© Мишина Надежда

Ять: печати Сдерживания.

    

    

  

Глава 29.

Понедельник. Часть 6.

До бала 5 дней.

  Открывал дверь ключ тоже сам по себе, только прикажи. Неплохо короли устроились - все их слушается. А почему? А потому, что из глубины себя действуют.

  Напомнила о себе головная боль, да такой резью, что, взявшись за ручку парадной двери, смогла открыть ее спустя только минуту-другую. Переждала, пока приступ схлынет. В голове снова трепыхнулось и затихло ЭБ. Оно бы еще повернулось на бок и укрылось одеялом, черт возьми. Что-то это значило. И почему именно сейчас? У самого входа?

  - Наверное, я стала суеверной. - Отступила я обратно на открытую терассу.

  За колонной пряталась кукла, наблюдая за мной.

  - Что стоишь? Скройся. - Замыслила я недоброе.

  Оно заключалось в том, чтобы увидеть, наконец, ЭБ. Дезорг называл меня его сердцем, пора уже узнать, как оно выглядит. Надеюсь только, что оно не насекомое: обидно было бы узнать, что мы все некогда своими коллективными мыслями породили кузнечика какого-нибудь или бабочку-капустницу. Это было бы разочарованием, честное слово.

  - Что ты задумала? - Впрыгнула на мраморные перила Топка.

  - Лучше за колонной посиди.

  Сама тоже присела на перила, потирая кругами печать большим пальцем и задумчиво на нее глядя. Чем может предстать ЭБ? Мы же никогда не задумывались над тем, что нас объединяет... почему мы все оказались вместе. Каждый вкладывал что-то свое. И никто, вроде, не прикипал "всей душой": мы могли прекрасно обходиться друг без друга, не было четкой организации. Все выстраивалось (до профанации в шоу-кардебалет, конечно) на основе мастерства и раскрытия.

  - У тебя все? - Ехидно поинтересовалась баронесса.

  Еще раз посмотрев вокруг, сосредоточилась на заходящем солнце и нажала на проступившую каплю печати сильнее.

  Первой моей мыслью было, что война началась и сейчас полетят мессершмитты. Потому что кавайные лужайки, разбитые Сашиманом, прорезали целые линии взрывов, одномоментно образовались три глубочайших рва-окопа и еще долго опадали куски земли и щепки вывороченных кустов.

  Один пролег совсем рядом. Топка, и правда, благоразумно отсиделась за колонной, прижав уши.

  - И где... - Осмотрелась я, осторожно привставая.

  На мой призыв со стороны заката упал снаряд и не взорвался. Круглый. То, насколько он огромный, оценила лишь когда он подкатился, выдвигая перед собой длинную, жирную тень.

  Топка взвизгнула и убежала с подскока на месте, поскольку у совсем не круглой тени обнаружились глаза.

  Тень-то была вполне человеческих очертаний и, посколку не совершала резких движений, пока меня не интересовала. Это был стальной, клепанный - переклепанный шар. Метра четыре в высоту и, понятное дело, в ширину. На всех клепах вместо ровной поверхности значились печати. А на листах стали они были выдавлены, как на горячем воске или сургуче.

  Дальше - вообще сказка. Тень стала съеживаться, отлипать от земли, набирать объем, цвет, плоть, кровь, штаны, ботинки и прочее. А шар, наоборот, сплющился, попрозрачнел, осерел и лег на землю. Ага, тень - и против солнца. Полежав немного, она перекинулась в нужную сторону, оставаясь такой же круглой.

  Собственно, стоило догадаться сразу. Вот что меня смущало: а не прикомандируется ли он следом.

  - Я все тебе объясню. Позже. Просто побудь здесь, пока все не закончится. - Любезно пообещал дезорг и исчез.

  - Какая забота. - Еще немного помедлила я, прежде чем слезть с перил и отвернуться. Сложив руки на груди, задумалась над тем, что теперь -то делать.

  - Это ты, милочка, достойно опростоволосилась. - Подбодрила баронесса. - У меня и совета на этот случай нет.

  - Ладно. Сама привела - сама и уберу.

  - Тебе не показалось странным, что он собрался объяснять тебе что-то, а не убивать? - Поделилась она наблюдениями, потягиваясь.

  - Это очень даже мило с его стороны. Меня больше напрягает, что он оставил меня на закуску. Не к добру вся эта вежливость. Ты видела, сколько печатей на шаре? Он забрал все силы у бойцов, заархивировав их в нем, чтобы они сюда пролезли. Он приехал на войну. - Я заторопилась ко входу. - Открыть!

