный ход...
- Иван, я не передумаю. Я хочу уйти сейчас и сделать это сам, пока это не начали требовать другие.
- Да кто про тебя хоть слово скажет! Ты же один из наших самых модных авторов!
- Так ведь это не навсегда. И ты прекрасно это знаешь. Еще немного, и са-мым модным станет кто-нибудь другой. Все, хватит со мной спорить. Двадцать лет я тебя слушался, дай мне теперь сделать так, как я хочу!
Ответить ему издатель не успел - с разных сторон к беседующим мужчинам подкрались сразу несколько репортеров, мгновенно разделивших 'добычу' между собой и засыпавших обоих друзей вопросами. А у входа в ресторан уже толпи-лись, здороваясь и обмениваясь дежурными фразами, многочисленные приятели и дальние родственники Ониксова, вокруг которых шнырял целый отряд молодых писателей и сотрудников издательства.
- Все, пора на банкет, - улыбнулся Ониксов журналистам. - Там и остальные вопросы зададите.
- А у нас приглашений нет! - тут же заныли несколько голосов. Писатель мысленно прикинул количество стульев и еды в банкетном зале:
- Ничего страшного, пойдемте со мной.
- А нас пустят? - не веря в свою удачу, засомневались неприглашенные.
- Ну со мной-то точно пустят! - Ониксов вместе с Серджевым решительно развернулся к дверям. - Идем!
Пресса дружно бросилась догонять входящих в ресторан гостей.
- Володька, - неожиданно зашептал ему на ухо издатель, - послушай, что я тебе еще скажу...
- Ну я же сказал - все уже решено! - вспыхнул юбиляр.
- Да нет, я вообще не об этом! - Серджев еще сильнее понизил голос. - Я просто... Короче, после того, как все закончится, загадай желание. Только обяза-тельно вслух.
Ониксов удивленно приподнял брови:
- И что тогда будет?
- Ой, ты не поверишь! Я так сделал на свое пятидесятилетие. И мои родите-ли в свое время тоже. И некоторым друзьям они это советовали... В общем, жела-ния всегда у всех сбывались.
- И у тебя тоже?
- Ага.
- Ну что ж, можно попробовать, - хмыкнул юбиляр, немного удивленно по-глядывая на своего друга. - Вот уж не ожидал, что ты у нас такой суеверный!
Ответить ему Серджев не успел: они уже входили в зал, навстречу радостным крикам гостей, нетерпеливо поглядывавшим на празднично накрытый стол.
Самому Ониксову, впрочем, так и не удалось как следует поесть - стоило ему после очередного тоста примериться к одной из аппетитно выглядящих заку-сок, как его обязательно отвлекал кто-нибудь из приглашенных:
- Владимир Федорович, а в серии 'Инспектор в юбке' еще будут новые кни-ги? А ваши ранние рассказы собираются переиздавать? А вот пару лет назад ходи-ли слухи, что роман 'Последний поцелуй' тоже вы написали - может, откроете эту тайну?
К середине вечера, устав отсылать всех любопытных к своему издателю, Ониксов поднялся со стула и высоко поднял свой бокал:
- Мои дорогие! Еще раз спасибо вам всем, что вы приехали на мой праздник. Сегодня действительно необычный день, когда открываются некоторые секреты. Те, кто приписывал мне авторство романа 'Последний поцелуй', были правы. А то, что я его женским именем подписал - это все идея Ивана Борисовича, - юбиляр кивнул в сторону слегка захмелевшего издателя. - Он, видите ли, подсчитал, что любовный роман, написанный мужчиной, читать никто не будет.
По столу прокатилась волна смеха и удивленных возгласов: 'Надо же, нико-гда бы не подумала!' - 'А я всегда это подозревал!' Ониксов выждал, когда все 'переварят' эту новость, и продолжил:
- К сожалению, а может быть, и к счастью, это не самая главная сегодняш-няя новость. Я хочу сообщить вам кое-что еще. Новых книг у меня больше не бу-дет - с завтрашнего дня я выхожу в отставку.
