" ВСЕ СИЛЬНЕЕ СДАВЛИВАЛО ГРУДЬ. ГЛАЗА ТЕРПЕЛИ БОЛЬ, ОН СМОТРЕЛ НА ЛИЦО И НЕ МОГ ПОНЯТЬ, ПОЧЕМУ ЕГО НЕТ."
ГЛАВА 1
Скупой луч щедрого солнца лениво пронизывал немое окно и тихо ложился на пол. Скромный, по древесному молчаливо стоял дачный одноэтажный дом, сложенный на старинный лад бревнами. Он находился на узкой улице лишенной асфальта. Осенью и зимой здесь не могла проехать ни одна машина. Грязь и снег смешивались и ложились кашей. Дом выглядел миниатюрно и по-детски .Внутри дома на широкой кровати с резными ножками, жирными от пыли, и, пожелтевшими по той же причине толстыми одеялами, закрывшись пуховыми подушками спал Антон. На слоистом дубовом столе возвышалась форменная сальная ваза с изощренными на разный манер узорностями : нимфы, играющей на арфе, черта - на флейте. В ней мертво стояли сухие васильки, рядом валялась муха. На окраине стола развалилась огромная бордовая свекла с сухими кусками земли, рассыпанными под стол и на кровать. На стене, покосившись, висела картина Н. А. Сысоева " В. И. Ленин и Н. К. Крупская среди крестьян деревни Горки в 1921 году".
В углу на злобно прибитой полке стопкой, было, сложено пять книг, рядом еле видна в стакане стояла свеча и, немного позади, керосиновая лампа.
У входа в комнату стояла ржавая буржуйка, возле - беспорядочная гора старых газет и журналов, черная от копоти кочерга. Антон развернулся в сопровождении скрипа, промычал в подушку. Действие отразилось в зеркале, висевшем напротив.
Антон поднялся с кровати. Поправил трико, майку, провел рукой по грязным волосам, зевнул. Отрыв глаза он увидел привычные предметы, освещенные дневным светом. Взглянул в зеркало, отвернулся и встал. Выйдя из комнаты, он открыл дверь. Пройдя по плиточной дорожке, он выпил летнего воздуха, закусил пением птиц и тресканием насекомых. Подошел к деревянной бочке, перетянутой железными прутьями. Нырнул руками в воду, зачерпнул ладонями и резко выплеснул на сморщенное лицо. Стащил с коряво натянутой проволоки полотенце и принялся тереть им лоб, щеки, шею. Повесив его обратно, Антон открыл глаза и, ничего не увидев, оторопел. Он закрыл их снова и опять открыл. Темнота заставила его тело пошатнуться и отпрыгнуть в сторону, обронив бочку. Вода с шумом разлилась обширной лужей. Он понял, что вокруг ночь , на небе скупо болела луна, звезды подмигивали слабыми огоньками. Постепенно стали вырисовываться привычные его глазу предметы: дворовая лавочка, стол, кирпичная куча, садовые деревья. В голове не возникало ни одной порядочной мысли, способной хоть каким-то образом объяснить происходящее, поэтому Антон не думал, двигался охватившим его страхом, любопытством и дрожью. Осторожными движениями он направился в глубь сада, где по центру располагалась чаепитная площадка с садовым столом и плетеными креслами.
Лунные лучи не жалея сил хорошо освещали это место. Он отодвинул кресло и сел. Пред ним с каменным выражением лица, включавшего обвислую кожу и глубокие морщины, сидела старуха. Глаза ее блистали бездонным черным сиянием. Седые волосы рассыпались по телу, прикрывая старую стертую наготу.
Антон смотрел ей в глаза и от этого ему становилось плохо: кружилась голова и тошнило. Поэтому он старался отводить свой взгляд в сторону.
- Ты... - старуха раскашлялась. Костлявой рукой она схватилась за горло. Рот раскрылся и свернулся в трубку. Шея ее распухла. Тело подпрыгнуло отрывистым толчком.
Антон попятился назад, схватился обеими ладонями за кресло и готов был бежать, но тело его не слушалось, ноги онемели.
Дергающаяся старуха задрожала и напряглась. Из вытянутой шеи со скрежетом и брызгами не стол вывалилась книга. Смазав жилистой рукой слизь с перламутровой обложки, она открыла ее и произнесла: "Прочтем!".