  Ключ исправно поддался и в древесине провернулся. Хитрый какой-то ключ.

  - Иди внутрь, скоро здесь ничего не останется. - Скомандовала я кошке. - Где дворецкий?

  - Я тут. - Поторопилась она выскочить из укрытия.

  - Внутрь. Давай-давай. - Не до ее сомнений: три рва быстро проседали, ширились и множились. Быстро кинув взгляд по сторонам, сама зашла и ключу велела закрыть изнутри.

  Мелко задрожали стекла в панорамных окнах. Подозрительно посыпалась крошка с капителей. Пошли волнами полы в зале. Обрушилась правая лестница, идущая плавным изгибом вдоль стены. Ее ступени исчезли из вида. Оказалось, мы стоим на высоченном внутреннем балконе, а впереди - тронный зал, под полом которого плавают трехметровые рыбины. И если утонули ступени, то пройти дальше просто не по чему. Если, конечно, пол не из прозрачной резины.

  Отступать тоже, стало быть, было некуда. За окном исчезло все и, одновременно, все появилось: впечатление, что из окон одного и того же дворца можно было увидеть пейзажи, видимые из любых окон по всему миру.

  - Почти как дом Грейда (только там дверь не запирается по определению). Окна в другие миры. - Размышляла я вслух. Получается, дело в ключе.

  Портал. Как у Грейда. Люпин и Грейд всегда были друг у друга на виду! Неплохой залог "дружбы". Надо было все хорошенько обдумать. Но в голову лезли сплошь расстановки: Хотс - Люпин - Сашиман - Грейд. Хотс - Грейд - Люпин - Сашиман. И я.

  Спустившись по уцелевшей лестнице к самому краю, уселась поудобнее, подпирая плечом стену. Топка пристроилась рядом. Дворецкая осталась наверху, за рыбами глядела, как котыза стирающимся в машинке бельем, с неослабевающим интересом.

  Поворачивая ключ вдоль основания, рассмотрела резную лопасть, предназначенную для скважины замка. Больно напоминало магнитную карту, с той лишь разницей, что этот ключ перекрывал рисунком некое излучение в замке... Интересно, что "оперение" ключа, за которое обычно держатся, имело гравированный рисунок точно так же, как и сама рабочая пластина.

  - А этой стороной открывается выход. Угу. - Решила я.

  Топка лапой пробовала поверхность пола. Она колебалась, как кисель, и висла на когтях. В мгновение ока одна из рыбин оказалась под нами и, разинув рот, уже готова была полакомиться подскочившей от неожиданности кошкой, но в пол со снайперской точностью ударился ботинок, запущенный сверху.

  Он ударился об пол! Ударился! Не увяз, не стал тонуть, как в болоте или зыбучих песках, а еще и заскользил по нему. Где бы он не коснулся паркета, везде тот покрывался морозными рисунками и становился непрозрачным.

  Что и говорить: рыба основательно треснулась снизу об пол головой. Это вызвало новый виток обрушений. Мы с кошкой благоразумно убежали по ступеням вверх. И вовремя: нижние пять ступеней отвалились и утонули, а ковровая дорожка, обмакнув край, величественно плавала в полу, что лавровый лист.

  - Благодарю. - Величественно "отписалась" баронесса и, как ни в чем не бывало, села вылизываться.

  Думали, это все? Как бы не так. Рыбина, даром, что ушибленная, втихомолку, без плеска и резких движений, проплыла под лестничным навесом, ухватилась за край ковра и с сальто в воздухе шлепнулась в воду и пошла на дно.

  Ковер, крепленый к основанию каждой ступени, ощутимо натянулся. Мы, не сговариваясь, прижались к дверям на случай полного абзаца. Тонкие трубки, которые не давали ковру съехать, начали выстериливать. Их срывало с места с такой силой, что они улетали далеко и высоко, в конце врезаясь в стену и потолок. То ли они были из стекла, то ли из фарфора, то ли заправлены взрывоопасной слюной Опоньского тура - не известно, но бабахало так, что закладывало уши.

  Рыба оказалась на редкость упертой: пока не отлетели все трубки и не отвалилось еше штук шесть ступеней, она не успокоилась. После, присев на пороге, мы позволили себе передых.

  - Можешь что-нибудь объяснить? - Обратилась я к дворецкой.

  Но та призналась, что внутри ни разу не была, а о свойстве покрытия знает лишь по рассказу самого Сашимана.

  - И что за свойство?

  - Оно всех неверующих и боящихся опрокидывает. Чем выше уровень страха, тем больше шансов утонуть.