Банкетный зал снова наполнился гулом голосов, на этот раз выражающих искреннее сожаление. 'Да не, передумает, - донесся до юбиляра чей-то голос с дальнего конца стола. - Издательство его так просто не отпустит, да и поклонни-ки...'
- Издательство его уже отпустило, - трагическим тоном известил собрав-шихся Серджев. - Хотя и не без боя, это верно!
Некоторое время все присутствующие бурно обсуждали услышанное, со-крушаясь, что теперь им будет 'совсем нечего читать', но вскоре праздничное на-строение взяло свое. Позабыв на время о 'скоропостижном' уходе модного автора из литературы, гости вернулись к теме его пятидесятилетия. Тосты и речи следо-вали друг за другом почти без перерыва, и Ониксов уже давно потерял им счет. Журналисты время от времени вспоминали, что не задали ему 'еще один, самый последний вопрос', непонятно как просочившиеся в закрытый зал поклонники подсовывали ему его же книги для автографов, а начинающие авторы - рукописи для рекомендации. Обе невестки по очереди пытались завести разговор о том, что 'пора закругляться и ехать домой', но друзья и коллеги не давали им утащить юбиляра с праздника. Откуда-то появлялись новые бутылки с вином и коробки конфет, исчезали подносы, усеянные хлебными корочками и увядшими листиками петрушки, громко шутили давно перезнакомившиеся друг с другом гости. Юбилей удался.
- Так, господа, налейте мне срочно чего-нибудь! - в очередной раз 'созрел' для тоста Василий Беличенков, один из коллег Ониксова, которого он когда-то 'вывел в люди', порекомендовав Серджеву его первый роман. Кто-то из сидящих рядом с ним наполнил его бокал, и Василий, опираясь одной рукой о край стола, привстал со своего места.
- Володя! - торжественно провозгласил Беличенков. - Я хочу выпить за тех, кто сегодня не смог прийти на твой юбилей, но, несомненно, мысленно находится здесь с нами!
- Да сегодня все сюда приехали, даже те, кого не звали, - чуть ворчливо ото-звалась младшая невестка юбиляра.
- Люда, не сбивай меня с мысли! - бокал в руке Беличенкова слегка подра-гивал. - Я же тост говорю, а не какой-нибудь там роман сочиняю! Короче, Во-лодька, давай выпьем за тех, кто в море... В смысле, за всех отсутствующих!
'А ведь Людмила права, мы, кажется, никого не забыли пригласить, и сюда сегодня все смогли выбраться, - подумал Ониксов, допивая остатки вермута в бо-кале. - Все, с кем я учился и работал, все, кто всегда был частью моей жизни... Кроме, разве что, моих персонажей...' - пришла ему в голову неожиданная мысль и он поспешил поделиться ею с окружающими:
- Господа, а я предлагаю выпить за тех, кого я тоже очень хотел бы видеть на моем празднике, но кого я, увы, при всем желании, не смог сюда пригласить. За героев моих произведений!
- Ой, пап, ты прям как гробовщик у Алексан Сергеича! Представляю, что бы твои герои здесь устроили, если бы могли сюда прийти! - хохотнул старший сын юбиляра, и веселье продолжилось с новой силой.
Ониксов не помнил, как закончился банкет и как он доехал до дома. По всей вероятности, сыновья с невестками дотащили его до дивана в гостиной и уехали. Во всяком случае, проснулся он именно на диване в залитой лунным светом ком-нате, где кроме него никого больше не было. Точнее, не было в первую минуту после пробуждения. А потом прямо сквозь закрытую балконную дверь в гостиную вошла молодая женщина с длинными, развевающимися волосами. Она весело под-мигнула хозяину дома и, приложив палец к губам, отошла к стене, пропуская в комнату следующего гостя - красавца-мужчину с аккуратными черными усиками. Вслед за ним, улыбаясь клянущемуся про себя никогда больше не пить писателю, в окно шагнули еще несколько человек. Впрочем, нет, улыбались далеко не все: кое-кто смотрел на него довольно равнодушно, а некоторые даже с обидой и нена-вистью.