Громко, во все горло старуха начала.
- Делай! Украшай землю и жизнь! Выращивай пшеницу, если ты агроном, строй ракеты, если ты ракетчик, борись за большую правду, за добро и справедливость, если ты писатель.
Делай! И не оправдывай себя, если сделаешь плохо. " На этом месте она остановилась и обратилась к Антону.
- Что ты об этом думаешь?- сказала она, сложив руки в замок, поставив локти на стол и подавшись немного вперед так, что ее глаза расширились, и лицо при этом задрожало.
Антон молчал в оцепенении.
- Говори!- заорала старуха, содрогаясь всем телом.
- Не могу,- воскликнул он, хватаясь за голову и подняв глаза.
- Дальше,- сухо отрыгнула читательница и перевернула страницу.
- Сходи-ка, внучек, на огород, принеси бураков для борща.
- Чего принести, бабушка?
- Бураков.
- А это что такое?
- Ну, у нас так свеклу называют.
Старуха оторвала взгляд от книги и спросила: "Почему мальчик не понял бабушку?"
- Я не знаю,- тонко произнес Антон.
- Подумай!- настойчиво ответила она, потерев ладонями о стол.
Внезапно неровная рука вытянулась, сжатая ладонь раскрылась, и Антон увидел крупное семечко.
- Зачем?- спросил он, глотая слюну.
- Посади его,- старуха закрыла глаза.
Антон проснулся в саду в кресле совершенно голым. В руке он крепко сжимал семечко. Холод съежил кожу. Бегом он кинулся в дом и запрыгнул в кровать, дрожа всем телом, закутался в одеяло.
ГЛАВА 2.
Утром из соседнего дома к Антону, как правило, приходил к завтраку его сосед Бойль. Дачный городок в будние дни был пуст.
Антон бежал от шума, мечтая стать отшельником. Его желание окружить себя природной тишиной могло осуществиться только здесь, в доме оставленном ему, после смерти отца. Душевные терзания в период его активной жизни среди людей составляли сочетания бесконечных мыслей, приходивших к нему с частой периодичностью. Неодобрительные взгляды, глупые, как он считал, поступки, недостаточно обдуманные решения, приводившие к тяжелым последствиям, глубже и глубже втягивали его в лабиринт тягостных раздумий о внутреннем состоянии и о степени внутренней уравновешенности. Размышления о различных составляющих человеческой личности заставляли его проводить постоянные длинные, нудные, необходимые с его точки зрения параллели.
Каждая личность, отпечатывающаяся у него в памяти , разворачивалась со всех позиций, раскрывались все внутренние шестеренки ее характера, через которые Антон кидал нити, вырывающиеся из его души. Каждая нить захватывала свой кусок механизма и разворачивала его до мельчайших гаек и болтов. Чем больше на его пути встречалось людей, о которых он мог размышлять тем больше он вырабатывал мысленных нитей, способных разбирать глубинные черты характера. Иногда он не выдерживал думать и хватался за голову, но любовь к себе не позволяла ему пропустить мимо ни одного интересного ему человека и заставляла возвращаться каждый раз снова к одному и тому же действию.
Через все это штырем проходила мысль о своей уникальности. Он думал, что наделен способностью замечать то, чего не видят другие.
Антон любил замечать тонкие детали любого процесса, стараясь произвести максимальный шок на окружающих или в худшем случае минимальное восхищение. Крайность и отклонение от оптимума возбуждало и вызывало у него интерес к существованию. В жизни он видел только самое необычное и необыкновенное.
Конечным вердиктом его бесконечных терзаний являлось решение о способности того или иного человека удовлетворять его потребность в общении и сосуществовании. Как правило, решение возникало отрицательным, и, в редких случаях, под влияниям апатии и меланхолии положительным. Возникавшие в результате этого продолжительные депрессии загнали его этот дачный дом. Окружающая тишина освобождала его. Здесь он чувствовал себя свободным и в тоже время узником своих рассуждений.
Бойль жил через четыре дома. Всегда проходил мимо и знакомился со всеми. Антона он полюбил особенно, потому что тот не выгонял, всегда слушал до конца его бредни. Поэтому он каждое утро приходил к нему завтракать и потом забегал днем. Только Антон, вооруженный своей меланхолией мог относиться к Бойлю хладнокровно и выдерживать его присутствие.
