Аннотация: Миниатюра участвовала в литературном конкурсе "Салфетки - 140". Заняла 4-е место, разделив его с двумя другими участниками.
Татьяна Минасян
Бесполезная
Врач-нарколог оказался совсем еще молодой и довольно красивой женщиной. Правда, рядом с ее столом стояли прислоненные к стене костыли, но поначалу Элла не обратила на них особого внимания.
- Вы знаете, Инга Петровна, - заговорила она сбивчиво, - я совсем, совершенно не могу понять, как это могло случиться! Я для нее делала все! У нее же - талант, она в пять лет сама Шопена на пианино подбирала, а в семь - первый этюд сочинила! Я ей лучших учителей нашла, я такие взятки давала, чтобы ее в консерваторию взяли... Ей все условия были созданы - никакой работы по дому, никаких забот, только играй! Она с отличием закончила... в Европу ездила с концертами... и вдруг - такое! Наркотики, передозировка... Она всегда была такой домашней девочкой, у нее все подружки были проверенные... - не выдержав, Элла закрыла лицо руками и разрыдалась.
Врач потянулась за костылями, встала из-за стола и, хромая, но весьма ловко и быстро подошла к шкафу и достала оттуда бутылку питьевой воды.
- Вот, возьмите, успокойтесь, - протянула она воду плачущей женщине. - Так бывает, к сожалению. Творческие люди ищут новых ощущений. Не всегда там, где их стоит искать... Да еще возраст у нее кризисный, почти тридцать лет... Но мы с... - она опустила взгляд на лежащую перед ней историю болезни. - С Верой Петровной будем работать, и скоро она вернется к вам здоровой. И музыку еще будет писать, лучше, чем прежде.
- Вы правда так думаете? - с робкой надеждой подняла глаза Элла. Один из костылей вдруг поехал по стене в бок и со стуком упал на пол. Инга с досадой крякнула, и ее посетительница, вскочив, нагнулась за ним.
- Спасибо, - кивнула врач и, заметив вопросительный взгляд Эллы, объяснила. - У меня ДЦП. К счастью, легкая форма. Меня из-за этого мать в детдом сдала.
Заплаканные глаза Эллы округлились, а сидевшая перед ней молодая женщина мрачно улыбнулась и продолжила:
- У нее была старшая дочка, тоже талантливая музыкантша. Талант надо было развивать, мать гения должна отдавать ему все силы, и если бы она стала заботиться о ребенке-инвалиде, мир потерял бы великого композитора. А инвалид ничего полезного миру не даст. Воспитатели обожали пересказывать мне то, что она им тогда наговорила.
Инга кивнула, подтверждая, что та все поняла правильно:
- Двадцать четыре. Когда я родилась, Вере было пять, - и видя, как побелело лицо ее собеседницы, она продолжила менее жестким тоном. - Не волнуйтесь так. Ее правда можно вылечить, и я это сделаю.