Вчерашний юбиляр незаметно ущипнул себя за руку, но незваные гости не исчезли. Он щипнул сильнее, и девушка, заявившаяся к нему первой, присела на край дивана, мягко взяв его за руку.
- Ты не спишь, - произнесла она шелестящим шепотом. - Не волнуйся, мы ненадолго.
У нее были удивительно правильные черты лица, светлые вьющиеся волосы и глаза, блестящие голубым светом, несмотря на царящий в комнате полумрак. Ониксов мог поклясться, что никогда раньше ее не видел, и в то же время внеш-ность ночной гостьи казалась ему странно знакомой. Ну да, конечно, 'блестящие голубым глаза, выглядывающие из-под густой золотистой челки'. Он же сам ко-гда-то описывал эту женщину!
- Верно, - словно прочитав его мысли, кивнула красавица. - 'Свет в тумане'. Твоя первая изданная повесть. А я - Эльвира.
Ониксов молча кивнул, а к сидящей рядом с ним главной героине его перво-го произведения подошел тот самый молодой человек с усиками. Ну конечно, он тоже не случайно показался писателю знакомым - много лет назад он видел это лицо в зеркале! И 'поделился' своей внешностью с главным мужским персона-жем все той же повести.
- Ну, в общем, с днем рождения, дорогой автор, - произнес усатый красавчик с легкой усмешкой. - И спасибо тебе за нашу счастливую юность.
- Да, спасибо, - тонким голоском поддакнула ему девушка. - Хотя, если уж говорить откровенно, ты вполне мог бы придумать мне более приличную внеш-ность.
- А вам... То есть тебе... Разве так тебе не нравится? - машинально удивил-ся писатель, все еще пытаясь решить для себя - спит он или сошел с ума.
- А тебе бы понравилось, если бы тебя все, кому не лень, сравнивали с кук-лой Барби? И если бы ты был похож на каждую вторую главную героиню, - де-вушка мотнула головой в сторону окна, перед которым уже выстроилась целая толпа человеческих фигур, непонятно как помещавшаяся до этого на балконе.
- И вовсе мы на тебя не похожи! - тут же зашипело на нее несколько жен-ских голосов. Ониксов приподнялся и оглядел свою гостиную более внимательно: из окна в нее просачивались все новые и новые человеческие фигуры, которые по-том расходились по темным углам. Разглядеть, сколько народу собралось в каж-дом углу, было невозможно, но никакой давки там не возникало - если пришед-шие к нему гости и ссорились, то вовсе не из-за тесноты.
- Девочки, только не начинайте опять ругаться! - прикрикнул на них глав-ный герой 'Света в тумане' и вновь повернулся к Ониксову. - Не обращай внима-ния, твои героини почти все - немного истерички, так что сам понимаешь... Лич-но я ее внешностью вполне доволен.
- А Вольдемар вообще всегда всем доволен! - вновь зашумели сердитые го-лоса. - Конечно, над ним меньше всего автор издевался, потому что с себя его списывал! Вот если бы его так, как меня...
Галдеж в комнате усилился. Ониксов посмотрел в окно и увидел, как на бал-конной решетке прямо из воздуха появились еще две женщины - держась за руки, они спрыгнули с перил на балкон и без видимого усилия прошли сквозь стеклян-ную дверь в комнату. После них в углу балкона материализовался сгорбленный бородатый старик, потом - длинный и тощий подросток, потом - целая компания смеющихся молодых людей и девушек... 'Контрольный' щипок вынудил писате-ля окончательно примириться с мыслью, что он не спит, а заодно вывел его из то-го растерянного состояния, в котором он все это время находился. Он неожиданно сообразил, что пока еще является 'самым модным современным автором', а зна-чит, и вести себя должен соответственно.
- Подождите минутку, дорогие гости, - произнес он, вставая с дивана и на-кидывая на плечи свисающий со спинки стула пиджак. - Высказывайтесь, пожа-луйста, по порядку. У кого какие претензии? Сейчас во всем разберемся!