Бойля считали умалишенным полудурком, свихнувшимся стариком. Смерть жены убила его рассудок - так говорили в округе. Дети посчитали, что душевные терзания их отца облегчатся в тишине.
В качестве постоянного жителя дачного городка Бойль появился намного раньше Антона. Здесь он успокоился, перестал кидаться на людей.
Стучал в калитку ровно в девять. Антон открывал ему и провожал в глубь сада, грел воду, наливал чай, доставал паштет, хлеб. Оба усаживались в плетеные кресла. Беседа чаще всего заводилась односторонняя.
- Мне здесь не нравится,- говорил он, отхлебывая из фарфоровой кружки, ставя затем ее на блюдце.
- Отчего?- спрашивал Антон, закусывая паштетом.
- Хочу обратно в город к жене, она ждет меня, - и Бойль выкидывал стопку открыток и телеграмм из прошлого.
-Читайте! Читайте!- раздраженно повторял он, отводя глаза в сторону и слегка дергая головой. Антон отказывался, Бойль обижался, тут же прятал их, но продолжал дальше.
- Он приходит ночью, рассаживается по четырем углам моей спальни и начинает мучить меня. Его нельзя заметить, каждый раз у него новое лицо, при каждом слове, и это перемена заставляет чувствовать холод, потом жар, затем я начинаю кусаться, ломать пальцы, а после вопроса, когда лицо его остается постоянным...
- А что он спрашивает?- перебил Антон.
- Он спрашивает, не хочу ли я отдать ему несколько своих седых волос, чтобы он ушел. Я говорю, что, конечно, пусть берет сколько хочет, но только уходит отсюда. Тогда он медленно встает, отдергивает свой костюм, рука его поднимается, пальцы сжимают мой клок волос и с силой вырывает его вверх, я вскрикиваю, зажимаю глаза, а когда открываю их, его уже нет. Так что вот, Антон, ЛЫСЕЮ. А когда я ем, он подсылает ко мне голоса, и они не дают мне принять пищу, пока я им не станцую, по началу я всегда танцевал, а в последнее время я предпочитаю оставаться голодным, - гордо закончил он, подняв к верху голову.
Антон начинал слушать его, но потом постепенно задумывался о своем, и тогда бред Бойля пролетал мимо.
- А кто это?- спросил Антон
- С некоторых пор летают какие-то мушки, знаете, радует глаз ярко зеленая трава, розовеют красновато бурые шишечки ели. Может быть на какой-нибудь час, но весна объявилась. А в толпе все больше легких пальто, а кое-кто из молодежи в пиджаках щеголяет. Ночью поднялся ветер. Чем-то бьет за окном. Бушует непогода и вот уже несколько дней идет холодный и неприятный дождь.
Повторяя неслаженные, бессвязные фразы он засыпал. Антон оставлял его и уходил в дом, когда возвращался, Бойль уходил. Антон убирал посуду, мыл, расставлял все в старинный шкаф на летней кухне.
Г Л А В А 3
Отогревшись, Антон заснул и не услышал, как стучался к нему Бойль. Проснувшись, он почувствовал страшную головную боль. Перед глазами частями пролетал сон: смена дня и ночи, старуха, книга, семечко. В этот момент Антон раскрыл ладонь и посмотрел на него: эллипсоидное, твердое, белого цвета и все в ячейках - напоминало персиковую косточку, но при этом гораздо крупнее в размерах. Вскочив с кровати, одевшись, глотнув из чайника холодной воды, он взял лопату. Пройдя через сад, он зашел на небольшой участок земли и тут же почувствовал ее сырой запах, пройдя несколько метров, воткнул штык и выкопал небольшую ямку, кинув туда семечко, зарыл и позже полил.
Некоторое время Антон смотрел на место посадки. Ничего не произошло. Лениво он побрел в дом. День провел со скукой. Открыл свой фотоальбом, посмотрел на людей, лица которых уже забывались. Не выражая эмоций, лежал на кровати, смотрел в потолок. На самом деле он не знал, ожидать ему чего-то или нет. Но против здравого смысла все-таки ожидал необыкновенного. Мысль о семени не давала ему чем-либо заниматься, руки, тянущиеся к какому-то делу в одно мгновение опускались при одной мысли о парадоксальности происходящего. Но ничего не происходило. Через каждые два часа он думал, о том, что и ничего не должно произойти, однако чувство трепетного ожидания не покидало его и с каждым часом оно становилось нетерпимее. В таком состоянии он провел до вечера. Зашло солнце, на небо вышла луна. Антон попытался заснуть...