  - Понятно. А это свойство ты можешь объяснить? - Указала я на облезающие стены.

  - Я догадываюсь, что проступающий рисунок - это предыдущий слой.

  - Гениально. - Похвалила Топка - А слезающий - самый новый. Меняется интерьер - меняется дворец. А раз так...

  - То мы окажемся в полной дыре, если не уберемся отсюда до того, как нас забросит в начало времен, или...

  У меня мелькнуло подозрение, помноженное на надежду.

  - Или в те времена, когда все случилось с Извар! Топка, ты нашла пробел?

  - Пробел и есть пробел. - Отбрехалась она, заглядывая, что там внизу делается. - Тогда был. И сейчас - есть.

  - А если узнаем, что там произошло?

  - Насколько я в курсе, ты не богиня, чтобы без последствий лезсть в собственное прошлое.

  - Значит, Сашиман может знать что-то, чего не знаю я про саму себя.

  - Тебя здесь ровно столько, сколько ты здесь живешь. А это от силы несколько дней.

  - А по пощущениям - больше месяца.

  - Это с непривычки. Ты привыкла торопиться, а остальные - нет.

  Посидев еще немного в неподвижном наблюдении за расползающейся обшивкой, стала засыпать. В борьбе со сном поднялась, заглянула, насколько можно, в окно. Снаружи раскинулся чудный пейзаж: в лучах заката над полем и озером искрился легкий туман, похожий на дымку, плыл он, переливаясь и затягивая пространство.

  И чем более облезала эмаль, тем сильнее менялся вид за окном. Уходили "вниз" поля, из дымка образовывались облака и поднимались высоко в небо. Разливалось озеро и приобретало глубокий оттенок, как у моря. Через облака пробились тонкие лучи света и принялись гулять по морской глади, вырисовывая светлые, причудливые узоры и пятна.

  Скоро совсем стемнеет, погаснут световые кракелюры в облаках.

  Топку понесло вниз, любопытство снова взяло верх. И тут рыбы стали действовать в паре, да настолько слаженно, что я заподозрила за ними разум. Одна боком впечаталась в стену всей своей тушей, отчего лестница вновь затрещала, а вторая собралась поймать в полете вытолкнутую с недоступной для них высоты кошку. Я успела, стоя на цыпочках на уцелевшей ступени, выловить баронессу за шкирку, левой рукой опираясь на стену.

  При потере равновесия меня наклонило, отчего я сложилась в позу циркуля. И тут же, словно только и ждал своего звездного часа, из потайного кармашка вывалился ключ.

  Или потерять ключ, или потерять Топку.

  - Вот же черт! - Оттолкнулась я левой рукой, правой размахнулась, провела кошку по дуге (вы бы видели, с какими глазами она зубами перехватила ключ!) и, едва не шмякнув ею по стене, провернулась и по инерции закрутилась, лестница подо мной пошла вниз, соскальзывая с арматуры, отчего я, докрутившись, прыгнула выше, уже откровенно злясь на несуразность, после чего посильнее раскрутилась на каблуках и с пожеланиями хорошего полета отправила баронессу на противоположный балкон.

  Надо сказать, она долетела и до нее не допрыгнули. И даже, на всякий случай, по приземлении затормозила когтями в двери. И громко, с эхом, икнула.

  - Что, съели?! - Как последний псих я ржала над обманутыми рыбами. Дворецкая опасливо жалась от меня к перилам.

  - А ты! - Через весь зал "крыла" я баронессу. - Если еще раз!!!

  - Ять. - Икнула она и тихонько опустилась на балкон. - У нас проблемы.

  - Никаких!!!

  Она снова икнула, ожидая провала моей вспышки гнева. Я еще попританцовывала, тыча в плавающих уродин пальцами. Пока, наконец, усталось не взяла свое.

  - И что там у нас нового? - Села я по-турецки, свесив руки между балясин, как будто оказалась за решеткой.

  - Я ключ проглотила.

  Открыв рот для вполне уместного ответа, снова его закрыла. И уперлась головой в поручень. Та надломилась и отпала. Дворецкая пискнула, падая следом, но я ее, чуть не задушив, посадила обратно.

  - Ненавижу все эти ваши понедельники.

  Свесив ноги, легла на спину. Самое обидное, что спать тоже расхотелось. Однако, только прикрыв глаза, поняла, что это не помешает мне задремать.

  Рыбы безуспешно выпрыгивали из воды, стараясь кусок меня оттяпать: им словно мешал невидимый барьер. Это отчетливо видела Топка.