Персонажи еще немного поворчали, но, в конце концов, послушались Оник-сова и притихли. Он даже удивился, что они не подняли еще более сильный шум, но потом понял, что это вполне закономерно - он их автор, а значит, должен иметь над ними некоторую власть.
- Кто первый? - строго спросил он собравшихся, и они опять начали спо-рить. Одни требовали начать с главных персонажей, другие - с самых популярных у читателей, третьи считали, что разговаривать с автором они должны в том по-рядке, в котором он их придумывал, четвертые - в порядке публикации их книг. - Все ясно, - вздохнул Владимир, когда некоторые из его гостей перешли на лично-сти и начали толкаться. - А еще говорят, что все герои хоть чуть-чуть, но похожи на своего автора. Вот ты, - указал он на молодого человека, особенно грубо рас-талкивающего своих 'коллег', не подпускавших его к писателю. - Кто ты такой?
- А ты меня не узнаешь? - нахально прищурился тот. - У тебя рассказ про меня есть. В сборнике молодых авторов опубликован.
- Да, кажется, что-то такое припоминаю, - не сразу вспомнил Ониксов. - Про хулигана рассказ, у которого детство тяжелое было?
- Он самый, - хмыкнул молодой человек.
- И чем же ты недоволен? Вроде бы, у меня там хорошо все закончилось!
- Хорошо?! - вспылил персонаж-хулиган и резко обернулся к другим геро-ям. - Нет, вы слышали? Сначала он на десяток страниц расписал, какой я был бед-ный забитый ребенок и какие у меня были сволочи-родители, так что все девки-читательницы теперь льют надо мной слезы! А потом придумывает мне дуру-поклонницу, прокурорскую дочку, которая меня 'наставляет на путь истинный'! И с ней мне, по его сюжету, приходится потом мучаться всю оставшуюся жизнь!!!
- Да это кто с кем мучается?! - подскочила к хулигану приличного вида мо-лодая девушка в старомодном платье и шляпке. - Да у меня, если ты помнишь, был нормальный парень, добрый, ласковый, который меня любил! А я из-за него, - она ткнула пальцем в сторону автора, - бросила того хорошего человека ради вот этого... Этого... - не найдя слов для адекватного определения героя-хулигана, она гневно сверкнула на него и на автора глазами.
- Заткнись, дура, - не столько зло, сколько устало буркнул ее 'предмет люб-ви'.
- Замолчите вы оба, - неожиданно накинулась на них Эльвира. - Автор, ты их не слушай, они своими семейными разборками уже всех достали. Радоваться надо, когда читатели над вами плачут, болваны!
- Да ты просто завидуешь, над тобой-то никто не плачет! - огрызнулась на нее барышня в шляпке. - Только Вольдемара все жалеют - такую дурочку в жены получил.
- Так, хватит ругаться! - вернулся к командирскому тону Ониксов. - Прошу всех вести себя достойно и друг друга не оскорблять! А то я что-то уже сомне-ваться начинаю, мои ли вы персонажи или из какой-нибудь пародии на меня при-шли!
Персонажи с обиженным видом замолчали.
- Вы знаете, - обратился автор к хулигану и барышне, - я, если честно, не ожидал, что... В общем, что вам это будет так неприятно. В принципе, я согласен, тот рассказ был немного, ну, наивным, что ли? Я ведь тогда еще начинающим был. Но вы все-таки не сердитесь, что так вышло...
- Так ведь сердись, не сердись - теперь все равно ничего не сделаешь, - об-реченно вздохнул хулиган. - Никуда от нее уже не деться, - он слегка пихнул в бок свою 'вторую половинку'. Та, возмущенно вспыхнув, снова принялась на него кричать, но несколько других персонажей, кивнув друг другу, ловко ухватили скандальную парочку за плечи и вытолкнули обоих сквозь окно на балкон, где они, размахивая кулаками, продолжили лаяться.