Проснулся он от громкого стука в дверь. Звук нарастал как от десяти мужских рук. Антон подскочил с кровати, подбежал к двери, и, с силой сняв заслонку, открыл дверь с размахом. Перед ним стоял маленький ребенок, выглядевший на 4-5 лет от роду.
- Я зайду! - уверенным басом произнес он. Заходя в дом, он направился к кровати, запрыгнул на нее, принял полулежащее положение, укрывшись одеялом.
-Ты чей? - растерялся Антон.
- Не спрашивай меня, мне противно это слушать, - ребенок натянул на белое лицо одеяло так, что остались одни глаза.
- А как же я узнаю кто ты? - Антон оставался в недоумении.
- Я? Я? Я ЧУШЬ! - сказал он, громко захохотав при этом.
Внезапно после этих шокирующих слов из детского рта понеслась словесная агония, состоявшая из множества неопределенных слогов и букв:
АБЗА ЕБЗА АБЗА ЕБА МАЕ ЕБА МАЕ ЕБА МАЕ ХУЕ МУЕ ЕБЗА ЗАБЗА.
Звуки слились в один резкий гул, слоями они разносились по комнате и , соединяясь вместе единой струей врезались в виски, проходили под кору и растворялись в мозг, причиняя боль. Антон схватился за голову, звук спицами проходил сквозь. С новой силой возникла новая партия мучений, к гулу присоединилась новая группа бессвязных, лишенных смысла звуков:
ПИД ОВКА ПИД ОВКА ПИД ОВКА ХАРЯ МАНДА ПИЗДА РАМА ПИЗДАРАМА ХУЯ МУЯ АБЗА МАНДА ПАДЛА Х А Р М А П И Д Р А Б А Н Д А Е Б Д АНДА.
Антон потерял сознание.
Чушь вскочила. Мальчик схватил под плечи жертву и затащил на кровать с легкостью.
ГЛАВА 4
- Кто Вы такие? Что Вам надо?- подозрительно интересовался Бойль. Он обратил внимание на молодую девушку: светлые волосы, чистое белое лицо, аккуратное шелковое платье. Она жутко ему не понравилась, так как Бойль сразу почувствовал себя грязным, дурно пахнущим, и одетым в лохмотья.
- Я к Антону, - ответила девушка, сильно оттолкнув Бойля и его баранки. Осторожно она вошла во двор, за ней - старуха.
- Антон! - закричала девушка, раскрывая две пухлые половинки рта. Рванув с места, она залетела в дом. Антон сидел на краю кровати спиной к ней. Увидев его, она сконфузилась и не знала что говорить.
- Марина? Зачем? - тихо произнес Антон.
На глазах у нее появились сдерживаемые слезы.
- Антон, я хотела сказать тебе...
-Не надо, - смотря в окно сказал Антон
- Все-таки, позволь. Я, я не могу больше одна. Вокруг меня есть люди и их больше чем достаточно, но они не могут заполнить мою душу тем, чем мне нужно. Так как делал это ты. Я лживо улыбаюсь, делаю вид, что мне смешно или грустно. А после я хороню себя. Закрываю окно, знаешь, так, чтобы было совсем темно, ложусь на кровать и представляю, что меня уже нет, я умерла.
- Ты сошла с ума, - поворачиваясь, сказал Антон.
Марина увидела безжизненный взгляд и испугалась, но не подала вида.
- Ты такой же, - проговорила она.
- Что ты хочешь?
- Ты выгоняешь меня? - расширившись проговорила она.
- Нет, я тебя спрашиваю,- Антон встал и присел на подоконник, сложив руки в замок.
- Антон, я...
- Говори...
Тем временем Бойль, старуха и позже присоединившаяся чушь пили чай в саду из фарфоровых кружек. Чушь сильно заикалась и говорила с трудом , Бойль хмурился, старуха икала.
- Ик!
- А Вы воды выпейте, - посоветовал Бойль.
-Да, выпейте воды , - повторила Чушь.
- Ик! Не могу! Ик! - по-прежнему страдала старуха.
- Я знаю! - радостно вскочила Чушь, - вставайте, уважаемая! Сейчас я Вас излечу.