- М-да, нехорошо получилось, - неохотно признался Ониксов. - Но ведь есть же законы жанра! Кто бы стал читать рассказ, в котором героиня послала хулигана подальше и вышла за приличного мальчика?
- Брось, автор, не бери в голову, - посоветовал ему Вольдемар. - Эти двое просто с жиру бесятся. Они все-таки 'жили долго и счастливо', а кое-кто здесь от твоих законов жанра гораздо серьезнее пострадал.
- Это кто же? - с интересом и легким испугом спросил писатель.
- Сергей, иди сюда! - позвала Эльвира, и сквозь толпу начал осторожно про-бираться еще один юноша с голубыми глазами и светлой челкой на лбу. Ониксов узнал его сразу и отвел глаза, уверенный, что в этом случае он простыми извине-ниями не отделается.
- Серега, выскажи ему все! - выкрикнул кто-то из толпы. Молодой человек вздохнул и неуверенно развел руками:
- Все высказывать, пожалуй, не буду - я, по милости автора, не так воспитан. Понимаете, Владимир Федорович, за то, что вы мне в конце повести устроили ге-роическую смерть, я на вас не в обиде - там у меня все равно другого выхода не было. Но почему вы мне перед этим не дали нормальной жизнью пожить? Почему я у вас с самого детства то маме помогаю, то учусь, то вкалываю на трех работах?! Ну что вам стоило хоть пару абзацев вставить про то, как я, например, на дискоте-ки хожу или с девушками знакомлюсь?
- Э-э-э... - протянул Ониксов, вновь не зная, что ответить. - Ну я же говорю, законы жанра. Понимаешь, читательницам нравятся именно такие сверх-положительные герои, как ты, но вот в конце эти герои обязательно умирают.
- Вот-вот, из-за его законов, ни один нормальный персонаж не может до фи-нала дожить! - забубнила еще одна женщина, в которой Ониксов узнал героиню одного из своих последних романов, в середине книги разбившуюся на самолете.
- А вас я вообще убивать не хотел, честное слово! - приблизился он к ней. - Это мой издатель настоял, иначе в романе все слишком сахарно получалось.
- Настоял, может быть, и издатель, но писали-то вы, - не приняла его оправ-даний 'жертва издательского произвола'. - И в конце концов, если уж вы согла-сились устроить мне ту катастрофу, почему нельзя было хотя бы поэстетичней про нее написать? Зачем вам понадобилась вся эта кровища?!
- Так ведь для натуральности! - принялся доказывать ей Владимир. - Чтобы это... Того... Правду жизни показать, вот!
- Ага, правду жизни! - снова раздался чей-то голос из дальнего угла гости-ной. - Из-за этой правды жизни он меня четыре раза в грязи вываливал и в таком виде заставлял по улицам бегать! Как будто, кроме грязи, в реальной жизни вооб-ще ничего нет!
- Вот его, - все еще стоящая перед Ониксовым женщина с завистью в голосе ткнула пальцем в сверх-положительного Сергея, - вы хотя бы красиво прикончи-ли.
- Думаете, мне от этого легче? - грустно вздохнул тот и отошел в сторону, пропуская вперед еще одну даму лет сорока пяти в строгом деловом костюме и некрасивых очках в толстой оправе.
- Так, уважаемый автор, - начала она тоном следователя, ведущего допрос. - Прежде всего, вы обвиняетесь в том, что я в ваших книгах изображена вовсе не такой умной и сообразительной, как вы об этом заявили в самом начале. Читатели этой серии догадывались, кто убийца, самое позднее к середине каждого романа. А я, извиняюсь за выражение, допирала до этого только в последней главе. Во-вторых, надо мной, по вашей милости, все женщины-читательницы постоянно смеются: 'Если она такая умная, почему не может нормально одеться и сделать себя красивой?' А в-третьих, в последних пяти книгах вы на каждом шагу повто-ряетесь - куча ситуаций взята из прошлых романов, только имена другие. Читате-ли уже спорят, какой из первых романов про 'инспектора в юбке' вы в следую-щий раз будете копировать!
- Вообще-то, это тоже не ко мне, - не слишком активно начал защищаться Ониксов. - Серджев, мой издатель, был уверен, что читатели ничего не заметят - детективы же обычно как прочитают, так и забудут.
- А вот зря вы с господином Серджевым так плохо о своих читателях думае-те, - дама-следователь резким жестом поправила очки. - Не такие уж они склеро-тики!
- Прекрасная леди, вы абсолютно правы, но кое с кем из нас он поступил еще хуже, - следовательницу галантно, но решительно оттеснил в сторону еще один юноша с длинными распущенными волосами и изящными заостренными ушками. - В книгах о вас он хотя бы свои собственные идеи копировал, а вот ко-гда он про меня тетралогию сочинял, то некоторые вещи не постеснялся у других писателей позаимствовать.
- Эй, полегче! - возмутился Ониксов. - Такими обвинениями в приличном обществе не бросаются! Никаким плагиатом я никогда не занимался.
- Может и так, только мне теперь постоянно приходится выяснять отноше-ния с множеством других эльфов, - холодно отозвался остроухий красавец. - На предмет того, кто из нас с кого списан. А уж когда к нам эльфы из книг Толкиена приходят, то вообще ужас что начинается.
Про себя Ониксов отметил, что было бы любопытно узнать поподробнее об отношениях персонажей из разных книг между собой, но вслух он об этом спро-сить не успел. На смену эльфу к нему уже проталкивались новые герои и героини, каждый из которых спешил высказать ему свои обиды. Особенно громко возму-щались женщины: красивые - тем, что он сделал их 'такими тупыми', умные - тем, что они получились у него 'страшненькими'. При этом и те, и другие с такой яростью трясли перед его лицом острыми накрашенными ногтями, что писателю стоило огромных усилий не отшатываться от них назад. Он предполагал, что, по логике вещей, персонажи не способны причинить вред своему создателю, но пол-ной уверенности у него в этом все-таки не было.
У героев-мужчин тоже нашлась масса претензий к породившему их автору. Вопросы: 'Почему я у тебя такой слабак?' и 'Почему ты меня сделал таким при-дурком?' сыпались на Ониксова со всех сторон - их задавали космонавты из двух его фантастических романов, милиционеры из многочисленных детективов и це-лая армия главных героев коротких рассказов на самые разные темы. Всех сумел перекричать герой-любовник из 'Последнего поцелуя', разъяренный тем, что в одной из сцен Владимир заставил его заплакать.
- Ты, старый пень, когда-нибудь хоть одного плачущего мужчину видел?! - наступал он на автора, припирая его к стене.
- Я хотел показать тебя не грубым мужланом, а человеком, способным на разные чувства! - слабо оправдывался Ониксов. - Ну пустил ты один раз слезу, что тут страшного? Читательницы это обожают!
- Слушай, знаток женщин, ты сам-то когда-нибудь плакал? - продолжал на-пирать на него 'способный на чувства' герой.
- А вот это - без комментариев!
- Так я и думал. Но ты, наверное, все-таки не на людях это делал, а в одино-честве? И вряд ли тебе бы понравилось, если бы это увидело несколько тысяч че-ловек!
Героя-любовника еле-еле оттащили от перепуганного писателя и отправили на балкон охладиться. Ониксов вздохнул было с облегчением, но уже через секун-ду на него накинулась следующая 'партия' обиженных и 'не так изображенных', только теперь это были не люди, а всевозможные черти, призраки, вампиры и прочая нечисть из его мистических произведений, среди которых затесалось не-сколько инопланетян из фантастики. Все они явно успели забыть требование Вла-димира вести себя прилично и ругались не только с ним, но и друг с другом.
К крайнему удивлению Ониксова, почти половина всех его героев жалова-лась на свою безвременную кончину. Владимир даже не подозревал, что за всю свою писательскую карьеру угробил так много персонажей. И если отрицательные герои, хоть и не были от этого в восторге, но, в принципе, особых возражений по поводу своей смерти не высказывали, то положительные вопили об авторской не-справедливости в полный голос.