Старуха послушно поднялась, поставила чашечку ,положила откушенный бублик, поправила сарафан.
-Что ,Ик, делать ? - дернулась она.
- Соизвольте встать раком!
Больная засмеялась и встала.
-Руки за спину! - скомандовала Чушь.
Старуха исполнила
-Губами! Еще! - кричала Чушь.
- Антон я хочу, чтобы мы были опять вместе, я хочу вернуть время назад, я хочу, чтобы ты был со мной, и мы уехали сейчас вместе, - с дрожью в голосе произнесла Марина.
-Мне не нужно. Хочу тебе сказать, я перетерпел, ты права, я восполнял твою душу для тебя, для того, чтобы смогла наслаждаться жизнью и окружающими тебя людьми, но ты ничего не давала мне, и поэтому я, я перетерпел достаточно быстро.
Антон замолчал. Марина плакала. Он спокойно подошел к ней, направил свои губы к ее уху.
- Уходи...
- Да, - тихо сказала Марина, разворачиваясь и направляясь к выходу.
-Еще! - кричала Чушь
-Может, хватит? - спросила она.
-Еще! - кричала Чушь.
Старуха прижимала губами кружку, потом она схватилась зубами и сжала их. Вода уже лилась мимо, седые волосы распустились небрежно по сторонам. Морщины на лбу окрасились в красный цвет.
- Помооему, она немного не в себе, - проговорил Бойль, делая глоток чая.
После этих слов старуха рухнула прокричав: "АААА!".
Марина захлопнула калитку. Антон направился в сад. На земле лежала кружка, рядом лужа крови. На столе - хрустальный поднос с косточкой. Под ним располагалась запечатанная записка с аккуратной надписью: А Н Т О Н У.
Распечатав письмо, он прочел:
" Ну, вот ты и сделал свой выбор. Я ухожу, и больше ты меня не увидишь. Ты остался и решил сгнить здесь? Пожалуйста. А как бы могли быть счастливы! Подумай! Умирать по одиночке сложнее и мучительнее. Было бы лучше остаться вместе, но ты выбрал одиночество. Прощай! Прощай навсегда. Все что я могу для тебя сделать это оставить семечко. Теперь я свободна! Оставляю.... Живи с этим, оставайся с этим до конца своего существования.
P.S. Не забудь посадить его сегодня.
Целую тебя, твоя бывшая Марина".
ГЛАВА 5
Скомкав записку, помяв бумагу, он засунул ее в карман и сел в кресло.
Антон думал.
"Нет, все правильно. Это неизбежно. Мне никто не нужен. Неужели я не смогу испытывать все то, что испытывал до того, как остался один? Нет, ты свободен и ни от кого не зависишь. Я смогу сам в себе все компенсировать. Я смогу остаться один и не умереть, как умерла Марина. Да, она в отчаянии.... Какой ужас! Она окружена людьми, в общении не имеет недостатка, но уже мертва. Я буду сильнее, я буду реально и трезво смотреть на вещи. Никогда я не обращусь за помощью, как сделала это она. Она мне противна. Идиотка! Зачем!? Неужели она не понимает, что это ни к чему, и этим она ни чего не добилась бы в любом случае. Семечко, очень странно. Я понимаю, что это пик моего одиночества. Разрешение близко. Я должен получить все ни от кого-либо, а от самого себя. Точно! Я смогу? Да! Это придет само собой ,как компенсация!"
Он взял семечко и покрутил его в руке. Заходя в сад, он закопал его в землю руками, принес кружку воды и полил. Он трезво понимал, что делает, но уже ждал чего-то большего, чем появление ребенка. Что? Сказать не мог
Антон присел на стул у входа в дом. Из-за угла выглянула Чушь. Подойдя к нему он положил свою маленькую пухлую ручонку на его плечо.
- Чего ты ждешь? - произнес он еле слышно.
- Ничего...
- Ты ищешь невозможного.... Ты себя собрался изнасиловать? Ты извращенец.
- Ты само и являешься извращением, - лицо Антона перекосилось.
- Не груби мне! Я не люблю этого! Ты можешь об этом пожалеть.
- Да? И что ты сделаешь?
- Тоже что и сегодня утром, у тебя в саду.
- Так ты знаешь, откуда там кровь?
- Да.
- Так что там произошло?
- Ничего особенного, бедняга Бойль не выдержал и убил старуху...
- Как?
- Я заставил его это сделать, она много на себя брала...
- Что она тебе сделала?
- Ничего, она икала и это дурной знак.
- Дурной знак?
- Да, - сказала чушь, растворяясь в воздухе.
Антон готов был заплакать. Просидел так до вечера, подперев рукой подбородок. Надвигались сумерки. В доме сама по себе зажглась керосиновая лампа. Антон не обратил на это внимания.
На кровати он чувствовал себя как никогда удобно, рука потянулась на полку и достала книгу Анатоль Франс "Остров пингвинов". Открыл и занялся чтением.
Взошла луна, стук в дверь оторвал его от книги.
В дом вошла девушка. Высокая, стройная, прямая осанка. Идеальное сочетание частей тела, легкие черные волосы нежно ложились на бледные плечи. Антон не видел ничего красивее в своей жизни. Он смотрел и не мог оторваться от ее больших широкий голубых глаз.
Совершенно невозбудимая она легла на кровать и сложила руки крестом на грудь.
Антон тихо подошел к ней.
- Кто ты ? - спросил он, сдерживая участившееся сердцебиение.
Не услышав в ответ ни слова ,сердце забилось еще сильнее, руки задрожали и окаменели.
Несколько минут он ходил по комнате и не знал что с ней делать. Он зашел в прихожую, открыл ведро воды, зачерпнул кружкой и выпил крупными глотками.
- Чего мне ждать от нее? Чего мне ждать от себя?
Эта мысль привела его в бешенство. Ему захотелось крушить, ломать все вокруг. Нервная дрожь распространилась по телу и дала толчок. Он рванулся к кровати, кружка со звоном свалилась на пол. Антон упал на нее, разорвал на себе рубашку, сдвинул штаны и принялся покрывать ее тело неврастеническими поцелуями, впопыхах раздвинул ее ноги и вошел в нее. Через две минуты он кончил, приподнялся и лег рядом.
ГЛАВА 6
Утренний луч упал на лицо Антона и разбудил его. Мысль о вчерашнем ударила его током. Развернувшись, он увидел рядом с собой не двигающееся тело, лежащее с открытыми глазами, мертво смотрящими в потолок.
"Поразительно" - думал он. Ему становилось непривычно противно находиться здесь, рядом с ней. Встав, он решил уехать в город. Желание это возникло спонтанно. Он сразу наметил себе цель: зайти в кафе.
Взяв все необходимое, он направился в гараж.
Спустя некоторое время он выезжал на трассу. Поднял окно. Ветер задувал ежесекундными порывами, развивая черные волосы. До города он добрался через десять минут.
Старая "победа" выехала на ул. Морскую, затем на Ленинградскую, Кофейную, Мостовую и остановилась на Грильяжной у невзрачной кофейной.
Открыв двери из толстого и грубого дерева, он оказался в тусклом помещении. Антон кинул свой взгляд: множество пустых столов, накрытых зеленым бархатом , ни одной души, салфетки в резных подставках, стеклянные пепельницы, фарфоровые солянки, стулья из дуба.
Антон подошел к столу и сел. Глаза его двинулись в сторону барной стойки.
За ней пышногрудая официантка в белой открахмаленной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами в засос целовалась с мужчиной в черном плаще и грубыми руками. На лице у него Антон разглядел огромный шрам, толстый язык то и дело мелькал, загораясь отражающим блеском жирной слюны.
Антон представил как они занимаются сексом перед ним и прямо здесь, но через некоторое время был потревожен вопросом.
- Что будем?
- Котлеты по-киевски, голый салат и стакан минеральной воды.
Антон достал из левого кармана пачку Мальборо и закурил. Сначала принесли минералку, затем все остальное. Разрезая котлеты вилкой, он отправлял их в рот, затем накалывал салат из капусты, морковки и жевал его с хрустом, запивая водой.
Антон думал о том, что ничего с ним не случалось необычного и сейчас он приедет домой и никакого тела не увидит. А необычно ли это, чувство его не шокировало, значит вполне в порядке вещей. "Может, я схожу с ума? Если бы было так, то я бы не думал о том, что лишаюсь рассудка. А что же произошло вчера? Мертвая сука".
Антон доел. Встал, осторожно отодвинул стул и вышел не заплатив. Сел в машину и поехал.