- Вы извините... Мне самому было неприятно об этом писать... Это была идея Серджева... - раз за разом повторял Ониксов, утешая очередного 'покойни-ка'.
Незадолго до рассвета главные персонажи и их ближайшее окружение бо-лее-менее успокоились и разошлись по углам, а с балкона в комнату начали про-сачиваться второстепенные герои. Большинству из них приходилось представ-ляться, так как узнать в лицо Ониксов смог лишь некоторых проходных персона-жей своих последних книг. Это тоже сильно злило новых гостей, но больше всего они были недовольны тем, что автор уделил им так мало внимания. Почти каждый из неглавных персонажей был свято уверен, что его характер и судьба были бы гораздо более интересны читателям, чем 'тот выскочка, которого ты сделал цен-тральным героем'. Ониксов пытался отшутиться, обвиняя вспомогательных пер-сонажей в мании величия, но те в ответ начинали уверять его, что именно они, а не скучные личности, которых он по недоразумению сделал главными, являются любимцами большинства читателей. А значит лучше бы автор 'не с выскочками тягомотину разводил, а про нас поподробнее рассказал!'
- И что я, по-твоему, должен был про тебя написать? - не сдержавшись, рявкнул Владимир на одного особенно крикливого третьестепенного героя по имени Николай. Тот в ответ приосанился, поправил галстук и принялся патетич-ным тоном излагать свою версию событий, которые могли бы с ним произойти, 'если бы автор был поумнее'. Выглядело это описание, как длинная цепь всевоз-можных приключений, в том числе любовных, из которых Николай, естественно, неизменно выходил победителем. Под конец его речи Ониксов уже вовсю хихи-кал, а кое-кто из его гостей так и вовсе ржал в полный голос.
- Извини, Коля, но такого даже в наше время никто не напечатает, - довери-тельно сообщил автор обделенному вниманием персонажу, аккуратно отодвинул его в сторону и крикнул, обращаясь в самый дальний из углов. - Следующий!
Больше давать автору советы 'как надо было написать' никто из героев не решился, однако жаловаться на свою нелегкую судьбу они продолжили с новой силой. Среди второстепенных героев оказалось еще больше 'невинно убиенных', чем среди главных, и они со всей страстью принялись доказывать автору, что уж их-то он вполне мог бы оставить в живых, потому что на сюжет это никаким ме-стом бы не повлияло. И, в конце концов, пришли к единодушному выводу, что Владимир Ониксов, в реальной жизни ни разу никого даже пальцем не тронувший, на самом деле - любитель чернухи и патологический садист.
Одни лишь Эльвира и Вольдемар по-прежнему были довольно дружелюбно настроены по отношению к автору и даже защищали его от особенно разъяренных гостей. И когда за окном начало вставать солнце, оба первых его персонажа реши-тельно погнали всех остальных в сторону балкона:
- Все-все-все, нам пора уходить, мы и так здесь засиделись!
Другие герои снова принялись возмущаться, заявив, что они еще не все ска-зали и что так просто автор от них не отделается. Но Вольдемар неожиданно по-высил голос и так рявкнул на остальных, что комната в один миг погрузилась в полную тишину. А затем в этой тишине зазвучал звонкий голос Эльвиры:
- Хватит ругать нашего автора! Да, у его книг есть недостатки - с этим никто не спорит. Да, со многими из вас он поступил нехорошо. Да, нам всем есть в чем его упрекнуть. Но, во-первых, пригласили нас сюда не для этого, а для того, чтобы отпраздновать его юбилей! А во-вторых - пошевелите мозгами и подумайте о том, что именно благодаря ему мы вообще появились на свет. Благодаря ему о нас чи-тают, за нас переживают, нас любят его поклонники!
- Кого-то, может быть, и любят, а некоторых терпеть не могут! - перебила Эльвиру одна из отрицательных героинь.