В городе жила мать Антона. Он направился к ней.
Дверь была не заперта, и он зашел. Оказавшись в прихожей, разулся и прошел в гостиную. Огромные старые часы, потертый стол, темный угрюмый комод, потасканный ковер, множество книг в полном порядке - все было так знакомо и угрюмо. Мама сидела в кресле к нему спиной.
- Мама, - Антон сконфузился.
- Зачем ты приехал?
- Проведать, как у тебя дела?
- Хорошо, а у тебя?
- Нормально, - Антон сел на стул.
Наступила пауза, во время которой Антон не знал, куда деть свой взгляд. Не выдержав давления мучавшей его тишины, он поднялся.
- Я поехал, пока, - он развернулся и направился к двери.
" Как все банально, - думал он - каждый раз одно и тоже. Неужели это я ее до этого довел? Как это отвратительно так думать. Что мне делать? Я один, у меня никого нет. Домой, быстрей домой".
Машина приближалась к дачам.
Антона охватил страх.
Открывая дверь, он вздохнул свободно: кровать была пуста.
Г Л А В А 7
Антону приснился удивительный сон. Комнату, где он спал, затянуло дымом. Дверь заскрипела, вырисовался силуэт знакомой ему старухи. В руках она держала банный веник , во второй - семечко. Возле ног стояла Чушь, выражавшая виноватое лицо, как подбитая собака, поджавшая хвост. Старуха взмахнула, закрутив руку на 360.
- Да начнется же! - детально и с важным выражением проговорила она, разворачиваясь.
- Удачи,- Чушь последовала за ней, выкинув перед этим на пол семечко. Оно тут же исчезло. Дым сгущался.
Антон почувствовал прилив адреналина.
С трудом он различал близкие предметы, он не видел уже своих рук. Страх овладел им. Остро он ощутил под собой холодный бетонный пол и глаза ему прорезал тусклый слабый свет. Вскоре различил длинный коридор. Стены дышали мертвым холодным излучением. Вверху висела одинокая лампочка, светившая дохлым красным светом, отдававшим некоей депрессивной скукой, безжизненно отражавшейся на стенах, рассеиваясь расплывчатыми точками. Благодаря ей Антон разглядел дверь. Она выглядела весьма массивно , ее украшали резные сцены , состоявшие из ангелов смерти, элементов шабаша, в середине выделялся мастер Леонард, смотревший хитрым, по настоящему дьявольским взглядом, в вытянутой козлиной морде висело дверное кольцо, за которое можно было ухватиться сразу двумя ладонями.
Антон постучал три раза. Раздался громкий стук. Он отошел немного назад. Дверь начинала открываться. Медленно она отъезжала, освобождая полоску необычного смешанного в цветах света. Антон смотрел на пол и увидел, вырисовывающиеся тени странно двигающихся силуэтов.
Войдя, он почувствовал легкое опьянение. Ему трудно было разглядеть окружавших его людей. Оглушающее звучал бесноватый драм. Антон стоял у сцены и смотрел на людей, отдающихся музыке, раскидывая во все стороны части тела.
Неожиданно для него возникла тишина.
- Внимание! - молодой человек в черном фраке с микрофоном в руках оглушил его. Он здесь!
В ответ раздались овации и крики. Луч света упал на Антона и он стал всем доступен. В миг его подхватили за руки и ноги, понеся к сцене. Антон сильно испугался, но сопротивляться не мог. Его посадили в кресло.
- Прошу Вас,- проговорил ведущий.
Теперь Антон мог разглядеть танцующих людей и понял, что это были совсем не люди. Любой из них внешне не отличался от обыкновенного человека, но Антон твердо знал, что это не люди. Это предположение утвердилось у него в голове. Он пытался заглянуть в глаза, но видел только безумную черную пустоту, обрамленную бесноватым телом. Ему стало немного противно.
-Ну, как находиться внутри?- с усмешкой проговорил человек - загадка.
- Где? - переспросил Антон, разворачиваясь к нему.
- Не беспокойся, скоро ты ВСЕ увидишь.