- Да, кого-то не любят, но на них тоже обращают внимание! - поддержал Эльвиру Вольдемар. - Понимаете вы это? Благодаря нашему автору о нас дума-ют! К нам относятся, как к живым людям. Вам этого мало?
Персонажи Ониксова опять загалдели, но теперь общий тон их голосов был не обиженным, а скорее виноватым. Большинство из них, хоть и не слишком охотно, но соглашались с Эльвирой и ее другом. А некоторые, махнув рукой, сно-ва подошли к Владимиру - на этот раз с улыбкой:
- И правда, автор, чего это мы так на тебя взъелись? У тебя праздник, а мы тут права качать заявились... Короче, с днем рождения!
- Спасибо, - растроганно прошептал Ониксов, пожимая протянутые ему ру-ки. - Это самый потрясающий день рождения, который у меня когда-либо был...
Вольдемар, тем временем, продолжил выпроваживать необычных гостей:
- Давайте-давайте, выметайтесь! Автор полночи с вами ругался, ему отдох-нуть надо.
Главные и второстепенные, положительные и отрицательные герои потяну-лись к балкону и один за другим растворились в воздухе. Ониксов молча смотрел им вслед, но когда в комнате, кроме него, остались только Вольдемар с Эльвирой, не выдержал:
- Подождите, не уходите! - попросил он. - Ответьте мне - неужели из всех моих вещей удачной оказалась только повесть про вас?
- Ну почему же? - пожал плечами Вольдемар. - Все твои вещи по-своему удачны. Какие-то больше, какие-то меньше. Главное, что людям нравится их чи-тать.
- Но героям-то они не нравятся! Только вы двое почти не держали на меня зла. Значит, 'Свет в тумане' - нормальная повесть, а все остальное...
- А все остальное - тоже ничего, - засмеялась Эльвира. - Не расстраивайся, у тебя же есть одна по-настоящему хорошая работа. Многие авторы лишены даже этого.
- Нам пора, - напомнил ей Вольдемар, и, не дав Ониксову опомниться, они оба исчезли.
Владимир обессиленно опустился на диван, откинулся на его спинку и при-крыл глаза. Ему казалось, что он задремал на несколько минут, но когда он про-снулся, день уже клонился к вечеру. Некоторое время он молча вспоминал ночной визит придуманных им людей, а потом решительно встал и подошел к телефону:
- Иван, приветствую! Ты не занят?
- А, Володя, добрый вечер! - обрадовался ему Серджев. - Ну как ты после вчерашнего? Быстро, я смотрю, в себя пришел! И каково чувствовать себя писате-лем в отставке?
- Я как раз насчет этого и звоню, - слегка виновато проговорил Ониксов. - В общем... Ты ведь говорил, что если я вдруг надумаю вернуться, это будет хоро-ший рекламный ход?
- Спрашиваешь! Так многие знаменитости делают: сначала объявят, что уходят на покой, а потом вдруг 'решают вернуться в литературу'. Читатели, меж-ду прочим, только этого и ждут, - лекторским тоном начал издатель, но вдруг спо-хватившись, закашлялся. - Постой, так ты что же - все-таки передумал?!
- Да, что-то вроде этого, - с тяжелым вздохом признался Владимир. - Поси-дел тут ночью, подумал и вот... Решил, короче, вернуться в литературу. Написать еще кое-что. По-настоящему хорошее.
- Молодец, я верил, что так и будет! - с радостью прокричал в трубку Серд-жев. - Кстати, забыл спросить, ты желание-то вчера успел загадать?
- Успел.
- Тоже молодец! Оно обязательно сбудется, по себе знаю.
- Оно уже сбылось, - признался Ониксов.
- Так быстро? - удивился издатель. - Надеюсь, ты хоть стоящее что-нибудь загадывал?
- Очень стоящее, ты даже не представляешь насколько.
- Ну и отлично. Ладно, слушай, у меня тут куча дел, так что давай насчет твоей работы потом созвонимся. И с юбилеем тебя еще раз!
- Спасибо, - улыбнулся Ониксов и, положив трубку, быстрым шагом напра-вился к письменному столу.