Музыка опять стихла. В центр вышла девушка. Зеленые волосы, грустные глаза. В руках она держала прямоугольный футляр, обшитый красным бархатом. Открыв его и немного приподняв, она развернулась по кругу, не меняя своего спокойного до ужаса выражения лица. Перед окружающими ее людьми блеснули стальные спицы различной длины. Девушка разрыдалась, в тишине раздались всхлипы, нытье, полились слезы. Поставив ящик, она, взяв в руки спицу, протерев ее медленно ладонью, подняла обе руки над головой, размахнулась и воткнула спицу в голову. Глаза ее закатились, рот раскрылся и издавал прерывистые, отхаркивающие звуки. Игла вошла в голову и исчезла. После она взяла вторую, третью, четвертую, пока в футляре не осталось ни одной. Все исчезли в ней самой, проходя через мозг. Закончив, девушка вытерла слезы, учтиво поклонилась и испарилась в воздухе.
Антона шокировало увиденное зрелище.
Представление продолжалось.
Вышли два молодых человека. Волосы зализаны назад, на каждом надеты одинаковые черные костюмы. На лице много пудры, на губах красной помады. Каждый держал в руке по деревянному молотку. Взмахнув ими, каждый ударил другого по виску. Одновременно они свалились на пол. Место удара разошлось фиолетовым пятном. Из зрителей вышли двое молодых парней, утащивших пострадавших. В зале царила тишина.
Следующими появились пятеро мужчин с натянутыми белозубыми улыбками. Выстроившись полукругом, они запели красивым тенором. Пели песню без слов. Возникло многоголосие, слившееся в единый гул. Певшие успевали улыбаться.
Антон ощутил прилив радости и ему захотелось смеяться, но он всячески сдерживался . Закончив петь, они строем удалились в темноту. На место представления выбежала девушка в шелковом, прозрачном платье, выдававшем ее прекрасное голое тело, она нежно водила руками по кругу, переставляла ногами- все вместе образовывало танец. В руках у нее возникали красивые цветы и она наслаждалась их ароматом. Антон восхищался ее красотой, сердце забилось и участилось дыхание. Упав на колени, она провела правой рукой по телу, подняв левую вверх, шелк, нежное платье исчезло и растворилось, девушка обнажилась полностью и постепенно начала бледнеть, постепенно исчезая. Когда она растворилась, всех обнесло теплым приятным воздушным потоком. Антон понял, что это критическая точка- конец представления. Это пик, переполнявшие чувства в присутствующих. Все находились в продолжительном исступлении и испытывали невообразимое наслаждение.
Человек в черном фраке вынул из кармана сверток, состоящий из нескольких листов бумаги, перевязанных красной лентой и протянул их Антону...
ГЛАВА 8
Антон открыл глаза, руке крепко сжимая сверток. Приподнявшись, он развязал красную ленту, распрямил первый транскрипт и прочел:
Л И С Т 1.
Т О С К А.
Стальными спицами, медленно тащащихся по телу, нарушая все транспортные узлы, прорезая сосуды и мышцы, тягуче и не спеша приближаются к сердцу,
Окружая его со всех сторон, вонзаются и одновременно прокручиваются сверкающим танцем. От каждой спицы взлетает вверх нить и раздражая глаза, вызывает слезы. Сердце дергается не в такт и сочится свежей кровью из прорезей. Тошнотвортная кровь причиняет боль. Возникающая картина из прошлого рождается в голове и фиксируется в темноте. Из каждого такого воспоминания выползает спица и через мозг двигается к сердцу. Чем больше и красочнее картина, тем толще, острее и длиннее больная игла.
Тоска по прошлому- сплошная боль о счастье.
Антон прочел следующий.
Л И С Т 2.
Г Р У С Т Ь.
Пятна давят глаза, молотком стучат по вискам, расплываются удары невидимыми пятнами, как круги по воде, задевая край глаза и выражаясь соленым морем горя и счастья, тоски и печали, радости и смеха. Произлеваются ручьем к губам, тормозя, исчезают вместе с чувствами, как испаряется вода, летящая в облака...
Шелест бумаги сменил следующий транскрипт.
Л И С Т 3.
С Ч А С Т Ь Е.
Единовременное созвучие всех мыслей рядом находящихся людей. Одновременно возникающие улыбки и блеск в глазах. То красное, влажное, теплое, вечно живое, что называется сердцем сжимается в груди, затем расширяется, взрывается красными брызгами и поселяется в каждом светящейся каплей радости. Она загорается пожаром и одаряет тело теплом улыбки. Звон разрезает уши и протыкает канатом, причиняя временное спокойствие души. С мыслью о благополучии.